Страница:
вмешиваются также китайцы и японцы. У меня создалось впечатление, что в
Сибири идеальное поле деятельности прежде всего для авантюристов и жадных до
добычи людей.
Об обеспокоенности правительства Советов свидетельствует тот факт, что
они негласно предложили нам согласиться с вооружением наших военнопленных в
Сибири и восточной части России и с использованием их против чехословаков.
После успешного окончания боевых действий наши пленные смогут тогда
немедленно выехать на родину. Не говоря уже о том, что такое разрешение
требуется от нас немедленно и что мы вовсе не заинтересованы в подобной
поддержке большевиков, тысячи наших земляков должны будут испытать на себе
весьма оправданную месть чехословаков.
Сегодня познакомился с Троцким-Бронштейном. Мы навестили его в военном
комиссариате, чтобы потребовать его вмешательства для организации вывоза
наших пленных из областей, занятых чехословаками. Он обещал - внешне вежливо
и любезно - помочь, если наркомат по иностранным делам не будет возражать.
Вот так одни органы власти прикрываются другими с тем успехом, что в
конечном итоге ничего не происходит. Троцкий - типичный представитель своей
нации, с гривой волос, в глазах - ум, решительность и лукавство.
Из Берлина все еще нет сообщения по урегулированию вопроса об обмене
пленными "транспорт на транспорт". Из частного сообщения следует, что
директор юротдела министерства иностранных дел Криге намерен изменить свою
прежнюю позицию в этом вопросе. Я в это не верю, несмотря на то, что кое в
чем я этому отделу доверяю. Полученный недавно ответ от
Людендорфа51 на одну из моих телеграмм однозначен: "С Вашей
позицией согласен. Уступать нельзя!"
Наконец-то решение принято! Иоффе согласился с принципом обмена
"транспорт на транспорт" и даже признал наше право временно не связывать
себя сроками окончательного возврата всех немцев из России. Если этот
результат и удовлетворяет, то факт остается фактом, что это могло произойти
и три недели назад, что за последние 24 дня вследствие действий русских и
успешных выступлений чехословаков были захвачены тысячи немцев, которым
теперь несколько лет уготована судьба находиться в плену.
Похоже, что в Берлине со спокойной совестью отодвигали это решение до
того момента, пока не представился случай связать его с какими-нибудь
экономическими уступками. Еще 5 июня министерство иностранных дел должно
было передать Иоффе следующее:
"1) Требования московского представительства не только не соответствуют
полученной инструкции, но и выходят за ее рамки в пользу России. Они
являются последним пределом уступчивости.
2) Смешанная комиссия в Москве является по-прежнему вполне
компетентной".
Но, по-видимому, этот вопрос не обсуждался до определенного момента,
хотя в качестве запасного варианта он не годился, так как ход событий
требовалось ускорить всеми возможными средствами. Об этом в министерстве
иностранных дел знали хорошо из телеграммы графа Мирбаха, которую он с нами
обсуждал и просил отправить ее через нас; знали в министерстве о положении
вещей также наверняка от Верховного главнокомандования и военного
министерства.
Возобновить заседания не удается теперь из-за позиции русских, которые
раздражены поражением в решающем вопросе. Гиллерсон и Исаев грозят уходом в
отставку; меры русских против вывоза пленных пока остаются в силе, их отмены
в Берлине, похоже, не требуют.
Нападки прессы против Германии усиливаются, нередки угрозы в адрес
нашей дипломатической миссии. Уже поступали сигналы о готовящемся покушении
на нашего посланника, который воспринимает все это с большим самообладанием.
Обстановка достаточно напряженная. Душно не только в воздухе, вся
политическая атмосфера наэлектризована. Антанта и ее приверженцы работают
лихорадочно, в то время как мы ввиду проводимой нами политики
неопределенности, о которой я уже неоднократно говорил, и склонности нашей
дипломатии к признанию "богом желанной зависимости" (цитируя
Бетман-Гольвега), смотрим на происходящее довольно бездеятельно.
С нынешним правительством едва ли возможно взаимодействовать в
политике. Против него вместе с его противниками мы действовать не хотим и,
пожалуй, не можем, если не стремимся к коренной смене системы.
Воодушевление, которое здесь было связано с надеждой на Германию, идет
заметно на спад. Об этом свидетельствует поступившее сегодня сообщение из
лучших кругов Москвы, в котором говорится:
"От дружественно настроенных по отношению к немцам октябристов
поступают сведения, что среди всех слоев населения в последнее время
особенно широко развернула свои действия агентура Антанты, цель которой -
склонить их на свою сторону и на сторону чехословаков. В результате этого, а
также вследствие бездеятельности немцев, значительная часть бывших
приверженцев Германии перешла на сторону Антанты. Вследствие активной
деятельности агентов Антанты влияние немцев с каждым днем убывает".
Взвешивая вероятность возможного дальнейшего продвижения наших войск,
нужно учитывать, что взятие Петербурга поставит нас перед неразрешимой
проблемой снабжения населения продовольствием. Я могу понять большую
осторожность при принятии новых решений в отношении проводимой политики. Мне
только не ясно, как можно верить тому, что это правительство действительно
намерено выполнять условия Брестского мира, что оно готово гарантировать нам
экономические преимущества. На словах оно будет обещать все, на деле же
своей подспудной деятельностью будет всюду чинить нам препятствия, не
остановится в своих устремлениях распространить революцию на Центральную
Европу, которая позже должна будет играть роль моста для мировой революции.
Поэтому я не могу понять необходимость поддержки существования такого
правительства. Русская буржуазия инстинктивно чувствует, что Брестский мир
послужил важной поддержкой коммунизма не столько в силу принятых условий,
которые, кстати, основной массе населения непонятны и безразличны, сколько в
силу того, что он означал конец ненавистной войны. Тому же способствуют наше
признание большевистского правительства и наши официальные хорошие отношения
с ним.
Вопрос о хлебе все больше беспокоит правительство, что нашло свое
отражение в речи Ленина на конференции фабрично-заводских комитетов.
Многоречивое описание всеобщей нужды, желание свалить нужду на "других"
показывают, насколько осознана опасность в связи с тем, что пролетариат
разочаровался в своих надеждах. Для стороннего наблюдателя нет сомнения, что
причина голода кроется прежде всего в отсутствии должной организации, в
ежедневно нарастающем развале средств связи, отсутствии доверия крестьян к
средствам платежа.
Речь Ленина - наглядный пример того, как неправо министерство
иностранных дел Германии, рассчитывающее на лояльность правительства Советов
и полагающее, что только оно способно гарантировать мир и сырье. По крайней
мере, наша пресса должна прекратить пускать пыль в глаза нашему народу, так
как разочарование после того, как туман рассеется, может оказаться весьма
болезненным. Если русский премьер-министр и его коллеги, особенно Троцкий, в
своих официальных выступлениях допускают такие высказывания в отношении
своего соседа, с которым они обещали жить в "мире и дружбе" (см. Брестский
договор), то резкий протест с угрозой отзыва дипломатической миссии был бы
более достойным ответом и более соответствовал бы нашим интересам, чем
подтверждение намерений поддерживать хорошие отношения.
4 июля в Большом театре открывается 5-й Всероссийский съезд Советов.
Среди примерно 400 уже прибывших делегатов около 200 большевиков и 160 левых
эсеров. Такое значительное правящее большинство вовсе не свидетельствует о
популярности советской власти, поскольку правом голоса обладает только
революционно-организованное население. Эсеровская пресса полна ненависти к
Германии и подстрекательств против Мирбаха. Недавно Троцкий открыто говорил
о "действиях всякого рода врагов - немцев, чехословаков, японцев и
англичан". Звон должен был раздаваться в ушах сидящих на Вильгельмштрассе от
таких слов военного министра страны, с которой мы живем в "корректных и
хороших отношениях".
Вчера у меня была длинная беседа с одним из русских, который работает в
одном из комиссариатов, но только как специалист, имеет представление о
многом, не большевик. Я давно знаю его как добропорядочного человека, хорошо
относящегося к немцам. Его мнение всегда было безошибочным. Поэтому встреча
с ним была очень важна. Приведу вкратце содержание сказанного им во время
нашей долгой совместной прогулки.
От своего человека он узнал следующее. Вчера он прочитал только что
поступившее донесение Антонова, начальника штаба одной из частей,
выступающей против чехословаков, в которой дается картина общего положения и
его оценка командованием войск. Антонов оценивает ситуацию как весьма
неблагоприятную для русского правительства. Красная армия располагает силами
примерно в 18 тыс. человек, из числа которых лишь часть можно считать
надежными, в то время как противник особенно в последнее время снова добился
определенных усехов. Дело усложняется тем, что железнодорожники не настроены
пробольшевистски. По приказу об их мобилизации немедленно явились все
служащие железной дороги Вологда--Вятка--Пермь с явным намерением заполучить
таким образом в свои руки оружие. После этого приказ о мобилизации был
отменен. Положение в Сибири, по оценке Антонова, безнадежное, несмотря на
то, что в центральной части Сибири, примерно от Читы до Томска, власть в
основном в руках максималистов. Но и там железнодорожники оказывают по
меньшей мере пассивное сопротивление, но нарушить железнодорожное сообщение
им не удалось. Антонов сообщает, что радиотелеграфная связь с центральной
частью Сибири еще функционирует.
О намерениях Антанты и чехословаков Антонов сообщает следующее: захват
всей Сибири, одновременное усиление позиций в Поволжье и постепенное
перемещение правого фланга на северо-запад. Им навстречу в южном направлении
должны продвигаться силы Антанты от Архангельска, где стоит пока еще не
высадившийся транспортный флот, и от Мурманской железной дороги, где недавно
высадился новый десант. Таким образом, Антанта намеревается образовать новый
фронт против Германии, используя для этого минимально свои собственные силы,
и одновременно захватить политическую и экономическую власть в России.
Поступившие сообщения из Киева (от казачества) свидетельствуют о том,
что казаки намерены примкнуть к этому движению, поскольку оно направлено
против большевиков. Это то, что касается сообщения Антонова.
Господин Х. сообщил также, что русская делегация сообщает из Киева,
будто руководящие круги в отношении контрреволюционных выступлений
чехословаков и казаков заявили: "Мы ничем не хотим связывать себя, но должно
быть ясно, что великая Россия для нас важнее локальных украинских вопросов".
На заданный мною вопрос, каково мнение самого господина Х. относительно
положения дел, он ответил следующее:
"Правительство скорее всего пришло к финишу, оно еще, пожалуй,
продержится, но не долго. Большие надежды на Германию значительно ослабевают
среди всех, кто хотел порядка и спокойствия, в том числе и среди рабочих.
Продолжают ходить слухи, что Германия идет рука об руку с большевиками и во
всяком случае не хочет, да и не может принести с собой порядок. Я думаю, что
не может, так как считаю, что Германия не в состоянии выступать активно
одновременно на западе и здесь, в России. Мне очень жаль, но я ясно вижу,
что вскоре Германия будет вынуждена выйти из игры, так как Антанта приведет
здесь к власти своих друзей. Во всяком случае, бывшие друзья Германии
отвернутся от нее. Я Вам предсказываю, что Ваша дипломатическая миссия скоро
либо покинет страну, либо ее пребывание здесь окажется бессмысленным. Я Вам
говорю все это, стараясь помочь Германии уяснить для себя ситуацию и сделать
необходимые выводы".
Он постоянно спрашивал меня, удержимся ли мы на западе. Его очень
беспокоят правительственные сообщения.
Заседание съезда началось. Эсеры уже выступили с бурными речами против
Германии, потребовали даже объявления войны. Требование было отклонено
большинством голосов. К лидерам приверженцев Антанты относятся источающая
ненависть, похожая на полусумасшедшую Спиридонова52,
Камков53, Карелин54, Александрович55 и
Черепанов56. В некоторых речах на съезде звучали угрозы в адрес
графа Мирбаха; в адрес ложи, предоставленной нашей дипломатической миссии,
раздавались оскорбления, сопровождавшиеся угрожающей жестикуляцией.
Сегодня вечером мы с Геннингом должны присутствовать на заседании. Граф
Мирбах неохотно отказался от такого же намерения только после того, как ему
растолковали, что он, как первый представитель империи, не имеет права
подвергать себя подобного рода оскорблениям. Напоминание об угрозах
покушения и возможность их простого исполнения в театре на него до сих пор
не действовало.
Убит граф Мирбах! Это для всех нас трагическое событие, политические
последствия которого для Германии и России оценить пока невозможно;
произошло это вчера в 3 часа (местного времени). Страшная война народов,
пробудившая к нам ненависть и зависть, стоила уже жизни сотням тысяч. Для
нас, солдат, привыкших видеть смерть, она стала за четыре года естественным
явлением, сопровождающим наше каждодневное существование. Вчера наш
начальник был убит рукой трусливого убийцы, но его смерть можно
рассматривать, как если бы он пал, находясь во главе эскадрона вестфальских
кирасиров, к которым он принадлежал. Здесь, как и там - геройская смерть
перед лицом врага! Нас же, оставшихся в живых, его кончина и все пережитое
за последние сутки потрясло совершенно.
Граф Мирбах был благородным человеком в самом высоком значении этого
слова, уравновешенная и волевая личность. Уверенность, чувство собственного
достоинства, корректность манер, не изменявшая ему даже в моменты сильных
разногласий и споров, были чертами личности, которая как бы была создана для
роли руководителя и очень быстро завоевала уважение и любовь его
сотрудников. Мне неоднократно приходилось восхищаться тому, с каким
самообладанием, спокойствием и благородством графу удавалось разрешать
сложные проблемы. Он был врожденным дипломатом во многих отношениях. Его
смелость, умение не отступать ни перед какой опасностью и ответственностью в
сочетании с ясным лишенным всякой искусственности умом были теми качествами,
которые делали его фигуру особенно подходящей, чтобы представлять Германию и
ее авторитет за рубежом в сложных условиях. Успешной его деятельность была
тогда, когда на Вильгельмштрассе за ним стояли люди, проводившие сильную и
разумную политику и в трудные моменты не отступавшие от нее, а создававшие
надежную опору для иностранного представительства.
Все мы, работавшие под руководством графа Мирбаха в Москве, будем
всегда чтить его память.
Пока еще у нас нет четкой картины происшедших событий. Сначала я изложу
только свои собственные наблюдения. Последующие дни, если большевики
останутся у руля, что я считаю вероятным, дадут возможность ответить на
некоторые вопросы. Многое никогда не станет известным. В эти минуты слышны
издали пулеметные очереди, время от времени - пушечные выстрелы. Когда огонь
ведет гаубичная батарея, расположенная возле Храма Христа Спасителя,
непосредственно перед военным министерством Троцкого, в окнах звенят стекла.
Впечатление такое, будто находишься в дивизионном штабе на западном фронте,
пусть даже спокойном. Похоже, что в Москве и в некоторых других местах
России начались бои между революцией и контрреволюцией. Если эсеры победят,
то нам, наверное, не удастся расследовать убийство. Миссия немедленно будет
выведена за демаркационную линию. Но все может обернуться иначе: стоит
вспомнить хотя бы Кеттелера и Пекин57.
Вчера, когда мы сидели за столом, было доложено, что с посланником
хотят говорить двое из уже не раз упоминавшейся здесь Чрезвычайной комиссии
по борьбе с контрреволюцией и т.д., сокращенно ЧК. Господам пришлось
довольно долго ждать, пока мы не разошлись после обеда. Все это время они
сидели со своими толстыми портфелями вместе с другими ожидающими приема в
вестибюле. Учитывая многочисленные предупреждения о предстоящем покушении,
было решено, что людей из ЧК примет не граф Мирбах, а д-р Рицлер и лейтенант
резерва Мюллер в качестве переводчика. После обеда мы, как обычно, разошлись
в основном по своим комнатам. Я недолго пробыл в своей жилой комнате на
втором этаже, как вдруг работавший возле меня на пишущей машинке
унтер-офицер Беркигт подошел к окну со словами: "Вам не показалось, будто на
улице стреляют?" После того как он сказал, что, наверное, ошибся, под нами
раздался сильный взрыв, послышались крики, звон стекла. Я схватил со стола
пистолет и ринулся вниз и уже на лестнице встретил Геннинга. Снизу
поднимались двое из миссии, один из которых возбужденно воскликнул:
"Кажется, наш граф убит! Мы идем за оружием!"
Внизу невообразимая сумятица. Стеклянный потолок вестибюля почти
полностью обрушился, несколько вестовых задержали подозрительного молодого
человека. Все покрыто пылью и заполнено дымом, особенно танцзал, в котором
мы нашли лежащего в крови графа Мирбаха. Здесь уже был "прибывший на
канонаду" военный атташе Шуберт. Первая надежда на то, что с улицы в окно
была брошена бомба, которая кроме разрушения и наведенного страха ничего не
достигла, к сожалению, не оправдалась. Мы сразу поняли, что надежды на
спасение жизни нашего посланника не было. Когда его несли в спальню еще
можно было почувствовать слабые движения, но смерть, должно быть, наступила
уже через несколько минут после пистолетного выстрела, пуля прошла сзади
через горло и вышла в области носа.
В большом танцевальном зале хаос. Все окна выбиты взрывом бомбы, других
пострадавших не было; штукатурка и мрамор с потолка и стен покрыли пол,
разрушенный в середине зала взрывом бомбы. На полу под одним из столов
лежало еще одно такое же не взорвавшееся смертоносное устройство, играющее с
давних пор такую важную роль в священной матушке России: заполненный
взрывчаткой металлический шар, из которого выступал запальник в виде
стеклянной трубки, наполненной кислотой. Убийцы исчезли. Они скрылись через
окно, палисадник, забор, высотой около 2,5 метров, и затем беспрепятственно
уехали на ожидавшем их автомобиле. Латышский постовой из красной стрелковой
охраны, несмотря на выстрелы и взрыв, не стрелял в убийц, перелезавших в
нескольких шагах от него через забор, и не пытался разоружить их. При этом
живущий в доме напротив капитан резерва Лессинг, подбежавший на грохот
взрыва к окну, по-русски кричал, требуя, чтобы караульный не бездействовал.
Первые четверть часа прошли довольно суматошно. Подняты по тревоге все
обитатели дома, закрыты все входы и выставлены у них наши люди, безуспешные
попытки связаться по телефону и поставить в известность русское
правительство, поверхностная констатация фактов. Шуберт как старший по
званию офицер принял командование нашей маленькой крепостью. Затем я с
лейтенантом Мюллером в качестве переводчика еду к наркому иностранных дел в
гостиницу "Метрополь" передать сообщение и распорядиться, чтобы Чичерин и
Карахан, возможно и Радек, появились в дипломатической миссии. На
Театральной площади много людей и красногвардейцев, пеших и на лошадях, в
связи с заседанием 5-го Всероссийского съезда Советов. Гнетущая душная
атмосфера нависла над городом. Надвигалась сильная гроза, как бы предвещая
нарастающие события, вызванные убийством, которая вскоре разразилась с
зловещей силой.
В гостинице "Метрополь" я нашел только Карахана, очень умного,
осторожного и весьма неблагосклонно относящегося к немцам помощника
Чичерина. Встреча с ним по поводу такого серьезного и трагического события
началась почти комически, поскольку большевистский дипломат, приняв нас,
видимо, за покушающихся на его жизнь, при нашем появлении ринулся с какой-то
дамой в соседнюю комнату, заперся в ней и вышел только после длившихся
некоторое время увещеваний. Наше известие его явно потрясло. Он обещал
сообщить о случившемся во все необходимые инстанции и затем сразу прибыть в
дом Берга.
Там я увидел прибывшее уже подкрепление латышской охраны, прибывали
также все новые и новые немецкие военнопленные. Первым из прибывших
представителей советского правительства был Радек, который, как я позднее
услышал, даже в этой обстановке не смог скрыть свой малоприятный характер.
Следом за ним появились Чичерин и Карахан. Войдя в дом, Чичерин сказал мне,
что эту весть он воспринял с глубоким прискорбием, но он убежден, что этот
удар был нацелен в первую очередь против правительства, а не против нас. На
это я не мог не заметить: "Ваша скорбь теперь не поможет, правительству
следовало принять более серьезные меры против открытых подстрекательств и
для защиты посланника".
Вскоре прибыли Свердлов, Ленин и пользующийся дурной славой
председатель Чрезвычайной комиссии Дзержинский58. Прибыли также
судебные комиссии, тайная полиция, солдаты, несколько сомнительного вида
матросов. Беспорядочная сутолока под непрерывные грозовые раскаты. Большая
столовая превращена в трибунал, перед которым один за другим представали
свидетели. Д-р Рицлер и Шуберт провели политические прения с представителями
Советов. Общее впечатление: правительственные круги обеспокоены и напуганы
тем, что германская империя может сделать очень серьезные выводы и что,
кроме этого, это политическое убийство развяжет внутреннюю борьбу. Нарком
юстиции Глушко59 самолично ведет расследование. Задержанный сразу
после убийства человек (русский немец), утверждавший, что он ждал в
вестибюле приема в качестве просителя, был для нас подозрителен, так как он
один раз выходил и снова появился незадолго до взрыва. Вполне можно было
предположить, что он должен был прикрывать убийц в случае их отхода через
вестибюль. Но человека отпустили и должны были держать под наблюдением.
Будут ли наблюдать? Описание обстоятельств убийства я откладываю до
прояснения картины.
После происшедшего события удалось очень быстро связаться по телеграфу
с Берлином. Обращение с соболезнованием ко всем близким немцев в Москве
подействовало успокаивающе. Уже вечером была получена первая партия
потребованного у правительства оружия для военнопленных; нам сообщили имена
убийц, членов партии левых социалистов-революционеров, Блюмкина60
и Андреева61, а вскоре было названо даже место их убежища в
Москве.
Распределение караулов, учебные сборы по тревоге, подготовка к обороне
- все это длилось далеко за полночь. Поздно вечером стало известно о начале
выступления левых эсеров против большевиков. Мы должны были быть готовыми ко
всему. С 4 до 6 часов утра я должен был нести караульную службу в саду и на
улице перед домом миссии. Дождь прекратился. Далекие выстрелы
свидетельствовали о том, что в Москве не все думали о сне. На нашем участке
и в Денежном переулке полно красногвардейцев, большое количество пулеметов.
Но чувство нашей безопасности от этого не повысилось. Наш импровизированный
собственный караул, несмотря на утраченную дисциплину военнопленных, лучшая
наша защита.
Около 5 часов утра - я как раз находился на улице - прибыло несколько
грузовиков с красногвардейцами с пулеметами в боевом положении, за
бронированными щитами, под командованием Радека в военном облачении, на
котором особенно выделялся подвешенный на поясе пистолет размером с
небольшое осадное орудие. Он привез ящики с ружьями и патронами для
немецкого караула. Радек уделил мне немного времени, рассказал о делах в
городе и о своих взглядах на суть происходящего. Социалисты-революционеры
окопались в отдельных частях города, захватили Центральный телеграф,
который, как он надеется, теперь снова отбит. Убийство организовано партией
левых социалистов-революционеров и послужило, как он полагает, сигналом к
началу выступления, которое, однако, очень скоро окончится для них провалом.
Рано утром начнется наступление, убийцам и повстанцам уйти не удастся. Он
надеется, что Германия поймет, что русское правительство не только не
виновато в случившемся, но само, скорее, является мишенью еще в большей
степени, чем мы, немцы. Цель левых эсеров - ввергнуть Германию и Россию в
новую войну. Он высказался также в том духе, что нельзя же в самом деле
ожидать, что мы, немцы, своими требованиями или наступлением наших войск не
будем лить воду на мельницу врагов большевизма в России.
Сибири идеальное поле деятельности прежде всего для авантюристов и жадных до
добычи людей.
Об обеспокоенности правительства Советов свидетельствует тот факт, что
они негласно предложили нам согласиться с вооружением наших военнопленных в
Сибири и восточной части России и с использованием их против чехословаков.
После успешного окончания боевых действий наши пленные смогут тогда
немедленно выехать на родину. Не говоря уже о том, что такое разрешение
требуется от нас немедленно и что мы вовсе не заинтересованы в подобной
поддержке большевиков, тысячи наших земляков должны будут испытать на себе
весьма оправданную месть чехословаков.
Сегодня познакомился с Троцким-Бронштейном. Мы навестили его в военном
комиссариате, чтобы потребовать его вмешательства для организации вывоза
наших пленных из областей, занятых чехословаками. Он обещал - внешне вежливо
и любезно - помочь, если наркомат по иностранным делам не будет возражать.
Вот так одни органы власти прикрываются другими с тем успехом, что в
конечном итоге ничего не происходит. Троцкий - типичный представитель своей
нации, с гривой волос, в глазах - ум, решительность и лукавство.
Из Берлина все еще нет сообщения по урегулированию вопроса об обмене
пленными "транспорт на транспорт". Из частного сообщения следует, что
директор юротдела министерства иностранных дел Криге намерен изменить свою
прежнюю позицию в этом вопросе. Я в это не верю, несмотря на то, что кое в
чем я этому отделу доверяю. Полученный недавно ответ от
Людендорфа51 на одну из моих телеграмм однозначен: "С Вашей
позицией согласен. Уступать нельзя!"
Наконец-то решение принято! Иоффе согласился с принципом обмена
"транспорт на транспорт" и даже признал наше право временно не связывать
себя сроками окончательного возврата всех немцев из России. Если этот
результат и удовлетворяет, то факт остается фактом, что это могло произойти
и три недели назад, что за последние 24 дня вследствие действий русских и
успешных выступлений чехословаков были захвачены тысячи немцев, которым
теперь несколько лет уготована судьба находиться в плену.
Похоже, что в Берлине со спокойной совестью отодвигали это решение до
того момента, пока не представился случай связать его с какими-нибудь
экономическими уступками. Еще 5 июня министерство иностранных дел должно
было передать Иоффе следующее:
"1) Требования московского представительства не только не соответствуют
полученной инструкции, но и выходят за ее рамки в пользу России. Они
являются последним пределом уступчивости.
2) Смешанная комиссия в Москве является по-прежнему вполне
компетентной".
Но, по-видимому, этот вопрос не обсуждался до определенного момента,
хотя в качестве запасного варианта он не годился, так как ход событий
требовалось ускорить всеми возможными средствами. Об этом в министерстве
иностранных дел знали хорошо из телеграммы графа Мирбаха, которую он с нами
обсуждал и просил отправить ее через нас; знали в министерстве о положении
вещей также наверняка от Верховного главнокомандования и военного
министерства.
Возобновить заседания не удается теперь из-за позиции русских, которые
раздражены поражением в решающем вопросе. Гиллерсон и Исаев грозят уходом в
отставку; меры русских против вывоза пленных пока остаются в силе, их отмены
в Берлине, похоже, не требуют.
Нападки прессы против Германии усиливаются, нередки угрозы в адрес
нашей дипломатической миссии. Уже поступали сигналы о готовящемся покушении
на нашего посланника, который воспринимает все это с большим самообладанием.
Обстановка достаточно напряженная. Душно не только в воздухе, вся
политическая атмосфера наэлектризована. Антанта и ее приверженцы работают
лихорадочно, в то время как мы ввиду проводимой нами политики
неопределенности, о которой я уже неоднократно говорил, и склонности нашей
дипломатии к признанию "богом желанной зависимости" (цитируя
Бетман-Гольвега), смотрим на происходящее довольно бездеятельно.
С нынешним правительством едва ли возможно взаимодействовать в
политике. Против него вместе с его противниками мы действовать не хотим и,
пожалуй, не можем, если не стремимся к коренной смене системы.
Воодушевление, которое здесь было связано с надеждой на Германию, идет
заметно на спад. Об этом свидетельствует поступившее сегодня сообщение из
лучших кругов Москвы, в котором говорится:
"От дружественно настроенных по отношению к немцам октябристов
поступают сведения, что среди всех слоев населения в последнее время
особенно широко развернула свои действия агентура Антанты, цель которой -
склонить их на свою сторону и на сторону чехословаков. В результате этого, а
также вследствие бездеятельности немцев, значительная часть бывших
приверженцев Германии перешла на сторону Антанты. Вследствие активной
деятельности агентов Антанты влияние немцев с каждым днем убывает".
Взвешивая вероятность возможного дальнейшего продвижения наших войск,
нужно учитывать, что взятие Петербурга поставит нас перед неразрешимой
проблемой снабжения населения продовольствием. Я могу понять большую
осторожность при принятии новых решений в отношении проводимой политики. Мне
только не ясно, как можно верить тому, что это правительство действительно
намерено выполнять условия Брестского мира, что оно готово гарантировать нам
экономические преимущества. На словах оно будет обещать все, на деле же
своей подспудной деятельностью будет всюду чинить нам препятствия, не
остановится в своих устремлениях распространить революцию на Центральную
Европу, которая позже должна будет играть роль моста для мировой революции.
Поэтому я не могу понять необходимость поддержки существования такого
правительства. Русская буржуазия инстинктивно чувствует, что Брестский мир
послужил важной поддержкой коммунизма не столько в силу принятых условий,
которые, кстати, основной массе населения непонятны и безразличны, сколько в
силу того, что он означал конец ненавистной войны. Тому же способствуют наше
признание большевистского правительства и наши официальные хорошие отношения
с ним.
Вопрос о хлебе все больше беспокоит правительство, что нашло свое
отражение в речи Ленина на конференции фабрично-заводских комитетов.
Многоречивое описание всеобщей нужды, желание свалить нужду на "других"
показывают, насколько осознана опасность в связи с тем, что пролетариат
разочаровался в своих надеждах. Для стороннего наблюдателя нет сомнения, что
причина голода кроется прежде всего в отсутствии должной организации, в
ежедневно нарастающем развале средств связи, отсутствии доверия крестьян к
средствам платежа.
Речь Ленина - наглядный пример того, как неправо министерство
иностранных дел Германии, рассчитывающее на лояльность правительства Советов
и полагающее, что только оно способно гарантировать мир и сырье. По крайней
мере, наша пресса должна прекратить пускать пыль в глаза нашему народу, так
как разочарование после того, как туман рассеется, может оказаться весьма
болезненным. Если русский премьер-министр и его коллеги, особенно Троцкий, в
своих официальных выступлениях допускают такие высказывания в отношении
своего соседа, с которым они обещали жить в "мире и дружбе" (см. Брестский
договор), то резкий протест с угрозой отзыва дипломатической миссии был бы
более достойным ответом и более соответствовал бы нашим интересам, чем
подтверждение намерений поддерживать хорошие отношения.
4 июля в Большом театре открывается 5-й Всероссийский съезд Советов.
Среди примерно 400 уже прибывших делегатов около 200 большевиков и 160 левых
эсеров. Такое значительное правящее большинство вовсе не свидетельствует о
популярности советской власти, поскольку правом голоса обладает только
революционно-организованное население. Эсеровская пресса полна ненависти к
Германии и подстрекательств против Мирбаха. Недавно Троцкий открыто говорил
о "действиях всякого рода врагов - немцев, чехословаков, японцев и
англичан". Звон должен был раздаваться в ушах сидящих на Вильгельмштрассе от
таких слов военного министра страны, с которой мы живем в "корректных и
хороших отношениях".
Вчера у меня была длинная беседа с одним из русских, который работает в
одном из комиссариатов, но только как специалист, имеет представление о
многом, не большевик. Я давно знаю его как добропорядочного человека, хорошо
относящегося к немцам. Его мнение всегда было безошибочным. Поэтому встреча
с ним была очень важна. Приведу вкратце содержание сказанного им во время
нашей долгой совместной прогулки.
От своего человека он узнал следующее. Вчера он прочитал только что
поступившее донесение Антонова, начальника штаба одной из частей,
выступающей против чехословаков, в которой дается картина общего положения и
его оценка командованием войск. Антонов оценивает ситуацию как весьма
неблагоприятную для русского правительства. Красная армия располагает силами
примерно в 18 тыс. человек, из числа которых лишь часть можно считать
надежными, в то время как противник особенно в последнее время снова добился
определенных усехов. Дело усложняется тем, что железнодорожники не настроены
пробольшевистски. По приказу об их мобилизации немедленно явились все
служащие железной дороги Вологда--Вятка--Пермь с явным намерением заполучить
таким образом в свои руки оружие. После этого приказ о мобилизации был
отменен. Положение в Сибири, по оценке Антонова, безнадежное, несмотря на
то, что в центральной части Сибири, примерно от Читы до Томска, власть в
основном в руках максималистов. Но и там железнодорожники оказывают по
меньшей мере пассивное сопротивление, но нарушить железнодорожное сообщение
им не удалось. Антонов сообщает, что радиотелеграфная связь с центральной
частью Сибири еще функционирует.
О намерениях Антанты и чехословаков Антонов сообщает следующее: захват
всей Сибири, одновременное усиление позиций в Поволжье и постепенное
перемещение правого фланга на северо-запад. Им навстречу в южном направлении
должны продвигаться силы Антанты от Архангельска, где стоит пока еще не
высадившийся транспортный флот, и от Мурманской железной дороги, где недавно
высадился новый десант. Таким образом, Антанта намеревается образовать новый
фронт против Германии, используя для этого минимально свои собственные силы,
и одновременно захватить политическую и экономическую власть в России.
Поступившие сообщения из Киева (от казачества) свидетельствуют о том,
что казаки намерены примкнуть к этому движению, поскольку оно направлено
против большевиков. Это то, что касается сообщения Антонова.
Господин Х. сообщил также, что русская делегация сообщает из Киева,
будто руководящие круги в отношении контрреволюционных выступлений
чехословаков и казаков заявили: "Мы ничем не хотим связывать себя, но должно
быть ясно, что великая Россия для нас важнее локальных украинских вопросов".
На заданный мною вопрос, каково мнение самого господина Х. относительно
положения дел, он ответил следующее:
"Правительство скорее всего пришло к финишу, оно еще, пожалуй,
продержится, но не долго. Большие надежды на Германию значительно ослабевают
среди всех, кто хотел порядка и спокойствия, в том числе и среди рабочих.
Продолжают ходить слухи, что Германия идет рука об руку с большевиками и во
всяком случае не хочет, да и не может принести с собой порядок. Я думаю, что
не может, так как считаю, что Германия не в состоянии выступать активно
одновременно на западе и здесь, в России. Мне очень жаль, но я ясно вижу,
что вскоре Германия будет вынуждена выйти из игры, так как Антанта приведет
здесь к власти своих друзей. Во всяком случае, бывшие друзья Германии
отвернутся от нее. Я Вам предсказываю, что Ваша дипломатическая миссия скоро
либо покинет страну, либо ее пребывание здесь окажется бессмысленным. Я Вам
говорю все это, стараясь помочь Германии уяснить для себя ситуацию и сделать
необходимые выводы".
Он постоянно спрашивал меня, удержимся ли мы на западе. Его очень
беспокоят правительственные сообщения.
Заседание съезда началось. Эсеры уже выступили с бурными речами против
Германии, потребовали даже объявления войны. Требование было отклонено
большинством голосов. К лидерам приверженцев Антанты относятся источающая
ненависть, похожая на полусумасшедшую Спиридонова52,
Камков53, Карелин54, Александрович55 и
Черепанов56. В некоторых речах на съезде звучали угрозы в адрес
графа Мирбаха; в адрес ложи, предоставленной нашей дипломатической миссии,
раздавались оскорбления, сопровождавшиеся угрожающей жестикуляцией.
Сегодня вечером мы с Геннингом должны присутствовать на заседании. Граф
Мирбах неохотно отказался от такого же намерения только после того, как ему
растолковали, что он, как первый представитель империи, не имеет права
подвергать себя подобного рода оскорблениям. Напоминание об угрозах
покушения и возможность их простого исполнения в театре на него до сих пор
не действовало.
Убит граф Мирбах! Это для всех нас трагическое событие, политические
последствия которого для Германии и России оценить пока невозможно;
произошло это вчера в 3 часа (местного времени). Страшная война народов,
пробудившая к нам ненависть и зависть, стоила уже жизни сотням тысяч. Для
нас, солдат, привыкших видеть смерть, она стала за четыре года естественным
явлением, сопровождающим наше каждодневное существование. Вчера наш
начальник был убит рукой трусливого убийцы, но его смерть можно
рассматривать, как если бы он пал, находясь во главе эскадрона вестфальских
кирасиров, к которым он принадлежал. Здесь, как и там - геройская смерть
перед лицом врага! Нас же, оставшихся в живых, его кончина и все пережитое
за последние сутки потрясло совершенно.
Граф Мирбах был благородным человеком в самом высоком значении этого
слова, уравновешенная и волевая личность. Уверенность, чувство собственного
достоинства, корректность манер, не изменявшая ему даже в моменты сильных
разногласий и споров, были чертами личности, которая как бы была создана для
роли руководителя и очень быстро завоевала уважение и любовь его
сотрудников. Мне неоднократно приходилось восхищаться тому, с каким
самообладанием, спокойствием и благородством графу удавалось разрешать
сложные проблемы. Он был врожденным дипломатом во многих отношениях. Его
смелость, умение не отступать ни перед какой опасностью и ответственностью в
сочетании с ясным лишенным всякой искусственности умом были теми качествами,
которые делали его фигуру особенно подходящей, чтобы представлять Германию и
ее авторитет за рубежом в сложных условиях. Успешной его деятельность была
тогда, когда на Вильгельмштрассе за ним стояли люди, проводившие сильную и
разумную политику и в трудные моменты не отступавшие от нее, а создававшие
надежную опору для иностранного представительства.
Все мы, работавшие под руководством графа Мирбаха в Москве, будем
всегда чтить его память.
Пока еще у нас нет четкой картины происшедших событий. Сначала я изложу
только свои собственные наблюдения. Последующие дни, если большевики
останутся у руля, что я считаю вероятным, дадут возможность ответить на
некоторые вопросы. Многое никогда не станет известным. В эти минуты слышны
издали пулеметные очереди, время от времени - пушечные выстрелы. Когда огонь
ведет гаубичная батарея, расположенная возле Храма Христа Спасителя,
непосредственно перед военным министерством Троцкого, в окнах звенят стекла.
Впечатление такое, будто находишься в дивизионном штабе на западном фронте,
пусть даже спокойном. Похоже, что в Москве и в некоторых других местах
России начались бои между революцией и контрреволюцией. Если эсеры победят,
то нам, наверное, не удастся расследовать убийство. Миссия немедленно будет
выведена за демаркационную линию. Но все может обернуться иначе: стоит
вспомнить хотя бы Кеттелера и Пекин57.
Вчера, когда мы сидели за столом, было доложено, что с посланником
хотят говорить двое из уже не раз упоминавшейся здесь Чрезвычайной комиссии
по борьбе с контрреволюцией и т.д., сокращенно ЧК. Господам пришлось
довольно долго ждать, пока мы не разошлись после обеда. Все это время они
сидели со своими толстыми портфелями вместе с другими ожидающими приема в
вестибюле. Учитывая многочисленные предупреждения о предстоящем покушении,
было решено, что людей из ЧК примет не граф Мирбах, а д-р Рицлер и лейтенант
резерва Мюллер в качестве переводчика. После обеда мы, как обычно, разошлись
в основном по своим комнатам. Я недолго пробыл в своей жилой комнате на
втором этаже, как вдруг работавший возле меня на пишущей машинке
унтер-офицер Беркигт подошел к окну со словами: "Вам не показалось, будто на
улице стреляют?" После того как он сказал, что, наверное, ошибся, под нами
раздался сильный взрыв, послышались крики, звон стекла. Я схватил со стола
пистолет и ринулся вниз и уже на лестнице встретил Геннинга. Снизу
поднимались двое из миссии, один из которых возбужденно воскликнул:
"Кажется, наш граф убит! Мы идем за оружием!"
Внизу невообразимая сумятица. Стеклянный потолок вестибюля почти
полностью обрушился, несколько вестовых задержали подозрительного молодого
человека. Все покрыто пылью и заполнено дымом, особенно танцзал, в котором
мы нашли лежащего в крови графа Мирбаха. Здесь уже был "прибывший на
канонаду" военный атташе Шуберт. Первая надежда на то, что с улицы в окно
была брошена бомба, которая кроме разрушения и наведенного страха ничего не
достигла, к сожалению, не оправдалась. Мы сразу поняли, что надежды на
спасение жизни нашего посланника не было. Когда его несли в спальню еще
можно было почувствовать слабые движения, но смерть, должно быть, наступила
уже через несколько минут после пистолетного выстрела, пуля прошла сзади
через горло и вышла в области носа.
В большом танцевальном зале хаос. Все окна выбиты взрывом бомбы, других
пострадавших не было; штукатурка и мрамор с потолка и стен покрыли пол,
разрушенный в середине зала взрывом бомбы. На полу под одним из столов
лежало еще одно такое же не взорвавшееся смертоносное устройство, играющее с
давних пор такую важную роль в священной матушке России: заполненный
взрывчаткой металлический шар, из которого выступал запальник в виде
стеклянной трубки, наполненной кислотой. Убийцы исчезли. Они скрылись через
окно, палисадник, забор, высотой около 2,5 метров, и затем беспрепятственно
уехали на ожидавшем их автомобиле. Латышский постовой из красной стрелковой
охраны, несмотря на выстрелы и взрыв, не стрелял в убийц, перелезавших в
нескольких шагах от него через забор, и не пытался разоружить их. При этом
живущий в доме напротив капитан резерва Лессинг, подбежавший на грохот
взрыва к окну, по-русски кричал, требуя, чтобы караульный не бездействовал.
Первые четверть часа прошли довольно суматошно. Подняты по тревоге все
обитатели дома, закрыты все входы и выставлены у них наши люди, безуспешные
попытки связаться по телефону и поставить в известность русское
правительство, поверхностная констатация фактов. Шуберт как старший по
званию офицер принял командование нашей маленькой крепостью. Затем я с
лейтенантом Мюллером в качестве переводчика еду к наркому иностранных дел в
гостиницу "Метрополь" передать сообщение и распорядиться, чтобы Чичерин и
Карахан, возможно и Радек, появились в дипломатической миссии. На
Театральной площади много людей и красногвардейцев, пеших и на лошадях, в
связи с заседанием 5-го Всероссийского съезда Советов. Гнетущая душная
атмосфера нависла над городом. Надвигалась сильная гроза, как бы предвещая
нарастающие события, вызванные убийством, которая вскоре разразилась с
зловещей силой.
В гостинице "Метрополь" я нашел только Карахана, очень умного,
осторожного и весьма неблагосклонно относящегося к немцам помощника
Чичерина. Встреча с ним по поводу такого серьезного и трагического события
началась почти комически, поскольку большевистский дипломат, приняв нас,
видимо, за покушающихся на его жизнь, при нашем появлении ринулся с какой-то
дамой в соседнюю комнату, заперся в ней и вышел только после длившихся
некоторое время увещеваний. Наше известие его явно потрясло. Он обещал
сообщить о случившемся во все необходимые инстанции и затем сразу прибыть в
дом Берга.
Там я увидел прибывшее уже подкрепление латышской охраны, прибывали
также все новые и новые немецкие военнопленные. Первым из прибывших
представителей советского правительства был Радек, который, как я позднее
услышал, даже в этой обстановке не смог скрыть свой малоприятный характер.
Следом за ним появились Чичерин и Карахан. Войдя в дом, Чичерин сказал мне,
что эту весть он воспринял с глубоким прискорбием, но он убежден, что этот
удар был нацелен в первую очередь против правительства, а не против нас. На
это я не мог не заметить: "Ваша скорбь теперь не поможет, правительству
следовало принять более серьезные меры против открытых подстрекательств и
для защиты посланника".
Вскоре прибыли Свердлов, Ленин и пользующийся дурной славой
председатель Чрезвычайной комиссии Дзержинский58. Прибыли также
судебные комиссии, тайная полиция, солдаты, несколько сомнительного вида
матросов. Беспорядочная сутолока под непрерывные грозовые раскаты. Большая
столовая превращена в трибунал, перед которым один за другим представали
свидетели. Д-р Рицлер и Шуберт провели политические прения с представителями
Советов. Общее впечатление: правительственные круги обеспокоены и напуганы
тем, что германская империя может сделать очень серьезные выводы и что,
кроме этого, это политическое убийство развяжет внутреннюю борьбу. Нарком
юстиции Глушко59 самолично ведет расследование. Задержанный сразу
после убийства человек (русский немец), утверждавший, что он ждал в
вестибюле приема в качестве просителя, был для нас подозрителен, так как он
один раз выходил и снова появился незадолго до взрыва. Вполне можно было
предположить, что он должен был прикрывать убийц в случае их отхода через
вестибюль. Но человека отпустили и должны были держать под наблюдением.
Будут ли наблюдать? Описание обстоятельств убийства я откладываю до
прояснения картины.
После происшедшего события удалось очень быстро связаться по телеграфу
с Берлином. Обращение с соболезнованием ко всем близким немцев в Москве
подействовало успокаивающе. Уже вечером была получена первая партия
потребованного у правительства оружия для военнопленных; нам сообщили имена
убийц, членов партии левых социалистов-революционеров, Блюмкина60
и Андреева61, а вскоре было названо даже место их убежища в
Москве.
Распределение караулов, учебные сборы по тревоге, подготовка к обороне
- все это длилось далеко за полночь. Поздно вечером стало известно о начале
выступления левых эсеров против большевиков. Мы должны были быть готовыми ко
всему. С 4 до 6 часов утра я должен был нести караульную службу в саду и на
улице перед домом миссии. Дождь прекратился. Далекие выстрелы
свидетельствовали о том, что в Москве не все думали о сне. На нашем участке
и в Денежном переулке полно красногвардейцев, большое количество пулеметов.
Но чувство нашей безопасности от этого не повысилось. Наш импровизированный
собственный караул, несмотря на утраченную дисциплину военнопленных, лучшая
наша защита.
Около 5 часов утра - я как раз находился на улице - прибыло несколько
грузовиков с красногвардейцами с пулеметами в боевом положении, за
бронированными щитами, под командованием Радека в военном облачении, на
котором особенно выделялся подвешенный на поясе пистолет размером с
небольшое осадное орудие. Он привез ящики с ружьями и патронами для
немецкого караула. Радек уделил мне немного времени, рассказал о делах в
городе и о своих взглядах на суть происходящего. Социалисты-революционеры
окопались в отдельных частях города, захватили Центральный телеграф,
который, как он надеется, теперь снова отбит. Убийство организовано партией
левых социалистов-революционеров и послужило, как он полагает, сигналом к
началу выступления, которое, однако, очень скоро окончится для них провалом.
Рано утром начнется наступление, убийцам и повстанцам уйти не удастся. Он
надеется, что Германия поймет, что русское правительство не только не
виновато в случившемся, но само, скорее, является мишенью еще в большей
степени, чем мы, немцы. Цель левых эсеров - ввергнуть Германию и Россию в
новую войну. Он высказался также в том духе, что нельзя же в самом деле
ожидать, что мы, немцы, своими требованиями или наступлением наших войск не
будем лить воду на мельницу врагов большевизма в России.