Страница:
Когда его веки уже смыкались, он заметил какое-то движение на склоне холма. Он попытался всмотреться в белую пелену. Да, там двигалось что-то. Какое-то животное.
Обезьяна?
Он оперся руками о снег и попробовал встать, но вместо этого потерял равновесие и покатился вниз. Земля и небо на несколько мгновений перепутались, а когда он встал, то увидел, что животное – да, это была обезьяна! – бежит прочь.
Он неуклюже, как снеговик, затрусил следом. Обезьяна исчезла. Внезапно, как будто шагнула в невидимую дверь. Может, это был мираж? Или он и вправду сходит с ума?
Он посмотрел на снег и увидел там обезьяньи следы, обрывающиеся в нескольких футах от него.
– Эй, – позвал он. – Ты где?
Он шагнул к месту, где исчезло животное.
– Где ты?
Конечно, ответа не было. Миражи не говорят. Он смотрел на следы и чувствовал, как его покидают последние остатки надежды.
Потом он услышал голос.
– Не стой на холоде, – сказал кто-то.
Он поднял голову и никого не увидел.
– Два шага вперед, да поскорее, – сказал тот же голос.
Он нерешительно шагнул. На втором шаге рука, появившаяся прямо из воздуха, схватила его за куртку и куда-то потащила.
II
1
2
III
1
2
3
4
IV
1
Обезьяна?
Он оперся руками о снег и попробовал встать, но вместо этого потерял равновесие и покатился вниз. Земля и небо на несколько мгновений перепутались, а когда он встал, то увидел, что животное – да, это была обезьяна! – бежит прочь.
Он неуклюже, как снеговик, затрусил следом. Обезьяна исчезла. Внезапно, как будто шагнула в невидимую дверь. Может, это был мираж? Или он и вправду сходит с ума?
Он посмотрел на снег и увидел там обезьяньи следы, обрывающиеся в нескольких футах от него.
– Эй, – позвал он. – Ты где?
Он шагнул к месту, где исчезло животное.
– Где ты?
Конечно, ответа не было. Миражи не говорят. Он смотрел на следы и чувствовал, как его покидают последние остатки надежды.
Потом он услышал голос.
– Не стой на холоде, – сказал кто-то.
Он поднял голову и никого не увидел.
– Два шага вперед, да поскорее, – сказал тот же голос.
Он нерешительно шагнул. На втором шаге рука, появившаяся прямо из воздуха, схватила его за куртку и куда-то потащила.
II
Убежище
1
С другой стороны занавеса, через который провели Кэла, было что-то вроде дерева, потому что он оказался в путанице ветвей. Было темно, и где-то неподалеку горел костер, распространяя приятное тепло. Он не видел человека, который втащил его в укрытие, пока голос откуда-то снизу не сказал:
– Да, неважная погодка.
Приглядевшись, он увидел обезьянку Новелло и ее друга – человека.
– Это он тебя втащил сюда, – объяснил Новелло. – Скажи им, а то они начнут обвинять меня. Ну ладно, что сделано, то сделано. А теперь иди к огню. Тебе лучше лечь, пока ты не упал.
– Да. Конечно, – прошептал Кэл.
Смит пошел вперед, Кэл за ним. Он был удивлен, что Чародеи смогли в своем нынешнем состоянии сделать невидимым целый лес. Другим сюрпризом было время года. Хотя ветви на деревьях были голыми, он чувствовал дуновение весны, словно лед, сковавший Остров тайн от края до края, миновал этот клочок земли. Из почвы тянулись ростки, набухали почки. От сладковатого запаха у него закружилась голова, и он попытался опереться на дерево. Но оно отодвинулось – или так ему показалось, – и он упал.
Он не успел удариться о землю. Чьи-то руки подхватили его и бережно опустили у огня. Рука коснулась его лба, и, подняв голову, он увидел лицо Сюзанны, склонившейся над ним.
Он произнес ее имя и потерял сознание.
– Да, неважная погодка.
Приглядевшись, он увидел обезьянку Новелло и ее друга – человека.
– Это он тебя втащил сюда, – объяснил Новелло. – Скажи им, а то они начнут обвинять меня. Ну ладно, что сделано, то сделано. А теперь иди к огню. Тебе лучше лечь, пока ты не упал.
– Да. Конечно, – прошептал Кэл.
Смит пошел вперед, Кэл за ним. Он был удивлен, что Чародеи смогли в своем нынешнем состоянии сделать невидимым целый лес. Другим сюрпризом было время года. Хотя ветви на деревьях были голыми, он чувствовал дуновение весны, словно лед, сковавший Остров тайн от края до края, миновал этот клочок земли. Из почвы тянулись ростки, набухали почки. От сладковатого запаха у него закружилась голова, и он попытался опереться на дерево. Но оно отодвинулось – или так ему показалось, – и он упал.
Он не успел удариться о землю. Чьи-то руки подхватили его и бережно опустили у огня. Рука коснулась его лба, и, подняв голову, он увидел лицо Сюзанны, склонившейся над ним.
Он произнес ее имя и потерял сознание.
2
Однажды он уже уснул, глядя на нее, а когда проснулся – ее не было. Но в этот раз она не оставила его. Пока он спал, с него сняли промерзшую одежду и завернули в одеяло, и она держала его и укачивала, как ребенка.
– Я нашел дорогу, – сказал он ей, пробудившись.
– Я искала тебя на Чериот-стрит, но дома уже не было.
– И на Рю-стрит тоже...
Он кивнул.
– Де Боно был у меня, – он вздрогнул, борясь с воспоминаниями. Даже здесь, у огня, он не мог забыть зябкий туман на Чериот-стрит.
– ...и за ним пришел Бич, – закончил он.
– И Шэдвелл.
– Да. Откуда ты знаешь?
Она рассказала ему о святилище.
– И что теперь?
– Мы ждем. Мы все здесь, не хватало только тебя.
– Теперь я с вами.
Она обняла его крепче.
– И больше мы не расстанемся. Будем молиться, чтобы это миновало.
– Слушайте, хватит молитв, – сказал кто-то сзади них. – Ангел может услышать.
Кэл повернул голову к пришельцу. Лицо его немного заострилось, борода стала чуть длиннее, но это был все тот же Лемюэль Ло.
– Поэт, – сказал Ло, протягивая руку к волосам Кэла. – Мы думали, что потеряли тебя.
– А вот и нет, – Кэл слегка улыбнулся. – У вас еще есть ваши фрукты.
Ло похлопал себя по карману.
– Вот они. Ты поможешь мне посадить их, когда придет время?
– Вы же знаете.
Лем кивнул.
– Тогда увидимся, – и он вышел из круга света.
– Мои вещи высохли? – спросил Кэл. – Я же не могу ходить так.
– Сейчас что-нибудь поищу, – сказала Сюзанна.
Он попытался сесть, чтобы помочь ей, но тут она поцеловала его в губы. Это был не мимолетный поцелуй, и он обжег его сильнее, чем дюжина костров.
Потом он стал думать. Он уже почти не помнил, что совсем недавно был на волоске от смерти. Ему казалось, что они могут вечно жить здесь, в этом волшебном лесу, огражденные чарами. Но, очевидно, это не так. Мир неделим, и этот лес – его часть, а значит и здесь Бич и его приятель могут найти их.
Сюзанна принесла ему охапку вещей и опять ушла, сказав, что пришла ее очередь дежурить.
Он начал надевать то, что она принесла. Это была уже третья его одежда за сутки, и она оказалась еще более странной, чем та, что дал ему Глюк.
Клубный пиджак и потертая кожаная куртка, лаковые туфли и драные шерстяные носки. Потом вернулся Лемюэль.
– Наш поэт нарядился, как слепой вор, – прокомментировал он.
– Называли меня и похуже. Нет ли чего-нибудь поесть?
– Конечно, – Лем повел его куда-то. Когда глаза после света костра привыкли к темноте, Кэл увидел, что Чародеи сидят, лежат и ходят повсюду – на земле и даже на ветках деревьев. Они знали, что эта ночь может оказаться для них последней, и пытались провести ее как можно лучше. Любовники сжимали друг друга в объятиях; три женщины танцевали под переливчатый голос певца. Но большинство просто сидели, думая о своем.
Запах кофе привел их на поляну, где горел еще один костер. Там уже ели с полдюжины Чародеев, никого из которых он не знал.
– Этот Кэлхоун Муни, – сказал им Лем. – Поэт.
Один, сидящий на стуле, пока какая-то женщина тщательно брила ему голову, сказал:
– Я помню тебя по саду. Ты Кукушонок.
– Да.
– Ты пришел умереть вместе с нами? – спросила девушка с чашкой кофе.
Почему-то эта реплика вызвала у присутствующих смех.
– Если придется.
– Тогда не на пустой желудок, – сказал бритый. Когда с его головы исчезли последние волосы, Кэл понял, что он скрывал от Кукушат сложный узор на черепе. Теперь он мог не прятаться.
– У нас только хлеб и кофе, – сказал Лем.
– Мне подходит.
– Ты видел Бича? – спросил еще кто-то.
– Да.
– Может, не надо об этом, Хэмел? – спросила девушка, но Хэмел не обратил на нее внимания.
– Ну, и какой он?
Кэл пожал плечами.
– Огромный, – он надеялся, что этого хватит, но все явно ждали дальнейших объяснений. – У него сотни глаз. Вот и все, что я видел.
– Может, нам удастся ослепить его, – предположил Хэмел, затягиваясь сигаретой.
– Как? – спросил Лем.
– Древней Наукой.
– Мы не можем даже удержать завесу, – сказала женщина с бритвой. – Где нам взять силы, чтобы бороться против Бича?
– Что это за Древняя Наука? – спросил Кэл.
– Ее все равно уже нет, – сказал Лем, наливая ему кофе.
– Она у наших врагов, – сказал Хэмел. – У этой стервы Иммаколаты и ее сестричек.
– У тех, кто соткал ковер, она тоже была.
– Они все умерли.
– Вам все равно не ослепить Бича, – сказал Кэл.
– Почему?
– У него слишком много глаз.
Хэмел швырнул окурок в огонь.
– Чтобы лучше нас выискивать.
Костер вспыхнул голубым, и Кэл удивился – что же этот человек курит? Хэмел скрылся среди деревьев, оставив за собой гнетущее молчание.
–Извини, поэт, – сказал Лем. – Я поищу моих дочерей.
– Конечно.
Кэл сел за ужин, прислонившись спиной к дереву. От еды ему опять захотелось спать, а от крепкого кофе – опорожнить мочевой пузырь, и он отправился на поиски уединенного местечка.
В одном месте он набрел на обнаженную пару, медленно танцующую под звуки транзистора. В другом ребенок учился считать на счетах, которые мать сделала ему из светлячков. Наконец он сделал свое дело и уже застегивал штаны, когда кто-то потянул его за руку. Это оказалась Аполлина Дюбуа, как всегда, в черном, но накрашенная, что не очень шло ей на пользу. Даже по запаху, не говоря уже о пустой водочной бутылке у нее в руке, было видно, что она основательно нагрузилась.
– Я бы тебе предложила, но тут уже ничего нет.
– Не беспокойся.
– Я? Я никогда не беспокоюсь. Все равно нам всем крышка.
Она подошла к нему поближе.
– Ну у тебя и вид! Когда ты в последний раз брился? Едва он открыл рот, чтобы ответить, с воздухом вокруг что-то случилось. Он весь разом вздрогнул, словно выдохнул. Аполлина выронила бутылку прямо ему на ногу, но он не выругался. Стихли вообще все звуки вокруг, даже шум ветвей. Лес стоял молчаливый и мертвый. Кэл увидел, что Аполлина пятится от него, потом она повернулась и убежала.
Невдалеке кто-то поспешно забрасывал землей костер, у которого мать учила ребенка счету. Сейчас он прижался к ней, а она зажимала ему рот рукой, Потом все это погрузилось в темноту.
Кэл простоял так некоторое время, цепляясь за дерево, как застигнутый потопом, потом побрел наугад, ощупывая путь руками. Постепенно вокруг становилось светлее; сквозь лес просвечивала белизна, и скоро он понял, где находится. Это было то же снежное поле у подножия холма, где он увидел Новелло.
Кто-то взял его за руку, и, приглядевшись, он увидел, что это Сюзанна, окутанная чарами, как вуалью. Она тоже смотрела на холм. Снег продолжал падать, и Кэл надеялся, что его следы уже замело.
– Он здесь, – прошептала она, не глядя на него.
– Я не ви...
Она жестом заставила его замолчать и кивнула на молодые деревья у опушки.
– Она видит.
Кэл вдруг понял, что одно из деревьев – это девушка, застывшая у края леса, вцепившись в ветки.
Кто-то приблизился к ним.
– Где он?
Кэл узнал этот голос, хотя его обладатель сильно изменился.
– Нимрод?
Золотые глаза скользнули по Кэлу, словно не узнавая, но тут же Нимрод крепко пожал ему руку. В это время девушка на опушке тихо вскрикнула, и он получил ответ на свой вопрос.
На вершине холма появились Шэдвелл и Хобарт. Хотя небо за ними было темным, они темнели даже на его фоне. Их нельзя было не узнать.
– Они нас нашли, – выдохнул Нимрод.
– Нет еще, – сквозь зубы проговорила Сюзанна.
Она медленно поднялась, и, как по команде, лес тяжело вздохнул, как и в первый раз.
– Укрепляют защитный экран, – прошептал Нимрод.
Кэл хотел бы сделать хоть что-нибудь полезное, но ему оставалось только стоять и надеяться, что враги повернутся и уйдут. Хотя он слишком хорошо знал Шэдвелла, чтобы всерьез надеяться на это, и не удивился, когда торговец начал спускаться с холма. Хобарт, или сила внутри его, остался стоять наверху, обозревая окрестности. Даже издалека было видно, что его лицо почернело и блестит, как янтарь.
Кэл оглянулся. Чародеи стояли между деревьев, концентрируя все силы на том, чтобы заслониться от убийц. На какое-то время чары подействовали и на него – лес вместе с фигурами в нем начал таять.
Он повернулся к Шэдвеллу, который пристально вглядывался в пейзаж. Сейчас он вспомнил про пиджак. Он не нашел его в своих вещах – должно быть, обронил в поле, и он лежит сейчас где-то здесь, в снегу...
– Пиджак, – прошептал он.
– Что? – недоуменно спросила Сюзанна.
Шэдвелл остановился и стал изучать снег перед собой. Неужели он нашел следы Кэла или Новелло?
– Ты знаешь, где пиджак?
– Да. С другой стороны. Откуда я пришел.
Торговец поднял глаза. На лице его читалось недоумение. Сзади ледяной ветер принес громоподобный голос Уриэля:
– Я чую их.
Шэдвелл кивнул, достал из пачки сигарету и зажег ее. Потом он повернулся, словно увидел что-то.
– Они найдут нас, – сказала Сюзанна. – Нужна помощь.
– Пиджак?
– Он же имел волшебную силу. Может быть, он еще сохранил ее. Ты можешь его найти?
– Не знаю.
– Такой ответ нам не нужен.
– Да. Могу.
Они вместе посмотрели на холм. Шэдвелл опять карабкался к Уриэлю, который посадил тело Хобарта на снег и смотрел в небо.
– Я с тобой, – сказал Нимрод.
– Так нас будет легче заметить.
– Мы обойдем холм сзади. Как тебе? – он поглядел на Сюзанну.
– Идите. Не теряйте времени.
Они пошли, помахав Чародеям в лесу. Те слабели; некоторые без сил опускались на землю. Еще немного – и защитный экран рухнет.
Ориентация не подвела Нимрода: они очутились на другой стороне холма, по пояс в снегу. Это даже помогло им: можно было ползти в снежном тоннеле, почти не показываясь на глаза. Но они не были уверены, что так будет всю дорогу. Тридцать ярдов они пробирались спокойно, и Кэл уже решил, что самая трудная часть пути позади, когда тишину прорезал торжествующий крик Шэдвелла:
– Эй! Я вижу тебя!
Он побежал к Уриэлю, который все еще смотрел в небо. – Беги! – крикнул Кэл Нимроду, но было поздно.
Шэдвелл уже поднял Хобарта. Кэл увидел, что инспектор обнажен, несмотря на мороз, и все его тело почернело от огня. Сейчас тот же огонь обрушится и на них.
Он побежал, ожидая каждую секунду рокового залпа. Три шага, четыре, пять. Пламя не пожирало его.
Изумление заставило его оглянуться. Шэдвелл дергал ангела за руку, убеждая его выполнить роль палача, но в облаке снега можно было разглядеть, что Уриэль занят другим делом, временно отвлекшим его от этой функции.
Кэл побежал снова, зная, что им с Нимродом подарен шанс, но цепенея от мысли, что Сюзанна поднимается на холм, чтобы встретить смертоносный взгляд Бича.
– Я нашел дорогу, – сказал он ей, пробудившись.
– Я искала тебя на Чериот-стрит, но дома уже не было.
– И на Рю-стрит тоже...
Он кивнул.
– Де Боно был у меня, – он вздрогнул, борясь с воспоминаниями. Даже здесь, у огня, он не мог забыть зябкий туман на Чериот-стрит.
– ...и за ним пришел Бич, – закончил он.
– И Шэдвелл.
– Да. Откуда ты знаешь?
Она рассказала ему о святилище.
– И что теперь?
– Мы ждем. Мы все здесь, не хватало только тебя.
– Теперь я с вами.
Она обняла его крепче.
– И больше мы не расстанемся. Будем молиться, чтобы это миновало.
– Слушайте, хватит молитв, – сказал кто-то сзади них. – Ангел может услышать.
Кэл повернул голову к пришельцу. Лицо его немного заострилось, борода стала чуть длиннее, но это был все тот же Лемюэль Ло.
– Поэт, – сказал Ло, протягивая руку к волосам Кэла. – Мы думали, что потеряли тебя.
– А вот и нет, – Кэл слегка улыбнулся. – У вас еще есть ваши фрукты.
Ло похлопал себя по карману.
– Вот они. Ты поможешь мне посадить их, когда придет время?
– Вы же знаете.
Лем кивнул.
– Тогда увидимся, – и он вышел из круга света.
– Мои вещи высохли? – спросил Кэл. – Я же не могу ходить так.
– Сейчас что-нибудь поищу, – сказала Сюзанна.
Он попытался сесть, чтобы помочь ей, но тут она поцеловала его в губы. Это был не мимолетный поцелуй, и он обжег его сильнее, чем дюжина костров.
Потом он стал думать. Он уже почти не помнил, что совсем недавно был на волоске от смерти. Ему казалось, что они могут вечно жить здесь, в этом волшебном лесу, огражденные чарами. Но, очевидно, это не так. Мир неделим, и этот лес – его часть, а значит и здесь Бич и его приятель могут найти их.
Сюзанна принесла ему охапку вещей и опять ушла, сказав, что пришла ее очередь дежурить.
Он начал надевать то, что она принесла. Это была уже третья его одежда за сутки, и она оказалась еще более странной, чем та, что дал ему Глюк.
Клубный пиджак и потертая кожаная куртка, лаковые туфли и драные шерстяные носки. Потом вернулся Лемюэль.
– Наш поэт нарядился, как слепой вор, – прокомментировал он.
– Называли меня и похуже. Нет ли чего-нибудь поесть?
– Конечно, – Лем повел его куда-то. Когда глаза после света костра привыкли к темноте, Кэл увидел, что Чародеи сидят, лежат и ходят повсюду – на земле и даже на ветках деревьев. Они знали, что эта ночь может оказаться для них последней, и пытались провести ее как можно лучше. Любовники сжимали друг друга в объятиях; три женщины танцевали под переливчатый голос певца. Но большинство просто сидели, думая о своем.
Запах кофе привел их на поляну, где горел еще один костер. Там уже ели с полдюжины Чародеев, никого из которых он не знал.
– Этот Кэлхоун Муни, – сказал им Лем. – Поэт.
Один, сидящий на стуле, пока какая-то женщина тщательно брила ему голову, сказал:
– Я помню тебя по саду. Ты Кукушонок.
– Да.
– Ты пришел умереть вместе с нами? – спросила девушка с чашкой кофе.
Почему-то эта реплика вызвала у присутствующих смех.
– Если придется.
– Тогда не на пустой желудок, – сказал бритый. Когда с его головы исчезли последние волосы, Кэл понял, что он скрывал от Кукушат сложный узор на черепе. Теперь он мог не прятаться.
– У нас только хлеб и кофе, – сказал Лем.
– Мне подходит.
– Ты видел Бича? – спросил еще кто-то.
– Да.
– Может, не надо об этом, Хэмел? – спросила девушка, но Хэмел не обратил на нее внимания.
– Ну, и какой он?
Кэл пожал плечами.
– Огромный, – он надеялся, что этого хватит, но все явно ждали дальнейших объяснений. – У него сотни глаз. Вот и все, что я видел.
– Может, нам удастся ослепить его, – предположил Хэмел, затягиваясь сигаретой.
– Как? – спросил Лем.
– Древней Наукой.
– Мы не можем даже удержать завесу, – сказала женщина с бритвой. – Где нам взять силы, чтобы бороться против Бича?
– Что это за Древняя Наука? – спросил Кэл.
– Ее все равно уже нет, – сказал Лем, наливая ему кофе.
– Она у наших врагов, – сказал Хэмел. – У этой стервы Иммаколаты и ее сестричек.
– У тех, кто соткал ковер, она тоже была.
– Они все умерли.
– Вам все равно не ослепить Бича, – сказал Кэл.
– Почему?
– У него слишком много глаз.
Хэмел швырнул окурок в огонь.
– Чтобы лучше нас выискивать.
Костер вспыхнул голубым, и Кэл удивился – что же этот человек курит? Хэмел скрылся среди деревьев, оставив за собой гнетущее молчание.
–Извини, поэт, – сказал Лем. – Я поищу моих дочерей.
– Конечно.
Кэл сел за ужин, прислонившись спиной к дереву. От еды ему опять захотелось спать, а от крепкого кофе – опорожнить мочевой пузырь, и он отправился на поиски уединенного местечка.
В одном месте он набрел на обнаженную пару, медленно танцующую под звуки транзистора. В другом ребенок учился считать на счетах, которые мать сделала ему из светлячков. Наконец он сделал свое дело и уже застегивал штаны, когда кто-то потянул его за руку. Это оказалась Аполлина Дюбуа, как всегда, в черном, но накрашенная, что не очень шло ей на пользу. Даже по запаху, не говоря уже о пустой водочной бутылке у нее в руке, было видно, что она основательно нагрузилась.
– Я бы тебе предложила, но тут уже ничего нет.
– Не беспокойся.
– Я? Я никогда не беспокоюсь. Все равно нам всем крышка.
Она подошла к нему поближе.
– Ну у тебя и вид! Когда ты в последний раз брился? Едва он открыл рот, чтобы ответить, с воздухом вокруг что-то случилось. Он весь разом вздрогнул, словно выдохнул. Аполлина выронила бутылку прямо ему на ногу, но он не выругался. Стихли вообще все звуки вокруг, даже шум ветвей. Лес стоял молчаливый и мертвый. Кэл увидел, что Аполлина пятится от него, потом она повернулась и убежала.
Невдалеке кто-то поспешно забрасывал землей костер, у которого мать учила ребенка счету. Сейчас он прижался к ней, а она зажимала ему рот рукой, Потом все это погрузилось в темноту.
Кэл простоял так некоторое время, цепляясь за дерево, как застигнутый потопом, потом побрел наугад, ощупывая путь руками. Постепенно вокруг становилось светлее; сквозь лес просвечивала белизна, и скоро он понял, где находится. Это было то же снежное поле у подножия холма, где он увидел Новелло.
Кто-то взял его за руку, и, приглядевшись, он увидел, что это Сюзанна, окутанная чарами, как вуалью. Она тоже смотрела на холм. Снег продолжал падать, и Кэл надеялся, что его следы уже замело.
– Он здесь, – прошептала она, не глядя на него.
– Я не ви...
Она жестом заставила его замолчать и кивнула на молодые деревья у опушки.
– Она видит.
Кэл вдруг понял, что одно из деревьев – это девушка, застывшая у края леса, вцепившись в ветки.
Кто-то приблизился к ним.
– Где он?
Кэл узнал этот голос, хотя его обладатель сильно изменился.
– Нимрод?
Золотые глаза скользнули по Кэлу, словно не узнавая, но тут же Нимрод крепко пожал ему руку. В это время девушка на опушке тихо вскрикнула, и он получил ответ на свой вопрос.
На вершине холма появились Шэдвелл и Хобарт. Хотя небо за ними было темным, они темнели даже на его фоне. Их нельзя было не узнать.
– Они нас нашли, – выдохнул Нимрод.
– Нет еще, – сквозь зубы проговорила Сюзанна.
Она медленно поднялась, и, как по команде, лес тяжело вздохнул, как и в первый раз.
– Укрепляют защитный экран, – прошептал Нимрод.
Кэл хотел бы сделать хоть что-нибудь полезное, но ему оставалось только стоять и надеяться, что враги повернутся и уйдут. Хотя он слишком хорошо знал Шэдвелла, чтобы всерьез надеяться на это, и не удивился, когда торговец начал спускаться с холма. Хобарт, или сила внутри его, остался стоять наверху, обозревая окрестности. Даже издалека было видно, что его лицо почернело и блестит, как янтарь.
Кэл оглянулся. Чародеи стояли между деревьев, концентрируя все силы на том, чтобы заслониться от убийц. На какое-то время чары подействовали и на него – лес вместе с фигурами в нем начал таять.
Он повернулся к Шэдвеллу, который пристально вглядывался в пейзаж. Сейчас он вспомнил про пиджак. Он не нашел его в своих вещах – должно быть, обронил в поле, и он лежит сейчас где-то здесь, в снегу...
– Пиджак, – прошептал он.
– Что? – недоуменно спросила Сюзанна.
Шэдвелл остановился и стал изучать снег перед собой. Неужели он нашел следы Кэла или Новелло?
– Ты знаешь, где пиджак?
– Да. С другой стороны. Откуда я пришел.
Торговец поднял глаза. На лице его читалось недоумение. Сзади ледяной ветер принес громоподобный голос Уриэля:
– Я чую их.
Шэдвелл кивнул, достал из пачки сигарету и зажег ее. Потом он повернулся, словно увидел что-то.
– Они найдут нас, – сказала Сюзанна. – Нужна помощь.
– Пиджак?
– Он же имел волшебную силу. Может быть, он еще сохранил ее. Ты можешь его найти?
– Не знаю.
– Такой ответ нам не нужен.
– Да. Могу.
Они вместе посмотрели на холм. Шэдвелл опять карабкался к Уриэлю, который посадил тело Хобарта на снег и смотрел в небо.
– Я с тобой, – сказал Нимрод.
– Так нас будет легче заметить.
– Мы обойдем холм сзади. Как тебе? – он поглядел на Сюзанну.
– Идите. Не теряйте времени.
Они пошли, помахав Чародеям в лесу. Те слабели; некоторые без сил опускались на землю. Еще немного – и защитный экран рухнет.
Ориентация не подвела Нимрода: они очутились на другой стороне холма, по пояс в снегу. Это даже помогло им: можно было ползти в снежном тоннеле, почти не показываясь на глаза. Но они не были уверены, что так будет всю дорогу. Тридцать ярдов они пробирались спокойно, и Кэл уже решил, что самая трудная часть пути позади, когда тишину прорезал торжествующий крик Шэдвелла:
– Эй! Я вижу тебя!
Он побежал к Уриэлю, который все еще смотрел в небо. – Беги! – крикнул Кэл Нимроду, но было поздно.
Шэдвелл уже поднял Хобарта. Кэл увидел, что инспектор обнажен, несмотря на мороз, и все его тело почернело от огня. Сейчас тот же огонь обрушится и на них.
Он побежал, ожидая каждую секунду рокового залпа. Три шага, четыре, пять. Пламя не пожирало его.
Изумление заставило его оглянуться. Шэдвелл дергал ангела за руку, убеждая его выполнить роль палача, но в облаке снега можно было разглядеть, что Уриэль занят другим делом, временно отвлекшим его от этой функции.
Кэл побежал снова, зная, что им с Нимродом подарен шанс, но цепенея от мысли, что Сюзанна поднимается на холм, чтобы встретить смертоносный взгляд Бича.
III
На холме
1
У нее не было никакого плана. Но, видя, как Кэл с Нимродом ползут мимо холма, она понимала, что их неизбежно обнаружат, если не отвлечь внимание ангела. И это могла сделать только она; в конце концов они с Хобартом уже играли в дракона.
Она не вышла прямо из-за экрана, чтобы не навести Шэдвелла на цель, а отбежала подальше от леса, прячась за сугробами.
Там она и показалась дракону в полный рост.
Действуй она быстрее, она вовсе не дала бы Шэдвеллу увидеть лазутчиков. Услышав его крик, она встала, и Хобарт заметил ее. Он не двигался, и она разглядела, как страшно изуродовано его тело. Руки превратились в черные клешни, лицо спеклось в неузнаваемую маску. Казалось, он не чувствует боли. Он продолжал смотреть вверх, будто он, или сила в нем, были чем-то загипнотизированы. При виде этого пустого взгляда в ней снова зашевелилась похороненная было надежда выйти из этого поединка живой или хотя бы протянуть время и позволить Чародеям подготовиться к обороне.
Шэдвелл тоже увидел ее. Он тоже изменился. Его взгляд горел безумием, хотя он пытался еще сохранять прежнюю манеру общения.
– Вот так номер! Откуда вы, мисс?
Он держал руки в карманах, не вынимая. Он не пытался к ней подойти, схватить – зачем, если ей все равно некуда бежать?
– Я хочу видеть Хобарта, – сказала она.
– Жаль, но, по-моему, его здесь нет.
– Ты лжешь.
Хобарт посмотрел на нее. Ей показалось, что он понимает ее.
– Я не лгу. Хобарта нет. Это только оболочка, и ты знаешь, что там внутри.
– Очень жаль, – она невольно подражала его тону.
– Мне не очень.
– У нас с ним осталось одно дело.
– С Хобартом?
– Да, – она смотрела в упор на обожженного человека. – Я надеюсь, он меня помнит.
Голова Хобарта чуть дернулась. Он кивнул?
– Ты помнишь?
Он тоже смотрел на нее.
– Скажи, ты дракон...
– Заткнись! – крикнул Шэдвелл.
– ...или рыцарь?
– Говорю, заткнись! – Шэдвелл шагнул к ней, но черная рука-клешня Хобарта преградила ему путь. На лице торговца явно читался страх, но он не мог молчать.
– Сожги ее, – сказал он Хобарту. – Заставь сказать, где они прячутся.
Она содрогнулась. Она не предвидела, что они могут ее пытать. Но уже поздно; к тому же Хобарт не собирался выполнять приказ Шэдвелла. Он просто смотрел на нее, как рыцарь в книге, жалобно-умоляюще. Может ей удастся переманить его на свою сторону? Драконы имеют слабости; имеют ли их ангелы?
– Я... помню тебя – сказал он.
Голос был тихим, но, без сомнения, принадлежал Хобарту. А не тому, другому. Она поглядела на опешившего Шэдвелла, потом опять на инспектора. Огонь блеснул в его незаживших ранах, но она не отступила.
– Не... уходи... Он не тронет.
– Дракон?
– Да. Снег обманул его. Ему кажется, что он в песках. Опять один.
Теперь она поняла, почему Бич так неактивен. Он ждал приказов Создателя, а Шэдвелл не был его Создателем. Он был прахом, человеческим прахом, не более.
Но он чуял запах Чародеев, и, когда чары падут, он очнется и уничтожит их. Не по приказу Шэдвелла, а ради своего долга.
– Помнишь книгу? – спросила она.
Он не мог ответить. Огонь в его теле разгорался опять. Она боялась, что два стража закона так спелись, что, разбудив одного, она встревожит и другого.
– Ответь мне. Книга...
– Да. Помню. Там... в лесу... Ты... и я...
Он замолчал. У его губ показались змейки пламени. Шэдвелл поспешно отступил назад, как от бомбы. Хобарт закрыл лицо руками, и Сюзанна увидела, как они изуродованы. Он пытался сдержать Пламя Господа.
– Сожги ее! – услышала она крик Шэдвелла.
Огонь пришел не внезапно, как она ожидала – он полился изо рта Хобарта, из носа, из всех его пор, становясь сильнее с каждой секундой.
Хобарт еще пытался удержать его, но тут Уриэль воспламенил его слюну. Огонь охватил лицо инспектора, и Сюзанна увидела в его взгляде то же, что когда-то во взгляде дракона.
«Убей меня», —говорил он, подставляя ей горло.
В книге она колебалась, но на этот раз промедление было подобно смерти.
Менструм всколыхнулся, почувствовав, как всегда, ее мысли. Его серебряная струя вырвалась из нее и помчалась к Хобарту.
Она почувствовала не его горло, а его сердце, пульсирующее в такт. Без всяких сожалений она сжала его невидимой рукой мысли. Смерть для него сейчас была лучшим подарком.
Огонь продолжал истекать из него, расплавляя снег далеко вокруг, а его сердце все билось. Оно отказывалось умирать. Она сжала сильнее. Откуда-то изнутри Хобарта раздался звук, который не могли издавать его легкие. Но она ясно слышала его: полувздох, полурыдание. Он умер, прежде чем этот звук умолк.
Она отозвала менструм обратно, успев почувствовать пустоту и безумие Уриэля. Взметнулся снег – и дракон-рыцарь Хобарт рухнул мертвым к ее ногам.
– Что ты сделала? – медленно проговорил Шэдвелл.
Она сама не знала. Лицо Хобарта было спокойным. Где Уриэль? Покинул он тело или просто притаился?
– Ты убила его.
– Да.
– Но как? О Боже... как?
Она была готова отразить его атаку, но в его взгляде читалась не ярость, а отвращение.
– Ты с ними? С волшебниками? Они здесь?
– Они ушли, Шэдвелл. Ты упустил свой шанс.
– Они могут уйти от меня, но не от ангела.
– Ты прав, боюсь.
– Боишься?
– Ему негде скрыться, – она кивнула на тело Хобарта. – Придется выбирать между мной и тобой, а я испорчена волшебством. Ты же чист.
Он, наконец, понял ее. Его лицо перекосилось.
– Нет. Он не тронет меня. Я разбудил его.
– Думаешь, его это интересует?
Он нервно облизал губы.
– Ты ведь не хочешь умереть? Во всяком случае, так?
–Он не посмеет, – Шэдвелл с ужасом смотрел на распростертое на земле тело.
– Помоги мне. Вместе мы его обуздаем.
– Это невозможно, – ответил он.
Тут тело на грязном снегу взорвалось пламенем. Уриэль пожирал его плоть и кости. Из сотни ран хлынула кровь. Спасаясь от жара, Сюзанна попятилась и попала в объятия Шэдвелла, который заслонился ею от огня.
Но Бич уже оставил тело Хобарта и рыскал по холму. Земля содрогнулась под ними.
Сюзанна могла еще убежать, но Шэдвелл все еще держал ее. Ей очень хотелось выпустить на него менструм, но тогда у нее не останется ни одного возможного союзника. Если кто-нибудь и знал слабости Уриэля, то только этот человек.
Дрожь земли нарастала. Холм крякнул и осел. Шэдвелл с заячьим криком упал и покатился, увлекая ее за собой. Это, возможно, спасло ей жизнь: они оказались внизу, когда Сияющий холм разлетелся камнями и мерзлой землей. Выплевывая снег, она пыталась бежать, но один из камней ударил ее в шею, и все поплыло куда-то в черную пустоту.
Она не вышла прямо из-за экрана, чтобы не навести Шэдвелла на цель, а отбежала подальше от леса, прячась за сугробами.
Там она и показалась дракону в полный рост.
Действуй она быстрее, она вовсе не дала бы Шэдвеллу увидеть лазутчиков. Услышав его крик, она встала, и Хобарт заметил ее. Он не двигался, и она разглядела, как страшно изуродовано его тело. Руки превратились в черные клешни, лицо спеклось в неузнаваемую маску. Казалось, он не чувствует боли. Он продолжал смотреть вверх, будто он, или сила в нем, были чем-то загипнотизированы. При виде этого пустого взгляда в ней снова зашевелилась похороненная было надежда выйти из этого поединка живой или хотя бы протянуть время и позволить Чародеям подготовиться к обороне.
Шэдвелл тоже увидел ее. Он тоже изменился. Его взгляд горел безумием, хотя он пытался еще сохранять прежнюю манеру общения.
– Вот так номер! Откуда вы, мисс?
Он держал руки в карманах, не вынимая. Он не пытался к ней подойти, схватить – зачем, если ей все равно некуда бежать?
– Я хочу видеть Хобарта, – сказала она.
– Жаль, но, по-моему, его здесь нет.
– Ты лжешь.
Хобарт посмотрел на нее. Ей показалось, что он понимает ее.
– Я не лгу. Хобарта нет. Это только оболочка, и ты знаешь, что там внутри.
– Очень жаль, – она невольно подражала его тону.
– Мне не очень.
– У нас с ним осталось одно дело.
– С Хобартом?
– Да, – она смотрела в упор на обожженного человека. – Я надеюсь, он меня помнит.
Голова Хобарта чуть дернулась. Он кивнул?
– Ты помнишь?
Он тоже смотрел на нее.
– Скажи, ты дракон...
– Заткнись! – крикнул Шэдвелл.
– ...или рыцарь?
– Говорю, заткнись! – Шэдвелл шагнул к ней, но черная рука-клешня Хобарта преградила ему путь. На лице торговца явно читался страх, но он не мог молчать.
– Сожги ее, – сказал он Хобарту. – Заставь сказать, где они прячутся.
Она содрогнулась. Она не предвидела, что они могут ее пытать. Но уже поздно; к тому же Хобарт не собирался выполнять приказ Шэдвелла. Он просто смотрел на нее, как рыцарь в книге, жалобно-умоляюще. Может ей удастся переманить его на свою сторону? Драконы имеют слабости; имеют ли их ангелы?
– Я... помню тебя – сказал он.
Голос был тихим, но, без сомнения, принадлежал Хобарту. А не тому, другому. Она поглядела на опешившего Шэдвелла, потом опять на инспектора. Огонь блеснул в его незаживших ранах, но она не отступила.
– Не... уходи... Он не тронет.
– Дракон?
– Да. Снег обманул его. Ему кажется, что он в песках. Опять один.
Теперь она поняла, почему Бич так неактивен. Он ждал приказов Создателя, а Шэдвелл не был его Создателем. Он был прахом, человеческим прахом, не более.
Но он чуял запах Чародеев, и, когда чары падут, он очнется и уничтожит их. Не по приказу Шэдвелла, а ради своего долга.
– Помнишь книгу? – спросила она.
Он не мог ответить. Огонь в его теле разгорался опять. Она боялась, что два стража закона так спелись, что, разбудив одного, она встревожит и другого.
– Ответь мне. Книга...
– Да. Помню. Там... в лесу... Ты... и я...
Он замолчал. У его губ показались змейки пламени. Шэдвелл поспешно отступил назад, как от бомбы. Хобарт закрыл лицо руками, и Сюзанна увидела, как они изуродованы. Он пытался сдержать Пламя Господа.
– Сожги ее! – услышала она крик Шэдвелла.
Огонь пришел не внезапно, как она ожидала – он полился изо рта Хобарта, из носа, из всех его пор, становясь сильнее с каждой секундой.
Хобарт еще пытался удержать его, но тут Уриэль воспламенил его слюну. Огонь охватил лицо инспектора, и Сюзанна увидела в его взгляде то же, что когда-то во взгляде дракона.
«Убей меня», —говорил он, подставляя ей горло.
В книге она колебалась, но на этот раз промедление было подобно смерти.
Менструм всколыхнулся, почувствовав, как всегда, ее мысли. Его серебряная струя вырвалась из нее и помчалась к Хобарту.
Она почувствовала не его горло, а его сердце, пульсирующее в такт. Без всяких сожалений она сжала его невидимой рукой мысли. Смерть для него сейчас была лучшим подарком.
Огонь продолжал истекать из него, расплавляя снег далеко вокруг, а его сердце все билось. Оно отказывалось умирать. Она сжала сильнее. Откуда-то изнутри Хобарта раздался звук, который не могли издавать его легкие. Но она ясно слышала его: полувздох, полурыдание. Он умер, прежде чем этот звук умолк.
Она отозвала менструм обратно, успев почувствовать пустоту и безумие Уриэля. Взметнулся снег – и дракон-рыцарь Хобарт рухнул мертвым к ее ногам.
– Что ты сделала? – медленно проговорил Шэдвелл.
Она сама не знала. Лицо Хобарта было спокойным. Где Уриэль? Покинул он тело или просто притаился?
– Ты убила его.
– Да.
– Но как? О Боже... как?
Она была готова отразить его атаку, но в его взгляде читалась не ярость, а отвращение.
– Ты с ними? С волшебниками? Они здесь?
– Они ушли, Шэдвелл. Ты упустил свой шанс.
– Они могут уйти от меня, но не от ангела.
– Ты прав, боюсь.
– Боишься?
– Ему негде скрыться, – она кивнула на тело Хобарта. – Придется выбирать между мной и тобой, а я испорчена волшебством. Ты же чист.
Он, наконец, понял ее. Его лицо перекосилось.
– Нет. Он не тронет меня. Я разбудил его.
– Думаешь, его это интересует?
Он нервно облизал губы.
– Ты ведь не хочешь умереть? Во всяком случае, так?
–Он не посмеет, – Шэдвелл с ужасом смотрел на распростертое на земле тело.
– Помоги мне. Вместе мы его обуздаем.
– Это невозможно, – ответил он.
Тут тело на грязном снегу взорвалось пламенем. Уриэль пожирал его плоть и кости. Из сотни ран хлынула кровь. Спасаясь от жара, Сюзанна попятилась и попала в объятия Шэдвелла, который заслонился ею от огня.
Но Бич уже оставил тело Хобарта и рыскал по холму. Земля содрогнулась под ними.
Сюзанна могла еще убежать, но Шэдвелл все еще держал ее. Ей очень хотелось выпустить на него менструм, но тогда у нее не останется ни одного возможного союзника. Если кто-нибудь и знал слабости Уриэля, то только этот человек.
Дрожь земли нарастала. Холм крякнул и осел. Шэдвелл с заячьим криком упал и покатился, увлекая ее за собой. Это, возможно, спасло ей жизнь: они оказались внизу, когда Сияющий холм разлетелся камнями и мерзлой землей. Выплевывая снег, она пыталась бежать, но один из камней ударил ее в шею, и все поплыло куда-то в черную пустоту.
2
Когда она очнулась, Шэдвелл продолжал держать ее так крепко, что у нее онемела рука. Сначала она подумала, что удар повредил ее зрение, но потом поняла, что мир вокруг заволокло туманом.
– Жива? – осведомился Шэдвелл.
– Давно мы здесь?
– Минуты две.
– Где Бич?
Он покачал головой.
– Не знаю. Какая разница? Ты здесь, и ты поможешь мне...
– Так вот зачем я тебе!
– ...или ни один из нас не уйдет отсюда живым.
– Но как?
– Задобри его. Выдай ему волшебников.
Она рассмеялась ему в лицо.
– Вторая попытка?
– Он не оставит нас в покое, пока не получит их. Ты не понимаешь, – он чуть не плакал, как обиженный ребенок. – Они все равно не спасутся. Но мы можем спастись. Мы выманим этих ублюдков, и он нас не тронет, – его лицо было совсем рядом. Она видела каждую морщинку. – Я знаю, ты меня ненавидишь. Но ты сделаешь это не ради меня, а ради себя. Я могу дать тебе все, что захочешь, – даже теперь он пытался торговаться. – Скажи, что ты хочешь... О Боже!
В тумане раздался вой, и он узнал его. Больше не упрашивая ее, он поднялся и побежал. Сюзанна с трудом встала. Земля вокруг была так изрыта, что она не знала, где искать лес. Дважды она падала, по шее струилась кровь.
Она уже не могла идти, когда из тумана появилась чья-то фигура. Это был Хэмел.
– Я здесь! – крикнула она сквозь несмолкаемый вой.
Он увидел ее, подхватил и повел в лес.
– Жива? – осведомился Шэдвелл.
– Давно мы здесь?
– Минуты две.
– Где Бич?
Он покачал головой.
– Не знаю. Какая разница? Ты здесь, и ты поможешь мне...
– Так вот зачем я тебе!
– ...или ни один из нас не уйдет отсюда живым.
– Но как?
– Задобри его. Выдай ему волшебников.
Она рассмеялась ему в лицо.
– Вторая попытка?
– Он не оставит нас в покое, пока не получит их. Ты не понимаешь, – он чуть не плакал, как обиженный ребенок. – Они все равно не спасутся. Но мы можем спастись. Мы выманим этих ублюдков, и он нас не тронет, – его лицо было совсем рядом. Она видела каждую морщинку. – Я знаю, ты меня ненавидишь. Но ты сделаешь это не ради меня, а ради себя. Я могу дать тебе все, что захочешь, – даже теперь он пытался торговаться. – Скажи, что ты хочешь... О Боже!
В тумане раздался вой, и он узнал его. Больше не упрашивая ее, он поднялся и побежал. Сюзанна с трудом встала. Земля вокруг была так изрыта, что она не знала, где искать лес. Дважды она падала, по шее струилась кровь.
Она уже не могла идти, когда из тумана появилась чья-то фигура. Это был Хэмел.
– Я здесь! – крикнула она сквозь несмолкаемый вой.
Он увидел ее, подхватил и повел в лес.
3
Шэдвеллу везло. Он выбрал верное направление. Дорога близко; скоро он доберется до нее, оставит ангела здесь, а сам сбежит куда-нибудь в безопасное место и забудет весь этот кошмар.
Он оглянулся. Вой почти затих. На опасность указывал только туман, нависший над остатками холма. Снег еще шел, но от бега ему было жарко, по лицу струился пот. Расстегнув пальто, он, однако, понял, что жар идет из-под земли. Снег таял, и из него, как змеи, тянулись вверх побеги, в которых вместо цветов набухали бесчисленные страшные глаза – глаза Уриэля.
Он не мог убежать: они были повсюду. Ангел заговорил в его голове, как тогда, в Руб эль-Хали.
– Мы можем спастись, – он передразнивал его.
Мы можем спастись.
Только что он был самим собой. В следующий момент он почувствовал, как трещит его череп, в который вламывается Страж Ворот.
Последнее, что он мог сделать, будучи человеком – это закричать.
Он оглянулся. Вой почти затих. На опасность указывал только туман, нависший над остатками холма. Снег еще шел, но от бега ему было жарко, по лицу струился пот. Расстегнув пальто, он, однако, понял, что жар идет из-под земли. Снег таял, и из него, как змеи, тянулись вверх побеги, в которых вместо цветов набухали бесчисленные страшные глаза – глаза Уриэля.
Он не мог убежать: они были повсюду. Ангел заговорил в его голове, как тогда, в Руб эль-Хали.
– Мы можем спастись, – он передразнивал его.
Мы можем спастись.
Только что он был самим собой. В следующий момент он почувствовал, как трещит его череп, в который вламывается Страж Ворот.
Последнее, что он мог сделать, будучи человеком – это закричать.
4
– Шэдвелл, – сказала она.
– Нам не до него, ответил Хэмел. – Нужно уходить.
– Нельзя. Бич еще здесь, на холме.
– У нас нет выбора. Чары почти утратили силу. Видишь?
В воздухе и в самом деле были видны туманные силуэты того, что находилось за экраном.
– Сил не осталось, – сказал Хэмел.
– Кэл с Нимродом не возвращались?
Он мрачно мотнул головой. Она обернулась на холм, но там никого не было.
– Так ты идешь?
Она, понурившись, побрела за ним. Первый шаг – по снегу, второй – уже по земле. Где-то плакал ребенок.
– Хэмел, успокой его. Пожалуйста.
– Мы уходим?
– Да. Но сперва я посмотрю, не вернулся ли Кэл.
– Некогда.
– Ладно. Пойдем.
Она прошла к наблюдательному пункту на опушке, где ее ждали несколько Чародеев.
– Ну что? – спросил один.
Но тут взгляды всех обратились к холму. Там, в тумане что-то двигалось. Потом оно вышло из туманного облака и обрело форму.
Уриэль все-таки нашел торговца. На остатках холма стояло тело Шэдвелла, но его глаза пылали ангельским огнем. Уриэль больше не блуждал в пустыне. Он знал, что ему делать.
– Пошли, – сказала Сюзанна. – Дети первыми.
Когда беглецы цепочкой двинулись от спасительного леса прочь, Уриэль обратил свой смертоносный взгляд на поле, и снег задымился.
– Нам не до него, ответил Хэмел. – Нужно уходить.
– Нельзя. Бич еще здесь, на холме.
– У нас нет выбора. Чары почти утратили силу. Видишь?
В воздухе и в самом деле были видны туманные силуэты того, что находилось за экраном.
– Сил не осталось, – сказал Хэмел.
– Кэл с Нимродом не возвращались?
Он мрачно мотнул головой. Она обернулась на холм, но там никого не было.
– Так ты идешь?
Она, понурившись, побрела за ним. Первый шаг – по снегу, второй – уже по земле. Где-то плакал ребенок.
– Хэмел, успокой его. Пожалуйста.
– Мы уходим?
– Да. Но сперва я посмотрю, не вернулся ли Кэл.
– Некогда.
– Ладно. Пойдем.
Она прошла к наблюдательному пункту на опушке, где ее ждали несколько Чародеев.
– Ну что? – спросил один.
Но тут взгляды всех обратились к холму. Там, в тумане что-то двигалось. Потом оно вышло из туманного облака и обрело форму.
Уриэль все-таки нашел торговца. На остатках холма стояло тело Шэдвелла, но его глаза пылали ангельским огнем. Уриэль больше не блуждал в пустыне. Он знал, что ему делать.
– Пошли, – сказала Сюзанна. – Дети первыми.
Когда беглецы цепочкой двинулись от спасительного леса прочь, Уриэль обратил свой смертоносный взгляд на поле, и снег задымился.
IV
Симметрия
1
Кэл не мог разглядеть своих следов, когда они с Нимродом пытались найти пакет. Буран замел все, и отыскать что-то в сугробах в человеческий рост было почти безнадежным делом.
Он мог лишь догадываться о том, что происходит на вершине холма. Конечно, шансы Сюзанны выстоять против Бича и Шэдвелла почти равнялись нулю. Но она же спаслась в Круговерти и спасла его. Мысль об этом заставила его еще яростнее разрывать снег, по-прежнему не веря в успех.
Нимрод отошел в сторону, и Кэл вспомнил о нем, лишь услышав его тревожный крик. Он поднял голову. На холме что-то горело. Он рванулся было туда, но подавил этот неуместный приступ героизма. Жива Сюзанна или мертва, он должен сделать то, что она сказала.
Грохот на холме нарастал, но он не оборачивался, роясь в снегу уже совершенно автоматически. Когда ему под руку попался лист бумаги, он сперва даже не обратил на него внимания. Потом понял и стал копать, как терьер. Кто-то издалека позвал на помощь, но это был не Нимрод, поэтому он продолжал копать. Зов повторился. Он нащупал пакет и выпрямился. Может, кто-то застрял в снегу? Мысль мелькнула и исчезла, как сам голос.
Он рванул бумагу, и содержимое пакета высыпалось в снег. Сигары, записи и пиджак. В доме Глюка его было трудно узнать; сейчас тем более. Но, может, в лесу кто-нибудь сумеет извлечь из него пользу.
Он мог лишь догадываться о том, что происходит на вершине холма. Конечно, шансы Сюзанны выстоять против Бича и Шэдвелла почти равнялись нулю. Но она же спаслась в Круговерти и спасла его. Мысль об этом заставила его еще яростнее разрывать снег, по-прежнему не веря в успех.
Нимрод отошел в сторону, и Кэл вспомнил о нем, лишь услышав его тревожный крик. Он поднял голову. На холме что-то горело. Он рванулся было туда, но подавил этот неуместный приступ героизма. Жива Сюзанна или мертва, он должен сделать то, что она сказала.
Грохот на холме нарастал, но он не оборачивался, роясь в снегу уже совершенно автоматически. Когда ему под руку попался лист бумаги, он сперва даже не обратил на него внимания. Потом понял и стал копать, как терьер. Кто-то издалека позвал на помощь, но это был не Нимрод, поэтому он продолжал копать. Зов повторился. Он нащупал пакет и выпрямился. Может, кто-то застрял в снегу? Мысль мелькнула и исчезла, как сам голос.
Он рванул бумагу, и содержимое пакета высыпалось в снег. Сигары, записи и пиджак. В доме Глюка его было трудно узнать; сейчас тем более. Но, может, в лесу кто-нибудь сумеет извлечь из него пользу.