Страница:
– А столичные кровососы будут сидеть сложа руки?
– Ты примерно представляешь, сколько потребуется сил, чтобы подавить группировку вроде Шантарского военного округа? – спросил он спокойно. – Чечня уже показала... Посуху к нам не пройдут – Транссибирскую магистраль можно в полчаса блокировать силами парочки спецгрупп – взорвать рельсы в нескольких местах, потом нетрудно будет починить... Если отключить электронику в аэропортах, самолеты с десантом приземлиться не смогут. Бомбардировок не будет – не пойдет Москва на такое, особенно если кое-кто поторопится признать республику, а владельцы заводов-фабрик уже заранее предприняли кое-какие шаги, чтобы избежать урона своему добру. Наконец, определенную поддержку можно будет получить за пределами губернии. Ты, об заклад биться можно, узрела только верхушку айсберга, а под водой еще столько... Масса факторов, Даша. Все просчитано на сто кругов, все нужные шаги предприняты, все случайности предусмотрены. Все в круговой поруке. Я тебя нисколечко не пытаюсь запугивать, но осталось только нажать кнопку. А потом посмотрим, захотят ли иркутские или читинские парнишки воевать с такими же сибирскими ребятами неведомо ради чего или кого...
– Мыслишь, как стратег, – сказала она. – А ведь в армии не служил... Не Волхович, часом, поднатаскал?
– Многому, знаешь ли, пришлось обучаться, – сказал он с ноткой затаенной гордости. – Так вот, могу тебя заверить: игра вышла на такой виток, что любые твои усилия уйдут, как вода в песок. И блокируют тебя мгновенно. Понимаешь, в конце концов не я решаю, у кого-то может появиться соблазн... Мне бы не хотелось узнать, что ты получила пулю в затылок или утонула в собственной ванне. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь...
Он держался, как победитель, – в меру благодушный, в меру снисходительный, в меру горделивый триумфатор.
– И вообще, тебе самой-то не надоело жить в богатейшем краю, из которого всю жизнь пьют кровь? Ты что, не видишь со своего ментовского кресла, до чего людей довели? В конце-то концов, Матушка-Русь – не более чем этнографический курьез, они там вымерли, а кто не вымер, тот спился, подохла Россия, выполнив историческую задачу: породить нас...
– Лопну от гордости...
– А ты не лопайся, – сказал он. – Для тебя-то лично что изменится? Будешь точно так же разгуливать в мундирчике и ловить шпану. Только звезд будет побольше, я тебе гарантирую.
– Есть у меня один знакомый в киргизском МВД, – сказала она. – Был здесь недавно по делам, ну, выпили... Грустит человек, понимаешь ли. В старые времена, говорит, был я старшим лейтенантом великой империи, а теперь подполковник ма-ахонького Кыргызстана, и нету от этого никакой радости...
– Нашла аргумент. Было бы с чем сравнивать. Подожди, пройдет годик-другой, развернемся, будет граница от Урала до Тихого океана...
– Свежо предание...
– Даша, – сказал он елико возможно убедительнее. – Дашенька... Ну нет у тебя ни малейшего шанса, все схвачено, поверь... Размах такой, что проигрывать нисколечко не стыдно. Да и потом, вовсе ты не проигрываешь. Поедем к Волховичу, потолкуем?
– Не пойдет.
– Да пойми ты, дура! – прямо-таки взревел он. – Ведь уберут! Ты красивая баба, у тебя отличные мозги, какого же хрена! Что тебе эта Москва? Ты и не представляешь, как будем жить... Куда? – он, оскалясь, схватил Дашу за кисть.
– Руку убери, – сказала она, напрягшись. – Сломаю ведь. Не тебе со мной справиться...
– Да мать твою!
Даша, глядя ему в глаза, сделала молниеносное движение кистью и мгновенно освободила руку. Он зашипел, баюкая вывернутую конечность.
– Ничего, – сказала она холодно. – Даже вывиха нет, сейчас все пройдет... А насчет ситуации ты, очень может быть, кругом и не прав. Самое последнее дело – полагать, будто ты самый умный, а противник – дурак набитый. Вы все прекрасно просчитали, только вот упустили парочку существенных мелочей. Весьма существенных. Таких, что вместо триумфального брюмера можете получить полный набор всех и всяческих неприятностей. Дурак ты, господин статский советник, вместе с Волховичем, я бы на твоем месте села бы сейчас, накатала чистосердечное признание да принесла майору Шевчук по известному адресу – тогда, смотришь, и к стеночке вместе с остальными не встанешь... Подумай, золото мое. А я пошла.
Вылезла из машины, хлопнула дверцей и, полуотвернувшись, принялась закуривать на стылом ветру, краешком глаза наблюдая за машиной. Неожиданно взревел мотор, «Ауди» прыгнула вперед, демонстрируя отличные качества автоматической коробки передач, резко свернула на проспект, проскочив под носом у поневоле притормозившего с пронзительным визгом потрепанного «Москвича».
Даша отчаянно замахала своим. «Волга» рванула к ней. Даша запрыгнула в заботливо приотворенную Горбенко дверцу едва ли не на ходу, упала на сиденье и выдохнула:
– Вперед! Садимся на хвост!
Он никуда не успел бы деться на улице с односторонним движением – да и не стремился рубить возможные хвосты. «Ауди» катила в крайнем правом ряду. «Ну конечно, – подумала Даша, – из машины звонить побоится, предполагая очередное мое изощренное коварство, а жетончиков у него нет, зачем ему, барину, жетоны?»
– За нами хвост, – сказал вдруг Паша. Она присмотрелась:
– Черный «Лексус»?
– Точно.
– Сохраняем спокойствие, – распорядилась Даша. – Не видим мы его, падлу. Только вот что... Ребята, держите-ка пушки под рукой. Нас, может, сейчас возьмутся убивать.
И, подавая пример, извлекла свой ПСМ, положила на колени.
– Ты серьезно? – спросил Паша, но ствол, впрочем, извлек.
– Абсолютно, – сказала она. – Я не говорю, что нас непременно будут убивать, но вариант такой возможен...
– Вызываем контору? – спросил водитель, примостив свой «Макар» в коробке рядом с рычагом передач.
– Нет, – кратко ответила Даша.
Если верно первое предположение – не поможет никакая контора, тут Стольник прав на сто кругов. Если же верно второе... тогда, знаете ли, побарахтаемся.
«Ауди» остановилась у магазина «Таежные дары». Выскочил Стольник, в хорошем темпе припустил к киоскам.
– Тормози, – распорядилась Даша.
«Лексус» остановился метрах в двадцати позади, так, чтобы меж ним и «Волгой» оказалась парочка припаркованных у бордюра машин. «Побарахтаемся пока», – подумала Даша. Распорядилась:
– Поглядывайте в оба...
Ожидание затянулось. Раздобывший жетончики Стольник не смог связаться с неведомым подельником ни с первой, ни со второй попытки. Успел даже нервно выкурить сигарету, расхаживая вдоль глухой стены магазинной подсобки. Потом вынужден был ждать, когда наговорится компания девочек-подростков.
Наконец-то обрел желаемое. Заговорил, временами зыркая по сторонам, но держась совсем не так нервно, как давеча Шумков. Пожалуй, он, вообще не нервничал – всего лишь спешил донести, дисциплинированно и моментально... «Сучонок, – без особой злости подумала Даша. – Ведь понимает, что подставляет под пулю, и все равно старается. В министры, понимаете ли, захотелось человеку, запустить лапы в закрома вознамерился...»
– Слушай, что, в конце концов, происходит? – тихонько спросил Паша.
Даша ему верила, Даша на него полагалась, но такова уж была игра...
– Оперативные мероприятия происходят, всего и делов... – ответила она.
Если подумать, это было не особенно честно – подставлять вместе с собой еще двух человек, но иначе просто нельзя. Одна она сейчас могла не справиться. Если бы Паша знал, в чем тут дело и каковы ставки, не возразил бы ни словом, не говоря уж о том, чтобы выходить из боя. Тяжела доля командира, однако жизнь сурова...
Стольник повесил трубку и направился к машине. Даша кивнула водителю. «Волга» двинулась на приличном отдалении за тачкой Стольника. Из-за красных «Жигулей» моментально вывернулось могучее рыло черного «Лексуса».
На предпоследнем перекрестке Стольник свернул налево. Он не суетился, не метался из ряда в ряд, не сделал ни малейшей попытки провериться, хотя бы дилетантской (впрочем, других от него и ожидать не стоило), – катил, соблюдая правила. Снова налево. Свернет к управе? Нет, проехал поворот, так и не перестроившись...
«Лексус» не пытался приблизиться, маячил сзади, соблюдая дистанцию, хотя давно мог бы обставить. Странный караван приближался к мосту. Владевшие Дашей чувства не походили ни на что прежнее – и тревога какая-то новая, и щекочущее ощущение опасности ничуть не напоминает все пережитое... Слева показалась родимая контора – и осталась позади. Мыслей, в общем, особенных не было. Либо так произойдет, либо этак, выбор небогат.
Миновали мост, свернули налево, притормозили перед толпой, спешившей к остановившемуся трамваю. Тронулись.
– Поглядывайте, орлы, – сказала она сквозь зубы. – Поглядывайте...
Шли минуты, но ничего особенного не происходило – машина катила по самой длинной в Шантарске улице, протянувшейся на двенадцать с лишним километров, – с одной стороны, вроде бы и достопримечательность, с другой – ровным счетом ничего интересного нет, если не считать того полузабытого факта, что пролегала улица как раз на месте знаменитого Владимирского тракта, по которому гоняли каторжан во глубину сибирских руд.
– Внимание! – бросил Паша.
«Лексус» без малейших усилий увеличил скорость, надвинулся, заняв собою все зеркальце заднего вида – и просвистел мимо, обошел, как стоячих. В несколько секунд исчез вдали. Даша расслабилась, перевела дух.
– Пронесло? – спросил Паша.
– Меня тоже, – фыркнула она. – Будем надеяться, что пронесло, но все равно поглядывайте...
Впереди вспыхнули кроваво-красные тормозные огни, по верхней кромке заднего стекла «Ауди» заплясали алые огоньки – пижонский дополнительный сигнал. Стольник сбавлял скорость, мигнул поворотом, свернул к куполообразному зданию цирка. Висевшие тут же огромные афиши прельщали шантарцев встречей с труппой дрессированных тюленей.
– Вон туда, к скамейкам, – сказала Даша. – И нас не видно будет, и мы его не упустим...
– И дальше?
– Спокойно сидим, спокойно курим...
Со своего места они видели лишь уголок багажника «Ауди», но ничего не поделаешь – в какую сторону ни передвинься, раскроешь себя, вокруг цирка огромный асфальтированный сквер с хилыми деревцами, просматривается насквозь. Правда, и Стольник никуда не денется, в цирк не юркнет, нет дверей с той стороны, а пешком не уйдет...
На сей раз ожидание затянулось, прошло не меньше четверти часа, но ничего не менялось, не появлялось новых действующих лиц, а старые не покидали позиций.
Даша уже сидела, как на иголках. Начинала думать, что это уже произошло. В конце концов, кто-то мог подойти пешком с другой стороны, оставшись для наблюдателей невидимым. И вновь принуждала себя к терпению...
Так. С проспекта имени самой скучной в Шантарске газеты свернула белая новенькая «Тойота». Бесшумно проплыла в сторону «Ауди», исчезла из виду. Даша опустила стекло до упора, но ничего не услышала, конечно – далековато. Надо было попросить у человека Фрола еще и направленный микрофон, да бедняцкая гордость заела...
Зачем-то засекла время – минута, полторы... минута сорок пять... Из-за цирка показалась «Тойота», неспешно прокатила мимо остановки, свернула на проспект. Укатила.
Даша ждала. Когда секундная стрелка описала полный круг, а багажник «Ауди» так и не сдвинулся с места, она решительно распахнула дверцу, бросила Паше:
– Пошли.
Силуэт за передним тонированным стеклом не шелохнулся. Она уже знала, что правильным оказался второй вариант. Не колеблясь, распахнула блиставшую лаком дверцу.
Стольник сидел в удобнейшем сиденье, способном принимать массу положений, – в позе задремавшего. Вот только глаза были широко раскрыты, начинали уже стекленеть.
За спиной Паша прошипел что-то сквозь зубы. Она механически отметила дырочку с подпаленными краями, красовавшуюся на роскошной бледно-кофейной дубленке как раз против сердца. Не испытывая и тени брезгливости, вообще никаких эмоций, разве что постаравшись не коснуться мертвеца, просунулась меж его грудью и рулем. След контрольного выстрела обнаружился примерно там, где он обычно и бывает в доброй половине случаев – за правым ухом. Ну да, вот и пистолет с глушителем предусмотрительно положен на сиденье рядом с водителем – серьезному человеку он больше не нужен, а здесь побывал кто-то серьезный...
– Что делать будем? – спросил Даша.
– Что полагается, – пожала она плечами. – Сообщаем в контору и ждем, когда понаедут все, кому надлежит...
– Я имею в виду, что мне в рапорте писать?
– Все, как было. С одним ма-аленьким исключением – там, возле сквера, я в этой тачке не сидела. Вообще. Шумков вышел, и мы сразу поехали следом с целью наблюдения за неизвестным в «Ауди» и возможного установления, его личности... Усек?
– Ага.
– Молодец, я тебя тоже люблю...
– Ты только шею не сломай, Дарья...
– Постараюсь, – сказала она. – Мне шея моя еще понадобится, лебединая... Да, Паша. Когда разделаемся с этим жмуриком, займись «Ведомостями». Точнее, одним тамошним кадром – есть такой Коля Андрианов. Собери о нем все, не мне тебя учить, постарайся побыстрее управиться. И выясни, где он нынче пребывает.
Паша молча кивнул. Она захлопнула дверцу осиротевшей тачки, закурила, отвернувшись от машины. Прекрасно понимала, что это именно она убила Стольника, сев к нему в машину и завязав именно такой разговор, – но ни малейших угрызений совести как-то не возникало. Было два варианта – если верна одна ее догадка, Стольник останется жив, а с ней самой непременно что-то случится, пусть не сразу, погодя. А если верны обе догадки, Стольника хлопнут немедленно. И никаких иных поворотов сюжета.
Оказалось, она попала в яблочко дважды. Какая ты умная, Дашенька, эт-то что-то... Значит, за свою шкуру можно отныне не бояться вообще. Мелочь, а приятно...
Глава двадцать первая.
– Ты примерно представляешь, сколько потребуется сил, чтобы подавить группировку вроде Шантарского военного округа? – спросил он спокойно. – Чечня уже показала... Посуху к нам не пройдут – Транссибирскую магистраль можно в полчаса блокировать силами парочки спецгрупп – взорвать рельсы в нескольких местах, потом нетрудно будет починить... Если отключить электронику в аэропортах, самолеты с десантом приземлиться не смогут. Бомбардировок не будет – не пойдет Москва на такое, особенно если кое-кто поторопится признать республику, а владельцы заводов-фабрик уже заранее предприняли кое-какие шаги, чтобы избежать урона своему добру. Наконец, определенную поддержку можно будет получить за пределами губернии. Ты, об заклад биться можно, узрела только верхушку айсберга, а под водой еще столько... Масса факторов, Даша. Все просчитано на сто кругов, все нужные шаги предприняты, все случайности предусмотрены. Все в круговой поруке. Я тебя нисколечко не пытаюсь запугивать, но осталось только нажать кнопку. А потом посмотрим, захотят ли иркутские или читинские парнишки воевать с такими же сибирскими ребятами неведомо ради чего или кого...
– Мыслишь, как стратег, – сказала она. – А ведь в армии не служил... Не Волхович, часом, поднатаскал?
– Многому, знаешь ли, пришлось обучаться, – сказал он с ноткой затаенной гордости. – Так вот, могу тебя заверить: игра вышла на такой виток, что любые твои усилия уйдут, как вода в песок. И блокируют тебя мгновенно. Понимаешь, в конце концов не я решаю, у кого-то может появиться соблазн... Мне бы не хотелось узнать, что ты получила пулю в затылок или утонула в собственной ванне. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь...
Он держался, как победитель, – в меру благодушный, в меру снисходительный, в меру горделивый триумфатор.
– И вообще, тебе самой-то не надоело жить в богатейшем краю, из которого всю жизнь пьют кровь? Ты что, не видишь со своего ментовского кресла, до чего людей довели? В конце-то концов, Матушка-Русь – не более чем этнографический курьез, они там вымерли, а кто не вымер, тот спился, подохла Россия, выполнив историческую задачу: породить нас...
– Лопну от гордости...
– А ты не лопайся, – сказал он. – Для тебя-то лично что изменится? Будешь точно так же разгуливать в мундирчике и ловить шпану. Только звезд будет побольше, я тебе гарантирую.
– Есть у меня один знакомый в киргизском МВД, – сказала она. – Был здесь недавно по делам, ну, выпили... Грустит человек, понимаешь ли. В старые времена, говорит, был я старшим лейтенантом великой империи, а теперь подполковник ма-ахонького Кыргызстана, и нету от этого никакой радости...
– Нашла аргумент. Было бы с чем сравнивать. Подожди, пройдет годик-другой, развернемся, будет граница от Урала до Тихого океана...
– Свежо предание...
– Даша, – сказал он елико возможно убедительнее. – Дашенька... Ну нет у тебя ни малейшего шанса, все схвачено, поверь... Размах такой, что проигрывать нисколечко не стыдно. Да и потом, вовсе ты не проигрываешь. Поедем к Волховичу, потолкуем?
– Не пойдет.
– Да пойми ты, дура! – прямо-таки взревел он. – Ведь уберут! Ты красивая баба, у тебя отличные мозги, какого же хрена! Что тебе эта Москва? Ты и не представляешь, как будем жить... Куда? – он, оскалясь, схватил Дашу за кисть.
– Руку убери, – сказала она, напрягшись. – Сломаю ведь. Не тебе со мной справиться...
– Да мать твою!
Даша, глядя ему в глаза, сделала молниеносное движение кистью и мгновенно освободила руку. Он зашипел, баюкая вывернутую конечность.
– Ничего, – сказала она холодно. – Даже вывиха нет, сейчас все пройдет... А насчет ситуации ты, очень может быть, кругом и не прав. Самое последнее дело – полагать, будто ты самый умный, а противник – дурак набитый. Вы все прекрасно просчитали, только вот упустили парочку существенных мелочей. Весьма существенных. Таких, что вместо триумфального брюмера можете получить полный набор всех и всяческих неприятностей. Дурак ты, господин статский советник, вместе с Волховичем, я бы на твоем месте села бы сейчас, накатала чистосердечное признание да принесла майору Шевчук по известному адресу – тогда, смотришь, и к стеночке вместе с остальными не встанешь... Подумай, золото мое. А я пошла.
Вылезла из машины, хлопнула дверцей и, полуотвернувшись, принялась закуривать на стылом ветру, краешком глаза наблюдая за машиной. Неожиданно взревел мотор, «Ауди» прыгнула вперед, демонстрируя отличные качества автоматической коробки передач, резко свернула на проспект, проскочив под носом у поневоле притормозившего с пронзительным визгом потрепанного «Москвича».
Даша отчаянно замахала своим. «Волга» рванула к ней. Даша запрыгнула в заботливо приотворенную Горбенко дверцу едва ли не на ходу, упала на сиденье и выдохнула:
– Вперед! Садимся на хвост!
Он никуда не успел бы деться на улице с односторонним движением – да и не стремился рубить возможные хвосты. «Ауди» катила в крайнем правом ряду. «Ну конечно, – подумала Даша, – из машины звонить побоится, предполагая очередное мое изощренное коварство, а жетончиков у него нет, зачем ему, барину, жетоны?»
– За нами хвост, – сказал вдруг Паша. Она присмотрелась:
– Черный «Лексус»?
– Точно.
– Сохраняем спокойствие, – распорядилась Даша. – Не видим мы его, падлу. Только вот что... Ребята, держите-ка пушки под рукой. Нас, может, сейчас возьмутся убивать.
И, подавая пример, извлекла свой ПСМ, положила на колени.
– Ты серьезно? – спросил Паша, но ствол, впрочем, извлек.
– Абсолютно, – сказала она. – Я не говорю, что нас непременно будут убивать, но вариант такой возможен...
– Вызываем контору? – спросил водитель, примостив свой «Макар» в коробке рядом с рычагом передач.
– Нет, – кратко ответила Даша.
Если верно первое предположение – не поможет никакая контора, тут Стольник прав на сто кругов. Если же верно второе... тогда, знаете ли, побарахтаемся.
«Ауди» остановилась у магазина «Таежные дары». Выскочил Стольник, в хорошем темпе припустил к киоскам.
– Тормози, – распорядилась Даша.
«Лексус» остановился метрах в двадцати позади, так, чтобы меж ним и «Волгой» оказалась парочка припаркованных у бордюра машин. «Побарахтаемся пока», – подумала Даша. Распорядилась:
– Поглядывайте в оба...
Ожидание затянулось. Раздобывший жетончики Стольник не смог связаться с неведомым подельником ни с первой, ни со второй попытки. Успел даже нервно выкурить сигарету, расхаживая вдоль глухой стены магазинной подсобки. Потом вынужден был ждать, когда наговорится компания девочек-подростков.
Наконец-то обрел желаемое. Заговорил, временами зыркая по сторонам, но держась совсем не так нервно, как давеча Шумков. Пожалуй, он, вообще не нервничал – всего лишь спешил донести, дисциплинированно и моментально... «Сучонок, – без особой злости подумала Даша. – Ведь понимает, что подставляет под пулю, и все равно старается. В министры, понимаете ли, захотелось человеку, запустить лапы в закрома вознамерился...»
– Слушай, что, в конце концов, происходит? – тихонько спросил Паша.
Даша ему верила, Даша на него полагалась, но такова уж была игра...
– Оперативные мероприятия происходят, всего и делов... – ответила она.
Если подумать, это было не особенно честно – подставлять вместе с собой еще двух человек, но иначе просто нельзя. Одна она сейчас могла не справиться. Если бы Паша знал, в чем тут дело и каковы ставки, не возразил бы ни словом, не говоря уж о том, чтобы выходить из боя. Тяжела доля командира, однако жизнь сурова...
Стольник повесил трубку и направился к машине. Даша кивнула водителю. «Волга» двинулась на приличном отдалении за тачкой Стольника. Из-за красных «Жигулей» моментально вывернулось могучее рыло черного «Лексуса».
На предпоследнем перекрестке Стольник свернул налево. Он не суетился, не метался из ряда в ряд, не сделал ни малейшей попытки провериться, хотя бы дилетантской (впрочем, других от него и ожидать не стоило), – катил, соблюдая правила. Снова налево. Свернет к управе? Нет, проехал поворот, так и не перестроившись...
«Лексус» не пытался приблизиться, маячил сзади, соблюдая дистанцию, хотя давно мог бы обставить. Странный караван приближался к мосту. Владевшие Дашей чувства не походили ни на что прежнее – и тревога какая-то новая, и щекочущее ощущение опасности ничуть не напоминает все пережитое... Слева показалась родимая контора – и осталась позади. Мыслей, в общем, особенных не было. Либо так произойдет, либо этак, выбор небогат.
Миновали мост, свернули налево, притормозили перед толпой, спешившей к остановившемуся трамваю. Тронулись.
– Поглядывайте, орлы, – сказала она сквозь зубы. – Поглядывайте...
Шли минуты, но ничего особенного не происходило – машина катила по самой длинной в Шантарске улице, протянувшейся на двенадцать с лишним километров, – с одной стороны, вроде бы и достопримечательность, с другой – ровным счетом ничего интересного нет, если не считать того полузабытого факта, что пролегала улица как раз на месте знаменитого Владимирского тракта, по которому гоняли каторжан во глубину сибирских руд.
– Внимание! – бросил Паша.
«Лексус» без малейших усилий увеличил скорость, надвинулся, заняв собою все зеркальце заднего вида – и просвистел мимо, обошел, как стоячих. В несколько секунд исчез вдали. Даша расслабилась, перевела дух.
– Пронесло? – спросил Паша.
– Меня тоже, – фыркнула она. – Будем надеяться, что пронесло, но все равно поглядывайте...
Впереди вспыхнули кроваво-красные тормозные огни, по верхней кромке заднего стекла «Ауди» заплясали алые огоньки – пижонский дополнительный сигнал. Стольник сбавлял скорость, мигнул поворотом, свернул к куполообразному зданию цирка. Висевшие тут же огромные афиши прельщали шантарцев встречей с труппой дрессированных тюленей.
– Вон туда, к скамейкам, – сказала Даша. – И нас не видно будет, и мы его не упустим...
– И дальше?
– Спокойно сидим, спокойно курим...
Со своего места они видели лишь уголок багажника «Ауди», но ничего не поделаешь – в какую сторону ни передвинься, раскроешь себя, вокруг цирка огромный асфальтированный сквер с хилыми деревцами, просматривается насквозь. Правда, и Стольник никуда не денется, в цирк не юркнет, нет дверей с той стороны, а пешком не уйдет...
На сей раз ожидание затянулось, прошло не меньше четверти часа, но ничего не менялось, не появлялось новых действующих лиц, а старые не покидали позиций.
Даша уже сидела, как на иголках. Начинала думать, что это уже произошло. В конце концов, кто-то мог подойти пешком с другой стороны, оставшись для наблюдателей невидимым. И вновь принуждала себя к терпению...
Так. С проспекта имени самой скучной в Шантарске газеты свернула белая новенькая «Тойота». Бесшумно проплыла в сторону «Ауди», исчезла из виду. Даша опустила стекло до упора, но ничего не услышала, конечно – далековато. Надо было попросить у человека Фрола еще и направленный микрофон, да бедняцкая гордость заела...
Зачем-то засекла время – минута, полторы... минута сорок пять... Из-за цирка показалась «Тойота», неспешно прокатила мимо остановки, свернула на проспект. Укатила.
Даша ждала. Когда секундная стрелка описала полный круг, а багажник «Ауди» так и не сдвинулся с места, она решительно распахнула дверцу, бросила Паше:
– Пошли.
Силуэт за передним тонированным стеклом не шелохнулся. Она уже знала, что правильным оказался второй вариант. Не колеблясь, распахнула блиставшую лаком дверцу.
Стольник сидел в удобнейшем сиденье, способном принимать массу положений, – в позе задремавшего. Вот только глаза были широко раскрыты, начинали уже стекленеть.
За спиной Паша прошипел что-то сквозь зубы. Она механически отметила дырочку с подпаленными краями, красовавшуюся на роскошной бледно-кофейной дубленке как раз против сердца. Не испытывая и тени брезгливости, вообще никаких эмоций, разве что постаравшись не коснуться мертвеца, просунулась меж его грудью и рулем. След контрольного выстрела обнаружился примерно там, где он обычно и бывает в доброй половине случаев – за правым ухом. Ну да, вот и пистолет с глушителем предусмотрительно положен на сиденье рядом с водителем – серьезному человеку он больше не нужен, а здесь побывал кто-то серьезный...
– Что делать будем? – спросил Даша.
– Что полагается, – пожала она плечами. – Сообщаем в контору и ждем, когда понаедут все, кому надлежит...
– Я имею в виду, что мне в рапорте писать?
– Все, как было. С одним ма-аленьким исключением – там, возле сквера, я в этой тачке не сидела. Вообще. Шумков вышел, и мы сразу поехали следом с целью наблюдения за неизвестным в «Ауди» и возможного установления, его личности... Усек?
– Ага.
– Молодец, я тебя тоже люблю...
– Ты только шею не сломай, Дарья...
– Постараюсь, – сказала она. – Мне шея моя еще понадобится, лебединая... Да, Паша. Когда разделаемся с этим жмуриком, займись «Ведомостями». Точнее, одним тамошним кадром – есть такой Коля Андрианов. Собери о нем все, не мне тебя учить, постарайся побыстрее управиться. И выясни, где он нынче пребывает.
Паша молча кивнул. Она захлопнула дверцу осиротевшей тачки, закурила, отвернувшись от машины. Прекрасно понимала, что это именно она убила Стольника, сев к нему в машину и завязав именно такой разговор, – но ни малейших угрызений совести как-то не возникало. Было два варианта – если верна одна ее догадка, Стольник останется жив, а с ней самой непременно что-то случится, пусть не сразу, погодя. А если верны обе догадки, Стольника хлопнут немедленно. И никаких иных поворотов сюжета.
Оказалось, она попала в яблочко дважды. Какая ты умная, Дашенька, эт-то что-то... Значит, за свою шкуру можно отныне не бояться вообще. Мелочь, а приятно...
Глава двадцать первая.
КАК ГИБНУТ СТАРИЧКИ В ШАНТАРСКЕ
Спустившись утром к своей машине, она обнаружила на заднем сиденье «Волги» двух здоровенных молодцов в цивильном, незнакомых, с откровенно выглядывавшими из-под курток ремнями кобур. В голове молнией вспыхнула увлекательная картина: ее водитель, понятное дело, перевербован, сейчас машина тронется, и никто больше не увидит Дашу Шевчук...
Спору нет, такой вариант мог иметь место – но при совершенно другом раскладе.
– Здорово, ангелы-хранители, – сказала она, усаживаясь. – Галахов распорядился?
– Ага, – сказал один. – Назначены охранять. Кстати, Дарья Андреевна, вон та девица странновато себя ведет, уже пару минут за ней наблюдаем...
Даша посмотрела в ту сторону. Довольно высокая девушка в черно-бурой шапке и вишневом пуховике в самом деле совершала несколько странные маневры – бродила взад-вперед, то откровенно дергаясь в сторону машины, то отходя, и не походила ни на пьяную, ни на уколотую.
– Она уже здесь была, когда вы подъехали? – спросила Даша.
– Ага. Давала круги около подъезда. Таращилась-таращилась, потом подошла и спросила, не это ли машина майора Шевчук. Мы ей вежливо сказали, что ни о каких майорах не слыхивали. Отошла и опять стала кружить...
– Это интересно, – сказала Даша. – Пойду пообщаюсь. Э нет, вы сидите, орлы, еще не хватало меня от такой соплюшки прикрывать.
Вышла и решительно направилась к незнакомке. Та в первый миг отшатнулась так, словно собиралась припустить наутек, но, явно пересилив себя, осталась на месте. Довольно смазливое создание лет двадцати с лишком, только очень уж перепуганное.
– Привет, – сказала Даша. – Ходят слухи, ты тут меня дожидаешься?
– Вы – майор Шевчук?
– Ага, – сказала Даша. – Тебе удостоверение показать?
– Покажите, – девчонка оглядывалась с регулярностью часового механизма.
Даша предъявила ей корочки в развернутом виде, пряча их в ладонях. Спросила:
– Убедилась? Может, в машину пойдем?
– Нет, не надо... Давайте в подъезд?
– Как скажешь, – пожала плечами Даша. – Пошли в мой.
В подъезде незнакомка немного успокоилась, взяла протянутую сигарету. Даша терпеливо ждала.
– Понимаете, ваш дом я знаю, а квартиру забыла... Из головы вьшетело, когда все началось...
– Бывает, – сказала Даша ободряюще. – – А кто тебе дал адрес?
– Подполковник Воловиков. На всякий случай. Понимаете, мы с ним... вернее, я для него кое-что делала...
– Понятно, – сказала Даша. – Ты с ним иногда делилась кое-какой информацией, я правильно понимаю?
– Вот именно...
– А представиться, можешь или это великая тайна?
– Можно, я не буду? Он же говорил, что это не обязательно...
– Ладно, – сказала Даша. – Оставайся загадочной незнакомкой. Твое дело, твое право...
– В общем...
Она надолго замолчала – пока сверху спускалась Дашина соседка из квартиры напротив. И долго еще косилась на захлопнувшуюся дверь подъезда,
– Это ничего, – сказала Даша. – Это соседка. Баба стервозная, конечно, опять ни здрасте, ни до свиданья, но вот ручаюсь, ни в чьих агентах она не состоит... Слушай, а чем ты занимаешься, это тоже секрет?
– Давайте не будем, ладно? Я пришла, отдала – и навсегда разбежались.
– Ну, как хочешь, – сказала Даша. – Ни к чему я тебя не принуждаю. А что отдать-то должна?
Девушка расстегнула пуховик, полезла куда-то под мышку. Протянула Даше листок бумаги в клеточку, явно вырванный из блокнота. Число из семи цифр и непонятное слово «ГОЛЬМИЙ».
– Это ключ, – пояснила она. – К дискете. Понимаете, его нужно было передать Воловикову, но он не пришел и на другой день не появился, я буквально извелась, сколько ни звонила, не могла его застать, а потом узнала, что его...
– К какой дискете? – спросила Даша.
– Ну, к той самой. Она у него в сейфе. Я думала, вы в курсе...
– Конечно, в курсе, – сказала Даша. – Просто их несколько, этих самых дискет, знаешь ли...
– А они все заперты одним ключом, – сказала девчонка. – Все четыре. Может, их и больше, но я знаю только про четыре...
Пару дней назад Даша прыгала бы от радости – но теперь все было совсем иначе.
– По-моему, он что-то такое предчувствовал, – продолжала немного успокоившаяся незнакомка. – Сказал мне ваш адрес, растолковал все... На вас, он говорил, можно полагаться... Знаете что? Не надо мне никаких денег. Черт с ними. Володьку убили, Воловикова убили, я уж молчу про Маргариту... Тут не до денег. Я никаких показаний давать не буду, честно предупреждаю. От всего отопрусь. Ничего не знаю, никого не знаю, ничего не видела... Вы же знаете, что творится. У вас вон машина с мордоворотами, вам легче... Я побежала, ладно? Вы меня в жизни не видели...
Она как-то жалко улыбнулась, хотела что-то еще сказать, но ничего, должно быть, не придумала, рванулась к двери – и пулей выскочила на улицу.
Даша осталась стоять. Аккуратненько свернула бумажку вдвое, потом вчетверо, спрятала в карман. Никакой дискеты в сейфе Воловикова не было – следовательно, логично предположить, что в тот вечер она лежала у него в папке. А папка после убийства исчезла. Все сходится...
...С Пашей Горбенко она столкнулась у двери своего кабинета, каковую еще не успела, отпереть. Доставая ключ, опросила:
– Ты не ко мне ли?
– Ну... Я, вообще-то, начал копать по тому журналисту...
– А почему вид поэтически задумчивый? «Неужели опять угадала? – подумала она. – Или ничего в этом нет удивительного? Начиная с какого-то времени, просто обречена угадывать? Точнее, предсказывать ходы...»
– Ну? – нетерпеливо спросила она, возясь с замком – как бывало, изношенный ключик опять проворачивался.
– Пропал он. Дня три назад.
– Заходи, – сказала она, наконец-то справившись с замком. – Нет, надо слесаря раздобыть, а то когда-нибудь вышибать дверь придется... Пропал? А может, по молодому делу загулял где-то?
– Может, и загулял. Только все в один голос твердят, что за ним раньше такого не замечалось. Мать в панике, невеста в панике, в редакцию три дня носу не кажет, мать уже собирается заявление подавать... – Он присел на разболтанный стул. – В общем, мои деликатные расспросы только поприбавили паники. Даша, я, честно, так и не понял, что мне делать нужно было. А потому ничего и не предпринял, когда узнал, что он исчез. Будем искать или как?
– Давай подумаем, – протянула она. – Если так и если этак, но если все не так, то, соответственно, получается – этак... Вот что, Паша... Искать его мы не будем. А поедешь ты сейчас, к дедушке Кухаруку, возьмешь его за шкирку, невзирая на любые протесты, сунешь в машину и отвезешь... Погоди, давай сначала подумаем, куда его определить, чтобы было совершенно безопасное место. В «академию» не рискну... Где же у меня адрес-то... – Она вывалила на стол ворох бумаг из категории несерьезных и в темпе принялась их перебирать. – Помню, что улица у него Чапаева...
Телефон затрезвонил. Как всегда, некстати. Лишь бы не сорвали куда-нибудь по неотложному делу...
– Дарья Андреевна? – послышался дребезжащий, но бодрый тенорок Кухарука. – Удачно, что застал... я. Тут у меня некоторые хлопоты...
– Вы где? – воскликнула она.
– На Энгельса, не особенно и далеко. Звоню из автомата.
– Вы мне как раз и нужны, я уже машину посылать хотела...
– Дарья Андреевна, слушайте и не перебивайте, – со властностью былых времен перебил Кухарук. – Времени нет. Я тут добрался до Коли Андрианова, вернее, до его матери, пропал он с концами...
– Я знаю, – сказала Даша. – Так что...
– Подождите. Не перебивайте. Дарья Андреевна, они за мной следят со вчерашнего дня. Уже когда ехал к Андрианову, заметил хвост. Вечером возле дома торчала машина... Вы не подумайте, я заявляю со всей уверенностью, уж такие-то вещи определить еще могу... Сегодня с утра опять прицепились. Слежку за трамваем вела уже другая машина. От остановки за мной шли двое, потом передали другой паре. Я проверился два раза, никакой ошибки быть не может. Понимаете, с чем это связано?
– Понимаю, – ответила она.
– А если учесть, что у меня есть с собой кое-какие бумаги, раздобытые Колей, получается совсем интересно. Я быстренько доберусь до вас, не уходите, пожалуйста. На сей раз документы не в пример интереснее...
– Где вы? – крикнула она. – Где точно?
– Возле магазина «Кренделек».
– Милиционеров поблизости не видно?
– Нет, не видно нигде... Дарья Андреевна, в конце концов, не рискнут они средь бела дня... Да вдобавок у меня тут припасен неприятный сюрпризик. Рука хоть и не та, но если что, не промахнусь...
– Минутку! – она зажала трубку ладонью и повернулась к Паше. – Пулей в дежурную часть! Расшибитесь, а патрульную машину на Энгельса, к «Крендельку» – немедленно! И давай с ними! Там Кухарук, его могут грохнуть! Пулей!
Он вылетел за дверь. «Господи ты боже мой, – подумала Даша, – старикана сейчас убьют. И наплевать им на белый день, не первый раз...»
– Алло! – сказала она в трубку. – Все в порядке, машина за вами сейчас выйдет. Зайдите в «Кренделек», не оставайтесь на улице! Понятно?
– Дарья Андреевна, вы-меня не учите. Сам знаю, как с такими обращаться. Тут поблизости скверик и тупичок, прощупаем, чем дышат... Я им покажу, как ветераны органов работают...
– Не сметь! – крикнула Даша. – Идите в магазин, замешайтесь в толпу! Зайдите за прилавок, в подсобку, ссылайтесь на милицию, они сейчас подъедут!
В трубке пищали короткие гудки. Даша швырнула ее на рычаг, выругалась вслух. Не было никакой возможности остановить старого дурака, вряд ли понимавшего толком, с кем связался, забывшего, сколько ему стукнуло годочков...
...Реконструировать происшедшее удалось довольно быстро, и, ручаться можно, с максимальным приближением к реальности.
Кухарук, бросив трубку, все-таки поперся через сквер в упомянутый им тупик, который и Даша прекрасно знала – пройдя меж двумя глухими торцами-брандмауэрами довоенных пятиэтажек, попадаешь на небольшой квадратный дворик, образованный двумя бетонными заборами и задами склада бывшего ОРСа речников. Там оно все и произошло.
Кухарук, с большой дозой вероятности, вынул свой ствол первым – почти забытый пистолетик ТК, Тульский Коровина калибра 6,35, довольно опасная игрушка при стрельбе в упор. Видимо, собирался героически задержать обоих преследователей и к приезду машины отконвоировать, сдать из рук в руки тепленькими. Топтуны, естественно, среагировали не так, как он ожидал. Что в точности произошло, неизвестно, но это, в принципе, и неважно. Происшедшее прекрасно укладывалось в классическую формулу «скоротечный огневой контакт».
Старикан выстрелил трижды. Две пули достались человеку, занесенному в соответствующие документы как «неустановленное лицо». Третья так и не отыскалась – то ли ушла в «молоко», то ли легко зацепила второго. Каковой и ответил двумя пулями калибра девять миллиметров, после чего, убедившись, должно быть, что Кухарук и его собственный напарник лежат бездыханными, прихватил папку старика и растаял в неизвестности за пару минут до появления милиции. Ни единого свидетеля, способного рассказать хоть что-то путнее, не отыскалось.
Спору нет, такой вариант мог иметь место – но при совершенно другом раскладе.
– Здорово, ангелы-хранители, – сказала она, усаживаясь. – Галахов распорядился?
– Ага, – сказал один. – Назначены охранять. Кстати, Дарья Андреевна, вон та девица странновато себя ведет, уже пару минут за ней наблюдаем...
Даша посмотрела в ту сторону. Довольно высокая девушка в черно-бурой шапке и вишневом пуховике в самом деле совершала несколько странные маневры – бродила взад-вперед, то откровенно дергаясь в сторону машины, то отходя, и не походила ни на пьяную, ни на уколотую.
– Она уже здесь была, когда вы подъехали? – спросила Даша.
– Ага. Давала круги около подъезда. Таращилась-таращилась, потом подошла и спросила, не это ли машина майора Шевчук. Мы ей вежливо сказали, что ни о каких майорах не слыхивали. Отошла и опять стала кружить...
– Это интересно, – сказала Даша. – Пойду пообщаюсь. Э нет, вы сидите, орлы, еще не хватало меня от такой соплюшки прикрывать.
Вышла и решительно направилась к незнакомке. Та в первый миг отшатнулась так, словно собиралась припустить наутек, но, явно пересилив себя, осталась на месте. Довольно смазливое создание лет двадцати с лишком, только очень уж перепуганное.
– Привет, – сказала Даша. – Ходят слухи, ты тут меня дожидаешься?
– Вы – майор Шевчук?
– Ага, – сказала Даша. – Тебе удостоверение показать?
– Покажите, – девчонка оглядывалась с регулярностью часового механизма.
Даша предъявила ей корочки в развернутом виде, пряча их в ладонях. Спросила:
– Убедилась? Может, в машину пойдем?
– Нет, не надо... Давайте в подъезд?
– Как скажешь, – пожала плечами Даша. – Пошли в мой.
В подъезде незнакомка немного успокоилась, взяла протянутую сигарету. Даша терпеливо ждала.
– Понимаете, ваш дом я знаю, а квартиру забыла... Из головы вьшетело, когда все началось...
– Бывает, – сказала Даша ободряюще. – – А кто тебе дал адрес?
– Подполковник Воловиков. На всякий случай. Понимаете, мы с ним... вернее, я для него кое-что делала...
– Понятно, – сказала Даша. – Ты с ним иногда делилась кое-какой информацией, я правильно понимаю?
– Вот именно...
– А представиться, можешь или это великая тайна?
– Можно, я не буду? Он же говорил, что это не обязательно...
– Ладно, – сказала Даша. – Оставайся загадочной незнакомкой. Твое дело, твое право...
– В общем...
Она надолго замолчала – пока сверху спускалась Дашина соседка из квартиры напротив. И долго еще косилась на захлопнувшуюся дверь подъезда,
– Это ничего, – сказала Даша. – Это соседка. Баба стервозная, конечно, опять ни здрасте, ни до свиданья, но вот ручаюсь, ни в чьих агентах она не состоит... Слушай, а чем ты занимаешься, это тоже секрет?
– Давайте не будем, ладно? Я пришла, отдала – и навсегда разбежались.
– Ну, как хочешь, – сказала Даша. – Ни к чему я тебя не принуждаю. А что отдать-то должна?
Девушка расстегнула пуховик, полезла куда-то под мышку. Протянула Даше листок бумаги в клеточку, явно вырванный из блокнота. Число из семи цифр и непонятное слово «ГОЛЬМИЙ».
– Это ключ, – пояснила она. – К дискете. Понимаете, его нужно было передать Воловикову, но он не пришел и на другой день не появился, я буквально извелась, сколько ни звонила, не могла его застать, а потом узнала, что его...
– К какой дискете? – спросила Даша.
– Ну, к той самой. Она у него в сейфе. Я думала, вы в курсе...
– Конечно, в курсе, – сказала Даша. – Просто их несколько, этих самых дискет, знаешь ли...
– А они все заперты одним ключом, – сказала девчонка. – Все четыре. Может, их и больше, но я знаю только про четыре...
Пару дней назад Даша прыгала бы от радости – но теперь все было совсем иначе.
– По-моему, он что-то такое предчувствовал, – продолжала немного успокоившаяся незнакомка. – Сказал мне ваш адрес, растолковал все... На вас, он говорил, можно полагаться... Знаете что? Не надо мне никаких денег. Черт с ними. Володьку убили, Воловикова убили, я уж молчу про Маргариту... Тут не до денег. Я никаких показаний давать не буду, честно предупреждаю. От всего отопрусь. Ничего не знаю, никого не знаю, ничего не видела... Вы же знаете, что творится. У вас вон машина с мордоворотами, вам легче... Я побежала, ладно? Вы меня в жизни не видели...
Она как-то жалко улыбнулась, хотела что-то еще сказать, но ничего, должно быть, не придумала, рванулась к двери – и пулей выскочила на улицу.
Даша осталась стоять. Аккуратненько свернула бумажку вдвое, потом вчетверо, спрятала в карман. Никакой дискеты в сейфе Воловикова не было – следовательно, логично предположить, что в тот вечер она лежала у него в папке. А папка после убийства исчезла. Все сходится...
* * *
...С Пашей Горбенко она столкнулась у двери своего кабинета, каковую еще не успела, отпереть. Доставая ключ, опросила:
– Ты не ко мне ли?
– Ну... Я, вообще-то, начал копать по тому журналисту...
– А почему вид поэтически задумчивый? «Неужели опять угадала? – подумала она. – Или ничего в этом нет удивительного? Начиная с какого-то времени, просто обречена угадывать? Точнее, предсказывать ходы...»
– Ну? – нетерпеливо спросила она, возясь с замком – как бывало, изношенный ключик опять проворачивался.
– Пропал он. Дня три назад.
– Заходи, – сказала она, наконец-то справившись с замком. – Нет, надо слесаря раздобыть, а то когда-нибудь вышибать дверь придется... Пропал? А может, по молодому делу загулял где-то?
– Может, и загулял. Только все в один голос твердят, что за ним раньше такого не замечалось. Мать в панике, невеста в панике, в редакцию три дня носу не кажет, мать уже собирается заявление подавать... – Он присел на разболтанный стул. – В общем, мои деликатные расспросы только поприбавили паники. Даша, я, честно, так и не понял, что мне делать нужно было. А потому ничего и не предпринял, когда узнал, что он исчез. Будем искать или как?
– Давай подумаем, – протянула она. – Если так и если этак, но если все не так, то, соответственно, получается – этак... Вот что, Паша... Искать его мы не будем. А поедешь ты сейчас, к дедушке Кухаруку, возьмешь его за шкирку, невзирая на любые протесты, сунешь в машину и отвезешь... Погоди, давай сначала подумаем, куда его определить, чтобы было совершенно безопасное место. В «академию» не рискну... Где же у меня адрес-то... – Она вывалила на стол ворох бумаг из категории несерьезных и в темпе принялась их перебирать. – Помню, что улица у него Чапаева...
Телефон затрезвонил. Как всегда, некстати. Лишь бы не сорвали куда-нибудь по неотложному делу...
– Дарья Андреевна? – послышался дребезжащий, но бодрый тенорок Кухарука. – Удачно, что застал... я. Тут у меня некоторые хлопоты...
– Вы где? – воскликнула она.
– На Энгельса, не особенно и далеко. Звоню из автомата.
– Вы мне как раз и нужны, я уже машину посылать хотела...
– Дарья Андреевна, слушайте и не перебивайте, – со властностью былых времен перебил Кухарук. – Времени нет. Я тут добрался до Коли Андрианова, вернее, до его матери, пропал он с концами...
– Я знаю, – сказала Даша. – Так что...
– Подождите. Не перебивайте. Дарья Андреевна, они за мной следят со вчерашнего дня. Уже когда ехал к Андрианову, заметил хвост. Вечером возле дома торчала машина... Вы не подумайте, я заявляю со всей уверенностью, уж такие-то вещи определить еще могу... Сегодня с утра опять прицепились. Слежку за трамваем вела уже другая машина. От остановки за мной шли двое, потом передали другой паре. Я проверился два раза, никакой ошибки быть не может. Понимаете, с чем это связано?
– Понимаю, – ответила она.
– А если учесть, что у меня есть с собой кое-какие бумаги, раздобытые Колей, получается совсем интересно. Я быстренько доберусь до вас, не уходите, пожалуйста. На сей раз документы не в пример интереснее...
– Где вы? – крикнула она. – Где точно?
– Возле магазина «Кренделек».
– Милиционеров поблизости не видно?
– Нет, не видно нигде... Дарья Андреевна, в конце концов, не рискнут они средь бела дня... Да вдобавок у меня тут припасен неприятный сюрпризик. Рука хоть и не та, но если что, не промахнусь...
– Минутку! – она зажала трубку ладонью и повернулась к Паше. – Пулей в дежурную часть! Расшибитесь, а патрульную машину на Энгельса, к «Крендельку» – немедленно! И давай с ними! Там Кухарук, его могут грохнуть! Пулей!
Он вылетел за дверь. «Господи ты боже мой, – подумала Даша, – старикана сейчас убьют. И наплевать им на белый день, не первый раз...»
– Алло! – сказала она в трубку. – Все в порядке, машина за вами сейчас выйдет. Зайдите в «Кренделек», не оставайтесь на улице! Понятно?
– Дарья Андреевна, вы-меня не учите. Сам знаю, как с такими обращаться. Тут поблизости скверик и тупичок, прощупаем, чем дышат... Я им покажу, как ветераны органов работают...
– Не сметь! – крикнула Даша. – Идите в магазин, замешайтесь в толпу! Зайдите за прилавок, в подсобку, ссылайтесь на милицию, они сейчас подъедут!
В трубке пищали короткие гудки. Даша швырнула ее на рычаг, выругалась вслух. Не было никакой возможности остановить старого дурака, вряд ли понимавшего толком, с кем связался, забывшего, сколько ему стукнуло годочков...
* * *
...Реконструировать происшедшее удалось довольно быстро, и, ручаться можно, с максимальным приближением к реальности.
Кухарук, бросив трубку, все-таки поперся через сквер в упомянутый им тупик, который и Даша прекрасно знала – пройдя меж двумя глухими торцами-брандмауэрами довоенных пятиэтажек, попадаешь на небольшой квадратный дворик, образованный двумя бетонными заборами и задами склада бывшего ОРСа речников. Там оно все и произошло.
Кухарук, с большой дозой вероятности, вынул свой ствол первым – почти забытый пистолетик ТК, Тульский Коровина калибра 6,35, довольно опасная игрушка при стрельбе в упор. Видимо, собирался героически задержать обоих преследователей и к приезду машины отконвоировать, сдать из рук в руки тепленькими. Топтуны, естественно, среагировали не так, как он ожидал. Что в точности произошло, неизвестно, но это, в принципе, и неважно. Происшедшее прекрасно укладывалось в классическую формулу «скоротечный огневой контакт».
Старикан выстрелил трижды. Две пули достались человеку, занесенному в соответствующие документы как «неустановленное лицо». Третья так и не отыскалась – то ли ушла в «молоко», то ли легко зацепила второго. Каковой и ответил двумя пулями калибра девять миллиметров, после чего, убедившись, должно быть, что Кухарук и его собственный напарник лежат бездыханными, прихватил папку старика и растаял в неизвестности за пару минут до появления милиции. Ни единого свидетеля, способного рассказать хоть что-то путнее, не отыскалось.