Страница:
Йоши несколько раз выкликал противника:
— Я, Тадамори-но-Йоши из провинции Суруга, вызываю изменника по имени Кисо на единоличный бой во имя императора и господина Минамото Йоритомо.
Шум битвы был так силен, что его слышали только немногие самураи. Многие принимали вызов, Кисо среди них не было. Йоши не носил доспехов, его рукава превратились в лохмотья, халат был рассечен в нескольких местах, но он сражался с быстротой божественного ками, — ни меч, ни нагината не коснулись его тела. Он был покрыт кровью… кровью его врагов, которая лилась потоком, пачкая и забрызгивая его, когда он оставлял их мертвыми на ледяной земле. — Кисо, Кисо! — кричал он снова и снова. Ответа не было.
Клинок Йоши свистел в воздухе, чертя смертоносные узоры, рассекая врагов, словно их плоть была бумажной. Он двигался с неуловимой скоростью, недосягаемый для окружавших его людей. Он искал только одного противника.
Перевес в битве оказался на стороне превосходящих по численности сил Йошицуне. Самураи Кисо были разделены на небольшие группы. Шел час змеи, около десяти утра. Йоши вышел из сражения, осмотрел вытоптанное поле и обнаружил врага. Он был здесь! Кисо! Он бежал к своей лошади, прикрываемый самураем низшего ранга. Йоши поднял тревогу.
— Кисо уходит! В погоню! Не дайте ему уйти! Йоши помчался через поле. Поздно. Кисо был слишком далеко. К дереву были привязаны только две лошади; Кисо и его спутник вскочили на них и ускакали.
Йоши кинулся к полю битвы. Он должен найти лошадь.
— Имаи! Это Имаи, — сказала Томое с мрачным удовлетворением.
Кисо выпрямился, словно его ткнули мечом. Его удрученное настроение вмиг исчезло.
— Имаи, Имаи, — победно восклицал он, скача навстречу своему молочному брату, холод и слезы обжигали его глаза.
Имаи высоко поднялся в стременах, откинул голову и радостно закричал:
— Кисо! Томое!
— Я боялся оставить тебя одного в Сэта, — сказал Кисо. — Я не мог умереть, ничего не зная о твоей судьбе. Имаи, друг, брат, я оставил свои войска, чтобы прийти к тебе.
— Как много значит твоя забота для меня, — сказал Имаи. — Мои люди бьются с генералом Нориёри одни, потому что я боялся, что ты умрешь без меня.
Томое всмотрелась в друзей. Она подивилась слезам, катящимся по их лицам, по твердым широким щекам брата и по узким ястребиным скулам возлюбленного. Она почувствовала влагу на собственных глазах. Всадники сгрудились и обняли друг друга.
Томое первой оправилась от наплыва чувств. Она вытерла щеки рукавом и сказала:
— Теперь, когда мы вместе, давайте развернем наш флаг и соберем под ним тех, кто еще жив. Давайте умрем со славой вместе.
Кисо посмотрел на Имаи. Они жили как один человек — одни мысли, одно сердце. Имаи согласно кивнул, хотя Кисо ничего не сказал.
— Нет, Томое. Ты должна остаться, чтобы спасти свою жизнь. Наш обет дан друг другу… не тебе.
— Ты не можешь так унизить меня. Я сражалась храбро, как мужчина. Сегодня я показала себя. Без меня вы бы не встретились сейчас.
— Тем не менее не годится умирать рядом с женщиной. Рядом с женщиной надо жить, чтобы любить ее!
Кисо кивнул Имаи. Братья пришпорили боевых коней и галопом поскакали прочь, оставив Томое в поле.
— Вы не отделаетесь от меня. Я заслужила свое право умереть с вами, — крикнула Томое.
Она развернула белый флаг над седлом и направила свою лошадь в бой, следуя за мужчинами.
На равнине Сэта Кисо увидел сцену побоища, превосходившего все, что он видел до сих пор. Из восьми тысяч человек армии Имаи в живых осталось три сотни. Облака клубились низко над землей, и в просветах меж ними проступали различные части одной шевелящейся массы, рубящей, колющей, режущей, передвигающейся из стороны в сторону, втаптывающей в ледяное крошево тела мертвых и раненых.
Имаи приподнялся в седле и громоподобным голосом объявил:
— Господин Кисо из Шинано вернулся. Храбрые воины, присоединитесь к нам в добыче последней славы.
Услышав призыв командира, люди выходили из единоличных схваток и присоединялись к Кисо с Имаи. Среди оставшихся в живых воинов были братья Дзиро и Таро. Они поскакали к Кисо, рубя направо и налево людей Нориёри, вьющихся вокруг них, как мухи вокруг падали.
— Эй, Кисо, — крикнул Таро. — Теперь мы покажем этим собакам, как сражаются люди из Шинано.
— Сколько нас? — спросил Кисо.
— Меньше трех сотен, — был ответ.
— А врага?
— Больше шести тысяч.
— Тогда это хорошая битва. За мной! — Кисо взмахнул мечом над головой, указал клинком в сторону врага и галопом поскакал туда, увлекая за собой воинов. Его лицо исказилось в демонической гримасе. Люди отступали перед дикой яростью черных бешеных глаз.
— Я Кисо Йошинака, — кричал он. — Я князь Ийо, князь Шинано, сёгун империи. Встаньте и сражайтесь против меня, если посмеете.
Три сотни жаждущих крови демонов смерти вломились в ряды закаленных бойцов армии Йоритомо, но только пятьдесят из них прорубились сквозь строй. И около семисот бойцов скатились под ноги боевых коней.
Пока Кисо собирал своих самураев, из пелены тумана появился двухтысячный отряд свежих солдат противника.
— Я Дои-но-Санехира. Где так называемый демонический воин? Пусть он встанет передо мной, — объявил Санехира, их командир.
Вызов был принят, и пятьдесят оставшихся в живых воинов Кисо пришпорили лошадей, бросившись в смертельную схватку. Не заботясь о своей жизни, усталые, избитые, раненые горцы орудовали мечами, образовав непроницаемую стену из порхающей стали. Люди Санехира попытались приблизиться, но отступили перед их отчаянной яростью. Горцы пошли в атаку.
Кисо второй раз прокладывал дорогу сквозь стену людей, Когда он вырвался на простор, с ним оставалось пять человек и никого больше.
Люди Нориёри и Дои Санехира придержали своих коней в почтительном молчании, ожидая дальнейших действий Кисо.
Дневной свет почти угас. Туман клубился над полем, милосердно укутывая мертвых и умирающих. Кисо поднял своего серого боевого коня на дыбы. Лошадь дико заржала и трижды повернулась вокруг себя. Две тысячи людей Дои Санехира стояли справа, шесть тысяч людей Нориёри слева. Кисо оглядел своих товарищей; тут был храбрый Имаи, тут были Дзиро и Таро, и тут же была Томое, — полоска крови протянулась от корней ее волос к воротнику доспехов.
Кисо успокоил коня и повернулся к Томое. Он наклонился в седле и взглянул ей в глаза.
— Ты покинешь нас сейчас, — приказал он голосом, не терпящим возражений. — Я не буду опозорен перед моими врагами, умерев рядом с женщиной. Я всегда любил тебя… — он задохнулся на этих словах, — …но моя честь не допускает этого. Ты должна уйти.
Пристальный взгляд Томое перемещался с одного лица на другое.
— Имаи, брат мой… — сказала она. Имаи отвернулся. — Дзиро, Таро, мы ведь товарищи. — Они отвели взгляды.
Она крикнула:
— Постыдитесь, когда увидите смерть, которой я умру.
Томое ударила лошадь и поскакала к группе из тридцати самураев, пробиравшейся в тумане.
— Я Томое Гозен, — хрипло крикнула она, устремившись к их командиру, — храбрее сотни мужчин. Встаньте передо мной, если посмеете!
— Я Онда-но-Хачиро Моросиге, — запальчиво ответил командир, — капитан на службе у Йоритомо. Ни одна женщина не может встать передо мной.
Он едва успел закончить свое заявление, Томое налетела на его лошадь, сбив седока на землю. Когда офицер поднялся, наполовину ошеломленный, женщина зарычала, как злой дух, прижала его шею к своему седлу и одним ужасным ударом короткого смертоносного меча отрубила ему голову.
Женщину тут же скрутили соратники Моросиге. Двое держали Томое, остальные помчались дальше, чтобы сразиться с Кисо. Один из самураев дернул ее за волосы, чтобы обнажить горло. Томое открыла глаза, взглянула на своего убийцу, и плюнула ему в лицо.
ГЛАВА 78
ГЛАВА 79
— Я, Тадамори-но-Йоши из провинции Суруга, вызываю изменника по имени Кисо на единоличный бой во имя императора и господина Минамото Йоритомо.
Шум битвы был так силен, что его слышали только немногие самураи. Многие принимали вызов, Кисо среди них не было. Йоши не носил доспехов, его рукава превратились в лохмотья, халат был рассечен в нескольких местах, но он сражался с быстротой божественного ками, — ни меч, ни нагината не коснулись его тела. Он был покрыт кровью… кровью его врагов, которая лилась потоком, пачкая и забрызгивая его, когда он оставлял их мертвыми на ледяной земле. — Кисо, Кисо! — кричал он снова и снова. Ответа не было.
Клинок Йоши свистел в воздухе, чертя смертоносные узоры, рассекая врагов, словно их плоть была бумажной. Он двигался с неуловимой скоростью, недосягаемый для окружавших его людей. Он искал только одного противника.
Перевес в битве оказался на стороне превосходящих по численности сил Йошицуне. Самураи Кисо были разделены на небольшие группы. Шел час змеи, около десяти утра. Йоши вышел из сражения, осмотрел вытоптанное поле и обнаружил врага. Он был здесь! Кисо! Он бежал к своей лошади, прикрываемый самураем низшего ранга. Йоши поднял тревогу.
— Кисо уходит! В погоню! Не дайте ему уйти! Йоши помчался через поле. Поздно. Кисо был слишком далеко. К дереву были привязаны только две лошади; Кисо и его спутник вскочили на них и ускакали.
Йоши кинулся к полю битвы. Он должен найти лошадь.
— Имаи! Это Имаи, — сказала Томое с мрачным удовлетворением.
Кисо выпрямился, словно его ткнули мечом. Его удрученное настроение вмиг исчезло.
— Имаи, Имаи, — победно восклицал он, скача навстречу своему молочному брату, холод и слезы обжигали его глаза.
Имаи высоко поднялся в стременах, откинул голову и радостно закричал:
— Кисо! Томое!
— Я боялся оставить тебя одного в Сэта, — сказал Кисо. — Я не мог умереть, ничего не зная о твоей судьбе. Имаи, друг, брат, я оставил свои войска, чтобы прийти к тебе.
— Как много значит твоя забота для меня, — сказал Имаи. — Мои люди бьются с генералом Нориёри одни, потому что я боялся, что ты умрешь без меня.
Томое всмотрелась в друзей. Она подивилась слезам, катящимся по их лицам, по твердым широким щекам брата и по узким ястребиным скулам возлюбленного. Она почувствовала влагу на собственных глазах. Всадники сгрудились и обняли друг друга.
Томое первой оправилась от наплыва чувств. Она вытерла щеки рукавом и сказала:
— Теперь, когда мы вместе, давайте развернем наш флаг и соберем под ним тех, кто еще жив. Давайте умрем со славой вместе.
Кисо посмотрел на Имаи. Они жили как один человек — одни мысли, одно сердце. Имаи согласно кивнул, хотя Кисо ничего не сказал.
— Нет, Томое. Ты должна остаться, чтобы спасти свою жизнь. Наш обет дан друг другу… не тебе.
— Ты не можешь так унизить меня. Я сражалась храбро, как мужчина. Сегодня я показала себя. Без меня вы бы не встретились сейчас.
— Тем не менее не годится умирать рядом с женщиной. Рядом с женщиной надо жить, чтобы любить ее!
Кисо кивнул Имаи. Братья пришпорили боевых коней и галопом поскакали прочь, оставив Томое в поле.
— Вы не отделаетесь от меня. Я заслужила свое право умереть с вами, — крикнула Томое.
Она развернула белый флаг над седлом и направила свою лошадь в бой, следуя за мужчинами.
На равнине Сэта Кисо увидел сцену побоища, превосходившего все, что он видел до сих пор. Из восьми тысяч человек армии Имаи в живых осталось три сотни. Облака клубились низко над землей, и в просветах меж ними проступали различные части одной шевелящейся массы, рубящей, колющей, режущей, передвигающейся из стороны в сторону, втаптывающей в ледяное крошево тела мертвых и раненых.
Имаи приподнялся в седле и громоподобным голосом объявил:
— Господин Кисо из Шинано вернулся. Храбрые воины, присоединитесь к нам в добыче последней славы.
Услышав призыв командира, люди выходили из единоличных схваток и присоединялись к Кисо с Имаи. Среди оставшихся в живых воинов были братья Дзиро и Таро. Они поскакали к Кисо, рубя направо и налево людей Нориёри, вьющихся вокруг них, как мухи вокруг падали.
— Эй, Кисо, — крикнул Таро. — Теперь мы покажем этим собакам, как сражаются люди из Шинано.
— Сколько нас? — спросил Кисо.
— Меньше трех сотен, — был ответ.
— А врага?
— Больше шести тысяч.
— Тогда это хорошая битва. За мной! — Кисо взмахнул мечом над головой, указал клинком в сторону врага и галопом поскакал туда, увлекая за собой воинов. Его лицо исказилось в демонической гримасе. Люди отступали перед дикой яростью черных бешеных глаз.
— Я Кисо Йошинака, — кричал он. — Я князь Ийо, князь Шинано, сёгун империи. Встаньте и сражайтесь против меня, если посмеете.
Три сотни жаждущих крови демонов смерти вломились в ряды закаленных бойцов армии Йоритомо, но только пятьдесят из них прорубились сквозь строй. И около семисот бойцов скатились под ноги боевых коней.
Пока Кисо собирал своих самураев, из пелены тумана появился двухтысячный отряд свежих солдат противника.
— Я Дои-но-Санехира. Где так называемый демонический воин? Пусть он встанет передо мной, — объявил Санехира, их командир.
Вызов был принят, и пятьдесят оставшихся в живых воинов Кисо пришпорили лошадей, бросившись в смертельную схватку. Не заботясь о своей жизни, усталые, избитые, раненые горцы орудовали мечами, образовав непроницаемую стену из порхающей стали. Люди Санехира попытались приблизиться, но отступили перед их отчаянной яростью. Горцы пошли в атаку.
Кисо второй раз прокладывал дорогу сквозь стену людей, Когда он вырвался на простор, с ним оставалось пять человек и никого больше.
Люди Нориёри и Дои Санехира придержали своих коней в почтительном молчании, ожидая дальнейших действий Кисо.
Дневной свет почти угас. Туман клубился над полем, милосердно укутывая мертвых и умирающих. Кисо поднял своего серого боевого коня на дыбы. Лошадь дико заржала и трижды повернулась вокруг себя. Две тысячи людей Дои Санехира стояли справа, шесть тысяч людей Нориёри слева. Кисо оглядел своих товарищей; тут был храбрый Имаи, тут были Дзиро и Таро, и тут же была Томое, — полоска крови протянулась от корней ее волос к воротнику доспехов.
Кисо успокоил коня и повернулся к Томое. Он наклонился в седле и взглянул ей в глаза.
— Ты покинешь нас сейчас, — приказал он голосом, не терпящим возражений. — Я не буду опозорен перед моими врагами, умерев рядом с женщиной. Я всегда любил тебя… — он задохнулся на этих словах, — …но моя честь не допускает этого. Ты должна уйти.
Пристальный взгляд Томое перемещался с одного лица на другое.
— Имаи, брат мой… — сказала она. Имаи отвернулся. — Дзиро, Таро, мы ведь товарищи. — Они отвели взгляды.
Она крикнула:
— Постыдитесь, когда увидите смерть, которой я умру.
Томое ударила лошадь и поскакала к группе из тридцати самураев, пробиравшейся в тумане.
— Я Томое Гозен, — хрипло крикнула она, устремившись к их командиру, — храбрее сотни мужчин. Встаньте передо мной, если посмеете!
— Я Онда-но-Хачиро Моросиге, — запальчиво ответил командир, — капитан на службе у Йоритомо. Ни одна женщина не может встать передо мной.
Он едва успел закончить свое заявление, Томое налетела на его лошадь, сбив седока на землю. Когда офицер поднялся, наполовину ошеломленный, женщина зарычала, как злой дух, прижала его шею к своему седлу и одним ужасным ударом короткого смертоносного меча отрубила ему голову.
Женщину тут же скрутили соратники Моросиге. Двое держали Томое, остальные помчались дальше, чтобы сразиться с Кисо. Один из самураев дернул ее за волосы, чтобы обнажить горло. Томое открыла глаза, взглянула на своего убийцу, и плюнула ему в лицо.
ГЛАВА 78
Йоши прочесывал окрестности с двумя десятками людей генерала Миура. Они искали Кисо в туманных низинах, пока звуки битвы не привели их к мосту Сэта. Всадники достигли поля сражения и увидели, как Дзиро и Таро падают под стрелами лучников Моросите.
— Там! — крикнул Йоши, указывая. — Кисо! Кисо с Имаи разделились. Кисо пришпорил коня, направив его сквозь туман в сторону соснового леса Авазу. Имаи водил скакуна по кругу, бросая вызов теснящимся возле солдатам.
Имаи имел устрашающий вид, выныривая из тумана как призрак. Его лошадь пятилась и дико всхрапывала, выпуская из ноздрей облачка белого пара.
— Я Имаи Широ-но-Канехира, — кричал Имаи. — Молочный брат сёгуна Кисо Йошинаки. Возьмите мою голову, если посмеете.
Один из людей Онда Моросиге принял его вызов. Йоши скакал к месту схватки, когда увидел самурая, держащего клинок у горла Томое.
— Остановись, — приказал он и спрыгнул с лошади. Йоши железной хваткой схватил самурая за руку.
— Я генерал Тадамори-но-Йоши, — сказал он. — Я приказываю тебе отпустить женщину.
Самурай неохотно поднялся, но, признавая ранг Йоши, отошел.
Йоши поставил Томое на ноги.
— Убей меня, — потребовала она.
— Нет. Ты спасла жизнь Нами, и теперь я отплачу тебе.
— Ты можешь отплатить мне только оставив моего брата и Кисо в живых.
— Это не в моей власти, — твердо сказал Йоши.
— Тогда позволь мне умереть рядом с ними.
С поля битвы раздался победный крик. Томое и Йоши увидели Имаи, приподнявшегося в седле, держа над собой голову одного из самураев Онда Моросиге.
— После Кисо я самый могучий из оставшихся в живых воинов. Теперь я покажу, как я умею умирать.
Имаи швырнул голову в приближающегося самурая, взял короткий меч в рот и спрыгнул с лошади лицом вниз. Меч прошел через его горло и ударил в череп с такой силой, что пробил стальной шлем на его затылке.
Губы Томое задрожали, когда она увидела, что ее брат умер.
— Такой смелый, но такой глупый, — заплакала она. — Я не боюсь смерти, но такая смерть не служит никакой цели. Я выбираю жизнь… и, Йоши…
— Да, Томое?
— Отплати мне за жизнь Нами еще одной милостью.
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Не забирай голову Кисо. Пусть он умрет с достоинством.
— Я могу обещать это.
Томое сбросила доспехи и растаяла в тумане прогалины.
Кисо направлял своего серого боевого коня через сосновый лес Авазу. Энергия, пылавшая у него внутри как солнце и бросавшая его против врагов, истощилась, от нее остались тусклые угольки, едва дававшие ему силы, чтобы управлять конем.
Пока он ехал, в его мозгу эхом отдавались последние слова Имаи, обращенные к нему:
— Так как мы оба умрем сегодня, мы выполнили наш обет. Позволь мне сражаться в одиночку, пока ты не скроешься в лесу и не окончишь свою жизнь с честью.
Он не должен был оставлять Имаи. Он был приведен в растерянность потоком событий. Он не должен был… и он вспоминал все, чего не должен был делать. Перечень был бесконечен. Он вырос из полуголодного горца в сёгуна империи и позволил жадности, похоти и лени погубить себя.
Опускалась ночь. Туман плавал над землей, делая тропу ненадежной. Было трудно понять, ехал ли всадник по твердой почве или конь его дробил копытами замерзшую поверхность небольшого пруда, что изобиловали в округе. Разбросанные там и тут камни таили опасность. Порою тонкий лед начинал потрескивать под тяжестью лошади и седока. Кисо бросил поводья, положившись на инстинкт благородного животного. Несмотря на усталость и подавленность, его чувства были обострены. Он слышал визг диких обезьян за много миль вдали, слышал писк мелких животных, продирающихся вблизи сквозь подлесок, слышал крик совы на сосне у себя над головой, слышал шорох снега, падающий с ветвей у него за спиной… но погони не было.
Как мог он оставить Имаи? Он вновь припомнил его слова: «Позволь мне сражаться с ними в одиночку, — просил Имаи, — пока ты не скроешься в лесу и не окончишь свою жизнь с честью». Имаи умолял дать ему возможность показать себя и помочь своему молочному брату избежать позорной смерти от руки безродного самурая. Кисо слабо улыбнулся, вспомнив браваду в голосе Имаи, когда тот сказал: «Я, Имаи Широ-но-Канехира, могу сразиться с тысячью обычных людей. Позволь мне нагнать на них страху».
Улыбка Кисо стала угрюмой. Имаи был грубым, неотесанным горцем, но его верность и храбрость обеспечат ему самое высокое место в колесе судьбы, в следующем цикле он вернется на землю императором.
Кисо пустил коня вскачь через широкое поле. Густой туман низко клубился над равниной, покрывая ее, насколько хватало глаз. Четверть лица Тсукийоми заливала луга мрачным бледным светом. Вдали на фоне звезд ярко вырисовывался крестьянский дом. Ветер свистел в соснах, срывая с них клочья снега, кусая спину Кисо сквозь доспехи. Со стороны крестьянского двора доносился истошный лай. Хотя собаки находились в добрых десяти чо от всадника, они чувствовали его присутствие и реагировали на запах крови.
Кисо не собирался бежать дальше. Смерть, завещанная ему Имаи, была близка. Он пересечет прогалину, найдет укромный уголок и закончит свою жизнь с честью.
Тихая ночь была потревожена криком, донесшимся из сосновой рощи. Кисо повернулся в седле и увидел всадника, скачущего к нему. На мгновение глаза Кисо расширились. Летящая к нему фигура казалась воплощением ужасного бога войны, Фудо. Всадник стоял в стременах, обнажив меч и отражая лунные лучи описывающим круги лезвием.
— Ки-и-и-с-с-с-о-о-о! — крик заморозил бы кровь в жилах менее храброго человека, но он лишь пробудил Кисо от летаргии. Он узнал голос и понял… Йоши нашел его.
И он нашел Йоши!
Энергия вспыхнула в нем тяжелым огнем преисподней. Высокомерное лицо Кисо с резкими чертами, образовавшими маску смерти, угрожающе повернулось к приближающемуся противнику.
— Йоши, — утверждающе прорычал он, когда тот на полном скаку надвинулся на него. Всадники сшиблись.
Лязг металла, скрип кожи, короткое ржание — оба всадника вылетели из седел. Кисо упал на плечо, перекатился на спину. Он увидел, как Йоши перевернулся в воздухе и приземлился с акробатической ловкостью. Кисо заставил себя подняться. Йоши уже стоял возле него, нанося разрезающий ветер удар.
Кисо отразил клинок в последнее мгновение. Сталь зазвенела о сталь. От почвы пахнуло запахом гнили и разложения; земли не было видно под покрывалом тумана. Кисо тяжело дышал; из его ноздрей вырывались облачка пара.
Кисо ответил на первую атаку Йоши рядом выпадов, слившихся в мерцающий стальной узор. Лезвие двигалось так быстро, что в отраженном лунном свете оно казалось сияющей трепещущей стеной.
Йоши отступил, дожидаясь конца атаки, и ответил ужасным ударом «водяное колесо», направленным в голову Кисо, затем провел удар, рассекающий туловище, и закончил каскад обратной восьмеркой. Стремительность нападения была устрашающей, но, черпая силы в темных глубинах своего существа, Кисо парировал каждый выпад.
Рукояти клинков сцепились, мужчины свирепо взглянули друг другу в глаза. Пар от их дыхания слился в единое облако, окутавшее их головы. Они яростно боролись за преимущество, нащупывая слабые места в обороне противника. Глаза Кисо горели ненавистью и бешенством. Лицо Йоши оставалось спокойным и холодным, как лед.
— Я должен был убить тебя, когда мы в первый раз встретились в Хикуме, — рычал Кисо, пока бойцы качались из стороны в сторону, сойдясь в силовой борьбе.
В ответ Йоши сильнее надавил на руку Кисо. Внезапно Кисо отступил, высвободив Меч, и махнул им, пытаясь рассечь лодыжки врага.
Йоши перепрыгнул через серебряную спираль и острием меча, словно нагинатой, ткнул в нагрудную пластину Кисо. Необычная тактика захватила горца врасплох. Он едва спасся, — панцирь отразил острие.
Несмотря на обжигающе холодный ветер, Кисо начинал потеть. Он никогда не знал страха и не мог распознать его, но что-то заставляло его руки дрожать; его горло словно перехватывала мощная рука, и он начинал ловить ртом воздух. Кисо отступал снова и снова. Что случилось? Упал ли он духом… чувствуя себя виноватым в том, что он сделал с Йоши… и Нами? Невозможно. Он был Кисо, сёгун империи, демонический воин! Губы Кисо скривились, обнажив зубы в волчьем рычании, он пошел в новую атаку.
Йоши парировал и блокировал удары с минимальными усилиями; на его лице не было ни напряжения, ни других чувств, кроме холодной отрешенности. Кисо чувствовал, что Йоши изучает его, словно он был любопытным насекомым, которое в ближайшее время нужно посадить на булавку. В душе горца шевельнулся ужас.
В начале схватки противники были равны. Кисо был уверен, что его мастерство поможет ему быстро справиться с врагом. По мере развития боя каждое движение Кисо стало предвосхищаться, равновесие сил нарушилось, преимущество Йоши становилось все более очевидным. Неземное спокойствие Йоши и его сверхъестественная интуиция поражали. Кисо ощутил, что сражается с призраком, с ужасным ками, который пришел заступиться за слабые души, которым Кисо причинил зло.
Пот заливал брови Кисо и замерзал на леденящем ветру. Его пальцы отказывались ему повиноваться. Он оглядел клубящееся море тумана, пустое, здесь нет ни единой живой души, кроме демона, который атакует и контратакует его без всяких усилий… Кисо задрожал. Его рот раскрылся в напрасной попытке втянуть воздух. Он твердил себе, что не должен поддаваться страху… он Кисо, побеждавший в тысяче поединков; если ему на этот раз суждено погибнуть, он должен храбро встретить смерть. Он прокричал свой боевой клич и бросился в последнюю атаку, нанося каскады ударов, которыми прежде неизменно опрокидывал врага. Йоши легко уклонился от сверкающей стали. Казалось, он колышется, как дьявольское видение, вместе с туманом.
Кисо отступил в отчаянии. Разве нет никакой возможности убить ками? Йоши придвинулся ближе, плавно скользя сквозь молочные струи клубящейся мглы с поднятым над головой мечом. У Кисо оставался лишь один выпад… прием, который он отрабатывал много лет, но никогда не применял. Прием отчаяния, необычный, неожиданный; он не мог не сработать.
Кисо крепче обхватил рукоять, нацелил клинок в грудь демона и метнул его, как копье, всей оставшейся у него силой. Меч полетел вперед как стрела. Кисо почувствовал мощь броска, верность руки. Меч не мог не достичь цели.
Кисо вытянулся в струну, напрягая брюшной пресс рычанием, которое наверняка должно было выжать все силы из его утомленного тела. Ликующий вопль перешел в стон. Йоши даже не двинулся с места, только немного отклонил корпус. Разящий клинок скользнул вдоль его груди и исчез в молоке тумана.
Глаза Кисо расширились: Йоши улыбался! Мрачная улыбка, холоднее, чем ночь.
Кисо упал на колени; мужество покинуло его. Он понял, что бился с духами ада… или неба! Он был напуган… но старался побороть свой страх. Он — Кисо Йошинака; он умрет так же храбро, как жил.
Он поднял голову и успокоился перед лицом ангела смерти. Он сам подал Йоши свой короткий меч.
— Убей меня, — сказал он. — Я готов.
Из сосен Авазу донесся слабый топот копыт и звон доспехов. С юга приближались солдаты.
Йоши рассматривал врага, стоящего на коленях в тумане, его горло было открыто для смертоносного клинка. Кисо сражался храбро и хорошо. Во время битвы были даже моменты, когда Йоши сомневался в своей победе, но лень и легкая жизнь умерили силу Кисо.
Йоши вспомнил, что Кисо сделал с Нами, с Сантаро, с делом Йоритомо. Кисо разрушил единство клана Минамото. Йоши поднял меч, ожидая, что Кисо дрогнет, затрепещет, взмолится о пощаде.
Молчание.
Кисо бестрепетно смотрел на Йоши. Теперь Йоши спрашивал себя: а что же его обет? знак? удар молнии? пожар? Вправду ли боги освободили его от клятвы? Да! Он сражался и убивал при Удзи и чувствовал божественный экстаз, когда сталь рассекала плоть. Да! Йоши теперь свободен. Миг возмездия близок. Кисо находится в его руках.
Йоши подумал о Томое, спасшей Нами, любящей Кисо, умолявшей его дать Кисо умереть с честью. Он посмотрел на Кисо и увидел в его узких глазах жестокость и надменность. А еще он увидел в них храбрость и преданность товарищам… Кисо был самым лучшим и самым худшим из самураев.
Но сразить в бою — не то же самое, что убить беззащитного человека. Йоши не сделает этого. Кто-нибудь другой убьет Кисо. Йоши взмахнул мечом.
Кисо не дрогнул; он дерзко и яростно смотрел на врага.
Йоши вложил клинок в ножны. Глаза Кисо расширились.
— Что ты делаешь? — спросил он. — Убей меня. Ты победил. Мне незачем больше жить.
— Садись на свою лошадь и скачи на север, к Томое, — сказал Йоши. — Я дарю тебе жизнь от ее имени.
— Нет. Нет! Ты не сделаешь этого. Ты бесчестишь меня. Я проиграл единственную битву. Ты должен взять мою голову.
— Иди.
— Эмма-О тебя побери! Возьми мою жизнь. Мои «четыре царя» мертвы, мой молочный брат, Имаи… У меня осталась только моя честь. Убей меня… пожалуйста.
Йоши повернулся и пошел к серому боевому коню Кисо. Он подвел его туда, где Кисо стоял на коленях со слезами, блестевшими у него на щеках.
— Уходи! — повторил Йоши. Он бросил поводья у ног Кисо.
— Пожалуйста, — молил Кисо. — Возьми мою голову.
Йоши сел на своего скакуна.
— В конце концов, оставь мне меч, чтобы я сам мог покончить с собой!
Йоши направил лошадь к туманным соснам Авазу. Топот приближался. Отряд вывернет из леса и окажется здесь через несколько минут.
— Уходи, пока можешь, — в последний раз крикнул Йоши через плечо.
С проклятиями Кисо вскочил на коня и повернул на север. Йоши пожалеет об этом оскорблении. Если ему пришлось принять свою жизнь как нежеланный дар, он воспользуется ею, чтобы заставить Йоши проклясть этот день. Кисо мчался через луг, когда солдаты выехали из-за сосен.
Кисо пустил своего коня медленным галопом. Под копытами затрещал лед — он находился на одном из сотен замерзших озер. Краем уха Кисо услышал, как один из солдат бросил ему вызов.
— Кто это ускакал? — спросил солдат.
— Человек, не имеющий значения, — ответил Йоши.
— Это один из людей Кисо, — крикнул самурай и, обогнув Йоши, пустился в погоню.
— Я Миура-но-Тамехиса из Сагами, — крикнул самурай. — Трус, остановись и встреться со мной, если посмеешь.
Кисо попытался повернуть серого коня, чтобы встретиться с врагом, бросившим вызов, но услышал только, как замерзшее озеро затрещало сильнее. С пронзительным ржанием лошадь по холку погрузилась в черную ледяную воду. Кисо ударил ее и выругался. Это была не та смерть, которой он хотел умереть, смерть без оружия и без славы. Теперь он больше, чем когда-либо, хотел жить, чтобы отомстить Йоши за свое унижение.
Серый конь барахтался в черной полынье, погружаясь все глубже в вязкую жижу. Кисо приподнялся в седле и оглянулся, чтобы разглядеть своего преследователя.
Миура-но-Тамехиса выпустил боевую стрелу. Она ударила Кисо в лицо. Стрела пробила хрящ высокомерного носа и вышла через затыльник шлема, разбрызгав сноп красных и серых частиц, тут же замерзших в холодном воздухе и осыпавшихся кристаллами по складкам плаща, обернутого вокруг вертикально стоящей фигуры.
Кисо перегнулся через шею лошади и соскользнул с нее, растворившись в черной воде. Лошадь дико билась и ржала, пока милосердная стрела не утихомирила ее, и она ушла под лед, присоединившись к своему хозяину.
Тамехиса, придерживая своего скакуна, стоял рядом с Йоши, наблюдая, как сходятся льдинки. Он спросил:
— На плаще этого всадника я заметил герб Кисо. Вы не знаете, кто он?
— Человек, не имеющий значения, — ответил Йоши. — Не стоит мокнуть, чтобы получить его голову.
— Там! — крикнул Йоши, указывая. — Кисо! Кисо с Имаи разделились. Кисо пришпорил коня, направив его сквозь туман в сторону соснового леса Авазу. Имаи водил скакуна по кругу, бросая вызов теснящимся возле солдатам.
Имаи имел устрашающий вид, выныривая из тумана как призрак. Его лошадь пятилась и дико всхрапывала, выпуская из ноздрей облачка белого пара.
— Я Имаи Широ-но-Канехира, — кричал Имаи. — Молочный брат сёгуна Кисо Йошинаки. Возьмите мою голову, если посмеете.
Один из людей Онда Моросиге принял его вызов. Йоши скакал к месту схватки, когда увидел самурая, держащего клинок у горла Томое.
— Остановись, — приказал он и спрыгнул с лошади. Йоши железной хваткой схватил самурая за руку.
— Я генерал Тадамори-но-Йоши, — сказал он. — Я приказываю тебе отпустить женщину.
Самурай неохотно поднялся, но, признавая ранг Йоши, отошел.
Йоши поставил Томое на ноги.
— Убей меня, — потребовала она.
— Нет. Ты спасла жизнь Нами, и теперь я отплачу тебе.
— Ты можешь отплатить мне только оставив моего брата и Кисо в живых.
— Это не в моей власти, — твердо сказал Йоши.
— Тогда позволь мне умереть рядом с ними.
С поля битвы раздался победный крик. Томое и Йоши увидели Имаи, приподнявшегося в седле, держа над собой голову одного из самураев Онда Моросиге.
— После Кисо я самый могучий из оставшихся в живых воинов. Теперь я покажу, как я умею умирать.
Имаи швырнул голову в приближающегося самурая, взял короткий меч в рот и спрыгнул с лошади лицом вниз. Меч прошел через его горло и ударил в череп с такой силой, что пробил стальной шлем на его затылке.
Губы Томое задрожали, когда она увидела, что ее брат умер.
— Такой смелый, но такой глупый, — заплакала она. — Я не боюсь смерти, но такая смерть не служит никакой цели. Я выбираю жизнь… и, Йоши…
— Да, Томое?
— Отплати мне за жизнь Нами еще одной милостью.
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Не забирай голову Кисо. Пусть он умрет с достоинством.
— Я могу обещать это.
Томое сбросила доспехи и растаяла в тумане прогалины.
Кисо направлял своего серого боевого коня через сосновый лес Авазу. Энергия, пылавшая у него внутри как солнце и бросавшая его против врагов, истощилась, от нее остались тусклые угольки, едва дававшие ему силы, чтобы управлять конем.
Пока он ехал, в его мозгу эхом отдавались последние слова Имаи, обращенные к нему:
— Так как мы оба умрем сегодня, мы выполнили наш обет. Позволь мне сражаться в одиночку, пока ты не скроешься в лесу и не окончишь свою жизнь с честью.
Он не должен был оставлять Имаи. Он был приведен в растерянность потоком событий. Он не должен был… и он вспоминал все, чего не должен был делать. Перечень был бесконечен. Он вырос из полуголодного горца в сёгуна империи и позволил жадности, похоти и лени погубить себя.
Опускалась ночь. Туман плавал над землей, делая тропу ненадежной. Было трудно понять, ехал ли всадник по твердой почве или конь его дробил копытами замерзшую поверхность небольшого пруда, что изобиловали в округе. Разбросанные там и тут камни таили опасность. Порою тонкий лед начинал потрескивать под тяжестью лошади и седока. Кисо бросил поводья, положившись на инстинкт благородного животного. Несмотря на усталость и подавленность, его чувства были обострены. Он слышал визг диких обезьян за много миль вдали, слышал писк мелких животных, продирающихся вблизи сквозь подлесок, слышал крик совы на сосне у себя над головой, слышал шорох снега, падающий с ветвей у него за спиной… но погони не было.
Как мог он оставить Имаи? Он вновь припомнил его слова: «Позволь мне сражаться с ними в одиночку, — просил Имаи, — пока ты не скроешься в лесу и не окончишь свою жизнь с честью». Имаи умолял дать ему возможность показать себя и помочь своему молочному брату избежать позорной смерти от руки безродного самурая. Кисо слабо улыбнулся, вспомнив браваду в голосе Имаи, когда тот сказал: «Я, Имаи Широ-но-Канехира, могу сразиться с тысячью обычных людей. Позволь мне нагнать на них страху».
Улыбка Кисо стала угрюмой. Имаи был грубым, неотесанным горцем, но его верность и храбрость обеспечат ему самое высокое место в колесе судьбы, в следующем цикле он вернется на землю императором.
Кисо пустил коня вскачь через широкое поле. Густой туман низко клубился над равниной, покрывая ее, насколько хватало глаз. Четверть лица Тсукийоми заливала луга мрачным бледным светом. Вдали на фоне звезд ярко вырисовывался крестьянский дом. Ветер свистел в соснах, срывая с них клочья снега, кусая спину Кисо сквозь доспехи. Со стороны крестьянского двора доносился истошный лай. Хотя собаки находились в добрых десяти чо от всадника, они чувствовали его присутствие и реагировали на запах крови.
Кисо не собирался бежать дальше. Смерть, завещанная ему Имаи, была близка. Он пересечет прогалину, найдет укромный уголок и закончит свою жизнь с честью.
Тихая ночь была потревожена криком, донесшимся из сосновой рощи. Кисо повернулся в седле и увидел всадника, скачущего к нему. На мгновение глаза Кисо расширились. Летящая к нему фигура казалась воплощением ужасного бога войны, Фудо. Всадник стоял в стременах, обнажив меч и отражая лунные лучи описывающим круги лезвием.
— Ки-и-и-с-с-с-о-о-о! — крик заморозил бы кровь в жилах менее храброго человека, но он лишь пробудил Кисо от летаргии. Он узнал голос и понял… Йоши нашел его.
И он нашел Йоши!
Энергия вспыхнула в нем тяжелым огнем преисподней. Высокомерное лицо Кисо с резкими чертами, образовавшими маску смерти, угрожающе повернулось к приближающемуся противнику.
— Йоши, — утверждающе прорычал он, когда тот на полном скаку надвинулся на него. Всадники сшиблись.
Лязг металла, скрип кожи, короткое ржание — оба всадника вылетели из седел. Кисо упал на плечо, перекатился на спину. Он увидел, как Йоши перевернулся в воздухе и приземлился с акробатической ловкостью. Кисо заставил себя подняться. Йоши уже стоял возле него, нанося разрезающий ветер удар.
Кисо отразил клинок в последнее мгновение. Сталь зазвенела о сталь. От почвы пахнуло запахом гнили и разложения; земли не было видно под покрывалом тумана. Кисо тяжело дышал; из его ноздрей вырывались облачка пара.
Кисо ответил на первую атаку Йоши рядом выпадов, слившихся в мерцающий стальной узор. Лезвие двигалось так быстро, что в отраженном лунном свете оно казалось сияющей трепещущей стеной.
Йоши отступил, дожидаясь конца атаки, и ответил ужасным ударом «водяное колесо», направленным в голову Кисо, затем провел удар, рассекающий туловище, и закончил каскад обратной восьмеркой. Стремительность нападения была устрашающей, но, черпая силы в темных глубинах своего существа, Кисо парировал каждый выпад.
Рукояти клинков сцепились, мужчины свирепо взглянули друг другу в глаза. Пар от их дыхания слился в единое облако, окутавшее их головы. Они яростно боролись за преимущество, нащупывая слабые места в обороне противника. Глаза Кисо горели ненавистью и бешенством. Лицо Йоши оставалось спокойным и холодным, как лед.
— Я должен был убить тебя, когда мы в первый раз встретились в Хикуме, — рычал Кисо, пока бойцы качались из стороны в сторону, сойдясь в силовой борьбе.
В ответ Йоши сильнее надавил на руку Кисо. Внезапно Кисо отступил, высвободив Меч, и махнул им, пытаясь рассечь лодыжки врага.
Йоши перепрыгнул через серебряную спираль и острием меча, словно нагинатой, ткнул в нагрудную пластину Кисо. Необычная тактика захватила горца врасплох. Он едва спасся, — панцирь отразил острие.
Несмотря на обжигающе холодный ветер, Кисо начинал потеть. Он никогда не знал страха и не мог распознать его, но что-то заставляло его руки дрожать; его горло словно перехватывала мощная рука, и он начинал ловить ртом воздух. Кисо отступал снова и снова. Что случилось? Упал ли он духом… чувствуя себя виноватым в том, что он сделал с Йоши… и Нами? Невозможно. Он был Кисо, сёгун империи, демонический воин! Губы Кисо скривились, обнажив зубы в волчьем рычании, он пошел в новую атаку.
Йоши парировал и блокировал удары с минимальными усилиями; на его лице не было ни напряжения, ни других чувств, кроме холодной отрешенности. Кисо чувствовал, что Йоши изучает его, словно он был любопытным насекомым, которое в ближайшее время нужно посадить на булавку. В душе горца шевельнулся ужас.
В начале схватки противники были равны. Кисо был уверен, что его мастерство поможет ему быстро справиться с врагом. По мере развития боя каждое движение Кисо стало предвосхищаться, равновесие сил нарушилось, преимущество Йоши становилось все более очевидным. Неземное спокойствие Йоши и его сверхъестественная интуиция поражали. Кисо ощутил, что сражается с призраком, с ужасным ками, который пришел заступиться за слабые души, которым Кисо причинил зло.
Пот заливал брови Кисо и замерзал на леденящем ветру. Его пальцы отказывались ему повиноваться. Он оглядел клубящееся море тумана, пустое, здесь нет ни единой живой души, кроме демона, который атакует и контратакует его без всяких усилий… Кисо задрожал. Его рот раскрылся в напрасной попытке втянуть воздух. Он твердил себе, что не должен поддаваться страху… он Кисо, побеждавший в тысяче поединков; если ему на этот раз суждено погибнуть, он должен храбро встретить смерть. Он прокричал свой боевой клич и бросился в последнюю атаку, нанося каскады ударов, которыми прежде неизменно опрокидывал врага. Йоши легко уклонился от сверкающей стали. Казалось, он колышется, как дьявольское видение, вместе с туманом.
Кисо отступил в отчаянии. Разве нет никакой возможности убить ками? Йоши придвинулся ближе, плавно скользя сквозь молочные струи клубящейся мглы с поднятым над головой мечом. У Кисо оставался лишь один выпад… прием, который он отрабатывал много лет, но никогда не применял. Прием отчаяния, необычный, неожиданный; он не мог не сработать.
Кисо крепче обхватил рукоять, нацелил клинок в грудь демона и метнул его, как копье, всей оставшейся у него силой. Меч полетел вперед как стрела. Кисо почувствовал мощь броска, верность руки. Меч не мог не достичь цели.
Кисо вытянулся в струну, напрягая брюшной пресс рычанием, которое наверняка должно было выжать все силы из его утомленного тела. Ликующий вопль перешел в стон. Йоши даже не двинулся с места, только немного отклонил корпус. Разящий клинок скользнул вдоль его груди и исчез в молоке тумана.
Глаза Кисо расширились: Йоши улыбался! Мрачная улыбка, холоднее, чем ночь.
Кисо упал на колени; мужество покинуло его. Он понял, что бился с духами ада… или неба! Он был напуган… но старался побороть свой страх. Он — Кисо Йошинака; он умрет так же храбро, как жил.
Он поднял голову и успокоился перед лицом ангела смерти. Он сам подал Йоши свой короткий меч.
— Убей меня, — сказал он. — Я готов.
Из сосен Авазу донесся слабый топот копыт и звон доспехов. С юга приближались солдаты.
Йоши рассматривал врага, стоящего на коленях в тумане, его горло было открыто для смертоносного клинка. Кисо сражался храбро и хорошо. Во время битвы были даже моменты, когда Йоши сомневался в своей победе, но лень и легкая жизнь умерили силу Кисо.
Йоши вспомнил, что Кисо сделал с Нами, с Сантаро, с делом Йоритомо. Кисо разрушил единство клана Минамото. Йоши поднял меч, ожидая, что Кисо дрогнет, затрепещет, взмолится о пощаде.
Молчание.
Кисо бестрепетно смотрел на Йоши. Теперь Йоши спрашивал себя: а что же его обет? знак? удар молнии? пожар? Вправду ли боги освободили его от клятвы? Да! Он сражался и убивал при Удзи и чувствовал божественный экстаз, когда сталь рассекала плоть. Да! Йоши теперь свободен. Миг возмездия близок. Кисо находится в его руках.
Йоши подумал о Томое, спасшей Нами, любящей Кисо, умолявшей его дать Кисо умереть с честью. Он посмотрел на Кисо и увидел в его узких глазах жестокость и надменность. А еще он увидел в них храбрость и преданность товарищам… Кисо был самым лучшим и самым худшим из самураев.
Но сразить в бою — не то же самое, что убить беззащитного человека. Йоши не сделает этого. Кто-нибудь другой убьет Кисо. Йоши взмахнул мечом.
Кисо не дрогнул; он дерзко и яростно смотрел на врага.
Йоши вложил клинок в ножны. Глаза Кисо расширились.
— Что ты делаешь? — спросил он. — Убей меня. Ты победил. Мне незачем больше жить.
— Садись на свою лошадь и скачи на север, к Томое, — сказал Йоши. — Я дарю тебе жизнь от ее имени.
— Нет. Нет! Ты не сделаешь этого. Ты бесчестишь меня. Я проиграл единственную битву. Ты должен взять мою голову.
— Иди.
— Эмма-О тебя побери! Возьми мою жизнь. Мои «четыре царя» мертвы, мой молочный брат, Имаи… У меня осталась только моя честь. Убей меня… пожалуйста.
Йоши повернулся и пошел к серому боевому коню Кисо. Он подвел его туда, где Кисо стоял на коленях со слезами, блестевшими у него на щеках.
— Уходи! — повторил Йоши. Он бросил поводья у ног Кисо.
— Пожалуйста, — молил Кисо. — Возьми мою голову.
Йоши сел на своего скакуна.
— В конце концов, оставь мне меч, чтобы я сам мог покончить с собой!
Йоши направил лошадь к туманным соснам Авазу. Топот приближался. Отряд вывернет из леса и окажется здесь через несколько минут.
— Уходи, пока можешь, — в последний раз крикнул Йоши через плечо.
С проклятиями Кисо вскочил на коня и повернул на север. Йоши пожалеет об этом оскорблении. Если ему пришлось принять свою жизнь как нежеланный дар, он воспользуется ею, чтобы заставить Йоши проклясть этот день. Кисо мчался через луг, когда солдаты выехали из-за сосен.
Кисо пустил своего коня медленным галопом. Под копытами затрещал лед — он находился на одном из сотен замерзших озер. Краем уха Кисо услышал, как один из солдат бросил ему вызов.
— Кто это ускакал? — спросил солдат.
— Человек, не имеющий значения, — ответил Йоши.
— Это один из людей Кисо, — крикнул самурай и, обогнув Йоши, пустился в погоню.
— Я Миура-но-Тамехиса из Сагами, — крикнул самурай. — Трус, остановись и встреться со мной, если посмеешь.
Кисо попытался повернуть серого коня, чтобы встретиться с врагом, бросившим вызов, но услышал только, как замерзшее озеро затрещало сильнее. С пронзительным ржанием лошадь по холку погрузилась в черную ледяную воду. Кисо ударил ее и выругался. Это была не та смерть, которой он хотел умереть, смерть без оружия и без славы. Теперь он больше, чем когда-либо, хотел жить, чтобы отомстить Йоши за свое унижение.
Серый конь барахтался в черной полынье, погружаясь все глубже в вязкую жижу. Кисо приподнялся в седле и оглянулся, чтобы разглядеть своего преследователя.
Миура-но-Тамехиса выпустил боевую стрелу. Она ударила Кисо в лицо. Стрела пробила хрящ высокомерного носа и вышла через затыльник шлема, разбрызгав сноп красных и серых частиц, тут же замерзших в холодном воздухе и осыпавшихся кристаллами по складкам плаща, обернутого вокруг вертикально стоящей фигуры.
Кисо перегнулся через шею лошади и соскользнул с нее, растворившись в черной воде. Лошадь дико билась и ржала, пока милосердная стрела не утихомирила ее, и она ушла под лед, присоединившись к своему хозяину.
Тамехиса, придерживая своего скакуна, стоял рядом с Йоши, наблюдая, как сходятся льдинки. Он спросил:
— На плаще этого всадника я заметил герб Кисо. Вы не знаете, кто он?
— Человек, не имеющий значения, — ответил Йоши. — Не стоит мокнуть, чтобы получить его голову.
ГЛАВА 79
Прошло три недели после разгрома армии Кисо Йошинаки.
Киото праздновал. Радость некоторых придворных умерялась опасениями, что занявшая город армия Йоритомо под командованием генералов Йошицуне и Нориёри будет чинить не меньший произвол, чем армия Кисо. Страхи не подтвердились. Хорошо дисциплинированные люди Йоритомо твердо контролировались военачальниками.
Одиннадцатый день второго месяца 1184 года был официальным днем экзаменов в Большой совет. Го-Ширакава и Йоритомо бок о бок сидели на центральном возвышении в Большом зале Совета. В этот день чиновники, которые выдвигались для повышения из шестого разряда в пятый — огромный скачок из низших советников в высшие, — опрашивались Великими министрами. Если чиновники выдержат экзамен, их имена внесут в Список Избранных и они будут возведены в ранг старших советников после церемонии «Три раза по три чаши вина».
По этому случаю Йоши было предложено занять свое место на трибуне для советников. За время его отсутствия в составе Совета произошли некоторые перемены. Члены клана Тайра бежали на юг, прихватив с собой Антоку, ребенка-императора, его семью и императорские регалии. Тем не менее среди советников Йоши узнал многих из тех, кто два года назад поддерживал Мунемори. Как часто бывает с людьми, находящимися у власти, их взгляды менялись в зависимости от личной выгоды. Эти люди отреклись от своих прежних союзников Тайра и теперь поддерживали Йоритомо.
Бритая голова Го-Ширакавы привычно отражала свет множества факелов и фонарей, освещавших Большой зал Совета. Он добродушно кивал головой, когда зачитывались имена удостоенных повышения чиновников. Когда было объявлено последнее имя, император прочистил горло и посмотрел на Йоритомо.
Йоритомо слегка улыбнулся. Публика понимала — властители хранят какой-то приятный секрет. Го-Ширакава вновь откашлялся. В собрании воцарилась тишина.
— Мы приветствуем новых членов наших августейших рангов и предвидим в будущем долгий период взаимного процветания.
Совет вежливо зааплодировал.
После небольшой паузы Йоритомо сделал объявление.
— Наши задачи далеки от завершения, — начал он тоном, не предвещающим ничего хорошего, — Императорские регалии находятся в руках ребенка Антоку и его бабушки, Нии-Доно. Регалии должны быть возвращены прежде, чем новый император будет признан богами. Существует и армия, преданная Тайра, которая, хотя и ослаблена нашими усилиями, все еще представляет угрозу нашей стабильности. Но это — заботы будущего. Сегодня мы приветствуем новых старших советников и объявляем еще об одном повышении, о переводе советника пятого ранга в четвертый ранг.
По совету прокатился гул любопытства. Повышения из пятого ранга в четвертый обычно совершались на церемонии присвоения рангов в пятый день первого месяца.
Йоритомо подождал, пока советники утихнут.
— Генерал Тадамори-но-Йоши оказал беспримерные услуги находившемуся в заточении императору и мне. Сегодня он будет вознагражден, — Йоритомо бросил взгляд в сторону Йоши. — Генерал Йоши, подойдите сюда, — сказал он.
Йоши был изумлен таким оборотом дел, но, скрывая удивление, подошел к мату, лежащему перед центральным возвышением, встал на колени и трижды дотронулся лбом до пола.
— Земли и поместья князя Фумио… а также земли и поместья князя Чикары императорским указом переводятся на ваше имя. Генерал Йоши, с этого дня вы назначаетесь губернатором провинции Суруга.
Советники разразились искренними аплодисментами. Йоши вновь поклонился и принял чашу вина, протянутую ему слугой. Он сказал:
— Да буду я служить императору и князю Йоритомо так же хорошо, как они услужили мне. И да будем мы наслаждаться мирными плодами наших стараний десять раз по десять тысяч лет.
Чаши были трижды наполнены и опорожнены.
Сердце Йоши трепетало от радости. Теперь он сможет с триумфом вернуться на землю отцов. Замок князя Фумио будет перестроен на доходы от должности. Он и Нами будут вести полноценную и счастливую жизнь…
Несмотря на прохладную ночь, Йоши открыл ставни и поднял бамбуковые шторы на южной стене. Через окно ветерок донес аромат первых цветов сливы. В мерцании круглой деревянной жаровни вырисовывался чодай, спальное возвышение, на котором Йоши возлежал в объятиях Нами.
На северо-востоке тысяча храмовых колоколов горы Хией возвестили час зайца. На западе прокричал олень, ухнула сова, и первая в этом сезоне кукушка пропела свое «хо-то-то-гису» в предутренней темноте. Мир был наполнен звуками и запахами наступающей весны.
Сердца возлюбленных бились в одном ритме. Их тела согревали друг друга под тяжелыми спальными шелковыми накидками. Слабый запах духов и сопутствующих любви испарений смешивался с ароматами сада, окутывая чодай чувственным коконом. Йоши вытянулся под футоном, полностью расслабившись. Он чувствовал сладкое прикосновение груди Нами к своей груди, она свернулась около него, положив голову на сгиб его руки. Йоши прижался к ее телу, наслаждаясь его упругой податливостью. Слова были не нужны, В эту ночь они разделили все свои радости и отринули горести. Они обменялись обетами любви и отпраздновали их, испив вино наслаждения из чаш собственных тел.
Нами сонно прошептала:
— Йоши, любимый, мне нужно что-то сказать тебе. Глаза Йоши внезапно открылись, и на мгновение его охватила тревога. Неужели что-то идет не так в этот счастливейший день в его жизни? Нами продолжала невинным голосом:
Йоши потерся щекой о щеку Нами и прошептал в ответ:
Йоши поцелуем снял слезу радости с ресниц Нами и прошептал:
— Я люблю тебя, Нами.
— Я люблю тебя, Йоши! — ответила она.
Киото праздновал. Радость некоторых придворных умерялась опасениями, что занявшая город армия Йоритомо под командованием генералов Йошицуне и Нориёри будет чинить не меньший произвол, чем армия Кисо. Страхи не подтвердились. Хорошо дисциплинированные люди Йоритомо твердо контролировались военачальниками.
Одиннадцатый день второго месяца 1184 года был официальным днем экзаменов в Большой совет. Го-Ширакава и Йоритомо бок о бок сидели на центральном возвышении в Большом зале Совета. В этот день чиновники, которые выдвигались для повышения из шестого разряда в пятый — огромный скачок из низших советников в высшие, — опрашивались Великими министрами. Если чиновники выдержат экзамен, их имена внесут в Список Избранных и они будут возведены в ранг старших советников после церемонии «Три раза по три чаши вина».
По этому случаю Йоши было предложено занять свое место на трибуне для советников. За время его отсутствия в составе Совета произошли некоторые перемены. Члены клана Тайра бежали на юг, прихватив с собой Антоку, ребенка-императора, его семью и императорские регалии. Тем не менее среди советников Йоши узнал многих из тех, кто два года назад поддерживал Мунемори. Как часто бывает с людьми, находящимися у власти, их взгляды менялись в зависимости от личной выгоды. Эти люди отреклись от своих прежних союзников Тайра и теперь поддерживали Йоритомо.
Бритая голова Го-Ширакавы привычно отражала свет множества факелов и фонарей, освещавших Большой зал Совета. Он добродушно кивал головой, когда зачитывались имена удостоенных повышения чиновников. Когда было объявлено последнее имя, император прочистил горло и посмотрел на Йоритомо.
Йоритомо слегка улыбнулся. Публика понимала — властители хранят какой-то приятный секрет. Го-Ширакава вновь откашлялся. В собрании воцарилась тишина.
— Мы приветствуем новых членов наших августейших рангов и предвидим в будущем долгий период взаимного процветания.
Совет вежливо зааплодировал.
После небольшой паузы Йоритомо сделал объявление.
— Наши задачи далеки от завершения, — начал он тоном, не предвещающим ничего хорошего, — Императорские регалии находятся в руках ребенка Антоку и его бабушки, Нии-Доно. Регалии должны быть возвращены прежде, чем новый император будет признан богами. Существует и армия, преданная Тайра, которая, хотя и ослаблена нашими усилиями, все еще представляет угрозу нашей стабильности. Но это — заботы будущего. Сегодня мы приветствуем новых старших советников и объявляем еще об одном повышении, о переводе советника пятого ранга в четвертый ранг.
По совету прокатился гул любопытства. Повышения из пятого ранга в четвертый обычно совершались на церемонии присвоения рангов в пятый день первого месяца.
Йоритомо подождал, пока советники утихнут.
— Генерал Тадамори-но-Йоши оказал беспримерные услуги находившемуся в заточении императору и мне. Сегодня он будет вознагражден, — Йоритомо бросил взгляд в сторону Йоши. — Генерал Йоши, подойдите сюда, — сказал он.
Йоши был изумлен таким оборотом дел, но, скрывая удивление, подошел к мату, лежащему перед центральным возвышением, встал на колени и трижды дотронулся лбом до пола.
— Земли и поместья князя Фумио… а также земли и поместья князя Чикары императорским указом переводятся на ваше имя. Генерал Йоши, с этого дня вы назначаетесь губернатором провинции Суруга.
Советники разразились искренними аплодисментами. Йоши вновь поклонился и принял чашу вина, протянутую ему слугой. Он сказал:
— Да буду я служить императору и князю Йоритомо так же хорошо, как они услужили мне. И да будем мы наслаждаться мирными плодами наших стараний десять раз по десять тысяч лет.
Чаши были трижды наполнены и опорожнены.
Сердце Йоши трепетало от радости. Теперь он сможет с триумфом вернуться на землю отцов. Замок князя Фумио будет перестроен на доходы от должности. Он и Нами будут вести полноценную и счастливую жизнь…
Несмотря на прохладную ночь, Йоши открыл ставни и поднял бамбуковые шторы на южной стене. Через окно ветерок донес аромат первых цветов сливы. В мерцании круглой деревянной жаровни вырисовывался чодай, спальное возвышение, на котором Йоши возлежал в объятиях Нами.
На северо-востоке тысяча храмовых колоколов горы Хией возвестили час зайца. На западе прокричал олень, ухнула сова, и первая в этом сезоне кукушка пропела свое «хо-то-то-гису» в предутренней темноте. Мир был наполнен звуками и запахами наступающей весны.
Сердца возлюбленных бились в одном ритме. Их тела согревали друг друга под тяжелыми спальными шелковыми накидками. Слабый запах духов и сопутствующих любви испарений смешивался с ароматами сада, окутывая чодай чувственным коконом. Йоши вытянулся под футоном, полностью расслабившись. Он чувствовал сладкое прикосновение груди Нами к своей груди, она свернулась около него, положив голову на сгиб его руки. Йоши прижался к ее телу, наслаждаясь его упругой податливостью. Слова были не нужны, В эту ночь они разделили все свои радости и отринули горести. Они обменялись обетами любви и отпраздновали их, испив вино наслаждения из чаш собственных тел.
Нами сонно прошептала:
— Йоши, любимый, мне нужно что-то сказать тебе. Глаза Йоши внезапно открылись, и на мгновение его охватила тревога. Неужели что-то идет не так в этот счастливейший день в его жизни? Нами продолжала невинным голосом:
Чувство невыразимой радости залило сердце Йоши, Он почувствовал, как внутри него нарастают слезы. Нами ждет ребенка! Кто это будет? Сын? Дочь? Не имеет значения. Цикл станет полным. Ребенок появится в доме его предков, и род Йоши будет продолжен.
Солнце погасло.
Милый, меня обними,
Крепко и нежно
Там, в глубине существа,
Новое солнце встает!
Йоши потерся щекой о щеку Нами и прошептал в ответ:
Когда Йоши закончил, теплый поток золотого света с востока озарил цветущий сад. Печали зимы были теперь далеко.
Мир наш изменчив.
Значит, не вечна печаль.
Славит кукушка
Даже в ночной темноте
Нового солнца восход…
Йоши поцелуем снял слезу радости с ресниц Нами и прошептал:
— Я люблю тебя, Нами.
— Я люблю тебя, Йоши! — ответила она.