Бэгли Десмонд. Тигр снегов

   Он помолчал.
   – Полагаю, что ты и семья Петерсенов не слишком ладили между собой.
   – Это еще мягко сказано, – заметил Бэллард.
   Лицо Стеннинга было строгим.
   – Бен сказал мне, что Петерсены из тебя веревки вили, когда ты был мальчиком. Он послал тебя в Хукахоронуи, чтобы проверить, не произойдет ли то же самое.
   – Да будь я проклят! – неожиданно разозлился Бэллард. – Кем он себя возомнил, черт побери? Богом? И на какой хрен все это было нужно?
   – Не будь таким наивным, – сказал Стеннинг. – Посмотри на состав совета попечителей.
   – Хорошо; давай посмотрим. Двое Бэллардов, Вы сами и двое других. И что из этого?
   – То и получается. Старый Брокхурст, Билли Бенделл и я – все старые друзья Бена. Нам пришлось ввести в состав совета двух родственников, чтобы семейство ничего не заподозрило. Если бы они о чем-нибудь пронюхали, то быстренько нашли бы возможность вмешаться и нарушить все планы Бена. Любой хваткий полулегальный юрист смог бы потопить Фонд, прежде чем Бен умер. Но в течение этих семи лет все трое из нас пытались не ссориться с Бэллардами, чтобы не подставить дело под удар. Нам приходилось играть с двумя Бэллардами – членами совета, проявляя инициативу только там, где это не затрагивало их интересов. Они думают, что так будет продолжаться и дальше, но ошибаются.
   – Я не вижу, какое это имеет ко мне отношение.
   Стеннинг ответил просто:
   – Бен хотел ввести тебя в состав совета попечителей.
   Бэллард уставился на него.
   – Как?
   – Решено было поступить следующим образом. Совет – организация самообновляющаяся. Если член совета уходит в отставку, принято голосовать за кандидатуру, его замещающую, и – что важно – сам уходящий имеет право голоса. Брокхурсту – почти восемьдесят, и он не уходил только по просьбе Бена. Сейчас он уйдет в отставку и отдаст тебе свой голос, Билли Бенделл проголосует за тебя, я сделаю то же самое – и ты наберешь большинство, с которым Бэлларды ничего не смогут поделать.
   Бэллард долго молчал. Наконец произнес:
   – Все это очень хорошо, но я вовсе не администратор и уж, во всяком случае, не попечитель. Я полагаю, что это весьма почетно, но мне нужно зарабатывать на жизнь. Вы предлагаете мне работу для бизнесмена на пенсии. Я не хочу управлять благотворительным фондом, каким бы он ни был.
   Стеннинг печально покачал головой.
   – Ты все еще не понимаешь меня. Бен основал этот фонд с единственной целью, и цель эта – не допустить распыления его состояния и сохранить единство концерна Бэллардов, но уже без его сыновей.
   Он достал из кармана конверт.
   – Здесь у меня список акций, которыми владели компании концерна Бэлларда в середине прошлой недели.
   Из конверта он достал листок.
   – Удивительно, сколько можно уместить на таком крошечном листочке.
   Он наклонил голову.
   – Общая стоимость всех акций – двести тридцать два миллиона фунтов. Доля акций семейства Бэллардов – то есть твоих дядюшек и кузенов – равна четырнадцати миллионам фунтов. Доля фонда Бэллардов – сорок один миллион фунтов, и пока что фонд – крупнейший держатель акций.
   Он убрал листочек обратно в конверт.
   – Йен, тот, кто может влиять на голоса совета попечителей, контролирует и фонд Бэллардов, а тот, кто контролирует фонд, управляет всеми компаниями концерна Бэллардов. Семь лет мы ждали, когда ты сможешь вступить в права наследника.
   Бэлларду показалось, словно его обдало порывом сильного ветра. Он смотрел на сверкающую гладь бассейна невидящим взглядом и понимал, что во внезапном блеске в его глазах повинен не только отражающийся от воды солнечный свет. Этот замечательный, эгоистичный, сумасшедший старик! Он протер глаза и убедился, что они были влажными. Стеннинг что-то говорил ему.
   – Что Вы сказали?
   – Я сказал, наверное, это соринка, – произнес Стеннинг.
   – Очень может быть.
   – Да.
   Легкая улыбка скользнула по лицу Стеннинга.
   – Бен знал, что жить ему осталось недолго. За два дня до смерти он взял с меня обещание приехать сюда и проверить результат эксперимента Хукахоронуи – проверить, подчиняешься ли ты все еще Петерсенам. Как друг Бена – и его юрист – я считаю своим долгом почтить его последнее желание и выполнить то, что он сделал бы сам, будь он жив.
   – Значит, пока Вы его не выполнили.
   – Я с большим интересом прочел газетные репортажи о расследовании. Ты хорошо сражаешься, Йен, но мне кажется, что Петерсены все еще берут над тобой вверх. Бен считал, что человек, который не может сам защитить себя, не способен управлять и концерном Бэллардов, и должен сказать, что готов с ним согласиться. Для манипуляций с такой властью нужно железо, а не человек.
   – Это уже второй шок, в который Вы повергаете меня сегодня, мягко заметил Бэллард.
   – Не могу сказать того же о газетных репортажах, – сказал Стеннинг. – Все-таки я слишком юрист, чтобы верить всему, что прочел. Уважение к Бену не должно помешать тебе остаться честным, Йен.
   – И Вы будете моим судьей. Единственным судьей?
   Стеннинг наклонил голову.
   – Бен во многом опирался на меня, но последнее бремя, которое он на меня возложил, тяжелейшее из всех. И все-таки я не смогу сбросить его.
   – Нет, – задумчиво сказал Бэллард. – Думаю, что не можете.
   Он вспомнил, как неистово он жаждал сбежать из Хукахоронуи, когда ему было шестнадцать. Желание убежать от преследований Петерсенов целиком поглощало его тогда.
   – Мне хотелось бы обдумать все наедине.
   – Вполне понятно, – сказал Стеннинг. – Встретимся за ланчем?
   – Не знаю.
   Бэллард встал и взял свое полотенце.
   – Здесь должен появиться Макгилл. Можете расспросить его об обвале.
   Он прошел через холл в свой номер.

СЛУШАНИЕ – ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

18

   Когда на следующее утро за завтраком Стеннинг объявил о своем намерении посещать заседания расследования, Бэллард сказал:
   – Это не так-то просто. Процессом многие интересуются, и существует очередь на места для публики. Если хотите, можете посидеть рядом со мной.
   – Сомневаюсь, стоит ли, – сказал Стеннинг. – Слухи об этом дойдут до твоих дядюшек очень быстро. Но ты не волнуйся, Йен. Я позвонил доктору Гаррисону в субботу вечером, и он нашел для меня место.
   Он улыбнулся.
   – Гостеприимство к заезжему юристу.
   «Ловко! – подумал Бэллард. – Очень ловко!»
   Он сказал:
   – Если Вы там будете постоянно, то новости могут быстро дойти до семейства.
   Стеннинг разрезал ломтик жареной ветчины на две части.
   – Сомневаюсь. В Новой Зеландии меня никто не знает, да и ты говорил, что никого из семейства здесь сейчас нет.
   Без десяти десять Бэллард уже сидел в своем кресле и просматривал записи. Он видел, как вошел Стеннинг в сопровождении распорядителя, который показал ему место в ложе для очень важных персон. Стеннинг уселся и с интересом принялся рассматривать зал, его немигающий взгляд скользнул по Бэлларду. Из своего портфеля он достал тетрадь и ручку, положил их на столе перед собой.
   Когда Бэллард склонился над своими записями, на столе перед собой он увидел тень, подняв голову, он узнал Рикмена.
   – Нельзя ли поговорить с Вами, мистер Бэллард?
   Бэллард кивнул на трибуну.
   – Давайте поспешим. Они скоро начнут.
   – Это не займет много времени.
   Рикмен перегнулся через стол, наклонившись к Бэлларду.
   – Мистер Кроуэлл был очень огорчен Вашими вопросами к нему как к свидетелю, которые Вы задавали в пятницу, но он обдумывал их в течение всего уик-энда, и теперь он более уверен в своих показаниях.
   – Рад слышать, – сказал Бэллард с непроницаемым выражением.
   – Может быть, Вы еще не знаете, что мистер Кроуэлл скоро будет... гм... назначен на более высокую должность. Он станет председателем новозеландской компании «Минерал Холдингс», одним из филиалов которой является горнодобывающая компания Хукахоронуи. Все уже говорят об этом.
   – Очень раз за него.
   – Он считает, что справляться сразу с двумя должностями – председательством обеих компаний – для него не под силу. Поэтому место председателя горнодобывающей компании будет вакантным.
   – Интересно, – сказал Бэллард бесцветно. И замолчал. Он хотел, чтобы Рикмен продолжал.
   – Вам известно, что пробы, сделанные на шахте перед самым обвалом, показали высокое содержание золота, и правление решило выпустить новые акции, чтобы заручиться капиталом на расширение добычи. Кто бы ни был назначен председателем, он окажется в самом выгодном положении. Эта работа даст возможность приобрести значительное число акций на выбор, то есть Вы сможете выбрать достаточно много акций по номинальной цене.
   – Я знаю, что такое выбор акций.
   Рикмен развел руками.
   – Что ж, прекрасно. Когда появится информация о богатых золотых жилах, цена акций неизбежно пойдет вверх. Каждый, кто обладает правом выбора акций, сможет заработать неплохие деньги.
   – Разве это законно? Такие сделки внутри компании совсем не поощряются.
   – Уверяю Вас, что все будет сделано совершенно легально, – без запинки ответил Рикмен.
   – Верю Вам, мистер Рикмен. Вы юрист, а я – нет. Но я не понимаю, какое это имеет ко мне отношение.
   – Как председатель основной компании мистер Кроуэлл сможет сильно повлиять на назначение председателя горнодобывающей компании. Ему кажется, что Вы обладаете всеми достоинствами для этой должности, если бы Вы захотели выдвинуть свою кандидатуру.
   – Кандидатуру на что? – прямо спросил Бэллард.
   – Бросьте, мистер Бэллард. Мы с Вами знаем, о чем идет речь.
   – Узнаю почерк дяди Стива, – сказал Бэллард. – Он дергает в Сиднее за ниточки, а Кроуэлл тут подпрыгивает.
   Он показал на пустое свидетельское кресло.
   – Кроуэлл там сидел в пятницу, и я заставил его покрутиться. Теперь он предлагает мне место председателя компании, из которой меня только что уволил – с места директора. Так что же за человек ваш Кроуэлл, мистер Рикмен?
   Он покачал головой.
   – Не думаю, что Вы можете включить меня в свой список возможных кандидатов.
   Рикмен нахмурился.
   – Немногие молодые люди отказались бы от такой должности, особенно, учитывая предстоящие показания, которые будут даны на заседании, показания, губительные для Вас. Эффективность этих показаний может быть сведена до минимума.
   Он выдержал паузу.
   – Или наоборот.
   – Я не хочу иметь ничего общего ни с вами, мистер Рикмен, ни с Кроуэллом. Я привык говорить искренне и скажу Вам, что я думаю. Сначала Вы пытались подкупить меня, теперь угрожаете мне. Я уже сказал Фрэнку Бэлларду, что не подействует ни то, ни другое. Теперь я говорю Вам то же самое. Убирайтесь, мистер Рикмен.
   Лицо Рикмена потемнело.
   – Если бы у меня был сейчас свидетель, я привлек бы Вас к суду за клевету.
   – А ведь Вы уже проверили, чтобы никаких свидетелей не было, – парировал Бэллард. – Иначе зачем Вы говорите шепотом?
   Рикмен скорчил гримасу крайнего недовольства, повернулся к нему спиной и пошел к своему месту, где быстро о чем-то переговорил с Кроуэллом. Бэллард мгновение наблюдал за ними, затем перевел взгляд на места, приготовленные для свидетелей. Майк Макгилл вопросительно поднял брови, и Бэллард подмигнул ему.
   Он рассказал только Майку, почему Стеннинг с такой поспешностью прилетел в Новую Зеландию, и тот чуть не поперхнулся пивом.
   – Двести тридцать два миллиона фунтов!
   Он отодвинул стакан и уставился в пространство, беззвучно шевеля губами.
   – Это больше шестисот миллионов долларов – даже по американским стандартам неслабо.
   – Они не мои, – сухо сказал Бэллард. – Они принадлежат акционерам.
   – Может быть, но ты ими распоряжаешься. Ты сможешь управлять ими как захочешь. Это дьявольски сильная власть.
   – Но я еще не член совета попечителей. Это решение Стеннинга.
   – Нет, не Стеннинга, – строго сказал Макгилл. – Это твое решение. Все, что тебе надо будет сделать, – это поставить на место Петерсенов. Стеннинг все тебе объяснил. Боже, этот твой дед, наверное, был в свое время шутником. Придумывал очень занятные фокусы.
   – Поставить на место Петерсенов, – повторил Бэллард. – Лиз это явно придется не по душе.
   – Ради женщины можно пожертвовать миром – ты это имеешь в виду?
   Макгилл хмыкнул.
   – Так вот, Стеннинг все объяснил. Он мог даже вытатуировать это на твоей груди. Все тайные происки Петерсенов надо сделать явными, и сделать это на публике во время заседания. Это твой последний шанс.
   Бэллард спросил язвительно:
   – И как же мне это сделать?
   Макгилл пожал плечами.
   Не знаю. До первого обвала они были заняты местными интригами, и эти их действия достойны осуждения. Но после него они вели себя вполне пристойно. Чарли даже вызвался пойти со мной на склон после обвала, туда, где, как я думал, мог сорваться второй оползень. А для этого нужна смелость. С этой стороны Петерсенов обвинить не в чем.
   – Значит, на место их не поставить?
   Макгилл рассмеялся.
   – Почему, конечно, можно поставить. Наверняка, тебя спросят, что ты решил по поводу шахты. Больше пятидесяти человек погибли, Йен.

19

   Показания давал Эрик Петерсен.
   – Было около семи утра, воскресенье, когда мой брат, Джон, разбудил меня. С ним пришли мистер Бэллард и доктор Макгилл. Они сказали, что произошел обвал. Сначала я им не поверил. Я ничего не слышал, но, судя по тому, что они говорили, весь город мог бы быть стерт с лица земли. Джон сказал, что Ущелье блокировано и никто не может ни въехать, ни выехать.
   Он пожал плечами.
   – И все-таки я еще не верил, хотя Джон говорил очень убедительно. Потом он сказал, что доктор Макгилл был прав, предупреждая об опасности того склона для города. Мой брат оседлал телефон и стал срочно собирать всех членов совета на экстренное совещание. Время подходило к восьми часам, начинало светать. Совещание проходило в супермаркете.
   В это воскресное утро люминесцентные лампы под потолком не сверкали своим холодным светом. Две керосиновые коптилки отбрасывали мягкий свет, бледневший по мере того, как небо становилось все светлее. Солнечным лучам еще предстояло высоко подняться, чтобы осветить восточный склон и рассеять густой утренний туман.
   Эрик Петерсен заправил старомодную пузатую печь дровами и заметил:
   – Я рад, что мы так и не избавились от этого антиквариата.
   Он показал пальцем назад в сторону магазинных запасов.
   – Там, сзади, стоят две тысячи галлонов нефтяного топлива, которое годится практически на все. Чтобы завести центральную отопительную систему, нужно всего два электромотора.
   – Почему Мэтт задерживается? – раздраженно спросила миссис Сэмсон.
   – Он скоро придет, – ответил Джон Петерсен. – Вы же знаете Мэтта – он медлительный, но надежный.
   Эрик приладил крышку обратно к печке.
   – Дальше там есть холодильники и ледник, все обесточено. Хорошо, что это не случилось летом.
   – Ради Бога! – гневно произнес Джон. – Пошевели мозгами хоть раз. Как, черт побери, это могло случиться летом?
   Эрик замолчал, удивленный.
   – Как я мог забыть. Я имел в виду, что...
   – К черту, что ты имел в виду. Если не можешь говорить разумно, лучше заткнись!
   Обстановка явно накалялась. Макгилл сказал примирительно:
   – Мне кажется, нам следует начать и без мистера Хьютона. Самое необходимое мы расскажем ему позже.
   – Не нужно, – сказал Фил Уоррик. – Вот и он сам.
   Хьютон подошел к группе, расположившейся рядом с печкой.
   – Я знаю, что мы договорились собраться сегодня утром, но эта шутка уже ни в какие ворота не лезет. Вы знаете, который час?
   Джон Петерсен поднял руку.
   – В Ущелье произошел обвал, Мэтт. Оно полностью заблокировано. Там столько снега, что и вершины не видно.
   – Ты имеешь в виду, что нам не выбраться?
   – Только не на машинах, – заметил Макгилл.
   Хьютон неуверенно озирался по сторонам, и тогда Джон Петерсен сказал ему:
   – Сядь, Мэтт. Там, где был один обвал, может случиться другой. Я предлагаю извиниться перед доктором Макгиллом и выслушать его предложения.
   – Не нужно никаких извинений – это мое первое предложение.
   Макгилл обвел взглядом небольшую группу.
   – Нас все-таки здесь недостаточно: нам нужно побольше мужчин; и мужчин сильных, которых нелегко испугать. Женщин тоже; но не эфирных созданий, а деловых и дисциплинированных.
   Сразу трое заговорили одновременно, и он остановил их рукой.
   – Миссис Сэмсон, Вы будете нашим секретарем. Запишите имена тех, кого предлагают.
   Эрик сказал:
   – Бумага и карандаш – у кассы. Я принесу их.
   Через десять минут Макгилл сказал:
   – Пока достаточно. Миссис Сэмсон, не могли бы Вы срочно разыскать всех этих людей, все им объяснить и проверить, чтобы они появились здесь как можно быстрей.
   Она встала.
   – Они будут здесь.
   Бэллард вручил ей записку.
   – Передайте это Джо Камерону. Я думаю, Вы найдете его на шахте, а не дома.
   Миссис Сэмсон вышла. Макгилл посмотрел за окно на неяркий свет.
   – Во-первых, нужно оповестить всех за пределами долины о том, что здесь происходит. Как только станет достаточно светло, я попрошу мужчин попробовать влезть на эту преграду; две команды по двое в каждой, для безопасности. Я напишу для них – нам совсем не нужно, чтобы факты перевирались.
   Бэллард сказал:
   – Тебе для этого может понадобится секретарь. Ты можешь попросить Бэтти с шахты.
   Макгилл коротко кивнул:
   – Если то, что падает со склона, – «крупяной» обвал – вероятнее всего, это он и есть, – тогда магазин может снести.
   – Вы думаете, может? – спросил Эрик.
   – Я уверен, теперь, когда нет деревьев.
   – Ради Бога! – взмолился Эрик. – Каждый раз, когда я задаю вопрос, он обвиняет меня в том, что я срубил деревья.
   Макгилл стукнул ладонью по стеклу витрины. Звук был похож на пистолетный выстрел, и Уоррик заметно подпрыгнул.
   – Теперь послушайте меня, – сказал Макгилл жестким тоном. – Мы все успеем гораздо больше, если не будем винить друг друга. Я никого не обвинял; я просто констатировал очевидное.
   Тогда вмешался Бэллард и показал на дверь.
   – Сюда сейчас придет куча народу, и нам предстоит предупредить их о надвигающейся катастрофе. Им совсем не нужно знать, что городской совет владеет информацией вот уже двадцать четыре часа и скрывает ее. Вник, Эрик?
   Джон произнес холодно:
   – Я уже сказал тебе, Эрик, если не можешь говорить разумно, лучше молчи.
   Он кивнул Макгиллу.
   – Продолжайте.
   – Хорошо. Предположим, что это место может снести. Надо, чтобы с полок все было убрано, и еда была спрятана в надежном месте.
   Его взгляд остановился на Филе Уоррике.
   – Вы сможете это организовать, мистер Уоррик?
   – Разумеется, – ответил тот. – Но о каком надежном месте Вы говорите?
   – Для начала – о доме Тури Бака, о других сообщу вам позже. Начните с основных продуктов, а шоколадные бисквиты оставьте на потом. И если Вы найдете несколько пустых канистр, то можете наполнить их нефтяным топливом из цистерны, о которой упоминал Эрик. Чтобы выжить в катастрофе, нам понадобятся и отопление и еда.
   – Правильно, – решительно сказал Уоррик.
   Бэллард подумал, что, в сущности, Уоррик был совсем неплохим работником, когда он не отдавал указания, а выполнял их.
   – Не забудьте про кладовые в задней части магазина, – напомнил Джон Петерсен.
   Хьютон сказал:
   – С питанием-то все будет в порядке, а вот что – с людьми? Мы не сможем укрыть все городское население в доме Тури Бака. Я думаю, что нам всем нужно подняться на восточный склон.
   – Я уже подумал об этом, – сказал Макгилл.
   Он нагнулся вперед.
   – Я надеюсь, что этого не произойдет, мистер Хьютон, но когда крупяной оползень сорвется с западного склона, он пересечет дно долины и может перевалить через реку. И я не могу тогда сказать, насколько он заденет восточный склон.
   Хьютон смотрел со скептическим выражением, и Макгилл похлопал себя по коленке.
   – Он будет двигаться очень быстро, мистер Хьютон. Не только быстрее, чем Вы бежите, но быстрее, чем едет Ваша машина.
   – Это Ваше предположение, Макгилл? – спросил Эрик.
   – Это результат моих проб. Снег, который перекрыл Ущелье, показался мне чересчур сухим. Чем он суше, тем больше вероятность образования крупяного оползня, и тем быстрее он двигается. Более того, с падением температуры снег становится суше.
   Макгилл кивнул на окно.
   – А температура падает очень быстро.
   Уоррик спросил:
   – Если температура падает, почему же там такой туман? Если верить Вам, то холодный воздух должен рассеять его.
   Макгилл нахмурился, потом ответил:
   – Поверьте мне, что температура понижается. Она упала на полтора градуса с утра.
   – Так куда же пойдут люди? – настаивал Хьютон.
   – Я смогу объяснить, когда посмотрю на карту, которая была у нас вчера.
   Со стороны входа в супермаркет донесся какой-то шум, и Макгилл сказал Уоррику:
   – Сходите туда и попросите этих ребят подождать там немного. Мы должны объяснить сразу всем. Скажите мне, когда все соберутся.
   – Ладно, – сказал Уоррик.
   – И ни слова им не говорите, – сказал Макгилл. – Нам тут не нужно паники. Просто скажите, что они все узнают через... – он покосился мимо Хьютона на Джона Петерсена, – ...пятнадцать минут.
   Джон одобрительно кивнул.
   Уоррик вышел, и тогда Эрик сказал:
   – Конечно, есть же надежное место, где можно спрятать людей. Что Вы скажете о шахте? Это как здоровенное бомбоубежище. И прямо в самой горе.
   – Слушайте, это идея! – воскликнул Хьютон.
   – Я не уверен, что она годится.
   Макгилл подпер подбородок рукой.
   – Главный вход – как раз у подножия склона, и любая лавина пройдет прямо над ним.
   – Это точно, – заметил Джон Петерсен. – Потому-то и строят над шоссе снежные галереи. Я видел такие в Швейцарии. Снег попадает точно на перекрытие и скатывается с него.
   – А если, как Вы утверждаете, основная снежная масса станет пересекать долину, то выбраться будет несложно, – заметил Хьютон.
   – Но тогда я говорил о крупяном оползне, – ответил Макгилл. – А представьте себе, что температура начнет подниматься, тогда о крупяном оползне и речи нет. Лавина будет гораздо более влажной и станет двигаться медленнее, оставив у подножия склона чертовски много снега. И он перегородит главный вход. Мокрый снег после обвала обычно застывает как цемент.
   – На шахте есть оборудование, – сказал Джон Петерсен. – Если им можно бурить скалы, то что говорить про снег или лед. Через час они уже сумеют выбраться.
   Макгилл пристально смотрел на него.
   – Мне кажется, мы все-таки не понимаем друг друга. Вы знаете, сколько снега накопилось на западном склоне?
   – Не думаю, что смогу Вам ответить.
   – Так вот, я провел кое-какие расчеты, и мой приблизительный результат – больше миллиона тонн.
   Эрик разразился хохотом, а Хьютон просто заметил:
   – Это невозможно!
   : – Что, черт побери, в этом невозможного? Там почти две тысячи акров, покрытых более чем шестью футами снега. Десять дюймов свежего снега равны одному дюйму дождевых осадков, но они испаряются, а снег остается. Но этот снег подвергается давлению, и поэтому, по моим расчетам, он эквивалентен восьми дюймам воды на поверхности – и даже больше. Вам даже не потребуется высчитывать, сколько потребуется времени, чтобы такая махина сорвалась. К тому же в последние тридцать шесть часов шел сумасшедший снегопад, поэтому я вряд ли недооцениваю ситуацию.
   Наступила тишина. Макгилл потер небритую щеку.
   – Так что ты об этом думаешь, Йен?
   – Что касается шахты, то меня больше беспокоит крупяной обвал. Судя по твоим математическим расчетам этого обвала, мне кажется, ты пользуешься динамикой жидкостей.
   Макгилл кивнул.
   – Правильно.
   – Я так и думал. Так вот, если жидкая масса пройдет над главным входом с той скоростью, о какой ты говоришь, это приведет к весьма опасным эффектам в самой шахте. Это все равно что дуть в горлышко бутылки из-под пива, но даже еще сильнее.
   – Всасывание, – сказал Макгилл. – Черт побери, она сможет сразу высосать весь воздух. Вот об этом я не подумал.
   – Я поговорю с Камероном, – сказал Бэллард. – Может быть, нам удастся построить что-то вроде перегородки или щита.
   – Давай пока оставим это, – сказал Макгилл. – Об этом можно будет подумать, если у нас не будет других мест для укрытия. Давайте перейдем к следующему шагу. Предположим, что обвал произошел и кого-то накрыло. Что мы должны сделать?
   – Вряд ли мы сможем сделать многое, – сказал Хьютон. – В этом случае и обсуждать нечего. Они погибнут.
   – Совсем необязательно, представь себе. Во время обвалов случаются самые курьезные вещи. Просто надо спешить на помощь, когда произошел обвал. Надо проинструктировать их, как следует действовать в таких ситуациях.
   – Не помешает, – заметил Джон Петерсен.
   – Вот именно, – мрачно ответил Макгилл.
   Кто-то шел к их комнате со стороны входа. Бэллард обернулся и увидел полицейского в форме. Внезапно его осенило, и он хлопнул Макгилла по спине.
   – Радио! – воскликнул он. – У Пая есть передатчик – должен быть.
   Артур Пай остановился.
   – Доброе утро, Джон. Что случилось? Матушка Сэмсон сказала, что ты страсть как хочешь меня видеть.
   Бэллард вмешался.