* * *
Секретчик не выходил из своего кабинета уже в течение трех с половиной часов. Всем подчиненным было строго-настрого запрещено беспокоить генерала. Если бы кто-то все же решился войти к нему, то не узнал бы этого человека. За свои сорок с небольшим, Секретчик успел насмотреться многого и пребывал в твердой уверенности, что его ничем в этой жизни удивить невозможно. Но читая строка за строкой информацию с дискеты Тихомирова, этот видавший виды генерал, не без оснований гордившийся своей неизменной благодушной невозмутимостью, почувствовал, как волосы шевелятся на его голове.
Сначала на дискете помещалась масса научной информации, в которой он не мог ничего понять. Некоторое время Секретчик пробегал строку за строкой, натыкаясь на неизвестные слова, типа: акродонтные зубы, инбридинг и тому подобное. Поняв, что без научного пособия ему не обойтись, Секретчик выискал словарь биологических терминов. Ему приходилось обращаться к нему буквально на каждой строке. Поначалу все прочитанное казалось отвлеченными научно-фантастическими выкладками, не имеющими ничего общего с действительностью. Но по мере того, как он все больше ознакомлялся с информацией, перед Секретчиком вставали образы, потрясающие своей пугающей реалистичностью.
Первым делом генерал выяснил, что такое галобионт.
Оказалось, это организм, обитающий в соленой воде.
ГАЛОБИОНТЫ ВТОРОЙ СЕРИИ. НАУТИЛУСЫ.
Особи мужского пола. Представляют собой результат инбридинга (инбридинг – близкородственное разведение).
Рост – от 2,43 м до 2,87 м.
Вес – от 97 кг до 114 кг.
Крупные выпуклые глаза круглой формы с полупрозрачной защитной пленкой; спиралевидный нос; в нижней части лица вертикальная расщелина в виде волчьей пасти, откуда вытекает вода из жабр, расположенных в затылочной части черепа.
Эта серия характеризуется наличием так называемого третьего глаза, (у человека наличествует в виде рудимента шишковидной железы – эпифиза).
Ступни плоские ластообразные с перепонками между пальцев, длиной до 60 см.
Пальцы рук соединены между собой тугими перепонками, что существенно уменьшает их подвижность.
Кожный покров: чешуя на всей поверхности тела, кроме головы, ладоней и ступней. В основании брюшного плавника располагается аксиллярная лопасть (укрупненная чешуйка).
Способны существовать на глубинах 100–500 м при температуре 10–15 градусов С.
IQ составляет от 50 до 70 единиц. Способны выполнять элементарные приказы.
Питание: стенофаги (организм, потребляющий однообразную пищу).
Стеногидрионный тип организма (способен к жизни лишь узком диапазоне рН).
Продолжительность жизни: минимальная – 1000 дней ( /– 100 дней); максимальная до 10 лет ( /– 1 год).
Способность к воспроизведению рода отсутствует в виду дисфункции яичек.
ГАЛОБИОНТЫ ТРЕТЬЕЙ СЕРИИ. НЕПТУНЫ.
Особи мужского пола. Выведены в результате имбридинга.
Рост – от 2, 03 до 2,43 м.
Вес – от 78 кг до 94 кг.
Более подвижные, чем представители предыдущей серии.
Крупные глаза на выкате с защитной пленкой более прозрачной, чем у представителей предыдущей серии (Наутилусов).
Вертикальная расщелина на лице в виде так называемой заячьей губы.
Нос спиралевидный, идентичен дыхательному отверстию животных, обитающих в морях, специфическая вертикальная расщелина соединяет нос и рот и представляет собой жаберную щель.
Плоские ластообразные ступни с перепонками между пальцев, широкие, плоские, подъем отсутствует.
Кожа гладкая, волосяной покров отсутствует.
При необходимости могут выделять ихтиотоксины: ихтиоаллиэйнотоксин, ихтиокринотоксин, ихтиохемотоксин (ихтиотоксины – ядовитые вещества, находящиеся в рыбе. Ихтиоаллиэйнотоксин – при отравлении вызывает галлюцинации; ихтиокринотоксин концентрируется в кожной слизи; ихтиохемотоксин содержится в сыворотке крови и зрелых гонадах рыб).
Способны существовать на глубинах 100–500 м при температуре от –10–15 до 15–20 градусов С.
Организм стеногидрионного типа.
Скорость передвижения в воде достигает 35–42 км/ч.
IQ составляет от 85 до 105, что позволяет им воспринимать и выполнять приказы средней сложности.
Стеногидрионный тип организма – способны к жизнедеятельности только в узком диапазоне рН.
Продолжительность жизни близкая к человеческой.
Нет способности к воспроизведению рода.
ГАЛОБИОНТЫ ЧЕТВЕРТОЙ СЕРИИ. ГЕРАКЛЫ
Особи мужского пола.
Созданы в результате аутбридинга (аутбридинг – не родственное скрещивание).
По внешнему виду практически неотличимы от людей. Высокие (до 1 м 03 см), с могучим торсом. Отличие – небольшие длиной 3,5 см – жаберные отверстия за ушными раковинами.
Телосложение классическое.
Благодаря ряду усовершенствований (в числе которых эксперименты с использованием клеток Istiophorus platypterus рыба-парусник), способны достигать скорости до 130 км/ч (72 морских мили).
Данные разновидности галобионтов представляют собой эврибионтный тип, легко приспосабливаются к широкому диапазону жизненных условий. Относятся к эвритермным организмам (эвритермный организм живет в широком диапазоне температур).
Питание: всеядны – эфрифаги.
IQ не менее от 135.
Способны к принятию самостоятельных решений в рамках дозволенного.
Склонны к агрессии. Наблюдается здоровый эгоцентризм.
Характеризуются огромной физической силой и выносливостью.
Гипотетически способны к воспроизведению рода, но этот факт пока не имеет экспериментального подтверждения…»
Дальше следовали описания проектов. Секретчик оторвался, чтобы закурить очередную сигарету – он уже потерял им счет. В кабинете стояла плотная завеса табачного дыма. Генерал встал из-за стола и распахнул в окно.
До генерала вдруг дошло, что один термин так и остался непонятным. Он никак не мог найти значения слова «адвентация». Секретчик догадался, что данный термин по всей видимости означает какой-то важный этап в процессе создания галобионтов. Но в словарях этого слова он так и не обнаружил. И тут в его усталом мозгу вспыхнула жуткая догадка. На память пришло английское словцо «advent». Среди нескольких его ярче всего в сознании запылало одно: «пришествие».
Что же это творится в мире? У Секретчика было ощущение, что он только что видел кошмарный сон. Неужели подобные вещи могут происходить в действительности? Столько лет существовала эта секретная база, и находилась она не где-нибудь на атлантическом побережье Соединенных Штатов Америки, а прямо-таки под носом у российских спецслужб.
То-то потеха будет журналистам, если они узнают о существовании такой базы. Секретчик уже представлял себе, как Президент со своей обычной тонкой улыбкой заметит: «Что-то вы подкачали, господин генерал». Он уже видел издевательские ухмылки и слышал ехидные перешептывания. Будут говорить примерно следующее: «Так усердно искали соринку в чужом глазу, что не смогли разглядеть бревна в собственном». И обиднее всего, что, говоря так, они, все эти злопыхатели, будут правы.
Генерал затушил недокуренную сигарету, подошел к шкафчику и вынул из него бутылку бренди, хрустальный стакан и лимон. Осушив сходу половину порции, Секретчик надкусил лимон, скривился, вытер платком сок, стекающий по подбородку и, слегка успокоенный, снова сел за свой стол.
За всеми этими фантасмагорическими существами, так называемыми галобионтами, вставал образ полковника Безопасности. Секретчик и раньше уважал этого человека, признавая в полковнике недюженный ум и проницательность. А после всего прочитанного он и вовсе стал смотреть на Дзержинца чуть ли не с благоговейным трепетом. Полковник умудрился проделать грандиозную работу. Как ему удалось сохранить все это в строжайшей секретности? На это требовался редкостный талант.
«Интересно, – думал Секретчик, – кто еще в курсе относительно существования этих галобионтов?»
Наверняка это считанное количество людей – не больше нескольких человек. Президент ни в коем случае не мог знать о Базе, равно как и люди из его окружения. Надо же, когда генерал только начинал подкапываться под Дзержинца, он и не подозревал, что наткнется на такую информацию!
Секретчик взглянул на часы: было уже без четверти полночь.
Он вызвал по селектору своего референта:
– Приведите ко мне Тихомирова, – приказал генерал.
Спустя минуту в дверь постучали:
– Товарищ генерал, – сказал референт, – Тихомиров сейчас не в состоянии придти к вам.
– Что с ним? – Секретчик говорил на повышенных тонах, что случалось с ним лишь в минуты крайнего волнения.
– У Тихомирова был тяжелый нервный срыв, врач вколол ему сильное успокоительное.
– И когда он очнется?
Референт нерешительно пожал плечами.
– Я не знаю, товарищ генерал.
– Ну так узнайте! – загремел Секретчик. – Пусть ко мне придет врач.
Референт исчез за дверью. Генерал стал прохаживаться по кабинету. Стоило бы продолжать ознакомление с материалом на дискете Тихомирова – Секретчик понимал это – но что-то не позволяло ему снова сесть за стол. Пожалуй, для одного вечера информации, способной свести с ума даже человека с крепкой психикой, было более чем достаточно. Где-то в глубине души генерал испытывал сомнения в реальности прочитанного. В его приземленном рациональном сознании не укладывалось, что разумные существа, способные воспринимать и исполнять приказы, обладающие человеческим интеллектом и нечеловеческими возможностями и находящиеся в полном распоряжении Дзержинца, могут существовать реально.
В голове вертелась сакраментальная фраза: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». На память приходили все эпизоды, связанные с морем. Если все это правда, то сколько раз его могли бы взорвать ко всем чертям. К примеру, не далее как полгода назад он, Секретчик, совершил вояж по Черному морю из Одессы в Евпаторию.
Если хотя бы половина из прочитанного им соответствует действительности, то на землю грядет самое настоящее нашествие… или пришествие? Прозвучавший в кабинете нервный смех заставил его вздрогнуть. Оказалось, что засмеялся сам Секретчик.
* * *
Взрывом практически полностью уничтожило верхнюю часть базы – то отделение, где располагался «детский сад». В нем шел процесс генерации шестой серии галобионтов. Той самой, о которой он так долго распространялся полковнику. Шестая серия – Юпитеры – должны были стать самыми совершенными существами из всех существующих и доныне существовавших живых мыслящих субъектов.
Степанов был уверен, что эксперименты с шишковидной железой, отвечающей за способности к ясновидению и телепатии, завершатся удачно. Предполагалось, что галобионты будут общаться между собой посредством телепатической связи. Кроме того, на физическом уровне он должны будут иметь способность к передаче сигналов в неслышимом ультразвуковом диапазоне подобно дельфинам.
Взрыв, уничтоживший отделение первичного генезиса, свел к нулю плоды нескольких лет каторжного труда. Но даже не это было самым страшным. Самым плохим оказалось то, что они с Гераклом так и не успели завершить процесс адвентации галобионтов пятой серии – Алексов. Степанов успел вывести из анабиоза только двоих, остальные восемь погибли. Больше того, профессор так и сумел завершить работу по установке психопрограммы галобионтов пятой серии. Это означало, что он не будет властен над их сознанием. Если бы у него осталось хотя бы несколько минут!
Итоги нападения вооруженных торпедами аквалангистов были самыми плачевными. Дзержинец узнал об этом через четверть часа после разговора с Президентом, бывшего, как и ожидал полковник, совершенно бесплодным. А уже спустя три часа Дзержинец был на Базе и мог своими глазами увидеть ее, вернее то, что от нее осталось.
– Почему вы не выполнили мой приказ? – сходу бросил он, входя в лабораторию.
– Мы сделали все, что было в наших силах, полковник, – ответил Степанов.
Дзержинцу показалось, что Степанов как-то постарел за короткое время, прошедшее со времени их последней встречи.
– Кто-нибудь из нападавших уцелел?
– Все мертвы полковник, – уверенно произнес Степанов.
– Вы можете это гарантировать?
– Да, – с горечью ответил профессор, – на все сто процентов. – Лодки, на которых они прибыли, тоже уничтожены.
– Хоть на этом спасибо, – Дзержинец облегченно перевел дух, – вы уверены, что все вокруг чисто?
– Да, в этом я тоже уверен абсолютно.
– Тогда почему вы говорите об этом с такой трагической миной? База понесла большой ущерб?
– Гораздо больший, чем вы можете предположить, полковник, – Степанов обвел рукой стены лаборатории, – уцелела лишь эта часть здания, да и здесь нам досталось.
– Я жду от вас подробного отчета.
– Ситуация выглядит так, – начал Степанов, – мы потеряли девять галобионтов из шестнадцати, бывших у нас в наличии. Еще трое ранено, но их можно восстановить. Дальше, – продолжал он, выдержав небольшую паузу, – полностью уничтожен «детский сад»…
– Полностью?
– Да, полковник, окончательно и бесповоротно, – с некоторым пафосом ответил Степанов. – Восстановление потребует от нас даже больше времени, чем его потребовалось для создания, так как частично разрушено и центральное отделение.
– Печально, конечно, но, с другой стороны, это будет уже второй раз, у вас теперь достаточно опыта и знаний, чтобы работа шла легче.
Не ясно было, кого пытается обнадежить Дзержинец, себя или Степанова.
– Но и это еще не все, полковник, – проговорил профессор.
– В чем дело?
– Мы потеряли всех галобионтов пятой серии.
– Как это случилось? – голос Дзержинца чуть заметно дрогнул – он все же не ожидал такого урона – Я же приказывал вам заморозить адвентацию.
– Вы думаете, все так просто? – взъярился Степанов. – Я сказал вам понятным языком, что уже ничего не могу поделать. При всем моем желании уберечь галобионтов, я не Господь Бог. Мы с Гераклом ничего не успели сделать. А потом, когда прогремел взрыв, мы вынуждены были переключиться на оборону Базы. За это время все галобионты погибли.
Дзержинец с подозрением смотрел на Степанова.
– Мне придется проверить правдивость ваших слов, – произнес он со зловещими нотками в голосе.
– Проверяйте, – профессор с безразличием пожал плечами, – если хотите, я могу предъявить вам трупы всех десяти галобионтов.
– Что-то подсказывает мне, что вы могли бы успеть спасти хотя бы несколько особей. Я предупредил вас в четырнадцать ноль пять по московскому времени, а взрыв прозвучал, по вашим словам, около одиннадцати ночи. У вас было по меньшей мере семь часов.
– Жаль, что вас не было здесь, когда все это происходило, – заметил оскорбленный Степанов, – вы убедились бы своими собственными глазами, что ничего нельзя было поделать.
– Хорошо, – Дзержинец устало махнул рукой – его силы не были неисчерпаемыми, – чем мы располагаем на данный момент?
– У нас осталось семь галобионтов: трое Нептунов, трое Наутилусов и один Геракл. Вот и все.
– Это не так уж и мало. Мы все восстановим, профессор. Только сначала разберемся с этими… – полковник не договорил, так как его обеспокоило выражение лица Степанова.
Профессор выглядел совершенно отстраненным от всего, что вокруг него творилось. Чувствовалось, что его мысли витают где-то очень далеко. Это раздражало Дзержинца и наводило его на подозрения. Однако он понимал, что сейчас не время доискиваться до истины – слишком многое предстояло сделать.
А Степанову и впрямь было, что скрывать. После того, как с нападающими покончили, он с Гераклом возвратился в главную лабораторию и увидел, что время для адвентации галобионтов безнадежно упущено. Структура детрита – конгломерата взвешенных в воде органоминеральных частиц и бактерий – оказалась нарушенной настолько, что все восемь особей, находившихся в гебуртационных камерах погибли. Уцелело только двое: женщина, которую Степанов как-то незаметно стал называть Любовью, и галобионт мужского пола – его гебуртационная камера располагалась рядом с той, что стояла на возвышении, и это спасло его от печальной участи остальных особей. Пока профессор занимался женщиной, Геракл руководил процессом адвентации соседствующего с ней галобионта.
Скорее всего, если бы не острое желание воочию взглянуть на созданную им женщину, Степанов обратил бы больше внимания на то, что происходило у Базы и потери стали бы меньше. Профессор распорядился отослать на встречу аквалангистам всех находившихся на Базе галобионтов, но запретил Гераклу участвовать в операции, поскольку ему необходим был помощник. Оставив своих бойцов без руководства, Степанов, в сущности, обрек их всех на верную гибель. И потому можно было считать удачей, что уцелело хотя бы несколько галобионтов.
К величайшей досаде Антона Николаевича ему не удалось подвергнуть уцелевших галобионтов установке психопрограммы. Степанов попросту не успел этого сделать. Для того, чтобы особь, выведенная из генезиса, прошла процесс установки психопрограммы, необходимо было по крайней мере три часа. Профессор не имел этих часов, так как знал, что каждую минуту на Базе может объявиться полковник. Удивительно еще, что Дзержинец не прибыл раньше. По счастью, у профессора оставалось время, чтобы спрятать Любовь и Алекса – так он назвал второго и последнего выжившего галобионта пятой серии. Степанов не мог допустить и мысли, что Дзержинец увидит его питомцев. В этом случае все его планы оказались бы невыполнимыми, поскольку полковник непременно задействовал бы Алекса для собственных целей. Собственно говоря, профессору было мало дела до этого галобионта. Алекс нужен был ему лишь для того, чтобы охранять Любовь. Первоначально Степанов связывал с этим галобионтом определенные замыслы, но в свете последних событий, когда всей его работе угражало вылететь в тартарары, профессор сосредоточил все свое внимание только на Любови. В ней одной теперь заключался смысл его существования. Он не мог допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось. И тем более не мог представить себе, чтобы о ее существовании прознал Дзержинец. Степанов представлял себе, чем это может быть чревато. Если бы полковник узнал, что курируемый им профессор затеял собственную игру, этот «бунт на корабле» мог закончиться неминуемым уничтожением заартачившегося вдруг раба.
Никогда еще Степанов не испытывал такой яростной ненависти к Дзержинцу. Глядя на этого человека, с необычайным хладнокровием встретившего постигшую Базу катастрофу, профессор готов был наброситься на полковника с кулаками. И Степанов сделал бы это, будь он уверен в своих силах. От Дзержинца не укрылось нечто новое, появившееся в профессоре, в душе которого он читал, словно в открытой книге.
– Антон Николаевич, – с нажимом проговорил полковник, – что с вами?
– И вы еще спрашиваете? – хмыкнул Степанов, его обычно бесцветные невыразительные глаза загорелись лихорадочным блеском. – Все погибло! Вы понимаете, все погибло!
– Не стоит драматизировать, Антон Николаевич, – успокаивающе произнес Дзержинец, – главное, что нам сейчас следует делать, это консолидировать все свои усилия, не то, чтобы справиться с нашими врагами. После этого мы сможем восстановить все в прежнем объеме. Если мы справимся с теми, кто помешал ходу нашей работы, у нас будет гораздо больше возможностей, чтобы успешно продолжить ее впоследствии.
Степанов безвольно пожал плечами.
– Вы думаете, все так просто, полковник, – бросил он, отворачиваясь. – Вы не допускаете мысли, что я мог устать? Я ведь всего-навсего человек. Понимаю, вы привыкли относиться ко мне как к машине, призванной воплощать в жизнь все ваши замыслы. Я, словно джин из бутылки, исполняю ваши малейшие прихоти, при этом вы никогда не утруждались тем, чтобы подумать о моих личных желаниях.
– Вы заропортовались, уважаемый Антон Николаевич, – ледяным тоном прервал профессора Дзержинец, – не знаю, что тут у вас происходило в последнее время, но вижу, что ваши нервишки совсем расшатались. Я было думал, что этим страдает только ваш ассистент, но оказывается, и вы страдаете от того же самого.
– Ассистент? – непонимающе переспросил Степанов. – А-а, вы имеете ввиду Михаила Анатольевича?
– Да, я имею ввиду именно его. Что-то вы как-то быстро позабыли о своем верном помощнике, – заметил Дзержинец.
– У меня слишком много других хлопот, чтобы задумываться о том, что меня не особенно интересует.
– Что случилось, Антон Николаевич? – поинтересовался полковник, приблизившись к Степанову. – Какая черная кошка между вами пробежала?
– Не понимаю, о чем вы, – холодно ответил профессор. – И вообще, неужели у нас с вами нет других тем для обсуждения? Не кажется ли вам, что нам стоит поговорить о том, что делать дальше, а не о Тихомирове?
– А вы не предполагаете, что именно он, ваш ассистент, стал причиной всех наших неприятностей?
– То есть?
– У вас никогда не возникало подозрений, что Тихомиров намеревался выдать меня и вас?
– Выдать?
– Что вы хлопаете глазами, точно сова? – раздраженно произнес Дзержинец. – Вы хотите сказать, что не замечали ничего странного в поведении вашего ассистента?
– Я уже говорил вам, что мне было не до него, – отозвался обозленный Степанов.
Но бегающий взгляд и красные пятна на лице явственно доказывали, что Антон Николаевич чувствует себя не таким уж и не виноватым.
– Что вы с ним сделали? – вкрадчиво поинтересовался полковник, буравя собеседника пронизывающим взглядом холодных глаз.
– Я? Сделал? – Степанов запинался и начал пятиться. – Я вас не понимаю…
– Не лгите! – Дзержинец сжал запястье профессора, заставляя того шагнуть вперед. – Я говорил с Тихомировым перед его отъездом, он был очень недоволен вами.
– В таком случае вы могли бы и сами догадаться, что с ним не все в порядке.
– Я видел это, но приписал все усталости. Между вами должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, если преданный вам человек решился на такое страшное предательство. При этом, – продолжал полковник, чуть повысив голос, чтобы не дать профессору возможности вставить слово, – он сознавал, что идет на верную гибель. Понимаете теперь, до какой степени отчаяния вы довели этого человека?
– Отпустите меня! – взвизгнул Степанов пронзительным фальцетом, безуспешно пытаясь вырвать руку, которой железная хватка полковника причиняла нестерпимую боль. – Я ни в чем не виноват! Оставьте меня в покое!
Профессор был очень напуган. Впервые за многие годы тесного знакомства он видел Дзержинца таким разъяренным. Если бы полковник кричал, угрожал или даже ударил Степанова, это было бы не так страшно, как испепеляющий взгляд ледяных серых глаз, лишающий воли и способности к сопротивлению.
– Ну хорошо, – процедил Дзержинец, – мы разберемся после. Но имейте в виду, что я собираюсь вернуться к этому вопросу, – зловеще добавил он.
* * *
Нечего и говорить, что без консультации со специалистом у Секретчика дело не обошлось. Не дожидаясь наступления утра, генерал дал поручение своему референту отыскать хоть из-под земли кого-либо, кто имел бы глубокие познания в биологии.
Не прошло и часа, как ретивый референт доставил ему кандидата биологических наук, преподавателя института, доцента по фамилии Дворянский. Это был человек лет около тридцати-тридцати пяти чрезвычайно высокого роста, черноволосый, со слащавым выражением на приятном округлом лице.
Генерал начал издалека.
– Скажите, Сергей Сергеевич, возможно ли теоретически существование… – Секретчик пожевал губами, – скажем так, людей-амфибий, вроде тех, о которых писал известный фантаст Александр Беляев…
Генерал не успел договорить.
– Я понял о чем вы! – перебил генерала консультант и бойко заявил: – Начну с того, что перед вами сидит сторонник антидарвиновской гипотезы происхождения человека.
Секретчик не вполне понял, к чему это сказано, но не стал акцентировать внимание на услышанной загадочной фразе и продолжал, как ни в чем не бывало:
– Меня, вообще-то, интересует другое, я хотел бы узнать, возможно ли при современных достижениях науки вывести разумных существ, которые могут одновременно обитать и на суше, и в воде?
– Я к этому и веду, – ответил Дворянский, – но дело в том, что затронутая нами тема требует небольшого вступления. Прежде всего хочу сказать о том, что целый ряд передовых ученых современности склоняется к так называемой антидарвиновской теории происхождения человечества. Более того, значительная часть исследователей склоняется к версии, что наши с вами прародители были обитателями океанов. Иначе говоря, тысячелетиями проповедуемая религиозная концепция обнаруживает свою полную несостоятельность. Адам и Ева вышли вовсе не из райских кущ, а скорее, выплыли из райских вод.
– Вы это серьезно? – скептически поинтересовался Секретчик.
– Совершенно серьезно.
Дворянский произнес это с искренним убеждением. Но, увидев, что генерал все еще сомневается, с энтузиазмом продолжил:
– Обнаружено множество доказательств в пользу данной гипотезы. В частности, в одной из пещер на Тибете было найдено несколько мумифицированных человокообразных существ. После долгих исследований ученые установили, что именно эти существа представляют собой реальных предков человека. По самым скромным подсчетам, мумии насчитывают не менее четырех миллионов лет. Средний рост их равен пяти метрам. Любопытно, что они обладают плоскими ластообразными ступнями с перепонками между пальцев, а помимо обычных для человека органов дыхания имеют еще и жабры. После детального анализа ДНК было установлено, что найденные существа являются прямыми прародителями человека.