друга.
-- Отлично, -- сказал Люк. -- Мне тут нравится. К тому же я совсем не
хочу отправляться назад в Кашфу и свергать самого себя.
-- О'кей. Я пойду первым, а ты на всякий случай держись за мое плечо,
чтобы нам не разделяться. Мерлин, пойдешь последним и будешь поддерживать
Люка по той же причине. Договорились?
-- Договорились, -- ответил я. -- Ну, что пошли?
Он отпустил нас и двинулся к наружной черте Лабиринта. Мы последовали
за ним, и Люк положил руку ему на плечо, делая первый шаг. Вскоре мы все
были внутри Лабиринта, преодолевая знакомое сопротивление. Хотя даже в тот
момент, когда начали подниматься языки пламени, мне было намного легче, чем
раньше, возможно, потому, что на этот раз кто-то шел впереди, указывая
дорогу.
Вид улицы, окаймленной старыми каштанами, возник передо мной, в то
время, как мы шли вперед, прокладывая путь сквозь Первую Вуаль. Вслед за
этим языки пламени стали выше, и я почувствовал, как мощь Лабиринта
пульсирует вокруг меня, пронизывая насквозь мое тело и разум. Я вспомнил
учебу в колледже, мои первые успехи в легкой атлетике. Сопротивление
продолжало нарастать, и мы двигались, преодолевая его. С трудом переставляя
ноги, я почему-то подумал, что усилия, прилагаемые мною к тому, чтобы идти
дальше, важнее, чем само продвижение. Я почувствовал, как волосы поднимаются
у меня на голове, как будто сквозь меня пропустили электрический ток.
Чувство, испытываемое мною сейчас, не было похоже на безумие, охватившее
меня, когда я преодолевал Логрус, ни на то ощущение, с которым я проходил
Лабиринт Эмбера. Это выглядело почти так, будто я продвигаюсь внутри
собственного сознания, и впереди ничего нет. Мне показалось, -- и на
мгновение я почувствовал панический страх, что я иду вдоль замкнутого круга,
из которого нет выхода. Сопротивление было таким же сильным, языки пламени
такими же высокими, как и на аналогичном участке эмберского Лабиринта, хотя
я каким-то образом знал, что этот Лабиринт оказывает на меня некое влияние,
отличное от того, что я испытывал прежде. Мы шли вдоль сверкающих линий,
затем сворачивали, на нас сыпались искры... Проникновение сквозь Вторую
Вуаль -- медленное, парализующее силу воли, отнимающее все запасы жизненной
энергии... После этого, однако, идти стало легче, и сцены моей предыдущей
жизни вновь замелькали передо мной, волнуя и успокаивая меня.
Дальше. Шаг, два шага... Три. Я вдруг почувствовал, что теперь смогу
сделать и десять шагов, и даже больше, что самое трудное уже позади.
Четыре... Я весь покрылся испариной. Пять. Сопротивление было ужасным. Я
собрал все усилия, -- там, на земле, я бы с легкостью пробежал стометровку,
но сейчас меня хватало лишь на то, чтобы едва передвигать ноги. Мои легкие
работали как кузнечные мехи. Шесть. Искры поднимались к моему лицу,
разлетаясь почти у самых глаз, засыпая меня полностью. Я чувствовал, что
превращаюсь в столб пламени, и в то же время прокладываю себе путь как будто
сквозь гранитную стену. Я пробивался вперед и вперед, продолжая оставаться
на месте. Мне казалось, я буду идти еще целую вечность, Возможно, столько я
и шел. Семь. Воспоминания исчезли. Памяти не было. Я даже не осознавал себя
как такового. Я весь превратился в сгусток силы воли. Я был преодолением,
только преодолением того сопротивления, которое ощущалось впереди. Восемь...
Я больше не чувствовал своего тела. Время стало отвлеченным понятием.
Преодоление больше не было преодолением, но лишь едва ощутимым, слабым
продвижением посреди ледяного обвала... Девять. Теперь я был просто
движением -- нескончаемым, постоянным...
Десять.
Затем пришло облегчение. Я знал, что ближе к концу идти снова станет
труднее, но весь остаток пути уже не будет таким тяжелым. Что-то похожее на
медленную, негромкую музыку зазвучало у меня в ушах, когда я снова двинулся
дальше. Она продолжала играть в то время как шел сквозь Последнюю Вуаль, и
когда мне оставалось сделать всего несколько шагов, я различил, что это
"Караван".
Дойдя до центра, мы остановились и долгое время стояли в молчании,
тяжело дыша. Потом в голове у меня все смешалось, и как я прошел расстояние,
оставшееся до выхода из Лабиринта, даже не помню. Однако я постоянно ощущал
уверенность в том, что отец так или иначе выведет меня отсюда. Клочья тумана
по-прежнему проплывали мимо нас, вдоль Лабиринта, над поляной...
-- Я чувствую себя гораздо более сильным, -- наконец объявил Люк. --
Да, я буду охранять его. По-моему, это отличный способ провести время.
-- Кстати, Люк, что ты хотел сообщить? -- напомнил я.
-- А, я должен был сказать, чтобы ты побыстрее смывался из Хаоса, --
ответил он, -- там для тебя становилось небезопасно.
-- Я знал об этом, -- сказал я. -- Тем не менее, я все равно собираюсь
вернуться -- у меня остались кое-какие дела.
Люк пожал плечами.
-- Как хочешь. Сейчас, кажется, ни одно место не представляется
полностью безопасным.
-- Здесь, во всяком случае, никаких осложнений не предвидится, --
произнес Корвин. -- Ни одна из высших Сил толком не знает, как подобраться к
этому Лабиринту и что вообще делать с ним. Он слишком силен как для того,
чтобы эмберский Лабиринт втянул его в себя, так и для того, чтобы Логрус
смог его разрушить.
-- Это утешает.
-- Однако пройдет какое-то время, и они снова постараются что-то
предпринять против него.
-- Ну что ж, поживем -- увидим. О'кей. А что скорее всего может
произойти?
-- Вероятно, призраки, -- такие же, как мы с тобой, постараются
побольше разведать о нем. Ты хорошо владеешь мечом?
-- Скажу без ложной скромности -- неплохо. В крайнем случае -- я также
в достаточной мере владею магическим искусством, чтобы суметь им
противостоять.
-- Они подвержены действиям стали, хотя вместо крови у них пламя.
Сейчас ты можешь попросить Лабиринт провести тебя по окрестностям. Я
присоединюсь к тебе через несколько минут, -- покажу, где находится тайник с
оружием и прочее снаряжение. Потом мне нужно будет совершить небольшое
путешествие, так что Лабиринт останется всецело на твоем попечении.
-- Будь спокоен, -- отозвался Люк. -- А как насчет тебя, Мерль?
-- Я вернусь обратно ко Двору Хаоса. У меня приглашение на обед к
матери, а потом я должен присутствовать на похоронах Суэйвилла.
-- Не думаю, чтобы Лабиринт оказался в состоянии отправить тебя туда,
-- сказал Корвин. -- Все-таки это чертовски близко к Логрусу. Но можешь
что-нибудь придумать для него, или наоборот. Как там Дара?
-- Прошло много времени с тех пор как я видел ее дольше, чем в течение
нескольких минут, -- отвечал я. -- Она по-прежнему так же безапелляционна и
самоуверенна в обращении со мной, и вмешивается в мои дела сверх всякой
меры. Еще у меня создалось впечатление, что она занимается как мелкими
придворными интригами, так и делами более значительного масштаба, касающихся
отношений Хаоса и Эмбера.
Люк прикрыл глаза и тут же испарился. Минутой позже я увидел его возле
машины Полли Джексон. Он открыл дверцу, уселся на пассажирское кресло и
принялся что-то крутить на приборной доске. Через некоторое время я услышал
негромкую музыку, доносящуюся из приемника.
-- Да, это на нее похоже, -- сказал Корвин. -- Я никогда не понимал ее,
ты знаешь. Она появилась неизвестно откуда, в очень странное время в моей
жизни, она пришла ко мне, мы стали любовниками, потом она прошла Лабиринт
Эмбера и исчезла. Все это было как странный сон. Казалось очевидным, что она
использовала меня в своих целях. Довольно долго я полагал, что ей нужны были
от меня только сведения, дающие возможность получить доступ к Лабиринту.
Однако впоследствии у меня было время поразмыслить, и сейчас я далеко не
уверен в том, что это явилось только случайностью.
-- Что именно?
-- Твое рождение, -- ответил он.-- Я все больше и больше убеждаюсь в
том, что на самом деле ей нужен был сын или дочь, в чьих жилах текла бы
кровь Эмбера.
Услышав это, я похолодел. Так, значит, мое собственное существование
явилось всего лишь результатом продуманного расчета, составной частью
какого-то плана, одним из звеньев некой цепи? И ни малейшего проблеска
чувства? Я был так потрясен, что почти утратил способность рассуждать.
Внезапно мне подумалось, что нечто подобное должен испытывать Колесо-Призрак
-- тщательно продуманное и воплощенное в жизнь создание моего разума и
воображения, -- ведь основные идеи, для реализации которых он
предназначался, безусловно, могли возникнуть только в голове эмберита. Тем
не менее, он звал меня "папа", и, кажется, был искренне привязан ко мне. К
тому же, в последнее время я начал ощущать в его поведении некие
иррациональные моменты, выходящие за пределы холодной компьютерной логики,
-- наверное, здесь не обошлось без моего влияния. Может быть, так случилось
потому, что мы оказались гораздо более похожими, чем я мог предполагать в
начале?
-- А почему, как ты думаешь, для нее было так важно, чтобы я появился
на свет? -- наконец спросил я.
-- Я могу только догадываться об этом по ее последним словам, которые
она произнесла, пройдя Лабиринт и полностью приняв демоническое обличье:
"Эмбер будет разрушен", -- после чего она исчезла.
Меня охватила дрожь. Выводы из всего этого напрашивались столь
неутешительные, что мне хотелось заплакать, или уснуть, или напиться. Все
что угодно, лишь бы забыться на какое-то время.
-- Значит, ты думаешь, что мое рождение было частью какого-то
долговременного плана уничтожения Эмбера? -- спросил я.
-- Может быть, -- ответил он. -- Но возможно я не прав, малыш.
Возможно, я даже сильно ошибаюсь, и если так, то извини, что я настолько
расстроил тебя всем этим. С другой стороны, я думаю, что оставлять тебя в
неведении также было бы ошибкой.
Я потер виски, брови, глаза.
-- Но что же мне делать? -- спросил я. -- Я не хочу, чтобы Эмбер
оказался разрушенным.
На мгновение он привлек меня к себе.
-- Послушай, независимо от того, кто ты есть и каковы обстоятельства,
окружающие тебя, обязательно настанет такой момент, когда основной выбор
придется делать тебе. Ты -- нечто большее, чем просто сумма твоих поступков,
Мерлин. Не имеет значения, что привело к твоему появлению на свет, --
главное, что сейчас ты живешь, ты можешь видеть, думать, и ты сам способен
разобраться в происходящем. Не позволяй никому запудривать тебе мозги, --
даже мне. И когда придет время, -- а оно придет, -- будь уверен, что главный
выбор останется за тобой. И ничто из того, что происходило раньше, не будет
иметь к этому никакого отношения.
Его слова помогли мне вновь обрести присутствие духа.
-- Спасибо, -- произнес я.
Он кивнул.
-- Но если ты захочешь после всего сказанного как можно скорее
разрешить это дело, я бы советовал тебе не торопиться. Единственное, чего ты
добьешься -- она узнает о твоих подозрениях. Разумнее будет вести игру с
большей осторожностью и посмотреть, что из этого выйдет.
Я вздохнул.
-- Ты прав, конечно. Кстати, ведь ты пришел за мной в основном для
того, чтобы рассказать мне обо всем, а не затем, чтобы помочь мне убежать?
Он улыбнулся.
-- Тебе следует побеспокоиться о более важных делах, -- заметил он. --
Мы еще встретимся.
Произнеся эти слова, он вдруг пропал.
Но тут же я увидел его уже возле машины, разговаривающего с Люком.
Затем он начал показывать ему, где находятся тайники с оружием и все прочее.
Я наблюдал за ними, одновременно гадая, сколько времени могло занять мое
отсутствие при Дворе Хаоса. Через какое-то время они обернулись и помахали
мне, а потом, обменявшись рукопожатием, скрылись в тумане. Из приемника
доносилась "Лили Марлен".
Я мысленно сфокусировался и попросил Лабиринт переправить меня во
дворец Савалла. Последовала мгновенная вспышка абсолютной черноты. Когда
вокруг посветлело, я снова стоял в центре Лабиринта. Я попробовал снова --
на этот раз, назвав крепость Сухьи. И вновь Лабиринт отказался
компостировать мой билет.
-- Как далеко ты смог бы меня отправить? -- наконец спросил я.
Новая вспышка, но на сей раз света. Я увидел, что стою на вершине
каменного мыса, белого под черным небом, на берегу черного озера. Два
полукружья бледного пламени как бы заключили меня в скобки. О'кей, неплохо.
Это были Огненные Ворота -- нечто вроде пограничного знака, отделяющего Двор
Хаоса от соседнего Отражения. Я повернулся лицом к озеру и, отсчитав
четырнадцатую из расположенных слева от меня башен, в которых вспыхивали
огоньки, направился к ней.
Через какое-то время я приблизился к полуразрушенной башне. Небо над
ней было розовым. Подойдя к ней вплотную, я перенесся в стеклянную пещеру,
сквозь которую протекала зеленая река. Я шел вдоль реки до тех пор, пока не
достиг каменных ступенек, которые вывели меня на тропинку, петлявшую сквозь
осенний лес. Пройдя около мили, я оказался посреди вечнозеленых растений.
Затем я спустился по склону горы, откуда еще три обычные дорожки и две --
сотканные из тумана, привели меня куда нужно. Сверившись с небом, я понял,
что у меня даже не осталось времени переодеться до обеда с матерью.
Я задержался посреди дороги, чтобы хоть немного отряхнуть с себя пыль,
поправить одежду и привести в порядок волосы. Пока я этим занимался, мне
пришла в голову мысль -- интересно, что случится, если я попробую связаться
с Люком по Карте: ответит мне настоящий Люк или его призрак, а то, может,
оба одновременно? Могут ли вообще призраки Лабиринта общаться через Карты?
Меня также интересовало, что происходит сейчас в Эмбере. Я вспомнил Корал,
потом Нэйду...
Черт подери!
Мне надо было побывать и еще в одном месте... Мало ли где мне надо
побывать! Предостережение Лабиринта, переданное через Люка, тоже нельзя было
оставить без внимания. Много чего я узнал и от Корвина -- слишком много,
чтобы это могло сразу уместиться в голове, и сейчас у меня не было времени
подумать обо всем как следует. Мне совершенно не улыбалось быть вовлеченным
в происходящее при Дворе Хаоса. Также у меня было предчувствие, что во время
похорон что-то должно случиться. Кроме того, я сильно нуждался в
дополнительной информации. Оставалось только надеяться, что, если некто
хочет добиться чего-то от меня -- по всей видимости, очень важного, -- он, в
конце концов, найдет время, чтобы объяснить мне ситуацию, и, возможно, даже
попросить меня о содействии. Если это будет кто-то из родственников, так уж
и быть, он его получит. Во всяком случае, меня гораздо более устроит просьба
о сотрудничестве, чем попытки с помощью всяких там трюков контролировать мои
действия. А вообще, я бы с удовольствием послал к черту тех, кто собирался
использовать меня в своих играх, да и сами эти игры в придачу.
Честно говоря, больше всего мне сейчас хотелось повернуть назад, уйти
куда-нибудь в Отражения и затеряться там. Еще я мог бы вернуться в Эмбер,
рассказать Рэндому все, о чем я знал и о чем догадывался, а потом попросить
у него защиты против Двора Хаоса. Я мог бы также отправиться на Отражение
Земля и раздобыв себе новую личину, устроиться на работу в компьютерную
фирму...
Но если я так и сделаю, то никогда не узнаю ничего из того, что
происходит сейчас и что происходило раньше. Что же действительного
местонахождения моего отца, -- ведь я смог связаться с ним только во Дворе
Хаоса, и нигде больше. Это означало, что он где-то поблизости отсюда. И
никто кроме меня не сможет ему помочь.
Я двинулся вперед, потом свернул направо. Небо у меня над головой стало
пурпурным. Я успевал вовремя.
* * *
Добравшись наконец до дворца Савалла, я прошел сквозь высокую наружную
стену, служившую воротами и украшенную поверху сверкающим орнаментом из
красных и желтых звезд. Оттуда я попал во двор, а затем спустившись по
невидимой лестнице, долгое время стоял, глядя вниз, в глубокую темную
впадину, где почти у самых границ Хаоса непрерывно бушевали темные вихри.
Упавшая звезда прочертила яркий след на пурпурном небе, когда я повернулся к
обитой медью двери, ведущей в Галерею Искусств.
Я отворил дверь и вошел. Тут же мне припомнилось, как много раз я
заходил сюда, когда был ребенком. Дом Савалла на протяжении многих веков
собирал произведения искусства, и к настоящему времени коллекция настолько
разрослась, что занимала несколько ярусов, и чтобы осмотреть ее целиком,
приходилось идти сквозь длинные туннели, затем спускаться по гигантским
спиральным лестницам, а потом вы неожиданно оказывались на чем-то вроде
старой железнодорожной платформы, и вам приходилось возвращаться обратной,
чтобы разыскать пропущенный поворот. Помнится, однажды я тут заблудился
настолько основательно, что не мог выбраться в течение нескольких дней,
пока, наконец, меня не обнаружили, несчастного и зареванного, возле
коллекции каких-то дурацких голубых башмаков обитых гвоздями по краям.
Сейчас я медленно шел по коридорам, глядя на собрания различных диковинок,
узнавая уже знакомые и замечая несколько новых. Среди них попадались очень
милые вещицы, например, гигантская ваза, казавшаяся вырезанной из цельного
куска опала цвета пламени, или набор странных эмалированных дощечек,
привезенных из какого-то дальнего Отражения, назначения и принципа действия
которых ни один из членов семьи так и не смог выяснить. Я остановился, чтобы
еще раз как следует посмотреть на них, потому что весь этот отрезок галереи
и в особенности эмалированные дощечки всегда мне очень нравились.
Насвистывая одну старую мелодию, которой меня научил Грайл, я
приблизился к огненной вазе и принялся ее разглядывать. Вдруг мне
почудилось, что я слышу какой-то слабый звук, напоминающий шипение, но,
взглянув в оба конца коридора, я никого там не обнаружил. Почти чувственные
изгибы вазы, казалось, так и просят чтобы их потрогали. Я вспомнил, что
когда приходил сюда в детстве, мне запрещалось это делать. Я осторожно
протянул левую руку вперед и дотронулся до нее. Она оказалась теплее, чем я
мог предположить. Я погладил ее. Она была похожа на сгусток застывшего
пламени.
-- Привет, -- шепнул я, вспомнив одно приключение, которое однажды было
у нас. -- Прошло столько времени...
-- Мерлин? -- произнес тоненький голосок.
Я тут же отдернул руку. Казалось, будто ваза решила заговорить.
-- Да, -- ответил я.
Снова послышался шипящий звук, и какая-то небольшая тень показалась из
широкого отверстия вазы, как бы возникая из пламени.
-- Тс-с, -- произнесла тень, поднимаясь.
-- Глайт! -- воскликнул я.
-- Она с-самая.
-- Не может быть! Ты ведь много лет назад умерла!
-- Не умерла. Вс-сего лишь ус-снула.
-- Я не видел тебя с тех пор как был ребенком. Кажется, ты болела, а
потом куда-то исчезла. Я думал, что ты умерла.
-- Я зас-снула. Я с-спала, чтобы излечитьс-ся. Чтобы забыть вс-се.
Чтобы вос-становить с-свои силы.
Я протянул руку. Теперь пушистая змейка поднялась еще выше, и,
взобравшись по моей руке, обвилась вокруг нее.
-- Однако же недурную спаленку ты себе отхватила.
-- Я знала, что эта ваза тебе вс-сегда нравилас-сь. И я подумала, что,
ес-сли я буду ждать дос-статочно долго, когда-нибудь ты с-снова придешь,
чтобы полюбоватьс-ся на нее. И вот я ус-слышала твой голос-с и выбралас-сь
из этого великолепия, чтобы приветс-ствовать тебя. Как ты повзрос-слел!
-- Ты хорошо выглядишь. Правда, немножко похудела...
Я осторожно погладил ее головку.
-- Я очень рад, что ты, оказывается, по-прежнему с нами, как добрый дух
нашей семьи. Благодаря тебе, да еще Грайлу и Кергме мое детство было гораздо
более счастливым временем, чем могло бы быть.
Она подняла голову, и, дотянувшись до моей щеки, потерлась о нее.
-- Удовольс-ствие видеть тебя с-снова, мой мальчик, с-согревает мою
холодную кровь. Далеко ты путешес-ствовал?
-- Очень.
-- Как-нибудь мы с-с тобой с-сядем у огонька и будем ес-сть мышей, а
потом ты мне дашь молока в блюдечке и рас-скажешь обо вс-сех твоих
приключениях с-с тех пор, как ты ос-ставил дворец С-савалла. Мы найдем также
нес-сколько мозговых кос-сточек для с-старины Грайла, ес-сли, конечно, он
еще не...
-- Нет, он по-прежнему жив и здоров, и сейчас служит моему дядя Сухьи.
А что с Кергмой?
-- Не знаю. С-столько времени прошло...
Я прикрыл ее рукой, согревая.
-- Спасибо, что ты решила очнуться от такого глубокого сна только за
тем, чтобы поприветствовать меня.
-- Не только за этим. Ес-сть еще одна причина.
-- Да ну? И какая же?
-- Я с-собиралась показать тебе одну вещь. С-следуй вот этим путем, --
она показала головой.
Я двинулся указанной дорогой, которой помнится, уже как-то проходил, к
тому месту, где коридор расширялся. Вдруг я почувствовал, Глайт вздрогнула
под моей рукой и издала едва слышное урчание.
-- Что такое? -- спросил я.
-- Мышь, -- ответила она. Мышь где-то здес-сь, поблизос-сти. Я
поохочус-сь за ней, пос-сле того как отведу тебя куда нужно. А то мне уже
хочетс-ся ес-сть.
-- Но если ты действительно голодная, я могу подождать.
-- С-спас-сибо, Мерлин, не с-сейчас-с. Нам нужно с-спешить. Не знаю
почему, но мне кажетс-ся, это будет важно для тебя. Что кас-сается мес-стных
грызунов, я вс-сегда ус-спею ими угос-ститьс-ся.
Мы вошли в просторный высокий небесно-голубой зал. Четыре металлические
скульптуры -- по большей части из меди и бронзы, -- неровным кольцом
окружали нас.
-- Нет, не здес-сь,-- произнесла Глайт. -- Дальше.
Я свернул направо в следующий коридор и пошел по нему. Через некоторое
время перед нами оказалось нечто, напоминающее лес из металлических
деревьев.
-- Уже с-скоро. С-ступай помедленнее, демоненочек.
Я приостановился и замедлил шаг, рассматривая многочисленные деревья,
светлые и темные, сверкающие и тусклые. Сделанные из железа, алюминия,
латуни, -- они производили впечатление. Когда я последний раз заходил сюда,
много лет назад, их еще не было. Впрочем, ничего удивительного. Я успел
заметить и другие изменения в залах, через которые проходил раньше.
-- Вот это мес-сто. Повернис-сь и пройди чуть-чуть назад.
Я повернулся и снова вошел в лес.
-- Теперь с-сверни направо. Вон то выс-сокое дерево.
Подойдя к изогнутому стволу дерева справа от меня, я остановился.
-- Вот это?
-- Да, теперь тебе нужно взобратьс-ся на него.
-- Влезть на дерево!?
-- С-совершенно верно.
-- Хорошо.
Надо сказать, что отличительной особенностью подобного сорта деревьев,
или, по крайней мере, данного конкретного дерева, является множество
изгибов, спиралей и выступов, которые дают возможность взобраться по нему
гораздо быстрее, чем это может показаться на первый взгляд. Подпрыгнув, я
ухватился за ветку, подтянулся, нашел опору для ног, и, оттолкнувшись от
нее, полез выше. Оказавшись на расстоянии примерно десяти футов над землей,
я остановился.
-- Ну, что теперь я должен делать?
-- Поднятьс-ся еще выше.
-- Но зачем?
-- С-скорее! С-скорее! Узнаешь пос-сле.
Взобравшись еще на пару футов, я начал ощущать это. Слабый звон и
какое-то легкое давление... Иногда звон усиливался, как бы предупреждая о
некой опасности.
-- Кажется, здесь, -- произнес я.
-- Здес-сь. Я обовьюс-сь вокруг ветки голубого дерева, до которой можно
дотронуться Повелителю Теней. Пос-сле этого он попадет туда, куда с-следует.
-- К чему-то очень важному?
-- Надеюс-сь, что да. Хотя мне трудно об этом с-судить. Я плохо
разбираюс-сь в людс-ских делах.
-- Ты хочешь сказать, что мы пройдем сквозь ствол?
-- С-совершенно верно.
-- А это не опасно?
-- Абс-солютно.
-- Ну ладно.
Я продолжал взбираться, напрягая все силы, до тех пор пока обе мои ноги
не оказались на одном уровне. Я сделал еще один рывок и почувствовал, что
прохожу сквозь дерево.
Я вытянул руки вперед, чтобы не упасть. Но этого не произошло. Пол у
меня под ногами был выложен блестящими
черными, серебряными, серыми и белыми плитками. Справа был
геометрический узор, а слева -- что-то вроде мозаики, изображающей Темницу
Хаоса.
Я смотрел под ноги, не в силах отвести глаз.
-- Боже милостивый! -- наконец вымолвил я.
-- Я оказалас-сь права? Это дейс-ствительно важно? -- спросила Глайт.
-- Да, -- ответил я, -- это важно.
И повсюду зажженные свечи, многие высотой почти с меня, другие чуть
пониже... Серебряные, серые, белые, черные... Искусно расположенные на
разных уровнях, они занимали карнизы и выступы на стенах пещеры,
образовывали причудливые узоры на полу... Однако основная часть света
исходила не от них. Он проникал откуда-то сверху, и вначале мне даже
показалось, что это обычный дневной свет. Но когда я взглянул вверх, чтобы
прикинуть высоту свода, то увидел, что свет исходит от огромного
бело-голубого шара, скрытого темной металлической решеткой.
Я сделал шаг вперед. Свеча рядом со мной вспыхнула.
Сейчас я стоял перед каменным алтарям, позади которого находилась ниша.
Черные свечи горели по обе стороны перед ним, а на нем мерцало несколько
маленьких серебряных свечей. Какое-то время я просто стоял, разглядывая его.
-- Кажетс-ся, между вами есть некоторое с-сходство, заметила Глайт.
-- А я думал, что твои глаза не способны воспринимать двумерные
изображения.
-- Не забывай, с-сколько времени я прожила в музее. С-скажи, зачем твой
портрет повес-сили с-сюда, в это тайное мес-сто?
Я подошел поближе, пристально всматриваясь в портрет.
-- Это не я. Это мой отец, Корвин из Эмбера.
Ваза с серебряной розой стояла на алтаре под портретом. Была ли это
живая роза или только создание магического искусства, я не мог сказать.
И Грейсвандир лежал поверх алтаря, слегка выдаваясь из ножен... Я знал,
-- Отлично, -- сказал Люк. -- Мне тут нравится. К тому же я совсем не
хочу отправляться назад в Кашфу и свергать самого себя.
-- О'кей. Я пойду первым, а ты на всякий случай держись за мое плечо,
чтобы нам не разделяться. Мерлин, пойдешь последним и будешь поддерживать
Люка по той же причине. Договорились?
-- Договорились, -- ответил я. -- Ну, что пошли?
Он отпустил нас и двинулся к наружной черте Лабиринта. Мы последовали
за ним, и Люк положил руку ему на плечо, делая первый шаг. Вскоре мы все
были внутри Лабиринта, преодолевая знакомое сопротивление. Хотя даже в тот
момент, когда начали подниматься языки пламени, мне было намного легче, чем
раньше, возможно, потому, что на этот раз кто-то шел впереди, указывая
дорогу.
Вид улицы, окаймленной старыми каштанами, возник передо мной, в то
время, как мы шли вперед, прокладывая путь сквозь Первую Вуаль. Вслед за
этим языки пламени стали выше, и я почувствовал, как мощь Лабиринта
пульсирует вокруг меня, пронизывая насквозь мое тело и разум. Я вспомнил
учебу в колледже, мои первые успехи в легкой атлетике. Сопротивление
продолжало нарастать, и мы двигались, преодолевая его. С трудом переставляя
ноги, я почему-то подумал, что усилия, прилагаемые мною к тому, чтобы идти
дальше, важнее, чем само продвижение. Я почувствовал, как волосы поднимаются
у меня на голове, как будто сквозь меня пропустили электрический ток.
Чувство, испытываемое мною сейчас, не было похоже на безумие, охватившее
меня, когда я преодолевал Логрус, ни на то ощущение, с которым я проходил
Лабиринт Эмбера. Это выглядело почти так, будто я продвигаюсь внутри
собственного сознания, и впереди ничего нет. Мне показалось, -- и на
мгновение я почувствовал панический страх, что я иду вдоль замкнутого круга,
из которого нет выхода. Сопротивление было таким же сильным, языки пламени
такими же высокими, как и на аналогичном участке эмберского Лабиринта, хотя
я каким-то образом знал, что этот Лабиринт оказывает на меня некое влияние,
отличное от того, что я испытывал прежде. Мы шли вдоль сверкающих линий,
затем сворачивали, на нас сыпались искры... Проникновение сквозь Вторую
Вуаль -- медленное, парализующее силу воли, отнимающее все запасы жизненной
энергии... После этого, однако, идти стало легче, и сцены моей предыдущей
жизни вновь замелькали передо мной, волнуя и успокаивая меня.
Дальше. Шаг, два шага... Три. Я вдруг почувствовал, что теперь смогу
сделать и десять шагов, и даже больше, что самое трудное уже позади.
Четыре... Я весь покрылся испариной. Пять. Сопротивление было ужасным. Я
собрал все усилия, -- там, на земле, я бы с легкостью пробежал стометровку,
но сейчас меня хватало лишь на то, чтобы едва передвигать ноги. Мои легкие
работали как кузнечные мехи. Шесть. Искры поднимались к моему лицу,
разлетаясь почти у самых глаз, засыпая меня полностью. Я чувствовал, что
превращаюсь в столб пламени, и в то же время прокладываю себе путь как будто
сквозь гранитную стену. Я пробивался вперед и вперед, продолжая оставаться
на месте. Мне казалось, я буду идти еще целую вечность, Возможно, столько я
и шел. Семь. Воспоминания исчезли. Памяти не было. Я даже не осознавал себя
как такового. Я весь превратился в сгусток силы воли. Я был преодолением,
только преодолением того сопротивления, которое ощущалось впереди. Восемь...
Я больше не чувствовал своего тела. Время стало отвлеченным понятием.
Преодоление больше не было преодолением, но лишь едва ощутимым, слабым
продвижением посреди ледяного обвала... Девять. Теперь я был просто
движением -- нескончаемым, постоянным...
Десять.
Затем пришло облегчение. Я знал, что ближе к концу идти снова станет
труднее, но весь остаток пути уже не будет таким тяжелым. Что-то похожее на
медленную, негромкую музыку зазвучало у меня в ушах, когда я снова двинулся
дальше. Она продолжала играть в то время как шел сквозь Последнюю Вуаль, и
когда мне оставалось сделать всего несколько шагов, я различил, что это
"Караван".
Дойдя до центра, мы остановились и долгое время стояли в молчании,
тяжело дыша. Потом в голове у меня все смешалось, и как я прошел расстояние,
оставшееся до выхода из Лабиринта, даже не помню. Однако я постоянно ощущал
уверенность в том, что отец так или иначе выведет меня отсюда. Клочья тумана
по-прежнему проплывали мимо нас, вдоль Лабиринта, над поляной...
-- Я чувствую себя гораздо более сильным, -- наконец объявил Люк. --
Да, я буду охранять его. По-моему, это отличный способ провести время.
-- Кстати, Люк, что ты хотел сообщить? -- напомнил я.
-- А, я должен был сказать, чтобы ты побыстрее смывался из Хаоса, --
ответил он, -- там для тебя становилось небезопасно.
-- Я знал об этом, -- сказал я. -- Тем не менее, я все равно собираюсь
вернуться -- у меня остались кое-какие дела.
Люк пожал плечами.
-- Как хочешь. Сейчас, кажется, ни одно место не представляется
полностью безопасным.
-- Здесь, во всяком случае, никаких осложнений не предвидится, --
произнес Корвин. -- Ни одна из высших Сил толком не знает, как подобраться к
этому Лабиринту и что вообще делать с ним. Он слишком силен как для того,
чтобы эмберский Лабиринт втянул его в себя, так и для того, чтобы Логрус
смог его разрушить.
-- Это утешает.
-- Однако пройдет какое-то время, и они снова постараются что-то
предпринять против него.
-- Ну что ж, поживем -- увидим. О'кей. А что скорее всего может
произойти?
-- Вероятно, призраки, -- такие же, как мы с тобой, постараются
побольше разведать о нем. Ты хорошо владеешь мечом?
-- Скажу без ложной скромности -- неплохо. В крайнем случае -- я также
в достаточной мере владею магическим искусством, чтобы суметь им
противостоять.
-- Они подвержены действиям стали, хотя вместо крови у них пламя.
Сейчас ты можешь попросить Лабиринт провести тебя по окрестностям. Я
присоединюсь к тебе через несколько минут, -- покажу, где находится тайник с
оружием и прочее снаряжение. Потом мне нужно будет совершить небольшое
путешествие, так что Лабиринт останется всецело на твоем попечении.
-- Будь спокоен, -- отозвался Люк. -- А как насчет тебя, Мерль?
-- Я вернусь обратно ко Двору Хаоса. У меня приглашение на обед к
матери, а потом я должен присутствовать на похоронах Суэйвилла.
-- Не думаю, чтобы Лабиринт оказался в состоянии отправить тебя туда,
-- сказал Корвин. -- Все-таки это чертовски близко к Логрусу. Но можешь
что-нибудь придумать для него, или наоборот. Как там Дара?
-- Прошло много времени с тех пор как я видел ее дольше, чем в течение
нескольких минут, -- отвечал я. -- Она по-прежнему так же безапелляционна и
самоуверенна в обращении со мной, и вмешивается в мои дела сверх всякой
меры. Еще у меня создалось впечатление, что она занимается как мелкими
придворными интригами, так и делами более значительного масштаба, касающихся
отношений Хаоса и Эмбера.
Люк прикрыл глаза и тут же испарился. Минутой позже я увидел его возле
машины Полли Джексон. Он открыл дверцу, уселся на пассажирское кресло и
принялся что-то крутить на приборной доске. Через некоторое время я услышал
негромкую музыку, доносящуюся из приемника.
-- Да, это на нее похоже, -- сказал Корвин. -- Я никогда не понимал ее,
ты знаешь. Она появилась неизвестно откуда, в очень странное время в моей
жизни, она пришла ко мне, мы стали любовниками, потом она прошла Лабиринт
Эмбера и исчезла. Все это было как странный сон. Казалось очевидным, что она
использовала меня в своих целях. Довольно долго я полагал, что ей нужны были
от меня только сведения, дающие возможность получить доступ к Лабиринту.
Однако впоследствии у меня было время поразмыслить, и сейчас я далеко не
уверен в том, что это явилось только случайностью.
-- Что именно?
-- Твое рождение, -- ответил он.-- Я все больше и больше убеждаюсь в
том, что на самом деле ей нужен был сын или дочь, в чьих жилах текла бы
кровь Эмбера.
Услышав это, я похолодел. Так, значит, мое собственное существование
явилось всего лишь результатом продуманного расчета, составной частью
какого-то плана, одним из звеньев некой цепи? И ни малейшего проблеска
чувства? Я был так потрясен, что почти утратил способность рассуждать.
Внезапно мне подумалось, что нечто подобное должен испытывать Колесо-Призрак
-- тщательно продуманное и воплощенное в жизнь создание моего разума и
воображения, -- ведь основные идеи, для реализации которых он
предназначался, безусловно, могли возникнуть только в голове эмберита. Тем
не менее, он звал меня "папа", и, кажется, был искренне привязан ко мне. К
тому же, в последнее время я начал ощущать в его поведении некие
иррациональные моменты, выходящие за пределы холодной компьютерной логики,
-- наверное, здесь не обошлось без моего влияния. Может быть, так случилось
потому, что мы оказались гораздо более похожими, чем я мог предполагать в
начале?
-- А почему, как ты думаешь, для нее было так важно, чтобы я появился
на свет? -- наконец спросил я.
-- Я могу только догадываться об этом по ее последним словам, которые
она произнесла, пройдя Лабиринт и полностью приняв демоническое обличье:
"Эмбер будет разрушен", -- после чего она исчезла.
Меня охватила дрожь. Выводы из всего этого напрашивались столь
неутешительные, что мне хотелось заплакать, или уснуть, или напиться. Все
что угодно, лишь бы забыться на какое-то время.
-- Значит, ты думаешь, что мое рождение было частью какого-то
долговременного плана уничтожения Эмбера? -- спросил я.
-- Может быть, -- ответил он. -- Но возможно я не прав, малыш.
Возможно, я даже сильно ошибаюсь, и если так, то извини, что я настолько
расстроил тебя всем этим. С другой стороны, я думаю, что оставлять тебя в
неведении также было бы ошибкой.
Я потер виски, брови, глаза.
-- Но что же мне делать? -- спросил я. -- Я не хочу, чтобы Эмбер
оказался разрушенным.
На мгновение он привлек меня к себе.
-- Послушай, независимо от того, кто ты есть и каковы обстоятельства,
окружающие тебя, обязательно настанет такой момент, когда основной выбор
придется делать тебе. Ты -- нечто большее, чем просто сумма твоих поступков,
Мерлин. Не имеет значения, что привело к твоему появлению на свет, --
главное, что сейчас ты живешь, ты можешь видеть, думать, и ты сам способен
разобраться в происходящем. Не позволяй никому запудривать тебе мозги, --
даже мне. И когда придет время, -- а оно придет, -- будь уверен, что главный
выбор останется за тобой. И ничто из того, что происходило раньше, не будет
иметь к этому никакого отношения.
Его слова помогли мне вновь обрести присутствие духа.
-- Спасибо, -- произнес я.
Он кивнул.
-- Но если ты захочешь после всего сказанного как можно скорее
разрешить это дело, я бы советовал тебе не торопиться. Единственное, чего ты
добьешься -- она узнает о твоих подозрениях. Разумнее будет вести игру с
большей осторожностью и посмотреть, что из этого выйдет.
Я вздохнул.
-- Ты прав, конечно. Кстати, ведь ты пришел за мной в основном для
того, чтобы рассказать мне обо всем, а не затем, чтобы помочь мне убежать?
Он улыбнулся.
-- Тебе следует побеспокоиться о более важных делах, -- заметил он. --
Мы еще встретимся.
Произнеся эти слова, он вдруг пропал.
Но тут же я увидел его уже возле машины, разговаривающего с Люком.
Затем он начал показывать ему, где находятся тайники с оружием и все прочее.
Я наблюдал за ними, одновременно гадая, сколько времени могло занять мое
отсутствие при Дворе Хаоса. Через какое-то время они обернулись и помахали
мне, а потом, обменявшись рукопожатием, скрылись в тумане. Из приемника
доносилась "Лили Марлен".
Я мысленно сфокусировался и попросил Лабиринт переправить меня во
дворец Савалла. Последовала мгновенная вспышка абсолютной черноты. Когда
вокруг посветлело, я снова стоял в центре Лабиринта. Я попробовал снова --
на этот раз, назвав крепость Сухьи. И вновь Лабиринт отказался
компостировать мой билет.
-- Как далеко ты смог бы меня отправить? -- наконец спросил я.
Новая вспышка, но на сей раз света. Я увидел, что стою на вершине
каменного мыса, белого под черным небом, на берегу черного озера. Два
полукружья бледного пламени как бы заключили меня в скобки. О'кей, неплохо.
Это были Огненные Ворота -- нечто вроде пограничного знака, отделяющего Двор
Хаоса от соседнего Отражения. Я повернулся лицом к озеру и, отсчитав
четырнадцатую из расположенных слева от меня башен, в которых вспыхивали
огоньки, направился к ней.
Через какое-то время я приблизился к полуразрушенной башне. Небо над
ней было розовым. Подойдя к ней вплотную, я перенесся в стеклянную пещеру,
сквозь которую протекала зеленая река. Я шел вдоль реки до тех пор, пока не
достиг каменных ступенек, которые вывели меня на тропинку, петлявшую сквозь
осенний лес. Пройдя около мили, я оказался посреди вечнозеленых растений.
Затем я спустился по склону горы, откуда еще три обычные дорожки и две --
сотканные из тумана, привели меня куда нужно. Сверившись с небом, я понял,
что у меня даже не осталось времени переодеться до обеда с матерью.
Я задержался посреди дороги, чтобы хоть немного отряхнуть с себя пыль,
поправить одежду и привести в порядок волосы. Пока я этим занимался, мне
пришла в голову мысль -- интересно, что случится, если я попробую связаться
с Люком по Карте: ответит мне настоящий Люк или его призрак, а то, может,
оба одновременно? Могут ли вообще призраки Лабиринта общаться через Карты?
Меня также интересовало, что происходит сейчас в Эмбере. Я вспомнил Корал,
потом Нэйду...
Черт подери!
Мне надо было побывать и еще в одном месте... Мало ли где мне надо
побывать! Предостережение Лабиринта, переданное через Люка, тоже нельзя было
оставить без внимания. Много чего я узнал и от Корвина -- слишком много,
чтобы это могло сразу уместиться в голове, и сейчас у меня не было времени
подумать обо всем как следует. Мне совершенно не улыбалось быть вовлеченным
в происходящее при Дворе Хаоса. Также у меня было предчувствие, что во время
похорон что-то должно случиться. Кроме того, я сильно нуждался в
дополнительной информации. Оставалось только надеяться, что, если некто
хочет добиться чего-то от меня -- по всей видимости, очень важного, -- он, в
конце концов, найдет время, чтобы объяснить мне ситуацию, и, возможно, даже
попросить меня о содействии. Если это будет кто-то из родственников, так уж
и быть, он его получит. Во всяком случае, меня гораздо более устроит просьба
о сотрудничестве, чем попытки с помощью всяких там трюков контролировать мои
действия. А вообще, я бы с удовольствием послал к черту тех, кто собирался
использовать меня в своих играх, да и сами эти игры в придачу.
Честно говоря, больше всего мне сейчас хотелось повернуть назад, уйти
куда-нибудь в Отражения и затеряться там. Еще я мог бы вернуться в Эмбер,
рассказать Рэндому все, о чем я знал и о чем догадывался, а потом попросить
у него защиты против Двора Хаоса. Я мог бы также отправиться на Отражение
Земля и раздобыв себе новую личину, устроиться на работу в компьютерную
фирму...
Но если я так и сделаю, то никогда не узнаю ничего из того, что
происходит сейчас и что происходило раньше. Что же действительного
местонахождения моего отца, -- ведь я смог связаться с ним только во Дворе
Хаоса, и нигде больше. Это означало, что он где-то поблизости отсюда. И
никто кроме меня не сможет ему помочь.
Я двинулся вперед, потом свернул направо. Небо у меня над головой стало
пурпурным. Я успевал вовремя.
Добравшись наконец до дворца Савалла, я прошел сквозь высокую наружную
стену, служившую воротами и украшенную поверху сверкающим орнаментом из
красных и желтых звезд. Оттуда я попал во двор, а затем спустившись по
невидимой лестнице, долгое время стоял, глядя вниз, в глубокую темную
впадину, где почти у самых границ Хаоса непрерывно бушевали темные вихри.
Упавшая звезда прочертила яркий след на пурпурном небе, когда я повернулся к
обитой медью двери, ведущей в Галерею Искусств.
Я отворил дверь и вошел. Тут же мне припомнилось, как много раз я
заходил сюда, когда был ребенком. Дом Савалла на протяжении многих веков
собирал произведения искусства, и к настоящему времени коллекция настолько
разрослась, что занимала несколько ярусов, и чтобы осмотреть ее целиком,
приходилось идти сквозь длинные туннели, затем спускаться по гигантским
спиральным лестницам, а потом вы неожиданно оказывались на чем-то вроде
старой железнодорожной платформы, и вам приходилось возвращаться обратной,
чтобы разыскать пропущенный поворот. Помнится, однажды я тут заблудился
настолько основательно, что не мог выбраться в течение нескольких дней,
пока, наконец, меня не обнаружили, несчастного и зареванного, возле
коллекции каких-то дурацких голубых башмаков обитых гвоздями по краям.
Сейчас я медленно шел по коридорам, глядя на собрания различных диковинок,
узнавая уже знакомые и замечая несколько новых. Среди них попадались очень
милые вещицы, например, гигантская ваза, казавшаяся вырезанной из цельного
куска опала цвета пламени, или набор странных эмалированных дощечек,
привезенных из какого-то дальнего Отражения, назначения и принципа действия
которых ни один из членов семьи так и не смог выяснить. Я остановился, чтобы
еще раз как следует посмотреть на них, потому что весь этот отрезок галереи
и в особенности эмалированные дощечки всегда мне очень нравились.
Насвистывая одну старую мелодию, которой меня научил Грайл, я
приблизился к огненной вазе и принялся ее разглядывать. Вдруг мне
почудилось, что я слышу какой-то слабый звук, напоминающий шипение, но,
взглянув в оба конца коридора, я никого там не обнаружил. Почти чувственные
изгибы вазы, казалось, так и просят чтобы их потрогали. Я вспомнил, что
когда приходил сюда в детстве, мне запрещалось это делать. Я осторожно
протянул левую руку вперед и дотронулся до нее. Она оказалась теплее, чем я
мог предположить. Я погладил ее. Она была похожа на сгусток застывшего
пламени.
-- Привет, -- шепнул я, вспомнив одно приключение, которое однажды было
у нас. -- Прошло столько времени...
-- Мерлин? -- произнес тоненький голосок.
Я тут же отдернул руку. Казалось, будто ваза решила заговорить.
-- Да, -- ответил я.
Снова послышался шипящий звук, и какая-то небольшая тень показалась из
широкого отверстия вазы, как бы возникая из пламени.
-- Тс-с, -- произнесла тень, поднимаясь.
-- Глайт! -- воскликнул я.
-- Она с-самая.
-- Не может быть! Ты ведь много лет назад умерла!
-- Не умерла. Вс-сего лишь ус-снула.
-- Я не видел тебя с тех пор как был ребенком. Кажется, ты болела, а
потом куда-то исчезла. Я думал, что ты умерла.
-- Я зас-снула. Я с-спала, чтобы излечитьс-ся. Чтобы забыть вс-се.
Чтобы вос-становить с-свои силы.
Я протянул руку. Теперь пушистая змейка поднялась еще выше, и,
взобравшись по моей руке, обвилась вокруг нее.
-- Однако же недурную спаленку ты себе отхватила.
-- Я знала, что эта ваза тебе вс-сегда нравилас-сь. И я подумала, что,
ес-сли я буду ждать дос-статочно долго, когда-нибудь ты с-снова придешь,
чтобы полюбоватьс-ся на нее. И вот я ус-слышала твой голос-с и выбралас-сь
из этого великолепия, чтобы приветс-ствовать тебя. Как ты повзрос-слел!
-- Ты хорошо выглядишь. Правда, немножко похудела...
Я осторожно погладил ее головку.
-- Я очень рад, что ты, оказывается, по-прежнему с нами, как добрый дух
нашей семьи. Благодаря тебе, да еще Грайлу и Кергме мое детство было гораздо
более счастливым временем, чем могло бы быть.
Она подняла голову, и, дотянувшись до моей щеки, потерлась о нее.
-- Удовольс-ствие видеть тебя с-снова, мой мальчик, с-согревает мою
холодную кровь. Далеко ты путешес-ствовал?
-- Очень.
-- Как-нибудь мы с-с тобой с-сядем у огонька и будем ес-сть мышей, а
потом ты мне дашь молока в блюдечке и рас-скажешь обо вс-сех твоих
приключениях с-с тех пор, как ты ос-ставил дворец С-савалла. Мы найдем также
нес-сколько мозговых кос-сточек для с-старины Грайла, ес-сли, конечно, он
еще не...
-- Нет, он по-прежнему жив и здоров, и сейчас служит моему дядя Сухьи.
А что с Кергмой?
-- Не знаю. С-столько времени прошло...
Я прикрыл ее рукой, согревая.
-- Спасибо, что ты решила очнуться от такого глубокого сна только за
тем, чтобы поприветствовать меня.
-- Не только за этим. Ес-сть еще одна причина.
-- Да ну? И какая же?
-- Я с-собиралась показать тебе одну вещь. С-следуй вот этим путем, --
она показала головой.
Я двинулся указанной дорогой, которой помнится, уже как-то проходил, к
тому месту, где коридор расширялся. Вдруг я почувствовал, Глайт вздрогнула
под моей рукой и издала едва слышное урчание.
-- Что такое? -- спросил я.
-- Мышь, -- ответила она. Мышь где-то здес-сь, поблизос-сти. Я
поохочус-сь за ней, пос-сле того как отведу тебя куда нужно. А то мне уже
хочетс-ся ес-сть.
-- Но если ты действительно голодная, я могу подождать.
-- С-спас-сибо, Мерлин, не с-сейчас-с. Нам нужно с-спешить. Не знаю
почему, но мне кажетс-ся, это будет важно для тебя. Что кас-сается мес-стных
грызунов, я вс-сегда ус-спею ими угос-ститьс-ся.
Мы вошли в просторный высокий небесно-голубой зал. Четыре металлические
скульптуры -- по большей части из меди и бронзы, -- неровным кольцом
окружали нас.
-- Нет, не здес-сь,-- произнесла Глайт. -- Дальше.
Я свернул направо в следующий коридор и пошел по нему. Через некоторое
время перед нами оказалось нечто, напоминающее лес из металлических
деревьев.
-- Уже с-скоро. С-ступай помедленнее, демоненочек.
Я приостановился и замедлил шаг, рассматривая многочисленные деревья,
светлые и темные, сверкающие и тусклые. Сделанные из железа, алюминия,
латуни, -- они производили впечатление. Когда я последний раз заходил сюда,
много лет назад, их еще не было. Впрочем, ничего удивительного. Я успел
заметить и другие изменения в залах, через которые проходил раньше.
-- Вот это мес-сто. Повернис-сь и пройди чуть-чуть назад.
Я повернулся и снова вошел в лес.
-- Теперь с-сверни направо. Вон то выс-сокое дерево.
Подойдя к изогнутому стволу дерева справа от меня, я остановился.
-- Вот это?
-- Да, теперь тебе нужно взобратьс-ся на него.
-- Влезть на дерево!?
-- С-совершенно верно.
-- Хорошо.
Надо сказать, что отличительной особенностью подобного сорта деревьев,
или, по крайней мере, данного конкретного дерева, является множество
изгибов, спиралей и выступов, которые дают возможность взобраться по нему
гораздо быстрее, чем это может показаться на первый взгляд. Подпрыгнув, я
ухватился за ветку, подтянулся, нашел опору для ног, и, оттолкнувшись от
нее, полез выше. Оказавшись на расстоянии примерно десяти футов над землей,
я остановился.
-- Ну, что теперь я должен делать?
-- Поднятьс-ся еще выше.
-- Но зачем?
-- С-скорее! С-скорее! Узнаешь пос-сле.
Взобравшись еще на пару футов, я начал ощущать это. Слабый звон и
какое-то легкое давление... Иногда звон усиливался, как бы предупреждая о
некой опасности.
-- Кажется, здесь, -- произнес я.
-- Здес-сь. Я обовьюс-сь вокруг ветки голубого дерева, до которой можно
дотронуться Повелителю Теней. Пос-сле этого он попадет туда, куда с-следует.
-- К чему-то очень важному?
-- Надеюс-сь, что да. Хотя мне трудно об этом с-судить. Я плохо
разбираюс-сь в людс-ских делах.
-- Ты хочешь сказать, что мы пройдем сквозь ствол?
-- С-совершенно верно.
-- А это не опасно?
-- Абс-солютно.
-- Ну ладно.
Я продолжал взбираться, напрягая все силы, до тех пор пока обе мои ноги
не оказались на одном уровне. Я сделал еще один рывок и почувствовал, что
прохожу сквозь дерево.
Я вытянул руки вперед, чтобы не упасть. Но этого не произошло. Пол у
меня под ногами был выложен блестящими
черными, серебряными, серыми и белыми плитками. Справа был
геометрический узор, а слева -- что-то вроде мозаики, изображающей Темницу
Хаоса.
Я смотрел под ноги, не в силах отвести глаз.
-- Боже милостивый! -- наконец вымолвил я.
-- Я оказалас-сь права? Это дейс-ствительно важно? -- спросила Глайт.
-- Да, -- ответил я, -- это важно.
И повсюду зажженные свечи, многие высотой почти с меня, другие чуть
пониже... Серебряные, серые, белые, черные... Искусно расположенные на
разных уровнях, они занимали карнизы и выступы на стенах пещеры,
образовывали причудливые узоры на полу... Однако основная часть света
исходила не от них. Он проникал откуда-то сверху, и вначале мне даже
показалось, что это обычный дневной свет. Но когда я взглянул вверх, чтобы
прикинуть высоту свода, то увидел, что свет исходит от огромного
бело-голубого шара, скрытого темной металлической решеткой.
Я сделал шаг вперед. Свеча рядом со мной вспыхнула.
Сейчас я стоял перед каменным алтарям, позади которого находилась ниша.
Черные свечи горели по обе стороны перед ним, а на нем мерцало несколько
маленьких серебряных свечей. Какое-то время я просто стоял, разглядывая его.
-- Кажетс-ся, между вами есть некоторое с-сходство, заметила Глайт.
-- А я думал, что твои глаза не способны воспринимать двумерные
изображения.
-- Не забывай, с-сколько времени я прожила в музее. С-скажи, зачем твой
портрет повес-сили с-сюда, в это тайное мес-сто?
Я подошел поближе, пристально всматриваясь в портрет.
-- Это не я. Это мой отец, Корвин из Эмбера.
Ваза с серебряной розой стояла на алтаре под портретом. Была ли это
живая роза или только создание магического искусства, я не мог сказать.
И Грейсвандир лежал поверх алтаря, слегка выдаваясь из ножен... Я знал,