Бушков Александр Александрович. Капкан для Бешеной

   У самого лица маячили нелепо топтавшиеся высокие юфтевые ботинки – автоматчик, поводя стволом, искал цель. Вокруг топотали. Начиналась сумятица.
   Перевалившись через Камышана, Даша встала на четвереньки, рванула дверцу машины и заорала:
   – В машину, мать твою! Паша!
   Камышан привстал, нелепо раскорячившись. И полетел на пол «Волги», нырнул головой вперед – это опомнившийся Паша, подняв клиента за шкирку и задницу, во мгновение ока закинул в тачку. Запрыгнул следом, и машина рванула под визг покрышек, обдав всех, а особенно не успевшую выпрямиться Дашу, фонтаном полурастаявшего грязнейшего снега.
   Дальнейшее напоминало типичную сценку из заокеанского боевика: все, кто имел при себе табельное оружие, моментально его вытащили и старательно изготовились к стрельбе, вертя головами, укрываясь за машинами. Проходили секунды, понемногу становилось ясно, что неизвестный стрелок вовсе не горел желанием устроить роскошную ковбойскую перестрелку. Выстрелил два раза и, сообразив, видимо, что цель для него безвозвратно потеряна, выбрал самый выигрышный для себя вариант: заткнулся.
   Откуда он палил, решительно непонятно. Вероятнее всего, из дома напротив – но все окна закрыты, на крыше – никакого шевеления. Даша распорядилась:
   – Посмотрите лестницы, порыскайте по дому... Но прекрасно понимала, что действует исключительно для очистки совести: все квартиры не обыщешь, никто не станет затевать столь грандиознейшую операцию, да и стрелок мог давно покинуть дом, преспокойно укатить в поджидавшей машине... Кончится рутиннейшим протоколом и полным отсутствием следов. Что же, живой Камышан настолько кому-то опасен? Вообще-то, это плюс, наглядно свидетельствует, что не пустышку вытянули, и прокуратура будет добрее, и кой-кому из управы труднее будет изобразить Вячика агнцем невинным.
   – Слышал кто-нибудь выстрелы? – спросила она. с тоской разглядывая испачканную куртку.
   Выстрелов, оказалось, не слышал никто. Не только лазерный прицел, но еще и глушитель – что подразумевает и нехилые затраты на экипировку, и проистекающую отсюда серьезность тех, кто озаботился заткнуть Камышану ротик...
   Автоматчик галантно протянул ей носовой платок. Даша сердито отмахнулась – тут потребна химчистка...
   Вообще-то, она чуточку гордилась собой – успела в последний миг убрать клиента из-под пули. А выковырянные из двери пульки следует сегодня же предъявить Камышану и объяснить как можно убедительнее, что его единственным шансом на жизнь могут оказаться те самые суровые опера – конечно, если они решат, что клиента стоит беречь, как зеницу ока...
 

* * *

 
   ...Всего через полчаса последние остатки хорошего настроения улетучились, как дым.
   Белобрысая Ксаночка отнюдь не выглядела потерпевшей – скорее уж, ее распирало от доблести. Девочка, хоть и морщилась порой от боли при резком движении, в мыслях несомненно примеряла на растрепанную головку лавровый венок – пострадала, можно сказать, при исполнении обязанностей, выполняя приказ самой Рыжей, соседки по комнате от зависти лопнут... Все это без труда читалось в ее глазах, и Даша едва не одернула не в меру романтичную салажку, но сдержалась. Во-первых, девчонке и так досталось, во-вторых, упрекнуть ее решительно не в чем...
   Все произошло, когда Даша со товарищи вдумчиво изучала квартиру Камышана. К шантарской школе милиции подъехала черная «Волга», и двое в форме, один майор, второй – подполковник, преспокойно миновали вахту. Дежурный их не знал, но, понятно, не воспрепятствовал: уверенный вид, погоны, начальственные, по его рассказу, физиономии... Сунешься проверять документы – еще, чего доброго, себя же и выставишь на посмешище. Тем более, что цивильная «Волга» была оснащена милицейскими номерами, сочетанием букв, которые известны не только каждому сотруднику органов, но и всякому постороннему водителю...
   Двое поднялись в комнату, где временно обитала Нина, обладатель двух звезд на погонах представился подполковником Баудиным с Черского и объявил, что им надлежит доставить гражданку Евдокимову в областное управление. Пребывавшая там же Ксаночка то ли из-за принадлежности к прекрасному полу, то ли из-за кратковременности пребывания в рядах милицейских при виде крупнозвездных погон особенного трепета, не в пример дежурному на вахте, не испытана. И решительно потребовала:
   а) предъявить документы,
   б) предварительно дать ей возможность связаться с майором Шевчук, под чьим личным попечением гражданка Евдокимова находится.
   Черт их знает, был ли у них заранее разработанный план на такой вот случай... Как бы там ни было, «майор» среагировал мгновенно – ловко зайдя девчонке за спину, вполне профессионально врезал ей ребром ладони, вырубив минут на десять. Когда Ксаночка очухалась и подняла тревогу, машина с визитерами и Ниной растворилась в полнейшей безвестности.
   Довольно быстро выяснилось, что такого сочетания цифр не было зарегистрировано ни на одном из милицейских номеров (равно как и среди гражданских). Специалисты соответствующего профиля, разумеется, намертво прилипли к Ксаночке и дежурному на предмет составления фоторобота, но Даше в успех верилось плохо – прежде всего оттого, что эти двое могут оказаться далекими от криминального мира и останутся неизловленными не потому, что их будут искать плохо, а потому, что невозможно предъявить Ксаночке для опознания все мужское население Шантарска...
   Словом, не трагедия, но и не мелкая пакость. Пользуясь спортивной терминологией – один-один. У неизвестных изъяли Камышана, а у Даши изъяли Нину. Остается утешать себя не столь уж и утешительной мыслью: мол, посмотрим еще, кому подфартило больше, цыплят по осени считают...
   Сама виновата. Хотела же оставить кого-нибудь для охраны, оправдывайся теперь перед зеркалом, что не подозревала, насколько все серьезно. Но ведь и в самом деле не подозревала! Пока ей недвусмысленно не дали понять...
   – Иномарочники, – сказала Ксаночка.
   – Что? – подняла голову Даша.
   – Чаще всего такие физиономии в иномарках маячат. Ну, знаете – посигналят и начнут выспрашивать, что ты вечером делаешь и какой кабак предпочитаешь... Сытые, холеные рожи без неуверенности в глазах... Мне прямо сейчас рапорт писать?
   – Сиди уж... героиня... – беззлобно ухмыльнулась Даша. – Еще успеешь отписаться. Паша, пойдем выйдем... – Она первой вышла из уютной девичьей комнатушки и, игнорируя кучковавшихся поодаль курсантов обоего пола, отошла к окну. – Вот что, бери-ка ты в разработку беклемишевского «Дракона», только осторожно, не мне тебя учить...
   – А насчет «соседей» не понюхать осторожненько? – спросил он тихо и серьезно.
   – Только этого нам не хватало... – устало сказала Даша. – С чего вдруг?
   Покосившись на курсантов, Паша нагнулся к ее уху:
   – Понимаешь, Рыжая, мелькало там в показаниях ближайшего окружения Марго... Если быть точным, два раза. Она в последнее время путалась с кем-то из «бело-зеленых» – а кто сейчас шумковских разрабатывает, сама знаешь. Дважды Славке вполне определенно говорили, что Марго была под колпаком.
   – Только этого нам не хватало... – повторила она убито. – Ладно, напомни мне координаты этих двух, я ж сейчас начальство, от корки до корки далеко не все читаю, мне квинтэссенцию суют... А вообще, почему раньше не сказали, мать вашу?

Глава одиннадцатая.
ЛЮБОВНИЦА ГУБЕРНАТОРА

   Даша, несмотря на конфуз с похищением Ниночки, все же немного приободрилась – впервые за все время расследования появился подозреваемый, отнюдь не притянутый за уши, отягощенный косвенными уликами и серьезными показаниями надежных свидетелей. Мало того, подозреваемый уже имел время додуматься до нехитрой истины: на свободе оказаться ему гораздо опаснее, нежели пребывать за решеткой...
   Она откровенно потянула носом, нагнувшись через хлипкий стол к сидящему напротив Камышану. Обшарпанный кабинетик райотдела, уступленный ей на время, отнюдь не благоухал, но даже сквозь специфические канцелярские запахи можно было унюхать исходящее от Камышана амбре. Даша пожала плечами:
   – Вы что, гражданин хороший, в камере оправлялись?
   – Не валяйте дурака, – огрызнулся Камышан с тихим, тоскливым бешенством. – Вашими молитвами, поди...
   – А я тут причем? – пожала она плечами. – Специфика момента, люксов тут нет...
   Даша мысленно ухмылялась. Паша старательно выполнил нехитрую программу-минимум – в камеру к Камышану сунули парочку оказавшихся под рукой бичей, которых с закрытыми глазами вполне можно было принять за новую модель биологического оружия. Бичам предварительно были выданы для куража два фунфырика одеколона и обещано скорое освобождение (а также велено не применять мер физического воздействия, как безусловно запрещенных Декларацией прав человека и еще какими-то импортными эпистолярами с велеречивыми названиями). Как потом докладывал дежурный, вонючие элементы свою задачу выполнили добросовестно – лезли к Камышану с дружескими объятиями, основательно его перепачкав, делились жуткими тайнами, а заодно стращали, что ночью его непременно отпетушат, но допрежь того проиграют в карты его шмотье.
   – Пустяки, – сказала Даша. – В самом деле, нет тут люксов. Если бы я возмечтала о психологическом терроре, сунула бы вас к людям посерьезнее. Да вдобавок поручила бы вертухаем шепнуть сокамерникам, что вы малолетку трахнули, или, того хуже – вовсе вы не помощник губернатора, а проворовавшийся прокурор... Вот тогда задали бы вам жару по полной программе... Нет, серьезно, я вам всего лишь хотела показать самое безобидное ваше будущее окружение. Помните такую песню – «Побудьте день вы в милицейской шкуре – вы жизнь увидите наоборот...»?
   – Есть же какие-то правила, жалобы, прокурорский надзор...
   Он был зол и сварлив, но эти несколько часов его все же малость пообтесали и уверенности в себе лишили. Совсем другой человек получился.
   – Все есть, – сказала Даша. – Только вот доказать что-либо будет затруднительно, уж вы мне поверьте...
   – Вы в самом деле не боитесь...
   – Вашего патрона? – подняла она брови. – Ну хорошо, давайте просчитаем варианты... Беда ваша в том, что сейчас нету Советской власти. Да-да, как ни парадоксально, именно в том ваше слабое место... Если бы меня взялись воспитывать при старом режиме, дело и в самом деле кончилось бы уныло. Могли в два счета вышибить с волчьим билетом или определить на веки вечные в дежурную часть захолустного райотдела... Ну, а нынче все по-другому. Убить меня ваш патрон не убьет – уж простите, из-за вас он таких глупостей делать не будет. Ну, вышибут. И максимум через час устроюсь в какую-нибудь частную фирмочку, где будут мне платить впятеро больше, чем здесь, да вдобавок регулярно... В фирмочку, принадлежащую какому-нибудь шишкану из тех, кто и сейчас на вашего босса плюет через губу... Так что ни черта вы мне не сделаете. Найдете изъяны в моих логических выкладках?
   Судя по его лицу, изъянов он не нашел. – Вот так-то, – сказала Даша без всякого торжества. – А посему кончайте на меня давить, думайте лучше, как отмыться. Между прочим, не забывайте, что я вас из-под пули выдернула. Дело не в ваших горячих благодарностях, которые мне по барабану, а в констатации того простого и ясного факта, что вас всерьез собрался пришить кто-то серьезный. Винтовка с глушителем и лазерным прицелом – это серьезно, нет? Надеюсь, не считаете, будто с пальбой – моя инсценировка? Нет? Ну, значит, мыслите вполне здраво.
   – Чушь какая-то... – Он потер виски, брезгливо принюхиваясь к своему опозоренному костюму. – Дайте сигарету, у меня эти бандерлоги отобрали...
   – Ради бога, – Даша придвинула ему полную пачку. – Можете не возвращать, я из-за вас и так куртку перепачкала, и того хватит...
   – Ни черта не понимаю, – сказал он почти жалостно. – Из винтовки, средь бела дня...
   – Вы на каком свете живете? – спросила Даша. – В жизни не поверю, будто не знаете, что появилась у нас давно новая национальная традиция: мочить опасных свидетелей...
   – Но я...
   – Ерзаете вы на стуле, хоть в нем и гвоздей торчащих нету, – сказала Даша. – Может, и прикинули уже, кто вас хочет шлепнуть и за что... А может, и ни за что. Просто так, для надежности. Хреново быть слабым звеном... или попросту представляться кому-то слабым звеном.
   – Бред...
   – А так оно всегда и кажется, – сказала Даша. – Трудно поверить, что собутыльники и подельники – такие козлы... Хотите, выпущу? Вот возьму да и выпущу? На все четыре стороны. Что опять ерзаете? Не хотите уже? Я над вами ничуть не издеваюсь, но на лице у вас столь мучительное раздвоение личности сейчас обозначилось, что хохот берет... Вам облегчить задачу? Да, мы можем договориться... в том случае, если вы не совершили чего-то такого, после чего никакие договоры невозможны... Скажем, убили кого. Убивали кого-нибудь в последний месяц?
   – Нет. И раньше тоже не убивал...
   – Значит, есть шанс.
   – А вот потом-то меня и... – он сделал красноречивый жест.
   – Значит, есть за что?
   – Нет, я чисто теоретически. Вы же сами сказали – кому-то может попросту взбрести в голову черт знает что... Нет у меня в загашнике никаких роковых тайн.
   – Как писали в старинных романах, позвольте вам не поверить, – сказала Даша. – Будем договариваться?
   – Представления не имею, что мог бы вам предложить...
   – Ну, тогда займемся скучными буднями... – пожала плечами Даша. – На вас тут лежит заявление гражданки Евдокимовой... Не желаете ознакомиться?
   – Вздор... – проворчал он, ознакомившись.
   – Не скажите. Есть статья. Ограничение свободы – до двух лет, арест – от четырех до шести месяцев, лишение свободы – до двух годочков...
   – Глупости. Это была шутка. Она сказала, что может и накропать мемуары, а я достал газовик, упер ей в лоб и сказал – убью... Она шутила, я тоже. И не было никаких свидетелей...
   Вообще-то, он был прав – Ниночкино слово против его слова, к тому же Ниночку еще надо отыскать...
   – Хорошо, – сказала Даша. – К этому эпизоду вернемся попозже. А сейчас вдумчиво займемся покойной Маргаритой Монро. В каких вы с ней были отношениях?
   – Знакомый. Пили вместе, в одних компаниях.
   – А спать вместе доводилось?
   – Вот уж нет. Не люблю «пепельниц».
   – А сегодня кого сняли? – усмехнулась Даша. – Если это не пепельница – тогда я мать-аббатиса...
   – Ну и что? Эту я видел первый раз в жизни, а на Риткину постельную жизнь насмотрелся. Только что свечку не держал... Я не эстет, но какая-то разборчивость должна быть.
   – Ну, и кто, например?
   – А это надо?
   – Надо.
   Повздыхав, он принялся перечислять фамилии. Добрых две трети длиннющего списка были Даше уже знакомы, но и кое-что интересное попадалось. Чтобы Даша не приняла это за чистую сплетню, Камышан старательно перечислял детали, обстоятельства, места и адреса. Одним словом, активно сотрудничал со следствием. Любо-дорого смотреть.
   – Список, конечно, впечатляющий, – сказала Даша. – Только вот в чем камень преткновения: ни один из этих субъектов в ночь, непосредственно предшествовавшую убийству, Маргариту домой не отвозил. Не светился возле ее квартиры буквально за час до убийства...
   – Ах, вот вы о чем... Ну, отвозил. Потому что оказался единственным, кто худо-бедно мог сидеть за рулем. Остальные упились. А оставлять Риту там не было никакой возможности – все уже разбились по парам, Ритка только мешала... Отвез ее...
   – Откуда, кстати?
   – Из «Золотой пади». Отвез, затолкнул в квартиру и поехал домой. Сразу.
   – Кто-нибудь подтвердить может?
   – Нет. Приехал домой, лег спать...
   Почему он не сказал, что вернулся на дачу? Не надеялся, что кто-нибудь подтвердит это? Но у него хватило бы времени договориться с друзьями и организовать приличное алиби. Сам лезет в петлю и не может этого не понимать...
   – А потом опять приехали к ней домой? Около полудня?
   – Ну да, – сказал он покладисто. – Моя зажигалка у нее осталась. А это подарок, да и стоит почти пятьсот баксов. «Дживенчи», с китайским лаком. Может, вы нашли?
   Выслушав описание, Даша кивнула:
   – Вообще-то нашли. Именно такую и, как теперь выяснилось, с вашими отпечатками...
   – Ну я и говорю! Звонил минут нять, но никто не открыл, и пришлось пойти восвояси...
   – Словом, алиби у вас нет? На период меж четырьмя и семью часами утра?
   – Чего нет, того нет, – развел он руками.
   – А дневник Маргариты у вас откуда?
   – Вот его-то первый раз вижу. Подбросил кто-то.
   – Ну, не дурите, – сказала Даша. – Так хорошо начали, и вдруг изображаете себя дебилом... На нем тоже ваши отпечатки – и на обложке, и на нескольких страницах...
   – Чепуха.
   – Увы, суровый факт...
   И подумала: возможно, он и не сует голову в петлю. Никто не отменял презумпцию невиновности – особенно в отношении особы, приближенной к верхам, имеющей кое-какую денежку, которой хватит на приличных адвокатов. И обросшую приятелями из самых что ни на есть верхов. И все же, откуда такая щирость в ответах? Хочет отсидеться за решеткой? Запросто может оказаться, что по прошествии некоторого времени его решат все же оставить в живых, убедившись: о некоем неизвестном Даше главном он на допросах ни словечка не проронил...
   – Ну, так что мы решили насчет дневника? – спросила Даша.
   – Ритка его могла у меня забыть. У меня на квартире она как-никак бывала...
   – Вакханалии и сатурналии?
   – Что-то вроде.
   – А почему страницы вырваны?
   – А так и було.
   – Виктор Логунов с Маргаритой постельку не делил?
   – Да нет, разве что разок в старые времена, годков пару тому...
   – А Фирсов? Роман?
   – Категорически нет. Они друг другу как-то сразу пришлись не по душе.
   – Нескладушки... – сказала Даша.
   – Простите?
   – Вы ее не трахали. Виктор ее не трахал. С Фирсовым она не особенно дружила. И тем не менее ваша бравая четверка фигурирует на этих самых фотографиях... Какой можно сделать вывод? Например, такой: там были не только вы четверо. Были и другие, они-то и служили центром притяжения, объединявшим остальных. Вы все бывали кем-то приглашены... Как вам версия?
   – Ну что ж, я про вас так и слышал – что вы далеко не дура...
   – Благодарю, – равнодушно сказала Даша. – Итак? Вот на этом снимке... и на этом тоже четко просматриваются лишние бокалы. Гостей было больше, чем персонажей на снимке. Вполне может оказаться, согласно одной из версий, что ими были дешевые эскортницы, с которыми истеблишменту вроде вас сниматься как-то невместно... Но мне такие умозаключения истиной не кажутся. У меня, знаете ли, опыт. И то, что принято деликатно именовать сетью информаторов. Для забав с дешевыми эскортницами существуют места попроще. Вроде профилактория «Авиатор» или гостиницы «Глухариное гнездо». В «Золотую падь» ездят люди одного круга – и приближенные к ним... Нет?
   – Ну, резонно...
   – Вот видите, – сказала Даша. – Я вам честно скажу, в чем усматриваю странность вашего поведения. Вы ведь достаточно умны, чтобы понимать: признаваясь, что отвозили Маргариту в то утро домой, навлекаете на себя подозрение в убийстве...
   – У вас же есть свидетели, – хмыкнул Камышан. – Этот мордастый декадент из квартиры напротив, когда я транспортировал Ритку, вылез на площадку и кипел возмущенным разумом – дескать, такие, как я, и совращают бедных неопытных девочек... Видел я пару раз на лестнице его неопытное чадушко. На мордашке написано – достаточно пальчиком поманить, если только манишь в хорошую тачку... Не мог он меня не запомнить. А вы не могли не прочесать подъезд...
   – И все равно, – сказала Даша. – С одной стороны, навлекаете на себя подозрение в убийстве, с другой – запираетесь, когда речь заходит о сущих пустяках типа «кто еще сидел за столом?» Нелогично, право.
   – Ну зачем вам такие мелочи? И кстати, насколько помню по детективным романам, для убийства нужно иметь мотив. А какие у меня были мотивы угробить Ритку?
   – А у кого они были, мотивы, как по-вашему?
   – Вот тут уж я вам не советчик, – пожал плечами Камышан. – Мне откуда знать? У кого-нибудь из бандюков. Распустили язык при Маргаритке, а потом спохватились...
   – Хотите, выдам служебную тайну? – спросила Даша. – Я уже успела провести скрупулезнейшую проверку, а потом и перепроверку. Касаемо криминала. Есть, знаете ли, каналы и возможности – уж вам-то, в управе, грех не знать... Так вот, от убийства не тянется ни единой ниточки к криминалу.
   – А ваши каналы... и ваши стукачи, точно, не врут?
   – Бывают ситуации, когда мне стараются говорить чистейшую правду, – сказала Даша. – Это как раз тот случай. Как ни крути, как ни верти, а ниточки тянутся к вам – ну, может, не к вам лично, к вашей компании, к «Золотой пади». У вас мотивов нет... Поверим пока. А у Логунова они были?
   – Вздор.
   – У Романа Фирсова?
   – Чепуха в квадрате. Рома летает настолько высоко, что для него и Маргарита и, простите, вы – нимфозории... И он не из тех, кто, упав мордой в салат, выдает первой попавшейся шлюшке коммерческие тайны. Он вообще мордой в салат не падает. Так что вынужден вас разочаровать – никто из нас не собирался продать тишком шантарскую железную дорогу китайцам, а соответственно, Ритка не могла ничего такого услышать... Нет, в этом направлении, – он весьма значительным тоном выговорил «этом», – и шагать не стоит.
   – А в каком стоит?
   – Ну откуда мне знать? У нее была масса знакомых среди богемы. А это народ совершенно непредсказуемый, мало того, малость шизанутый...
   – Видывала я и убийства, совершенные богемой, – сказала Даша. – Все верно – и насчет непредсказуемости, и насчет легонькой бытовой шизофрении... так в том-то и соль, что совершенные богемой убийства обставляются совершенно иначе. Скажем, в горле у нее торчал бы кухонный нож, комната была бы вся в крови, а убивец спал под столом... Примерно так. Здесь же – аккуратное, чистенькое убийство. Сломали шейные позвонки одним мастерским ударом и ушли. Вы ведь занимаетесь всякими восточными штучками?
   – Скорее балуюсь...
   – Все равно, о вас отзываются, как о человеке тренированном. И кирпичи ладонью рубите, и по «убойным» точкам попадаете без промаха... Вам подробно рассказывать, откуда вестишки, или на слово поверите, что знаю?
   – Поверю, поберегу время... Даша ослепительно улыбнулась:
   – В общем – вы идеальный подозреваемый. Неужели не понимаете? Дело настолько чистое, что его нет нужды «шить». А ведь мы не рассмотрели еще одну увлекательную возможность: если допустить, что вы все же не убивали, настоящий убийца может с радостным визгом воспользоваться случаем. Кстати, если бы сегодняшний стрелок не промахнулся, так и могло оказаться. На покойника можно повесить все, что угодно, вдобавок к тому, что на вас уже висит, можно сфабриковать нечто убедительное... – Она надолго замолчала, созерцая собеседника с видом полной откровенности и неподдельного дружелюбия. – Мне ваша откровенность нравится, но позвольте цинично заметить: вы пока что и не пытались выскочить из этой истории. Нужно иметь нервы-канаты, чтобы с простодушной ухмылкой сидеть и не пытаться себя спасти, всецело полагаясь на интеллект и справедливость суда... так не бывает. Не верю я в суперменов. Любому на вашем месте было бы адски неуютно.
   Камышан нервно курил – и, если Даша хоть что-то понимала в подследственных, у него был вид человека, решившегося одним прыжком сигануть в холодную воду... С такими вот лицами и решаются.
   – Ну хорошо... – начал он многозначительно, тоном коварного стряпчего из мелодрамы, собравшегося раскрыть роковую тайну. – А у меня есть гарантии, что вы не побоитесь иных откровений?
   – Не побоюсь, – сказала Даша. – И надо мной есть еще кое-кто нетрусливый...
   У него был вид человека, утвердившегося в каких-то своих догадках. Даша терпеливо ждала, боясь поторапливать его даже мысленно.
   – Ну хорошо, получайте откровение, – сказал Камышан, открыто ухмыляясь. – Маргариту трахал Виталий свет Степанович, господин губернатор. Потому и на снимках его нет – не может же его высокопревосходительство светиться в подобных декорациях...
   – А где гарантия, что это не злобный навет? – усмехнулась Даша.
   – Пишите, – сказал он, все так же ухмыляясь. – Вообще-то, она сама из кожи вон лезла, чтобы оказаться в постели с господином Устьянцевым. Вы слышали, что Ритка были помешана на Мерилин Монро настолько, что пыталась подражать кумиру решительно во всем? Отлично. А кто у нас идеально подходит на роль шантарского Кеннеди? Губернатор, конечно. Он, кстати, прекрасного пола не чурается, уж вы-то не могли не знать... Подходы к нему Ритка с определенного времени стала искать с энергией бульдозера. И не скажу, чтобы это было особенно сложно, – рано или поздно должны были пересечься через общих знакомых...
   Он говорил, не запинаясь и не колеблясь, сыпал именами, датами, подробностями, деталями, словно равнодушный компьютер. Даша старательно записывала – столь же прилежно, не колеблясь. Она очень скоро начала понимать, что Камышан не врет: все, что он рассказывал, было не так уж сложно проверить, слишком много имен и подробностей для торопливо сляпанной на нарах «липы». Да и не было у него времени обдумать «липу», не дали ему времени добросовестно отрабатывавшие свободу бичи...
   – Потом началось прямо-таки комическое повторение истории Мерилин и Кеннеди, – продолжал он. – Патрону в конце концов все это прискучило, не было у Риточки качеств, способных привязать мужика надолго, да и деревенской простотой своей могла довести до белого каления... Степаныч ее стал вежливо отшивать, а она, что твоя Мерилин, начала ему названивать кстати и некстати, по всем возможным телефонам, забрасывать эпистолярами.