Бэгли Десмонд. Тигр снегов

   Он выехал с госпитального паркинга.
   – Да, мне пришлось поездить, но это всегда были деловые поездки. Могу сказать тебе вот что – я был уверен, что никогда не вернусь в Новую Зеландию.
   – Тогда почему ты вернулся?
   Бэллард вздохнул.
   – Так захотел мой дед. Он был настойчивым стариканом.
   – Был! Я не знала, что он умер.
   – Он умер несколько дней назад.
   – О, Йен! Мне очень жаль.
   – Мне тоже, в некотором роде. Мы не всегда были лучшими друзьями, но мне будет не хватать его. Теперь, когда его нет, я не останусь в концерне Бэллардов. Фактически, я сам так решил.
   – Совсем как Майк сказал – никто из нас не ладит с родственниками.
   Лиз засмеялась.
   – Вчера вечером я поругалась с Чарли. Кто-то вчера заметил нас в ресторане и проболтался Чарли.
   – Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности, Лиз.
   – Я устала от выходок Чарли. Я взрослая женщина и могу встречаться, с кем хочу. Я так ему и сказала вчера вечером.
   Она инстинктивно потерла щеку.
   Бэллард покосился на нее и заметил это движение.
   – Он тебя ударил?
   – Уже не в первый раз, но это будет последний.
   Она увидела выражение лица Бэлларда.
   – Не волнуйся, Йен. Я умею защищаться. Меня знают как весьма агрессивную теннисистку, а эти сражения с теннисным мячом развивают мускулы.
   – Значит, ты дала ему сдачи. Сомневаюсь, что это хоть как-то на него подействовало.
   Она ехидно усмехнулась.
   – Мне случилось тогда держать полную тарелку спагетти.
   Когда Бэллард отсмеялся, она продолжила:
   – Эрик тоже хорошенько поддал ему. Мы, Петерсены, почти счастливое семейство.
   Он повернул машину к стоянке отеля. Когда они вошли в фойе, он заметил:
   – Здесь совсем неплохо готовят; можно заказать замечательный ланч. Но сначала выберем, что мы будем пить.
   – Что-нибудь холодное, – ответила она.
   – Мы сядем у бассейна, – решил он. – Иди за мной. Вдруг он остановился и заметно помрачнел.
   – Что случилось?
   – Это просто мистика. Мой кузен Фрэнсис. Ну какого черта его сюда принесло?
   Перед ними появился моложавый человек в строгом деловом костюме.
   – Доброе утро, Йен, – сказал он строго, без улыбки.
   – Доброе утро, Фрэнк, – ответил Бэллард. – Мисс Петерсен, это мой кузен, Фрэнк Бэллард.
   Фрэнк Бэллард слегка кивнул ей.
   – Мне нужно поговорить с тобой, Йен.
   – Конечно. Мы как раз собирались выпить пару коктейлей у бассейна. Составь нам компанию.
   Фрэнк покачал головой.
   – Наедине.
   – Ладно. Тогда после ланча.
   – Нет, у меня нет времени. Мне скоро надо будет попасть на самолет до Сиднея. Придется поговорить сейчас.
   – Не обращайте на меня внимания, – сказала Лиз. – Я подожду тебя у бассейна, Йен. Пойдем, Виктор.
   Она ушла, не дождавшись ответа.
   Фрэнк спросил:
   – Как насчет твоей комнаты?
   – Хорошо.
   Бэллард пошел впереди. Они шли молча. Закрыв дверь, Бэллард спросил:
   – Что заставило тебя приехать из Австралии, Фрэнк?
   Фрэнк заерзал.
   – Ты сам знаешь, что. Какого дьявола ты выставил старого Кроуэлла таким идиотом вчера? Вчера он звонил мне, буквально плакался в телефон из-за этого.
   Йен улыбнулся.
   – Пытался узнать хотя бы долю истины.
   Фрэнк и не подумал улыбнуться ему в ответ.
   – Теперь послушай меня, Йен. Ты создаешь компании большие неприятности. Какой же ты, к черту, директор компании.
   – Разве ты забыл, что именно Кроуэлл освободил меня от этой должности? Или я должен твои слова понимать как предложение снова вернуться к моим обязанностям?
   – Ты непроходимый идиот! Тебя освободили от должности до тех пор, пока не закончится расследование. Если бы ты хоть немножко пошевелил мозгами и помалкивал, все было бы прекрасно, и через неделю ты бы уже работал снова. А сейчас я в этом не уверен. Ты так ухитрился облить грязью компанию, что вряд ли сможешь работать в ней снова.
   Йен опустился на кровать.
   – Если бы я помалкивал, моя песенка была бы спета, и ты это знаешь. Выбирая между мной и Петерсенами, компания вряд ли выбрала бы меня. Ты действительно считаешь, что мне надо было спокойно сидеть и ждать, пока вы не сделаете из меня отбивную?
   – Это компания Бэллардов, – яростно сказал Фрэнк. – Мы заботимся о своих. Или у тебя нет никакого чувства семейной чести?
   – Вы бы позаботились обо мне, как лиса заботится о кролике, – ответил Йен.
   – Если ты так в самом деле считаешь, ты извини.
   Фрэнк помахал указательным пальцем.
   – Когда в понедельник расследование возобновится, тебе бы лучше помолчать. Достаточно этих обращений к заседателям, вроде тех, какие ты себе позволял в прошлый раз. Если ты обещаешь это выполнить, может быть, для тебя найдется какая-нибудь работа в концерне. Я сомневаюсь, что смогу тебе обеспечить директорство в Хукахоронуи, – мой босс явно против – но, все-таки смогу гарантировать тебе кое-какую работу.
   – Спасибо, – с иронией ответил Бэллард. – Я просто подавлен твоей щедростью. Ты ведь знаешь, какого я мнения о концерне – я никогда не делал из этого секрета.
   – Ради Бога! – взорвался Фрэнк. – Тебе известно, как мы сильны. Нам достаточно замолвить слово, и ты уже никогда не будешь работать в горнодобывающих компаниях. Послушай, тебе даже не надо ничего делать – только прекрати задавать свои идиотские вопросы перед публикой. Йен встал.
   – Не дави на меня, Фрэнк, – предостерег он.
   – Я еще даже не начал. Ради всего святого, будь разумным, Йен. Ты знаешь, насколько упала цена акций компании со вчерашнего дня? Вся эта газетная шумиха делает свое дело даже в Лондоне. Наши убытки растут.
   – У меня просто сердце кровью обливается.
   – Тебе известно, что мы готовим новый выпуск акций Хукахоронуи. Как ты думаешь, какие у нас будут шансы, если ты будешь и дальше выставлять председателя правления полным идиотом?
   – К идиотизму Кроуэлла я никакого отношения не имею – он от рождения такой. Поэтому-то вы его и держите на этой должности – чтобы он плясал под вашу дудку. Вам бы лучше избавиться от Кроуэлла, а не от меня.
   – Ты невыносим, – с отвращением сказал Фрэнк. – Мы вовсе не избавляемся от тебя.
   – Нет, – согласился Йен. – У меня свой образ жизни, и я решаю за себя сам. Меня не так-то просто шантажировать, Фрэнк, и твоя игра скоро заведет тебя слишком далеко.
   Фрэнк поднял голову и спросил резко:
   – Что ты имеешь в виду?
   – Тебе известен состав Комиссии по расследованию? Там есть Гаррисон, председатель, двое его помощников, оба специалисты в своей области. Роландсон изучает снег, а Фрэнч работает в Управлении шахтами. Пока он сказал немного.
   – Ну так что?
   – Если будешь напирать на меня, то я начну задавать вопросы о состоянии этой шахты, и к тому времени, когда я закончу, Фрэнч успеет написать такой доклад, что у тебя волосы станут дыбом – доклад, который явно не понравится вашим акционерам. Вот тогда вы увидите, что на самом деле случится с ценой ваших акций.
   – Ты и впрямь имеешь на нас зуб. Но почему, Йен?
   – И ты еще спрашиваешь, после того, что сделал? Мне не нравится, когда мной управляют, Фрэнк. Я не люблю, когда мной помыкают. Я не Кроуэлл. И вот еще что: за день до моего увольнения – и давай называть вещи своими именами, Фрэнк, хватит чепухи о временном отстранении от должности – я видел результаты последних проб. Богатые образцы, Фрэнк, старина, очень богатые образцы. Но не можешь ли ты сказать, почему об этих результатах не сообщили акционерам?
   – Не твое собачье дело.
   – Может быть, и мое, если бы я собирался купить какие-нибудь акции. Сейчас уже не собираюсь, разумеется. Эта шахта сделает кому-то состояние, но вы собираетесь устроить так, что вряд ли обычным акционерам что-то перепадет.
   – Никто ничего не будет делать, если ты снова встанешь в позу и начнешь задавать свои дурацкие вопросы про защиту от обвалов, – мрачно заметил Фрэнк. – Боже мой, ты представляешь, во что нам это обойдется, если это чертового расследование пойдет не в том направлении?
   Йен уставился на него.
   – Как не в том направлении? Так вы не собираетесь строить защиту от обвалов?
   – Черт возьми, да обвалы случаются тут только каждые тридцать лет или около того. К тому времени, как произойдет следующий, в шахте ничего не останется.
   Йен глубоко вздохнул.
   – Нельзя быть таким кретином! Это было, когда на западном склоне еще росли деревья. Теперь, когда их нет, обвал может произойти после любого сильного снегопада.
   – Ладно.
   Фрэнк нетерпеливо постучал ладонью.
   – Мы снова посадим там деревья. Это обойдется дешевле, чем колышки для снега, на которых настаивает твой дружок Макгилл.
   – Фрэнк, ты представляешь себе, сколько времени должно пройти, прежде чем вырастет дерево? Я думал, ты просто не понимаешь, в чем дело, но теперь я знаю, насколько ты жаден.
   Голос Бэлларда звучал строго.
   – Я предлагаю закончить нашу беседу.
   Он подошел к двери и настежь раскрыл ее.
   Фрэнк медлил.
   – Подумай еще раз, Йен.
   Йен резко покачал головой.
   – Вон!
   Фрэнк пошел к двери.
   – Ты пожалеешь об этом.
   – Как поживает дядюшка Стив?
   – Ему явно не понравится ответ, с которым я появлюсь у него в Сиднее.
   – Ему надо было приехать самому, а не посылать такого тупицу для этой грязной работы. Он слишком интеллигентен для того, чтобы действовать угрозами, насколько я его знаю, он предпочитает взятки. Передай ему от меня, что и это бы не сработало. Может быть, это поможет тебе сохранить шкуру.
   Уже выйдя за дверь, Фрэнк обернулся.
   – С тобой все кончено, Йен. Надеюсь, ты это понял.
   Йен захлопнул дверь перед его носом.
   Когда он вез Лиз назад в сторону госпиталя, чтобы подкинуть ее до машины, он сказал:
   – Извини за дурацкий завтрак, Лиз. Мне слишком о многом надо подумать.
   – В самом деле, ты был немного печален, – согласилась она. – Что случилось? Что-нибудь с родными? Ты был таким веселым, пока не увидел кузена.
   Он ответил не сразу, сперва свернул с шоссе и припарковался у обочины. Он повернулся к ней и сказал:
   – Похоже, у нас обоих одни и те же неприятности. Когда ты думаешь поехать в Англию, Лиз?
   – О столь далеком будущем я пока не думала.
   – Я поеду туда, как только закончится расследование. Почему бы тебе не поехать со мной?
   – Боже! – воскликнула она. – Чарли с ума сойдет. Это что-то вроде предложения, Йен?
   Она улыбнулась.
   – Или я поеду как твоя любовница?
   – Это зависит от тебя. У тебя есть выбор.
   Лиз засмеялась.
   – В пьесе Шекспира об этом не сказано. Я понимаю, что мы с тобой как Монтекки и Капулетти, но Ромео никогда не делал такого предложения.
   Она положила свою руку на его.
   – Ты мне нравишься, Йен, но я не уверена, что люблю тебя.
   – В том-то и дело, – ответил он. – Мы не слишком долго знаем друг друга. Всего два или три дня в Хука до катастрофы и неделя здесь. Любовь вряд ли расцветает в таких условиях, особенно под присмотром твоего братца Чарли.
   – Разве ты не веришь в любовь с первого взгляда?
   – Я-то верю, – ответил Бэллард. – А ты, очевидно, нет. Все началось в тот вечер, во время танца. Слушай, Лиз: когда я сяду в самолет, то уже не вернусь в Новую Зеландию. Мне не по себе от мысли, что я больше тебя не увижу. Может быть, ты меня не любишь, но было бы прекрасно, если бы дала шанс нам обоим.
   – Не знаю, – сказала она.
   – Почему?
   Она рассеянно смотрела через лобовое стекло. Потом сказала:
   – Если я действительно отправлюсь с тобой в Англию, хотя пока я не решила, но учти... Я сама себе хозяйка, Йен; и очень скрытная женщина. Этого Чарли никогда не мог понять. Поэтому если я поеду, это будет мой собственный выбор, и если через какое-то время уйду от тебя, то опять же по своему выбору. Ты меня понимаешь?
   Он кивнул:
   – Понимаю.
   – Хочу тебе сказать вот что. Эрик в принципе против Бэллардов – не только против тебя. А Чарли совершенно определенно настроен против тебя. Понимаешь, мне было только два года, когда умер Алек; я не знала его – даже не помню. Тогда тебе было двенадцать, сейчас – тридцать пять. Двенадцатилетний и тридцатипятилетний – два разных человека, которых нельзя путать друг с другом, как это делает Чарли. Я не знаю, кто прав, а кто виноват в гибели Алека, и не хочу знать. Я поеду в Англию с мужчиной, не с мальчиком.
   – Спасибо, – сказал Бэллард. – Спасибо, Лиз.
   – Я еще не сказала, что еду с тобой, – предупредила она. – Мне надо подумать.

17

   Бэллард высадил Лиз у госпиталя и пошел в Штаб Глубокой Заморозки. Он не нашел Макгилла в офисе, но в конце концов догнал его в клубе офицеров, куда тот зашел за какими-то покупками. Бэллард сказал:
   – Я решил сперва заехать за тобой. У старика Стеннинга долгий полет, и он приедет уставшим, поэтому я подумал, что не стоит заставлять его ждать.
   – Конечно, – ответил Макгилл. – Я уже готов. Когда он прилетает?
   – Через пятнадцать минут, если не опоздает самолет.
   Через две минуты они уже были в аэропорту Хэрвуд и стояли в зале ожидания, встречая Стеннинга. Макгилл заметил:
   – Я никогда не встречал юристов-миллионеров. Ты думаешь, что узнаешь Стеннинга?
   Бэллард кивнул.
   – Он худой, высокий и седой. Немного смахивает на Бертрана Рассела.
   Самолет прибыл вовремя, и когда пассажиры устремились к выходу, Бэллард сказал:
   – Вот и он.
   Макгилл увидел высокого старика с лицом аскета.
   Бэллард выступил вперед.
   – Добрый день, мистер Стеннинг.
   Они обменялись рукопожатием.
   – Это Майк Макгилл, мой друг. Он поможет нам донести чемоданы. Надеюсь, нам придется их ждать недолго.
   Стеннигг улыбнулся.
   – Так Вы тот самый доктор Макгилл, который дает показания на расследовании?
   – Да, сэр.
   – Если Вы уже носите чемоданы, то явно опускаетесь вниз по социальной лестнице.
   – Там начали разгружать багаж, – сказал Бэллард.
   Стеннинг показал на свои чемоданы, и Бэллард сказал:
   – Давай-ка дотащим это до машины, Майк.
   Когда они вышли из здания аэропорта, он сказал Стеннингу:
   – Я заказал для Вас комнату в отеле, где живу сам. Он достаточно комфортабельный.
   – Только проводи меня до любой кровати, – сказал Стеннинг. – В самолете, оказывается, спать очень неудобно. Как идет расследование?
   – Я собрал для Вас газеты. В Крайстчерче оно освещается весьма подробно.
   Стеннинг довольно хмыкнул:
   – Хорошо! Я два дня был в самолете, поэтому отстал от событий. Мне очень хотелось бы обсудить катастрофу с Вами, доктор Макгилл.
   – В любое время, мистер Стеннинг, когда я не занят в суде.
   В отеле Макгилл тактично отстал, пока Бэллард показывал Стеннингу его комнату. Стеннинг сказал:
   – Я не такой крепкий, каким был когда-то, Йен. Я собираюсь поспать. Твой дед сперва поговорил бы немного о деле, будь он здесь. В моем возрасте он был заядлым путешественником.
   Он покрутил головой.
   – Мне очень жаль, что его больше нет.
   – Да, – ответил Йен. – Мне тоже.
   Стеннинг смотрел на него с любопытством.
   – Тебе тоже? – недоверчиво спросил он. – Если бы ты сказал совсем другое – я нисколько бы не удивился – или не был бы шокирован. С твоим дедом не так-то легко было ладить. Мне всегда казалось, что он относился к тебе довольно прохладно.
   Бэллард пожал плечами.
   – Все равно мне его не хватает.
   – И мне, Йен. И мне. Теперь, если ты извинишь усталого старика...
   – Вы уже поели? Я могу прислать Вам что-нибудь в номер.
   – Нет, я только хочу поспать.
   Бэллард показал на буфет.
   Я поставил сюда кое-какие напитки. Здесь виски, джин и брэнди – с закуской.
   – Спасибо за заботу. Виски перед сном – полезная штука. Увидимся завтра, Йен.
   Бэллард вышел из номера и нашел Макгилла, потягивающего пиво у бассейна. Макгилл вскинул бровь.
   – Так что?
   – Ничего, – ответил Бэллард. – Он, черт побери, не сказал абсолютно ничего.
   Макгилл нахмурился.
   – Вот что я тебе скажу, – заметил он. – Черта с два он проделал 13.000 миль, чтобы обсудить обвал с Майком Макгиллом.
   На следующее утро к завтраку Стеннинг не вышел. Макгилл намазал маслом кусочек тоста.
   – Похоже, он явно не торопится. Настоящий юрист; они живут совсем по другому времени.
   – Вчера меня поймал один из родственников, – сказал Бэллард. – Мой кузен Фрэнк.
   Он рассказал Макгиллу об их встрече.
   Макгилл присвистнул.
   – Вы, Бэлларды, грубо играете. Он действительно может сделать то, чем угрожает? Подмочить твою репутацию?
   – Сомневаюсь. Скорее всего, просто болтает.
   – Каким образом Фрэнк оказался в Сиднее?
   – У концерна Бэллардов есть филиалы во многих странах, включая Австралию. Члена нашей семьи можно найти практически везде. Я думаю, что мой дядя Стив, отец Фрэнка, тоже в Сиднее. Именно это Фрэнк и имел в виду.
   Макгилл взял немного мармелада.
   – Кроуэлл знал, что они в Австралии, поэтому и поливал тебя как мог. Фрэнк приехал как-то подозрительно быстро.
   Они перебрасывались репликами, пока Макгилл не допил кофе.
   – Я собираюсь в госпиталь навестить Джо. Если Стеннинг захочет сказать что-нибудь важное, ты знаешь, как меня найти.
   Он встал из-за стола, оставив Бэлларда доедать завтрак в одиночестве.
   Бэллард, сев у бассейна, принялся за воскресные газеты, первым делом пытаясь сосредоточиться на репортажах о расследовании.
   Это заняло немного времени, и он перешел к остальным новостям, которые, впрочем, просматривал тоже недолго. Он почувствовал беспокойство и подумал, что хорошо бы повидаться с Лиз, но не хотел уходить из отеля, не встретившись со Стеннингом. Он поднялся к себе в номер, надел плавки и попробовал погасить беспокойство, проплыв бассейн несколько раз подряд.
   В половине двенадцатого появился Стеннинг, неся несколько газетных вырезок.
   – Доброе утро, Йен, – коротко поздоровался он.
   – Вы хорошо спали?
   – Сном младенца. Как и следовало ожидать, естественно. Я позавтракал в номере. Где доктор Макгилл?
   – Он пошел навестить Джо Камерона, инженера шахты. Тот все еще в госпитале.
   Вырезки шелестели в руке Стеннинга.
   – Вот это я просмотрел.
   Он огляделся.
   – Лучшего места для разговора не найти. Здесь замечательно.
   Бэллард развернул еще один шезлонг.
   – Сам город тоже неплохо смотрится. Крайстчерч гордится тем, что он более «английский», чем сама Англия.
   Стеннинг уселся.
   – Мне не терпится осмотреть его.
   Он посмотрел на вырезки, затем сложил их и убрал в карман.
   – Наделал ты дел с этим расследованием. Не думаю, что твоему семейству понравятся твои высказывания.
   – Знаю, что не понравятся, – ответил Бэллард. – Вчера я разговаривал с Фрэнком. Он хочет, чтобы я заткнулся.
   – И что ж ты сделал? – поинтересовался Стеннинг.
   – Я показал ему на дверь.
   Стеннинг никак на это не отреагировал, но выглядел явно довольным, и Бэллард никак не мог понять причину.
   – Ты знаешь, я был не просто юристом твоего деда. Я был еще и его другом.
   – Я знаю, что он Вам многое доверял.
   – Доверял, – сказал Стеннинг и улыбнулся. – Доверие – вот о чем я хочу поговорить. Что ты знаешь о том, как твой дед организовывал свои дела, я имею в виду финансовые?
   – Практически ничего, – ответил Бэллард. – Я знаю, что он вложил все, или почти все, свои деньги в нечто вроде треста несколько лет назад. Он ясно дал мне понять, что мне по наследству не перейдет ничего, поэтому я не очень-то и интересовался. Ко мне это не имело никакого отношения.
   Стеннинг кивнул.
   – Точно, это было чуть больше семи лет тому назад. Ты знаешь что-нибудь о налогах на наследство в Великобритании?
   – Почти ничего.
   – Тогда я разъясню тебе. Человек может завещать деньги не своей семье, а благотворительному фонду, как и поступил Бен. Однако, если он умирает в течение семи лет после оформления завещания, его наследство облагается специальным налогом, как будто бы завещание и не оформлено. Если он умирает после семи лет, налог на наследство аннулируется.
   – Я слышал об этом.
   Бэллард улыбнулся.
   – Сам-то я об этом не очень беспокоюсь. Мое наследство будет не таким большим, да и завещать его мне некому.
   Стеннинг покачал головой.
   – Каждый человек должен готовиться к будущему, о котором ему неизвестно, – сказал он строгим голосом судьи. – Бен умер по истечении семи лет.
   – Значит, фонду не придется платить налог.
   – Вот именно. Но все это не так-то просто. С одной стороны, правительство изменило закон, и теперь считается, что Бен немного не дотянул до окончания срока. С другой стороны, он умер спустя две недели после того, как семилетний срок закончился. По сути дела, точно сказать этого нельзя. Ты помнишь, когда он приходил к тебе перед тем, как ты отправился в Новую Зеландию?
   – Конечно. Именно тогда он и предложил мне работу в Хукахоронуи.
   – На следующий день он слег в постель и больше не вставал, – сказал Стеннинг.
   – Он послал мне свою трость, – сказал Бэллард. – В то время я сломал ногу. Он сказал, что трость ему больше не понадобится.
   – Она и не понадобилась.
   Стеннинг рассеянно посмотрел на небо.
   – Бену было очень важно увидеть тебя тогда. Твой перелом не был большой трагедией, правда, ты не смог бы прийти к нему, поэтому горе пришлось идти к Магомету. Это было для него так важно, что он рискнул очень большой суммой – и еще кое-чем.
   Бэллард нахмурился.
   – Не понимаю. Он сделал только одно – заставил меня занять эту должность, и посмотри, что из этого вышло.
   – Да, этот обвал не входил в планы Бена, но принес пользу.
   Стеннинг засмеялся, увидев растерянное лицо Бэлларда.
   – Думаешь, я говорю загадками? Не обращай внимания; со временем все разъяснится. Давай посмотрим на благотворительный фонд. Бен вложил в него все свое состояние, оставив себе немного на жизнь. Он не охотился за символами престижа, «роллс-ройса», например, у него не было. Он был нетребователен и жил очень скромно. Но фонд получил огромную сумму.
   – Теперь понятно, почему.
   – Эти деньги, или, точнее, проценты с них, поддерживают несколько лабораторий, изучающих проблемы безопасности и здоровья рабочих горной индустрии. В самом деле, достойная и полезная деятельность.
   – Боже мой! – удивленно воскликнул Бэллард. – Знают ли члены совета попечителей, как работает концерн Бэллардов? Почти любое правило техники безопасности обычно игнорируется или нарушается, если им кажется, что без него можно обойтись. Одной рукой дают, а другой в то же время отнимают.
   Стеннинг кивнул.
   – Это тревожило Бена, но тогда он ничего не мог с этим поделать. Причины я тебе объясню позже. Теперь давай посмотрим на попечителей. Их пятеро.
   Он стал загибать пальцы на руке.
   – Твой дядя Эдвард, твой кузен Фрэнк, лорд Брокхурст, сэр Уильям Бенделл и я. Я – председатель совета попечителей фонда Бэллардов.
   – Удивительно, что среди них – двое из нашей семьи. Насколько я понял, Бен был невысокого о них мнения.
   – Бен сделал их попечителями из тактических соображений. Ты поймешь, что я имею в виду, когда я перейду к сути дела. Ты правильно, разумеется, оценил отношение Бена к семейству. У него – четверо сыновей, один из которых погиб здесь, в Новой Зеландии, а то, как действовали трое других, вызывало у него негодование. О своих внуках он тоже был невысокого мнения, за исключением одного.
   Стеннинг вытянул худой указательный палец.
   – Тебя.
   – Он очень забавно это демонстрировал, – осторожно сказал Бэллард.
   – Он видел, что случилось с его сыновьями, и знал, что хорошим отцом он не был. Поэтому он позаботился о твоем образовании и предоставил тебя самому себе. Он наблюдал за тобой, конечно, и был вполне доволен. Теперь посуди сам – как мог поступить Бен несколько лет назад, когда решал, что делать со своим состоянием? Он не завещал бы его своему семейству, которое недолюбливал, не так ли?
   – Ни в коем случае.
   – Вот так, – согласился Стеннинг. – Во всяком случае, считал Бен, у них и так денег достаточно. И, положа руку на сердце, мог ли он передать их тебе? Сколько тебе тогда исполнилось?
   – Семь лет назад? Двадцать восемь. Стеннинг откинулся назад.
   – Мне все-таки кажется, что когда Бен впервые заговорил со мной на эту тему, тебе было двадцать шесть. Ты был просто неопытным юнцом, Йен. Беи и думать не мог, как можно вручить столько денег и власти, а деньги – это власть, в руки такого юнца. Кроме того, он не слишком был уверен в тебе. Он считал тебя недостаточно взрослым для твоих лет. Также ему казалось, что ты пляшешь под дудку матери.
   – Я знаю. Он всячески это подчеркивал, когда заходил ко мне.
   – Итак, он основал фонд Бэллардов. И ему пришлось позаботиться о двух вещах: ему надо было быть уверенным, что он контролирует его деятельность, и ему надо было прожить семь лет. Он справился и с тем, и с другим. И наблюдал за тобой как ястреб, потому что хотел увидеть, в кого ты превратишься.
   Бэллард скорчил гримасу.
   – Я оправдал ожидания?
   – Ему не суждено было узнать обо всем, – ответил Стеннинг. – Он умер прежде, чем эксперимент с Хукохоронуи был закончен.
   Бэллард уставился на него.
   – Эксперимент! Какой эксперимент?
   – Тебя проверяли, – сказал Стеннинг. – И вот как это было. Теперь тебе исполнилось тридцать пять; ты был более чем компетентен в любой специальности, которую тебе могли предложить, и ты знал, как управлять людьми. Но у Бена было такое чувство, что у тебя слишком мягкий характер, и он решил проверить, так ли это на самом деле.