Страница:
Дело было даже не в «сколько», а в «как». Попрощавшись с аппетитом и вкусом, Форт любил наблюдать, как кушают другие. Однажды в ресторане он так долго смотрел на одну даму, что та смутилась. Но взирать на едящего Буфина было мучительно, и гримасы ньягонцев по соседству показывали, что не одному Форту дурно. Буфин чавкал, высовывал язык, чтобы слизнуть в пасть прилипшее к губе, дохлёбывал из тарелки через край, шумно обсасывал ложки и вилки, а завершал сеанс питания сладкой отрыжкой, при этом разогнутой канцелярской скрепкой извлекая лакомые кусочки, застрявшие между зубами.
– Я что, мало тебя кормил?
– Надеюсь, ты делал это из добрых побуждений, не желая мне зла? – Подозрение Буфина носило новый, мистический привкус.
– Нет, я всей душой надеялся, что мы таки найдём подходящий люгер.
– Они были неплохи, но у тебя слишком изысканный вкус. Ты придира, Форт! Любой космолёт годился в дело!
«Да, если делом называть гарантированные похороны, как выражался Учитель Кэн, царство ему небесное. Два, два с половиной рейса – и никто больше не услышит о шкипере Ф Кермаке».
– Ну, где твой хвалёный мальчик? – Потирая лапы, Буфин вторгся в номер. – Он нам приготовил что-нибудь? Чёрт подери, тут даже не пахнет едой!
Форт всего мгновение промедлил, чтобы поставить у двери сумку с продуктами и своими шмотками, снятыми в ходе переодевания, а Буфин уже удалился больше, чем на расстояние прыжка с протянутой рукой. Он по-хозяйски ворвался за перегородку:
– Эй, мальчик нерадивый, ты...
Фраза оборвалась с испуганным гортанным звуком. Далее Буфин вышел из проёма в перегородке так тихо, будто двигался на цыпочках. Он был бледен, с дрожью в руках делал некие загадочные жесты, водил глазами и беззвучно шевелил губами, а за ним столь же бесшумно следовал Pax.
– Что вам угодно, хозяин? – мягко, с готовностью услужить спросил Pax.
– Поужинаем в ресторане, – сипло выдавил Буфин, стараясь не оборачиваться; от ужаса у него даже глаза побледнели.
– Разбери сумку, – велел Форт. Перемена в Буфине казалась необъяснимой. – Мы с мистером Буфином...
– ...в ресторане. – Буфин смотрел так, словно ему уже накинули петлю на шею, а священник последний раз подносит к его губам распятие. – Мы в ресторане. Поужинаем.
– Да. Приготовь постель к моему приходу, парень.
– Как прикажете, хозяин.
– Чего ты вылупился, чем ты подавился? – напустился Форт на Буфина, когда они оказались в коридоре. – Это мой бой, только и всего!
– Тс-с-с. Уходим, быстрее, быстрее.
– С какой стати я должен спешить?!
– Тише! не кричи так... Ты купил его на Шурыге?..
– Ну да!
– О, какой же ты олень! тебя провели, как младенца! Ведь это... Форт, я уезжаю немедленно. Беру билет и – на Иссу, оттуда в Эрке. Забирай свой багаж, удираем вместе. Люгер потом купим; сейчас главное – остаться живыми.
– И не подумаю. Зачем мне улетать, когда мы не закончили...
– Форт, тебя накололи жестоко, хуже быть не может. – Буфин взял его под руку, стараясь заставить идти хоть немного быстрее. – Он не раб и рабом никогда не был. Это... – Он перешёл на затаённый шёпот. – Pax Пятипалый. Я тебе показывал в «Кабарете», на экране, когда взбесился стадион, – вспомни!
– Очень мне надо запоминать харю, которую я когда-то видел! да кто он такой, чтоб я из-за него ни с того ни с сего срывался и улетал на Иссу?
– Он... Бежим, Форт. Если узнают, что ты... что я его видел... Нам никто на томпак не поверит, что мы все не в заговоре. Живыми не отпустят. Запытают, а после прирежут – хотя что я могу им сказать, даже под пыткой?!. Он в твоём номере, твой раб! этого хватит, чтоб нас заподозрить! Мы были рядом с ним – значит, сообщники. Это конец. Моя репутация!.. нас ничто не спасёт, только побег.
Удержать его от бегства на рейсовый космодром стоило Форту немалых усилий. Лишь в полуночном ресторане, поспешно набив желудок, Буфин перестал ощущать смертный приговор и смог что-то внятно рассказать без панических причитаний.
– Он демон. Какое «шутишь»?!. Все это говорят. В граде есть такой тип, Ониго, в чине полковника; он отвечает за тайные акции. Но не только... У него где-то заморожены агенты, а их двойников он выпускает на работу. Кто видел? никто, этого не увидишь! Pax – самое опасное его орудие. Раха не берут ни чип-зеркала, ни матрицы видеокамер, он призрак, Я с ним три раза говорил! От него холодом веет. Я чуял – он вытягивает мою душу... Его нельзя ни купить, ни убить.
– Сказки, – отмахнулся Форт, про себя удивляясь, сколько можно наговорить на человека из мяса и костей. – Даже если это он...
– У колдуна двойник станет кем угодно. А схватишь – он оболочка, пустая внутри. Раньше, когда Pax... он не как люди. Не опишешь, что он вытворяет; кровь стынет! Через тебя, выходит, в Аламбук провели и легализовали внедренца! Поэтому надо скорее драпать. Не хочешь бежать – тогда обещай мне, что срочно переселишься, а его бросишь!
Форт нехотя пообещал, взамен вымучив из Буфина слово, что тот до утра останется в своём номере, а завтра они вместе вновь отправятся на поиски люгера.
Pax – он никак не тянул на демона, двойника и призрака! – поджидал его, как и положено рабу ждать господина.
– Ты должен был предупредить меня, что вызываешь этого субъекта, – начал он с упрёков, едва Форт переступил порог. – Что он сообщил тебе? где ты его оставил?
– Знаешь, у тебя в Аламбуке такая слава, что я удивляюсь, как мы провели тут сутки и остались живы! Буфин даже вымолвить не смог, чем ты здесь раньше занимался, – у него язык отказал.
– Я выполнял задания командования, – сухо отрезал Pax. – Форт, ты поступил весьма неблагоразумно, связавшись с Буфином. Он может выдать нас; тогда придётся уйти и внедряться снова. Мы потеряем время, которого и так в обрез. Чтобы не сгореть, переночую в другом месте. За еду спасибо; я возьму её с собой. На тебя у безопаски чёрных ничего нет... хотя ты сумел засветиться на Губе.
– Смотришь новости по мобику?
– Такая у меня служба. Одно утешает – что ты поспешил сменить платье.
– Буфин надоумил.
– Хм, вот не думал, что он будет полезен... Где он остановился, кстати?
Форт ответил, не глядя на Раха – сумку тот так и не разобрал, пришлось заняться самому.
– Совет – отделайся от него, и поскорей. Нам не нужна обуза. Каковы результаты осмотра ЛЭП?
– Наконец заговорили о деле... А то сперва Буфин мне мозги клепал, что ты – привидение, теперь ты уверяешь, что Буфин – скользкий типчик. Я на его счёт не обольщаюсь. Если подорвусь на люгере, который он сосватает, Буфин даже свечку за упокой души не поставит, а только посмеётся в «Кабарете», как ловко нагрел очередного оленя.
– Значит, ты сможешь расстаться с ним без печали. Давай про ЛЭП; это важней.
– Мы обошли не все окраины, но побывали как раз там, где следует. Выкладывай карту; сейчас тайное станет явным.
Pax разложил планшет; скромная пластинка величиной с ладонь раскрылась на полу в порядочных размеров мозаичный экран. Вид Аламбука сверху рисовался стеклянной глубиной; разведанные тоннели и ярусы подземных помещений обозначились бело-голубыми объёмами в синеве камня, а сооружения на поверхности прописывались красноватыми тенями.
Форт представил, сколько людей Ониго погибло, чтобы пополнить трёхмерную карту Чёрного города изображением какой-нибудь потайной камеры или скрытого тоннеля – и проникся уважением к ушастым человечкам. Эти маленькие существа с хвостиками и совиными глазами умели горячо любить свою неласковую, сумрачную родину, состоящую из нор, колодцев и пещер, где, как плакал Иов, «мрак и смертная тень, где тёмная темень и мерцает мгла... где даже и самый свет – тьма». Они бились в каменных ходах, где не разойтись двоим, а потому один должен умереть. Пока другие миры жестами богов расчерчивали сферы жизненных интересов по линейке длиной в килопарсек, здесь люто сражались за сажени, даже аршины жилого пространства, чтобы отвоевать место для детской люльки и многоэтажной семейной кровати. Да, ньягонцы выжили в аду и, когда выйдут из земли, смогут задать жару любой цивилизации – нет злей бойцов, чем те, которые умеют драться за каждую пядь.
– Неглубоко берёт ваш орбитальный сканер, – вслух пожалел Форт о возможностях ньягонской техники. – И разрешение так себе.
– Плотность пород, – сквозь зубы ответил Pax. – Глубже тридцати саженей объект неразличим. Нужен хотя бы прицел от сквозного орудия, но... кажется, на вас тоже распространяются какие-то эмбарго высших? экстракторы и обогатители блистона, технологии ноль-переноса...
– Нас обложат всякими эмбарго до макушки, вздумай Федерация продать вам дегейтор.
– Хэйра и Унта владеют кериленовыми судами и реакторами, но это никого не беспокоит.
– Напрасно. Я видел хэйранцев в деле; это агрессоры без тормозов. Всем крупно повезло, что их мало и живут они в болоте. Не удивлюсь, если они уже торгуют с Аламбуком.
– Вовсю. И суда похищают, и продают награбленное. Доля их наркотиков на рынке растёт. Мы с Гэлп Сэкоунтэй пытаемся закрыть им доступ на Ньяго...
– Слово «пытаемся» здорово обозначает ваши с Гэлп блестящие успехи.
– Ты уже внёс находки? – Сменив тему, Pax склонился над картой.
– Смотри. Кабели идут на север, за холмы. Насколько я соображаю в рытье траншей, от корабельной свалки энергопроводы прокладывали по тоннелям. Пара линий вообще исчезает – не исключено, что чёрные использовали более глубокую проходку или старые выработки... которых нет на вашей схеме. За холмами отмечено несколько заброшенных объектов и троглодитских нор; эта сторона света картографов не привлекла, а вот у меня возник ряд вопросов. Скажем – живы ли троглодиты? Если бы я решил установить дегейтор в шахте, то не потерпел бы свидетелей. Второе – если вы ведёте слежение с орбиты, не отмечалось ли к северу от Аламбука какой-то подозрительной активности пять-шесть лун назад? Такие работы не бывают незаметными. Надо оборудовать вентиляцию, отводить вытяжкой с глубины газы от резки, сварки, плавления камня. Третье – дегейтор требует много вспомогательной техники и рабочих для монтажа, причём не каких попало, а умелых. Отвлекались ли бригады с космодрома или доков? Наконец, что известно о заброшенных объектах? Сможет Ониго ответить, если мы спросим?
– Он постарается ответить. – Взгляд Раха потеплел, его губы почти улыбнулись – по крайней мере, на лице появилась некая готовность улыбнуться. – Я в самое ближайшее время передам ему твои вопросы.
– Можно поступить проще. Как я понял, пучковые орудия и боеголовки высоких энергий у вас есть. Один массированный удар... На глубину до полверсты всё будет перемешано и сплавлено. И больше никаких голосов из бездны, никаких приступов. Поселений там нет, так что жертв, считай, не будет.
– Вряд ли командование пойдёт на это. – Лицо Раха опять застыло, став маской суровости и недоверия. – Атака, десант – но не бомбардировка.
– Почему нет?! дёшево и удобно! А отправлять десант, класть людей...
– Потому что нам нужен исправный дегейтор. Мы и Хэйра – единственные миры, у которых нет сквозного оружия. Неприятно быть приравненным к хэйранским дикарям. Эксперт, тебе приходилось стыдиться своей слабости? если да – ты поймёшь нас.
«Ох и заявочки у вас, ребята!..» – слегка ужаснулся Форт, завидев в глазах Раха отсвет того упоения, с каким Альф осматривал «торхаммер». Война конца времён помешала малюткам-эльфам разработать свою систему надпространственной стрельбы, но ньягонцы не потеряли надежды заполучить орудие, способное поражать цель на расстоянии в десятки биллионов километров.
– Я достал переходник, который тебе подходит, и срастил его с чипом связи, – гораздо спокойней продолжил Pax. – Надо убедиться, что он действует надёжно.
Как стыдливая девица, Форт уединился за перегородкой. Обстоятельно проверил бусинку, казавшуюся неуместным придатком к штекеру. На взгляд киборга образчик ньягонской электроники был устроен без затей, жёстко и просто; никаких сюрпризов в нём не предусматривалось, хотя в ответ на условный сигнал он мог стать маркёром. С укоризненным «Ай-яй-яй!» Форт сменил пароль.
«Безопасник – не профессия, а диагноз. Он и на пенсии будет подслушивать телефонные разговоры, снимать потайной камерой и составлять досье на соседских кошек. Ну для чего Раху знать, где я нахожусь? я не кошелёк, не потеряюсь. Так нет же – не удержался синеглазый и ввинтил в чип функцию слежения...»
– Чип исправный. Меня порадовало, что отвечать с него можно лишь на внешний запрос...
– Я просил настроить именно так. – Pax смотрел, будто ожидая подвоха.
– ...подавая на выход сигналы от глаз и акустики. Выходит, ты ко мне будешь обращаться по радио, а я – реагировать на это вслух, при всех. Для колдуна это нормально – говорить с духами, которых никто, кроме него, не слышит. Мнение окружающих я презираю... или для сеанса связи мне надо запираться в сортире и делать вид, что я рапортую унитазу о проделанной работе?
– Конечно, опций больше, чем подключено. – Pax настойчиво старался помирить Форта с куцыми возможностями чипа. – Но наладчик опасался, что без опыта использования приставки ты будешь включать её спонтанно, подавая на выход разные эмоциональные... м-м-м... идеомоторные всплески.
– Матерные слова, которые не сказаны, что ли?
– Да, нечто в этом роде.
– Должно быть, я выгляжу человеком, который не держит себя в руках.
– Я этого не сказал. Но есть ещё один момент – время и режим связи должен выбирать я. А какая вокруг обстановка, ты покажешь мне, поворачивая голову. Это смотрится естественно, никто ничего не заподозрит. – Pax сменил что-то на пульте управления. – Покажи мне меня.
– Пожалуйста. Сохранить для истории?
– Если тебе не трудно... И покажи ещё раз.
– Понравилось? можешь выбрать лицо картинкой для рабочего стола.
– Я не болен... – Pax нахмурился сильнее, чем надо при поиске в памяти малоупотребимого слова. – Нарциссизмом. Ты меня записываешь?
– Вполне надёжно.
– Странно. Очень странно. – Поискав под рубашкой у пояса, Pax достал что-то, похожее на колпачок авторучки. – Когда работает эта вещица, моё изображение не может сохраняться на носителе. Какие форматы ты используешь при записи?
– Вон оно что... – На Форта навалились досада и неловкость; Pax опять сумел его поймать. Вот почему он так обтекаемо отвечал на вопрос о вживлённом снаряжении! Туанцы, наркоз, нервные клетки, молекулы... Имея за поясом прибор, изменяющий протоколы видеосигналов, носить вживлёнку бессмысленно – сам себя станешь глушить и мутить. А может, его игрушка портит не только видео?..
– Значит, призрак, проходящий мимо чип-зеркал, – это ты?
– Мы оба – призраки, ведь твой транспондер сделан у Ониго... Впрочем, в Аламбуке призраков и без нас хватает. Но запись фиксируется в тебе, даже когда включён устранитель образов. Почему? Сигнал должен искажаться на стадии преобразования... Твои оптические матрицы защищены каким-нибудь особым способом? или процессор экранирован?
– Вместе с мозгом, – страдальчески ответил Форт, ощущая, как Pax ощупью, но последовательно вникает в подробности его устройства. – Если процессор сглючит, я припишу это твоим вирусам. Тебе ясно, что в меня нельзя вбрасывать программную инфекцию? Вдруг откажет воздушный или кровяной насос? Или замкнёт подачу в кровь глюкозы, разовьётся сахарная кома. Прекрати ставить опыты, иначе я порву контракт.
– Если до сих пор ничего не внедрилось, опасаться не стоит. – Было заметно, что Pax колебался и злился оттого, что сущность напарника остаётся для него загадкой. – Эксперт, нам следует быть откровенней между собой. Скажи ты мне раньше о том, что у тебя экранная защита... с чем это связано?
– Усиление конструкции, чтобы выдерживала нагрузки при полётах. Заодно оберегает от случайного проникновения заразы в процессор. Паразитные программы – всюду!
– В природе нет свободно живущих компьютерных вирусов.
– Откуда ты знаешь?
– Логика подсказывает. Они не могут обитать и размножаться на животных.
– А ты читал историю о лихтере «Сервитер Бонд»? там ясно сказано – каменный феномен производил и распространял вирус фэл, который наповал разил людей.
Pax примолк. Понятно, СМИ вздувают самые абсурдные версии событий, но в этом случае федеральная служба бладраннеров, занятая оперативным расследованием опасных инопланетных чудес, не опровергла того, что кричала новостная Сеть. Скорее происшествие старались замять. Инфекция, передающаяся по радио, – находка для военных! немудрено, что об инциденте так мало сведений.
– Твоё тело строили с большим запасом прочности, – то ли похвалил он Форта, то ли дал понять, что подозревает в нём и другие пока неизвестные свойства. – Словно предвидели, что судовождением ты не ограничишься...
– Быть откровенней, так? По правилу «Спрашивать любого в любом месте о любых делах» могу спросить – всё-таки чем ты занимался раньше в Аламбуке?
– Могу не ответить. Я старше по званию.
– Какой откровенности ты ждёшь после этого?
– Эксперт, давай не ссориться. Мы в тылу врага, у нас сложное и ответственное задание, и если мы начнём докапываться друг до друга...
– ...и втихомолку подпускать напарнику компьютерную слепоту...
– Ты устроен иначе, не как человек. Я должен больше знать о тебе, чтобы правильно с тобой взаимодействовать.
– А чтобы знания не потерялись, перекачивать их в штаб Ониго.
– Да, я передал, что ты способен записывать то, что видишь. Но если не хочешь дальше открываться полковнику, я больше не стану его информировать.
– А кто мне подтвердит, что так оно и будет?
– Моего слова мало?
– Нет, этого хватит, – остыл Форт. Нельзя увязать в выяснении отношений, когда дело идёт о тысячах жизней, пусть даже в чуждом городе на чужой планете. В конце концов, Pax ещё ни разу не обманул ни словом, ни делом, а проверку напарника ему не запретишь. Трудно полностью доверять человеку, которого ты впервые встретил семнадцать земных суток назад.
Я получил от вас запись о празднестве в честь гуманитарного привоза, имевшем быть 15 ночью 10 луны нынешнего 326 года Мира, за что почтительно вам благодарен!
Хорошо сделанная запись убедительно доказывает, что ваши могущество и храбрость достаточно велики для того, чтобы столкнуть в кладезь безоружного эйджи, одурманенного помрачающими разум зельями. Взвод стражей с пистолетами-автоматами и шокерами надёжно оберегает сановных жрецов от горстки забитых рабов, находящихся за силовым барьером.
Вы прислали мне запись, с заслуженной гордостью ощущая за собой мириады удальцов, многие сотки боевых кораблей и в особенности – силу благорасположенного к вам международного сообщества. Не зная, как достойно отдариться, я прошу прощения за то, что посылаю к вам всего ОДНОГО человека.
Его дарования невелики, таланты скромны, а внешность невзрачна, но я смею надеяться, что он сможет развлечь вас и скрасит ваш досуг новыми интересными ощущениями – например, поможет вам почувствовать себя кишкой, туго надутой спесью, но весьма непрочной для острого лезвия. Нижайше советую вам вознести надлежащие молитвы о том, чтобы вышеупомянутые удальцы, корабли, а в особенности международное сообщество помогли вам избежать встречи с моим посланцем, а при встрече с ним – уцелеть. Прошу вас иметь в виду, что мой посланец уже находится в Аламбуке.
Я оставляю за собой право считать ваш поспешный отъезд на Иссу или куда подальше признанием того факта, что вы – позорный трус и гадь подкаменная, способная только терзать беспомощных пленников.
С неизменным почтением —
Эрке Угута Ониго, полковник и действительный заседатель градского совета
Бо Арангак сложил письмо, обнаруженное в ящике для молитвенных заказов, и вызвал дежурного офицера.
– Блокировать все входы. Начать внутри храмового комплекса круглосуточный мониторинг всех коммуникаций поперечником больше полуаршина. Усилить охрану по режиму тревоги. Жрецам всех рангов выходить в сопровождении воинов подразделения Умерших, не меньше чем с семью солдатами и опытным младшим офицером. Всем воинам постоянно иметь при себе оружие и держать его снятым с предохранителя.
– Слушаюсь, – склонился чёрный офицер.
Джалык Дахура, второй из пяти преосвященных жрецов, должен вернуться с базы Столбовых пещер в двадцатую ночь луны. Шуламанга и двое других сейчас находились в храмовом городце. Бо Арангак считался третьим по старшинству, и вчерашнее поручение Шуламанги возглавить обряд жертвоприношения было ему весьма лестно... но отразилось на судьбе столь неприятным образом, что невольно задумаешься о жизни.
Он срочно позвонил Пятому и сообщил ему о письме Ониго. Четвёртый, Лу Дархан, ещё бодрствовал; на новость, сообщённую Бо Арангаком, он ответил проклятием – все демоны, которых оно подняло со дна кладезя, должны были тотчас мчаться в Эрке и вонзиться в полковника.
Другой человек, узнав, что на него направлена стая голодных отродий полуночи, заболел бы от одной такой вести, но напрасно было надеяться, что тёмные демоны серьёзно повлияют на Ониго. Полковник, хоть и считается адептом Радуги, – дока в волхвовании, хватски владеющий самыми злотворными и нечестивыми приёмами, смело прибегающий к загробной некромантии и способный призвать силы из крайних пределов бездны. В точности не известно, но ходят упорные толки о том, что Ониго выкликает души врагов из глубины противолежащего мира, вселяет их в неблагословенных каменных идолов и допрашивает с пристрастием. Хакеры подразделения Умерших пару раз проникали в контурную сеть полковничьего отдела исследований и выхватывали отрывки файлов, содержащие тексты допросов, – из них явствовало, что полковник пытает души. Или же программисты Ониго ложно уступали хак-атаке, подбрасывая жрецам обманную информацию? ни в чём нельзя быть уверенным, когда речь идёт о колдовстве!
Первый жрец не отвечал. Спит? сосредоточен в молитвенном бдении? Сделав несколько попыток, Бо Арангак встревожился и набрал номер личной охраны Первого. Молчание. Это становилось нестерпимым! Бо Арангак почувствовал, что в него вкрадывается страх.
– Умершие, опергруппу к покоям Шуламанги. Взломать дверь!
– Шуламанга будет гневаться...
– Делайте, что вам велено! Перед Первым отвечу я!
Он подошёл к апартаментам Первого, когда двери уже были вскрыты. По комнатам сновали Умершие, отыскивая следы и отснимая стены, пол и потолок по квадратам, чтобы ничего не пропустить.
Бо Арангак молча осмотрел Шуламангу. Славный, надёжный удар. Одним взмахом отточенного ножа глубоко разрезана шея, пересечены горло и кровеносные жилы. Прислужники и охрана лежали кто где; на них были видны следы попаданий из бластера – горелые язвы с вывернутыми краями, обнажившие обугленные органы, словно в тела вонзался раскалённый добела бивень, обратным движением вырывая клочья горящей плоти.
Третий жрец выпрямился, обводя взглядом воинов, ожидающих приказаний.
– Отныне и до возвращения Джалыка Дахурая – главный жрец Аламбука. Передать всем вожакам кланов – Дух в городе!
Блок 11
– Я что, мало тебя кормил?
– Надеюсь, ты делал это из добрых побуждений, не желая мне зла? – Подозрение Буфина носило новый, мистический привкус.
– Нет, я всей душой надеялся, что мы таки найдём подходящий люгер.
– Они были неплохи, но у тебя слишком изысканный вкус. Ты придира, Форт! Любой космолёт годился в дело!
«Да, если делом называть гарантированные похороны, как выражался Учитель Кэн, царство ему небесное. Два, два с половиной рейса – и никто больше не услышит о шкипере Ф Кермаке».
– Ну, где твой хвалёный мальчик? – Потирая лапы, Буфин вторгся в номер. – Он нам приготовил что-нибудь? Чёрт подери, тут даже не пахнет едой!
Форт всего мгновение промедлил, чтобы поставить у двери сумку с продуктами и своими шмотками, снятыми в ходе переодевания, а Буфин уже удалился больше, чем на расстояние прыжка с протянутой рукой. Он по-хозяйски ворвался за перегородку:
– Эй, мальчик нерадивый, ты...
Фраза оборвалась с испуганным гортанным звуком. Далее Буфин вышел из проёма в перегородке так тихо, будто двигался на цыпочках. Он был бледен, с дрожью в руках делал некие загадочные жесты, водил глазами и беззвучно шевелил губами, а за ним столь же бесшумно следовал Pax.
– Что вам угодно, хозяин? – мягко, с готовностью услужить спросил Pax.
– Поужинаем в ресторане, – сипло выдавил Буфин, стараясь не оборачиваться; от ужаса у него даже глаза побледнели.
– Разбери сумку, – велел Форт. Перемена в Буфине казалась необъяснимой. – Мы с мистером Буфином...
– ...в ресторане. – Буфин смотрел так, словно ему уже накинули петлю на шею, а священник последний раз подносит к его губам распятие. – Мы в ресторане. Поужинаем.
– Да. Приготовь постель к моему приходу, парень.
– Как прикажете, хозяин.
– Чего ты вылупился, чем ты подавился? – напустился Форт на Буфина, когда они оказались в коридоре. – Это мой бой, только и всего!
– Тс-с-с. Уходим, быстрее, быстрее.
– С какой стати я должен спешить?!
– Тише! не кричи так... Ты купил его на Шурыге?..
– Ну да!
– О, какой же ты олень! тебя провели, как младенца! Ведь это... Форт, я уезжаю немедленно. Беру билет и – на Иссу, оттуда в Эрке. Забирай свой багаж, удираем вместе. Люгер потом купим; сейчас главное – остаться живыми.
– И не подумаю. Зачем мне улетать, когда мы не закончили...
– Форт, тебя накололи жестоко, хуже быть не может. – Буфин взял его под руку, стараясь заставить идти хоть немного быстрее. – Он не раб и рабом никогда не был. Это... – Он перешёл на затаённый шёпот. – Pax Пятипалый. Я тебе показывал в «Кабарете», на экране, когда взбесился стадион, – вспомни!
– Очень мне надо запоминать харю, которую я когда-то видел! да кто он такой, чтоб я из-за него ни с того ни с сего срывался и улетал на Иссу?
– Он... Бежим, Форт. Если узнают, что ты... что я его видел... Нам никто на томпак не поверит, что мы все не в заговоре. Живыми не отпустят. Запытают, а после прирежут – хотя что я могу им сказать, даже под пыткой?!. Он в твоём номере, твой раб! этого хватит, чтоб нас заподозрить! Мы были рядом с ним – значит, сообщники. Это конец. Моя репутация!.. нас ничто не спасёт, только побег.
Удержать его от бегства на рейсовый космодром стоило Форту немалых усилий. Лишь в полуночном ресторане, поспешно набив желудок, Буфин перестал ощущать смертный приговор и смог что-то внятно рассказать без панических причитаний.
– Он демон. Какое «шутишь»?!. Все это говорят. В граде есть такой тип, Ониго, в чине полковника; он отвечает за тайные акции. Но не только... У него где-то заморожены агенты, а их двойников он выпускает на работу. Кто видел? никто, этого не увидишь! Pax – самое опасное его орудие. Раха не берут ни чип-зеркала, ни матрицы видеокамер, он призрак, Я с ним три раза говорил! От него холодом веет. Я чуял – он вытягивает мою душу... Его нельзя ни купить, ни убить.
– Сказки, – отмахнулся Форт, про себя удивляясь, сколько можно наговорить на человека из мяса и костей. – Даже если это он...
– У колдуна двойник станет кем угодно. А схватишь – он оболочка, пустая внутри. Раньше, когда Pax... он не как люди. Не опишешь, что он вытворяет; кровь стынет! Через тебя, выходит, в Аламбук провели и легализовали внедренца! Поэтому надо скорее драпать. Не хочешь бежать – тогда обещай мне, что срочно переселишься, а его бросишь!
Форт нехотя пообещал, взамен вымучив из Буфина слово, что тот до утра останется в своём номере, а завтра они вместе вновь отправятся на поиски люгера.
Pax – он никак не тянул на демона, двойника и призрака! – поджидал его, как и положено рабу ждать господина.
– Ты должен был предупредить меня, что вызываешь этого субъекта, – начал он с упрёков, едва Форт переступил порог. – Что он сообщил тебе? где ты его оставил?
– Знаешь, у тебя в Аламбуке такая слава, что я удивляюсь, как мы провели тут сутки и остались живы! Буфин даже вымолвить не смог, чем ты здесь раньше занимался, – у него язык отказал.
– Я выполнял задания командования, – сухо отрезал Pax. – Форт, ты поступил весьма неблагоразумно, связавшись с Буфином. Он может выдать нас; тогда придётся уйти и внедряться снова. Мы потеряем время, которого и так в обрез. Чтобы не сгореть, переночую в другом месте. За еду спасибо; я возьму её с собой. На тебя у безопаски чёрных ничего нет... хотя ты сумел засветиться на Губе.
– Смотришь новости по мобику?
– Такая у меня служба. Одно утешает – что ты поспешил сменить платье.
– Буфин надоумил.
– Хм, вот не думал, что он будет полезен... Где он остановился, кстати?
Форт ответил, не глядя на Раха – сумку тот так и не разобрал, пришлось заняться самому.
– Совет – отделайся от него, и поскорей. Нам не нужна обуза. Каковы результаты осмотра ЛЭП?
– Наконец заговорили о деле... А то сперва Буфин мне мозги клепал, что ты – привидение, теперь ты уверяешь, что Буфин – скользкий типчик. Я на его счёт не обольщаюсь. Если подорвусь на люгере, который он сосватает, Буфин даже свечку за упокой души не поставит, а только посмеётся в «Кабарете», как ловко нагрел очередного оленя.
– Значит, ты сможешь расстаться с ним без печали. Давай про ЛЭП; это важней.
– Мы обошли не все окраины, но побывали как раз там, где следует. Выкладывай карту; сейчас тайное станет явным.
Pax разложил планшет; скромная пластинка величиной с ладонь раскрылась на полу в порядочных размеров мозаичный экран. Вид Аламбука сверху рисовался стеклянной глубиной; разведанные тоннели и ярусы подземных помещений обозначились бело-голубыми объёмами в синеве камня, а сооружения на поверхности прописывались красноватыми тенями.
Форт представил, сколько людей Ониго погибло, чтобы пополнить трёхмерную карту Чёрного города изображением какой-нибудь потайной камеры или скрытого тоннеля – и проникся уважением к ушастым человечкам. Эти маленькие существа с хвостиками и совиными глазами умели горячо любить свою неласковую, сумрачную родину, состоящую из нор, колодцев и пещер, где, как плакал Иов, «мрак и смертная тень, где тёмная темень и мерцает мгла... где даже и самый свет – тьма». Они бились в каменных ходах, где не разойтись двоим, а потому один должен умереть. Пока другие миры жестами богов расчерчивали сферы жизненных интересов по линейке длиной в килопарсек, здесь люто сражались за сажени, даже аршины жилого пространства, чтобы отвоевать место для детской люльки и многоэтажной семейной кровати. Да, ньягонцы выжили в аду и, когда выйдут из земли, смогут задать жару любой цивилизации – нет злей бойцов, чем те, которые умеют драться за каждую пядь.
– Неглубоко берёт ваш орбитальный сканер, – вслух пожалел Форт о возможностях ньягонской техники. – И разрешение так себе.
– Плотность пород, – сквозь зубы ответил Pax. – Глубже тридцати саженей объект неразличим. Нужен хотя бы прицел от сквозного орудия, но... кажется, на вас тоже распространяются какие-то эмбарго высших? экстракторы и обогатители блистона, технологии ноль-переноса...
– Нас обложат всякими эмбарго до макушки, вздумай Федерация продать вам дегейтор.
– Хэйра и Унта владеют кериленовыми судами и реакторами, но это никого не беспокоит.
– Напрасно. Я видел хэйранцев в деле; это агрессоры без тормозов. Всем крупно повезло, что их мало и живут они в болоте. Не удивлюсь, если они уже торгуют с Аламбуком.
– Вовсю. И суда похищают, и продают награбленное. Доля их наркотиков на рынке растёт. Мы с Гэлп Сэкоунтэй пытаемся закрыть им доступ на Ньяго...
– Слово «пытаемся» здорово обозначает ваши с Гэлп блестящие успехи.
– Ты уже внёс находки? – Сменив тему, Pax склонился над картой.
– Смотри. Кабели идут на север, за холмы. Насколько я соображаю в рытье траншей, от корабельной свалки энергопроводы прокладывали по тоннелям. Пара линий вообще исчезает – не исключено, что чёрные использовали более глубокую проходку или старые выработки... которых нет на вашей схеме. За холмами отмечено несколько заброшенных объектов и троглодитских нор; эта сторона света картографов не привлекла, а вот у меня возник ряд вопросов. Скажем – живы ли троглодиты? Если бы я решил установить дегейтор в шахте, то не потерпел бы свидетелей. Второе – если вы ведёте слежение с орбиты, не отмечалось ли к северу от Аламбука какой-то подозрительной активности пять-шесть лун назад? Такие работы не бывают незаметными. Надо оборудовать вентиляцию, отводить вытяжкой с глубины газы от резки, сварки, плавления камня. Третье – дегейтор требует много вспомогательной техники и рабочих для монтажа, причём не каких попало, а умелых. Отвлекались ли бригады с космодрома или доков? Наконец, что известно о заброшенных объектах? Сможет Ониго ответить, если мы спросим?
– Он постарается ответить. – Взгляд Раха потеплел, его губы почти улыбнулись – по крайней мере, на лице появилась некая готовность улыбнуться. – Я в самое ближайшее время передам ему твои вопросы.
– Можно поступить проще. Как я понял, пучковые орудия и боеголовки высоких энергий у вас есть. Один массированный удар... На глубину до полверсты всё будет перемешано и сплавлено. И больше никаких голосов из бездны, никаких приступов. Поселений там нет, так что жертв, считай, не будет.
– Вряд ли командование пойдёт на это. – Лицо Раха опять застыло, став маской суровости и недоверия. – Атака, десант – но не бомбардировка.
– Почему нет?! дёшево и удобно! А отправлять десант, класть людей...
– Потому что нам нужен исправный дегейтор. Мы и Хэйра – единственные миры, у которых нет сквозного оружия. Неприятно быть приравненным к хэйранским дикарям. Эксперт, тебе приходилось стыдиться своей слабости? если да – ты поймёшь нас.
«Ох и заявочки у вас, ребята!..» – слегка ужаснулся Форт, завидев в глазах Раха отсвет того упоения, с каким Альф осматривал «торхаммер». Война конца времён помешала малюткам-эльфам разработать свою систему надпространственной стрельбы, но ньягонцы не потеряли надежды заполучить орудие, способное поражать цель на расстоянии в десятки биллионов километров.
– Я достал переходник, который тебе подходит, и срастил его с чипом связи, – гораздо спокойней продолжил Pax. – Надо убедиться, что он действует надёжно.
Как стыдливая девица, Форт уединился за перегородкой. Обстоятельно проверил бусинку, казавшуюся неуместным придатком к штекеру. На взгляд киборга образчик ньягонской электроники был устроен без затей, жёстко и просто; никаких сюрпризов в нём не предусматривалось, хотя в ответ на условный сигнал он мог стать маркёром. С укоризненным «Ай-яй-яй!» Форт сменил пароль.
«Безопасник – не профессия, а диагноз. Он и на пенсии будет подслушивать телефонные разговоры, снимать потайной камерой и составлять досье на соседских кошек. Ну для чего Раху знать, где я нахожусь? я не кошелёк, не потеряюсь. Так нет же – не удержался синеглазый и ввинтил в чип функцию слежения...»
– Чип исправный. Меня порадовало, что отвечать с него можно лишь на внешний запрос...
– Я просил настроить именно так. – Pax смотрел, будто ожидая подвоха.
– ...подавая на выход сигналы от глаз и акустики. Выходит, ты ко мне будешь обращаться по радио, а я – реагировать на это вслух, при всех. Для колдуна это нормально – говорить с духами, которых никто, кроме него, не слышит. Мнение окружающих я презираю... или для сеанса связи мне надо запираться в сортире и делать вид, что я рапортую унитазу о проделанной работе?
– Конечно, опций больше, чем подключено. – Pax настойчиво старался помирить Форта с куцыми возможностями чипа. – Но наладчик опасался, что без опыта использования приставки ты будешь включать её спонтанно, подавая на выход разные эмоциональные... м-м-м... идеомоторные всплески.
– Матерные слова, которые не сказаны, что ли?
– Да, нечто в этом роде.
– Должно быть, я выгляжу человеком, который не держит себя в руках.
– Я этого не сказал. Но есть ещё один момент – время и режим связи должен выбирать я. А какая вокруг обстановка, ты покажешь мне, поворачивая голову. Это смотрится естественно, никто ничего не заподозрит. – Pax сменил что-то на пульте управления. – Покажи мне меня.
– Пожалуйста. Сохранить для истории?
– Если тебе не трудно... И покажи ещё раз.
– Понравилось? можешь выбрать лицо картинкой для рабочего стола.
– Я не болен... – Pax нахмурился сильнее, чем надо при поиске в памяти малоупотребимого слова. – Нарциссизмом. Ты меня записываешь?
– Вполне надёжно.
– Странно. Очень странно. – Поискав под рубашкой у пояса, Pax достал что-то, похожее на колпачок авторучки. – Когда работает эта вещица, моё изображение не может сохраняться на носителе. Какие форматы ты используешь при записи?
– Вон оно что... – На Форта навалились досада и неловкость; Pax опять сумел его поймать. Вот почему он так обтекаемо отвечал на вопрос о вживлённом снаряжении! Туанцы, наркоз, нервные клетки, молекулы... Имея за поясом прибор, изменяющий протоколы видеосигналов, носить вживлёнку бессмысленно – сам себя станешь глушить и мутить. А может, его игрушка портит не только видео?..
– Значит, призрак, проходящий мимо чип-зеркал, – это ты?
– Мы оба – призраки, ведь твой транспондер сделан у Ониго... Впрочем, в Аламбуке призраков и без нас хватает. Но запись фиксируется в тебе, даже когда включён устранитель образов. Почему? Сигнал должен искажаться на стадии преобразования... Твои оптические матрицы защищены каким-нибудь особым способом? или процессор экранирован?
– Вместе с мозгом, – страдальчески ответил Форт, ощущая, как Pax ощупью, но последовательно вникает в подробности его устройства. – Если процессор сглючит, я припишу это твоим вирусам. Тебе ясно, что в меня нельзя вбрасывать программную инфекцию? Вдруг откажет воздушный или кровяной насос? Или замкнёт подачу в кровь глюкозы, разовьётся сахарная кома. Прекрати ставить опыты, иначе я порву контракт.
– Если до сих пор ничего не внедрилось, опасаться не стоит. – Было заметно, что Pax колебался и злился оттого, что сущность напарника остаётся для него загадкой. – Эксперт, нам следует быть откровенней между собой. Скажи ты мне раньше о том, что у тебя экранная защита... с чем это связано?
– Усиление конструкции, чтобы выдерживала нагрузки при полётах. Заодно оберегает от случайного проникновения заразы в процессор. Паразитные программы – всюду!
– В природе нет свободно живущих компьютерных вирусов.
– Откуда ты знаешь?
– Логика подсказывает. Они не могут обитать и размножаться на животных.
– А ты читал историю о лихтере «Сервитер Бонд»? там ясно сказано – каменный феномен производил и распространял вирус фэл, который наповал разил людей.
Pax примолк. Понятно, СМИ вздувают самые абсурдные версии событий, но в этом случае федеральная служба бладраннеров, занятая оперативным расследованием опасных инопланетных чудес, не опровергла того, что кричала новостная Сеть. Скорее происшествие старались замять. Инфекция, передающаяся по радио, – находка для военных! немудрено, что об инциденте так мало сведений.
– Твоё тело строили с большим запасом прочности, – то ли похвалил он Форта, то ли дал понять, что подозревает в нём и другие пока неизвестные свойства. – Словно предвидели, что судовождением ты не ограничишься...
– Быть откровенней, так? По правилу «Спрашивать любого в любом месте о любых делах» могу спросить – всё-таки чем ты занимался раньше в Аламбуке?
– Могу не ответить. Я старше по званию.
– Какой откровенности ты ждёшь после этого?
– Эксперт, давай не ссориться. Мы в тылу врага, у нас сложное и ответственное задание, и если мы начнём докапываться друг до друга...
– ...и втихомолку подпускать напарнику компьютерную слепоту...
– Ты устроен иначе, не как человек. Я должен больше знать о тебе, чтобы правильно с тобой взаимодействовать.
– А чтобы знания не потерялись, перекачивать их в штаб Ониго.
– Да, я передал, что ты способен записывать то, что видишь. Но если не хочешь дальше открываться полковнику, я больше не стану его информировать.
– А кто мне подтвердит, что так оно и будет?
– Моего слова мало?
– Нет, этого хватит, – остыл Форт. Нельзя увязать в выяснении отношений, когда дело идёт о тысячах жизней, пусть даже в чуждом городе на чужой планете. В конце концов, Pax ещё ни разу не обманул ни словом, ни делом, а проверку напарника ему не запретишь. Трудно полностью доверять человеку, которого ты впервые встретил семнадцать земных суток назад.
* * *
Ой-е, любезный и премного посвященный Бо Арангак!Я получил от вас запись о празднестве в честь гуманитарного привоза, имевшем быть 15 ночью 10 луны нынешнего 326 года Мира, за что почтительно вам благодарен!
Хорошо сделанная запись убедительно доказывает, что ваши могущество и храбрость достаточно велики для того, чтобы столкнуть в кладезь безоружного эйджи, одурманенного помрачающими разум зельями. Взвод стражей с пистолетами-автоматами и шокерами надёжно оберегает сановных жрецов от горстки забитых рабов, находящихся за силовым барьером.
Вы прислали мне запись, с заслуженной гордостью ощущая за собой мириады удальцов, многие сотки боевых кораблей и в особенности – силу благорасположенного к вам международного сообщества. Не зная, как достойно отдариться, я прошу прощения за то, что посылаю к вам всего ОДНОГО человека.
Его дарования невелики, таланты скромны, а внешность невзрачна, но я смею надеяться, что он сможет развлечь вас и скрасит ваш досуг новыми интересными ощущениями – например, поможет вам почувствовать себя кишкой, туго надутой спесью, но весьма непрочной для острого лезвия. Нижайше советую вам вознести надлежащие молитвы о том, чтобы вышеупомянутые удальцы, корабли, а в особенности международное сообщество помогли вам избежать встречи с моим посланцем, а при встрече с ним – уцелеть. Прошу вас иметь в виду, что мой посланец уже находится в Аламбуке.
Я оставляю за собой право считать ваш поспешный отъезд на Иссу или куда подальше признанием того факта, что вы – позорный трус и гадь подкаменная, способная только терзать беспомощных пленников.
С неизменным почтением —
Эрке Угута Ониго, полковник и действительный заседатель градского совета
Бо Арангак сложил письмо, обнаруженное в ящике для молитвенных заказов, и вызвал дежурного офицера.
– Блокировать все входы. Начать внутри храмового комплекса круглосуточный мониторинг всех коммуникаций поперечником больше полуаршина. Усилить охрану по режиму тревоги. Жрецам всех рангов выходить в сопровождении воинов подразделения Умерших, не меньше чем с семью солдатами и опытным младшим офицером. Всем воинам постоянно иметь при себе оружие и держать его снятым с предохранителя.
– Слушаюсь, – склонился чёрный офицер.
Джалык Дахура, второй из пяти преосвященных жрецов, должен вернуться с базы Столбовых пещер в двадцатую ночь луны. Шуламанга и двое других сейчас находились в храмовом городце. Бо Арангак считался третьим по старшинству, и вчерашнее поручение Шуламанги возглавить обряд жертвоприношения было ему весьма лестно... но отразилось на судьбе столь неприятным образом, что невольно задумаешься о жизни.
Он срочно позвонил Пятому и сообщил ему о письме Ониго. Четвёртый, Лу Дархан, ещё бодрствовал; на новость, сообщённую Бо Арангаком, он ответил проклятием – все демоны, которых оно подняло со дна кладезя, должны были тотчас мчаться в Эрке и вонзиться в полковника.
Другой человек, узнав, что на него направлена стая голодных отродий полуночи, заболел бы от одной такой вести, но напрасно было надеяться, что тёмные демоны серьёзно повлияют на Ониго. Полковник, хоть и считается адептом Радуги, – дока в волхвовании, хватски владеющий самыми злотворными и нечестивыми приёмами, смело прибегающий к загробной некромантии и способный призвать силы из крайних пределов бездны. В точности не известно, но ходят упорные толки о том, что Ониго выкликает души врагов из глубины противолежащего мира, вселяет их в неблагословенных каменных идолов и допрашивает с пристрастием. Хакеры подразделения Умерших пару раз проникали в контурную сеть полковничьего отдела исследований и выхватывали отрывки файлов, содержащие тексты допросов, – из них явствовало, что полковник пытает души. Или же программисты Ониго ложно уступали хак-атаке, подбрасывая жрецам обманную информацию? ни в чём нельзя быть уверенным, когда речь идёт о колдовстве!
Первый жрец не отвечал. Спит? сосредоточен в молитвенном бдении? Сделав несколько попыток, Бо Арангак встревожился и набрал номер личной охраны Первого. Молчание. Это становилось нестерпимым! Бо Арангак почувствовал, что в него вкрадывается страх.
– Умершие, опергруппу к покоям Шуламанги. Взломать дверь!
– Шуламанга будет гневаться...
– Делайте, что вам велено! Перед Первым отвечу я!
Он подошёл к апартаментам Первого, когда двери уже были вскрыты. По комнатам сновали Умершие, отыскивая следы и отснимая стены, пол и потолок по квадратам, чтобы ничего не пропустить.
Бо Арангак молча осмотрел Шуламангу. Славный, надёжный удар. Одним взмахом отточенного ножа глубоко разрезана шея, пересечены горло и кровеносные жилы. Прислужники и охрана лежали кто где; на них были видны следы попаданий из бластера – горелые язвы с вывернутыми краями, обнажившие обугленные органы, словно в тела вонзался раскалённый добела бивень, обратным движением вырывая клочья горящей плоти.
Третий жрец выпрямился, обводя взглядом воинов, ожидающих приказаний.
– Отныне и до возвращения Джалыка Дахурая – главный жрец Аламбука. Передать всем вожакам кланов – Дух в городе!
Блок 11
– Убийца стоял сзади. Резал очень острым ханджаром. Ход лезвия слева направо, – молвил Багали Полтора Уха, поводив видеокамерой вдоль раны, зиявшей на шее убитого. Наконец он перестал смотреть в мини-экран, где цифровая обработка и подсветка превращали след кинжала в причудливую, резкую мозаику мясного красного, кроваво-чёрного, опалово-серого и беловато-жёлтого цветов. Мышцы, жир, фасции и хрящи гортани отзывались природными красками на свет камеры, но блеск их влажной свежести угас, скрывшись под тусклой плёнкой высыхания.
– Агмат, гляди: тут разрез кончился, пошла протяжка клинка, а рана, заметь, становится чуть глубже. Думаешь, так не может быть? Нет – это почерк!
На бугристом валике, наросшем по верху рваного уха Багали, выступили тёмно-оранжевые жилки сосудов. С чего он разволновался? про какой почерк говорит?..
– Прежде чем отнять ханджар от шеи, он подал руку вперёд, чуть вверх и вправо. Уводил от струи крови, которая хлынула – или просто привык так руку вскидывать. Последний штрих при резке горла, вроде подписи. Кинжал поворачивается, остриё немного заглубляется.
Багали поднялся с корточек, держа в ладони камеру с последним кадром на экране – сканограмма правого конца раны, прослеженной на вершок в толщу шеи. Уши его мелко дрожали от беспокойства, пальцы потирали корпус камеры.
– Ты, Агмат, толковый сыщик. Молодец, что меня вызвонил. А скажи – как по-твоему, давно ли порешили корноухого?
– Он жирен, – Агмат смерил взглядом тело, распластанное на полу, – одет легко, в номере прохладно. Значит, должен остывать на градус в полтора часа. Надо воткнуть ему градусник в печёнку, тогда станет ясней. Кровь потерял быстро, однако вытекло её немного; трупная синюха уже появилась, при нажиме исчезает напрочь. Начал коченеть, губы и глаза подсохли. В отель он вернулся в тридцать восемь с небольшим, нашли его в четыре утра, я прибыл к трупу через десять минут. Значит, убит между часом полуночи и половиной второго.
– Йо, демоны мои! Звезда со мной! – От непрерывного нервного напряжения и чувства беспомощности перед лицом дьявольских проделок Багали прорвало на брань, хотя обычно он даже на сложном следствии бывал сдержан. – И Шуламангу в то же время!.. и рука одна!!
– Агмат, гляди: тут разрез кончился, пошла протяжка клинка, а рана, заметь, становится чуть глубже. Думаешь, так не может быть? Нет – это почерк!
На бугристом валике, наросшем по верху рваного уха Багали, выступили тёмно-оранжевые жилки сосудов. С чего он разволновался? про какой почерк говорит?..
– Прежде чем отнять ханджар от шеи, он подал руку вперёд, чуть вверх и вправо. Уводил от струи крови, которая хлынула – или просто привык так руку вскидывать. Последний штрих при резке горла, вроде подписи. Кинжал поворачивается, остриё немного заглубляется.
Багали поднялся с корточек, держа в ладони камеру с последним кадром на экране – сканограмма правого конца раны, прослеженной на вершок в толщу шеи. Уши его мелко дрожали от беспокойства, пальцы потирали корпус камеры.
– Ты, Агмат, толковый сыщик. Молодец, что меня вызвонил. А скажи – как по-твоему, давно ли порешили корноухого?
– Он жирен, – Агмат смерил взглядом тело, распластанное на полу, – одет легко, в номере прохладно. Значит, должен остывать на градус в полтора часа. Надо воткнуть ему градусник в печёнку, тогда станет ясней. Кровь потерял быстро, однако вытекло её немного; трупная синюха уже появилась, при нажиме исчезает напрочь. Начал коченеть, губы и глаза подсохли. В отель он вернулся в тридцать восемь с небольшим, нашли его в четыре утра, я прибыл к трупу через десять минут. Значит, убит между часом полуночи и половиной второго.
– Йо, демоны мои! Звезда со мной! – От непрерывного нервного напряжения и чувства беспомощности перед лицом дьявольских проделок Багали прорвало на брань, хотя обычно он даже на сложном следствии бывал сдержан. – И Шуламангу в то же время!.. и рука одна!!