Страница:
играют Чайковского. "Лебединое озеро". И никаких новостей. Значит, в
Волшебном Совете что-то случилось.
-- А ты поможешь?! Приедешь и разберешься? Парализованная старуха
спасает Фантазилью? Флора, я сейчас буду громко смеяться, держи меня!
-- Самоходные метлы очень удобны. Кажется, моя стоит за дверью, в
коридоре, -- тетушка Флора с трудом поднялась и упрямо заковыляла к порогу.
-- Я поеду с тобой! -- Тетушка Хлоя всплеснула руками. -- Пускай это
будет последнее путешествие в моей жизни! Как вы думаете, могу я оставить
сумасшедшую сестру?!
-- У тебя доброе сердце, Хлоя! Только не говори мне "нет"! Кто знает,
вдруг мы чем-то поможем поглупевшим фантазильцам?
-- Все лекарства я кладу в сумку под сиденьем. И немедленно выпей
двадцать пять капель кардиостата! Сейчас я приготовлю... Вот, возьми... Боже
мой, звонят! Два дня никого не было... Кто там?!
-- Откройте, пожалуйста! -- тонкий жалобный голосок послышался снаружи.
-- Мой друг сильно обгорел. Мальчишки попали в него ракетой. Много ли нужно
эльфу?!.
-- Одну секундочку! -- Дверь распахнулась. -- Где вы? Я не вижу! Ах,
вот, простите! Я сразу не заметила, вы так малы!
Трое эльфов, как радужные мотыльки, впорхнули в коридор, держа
неподвижное тельце четвертого.
-- Сюда! -- распорядилась тетушка Хлоя. -- Кладите его на стол в
гостиной. Сейчас я надену очки, посмотрим, что можно сделать.
-- Хлоя, боюсь, мы опоздаем! -- Тетушка Флора беспокойно стучала палкой
в коридоре. -- Оставь их здесь, дай нужные медикаменты, пусть дождутся нас.
Полетели!
-- Ай, Флора, помолчи! Присядь пока, ты натрудишь ногу! Я наложу мазь,
дам крупицу униспаса, сделаю перевязку. Пять минут! Ну, от силы, семь!
Семь минут обернулись получасом. Эльф был очень мал, а старческие руки
дрожали. Тетушка Флора все беспокоилась и даже один раз демонстративно
зазвенела щеколдой, но сестра ее не могла бросить больного. Тем более что
друзья пострадавшего мало смыслили в медицине -- их неумелая помощь скорее
мешала престарелой фее.
-- Мое терпение кончилось! -- объявила тетушка Флора. -- Хлоя, я
улетаю! Жди, я скоро вернусь или пришлю за тобой!
Здоровой рукой она успешно отперла дверь и сделала несколько шагов
обратно, в глубь коридора, чтобы прихватить метлу.
-- Здесь открыто?! Дома ли хозяйки? -- Дракошкиус, хоть и сильно
уменьшенный, едва протиснулся внутрь. Шум, поднятый им, достиг ушей тетушки
Хлои, опасливо выглянувшей из комнаты.
-- Кто это?.. Мурлыка Баюнович?!! Вы живы?!! Я упаду в обморок!.. Нет,
не падаю! Какое счастье! Флора, я всегда говорила, что добро победит! Ты
слышишь?! Как побледнела! Ловите ее, это Флора падает в обморок! Ой, крышка
подпола открыта, сейчас она рухнет вниз!..
Резиновый хобот, метнувшись из темной глубины, поддержал теряющую
сознание старушку. Фею перенесли в гостиную, уложили на диван. Эльфы,
неловко рассыпаясь в благодарностях, улетели, неся перевязанного товарища.
Тетушка Хлоя суетилась над сестрой, понемногу возвращавшейся в сознание.
-- Тяжелая обязанность привела меня к вам! -- Дракошкиус ощутимо
волновался. -- Если произошла ошибка, я буду счастлив тысячекратно умолять о
прощении. Все станет ясно через минуту!
Он вытянул правую лапу. Один из когтей дракона украшал безразмерный
талисман Базилевса -- перстень Елизаветы.
-- Как пух с тополей... -- прошептал Дракошкиус.
Малиновый огонь брызнул из перстня снопом. Неодолимая сила подбросила
вверх худенькую фигурку младшей феи, окутала туманом, бешено завертела...
-- Остановитесь, братец! -- Чужой, глубокий голос умоляюще простонал из
вихря.
Потрясенный дракон замолчал. Не пряча когтей, он прикрыл талисман левой
лапой. Федя и рой эльфов, окружавший домового, прильнули снаружи к стеклу
окна. Вместо тетушки Хлои за спиной Дракошкиуса стояла, держась за штору,
печальная красавица. Зажав рот ладонью, широко распахнув глаза, она не могла
вымолвить ни слова.
Туман рассеялся. Напротив дракона оказалась дама средних лет, сидевшая
на диване, не приминая подушек. Жесткое лицо ее с правильными чертами и
двумя глубокими складками у рта озаряли необыкновенно лучистые глаза --
цвета спелой ежевики.
-- Как я устала... -- проговорила Тыщенция Кувырк.
Мелодия короткой фразы не имела ничего общего с добродушным карканьем
тетушки Флоры.
-- Можно было сопротивляться дольше, -- заметила колдунья после паузы.
-- Я старалась, но в последние дни делала все без души. Не знаю причин --
возраст, судьба, разочарования, сломанная жизнь? Что мне помешало уйти
отсюда раньше? На свете хватит места и доброму и дурному. Ваш рыжий герой --
кстати, личной ненависти я к нему не питаю -- зачахнет без борьбы. Победит
все зло на планете и вскоре тихо умрет, обожравшись сладкого...
-- Поторопись, сестра! -- мрачно перебил Дракошкиус. -- Коварство твое
известно, прекрати изображать жертву. Времени на длинные речи нет!
-- Ответь, все же, на несколько вопросов! Женщины любопытны, братец.
Что с Фурианой? Я неожиданно потеряла связь.
-- Мы спасли ее. Но после твоей обработки лечить придется долго. Яд
Тыщенции... Скольких ты убила, сколько искалечила душ, свела с ума,
поставила на дыбы страну!..
-- Я боролась за жизнь, это право каждого. Где Сморчков?
-- Это наши проблемы!
-- Значит, они есть. Чудесно. Как девчонки?
-- Подросли, загорели. Хотела услышать другое? Стали опытнее и умнее.
Здоровье в полном порядке, веселы. Да, тебе привет и поцелуи! Они же не
знают, кто готовил им смерть в Драконьей пещере.
-- Жаль, что они живы. Ненавижу детей! Ладно, достаточно. Последнее.
Как вы узнали меня?
-- Долго рассказывать. Но главное -- вот. Разносчик молока, ослик
Хосе-Игнасио. Как-то на рассвете он задержался у вашего дома, в кустах,
поправляя сбившуюся подкову. Случайно ослик обернулся и увидел, как
беспомощная тетушка Флора выплывает из окна, хватает бутылки, выпивает
залпом, затем, пустые, швыряет в небо, где они благополучно пропадают. Для
среднего чародея трюк обычный. Но возможности бедных тетушек знали все. К
тому же, ты была без всегдашних темных очков и, случайно посмотрев на кусты,
чуть не встретилась с осликом глазами. Хосе-Игнасио утверждает, что этот
взгляд будет сниться ему всю жизнь. Он сбежал тем же утром. Спрятался так,
что эльфы смогли разыскать его только сегодня.
-- Как глупо... -- Тыщенция скривилась. -- Показания осла... Молоко
Цецилии оказалось слишком целебным. К дурочке Ноэми могла вернуться память.
Пришлось придумать сказку для нее. Я обрадовалась, когда перестали носить
молоко, а уточнить причину не догадалась... Как глупо!.. Эльфы?! Так их
сегодняшний прилет не случаен?
-- Конечно! Дом был оцеплен. Вас бы не выпустили. Постарались бы
задержать до нашего появления. Но я ответил тебе на лишний вопрос. Скажи мне
за это -- где настоящие феи?
-- Ни за что! Мучайся до конца дней!
-- Спасибо за заботу. Семейный разговор заканчивается. Узнай же, что
талисман, перстень Базилевса, целые сутки был рядом с тобой, на пальце Лизы.
-- А-а-а-а-а-а!!. -- Колдунья с перекошенным в ярости лицом бросилась
на дракона.
-- Как пух с тополей, как торосы из льда,
Сгори и растай, пропади навсегда!!.
Голос Дракошкиуса прогремел, многократно отражаясь от стен, перекрывая
вой Тыщенции Кувырк. Перстень со скорпионом взлетел под потолок, взорвался
огнем -- вишневым, рубиновым, алым. Облако пламени окутало колдунью,
перехватив ее у самого горла дракона.
-- Ноэми!.. Твою любимую Ноэми я забираю с собой... -- донесся из
центра огня слабеющий голос Тыщенции.
Облако толчками переместилось к неподвижной фигуре у шторы, лизнуло, не
зажигая, ткань и потянулось к Принцессе Ветров.
Раздирая уши, в коридоре завизжали, заскрипели доски пола и,
переломившись, обрушились в подпол. Освободившийся Никтошка взгромоздил на
порог передние ноги и щедро окатил Ноэми из хобота живой водой. Сгусток огня
запульсировал, уменьшаясь, неясные тени мелькнули внутри, вот огонь сжался в
точку, ослепительно вспыхнул и пропал.
Принцесса Ветров смогла, наконец, пошевелиться и убрать с губ ладонь.
-- Здравствуй! -- сказала она.
Сморчков отодвинул ларь и ахнул от неожиданности.
На крышке люка лежал золотой браслет Флюгерона.
Ошибки быть не могло, случайности -- тоже. Князь сам не единожды
разглядывал волшебную змейку и даже примерял ее, лениво расспрашивая
подобострастного советника о деталях угадывания погоды. Конечно, широковатый
браслет вполне мог упасть с тощего запястья Флюгерона. Но как он оказался
здесь? Тайну убежища Сморчков-Заморочкин оберегал так же ревностно, как
собственную жизнь.
Ужасное слово "измена" забилось в голове самозванца. Он протянул руку к
змейке, тут же отдернул ее и, устыдившись собственной трусости, протянул
опять. Коснуться браслета Сморчков не успел.
Беззвучно открылся потайной вход, и в низкий проем, сгибаясь, шагнул
Флюгерон.
-- Прошу прощения, Великий Маг, -- робко заговорил он, глядя одним
глазом на князя, а другим куда-то мимо. -- Я забыл тут прибор, мне он очень
нужен.
-- Кто... поз-зволил?!. -- Оторопь била Сморчкова, заставляя зубы
лязгать. -- Ты следил з-за мной, под-длец?!
-- Все преданность моя, -- невнятно заговорил Флюгерон, не отходя от
двери. Одеяние его колыхалось, как балахон пугала под ветром. -- Поминутно
видеть вас желал, повсюду следовать за вами. Улыбку уст благосклонную, а
также движение глаз ловить раскосыми очами. Пред вами в муках замирал
неоднократно, бледнел и гас, опасаясь сиятельного гнева...
-- Во-о-он!! -- Сморчков нагнулся, хотел запустить в Советника
браслетом, но не смог даже оторвать его от пола.
Охваченный паникой, князь заметался по комнате, ища малейшую лазейку,
куда мог бы ускользнуть тенью, комаром, дымом... Тщетно! Волшебный дар
покинул его.
-- Где оно, внимание к подчиненным? -- грустно вопрошал Флюгерон, не
обращая внимания на беготню Сморчкова. -- Нет бы поинтересоваться: " Как
живешь, старина? Что дома? Чем увлекаешься в свободное от работы время?" Нам
участие дорого... Я вот, к примеру, имею страсть фокусы показывать. Вы
видите эту флейту?
Достав флейту прямо из воздуха, Советник заиграл однообразный заунывный
мотив. Сморчков остановился и, как завороженный, уставился на золотую змею,
начавшую расти под звуки музыки. Тело ее медленно, ритмично извивалось,
увеличивалось в обхвате, спираль за спиралью живая башня возводилась над
недоступной Заморочкину крышкой люка. Голова огромной кобры, чуть
покачиваясь, остановилась перед самозванцем.
-- Что ты на меня с-с-смотришь? -- прошипела она с укоризной почти
ласковой. -- Ты на него пос-с-смотри. Вот где фокус-с-с...
Попятившись от страшной змеи, Сморчков обернулся к двери.
Музыка продолжалась. Советник не отрывал флейту от губ, но облик его
изменился неузнаваемо. Красный медведь с человеческим, размалеванным гримом
лицом, в длинных, до колен, трусах, усыпанных зелеными бабочками, прочно
стоял на толстых могучих лапах, загораживая вход.
Потрясенный князь узнал знаменитого некогда клоуна, года два назад,
после запутанной и неблаговидной истории, исчезнувшего с цирковых
подмостков.
-- Явись, герой! -- Федя торжественно выкрикнул фразу, заготовленную по
пути.
-- Фантазилья кается, -- подтвердил Дракошкиус. -- Мы задержались
ненадолго, но обстановку вполне оценили. Феервилль бурлит. На Главной
площади не продохнуть. Жители плачут, посыпают головы пеплом. У нас в стране
на все реагируют быстро. Многие отмылись, куча народу перекрасилась. В РЫЖИЙ
цвет! Сверху зрелище чрезвычайно яркое. У вас хватало популярности, Пиччи,
но теперь она попросту необъятна. Принято обращение к изгнаннику с просьбой
вернуться. Вот оно, взгляните!
-- Такое длинное? -- Печенюшкин ужаснулся.
-- Всего полстраницы. Остальные четыреста двадцать восемь листов заняты
подписями. Ну, что, вперед?! Или будете дуться, для солидности?
-- ТОЛЬКО вперед! -- Сияющий Печенюшкин припал к груди дракона. --
Спасибо, учитель! Собственно, остались пустяки. Большую часть дел в этот раз
выполнили вы, друзья. Я сидел взаперти.
-- А путешествие к Базилевсу? -- напомнила Алена.
-- А разработки? -- Лиза загибала пальцы. -- А руководство? Кто Федю
вытащил? Кто эльфами командовал? Кто мне, дуре нахальной, в пещере
подсказывал? Кто...
-- Мелочи! -- Пиччи-Нюш пытался стать серьезным, согнать радостную
улыбку -- не получалось. Глаза его ярко синели, как встарь. Ликование
мальчугана заражало. Глядя на бывшего изгнанника, все улыбались в ответ,
даже Ноэми.
-- Я же говорил, что мы встретимся с Принцессой Ветров! -- вспомнил
Печенюшкин. -- Теперь она свободна, молода, прекрасна. Многие годы стерлись
в вашей памяти, Ноэми, но с помощью любящего брата вы быстро заполните
пробел.
-- Брата?! -- поразился Дракошкиус. -- Почему я не знаю о нем?
-- Нет проблем! -- ответил Пиччи. -- Поглядите в зеркало. Только
выбирайте большое, иначе целиком не увидите. Конечно, вы не родные, условно
говоря, троюродные. Прародителем ветра вообще, как движения воздуха, был
"дух-дракон" Шэнь-Лун -- он ваш общий предок... Изучать прошлое весьма
полезно, я столько интересного раскопал за этот год...
-- Сестра... -- Дракон взглянул на Принцессу Ветров, наконец-то, не
скрывая обожания. -- Вы еще раз подарили мне жизнь, Пиччи!
Ноэми прижалась к плечу Дракошкиуса...
-- Мне не терпится выйти отсюда! -- Печенюшкин протянул руку, и стена
мастерской растаяла. -- Какой воздух!.. Обождите меня полчаса, хорошо?
Вместе закончим дела. Аленушка, Лизонька, отвечу на все-все вопросы, до
последнего... Когда-то старинный знакомый просил меня об услуге. Пора
выполнять обещания. Федор Пафнутьевич, не составите компанию? Мы мигом...
Поток золотого света пронизал убежище Сморчкова. Померкли светильники.
Клоун, змея и князь на мгновение ослепли. Когда зрение вернулось к ним, на
белом рояле обнаружились сидящие в обнимку, беззаботно болтающие ногами в
воздухе Федя и Печенюшкин.
-- Вс-с-се хорошо? -- Кобра облегченно вытянулась на полу. --
Надеюс-с-сь, недос-с-стойный балаган в с-с-стране закончилс-с-ся? Я
вс-с-сегда верила в вас-с-с, Пиччи.
Мишка-Чемпион молча поклонился. Флейта выпорхнула из его руки, взмыла к
потолку, превратившись в огромный воздушный шар на веревочке. С поверхности
шара -- рот до ушей -- ухмылялась смешная веселая рожа.
-- Спасибо, Чемпион! -- просто сказал Печенюшкин. -- Я рад. Прошлое
забыто. Не знаю, как благодарить вас, Клара!
-- Мне повезло, -- заговорил медведь. -- Я жил в лесу. За два года весь
пропитался берендеевскими рыжиками. Клара-Генриетта и эльфы нашли меня. На
время мы с Советником Флюгероном обменялись внешностью и местом жительства.
-- А я пропиталас-с-сь рыжим с-с-солнцем пус-с-стыни, -- отозвалась
змея. -- Ос-с-ставим реверанс-с-сы. Докладывайте, Чемпион.
Хитрый Сморчков давно стоял на коленях. Федя обжигал самозванца
тяжелыми взглядами, но тот, опустив голову на грудь, делал вид, что не
чувствует их.
-- Всех рыжих мы осторожно переправили из дворцовых подвалов, --
рассказывал Мишка. -- Поселили в заброшенной Мерлиновке -- деревня такая.
Розарио и Мизерабля я заморозил. Сжег пустые гробы. Воды бы живой немного.
-- Это есть, -- похвастался Федя. -- Какой-никакой запасец сделали. Про
Мурлыку нашего Баюновича чего ж не расспрашиваете?
-- Раз Печенюшкин здес-с-сь, -- прошелестела кобра, -- для чего
вопрос-с-сы? Дракошкиус-с-с с-с-сам поделитс-с-ся впечатлениями.
-- Три осиновых пня, -- продолжал Чемпион, -- нам с Кларой удалось
выкрасть. Сейф не простой, конечно. Пригодилась моя профессия. Заменили на
бутафорию, пропитанную томатным соком. Ее и спалил Заморочкин. А чтоб не
догадался, пришлось ему взаймы дать силы волшебной чуток.
-- Восстановим ли советников? -- закручинился Федя. -- Дело тягомотное,
нелегкое. Хотя жизнь, понятно, дороже...
-- Двенадцать дней обратный процесс идет, -- успокоил Пиччи-Нюш. -- Как
новенькие станут, помолодеют даже... Что за башмаки у вас на камине,
господин Сморчков? Знакомый фасон.
-- Пощадите! -- Самозванец, понимая, кто здесь главный, бухнулся
Печенюшкину в ноги. -- Сучком осиновым, гнилушкой оставьте в Фантазилье!
-- Естественно, -- брезгливо отозвался мальчуган. -- Обратно на Землю
вам хода нет. Преступления ваши, равно как и заклятье графа Калиостро, срока
давности не имеют.
Сморчков похолодел. Глаза его сразу ввалились, в затылке словно
заработал отбойный молоток.
-- Я ж не навреди-и-ил, -- заскулил мерзавец. -- Беспомощный на полу
валяюсь, а вы сверху, великие да могущественные, судьбу мою, бахвалясь,
решаете. Эх, саблю бы мне и в честный поединок...
-- Саблю? -- удивился Пиччи. -- Мне казалось, что вам привычней
разбойничий кистень. А что касается дуэли -- то драться принято с равными.
Клоун, змея, обезьяна, домовой -- разве есть здесь противник для сиятельного
князя?.. Честный поединок!... Разве хоть когда-нибудь у вас была честь,
Сморчков?
-- Оста-авьте в Фантазилье... -- Самозванец быстро пополз к туфлям
Печенюшкина.
-- Да! -- вспомнил, увернувшись, Пиччи. -- Обувь! -- Он поднял палец,
Сморчкова отбросило, прижало к стене. -- Предстоит дальняя дорога. Что у вас
на ногах? Щегольские сапожки? Несерьезно. Башмаки Доброхлюпа вполне
подойдут. Наследство палачу от жертвы.
Грубые желтые башмаки сдавили ступни предателя. Шевельнуться Пимен не
мог, закричать -- тоже. Прижатый к стене холодной невидимой ладонью, он лишь
непрерывно жужжал, как овод, попавший в западню.
Волосы Сморчкова медленно поднимались дыбом.
Федю передернуло.
-- Не могу его больше видеть. Кончай, Пиччи, пойдем.
-- Давно пора! -- согласился Печенюшкин. -- Граф Калиостро рассказал
мне когда-то о мерзавце, которого отправил в ад. Он не был уверен, что тот
достиг цели, и просил, в случае чего, довершить начатое. Вы непозволительно
задержались здесь, Сморчков. Фантазилья для вас -- всего лишь станция перед
преисподней. Вниз, негодяй!
Пол провалился, из дыры понесло серой. Ледяная рука выпустила
Сморчкова. Последние минуты ему предстояло провести в падении -- в пути за
окончательным расчетом.
Глава седьмая
-- Флора, не смей возражать! Я расстроюсь, и ты знаешь, чем это грозит!
Забуду выключить духовку, яблочный пирог сгорит, а гости наши останутся
голодными. Ты этого добиваешься?! Пей молоко немедленно!
Тетушка Хлоя (НАСТОЯЩАЯ тетушка Хлоя!), подбоченившись, встала перед
сестрой.
-- Ай, Хлоя, что ты такое говоришь? -- тетушка Флора ОБЕИМИ руками
приподняла дымящуюся чашку. -- Там же кипяток! И это третья порция за
сегодня -- я не в состоянии выпить столько молока.
-- Мы сорок лет провели на болоте! Без сознания! В сырости и холоде!
Два трухлявых осиновых пня, как мы окончательно не развалились? Прогреваться
необходимо, Флора! Посмотри, ты выздоравливаешь на глазах, рука уже
действует, сгибаются пальцы!
-- Нога еще не работает, но я начинаю ее чувствовать, -- сообщила
тетушка Флора. -- Мурашки бегают. Неужели я смогу расстаться с клюкой?
Просто чудо!
-- А где ты живешь?! -- осадила старшая сестра. -- Я тебе скажу, ты
живешь в Волшебной стране! И это счастье, что мы накоротке с чудесами.
Спасибо Печенюшкину! Разыскать нас в болоте, вернуть к жизни за сутки -- в
рекордный срок!..
-- Пиччи сказал, что ему помогла Алена, -- поправила тетушка Флора. --
В старом осиннике среди множества обычных пней он вначале запутался.
-- Вафельные трубочки с заварным кремом я приготовила для Аленки!
Персонально! А для Лизы -- малиновые пирожные со взбитыми сливками. Она
замечательная девочка, я так полюбила ее! Веселая, остроумная, а какой
аппетит!.. Но если бы Пиччи-Нюш не обнаружил в подполе, под землей, книгу --
дневник этой ЧУДОВИЩНОЙ особы -- мы бы и сейчас продолжали гнить в сотнях
миль отсюда.
-- Какая низость! -- вздохнула тетушка Флора. -- Она казалась нам такой
симпатичной. Месяца три приходила сюда каждый день, помогала по дому,
выспросила все твои кулинарные рецепты...
-- Мы слишком доверчивы. И не сомневайся, Флора, это хорошо. Жить иначе
противно, главное -- не ожесточиться сердцем... Ой! Подгорел! Флора, ты что,
не чувствуешь запах?!
Тетушка Хлоя проворно выхватила противень из духовки.
-- Ты знаешь, нет! Ох, я так испугалась... По-моему, он совершенно
готов. Сейчас накрою полотенцем, чтобы отмяк. На полчасика, как раз до их
прихода...
Гостиная старых фей чудесным образом выросла в размерах. Неудивительно
-- народа собралось много и почти все были серьезными чародеями. Угощения
хватило с избытком. Производительность тетушки Хлои поражала, не говоря уже
о качестве сладостей. Только печенильный автомат с блинометом могли,
пожалуй, конкурировать с ней, да и то лишь в тесном союзе.
Мануэла исцелилась от безумия полностью и пришла со всеми
родственниками.
Обширное крысиное семейство угощалось на кухне. Феи так и не сумели
вытащить многодетную мать за общий стол. Манеры детишек, разболтавшихся за
время ее болезни, беспокоили Мануэлу. Деликатные пинки и частые заботливые
подзатыльники не были слышны обществу в гостиной.
У окна на этажерке тетушки накрыли специальный стол для одиннадцати
эльфов. Форточку плотно закрыли, чтобы сквозняк не помешал человечкам
пировать. Эльф Светолик, тот,что поджег себя спичкой, лишь бы задержать
бегство Тыщенции Кувырк, выздоровел. Сейчас он уписывал один за другим
крохотные слоеные пирожки, начиненные изюмом и орехами. Лампусик недоумевал:
куда столько входит? Ведь каждый пирожок казался ему таким же, как, скажем,
Алене -- плюшка величиной с блюдце.
Цветы стояли везде -- гости принесли их столько, что у тетушек не
хватило ваз. Волшебникам пришлось быстро создавать новые. Наиболее красивая
получилась, как ни странно, у дона Диего Морковкина. Ваза сама напоминала
цветущую ветвь на матовом хрустальном постаменте. После долгих восторгов ее
признали главным украшением и водрузили в центр стола.
Приняв успех, как должное, Морковкин тем не менее ворчал без остановки.
Чародею казалось, что его разморозили позже, чем следовало, и без соблюдения
должных предосторожностей. Теперь дон Диего ощущал колики в боку, томление
под лопатками, легкую дрожь в коленях и ветер в голове. Хотя, скорее всего,
это были всегдашние безобидные причуды старого мага.
Косоголовому досталось место между Фантолеттой и Ноэми. Окруженный
красавицами, десантник потерял аппетит, и безостановочно крутил головой то
влево, то вправо. Лиза ревности не испытывала.
Никтошка отказался от чая и сладостей, но вовсю поддерживал разговор.
Самонадуваемый слон, побоявшись, что не войдет за стол, уменьшился до
размеров таксы. Хоботом он ловко подкладывал Аленке, сидевшей рядом, все
новые куски торта.
Клара-Генриетта кольцом свернулась на стуле. Над скатертью виднелась
лишь голова змеи. Мишка-Чемпион, справа от нее, большей частью отмалчивался.
После двухлетнего затворничества медведь стал немногословным.
Сестры Зайкины поместились рядом, по левую руку от Дракошкиуса. Справа
от великана сидела Ноэми -- Принцесса Ветров. Видя смущение гостьи, сорок
лет бывшей в этом доме невольной хозяйкой, тетушки обходились с ней особенно
ласково.
Вот первоначальная суматоха улеглась. Старые феи заняли свои места,
вслед за ними уселись и Печенюшкин с Федей, помогавшие накрывать на стол.
Беседа замедлилась и угасла на время. Молчание прерывалось лишь отдельными
краткими репликами. Все сосредоточенно жевали. Лица собравшихся надолго
приняли выражение благоговейного изумления...
-- Пиччи! -- вымолвила Лиза после того, как опустел шестой самовар. --
Мы уже наелись, когда же лекция?
-- Что ты хочешь услышать? -- Печенюшкин притворно удивился.
-- Монолог главного детектива. В романах и пьесах со всякими тайнами
герой-сыщик под конец разъясняет лопухам оставшиеся непонятности. Не знаю,
как остальные, но я -- точно, лопух. И, думаю, не я одна. Ты поклялся
ответить на все-все вопросы! Задавать по одному? Как тебе удобней?
-- Я попробую рассказать всю историю целиком. Такую, какой она мне
представляется сейчас. То, что всем известно, опущу. Потом вопросы -- если
они еще будут. Годится?
-- Договорились! -- Лиза кивнула головой под одобрение
присутствовавших.
-- Тыщенция Кувырк -- порождение Горгульи -- явилась на свет в момент
гибели старой колдуньи. -- Печенюшкин рассказывал медленно, глядя в пустую
чашку, словно в книгу. -- Правильнее всего назвать ее новым воплощением
Горгульи на земле, сохранившим прежнюю память. Многое прояснил дневник
Тыщенции, как я его нашел, расскажу позже. Итак, вначале малютка
действовала, как робот -- слепо и полуосознанно.
Она уничтожила рыбацкую семью и в платьице из парусины возникла перед
Базилевсом из ежевичного рва ребенком, спасшимся в шторм... Когда была
выполнена первая часть задачи, Тыщенция забыла о прошедшем, став, до поры,
до пятилетнего возраста, такой, как все дети. Незадолго до именин силы и
память Горгульи начали понемногу возвращаться к ней.
Для простоты в записях своих Тыщенция Кувырк называла Горгулью матерью,
хотя и сознавала, что это не совсем верно. Она любила Базилевса, мечтала
быть его настоящей дочкой, мучительно страдала от раздвоенности, но... С
каждым прожитым годом злое начало усиливалось, разрастаясь, как опухоль.
Честно говоря, мне жаль ее. Появиться на свет колдовским орудием,
творить зло даже против желания, заслужить ненависть близких, разбить жизнь
приемному отцу и сгинуть по его воле -- кто бы пожелал для себя такого?
Много лет назад, прокляв Базилевса в день рождения племянника, Горгулья
Волшебном Совете что-то случилось.
-- А ты поможешь?! Приедешь и разберешься? Парализованная старуха
спасает Фантазилью? Флора, я сейчас буду громко смеяться, держи меня!
-- Самоходные метлы очень удобны. Кажется, моя стоит за дверью, в
коридоре, -- тетушка Флора с трудом поднялась и упрямо заковыляла к порогу.
-- Я поеду с тобой! -- Тетушка Хлоя всплеснула руками. -- Пускай это
будет последнее путешествие в моей жизни! Как вы думаете, могу я оставить
сумасшедшую сестру?!
-- У тебя доброе сердце, Хлоя! Только не говори мне "нет"! Кто знает,
вдруг мы чем-то поможем поглупевшим фантазильцам?
-- Все лекарства я кладу в сумку под сиденьем. И немедленно выпей
двадцать пять капель кардиостата! Сейчас я приготовлю... Вот, возьми... Боже
мой, звонят! Два дня никого не было... Кто там?!
-- Откройте, пожалуйста! -- тонкий жалобный голосок послышался снаружи.
-- Мой друг сильно обгорел. Мальчишки попали в него ракетой. Много ли нужно
эльфу?!.
-- Одну секундочку! -- Дверь распахнулась. -- Где вы? Я не вижу! Ах,
вот, простите! Я сразу не заметила, вы так малы!
Трое эльфов, как радужные мотыльки, впорхнули в коридор, держа
неподвижное тельце четвертого.
-- Сюда! -- распорядилась тетушка Хлоя. -- Кладите его на стол в
гостиной. Сейчас я надену очки, посмотрим, что можно сделать.
-- Хлоя, боюсь, мы опоздаем! -- Тетушка Флора беспокойно стучала палкой
в коридоре. -- Оставь их здесь, дай нужные медикаменты, пусть дождутся нас.
Полетели!
-- Ай, Флора, помолчи! Присядь пока, ты натрудишь ногу! Я наложу мазь,
дам крупицу униспаса, сделаю перевязку. Пять минут! Ну, от силы, семь!
Семь минут обернулись получасом. Эльф был очень мал, а старческие руки
дрожали. Тетушка Флора все беспокоилась и даже один раз демонстративно
зазвенела щеколдой, но сестра ее не могла бросить больного. Тем более что
друзья пострадавшего мало смыслили в медицине -- их неумелая помощь скорее
мешала престарелой фее.
-- Мое терпение кончилось! -- объявила тетушка Флора. -- Хлоя, я
улетаю! Жди, я скоро вернусь или пришлю за тобой!
Здоровой рукой она успешно отперла дверь и сделала несколько шагов
обратно, в глубь коридора, чтобы прихватить метлу.
-- Здесь открыто?! Дома ли хозяйки? -- Дракошкиус, хоть и сильно
уменьшенный, едва протиснулся внутрь. Шум, поднятый им, достиг ушей тетушки
Хлои, опасливо выглянувшей из комнаты.
-- Кто это?.. Мурлыка Баюнович?!! Вы живы?!! Я упаду в обморок!.. Нет,
не падаю! Какое счастье! Флора, я всегда говорила, что добро победит! Ты
слышишь?! Как побледнела! Ловите ее, это Флора падает в обморок! Ой, крышка
подпола открыта, сейчас она рухнет вниз!..
Резиновый хобот, метнувшись из темной глубины, поддержал теряющую
сознание старушку. Фею перенесли в гостиную, уложили на диван. Эльфы,
неловко рассыпаясь в благодарностях, улетели, неся перевязанного товарища.
Тетушка Хлоя суетилась над сестрой, понемногу возвращавшейся в сознание.
-- Тяжелая обязанность привела меня к вам! -- Дракошкиус ощутимо
волновался. -- Если произошла ошибка, я буду счастлив тысячекратно умолять о
прощении. Все станет ясно через минуту!
Он вытянул правую лапу. Один из когтей дракона украшал безразмерный
талисман Базилевса -- перстень Елизаветы.
-- Как пух с тополей... -- прошептал Дракошкиус.
Малиновый огонь брызнул из перстня снопом. Неодолимая сила подбросила
вверх худенькую фигурку младшей феи, окутала туманом, бешено завертела...
-- Остановитесь, братец! -- Чужой, глубокий голос умоляюще простонал из
вихря.
Потрясенный дракон замолчал. Не пряча когтей, он прикрыл талисман левой
лапой. Федя и рой эльфов, окружавший домового, прильнули снаружи к стеклу
окна. Вместо тетушки Хлои за спиной Дракошкиуса стояла, держась за штору,
печальная красавица. Зажав рот ладонью, широко распахнув глаза, она не могла
вымолвить ни слова.
Туман рассеялся. Напротив дракона оказалась дама средних лет, сидевшая
на диване, не приминая подушек. Жесткое лицо ее с правильными чертами и
двумя глубокими складками у рта озаряли необыкновенно лучистые глаза --
цвета спелой ежевики.
-- Как я устала... -- проговорила Тыщенция Кувырк.
Мелодия короткой фразы не имела ничего общего с добродушным карканьем
тетушки Флоры.
-- Можно было сопротивляться дольше, -- заметила колдунья после паузы.
-- Я старалась, но в последние дни делала все без души. Не знаю причин --
возраст, судьба, разочарования, сломанная жизнь? Что мне помешало уйти
отсюда раньше? На свете хватит места и доброму и дурному. Ваш рыжий герой --
кстати, личной ненависти я к нему не питаю -- зачахнет без борьбы. Победит
все зло на планете и вскоре тихо умрет, обожравшись сладкого...
-- Поторопись, сестра! -- мрачно перебил Дракошкиус. -- Коварство твое
известно, прекрати изображать жертву. Времени на длинные речи нет!
-- Ответь, все же, на несколько вопросов! Женщины любопытны, братец.
Что с Фурианой? Я неожиданно потеряла связь.
-- Мы спасли ее. Но после твоей обработки лечить придется долго. Яд
Тыщенции... Скольких ты убила, сколько искалечила душ, свела с ума,
поставила на дыбы страну!..
-- Я боролась за жизнь, это право каждого. Где Сморчков?
-- Это наши проблемы!
-- Значит, они есть. Чудесно. Как девчонки?
-- Подросли, загорели. Хотела услышать другое? Стали опытнее и умнее.
Здоровье в полном порядке, веселы. Да, тебе привет и поцелуи! Они же не
знают, кто готовил им смерть в Драконьей пещере.
-- Жаль, что они живы. Ненавижу детей! Ладно, достаточно. Последнее.
Как вы узнали меня?
-- Долго рассказывать. Но главное -- вот. Разносчик молока, ослик
Хосе-Игнасио. Как-то на рассвете он задержался у вашего дома, в кустах,
поправляя сбившуюся подкову. Случайно ослик обернулся и увидел, как
беспомощная тетушка Флора выплывает из окна, хватает бутылки, выпивает
залпом, затем, пустые, швыряет в небо, где они благополучно пропадают. Для
среднего чародея трюк обычный. Но возможности бедных тетушек знали все. К
тому же, ты была без всегдашних темных очков и, случайно посмотрев на кусты,
чуть не встретилась с осликом глазами. Хосе-Игнасио утверждает, что этот
взгляд будет сниться ему всю жизнь. Он сбежал тем же утром. Спрятался так,
что эльфы смогли разыскать его только сегодня.
-- Как глупо... -- Тыщенция скривилась. -- Показания осла... Молоко
Цецилии оказалось слишком целебным. К дурочке Ноэми могла вернуться память.
Пришлось придумать сказку для нее. Я обрадовалась, когда перестали носить
молоко, а уточнить причину не догадалась... Как глупо!.. Эльфы?! Так их
сегодняшний прилет не случаен?
-- Конечно! Дом был оцеплен. Вас бы не выпустили. Постарались бы
задержать до нашего появления. Но я ответил тебе на лишний вопрос. Скажи мне
за это -- где настоящие феи?
-- Ни за что! Мучайся до конца дней!
-- Спасибо за заботу. Семейный разговор заканчивается. Узнай же, что
талисман, перстень Базилевса, целые сутки был рядом с тобой, на пальце Лизы.
-- А-а-а-а-а-а!!. -- Колдунья с перекошенным в ярости лицом бросилась
на дракона.
-- Как пух с тополей, как торосы из льда,
Сгори и растай, пропади навсегда!!.
Голос Дракошкиуса прогремел, многократно отражаясь от стен, перекрывая
вой Тыщенции Кувырк. Перстень со скорпионом взлетел под потолок, взорвался
огнем -- вишневым, рубиновым, алым. Облако пламени окутало колдунью,
перехватив ее у самого горла дракона.
-- Ноэми!.. Твою любимую Ноэми я забираю с собой... -- донесся из
центра огня слабеющий голос Тыщенции.
Облако толчками переместилось к неподвижной фигуре у шторы, лизнуло, не
зажигая, ткань и потянулось к Принцессе Ветров.
Раздирая уши, в коридоре завизжали, заскрипели доски пола и,
переломившись, обрушились в подпол. Освободившийся Никтошка взгромоздил на
порог передние ноги и щедро окатил Ноэми из хобота живой водой. Сгусток огня
запульсировал, уменьшаясь, неясные тени мелькнули внутри, вот огонь сжался в
точку, ослепительно вспыхнул и пропал.
Принцесса Ветров смогла, наконец, пошевелиться и убрать с губ ладонь.
-- Здравствуй! -- сказала она.
Сморчков отодвинул ларь и ахнул от неожиданности.
На крышке люка лежал золотой браслет Флюгерона.
Ошибки быть не могло, случайности -- тоже. Князь сам не единожды
разглядывал волшебную змейку и даже примерял ее, лениво расспрашивая
подобострастного советника о деталях угадывания погоды. Конечно, широковатый
браслет вполне мог упасть с тощего запястья Флюгерона. Но как он оказался
здесь? Тайну убежища Сморчков-Заморочкин оберегал так же ревностно, как
собственную жизнь.
Ужасное слово "измена" забилось в голове самозванца. Он протянул руку к
змейке, тут же отдернул ее и, устыдившись собственной трусости, протянул
опять. Коснуться браслета Сморчков не успел.
Беззвучно открылся потайной вход, и в низкий проем, сгибаясь, шагнул
Флюгерон.
-- Прошу прощения, Великий Маг, -- робко заговорил он, глядя одним
глазом на князя, а другим куда-то мимо. -- Я забыл тут прибор, мне он очень
нужен.
-- Кто... поз-зволил?!. -- Оторопь била Сморчкова, заставляя зубы
лязгать. -- Ты следил з-за мной, под-длец?!
-- Все преданность моя, -- невнятно заговорил Флюгерон, не отходя от
двери. Одеяние его колыхалось, как балахон пугала под ветром. -- Поминутно
видеть вас желал, повсюду следовать за вами. Улыбку уст благосклонную, а
также движение глаз ловить раскосыми очами. Пред вами в муках замирал
неоднократно, бледнел и гас, опасаясь сиятельного гнева...
-- Во-о-он!! -- Сморчков нагнулся, хотел запустить в Советника
браслетом, но не смог даже оторвать его от пола.
Охваченный паникой, князь заметался по комнате, ища малейшую лазейку,
куда мог бы ускользнуть тенью, комаром, дымом... Тщетно! Волшебный дар
покинул его.
-- Где оно, внимание к подчиненным? -- грустно вопрошал Флюгерон, не
обращая внимания на беготню Сморчкова. -- Нет бы поинтересоваться: " Как
живешь, старина? Что дома? Чем увлекаешься в свободное от работы время?" Нам
участие дорого... Я вот, к примеру, имею страсть фокусы показывать. Вы
видите эту флейту?
Достав флейту прямо из воздуха, Советник заиграл однообразный заунывный
мотив. Сморчков остановился и, как завороженный, уставился на золотую змею,
начавшую расти под звуки музыки. Тело ее медленно, ритмично извивалось,
увеличивалось в обхвате, спираль за спиралью живая башня возводилась над
недоступной Заморочкину крышкой люка. Голова огромной кобры, чуть
покачиваясь, остановилась перед самозванцем.
-- Что ты на меня с-с-смотришь? -- прошипела она с укоризной почти
ласковой. -- Ты на него пос-с-смотри. Вот где фокус-с-с...
Попятившись от страшной змеи, Сморчков обернулся к двери.
Музыка продолжалась. Советник не отрывал флейту от губ, но облик его
изменился неузнаваемо. Красный медведь с человеческим, размалеванным гримом
лицом, в длинных, до колен, трусах, усыпанных зелеными бабочками, прочно
стоял на толстых могучих лапах, загораживая вход.
Потрясенный князь узнал знаменитого некогда клоуна, года два назад,
после запутанной и неблаговидной истории, исчезнувшего с цирковых
подмостков.
-- Явись, герой! -- Федя торжественно выкрикнул фразу, заготовленную по
пути.
-- Фантазилья кается, -- подтвердил Дракошкиус. -- Мы задержались
ненадолго, но обстановку вполне оценили. Феервилль бурлит. На Главной
площади не продохнуть. Жители плачут, посыпают головы пеплом. У нас в стране
на все реагируют быстро. Многие отмылись, куча народу перекрасилась. В РЫЖИЙ
цвет! Сверху зрелище чрезвычайно яркое. У вас хватало популярности, Пиччи,
но теперь она попросту необъятна. Принято обращение к изгнаннику с просьбой
вернуться. Вот оно, взгляните!
-- Такое длинное? -- Печенюшкин ужаснулся.
-- Всего полстраницы. Остальные четыреста двадцать восемь листов заняты
подписями. Ну, что, вперед?! Или будете дуться, для солидности?
-- ТОЛЬКО вперед! -- Сияющий Печенюшкин припал к груди дракона. --
Спасибо, учитель! Собственно, остались пустяки. Большую часть дел в этот раз
выполнили вы, друзья. Я сидел взаперти.
-- А путешествие к Базилевсу? -- напомнила Алена.
-- А разработки? -- Лиза загибала пальцы. -- А руководство? Кто Федю
вытащил? Кто эльфами командовал? Кто мне, дуре нахальной, в пещере
подсказывал? Кто...
-- Мелочи! -- Пиччи-Нюш пытался стать серьезным, согнать радостную
улыбку -- не получалось. Глаза его ярко синели, как встарь. Ликование
мальчугана заражало. Глядя на бывшего изгнанника, все улыбались в ответ,
даже Ноэми.
-- Я же говорил, что мы встретимся с Принцессой Ветров! -- вспомнил
Печенюшкин. -- Теперь она свободна, молода, прекрасна. Многие годы стерлись
в вашей памяти, Ноэми, но с помощью любящего брата вы быстро заполните
пробел.
-- Брата?! -- поразился Дракошкиус. -- Почему я не знаю о нем?
-- Нет проблем! -- ответил Пиччи. -- Поглядите в зеркало. Только
выбирайте большое, иначе целиком не увидите. Конечно, вы не родные, условно
говоря, троюродные. Прародителем ветра вообще, как движения воздуха, был
"дух-дракон" Шэнь-Лун -- он ваш общий предок... Изучать прошлое весьма
полезно, я столько интересного раскопал за этот год...
-- Сестра... -- Дракон взглянул на Принцессу Ветров, наконец-то, не
скрывая обожания. -- Вы еще раз подарили мне жизнь, Пиччи!
Ноэми прижалась к плечу Дракошкиуса...
-- Мне не терпится выйти отсюда! -- Печенюшкин протянул руку, и стена
мастерской растаяла. -- Какой воздух!.. Обождите меня полчаса, хорошо?
Вместе закончим дела. Аленушка, Лизонька, отвечу на все-все вопросы, до
последнего... Когда-то старинный знакомый просил меня об услуге. Пора
выполнять обещания. Федор Пафнутьевич, не составите компанию? Мы мигом...
Поток золотого света пронизал убежище Сморчкова. Померкли светильники.
Клоун, змея и князь на мгновение ослепли. Когда зрение вернулось к ним, на
белом рояле обнаружились сидящие в обнимку, беззаботно болтающие ногами в
воздухе Федя и Печенюшкин.
-- Вс-с-се хорошо? -- Кобра облегченно вытянулась на полу. --
Надеюс-с-сь, недос-с-стойный балаган в с-с-стране закончилс-с-ся? Я
вс-с-сегда верила в вас-с-с, Пиччи.
Мишка-Чемпион молча поклонился. Флейта выпорхнула из его руки, взмыла к
потолку, превратившись в огромный воздушный шар на веревочке. С поверхности
шара -- рот до ушей -- ухмылялась смешная веселая рожа.
-- Спасибо, Чемпион! -- просто сказал Печенюшкин. -- Я рад. Прошлое
забыто. Не знаю, как благодарить вас, Клара!
-- Мне повезло, -- заговорил медведь. -- Я жил в лесу. За два года весь
пропитался берендеевскими рыжиками. Клара-Генриетта и эльфы нашли меня. На
время мы с Советником Флюгероном обменялись внешностью и местом жительства.
-- А я пропиталас-с-сь рыжим с-с-солнцем пус-с-стыни, -- отозвалась
змея. -- Ос-с-ставим реверанс-с-сы. Докладывайте, Чемпион.
Хитрый Сморчков давно стоял на коленях. Федя обжигал самозванца
тяжелыми взглядами, но тот, опустив голову на грудь, делал вид, что не
чувствует их.
-- Всех рыжих мы осторожно переправили из дворцовых подвалов, --
рассказывал Мишка. -- Поселили в заброшенной Мерлиновке -- деревня такая.
Розарио и Мизерабля я заморозил. Сжег пустые гробы. Воды бы живой немного.
-- Это есть, -- похвастался Федя. -- Какой-никакой запасец сделали. Про
Мурлыку нашего Баюновича чего ж не расспрашиваете?
-- Раз Печенюшкин здес-с-сь, -- прошелестела кобра, -- для чего
вопрос-с-сы? Дракошкиус-с-с с-с-сам поделитс-с-ся впечатлениями.
-- Три осиновых пня, -- продолжал Чемпион, -- нам с Кларой удалось
выкрасть. Сейф не простой, конечно. Пригодилась моя профессия. Заменили на
бутафорию, пропитанную томатным соком. Ее и спалил Заморочкин. А чтоб не
догадался, пришлось ему взаймы дать силы волшебной чуток.
-- Восстановим ли советников? -- закручинился Федя. -- Дело тягомотное,
нелегкое. Хотя жизнь, понятно, дороже...
-- Двенадцать дней обратный процесс идет, -- успокоил Пиччи-Нюш. -- Как
новенькие станут, помолодеют даже... Что за башмаки у вас на камине,
господин Сморчков? Знакомый фасон.
-- Пощадите! -- Самозванец, понимая, кто здесь главный, бухнулся
Печенюшкину в ноги. -- Сучком осиновым, гнилушкой оставьте в Фантазилье!
-- Естественно, -- брезгливо отозвался мальчуган. -- Обратно на Землю
вам хода нет. Преступления ваши, равно как и заклятье графа Калиостро, срока
давности не имеют.
Сморчков похолодел. Глаза его сразу ввалились, в затылке словно
заработал отбойный молоток.
-- Я ж не навреди-и-ил, -- заскулил мерзавец. -- Беспомощный на полу
валяюсь, а вы сверху, великие да могущественные, судьбу мою, бахвалясь,
решаете. Эх, саблю бы мне и в честный поединок...
-- Саблю? -- удивился Пиччи. -- Мне казалось, что вам привычней
разбойничий кистень. А что касается дуэли -- то драться принято с равными.
Клоун, змея, обезьяна, домовой -- разве есть здесь противник для сиятельного
князя?.. Честный поединок!... Разве хоть когда-нибудь у вас была честь,
Сморчков?
-- Оста-авьте в Фантазилье... -- Самозванец быстро пополз к туфлям
Печенюшкина.
-- Да! -- вспомнил, увернувшись, Пиччи. -- Обувь! -- Он поднял палец,
Сморчкова отбросило, прижало к стене. -- Предстоит дальняя дорога. Что у вас
на ногах? Щегольские сапожки? Несерьезно. Башмаки Доброхлюпа вполне
подойдут. Наследство палачу от жертвы.
Грубые желтые башмаки сдавили ступни предателя. Шевельнуться Пимен не
мог, закричать -- тоже. Прижатый к стене холодной невидимой ладонью, он лишь
непрерывно жужжал, как овод, попавший в западню.
Волосы Сморчкова медленно поднимались дыбом.
Федю передернуло.
-- Не могу его больше видеть. Кончай, Пиччи, пойдем.
-- Давно пора! -- согласился Печенюшкин. -- Граф Калиостро рассказал
мне когда-то о мерзавце, которого отправил в ад. Он не был уверен, что тот
достиг цели, и просил, в случае чего, довершить начатое. Вы непозволительно
задержались здесь, Сморчков. Фантазилья для вас -- всего лишь станция перед
преисподней. Вниз, негодяй!
Пол провалился, из дыры понесло серой. Ледяная рука выпустила
Сморчкова. Последние минуты ему предстояло провести в падении -- в пути за
окончательным расчетом.
Глава седьмая
-- Флора, не смей возражать! Я расстроюсь, и ты знаешь, чем это грозит!
Забуду выключить духовку, яблочный пирог сгорит, а гости наши останутся
голодными. Ты этого добиваешься?! Пей молоко немедленно!
Тетушка Хлоя (НАСТОЯЩАЯ тетушка Хлоя!), подбоченившись, встала перед
сестрой.
-- Ай, Хлоя, что ты такое говоришь? -- тетушка Флора ОБЕИМИ руками
приподняла дымящуюся чашку. -- Там же кипяток! И это третья порция за
сегодня -- я не в состоянии выпить столько молока.
-- Мы сорок лет провели на болоте! Без сознания! В сырости и холоде!
Два трухлявых осиновых пня, как мы окончательно не развалились? Прогреваться
необходимо, Флора! Посмотри, ты выздоравливаешь на глазах, рука уже
действует, сгибаются пальцы!
-- Нога еще не работает, но я начинаю ее чувствовать, -- сообщила
тетушка Флора. -- Мурашки бегают. Неужели я смогу расстаться с клюкой?
Просто чудо!
-- А где ты живешь?! -- осадила старшая сестра. -- Я тебе скажу, ты
живешь в Волшебной стране! И это счастье, что мы накоротке с чудесами.
Спасибо Печенюшкину! Разыскать нас в болоте, вернуть к жизни за сутки -- в
рекордный срок!..
-- Пиччи сказал, что ему помогла Алена, -- поправила тетушка Флора. --
В старом осиннике среди множества обычных пней он вначале запутался.
-- Вафельные трубочки с заварным кремом я приготовила для Аленки!
Персонально! А для Лизы -- малиновые пирожные со взбитыми сливками. Она
замечательная девочка, я так полюбила ее! Веселая, остроумная, а какой
аппетит!.. Но если бы Пиччи-Нюш не обнаружил в подполе, под землей, книгу --
дневник этой ЧУДОВИЩНОЙ особы -- мы бы и сейчас продолжали гнить в сотнях
миль отсюда.
-- Какая низость! -- вздохнула тетушка Флора. -- Она казалась нам такой
симпатичной. Месяца три приходила сюда каждый день, помогала по дому,
выспросила все твои кулинарные рецепты...
-- Мы слишком доверчивы. И не сомневайся, Флора, это хорошо. Жить иначе
противно, главное -- не ожесточиться сердцем... Ой! Подгорел! Флора, ты что,
не чувствуешь запах?!
Тетушка Хлоя проворно выхватила противень из духовки.
-- Ты знаешь, нет! Ох, я так испугалась... По-моему, он совершенно
готов. Сейчас накрою полотенцем, чтобы отмяк. На полчасика, как раз до их
прихода...
Гостиная старых фей чудесным образом выросла в размерах. Неудивительно
-- народа собралось много и почти все были серьезными чародеями. Угощения
хватило с избытком. Производительность тетушки Хлои поражала, не говоря уже
о качестве сладостей. Только печенильный автомат с блинометом могли,
пожалуй, конкурировать с ней, да и то лишь в тесном союзе.
Мануэла исцелилась от безумия полностью и пришла со всеми
родственниками.
Обширное крысиное семейство угощалось на кухне. Феи так и не сумели
вытащить многодетную мать за общий стол. Манеры детишек, разболтавшихся за
время ее болезни, беспокоили Мануэлу. Деликатные пинки и частые заботливые
подзатыльники не были слышны обществу в гостиной.
У окна на этажерке тетушки накрыли специальный стол для одиннадцати
эльфов. Форточку плотно закрыли, чтобы сквозняк не помешал человечкам
пировать. Эльф Светолик, тот,что поджег себя спичкой, лишь бы задержать
бегство Тыщенции Кувырк, выздоровел. Сейчас он уписывал один за другим
крохотные слоеные пирожки, начиненные изюмом и орехами. Лампусик недоумевал:
куда столько входит? Ведь каждый пирожок казался ему таким же, как, скажем,
Алене -- плюшка величиной с блюдце.
Цветы стояли везде -- гости принесли их столько, что у тетушек не
хватило ваз. Волшебникам пришлось быстро создавать новые. Наиболее красивая
получилась, как ни странно, у дона Диего Морковкина. Ваза сама напоминала
цветущую ветвь на матовом хрустальном постаменте. После долгих восторгов ее
признали главным украшением и водрузили в центр стола.
Приняв успех, как должное, Морковкин тем не менее ворчал без остановки.
Чародею казалось, что его разморозили позже, чем следовало, и без соблюдения
должных предосторожностей. Теперь дон Диего ощущал колики в боку, томление
под лопатками, легкую дрожь в коленях и ветер в голове. Хотя, скорее всего,
это были всегдашние безобидные причуды старого мага.
Косоголовому досталось место между Фантолеттой и Ноэми. Окруженный
красавицами, десантник потерял аппетит, и безостановочно крутил головой то
влево, то вправо. Лиза ревности не испытывала.
Никтошка отказался от чая и сладостей, но вовсю поддерживал разговор.
Самонадуваемый слон, побоявшись, что не войдет за стол, уменьшился до
размеров таксы. Хоботом он ловко подкладывал Аленке, сидевшей рядом, все
новые куски торта.
Клара-Генриетта кольцом свернулась на стуле. Над скатертью виднелась
лишь голова змеи. Мишка-Чемпион, справа от нее, большей частью отмалчивался.
После двухлетнего затворничества медведь стал немногословным.
Сестры Зайкины поместились рядом, по левую руку от Дракошкиуса. Справа
от великана сидела Ноэми -- Принцесса Ветров. Видя смущение гостьи, сорок
лет бывшей в этом доме невольной хозяйкой, тетушки обходились с ней особенно
ласково.
Вот первоначальная суматоха улеглась. Старые феи заняли свои места,
вслед за ними уселись и Печенюшкин с Федей, помогавшие накрывать на стол.
Беседа замедлилась и угасла на время. Молчание прерывалось лишь отдельными
краткими репликами. Все сосредоточенно жевали. Лица собравшихся надолго
приняли выражение благоговейного изумления...
-- Пиччи! -- вымолвила Лиза после того, как опустел шестой самовар. --
Мы уже наелись, когда же лекция?
-- Что ты хочешь услышать? -- Печенюшкин притворно удивился.
-- Монолог главного детектива. В романах и пьесах со всякими тайнами
герой-сыщик под конец разъясняет лопухам оставшиеся непонятности. Не знаю,
как остальные, но я -- точно, лопух. И, думаю, не я одна. Ты поклялся
ответить на все-все вопросы! Задавать по одному? Как тебе удобней?
-- Я попробую рассказать всю историю целиком. Такую, какой она мне
представляется сейчас. То, что всем известно, опущу. Потом вопросы -- если
они еще будут. Годится?
-- Договорились! -- Лиза кивнула головой под одобрение
присутствовавших.
-- Тыщенция Кувырк -- порождение Горгульи -- явилась на свет в момент
гибели старой колдуньи. -- Печенюшкин рассказывал медленно, глядя в пустую
чашку, словно в книгу. -- Правильнее всего назвать ее новым воплощением
Горгульи на земле, сохранившим прежнюю память. Многое прояснил дневник
Тыщенции, как я его нашел, расскажу позже. Итак, вначале малютка
действовала, как робот -- слепо и полуосознанно.
Она уничтожила рыбацкую семью и в платьице из парусины возникла перед
Базилевсом из ежевичного рва ребенком, спасшимся в шторм... Когда была
выполнена первая часть задачи, Тыщенция забыла о прошедшем, став, до поры,
до пятилетнего возраста, такой, как все дети. Незадолго до именин силы и
память Горгульи начали понемногу возвращаться к ней.
Для простоты в записях своих Тыщенция Кувырк называла Горгулью матерью,
хотя и сознавала, что это не совсем верно. Она любила Базилевса, мечтала
быть его настоящей дочкой, мучительно страдала от раздвоенности, но... С
каждым прожитым годом злое начало усиливалось, разрастаясь, как опухоль.
Честно говоря, мне жаль ее. Появиться на свет колдовским орудием,
творить зло даже против желания, заслужить ненависть близких, разбить жизнь
приемному отцу и сгинуть по его воле -- кто бы пожелал для себя такого?
Много лет назад, прокляв Базилевса в день рождения племянника, Горгулья