И снова возник вопрос: почему он не сделал этого? Почему развернулся и торопливо выскочил из того омерзительного жилища, где обитала женщина, занимавшая его мысли? Если это был только лишь Закон Целесообразности, то почему тогда Геракл убивал других людей, тех, от кого ему нужны были деньги, документы, автомобиль и прочие средства для достижения его целей? Он отдавал себе отчет, что при желании мог бы обойтись без умерщвления людей, которые не сделали ему ничего плохого. Но еще явственнее Геракл понимал другое: если раньше он убивал, повинуясь священному Закону Целесообразности, не испытывая при этом никаких эмоций, то теперь убийство доставляло ему ощущение, близкое к наслаждению. Презрение к роду человеческому, зароненное в Геракле Хозяином, после истории с Еленой оформилось в чувство гадливости и желания раздавить каждого встречного человека, как мерзкое насекомое. Целесообразностью здесь и не пахло. Геракл был слишком умен, чтобы не осознавать этого. Он вынужден был признаться себе, что находит своеобразное удовольствие в убийстве. И чем больше людей пополняет список его жертв, тем острее становится это чувство.
Геракл открыл глаза. Дремота спала с него. Стюардесса бодрым голосом возвестила о том, что самолет идет на посадку. Впервые за одиннадцать часов полета он оглянулся вокруг, чтобы рассмотреть летящих с ним пассажиров. Кое-кто крепок спал, другие смеялись и что-то оживленно обсуждали.
Некоторые молча глазели в иллюминаторы, пытаясь рассмотреть местность, расстилающуюся под ними. Вдруг внимание Геракла привлекли дети, маленькие девочки-близнецы, как две капли воды повторявшие одна другую. Их маленькие головки, сплошь покрытые темно-каштановыми кудряшками неожиданно возвысились над спинками сидений. Девочки блестящими смышлеными глазенками оглядывали пассажиров. В их круглых чуть тронутых загаром личиках проглядывалось смешанное с озорством любопытство. Неожиданно для себя самого Геракл засмотрелся на девочек, поражаясь контрастом между сходством их лиц и различиями в мимике.
«Такие похожие и такие разные», – подумалось Гераклу. Он поймал себя на том, что при взгляде на близнецов в нем шевельнулось странное теплое чувство. Геракл отвернулся и вперил взгляд в иллюминатор, пытаясь определить природу этого безотчетно возникшего непривычного ощущения, претившего Закону Целесообразности и повернувшего галобионта в смятение. Однако он так и не сумел разобраться в своих мыслях. Самолет с пронзительным звуком шел на посадку. Шасси коснулись взлетной полосы аэропорта, в иллюминаторе замелькали занесенные буроватой пылью масличные пальмы, растущие в неправдоподобно красной земле и редкие строения, высившиеся вблизи аэропорта захудалой южноафриканской страны.
Путь до побережья Индийского океана Геракл продела на одном дыхании. Его так утомило многочасовое путешествие по воздуху, что он уже не мог думать ни о чем другом, кроме моря. Там, в родной для него стихии, где он чувствовал себя в большей степени своим среди бессловесных водоплавающих, чем на суше, среди существ, близких ему по интеллекту, Геракл обрел новые силы. К тому времени, когда он достиг острова, где жили галобионты пятой серии, сцена в самолете, когда он вдруг умилился при виде одинаковых человеческих детенышей, стала казаться ему проявлением хотя и непростительной, но вполне объяснимой слабости, вызванной усталостью и длительным напряжением.
«Видно я не так и совершенен, как думает мой Хозяин, – сказал себе Геракл, растянув губы в недоброй усмешке, – хорошо, что об этом знаю только я».
* * *
Степанов с нетерпением ждал возвращения своего верного помощника. Прошло уже почти восемь дней с того момента, как он, вопреки воли Дзержинца, отослал Геракла на сушу, и шесть дней с тех пор, как галобионт получил приказ отправиться за Алексом и золотоволосой женщиной по имени Любовь. Степанов не находил себе места, пребывая в постоянно нарастающем тревожном ожидании. Как завидовал он своим питомцам, которые обладают чудесной способностью преодолевать огромные расстояния под водой, в любой глубине. Если бы он мог, подобно Гераклу, пуститься вплавь к той, чей образ неотступно стоял перед его мысленным взором. Тогда он не задумался бы ни на секунду, отринул бы все мысли о ненавистном Дзержинце и других людях, отравляющих ему существование.
Полковник провел со Степановым «профилактическую беседу». Он долго твердил о том, что профессор совершит большую ошибку, если решит предпринять что-либо без согласования с ним, Дзержинцем.
– Вы сильны только тогда, когда я с вами. Не стоит надеяться на своих помощников-галобионтов, вроде Геракла или еще кого-нибудь. При всех их колоссальных возможностях они не способны защитить вас.
– А кто способен? – огрызнулся Степанов. – Разрушили же они добрую половину Базы, а если бы не мои галобионты, нас всех уже здесь не было бы.
– Вы достаточно разумный человек и я не буду объяснять вам, что и База, и галобионты существуют лишь благодаря мне. Надеюсь, вы все еще помните об этом?
Степанов мотнул головой, не желая отвечать полковнику.
– Я еще раз предупреждаю вас, Антон Николаевич, будьте благоразумны. Это в ваших интересах. Если вы встанете мне поперек дороги, то послаблений от меня не ждите. Я позабочусь о том, чтобы вы и те, к чьей помощи вы захотите прибегнуть, понесли самое жестокое наказание.
– Знаю, что я полностью в вашей власти, полковник, – уныло произнес профессор, – мне не нужны эти душеспасительные разговоры.
– Хорошо, Антон Николаевич, будем считать, что мы все уяснили и сделали соответствующие выводы. Предлагаю вам подумать над тем, каковы прогнозы относительно восстановления Базы и будущего нашей с вами работы.
Степанов мог бы сказать Дзержинцу об этом уже сейчас, однако у него не было никакого желания этого делать. В принципе, потери, постигшие Базу, не были невосполнимыми. За двадцать лет работы Степанов накопил очень богатый опыт и далеко продвинулся в своих исследованиях. Если на производство галобионтов первых серий у него уходило несколько лет, то сейчас, освоив качественно новые технологии, Степанов мог бы создать галобионтов третьей, четвертой и пятой серии не более чем за полтора-два года – ничтожный срок в научных масштабах. Степанов не особенно переживал и за шестую серию, которую так и не удалось адвентировать. Он был почти абсолютно уверен, что создание галобионтов, обладающих сверхчувственным восприятием, не составит для него слишком большого труда. Конечно, профессора раздражала необходимость вторично идти одной и той же дорогой, но как истинный ученый, Степанов находил в этом свои преимущества, поскольку он получал возможность внести некоторые коррективы в свою работу. Главное, ему удалось создать прочный фундамент.
И все-таки самым важным, что поддерживало профессора, была мысль о галобионтах пятой серии, чудом избежавших гибели. Степанов слишком долго и мучительно приближался к созданию клона женщины его жизни, чтобы пережить ее потерю.
После отъезда Дзержинца профессор метался по Базе, словно тигр в клетке. Он не мог ни есть, ни спать. Работа буквально валилась у него из рук. Степанов весь, без остатка, был захвачен лишь ожиданием одного-единственного события.
* * *
Сильное течение, огибавшее остров, отнесло Геракла противоположную сторону от песчаного пляжа, вблизи которого жили островитяне. Ему пришлось пройти около двух километров, прежде чем он увидел маленькую низкую бамбуковую хижину, крытую раскидистыми ветвями масличной пальмы. Тех двоих, за кем он приплыл за остров, в ней не оказалось. Геракла неприятно поразила обстановка хижины, хотя и скудная, но с налетом уюта и интимности. Чувствовалось, что ее обитатели живут в согласии друг с другом. Геракл и сам не мог бы сказать, почему это его раздражает. Он поборол в себе желание разметать это хлипкое сооружение, повернулся и пошел на поиски галобионтов. Ноги сами понесли Геракла к песчаному пляжу. Метрах в пятидесяти от берега росла небольшая манговая роща. Продираясь сквозь бурно растущие кусты и молодые деревца, Геракл разглядел Алекса и Любовь, которые выходили из воды. Золотоволосая женщина звонко смеялась. Ее бьющая в глаза красота снова ослепила Геракла. В течение нескольких мгновений все его внимание было обращено только на нее. Следом за женщиной шел Алекс. Впервые у Геракла появилась возможность разглядеть галобионта, которого он невольно привык воспринимать в качестве соперника.
Открытое привлекательное лицо, густые пепельного цвета волосы откинуты назад, открывая высокий лоб. Геракл с удовлетворением отметил, что Алекс чуть ниже его ростом и не так широк в плечах, хотя и с мощным торсом. В движениях Алекса присутствовали плавность и легкость, это наводило на мысль о том, что он более быстр и ловок. Гераклу захотелось помериться с ним силами, чтобы убедиться в своем физическом превосходстве.
Островитяне все не замечали его, стоявшего в тени высокого мангового дерева. Золотоволосая женщина вдруг остановилась, повернулась к Алексу и прильнула к его плечу. Геракл не смог этого выдержать и ступил вперед, выйдя из тени. Первым его заметил Алекс. Он резко остановился. Женщина, не понимая в чем дело, проследила за его взглядом. Увидев Геракла, она испуганно вскрикнула и отступила назад, пытаясь укрыться за спиной своего спутника.
– Я вижу, вы тут зря времени не теряете, – жестко произнес Геракл, приближаясь к паре.
– Зачем ты здесь? – спросил Алекс.
– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Геракл.
Алекс ничего не сказал. Он повернулся к девушке, которая, вся дрожа, прижималась к нему, не решаясь взглянуть на прибывшего.
– Пойдем в хижину, – ласково обратился к ней Алекс, – нам нужно во что-нибудь одеться.
– Да, – ухмыльнулся Геракл, – вам это не помешало бы. Вы, как я смотрю, живете тут по-простому, безо всяких там условностей и церемоний.
Он беззастенчиво окинул взглядом обнаженные тела, покрытые ровным тропическим загаром. Любовь постаралась отступить еще дальше, чтобы укрыться от беззастенчивого взгляда.
– Не помню, чтобы мы получали какие-то инструкции по поводу нашего внешнего вида, – парировал Алекс.
– Я не слепой и вижу, что это не единственная инструкция, которую вы не соизволили соблюсти.
Не отвечая, Алекс обхватил золотоволосую за женщину за плечи и повел ее к хижине. Там, в уголке, лежали кожаные костюмы, в которых профессор отправил их в плавание. В первые дни по прибытии на остров Алекс и Любовь не расставались с этой одеждой, но вскоре решили от них отказаться, оценив удобство пребывания на жаре нагими, когда ничто не стягивало движения и не мешало коже дышать. Глядя на обнаженное тело золотоволосой женщины, Геракл вспомнил другую. Та не была и на сотую часть столь же изящно сложена и грациозна, как эта. Любовь была совершенна. Этого нельзя было не признать. И снова в душе Геракла закипела острая неприязнь к Алексу. Нужно было быть слепцом, чтобы не видеть, как золотоволосая женщина льнет к своему спутнику, с какой любовью заглядывает ему в лицо. Впервые Геракл ощутил зависть; до этой минуты он не предполагал, что это болезненное чувство может быть ему присуще.
Он замешкался по пути и когда вошел в низкую хижину, оба были уже облачены в кожаные костюмы, не скрывавшие и даже подчеркивавшие совершенные линии их тел.
– Ну вот, – заметил Геракл, остановившись у входа, – теперь вы выглядите пристойно.
– Зачем ты здесь? – снова спросил Алекс.
– Меня прислал Хозяин, он зовет вас к себе.
Любовь чуть слышно всхлипнула. Алекс поспешил обернуться к ней. От Геракла не укрылась ласковая забота, проступившая на его лице.
– Все будет хорошо, милая, – негромко произнес Алекс, – не нужно бояться.
– Просто слезы на глаза наворачиваются при виде ваших идиллических отношений, с издевкой заметил Геракл. – Представляю, с какой радостью Хозяин узнает о том, как хорошо тут спелись наши прекрасные островитяне.
Темно-синие глаза Алекса вспыхнули гневом:
– Ты явился, чтобы оскорблять нас?
– Я уже сказал, зачем пришел. Хозяин желает видеть вас обоих на Базе. Или у тебя такая короткая память, что ты не помнишь о вашем с ним уговоре?
– Я помню, – процедил Алекс, – но это не дает тебе права глумиться и запугивать нас.
– Не тебе, недоноску, говорить со мной о правах, – Геракл сжал кулаки, – из всего того, что я здесь увидел, можно сделать очень неутешительный для вас обоих вывод. Ты нарушил главное указание Хозяина, – мрачное лицо Геракла исказилось злобой, – я тебе не позавидую.
Алекс хотел было что-то ответить, но в этот момент Любовь снова всхлипнула. Оба обернулись к ней. Девушка прижалась к дальней стене хижины, и переводила расширенные от испуга глаза с одного мужчины на другого, по ее щекам бежали слезы. Любовь была такой трогательной в эту минуту, что Геракл на мгновение готов был смягчиться. Как знать, возможно он и сделал бы это, если бы не Алекс.
– Если ты хочешь мне о чем-то сказать, то это не обязательно делать в ее присутствии. Она ни в чем не виновата ни перед тобой, ни перед твоим Хозяином.
– Перед моим Хозяином? – повторил Геракл, начиная свирепеть. – Он такой же мой, как и твой. И даже больше. Я его главный помощник. Если хочешь знать, это мне ты обязан своей паршивой жизнью. Не будь меня, ты гнил бы сейчас где-нибудь в окрестностях Базы.
– Выйдем, – произнес Алекс, указывая на дверь хижины, – поговорим без нее.
– Как ты бережешь свою милую подружку, – Геракл кинул на золотоволосую злобный взгляд, – ладно, не будем травмировать это нежное создание. Пусть с ней разбирается сам Хозяин.
Мужчины направились к выходу.
– Не бросай меня тут одну, – послышался жалобный голос Любови, – мне страшно.
– Я скоро вернусь, моя хорошая, ничего не бойся.
Неподдельная горячая привязанность, звучавшая в голосе Алекса, когда он говорил с девушкой, все сильнее раздражала Геракла.
– Ты слишком самонадеян, мой хороший, – с издевкой произнес Геракл.
Алекс и бровью и не повел. Они вышли из хижины и одновременно, повинуясь безотчетному желанию, пошли по направлению к морю.
– Тебе известно, что тебя ожидает за неповиновение Хозяину? – осведомился Геракл, искоса поглядывая на шагающего рядом Алекса.
– Мне ничего не известно, – ответил Алекс.
– Слушай-ка, а ты получился очень даже дерзким, – в тоне Геракла сквозило удивление, граничившее с невольным уважением.
– Уж какой есть, – Алекс пожал плечами, глядя прямо перед собой.
Геракл изучал его точеный профиль, подбородок чуть заметно выдавался вперед, отчего выступала нижняя губа. Нахмуренные брови почти сошлись на переносице, выдавая напряженную задумчивость. Геракла несколько сбивало с толку полное отсутствие страха в Алексе. Казалось, он не только не боялся неминуемой встречи с Гераклом, но ждал ее, преследуя какие-то собственные цели.
– Позволь-ка полюбопытствовать, – заговорил Геракл не спуская глаз с идущего рядом Алекса, – как далеко зашли ваши отношения с этой женщиной?
– Какое это имеет значение? – спокойно ответил Алекс.
– Очень большое, приятель, я бы даже сказал, громадное. Когда встретишься с Хозяином, увидишь, что я не преувеличиваю.
– Для чего он хочет нас видеть? – поинтересовался Алекс, проигнорировав замечание Геракла.
– Я не обязан тебе докладываться, придет время и ты все узнаешь. Хотя, из всего того, что я видел тут, следует неважный для вас прогноз.
– Ты совершаешь ошибку, – неожиданно проговорил Алекс, остановившись и круто повернувшись к озадаченному Гераклу.
– В каком смысле?
– В том смысле, что тебе не стоило бы запугивать нас до тех пор, пока мы находимся на этом острове.
Удивление Геракла переросло в изумление.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что если ты будешь продолжать вести себя в таком духе, то мы попросту откажемся с тобой идти.
– Откажетесь? – Геракл выглядел по-настоящему растерянным, ничего подобного он не мог и предположить. – Вы откажетесь?
– Да, – невозмутимо ответил Алекс, – не думаю, что у тебя есть средство нас заставить, – он сделал ударение на последнем слове.
– Ты слишком уверен в себе, приятель, – прошипел Геракл с потемневшим лицом.
– Докажи мне, что я не прав – заставь меня, – Алекс смотрел прямо в глаза Гераклу.
Если бы в его интонации послышалась хотя бы тень вызова, Геракл смог бы понять это. Однако Алекс говорил абсолютно спокойно, с каким-то даже любопытством, словно видел перед собой диковинное животное и пытался угадать, как оно себя будет вести.
– Зря я не перекрыл доступ кислорода в твою камеру, когда ты еще был заморышем в банке, – прошипел Геракл. Неутолимая ненависть медленно, но неуклонно заполняла все его существо, мешая рационально мыслить и действовать. Эта ненависть не прибавляла ему сил, но, напротив, ввергала Геракла в состояние ступора.
– Ты не сделал этого, так нечего и жалеть.
– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне! – взорвался Геракл, наступая на Алекса.
– Странно, – губы Алекса тронула чуть заметная улыбка, – я сам хотел спросить тебя об этом.
– Ты несчастный галобионт, которого создал Хозяин, чтобы ты выполнял волю своего Хозяина.
– Джин из бутылки, – пробормотал Алекс, пытаясь вникнуть в суть услышанных слов, – то есть, этот твой Хозяин создает нас в качестве своих рабов?
– Это не мой Хозяин, – загремел Геракл, так, что эхо его голоса разнеслось по всему острову, – это и твой Хозяин!
– Тогда почему я этого не ощущаю? Ты уверен, что над тобой стоит Хозяин, я же чувствую себя совершенно свободным от кого бы то ни было. Значит, у меня нет Хозяина.
Геракл неожиданно успокоился. Ему в голову пришла удивительная по своей простоте мысль.
– Ты лжешь, приятель, не так ты и свободен.
Алекс с любопытством глядел на собеседника, ожидая объяснений.
– Ты раб этой бабенки, что сидит в хижине и дрожит от страха.
Геракл понял, что задел, наконец, ту слабую струнку в Алексе, которой ни как не мог нащупать.
– Я люблю ее, – произнес Алекс, его голос стал глуше и тише, взгляд синих глаз беспокойно метнулся в сторону, где они оставили золотоволосую женщину.
– Кто тебе дал право на это? Эта женщина не твоя.
– А чья? Твоя? Или твоего Хозяина?
– Она не твоя, – с ненавистью произнес Геракл, – у тебя вообще нет ничего своего в этом мире. Жизнь, что ты получил, дана тебе взаймы. Дана мной. Я могу могу отнять у тебя этот подарок.
– Тогда почему ты до сих пор не попытался этого сделать?
– Я все еще надеюсь извлечь из тебя прок. Может, ты еще образумишься.
– Я тоже надеялся, что наш разговор пойдет совсем не так. Потому и сказал тебе, что ты совершаешь грубую ошибку. Тебе ничего не добиться угрозами и издевками. Наша встреча была бы гораздо продуктивнее, если бы стал разговаривать со мной без оскорблений.
– Я с тобой вообще не собирался разговаривать. Я приехал, чтобы препроводить вас на Базу, где вас ждет Хозяин. Честно говоря, я ждал от тебя сюрпризов. Ты мне сразу не понравился. Не поверишь, – Геракл оскаблился, – у меня даже было намерение умертвить тебя, как только я увидел дерзкое выражение твоего лица.
– Почему же ты этого не сделал?
– Я не успел, – с подкупающей откровенностью ответил Геракл, – Хозяин возомнил, что его прекрасной даме понадобится телохранитель.
– Он не ошибся. Не думаю, что она справилась бы одна.
– Разумеется, – оскал Геракла стал еще шире, – без твоих нежных ласк она никак не обошлась бы.
– Вы с твоим Хозяином, очевидно, были слишком заняты, чтобы понять, каково будет нам оказаться на необитаемом острове, с одной лишь инструкцией: не показываться на глаза людям и ждать появления посланца. Мы не знаем, кто мы, откуда, что с нами собираются делать. Попробуй представить себя на нашем месте. Смог бы ты торчать здесь в одиночестве, задавая себе одни и те же вопросы. Не знаю уж, кто такой этот Хозяин, но он явно допустил промашку.
– Не тебе судить Хозяина, – произнес Геракл, презрительно ухмыляясь.
Алекс пожал плечами.
– Жаль, – обронил он, отворачиваясь от собеседника и вперив задумчивый взгляд в сине-зеленую морскую даль.
– Чего тебе жаль?
– Того, что у нас так и не получилось нормального разговора.
– А его и не должно было получиться. Я не за этим сюда прибыл. У меня есть кое-какие планы в отношении тебя, но я оставлю их на потом. Пора собираться. Нам предстоит очень долгий путь.
– Почему ты так уверен, что мы согласимся с тобой идти?
– У меня есть кое-какие аргументы, которые могут тебя убедить.
– Ты блефуешь, – полуутвердительно-полуотрицательно произнес Алекс.
– Попробуй угадать, – хмыкнул Геракл.
– Наслаждаешься сознанием своего превосходства?
Геракл предпочел не отвечать. Он и впрямь почувствовал себя увереннее, отчасти угадав настроение Алекса.
– Я буду ждать вас здесь, – сказал он, – иди, собирай свою ненаглядную. Хозяин и так уж вас заждался.
* * *
ГЛАВА 12
Секретчик ехал за город на встречу с Дзержинцем, которая должна была состояться в охотничьем домике. В машине кроме него никого не было. Дорога, слегка припорошенная снегом, извиваясь, уходила вперед. Погода для конца октября была необычайно холодной. Уже несколько дней дул пронизывающий северо-западный ветер, пригнавший в среднюю полосу России арктический антициклон. Синоптики, правда, обещали, что скоро это безобразие прекратится, снова наступит нормальная осень, со слякотью, грязью и промозглой сыростью. Секретчик поглядывал на лесополосу, окаймлявшую шоссе и любовался на странную, но по-своему привлекательную картину: все еще зеленая трава, покрытая искрящимся снегом.
– Аномалия, – проговорил он, пожав плечами, – впрочем, было бы, чему удивляться. Насколько я вижу, нынче куда ни глядь – везде одни аномалии.
На протяжение последних дней, когда велась скрытая подготовка к «исторической встрече», Секретчик не переставал думать о том, правильно ли он поступает, соглашаясь на эти переговоры. Оба они, и Дзержинец, и Секретчик хорошо понимали неизбежность этой встречи. Рано или поздно они должны были сесть лицом к лицу и раскрыть свои карты. Однако, Секретчик совсем не был уверен, что переговоры приведут хоть к сколько-нибудь плодотворным результатам – слишком разнились их интересы. Мотивы, сподвигнувшие их пойти на переговоры, не были загадкой. Каждый из них надеялся вытянуть из своего собеседника максимальное количество информации, при этом сохранив как можно больше собственных закрытых карт. При том остром могучем уме, наличие которого он признавал в Дзержинце, Секретчик не мог ждать слишком многого от предстоящей встречи. И тем нее менее шел на нее, повинуясь, как он с иронией выразился, «законам жанра», гласящим, что два сильнейших тигра, обитающие в одних джунглях, рано или поздно непременно должны встретиться друг с другом, чтобы выяснить, наконец, кто из них «самый сильный».
Автомобиль съехал с шоссе и, сбавив скорость, стал подпрыгивать на ухабистой проселочной дороге. За последним поворотом показалось двухэтажное бревенчатое строение, окруженное высоким кирпичным забором. На этой даче уже не один год собирались заядлые охотники, принадлежащие к так называемому избранному кругу лиц. Одинокая дача стояла прямо перед превосходным лесом, протяженностью около семи километров. В лесу до сих пор водилась всякая мелкая живность. Разумеется, дача была снабжена всеми традиционными средствами отдыха: сауной с бассейном, теннисным кортом и крокетной площадкой. Секретчику уже не раз приходилось проводить здесь время. И по своему опыту он знал, что в этом бревенчатом доме, не представляющем собой ничего особенного и находящемся в нескольких десятках километров от города, решается львиная доля важнейших вопросов на высочайших уровнях.
Едва автомобиль Секретчика показался на посыпанной гравием дорожке, ворота распахнулись, пропуская его в просторный квадратный двор, в дальнем конце которого стояло около десятка гаражей. Затормозив у невысокого крыльца, украшенного резными перилами, Секретчик вышел из машины. Молодой человек в штатской одежде вежливо поздоровался и занял его место за рулем, чтобы отогнать машину в гараж. Секретчик начал подниматься по низким ступенькам. Его измученные никотином легкие наполнялись свежим лесным воздухом, изобилующим живительным кислородом, которого им так не хватало в прокуренном кабинете.
– Добро пожаловать, Иван Алексеевич, – послышался знакомый голос Дзержинца, – рад вас видеть.
Полковник стоял на пороге и протягивал Секретчику руку.
– Здравствуйте, Георгий Семенович, – ответил генерал, крепко пожимая протянутую ладонь.
– Как добрались? – тоном радушного хозяина осведомился полковник.
– Благодарю вас, Георгий Семенович, великолепно.
Дзержинец пропустил генерала вперед и пошел следом, продолжая светский разговор:
– Ночью шел снег, я опасался, что сегодня будет пасмурно.