Страница:
Она устроилась перед микрофоном и камерой. Запись будет повторяться и редактироваться, пока не сложится наиболее взвешенная версия для телевидения. То, что предназначено для Гэлп Сэкоунтэй, – отдельная статья, эти материалы сотрудники Галактической Полиции пустят в дело, когда условия станут максимально выгодными. После её выступления.
– Меня зовут Дорис Гурден, я гражданка Федерации Независимых Планет. На Ньяго, в Аламбуке, я известна как Коел Дром. Шестого марта 6242 года моё судно «Звёздный Флаг» было захвачено аламбукскими пиратами, я попала в плен и была продана в рабство. Но сегодня я могу говорить открыто...
В студии Гэлп её речь слушали люди разных видов. Она видела их, чувствовала их поддержку, и это прибавляло ей уверенности.
– Я могла бы рассказать о том хозяине, которому досталась, – но что нового можно сказать о нравах пещерных людей? Я попросила дать мне эфир не затем, чтобы жаловаться на тех, кто унижал лично меня. Я должна донести до вас правду о страданиях многих тысяч людей из разных цивилизаций, находящихся в рабстве.
– Хорошо, что удалось найти смелого свидетеля, – шепнул Малах Киричек смуглому Соопайе. – Боже, благослови тот час, когда она появится на экранах!.. Моя ближайшая мечта – дожить до этого момента. Работы нам будет невпроворот.
– ...и тот, кого я стыжусь назвать человеком и землянином, – главный представитель «Всеобщего Помилования» на Ньяго, мистер Борин Хау. Мы подписали и вручили ему петицию от лица восьмидесяти семи человек – и с нами расправились по списку, поимённо. Как наше обращение из его рук непосредственно попало к рабовладельцам? Почему человек, который передал петицию Борину Хау, был демонстративно уничтожен, принесён в жертву дьяволу на алтаре Чёрной Звезды? Я – свидетельница его смерти! Мы искали защиты у того, чья организация зовётся «Всеобщим Помилованием», – но вместо того, чтобы вступиться за нас, заинтересоваться нашими судьбами, вырвать нас из неволи, он допустил, чтобы нас схватили и пытали. Борин Хау предал и отдал на расправу своих соотечественников, доверившихся ему. Я обвиняю его в сотрудничестве с пиратами – и говорю не только о подлом поступке с петицией. В кругах клановых вожаков и капитанов Аламбука давно известно, что под видом грузов «Всеобщего Помилования» в пиратский город ввозятся оружие и боеприпасы, а расплачиваются пираты десятками тонн наркотиков.
– Когда это начнут транслировать? – еле слышно спросил Соопайя.
– В двадцать вторую ночь, пятнадцать ноль-ноль. – Малах был ближе к начальству и более осведомлён. – Заваруха обеспечена. Ньягошки готовятся изо всех сил. А мы, судя по всему, обеспечим закрытие Иссы и отлов замешкавшихся.
– Как, нормально? – выдохшимся голосом спросила вспотевшая Коел у Николеты. – Меня не слишком уводило в сторону? чувствую, под конец я разогналась, как в скачок...
– Ты была великолепна, солнышко, – поцеловала её брюнетка, а народ в студии засвистел по-федеральному и захлопал в ладоши, как принято в Обществе. – Что ты сейчас хочешь?
– О! я хочу настоящий бифштекс. Я хочу яблочного сока, пирог с капустой, жареной картошки. Я на свободе или где? я хочу позвонить домой!
Чёрта лысого, а не «позвонить», – принесли соевые колбаски, оттаявшие в микроволновке, слипшуюся желтоватую лапшу и стакан горячего соуса. Здесь все этим довольствуются. Не очень-то богатое содержание у агентов Гэлп, которых в кино выставляют как пуленепробиваемых суперменов, живущих в роскоши. Люди как люди, очень разные: одни ушастые и большеглазые, другие обросшие шерстью, третьи чешуйчатые и с роговыми пластинами вместо зубов, но все – с оружием и вечной мечтой победить преступность.
– После выступления, Коел, я клянусь тебе – сама принесу телефон. Потерпи, осталось чуть. Не заставляй меня нарушать режим молчания.
– Отлично, Коел! – Малах дотронулся до её плеча. – Я желаю тебе стойко вынести всё остальное. Тебе ещё отвечать в ситуационной комиссии о «Звёздном Флаге», об экипаже, пассажирах... а после пересдавать на права штурмана.
– Малах, не надо! я не представляю, смогу ли я выдержать...
– Разумные существа выносливы, широта их адаптации очень велика.
– У меня – вряд ли. Что мне нужно – это полгода отдыха.
– Нельзя надолго оставлять профессию. Я, помню, три месяца бездельничал...
– Не верь ему; он лежал в госпитале после боевой травмы.
– Ника, перестань разглашать мои секреты. А то Коел вообразит, что я весь изранен. Кстати, ничего, что я зову тебя «Коел»?..
– Это не кличка; продолжай в том же духе, – милостиво согласилась она. Ладно, от Николеты телефона не допросишься – но, может, Малах окажется покладистей? Всего один звонок... всего два слова: «Я жива!» Невозможно дождаться, когда же разрешат внешние контакты!.. Коел для пробы послала Малаху сдержанный, но в меру лучезарный взгляд. Он горько вздохнул и отрицательно повёл головой: «Прости – дисциплина!»
О, как всё нервно в этом самом нервном из миров!
Блок 15
– Меня зовут Дорис Гурден, я гражданка Федерации Независимых Планет. На Ньяго, в Аламбуке, я известна как Коел Дром. Шестого марта 6242 года моё судно «Звёздный Флаг» было захвачено аламбукскими пиратами, я попала в плен и была продана в рабство. Но сегодня я могу говорить открыто...
В студии Гэлп её речь слушали люди разных видов. Она видела их, чувствовала их поддержку, и это прибавляло ей уверенности.
– Я могла бы рассказать о том хозяине, которому досталась, – но что нового можно сказать о нравах пещерных людей? Я попросила дать мне эфир не затем, чтобы жаловаться на тех, кто унижал лично меня. Я должна донести до вас правду о страданиях многих тысяч людей из разных цивилизаций, находящихся в рабстве.
– Хорошо, что удалось найти смелого свидетеля, – шепнул Малах Киричек смуглому Соопайе. – Боже, благослови тот час, когда она появится на экранах!.. Моя ближайшая мечта – дожить до этого момента. Работы нам будет невпроворот.
– ...и тот, кого я стыжусь назвать человеком и землянином, – главный представитель «Всеобщего Помилования» на Ньяго, мистер Борин Хау. Мы подписали и вручили ему петицию от лица восьмидесяти семи человек – и с нами расправились по списку, поимённо. Как наше обращение из его рук непосредственно попало к рабовладельцам? Почему человек, который передал петицию Борину Хау, был демонстративно уничтожен, принесён в жертву дьяволу на алтаре Чёрной Звезды? Я – свидетельница его смерти! Мы искали защиты у того, чья организация зовётся «Всеобщим Помилованием», – но вместо того, чтобы вступиться за нас, заинтересоваться нашими судьбами, вырвать нас из неволи, он допустил, чтобы нас схватили и пытали. Борин Хау предал и отдал на расправу своих соотечественников, доверившихся ему. Я обвиняю его в сотрудничестве с пиратами – и говорю не только о подлом поступке с петицией. В кругах клановых вожаков и капитанов Аламбука давно известно, что под видом грузов «Всеобщего Помилования» в пиратский город ввозятся оружие и боеприпасы, а расплачиваются пираты десятками тонн наркотиков.
– Когда это начнут транслировать? – еле слышно спросил Соопайя.
– В двадцать вторую ночь, пятнадцать ноль-ноль. – Малах был ближе к начальству и более осведомлён. – Заваруха обеспечена. Ньягошки готовятся изо всех сил. А мы, судя по всему, обеспечим закрытие Иссы и отлов замешкавшихся.
– Как, нормально? – выдохшимся голосом спросила вспотевшая Коел у Николеты. – Меня не слишком уводило в сторону? чувствую, под конец я разогналась, как в скачок...
– Ты была великолепна, солнышко, – поцеловала её брюнетка, а народ в студии засвистел по-федеральному и захлопал в ладоши, как принято в Обществе. – Что ты сейчас хочешь?
– О! я хочу настоящий бифштекс. Я хочу яблочного сока, пирог с капустой, жареной картошки. Я на свободе или где? я хочу позвонить домой!
Чёрта лысого, а не «позвонить», – принесли соевые колбаски, оттаявшие в микроволновке, слипшуюся желтоватую лапшу и стакан горячего соуса. Здесь все этим довольствуются. Не очень-то богатое содержание у агентов Гэлп, которых в кино выставляют как пуленепробиваемых суперменов, живущих в роскоши. Люди как люди, очень разные: одни ушастые и большеглазые, другие обросшие шерстью, третьи чешуйчатые и с роговыми пластинами вместо зубов, но все – с оружием и вечной мечтой победить преступность.
– После выступления, Коел, я клянусь тебе – сама принесу телефон. Потерпи, осталось чуть. Не заставляй меня нарушать режим молчания.
– Отлично, Коел! – Малах дотронулся до её плеча. – Я желаю тебе стойко вынести всё остальное. Тебе ещё отвечать в ситуационной комиссии о «Звёздном Флаге», об экипаже, пассажирах... а после пересдавать на права штурмана.
– Малах, не надо! я не представляю, смогу ли я выдержать...
– Разумные существа выносливы, широта их адаптации очень велика.
– У меня – вряд ли. Что мне нужно – это полгода отдыха.
– Нельзя надолго оставлять профессию. Я, помню, три месяца бездельничал...
– Не верь ему; он лежал в госпитале после боевой травмы.
– Ника, перестань разглашать мои секреты. А то Коел вообразит, что я весь изранен. Кстати, ничего, что я зову тебя «Коел»?..
– Это не кличка; продолжай в том же духе, – милостиво согласилась она. Ладно, от Николеты телефона не допросишься – но, может, Малах окажется покладистей? Всего один звонок... всего два слова: «Я жива!» Невозможно дождаться, когда же разрешат внешние контакты!.. Коел для пробы послала Малаху сдержанный, но в меру лучезарный взгляд. Он горько вздохнул и отрицательно повёл головой: «Прости – дисциплина!»
О, как всё нервно в этом самом нервном из миров!
Блок 15
– Ах ты, змий! ах ты, гадь подкаменная! – Хлыст Маджуха удар за ударом обрушивался на спину и плечи Форта. Порой незадачливому кибер-пилоту стратегического космофлота доставалось и по голове, но Форт, сидевший перед помостом по-ньягонски, успел закинуть вверх просторный плотный жилет, согнуться и спрятать лицо между скрещенными руками – раньше, чем туанский хлыст выбросил гибкое стрекало.
Кожа прочная, сама армируется изнутри какими-то непостижимыми спиралями, но пока ростковый слой заменит размозжённые биопроцессоры, появятся диковинные синяки голубого цвета. Имея обширную практику избиений эйджи, аламбукцы знают, как выглядят кровоподтёки у рабов. Возникнут вопросы, а ответов-то и нет. Поэтому не стоит подставлять хлысту открытые части тела. Счастье, что шляпу-«эриданку» не отняли – видимо, боялись с головным убором взять на себя часть порчи от посланца Ониго. Прекрасен обычай носить что-нибудь на тыкве!
Маджух хлестал со всей злостью разочарованного человека, которого обманул призрак давней любви. Форт старался вскрикивать и дёргаться как можно натуральней, чтобы Маджух хоть немного утешился и не догадался, что с тем же успехом он мог бы лупцевать по камню.
«Полегче, приятель! так ты мне кожу рассечёшь!»
– А ещё моим сыном прикидывался! в доверие втёрся! – попрекал с помоста Папа Мусултын.
« Вот жалость! только-только в образ вжился, и тут нелёгкая Мантыха принесла. Ну почему старый предатель не издох в пещере со страху?!. Как бы меня из почётного зиндана не переселили в рядовую каталажку. Если там не будет сетевых радиоточек, я не смогу управлять дистантами...»
– Зурек, не врёт ли твой доносчик? – Маджух устал стегать, остановился перевести дух.
– Ни-ни. – Зурек потрепал по плешивой башке Мантыха, что сидел ни жив ни мёртв. – Он из самых никчёмных людишек, но мне верен. Видишь, пришёл и голову свою принёс в залог того, что донос истинный. Знает, что жизнью ответит за ложь, – но таки явился. Обмана нет!
– Нисколько не лгу, великие господа, государи мои! – Мантых в знак искренности ловко припал к полу из положения сидя. – Режьте шею старику, если что не так!
– Что ж ты, чучело тряпочное, не снял для нас Раха, если в лицо его знаешь и он бывает у тебя?! – шагнул к нему Маджух, для острастки свистнув в воздухе хлыстом.
– Чего-с? – захлопал Мантых глазами. – Откудова снять?.. он нешто висел?..
– Родич, вам гнев зрение застит. Это ведь троглодит, в дерьме родился, дыре молился, соплёй подпоясывался. Каких знаний вы от него хотите? Он считает, что оптоэлектронные устройства душу вынимают, в руки их не возьмёт.
– Зурек, он на твоих землях живёт, ты его князь. Почему он не донёс тебе, что у него бывает Pax?
Мантых затрясся, чуя сердцем, что его могут прихлопнуть как мокрицу, но Быстрый был справедлив к пещерным подданным.
– Родич, он потому и жив, что одним про других не доносит. Своя шкура дороже, чем наша вражда и счёты с градскими.
– Нашли о чём препираться, – сурово одёрнул их Папа. – О другом бы озаботились, два дурня! Где сам Pax?! Мы тут расслабились, патрули отозвали, посты сняли, а этот кот-людоед тем временем по вентиляции к нам пробирается!
Форт, поняв, что сановным Окуркам стало не до него, разогнулся и расправил жилет, проговорив вполголоса:
– Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш ходит, как рыкающий лев, ища, кого сожрать...
– Заткнись, гадь! – размахнулся Маджух, но не ударил. – Будешь ты нам Раха выкликать, оборотень корноухий!..
– То-то Ониго молчит, с ответом не торопится, – цедил Папа, исподлобья озирая сборище из двух родственников, троглодита и инородца. – Он там, поди, по циновкам катается, давясь от смеха, – вот и некогда ответить! Подсунул нам подменыша и рад-радёшенек.
– Кто подсунул-то? – взъярился Зурек. – Он ли?! Вспомни, кто нас обморочил, с ума свёл и обманку всучил!
– Дука! – Папа встрепенулся, чуть не подпрыгнув над бисерной плетёнкой от ввинтившейся в сердце обиды. – Он, злыдня ядовитая! Сорок мириадов сгрёб за ничего, за пустышку! Вызвать его немедленно сюда. И пусть денежки прихватит – под роспись казначею сдаст, крина в крину.
– Моментом. – Зурек отступил к стене и негромко стал отдавать распоряжения по мобику.
– Было у меня сомнение... – выдавил Маджух, поигрывая хлыстом, но желание вбить эйджи по уши в пол иссякло.
– Почему молчал? зачем вслух не сказал? – напустился на него Мусултын.
– С самого начала и сказал, да ты на своём настоял. Заладил: «Он это, он, и все его повадки!» – где уж меня слушать? А всё это было – притворство, лицедейство. Я и сам поверил... – зверем взглянул он на Форта.
– Говори теперь.
– Их было двое – этот, под фамилией Кермак, и его раб. Раб исчез, но сперва заглянул в гостиницу, забрал багаж и передал от хозяина: «В номере воняет – пропылесосить и вымыть со щёлочью».
– Да-а, Pax всегда был на запахи чуток!
– Когда пришли мои криминалисты, было прибрано начисто – ни волос, ни отпечатков, ни чешуек с кожи. А номер оказался с хитростями... из него вело два тайных лаза.
– Гостиничных взять и пытать, всё выведать!
– И пытать не понадобилось, только пригрозить. Они ни при чём. Лазы оборудованы давно, кто-то ещё раньше позаботился устроить базу. Думаю, таких номеров в Аламбуке несколько – Pax их менял, когда здесь поселялся; на дела ходил по трубам.
– Есть, есть у него сообщники в городе! – С жестокой решимостью Папа упёр в помост сжатый кулак. – Я эту измену выжгу. Такими казнями буду казнить, каких и Шуламанга не выдумывал. Зурек! Торопыга ты наш, Быстрый – поспешил билеты на попойку разослать; как мы теперь оправдаемся, а? Ведь если этого, – Мусултын показал на Форта, – вращать квадратной рамой, что люди скажут? «Какая ж это месть? Это подстава!» Ты первый и скажешь. Мы по твоей милости, племянник, стольких пригласили, что поясница переломится всем кланяться и извиняться за напрасно причинённое беспокойство. Обнадёжили, похвалились, даже за деньги пленника показывали – а это был не Pax! O-o-o, Звезда на меня, что за бесчестие?! Из-за гундосого Дуки мне позор и насмешки принимать! Осрамились на весь Аламбук, на все удалые нейтральные территории!! Давай, Зурек, решай теперь, как отмываться будем.
– Извинение напишем и разошлём, – насуплено буркнул Зурек.
– Диктуй, Быстрый, – ехидно напомнил Маджух. Зуреку было нечем крыть.
– Положим, разошлёшь ты покаянную маляву, – продолжал Папа. – А с этим что прикажешь делать? – вновь его перст указал на Форта. – Казнить? да ни один кат, будь он четырежды садист, не подскажет, какая кара утолит меня. Восемь раз умереть – ему будет мало!
– Мотаси Мусултын, – вежливо и осторожно начал Форт, поняв, что пора брать процесс в свои руки, – зачем же сразу казнить? Мы могли бы цивилизованно договориться.
Все онемели, слыша этакие речи из уст восьмикратно обречённого. Форт воспользовался их немотой.
– Скажем, потребовать за меня выкуп.
«Псю вам, а не мои деньги. Ониго нас послал – пусть он и платит. Ну, даже если не послал, если сами вызвались – я у него на службе, в штате, состою на довольствии».
– Град не выкупает похищенных намеренно – но я в эту категорию не попадаю.
– Да кто ты есть, чтоб за тебя выкуп брать? – с презрением обратился к нему Папа. – Ты наёмник!
– Шпион! – без сомнений промолвил Зурек.
– Он... это... – сдавленно заговорил Мантых и умолк, едва все взглянули на него.
– Что «это»?!
– Pax называл его должность...
– Вот как? занятно. – Маджух присел на корточки рядом с вождём троглодитов. – Ну-ка, расскажи нам. Ты старик правдивый, а за правду Папа щедро награждает.
– Pax... он... мастер по свинкам! – выпалил Мантых, собравшись с духом.
– Мастер по свинкам? Рах-то?!.. Людей давить он мастер, а свинок только в тушёном виде принимает.
– Не Pax!.. Он! – Форту надоело, что в него тычут пальцем даже троглодиты, но ничего не поделаешь, приходилось терпеть. – Про свиные копыта расспрашивал.
– Копыта?
– Почтенный старец заблуждается, – поправил Форт. – Копыта – у наших свиней; у ваших – когти.
– Верно, копыта. – Маджух по-новому пригляделся к Форту. – Папа, помнишь, когда мы были на Гемере, нам показывали свинок эйджи – на копытах, здоровенные и голые, мокрый нос в виде розетки...
– Некогда мне было ходить по свинарникам на скурсию.
– Экскурсию.
– Законопатил вконец ты своей ерундицией!
– Эрудицией. Значит, специалист?
– Эксперт.
– Оба мастера по-иностранному болтать. Маджух, бери его в застенок и беседуйте там те-те-те на басурманских языках.
– Тет-а-тет. То есть ты – зоолог?
– Заолух! сказал – уводи к себе, и чтобы через час принёс мне сводку на него.
– Папа, не сердись, а выслушай. Ведь пленник не простой. – Пропустив команды Мусултына поверх длинных ушей, Маджух ковырял пол кончиком стрекала. – Зачем Раху разгуливать по пещерам у периметра с зоологом? это раз. Два – шпион или попка-дурак, но попался он случайно и может быть выкуплен. Три – убийства совершал не он, и по правде удальцов подлежит не казни, а телесному наказанию, штрафу и рабству за тайный въезд с неизвестными намерениями. Но я бы начал с разбирательства о том, почему он таскался с Рахом.
– Да, спецов и экспертов выкупают дорого. – Зурек стряхнул с лица угрюмую гримасу. Появился шанс извлечь из доноса Мантыха хоть какой-то навар. – Тому год назад я за тридцать восемь мириадов продал одного чудика-эйджи какому-то институту... название длинное, я позабыл. Поймали его в моих землях. Думали, лазутчик; приготовились пытать, а он талдычил, что он-де не разведчик, а эксперт по начертаниям букв.
– Ого! и такие есть?
– Оказалось, есть. Проверили – он правду говорит. Фотографировал матерные заклинания на стенах, сличал, чем и как накарябаны. Эксперты всякие бывают!
– Каких только безумств нет у Рослых! – подивился Папа. – И за кривые буквы на стене им деньги платят, потом выкупают... Неслыханная профессия!
– Продать успеем; он ещё не назвал свой институт. – Похоже, Маджух всерьёз увлёкся расследованием.
«Сейчас я назову, и вы позвоните туда. Прямиком Джомару. Войны не обещаю, но ювелирная хирургическая операция с участием спецназа будет. Вас попросят обождать недельки три. Собрать деньги, долететь, выйти на контакт, получить гарантии – на это нужно время. А потом они высадятся, забыв постучаться. Мне как вольному шкиперу каюк, но и вам не поздоровится. Но хочу ли я этого? Ни боже мой. Поэтому продолжим играть в жмурки. Твой ход, Маджух. Ты же не проверил, тот ли я, кем называюсь!»
– ...и институт ли это. А то у свиного эксперта странные знакомства – рабынь покупает, передаёт неведомо кому... Может, он из биологии знает лишь то, как детей делают. Вызову-ка я докторишку – пусть он с нашим гостем о науке побеседует.
«Выручай, Яримицу, – взмолился Форт, разворачивая сведения из архивов серии WSEY. – Плохо я на тебя глядел, но получилось, что и ты человек нужный».
Диагноз, выставленный докторишкой, Форт подслушал, включив на максимум проникающие системы восприятия, даже сканер. Бандитский лекарь отчитывался Венцу в соседней зале – понадобилось отследить, куда они свернут от двери, далеко ли остановятся, и постоянно ловить все голоса, звучащие за стеной.
– Он не медик. По-моему, даже не ветеринар.
– Но, как я понял, разбирается в животных и во всякой требушине.
– Постольку поскольку. У него другая специализация, на уровне исследований, а не повседневной практики. Видимо, его профиль – молекулярная биология, фармакохимия... или генетика. В Аламбуке нет спецов такого рода.
– Досадно. Однако твоя консультация нам на руку. Теперь ясно, как его разрабатывать. Да, я слушаю... – безликий объёмный силуэт Маджуха чуть наклонился, прислушиваясь к говору «пуговки» мобика в ухе. – Что?!.. Когда заметили?.. Сколько? Полторы восьмёрки, так... И-ти-ти-ти... Зайран, вели послать туда мальцов с ручными ракетами. Выдать им по три-четыре выстрела на рыло, дольше они не проживут. Да по горсти порошка, чтоб не сдрейфили.
– Случилось что-нибудь? – на полшага придвинулся лекарь.
– Не твоя забота. Слышал приказ? Держаться ближе к кораблям, быть готовым к отлёту. Ступай!
В Зал Бородатого Бубна Маджух вернулся поспешно, весьма озабоченный, и сразу направился к Папе.
«Шепчите, не шепчите – я вас слышу!»
– Зайран звонил. Градские высаживают с платформы артиллерийский батальон – шесть залповых установок, шесть бластеров в капонирах. Сапёры делают им позицию, ладят установки защитного поля. Это в двадцати верстах к северо-западу. На юге тоже появились тяжело гружённые платформы.
– Раньше они себе такого не позволяли. – Папа поёрзал на плетёнке. – Похоже, нас обкладывают...
«Что происходит? что замышляют градские?» – терялся в догадках Форт. Чего бы он ни желал Аламбуку, ему не улыбалось оказаться иод обстрелом заодно со всеми.
– Ну, эксперт, – гораздо громче и бодрей заговорил Маджух, – экзамен по профессии ты выдержал. Твои шансы на выкуп возросли. Будешь умно себя вести – останешься жив.
– Дука Подвальный просит принять его! – объявил охранник.
– А, вот и главный виновник пожаловал. – Папа угрожающе надулся. – Пусть войдёт!
Сегодня Дука важничал куда меньше. В нём открылись запасы гибкости; спина его научилась быть согбенной, ноги подкосились в коленях, а уши обвисли, будто из них вынули хрящевую основу.
– Дука, ты что мне продал?! – загремел Мусултын. – Это – не Pax!! Вот честный свидетель, он разоблачил обман!
– Папа, не мой обман! – вскричал Дука. – Мне указал на корноухого лазутчик, раньше за ним промашек не бывало.
– Гнус подвальный и лживая пся твой лазутчик! Старикашка пещерный, тупой и неграмотный – и тот умней твоей гуляй-рванины. Не сам взялся ловить, а поступил как следует – Окуркам своевременно донёс и низко поклонился. Вот бы и тебе так сделать! Но нет, ты всех умней, ты операцию тайком от нас спланировал – и всё прогадил! Ишь, какой стратег великий! Потолок корягами подпёрт, под кроватью лужа с викусами, по углам трупоядки квакают – а он, мудрейший, взялся Духа изловить!.. Троглодиты возгордились: «Мы-де горожане!» Одно название, что городской отсёлок, – как жил ты в яме, таким и остался. Ты меня злонамеренно обманул, Дука! Всех вас в Кабельной Ветви пороть надо, хвосты отчекрыжить нам на штандарт, – Мусултын кивнул на бубен с бородой, – и стель отрезать – поживёте без воды и света, вам в самый раз! не привыкать пещерным-то червям!
«Значит, не икона, а хоругвь, – смекнул Форт. – Прямо-таки орифламма. Они с бубном в бой ходят – двуносым божеством врагов пугают».
– Твои, Папа, слова для нас очень обидны! – Голос Дуки стал визглив; гордыню он ещё не растратил и решил предъявить её остатки. – Мы, Звезда с нами, таких облыжных слов не заслужили! Мой недоросль провинился, но не я! и не бойцы мои!
– Нечего отпираться! Продал мне вместо важного человека насекомое без имени – и ещё хорохоришься! Подавай деньги обратно!
– Как же это? Я для тебя искренне старался, двух бойцов потерял, лично по ходам бегал – и за это мне никакого возмещения?!
Чем громче они говорили, тем больше Форт чувствовал себя громадным человеком среди маёвки злобных котов. А кто к котам относится серьёзно? Так и подмывало шикнуть на них: «Брысь!», чтоб поглядеть, как они молниями метнутся наутёк, словно облитые ведром воды.
– Папа, здесь дело сложное! Малый-то мой видел этого мелкоглазого в Эрке, в жилете Унгела!.. а кто из корноухих имеет право его носить? один Pax! Допроси этого верзилу – как так вышло?!
– В жилете Унгела? – поразился Маджух. – Да чтобы старейшина нао позволил чужому напялить клановый жилет?.. Дука, понимай, что говоришь!
– Кто это сказал – в моих руках, он головой отвечает.
Маджух обратился к Форту:
– Эксперт, ты надевал жилет с узорами?
«Встречу Раха – не знаю, что с ним сделаю! Вот кто змий подкаменный! Ах, поганец, – ведь он из меня своего двойника слепил! Стрижку, наряд – всё предусмотрел!..»
– Было такое.
– И зачем ты эту глупость совершил?
– Pax дал поносить. Я считал – это подарок...
– Это смертный приговор, а не подарок! – Теперь за Форта взялся прозревший Папа. – О чём ты думал, олень безрогий?! Остолоп ты, дурь непокрытая, бревно в перьях, идиот трёхъярусный!
«И это всё – обо мне. Так оно и есть. Рахом наряжали, а я только улыбался, будто повредившийся в уме».
– Игрун, мать твою за хвост! Если не вникаешь, до чего ты доигрался, хоть сейчас врубись – Pax тебя подставил, как полено под колун! Ещё ночка – и вместо Раха в раму!
– Ну, я так полагал, что быть вашим сыном безопасней.
– Как видишь, не всегда!
– Если Pax дал ему жилет, – рассудил Маджух, – то исключительно по сговору со старшими из нао. Похоже, тут и Золотой Луч замешан, начальник Раха. Ониго и старейшина Унгела в дружбе; они-то вместе и состряпали затею с ряженым. Да, не иначе! а купился на неё Дукин агент.
– Должно быть, так! Колдун-полковник – мастак двойников создавать, – согласился Зурек.
– Что ж, эксперт, ты почти реабилитирован; можно предлагать тебя на выкуп. – Улыбка Маджуха показалась Форту фальшивой.
«Ох, ушастики, а ведь у вас множатся проблемы. На душе скверно, не правда ли? Что же творится наверху?.. Ракеты и орудия установлены на северо-западе. Похоже, что Ониго получил сведения от Раха. Выходит, Pax уцелел?.. В чём состоит моя задача? выжить при обстреле. Парни, почему бы не вернуть меня в зиндан? это превосходное бомбоубежище».
– Я ведь, Папа, часть премии уже вложил в дела... – заюлил Дука, подъезжая издалека. – При мне двадцать семь мириадов, остальные разошлись. Отсрочить бы выплату...
– Можно, – величаво снизошёл Мусултын. – Неделю обожду без процентов, далее по счётчику, как полагается.
– Продавать експерта будете – дай вам Звезда жирной прибыли. Однако ж в этом и моя заслуга есть. Не простишь ли мне за корноухого мириадов шесть... пять?
– Два прощу, не больше.
– А за то, что я Раха утопил? – хитренько сощурился Дука.
– Где?! когда?! – Дёрнуло всех, даже Форт невольно оглянулся.
– Там же, где взял этого, – в Низкой пещере. – Дука расплылся в улыбке. – Он в колодец ушёл, а там – завал! Так и не всплыл. Мои парни выждали, сколько патронов хватало, плюс час для страховки. Шмак ему!
– Маджух, готовь дайверов, – тотчас скомандовал Мусултын. – Пусть достают тело. Выложим на леднике, затем в клановом склепе схороним. Дука, что бы тебе раньше не сказать об этом?.. Мы б его живьём схватили! Ладно, хоть труп народу предъявим. Ох, глядишь, хоть сколько-нибудь от позора уйдём!
Однако Маджух не спешил браться за мобик. Он смотрел на Форта.
– А ты почему в воде не скрылся?
– Что я, умалишённый – в неразведанный сифон бросаться, где глубина за две сотки саженей? Может, я авантюрист, но не настолько.
– Папа, посылать аквалангистов незачем, – обернулся Маджух к Мусултыну. – Pax ушёл живым, сифон пуст.
– Как ты это отсюда разглядел?
– Головой. Снаряжение было на двоих, Pax взял двойной запас воздуха. И всё-таки вы – троглодиты, – покосился он на Дуку. – Такой простой вещи не понять!..
Дука готов был в бездну провалиться от досады.
– Зато я знаю, что експерт в городе проделывал!
– Профукал ты Раха. Сдай деньги и уматывай. Больше поблажек не будет.
– Он чего-то вынюхивал! Ходил везде и всюду!
– Без тебя допросим. Выйди вон, там казначей ждёт. Когда Дука покинул зал бубна, обещая себе выпороть Удюка Лишая так, чтоб кожа клочьями свисала, Окурки обменялись вопросительным взглядами.
– Задачка-то не решена, – разомкнул уста Зурек. – Надо замазать, что у нас нет Раха. Этого, – опустил он глаза на Мантыха, – убить, что ли?.. Ведь проболтается. Слишком много он тут слышал.
Мантых со слезами стал целовать его обувь, бормоча что-то о многолетней службе, помиловании и строжайшем неразглашении.
– Или язык ему вырвать? – немного смягчился Зурек.
– Засунь на недельку в зиндан, – посоветовал Папа. – Посидит, прочувствует... Грешно верных пристебаев гробить! Вдобавок от меня ему обещана награда. Увести! Венец, забирай эксперта и иди в другую нору; здесь летучий совет будет.
Кожа прочная, сама армируется изнутри какими-то непостижимыми спиралями, но пока ростковый слой заменит размозжённые биопроцессоры, появятся диковинные синяки голубого цвета. Имея обширную практику избиений эйджи, аламбукцы знают, как выглядят кровоподтёки у рабов. Возникнут вопросы, а ответов-то и нет. Поэтому не стоит подставлять хлысту открытые части тела. Счастье, что шляпу-«эриданку» не отняли – видимо, боялись с головным убором взять на себя часть порчи от посланца Ониго. Прекрасен обычай носить что-нибудь на тыкве!
Маджух хлестал со всей злостью разочарованного человека, которого обманул призрак давней любви. Форт старался вскрикивать и дёргаться как можно натуральней, чтобы Маджух хоть немного утешился и не догадался, что с тем же успехом он мог бы лупцевать по камню.
«Полегче, приятель! так ты мне кожу рассечёшь!»
– А ещё моим сыном прикидывался! в доверие втёрся! – попрекал с помоста Папа Мусултын.
« Вот жалость! только-только в образ вжился, и тут нелёгкая Мантыха принесла. Ну почему старый предатель не издох в пещере со страху?!. Как бы меня из почётного зиндана не переселили в рядовую каталажку. Если там не будет сетевых радиоточек, я не смогу управлять дистантами...»
– Зурек, не врёт ли твой доносчик? – Маджух устал стегать, остановился перевести дух.
– Ни-ни. – Зурек потрепал по плешивой башке Мантыха, что сидел ни жив ни мёртв. – Он из самых никчёмных людишек, но мне верен. Видишь, пришёл и голову свою принёс в залог того, что донос истинный. Знает, что жизнью ответит за ложь, – но таки явился. Обмана нет!
– Нисколько не лгу, великие господа, государи мои! – Мантых в знак искренности ловко припал к полу из положения сидя. – Режьте шею старику, если что не так!
– Что ж ты, чучело тряпочное, не снял для нас Раха, если в лицо его знаешь и он бывает у тебя?! – шагнул к нему Маджух, для острастки свистнув в воздухе хлыстом.
– Чего-с? – захлопал Мантых глазами. – Откудова снять?.. он нешто висел?..
– Родич, вам гнев зрение застит. Это ведь троглодит, в дерьме родился, дыре молился, соплёй подпоясывался. Каких знаний вы от него хотите? Он считает, что оптоэлектронные устройства душу вынимают, в руки их не возьмёт.
– Зурек, он на твоих землях живёт, ты его князь. Почему он не донёс тебе, что у него бывает Pax?
Мантых затрясся, чуя сердцем, что его могут прихлопнуть как мокрицу, но Быстрый был справедлив к пещерным подданным.
– Родич, он потому и жив, что одним про других не доносит. Своя шкура дороже, чем наша вражда и счёты с градскими.
– Нашли о чём препираться, – сурово одёрнул их Папа. – О другом бы озаботились, два дурня! Где сам Pax?! Мы тут расслабились, патрули отозвали, посты сняли, а этот кот-людоед тем временем по вентиляции к нам пробирается!
Форт, поняв, что сановным Окуркам стало не до него, разогнулся и расправил жилет, проговорив вполголоса:
– Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш ходит, как рыкающий лев, ища, кого сожрать...
– Заткнись, гадь! – размахнулся Маджух, но не ударил. – Будешь ты нам Раха выкликать, оборотень корноухий!..
– То-то Ониго молчит, с ответом не торопится, – цедил Папа, исподлобья озирая сборище из двух родственников, троглодита и инородца. – Он там, поди, по циновкам катается, давясь от смеха, – вот и некогда ответить! Подсунул нам подменыша и рад-радёшенек.
– Кто подсунул-то? – взъярился Зурек. – Он ли?! Вспомни, кто нас обморочил, с ума свёл и обманку всучил!
– Дука! – Папа встрепенулся, чуть не подпрыгнув над бисерной плетёнкой от ввинтившейся в сердце обиды. – Он, злыдня ядовитая! Сорок мириадов сгрёб за ничего, за пустышку! Вызвать его немедленно сюда. И пусть денежки прихватит – под роспись казначею сдаст, крина в крину.
– Моментом. – Зурек отступил к стене и негромко стал отдавать распоряжения по мобику.
– Было у меня сомнение... – выдавил Маджух, поигрывая хлыстом, но желание вбить эйджи по уши в пол иссякло.
– Почему молчал? зачем вслух не сказал? – напустился на него Мусултын.
– С самого начала и сказал, да ты на своём настоял. Заладил: «Он это, он, и все его повадки!» – где уж меня слушать? А всё это было – притворство, лицедейство. Я и сам поверил... – зверем взглянул он на Форта.
– Говори теперь.
– Их было двое – этот, под фамилией Кермак, и его раб. Раб исчез, но сперва заглянул в гостиницу, забрал багаж и передал от хозяина: «В номере воняет – пропылесосить и вымыть со щёлочью».
– Да-а, Pax всегда был на запахи чуток!
– Когда пришли мои криминалисты, было прибрано начисто – ни волос, ни отпечатков, ни чешуек с кожи. А номер оказался с хитростями... из него вело два тайных лаза.
– Гостиничных взять и пытать, всё выведать!
– И пытать не понадобилось, только пригрозить. Они ни при чём. Лазы оборудованы давно, кто-то ещё раньше позаботился устроить базу. Думаю, таких номеров в Аламбуке несколько – Pax их менял, когда здесь поселялся; на дела ходил по трубам.
– Есть, есть у него сообщники в городе! – С жестокой решимостью Папа упёр в помост сжатый кулак. – Я эту измену выжгу. Такими казнями буду казнить, каких и Шуламанга не выдумывал. Зурек! Торопыга ты наш, Быстрый – поспешил билеты на попойку разослать; как мы теперь оправдаемся, а? Ведь если этого, – Мусултын показал на Форта, – вращать квадратной рамой, что люди скажут? «Какая ж это месть? Это подстава!» Ты первый и скажешь. Мы по твоей милости, племянник, стольких пригласили, что поясница переломится всем кланяться и извиняться за напрасно причинённое беспокойство. Обнадёжили, похвалились, даже за деньги пленника показывали – а это был не Pax! O-o-o, Звезда на меня, что за бесчестие?! Из-за гундосого Дуки мне позор и насмешки принимать! Осрамились на весь Аламбук, на все удалые нейтральные территории!! Давай, Зурек, решай теперь, как отмываться будем.
– Извинение напишем и разошлём, – насуплено буркнул Зурек.
– Диктуй, Быстрый, – ехидно напомнил Маджух. Зуреку было нечем крыть.
– Положим, разошлёшь ты покаянную маляву, – продолжал Папа. – А с этим что прикажешь делать? – вновь его перст указал на Форта. – Казнить? да ни один кат, будь он четырежды садист, не подскажет, какая кара утолит меня. Восемь раз умереть – ему будет мало!
– Мотаси Мусултын, – вежливо и осторожно начал Форт, поняв, что пора брать процесс в свои руки, – зачем же сразу казнить? Мы могли бы цивилизованно договориться.
Все онемели, слыша этакие речи из уст восьмикратно обречённого. Форт воспользовался их немотой.
– Скажем, потребовать за меня выкуп.
«Псю вам, а не мои деньги. Ониго нас послал – пусть он и платит. Ну, даже если не послал, если сами вызвались – я у него на службе, в штате, состою на довольствии».
– Град не выкупает похищенных намеренно – но я в эту категорию не попадаю.
– Да кто ты есть, чтоб за тебя выкуп брать? – с презрением обратился к нему Папа. – Ты наёмник!
– Шпион! – без сомнений промолвил Зурек.
– Он... это... – сдавленно заговорил Мантых и умолк, едва все взглянули на него.
– Что «это»?!
– Pax называл его должность...
– Вот как? занятно. – Маджух присел на корточки рядом с вождём троглодитов. – Ну-ка, расскажи нам. Ты старик правдивый, а за правду Папа щедро награждает.
– Pax... он... мастер по свинкам! – выпалил Мантых, собравшись с духом.
– Мастер по свинкам? Рах-то?!.. Людей давить он мастер, а свинок только в тушёном виде принимает.
– Не Pax!.. Он! – Форту надоело, что в него тычут пальцем даже троглодиты, но ничего не поделаешь, приходилось терпеть. – Про свиные копыта расспрашивал.
– Копыта?
– Почтенный старец заблуждается, – поправил Форт. – Копыта – у наших свиней; у ваших – когти.
– Верно, копыта. – Маджух по-новому пригляделся к Форту. – Папа, помнишь, когда мы были на Гемере, нам показывали свинок эйджи – на копытах, здоровенные и голые, мокрый нос в виде розетки...
– Некогда мне было ходить по свинарникам на скурсию.
– Экскурсию.
– Законопатил вконец ты своей ерундицией!
– Эрудицией. Значит, специалист?
– Эксперт.
– Оба мастера по-иностранному болтать. Маджух, бери его в застенок и беседуйте там те-те-те на басурманских языках.
– Тет-а-тет. То есть ты – зоолог?
– Заолух! сказал – уводи к себе, и чтобы через час принёс мне сводку на него.
– Папа, не сердись, а выслушай. Ведь пленник не простой. – Пропустив команды Мусултына поверх длинных ушей, Маджух ковырял пол кончиком стрекала. – Зачем Раху разгуливать по пещерам у периметра с зоологом? это раз. Два – шпион или попка-дурак, но попался он случайно и может быть выкуплен. Три – убийства совершал не он, и по правде удальцов подлежит не казни, а телесному наказанию, штрафу и рабству за тайный въезд с неизвестными намерениями. Но я бы начал с разбирательства о том, почему он таскался с Рахом.
– Да, спецов и экспертов выкупают дорого. – Зурек стряхнул с лица угрюмую гримасу. Появился шанс извлечь из доноса Мантыха хоть какой-то навар. – Тому год назад я за тридцать восемь мириадов продал одного чудика-эйджи какому-то институту... название длинное, я позабыл. Поймали его в моих землях. Думали, лазутчик; приготовились пытать, а он талдычил, что он-де не разведчик, а эксперт по начертаниям букв.
– Ого! и такие есть?
– Оказалось, есть. Проверили – он правду говорит. Фотографировал матерные заклинания на стенах, сличал, чем и как накарябаны. Эксперты всякие бывают!
– Каких только безумств нет у Рослых! – подивился Папа. – И за кривые буквы на стене им деньги платят, потом выкупают... Неслыханная профессия!
– Продать успеем; он ещё не назвал свой институт. – Похоже, Маджух всерьёз увлёкся расследованием.
«Сейчас я назову, и вы позвоните туда. Прямиком Джомару. Войны не обещаю, но ювелирная хирургическая операция с участием спецназа будет. Вас попросят обождать недельки три. Собрать деньги, долететь, выйти на контакт, получить гарантии – на это нужно время. А потом они высадятся, забыв постучаться. Мне как вольному шкиперу каюк, но и вам не поздоровится. Но хочу ли я этого? Ни боже мой. Поэтому продолжим играть в жмурки. Твой ход, Маджух. Ты же не проверил, тот ли я, кем называюсь!»
– ...и институт ли это. А то у свиного эксперта странные знакомства – рабынь покупает, передаёт неведомо кому... Может, он из биологии знает лишь то, как детей делают. Вызову-ка я докторишку – пусть он с нашим гостем о науке побеседует.
«Выручай, Яримицу, – взмолился Форт, разворачивая сведения из архивов серии WSEY. – Плохо я на тебя глядел, но получилось, что и ты человек нужный».
Диагноз, выставленный докторишкой, Форт подслушал, включив на максимум проникающие системы восприятия, даже сканер. Бандитский лекарь отчитывался Венцу в соседней зале – понадобилось отследить, куда они свернут от двери, далеко ли остановятся, и постоянно ловить все голоса, звучащие за стеной.
– Он не медик. По-моему, даже не ветеринар.
– Но, как я понял, разбирается в животных и во всякой требушине.
– Постольку поскольку. У него другая специализация, на уровне исследований, а не повседневной практики. Видимо, его профиль – молекулярная биология, фармакохимия... или генетика. В Аламбуке нет спецов такого рода.
– Досадно. Однако твоя консультация нам на руку. Теперь ясно, как его разрабатывать. Да, я слушаю... – безликий объёмный силуэт Маджуха чуть наклонился, прислушиваясь к говору «пуговки» мобика в ухе. – Что?!.. Когда заметили?.. Сколько? Полторы восьмёрки, так... И-ти-ти-ти... Зайран, вели послать туда мальцов с ручными ракетами. Выдать им по три-четыре выстрела на рыло, дольше они не проживут. Да по горсти порошка, чтоб не сдрейфили.
– Случилось что-нибудь? – на полшага придвинулся лекарь.
– Не твоя забота. Слышал приказ? Держаться ближе к кораблям, быть готовым к отлёту. Ступай!
В Зал Бородатого Бубна Маджух вернулся поспешно, весьма озабоченный, и сразу направился к Папе.
«Шепчите, не шепчите – я вас слышу!»
– Зайран звонил. Градские высаживают с платформы артиллерийский батальон – шесть залповых установок, шесть бластеров в капонирах. Сапёры делают им позицию, ладят установки защитного поля. Это в двадцати верстах к северо-западу. На юге тоже появились тяжело гружённые платформы.
– Раньше они себе такого не позволяли. – Папа поёрзал на плетёнке. – Похоже, нас обкладывают...
«Что происходит? что замышляют градские?» – терялся в догадках Форт. Чего бы он ни желал Аламбуку, ему не улыбалось оказаться иод обстрелом заодно со всеми.
– Ну, эксперт, – гораздо громче и бодрей заговорил Маджух, – экзамен по профессии ты выдержал. Твои шансы на выкуп возросли. Будешь умно себя вести – останешься жив.
– Дука Подвальный просит принять его! – объявил охранник.
– А, вот и главный виновник пожаловал. – Папа угрожающе надулся. – Пусть войдёт!
Сегодня Дука важничал куда меньше. В нём открылись запасы гибкости; спина его научилась быть согбенной, ноги подкосились в коленях, а уши обвисли, будто из них вынули хрящевую основу.
– Дука, ты что мне продал?! – загремел Мусултын. – Это – не Pax!! Вот честный свидетель, он разоблачил обман!
– Папа, не мой обман! – вскричал Дука. – Мне указал на корноухого лазутчик, раньше за ним промашек не бывало.
– Гнус подвальный и лживая пся твой лазутчик! Старикашка пещерный, тупой и неграмотный – и тот умней твоей гуляй-рванины. Не сам взялся ловить, а поступил как следует – Окуркам своевременно донёс и низко поклонился. Вот бы и тебе так сделать! Но нет, ты всех умней, ты операцию тайком от нас спланировал – и всё прогадил! Ишь, какой стратег великий! Потолок корягами подпёрт, под кроватью лужа с викусами, по углам трупоядки квакают – а он, мудрейший, взялся Духа изловить!.. Троглодиты возгордились: «Мы-де горожане!» Одно название, что городской отсёлок, – как жил ты в яме, таким и остался. Ты меня злонамеренно обманул, Дука! Всех вас в Кабельной Ветви пороть надо, хвосты отчекрыжить нам на штандарт, – Мусултын кивнул на бубен с бородой, – и стель отрезать – поживёте без воды и света, вам в самый раз! не привыкать пещерным-то червям!
«Значит, не икона, а хоругвь, – смекнул Форт. – Прямо-таки орифламма. Они с бубном в бой ходят – двуносым божеством врагов пугают».
– Твои, Папа, слова для нас очень обидны! – Голос Дуки стал визглив; гордыню он ещё не растратил и решил предъявить её остатки. – Мы, Звезда с нами, таких облыжных слов не заслужили! Мой недоросль провинился, но не я! и не бойцы мои!
– Нечего отпираться! Продал мне вместо важного человека насекомое без имени – и ещё хорохоришься! Подавай деньги обратно!
– Как же это? Я для тебя искренне старался, двух бойцов потерял, лично по ходам бегал – и за это мне никакого возмещения?!
Чем громче они говорили, тем больше Форт чувствовал себя громадным человеком среди маёвки злобных котов. А кто к котам относится серьёзно? Так и подмывало шикнуть на них: «Брысь!», чтоб поглядеть, как они молниями метнутся наутёк, словно облитые ведром воды.
– Папа, здесь дело сложное! Малый-то мой видел этого мелкоглазого в Эрке, в жилете Унгела!.. а кто из корноухих имеет право его носить? один Pax! Допроси этого верзилу – как так вышло?!
– В жилете Унгела? – поразился Маджух. – Да чтобы старейшина нао позволил чужому напялить клановый жилет?.. Дука, понимай, что говоришь!
– Кто это сказал – в моих руках, он головой отвечает.
Маджух обратился к Форту:
– Эксперт, ты надевал жилет с узорами?
«Встречу Раха – не знаю, что с ним сделаю! Вот кто змий подкаменный! Ах, поганец, – ведь он из меня своего двойника слепил! Стрижку, наряд – всё предусмотрел!..»
– Было такое.
– И зачем ты эту глупость совершил?
– Pax дал поносить. Я считал – это подарок...
– Это смертный приговор, а не подарок! – Теперь за Форта взялся прозревший Папа. – О чём ты думал, олень безрогий?! Остолоп ты, дурь непокрытая, бревно в перьях, идиот трёхъярусный!
«И это всё – обо мне. Так оно и есть. Рахом наряжали, а я только улыбался, будто повредившийся в уме».
– Игрун, мать твою за хвост! Если не вникаешь, до чего ты доигрался, хоть сейчас врубись – Pax тебя подставил, как полено под колун! Ещё ночка – и вместо Раха в раму!
– Ну, я так полагал, что быть вашим сыном безопасней.
– Как видишь, не всегда!
– Если Pax дал ему жилет, – рассудил Маджух, – то исключительно по сговору со старшими из нао. Похоже, тут и Золотой Луч замешан, начальник Раха. Ониго и старейшина Унгела в дружбе; они-то вместе и состряпали затею с ряженым. Да, не иначе! а купился на неё Дукин агент.
– Должно быть, так! Колдун-полковник – мастак двойников создавать, – согласился Зурек.
– Что ж, эксперт, ты почти реабилитирован; можно предлагать тебя на выкуп. – Улыбка Маджуха показалась Форту фальшивой.
«Ох, ушастики, а ведь у вас множатся проблемы. На душе скверно, не правда ли? Что же творится наверху?.. Ракеты и орудия установлены на северо-западе. Похоже, что Ониго получил сведения от Раха. Выходит, Pax уцелел?.. В чём состоит моя задача? выжить при обстреле. Парни, почему бы не вернуть меня в зиндан? это превосходное бомбоубежище».
– Я ведь, Папа, часть премии уже вложил в дела... – заюлил Дука, подъезжая издалека. – При мне двадцать семь мириадов, остальные разошлись. Отсрочить бы выплату...
– Можно, – величаво снизошёл Мусултын. – Неделю обожду без процентов, далее по счётчику, как полагается.
– Продавать експерта будете – дай вам Звезда жирной прибыли. Однако ж в этом и моя заслуга есть. Не простишь ли мне за корноухого мириадов шесть... пять?
– Два прощу, не больше.
– А за то, что я Раха утопил? – хитренько сощурился Дука.
– Где?! когда?! – Дёрнуло всех, даже Форт невольно оглянулся.
– Там же, где взял этого, – в Низкой пещере. – Дука расплылся в улыбке. – Он в колодец ушёл, а там – завал! Так и не всплыл. Мои парни выждали, сколько патронов хватало, плюс час для страховки. Шмак ему!
– Маджух, готовь дайверов, – тотчас скомандовал Мусултын. – Пусть достают тело. Выложим на леднике, затем в клановом склепе схороним. Дука, что бы тебе раньше не сказать об этом?.. Мы б его живьём схватили! Ладно, хоть труп народу предъявим. Ох, глядишь, хоть сколько-нибудь от позора уйдём!
Однако Маджух не спешил браться за мобик. Он смотрел на Форта.
– А ты почему в воде не скрылся?
– Что я, умалишённый – в неразведанный сифон бросаться, где глубина за две сотки саженей? Может, я авантюрист, но не настолько.
– Папа, посылать аквалангистов незачем, – обернулся Маджух к Мусултыну. – Pax ушёл живым, сифон пуст.
– Как ты это отсюда разглядел?
– Головой. Снаряжение было на двоих, Pax взял двойной запас воздуха. И всё-таки вы – троглодиты, – покосился он на Дуку. – Такой простой вещи не понять!..
Дука готов был в бездну провалиться от досады.
– Зато я знаю, что експерт в городе проделывал!
– Профукал ты Раха. Сдай деньги и уматывай. Больше поблажек не будет.
– Он чего-то вынюхивал! Ходил везде и всюду!
– Без тебя допросим. Выйди вон, там казначей ждёт. Когда Дука покинул зал бубна, обещая себе выпороть Удюка Лишая так, чтоб кожа клочьями свисала, Окурки обменялись вопросительным взглядами.
– Задачка-то не решена, – разомкнул уста Зурек. – Надо замазать, что у нас нет Раха. Этого, – опустил он глаза на Мантыха, – убить, что ли?.. Ведь проболтается. Слишком много он тут слышал.
Мантых со слезами стал целовать его обувь, бормоча что-то о многолетней службе, помиловании и строжайшем неразглашении.
– Или язык ему вырвать? – немного смягчился Зурек.
– Засунь на недельку в зиндан, – посоветовал Папа. – Посидит, прочувствует... Грешно верных пристебаев гробить! Вдобавок от меня ему обещана награда. Увести! Венец, забирай эксперта и иди в другую нору; здесь летучий совет будет.