Страница:
Расположение железнодорожного узла в Рославле не трудно определить,
ориентируясь по характерному переплетению двух железных и трех шоссейных
дорог и поблескивающей в ночи извилистой реки Остер. Лучших ориентиров в
ночном полете не найти. Проходим город стороной, с севера. Сазонов
отрывается от расчетов:
- Командир, боевой курс сто шестьдесят, разворот!
Пологим, чтобы не растерять ведомых, левым разворотом выходим на боевой
курс. Сазонов склонился над прицелом - целится. Странно: зенитки молчат. Под
самолетом вспыхнули сброшенные для подсветки две осветительные бомбы, и
только тогда вспыхнули и уставились в нашу сторону несколько зенитных
прожекторов, открыла огонь зенитная артиллерия. Вокруг наших самолетов
желтыми и красными огоньками стали вспыхивать разрывы зенитных снарядов.
Самолет вздрогнул, две пятисоткилограммовые бомбы полетели вниз, за ними
вдогонку устремились еще восемь двухсотпятидесятикилограммовых фугасок,
сброшенных моими ведомыми. Проходит несколько томительных секунд, и вот по
звездному небу полыхнули огненные фонтаны взрывов, заколыхалось багровое
пятно быстро разраставшегося пожара.
- Неплохо влепили,- сказал, оторвавшись от прицела, Сазонов.
Убираю мощность моторов и плавно перевожу самолет на снижение, мы
теперь недосягаемы для зенитной артиллерии.
- Курс сорок,- сообщает Сазонов.
- В районе цели одного из наших атакует истребитель противника! -
волнуясь докладывает воздушный стрелок.
Разворачиваюсь влево и хорошо вижу: длинная пушечно-пулеметная очередь
истребителя прорезала ночную тьму, полоснула толстое тело Ли-2. Почти
одновременно с борта бомбардировщика навстречу ей ударил и забился
разноцветный фонтан трассирующих и зажигательных крупнокалиберных пуль.
Вершина этого фонтана уперлась в основание огненной трассы истребителя, и
тот ярко вспыхнул и, разгораясь, полетел вниз.
- Ура-а-а! Молодцы! Свалили!.. - закричали восхищенные члены нашего
экипажа.
- Наверное, и нашим ребятам досталось, сам видел, как фрицы попали в их
самолет. Удивляюсь, как он не загорелся,- сказал Сазонов, встал с пилотского
сиденья и пошел на свое штурманское место.
- Внимание, смотреть в оба,- приказал я экипажу. Пока мы летели на
аэродром, не одного меня занимал вопрос: какой экипаж так доблестно сражался
сегодня в воздушном бою?
Далеко впереди, на горизонте, волчком вертится Серпуховский светомаяк,
не так уж далеко Москва, за ней наш аэродром.
- Командир! Принял радиограмму с самолета Маркирьева, их подбили,
самолет плохо слушается рулей, но он тянет домой,- сообщил мне радист
Маковский. Вот и ответ на вопрос. Теперь уже я волнуюсь за молодого летчика
- как он справится с полетом в такой сложной ситуации.
В этот боевой вылет самолет э 6, пилотируемый командиром корабля
гвардии лейтенантом Маркирьевым и вторым летчиком гвардии младшим
лейтенантом Зенцовым, взлетал пятым. В составе экипажа были штурман гвардии
старший лейтенант Гнеденко, бортовой техник гвардии старшина Дудник,
воздушный стрелок гвардии сержант Ермольев, радист гвардии сержант Ищенко.
После взлета, когда Маркирьев стал пристраиваться к своему ведущему гвардии
старшему лейтенанту Фоменко, у того на одном из моторов стало выбиваться
пламя, и он пошел на вынужденную посадку. Маркирьеву пришлось лететь на
задание одному.
В заданное время на высоте 3900 метров самолет вышел на цель. От
сброшенных осветительных бомб на железнодорожном узле Рославль хорошо видны
вражеские эшелоны, один весь в огне, огромные языки пламени и столбы черного
дыма поднимаются в небо. Зенитная артиллерия вела только заградительный
огонь: первый признак, что над целью висят ночные истребители.
- Внимательно смотреть за воздухом!
Только штурман Гнеденко припал к прицелу, как на корабле застрочили
пулеметы, впереди засверкали пулеметная и пушечные очереди. Это воздушный
стрелок Ермольев заметил вражеский истребитель и первым открыл огонь.
Застрочил из своего пулемета и второй пилот Зенцов. Это помешало истребителю
произвести прицельную атаку. Оставалось несколько секунд до сбрасывания
бомб. Маркирьев спокойно выдерживал самолет на заданном боевом курсе, пока
бомбы не были сброшены. И снова их атаковал истребитель. Очередь ударила по
фюзеляжу и хвостовому оперению Ли-2. Одновременно Ермольев открыл огонь по
атакующему истребителю Ме-110, тот вспыхнул и врезался в землю.
Полет обратно был трудным, самолет сильно трясло, особенно при
снижении, он плохо слушался рулей, командиру корабля с трудом удавалось
удерживать его в горизонтальном положении. Успокаивало экипаж только одно:
два могучих сердца - моторы - работали бесперебойно.
Еще в полете летчик Зенцов и штурман Гнеденко осмотрели самолет и
обнаружили в хвостовой части фюзеляжа три большие пробоины с разорванной
дюралевой обшивкой, они были причиной сильной вибрации самолета. Кроме того,
были разбиты рули высоты и поворота, оба бортовых пулемета были выбиты из
гнезд и разбиты. Парашюты экипажа, висевшие в фюзеляже, имели много пробоин.
В случае, если бы самолет стал разрушаться от вибрации, покинуть его экипажу
было бы не на чем.
Обстановку на корабле Маркирьев доложил на КП и попросил обеспечить его
самолету внеочередную посадку на своем аэродроме. Он решил продолжать полет.
Это было правильное и мужественное решение. Все, кто был на борту, четко
выполняли свои обязанности. Маркирьев чудом привел свой израненный корабль и
с ходу, без традиционного круга, отлично посадил его на своем аэродроме.
На стоянке у самолета Маркирьева собралось много народу. Приехал
командир дивизии гвардии полковник И. И. Глущенко. При осмотре самолета
обнаружили 250 пробоин, не считая огромных дыр в хвосте! Было много пробоин
и в местах, где обычно находятся члены экипажа в полете. Просто не верилось,
что никто из них не получил даже царапины - как будто пули облетали их
стороной.
Командир дивизии поблагодарил экипаж за умелые действия при выполнении
боевого задания, проявленное мужество при схватке с немецким истребителем,
самоотверженность и выдержку при пилотировании сильно поврежденного в
воздушном бою самолета. Прощаясь, Глущенко усмехнулся:
- Теперь у гвардейцев есть заколдованный экипаж!
Через день из штаба корпуса пришло сообщение: партизаны подтвердили,
что в ночь на 23 августа был сбит немецкий истребитель, который упал
северо-восточнее Рославля. Воздушный стрелок гвардии сержант Ермольев был
награжден орденом Отечественной войны I степени.
При нанесении удара по железнодорожному узлу в Рославле экипажами были
выполнены все указания штаба авиакорпуса, за исключением полета строем.
Большинство групп дошло до цели в строю благополучно. но после бомбометания
многие потеряли своих ведущих и возвратились на аэродром в одиночку. Полет
ночью в строю, хотя и в составе небольших групп, оказался делом нелегким и в
дальнейшем не практиковался. Но этот боевой вылет еще раз подтвердил, что
при сосредоточенном ударе встреч с истребителями противника намного меньше,
а следовательно, меньше и потерь.
За отличные боевые действия в районе Орловско-Курской дуги и на
брянском направлении приказом Верховного главнокомандующего нашему
авиакорпусу было присвоено наименование Брянского.
Радостно было сознавать, что и мы были среди отличившихся участников
исторической битвы, завершившей коренной перелом в ходе Великой
Отечественной войны.
До 20 сентября наш полк участвовал в бомбардировке долговременных узлов
обороны гитлеровцев в районе Духовщины, поддерживал наступление Красной
Армии на смоленском направлении. За это время самолеты полка провели 20
воздушных боев, в которых фашистским стервятникам не удалось сбить ни одной
нашей машины.
Прежде, как правило, гитлеровцы атаковали наши самолеты в одиночку,
стараясь использовать внезапность. Они незаметно подходили к бомбардировщику
снизу сзади в "мертвый конус" и с близкой дистанции открывали огонь. Если же
экипаж бомбардировщика вовремя обнаруживал противника и воздушные стрелки
огнем из пулеметов не подпускали его близко, то вражеский истребитель
пытался сбить наш самолет, атакуя с дальней дистанции.
Теперь вражеские истребители стали подстерегать наши самолеты парами и
даже небольшими группами по четыре-пять самолетов. При атаке парой один из
атакующих демонстрирует ложную атаку, открывает огонь с дальней дистанции,
привлекая к себе внимание экипажа атакуемого самолета; в это время другой
вражеский истребитель незамеченным подкрадывается под хвост бомбардировщика
и открывает огонь в упор. В лунную ночь атакующий вражеский истребитель
заходит для атаки со стороны луны, маскируясь ее серебристым сиянием, а
демонстрирующий ложные атаки - с темной стороны горизонта, при этом
периодически зажигает фары, чтобы наверняка привлечь к себе внимание. Огонь
гитлеровцы стали вести по башням турельных пулеметов, стараясь в первую
очередь поразить воздушного стрелка, а затем по центроплану и плоскостям -
местам расположения бензобаков. В светлые лунные ночи противник использовал
истребители Ме-110, Ме-109 и даже ФВ-190, в темные ночи и в сложных
метеорологических условиях в основном истребитель Ме-110 и бомбардировщик
Ю-88, специально переоборудованный под ночной истребитель. На отдельных
немецких самолетах уже в то время были установлены радиолокаторы,
позволяющие врагу находить наши бомбардировщики даже в облаках и атаковать
их с дистанции 50-100 метров.
Командование авиакорпуса, дивизий и полков все время принимало меры по
боевой подготовке экипажей, совершенствованию тактических приемов воздушного
боя и нанесения бомбардировочных ударов. Командиры и штабы организовывали и
проводили огневые конференции полков и дивизий.
Конечно, в бюллетенях, выпускаемых по итогам этих конференций,
инструкциях и приказах были далеко не полные рекомендации, как лучше
выполнять полет на боевое задание и как вести себя при встрече и в бою с
истребителями противника, но, как показал опыт, именно эти документы
заложили основу той системы противодействия противовоздушным силам
противника, которая позволила в дальнейшем свести наши потери к минимальным.
Помимо боевых действий на Орловско-Курской дуге, в августе наш полк
участвовал в наступательной операции войск Ленинградского фронта по разгрому
мощного долговременного узла сопротивления противника в районе Синявино -
Мга. Линия нашей обороны южнее Ладожского озера проходила по болотистой
местности перед Синявинскими высотами. За этими высотами с мощными опорными
пунктами находился Мгинский укрепрайон противника с сетью железных и
шоссейных дорог.
Чтобы максимально использовать самолетный парк полка, все исправные
самолеты перегнали на аэродром в Мякишево и с него производили боевые вылеты
в течение пятнадцати дней. Поскольку цель была недалеко, мы за счет горючего
увеличивали бомбовую нагрузку самолетов до полутора-двух тонн
крупнокалиберных бомб.
Использовав все имевшиеся запасы бомб в Мякишеве, мы вернулись на
полевой аэродром в Монино и оттуда до конца месяца летали на задания по
содействию войскам Ленинградского фронта.
Учитывая сравнительно слабую противовоздушную оборону противника, части
нашего соединения в основном применяли эшелонированный массированный удар
отдельными группами самолетов. Удары наносили непрерывно, в течение всего
темного времени, изматывая вражеские войска.
За боевые успехи в этой операции нашей 12-й бомбардировочной
авиационной дивизии дальнего действия полковника Г. Д. Божко было присвоено
почетное наименование Мгинской.
ДНЕПРОВСКИЙ ДЕСАНТ
В конце сентября полк перелетел на аэродром Михайловка, северо-западнее
Лебедина, для участия в ставшей знаменитой операции Воронежского (с 20
октября- 1-го Украинского) фронта по форсированию Днепра.
Учитывая, что на аэродроме в Лебедине сосредоточивается большое
количество десантных войск и авиации, а тыловое подразделение аэродрома не в
силах обеспечить всех надлежащим образом, нам приказали взять с собой все
необходимое: боекомплекты для пулеметов, постельные принадлежности,
бортпайки. Действительно, на аэродроме, кроме одной огромной брезентовой
палатки, которую заняла столовая, ничего не было. Личный состав разместился
в самолетах. Единственное, о чем пришлось побеспокоиться работникам
батальона аэродромного обеспечения, это снабдить нас соломой для набивки
матрасов. Надо отдать должное руководству и личному составу обеспечивающего
нас подразделения: при тех небольших заправочных средствах, которыми они
располагали, они сумели в течение одной ночи заправить горючим и смазочным
материалом все прилетевшие к ним воздушные корабли. А самолетов тогда
собралось там немало.
Едва забрезжил рассвет, техники были уже на ногах. Наскоро всухомятку
перекусив, они под руководством инженеров авиаэскадрилий и старших техников
отрядов В. Д. Мудрагеля, А. М. Семенова, В. Ф. Мысака, А. К. Кулинковича, Ф.
Б. Харченко, Т. С. Картеля, И. Е. Ляха приступили к подготовке самолетов и
двигателей к ночному полету. Да и мы встали пораньше: предстояла
ответственная боевая работа.
Скоро на аэродром прибыли десантные части с легким пехотным
вооружением, боеприпасами и парашютами. Десантников разбили по боевым
группам, распределили по самолетам. Несколько часов пришлось потратить на
тренировку: многие бойцы не имели опыта групповых прыжков, некоторые и вовсе
не прыгали с парашютом.
Особое внимание мы уделили изучению предстоящего района десантирования,
чтобы не повторить ошибок, допущенных другими летчиками ночью 24 сентября,
когда часть десанта была выброшена на боевые порядки своих войск и в Днепр.
Мы считали очень важным иметь свежие и точные сведения о силе и направлении
ветра в районе выброски; предполагали, что допущенные ранее ошибки произошли
именно из-за неверных представлений о направлении и силе ветра.
Поэтому в ночь на 25 сентября за два часа тридцать минут до вылета
основной группы самолетов в район выброски десанта, в 20 километрах
юго-западнее Переяславля, был послан самолет - разведчик погоды. На борту
его находились штурман полка гвардий майор Барабанщиков и старший метеоролог
гвардии старшина Босова. Они определяли силу и направление ветра, зондируя
атмосферу через каждые 100 метров - от земли до высоты 1100 метров.
Полученные данные сообщали на командный пункт аэродрома.
Перед вылетом каждый штурман имел точные сведения о силе и направлении
ветра в районе цели и мог рассчитать точку сбрасывания парашютистов.
За час до намеченного времени вылета к самолетам стали прибывать группы
десантников, которые до этого размещались в палатках на опушке леса,
недалеко от аэродрома. Поскольку каждая группа уже знала свой самолет,
посадка десанта прошла организованно и быстро. За эту ночь самолеты полка
выбросили в заданный район 500 парашютистов и 16 тонн боеприпасов.
Не обошлось без происшествия: экипаж гвардии капитана Александра
Крюкова "привез" на хвосте своего самолета обратно на аэродром одного
десантника, парашют которого стропами зацепился за хвостовое колесо. Все
попытки бортового техника отцепить парашютиста с помощью специального шеста
были безуспешны. Летчику ничего не оставалось делать, как идти на посадку.
Десантник, казалось, был обречен на неизбежную гибель. Но Александр Крюков
сделал все, что было в его силах, для спасения его жизни. Чтобы десантник
сразу после посадки на большой скорости не ударился о землю, летчик посадил
самолет "на две точки" - только на передние колеса - и сразу же стал плавно
притормаживать его, как можно дольше не давая хвосту опуститься на землю.
Воздушная струя от винтов удерживала парашютиста в воздухе, отбрасывая от
земли. И только к концу короткого пробега самолета, уже на небольшой
скорости, парашютист, скользя, ударился о землю и несколько десятков метров,
до полной остановки самолета, проволочился по травяному полю.
Подбежавшие к самолету бойцы стартового наряда подхватили его на руки.
Десантник был без сознания. Дежуривший на старте полковой врач гвардии
капитан медицинской службы Иванов на санитарной машине срочно доставил
пострадавшего в полевой госпиталь, где ему была оказана необходимая
медицинская помощь. Когда десантник пришел в себя, врачи внимательно
обследовали его и пришли к выводу, что полученные при ударе о землю травмы
хотя и тяжелые, но жизни не угрожают.
Жизнь парашютиста была спасена благодаря находчивости и большому
мастерству летчика.
ЛЕТИМ К ПАРТИЗАНАМ
Одновременно с бомбардировочными ударами по войскам и резервам
противника, по аэродромам и железнодорожным узлам весной и летом 1943 года
экипажи нашего 12-го гвардейского, а также 101-го и 102-го полков нашего
соединения много летали к партизанам.
Шла подготовка к разработанной Центральным штабом партизанского
движения операции под кодовым наименованием "Концерт" - после ее назвали
"рельсовой войной" советских партизан. Планом этой операции
предусматривалось в самое короткое время почти одновременно вывести из строя
сотни тысяч железнодорожных рельсов, сотни мостов, линий связи в тылу
гитлеровских армий. Начало "рельсовой войны" было приурочено к началу
наступления советских войск на Курской дуге. Партизаны должны были срывать
подвозку гитлеровцами резервов к фронту, препятствовать перегруппировкам
войск противника.
Успех действий партизан в тылу, на коммуникациях гитлеровских армий
зависел от своевременного их снабжения необходимым количеством боеприпасов и
подрывных средств. Государственный Комитет Обороны возложил эту работу,
помимо Аэрофлота и ВВС, на авиацию дальнего действия. Командующий АДД
выделил для обеспечения партизан три авиаполка, летавших на Ли-2.
Первым партизанским отрядом, к которому мы полетели в январе 1943 года,
был отряд С. В. Гришина. Ему мы сбросили на парашютах несколько тонн
боеприпасов, взрывчатки, продовольствия и медикаментов. Место его
базирования находилось тогда в 65 километрах восточнее Витебска.
Одновременно сбросили боеприпасы и взрывчатку полоцким партизанам. В конце
января несколько самолетов полка летали в район Лунинца, сбрасывали
боеприпасы пинским партизанам.
С января 1943 года по приказу командующего АДД в штаб 101-го авиаполка
(начальник штаба майор А. М. Верхозин) сходились все данные по связи с
партизанами и сигналам, которыми должны были обозначаться партизанские
площадки. Здесь же, в 101-м полку, находились представители всех
республиканских штабов партизанского движения со своими погрузочными
командами и грузами, подготовленными к десантированию.
В то время большинство партизанских соединений и многие крупные отряды
уже имели радиостанции, при помощи которых поддерживали связь с Большой
землей. Но эти радиостанции были, к сожалению, коротковолновыми и
маломощными. Отыскивать с их помощью затерявшиеся в лесных массивах
партизанские отряды мы не могли: установленные на самолетах радиокомпасы и
радиополукомпасы принимали сигналы только в диапазоне длин волн 200-2000
метров. Поэтому партизанские отряды и соединения применяли только световую
сигнализацию. Зажженные в заранее обусловленном порядке костры располагались
в виде треугольников, квадратов, ромбов, конвертов или в линию - по три,
четыре, пять, иногда и более. Часто костры дополнялись ракетами, фонарями
"летучая мышь", кострами, выложенными в стороне от основных опознавательных
сигналов. Дополнительные сигналы были необходимы: противник с воздуха вел
усиленную разведку партизанских районов и часто обнаруживал площадки отрядов
по световым сигналам. Немецкие летчики либо бомбили эти точки, либо доносили
на свой командный пункт об их месте расположения и виде. И немцы выкладывали
такие же сигналы недалеко от партизанских - с тем, чтобы дезориентировать
наших летчиков. Иногда это им удавалось. Обнаружив в заданном районе
несколько одинаковых световых сигналов, наши летчики были вынуждены
возвращаться, не выполнив задания, к себе на аэродром. Чтобы такого не
случалось, партизаны сообщали заранее о дополнительных сигналах или
изменениях в расположении основных костров. Как только партизанские
наблюдательные посты видели подлетающий к посадочной площадке наш самолет,
они зажигали или гасили один из основных костров либо давали условленный
сигнал ракетами, Простые дополнения в систему сигнализации лишали противника
возможности вводить нас в заблуждение.
Поэтому сосредоточение всех данных в штабе одного полка было необходимо
и полностью себя оправдало, Получив приказ на полет к партизанам, мы
прилетали на аэродром 101-го авиаполка, там от начальника штаба А. М.
Верхозина получали конкретное задание и данные по сигнализации и
загружались. (Любопытно, что эта централизация привела к неожиданному
историческому результату: многие стали считать, что к партизанам летали
только самолеты 101-го полка.) Руководили полетами к партизанам командующий
АДД Главный маршал авиации А. Е. Голованов и штаб авиации дальнего действия.
Наша помощь не ограничивалась снабжением партизан оружием,
боеприпасами, медикаментами, эвакуацией раненых. В критические моменты
самолеты полков АДД непосредственно участвовали в боевых действиях партизан,
наносили бомбардировочные удары по гитлеровским частям, атакующим
партизанские отряды. Например, в июле 1942 года бомбовыми ударами по врагу в
районе города Севска, в августе - в районах Брянска, Клетни, Унечи, Почепа
части АДД, в частности 747-й авиаполк, помогали партизанским отрядам выйти
из окружения. Объем работы был велик.
8 марта два наших самолета, пилотируемые мной и Тоболиным, летали на
площадку в Мостки, северо-восточнее Городни, для выброски партизанам отряда
Полудренко 1200 килограммов боеприпасов. В том же районе была сброшена
группа в шесть парашютистов.
12 марта экипажи Тоболина и Дегтяренко сбросили там же на парашютах
1300 килограммов боеприпасов.
14 марта самолет Маркова в той же точке сбросил партизанам 1200
килограммов взрывчатки.
15, 16, 17 марта экипажи Тоболина и Маркова десантировали на площадку в
Мостках 5 тонн боеприпасов и продовольствия. В марте отряду Полудренко было
доставлено около 9 тонн боеприпасов и взрывчатки.
27 марта экипаж Маркова в районе Уженец, в 26 километрах восточнее
Мозыря, десантировал на парашютах несколько человек и боеприпасы.
3 и 4 апреля по заданию Белорусского штаба партизанского движения
большая группа самолетов нашего полка летала в Мостки и в район Ксаверово, в
45 километрах юго-западнее Могилева, доставляя партизанам боеприпасы и
оружие.
Несмотря на плохую погоду как по маршруту, так и в районе
десантирования (стояла десятибалльная низкая облачность, шел мокрый снег,
затруднявший поиск площадки с выложенными на ней кострами), все летчики
задание выполнили.
В те же дни самолет с экипажем Майорова в очень сложных
метеорологических условиях с высоты 600 метров десантировал одного из
руководителей партизанских отрядов, сбросил 970 килограммов боеприпасов и
средств радиосвязи в районе Ксаверово.
5 мая экипажи Тоболина (в районе озера Червонное, в 30 километрах
севернее Жидковичей) и Майорова (в пункте Борки, в 10 километрах южнее
Новозыбкова) десантировали по 900 килограммов боеприпасов.
14 мая по заданию Белорусского штаба партизанского движения с
подмосковного аэродрома к озеру Выходка, что у слияния Березины и Днепра,
вылетало на десантирование 7 самолетов, было сброшено более 10 тонн
различного груза, в основном взрывчатки, для партизанского отряда Кожара.
15 мая экипажи Бурина, Майорова, Маркова и Терехова сбросили на
парашютах в районе Борков 4700 килограммов боеприпасов. Экипажи Кулакова,
Киселева и Дидка отыскали в огромном лесном массиве в районе Милашевичей, в
65 километрах северо-западнее города Овруча, пять костров - партизанскую
точку одного из отрядов Сабурова - и сбросили 4200 килограммов боеприпасов.
Одновременно 8 самолетов сбросили партизанам отряда Кожара на площадку у
озера Выходка более 10 тонн различного груза.
27 мая по заданию Центрального штаба партизанского движения с аэродрома
Воротынск под Калугой вылетело 6 самолетов. Сбросили на парашютах на
площадку у озера Червонное партизанским отрядам Ковпака 9 тонн боеприпасов и
вооружения. Через день на ту же площадку у озера Червонное и на точку в
районе Глазки летало 11 самолетов. Но из-за очень сложных метеорологических,
условий - низкой облачности, проливных дождей с грозами - даже такие
опытнейшие летчики, как Михаил Бурин, Борис, Тоболин, Иван Кулаков,
Александр Крюков, Николай Готин, Александр Дергачев, Николай Киселев,
Александр Станилевич, не смогли найти ни одну из площадок. Когда погода
улучшилась, в тот же район на площадку Белые Берега летало 9 самолетов, было
сброшено более 13 тонн боеприпасов, вооружения, взрывчатки, медикаментов.
Одновременно самолет гвардии капитана Дидка вылетел для доставки важного
ориентируясь по характерному переплетению двух железных и трех шоссейных
дорог и поблескивающей в ночи извилистой реки Остер. Лучших ориентиров в
ночном полете не найти. Проходим город стороной, с севера. Сазонов
отрывается от расчетов:
- Командир, боевой курс сто шестьдесят, разворот!
Пологим, чтобы не растерять ведомых, левым разворотом выходим на боевой
курс. Сазонов склонился над прицелом - целится. Странно: зенитки молчат. Под
самолетом вспыхнули сброшенные для подсветки две осветительные бомбы, и
только тогда вспыхнули и уставились в нашу сторону несколько зенитных
прожекторов, открыла огонь зенитная артиллерия. Вокруг наших самолетов
желтыми и красными огоньками стали вспыхивать разрывы зенитных снарядов.
Самолет вздрогнул, две пятисоткилограммовые бомбы полетели вниз, за ними
вдогонку устремились еще восемь двухсотпятидесятикилограммовых фугасок,
сброшенных моими ведомыми. Проходит несколько томительных секунд, и вот по
звездному небу полыхнули огненные фонтаны взрывов, заколыхалось багровое
пятно быстро разраставшегося пожара.
- Неплохо влепили,- сказал, оторвавшись от прицела, Сазонов.
Убираю мощность моторов и плавно перевожу самолет на снижение, мы
теперь недосягаемы для зенитной артиллерии.
- Курс сорок,- сообщает Сазонов.
- В районе цели одного из наших атакует истребитель противника! -
волнуясь докладывает воздушный стрелок.
Разворачиваюсь влево и хорошо вижу: длинная пушечно-пулеметная очередь
истребителя прорезала ночную тьму, полоснула толстое тело Ли-2. Почти
одновременно с борта бомбардировщика навстречу ей ударил и забился
разноцветный фонтан трассирующих и зажигательных крупнокалиберных пуль.
Вершина этого фонтана уперлась в основание огненной трассы истребителя, и
тот ярко вспыхнул и, разгораясь, полетел вниз.
- Ура-а-а! Молодцы! Свалили!.. - закричали восхищенные члены нашего
экипажа.
- Наверное, и нашим ребятам досталось, сам видел, как фрицы попали в их
самолет. Удивляюсь, как он не загорелся,- сказал Сазонов, встал с пилотского
сиденья и пошел на свое штурманское место.
- Внимание, смотреть в оба,- приказал я экипажу. Пока мы летели на
аэродром, не одного меня занимал вопрос: какой экипаж так доблестно сражался
сегодня в воздушном бою?
Далеко впереди, на горизонте, волчком вертится Серпуховский светомаяк,
не так уж далеко Москва, за ней наш аэродром.
- Командир! Принял радиограмму с самолета Маркирьева, их подбили,
самолет плохо слушается рулей, но он тянет домой,- сообщил мне радист
Маковский. Вот и ответ на вопрос. Теперь уже я волнуюсь за молодого летчика
- как он справится с полетом в такой сложной ситуации.
В этот боевой вылет самолет э 6, пилотируемый командиром корабля
гвардии лейтенантом Маркирьевым и вторым летчиком гвардии младшим
лейтенантом Зенцовым, взлетал пятым. В составе экипажа были штурман гвардии
старший лейтенант Гнеденко, бортовой техник гвардии старшина Дудник,
воздушный стрелок гвардии сержант Ермольев, радист гвардии сержант Ищенко.
После взлета, когда Маркирьев стал пристраиваться к своему ведущему гвардии
старшему лейтенанту Фоменко, у того на одном из моторов стало выбиваться
пламя, и он пошел на вынужденную посадку. Маркирьеву пришлось лететь на
задание одному.
В заданное время на высоте 3900 метров самолет вышел на цель. От
сброшенных осветительных бомб на железнодорожном узле Рославль хорошо видны
вражеские эшелоны, один весь в огне, огромные языки пламени и столбы черного
дыма поднимаются в небо. Зенитная артиллерия вела только заградительный
огонь: первый признак, что над целью висят ночные истребители.
- Внимательно смотреть за воздухом!
Только штурман Гнеденко припал к прицелу, как на корабле застрочили
пулеметы, впереди засверкали пулеметная и пушечные очереди. Это воздушный
стрелок Ермольев заметил вражеский истребитель и первым открыл огонь.
Застрочил из своего пулемета и второй пилот Зенцов. Это помешало истребителю
произвести прицельную атаку. Оставалось несколько секунд до сбрасывания
бомб. Маркирьев спокойно выдерживал самолет на заданном боевом курсе, пока
бомбы не были сброшены. И снова их атаковал истребитель. Очередь ударила по
фюзеляжу и хвостовому оперению Ли-2. Одновременно Ермольев открыл огонь по
атакующему истребителю Ме-110, тот вспыхнул и врезался в землю.
Полет обратно был трудным, самолет сильно трясло, особенно при
снижении, он плохо слушался рулей, командиру корабля с трудом удавалось
удерживать его в горизонтальном положении. Успокаивало экипаж только одно:
два могучих сердца - моторы - работали бесперебойно.
Еще в полете летчик Зенцов и штурман Гнеденко осмотрели самолет и
обнаружили в хвостовой части фюзеляжа три большие пробоины с разорванной
дюралевой обшивкой, они были причиной сильной вибрации самолета. Кроме того,
были разбиты рули высоты и поворота, оба бортовых пулемета были выбиты из
гнезд и разбиты. Парашюты экипажа, висевшие в фюзеляже, имели много пробоин.
В случае, если бы самолет стал разрушаться от вибрации, покинуть его экипажу
было бы не на чем.
Обстановку на корабле Маркирьев доложил на КП и попросил обеспечить его
самолету внеочередную посадку на своем аэродроме. Он решил продолжать полет.
Это было правильное и мужественное решение. Все, кто был на борту, четко
выполняли свои обязанности. Маркирьев чудом привел свой израненный корабль и
с ходу, без традиционного круга, отлично посадил его на своем аэродроме.
На стоянке у самолета Маркирьева собралось много народу. Приехал
командир дивизии гвардии полковник И. И. Глущенко. При осмотре самолета
обнаружили 250 пробоин, не считая огромных дыр в хвосте! Было много пробоин
и в местах, где обычно находятся члены экипажа в полете. Просто не верилось,
что никто из них не получил даже царапины - как будто пули облетали их
стороной.
Командир дивизии поблагодарил экипаж за умелые действия при выполнении
боевого задания, проявленное мужество при схватке с немецким истребителем,
самоотверженность и выдержку при пилотировании сильно поврежденного в
воздушном бою самолета. Прощаясь, Глущенко усмехнулся:
- Теперь у гвардейцев есть заколдованный экипаж!
Через день из штаба корпуса пришло сообщение: партизаны подтвердили,
что в ночь на 23 августа был сбит немецкий истребитель, который упал
северо-восточнее Рославля. Воздушный стрелок гвардии сержант Ермольев был
награжден орденом Отечественной войны I степени.
При нанесении удара по железнодорожному узлу в Рославле экипажами были
выполнены все указания штаба авиакорпуса, за исключением полета строем.
Большинство групп дошло до цели в строю благополучно. но после бомбометания
многие потеряли своих ведущих и возвратились на аэродром в одиночку. Полет
ночью в строю, хотя и в составе небольших групп, оказался делом нелегким и в
дальнейшем не практиковался. Но этот боевой вылет еще раз подтвердил, что
при сосредоточенном ударе встреч с истребителями противника намного меньше,
а следовательно, меньше и потерь.
За отличные боевые действия в районе Орловско-Курской дуги и на
брянском направлении приказом Верховного главнокомандующего нашему
авиакорпусу было присвоено наименование Брянского.
Радостно было сознавать, что и мы были среди отличившихся участников
исторической битвы, завершившей коренной перелом в ходе Великой
Отечественной войны.
До 20 сентября наш полк участвовал в бомбардировке долговременных узлов
обороны гитлеровцев в районе Духовщины, поддерживал наступление Красной
Армии на смоленском направлении. За это время самолеты полка провели 20
воздушных боев, в которых фашистским стервятникам не удалось сбить ни одной
нашей машины.
Прежде, как правило, гитлеровцы атаковали наши самолеты в одиночку,
стараясь использовать внезапность. Они незаметно подходили к бомбардировщику
снизу сзади в "мертвый конус" и с близкой дистанции открывали огонь. Если же
экипаж бомбардировщика вовремя обнаруживал противника и воздушные стрелки
огнем из пулеметов не подпускали его близко, то вражеский истребитель
пытался сбить наш самолет, атакуя с дальней дистанции.
Теперь вражеские истребители стали подстерегать наши самолеты парами и
даже небольшими группами по четыре-пять самолетов. При атаке парой один из
атакующих демонстрирует ложную атаку, открывает огонь с дальней дистанции,
привлекая к себе внимание экипажа атакуемого самолета; в это время другой
вражеский истребитель незамеченным подкрадывается под хвост бомбардировщика
и открывает огонь в упор. В лунную ночь атакующий вражеский истребитель
заходит для атаки со стороны луны, маскируясь ее серебристым сиянием, а
демонстрирующий ложные атаки - с темной стороны горизонта, при этом
периодически зажигает фары, чтобы наверняка привлечь к себе внимание. Огонь
гитлеровцы стали вести по башням турельных пулеметов, стараясь в первую
очередь поразить воздушного стрелка, а затем по центроплану и плоскостям -
местам расположения бензобаков. В светлые лунные ночи противник использовал
истребители Ме-110, Ме-109 и даже ФВ-190, в темные ночи и в сложных
метеорологических условиях в основном истребитель Ме-110 и бомбардировщик
Ю-88, специально переоборудованный под ночной истребитель. На отдельных
немецких самолетах уже в то время были установлены радиолокаторы,
позволяющие врагу находить наши бомбардировщики даже в облаках и атаковать
их с дистанции 50-100 метров.
Командование авиакорпуса, дивизий и полков все время принимало меры по
боевой подготовке экипажей, совершенствованию тактических приемов воздушного
боя и нанесения бомбардировочных ударов. Командиры и штабы организовывали и
проводили огневые конференции полков и дивизий.
Конечно, в бюллетенях, выпускаемых по итогам этих конференций,
инструкциях и приказах были далеко не полные рекомендации, как лучше
выполнять полет на боевое задание и как вести себя при встрече и в бою с
истребителями противника, но, как показал опыт, именно эти документы
заложили основу той системы противодействия противовоздушным силам
противника, которая позволила в дальнейшем свести наши потери к минимальным.
Помимо боевых действий на Орловско-Курской дуге, в августе наш полк
участвовал в наступательной операции войск Ленинградского фронта по разгрому
мощного долговременного узла сопротивления противника в районе Синявино -
Мга. Линия нашей обороны южнее Ладожского озера проходила по болотистой
местности перед Синявинскими высотами. За этими высотами с мощными опорными
пунктами находился Мгинский укрепрайон противника с сетью железных и
шоссейных дорог.
Чтобы максимально использовать самолетный парк полка, все исправные
самолеты перегнали на аэродром в Мякишево и с него производили боевые вылеты
в течение пятнадцати дней. Поскольку цель была недалеко, мы за счет горючего
увеличивали бомбовую нагрузку самолетов до полутора-двух тонн
крупнокалиберных бомб.
Использовав все имевшиеся запасы бомб в Мякишеве, мы вернулись на
полевой аэродром в Монино и оттуда до конца месяца летали на задания по
содействию войскам Ленинградского фронта.
Учитывая сравнительно слабую противовоздушную оборону противника, части
нашего соединения в основном применяли эшелонированный массированный удар
отдельными группами самолетов. Удары наносили непрерывно, в течение всего
темного времени, изматывая вражеские войска.
За боевые успехи в этой операции нашей 12-й бомбардировочной
авиационной дивизии дальнего действия полковника Г. Д. Божко было присвоено
почетное наименование Мгинской.
ДНЕПРОВСКИЙ ДЕСАНТ
В конце сентября полк перелетел на аэродром Михайловка, северо-западнее
Лебедина, для участия в ставшей знаменитой операции Воронежского (с 20
октября- 1-го Украинского) фронта по форсированию Днепра.
Учитывая, что на аэродроме в Лебедине сосредоточивается большое
количество десантных войск и авиации, а тыловое подразделение аэродрома не в
силах обеспечить всех надлежащим образом, нам приказали взять с собой все
необходимое: боекомплекты для пулеметов, постельные принадлежности,
бортпайки. Действительно, на аэродроме, кроме одной огромной брезентовой
палатки, которую заняла столовая, ничего не было. Личный состав разместился
в самолетах. Единственное, о чем пришлось побеспокоиться работникам
батальона аэродромного обеспечения, это снабдить нас соломой для набивки
матрасов. Надо отдать должное руководству и личному составу обеспечивающего
нас подразделения: при тех небольших заправочных средствах, которыми они
располагали, они сумели в течение одной ночи заправить горючим и смазочным
материалом все прилетевшие к ним воздушные корабли. А самолетов тогда
собралось там немало.
Едва забрезжил рассвет, техники были уже на ногах. Наскоро всухомятку
перекусив, они под руководством инженеров авиаэскадрилий и старших техников
отрядов В. Д. Мудрагеля, А. М. Семенова, В. Ф. Мысака, А. К. Кулинковича, Ф.
Б. Харченко, Т. С. Картеля, И. Е. Ляха приступили к подготовке самолетов и
двигателей к ночному полету. Да и мы встали пораньше: предстояла
ответственная боевая работа.
Скоро на аэродром прибыли десантные части с легким пехотным
вооружением, боеприпасами и парашютами. Десантников разбили по боевым
группам, распределили по самолетам. Несколько часов пришлось потратить на
тренировку: многие бойцы не имели опыта групповых прыжков, некоторые и вовсе
не прыгали с парашютом.
Особое внимание мы уделили изучению предстоящего района десантирования,
чтобы не повторить ошибок, допущенных другими летчиками ночью 24 сентября,
когда часть десанта была выброшена на боевые порядки своих войск и в Днепр.
Мы считали очень важным иметь свежие и точные сведения о силе и направлении
ветра в районе выброски; предполагали, что допущенные ранее ошибки произошли
именно из-за неверных представлений о направлении и силе ветра.
Поэтому в ночь на 25 сентября за два часа тридцать минут до вылета
основной группы самолетов в район выброски десанта, в 20 километрах
юго-западнее Переяславля, был послан самолет - разведчик погоды. На борту
его находились штурман полка гвардий майор Барабанщиков и старший метеоролог
гвардии старшина Босова. Они определяли силу и направление ветра, зондируя
атмосферу через каждые 100 метров - от земли до высоты 1100 метров.
Полученные данные сообщали на командный пункт аэродрома.
Перед вылетом каждый штурман имел точные сведения о силе и направлении
ветра в районе цели и мог рассчитать точку сбрасывания парашютистов.
За час до намеченного времени вылета к самолетам стали прибывать группы
десантников, которые до этого размещались в палатках на опушке леса,
недалеко от аэродрома. Поскольку каждая группа уже знала свой самолет,
посадка десанта прошла организованно и быстро. За эту ночь самолеты полка
выбросили в заданный район 500 парашютистов и 16 тонн боеприпасов.
Не обошлось без происшествия: экипаж гвардии капитана Александра
Крюкова "привез" на хвосте своего самолета обратно на аэродром одного
десантника, парашют которого стропами зацепился за хвостовое колесо. Все
попытки бортового техника отцепить парашютиста с помощью специального шеста
были безуспешны. Летчику ничего не оставалось делать, как идти на посадку.
Десантник, казалось, был обречен на неизбежную гибель. Но Александр Крюков
сделал все, что было в его силах, для спасения его жизни. Чтобы десантник
сразу после посадки на большой скорости не ударился о землю, летчик посадил
самолет "на две точки" - только на передние колеса - и сразу же стал плавно
притормаживать его, как можно дольше не давая хвосту опуститься на землю.
Воздушная струя от винтов удерживала парашютиста в воздухе, отбрасывая от
земли. И только к концу короткого пробега самолета, уже на небольшой
скорости, парашютист, скользя, ударился о землю и несколько десятков метров,
до полной остановки самолета, проволочился по травяному полю.
Подбежавшие к самолету бойцы стартового наряда подхватили его на руки.
Десантник был без сознания. Дежуривший на старте полковой врач гвардии
капитан медицинской службы Иванов на санитарной машине срочно доставил
пострадавшего в полевой госпиталь, где ему была оказана необходимая
медицинская помощь. Когда десантник пришел в себя, врачи внимательно
обследовали его и пришли к выводу, что полученные при ударе о землю травмы
хотя и тяжелые, но жизни не угрожают.
Жизнь парашютиста была спасена благодаря находчивости и большому
мастерству летчика.
ЛЕТИМ К ПАРТИЗАНАМ
Одновременно с бомбардировочными ударами по войскам и резервам
противника, по аэродромам и железнодорожным узлам весной и летом 1943 года
экипажи нашего 12-го гвардейского, а также 101-го и 102-го полков нашего
соединения много летали к партизанам.
Шла подготовка к разработанной Центральным штабом партизанского
движения операции под кодовым наименованием "Концерт" - после ее назвали
"рельсовой войной" советских партизан. Планом этой операции
предусматривалось в самое короткое время почти одновременно вывести из строя
сотни тысяч железнодорожных рельсов, сотни мостов, линий связи в тылу
гитлеровских армий. Начало "рельсовой войны" было приурочено к началу
наступления советских войск на Курской дуге. Партизаны должны были срывать
подвозку гитлеровцами резервов к фронту, препятствовать перегруппировкам
войск противника.
Успех действий партизан в тылу, на коммуникациях гитлеровских армий
зависел от своевременного их снабжения необходимым количеством боеприпасов и
подрывных средств. Государственный Комитет Обороны возложил эту работу,
помимо Аэрофлота и ВВС, на авиацию дальнего действия. Командующий АДД
выделил для обеспечения партизан три авиаполка, летавших на Ли-2.
Первым партизанским отрядом, к которому мы полетели в январе 1943 года,
был отряд С. В. Гришина. Ему мы сбросили на парашютах несколько тонн
боеприпасов, взрывчатки, продовольствия и медикаментов. Место его
базирования находилось тогда в 65 километрах восточнее Витебска.
Одновременно сбросили боеприпасы и взрывчатку полоцким партизанам. В конце
января несколько самолетов полка летали в район Лунинца, сбрасывали
боеприпасы пинским партизанам.
С января 1943 года по приказу командующего АДД в штаб 101-го авиаполка
(начальник штаба майор А. М. Верхозин) сходились все данные по связи с
партизанами и сигналам, которыми должны были обозначаться партизанские
площадки. Здесь же, в 101-м полку, находились представители всех
республиканских штабов партизанского движения со своими погрузочными
командами и грузами, подготовленными к десантированию.
В то время большинство партизанских соединений и многие крупные отряды
уже имели радиостанции, при помощи которых поддерживали связь с Большой
землей. Но эти радиостанции были, к сожалению, коротковолновыми и
маломощными. Отыскивать с их помощью затерявшиеся в лесных массивах
партизанские отряды мы не могли: установленные на самолетах радиокомпасы и
радиополукомпасы принимали сигналы только в диапазоне длин волн 200-2000
метров. Поэтому партизанские отряды и соединения применяли только световую
сигнализацию. Зажженные в заранее обусловленном порядке костры располагались
в виде треугольников, квадратов, ромбов, конвертов или в линию - по три,
четыре, пять, иногда и более. Часто костры дополнялись ракетами, фонарями
"летучая мышь", кострами, выложенными в стороне от основных опознавательных
сигналов. Дополнительные сигналы были необходимы: противник с воздуха вел
усиленную разведку партизанских районов и часто обнаруживал площадки отрядов
по световым сигналам. Немецкие летчики либо бомбили эти точки, либо доносили
на свой командный пункт об их месте расположения и виде. И немцы выкладывали
такие же сигналы недалеко от партизанских - с тем, чтобы дезориентировать
наших летчиков. Иногда это им удавалось. Обнаружив в заданном районе
несколько одинаковых световых сигналов, наши летчики были вынуждены
возвращаться, не выполнив задания, к себе на аэродром. Чтобы такого не
случалось, партизаны сообщали заранее о дополнительных сигналах или
изменениях в расположении основных костров. Как только партизанские
наблюдательные посты видели подлетающий к посадочной площадке наш самолет,
они зажигали или гасили один из основных костров либо давали условленный
сигнал ракетами, Простые дополнения в систему сигнализации лишали противника
возможности вводить нас в заблуждение.
Поэтому сосредоточение всех данных в штабе одного полка было необходимо
и полностью себя оправдало, Получив приказ на полет к партизанам, мы
прилетали на аэродром 101-го авиаполка, там от начальника штаба А. М.
Верхозина получали конкретное задание и данные по сигнализации и
загружались. (Любопытно, что эта централизация привела к неожиданному
историческому результату: многие стали считать, что к партизанам летали
только самолеты 101-го полка.) Руководили полетами к партизанам командующий
АДД Главный маршал авиации А. Е. Голованов и штаб авиации дальнего действия.
Наша помощь не ограничивалась снабжением партизан оружием,
боеприпасами, медикаментами, эвакуацией раненых. В критические моменты
самолеты полков АДД непосредственно участвовали в боевых действиях партизан,
наносили бомбардировочные удары по гитлеровским частям, атакующим
партизанские отряды. Например, в июле 1942 года бомбовыми ударами по врагу в
районе города Севска, в августе - в районах Брянска, Клетни, Унечи, Почепа
части АДД, в частности 747-й авиаполк, помогали партизанским отрядам выйти
из окружения. Объем работы был велик.
8 марта два наших самолета, пилотируемые мной и Тоболиным, летали на
площадку в Мостки, северо-восточнее Городни, для выброски партизанам отряда
Полудренко 1200 килограммов боеприпасов. В том же районе была сброшена
группа в шесть парашютистов.
12 марта экипажи Тоболина и Дегтяренко сбросили там же на парашютах
1300 килограммов боеприпасов.
14 марта самолет Маркова в той же точке сбросил партизанам 1200
килограммов взрывчатки.
15, 16, 17 марта экипажи Тоболина и Маркова десантировали на площадку в
Мостках 5 тонн боеприпасов и продовольствия. В марте отряду Полудренко было
доставлено около 9 тонн боеприпасов и взрывчатки.
27 марта экипаж Маркова в районе Уженец, в 26 километрах восточнее
Мозыря, десантировал на парашютах несколько человек и боеприпасы.
3 и 4 апреля по заданию Белорусского штаба партизанского движения
большая группа самолетов нашего полка летала в Мостки и в район Ксаверово, в
45 километрах юго-западнее Могилева, доставляя партизанам боеприпасы и
оружие.
Несмотря на плохую погоду как по маршруту, так и в районе
десантирования (стояла десятибалльная низкая облачность, шел мокрый снег,
затруднявший поиск площадки с выложенными на ней кострами), все летчики
задание выполнили.
В те же дни самолет с экипажем Майорова в очень сложных
метеорологических условиях с высоты 600 метров десантировал одного из
руководителей партизанских отрядов, сбросил 970 килограммов боеприпасов и
средств радиосвязи в районе Ксаверово.
5 мая экипажи Тоболина (в районе озера Червонное, в 30 километрах
севернее Жидковичей) и Майорова (в пункте Борки, в 10 километрах южнее
Новозыбкова) десантировали по 900 килограммов боеприпасов.
14 мая по заданию Белорусского штаба партизанского движения с
подмосковного аэродрома к озеру Выходка, что у слияния Березины и Днепра,
вылетало на десантирование 7 самолетов, было сброшено более 10 тонн
различного груза, в основном взрывчатки, для партизанского отряда Кожара.
15 мая экипажи Бурина, Майорова, Маркова и Терехова сбросили на
парашютах в районе Борков 4700 килограммов боеприпасов. Экипажи Кулакова,
Киселева и Дидка отыскали в огромном лесном массиве в районе Милашевичей, в
65 километрах северо-западнее города Овруча, пять костров - партизанскую
точку одного из отрядов Сабурова - и сбросили 4200 килограммов боеприпасов.
Одновременно 8 самолетов сбросили партизанам отряда Кожара на площадку у
озера Выходка более 10 тонн различного груза.
27 мая по заданию Центрального штаба партизанского движения с аэродрома
Воротынск под Калугой вылетело 6 самолетов. Сбросили на парашютах на
площадку у озера Червонное партизанским отрядам Ковпака 9 тонн боеприпасов и
вооружения. Через день на ту же площадку у озера Червонное и на точку в
районе Глазки летало 11 самолетов. Но из-за очень сложных метеорологических,
условий - низкой облачности, проливных дождей с грозами - даже такие
опытнейшие летчики, как Михаил Бурин, Борис, Тоболин, Иван Кулаков,
Александр Крюков, Николай Готин, Александр Дергачев, Николай Киселев,
Александр Станилевич, не смогли найти ни одну из площадок. Когда погода
улучшилась, в тот же район на площадку Белые Берега летало 9 самолетов, было
сброшено более 13 тонн боеприпасов, вооружения, взрывчатки, медикаментов.
Одновременно самолет гвардии капитана Дидка вылетел для доставки важного