Дзержинец вернулся к Степанову.
– Мы можем задействовать Алекса, – произнес профессор с видом человека, окончательно на что-то решившегося.
– Кого?
– Галобионта пятой серии. Он сможет найти Геракла быстрее всех ваших сотрудников и людей из военной разведки, вместе взятых. Я смогу заставить его это сделать.
* * *
ГЛАВА 14
Возбуждение от встречи и гнев, придавшие Гераклу силы, начали идти на убыль. Его снова охватила слабость и мрачная апатия, вызванная усталостью и кровопотерей. Елена соскочила с софы, позабыв об опасности.
– Ты совсем больной, – с тревогой сказала она, вглядываясь в лицо Геракла.
– Не прикасайся ко мне, – отмахнулся он.
– Тебе нужно прилечь, иначе ты просто свалишься с ног.
В затуманенном сознании Геракла возник вопрос: «Для чего я сделал это – пришел сюда?», но ответа на него так и не нашлось.
Елена первая услышала стук в дверь.
– Куда ты? – спросил Геракл, увидев, что женщина метнулась к выходу.
– Кто-то стучит, – ответила она, – это кто-то чужой, из наших так никто не барабанит.
Интуитивно Геракл ощутил опасность, исходящую из-за двери в квартиру.
– Не открывай, – крикнул он.
Стук перешел в грохот.
– Они выломают дверь! – испуганно сказала Елена и, присмотревшись к Гераклу, спросила: – это за тобой пришли?
– Наверное.
Геракл вынул пистолет.
– Тебе надо бежать!
Елена бросилась к окну и тут же отпрянула:
– Поздно! Они уже во дворе.
Из окна четвертого этажа было видно, что во дворе пятиэтажного дома стоит несколько машин.
– Оцепили! – прокомментировал Геракл, ощущая необъяснимое спокойствие.
Он воспринимал происходящее словно сквозь туман. Все казалось ему призрачным и нереальным.
– Что же нам делать?! – Елена следила за Гераклом взглядом, полным сочувствия и мольбы.
Геракл молчал, безучастно глядя на дверь, из-за которой раздавался шум.
– Это я во всем виновата, – изрекла Елена бесцветным голосом и безвольно опустилась на софу.
В коридоре раздался треск, возвестивший, что нападающим удалось вломиться в квартиру. В следующую секунду распахнулась хлипкая дверь в комнату Елены. Шестое чувство подсказало Гераклу, что эти люди работают не на Дзержинца, а на кого-то другого. Однако и это не смогло заставить его взять себя в руки и попробовать отбиться.
Кто-то крикнул:
– Всем стоять!
Громкий крик донесся до Геракла словно откуда-то издалека. Люди в комуфляже, заполнявшие небольшую комнату, казались расплывчатыми и бесплотными.
– Брось пистолет!
Увидев направленные на него дула автоматов, Геракл бросил оружие на пол. В последствии, припоминая обстоятельства своего пленения, он решил, что сделал это бессознательно, повинуясь инстинкту самосохранения.
Один из людей в комуфляже приблизился к Гераклу и стал обыскивать его. Сильный хлопок по пояснице причинил ему дикую боль, заставив отступить на шаг назад. Расценив это как попытку к сопротивлению, человек в комуфляже ударил Геракла прикладом автомата по голове. Последним, что донеслось до него из реальности, был пронзительный крик Елены:
– Не трогай его!
Геракл, повалившись на пол, не видел, как разъяренная женщина кинулась к нему, схватила валявшийся у его ног пистолет. Мгновение спустя в унисон раздалось несколько автоматных очередей. И то, что секунду назад было Еленой, превратилось в груду обезображенного зияющими дырами тела, окровавившего половину комнаты.
* * *
Алекс шел по следу Геракла. Он изо всех сил старался следовать инструкции Степанова.
– Доверься себе, – несколько раз повторил профессор, – следуй своему чутью.
Алекса предупредили, что каждый его шаг будет сопровождаться наблюдателями из Безопасности. Это не угнетало, но немного напрягало. Сероглазый человек, которого профессор называл полковником, в кратких, но емких выражениях убедил Алекса, что задание имеет исключительное значение.
– Если нам не удастся вырвать Геракла из рук охотящихся за ним людей, всем нам, – полковник сделал ударение на слове «всем», – придется очень плохо.
Алекс не уверял сероглазого человека, что он справится с заданием, как это делал Геракл, но, видимо, что-то в нем внушало доверие.
Сразу по прибытии в Санкт-Петербург полковнику сообщили, что Геракл обнаружен в пятиэтажном доме на Соборной улице. Из аэропорта они направились прямо туда.
– Мы не можем к ним подступиться, – докладывал полковнику какой-то человек, – все улицы и переулки вокруг дома перекрыты.
Автомобиль остановился за три квартала от нужной пятиэтажки.
– Алекс, – произнес Дзержинец, – поступай по своему усмотрению. Мы тоже не будем сидеть сложа руки.
Пока они ехали по улицам города, у Алекса уже начал складываться план действий. Он не спешил делиться им с полковником, поскольку сам не знал, что из этого выйдет. Внимание Алекса привлекли каналы, вдоль которых они проезжали. В сгущающихся сумерках тускло поблескивала темная водная гладь. Дзержинец сообщил Алексу, что через несколько километров река впадает в Финский залив.
Полковник не слишком верил, что галобионту пятой серии удастся спасти своего собрата. Он был так разочарован в Геракле, что никакие рекомендации Степанова не могли изменить его мнения. Но решив, что в такой ситуации не стоит гнушаться никакими возможностями, Дзержинец согласился на участие Алекса в операции. Гарантия, предоставленная профессором, показалась ему вполне надежной. Хотя полковник не успел еще толком вникнуть в суть дела, но понял, что на Базе разыгрались страсти, почище шекспировских. Женщина, лежавшая в барокамере, по-видимому, являлась предметом вожделений и профессора и этого симпатяги-галобионта по имени Алекс. Дзержинец слишком хорошо знал Степанова, чтобы быть уверенным в его искренности. Антон Николаевич сказал полковнику, что пока женщина находится у него в руках, Алекс будет выполнять абсолютно все. Судя по всему, что наблюдал Дзержинец, это было правдой. Пообщавшись с галобионтом пятой серии в течение нескольких минут, полковник проникся к нему невольным уважением. В Алексе подкупала честность и открытость, в то же время он явно был умен и обладал многими разнообразными навыками. И Степанов, и сам Дзержинец неустанно внушали галобионту, какая важная ответственность ложится на его плечи. Особенно нажимал профессор.
– Тебе ведь нужна девушка, – говорил он и Дзержинец изумлялся, видя какой ревнивой злобой наливаются бесцветные глаза Антона Николаевича, – так вот, мой друг, если ты хочешь, чтобы у нее все было хорошо, тебе нужно сделать так, чтобы у нас всех было хорошо. Если же хотя бы одному из нас будет плохо, то плохо будет и ей.
Алекс не выказывал признаков испуга или растерянности, но на всем его облике лежал отпечаток твердой решимости. Безусловно, существо под крышкой барокамеры было ему дороже всего на свете. Именно это стало решающим аргументом в пользу участия галобионта в операции.
– Двух смертей не бывать, а одной не миновать, – подвел итог Дзержинец.
– Вы о чем? – не понял профессор.
– Если в лапы Секретчику попадется хотя бы один галобионт, то нам будет все равно, сколько еще галобионтов им достанется. Так или иначе, нас ждет катастрофа, – философски пояснил полковник.
– Я уверен, что Алекс все сделает в лучшем виде, – сказал Степанов.
– Помнится, то же самое вы говорили мне и перед отправкой Геракла, – язвительно заметил Дзержинец.
– Тогда был не тот случай. Я рассчитывал на преданность Геракла, не учитывая того, что она не основана ни на чем конкретном. С Алексом все по-другому. У меня есть очень сильное средство воздействия на него, – Степанов указал на барокамеру и добавил со зловещей улыбкой: – самое сильное средство, которое только можно было бы придумать.
Алекс шел по следу Геракла. Он изо всех сил старался следовать инструкциям Степанова.
– Доверься себе, – несколько раз повторил профессор, – следуй своему чутью. Твоя задача состоит в том, чтобы отбить Геракла и доставить его на Базу.
– Не имеет значения, – вступал Дзержинец, – живым он будет, либо мертвым. Главное, чтобы он весь, целиком, до единого кусочка, – с нажимом добавлял он, – был доставлен на эту Базу.
Алекс очень мало понимал в той игре, в которой ему предстояло сыграть важную роль. Он видел только, что Степанов и сероглазый человек очень взвинчены, и готовы на все, чтобы изменить ситуацию. Единственным, что волновало его в данный момент, была судьба Любови. Алекса поддерживала смутная надежда, возникшая где-то в глубине подсознания и с каждым часом все более укреплявшаяся. Ему почему-то казалось, что после выполнения задания многое, если не все, прояснится. Еще живя на острове, Алекс пришел к мысли, что интуиция никогда не обманывает ни его, ни Любовь. А профессор укрепил галобионта в ней.
– Доверяй чутью, – без конца повторял Степанов, – оно тебя не обманет.
Алекс молча соглашался, с горечью сознавая, что это самое «чутье» не обманывало Любовь, когда она всячески пыталась отговорить его от возвращения на Базу. Алекс вспомнил драку с Гераклом. С того момента, когда они чуть не убили друг друга, поведение Любовь резко изменилось. Она стала апатичной, отрешенной, делала все словно во сне, слабо реагируя на происходящее вокруг нее. Видимо, таким образом, сверхвосприимчивая психика девушки пыталась защититься от грядущих пагубных воздействий, о которых сигнализировало ее шестое чувство.
В голове у Алекса беспрерывно вертелся один и тот же вопрос, неужели он совершил ошибку, согласившись вернуться к профессору? Неужели таким способом он ничего не добьется и только потеряет свою любимую? Ответа не было, но возникало убеждение, сначала слабое, но постепенно набирающее силу, что скоро все должно разрешиться. Алекс без колебаний согласился на участие в задание. Напрасно торжествовал Степанов, пребывая в уверенности, что ему удалось сломить волю непокорного галобионта. Шестое чувство, наличие которого в нем предполагал сам профессор, подсказало Алексу, что он должен согласиться. Доводы разума также не противоречили голосу сердца. По большому счету у Алекса не было иного выбора. Он не верил ни Степанову, ни Дзержинцу. Более того, хладнокровный полковник показался Алексу еще опаснее, чем истеричный профессор. Но он верил себе – это было главное.
…Алекс не мог сказать с полной уверенностью, что возникло раньше: предчувствие опасности или сама опасность.
Где-то невдалеке грянуло несколько автоматных очередей. Послышался звон разбитого стекла, раздались испуганные возгласы прохожих и жильцов близлежащих домов. Алекс не стал приближаться к пятиэтажке. Вместо этого он занял позицию на широкой улице, которая в данный момент была перекрыта милицейскими машинами. Вокруг первого кордона, включавшего в себя сотрудников ОМОНа и военной разведки, расположился еще один, состоявший из людей Дзержинца. Алекс был как бы сам по себе, находясь между двумя линиями.
Алекса оглушил пронзительный вой сирен. Из-за угла показалась колонна из нескольких автомобилей. Не было сомнений, что в одной из них везли Геракла. Машины, мчавшиеся на большой скорости, пронеслись мимо. Он повернул голову и посмотрел вслед удаляющейся колонне. Вдруг на перекресток откуда-то с параллельной улицы выскочил автобус, перекрывший дорогу. В следующее мгновение раздался громкий звук удара, а за ним еще несколько. Вой сирен сменился визгом тормозов и скрежетом железа. На перекрестке образовалась груда дымящегося металла. Алекс со всех ног кинулся к месту аварии.
Он успел как раз вовремя. Ноги сами понесли его к одному из микроавтобусов, пострадавшему меньше других автомобилей.
«Он там!» – пронеслось в голове у Алекса.
У него не было времени, чтобы разобраться, почему он так подумал. Может быть, подсказала интуиция, а возможно то, что именно к этому микроавтобусу мчались люди в комуфляже и в масках. Загрохотали пистолетные и автоматные выстрелы, но они больше не оглушали Алекса, воспринимаемые им не громче стрекотания сверчка. Он видел, как какие-то люди в штатской одежде и тоже с закрытыми лицами выносят из микроавтобуса крупного черноволосого человека, не подающего признаков жизни. Им навстречу бежали другие, в камуфляже и с оружием наизготовку. Алекс замер, притаившись за одним из автомобилей. Не было никакой возможности приблизиться к микроавтобусу. Казалось, что уже ничего нельзя сделать.
На их с Гераклом счастье, в этот момент прогремел взрыв, одну из машин – первую в колонне – разнесло на куски. Алекса спасло то, что его прикрывал милицейский автомобиль, стоявший у тротуара. Перекресток окутал едкий густой дым, в котором невозможно было ничего разглядеть. На какое-то время выстрелы прекратились, сменившись криками и стонами раненых. Алексу пришлось продвигаться почти на ощупь. Кто-то попытался схватить его, но Алекс вырвался, наугад нанеся удар ногой. Он споткнулся о чье-то распростертое тело. Еще не взглянув на лицо человека, Алекс понял, что нашел Геракла. Взвалив его на плечо он бросился направо, туда, где виднелся мост, высившийся над каналом. Тяжелая ноша замедляла шаг, Алекс не мог дышать, дым и пыль, стоявшая столбом набилвались в глаза, нос, рот.
– Он там, впереди! – закричал кто-то, очевидно, заметивший беглецов.
До моста через канал оставалось не больше десятка метров. Перед Алексом забрезжил луч надежды, что он успеет достигнуть канала раньше, чем на него доберутся преследователи. Но тут кто-то напал на него сзади. Завязалась яростная схватка. На подмогу первому подскочило еще двое. Геракла оторвали от Алекса. В руках у него каким-то чудом остался кожаный пояс, принадлежавший Гераклу. В нем, помимо всего прочего, оказался большой нож с кривым лезвием. Сжав рукоятку, Алекс вонзил нож в одного из нападавших, стиснувшего его горло. Лезвие ткнувшись в ребро, скользнуло вниз и в сторону.
Хватка ослабла. Мужчина в камуфляже мешком рухнул на землю. Алекс кинулся к другому нападавшему, вырвал из его рук бездыханного Геракла и снова бросился к каналу. Вслед ему раздалось несколько выстрелов. Алексу показалось, что одна из пуль попала в Геракла, тело которого чуть заметно дернулось. Но времени на то, чтобы проверить, жив Геракл или уже нет, у Алекса не оставалось. В три прыжка он достиг моста через канал. Небольшая ширина канала наводила на мысль, что он не должен быть глубоким. Однако Алексу ничего не оставалось, как на свой страх и риск броситься вместе со своей ношей в мутную ледяную воду. Прыжок сопровождал «салют» из десятков разнокалиберных стволов. Алекс поднырнул под мост и достиг дна канала. Никогда еще ему не доводилось погружаться в такую отвратительную среду, в которой было столько грязи и химических отходов.
«Нужно продержаться совсем немного», – думал Алекс, осторожно втягивая в себя омерзительную жидкость – он должен был хоть как-то дышать. Чтобы уберечь себя и Геракла от пуль, Алекс вынужден был двигаться у самого дна, покрытого вязким илом и усеянного разным мусором. Облегчало задачу лишь то, что они плыли по течению и поэтому весь этот хлам не попадал в лицо и не замедлял движения.
Геракл по-прежнему не подавал признаков жизни. И все же Алекс был уверен, что спасенный жив.
«Нужно только добраться до моря, – говорил себе Алекс, – там я смогу привести его в чувство».
Но легче было сказать, чем сделать. Алексу приходилось долго петлять по бесконечному лабиринту каналов, испещряющих огромный город. Когда путь раздваивался, он опять отдавался на волю своего инстинкта, подчас сворачивая в более мелкие и грязные каналы, зная, что именно они ведут его в правильном направлении.
* * *
Геракл очнулся, когда они с Алексом приближались к Базе. Он не сразу понял, что с ним происходит. Кто-то тащил его, бережно поддерживая голову – вот все, что было ясно. С возвращением сознания пришла боль. Она исходила теперь не только из старых ран, полученных еще в Нахабино. Появился еще один источник – рана на груди, под правым соском, беспокоившая Геракла гораздо больше прежних. Правая рука отказывалась функционировать. Да и все его тело было словно налито свинцом. Однако мысль работала довольно четко.
Гераклу вспомнились сцены, пережитые им в последние часы перед ранением. Большой город, построенный на воде, всякий раз поражающий воображение своей величественной красотой. Комната в грязном доме, безобразные обои на обшарпанных стенах, два узких длинных окна в рамах с облупившейся краской… Елена!
Образ женщины с заплаканными глазами, в которых застыла униженная мольба, мгновенно вернула Гераклу силы.
«Что с ней?!»
Геракл попытался вывернуться из обхватывавших его рук. Но объятия были слишком крепкими. Левая рука, которая еще могла действовать, потянулась вверх, нащупала чей-то локоть.
Геракл открыл глаза и огляделся. Он сразу понял, где находится. По этому пути ему приходилось плыть не один раз. Судя по всему, Геракла тащили на Базу. Но оставался еще один вопрос: кто это делает? Ответ пришел почти в ту же секунду. Это мог быть только Алекс. Геракл и сам не мог бы сказать, откуда в нем появилась такая уверенность. Должно быть, каждая частичка его существа ощущала близость ненавидимого им человека. Ненависть, как это и раньше бывало, придала ему сил. Он снова дернулся, на сей раз сильнее, чем прежде.
Алекс не останавливался, никак не отреагировав на движение Геракла. Правая рука никак не желала повиноваться, поэтому галобионту пришлось действовать левой. Алекс ощутил, как его предплечье больно сжали пальцы Геракла. Он и так уже устал после длительного беспрерывного пути с тяжелой ношей, которую приходилось тащить то одной, то другой рукой.
Поэтому сопротивление Геракла вызвало в нем досаду. Без особых усилий Алекс стряхнул ослабевшие пальцы Геракла и продолжал свой путь. До Базы оставалось еще не больше двух-трех километров. Геракла обуяла бессильная злоба. Не было ничего мучительнее, чем осознавать, что он не может расправиться с тем, кого ненавидит сильнее всего на свете и даже наоборот, – полностью зависит от него. Сжав зубы, Геракл собрал остатки сил и, превозмогая острую боль в груди, занес назад левую руку и нанес удар Алексу в затылок. Это стоило ему последних сил. Геракл даже не узнал, пришелся ли его удар точно в намеченную цель. От боли и слабости его сознание вновь погрузилось во мрак.
* * *
– Какого черта мы здесь с тобой делаем? – спросил Геракл, открыв глаза и увидев Алекса.
– В данный момент я занимаюсь тем, что пытаюсь привести тебя в приличное состояние. А ты занимаешься тем, что всячески осложняешь мне задачу. Как ты себя чувствуешь?
– Где мы? – спросил Геракл, не удостоив Алекса ответом.
– На Базе.
– Где Хозяин?
– Никого нет. Я обошел всю Базу и никого не нашел.
– А ты догадался посмотреть, не оставил ли Хозяин сообщений?
– Я ничего не нашел. Если хочешь, сам поищи. Вижу, ты уже выглядишь бодрее меня.
Алекс и впрямь был утомлен. Его неодолимо клонило в сон. И требовательно взывал о пище пустой желудок.
– Я голоден, – сказал Геракл, будто угадав мысли Алекса.
– Правда? – Алекс усмехнулся. – Какое совпадение, я – тоже.
– Ну так сходи, поищи какой-нибудь еды!
– Ты в состоянии сам это сделать.
Алекс устало опустился в кресло, принадлежавшее профессору. Геракл не преминул отметить это.
– А ты не плохо смотришься на месте Хозяина, – язвительно проговорил он.
– Мне все равно, на чьем я месте, – ответил Алекс, поведя плечами, – я хочу отдохнуть.
Геракл приподнялся на кушетке. Боли почти не ощущалось. Все раны были аккуратно залеплены пластырями.
– Ты сделал мне операцию?
– Во всяком случае, я предпринял такую попытку.
– Кажется, тебе это удалось, – Геракл осторожно вставая.
Алекс внимательно наблюдал за ним.
– Как ты?
– Нормально, – нехотя признал Геракл.
О том, чтобы выразить благодарность Алексу не могло быть и речи, хотя оба понимали, что Геракл обязан именно ему восстановлением здоровья.
– Что там произошло?
– Я расскажу тебе, но позже. Очень устал.
У Алекса слипались глаза.
– Ладно, – Геракл сделал несколько шагов по комнате и убедился, что вполне может передвигаться, – пойду поищу какой-нибудь еды.
Алекс уже не слышал – он крепко спал, откинувшись головой на спинку профессорского кресла.
«Он мне доверяет», – с удивлением подумал Геракл.
Постояв некоторое время посреди комнаты, Геракл повернулся и вышел, так и не приблизившись к Алексу.
На Базе творилось нечто необъяснимое. Геракл не мог обнаружить не только никаких следов Хозяина, но и сообщений от него. Все это было более чем странно. Пробродив в безуспешных поисках, Геракл пришел к мысли, что Степанов эвакуировался на запасную Базу.
«Но почему он не оставил мне сообщения?» Несомненно, что-то пошло не так. Это было совершенно не похоже на Степанова – бросить Геракла на произвол судьбы. Геракл с трудом раздобыл несколько банок консервированной пищи. Подкрепившись, он направился в маленькую лабораторию, где спал Алекс.
– Просыпайся, сейчас не время отдыхать, – сказал он, грубо тряся Алекса за плечо.
– Что случилось?
– На, перекуси, а то ты весь бледный. Еще свалишься где-нибудь по пути, – угрюмо проговорил Геракл, протягивая Алексу банку с желе из морепродуктов.
– Мы что, должны куда-то идти?
– Почем я знаю, – Геракл досадливо поморщился, – здесь никого нет. Это меня настораживает. Что-то тут не так.
– Наверное, профессор переехал на другую базу, ту, которая в Северном море, – предположил Алекс, – по-моему, он собирался это сделать в ближайшее время.
– Все так, но почему нам об этом не сообщили?
– Может, они думают, что мы сами догадаемся?
– Наивный! – полупрезрительно хмыкнул Геракл. – Они никогда не допускают мысли, что мы имеем право принимать самостоятельные решения. Ты, как видно, не так много имел дел с Хозяином и полковником, иначе бы знал, что каждое задание сопровождается огромным перечнем инструкций.
– Это точно, – согласился Алекс.
Он рассказал Гераклу, как его посылали в Питер, на операцию. Геракл жадно вслушивался в каждое слово.
– А что случилось с женщиной? – спросил он, когда Алекс умолк.
– С женщиной? – удивленно повторил Алекс, – я ничего не знаю. Я ведь не заходил в дом.
Оживившееся было лицо Геракла мгновенно потемнело.
– Они убили ее, – вполголоса проговорил он, проведя рукой по глазам.
– Кого?
В комнате воцарилось молчание. Гераклу пришлось призвать на помощь все свои моральные силы, чтобы не выдать, какую боль причиняет ему мысль о смерти Елены.
– О какой женщине ты говоришь?
– Это тебя не касается! – грубо ответил Геракл.
– Жаль, я думал, мы с тобой начали находить общий язык.
– Не надейся на это! Я никогда не стану с тобой сближаться! Мы всегда будем врагами!
Геракл отнял руку от лица и с ненавистью воззрился на Алекса.
– Думаешь, я буду расстилаться перед тобой за то, что ты меня выручил?
– Я не думаю, что ты должен расстилаться, просто я надеялся, мы перестанем быть врагами.
– Ты спас меня не потому, что безмерно жаждал видеть меня живым и здоровым, просто у тебя не было другого выхода. Ты все еще надеешься, что тебе дадут сойтись со своей бабенкой.
Алекс сдвинул брови на переносице. Слова Геракла задели его.
– У меня был приказ доставить тебя на Базу, а о том, живой ты будешь или мертвый, раненый или здоровый, речи не было.
– Как прикажешь это понимать? – помимо его воли, в интонации Геракла проступила легкая тревога.
– Тот человек, полковник, сказал мне, что я должен доставить тебя на Базу, и добавил, что его не интересует в каком виде ты будешь. Им нужно было твое тело, и только.
Геракл покачал головой. В голове у него не укладывалось, что сказанное Алексом – правда. Но Алекс не лгал, в этом не было никаких сомнений.
– Ты хочешь сказать, что они просто хотели спрятать улику? Хозяин готов был смириться с моей смертью, лишь бы только я не попал в руки к их врагам?
– Не могу сказать точно на счет профессора, но что до полковника, так его интересовало только твое тело…
– Перестань повторять мне это! – загремел Геракл, сжав кулаки и оскалив зубы. – Тебе доставляет удовольствие меня унижать!
– Неправда, – спокойно ответил Алекс.
Геракл и сам знал, что неправ, но от этого ему не становилось легче.
– Тогда какого черта ты возился со мной! – не унимался он.
– Я хотел, чтобы ты был здоров. Надеялся, что ты перестанешь ненавидеть меня.
– А что тебе за дело до моих чувств к тебе?
– Послушай, я устал и мне совсем не хочется терять время на пустые споры. Нам надо подумать о том, что делать дальше. Ты должен знать, как выйти на связь с полковником или Хозяином.
И только после этих слов до Геракла дошло, что он представления не имеет о том, где располагается запасная база. Признать этого перед Алексом он был не в состоянии. Кроме чувства унижения, Геракла охватила еще и тревога. Если верить Алексу, ситуация выглядела примерно так же, как с останками галобионта, которые он должен был уничтожить, чтобы у врагов полковника не осталось доказательств. Неужели теперь он, Геракл, для Дзержинца ничем не ценнее, чем тот давно погибший галобионт ранних серий? Если Хозяин знал об этом, то значит, и он отказался от своего помощника. Геракл не предполагал, что эта догадка принесет ему столько боли. А ведь не так давно он приучил себя к мысли, что профессор утратил в его глазах весь свой авторитет. Все же Геракл не мог до конца поверить, что Хозяин способен так легко отказаться от него, тем более что у Степанова не было больше ни единого близкого существа.