Страница:
– Мы не должны проливать здесь кровь. Мы пришли для того, чтобы не дать ей пролиться.
– Я знаю.
Еще раз пожав плечами, Кэл повернулся к де Боно спиной, и они пошли назад к березам. Скоро за ними послышались шаги. Де Боно догонял их, все еще держа в руках радио.
– Я с вами! – крикнул он. – Вы можете его починить.
– А как же Старбрук?
– Старбрук не придет. Пускай они ждут его, пока трава не прорастет им через задницы. Я найду себе дело поинтересней.
Он улыбнулся.
– Я слышал, что сказала эта штука: «День обещает быть солнечным».
2
V
1
2
3
VI
1
2
VII
1
2
– Я знаю.
Еще раз пожав плечами, Кэл повернулся к де Боно спиной, и они пошли назад к березам. Скоро за ними послышались шаги. Де Боно догонял их, все еще держа в руках радио.
– Я с вами! – крикнул он. – Вы можете его починить.
– А как же Старбрук?
– Старбрук не придет. Пускай они ждут его, пока трава не прорастет им через задницы. Я найду себе дело поинтересней.
Он улыбнулся.
– Я слышал, что сказала эта штука: «День обещает быть солнечным».
2
Де Боно оказался полезным спутником. Он болтал без умолку, и настроение Сюзанны несколько поднялось. Кэл почти не участвовал в разговоре, пытаясь на ходу починить радио. Он только снова спросил, где де Боно его взял.
– У одного из людей пророка, – ответил юноша. – У него их был целый ящик.
– Пытаются подкупить, – сказала Сюзанна.
– Думаешь, я не понял? – спросил де Боно. – Я знаю, что ничего не дается даром. Но я не верю, что все, что исходит от Кукушат, плохо. Мы же жили с ними раньше, и ничего, – он перенес внимание на Кэла. – Ну что?
– Пока ничего. Я не очень хорошо в этом разбираюсь.
– Может, в Невидали найдется кто-нибудь, кто сможет его починить. Это недалеко.
– Мы идем в Дом Капры, – напомнила Сюзанна.
– Я с вами. Только пройдем через город.
– Никаких остановок.
– Человек должен есть, – заявил де Боно. – Нам всем не мешает перекусить. Не будьте такими подозрительными, а то вы прямо, как Галин. Верьте мне, я не сделаю вам ничего плохого.
– У нас срочное дело.
– К пророку?
– Да.
– Вот это действительно дерьмо Кукушат, – сказал Кэл.
– Кто? Пророк?
– Боюсь, что да, – сказала Сюзанна.
– Тогда Галин прав. Радио – тоже часть всего этого.
– Уроки Старбрука, – улыбнулся Кэл.
– Очень смешно.
– А почему ты не боишься, как те двое?
– Я огражден от уловок Кукушат. Их выдумки не нужны мне. Просто интересно.
– Мне снилось это место, – сказал Кэл, чтобы сменить тему. – Думаю, многим другим Кукушатам тоже.
– Вынам не снитесь, – пожал плечами де Боно.
– Это не так, – вмешалась Сюзанна. – Один из вас любил мою бабушку. Если вы можете любить нас, то мы можем вам и сниться.
Кэл понял, что, говоря это, она думала о Джерихо.
– Это правда?
– Правда, – просто ответила Сюзанна. – Это одна и та же история.
– Какая история?
– Вы живые и мы живые. И вы, и мы любим жизнь и боимся умереть. И спасаемся любовью от смерти.
Они шли молча минуты три, потом де Боно тихо сказал:
– Да, это так. Одна история, с волшебством или без. Все, как ты говоришь. Рождение, смерть и между ними любовь.
Тут радио неожиданно вернулось к жизни, к удивлению Кэла и радости де Боно.
– Молодец! – закричал он и, схватив приемник, принялся крутить настройку. Остаток пути до города они проделали под музыку.
– У одного из людей пророка, – ответил юноша. – У него их был целый ящик.
– Пытаются подкупить, – сказала Сюзанна.
– Думаешь, я не понял? – спросил де Боно. – Я знаю, что ничего не дается даром. Но я не верю, что все, что исходит от Кукушат, плохо. Мы же жили с ними раньше, и ничего, – он перенес внимание на Кэла. – Ну что?
– Пока ничего. Я не очень хорошо в этом разбираюсь.
– Может, в Невидали найдется кто-нибудь, кто сможет его починить. Это недалеко.
– Мы идем в Дом Капры, – напомнила Сюзанна.
– Я с вами. Только пройдем через город.
– Никаких остановок.
– Человек должен есть, – заявил де Боно. – Нам всем не мешает перекусить. Не будьте такими подозрительными, а то вы прямо, как Галин. Верьте мне, я не сделаю вам ничего плохого.
– У нас срочное дело.
– К пророку?
– Да.
– Вот это действительно дерьмо Кукушат, – сказал Кэл.
– Кто? Пророк?
– Боюсь, что да, – сказала Сюзанна.
– Тогда Галин прав. Радио – тоже часть всего этого.
– Уроки Старбрука, – улыбнулся Кэл.
– Очень смешно.
– А почему ты не боишься, как те двое?
– Я огражден от уловок Кукушат. Их выдумки не нужны мне. Просто интересно.
– Мне снилось это место, – сказал Кэл, чтобы сменить тему. – Думаю, многим другим Кукушатам тоже.
– Вынам не снитесь, – пожал плечами де Боно.
– Это не так, – вмешалась Сюзанна. – Один из вас любил мою бабушку. Если вы можете любить нас, то мы можем вам и сниться.
Кэл понял, что, говоря это, она думала о Джерихо.
– Это правда?
– Правда, – просто ответила Сюзанна. – Это одна и та же история.
– Какая история?
– Вы живые и мы живые. И вы, и мы любим жизнь и боимся умереть. И спасаемся любовью от смерти.
Они шли молча минуты три, потом де Боно тихо сказал:
– Да, это так. Одна история, с волшебством или без. Все, как ты говоришь. Рождение, смерть и между ними любовь.
Тут радио неожиданно вернулось к жизни, к удивлению Кэла и радости де Боно.
– Молодец! – закричал он и, схватив приемник, принялся крутить настройку. Остаток пути до города они проделали под музыку.
V
Невидаль
1
Когда они ступили на улицы города, де Боно, предупредил их, что Невидаль воздвигалась в большой спешке, поэтому им не следует ожидать от планировки строгого порядка. Но это предостережение не помешало им удивляться на каждом шагу. Дома валились друг на друга, как пьяные; тоннели между ними – слово «улицы» к ним не подходило – были слишком тесны даже для пешеходов. Стиль строений варьировался от древнеегипетского до барокко.
Здесь не было темно. Камни и мостовая светились, превращая самый невзрачный кусок стены в шедевр архитектуры.
Впечатление от города подкреплялось видом его обитателей. Их одежда представляла собой то же смешение стилей и мод – Кэл с Сюзанной уже опознали его, как характерную особенность Чародеев. Мимо них проходили то мужчина в пальто, увешанном колокольчиками, то женщина, кажущаяся голой из-за телесного цвета ее глухого, под горло, платья. Из окошка выглядывала девушка, лицо которой закрывали разноцветные ленты, развевающиеся на ветру. Дальше они встретили человека в шляпе из собственных волос, беседующего с двумя девицами – белой и негритянкой, – одетыми только в панталоны со штрипками.
Как бы все это ни изумляло их, они не останавливались. Нужно было спешить. По пути они заметили еще следы XX века в руках жителей – без сомнения, дары пророка, которым предстояло растаять в руках их счастливых обладателей. Не было времени рассказать им о коварстве Шэдвелла; нужно было идти и обезвредить его источник.
– Забежим во «Врунишку», – предложил де Боно, лавируя среди прохожих. – Перекусим и пойдем дальше.
Со всех сторон их окружали голоса, смех и песни (некоторые по радио). На руках у матери хныкал ребенок; вслед им лаяло что-то лохматое; на одном из балконов Кэл увидел павлина с распущенным хвостом.
– Куда он, Господи? – воскликнула Сюзанна, когда де Боно в третий или четвертый раз скрылся в толпе. – Что-то он слишком резвится.
– Мы должны верить ему, – сказал Кэл. Вдалеке мелькнула белобрысая голова до Боно. – Туда!
Они завернули за угол. В этот момент откуда-то донесся крик, такой горестный, как будто кто-то умер. Толпа сразу стихла, и Кэлу с Сюзанной удалось расслышать отдельные реплики.
– Они подожгли Дом Капры!
– Не может быть! – сказал кто-то. Но дурной вестник не унимался.
– Да-да, подожгли! И перебили Совет!
Кэл стал пробиваться через толпу, чтобы увидеть говорящего. Тот выглядел так, будто сам выбрался из горящего здания – весь в грязи и копоти, из-под которых блестели слезы. Те, кто смотрел на него, уже не сомневались, что произошла трагедия.
Сюзанна первой задала простой вопрос:
– Кто это сделал?
Человек взглянул на нее.
– Пророк... Это пророк.
Толпа взорвалась возгласом гнева и изумления.
Сюзанна повернула к Кэлу.
– Мы опоздали, – в глазах ее были слезы. – Господи ну почему мы так медлили?
– Мы не могли успеть, – де Боно появился рядом с ними. – Не вините себя. И меня тоже.
– И что теперь? – спросил Кэл.
– Найдем ублюдка и убьем его, – Сюзанна сжала плечо де Боно так, что тот поморщился. – Покажешь нам путь?
– Конечно.
Юноша повернулся и повел их прочь от толпы, окружавшей плачущего человека. Новость уже распространилась по городу. Песни и смех смолкли. Некоторые стояли и смотрели на него между крыш, словно ожидая увидеть отблески пожара. Их вид напомнил Кэлу обитателей Чериот-стрит в день урагана.
Судя по обрывкам разговоров, услышанных ими по пути, одни говорили, что в Доме Капры убили всех, другие не соглашались с этим. Ни все утверждали, что пророк объявил войну всем, кто усомнится в его власти, и что его войска уже прочесывают Фугу в поисках непокорных.
– Нужно выбраться из города, пока они сюда не добрались, – сказала Сюзанна.
– Это маленькая страна, – напомнил де Боно. – Если они захотят нас найти, на это не уйдет много времени.
Жители не проявляли признаков паники, никто не собирал чемоданы. Похоже, большинство их пережили нечто подобное в прошлом и не были особенно удивлены.
Троица быстро выбралась из города и очутилась в поле.
– Жаль, что приходится расставаться, – сказала Сюзанна.
– С чего это? – не понял де Боно.
– Потому что мы должны остановить пророка.
– Так я отведу вас туда, где он будет.
– Куда?
– К Своду. Это старый дворец. Он обязательно придет туда, если захочет стать королем.
Здесь не было темно. Камни и мостовая светились, превращая самый невзрачный кусок стены в шедевр архитектуры.
Впечатление от города подкреплялось видом его обитателей. Их одежда представляла собой то же смешение стилей и мод – Кэл с Сюзанной уже опознали его, как характерную особенность Чародеев. Мимо них проходили то мужчина в пальто, увешанном колокольчиками, то женщина, кажущаяся голой из-за телесного цвета ее глухого, под горло, платья. Из окошка выглядывала девушка, лицо которой закрывали разноцветные ленты, развевающиеся на ветру. Дальше они встретили человека в шляпе из собственных волос, беседующего с двумя девицами – белой и негритянкой, – одетыми только в панталоны со штрипками.
Как бы все это ни изумляло их, они не останавливались. Нужно было спешить. По пути они заметили еще следы XX века в руках жителей – без сомнения, дары пророка, которым предстояло растаять в руках их счастливых обладателей. Не было времени рассказать им о коварстве Шэдвелла; нужно было идти и обезвредить его источник.
– Забежим во «Врунишку», – предложил де Боно, лавируя среди прохожих. – Перекусим и пойдем дальше.
Со всех сторон их окружали голоса, смех и песни (некоторые по радио). На руках у матери хныкал ребенок; вслед им лаяло что-то лохматое; на одном из балконов Кэл увидел павлина с распущенным хвостом.
– Куда он, Господи? – воскликнула Сюзанна, когда де Боно в третий или четвертый раз скрылся в толпе. – Что-то он слишком резвится.
– Мы должны верить ему, – сказал Кэл. Вдалеке мелькнула белобрысая голова до Боно. – Туда!
Они завернули за угол. В этот момент откуда-то донесся крик, такой горестный, как будто кто-то умер. Толпа сразу стихла, и Кэлу с Сюзанной удалось расслышать отдельные реплики.
– Они подожгли Дом Капры!
– Не может быть! – сказал кто-то. Но дурной вестник не унимался.
– Да-да, подожгли! И перебили Совет!
Кэл стал пробиваться через толпу, чтобы увидеть говорящего. Тот выглядел так, будто сам выбрался из горящего здания – весь в грязи и копоти, из-под которых блестели слезы. Те, кто смотрел на него, уже не сомневались, что произошла трагедия.
Сюзанна первой задала простой вопрос:
– Кто это сделал?
Человек взглянул на нее.
– Пророк... Это пророк.
Толпа взорвалась возгласом гнева и изумления.
Сюзанна повернула к Кэлу.
– Мы опоздали, – в глазах ее были слезы. – Господи ну почему мы так медлили?
– Мы не могли успеть, – де Боно появился рядом с ними. – Не вините себя. И меня тоже.
– И что теперь? – спросил Кэл.
– Найдем ублюдка и убьем его, – Сюзанна сжала плечо де Боно так, что тот поморщился. – Покажешь нам путь?
– Конечно.
Юноша повернулся и повел их прочь от толпы, окружавшей плачущего человека. Новость уже распространилась по городу. Песни и смех смолкли. Некоторые стояли и смотрели на него между крыш, словно ожидая увидеть отблески пожара. Их вид напомнил Кэлу обитателей Чериот-стрит в день урагана.
Судя по обрывкам разговоров, услышанных ими по пути, одни говорили, что в Доме Капры убили всех, другие не соглашались с этим. Ни все утверждали, что пророк объявил войну всем, кто усомнится в его власти, и что его войска уже прочесывают Фугу в поисках непокорных.
– Нужно выбраться из города, пока они сюда не добрались, – сказала Сюзанна.
– Это маленькая страна, – напомнил де Боно. – Если они захотят нас найти, на это не уйдет много времени.
Жители не проявляли признаков паники, никто не собирал чемоданы. Похоже, большинство их пережили нечто подобное в прошлом и не были особенно удивлены.
Троица быстро выбралась из города и очутилась в поле.
– Жаль, что приходится расставаться, – сказала Сюзанна.
– С чего это? – не понял де Боно.
– Потому что мы должны остановить пророка.
– Так я отведу вас туда, где он будет.
– Куда?
– К Своду. Это старый дворец. Он обязательно придет туда, если захочет стать королем.
2
Недалеко от города де Боно остановился и указал на столб дыма, поднимающийся в долине.
– Что-то горит.
– Будем надеяться, что это Шэдвелл, – сказал Кэл.
– Расскажите мне об этом ублюдке, – попросил де Боно. – Раз уж мы идем убивать его.
Они рассказали ему, что знали, а это оказалось, при ближайшем рассмотрении, не так много.
– Странно, – пробормотал Кэл. – Мне кажется, я знаком с ним всю жизнь. А ведь прошло меньше года с тех пор, как мы встретились.
– Время может растягиваться, – сказал де Боно. – Во всяком случае, здесь. Старбрук говорил, что ближе к Круговерти даже есть место, где пересекаются прошлое и будущее.
– Похоже, в прошлый раз я побывал в одном из них.
– А на что это похоже?
Кэл покачал головой.
– Поговорим об этом завтра.
Дорога вела их в болото. Они прыгали с камня на камень среди вонючих луж. Кругом громко квакали лягушки, не давая им говорить. Вдруг откуда-то до них донесся гудок машины. Они бросились к твердой земле, увязая в грязи и распугивая лягушек – крошечных ярко-красных тварей, сотнями прыгавших вокруг.
На другой стороне болота Кэл забрался на дерево, чтобы лучше видеть. По дороге к городу двигались машины.
– Что там? – спросила снизу Сюзанна.
– Похоже, банда Хобарта.
– Хобарта?
Она мгновенно оказалась рядом с ним.
– Да. Это он. Господи, это он.
Она повернулась к Кэлу с блеском в глазах, который ему не понравился.
– Иди дальше без меня, – сказала она.
Они спустились вниз, продолжая спор.
– У меня дело к Хобарту. Идите. Я вас догоню.
– Не можешь подождать?
– Нет. И он не может. Он забрал у меня книгу Мими, и я должна вернуть ее.
Она увидела его недоумение и уже знала все, что он скажет. Им прежде всего нужен Шэдвелл; нет времени отвлекаться на других. Да и книга – это всего лишь книга, и останется ею завтра. Это было так, но что-то говорило ей, что Хобарт не зря так ухватился за эту книгу. В этих сказках было что-то важное – раз враг в это верил, значит, это так, иначе он не был бы врагом.
– Я должна это сделать.
– Тогда я с тобой.
– У меня с ним свои счеты, Кэл. Вы идите к Своду. Я обязательно найду вас, как только заберу книгу.
Он понял по ее тону, что спорить бесполезно.
– Будь осторожна, – он обнял ее.
– Ты тоже, Кэл. Ради меня.
И она ушла.
Де Боно, который не слышал их разговора, забеспокоился:
– А мы не пойдем с ней?
– Нет. Она одна.
– Свидание что ли?
– Что-то вроде того.
– Что-то горит.
– Будем надеяться, что это Шэдвелл, – сказал Кэл.
– Расскажите мне об этом ублюдке, – попросил де Боно. – Раз уж мы идем убивать его.
Они рассказали ему, что знали, а это оказалось, при ближайшем рассмотрении, не так много.
– Странно, – пробормотал Кэл. – Мне кажется, я знаком с ним всю жизнь. А ведь прошло меньше года с тех пор, как мы встретились.
– Время может растягиваться, – сказал де Боно. – Во всяком случае, здесь. Старбрук говорил, что ближе к Круговерти даже есть место, где пересекаются прошлое и будущее.
– Похоже, в прошлый раз я побывал в одном из них.
– А на что это похоже?
Кэл покачал головой.
– Поговорим об этом завтра.
Дорога вела их в болото. Они прыгали с камня на камень среди вонючих луж. Кругом громко квакали лягушки, не давая им говорить. Вдруг откуда-то до них донесся гудок машины. Они бросились к твердой земле, увязая в грязи и распугивая лягушек – крошечных ярко-красных тварей, сотнями прыгавших вокруг.
На другой стороне болота Кэл забрался на дерево, чтобы лучше видеть. По дороге к городу двигались машины.
– Что там? – спросила снизу Сюзанна.
– Похоже, банда Хобарта.
– Хобарта?
Она мгновенно оказалась рядом с ним.
– Да. Это он. Господи, это он.
Она повернулась к Кэлу с блеском в глазах, который ему не понравился.
– Иди дальше без меня, – сказала она.
Они спустились вниз, продолжая спор.
– У меня дело к Хобарту. Идите. Я вас догоню.
– Не можешь подождать?
– Нет. И он не может. Он забрал у меня книгу Мими, и я должна вернуть ее.
Она увидела его недоумение и уже знала все, что он скажет. Им прежде всего нужен Шэдвелл; нет времени отвлекаться на других. Да и книга – это всего лишь книга, и останется ею завтра. Это было так, но что-то говорило ей, что Хобарт не зря так ухватился за эту книгу. В этих сказках было что-то важное – раз враг в это верил, значит, это так, иначе он не был бы врагом.
– Я должна это сделать.
– Тогда я с тобой.
– У меня с ним свои счеты, Кэл. Вы идите к Своду. Я обязательно найду вас, как только заберу книгу.
Он понял по ее тону, что спорить бесполезно.
– Будь осторожна, – он обнял ее.
– Ты тоже, Кэл. Ради меня.
И она ушла.
Де Боно, который не слышал их разговора, забеспокоился:
– А мы не пойдем с ней?
– Нет. Она одна.
– Свидание что ли?
– Что-то вроде того.
3
Сюзанна поспешила по следам машин с какой-то непонятной ей самой радостью. Стремилась ли она поскорее сокрушить врага или действительно была радапредстоящей встрече с Хобартом, как с зеркалом, в котором видела саму себя?
Она вошла в город. Улицы были пусты, жители попрятались. Она надеялась, что Хобарт знает о ее приближении. Что у него бьется сердце и потеют ладони. Если нет, то скоро она научит его этому.
Она вошла в город. Улицы были пусты, жители попрятались. Она надеялась, что Хобарт знает о ее приближении. Что у него бьется сердце и потеют ладони. Если нет, то скоро она научит его этому.
VI
Плоть слаба
1
У Шэдвелла были планы занять Свод – единственное здание в Фуге, подходящее для резиденции Бога, – но, попав туда, он обнаружил, что жить там невозможно. Каждый из королей и королев, живших там в течение столетий, перестраивал дворец по своему разумению. В результате получилось нечто среднее между лабиринтом и замком с привидениями.
Он был не первым Кукушонком, посетившим дворец. Несколько его предшественников бродили по бесконечным залам, пока не увидели нечто, вызвавшее их смерть. Это могла быть мозаика в одной из комнат, каждый миг складывающаяся в новый узор. Или дождь, падающий с потолка в другой, теплый летний дождь, пахнущий грибами. Еще в одном зале стены и пол были построены с неуловимым нарушением законов геометрии, и вошедшему туда казалось, что он то ли вот-вот врежется головой в потолок, то ли сожмется до размеров жука.
А те, кому посчастливилось выйти из дворца, искали его потом повсюду и не могли найти. Свод исчезал, чтобы возникнуть в другом месте.
Шэдвелл первым нашел его в стационарном состоянии и объявил своим. Но это не принесло ему радости. Так дворец начал мстить своему непрошеному гостю.
Он был не первым Кукушонком, посетившим дворец. Несколько его предшественников бродили по бесконечным залам, пока не увидели нечто, вызвавшее их смерть. Это могла быть мозаика в одной из комнат, каждый миг складывающаяся в новый узор. Или дождь, падающий с потолка в другой, теплый летний дождь, пахнущий грибами. Еще в одном зале стены и пол были построены с неуловимым нарушением законов геометрии, и вошедшему туда казалось, что он то ли вот-вот врежется головой в потолок, то ли сожмется до размеров жука.
А те, кому посчастливилось выйти из дворца, искали его потом повсюду и не могли найти. Свод исчезал, чтобы возникнуть в другом месте.
Шэдвелл первым нашел его в стационарном состоянии и объявил своим. Но это не принесло ему радости. Так дворец начал мстить своему непрошеному гостю.
2
В конце дня, перед закатом, пророк решил подняться на обзорную башню Свода, чтобы окинуть взглядом свои владения. Несмотря на тяготы последних недель – переодевания, речи, постоянное притворство, – он не ощущал усталости. Все, что он обещал себе и своим последователям, сбылось, как будто он и вправду приобрел пророческие способности. Он отыскал ковер и забрал его у его Хранителей; он завладел им, подавив всякое сопротивление с почти молниеносной скоростью. Теперь он мог желать только стать Богом, и средство к этому было видно ему с того места, где он стоял.
Круговерть.
Ее Мантия клубилась и громыхала, скрывая свои тайны от всех, даже от него. Ничего. Завтра, когда отряд Хобарта закончит разбираться с туземцами, он подведет своего вождя к воротам Круговерти, к Узкому Мосту, и он войдет туда.
А потом? Что потом?
Знакомый холодок отвлек его от этих мыслей. В дверях стояла Иммаколата. Закатный свет не щадил ее, демонстрируя ее раны во всем их безобразии и клокочущую в ней злобу.
– Чего тебе?
– Хочу пойти с тобой. Мне не нравится это место. Оно провоняло Древней Наукой.
Он пожал плечами и повернулся к ней спиной.
– Я знаю, о чем ты думаешь, Шэдвелл. И поверь мне, это глупость.
Он давно уже не слышал своего настоящего имени, и оно ему не понравилось. Это было прошлое, о котором он хотел поскорее забыть.
– Чтоглупость?
– Идти в Круговерть.
Он промолчал.
– Ведь ты это хочешь сделать?
Она по-прежнему читала его мысли.
– Может быть.
– Это может кончиться плохо.
– Вот как? И почему это?
– Ты не понимаешь. Даже Семейства не знают, как работает Станок, хоть они и создали его. Это великая тайна.
– Нетникаких тайн. Во всяком случае, для меня. Я хочу, чтобы ты это поняла.
– Ты только человек, Шэдвелл. Твои претензии просто смешны.
– Заткнись. – Шэдвелл...
– Заткнись! – рявкнул он и повернулся к ней. – Мне надоела твоя осторожность. Я завладел Фугой.
– Мы.
–Ладно, мы. Что ты хочешь за свою помощь?
– Ты знаешь, что я хочу. Чтобы они умерли. Умерли немедленно.
Он улыбнулся. Потом медленно выговорил то, что давно хотел сказать:
– Этого не будет.
– Тогда зачем мы гонялись за ними все эти годы? Ты хотел прибыли, а я – отомстить.
– Все изменилось.
– Теперь ты хочешь править ими?
– Я хочу большего. Я хочу заглянуть в Круговерть и узнать, каково быть Богом.
– Я убью тебя.
– Сомневаюсь. Я никогда не был сильнее, чем сейчас.
– Там, в подвале, ты сказал, что мы покончим с ними вместе.
–Я солгал, – беззаботно откликнулся Шэдвелл. – Ты ведь хотела это услышать. А теперь ты мне надоела. Когда я стану Богом, у меня будут другие женщины.
– Богом? —она скривилась. – Ты торгаш, Шэдвелл. Грязный маленький торгаш. Богиней была я.
– Да, я видел твоих поклонников. Болван-священник и кучка евнухов.
– Я не позволю обманывать себя, Шэдвелл, – она шла к нему. – Никому не позволю.
Он долго и кропотливо готовился к этому моменту, лишая ее союзников и подготавливая собственные средства защиты. Но у нее оставался менструм. Этого было достаточно. Он увидел ее глаза, и ему захотелось бежать.
Вместо этого он подошел и погладил ее по лицу, ощущая под рукой ожившие рубцы.
– Ты ведь не хочешь убить меня?
– Я сказала, что не позволю себя обманывать.
– Но я всего лишь Кукушонок. Ты знаешь, какие мы хрупкие.
Он продолжал гладить ее, зная, как ей ненавистны его прикосновения. В былые времена она сожгла бы ему руку. Но теперь Мамаша умерла, Ведьма была беспомощна, и некогда могучая Колдунья ослабела и устала. Они оба знали это.
– Ты так долго обуздывала меня, дорогая, все эти годы.
– Мы вместе.
– Нет, – поправил он ее мягко, как ребенка. – Ты использовала меня, потому что не могла сама действовать среди Кукушат. Не перебивай! – прикрикнул он, заметив, что она хочет что-то сказать. – Ты всегда презирала меня, я знаю. А я всегда мечтал дотронуться до тебя.
– Ты и сейчас об этом мечтаешь?
– Когда-то, – продолжал он задумчиво, – я отдал бы жизнь за возможность вот так сдавить твое горло, – его пальцы чуть сжались, – или потрогать тебя вот здесь.
Другая его рука нащупала ее грудь.
– Прекрати, – сказала она почти умоляюще.
– Магдалена мертва. Кто теперь будет рожать детей? Старая сволочь бесплодна. Так что это будешь ты, моя дорогая. Хватит тебе беречь свою драгоценную дыру.
Тут она отшвырнула его от себя и могла бы убить, но вовремя сдержалась. В ее глазах плясал огонь. Но у него были способы обуздать ее. Хватит, больше он не позволит командовать собой. Он начал торопливо называть имена, записанные несколько часов назад йод ее диктовку:
– Соуза! Крошка! Ангел! Кусок! Анна!
Отродья поспешили на зов, карабкаясь по лестнице. Они уже не были теми жалкими, полупризрачными созданиями, которых родила Магдалена. Шэдвелл позаботился о том, чтобы откормить их и приучить к крови.
Огонь в глазах Иммаколаты погас. Она обернулась к двери.
– Ты отдала их мне, – напомнил он.
Они ворвались в дверь, издавая зловоние засохшей крови и падали.
– Я их прикармливал, – сообщил Шэдвелл. – Теперь они слушаются только меня.
Он цокнул языком, и твари поползли к нему, протягивая руки, ноги и щупальца.
– Попробуй мне навредить, и они сделают тебе больно.
Тут он понял, что Иммаколата позвала на подмогу Ведьму. Та висела в воздухе за левым плечом сестры.
– Оставь его, – услышал он ее шепот. Он не думал, что Колдунья послушается, но она только плюнула ему под ноги и повернулась, чтобы уйти. Он даже не думал, что победа будет такой легкой. Она в самом деле сильно ослабела.
Ближайшая к ней тварь завыла от разочарования. Он нагнулся к ней, успокаивая, и тут Ведьма рванулась к нему, разинув пасть, вдруг наполнившуюся острыми, как бритва, клыками.
Иммаколата повернулась; менструм рвался из ее глаз.
Он закричал, призывая на помощь тварей, но Ведьма уже отшвырнула его к стене, готовясь вонзить когти в его сердце.
Спас его пиджак, который она не смогла разорвать сразу. В следующий момент отродья уже накинулись на нее и оттащили прочь. Она была их теткой и учила их безумию и мраку. Может быть, поэтому она так немилосердно разорвали ее в клочья.
– Останови их! —кричала Иммаколата.
Шэдвелл изучал дыры в пиджаке. Еще немного – и когти старухи вонзились бы ему в сердце.
– Останови их! Прошу тебя!
– Она все равно уже мертвая. Пусть позабавятся.
Иммаколата устремилась на помощь сестре, но дорогу ей преградила одна из тварей с белыми глазами глубоководной рыбы и узким, как порез, ртом. Струя менструма, проделавшая дыру в ее боку, казалось, ничуть не беспокоила ее.
Шэдвелл смотрел на все это без особого беспокойства. Он знал, что они закончат работу. Такие мелочи, как раны, их не пугали.
Тварь прыгнула на Колдунью, обхватив ее руками за шею и пытаясь поцеловать в губы своей отвратительной мордой. Шэдвелл знал, что это выведет ее из себя. Она принялась разбрасывать во все стороны менструм, который безвредно оседал на стенах и потолке, а несколько струек, попавших на Крошку (так звали тварь), только раззадорили его. У него не было органов размножения, но основным движениям Шэдвелл его научил. Крошка двигал телом, как кобель в любовном пылу, в азарте разинув пасть.
Это его погубило. Менструм попал в горло и разорвал его, как граната. Голова твари глухо стукнулась о пол.
Иммаколата оторвала от себя продолжавшее дергаться тело. Из многочисленных царапин, оставленных Крошкой, стекала кровь.
Шэдвелл приказал оставшимся отродьям собраться вокруг вею и они с неохотой подчинились, То, что осталось от Ведьмы, напоминало светящуюся груду рыбьих кишок.
Иммаколата, увидев это, застонала от боли и бессилия.
– Гоните ее, – приказал Шэдвелл. – Не хочу видеть здесь эту рожу. Гоните ее в лес.
Двое тварей схватили Колдунью. Она уже не сопротивлялась. Казалось, она их даже не видела. Что-то в ней надломилось. И власть, и сила исчезли, оставив мешок с костями, который подвывающие твари сбросили с лестницы.
Он слушал, как стук падения замирает вдали. Но она не вернулась. Он подошел к остаткам Ведьмы. От них пахло гнилью.
– Подберите, – велел он тварям, которые тут же принялись вылизывать светящуюся массу. Он отвернулся от мерзкого зрелища к Круговерти.
Скоро опустится ночь: занавес над драмой сегодняшнего дня. Завтра будет сыгран новый акт. За облачной завесой кроется то, что преобразит его. И весь мир.
Круговерть.
Ее Мантия клубилась и громыхала, скрывая свои тайны от всех, даже от него. Ничего. Завтра, когда отряд Хобарта закончит разбираться с туземцами, он подведет своего вождя к воротам Круговерти, к Узкому Мосту, и он войдет туда.
А потом? Что потом?
Знакомый холодок отвлек его от этих мыслей. В дверях стояла Иммаколата. Закатный свет не щадил ее, демонстрируя ее раны во всем их безобразии и клокочущую в ней злобу.
– Чего тебе?
– Хочу пойти с тобой. Мне не нравится это место. Оно провоняло Древней Наукой.
Он пожал плечами и повернулся к ней спиной.
– Я знаю, о чем ты думаешь, Шэдвелл. И поверь мне, это глупость.
Он давно уже не слышал своего настоящего имени, и оно ему не понравилось. Это было прошлое, о котором он хотел поскорее забыть.
– Чтоглупость?
– Идти в Круговерть.
Он промолчал.
– Ведь ты это хочешь сделать?
Она по-прежнему читала его мысли.
– Может быть.
– Это может кончиться плохо.
– Вот как? И почему это?
– Ты не понимаешь. Даже Семейства не знают, как работает Станок, хоть они и создали его. Это великая тайна.
– Нетникаких тайн. Во всяком случае, для меня. Я хочу, чтобы ты это поняла.
– Ты только человек, Шэдвелл. Твои претензии просто смешны.
– Заткнись. – Шэдвелл...
– Заткнись! – рявкнул он и повернулся к ней. – Мне надоела твоя осторожность. Я завладел Фугой.
– Мы.
–Ладно, мы. Что ты хочешь за свою помощь?
– Ты знаешь, что я хочу. Чтобы они умерли. Умерли немедленно.
Он улыбнулся. Потом медленно выговорил то, что давно хотел сказать:
– Этого не будет.
– Тогда зачем мы гонялись за ними все эти годы? Ты хотел прибыли, а я – отомстить.
– Все изменилось.
– Теперь ты хочешь править ими?
– Я хочу большего. Я хочу заглянуть в Круговерть и узнать, каково быть Богом.
– Я убью тебя.
– Сомневаюсь. Я никогда не был сильнее, чем сейчас.
– Там, в подвале, ты сказал, что мы покончим с ними вместе.
–Я солгал, – беззаботно откликнулся Шэдвелл. – Ты ведь хотела это услышать. А теперь ты мне надоела. Когда я стану Богом, у меня будут другие женщины.
– Богом? —она скривилась. – Ты торгаш, Шэдвелл. Грязный маленький торгаш. Богиней была я.
– Да, я видел твоих поклонников. Болван-священник и кучка евнухов.
– Я не позволю обманывать себя, Шэдвелл, – она шла к нему. – Никому не позволю.
Он долго и кропотливо готовился к этому моменту, лишая ее союзников и подготавливая собственные средства защиты. Но у нее оставался менструм. Этого было достаточно. Он увидел ее глаза, и ему захотелось бежать.
Вместо этого он подошел и погладил ее по лицу, ощущая под рукой ожившие рубцы.
– Ты ведь не хочешь убить меня?
– Я сказала, что не позволю себя обманывать.
– Но я всего лишь Кукушонок. Ты знаешь, какие мы хрупкие.
Он продолжал гладить ее, зная, как ей ненавистны его прикосновения. В былые времена она сожгла бы ему руку. Но теперь Мамаша умерла, Ведьма была беспомощна, и некогда могучая Колдунья ослабела и устала. Они оба знали это.
– Ты так долго обуздывала меня, дорогая, все эти годы.
– Мы вместе.
– Нет, – поправил он ее мягко, как ребенка. – Ты использовала меня, потому что не могла сама действовать среди Кукушат. Не перебивай! – прикрикнул он, заметив, что она хочет что-то сказать. – Ты всегда презирала меня, я знаю. А я всегда мечтал дотронуться до тебя.
– Ты и сейчас об этом мечтаешь?
– Когда-то, – продолжал он задумчиво, – я отдал бы жизнь за возможность вот так сдавить твое горло, – его пальцы чуть сжались, – или потрогать тебя вот здесь.
Другая его рука нащупала ее грудь.
– Прекрати, – сказала она почти умоляюще.
– Магдалена мертва. Кто теперь будет рожать детей? Старая сволочь бесплодна. Так что это будешь ты, моя дорогая. Хватит тебе беречь свою драгоценную дыру.
Тут она отшвырнула его от себя и могла бы убить, но вовремя сдержалась. В ее глазах плясал огонь. Но у него были способы обуздать ее. Хватит, больше он не позволит командовать собой. Он начал торопливо называть имена, записанные несколько часов назад йод ее диктовку:
– Соуза! Крошка! Ангел! Кусок! Анна!
Отродья поспешили на зов, карабкаясь по лестнице. Они уже не были теми жалкими, полупризрачными созданиями, которых родила Магдалена. Шэдвелл позаботился о том, чтобы откормить их и приучить к крови.
Огонь в глазах Иммаколаты погас. Она обернулась к двери.
– Ты отдала их мне, – напомнил он.
Они ворвались в дверь, издавая зловоние засохшей крови и падали.
– Я их прикармливал, – сообщил Шэдвелл. – Теперь они слушаются только меня.
Он цокнул языком, и твари поползли к нему, протягивая руки, ноги и щупальца.
– Попробуй мне навредить, и они сделают тебе больно.
Тут он понял, что Иммаколата позвала на подмогу Ведьму. Та висела в воздухе за левым плечом сестры.
– Оставь его, – услышал он ее шепот. Он не думал, что Колдунья послушается, но она только плюнула ему под ноги и повернулась, чтобы уйти. Он даже не думал, что победа будет такой легкой. Она в самом деле сильно ослабела.
Ближайшая к ней тварь завыла от разочарования. Он нагнулся к ней, успокаивая, и тут Ведьма рванулась к нему, разинув пасть, вдруг наполнившуюся острыми, как бритва, клыками.
Иммаколата повернулась; менструм рвался из ее глаз.
Он закричал, призывая на помощь тварей, но Ведьма уже отшвырнула его к стене, готовясь вонзить когти в его сердце.
Спас его пиджак, который она не смогла разорвать сразу. В следующий момент отродья уже накинулись на нее и оттащили прочь. Она была их теткой и учила их безумию и мраку. Может быть, поэтому она так немилосердно разорвали ее в клочья.
– Останови их! —кричала Иммаколата.
Шэдвелл изучал дыры в пиджаке. Еще немного – и когти старухи вонзились бы ему в сердце.
– Останови их! Прошу тебя!
– Она все равно уже мертвая. Пусть позабавятся.
Иммаколата устремилась на помощь сестре, но дорогу ей преградила одна из тварей с белыми глазами глубоководной рыбы и узким, как порез, ртом. Струя менструма, проделавшая дыру в ее боку, казалось, ничуть не беспокоила ее.
Шэдвелл смотрел на все это без особого беспокойства. Он знал, что они закончат работу. Такие мелочи, как раны, их не пугали.
Тварь прыгнула на Колдунью, обхватив ее руками за шею и пытаясь поцеловать в губы своей отвратительной мордой. Шэдвелл знал, что это выведет ее из себя. Она принялась разбрасывать во все стороны менструм, который безвредно оседал на стенах и потолке, а несколько струек, попавших на Крошку (так звали тварь), только раззадорили его. У него не было органов размножения, но основным движениям Шэдвелл его научил. Крошка двигал телом, как кобель в любовном пылу, в азарте разинув пасть.
Это его погубило. Менструм попал в горло и разорвал его, как граната. Голова твари глухо стукнулась о пол.
Иммаколата оторвала от себя продолжавшее дергаться тело. Из многочисленных царапин, оставленных Крошкой, стекала кровь.
Шэдвелл приказал оставшимся отродьям собраться вокруг вею и они с неохотой подчинились, То, что осталось от Ведьмы, напоминало светящуюся груду рыбьих кишок.
Иммаколата, увидев это, застонала от боли и бессилия.
– Гоните ее, – приказал Шэдвелл. – Не хочу видеть здесь эту рожу. Гоните ее в лес.
Двое тварей схватили Колдунью. Она уже не сопротивлялась. Казалось, она их даже не видела. Что-то в ней надломилось. И власть, и сила исчезли, оставив мешок с костями, который подвывающие твари сбросили с лестницы.
Он слушал, как стук падения замирает вдали. Но она не вернулась. Он подошел к остаткам Ведьмы. От них пахло гнилью.
– Подберите, – велел он тварям, которые тут же принялись вылизывать светящуюся массу. Он отвернулся от мерзкого зрелища к Круговерти.
Скоро опустится ночь: занавес над драмой сегодняшнего дня. Завтра будет сыгран новый акт. За облачной завесой кроется то, что преобразит его. И весь мир.
VII
Открытая книга
1
Закон пришел в Невидаль.
Он явился подавлять беспорядки, но их не было. Он зря принес с собой дубинки, и пистолеты, и пластиковые щиты. Ему встретились лишь пустые улицы и немногие пешеходы, прячущиеся при виде полицейской формы.
Хобарт приказал обыскать дома. Там их встречали косыми взглядами, но не более того. Он был разочарован; он хотел продемонстрировать власть. Он знал, что чувство безопасности обманчиво. Нужна бдительность и еще раз бдительность.
Поэтому он обосновался в доме, откуда открывался хороший обзор. Завтра они придут к Круговерти, и это наверняка вызовет сопротивление.
Хотя кто знает? Эти туземцы выглядят такими трусливыми...
В доме, где он разместился на ночь, было не слишком уютно. Обшарпанные стены, ветхая мебель. Он любил спартанскую обстановку, но что-то в воздухе ему не нравилось. Казалось, что хозяева все еще здесь, только стали невидимы. Но он не верил в духов.
Улицы уже погрузились в темноту. Откуда-то снизу слышался смех. Он отпустил своих людей развлечься, напомнив что они на вражеской территории. Пусть отдохнут. Завтра им предстоит визит в место, которое тут считают святым, а он знал, что человек, который и пальцем не шевельнет, чтобы защитить собственный дом, иногда может защищать так называемые святыни, не щадя своей жизни. Ладно. Завтра будет видно.
Ричардсон предпочел остаться в доме и составить отчет о событиях дня. Наконец он отложил ручку.
– Сэр?
– В чем дело? – Хобарт отвернулся от окна.
– Эти люди, сэр. Мне кажется, – Ричардсон замялся, подбирая слова, – что это не совсем люди.
Хобарт посмотрел на своего помощника. Аккуратно подстрижен, аккуратно выбрит, аккуратно одет.
– Может, вы и правы.
– Я не понимаю, сэр.
– Не верьте ничему, что вы здесь видите.
– Ничему?
–Именно, – он потрогал пальцами стекло. Оно было холодным; пальцы оставили на нем туманные следы. – Здесь полно иллюзий и всяких фокусов. Ничему нельзя верить.
– Оно нереально?
Хобарт подумал. Он раньше точно знал, что такое «нереально». Нереальны грезы сумасшедшего, нереальны мечты о власти, которой не можешь достичь.
Но после встречи с Сюзанной что-то в его понятиях сдвинулось. В погоне за ней он продвигался от одной странности к другой, пока не потерял грань между реальным и нереальным. Может, реально то, что он назовет таковым. Нужно попробовать.
– Реален только закон. Мы представляем его здесь. Все мы. Вам понятно?
– Так точно, сэр.
Наступила долгая пауза. Прервал ее дикий вопль где-то окном. Ричардсон закрыл блокнот и подошел к окну.
– Интересно...
– Что?
– Может, мне выйти? Встретиться с этими иллюзиями лицом к лицу?
– Может быть.
– Ведь если я буду знать, что это иллюзии, то я буду в безопасности, не так ли, сэр?
– Что ж, идите.
Ричардсон скрылся, и инспектор увидел его темный силуэт на улице.
Хобарт встал и потянулся. В соседней комнате была кровать, но он не мог ослабить бдительность. Он сел на стул и достал из кармана книгу сказок. Она была там с тех пор, как он отобрал ее у девчонки. Он то и дело пытался разгадать ее код, и занялся этим же и сейчас. Но веки его то и дело смыкались, и наконец книга выпала у него из рук.
Он явился подавлять беспорядки, но их не было. Он зря принес с собой дубинки, и пистолеты, и пластиковые щиты. Ему встретились лишь пустые улицы и немногие пешеходы, прячущиеся при виде полицейской формы.
Хобарт приказал обыскать дома. Там их встречали косыми взглядами, но не более того. Он был разочарован; он хотел продемонстрировать власть. Он знал, что чувство безопасности обманчиво. Нужна бдительность и еще раз бдительность.
Поэтому он обосновался в доме, откуда открывался хороший обзор. Завтра они придут к Круговерти, и это наверняка вызовет сопротивление.
Хотя кто знает? Эти туземцы выглядят такими трусливыми...
В доме, где он разместился на ночь, было не слишком уютно. Обшарпанные стены, ветхая мебель. Он любил спартанскую обстановку, но что-то в воздухе ему не нравилось. Казалось, что хозяева все еще здесь, только стали невидимы. Но он не верил в духов.
Улицы уже погрузились в темноту. Откуда-то снизу слышался смех. Он отпустил своих людей развлечься, напомнив что они на вражеской территории. Пусть отдохнут. Завтра им предстоит визит в место, которое тут считают святым, а он знал, что человек, который и пальцем не шевельнет, чтобы защитить собственный дом, иногда может защищать так называемые святыни, не щадя своей жизни. Ладно. Завтра будет видно.
Ричардсон предпочел остаться в доме и составить отчет о событиях дня. Наконец он отложил ручку.
– Сэр?
– В чем дело? – Хобарт отвернулся от окна.
– Эти люди, сэр. Мне кажется, – Ричардсон замялся, подбирая слова, – что это не совсем люди.
Хобарт посмотрел на своего помощника. Аккуратно подстрижен, аккуратно выбрит, аккуратно одет.
– Может, вы и правы.
– Я не понимаю, сэр.
– Не верьте ничему, что вы здесь видите.
– Ничему?
–Именно, – он потрогал пальцами стекло. Оно было холодным; пальцы оставили на нем туманные следы. – Здесь полно иллюзий и всяких фокусов. Ничему нельзя верить.
– Оно нереально?
Хобарт подумал. Он раньше точно знал, что такое «нереально». Нереальны грезы сумасшедшего, нереальны мечты о власти, которой не можешь достичь.
Но после встречи с Сюзанной что-то в его понятиях сдвинулось. В погоне за ней он продвигался от одной странности к другой, пока не потерял грань между реальным и нереальным. Может, реально то, что он назовет таковым. Нужно попробовать.
– Реален только закон. Мы представляем его здесь. Все мы. Вам понятно?
– Так точно, сэр.
Наступила долгая пауза. Прервал ее дикий вопль где-то окном. Ричардсон закрыл блокнот и подошел к окну.
– Интересно...
– Что?
– Может, мне выйти? Встретиться с этими иллюзиями лицом к лицу?
– Может быть.
– Ведь если я буду знать, что это иллюзии, то я буду в безопасности, не так ли, сэр?
– Что ж, идите.
Ричардсон скрылся, и инспектор увидел его темный силуэт на улице.
Хобарт встал и потянулся. В соседней комнате была кровать, но он не мог ослабить бдительность. Он сел на стул и достал из кармана книгу сказок. Она была там с тех пор, как он отобрал ее у девчонки. Он то и дело пытался разгадать ее код, и занялся этим же и сейчас. Но веки его то и дело смыкались, и наконец книга выпала у него из рук.
2
Сюзанна без труда избежала встречи с людьми Хобарта на улицах. В городе не было освещения, и они проходили в нескольких шагах, не замечая ее. Добраться до самого Хобарта, однако, было сложнее. Она спешила, но рисковать было нельзя.
Она решила подождать, пока погаснет свет, и нашла пустой дом неподалеку. Там она подкрепилась едой, оставленной хозяевами, села у окна и снова стала думать обо всем, что случилось в последние дни, и, конечно, о Джерихо. К своему удивлению, она обнаружила, что не помнит, как он выглядел – только отдельные черты. Это расстроило ее: ведь с его смерти произошло так немного времени.
Она уже собиралась рискнуть, когда у двери послышались какие-то голоса. Она прислушалась.
– Не здесь, – прошептала девушка.
– Почему бы нет? – сказал заплетающимся языком ее спутник. Без сомнения, один из банды Хобарта. – Здесь тоже неплохо.
– Здесь кто-то есть.
Мужчина рассмеялся.
– Эй, кто здесь? – окликнул он. Потом дернул девушку за руку. – Ладно, пошли дальше.
Сюзанна подумала: одобрил бы Хобарт такое братание? Скорее всего, нет.
Пора найти его и разобраться. Она выскользнула из дома на улицу.
В домах горело мало огней, и то это были свечи. Небо наверху казалось огромным бархатным покрывалом с блестками звезд. Зачарованная зрелищем, она прошла несколько шагов с поднятой головой, потом вспомнила, что нужно найти Хобарта. Но где он? Она не чувствовала его близости.
Если не знаешь, спроси полицейского – так ее учили в детстве. В нескольких ярдах от нее у стены мочился один из людей Хобарта, напевая себе под нос что-то бравурное.
Уверенная, что он ее не узнает, она спросила, где найти Хобарта.
Она решила подождать, пока погаснет свет, и нашла пустой дом неподалеку. Там она подкрепилась едой, оставленной хозяевами, села у окна и снова стала думать обо всем, что случилось в последние дни, и, конечно, о Джерихо. К своему удивлению, она обнаружила, что не помнит, как он выглядел – только отдельные черты. Это расстроило ее: ведь с его смерти произошло так немного времени.
Она уже собиралась рискнуть, когда у двери послышались какие-то голоса. Она прислушалась.
– Не здесь, – прошептала девушка.
– Почему бы нет? – сказал заплетающимся языком ее спутник. Без сомнения, один из банды Хобарта. – Здесь тоже неплохо.
– Здесь кто-то есть.
Мужчина рассмеялся.
– Эй, кто здесь? – окликнул он. Потом дернул девушку за руку. – Ладно, пошли дальше.
Сюзанна подумала: одобрил бы Хобарт такое братание? Скорее всего, нет.
Пора найти его и разобраться. Она выскользнула из дома на улицу.
В домах горело мало огней, и то это были свечи. Небо наверху казалось огромным бархатным покрывалом с блестками звезд. Зачарованная зрелищем, она прошла несколько шагов с поднятой головой, потом вспомнила, что нужно найти Хобарта. Но где он? Она не чувствовала его близости.
Если не знаешь, спроси полицейского – так ее учили в детстве. В нескольких ярдах от нее у стены мочился один из людей Хобарта, напевая себе под нос что-то бравурное.
Уверенная, что он ее не узнает, она спросила, где найти Хобарта.