Бэгли Десмонд. Тигр снегов

   – Артур, ведь у тебя есть радиопередатчик, правда?
   Пай обернулся к нему.
   – Да, мистер Бэллард, обычно я ношу его с собой. Но не сегодня. У него небольшая поломка, и поэтому в пятницу я отправил его в ремонт. Завтра рассчитываю его получить.
   Макгилл застонал.
   – Кругом не везет!
   – Что происходит? – заволновался Пай.
   Мэтт Хьютон открыл было рот, но Джон Петерсен поднял руку и вкратце объяснил, в чем дело. Пай посмотрел на Макгилла с интересом.
   – Это правда?
   Макгилл кивнул.
   – Нарушены телефонные линии и линии электропередач. У кого-нибудь еще есть радиопередатчик? Есть радиолюбители?
   – Я вроде бы не слышал, – ответил Пай. – Может быть, у одного из скаутов. Я спрошу Бобби Фоусетта.
   Он повернулся к Джону Петерсену.
   – И какие меры Вы приняли?
   Джон показал на все прибывающую толпу у входа.
   – Мы собираем самых надежных. Я объясню им ситуацию, а Макгилл объяснит, как им действовать.
   Он пожал плечами.
   – Только он это знает.
   – Тогда лучше вам поторопиться, – посоветовал Пай. – Они уже начинают волноваться.
   Джон Петерсен посмотрел на Макгилла, которой кивнул ему.
   – Хорошо. Давайте приступим.
   Макгилл сказал Бэлларду:
   – Позвони Тури Баку и попроси его приготовиться развлекать толпу детей.
   Он встал и подошел к Петерсену и Паю.
   – Мы создадим комитет по защите от обвалов, но он не должен превратиться в пустую говорильню – иначе я ничем не смогу помочь.
   – Не превратится, – пообещал Пай.
   Макгилл одобрительно кивнул.
   – Я включил и вас, мистер Пай; и еще нам хорошо бы врача. Теперь пойдемте и огласим дурные вести.
   Эрик Петерсен сказал:
   – Итак, мой брат рассказал все людям, которых собрала миссис Сэмсон. Сначала те не поверили, пока кто-то не вошел с улицы и не сказал, что не может проехать через Ущелье. Даже тогда пришлось их долго убеждать, что город в опасности.
   Он пожал плечами.
   – Было совсем как на той первой встрече совета, только в большем масштабе. Каждому хотелось выдвинуть свои аргументы.
   – А в котором часу это было? – спросил Гаррисон.
   – В половине девятого или ближе к девяти.
   – Значит, уже было светло?
   – И да, и нет. Хука окружена со всех сторон горами, поэтому туда не попадает солнечный свет до самого позднего утра. Было уже светло, но висел плотный туман.
   Профессор Роландсон вытянул указательный палец, и Гаррисон кивнул.
   – Вы утверждаете, что доктор Макгилл сказал Вам, как падает температура. И что мистер Уоррик поинтересовался, что же происходит с туманом. Честно говоря, я сам этого не понимаю. Я бы предположил, что в таких условиях туман должен превратиться в иней. Этому было дано какое-нибудь объяснение?
   – Мне об этом неизвестно.
   – И в это время снегопад еще продолжался?
   – Нет, сэр, он прекратился. И больше не шел в течение всего дня.
   Роландсон откинулся назад, а Гаррисон спросил:
   – И как же вы решили проблему? Я имею в виду, как вам удалось убедить собравшихся?
   – Убедил их Артур Пай. Некоторое время он выслушивал аргументы каждого, затем сказал, что надо прекратить болтовню. Он сказал это очень убедительно.
   Гаррисон поднял руку и обратился к залу.
   – Очень жаль, что констебль Пай не смог давать здесь показания. Как вы, наверное, знаете, он погиб уже после обвала, доблестно пытаясь спасти пострадавших. Вчера мне сообщили, что констебль Пай и мистер Уильям Квентин, представитель профсоюза шахты, награждены Ее Величеством посмертно крестом святого Георга.
   Раздался гул голосов и негромкие хлопки, быстро перешедшие в бурю аплодисментов. В ложе прессы шумели и неистовствовали. Гаррисон подождал, пока не стихнут аплодисменты, и затем постучал по трибуне.
   – Давайте продолжим заседание.
   Зал успокоился, и Гаррисон обратился к Эрику Петерсену:
   – Не могли бы Вы рассказать нам, что в то время делал мистер Бэллард?
   – Он звонил по телефону, а потом разговаривал некоторое время с мистером Камероном.
   – Он совсем не участвовал в споре?
   – Тогда нет. Он отвел мистера Камерона в сторону и о чем-то говорил с ним.
   – Вы не слышали, о чем они говорили?
   – Нет, сэр.
   Гаррисон посмотрел на Бэлларда.
   – Мне бы хотелось услышать, о чем шла речь в этой беседе. Вы можете прервать показания, мистер Петерсен. Не пройдете ли Вы вперед, мистер Бэллард?

20

   Бэллард был очень напряжен. Тогда в Хукахоронуи он принял решение, и теперь его вызывали, чтобы он оправдывался. Из-за этого решения пятьдесят четыре человека, которые могли остаться в живых, погибли, и сознание вины легло на него тяжелым бременем. Он стиснул руки, чтобы не дрожали пальцы.
   Гаррисон спросил:
   – Можете ли Вы пересказать вкратце суть Вашей беседы с мистером Камероном, состоявшейся тогда?
   Голос Бэлларда был тверд.
   – Мы обсуждали предложение мистера Эрика Петерсена использовать шахту в качестве убежища. Я уже знал от доктора Макгилл а, каковы последствия обвалов, и он сказал, что крупяные лавины движутся очень быстро вплоть до двухсот восьмидесяти миль в час.
   Он помолчал.
   – Это промежуточная скорость, разумеется.
   – Вы имеете в виду общую скорость движущейся снежной массы? – спросил Роландсон.
   – Да. Но внутри этой массы существует постоянное коловращение, как утверждает доктор Макгилл. Это коловращение может привести к внезапным порывам, вдвое превышающим промежуточную скорость.
   Роландсон поднял брови.
   – Вы имеете в виду, что скорость лавины в это время может превышать пятьсот миль в час?
   – Так меня информировал доктор Макгилл.
   – Теперь я понимаю Ваши сомнения. Вы боялись эффекта «органной трубки», когда лавина катилась бы над главным входом шахты.
   – Да, сэр. Всасывание могло быть очень сильным.
   – Каков же второй тип обвала?
   – Снежная мокрая лавина может скатываться и гораздо медленнее, возможно, со скоростью тридцать – сорок миль в час. В результате этой сравнительно небольшой скорости она могла бы остановиться над самым главным входом, и доктор Макгилл объяснил мне, что снег такой консистенции немедленно превращается в лед. Я видел опасность, что несколько сотен тысяч тонн льда неизвестной толщины отгородят людей в шахте от внешнего мира. Эти проблемы мы и обсуждали с мистером Камероном.
   – И что же думал по этому поводу мистер Камерон? – спросил Гаррисон.
   Камерон был скептичен.
   – Боже! – воскликнул он. – Вы собираетесь разместить все население в отверстии горы?
   – Это убежище.
   – Хорошо, это убежище, я знаю, но это не просто. Например, когда именно может произойти катастрофа?
   – Она может вообще не произойти.
   – Точно. Так сколько они будут сидеть там и ждать? Люди смогут выдержать там от силы день, и, если ничего не случится, они захотят выбраться. Вы думаете, что сможете остановить их?
   – Сможет городской совет.
   Камерон присвистнул.
   – Честно говоря, я не слишком завидую тем, кто будет находиться в шахте во время обвала. Миллион тонн снега, падающего с высоты приблизительно три тысячи футов, обязательно вызовет вибрацию.
   Бэллард прищурился.
   – К чему ты клонишь, Джо?
   – Ну, ты ведь знаешь, как мы иногда шли в обход кое-каких правил.
   – Я уже видел результаты этих нарушений. Фактически, я написал об этом доклад в правление. Я ведь недолго здесь работаю, Джо; недостаточно долго, чтобы получить возможность что-то исправить. И сейчас я хочу сказать тебе, что это прекратится. Почему, скажи ты мне Бога ради, ты позволил им так поступать?
   – Я мелкая сошка, – ответил Камерон. – Мой нынешний начальник – этот жалкий комок желе, Доббс, а над ним – Фишер, что одной ногой в могиле и вряд ли соображает, что к чему. Остальные не лучше. Гуманисты они только в одном – если, скажем, особо старательный работяга хочет зашибить деньгу, нарушив какое-то правило, он всегда может это сделать. Доббс на такие вещи смотрит сквозь пальцы, потому что сам кое-что с этого имеет.
   – А ты?
   Камерон уткнулся взглядом в пол.
   – Может быть, я тоже.
   Он с вызовом посмотрел на Бэлларда.
   – Я этого не оправдываю. Я просто говорю как есть. Мне не нравится Доббс, и я это делал не ради денег. Я делал это ради работы, Йен. Мне приходилось держаться за свое место. Это последнее место главного инженера, которое я получил. Если я потеряю его, то скачусь вниз, стану помощником какого-нибудь ловкого молодчика, который делает карьеру, а когда ты будешь в моем возрасте, ты поймешь, что на это невозможно согласиться. Если бы я не играл в эти игры, меня бы уволили.
   Он невесело засмеялся и похлопал Бэлларда по плечу.
   – Но не говори мне, что ты уже окончательно поверил мне. Я пытался сделать, что мог, в самом деле пытался, но эти деловые акулы из Окленда – довольно прижимистые подонки – только берут, не давая ничего взамен. Я умолял Доббса, я умолял Фишера – выделить больше средств на безопасность шахты, на поддержание техники безопасности. Они мне ответили: «Работайте!» И точка.
   Бэллард протер глаза.
   – Не понимаю, о чем ты? Говори конкретнее.
   – Скажу. Если эта махина сорвется с горы, мокрый снег или сухой, это не имеет значения, она, наверняка, вызовет чертовски сильное сотрясение. Может быть, мы и обращались с инструкциями чересчур вольно, но мне не хотелось бы оказаться там, когда это произойдет. Я не думаю, что поддерживающие системы выдержат.
   Бэллард глубоко вздохнул.
   – Есть над чем подумать, Джо. Кто-нибудь сегодня есть в шахте?
   – Воскресная эксплуатационная группа. Парней шесть. Инженеры я электрики.
   В голосе Бэлларда зазвенела сталь.
   – Выведи их оттуда. Выведи их оттуда немедленно. И пошевеливайся, Джо, черт побери.
   Он повернулся на каблуках и пошел к шумной толпе спорящих около двери. Артур Пай взревел, как раненый бык, перекрывая шум:
   – Тихо! Давайте послушаем, что нам скажет Макгилл.
   Макгилл повернулся, когда Бэллард тронул его за локоть.
   – Мы тут обсуждали идею Эрика Петерсена использовать шахту как укрытие. Мне кажется, не такая уж плохая идея. Я думаю, можно не обращать внимания на эффект всасывания, если Джо Камерон сможет закрыть вход каким-нибудь щитом. И там все смогут легко разместиться.
   – Нет, – сказал Бэллард. – Никто туда не спустится. Я только что приказал находящимся сейчас в шахте людям немедленно покинуть ее.
   Раздались удивленные восклицания, снова прерванные окриком Пая. Он спросил:
   – Почему, мистер Бэллард?
   – Потому что я не ручаюсь за ее надежность. Мистер Камерон только что сказал, что миллион тонн снега, устремленного на дно долины, вызовет достаточное сотрясение. Я не считаю, что шахта надежна.
   Пай нахмурился.
   – Не надежна?
   – Это мое решение, и я его принял, – ответил Бэллард. – Как только все выйдут оттуда, я опечатаю вход.
   – Ну, вот и все, – сказал Макгилл. – Не будем больше об этом спорить. – Он с любопытством посмотрел на Бэлларда, прежде чем повернулся в Паю. – Мне нужны четверо мужчин, знающих горы, если возможно. Им понадобятся веревки и ледорубы, если у вас есть.
   – Некоторые из скаутов – хорошие альпинисты.
   – Годится, – коротко ответил Макгилл. – Где же секретарша, которую ты мне обещал, Йен?
   – Вот как это было, – сказал Бэллард.
   Гаррисон подался назад и спросил заседателя слева:
   – У Вас есть вопросы, мистер Фрэнч?
   – Разумеется, есть.
   Фрэнч развернул свое кресло так, чтобы хорошо видеть Бэлларда.
   – Вы знаете, что я из Горного Министерства, мистер Бэллард?
   – Да.
   – Я очень внимательно слушал Ваши показания. Итак, вы приказали опечатать шахту, потому что боялись, что ствол может обвалиться от снежной лавины?
   – Именно так.
   – Известно ли Вам, что из-за некоторых природных особеностей правила горной добычи в нашей стране предусматривают возможность землетресений?
   – Известно.
   – Таким образом, если даже большая снежная масса сойдет вниз с западного склона над шахтой, ущерб будет незаметным или его не будет вообще при условии, что соблюдаются все правила. Вы согласны с этим?
   – Да.
   – Значит, поступая именно так, Вы очевидно считали, что правила, утвержденные Министерством, не были выполнены?
   – Я считал, вместе с мистером Камероном, что эти инструкции были истолкованы достаточно свободно, в основном в экономических интересах. Окажись у нас на шахте горный инспектор, я был бы в затруднительном положении.
   – Это, мистер Бэллард, весьма опасное допущение, – холодно сказал Фрэнч.
   – Согласен с Вами, сэр.
   – И, следовательно, руководствуясь этими соображениями, Вы опечатали шахту. В катастрофе погибло пятьдесят четыре человека. После катастрофы шахта была вскрыта, и поддерживающие системы, как оказалось, в результате, выдержали сотрясение. Ни в одной части шахты ничего не было нарушено. Если бы все население Хукахоронуи укрылось бы в шахте, как предложил мистер Эрик Петерсен, они были бы в безопасности. Что Вы на это скажете, мистер Бэллард?
   Бэллард выглядел удрученным.
   – Это давило на меня тяжелым грузом после катастрофы. Ясно, что я принял неправильное решение, но ясно это только нам с вами сейчас. А тогда я был там, и решение зависело от меня, поэтому я принял его, опираясь на доступные мне сведения.
   Он сделал паузу.
   – Я должен добавить, что если бы снова оказался в той же ситуации, то не стал бы менять своего решения.
   На галерке послышались восклицания, и пол заскрипел. Гаррисон мягко сказал:
   – Но шахта должна былабыть надежной, мистер Бэллард.
   – Правильно, сэр.
   – И она не была таковой?
   – Не была.
   Роландсон нагнулся вперед, широко расставив локти на трибуне, и встретился взглядом с Фрэнчем.
   – Была ли шахта опечатана членом инспекции горной добычи, мистер Фрэнч?
   – Да, была.
   – Что он думал о поддерживающих системах, которые осмотрел?
   – Его отзыв был нелестным, – ответил Фрэнч. – К тому же, он сделал устный доклад сразу после своей проверки, и его реплики были явно непечатными.
   Бэллард сказал:
   – Я представил подробный доклад правлению компании. Я требую, чтобы он фигурировал в качестве свидетельства.
   Гаррисон нагнулся вперед.
   – Мистер Рикмен, можно ли ознакомиться с докладом?
   Рикмен несколько минут шептался с Кроуэллом, затем взглянул на Гаррисона.
   – Мне поручено довести до сведения Комиссии, что никакого доклада от мистера Бэлларда получено не было.
   Бэллард побледнел. Он произнес, сдерживая себя:
   – Я могу представить Комиссии копию моего доклада.
   – Позвольте заметить, мистер председатель, – сказал Рикмен. – Тот факт, что мистер Бэллард может сейчас предложить копию своего доклада, вовсе не означает, что доклад был послан в правление компании. По сути дела, любой доклад, который мистер Бэллард может предложить Комиссии, мог быть написан постфактум.
   Гаррисон обомлел.
   – Вы на самом деле считаете, что доклад, представленный мистером Бэллардом, написан уже после катастрофы и является фальшивкой?
   – Позволю себе заметить, что я просто не исключаю такой возможности – он мог быть написан хоть вчера.
   – Занятное предположение, мистер Рикмен. Что Вы об этом думаете, мистер Бэллард?
   Бэллард посмотрел на Рикмена, который посмотрел на него без тени смущения.
   – Мистер Рикмен утверждает, что я лжец.
   – О, нет! – воскликнул Рикмен несколько напыщенно. – Я лишь утверждаю, что Вы вполне можете им быть.
   – Мистер Рикмен не совсем благотворно действует на мою психику, – заметил Бэллард. – Я буду рад ответить на любые вопросы по поводу безопасности шахты мистера Фрэнча, мистера Ганна, представляющего Всеобщий Союз Шахтеров, или любого другого заинтересованного лица.
   Улыбка исчезла с лица Рикмена, когда Ганн ухватился за предложение.
   – Мистер Бэллард, Вы утверждаете, что шахта была небезопасна. Говорили ли Вы об этом тогда с кем-нибудь еще?
   – Говорил. Я упоминал об этом в беседах с мистером Доббсом, мистером Камероном и доктором Макгиллом и до, и после катастрофы.
   – Вы предприняли какие-нибудь шаги, чтобы исправить положение?
   – Я написал доклад и собирался выполнять изложенные там требования.
   – За сколько времени до обвала вы приступили к работе в компании?
   – За шесть недель.
   – Всего шесть недель! – повторил Рикмен с явно наигранным удивлением.
   – В таком случае мистер Рикмен или даже мистер Лайалл едва ли смогут предположить, что Вы несете ответственность за положение дел на шахте.
   – У меня и не было такого предположения, – сухо сказал Лайалл.
   Рикмен промолчал.
   – Но кто-то должен был нести ответственность, – настаивал Ганн.
   – В чем, на Ваш взгляд, причина такого скандального положения дел?
   – Шахта была ориентирована на прибыль. Чтобы ее добиться, все побочные расходы были сокращены. Все деньги, которые вкладывались в шахту, шли на увеличение производительности – на увеличение прибыли. Все расходы, не связанные с производительностью, сокращались, в том числе и расходы на технику безопасности.
   Бэллард подвинулся в кресле и посмотрел прямо на Рикмена.
   – Теперь, когда богатая жила золотой руды высокого качества обнаружена на этом участке, можно надеяться, что больше денег будет вложено в технику безопасности.
   Рикмен сразу вскочил.
   – Мистер председатель, я протестую. Свидетель выдает главные секреты компании – секреты, которые он узнал во время исполнения своих служебных обязанностей. Разве это достойно ответственного за свои поступки директора?
   Ложа прессы начала неистовствовать. В возникшем шуме потонула реплика Бэлларда:
   – Вы имеете в виду экс-директора?

21

   Когда комиссия по расследованию снова собралась после полудня, Гаррисон язвительно заметил:
   – Надеюсь, что нарушений, из-за которых пришлось закрыть утреннее заседание, больше не будет. Мудро ли ведет себя мистер Бэллард, решать не мне. Однако мне кажется, что его поведение – реакция на ту тактику враждебности, против которой я призывал еще на открытии нашего расследования. Мистер Рикмен, я предупреждаю Вас в последний раз: Вы не должны переусердствовать в защите интересов Вашего клиента. Еще одно такое же выступление, подобное утреннему, и мне придется просить Вашего клиента найти кого-то другого, представляющего его интересы.
   Рикмен встал.
   – Я приношу комиссии свои извинения, если обидел кого-нибудь.
   – Ваши извинения приняты.
   Гаррисон посмотрел на свои записи.
   – Я хотел бы задать следующий вопрос мистеру Бэлларду. Он будет коротким, поэтому Вы можете оставаться на своем месте. Мистер Бэллард, Вы сказали, что советовались с мистером Камероном. Я внимательно прочитал Ваше свидетельство и обнаружил, что мистер Доббс, управляющий шахтой и начальник мистера Камерона, в нем совершенно не фигурирует. Где мистер Доббс был все это время?
   Бэллард колебался.
   – Я в самом деле затрудняюсь ответить. Похоже, с ним что-то случилось.
   – Что именно?
   – Я бы сказал, что он психологически вышел из строя. Казалось, он замкнулся в себе. Он передал все свои обязанности в мои руки. Естественно, меня это взволновало, и я послал доктора Скотта поговорить с мистером Доббсом, чтобы тот разобрался, что же происходит на самом деле. Мне кажется, полезнее будет выслушать его показания. Я не специалист в медицине.
   – Да, это будет полезнее. Я вызову его позднее, если возникнет необходимость.
   Гаррисон снова просмотрел свои записи.
   – Похоже, что доктор Макгилл тогда возглавил дело и взялся за него серьезно. Он был, так сказать, организующей силой, поскольку он один имел представление о том, что может произойти. Мне кажется, нам лучше выслушать его мнение.
   Макгилл занял свое место и сразу заявил:
   – Думаю, что могу разъяснить вопрос, который волнует профессора Роландсона. Туман.
   Роландсон поднял голову.
   – Да, хотелось бы услышать.
   – Это меня тоже сильно волновало, – сказал Макгилл. – Хотя я и старался это скрыть. Я не понимал, откуда взялся такой туман при быстро падающей температуре. Он был весьма плотным – почти как смог – и был для нас очень опасен. И только после обвала мне пришло это в голову.
   Он знал, что будет давать показания все оставшееся время, и устроился поудобнее в кресле.
   – Может быть, вы помните, что первый обвал перегородил и реку, и дорогу одновременно. Река была покрыта льдом, но вода, разумеется, двигалась под ним совершенно свободно. Когда река была перегорожена, вода поднялась и взломала лед. Эта вода была относительно теплой, и от ее соприкосновения с холодным воздухом появился туман. Он постоянно превращался в иней, но, когда вода разлилась по береговым поймам, вся их поверхность оказалась в соприкосновении с воздухом, и поэтому туман образовывался гораздо быстрее, чем выпадал иней.
   – Оригинальная теория, – заметил Роландсон. – И, несомненно, точная.
   – Как я говорил, этот эффект причинил нам немало неприятностей в тот день. Он весьма затруднил наши действия.
   – О чем Вы побеспокоились прежде всего? – спросил Гаррисон.
   – О безопасности людей, – сразу ответил Макгилл. – Как только серьезность ситуации стала очевидной, у меня появилась большая поддержка. Мне хотелось бы сказать, что многие сделали все, что было в их силах. Особенно отличился Джон Петерсен.
   Гаррисон кивнул и сделал пометку в блокноте.
   – Какие меры были предприняты?
   – Во-первых, нужно было установить связь с внешним миром. Как только позволил свет, мы послали две команды, которые были должны выбраться из долины. Первая команда должна была перебраться через лавину, блокировавшую Ущелье, вторая отправилась окружным путем. Как только это удалось, я собрал всех детей и отправил в дом Тури Бака, о безопасности которого было известно. В это время меня начал беспокоить централ, практически уязвимый...
   – Централ? – поинтересовался Гаррисон.
   – Прошу прощения, – сказал Макгилл. – Трансатлантическая – или транстихоокеанская – путаница. Вы называете это коммутатором – телефонным коммутатором. Он был как раз на открытой местности и явно подвергался опасности, а связь нам нужна была позарез. Выход из строя телефонной системы во время наших операций создал бы огромные трудности. Я обсудил это с мистером Бэллардом и мистером Петерсеном, и один из электриков шахты вызвался добровольцем – работать на коммутаторе. Однако миссис Морин Скэнлон, телефонный оператор, отказалась покинуть свое место. Она сказала, что не хочет обвинений в уклонении от обязанностей, и отказалась уйти. Она также заявила, что это – ее коммутатор и она никому не позволит его трогать.
   Макгилл понизил голос.
   – Телефонная связь работала прекрасно во время наших маневров и вплоть до самой катастрофы, когда коммутатор был разрушен, и миссис Скэнлон погибла. Мистер Джон Петерсен погиб там же, пытаясь спасти миссис Скэнлон.
   В зале наступила мертвая тишина, затем послышался долгий, прерывистый вздох.
   Гаррисон мягко заметил:
   – Похоже, Вы переоценили свои силы.
   – Мистер Бэллард и Джон Петерсен были, если можно так выразиться, основными передаточными звеньями нашего комитета. Мистер Бэллард занимался шахтой, а мистер Джон Петерсен городом, ему помогали остальные члены совета. Прежде всего необходимо было убедить жителей города в серьезности ситуации, потому-то и была так важна телефонная связь. Члены совета говорили лично с каждым владельцем дома долины. Что касается меня, то я просто обеспечивал общее руководство, чтобы предотвратить возможные ошибки, и, спустя некоторое время, я смог поразмыслить над тем, что нужно делать, когда обвал кончится.
   Профессор Роландсон сказал:
   – Вы в то время были уверены, что произойдет еще один обвал?
   – Я не был уверен, но не исключал такой возможности. Как ученый, я привык к этому. Точно об обвалах известно только то, что они непредсказуемы. Я вспоминаю случай в Швейцарии, где был снесен пятисотлетний дом, – за пятьсот лет по этому пути не прошла ни одна лавина! Никто не может предсказать такие вещи. Но на базе моих исследований и моего опыта я рассчитал, что обвал возможен процентов на семьдесят – и с падением температуры шансы будут увеличиваться.
   – Увеличиваться до восьмидесяти процентов?
   – Да, что-то около того, и даже выше.
   – Мы остановились на том, что Вы рекомендовали людям укрыться в безопасных местах. Кто оценивал их безопасность? – продолжил Гаррисон.
   – Я, сэр.
   Макгилл колебался.
   – Безопасность была относительной. По правде говоря, я не был уверен даже в безопасности дома Тури Бака теперь, когда на склоне не было деревьев. Но из того, чем мы располагали, он был менее опасным, и поэтому почти всех детей мы разместили там. Что касается остальных, я изучил карту и открытую территорию, правда, тут туман осложнял задачу, и попытался учесть особенности местности; годилось все, что можно было использовать в качестве преграды между людьми и снегом.
   Он остановился.
   – Надо признаться, я допустил грубую ошибку в одном из расчетов.
   – Никто не может Вас в этом обвинить, – заметил Гаррисон.
   – Спасибо, сэр. Самым трудным было заставить людей двигаться. Никто не хотел покидать теплый дом ради того, чтобы торчать на улице под снегом, а плотный туман играл явно не в нашу пользу. Констебль Пай, человек сильной воли, очень помог в этом.