Белоусов Алексей. Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным

колдунья предугадала. Значительно раньше князя, кружа с незадачливым
поклонником над Феервиллем на десантном велосипеде, Фуриана внушила ему
собственную программу. После этой обработки любое влияние извне должно было
растаять, как только Косоголовый достигнет окаменевшего дракона.
Пока все складывалось удачно.

Глава третья
ТАРАНТУЛ И ТАРАНТЕЛЛА

-- Готово? -- Лиза приоткрыла дверь и отшатнулась. -- Ух, как темно!
Свет из прихожей проникал в глубь пещеры на несколько шагов, перерастая
сначала в сероватый сумрак, затем в полную черноту.
-- Будете видеть в темноте, как днем, -- обнадежил Печенюшкин.
После тяжелых и долгих объяснений было решено, что сестренки отправятся
вдвоем. Поколебать Аленкину решимость не смог даже Пиччи. Девочка заявила,
что никогда не простит, если он волшебством заставит ее подчиниться. Лиза
нервничала, злилась, но не могла отрицать, что две головы лучше, чем одна.
Честно говоря, нервничали все. Необычные качества сестер Зайкиных, без
которых волшебники опять не могли обойтись, вынуждали Печенюшкина с командой
задуматься о собственной неполноценности.
-- Что снаружи делается? -- поинтересовалась Лиза. -- Ну, совместили
входы. Дом в пещеру, что ли, упирается? Его всем видно?
Федя, уже выяснивший втихомолку этот вопрос, охотно взялся ответить.
-- Снаружи, Лизок, военная хитрость находится вперемешку с
чародейством. Помещение наше заколдовано до полной, значит, прозрачности и
бестелесности. Хошь ходи скрозь него посторонний злодей, хошь смотри в любые
пенсне, хошь радарами защупайся -- все одно, просчитаешься. Невидимые,
неосязаемые -- нас как бы и в природе нет.
-- А в подземелье? Мы там не провалимся, неосязаемые?
-- Знамо дело, нет! Порог перейдете, станете нормальными. Ежели
обратно, так наоборот, -- закончил домовой не очень-то понятно.
-- Значит, любому, кто может войти в пещеру, мы не мешаем?
-- Вы с Аленкой не мешаете, -- отозвался Пиччи-Нюш. -- А вот мы,
остальные, еще как помешаем! Только я боюсь, что Косоголовый уже там. Потому
и прошу вас об ОСОБЕННОЙ осторожности. И снаряжение, все что я вам собрал,
может пригодиться.
-- Нашел кого бояться. Хвастун, да еще глуповатый. Я ему мозги запудрю
только так!
-- Ему могут вложить ЧУЖИЕ мозги. Разве не догадываетесь, в чьих руках
он наверняка побывал?
-- Расколдуем! -- не сомневалась Лиза. -- Ты же нас учил!
-- Магия, Лизонька, должна опираться на прочный фундамент. А у детей
мозг еще не "включается" на полную мощь. Организм должен созреть... Потому и
от Тыщенции в первые годы вреда почти не было... Я тебя умоляю -- никакой
самодеятельности.
-- Все учат, учат, -- проворчала девочка. -- Лучше расскажи, почему нас
в троллейбусе посылаешь, а не в блиномете? Тот ведь еще и кормит. Алена не
одобрит твой выбор!
-- Замолчи, Лизка! -- возмутилась младшая сестра. -- Вечно ты меня с
едой изводишь! Надоело!.. У меня в карманы восемь булочек напихано и еще
колбаса.
-- Под сиденьем газировка и термос с кофе, -- напомнил Печенюшкин. --
Отправляетесь в троллейбусе, потому что врага он внутрь не запустит. А
попади случайно в чужие руки блиномет -- неприятностей не оберешься. Это,
кстати, недоработка. Потом я его переплавлю, а следующую модель
усовершенствую...
-- Фантмейстер! -- Лампусик неожиданно робко приблизился к Пиччи. --
Вам письмо. От меня.
-- Зачем? -- изумился мальчуган. -- Сказать не можешь?
-- Не решаюсь, -- признался эльф. -- Взгляните, это недолго.
Пока Печенюшкин разворачивал плотный лист бумаги, эльф, вскинув ко рту
ладонь, быстро проглотил что-то, зажатое в ней. В следующий миг краска
отлила от его лица, ноги подкосились и Лампусик упал замертво.
Крылья человечка обвисли, окутав его тело траурным полотнищем.
Потрясенный герой, выронив письмо, схватил друга на руки, прикоснулся к
холодеющему лбу...
-- Мертв... -- Пиччи-Нюш был не румяней эльфа. -- Мальчишка, безумец...
Хорошо же мы начинаем... Аленушка! Прочти письмо, если сил хватит.
-- "Фан... фан..." -- Аленка разрыдалась, Лиза вторила ей.
"Фантмейстер! -- прочел Федя после того, как долго откашливался. -- И
вы, друзья! Не удивляйтесь, я все обдумал. Живым мне в пещеру не попасть.
Мертвый же эльф почти не занимает места. Если чудесный источник воскресит
меня, помощь Лампиона, ученика Печенюшкина, может оказаться нелишней.
Главное -- сделать все, что должен, правда? Не огарчивайтесь, сестренки. Ваш
Лампусик".
-- ...Дай мне. -- Алена приготовила чистый платок, чтобы завернуть
человечка. -- "Над цветком мотылек порхал..." Помнишь, Лиза, ты
рассказывала... Печенюшечкин, успокойся, а то у меня слез не хватит -- они
все катятся и катятся. Мы его ОБЯЗАТЕЛЬНО оживим.
Пиччи побагровел от стыда.
-- Клянусь, -- произнес он, -- что больше не допущу такого! Лампусик,
Аленка, Лиза... Великий чародей -- что я стою без вас? Мурлыка Баюнович...
Всю жизнь раздаю друзьям долги, а они все не кончаются.
-- Замолчи! -- испугалась Лиза. -- Не смей унывать! Всемогущ только
Бог, а я его ни разу не видела. Мне бы хоть тысячную долю твоей силы!
-- Чем ее больше, -- печально отозвался мальчик, -- тем больше
осознаешь, что ее все равно недостаточно. Ну почему мне не дано самому
отправиться за Дракошкиусом?!. Спрячь платок, Аленушка. Вот единственное,
что я могу сделать пока для друга.
Он взглянул на эльфа, и тот оказался заключенным в прозрачный саркофаг.
-- Как свирель в футляре. -- Лиза бережно приняла невесомую ношу. -- Я
его положу сюда -- в отделение для карт. Пусть ведет нас и принесет удачу. А
мы -- ему! Печенюшкин! Кто учил нас помнить, что герои не умирают?!.


Как и тогда, во дворце Великого Мага, троллейбус сжался до размеров
детского педального автомобиля. Нырнув в темноту, он подождал немного, затем
медленно двинулся над каменным полом.
-- Давай повыше, -- тихо-тихо шептала Аленка, хотя изнутри машина не
пропускала звук. -- И не торопись. Наткнешься на что-нибудь, тут нас и
услышат.
-- Ох, какая ты нудная, -- огрызалась Лиза. -- Не умеешь со старшими
разговаривать -- сиди и молчи. Навязалась мне... Есть тут и поумнее тебя.
Фонариков сестры не включали и троллейбусными прожекторами не
пользовались. Как и обещал Печенюшкин, глаза их отлично видели во тьме.
Окружающие предметы серели в легчайшей дымке. Так бывает на Земле перед
грозой или в начале рассвета.
-- Если ты умнее, зачем все себе захапала? Таблетки, перстень, может,
еще колечко мое заберешь? Умных из школы не выгоняют. И не смотри на часы
без толку, они у тебя опаздывают!
-- Отвяжись. -- Не выпуская руля, Лиза стащила с пальца перстень,
вынула цилиндрик с таблетками из нагрудного кармана куртки. -- На. Играй.
Лучше бы дома над куклами сопела, дите малое.
-- Я осторожная. А ты сначала делаешь, потом думаешь. Помнишь, нас
Очисток из-за тебя украл. Бросилась к машине, как дура. Не могу забыть, как
нас голодом морили.
-- Хватит! -- завопила Лиза в полный голос. -- Надоело от первоклашек
сопливых поучения слушать! Ползи в своем футляре по-черепашьи, а я вперед
тебя управлюсь!
Не помня себя от гнева, она рванула дверку и спрыгнула на ходу, прежде
чем Алена успела ей помешать.
-- Сейчас же вернись!.. Лизка!.. Ладно, я больше не буду!.. -- Младшая
сестренка накренила троллейбус, вглядываясь в пустоту. -- Куда ты
спряталась?! Ли-и-за, вернись! Хочешь, я прощения попрошу?! Ли-и-и-за-а!..

Пол в пещере устилали квадратные, массивные на вид плиты. Та из них, на
которую попала девочка, внезапно повернулась от толчка, встала ребром, и
Лиза соскользнула в углубление под полом. Камень тут же вернулся на место,
поэтому Алена, как ни пыталась, не отыскала и следов сестры.
В первый миг Лиза хотела закричать, но что-то ей помешало. Полость, где
она очутилась, была небольшой и вроде никуда не вела. Сверху торчало
железное кольцо -- чуть потянув за него, беглянка обнаружила, что плита
легко поддается ее усилиям. Значит, выбраться из тайника не представляло
труда.
Прыгая вниз, Лиза и не думала разделяться с сестренкой. Ей было бы
достаточно просьбы о прощении. Но, вдохнув несколько раз воздух пещеры, она
неожиданно почувствовала, что ей ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не хочется возвращаться.
Крики и плач Алены раздражали, словно комариный звон. Вздорная, сварливая,
вечно голодная сестра опять набросится и начнет донимать ее. Вместо того,
чтобы двигаться прямо к Дракошкиусу, придется делать огромный крюк к
источнику живой воды и оживлять Лампусика. Бестолковый эльф! Хочет
воскреснуть, стать героем, а возиться с этим должна Лиза. Да она в тысячу
раз лучше их всех! А Печенюшкин? За что она его любила? Рыжий веснушчатый
неудачник! Враль! Даже в пещеру, видите ли, не суется, отправляет слабых
детей. Разве это мужской поступок?.. Ничего, она им всем покажет! Она их
никогда не простит! Сейчас она доберется до Дракошкиуса, а там... Теперь она
сама, без подсказок всякой сказочной мелюзги, разберется с трехголовой
окаменелостью...


Аленка искала сестру долго и безуспешно. Наконец, проплакавшись, она
решила лететь к чудесному водоему. Может, Лампусик сообразит, что могло
приключиться с Лизой? План пещеры, нарисованный Пиччи-Нюшем, лежал перед
девочкой на панели управления.










Вскоре дорога должна была разветвиться. Прямой путь вел к волшебному
озерку, обозначенному пятиконечной звездой. Левое ответвление -- к каменному
дракону. На месте его захоронения Печенюшкин поставил две буквы "МД". Дальше
правая дорога сливалась с левой, вместе они образовывали вытянутое кольцо.
Волнистые линии изображали драконов, упокоившихся в пещере. Заштрихованная
часть рисунка означала толщу горы.
Примерно там, где пропала Лиза, Аленка поставила жирную букву "Л"...
Вереницы каменных исполинов по обе стороны пути девочка старалась не
разглядывать. Она торопилась вперед, но троллейбус слушался плохо. Стрелка
спидометра как будто застыла на отметке "пятнадцать". Лиза управлялась с
машиной гораздо лучше.
Наконец-то показался водоем. Аленка собралась опуститься пониже и вдруг
ойкнула, разглядев, ЧТО преграждает дорогу к озерку. Фигура в два
человеческих роста со страшным оскаленным лицом и неподвижными безумными
глазами в последнем усилии вытягивала руки, почти касаясь воды жадными,
скрюченными пальцами. Лежащая на боку, она казалась живой, замершей лишь на
мгновение.
"Финделябр! -- догадалась Алена. -- Значит, все, что рассказывала
Фуриана -- правда! -- Что же делать? Вдруг на него попадут брызги, и он
оживет?.. Ага!.. Перстень!"
Повиснув над жутким колдуном, она чуть приоткрыла дверцу и сильно
потерла печатку Лизиного кольца.
Скорпион прыгнул, так резко оттолкнувшись, что рука девочки дернулась.
Падая, он вырос до размеров бульдога и с ходу вцепился в горло лежащего.
Аленка зажмурилась...
-- Открой глазки, хозяюшка! -- почти тут же донеслось до нее. Девочка
неохотно открыла один глаз, потом второй.
-- Все думают, что я скорпион, а мой папа был тарантул! --
словоохотливо сообщил защитник, сидя на груди перевернутой на спину фигуры.
-- Мама-скорпиониха познакомилась с папой на карнавале. Она обожала плясать
тарантеллу. Это итальянский танец -- быстрый, стремительный, под гитару,
тамбурин и кастаньеты. Папа влюбился без памяти, отбил мамочку у жениха.
Друзья звали их "тарантул и тарантелла". Я -- любимый сын у мамуси.
Единственный среди многочисленных братьев и сестер, кто похож на нее как две
капли воды. И то же чувство ритма, тот же абсолютный слух! Как славно, что
ты меня выпустила, засиделся я в перстне. Прыгай -- в пять минут обучу тебя
любимому танцу.
-- Погоди, а как же этот? -- недоуменно спросила Алена. -- Страшный
ученый колдун Финделябр?
-- Ложный вызов! -- скорпион гулко отбил чечетку на груди у фигуры. --
Кто-то хотел вас напугать. Это же кукла, внутри она пустая.
Он вцепился в ухо лежащему и с неожиданной легкостью оторвал его.
-- Ничего не весит, -- сообщил тарантулов сын. -- Хочешь, нос оторвем,
или руку?
-- Интересно, он горит? -- Алена думала вслух. -- Наверное, мы с Лизкой
попытались бы его сжечь, не приближаясь. Так, кажется, говорилось в письме
Финделябра... Пиччи нам в машину столько всякого добра защитного насовал...
И решили бы, что настоящего колдуна спалили... Теперь ясно, что и письма-то
никакого не было.
-- Люблю огонь! -- скорпион, подскочив, как мячик, оказался в кабине,
рядом с девочкой, невольно съежившейся от отвращения. -- Что, неприятно? --
он мигом уменьшился. -- Ох уж эти мне встречи по одежке! Зажигай, я только
гляну и вернусь в перстень. А так хотелось общения, долгих, задушевных
бесед... Кстати, меня зовут Эпидифорд...
Алена бросила вниз зажигательный шарик.
Огонь полыхнул высоченным языком, так, что троллейбус сам собой
подпрыгнул. Очевидно, куклу сделали из целлулоида -- она сгорела быстрее
тополиного пуха. Аленка, вовремя закрывшая дверку, не чувствовала едкого
химического запаха гари. Скорпион, незаметно для девочки, вновь оказался
всего лишь резным изображением на камне перстня.
"Я же не сказала ему своего имени! -- вспомнила вежливая Алена. -- А
второй раз вызывать -- некогда. Да и не стоит, пожалуй, если нет опасности.
Так и будет думать, что я невоспитанная..."
Троллейбус опустился и замер посреди озера, над самой водой.

Простой и бесхитростный, Косоголовый тем не менее оказался совсем
необычным человеком. Фуриана не только прочно внушила ему программу действий
в пещере, но и сообщила некоторые чародейские способности на время ее
выполнения.
В обязанности Косоголового входило сотворение у водоема фальшивого
Финделябра, превращение в прах каменных останков Дракошкиуса, сбор праха в
урну и раскидывание по пещере "страшилок". Затем следовали бурение дыры в
условленном месте и выход на поверхность в объятия Фурианы. В случае встречи
с девочками их было необходимо уничтожить.
Князь Сморчков-Заморочкин также повозился с пришельцем от души. И он
тоже наделил гостя определенной волшебной силой на время осуществления
своего проекта. Раскидывание "страшилок" по пещере, перенос тела дракона на
тончайший шелковый платок-самолет, бурение дыры в условленном месте и выход
с багажом в объятия Сморчкова. В случае встречи с сестрами Зайкиными их
надлежало пленить, связать и вывезти с собой.
Оказавшись внутри Драконьей пещеры, дополнительный выход можно
соорудить где угодно, лишь бы позволяли силы и средства. К тому же
проделанная дыра не будет заколдована, через нее внутрь может попасть любой.
Это понимали и Сморчков и Фуриана, готовясь к вылазке, если Косоголовый
чего-то не доделает. Мест, где толщина стен пещеры не достигала и двух
ладоней, было немало. Другое дело, что снаружи камень не поддавался никакому
инструменту, никакому колдовству...

Так вот, Косоголовый оказался не совсем обычным человеком, что спутало
карты пославших его негодяев. Внутри косой головы скрывались косоватые
мозговые полушария. В их глубинах инструкции князя причудливо смешались с
инструкциями дамы в черном, составив немыслимый винегрет.
Надвинув очки ночного видения, пришелец бодрой спортивной трусцой
устремился к источнику. Там он бойко сотворил лже-Финделябра, допустив при
этом незначительные ошибки. "Фигура должна быть страшной и хорошо гореть",
-- подчеркивала колдунья. Это Косоголовый исполнил в точности.
Придать телу колдуна полное сходство с человеческим он не успел,
сообразив вдруг, что забыл разбросать "страшилки". Бывший гангстер опрометью
бросился назад, все сильней и сильней распространяя вокруг волны ненависти к
Печенюшкину, доставшиеся от Фурианы, запахи неприязни к друзьям Пиччи -- от
Сморчкова и ароматы любви к симпатяге и умнице Косоголовому -- от себя
лично. Кстати -- на самого бравого десантника, против ожидания, весь этот
букет не действовал.
"Страшилок" имелось в запасе порядочно. Бодро напевая негритянскую
спиричуэлс "We shall overcome...", служившую ему в детстве колыбельной,
посланец вновь устремился от входа вглубь, по прямой. Новые игрушки он решил
разбросать -- для начала -- слева, за развилкой дорог.

Лиза быстро добралась до развилки, разминувшись с Косоголовым на
какие-нибудь полчаса. Только она вознамерилась свернуть на левую дорогу, как
что-то большое, шерстяное, страшное ударило ее справа и сшибло с ног, обдав
еще заодно и душным тяжелым запахом.
Лиза откатилась в сторону, сгруппировалась, как учили в спортивной
секции, вскочила на ноги.
В метре от нее, до звона натянув толстую веревку, била копытами в пол
здоровенная коза, угрожающе нагнув рогатую голову. Очень нехорошее выражение
застыло в красных глазах животного.
-- Идет коза рогатая за малыми ребятами, -- бормотала она с откровенной
неприязнью к Лизе. -- Кто кашу не ест, молока не пьет, забодает, забодает,
забодет.
"Счастье, что я сбоку шла, почти у стены, -- сообразила девочка.-- Чуть
правее -- и конец. Правую и среднюю дороги она полностью контролирует, а до
края левой чуть-чуть не дотягивает. Но если бы бросилась на пару секунд
позже -- точно, достала бы меня".
-- Потягушеньки... -- бубнила коза, не меняя интонации. -- Иди ко мне,
милая, иди. Молочка попьешь...
"Держи карман шире! -- отозвалась Лиза про себя. -- Разбежалась! Как же
я ее сразу не заметила?! Ну да, она серая, со стеной сливалась. Ну почему
все на меня кидаются? Дня не могут прожить без Лизы Зайкиной. В пещере коз
развели! Безобразие!.. Но как же ее обойти? Стоп! А магия?! Уроки
Печенюшкина -- хоть какая-то от него польза... Так... Кем обернуться? Надо
мысленно видеть существо, в которое превращаешься. Кого козы боятся? Волков,
разумеется. Волки какие? Похожие на немецких овчарок, только серые. Нет,
толком не вижу... Во! Попробую в собаку Баскервилей".
Собаку Баскервилей Лиза никогда не видела. Тем не менее, под влиянием
знаменитого автора, она представляла себе чудище, как живое. Неслышно
произнеся волшебные слова, девочка увидела, как вдруг попятилась от нее
коза, запуталась в веревке и упала, судорожно блея.
Одним прыжком Лиза проскочила опасный участок и побежала по левой
дороге, ощущая в теле невиданную легкость и мощь. Она глядела прямо перед
собой, избегая опускать глаза на свои новые конечности. Двигаться в собачьем
облике было гораздо приятнее, но внезапно Лиза почувствовала, что ей
овладевает неотвязная мысль о белых сахарных костях с большими кусками
сырого мяса на них...
"Фу! Разве можно так забываться! -- Она с некоторым усилием вернула
себе нормальный вид. -- Насколько тяжелее идти стало! И каменные драконы
теперь кажутся зловещими. Да еще Алене, плаксе несчастной, перстень и
таблетки отдала сдуру. Какие там дальше ловушки?.."
Теперь девочка помнила об осторожности. Она тихонько кралась у ног
драконов, готовая при малейшей опасности спрятаться в складках крыльев
любого из них. Иногда ряд почивших исполинов перемежался пустотами. Их Лиза
пробегала быстро, тщательно осмотревшись сначала.
Вот впереди появился свет, по мере продвижения становившийся все ярче.
Лиза охотно стала бы невидимкой, тенью, мышью, ветерком, серой крохотной
птичкой, мухой, в конце концов. Но ее познания в области магии не были пока
столь обширны.
К следующему пустому промежутку с ослепительными лампами по стенам и
неровному своду девочка приближалась чуть ли не ползком, не выходя из тени
последнего дракона. Пробравшись вдоль чешуйчатой ноги, она спряталась между
огромными когтями, слегка высунула голову наружу и едва не обомлела.
Прямо на нее шел неопрятный старик высотой с телеграфный столб в сером
залоснившемся плаще, подпоясанном драным галстуком, с пустым рогожным мешком
в руке.
Рваная соломенная шляпа на голове, седые усы щеточкой, красные
воспаленные глаза, лютая, опухшая, в неопрятной щетине физиономия...
"Он меня не заметил, -- поняла Лиза с облегчением, прежде чем старик,
поравнявшись с каменными лапами, свернул назад. -- Но кто же это? И как с
ним справиться?.."
-- Ста-а-а-рье берем! -- неожиданно выкрикнул толстяк, размахивая
мешком. -- Но-о-вье берем! Воруем, покупаем, отбираем, ловим!! Детей
сдаем-принимаем!!
"Старьевщик! -- сообразила беглянка. -- Я их только в кино видела и в
книжках о них читала. Веселенькая встреча... Ну-ка... Раз я мимо козы
собакой прошмыгнула, а та не превратилась, скажем, во льва и меня не
слопала, значит, у этих чудищ только одна-единственная роль. Думай! Кого
боятся старьевщики? А, может, он неповоротливый -- вон какой жирный?"
Как бы отвечая на Лизины мысли, старик неожиданно прыгнул вбок,
перекрыв сходу половину пустого пространства. Хлоп! -- мешок его точно
накрыл воображаемую цель.
-- Я глупых детей хватаю,
Их в грязный мешок кидаю,
Потом, как пустые бутылки, злодеям сдаю
И песенку звонкую нежно об этом пою!

Лирический тенор старьевщика разливался по пещере свободно и красиво,
но у Лизы от ужаса мурашки пробегали даже по ступням ног.
Толстяк, видимо, нуждался в разминке. Он носился по площадке
исполинским кузнечиком, падал, вскакивал и кружился, будто на пуантах,
вздымая мешок, как флаг.
"Вот бы позавидовал Михаил Барышников, -- мрачно думала Лиза. -- Куда
уж тут проскочить! От такого мышь не уйдет. Понаделали нечисти! Неужели это
Косоголовый устроил? Добрый, сильный, доверчивый, подло обманутый
Косоголовый! Но я раскрою ему глаза! Только сначала надо пройти... Чего же
боятся старьевщики? Огня? Креста? Чеснока? Осины?"
Тут же в голове у нее как бы высветилась книжная страница. Даже не вся
страница, а прямоугольник текста на ней. Остальные строчки тускло
расплывались по бокам светового пятна и были практически неразличимы.
"Старьевщик обыкновенный, -- читала Лиза с закрытыми глазами, не зная,
кого благодарить за неожиданную помощь. -- Торговец старыми подержанными
вещами. Вымирающий тип. Страшился городового, впоследствии милиции". Ну и
что? Где я на тебя дядю Степу найду?.. Стой, тут и дальше написано..."
"Старьевщик волшебный полевой. Жулик, вымогатель, похититель детей.
Является продуктом деятельности злых сил. Активен в течение двух суток.
Страшится вишневого компота и белой кочерги". Час от часу не легче!.. А это
о ком?"
"Старьевщик волшебный пещерный. Значительно крупней полевого. Отдельные
экземпляры достигают восьми метров в высоту (с подметками). Особенно коварен
за день до полнолуния. Не переносит удар левой пяткой".
Страница погасла. Сколько ни напрягалась Лиза, больше ей ничего не
светило.
"Надо решаться! -- уговаривала себя девочка. -- Как удачно, что у меня
толчковая -- правая. Но если подсказка неверная, тогда... Лучше об этом не
думать".
Толстяк опять приближался к драконьим лапам, где притаилась Лиза.
Внезапно он остановился, дернул головой и засопел, явно почуяв добычу. Тут
же, спохватившись, старьевщик придал лицу рассеянно-наивное выражение и
стал, пританцовывая, продвигаться на человеческий запах.
-- Я совершенно не злой старичок... --
-- умильно мурлыкал он теперь.
-- Дома в кроватку ложусь и молчок.
Розы с фиалками вижу во сне.
Детки, как цветики, нравятся мне...
Рука его метнулась в щель между драконьими когтями. Лиза, бывшая
начеку, выскочила из своего убежища на долю секунды раньше. Конечно, уроки
магии помогли ей, иначе она не допрыгнула бы огромному страшиле и до колена.
Сейчас же, как истинная мастерица каратэ, девочка взвилась в воздух тугой
пружиной. Ее левая пятка поразила нагнувшегося старика точно в солнечное
сплетение. Перекувыркнувшись, Лиза приземлилась на ноги и тут же укрылась за
лапой дракона.
Пещерный старьевщик рухнул, как подкошенный.
-- Неужто, левая пятка?! -- хрипло закричал он, вращая глазами.
-- Именно она! -- Девочка выступила на свет из укрытия.
-- Тогда надежды нет! -- Толстяк вытянулся на спине, сложив руки по
швам. -- Ступай дальше, победительница... Кто же тебя надоумил?..
Фигура его побледнела, расплылась и пропала. Потускнели лампы на
площадке. Очередное испытание кончилось, но сколько их еще ждало впереди?
Осторожно, хотя и не слишком медленно -- время приходилось беречь -- Лиза
продолжила путь.


На темной дороге Лизу Зайкину подстерегали еще две неприятные встречи.
Вначале она столкнулась с Соловьем-разбойником, Одихмантьевым сыном, а затем
и с самим папой Одихмантием. Соловей, лишенный головы в старинной былине, в
пещере оказался вновь наделен ею. Понятное дело, свистел он громко и
противно. Если б не новая помощь неведомого друга и свежеприобретенные
магические знания, девочке пришлось бы туго.
Выяснилось, что Соловей необыкновенно охоч до шоколадного пломбира.
Увидев у Лизы в руках пакет с двумя десятками порций, он мгновенно сожрал
их, тут же осип, потерял голос, затемпературил, и никакой опасности больше
не представлял.
Одихмантий-папа был орешком покрепче. Он нашел место, где проход
сужался, соорудил там невидимую перемычку и бодро ожидал гостей в засаде,
подогревая для них бочку смолы.
Не без приключений, но все обошлось и здесь. Сейчас Лиза приближалась к
цели своего путешествия, оставив позади разрушенную преграду и
разочарованного Одихмантия, прикрученного к бочке смоленой веревкой. Ну кто
бы мог подумать, что опасный хулиган полностью теряет силы от ласкового
обращения.
Кстати, Лиза, раздраженная почти на весь свет, связывая соловьиного
папу, ласковые слова произносила с трудом. Она потому лишь справилась с
задачей, что мысленно адресовала эти комплименты Косоголовому. Именно его
подозревала беглянка в неожиданной спасительной помощи.
И вот долгожданный миг настал. Замерев у трехглавой каменной фигуры,