Страница:
Все это должно быть совершенно ясно всем другим державам до того, как будет достигнуто соглашение, так как иначе они будут или чересчур полагаться на нас или упрекать нас в том, что мы не сдержали своих обещаний. Основная мысль та, что надо помочь России спастись в том случае, если она этого хочет; если же она не воспользуется представляющимся для этого случаем, то это будет значить, что она или не хочет быть спасенной от большевизма, или что теперь уже слишком поздно. Может быть только одно оправдание вмешательству в дела России, а именно то, что Россия этого желает. Если это так, то в таком случае Колчак, Краснов и Деникин должны иметь возможность собрать вокруг себя гораздо большие силы, чем большевики. Эти войска мы могли бы снабдить снаряжением, а хорошо снаряженное войско, состоящее из людей, действительно готовых сражаться, скоро одержит победу над большевистской армией, состоящей из насильно завербованных солдат, особенно в том случае, если все население настроено против большевиков.
Если же, с другой стороны, Россия не идет за Красновым и его помощниками, то в таком случае мы нанесли бы оскорбление всем британским принципам свободы, если бы использовали иностранные армии для того, чтобы насильно организовать в России правительство, которого не желает русский народ».
Я ответил, что в согласии с его взглядами об ограниченном характере нашей помощи будет ясно заявлено. Но достигнуть какого-либо соглашения между державами оказалось невозможным. Если бы оба – Ллойд-Джордж и президент Вильсон – были в это время в Париже, то к тому или другому решению, быть может, все же удалось бы прийти.
Когда оба проекта – и предложение приехать для переговоров на Принцевы острова, и совместное обсуждение военных и дипломатических возможностей – кончились ничем, американцы, с согласия Ллойд-Джорджа, 22 февраля послали в Россию некоего Буллита. Через неделю или две он вернулся в Париж с предложениями советского правительства, готового идти на соглашение. Момент был для этого неподходящим: армии Колчака как раз в это время достигли в Сибири значительных успехов, а Бела Кун только что поднял коммунистический мятеж в Венгрии. Негодование французов и англичан против всякого соглашения с большевиками достигло своего предела, и советские предложения Буллиту, которые без сомнения были сами по себе лживы, вызвали всеобщее презрение.
Таким образом мы вновь уперлись в тупик.
Премьер-министр в ответ на многочисленные запросы военного министерства, ждавшего от него окончательного решения, какой политике надлежит следовать, ответил требованием дать ему точную смету расходов по различным предложенным мероприятиям.
Колчак, энергичный человек лет сорока, был среди моряков тем, чем Корнилов был среди солдат. В самом начале революции, после бунта в его флоте, бунта, в котором он проявил личную храбрость и большую физическую силу, он, по совету Временного правительства, считавшего, что впоследствии он может оказаться полезным, нашел себе приют в Японии. После же падения Временного правительства он пришел в Сибирь из Японии и в течение нескольких месяцев занимал курьезный пост морского министра в Омском правительстве, находившемся на расстоянии 1000 миль от берега моря. Колчак был честен, благороден и неподкупен. По своим взглядам и темпераменту он был монархистом, но он прилагал все усилия, чтобы быть либеральным и прогрессивным, не желая отставать от духа времени. Политического опыта у него не было, и он был лишен той глубокой интуиции, которая дала возможность людям одинаковых с ним качества и характера пробить себе путь среди подводных камней и бурь революции. Это был умный, благородный, патриотически настроенный адмирал. Он не принимал участия в движении и заговорах, которые низвергали правительство, но когда по необходимости те, кто были с ним связаны, возложили на него ответственность диктатора, он счел долгом принять ее. Он провозгласил себя верховным правителем и главнокомандующим сибирской армией, казацких территорий и Оренбурга, заявив, что его главные цели были восстановление боевой мощи армии, победа над большевизмом и восстановление закона и порядка для того, чтобы дать возможность русскому народу беспрепятственно избрать наиболее желательную для себя форму государственного строя. Нет сомнения в том, что эта программа отвечала требованиям времени. На практике всякая твердая политика требовала полного устранения антибольшевистских социалистов из сибирского правительства. Эти «помощники», бессильные оказать действительную помощь, но весьма способные ставить палки в колеса, сделались с тех пор определенными противниками Колчака. С другой стороны, все важнейшие торговые и промышленные круги, кооперативные общества, городские учреждения, а главным образом все военные власти сразу окрепли, благодаря его поддержке. Широкие массы народа были по-прежнему погружены в характерное для русских состояние апатии и фатализма. Колчак был наиболее подходящим из действовавших в то время в Сибири людей. Его программа была именно такая, какая была тогда нужна; но он не обладал ни авторитетом самодержавного строя, ни тем, который могла дать революция. Он должен был потерпеть неудачу в попытке придать боеспособность промежуточным политическим концепциям, которые представляют собой общее место в цивилизованном обществе.
Под его руководством генерал Гайда, командующий сибирской армией численностью приблизительно в 100 тыс. человек, быстро двигался вперед, реорганизуя весь тот фронт, с которого были отозваны чехи. К концу января им удалось вновь захватить территорию в 150 миль шириной. 1 марта, ободренные такими успехами, они возобновили наступление, целью которого было достигнуть в центре и на юге линии Волги, а на севере через Вятку и Котлас соединиться с русскими и союзными войсками, находившимися в Архангельске. Продвижение вперед сибирской армии на фронте в 700 миль не могло бы увенчаться успехом, если бы на своем пути эта армия встретила серьезное сопротивление неприятельских войск. Как бы то ни было, к 1 мая сибирская армия продвинулась вперед на своем колоссальном фронте – на севере – на глубину в 125 миль и в центре – на глубину в 250 миль. На юге они тоже достигли значительных успехов. Тем временем в районе Черного моря русская добровольческая армия под начальством Деникина, соединившись со стотысячным казачьим войском Краснова, сделалась важным военным фактором, если внешне и менее внушительным, то по существу более солидным, чем сибирские войска. На этом участке войны было больше подлинных сражений, и время от времени обеим сторонам приходилось помериться силами.
Таково было положение вещей, когда Верховный совет союзников в конце мая 1919 г. принял наконец определенное решение.
Клемансо, Ллойд-Джордж, президент Вильсон, Орландо и японский делегат Сайондзи выразили свою точку зрения в ноте от 26 мая, адресованной адмиралу Колчаку. Этот документ настолько важен, что должен быть воспроизведен полностью.
Этот ответ помечен 4-м июня, а 12 июня Ллойд-Джордж, Вильсон, Клемансо и представитель Японии приветствовали тот дух, в котором был составлен ответ Колчака и который казался им вполне соответствующим сделанным им предложениям и содержавшим в себе «достаточную гарантию свободы и самоуправления» русского народа и его соседей. В силу этого они готовы были предоставить Колчаку и его союзникам всю ту помощь, о которой говорилось в письме.
Если это открыто заявленное решение могло считаться уместным и мудрым в июне, то не было ли бы оно еще более уместным в январе (того же года)? Все доводы, имевшие силу в июне, имели такую же силу в январе, а добрая половина тех возможностей, которые были налицо в январе, исчезли к июню. Шесть месяцев, проведенных в неизвестности, разлагающим образом отразились на состоянии сибирской армии и ослабили и без того слабый авторитет Омского правительства. И в то же время этот 6-месячный промежуток дал большевикам возможность организовать новые армии, укрепить свою власть и до некоторой степени отождествить себя с Россией. Оказанное им за эти 6 месяцев сопротивление могло только стимулировать, но отнюдь не уничтожить источник их силы.
Вот почему о декларации, сделанной в такой именно момент, можно без ошибки сказать, что она – запоздала!
ГЛАВА X
Вильсон и предварительные условия. – Новые кинематографические эффекты Бекера. – Германская версия. – «Искаженное извлечение». – Второе путешествие президента Вильсона. – Перемена настроения. – Достижения Бальфура. – Отчет о Польше. – Конец Совета десяти. – Угроза ухода. – Меморандум Ллойд-Джорджа от 25 марта. – Ответ Клемансо. – Ошибка Бекера. – Триумвират. – Германская революция. – Выход Германии из испытаний.
Приятно вернуться снова в Париж после пребывания в снегах России. К сожалению, приходится вернуться также и к Бекеру.
Перед отъездом Вильсона вопрос о возобновлении перемирия 12 февраля поднял на очередь вопрос о предварительных переговорах о мире. Сколько еще времени мы обязаны официально ненавидеть германцев и фактически, – раз блокада все еще продолжала действовать, – морить их голодом? Сколько еще времени те или другие планы возрождения мира и повседневные дела будут брать верх над требованиями здравого смысла и гуманности? Мир должен быть заключен; армии должны быть демобилизованы; войска должны вернуться домой. В силу этого необходимо было фиксировать пределы германской военной мощи, пока еще было время. Решено было, что предварительный договор, заключающий в себе условия сухопутной, морской и воздушной войны, должен быть немедленно подготовлен комитетом экспертов. Источники показывают, что Вильсон «не желал, чтобы его отсутствие остановило такую важную, существенно необходимую работу, как подготовку к заключению предварительного мира. Он надеялся вернуться в Европу 13 или 15 марта, оставаясь в Америке только одну неделю, и не желал, чтобы во время его неизбежного отсутствия задерживалось разрешение территориальных вопросов и вопроса о компенсации. Он просил полковника Хауза заменить его на время его отсутствия». Это заключение было неудобно для Станнарда Бекера, так как оно грозило испортить новый эффект его фильмы, которая развертывалась следующим образом:
Если же, с другой стороны, Россия не идет за Красновым и его помощниками, то в таком случае мы нанесли бы оскорбление всем британским принципам свободы, если бы использовали иностранные армии для того, чтобы насильно организовать в России правительство, которого не желает русский народ».
Я ответил, что в согласии с его взглядами об ограниченном характере нашей помощи будет ясно заявлено. Но достигнуть какого-либо соглашения между державами оказалось невозможным. Если бы оба – Ллойд-Джордж и президент Вильсон – были в это время в Париже, то к тому или другому решению, быть может, все же удалось бы прийти.
М-р Черчиль премьер-министруПри этих обстоятельствах оставаться в Париже было для меня бесполезно, и поэтому 18-го числа я вернулся в Лондон. Я уверен, что предложенный мною план действий был и разумен и практически выполним. Единственный шанс на успех и спокойствие для русских националистов лежал в единстве союзников и в должном согласовании предпринимаемых ими мероприятий. Многого союзники дать им не могли, но это немногое они могли дать в такой форме, которая могла быть полезной.
Сегодня днем я предложил сформировать военную комиссию с целью установить, какие мероприятия необходимы для того, чтобы оказать помощь в России тем армиям, которые мы вызвали к жизни во время войны с Германией, и для того, чтобы защитить независимость лимитрофных государств.
Были высказаны опасения, что даже создание такой комиссии для анализа создавшегося военного положения может стать известным и вызвать волнение.
В силу этого Бальфур предложил, не создавая формально никакой комиссии, дать возможность военным властям столковаться друг с другом и вместо того, чтобы делать доклад конференции в ее полном составе, вручить в отдельности заседающим там своим представителям меморандум, в котором были бы суммированы результаты этих неофициальных бесед.
После того как Клемансо указал на всю странность того, что представители народов-победителей в великой войне боялись ныне обратиться к своим военным советникам в Версале с запросом на тему, которую все признавали крайне важной для всей Европы, все согласились на сделанное предложение.
Вот почему в один из дней ближайшего будущего вам предстоит получить документ, содержащий в себе различные мнения военных авторитетов, касающиеся России. Пока иных обязательств для вас не возникает.
Когда оба проекта – и предложение приехать для переговоров на Принцевы острова, и совместное обсуждение военных и дипломатических возможностей – кончились ничем, американцы, с согласия Ллойд-Джорджа, 22 февраля послали в Россию некоего Буллита. Через неделю или две он вернулся в Париж с предложениями советского правительства, готового идти на соглашение. Момент был для этого неподходящим: армии Колчака как раз в это время достигли в Сибири значительных успехов, а Бела Кун только что поднял коммунистический мятеж в Венгрии. Негодование французов и англичан против всякого соглашения с большевиками достигло своего предела, и советские предложения Буллиту, которые без сомнения были сами по себе лживы, вызвали всеобщее презрение.
Таким образом мы вновь уперлись в тупик.
Премьер-министр в ответ на многочисленные запросы военного министерства, ждавшего от него окончательного решения, какой политике надлежит следовать, ответил требованием дать ему точную смету расходов по различным предложенным мероприятиям.
М-р Черчиль премьер-министруЧерез две недели:
27 февраля 1919 г.
Одновременно с сим посылаю вам сведения об английской помощи России. Как вы увидите, помощь эта значительна. В упрек можно поставить нам то, что эта помощь не является результатом определенной политики и что в то время, как эта помощь весьма ощутительно истощает наши ресурсы, цели ее не проводятся с достаточной силой, чтобы привести к определенным результатам. В основе всего предприятия не чувствуется достаточного желания «выиграть дело». По всем пунктам нам не хватает как раз того, что необходимо для достижения реального успеха. Отсутствие желания «выиграть дело» сообщается и нашим войскам, неблагоприятно воздействуя на их моральное состояние, и нашим русским союзникам, задерживая все их начинания, и нашим врагам, возбуждая их усилия.
Вы жаловались на военное министерство, не давшее вам нужных сведений; я должен указать по этому поводу, что военный кабинет давно уже сносится непосредственно с начальником штаба и другими военными властями, и военному кабинету так же хорошо известно, как и мне, как трудно получить от военных точные планы и сметы по русскому вопросу. Причина этого та, что все связанные с разрешением этого вопроса факторы неопределенны и военные соображения находятся постоянно в зависимости от политических решений, которые до сих пор не приняты окончательно. Так например по основному вопросу союзные державы в Париже не решили, желают ли они воевать с большевиками или заключить с ними мир. Державы остановились на полпути между этими двумя политическими линиями, испытывая одинаковое нерасположение к обеим…
М-р Черчиль премьер-министруЗдесь будет уместно несколько забежать вперед и рассказать о судьбе адмирала Колчака и о ходе событий в Сибири.
14 марта 1919 г.
Четыре месяца, которые прошли со дня подписания перемирия, оказались крайне тяжелыми для антибольшевистских войск. Это объясняется не тем, что силы большевиков все увеличиваются, хотя известное увеличение все же было, а отсутствием определенной политики со стороны союзников и какой бы то ни было действительной поддержки с их стороны тех военных операций, которые ведутся против большевиков в различных пунктах России.
Предложение о созыве конференции на Принцевых островах сыграло свою роль в том, что началось общее утомление и упадок духа. Тот факт, что германским войскам был дан приказ покинуть Украину без того, чтобы были приняты какие-либо меры, чтобы остановить продвижение большевиков, дал этим последним возможность быстро занять значительную часть этой богатой территории, полной новых запасов продовольствия, и в настоящее время большевики, заняв Херсон, подошли к самому Черному морю. В войсках Колчака наблюдаются признаки слабости и, как вам известно, многочисленные проявления большевизма наблюдались недавно позади сибирского фронта, причем в одном случае японцам пришлось претерпеть тяжелую борьбу.
Колчак, энергичный человек лет сорока, был среди моряков тем, чем Корнилов был среди солдат. В самом начале революции, после бунта в его флоте, бунта, в котором он проявил личную храбрость и большую физическую силу, он, по совету Временного правительства, считавшего, что впоследствии он может оказаться полезным, нашел себе приют в Японии. После же падения Временного правительства он пришел в Сибирь из Японии и в течение нескольких месяцев занимал курьезный пост морского министра в Омском правительстве, находившемся на расстоянии 1000 миль от берега моря. Колчак был честен, благороден и неподкупен. По своим взглядам и темпераменту он был монархистом, но он прилагал все усилия, чтобы быть либеральным и прогрессивным, не желая отставать от духа времени. Политического опыта у него не было, и он был лишен той глубокой интуиции, которая дала возможность людям одинаковых с ним качества и характера пробить себе путь среди подводных камней и бурь революции. Это был умный, благородный, патриотически настроенный адмирал. Он не принимал участия в движении и заговорах, которые низвергали правительство, но когда по необходимости те, кто были с ним связаны, возложили на него ответственность диктатора, он счел долгом принять ее. Он провозгласил себя верховным правителем и главнокомандующим сибирской армией, казацких территорий и Оренбурга, заявив, что его главные цели были восстановление боевой мощи армии, победа над большевизмом и восстановление закона и порядка для того, чтобы дать возможность русскому народу беспрепятственно избрать наиболее желательную для себя форму государственного строя. Нет сомнения в том, что эта программа отвечала требованиям времени. На практике всякая твердая политика требовала полного устранения антибольшевистских социалистов из сибирского правительства. Эти «помощники», бессильные оказать действительную помощь, но весьма способные ставить палки в колеса, сделались с тех пор определенными противниками Колчака. С другой стороны, все важнейшие торговые и промышленные круги, кооперативные общества, городские учреждения, а главным образом все военные власти сразу окрепли, благодаря его поддержке. Широкие массы народа были по-прежнему погружены в характерное для русских состояние апатии и фатализма. Колчак был наиболее подходящим из действовавших в то время в Сибири людей. Его программа была именно такая, какая была тогда нужна; но он не обладал ни авторитетом самодержавного строя, ни тем, который могла дать революция. Он должен был потерпеть неудачу в попытке придать боеспособность промежуточным политическим концепциям, которые представляют собой общее место в цивилизованном обществе.
Под его руководством генерал Гайда, командующий сибирской армией численностью приблизительно в 100 тыс. человек, быстро двигался вперед, реорганизуя весь тот фронт, с которого были отозваны чехи. К концу января им удалось вновь захватить территорию в 150 миль шириной. 1 марта, ободренные такими успехами, они возобновили наступление, целью которого было достигнуть в центре и на юге линии Волги, а на севере через Вятку и Котлас соединиться с русскими и союзными войсками, находившимися в Архангельске. Продвижение вперед сибирской армии на фронте в 700 миль не могло бы увенчаться успехом, если бы на своем пути эта армия встретила серьезное сопротивление неприятельских войск. Как бы то ни было, к 1 мая сибирская армия продвинулась вперед на своем колоссальном фронте – на севере – на глубину в 125 миль и в центре – на глубину в 250 миль. На юге они тоже достигли значительных успехов. Тем временем в районе Черного моря русская добровольческая армия под начальством Деникина, соединившись со стотысячным казачьим войском Краснова, сделалась важным военным фактором, если внешне и менее внушительным, то по существу более солидным, чем сибирские войска. На этом участке войны было больше подлинных сражений, и время от времени обеим сторонам приходилось помериться силами.
Таково было положение вещей, когда Верховный совет союзников в конце мая 1919 г. принял наконец определенное решение.
Клемансо, Ллойд-Джордж, президент Вильсон, Орландо и японский делегат Сайондзи выразили свою точку зрения в ноте от 26 мая, адресованной адмиралу Колчаку. Этот документ настолько важен, что должен быть воспроизведен полностью.
Конечно, Колчак не замедлил ответить: «Я не буду оставаться у власти ни одного дня долее, чем того требуют интересы страны». Он писал: «Первой моей мыслью в момент окончательного поражения большевиков будет установить день выборов в учредительное собрание. Я передам учредительному собранию все мои полномочия с тем, чтобы оно могло свободно определить государственный строй России. Я поклялся это сделать перед верховным судом России – хранителем законности в стране. Все мои усилия направлены к тому, чтобы путем уничтожения большевизма положить как можно скорее конец гражданской войне и дать возможность русскому народу свободно высказать свою волю». После этого он удовлетворительно ответил на каждый в отдельности из тех вопросов, которые были ему поставлены Советом пяти.НОТА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА АДМИРАЛУ КОЛЧАКУ
от 26 мая 1919 г.
Державы союзной коалиции чувствуют, что настало время, когда им необходимо еще раз выяснить ту политику, какой они намерены следовать по отношению к России.
Державы союзной коалиции всегда придерживались аксиомы: избегать всякого вмешательства во внутренние дела России. Вначале союзная интервенция исключительно преследовала цель оказать помощь тем элементам в России, которые желали продолжать борьбу с германским самодержавием, освободить свою страну от власти немцев, и для того, чтобы избавить чехословаков от опасности быть уничтоженными большевистскими войсками.
Со дня подписания перемирия (11 ноября 1918 г.) державы сохраняли войска в различных частях России. Оружие и продовольствие на очень значительную сумму были посланы ими тем, кто был с ними в союзе. Едва только собралась мирная конференция, как они, заботясь о водворении мира и порядка в России, поспешили пригласить представителей всех воюющих внутри России правительств для совместных переговоров в надежде, что они смогут этим путем найти постоянное решение русского вопроса.
Но это предложение и последовавшее за ним предложение помощи миллионам страдающих русских не привели ни к чему из-за отказа советского правительства исполнить главное условие, заключавшееся в прекращении всех враждебных действий на все то время, пока должны были продолжаться переговоры о помощи.
На некоторых из держав союзной коалиции в настоящее время производится давление в том смысле, чтобы они отозвали свои войска и прекратили дальнейшие расходы на том основании, что продолжение интервенции не сулит никаких надежд на быстрые результаты. Тем не менее державы готовы продолжать свою помощь, действуя на изложенных ниже условиях, если только это может действительно помочь русскому народу добиться свободы, самоуправления и мира.
В настоящее время державы союзной коалиции желают формально заявить, что целью их политики является восстановление мира внутри России путем предоставления возможности русскому народу добиться контроля над своими собственными делами при помощи свободно избранного учредительного собрания, восстановить мир путем достижения соглашения в спорах, касающихся границ русского государства и выяснить отношения этого последнего к своим соседям, прибегнув для этого к мирному арбитражу Лиги наций.
На основании своего опыта последних двенадцати месяцев, они пришли к убеждению, что достигнуть вышеуказанной цели невозможно, если они будут иметь дело с советским правительством Москвы. В силу этого они готовы оказать помощь правительству адмирала Колчака и его союзникам оружием, военным снаряжением и продовольствием для того, чтобы дать этому правительству возможность сделаться правительством всей России при условии, что оно гарантирует им уверенность в том, что политика правительства адмирала Колчака будет преследовать ту же цель, которую преследуют державы союзной коалиции.
С этой целью они просят адмирала Колчака и его союзников ответить, согласны ли они на следующие условия держав союзной коалиции, на которых они могли бы получать дальнейшую помощь со стороны держав.
Во-первых, правительство адмирала Колчака должно гарантировать, чтобы как только войска Колчака займут Москву, было созвано учредительное собрание, избранное на основании всеобщего, тайного и демократического избирательного права, в качестве верховного законодательного органа в России, перед которым должно быть ответственно российское правительство. Если же к этому времени порядок в стране не будет еще окончательно восстановлен, то правительство Колчака должно созвать учредительное собрание, избранное в 1917 г., и оставить его у власти вплоть до того дня, когда явится возможность организовать новые выборы.
Во-вторых, чтобы на всем том пространстве, которое находится в настоящее время под его контролем, правительство Колчака разрешило свободные выборы во все свободно и законно организованные собрания, как городские самоуправления, земства и т. п.
В-третьих, что правительство Колчака не поддержит никакой попытки к восстановлению специальных привилегий тех или других классов или сословий в России. Державы союзной коалиции с удовлетворением ознакомились с торжественной декларацией, сделанной адмиралом Колчаком и его союзниками, заявляющей, что они не имеют намерения восстановить прежнюю земельную систему. Державы считают, что те принципы, которым должно следовать при решении тех или других вопросов, касающихся внутреннего порядка в России, должны быть предоставлены свободному решению российского учредительного собрания. Но при этом они желают быть уверенными в том, что те, которым они готовы помочь, стоят за гражданскую и религиозную свободу всех русских граждан и не сделают никакой попытки снова вернуть к жизни тот режим, который разрушила революция.
В-четвертых, должна быть признана независимость Финляндии и Польши и, в случае если бы какие-нибудь вопросы, касающиеся границ или других каких-либо отношений между Россией и этими странами, не смогут быть разрешены путем взаимного соглашения, правительство России согласится обратиться к арбитражу Лиги наций.
В-пятых, в том случае, если отношения между Эстонией, Латвией, Литвой, кавказскими и закаспийскими территориями и Россией не будут быстро налажены путем взаимных соглашений, этот вопрос будет также разрешен с помощью Лиги наций, а до тех пор правительство России обязуется признавать автономию всех этих территорий и подтвердить те отношения, которые могут существовать между их существующими de facto правительствами и правительствами держав союзной коалиции.
В-шестых, правительство адмирала Колчака должно признать за мирной конференцией право определить будущее румынской части Бессарабии.
В-седьмых, как только в России будет создано правительство на демократических началах, Россия должна будет войти в состав Лиги наций и наладить сотрудничество с другими ее членами по вопросу об ограничении вооружений и военной организации во всем мире.
Наконец, российское правительство должно подтвердить декларацию, сделанную Колчаком 27 ноября 1918 г., касающуюся российского национального долга.
Державы союзной коалиции были бы рады как можно скорее узнать, готово ли правительство Колчака и те, которые к нему присоединились, принять эти условия, а также, намерены ли они в случае, если эти условия будут ими приняты, сформировать единое правительство, едва только это позволят условия, господствующие на театре военных действий.
Ж. Клемансо, Ллойд-Джордж, Орландо, Вудро Вильсон, Сайондзи.
Этот ответ помечен 4-м июня, а 12 июня Ллойд-Джордж, Вильсон, Клемансо и представитель Японии приветствовали тот дух, в котором был составлен ответ Колчака и который казался им вполне соответствующим сделанным им предложениям и содержавшим в себе «достаточную гарантию свободы и самоуправления» русского народа и его соседей. В силу этого они готовы были предоставить Колчаку и его союзникам всю ту помощь, о которой говорилось в письме.
Если это открыто заявленное решение могло считаться уместным и мудрым в июне, то не было ли бы оно еще более уместным в январе (того же года)? Все доводы, имевшие силу в июне, имели такую же силу в январе, а добрая половина тех возможностей, которые были налицо в январе, исчезли к июню. Шесть месяцев, проведенных в неизвестности, разлагающим образом отразились на состоянии сибирской армии и ослабили и без того слабый авторитет Омского правительства. И в то же время этот 6-месячный промежуток дал большевикам возможность организовать новые армии, укрепить свою власть и до некоторой степени отождествить себя с Россией. Оказанное им за эти 6 месяцев сопротивление могло только стимулировать, но отнюдь не уничтожить источник их силы.
Вот почему о декларации, сделанной в такой именно момент, можно без ошибки сказать, что она – запоздала!
ГЛАВА X
ТРИУМВИРАТ
«Всем вам троим – правителям земли».
Шекспир. «Антоний и Клеопатра».
Вильсон и предварительные условия. – Новые кинематографические эффекты Бекера. – Германская версия. – «Искаженное извлечение». – Второе путешествие президента Вильсона. – Перемена настроения. – Достижения Бальфура. – Отчет о Польше. – Конец Совета десяти. – Угроза ухода. – Меморандум Ллойд-Джорджа от 25 марта. – Ответ Клемансо. – Ошибка Бекера. – Триумвират. – Германская революция. – Выход Германии из испытаний.
Приятно вернуться снова в Париж после пребывания в снегах России. К сожалению, приходится вернуться также и к Бекеру.
Перед отъездом Вильсона вопрос о возобновлении перемирия 12 февраля поднял на очередь вопрос о предварительных переговорах о мире. Сколько еще времени мы обязаны официально ненавидеть германцев и фактически, – раз блокада все еще продолжала действовать, – морить их голодом? Сколько еще времени те или другие планы возрождения мира и повседневные дела будут брать верх над требованиями здравого смысла и гуманности? Мир должен быть заключен; армии должны быть демобилизованы; войска должны вернуться домой. В силу этого необходимо было фиксировать пределы германской военной мощи, пока еще было время. Решено было, что предварительный договор, заключающий в себе условия сухопутной, морской и воздушной войны, должен быть немедленно подготовлен комитетом экспертов. Источники показывают, что Вильсон «не желал, чтобы его отсутствие остановило такую важную, существенно необходимую работу, как подготовку к заключению предварительного мира. Он надеялся вернуться в Европу 13 или 15 марта, оставаясь в Америке только одну неделю, и не желал, чтобы во время его неизбежного отсутствия задерживалось разрешение территориальных вопросов и вопроса о компенсации. Он просил полковника Хауза заменить его на время его отсутствия». Это заключение было неудобно для Станнарда Бекера, так как оно грозило испортить новый эффект его фильмы, которая развертывалась следующим образом:
«Едва только президент покинул Париж (15 февраля), как начали действовать силы, проявлявшие прежде недовольство и оказывавшие ему сопротивление. 24 февраля Советом десяти были приняты резолюции, которые, если бы они были осуществлены, могли бы погубить всю американскую схему мира.
Эти искусные дипломаты вели необыкновенно хитрую игру. Им была не по душе Лига в том виде, в каком она проектировалась, и они не хотели включения устава Лиги в договор, но прямых нападок ни в том, ни в другом случае они в своих предложениях не делали, и во всех тех конференциях, которые происходили в отсутствие президента, о Лиге едва упоминалось.
Их стратегия была столь же проста, сколь хитроумна. Они были оставлены… с теми резолюциями, которые президент энергично поддерживал, – резолюциями, требовавшими возможно скорейшего заключения предварительного мирного договора, в котором говорилось бы об одних только военных, морских и воздушных условиях, но ничего не могло быть проще, как обобщить этот договор, внеся в него и остальные условия, – все те, которые им были действительно нужны: условия, касающиеся границ, репараций и колоний, – другими словами – включить в предварительный переговор все мирные условия, совершенно не упоминая о Лиге… Если бы Лига при этом исчезла вообще или была впоследствии передана на рассмотрение какой-нибудь безвредной конференции, после того как все условия договора были бы установлены, то кто стал бы этим интересоваться?
Таким образом, если и нельзя назвать это определенно заговором, имевшим целью или совершенно уничтожить Лигу или изъять ее из мирного договора, то, безусловно, можно с уверенностью сказать, что существовала интрига против плана Вильсона, касающегося заключения предварительного военного и морского договора, – что в результате привело бы к тому же.
Казалось, что все военные и националистические силы выступили на первый план, едва только уехал президент Вильсон. Ллойд-Джордж вернулся домой, но вместо того, чтобы оставить в Париже для наблюдения за делами либеральных лидеров, пропитанных теми же идеями, которые были выражены в Лиге, – Сесиля, Сметса и Барнеса, сотрудников Ллойд-Джорджа в работе британской комиссии на мирной конференции, он направил в Париж Винстона Черчиля, самого крайнего милитариста из всех британских лидеров. Черчиль не был членом мирной делегации и не имел до сих пор никакого отношения к мирной конференции. К тому же он был явным противником Лиги»…