Беломлинская Ю.. Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

ГОЛЕМ.
- Прага. Здорово! Ну и что там?
Потрясающе! Ты себе не представляешь, как там все дешево!

Я пытаюсь сообразить - Дешево - ЧТО? Голем?
- Дешево - что?
Все! И вкусно! Мы целыми днями, ну просто целыми днями только и делали,
что обжирались! Ходили от ресторана к ресторану, от кавярни к кавярне -
копейки, все - копейки! И это полное вранье, что лучший шоколад -
брюссельский, глупости, чешский и только чешский!

И дальше она долго рассказывала про шоколад...

Правда, все рекорды побила еврейская девушка, посетившая Польшу. Вот
сидит себе Сорокин в Садовом Кольце, и в страшном сне ему сниться
туристический маршрут - Дахау. Он страшный сон радостно записывает и
получается - очередной модный литературный хит.
Но такое ему, пожалуй, и не присниться: девушка побывала в Освенциме и
на вопрос " Что там?" ответила:
Там конешно интересно, но признаться, Я ОЖИДАЛА БОЛЬШЕГО.

Ну, собственно говоря, все честно - туристический маршрут. Люди хотят
видеть - ЭТО и испытывать при этом какую-то, (что-то мы такое изучали,
кажется у Энгельса) специальную радость - оттого, что это произошло не с
нами (там, у Энгельса были бои гладиаторов для примера.) Вместо этого -
разочарование - какие-то ботиночки... и не очень страшно. Все понятно.... но
эта фраза! И ведь не со зла и не с подлости - просто от нежелания больше
слышать и понимать русский язык - саму себя в частности.
Нет, современный Выкрест - это не русский еврей, нацепивший на себя
крест, это - русский еврей, отцепивший от себя русский язык... Но об этом я
напишу позже, когда дойдем до креста.
Да, вот это и есть - Выкрест.
И все же - это не самое плохое, что может случиться с бедной душою
Бедной девушки. Сменять БОГА НА ШОКОЛАД?
На этот счет есть разные мнения...
Вот, например, Том Уэйтс что-то прорычал по своему, по-англицки, а Дима
Новик, ну, который на должности "Билли", то есть за контрабасом в "Билли,с
Бэнд" - научил этого дикого медведя Уэйтса говорить по-русски, и вот что мы
услышали:
Я не хожу в церковь по воскресеньям,
Не молюсь там на коленях
И не заучиваю наизусть Библию
У меня свой собственный путь.

Да, я знаю, конешно, Иисус любит меня,
Или, может, даже чуть больше...

А я, КАЖДОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ валюсь на колени...
В кондитерской лавке.
Душа просит Иисуса
ШОКОЛАДНОГО.

А когда солнце жестко жжет, как виски, так,
Что даже в тени пинцет,
Я заворачиваю Его в целлофан,
Тогда Он тает и превращается в мусс,
Вот он, мой Спаситель, в моих ладонях!... МУСС...
поливаешь Им мороженое,
выходит отличное суфле!

Вот видите - Том Уэйтс... В общем, ничего страшного - бывает, что душа
требует Шоколадного Иисуса... интересно, слушают ли эти девушки Уэйтса?
А может и слушают. Мамонов вот придумал Шоколадного Пушкина.
Раздобревшие от шоколада тела и души этих Бедных девушек... Даже и слово
"раздобревший" - оно какое-то шоколадное. Нестрашное слово. Это все не про
злобу...
Я видела что-то и похуже - это когда душа начинает высыхать, как
колодец. Иссохшая душа, наполненная злобным отчаяньем - вот это ужас. Вот
это происходит с такими, как я...

Что происходит с такими, как я.

Лают собаки - в город во мраке
Идет попрошаек стая:
Кто в дранной рогоже,
Кто в рванной одеже,
КТО В БАРХАТЕ И В ГОРНОСТАЕ...

Английская народная песенка.

Такие - чаще всего без мужей, богемные браки сиюминутны и недолговечны
- свобода... без мужей, но с детями.
Значит ты должна одна платить рент за двоих - ну за такую хату, где
двое помещаются. И район, в котором ребенок может ходить в школу, не
опасаясь быть убитым. Социализма там нет. Это значит, что можно сесть на
"социалку", но тебе дают на двоих с дитем 700 баксов, а квартира тоже стоит
700. И еще выгоняют на общественные работы! В общем, начинаются отчаянные
попытки зацепиться за какого-нибудь мужчину. А они - шарахаются!
Наши. А с чужими, мы не ходим. Мы ж хотим своих - поэтов-художников,
чтоб на гитарах и все прочее. А это значит не помощь - а еще одного на шею.
Одинокие - ищут, а замужние в это время гонят прочь из дому -
Уходи! Ребенка - прокормлю, тебя - нет сил.
И никакой любви им не надо. Такие вот - САМКИ СО ЗДОРОВЫМ ИНСТИНКТОМ
САМОСОХРАНЕНИЯ - скидывают с плеч самца - лишь бы сохранить детеныша.
А детеныши проходят нищету, наркоту, панков-готиков, ненависть к
родителям...
И кто-то снова выплывает на поверхность - к любви. И женщины выплывают
- не буду описывать, чего это обычно стоит - иначе выйдет не роман, а
медицинское пособие.
Вся эта бесконечная череда унижений - она ударяет по всем частям тела,
включая душу. А уж по ней - молотом!
Это уж настоящий "Принц и Нищий" и нету, нету Майлза Гендона!
Правда иногда становиться ясно, что можно выжить и без Гендона -
конешно везде и всегда есть "выживатели" - вот, например, Лена Коренева -
яркий пример выжившей принцессы...

Я собиралась через 13 лет в Россию и все слушала Галича:

Когда я вернусь...

Он-то никогда не вернулся - а я вот еду. И хочется что-то ответить -
бедному Александру Аркадьичу - из моего времени.

... И ты, как положено, скажешь: "Москва расцвела!"
И сядешь со снобом за столик московского клуба.
И все тебе мило на Родине, все тебе любо,
А ГЛАВНОЕ - ЗУБЫ В ПОРЯДКЕ И ЖОПА ЦЕЛА.


Да, зубы на месте, и жопа, как будто цела...
Когда по старинке за столик присядете оба
Московского клуба, "и челка московского сноба",
"что в сумерки вписана четко"...
И скатерть бела!"

Да, есть слово в сто раз страшнее чем "выкрест" - это "опущенный".
Опущенная душа...
И - счастье - вот так вернутся - когда у твоей души и "зубы в порядке,
и жопа цела". А все остальное - ясно, что приложится. Вся книжка Лены
Кореневой - это сплошное "Морозко":
- Холодно ли тебе, девица?
- Тепло, дедушка!
Вот такой разговор, ну а в конце, как положено - Иван-царевич (он
немного лысоват, да и сундук с золотом, не вполне конкретно-реальный, но все
же конец почти голливудский.)
Но мы-то тут не для Голливуда собрались, а для НАСТОЯЩЕЙ РУССКОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ, где, как известно, должна происходить БОРЬБА ПЛОХОГО С ЕЩЕ БОЛЕЕ
УЖАСНЫМ.
Так что я продолжу свой печальный рассказ...
Одним словом, встречаешь - этих наших девочек из "САЙГОНА" - злобными
мегерами, спившимися, со сторчавшимися детьми, с бесконечными обидами на
весь мир, который не помог, на Бога, который пайку недовыдал.
А некоторые внешне благополучны - они, с понтом, нашли себя в
какой-нибудь хлебной профессии, обрели американского бойфренда или
брайтоновского "роскошного" мужчину в тренировочном костюме из сиреневой
лайки, дети - посторонние им неведомые существа - плохо понимающие по-русски
- вот такой вариант. Эти - благополучные часто пишут мемуары - чтобы там уж
раздать всем сестрам по серьгам. И там опять - обида.
И я направлялась куда-то в эту сторону - прямой дорожкой. Злобное
отчаянье все усиливалось, а чувство юмора все улетучивалось.
Почти каждый вечер я сидела за баром в "Самоваре"- пьяная, и
выслушивала разные гадости, которые говорили мне неудачливые и немолодые
богемные красавцы, пришедшие туда кадрить юных девушек, а юные все сидели в
"Рюмке" со своими набриолиненными, в испанском стиле кавалерами - зачем им
немолодые? Там, в "Самоваре" - на девушку тянула только я (остальные явно
были дамы и сидели в глубине за столиками), вот мне и приходилось
выслушивать всякую хуйню типа:

- Вот ты сидишь тут и пьешь. А хули ты работу бросила? Английский не
учишь? Тут тебе не Питер, твой сраный. Тут Америка! Работать нужно! Да через
десять лет, тебе уже будет сорок - и ты будешь сумасшедшая седая старуха,
никому на хуй не нужная!
Я резонно возражала, что мне уже 38 и, стало быть, эти "через десять
лет..." уже благополучно наступили, но в ответ получала новую порцию
гадостей под видом поучений. Бармена Борю уже к тому времени уволили за
кражу продуктов из буфета, защитить меня было некому...
Я расстроилась до такой степени, что стала всех, кто мне скажет
что-нибудь неприятное - сразу бить бутылкой по голове в ответ. Но это был
тупиковый путь - там, в "Самоваре", я все же не осмеливалась так себя вести,
а из всех других мест меня быстренько повыводили за локоть, в "Рюмку"
например, вообще ходить запретили. И самое обидное было то, что народ и не
думал от ударов бутылкой по голове - как-то исправиться - задуматься о
душе.... Только моя репутация городской сумасшедшей обогатилась эпитетом
"буйная".
В один прекрасный день отсутствие нормальной работы, денег, любви и
дружбы, смешалось в моей душе с тремя порциями коктейля "Блек рашн" (жуткая
вещь- водка с кофейным ликером!) и привели меня к мысли, что жить на этом
свете - у меня более нет сил. Мне уже давно хотелось уснуть и утром не
просыпаться - но самой себе я не признавалась - ведь если признаться, что
находишься в такой тяжелой депрессии - то вроде надо что-то делать - ну к
доктору идти - а он что? Япповские таблетки счастья выпишет! Ничего такого
мне было не нужно, и, определив, наконец, свое состояние, как суицидное, я
просто стала обдумывать - время, место и способ своего будущего ухода из
жизни. Все это я придумала очень быстро и решила посоветоваться с Полей -
единственным в ту пору другом.

- Я считаю, что самоубийство - самоубийству рознь. Одно дело, когда
истеричная дамочка пьет горсть снотворных таблеток или режет себе вены
оттого, что ее бросил очередной Гастон. Это грех, конешно. И вообще -
минутная слабость, которой не стоит доверять. Но если это решение принимает
в совершенно спокойном состоянии взрослый человек, просто уставший находится
на этом свете и желающий отправиться куда-то в другое место? Вот я, например
- я, верю в то, что после смерти мы едем куда-то дальше. И мне, Поля, очень
тяжело ТУТ. У меня, в общем-то, почти кончились силы. Я прожила очень
чудную, яркую жизнь, от меня останется много чего - и картины и песни, и ты
- такая замечательная, но я - устала. И вот что я решила - ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ЛЕТ,
когда тебе исполниться двадцать один - и ты уже будешь взрослая, я - покончу
с собой. Я поеду в Россию, и это уж будет последняя проверка - вдруг я найду
там любовь, и мне станет хорошо. Тогда я там и останусь. Но на самом деле -
это нереально - жилья у меня там нет, все меня забыли и никому я там не
нужна, как впрочем, и тут...
- Мне ты ОЧЕНЬ нужна!
- Так не сейчас же! Сказано - через пять лет. В общем, увидев, что я и
там никому не нужна, я поеду на Кавказ, заберусь на какую-нибудь высокую
гору и брошусь вниз. Это будет не страшно и не больно. Можно ведь мне так
поступить, правда? Ты меня простишь, если я так сделаю?
- Я тебя понимаю, я тебя прощу, а мама?
- Вот насчет родителей, я все тоже продумала. Тебе придется для этого
немножко изучить буддизм. Родителям наврем, что я ушла в буддийский
монастырь. Как муж Наташи Козловой. И не хочу никого больше видеть. А ты
будешь писать нашей маме письма от меня из этого монастыря! Всю жизнь, пока
они не умрут от старости. Они никогда не должны узнать правду. Будешь?
- Буду.
- Значит ты согласна, что человек имеет на это право?
- Конешно согласна... слушай я пойду спать, ладно, а то у меня голова
что-то разболелась.

Я тоже пошла спать. Это была пятница. Немножко еще успела подумать
перед тем как уснуть:
... Какая у меня Поля все же неэмоциональная. "Голова разболелась...".
Другая бы сказала: "Мамочка, не надо!". Да она и не зовет меня мамочкой, а
только Юлей. Мамой и папой она зовет моих родителей. Моя сестра Лиза старше
Поли только на два года - вот и выходит, что они вроде как сестры, а я -
старшая сестра. Ну, в общем, кажется, все прошло нормально и можно будет
через пять лет спокойно умереть. А уж пять-то лет - ерунда - это я вытерплю.
Дотяну Полю до колледжа и даже до аспирантуры. А жить-то мне ясно, что
больше незачем - я - "лузер" - неудачница во всем, и художник я никакой, и
дизайнер хреновый и друзей у меня нет, и любовника нет - и все меня считают
сумасшедшей, и мама меня больше не любит... и жить я тут больше не могу! Все
- еще пять лет и конец...
Тут я и уснула. А утром выхожу на кухню - там, на столе лежит стольник
и записка:
"Юля! Ты вчера что-то взгрустнула. Вот тебе сто долларов - пойди в
"Самовар" выпей, развейся. Или пойди, купи себе какой-нибудь подарок. А то у
тебя плохое настроение. Поля".
Это была как раз вся ее зарплата за неделю.
И тут я поняла, что я никакой не "лузер" - потому что одну работу в
своей жизни я кажется, уже выполнила и кажется, на пятерку. Какой же я после
этого "лузер"? И как же я могу помирать - ведь ясно же - чем мне надо
заниматься - мне надо растить каких-нибудь детей - надо идти в няньки или в
гувернантки. Выращивать еще вот таких Полин. Совсем расхотелось помирать.
Конешно я представляла свою будущую воспитанницу - ангелоподобной
русской девочкой, если бы мне кто-нибудь тогда сказал, что это будет
японский мальчик - и чудовищный хулиган к тому же, я бы сильно удивилась. Но
мальчик свалился на мою голову несколько позже, и в эту книжку он не
попадает.
А тогда я первым делом бросила пить. Поскольку от алкоголизма я была
еще очень далека - это было сделать нетрудно. Простой трюк - ведь невозможно
выпустить стакан из рук - отказаться от этого образа жизни - сидения в
кабаке со стаканчиком в руке. Значит надо просто поменять содержимое этого
стакана - ну как безникотиновые сигареты. Я перестала вливать в себя водку с
апельсиновым соком или с кофейным ликером и стала пить красное вино с водой
- две трети воды на одну треть вина. Это просто кислая вода розового цвета и
с винным запахом. А все равно - сидишь себе в баре и элегантно тянешь что-то
через трубочку.
В общем, в один день мое питье прекратилось, потом еще за недельку
мозги прочистились и тут слева от меня все чаще и чаще начал возникать
замечательный красавец - мужчина. Звали его Мочалка, и был он - вдовец.

НЕ ЛЕТИТ ЛИ КУРИЦА?

Люди!!!
У меня было видение!!
Иисус сошел ко мне прямо с картинки,
висящей у меня в ванной комнате!
Он сказал: СЫН МОЙ!!!
ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ОЧЕНЬ,
ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ЗАНЯТОЙ ЧЕЛОВЕК!!!
И исчез!!!

Том Уэйтс в переводе Билли.

Мочалка был добрый и прекрасный. Похож на моего американского мужа, из
князей. И оба они смахивали на Керка Дугласа в кинофильме "Спартак". В
общем, - настоящая мечта любой Бедной девушки.
Никто и никогда не мог меня лучше Мочалки рассмешить - он умел
рассказывать удивительные истории. Кроме того, Мочалка был художником и
рисовал очень красивые картины - красно-сине-золотые - огромные! Жил он
прямо возле "Самовара" - все в той же "Адовой кухне", на углу Пятидесятой и
Десятой в огромном доме в дешевой муниципальной квартире. Поскольку он был
вдовец - я сразу взялась жалеть и ухаживать. Я варила борщ и делала салат.
Конешно, я сразу возмечтала выйти за Мочалку замуж - и САМОЙ СЕБЕ я казалась
- просто идеальной невестой.
Мы с ним по-настоящему подружились - гуляли по городу, слушали джаз. Он
привел меня в крошечный подвальчик под названием "Смолс" - там прокатывали
свои новые вещи все лучшие джазовые группы Нью-Йорка. Начинали они в
одиннадцать вечера и играли чуть ли не до восьми утра. Иногда на сцене было
пятнадцать человек, а в зале - трое! Все равно считалось - что там, в
"Смолс" - эти трое слушателей - ТАКИЕ, что перед ними незападло играть весь
вечер целому оркестру.
Мочалины родственники меня тоже полюбили. Я часто оставалась ночевать в
его квартире после "Самовара", но просто как сестра - в другой комнате.
Время шло, но ничего между нами не происходило. Правда, мы целовались
на улице, но как только входили в дом, Мочалка мрачнел, прекращал
рассказывать истории и начинал молиться. Он был дико верующий! И меня
уговаривал креститься. Говорил, что спать с женщиной он может только после
женитьбы, а женится ему надо обязательно церковным браком.
Молитвы он читал в моем присутствии, чтобы Бог укрепил его, и он бы
как-нибудь нечаянно меня - некрещеную и невенчанную - не трахнул. Сядет,
бывало напротив - и молиться. А потом идет спать в свою комнату.
А я не хотела креститься. Замуж за Мочалку - очень хотела. И хотела в
церковь ходить, в одну - маленькую. Потому что там был такой веселый батюшка
- отец Михаил. Мне иногда приходилось с ним встречаться в гостях - я все
думала - на кого же он похож? На батюшку не похож и на раввина - тоже, а
похож он на Веселого Фриара Тука из "Робин Гуда" - вот на кого!
Там в Нью-Йорке, в Манхэттене - три русские церкви. Одна -
Московско-Патриаршья. Туда ходят дипломаты и всякое правительство, если
приезжает, и Митьки туда ходят, и Мочалка туда ходил. И сейчас ходит. В
общем, - там Совок и Гэбуха.
Вторая - злоебучая Русская зарубежная церковь. Там - казаки, всякие
нацистские преступники, "Ди.Пи", вторая волна, дивизия "Галичина" - ну
понятно.
Третья - с веселым еврейским батюшкой, учеником отца Александра Меня -
в просторечии называется просто "жидовская", а на самом деле - очень длинно:
Американская русская автокефальная церковь.
Это - церковь первых русских поселенцев на Аляске. Можно сказать
церковь ПЕРВОЙ ЗИМЫ. Там, на Аляске - они поставили церковь и отпросили себе
у московского патриарха вот эту самую автокефалию. Не знаю что это, но,
скорее всего - самоуправление. Служба там на двух языках и вообще очень
много экуменизма. Туда ходят крещеные жиды, прощеные воры и все прочие
леченые кони, наш брат - богема. Мне давно хотелось туда ходить - но там, в
Нью-Йорке - все время конфликт крещеных евреев с некрещеными и мне хотелось
от всего этого держаться подальше. Я вот хожу себе в кабак и горя не знаю.
Хотя по мере затягивания души злобностью, как грязью, меня все больше и
больше тянуло в церковь - как в прачешную.

Там в России я в первый раз пришла в церковь одна в 7 лет - у меня был
важный вопрос.
Церковь была близко от дома - я пришла и сказала бабкам, что мне надо
поговорить с батюшкой. И настаивала на этом, пока они куда-то за батюшкой не
сбегали. Я уже бывала в церкви до этого - с папой, он меня водил показывать
иконы. И про Бога я знала, что он есть - дома у нас было огромное Евангелие
- то самое из "Тома Сойера" - с рисунками Гюстава Доре. Я его часто
разглядывала и всю эту историю хорошо к семи годам уже хорошо знала, в
отличие от многих своих сверстников, впервые узнавших, как дело было, из
оперы "Чизус Крайст- Супер стар". И еще от дедушки я знала, что молиться
надо Святому Николе - он за нас, за моряков.
Батюшка вышел - лицо у него было прекрасное, это я помню. Я ему сразу
объяснила, что не крещусь - потому что некрещеная, а некрещеная потому что
мы - евреи и нам этого нельзя. А еще я знаю, что Бог есть. Нам евреям
вообще-то полагается ходить в синагогу - вот и бабушке каждый раз кричат в
магазине: "Шла бы ты в свою синагогу!" - она потом смеется - потому что она
- армянка и ей-то как раз надо в церковь ходить. Но она в Бога не очень
верит. А я - верю очень. Я бы пошла в синагогу, но она далеко, а церковь
рядом, и я думаю, что Бог везде одинаковый. У меня вот - важный вопрос:
- Я прочла поэму Веры Инбер - про Блокаду, и там описано как у
маленького шестилетнего мальчика бомбой оторвало руки, и больше он не мог
играть в мяч, а только смотрел, как другие дети играют. Когда дети умирают -
это понятно - Бог просто берет их к себе, и они там, на небе гуляют по саду
- им хорошо и весело. А тут что? Ведь этому мальчику очень плохо! Он же
долго еще маленький. Разве Бог может быть такой злой? Вы знаете, зачем он
так поступил?
- Нет, не знаю. Я тоже все время спрашиваю, и жду, что Он мне ответит,
а Он не отвечает. Самое главное - это то, что ты пришла сюда. И не важно
крещенная ты или нет. Приходи сюда сколько хочешь.
- Они меня ругают, что я некрещеная, старушки эти ваши! Я им говорю,
что нам нельзя, а они ругают еще больше.
- Не бойся, я им всем скажу, больше не заругают. Если всю жизнь
спрашивать Его - рано или поздно Он ответит... главное, не переставай
спрашивать...
- Ладно. Ой, еще покажите мне, пожалуйста, Святого Николу - дедушка
сказал, что Никола МОРСКОЙ внучку русского матроса никогда не бросит в беде.
Мне надо обязательно молиться Святому Николе. Христу, Богородице и Николе
Морскому. А я не узнаю - который тут Никола. Они все бородатые...
- Дедушка твой русский, крещеный?
- Дедушка--РУССКИЙ МАТРОС. Царского торгового флота. Он убежал из
Парголова в тринадцать лет. Спрятался в трюме, в море его нашли - а что
делать - поздно было. Пришлось его в юнги взять!
(Это я уже вдохновенно вру и во дворе всем вру - про трюм, на самом
деле просто приписал себе лишний год - (в четырнадцать уже брали в юнги ) и
записался во флот вполне официально.
- В общем, он - русский матрос, но все равно еврей, как и я. У нас все
евреи - кроме бабушки. В Библии тоже ведь - все евреи. И Христос... поэтому
мы можем не креститься, а просто ходить в церковь сколько захотим, да? А кто
не еврей - тому креститься надо, да?
Батюшка засмеялся. Я сейчас понимаю, что он был тоже - питерский ЮНОША
- лет ему было - около сорока.
- Не совсем так... Ты главное приходи сюда почаще... и скажи родителям
и дедушке своему, что они молодцы...
Я потом уже выросла и узнала, что это была знаменитая в то время
церковь, к батюшке этому ездили со всего Питера - он был свой -
интеллигентский. А я так туда и ходила иногда, пока мы не переехали в центр.
И спрашивать я не перестаю...
Потом религия окончательно вошла в моду - и модные еврейские мальчики
начали креститься - ни к чему этому мне присоединяться не хотелось. Это все
был тот самый кундеровский "кич" - какие то черные носатые люди, непонятно
по какой причине, раздвигают сердитых церковных бабок и в первых рядах
исступленно бьются лбами об пол - несерьезно все это выглядело. Особенно в
ТЕ годы, когда по Москве уже в открытую ходили увешанные крадеными
крестами-иконами сытые люди, вовсю разъясняющие народу, кто же тут во всем
виноват, и было уже ясно - что все это - можно.
Можно и модно.
А тут - все наоборот. И я никуда не ходила - меня пугала вся эта
разборка.
Но от этих Мочалкиных молитв, я сама впала в полную экзальтацию, и у
меня произошли две встречи, которые указали мне дорогу к дальнейшему
Светлому Будущему.
Первая встреча была с котом. У Мочалки жил огромный толстый черный кот
с дико-желтыми глазами. Я боялась его как огня - он еще и царапался к тому
же. А мне - С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ! У меня на них аллергия. Это - ужасно, потому
что почти все хорошие люди на свете - имеют котов. Кот - удобный объект
любви - лучше собаки, потому что с ним гулять не нужно. И все способные к
любви люди - если нет сил, или возможностей на ребенка и собаку, заводят
котов - чтоб любить. Да и у меня конешно сто раз был бы кот, если бы не
жуткая аллергия. Мочалка кота на ночь запирал в ванной, но иногда он
вырывался.
И вот просыпаюсь я однажды утром, Мочалка уже на работу ушел, а у меня
прямо на спинке дивана сидит этот его котище - страшный - сил нет! Скалиться
и глазами сверкает. А я понимаю, что если его не унести в ванную и не
запереть, то начнется чихание, кашель и весь этот ужас. Надо его как-то
прогнать и в ванну загнать. А я - боюсь - потому что если его схватить - он
будет царапаться. Лежу, смотрю на него. И он на меня смотрит. И вдруг в моем
экзальтированном мозгу рождается страшная догадка
- НИКАКОЙ ЭТО НЕ КОТ. А..... ЯСНО КТО.
И вот как только я так подумала, то сразу его бояться перестала, ну то
есть, я так испугалась, что немедленно вскочила, схватила его в охапку,
отнесла в ванную и заперла там. Потому что я подумала:
Знаешь что? Это если ты - кот, то я боюсь, что ты начнешь царапаться, а
если ты... вот тут уж мне совершенно все равно - поцарапаешь ты меня или
нет, потому что тебя надо победить - ну хотя бы из страха.

Вторая встреча - не знаю можно ли назвать ее встречей... эта очень
неприличная история, я даже не уверена - если вы, например, читаете эту
книгу детям перед сном - не лучше ли эту историю пропустить. У детей могут
возникнуть разные странные идеи. Говорят, что когда-то негласным
распоряжением "есть мнение..." - во всех детских садах сняли портреты
маленького Ильича - потому что некоторые дети считали, что, революцию сделал
вот этот мальчик их возраста, и это могло привести к возникновению у них
разных странных идей. В данном случае - дети тоже могут что-нибудь неверно
понять. Не говоря уж о бабушках. Мне много раз говорили "Не рассказывай это
никогда и никому!". Нет, расскажу.
Мочалка молился все больше и больше, но дух его слабел - я все-таки
очень ему нравилась. Трезвый он еще как-то держался, а в пьяном виде - ему
было совсем трудно. Тут нужно опять лирически отступить и пересказать самую
чудесную из всех Мочалкиных историй - про смерть председателя.
Смерть председателя.
Там было про каких-то важных шишек из Москвы, у которых было такое
развлечение - они ездили к одному своему знакомому на конзавод. Он кем-то
работал на конзаводе. Конюхом, наверное - нет, вспомнила - КОНОВОДОМ! В
общем, они приезжали к нему и садились там, прямо на конзаводе, бухать. И
вот однажды им захотелось поглядеть, как ебутся кони - это ведь здорово,
когда кони ебутся. А с ними пил председатель - Тихон Петрович. Вот привели
коней, а конь - породистый и он сам в кобылу залазить не может. Тогда эти
ответственные работники и говорят:
- Ну-ка, Тихон Петрович, помоги ему.
Председатель встает. Все они пьяные уже в стельку, и одет он в исподнее
- штаны и длинную рубаху. На груди у него (даром, что председатель -
коммунист) - нательный крест на гайтане - это такой кожаный шнурок. И вот