Страница:
Поле боя было усыпано трупами людей и животных. С большинства тел было уже снято все ценное: мечи, доспехи, луки и личные вещи. Женщины, дети и старики, следовавшие с обозом, собирали добычу с мертвецов во время праздника.
Йоши проследил за сменой караула и ушел в свою палатку.
Ему показалось, что из-за ширмы, скрывавшей Нами, слышится плач, но, когда он заглянул туда, Нами лежала, накрывшись своим футоном, и не двигалась.
Нами явно крепко спала. Йоши пожал плечами, решив, что рыдание ему почудилось или Нами всхлипнула во сне.
Йоши с неизъяснимым наслаждением развязал шнуры, которые закрепляли правую пластину его чешуйчатых доспехов и швырнул ее на пол. За ней последовали наплечные пластины, главный панцирь Йорои, облегавший всю левую половину его торса и наколенники.
Опустившись на футон, Йоши через голову, не расшнуровывая, стянул защитную рубаху и отправил ее в образовавшуюся груду.
Чистка, починка, укладка — потом, все потом…
Закрывая глаза, он подумал, что мало проводит времени с Нами, слишком мало… завтра он извинится перед ней… завтра?., или сегодня?., наверно, уже сегодня…
Ему показалось, что он не спал и минуты. Однако по царившей в палатке знойной духоте он понял, что уже миновал полдень. Он услышал стуки и грохоты за тонкой стенкой и догадался, что, пока он спал, Кисо велел сворачивать лагерь. Что ж… По-своему он прав. Солдаты империи сразились с горцами и проиграли бой. Теперь император и его семья отданы на милость Кисо.
Йоши вытащил затычку из бамбуковой баклаги, набрал пригоршню воды и швырнул себе в лицо, чтобы прогнать сонливость.
Пора вставать. У него много дел сегодня. Ему надо проследить за снятием палаток, разобраться с трофеями, задать… Но!.. Но прежде всего ему надо поговорить с Нами. Поговорить и… упросить ее потерпеть без него еще денек.
Половина палатки Нами была пуста. Футон свернут. Йоши нахмурился. Куда могла подеваться женщина в боевом лагере, который вот-вот снимется с места? Он забеспокоился, но быстро подавил тревогу: Нами, должно быть, у Томое, и ему не о чем волноваться. И все-таки походная жизнь очень переменила Нами. Его любимая, конечно, всегда была своевольной и независимой женщиной, но при всем при том в прежние годы она ни за что бы не вышла из дому одна.
Йоши в последние месяцы много раз обдумывал свалившуюся на него проблему. С одной стороны, он верил в непогрешимость старинных устоев: женщина должна сидеть дома и вести хозяйство. С другой, он сам позволил Нами отправиться с ним в дорогу на коне, под видом слуги, и проделать без соблюдения кодекса приличий путь из Киото в Камакуру, а оттуда в горы Шинано. Оттого что Нами опять одевается как положено женщине, может ли он требовать, чтобы она опять пряталась за ширмой и вела себя так, словно ничего не переменилось.
Мир становится на голову. Йоши вздохнул. Похоже, действительно наступают последние дни закона, как уверяют предсказатели.
И все же он любит Нами. Любит такую, какая она есть, и никогда не заставит ее отречься от самое себя. Да и что здесь дурного? Нами соскучилась в одиночестве и пошла повидаться с Томое. При все своем, даже внешнем, несходстве, эти женщины стали близкими подругами, И Томое дружба явно пошла на пользу. Йоши беспокоит другое. Ему кажется, Нами несколько огрубела, общаясь с Томое. Нет, что ни говорите, замашки бойца в юбке не подходят для его любимой.
Ну, хватит об этом! Йоши еще успеет повидаться с Нами до переноса лагеря.
Под действием жары трупы, валяющиеся в поле, уже начали разлагаться. Облака, клубившиеся в вышине, опустились ниже, и под их плотным, прижимающимся к земле слоем запах падали стал совершенно невыносим. Он проникал даже в офицерские палатки, и советник недовольно сморщил нос. Что ж, пора приниматься за дело.
Лагерь был перенесен примерно на восемь километров севернее, в поросшую густой травой долину. Посланные в разведку дозоры сообщили, что сын Дзо Сукенаги увел свою армию обратно в Этиго. На пути войск Кисо к столице можно больше не ожидать организованного сопротивления, поэтому военачальник из Шинано решил сделать временную остановку в своем походе по северным провинциям. На вечернем совете он был, казалось, в особенно хорошем настроении.
Победа была достаточной причиной для ликования полководца. Он сиял таким самодовольством, что даже согласился с Сантаро, который потребовал отметить заслуги эмиссара Йоритомо. Обычно Кисо раздражался, когда в его присутствии начинали воздавать кому-то почести за достижения, которые он приписывал себе. Но на этот раз его настроение не испортилось. Наоборот, он в присутствии всего состава совета поблагодарил Йоши за службу, хотя и странным тоном — снисходительным и высокомерным.
Йоши стало не по себе. Он всегда не склонен был доверять Кисо, и меньше всего сейчас, когда он вдруг сделался дружелюбен.
— Советник не очень хорошо владеет мечом, — сказал Кисо с легкой иронией, придававшей его словам двойной смысл, — но его умение предвидеть события показывает, что он мудрый человек и знает, когда нужно избегать боя.
Имаи проворчал:
— Замысел Йоши удался только потому, что наши воины лучше владеют оружием, чем воины Тайра. Мой план принес бы нам ту же победу, но с большей славой и честью.
! — Конечно, конечно, — самым мягким тоном согласился Кисо, — но нам нужно отдать должное нашему советнику. Его тактика позволила ему управлять войсками, не рискуя собой. Так воюют благоразумные и осмотрительные люди. Разве я не прав, дядюшка Юкийе?
Лицо Йоши было высечено словно из одного куска полированного мрамора: он холодно смотрел на полководца холодным немигающим взглядом. Юкийе хуже владел собой: толстые плечи дядюшки Кисо вздрогнули, и он сердито надулся. Солдаты Юкийе были единственным отрядом, который не устоял на своих позициях в этом бою. Злые языки поговаривали, что они отступили вслед за командиром, подрумянивая щеки.
— Однажды ты зайдешь слишком далеко, племянник, — сердито ответил Юкийе, шепелявя от волнения.
— Боюсь, что никогда, дорогой дядюшка! — с лукавой насмешкой произнес Кисо, затем, словно устав играть непривычную роль, стал серьезным:
— Вокруг лагеря достаточно пастбищ, чтобы прокормить наших коней. Здесь есть озерцо, и воды в нем тоже достаточно, несмотря на летнюю засуху. Крестьянских хозяйств тут немного, но хватит на то, чтобы обеспечить войска продовольствием в течение нескольких месяцев. Мы неплохо повоевали и теперь заслужили отдых. Я решил так: мы остаемся здесь на зимовку. Все это время мы будем набирать людей из соседних провинций и обучать воинскому делу, чтобы сделать их достойными нашей славы.
— Вы должны сообщить князю Камакуры о вашем решении, — напомнил Йоши.
Кисо ответил с необычным для него коротким смешком:
— Да, разумеется. Позаботьтесь об отправке такого письма.
Этой ночью Йоши подготовил два послания. Одно предназначалось князю Йоритомо и содержало описание битвы горцев с войсками Сукенаги. Концовка письма предостерегала: армия Кисо растет, победа над Сукенагой делает его власть очень прочной.
Гонец, который повез это письмо, получил и второе, которое он должен доставить императору. Письмо помещалось в той же шкатулке с секретом. Йоши предупредил курьера, что он может лишиться жизни, если это письмо исчезнет, и, наоборот, разбогатеть, если оно благополучно дойдет до адресата.
Письмо содержало развернутые характеристики Йоритомо и Кисо, но заключение его было кратким:
«Йоритомо доверяйте, Кисо умело используйте».
Крестьяне Этидзена многие месяцы молили богов о дожде, и боги ответили целым потопом. Температура понизилась на двадцать градусов, небо, даже днем, было черным от туч и разрывалось зигзагами молний. Долина превратилась в болото, во многих местах стояли лужи глубиной по колено. Солдаты забились в палатки, их обучение на время прекратилось, и каждая палатка казалась островком в мутном море грязи.
Йоши обнаружил, что Нами по непонятным причинам избегает его. Он надеялся, что возлюбленная радостно примет его теперь, когда он свободен от дел и может посвятить себя ей. Вместо этого она отдалилась от него: сжималась от его прикосновений и не хотела разговаривать с ним.
Йоши решил, что эти странности в поведении Нами связаны с приближением ее циклов. Уже не в первый раз он отказывался понимать ее поступки, когда ее мучил овладевавший ею на это время злой дух. Но все-таки трудно жить в палатке с любимой женщиной, не зная, как держать себя с ней, когда она не хочет с тобой говорить, не отвечает на твои ласки…
Теперь у Йоши появилось время обдумать их будущее. Он решил официально оформить их брак. Нами не раз давала ему понять, что чувствует себя неудобно из-за двусмысленности своего положения, и Йоши был уверен, что это предложение излечит ее от тоски.
Дождь непрерывно стучал по крыше палатки. Со дня Этидзенской битвы прошла неделя, и уже третий день подряд на лагерь Кисо обрушивался ливень. Он сопровождался ураганными ветрами, вырывавшими с корнем вековые деревья. Даже в защищенную от ветров долину, где располагался полевой городок, проникали обрывки этих тайфунов, раздувая и опрокидывая плохо укрепленные палатки.
В этот день Йоши возился со входным полотнищем своего жилища, дублируя его шнуровку. Нами отрешенно сидела напротив входа и смотрела на дождь. Когда полог опустился, она даже не шевельнулась и продолжала смотреть на ту же точку. Йоши попытался пошутить. Нами не отозвалась на шутку, но медленно повернула голову и внимательно посмотрела на него. Ее глаза были тусклыми, взгляд затуманивали слезы.
Йоши впервые подумал, что любимая серьезно больна и что ему вскоре, может быть, придется звать лекарей и священников.
— Тебе что-нибудь нужно? — участливо спросил он.
— Нет, — с усилием ответила Нами.
— Я посижу с тобой?
— Посиди, если хочешь.
Разговор оборвался. Йоши понял — Нами трудно отвечать даже на простые вопросы. Он почтительно поклонился любимой и сказал:
— Мне кажется, тебе лучше побыть одной! Я уйду, но буду рядом, за ширмой. Если понадоблюсь — позови.
Нами приоткрыла рот, неуверенно шевельнула рукой, словно желая удержать Йоши, потом тихо проговорила: «Нет, нет, не волнуйся…» — отвернулась и вновь стала смотреть на занавешенный вход.
Как легко бы объяснилось поведение Нами, если бы она призналась, что разлюбила его! Но… почему? Он не сделал ей ничего плохого. Йоши пожал плечами. Главное, что он любит ее. А все, что бы ее ни тревожило, — пройдет.
Йоши вынул чернильный камень, плеснул в его выемку немного воды из чернильницы-суми и добавил туда немного туши. Потом он разбавил получившуюся смесь до нужной густоты и остался удовлетворен качеством полученных таким образом чернил. Он развернул лист дорогой китайской бумаги, окунул кисть в раствор и четкими уверенными движениями начертал:
Он аккуратно свернул бумагу, перевязал ее яркой лентой, потом прошел за ширму и протянул послание возлюбленной.
Нами сразу же поняла, что означает этот свиток. Тщательно скрываемые слезы едва не прорвались наружу. Усилием воли женщина сдержалась, приняла послание и поднесла его ко лбу.
— Спасибо, милый Йоши! — тихо проговорила она.
— Незачем отвечать немедленно, дорогая. Я знаю, ты нездорова. Думай столько времени, сколько понадобится. Я не тороплю.
Нами прикрыла глаза и благодарно поклонилась.
Йоши, обогнув ширму, вернулся на свою половину.
Как только он ушел, слезы хлынули из глаз Нами. Почему? Почему он пришел именно сейчас? Слишком поздно. Поздно!
Время после той черной ночи тянулось для Нами мучительно. Два чувства владели молодой женщиной: ненависть к насильнику и отвращение к себе. Горе Нами усугублялось еще и тем, что обо всем случившемся невозможно было ни с кем поговорить. В своей печали она побрела тогда к Томое, потому что была не в силах встретиться с Йоши. Но даже у подруги Нами не нашла покоя. Томое порывалась помочь ей. Возможно, она даже догадывалась, что произошло, но Нами так и не смогла заставить себя сказать ей правду. Поведение Томое невозможно было предсказать. Она была ревнивой и вспыльчивой. Неизвестно, на кого мог обратиться ее гнев. Молодая женщина побоялась подвергать такому испытанию дружбу.
— Теперь она в ужасном положении. И нет ответа на вопрос — как быть. Некому довериться, Если она расскажет все Йоши, он нарушит свой обет и сразится с Кисо — в этом Нами уверена. Он убьет негодяя, несмотря на то что в последнее время несколько потерял боевую форму. Но тогда их мирная жизнь кончится, и рано или поздно Йоши падет от руки какого-нибудь самурая-горца.
Что же делать? Если она не отреагирует на стихи Йоши, если сейчас же не ответит на них, то этим покажет, что отвергает его предложение. Он придет к ней и спросит — почему? Что она ему ответит? А если она пошлет ему танку согласия, то как потом сможет глядеть ему в глаза, имея такое пятно на совести?
Как все придворные дамы, Нами во время своей придворной жизни при дворе в годы брака с Чикарой имела короткие любовные связи. Этого от нее ожидали, ее мужчины вели себя сдержанно и ухаживали за ней, соблюдая светские правила: посылали стихи, дарили цветы в знак любви. Она охотно следовала обычаям двора. Хотя телесная близость с ними не доставляла Нами настоящего удовольствия, ей нравились лесть и внимание. Муж Нами пренебрегал ею много лет и совершенно открыто имел вторую жену, поэтому ее поведение не вызывало порицания.
В этот раз все случилось иначе. Кисо, это животное, взял ее силой, и теперь Нами вынуждена смотреть в лицо насильнику, тая от всего мира свой позор. Может быть, она сумеет уговорить Йоши уехать? Без веской причины — никогда! Долг для него важнее жизни.
Непрекращающийся стук дождевых капель вызывал у нее желание закричать. Но тогда Йоши придет сюда, убаюкает ее в своих объятиях и захочет узнать, почему она вскрикнула.
Нами прикусила губу. «Как быть?» — повторяла она мысленно в такт ударам капель. Как-быть? Как-быть?
Не в силах больше терпеть барабанную дробь безжалостного дождя, которая лишь подчеркивала царившую в палатке тишину, Нами открыла дорожную шкатулку, вынула письменные принадлежности и написала:
ГЛАВА 39
Йоши проследил за сменой караула и ушел в свою палатку.
Ему показалось, что из-за ширмы, скрывавшей Нами, слышится плач, но, когда он заглянул туда, Нами лежала, накрывшись своим футоном, и не двигалась.
Нами явно крепко спала. Йоши пожал плечами, решив, что рыдание ему почудилось или Нами всхлипнула во сне.
Йоши с неизъяснимым наслаждением развязал шнуры, которые закрепляли правую пластину его чешуйчатых доспехов и швырнул ее на пол. За ней последовали наплечные пластины, главный панцирь Йорои, облегавший всю левую половину его торса и наколенники.
Опустившись на футон, Йоши через голову, не расшнуровывая, стянул защитную рубаху и отправил ее в образовавшуюся груду.
Чистка, починка, укладка — потом, все потом…
Закрывая глаза, он подумал, что мало проводит времени с Нами, слишком мало… завтра он извинится перед ней… завтра?., или сегодня?., наверно, уже сегодня…
Ему показалось, что он не спал и минуты. Однако по царившей в палатке знойной духоте он понял, что уже миновал полдень. Он услышал стуки и грохоты за тонкой стенкой и догадался, что, пока он спал, Кисо велел сворачивать лагерь. Что ж… По-своему он прав. Солдаты империи сразились с горцами и проиграли бой. Теперь император и его семья отданы на милость Кисо.
Йоши вытащил затычку из бамбуковой баклаги, набрал пригоршню воды и швырнул себе в лицо, чтобы прогнать сонливость.
Пора вставать. У него много дел сегодня. Ему надо проследить за снятием палаток, разобраться с трофеями, задать… Но!.. Но прежде всего ему надо поговорить с Нами. Поговорить и… упросить ее потерпеть без него еще денек.
Половина палатки Нами была пуста. Футон свернут. Йоши нахмурился. Куда могла подеваться женщина в боевом лагере, который вот-вот снимется с места? Он забеспокоился, но быстро подавил тревогу: Нами, должно быть, у Томое, и ему не о чем волноваться. И все-таки походная жизнь очень переменила Нами. Его любимая, конечно, всегда была своевольной и независимой женщиной, но при всем при том в прежние годы она ни за что бы не вышла из дому одна.
Йоши в последние месяцы много раз обдумывал свалившуюся на него проблему. С одной стороны, он верил в непогрешимость старинных устоев: женщина должна сидеть дома и вести хозяйство. С другой, он сам позволил Нами отправиться с ним в дорогу на коне, под видом слуги, и проделать без соблюдения кодекса приличий путь из Киото в Камакуру, а оттуда в горы Шинано. Оттого что Нами опять одевается как положено женщине, может ли он требовать, чтобы она опять пряталась за ширмой и вела себя так, словно ничего не переменилось.
Мир становится на голову. Йоши вздохнул. Похоже, действительно наступают последние дни закона, как уверяют предсказатели.
И все же он любит Нами. Любит такую, какая она есть, и никогда не заставит ее отречься от самое себя. Да и что здесь дурного? Нами соскучилась в одиночестве и пошла повидаться с Томое. При все своем, даже внешнем, несходстве, эти женщины стали близкими подругами, И Томое дружба явно пошла на пользу. Йоши беспокоит другое. Ему кажется, Нами несколько огрубела, общаясь с Томое. Нет, что ни говорите, замашки бойца в юбке не подходят для его любимой.
Ну, хватит об этом! Йоши еще успеет повидаться с Нами до переноса лагеря.
Под действием жары трупы, валяющиеся в поле, уже начали разлагаться. Облака, клубившиеся в вышине, опустились ниже, и под их плотным, прижимающимся к земле слоем запах падали стал совершенно невыносим. Он проникал даже в офицерские палатки, и советник недовольно сморщил нос. Что ж, пора приниматься за дело.
Лагерь был перенесен примерно на восемь километров севернее, в поросшую густой травой долину. Посланные в разведку дозоры сообщили, что сын Дзо Сукенаги увел свою армию обратно в Этиго. На пути войск Кисо к столице можно больше не ожидать организованного сопротивления, поэтому военачальник из Шинано решил сделать временную остановку в своем походе по северным провинциям. На вечернем совете он был, казалось, в особенно хорошем настроении.
Победа была достаточной причиной для ликования полководца. Он сиял таким самодовольством, что даже согласился с Сантаро, который потребовал отметить заслуги эмиссара Йоритомо. Обычно Кисо раздражался, когда в его присутствии начинали воздавать кому-то почести за достижения, которые он приписывал себе. Но на этот раз его настроение не испортилось. Наоборот, он в присутствии всего состава совета поблагодарил Йоши за службу, хотя и странным тоном — снисходительным и высокомерным.
Йоши стало не по себе. Он всегда не склонен был доверять Кисо, и меньше всего сейчас, когда он вдруг сделался дружелюбен.
— Советник не очень хорошо владеет мечом, — сказал Кисо с легкой иронией, придававшей его словам двойной смысл, — но его умение предвидеть события показывает, что он мудрый человек и знает, когда нужно избегать боя.
Имаи проворчал:
— Замысел Йоши удался только потому, что наши воины лучше владеют оружием, чем воины Тайра. Мой план принес бы нам ту же победу, но с большей славой и честью.
! — Конечно, конечно, — самым мягким тоном согласился Кисо, — но нам нужно отдать должное нашему советнику. Его тактика позволила ему управлять войсками, не рискуя собой. Так воюют благоразумные и осмотрительные люди. Разве я не прав, дядюшка Юкийе?
Лицо Йоши было высечено словно из одного куска полированного мрамора: он холодно смотрел на полководца холодным немигающим взглядом. Юкийе хуже владел собой: толстые плечи дядюшки Кисо вздрогнули, и он сердито надулся. Солдаты Юкийе были единственным отрядом, который не устоял на своих позициях в этом бою. Злые языки поговаривали, что они отступили вслед за командиром, подрумянивая щеки.
— Однажды ты зайдешь слишком далеко, племянник, — сердито ответил Юкийе, шепелявя от волнения.
— Боюсь, что никогда, дорогой дядюшка! — с лукавой насмешкой произнес Кисо, затем, словно устав играть непривычную роль, стал серьезным:
— Вокруг лагеря достаточно пастбищ, чтобы прокормить наших коней. Здесь есть озерцо, и воды в нем тоже достаточно, несмотря на летнюю засуху. Крестьянских хозяйств тут немного, но хватит на то, чтобы обеспечить войска продовольствием в течение нескольких месяцев. Мы неплохо повоевали и теперь заслужили отдых. Я решил так: мы остаемся здесь на зимовку. Все это время мы будем набирать людей из соседних провинций и обучать воинскому делу, чтобы сделать их достойными нашей славы.
— Вы должны сообщить князю Камакуры о вашем решении, — напомнил Йоши.
Кисо ответил с необычным для него коротким смешком:
— Да, разумеется. Позаботьтесь об отправке такого письма.
Этой ночью Йоши подготовил два послания. Одно предназначалось князю Йоритомо и содержало описание битвы горцев с войсками Сукенаги. Концовка письма предостерегала: армия Кисо растет, победа над Сукенагой делает его власть очень прочной.
Гонец, который повез это письмо, получил и второе, которое он должен доставить императору. Письмо помещалось в той же шкатулке с секретом. Йоши предупредил курьера, что он может лишиться жизни, если это письмо исчезнет, и, наоборот, разбогатеть, если оно благополучно дойдет до адресата.
Письмо содержало развернутые характеристики Йоритомо и Кисо, но заключение его было кратким:
«Йоритомо доверяйте, Кисо умело используйте».
Крестьяне Этидзена многие месяцы молили богов о дожде, и боги ответили целым потопом. Температура понизилась на двадцать градусов, небо, даже днем, было черным от туч и разрывалось зигзагами молний. Долина превратилась в болото, во многих местах стояли лужи глубиной по колено. Солдаты забились в палатки, их обучение на время прекратилось, и каждая палатка казалась островком в мутном море грязи.
Йоши обнаружил, что Нами по непонятным причинам избегает его. Он надеялся, что возлюбленная радостно примет его теперь, когда он свободен от дел и может посвятить себя ей. Вместо этого она отдалилась от него: сжималась от его прикосновений и не хотела разговаривать с ним.
Йоши решил, что эти странности в поведении Нами связаны с приближением ее циклов. Уже не в первый раз он отказывался понимать ее поступки, когда ее мучил овладевавший ею на это время злой дух. Но все-таки трудно жить в палатке с любимой женщиной, не зная, как держать себя с ней, когда она не хочет с тобой говорить, не отвечает на твои ласки…
Теперь у Йоши появилось время обдумать их будущее. Он решил официально оформить их брак. Нами не раз давала ему понять, что чувствует себя неудобно из-за двусмысленности своего положения, и Йоши был уверен, что это предложение излечит ее от тоски.
Дождь непрерывно стучал по крыше палатки. Со дня Этидзенской битвы прошла неделя, и уже третий день подряд на лагерь Кисо обрушивался ливень. Он сопровождался ураганными ветрами, вырывавшими с корнем вековые деревья. Даже в защищенную от ветров долину, где располагался полевой городок, проникали обрывки этих тайфунов, раздувая и опрокидывая плохо укрепленные палатки.
В этот день Йоши возился со входным полотнищем своего жилища, дублируя его шнуровку. Нами отрешенно сидела напротив входа и смотрела на дождь. Когда полог опустился, она даже не шевельнулась и продолжала смотреть на ту же точку. Йоши попытался пошутить. Нами не отозвалась на шутку, но медленно повернула голову и внимательно посмотрела на него. Ее глаза были тусклыми, взгляд затуманивали слезы.
Йоши впервые подумал, что любимая серьезно больна и что ему вскоре, может быть, придется звать лекарей и священников.
— Тебе что-нибудь нужно? — участливо спросил он.
— Нет, — с усилием ответила Нами.
— Я посижу с тобой?
— Посиди, если хочешь.
Разговор оборвался. Йоши понял — Нами трудно отвечать даже на простые вопросы. Он почтительно поклонился любимой и сказал:
— Мне кажется, тебе лучше побыть одной! Я уйду, но буду рядом, за ширмой. Если понадоблюсь — позови.
Нами приоткрыла рот, неуверенно шевельнула рукой, словно желая удержать Йоши, потом тихо проговорила: «Нет, нет, не волнуйся…» — отвернулась и вновь стала смотреть на занавешенный вход.
Как легко бы объяснилось поведение Нами, если бы она призналась, что разлюбила его! Но… почему? Он не сделал ей ничего плохого. Йоши пожал плечами. Главное, что он любит ее. А все, что бы ее ни тревожило, — пройдет.
Йоши вынул чернильный камень, плеснул в его выемку немного воды из чернильницы-суми и добавил туда немного туши. Потом он разбавил получившуюся смесь до нужной густоты и остался удовлетворен качеством полученных таким образом чернил. Он развернул лист дорогой китайской бумаги, окунул кисть в раствор и четкими уверенными движениями начертал:
Смысл танки был ясен, почерк изящный и разборчивый, завитков-украшений ровно столько, сколько надо. «Завтрашнее солнце» — «завтрашний сын». Да, у них будут прекрасные дети, их ждет замечательная, полная радости жизнь. Йоши улыбнулся в первый раз за много дней, подумав о том, как счастлива будет Нами.
Станем едины
перед духами предков.
Радость вернется,
И завтрашнее солнце
вновь высушит рукава.
Он аккуратно свернул бумагу, перевязал ее яркой лентой, потом прошел за ширму и протянул послание возлюбленной.
Нами сразу же поняла, что означает этот свиток. Тщательно скрываемые слезы едва не прорвались наружу. Усилием воли женщина сдержалась, приняла послание и поднесла его ко лбу.
— Спасибо, милый Йоши! — тихо проговорила она.
— Незачем отвечать немедленно, дорогая. Я знаю, ты нездорова. Думай столько времени, сколько понадобится. Я не тороплю.
Нами прикрыла глаза и благодарно поклонилась.
Йоши, обогнув ширму, вернулся на свою половину.
Как только он ушел, слезы хлынули из глаз Нами. Почему? Почему он пришел именно сейчас? Слишком поздно. Поздно!
Время после той черной ночи тянулось для Нами мучительно. Два чувства владели молодой женщиной: ненависть к насильнику и отвращение к себе. Горе Нами усугублялось еще и тем, что обо всем случившемся невозможно было ни с кем поговорить. В своей печали она побрела тогда к Томое, потому что была не в силах встретиться с Йоши. Но даже у подруги Нами не нашла покоя. Томое порывалась помочь ей. Возможно, она даже догадывалась, что произошло, но Нами так и не смогла заставить себя сказать ей правду. Поведение Томое невозможно было предсказать. Она была ревнивой и вспыльчивой. Неизвестно, на кого мог обратиться ее гнев. Молодая женщина побоялась подвергать такому испытанию дружбу.
— Теперь она в ужасном положении. И нет ответа на вопрос — как быть. Некому довериться, Если она расскажет все Йоши, он нарушит свой обет и сразится с Кисо — в этом Нами уверена. Он убьет негодяя, несмотря на то что в последнее время несколько потерял боевую форму. Но тогда их мирная жизнь кончится, и рано или поздно Йоши падет от руки какого-нибудь самурая-горца.
Что же делать? Если она не отреагирует на стихи Йоши, если сейчас же не ответит на них, то этим покажет, что отвергает его предложение. Он придет к ней и спросит — почему? Что она ему ответит? А если она пошлет ему танку согласия, то как потом сможет глядеть ему в глаза, имея такое пятно на совести?
Как все придворные дамы, Нами во время своей придворной жизни при дворе в годы брака с Чикарой имела короткие любовные связи. Этого от нее ожидали, ее мужчины вели себя сдержанно и ухаживали за ней, соблюдая светские правила: посылали стихи, дарили цветы в знак любви. Она охотно следовала обычаям двора. Хотя телесная близость с ними не доставляла Нами настоящего удовольствия, ей нравились лесть и внимание. Муж Нами пренебрегал ею много лет и совершенно открыто имел вторую жену, поэтому ее поведение не вызывало порицания.
В этот раз все случилось иначе. Кисо, это животное, взял ее силой, и теперь Нами вынуждена смотреть в лицо насильнику, тая от всего мира свой позор. Может быть, она сумеет уговорить Йоши уехать? Без веской причины — никогда! Долг для него важнее жизни.
Непрекращающийся стук дождевых капель вызывал у нее желание закричать. Но тогда Йоши придет сюда, убаюкает ее в своих объятиях и захочет узнать, почему она вскрикнула.
Нами прикусила губу. «Как быть?» — повторяла она мысленно в такт ударам капель. Как-быть? Как-быть?
Не в силах больше терпеть барабанную дробь безжалостного дождя, которая лишь подчеркивала царившую в палатке тишину, Нами открыла дорожную шкатулку, вынула письменные принадлежности и написала:
Словно для того, чтобы подчеркнуть переносное значение слова «дождь», капелька с ресниц скатилась на страницу, и на последнем иероглифе осталось влажное пятно. Нами свернула листок и отнесла его Йоши.
«Поймешь ли меня?
Сердце томят сомненья.
Рукава мокры,
Дождь мой плач заглушает.
Боюсь, я недостойна!»
ГЛАВА 39
Второй день девятого месяца был тайаном — счастливым днем недели. Йоши посоветовался со священнослужителями, знатоками «инь» и «янь». С их помощью он решил, что выбрал самый благоприятный день для свадьбы.
Нами по-прежнему была тихой и замкнутой. Разговоры Йоши о свадебной церемонии она принимала без увлечения, что было совсем не похоже на нее.
Казалось, предстоящая свадьба совсем ее не интересует.
У Йоши сердце разрывалось, когда он смотрел на свою молчаливую возлюбленную, одиноко грустившую в палатке. Он вспоминал, как много лет назад сам пребывал во власти злых духов. Нами выходила его тогда, вернула здоровье и жизнь. Йоши твердо решил сделать все возможное, чтобы помочь ей.
Он вызвал лекарей. Они не нашли у Нами никакой болезни. После долгих анализов, после тщательного рассматривания астрологических сводок, анатомических рисунков, математических выкладок было дано заключение — на женщину влияют злые духи. Это было знакомо Йоши. Он хорошо помнил свое состояние и мучительную операцию изгнания дьявола.
Йоши мог пригласить монахов — специалистов по борьбе с врагами рода человеческого, но, памятуя о том, что процедура изгнания бесов опасна, решил подождать и попытаться излечить Нами силой своей любви и нежности.
Болезнь Нами была дурным предзнаменованием для будущей совместной жизни молодой четы. Чтобы преодолеть влияние злых чар, Йоши и решил сыграть свадьбу в самый счастливый день недели.
Томое деятельно хлопотала, помогая Йоши. Она взяла на себя устройство первой части церемонии и сама приготовила свадебное рисовое печенье, которое подавалось на стол в честь синтоистских богов Изанаги и Изанами, тех, что первыми пришли в этот мир.
Утром свадебного дня Йоши и Нами обменялись чашами сакэ в своей палатке при немногих гостях. Теперь они официально стали мужем и женой, но праздник еще не закончился: вечером предстояло свадебное застолье и торжественная церемония обмена чашами, которая называлась сан-сан-кудо — «три-три-девять».
На окраине лагеря была разбита специальная палатка, в ней были установлены два низких деревянных помоста — один напротив другого. Каждому из гостей было отведено свое место на одном из возвышений, и для каждого были приготовлены коврик, низкий столик и чаша Для сакэ.
В этот вечер командиры-самураи войска Кисо восседали на помостах двумя рядами лицом друг к другу, все в своих лучших одеждах, предназначенных для торжественных случаев.
Великолепное зрелище, Лица мужчин спокойны, суровы. От каждого веет сдержанной силой. Каждый исполнен достоинства и сознания значимости момента. Волосы каждого собраны в строгий пучок, перевязанный яркой лентой. На макушках собравшихся аккуратно сидят черные шапочки-эбоши, как при дворе. Боевые мечи повернуты режущей кромкой вверх. Их лезвия ярко блистают, отражая пламя светильников.
Никогда еще с тех пор, как существовала армия Кисо, встреча ее командиров не обставлялась так торжественно и с такой пышностью.
Невеста была хороша, как цветок весенней порой. Нами вышла к гостям в традиционной ватабаши — шапочке из тонкого шелка, символически подавлявшей «рога ревности», которые, по японским представлениям, имеются у каждой женщины. Ревность — низкое чувство. Буддисты считают его злом.
Традиционная свадебная блуза невесты полыхала огнем зари, верхние платья переливались оттенками нежных акварелей — от фиолетовых до бледно-зеленых. Под этими одеждами фигуру Нами облегало еще одно платье — многослойное, пышное платье из алого редкого китайского шелка.
Гладкие, расчесанные на пробор волосы обрамляли напудренное лицо новобрачной, но даже под искусно наложенной косметикой была видна нездоровая краснота ее горевших от внутреннего жара щек. Нами нервничала и, когда к ней обращались, отвечала невпопад, отрывисто, неуверенно смеялась.
Йоши и Томое много дней готовились к сегодняшнему торжеству. По древнему обычаю, во главе одного из помостов должна была помещаться семья невесты, во главе второго — семья жениха. Но, поскольку родственники молодых отсутствовали, было решено, что Томое возьмет на себя роль представительницы родни Нами. Представлять на празднестве семью Йоши попросили Кисо.
Когда Томое сообщила об этом невесте, разразился скандал. Нами разрыдалась:
— Нет! Ни за что! Ни за что на свете Кисо не будет посажёным отцом на моей свадьбе!
Томое пыталась успокоить подругу:
— Я знаю, наши мужчины не ладят между собой. Но Кисо — наш командующий. Мы должны соблюдать субординацию. Он поведет себя как положено. Можешь не сомневаться, я послежу за этим.
— Я не желаю, чтобы он участвовал в обряде! Нами впала в истерику.
На скуластом лице Томое заиграли желваки. Тут что-то не так. Слишком много крика из-за пустяка. Определенно, Кисо причинил ее подруге какое-то зло. Какое?
— Ты обязана согласиться! — пустила пробный шар Томое.
— Никогда!
— Объясни, почему?
— Не могу!
— Нами, я твоя подруга. Откройся мне. Кисо оскорбил тебя?
— Я не хочу говорить об этом!
Томое кивнула. Истерика подруги окончательно убедила ее — Кисо чем-то жестоко обидел Нами. Томое также нисколько не сомневалась, что Нами ни в чем не виновата перед ней. Что ж, ничего не поделаешь. Придется щелкнуть Кисо по носу. А если он заартачится, Томое найдет способ утихомирить его.
Военачальница припомнила, что в ночь празднования победы над имперскими войсками Кисо куда-то отлучался от костра. Не с той ли ночи так переменилась Нами? Теперь, конечно, ничего не проверить, но… Томое чувствовала, что напала на верный след. Ладно, Кисо еще ответит перед ней за свои дела.
Сейчас нужно спасать положение.
— Нами, — взяла Томое подругу за руку. — Ты не будешь возражать, если представлять Йоши мы попросим Сантаро?
— Конечно. Он наш друг.
— Хорошо. Я позабочусь об этом.
Так и сделали. Вечером Сантаро возглавлял гостей со стороны Йоши. Надутый Кисо мрачно восседал рядом с ним. Томое царила на противоположной стороне зала. Невеста и жених сидели друг против друга, замыкая ряды собравшихся.
Между помостами двинулся священник, читая молитвы и обмахивая собравшихся веткой священного дерева сакаки. Закончив обряд очищения, он поклонился, как положено по этикету, и ушел.
Церемония «три-три-девять» началась.
На специальном свадебном подносе перед невестой расположили чаши и налили в первую сакэ, трижды наклоняя бутыль. Невеста тремя глотками осушила поданную ей чашу. Лицо новобрачной стало торжественным и спокойным. Черты его исказились лишь на краткий миг. Когда взгляд Нами скользнул по лицу Кисо, из глаз ее словно вылетела молния. На губах Кисо зазмеилась усмешка. Этой короткой перестрелки взглядов никто не заметил, только Томое наклонилась вперед.
Что взволновало подругу? Чему ухмыльнулся милый друг Кисо? Томое оправила синее кимоно и опять откинулась на пятки. Она будет внимательно наблюдать за Кисо. Она не позволит ему омрачить счастье Нами в такой день.
Чашу вновь наполнили и поднесли Йоши. Он осушил ее так же, как и Нами, тремя глотками. Вторую чашу подали сначала жениху, потом невесте. Из третьей чаши Нами опять пила первая.
Эта церемония — три чаши наполняются сакэ в три приема и выпиваются в три глотка — завершила свадебный обряд. Теперь Йоши и Нами стали по всем правилам законными супругами.
Началось застолье.
Слуги торопливо забегали взад-вперед по центральному проходу, потчуя гостей сладкой кашей из ямса, рисовыми пирожками с начинкой из водорослей, печеной, маринованной и жареной рыбой. Затем подали дичь с фруктами и ореховыми булочками. Снова и снова на столы выставлялись бутылки сакэ. Сантаро громогласно прокричал здравицу в честь жениха. В ответ Томое предложила тост за невесту. Даже Кисо увлекся церемонией и казался искренне растроганным, когда предложил выпить за счастье обоих новобрачных.
Горячий жир капал на дорогие наряды, сакэ проливалось на колени гостей. Таких мелочей не замечали. Гулянье набирало силу. Кто-то предложил устроить поэтическое состязание. На бестактного гостя недовольно зашикали. Зато популярная песенка «Девицы из Нанивы» была подхвачена многими офицерами и допета до последнего куплета под одобрительные возгласы одних самураев и презрительные смешки других.
Через какой-нибудь час большая часть гостей была пьяна до бесчувствия. На пол валились куски еды. Некоторые гуляки уснули, уткнувшись в свои подносы. Какой-то самурай, вставая, споткнулся о ноги соседа и грохнулся в проход между помостами. Он тут же выхватил меч и, лежа на спине, бешено замахал им, угрожая неведомому врагу.
Только Кисо и Томое заметили, как Йоши увел Нами в ночную темноту.
Мрак был почти непроглядным. Стояла полночь второго дня лунного месяца, и в небе сияла самая тонкая улыбка Тсукийоми. Йоши вел молчаливую Нами в палатку, которая теперь была их супружеским домом.
Йоши разостлал футон, обнял молодую жену и нежно увлек ее на брачное ложе.
Они не были вместе со времени Этидзенской битвы. Йоши почувствовал резкую боль и привлек Нами к себе. Но еще большая боль пронзила ему сердце, когда он понял, что Нами просто покоряется ему, не испытывая прежней радости.
— Я люблю тебя, Нами! — прошептал он. Она чуть слышно ответила:
— И я люблю тебя, Йоши!
Он прижался щекой к ее щеке и ощутил, как колотится ее сердце.
Он понял, Нами плачет. Он почувствовал ее слезы на своей щеке и осторожно утер рукавом халата лицо любимой.
— Какой бы злой дух ни держал тебя в своей власти, мы будем бороться с ним вместе и победим, — прошептал Йоши.
Нами молча всхлипнула, ее плечи задрожали. Йоши положил левую руку поверх платья на бедро Нами и почувствовал, как она напряглась.
— Нами, мы наконец муж и жена, но я стану терпеливо ждать, пока ты не будешь готова. Я не грубое животное, которое может насильно овладеть женщиной… даже собственной женой.
Нами всхлипнула громче.
— Йоши, будь со мной! Обними меня. Приласкай. Может быть, лекари правы, и это злые духи терзают меня. Мне нужна твоя любовь. Помоги мне, Йоши. Излечи меня. Что бы я ни делала, не оставляй меня одну в этой постели. Я хочу тебя…
Ресницы Йоши намокли. Он ответил ей стихами:
Нами по-прежнему была тихой и замкнутой. Разговоры Йоши о свадебной церемонии она принимала без увлечения, что было совсем не похоже на нее.
Казалось, предстоящая свадьба совсем ее не интересует.
У Йоши сердце разрывалось, когда он смотрел на свою молчаливую возлюбленную, одиноко грустившую в палатке. Он вспоминал, как много лет назад сам пребывал во власти злых духов. Нами выходила его тогда, вернула здоровье и жизнь. Йоши твердо решил сделать все возможное, чтобы помочь ей.
Он вызвал лекарей. Они не нашли у Нами никакой болезни. После долгих анализов, после тщательного рассматривания астрологических сводок, анатомических рисунков, математических выкладок было дано заключение — на женщину влияют злые духи. Это было знакомо Йоши. Он хорошо помнил свое состояние и мучительную операцию изгнания дьявола.
Йоши мог пригласить монахов — специалистов по борьбе с врагами рода человеческого, но, памятуя о том, что процедура изгнания бесов опасна, решил подождать и попытаться излечить Нами силой своей любви и нежности.
Болезнь Нами была дурным предзнаменованием для будущей совместной жизни молодой четы. Чтобы преодолеть влияние злых чар, Йоши и решил сыграть свадьбу в самый счастливый день недели.
Томое деятельно хлопотала, помогая Йоши. Она взяла на себя устройство первой части церемонии и сама приготовила свадебное рисовое печенье, которое подавалось на стол в честь синтоистских богов Изанаги и Изанами, тех, что первыми пришли в этот мир.
Утром свадебного дня Йоши и Нами обменялись чашами сакэ в своей палатке при немногих гостях. Теперь они официально стали мужем и женой, но праздник еще не закончился: вечером предстояло свадебное застолье и торжественная церемония обмена чашами, которая называлась сан-сан-кудо — «три-три-девять».
На окраине лагеря была разбита специальная палатка, в ней были установлены два низких деревянных помоста — один напротив другого. Каждому из гостей было отведено свое место на одном из возвышений, и для каждого были приготовлены коврик, низкий столик и чаша Для сакэ.
В этот вечер командиры-самураи войска Кисо восседали на помостах двумя рядами лицом друг к другу, все в своих лучших одеждах, предназначенных для торжественных случаев.
Великолепное зрелище, Лица мужчин спокойны, суровы. От каждого веет сдержанной силой. Каждый исполнен достоинства и сознания значимости момента. Волосы каждого собраны в строгий пучок, перевязанный яркой лентой. На макушках собравшихся аккуратно сидят черные шапочки-эбоши, как при дворе. Боевые мечи повернуты режущей кромкой вверх. Их лезвия ярко блистают, отражая пламя светильников.
Никогда еще с тех пор, как существовала армия Кисо, встреча ее командиров не обставлялась так торжественно и с такой пышностью.
Невеста была хороша, как цветок весенней порой. Нами вышла к гостям в традиционной ватабаши — шапочке из тонкого шелка, символически подавлявшей «рога ревности», которые, по японским представлениям, имеются у каждой женщины. Ревность — низкое чувство. Буддисты считают его злом.
Традиционная свадебная блуза невесты полыхала огнем зари, верхние платья переливались оттенками нежных акварелей — от фиолетовых до бледно-зеленых. Под этими одеждами фигуру Нами облегало еще одно платье — многослойное, пышное платье из алого редкого китайского шелка.
Гладкие, расчесанные на пробор волосы обрамляли напудренное лицо новобрачной, но даже под искусно наложенной косметикой была видна нездоровая краснота ее горевших от внутреннего жара щек. Нами нервничала и, когда к ней обращались, отвечала невпопад, отрывисто, неуверенно смеялась.
Йоши и Томое много дней готовились к сегодняшнему торжеству. По древнему обычаю, во главе одного из помостов должна была помещаться семья невесты, во главе второго — семья жениха. Но, поскольку родственники молодых отсутствовали, было решено, что Томое возьмет на себя роль представительницы родни Нами. Представлять на празднестве семью Йоши попросили Кисо.
Когда Томое сообщила об этом невесте, разразился скандал. Нами разрыдалась:
— Нет! Ни за что! Ни за что на свете Кисо не будет посажёным отцом на моей свадьбе!
Томое пыталась успокоить подругу:
— Я знаю, наши мужчины не ладят между собой. Но Кисо — наш командующий. Мы должны соблюдать субординацию. Он поведет себя как положено. Можешь не сомневаться, я послежу за этим.
— Я не желаю, чтобы он участвовал в обряде! Нами впала в истерику.
На скуластом лице Томое заиграли желваки. Тут что-то не так. Слишком много крика из-за пустяка. Определенно, Кисо причинил ее подруге какое-то зло. Какое?
— Ты обязана согласиться! — пустила пробный шар Томое.
— Никогда!
— Объясни, почему?
— Не могу!
— Нами, я твоя подруга. Откройся мне. Кисо оскорбил тебя?
— Я не хочу говорить об этом!
Томое кивнула. Истерика подруги окончательно убедила ее — Кисо чем-то жестоко обидел Нами. Томое также нисколько не сомневалась, что Нами ни в чем не виновата перед ней. Что ж, ничего не поделаешь. Придется щелкнуть Кисо по носу. А если он заартачится, Томое найдет способ утихомирить его.
Военачальница припомнила, что в ночь празднования победы над имперскими войсками Кисо куда-то отлучался от костра. Не с той ли ночи так переменилась Нами? Теперь, конечно, ничего не проверить, но… Томое чувствовала, что напала на верный след. Ладно, Кисо еще ответит перед ней за свои дела.
Сейчас нужно спасать положение.
— Нами, — взяла Томое подругу за руку. — Ты не будешь возражать, если представлять Йоши мы попросим Сантаро?
— Конечно. Он наш друг.
— Хорошо. Я позабочусь об этом.
Так и сделали. Вечером Сантаро возглавлял гостей со стороны Йоши. Надутый Кисо мрачно восседал рядом с ним. Томое царила на противоположной стороне зала. Невеста и жених сидели друг против друга, замыкая ряды собравшихся.
Между помостами двинулся священник, читая молитвы и обмахивая собравшихся веткой священного дерева сакаки. Закончив обряд очищения, он поклонился, как положено по этикету, и ушел.
Церемония «три-три-девять» началась.
На специальном свадебном подносе перед невестой расположили чаши и налили в первую сакэ, трижды наклоняя бутыль. Невеста тремя глотками осушила поданную ей чашу. Лицо новобрачной стало торжественным и спокойным. Черты его исказились лишь на краткий миг. Когда взгляд Нами скользнул по лицу Кисо, из глаз ее словно вылетела молния. На губах Кисо зазмеилась усмешка. Этой короткой перестрелки взглядов никто не заметил, только Томое наклонилась вперед.
Что взволновало подругу? Чему ухмыльнулся милый друг Кисо? Томое оправила синее кимоно и опять откинулась на пятки. Она будет внимательно наблюдать за Кисо. Она не позволит ему омрачить счастье Нами в такой день.
Чашу вновь наполнили и поднесли Йоши. Он осушил ее так же, как и Нами, тремя глотками. Вторую чашу подали сначала жениху, потом невесте. Из третьей чаши Нами опять пила первая.
Эта церемония — три чаши наполняются сакэ в три приема и выпиваются в три глотка — завершила свадебный обряд. Теперь Йоши и Нами стали по всем правилам законными супругами.
Началось застолье.
Слуги торопливо забегали взад-вперед по центральному проходу, потчуя гостей сладкой кашей из ямса, рисовыми пирожками с начинкой из водорослей, печеной, маринованной и жареной рыбой. Затем подали дичь с фруктами и ореховыми булочками. Снова и снова на столы выставлялись бутылки сакэ. Сантаро громогласно прокричал здравицу в честь жениха. В ответ Томое предложила тост за невесту. Даже Кисо увлекся церемонией и казался искренне растроганным, когда предложил выпить за счастье обоих новобрачных.
Горячий жир капал на дорогие наряды, сакэ проливалось на колени гостей. Таких мелочей не замечали. Гулянье набирало силу. Кто-то предложил устроить поэтическое состязание. На бестактного гостя недовольно зашикали. Зато популярная песенка «Девицы из Нанивы» была подхвачена многими офицерами и допета до последнего куплета под одобрительные возгласы одних самураев и презрительные смешки других.
Через какой-нибудь час большая часть гостей была пьяна до бесчувствия. На пол валились куски еды. Некоторые гуляки уснули, уткнувшись в свои подносы. Какой-то самурай, вставая, споткнулся о ноги соседа и грохнулся в проход между помостами. Он тут же выхватил меч и, лежа на спине, бешено замахал им, угрожая неведомому врагу.
Только Кисо и Томое заметили, как Йоши увел Нами в ночную темноту.
Мрак был почти непроглядным. Стояла полночь второго дня лунного месяца, и в небе сияла самая тонкая улыбка Тсукийоми. Йоши вел молчаливую Нами в палатку, которая теперь была их супружеским домом.
Йоши разостлал футон, обнял молодую жену и нежно увлек ее на брачное ложе.
Они не были вместе со времени Этидзенской битвы. Йоши почувствовал резкую боль и привлек Нами к себе. Но еще большая боль пронзила ему сердце, когда он понял, что Нами просто покоряется ему, не испытывая прежней радости.
— Я люблю тебя, Нами! — прошептал он. Она чуть слышно ответила:
— И я люблю тебя, Йоши!
Он прижался щекой к ее щеке и ощутил, как колотится ее сердце.
Он понял, Нами плачет. Он почувствовал ее слезы на своей щеке и осторожно утер рукавом халата лицо любимой.
— Какой бы злой дух ни держал тебя в своей власти, мы будем бороться с ним вместе и победим, — прошептал Йоши.
Нами молча всхлипнула, ее плечи задрожали. Йоши положил левую руку поверх платья на бедро Нами и почувствовал, как она напряглась.
— Нами, мы наконец муж и жена, но я стану терпеливо ждать, пока ты не будешь готова. Я не грубое животное, которое может насильно овладеть женщиной… даже собственной женой.
Нами всхлипнула громче.
— Йоши, будь со мной! Обними меня. Приласкай. Может быть, лекари правы, и это злые духи терзают меня. Мне нужна твоя любовь. Помоги мне, Йоши. Излечи меня. Что бы я ни делала, не оставляй меня одну в этой постели. Я хочу тебя…
Ресницы Йоши намокли. Он ответил ей стихами:
Холодный месяц
Мне жестокой усмешкой
Казался в горе.
Теперь я вижу — улыбкой