Страница:
умер, обхватив дерево. Наставник Олень, подав совет государю, не был
выслушан, и, взяв камень, бросился в Реку, был съеден рыбами и черепахами.
Цзе Цзытуй был самым преданным. [Он] отрезал [кусок мяса] от своего бедра,
чтобы накормить царя Прекрасного. [Когда же] Прекрасный от него отвернулся,
Цзытуй в гневе ушел, и, обхватив дерево, сгорел. Вэй Шэн назначил встречу с
девушкой под мостом, но она не пришла. Вода все прибывала, а [Вэй Шэн] не
уходил и утонул, обхватив опору моста. Эти шестеро мужей, попав в сети
славы, легкомысленно расстались с жизнью. [Смертью они] не отличались от
пса, разорванного на куски, свиньи, унесенной течением, или нищего с его
чашей для поданий. [Они] забыли об основном - о долголетии.
Самыми верными слугами в мире называли царевича Щита и У Цзысюя. [Тело]
Цзысюя утонуло в реке, у Щита вырезали сердце. Этих двух мужей в мире
называли верными слугами, а в конце концов [над ними] смеялись [все] в
Поднебесной. Ни один из тех, о ком говорилось ранее, включая Щита и [У]
Цзысюя, не достоин уважения.
Чем же [ты], Цю, меня убедишь? Если делами загробными, то [их] я не
могу знать; если делами людскими, то только теми, о которых я уже слышал.
Теперь же я тебя наставлю с помощью человеческих чувств. Зрение [человека]
влечет к красоте, слух - к музыке, уста - ко вкусному, воля - к полноте.
Высший предел жизни сто лет {8}, средний предел - восемьдесят лет, низший
предел - шестьдесят лет. А [если] исключить [время] болезней и страданий,
смертей и утрат, горя и беды, так всего лишь четыре-пять дней за одну луну
[человек] смеется, широко раскрыв рот. Небо и земля бесконечны, а для
человека наступает время смерти. Ограниченное же во времени при сравнении с
неограниченным подобно мгновенью, в которое скакун промелькнет мимо щели.
Все те, кто не способен наслаждаться своими мыслями и желаниями,
поддерживать жизнь многие годы, не понимают пути. Все, что [ты], Цю,
говоришь, я отбрасываю. Побыстрей уходи, возвращайся к себе и больше об этом
не заговаривай! [Ты] обманываешь и хитришь, фальшивишь и лицемеришь. Твое
учение лживо. Разве [его] стоит обсуждать? [Оно] не может дать полноты
истины.
Конфуций двукратно поклонился и поспешил удалиться. Вышел за ворота,
поднялся на повозку, но трижды ронял вожжи. Глаза [ему] застлал туман, [он]
ничего не видел, побледнел, словно угасший пепел. Стоял, опершись о
перекладину, повесив голову, и еле дышал.
На обратном [пути], у восточных ворот Лу, [они] встретили Цзи под Ивой,
и тот сказал:
- Сейчас [Вы] в воротах, а несколько дней [Вас] не было видно. [Судя]
по повозке и коням, [Вы] были в пути. Быть может, ездили повидаться с Чжи?
Конфуций возвел очи к небу и, вздохнув, ответил: - Да.
- Не пошел ли Чжи против Вашей воли, как [я] предупреждал? - спросил
Цзи под Ивой.
- Да, - ответил Конфуций. - Можно сказать, что [я], Цю, сделал себе
прижигание, не будучи больным. Поспешил погладить тигра по голове, заплести
[ему] усы и чуть было не попал к нему в пасть.
Цзычжан спросил [человека по прозвищу] Выгода Любой Ценой {9}:
- Почему [Вы] не стремитесь к [справедливости]? Без справедливости
[Вам] не будут доверять, без доверия не получите службы, без службы не будет
и выгоды. Справедливость - верное средство добиться славы и выгоды. А те
мужи, что пренебрегают славой и выгодой, отвращаются от них в [своем]
сердце, разве могут хоть один день обойтись в своих поступках без
[справедливости]?
Выгода Любой Ценой ответил:
- Бесстыжий богатеет, болтливого прославляют. Доверие - верное средство
добиться славы и выгоды. А те мужи, что пренебрегают славой и выгодой,
отвращаются от них в [своем] сердце, не сохраняют ли в поступках свою
природу?
- В старину Разрывающего на Части и Бесчеловечного чествовали как Сынов
Неба, богатство их составляла [вся] Поднебесная, - сказал Цзычжан. - А ныне
скажите стяжателю: "Ты действуешь подобно Разрывающему на Части и
Бесчеловечному", и он устыдится, станет негодовать, - таких презирает даже
мелкий люд. Конфуций и Mo Ди были бедны, как простолюдины. А ныне скажите
жрецу, ведающему закланием жертвенных животных: "Вы действуете подобно
Конфуцию и Mo Ди", и он побледнеет, смутится и скажет, что недостоин [такой
похвалы]. Мужи [их] действительно чествуют. Так что облеченный властью Сына
Неба не обязательно благороден, а бедняк, простолюдин не обязательно
презренен. Деление на благородных и подлых в поступках - добрых или
недобрых.
- Мелких воров - в темницы, крупных - в цари. У ворот царей и
обретаются мужи, [ратующие] за справедливость. В старину Сяобо, царь Хуань,
убил своего старшего брата и вошел к его жене, а Гуань Чжун стал [его]
советником. Тяньчэн Цзычан убил своего государя и украл [его] царство, а
Конфуций принял [от него] в подарок шелк. В своих речах <Гуань Чжун и
Конфуций> их осуждали, а в своих делах падали еще ниже, чем они. Разве это
не противоречие? В их груди слова воевали с делами! Поэтому в преданиях и
говорится: "Кто добрый? Кто недобрый? Победил - стал во главе, неудачник -
остался в хвосте".
- [Если] вы не станете поступать [по обычаю], - сказал Цзычжан, - то не
будет различия между родичами и чужими, не будет [сознания] долга у
благородных и презренных, не будет порядка [в отношениях] между старшими и
младшими. Как же тогда разбираться в пяти устоях и шести основах? {10}
Выгода Любой Ценой ответил:
- Соблюдалось ли различие между родичами и чужими [когда] Высочайший
убил своего старшего сына, а Ограждающий изгнал своего единоутробного
младшего брата? Было ли [сознание] долга у благородных и презренных, [когда]
Испытующий изгнал Разрывающего на Части, а Воинственный пошел походом на
Бесчеловечного? Соблюдался ли порядок [в отношениях] между старшими и
младшими, [когда] Ван Цзи {11} взял власть, а Чжоугун убил своего старшего
брата? Можно ли разобраться в пяти устоях и шести основах после конфуцианцев
с их лицемерными речами и моистов с их всеобщей любовью? И притом ведь вы
действуете воистину ради славы, а я действую воистину ради выгоды, а
сущность славы и выгоды не согласуется с естественными законами, [ее] не
найти в пути. [Попросим же] на днях рассудить нас с вами Свободного от
Условностей {12}.
[Свободный от Условностей] сказал:
- Мелкий человек жертвует собой ради богатства, благородный муж - ради
славы. То, от чего меняются их чувства, изменяется характер - различно, [но
если бы] они бросили то, чем занимаются, и предались тому, чем не
занимаются, стали бы одинаковыми. Поэтому и говорится: "Не будь мелким
человеком, вернись к своему естественному началу; не будь благородным мужем,
следуй естественным законам". И в кривом и в прямом увидишь высшее в
природе. Наблюдая за всеми четырьмя сторонами, останавливайся вместе с
временами года. И в истинном и в ложном держись середины круга.
Совершенствуйся сам, думай и странствуй вместе с путем. Не предавайся
[чему-либо] одному, не совершенствуйся в справедливости, и тогда оставишь
свои деяния. Не гонись за богатством, не жертвуй собой ради совершенства,
отбрось [все] и станешь естественным. У Щита вырезали сердце, у Цзысюя
вырвали глаза, - до гибели [их довела] преданность. Прямой человек
свидетельствовал против отца {13}, Вэй Шэн утонул - до беды их довело
доверие. Баоцзы стоял, [пока не] высох, Шэньцзы {14} не сумел оправдаться, -
до беды их довела честность. Конфуций не виделся с матерью {15}, Куан Чжан
не встречался с отцом {16} - таковы изъяны справедливости. Все это
передавалось из поколения в поколение, и считалось, что те мужи, которые
[стремились] к правильным речам и соответствующим делам, попадали в беду и
гибли.
Недовольный сказал Довольному {17}:
- Каждый человек в конце концов жаждет если не славы, так выгоды. Стоит
человеку разбогатеть, и все к нему бегут, а придя, становятся ниже его и
снизу его чествуют. Поэтому лесть низших и принимают за путь к долголетию,
покою и наслаждениям. Ныне только вы один свободны от страстей. Разве [у
вас] не хватает знаний? Или есть знания, но не хватает сил? Оттого и
предаетесь поискам истины?
Довольный ответил:
- Ныне здесь есть человек, который считает, что мужи, родившиеся с ним
в одно время и живущие с ним в одном селении, отрешились от пошлости и
превзошли своих современников. [Но сам он] нисколько не думает постичь
правильное [учение], чтобы обозревать древнее и современное, отделять
истинное от ложного. Он изменяется вместе с дюжинными современниками,
отказывается от самого важного, отбрасывает самое ценное, чтобы предаваться
своим занятиям. Не далеко ли это от того, что сам он называет путем к
долголетию, покою и наслаждениям? [Разве] жестокие страдания и безмятежный
покой не отражаются на теле? [Разве] ужас испуга и радость веселья не
отражаются на сердце? Он знает, что действует, но не знает, почему
действует. Поэтому будь [он даже таким] почитаемым, как Сын Неба, владей он
[таким] богатством, как Поднебесная, не сумел бы избежать беды.
- Богатство не бесполезно, - сказал Недовольный. - Предела красоты и
власти не достичь ни настоящему человеку, ни добродетельному. [Он берет]
отвагу и силу других, но не ради устрашения и насилия; принимает знания и
советы других для изучения и понимания; прибегая к достоинствам других,
становится добродетельным и добрым. Даже не владея царством, он величествен,
как государь, как отец. Ведь, чтобы сердце наслаждалось музыкой, красотой,
яствами, властью, человеку не нужно учиться; чтобы тело [наслаждалось]
покоем, не нужно подражать образцам; чтобы любить и ненавидеть, [от чего-то]
отказываться и [чего-то] домогаться, естественно, не требуется наставника, -
такова человеческая природа. Кто же способен от этого отказаться, хотя бы.
[вся] Поднебесная его порицала?
- Поступки мудрого, - сказал Довольный, - вдохновляются народом, но не
нарушают его мерила. Поэтому, имея достаток, не заводят тяжб, не действуют и
[большего] не домогаются. [Когда же] нет достатка, то домогаются [большего],
повсюду заводят тяжбы, но не считают себя жадными. [Те же, кто] обладает
избытком и от него отказывается, бросает [управление] Поднебесной, но не
считают себя бескорыстными. К бескорыстию или жадности не принуждают извне,
напротив, их рассматривают как мерило. Облеченный властью Сына Неба не
гордится перед другими своим благородством. Его имущество - [вся]
поднебесная, но [он] не пользуется своим богатством, чтобы посмеяться над
другими. [Те же, кто] не принимает [поста] или [от него] отказывается, не
ищут славы и похвал. Обдумав бедствия и неудачи, которыми он [грозит],
находят [в нем] вред для своей природы. Высочайший и Ограждающий стали
владыками, и воцарился мир. [Они] не облагодетельствовали Поднебесную, но и
не загубили свою жизнь ради красоты. Умеющий Свернуться и Никого не
Стесняющий могли стать владыками, но не приняли [поста]. Отказывались не
лицемерно, [ибо] не [хотели] повредить себе делами. Оба они стремились к
полезному для себя, отказываясь от вредного, а в Поднебесной [их]
превознесли как добродетельных. Так могут обрести это название те, кто
отнюдь не домогался славы и похвал.
- [Те, кто] во имя славы изнуряет свое тело, отказывается от
наслаждений, ограничивает себя в пище, [лишь бы] поддержать жизнь, [обрекает
себя] на длительные болезни и постоянную нужду вплоть до самой смерти, -
сказал Недовольный.
- Счастье в умеренности, вред в излишествах, - сказал Довольный. - И
так во всем, а особенно - в богатстве. А ныне богачи услаждают свой слух
колоколами, барабанами, свирелями и флейтами; [они] объедаются [мясом]
травоядных и хлебоядных животных, хмелеют от густого вина. Удовлетворяя свои
прихоти, забывают о деле, - это ли не смута? Отягощенные изобилием, [они]
будто взбираются на высоту с тяжкой ношей, - это ли не страдание? Жаждут
богатства, а получают болезни; жаждут власти, а истощают свое тело. Пребывая
в покое, [как бы] тонут [в пучине; когда] тело наливается соками, приходят в
гнев, - это ли не болезнь? В погоне за богатством и наживой, набивают [все
до отказа], ни о чем не желают слышать, ни [от чего] не хотят отступиться;
мчатся [все быстрее] не в силах остановиться, - это ли не позор? Богатство
скапливается, его некуда девать; но [его] прижимают к груди и не могут [с
ним] расстаться; сердце исполнено огорчений, но желания растут, [их]
невозможно остановить, - это ли не горе? В собственном доме подозревают
кражи, [в каждом] видят вора; выйдя из дома страшатся разбойников; дома _у
них] окружены башнями и бойницами, за [стенами они] не осмеливаются ходить
поодиночке, - это ли не страх?
Что может быть вреднее всех этих [пороков] в Поднебесной? А [об этом]
все забывают, не пытаются разобраться и спохватываются лишь, когда придет
беда. [И тогда], истощив [все свое] естество, [все] богатства, не вернут ни
дня покоя. [Этого] не видят, ослепленные славой; не понимают - в погоне за
выгодой. Так не заблуждение ли вся эта борьба, которая опутывает и тело, л
мысли?!
Глава 30
ОТУЧИЛ ФЕХТОВАТЬ
Некогда царь Чжао Прекрасный {1} пристрастился к фехтованию,
Фехтовальщики осаждали [его] ворота, и гостили у него по три тысячи человек
и более. Днем и ночью перед дворцом происходили поединки. За год убивали и
ранили больше сотни удальцов. Страсть же царя оставалась ненасытной.
Прошло три года. Царство [Чжао] стало приходить в упадок, [другие] цари
начали строить против него козни. Сокрушаясь об этом, наследник Печальный
собрал [всех придворных, чьи места] справа и слева, и спросил:
- Кто бы взялся отвратить царя от его страсти и положить конец
[поединкам] фехтовальщиков? [Тому я] дал бы в награду тысячу золотом.
- [Это] под силу [только] Чжуанцзы, - ответили справа и слева.
Наследник отправил посланцев к Чжуанцзы, чтобы поднести [ему] тысячу
золотом. Чжуанцзы золота не принял, [но] отправился вместе с посланцами и,
представ перед наследником, спросил:
- Что повелит [мне] наследник, награждая [меня], Чжоу, тысячей золотом?
- Прослышав о [Вашей] проницательности и мудрости, учитель, - ответил
наследник, - [я] почтительно поднес тысячу золотом на дары [Вашей] свите. Но
разве осмелюсь [я] заговорить, [если Вы], учитель, [дар] отклонили!
- [Я] слышал, - сказал Чжуанцзы, - что [вы], наследник, хотите с [моей]
помощью отвратить царя от [его] страсти. Предположим, что [я, Ваш] слуга,
отговаривая высшего, государя,, стану ему перечить, и для низшего, для
[вас], наследник, не сумею уладить дело. Меня покарают смертью. К чему тогда
[мне], Чжоу, золото? Предположим, что [я, Ваш] слуга, уговорю высшего,
великого государя, улажу дело низшего, [Ваше] наследник. [Ведь тогда я]
получу все, что бы ни пожелал в царстве Чжао!
- Верно! - молвил наследник. - Но наш государь допускает к себе только
фехтовальщиков.
- Прекрасно, - ответил Чжуанцзы. - [Я] отлично фехтую.
- Верно, - сказал наследник, - но у всех фехтовальщиков, которых
принимает наш государь, волосы всклокочены, борода торчит вперед, шлемы с
грубыми кистями надвинуты на глаза, платье сзади короче, [чем спереди. У
них] сердитый вид, а речь косноязычна. Такие-то царю и нравятся. [Если же]
ныне [Вы], учитель предстанете перед государем в платье мыслителя, дело
примет плохой оборот.
- Дозвольте [мне] приготовить себе костюм фехтовальщика, - попросил
Чжуанцзы.
Через три дня, [Чжуанцзы] в костюме фехтовальщика встретился с
наследником, и вместе [с ним] предстал перед царем.
Царь ожидал их, обнажив клинок.
Не спеша Чжуанцзы вошел в зал, а, глянув на царя, не поклонился.
- Если желаешь чему-нибудь меня обучить, - сказал государь, - покажи
сначала [свое уменье] наследнику.
- [Я, Ваш] слуга, слыхал, что великому государю нравится фехтование,
поэтому и предстал перед государем как фехтовальщик.
- Как ты управляешься с мечом? - спросил государь.
- Через [каждые] десять шагов, меч [в руке Вашего] слуги, разит одного
человека, на тысяче ли не оставляет [в живых] ни одного путника.
- В Поднебесной [тебе] нет соперника! - воскликнул обрадованный царь.
- Хорошо бы [с кем-нибудь] помериться силами. Фехтуя [я], сделав ложный
выпад, даю противнику [как будто] преимущество, [Но], нанося удар позже
него, опережаю его в попадании.
- [Вы], учитель, [пока] отдохните! Ожидайте приказа в [своих] покоях.
[Я] же велю устроить забаву и приглашу [Вас], учитель, - сказал царь.
Тут государь устроил состязание меченосцев, и за семь дней убитых и
раненых оказалось более шестидесяти человек. Отобрав пять-шесть
[победителей, царь] велел вручить [им] мечи возле дворца, а [сам] призвал
Чжуанцзы и объявил:
- Сегодня испытаем, кто из мужей искуснее всех в фехтовании!
- Давно жду этого [дня], - ответил Чжуанцзы.
- Какова длина оружия, которым [Вы], учитель, будете сражаться? -
спросил царь.
- Могу сражаться любым, который вручат [мне, Вашему] слуге, - ответил
Чжуанцзы. - Но у [меня, Вашего] слуги, есть три меча. Буду драться [любым],
только [по выбору] государя. Прежде чем испробовать, дозвольте [о них]
рассказать.
- Готов выслушать [речь] о трех мечах, - согласился царь. И Чжуанцзы
[повел свой] рассказ:
- Первый меч - меч Сына Неба, второй - меч царский, третий - меч
Удальца.
- Каков же меч Сына Неба? - спросил [его] царь.
- У меча Сына Неба лезвие от Ласточкиного Потока {2} до Каменной стены,
острие - пик горы Преемства {3} в [царстве] Ци, тупая сторона - от Цзинь до
Вэй, чашка [эфеса] - Чжоу и Сун, рукоять - Хань и Вэй, в ножны вмещаются все
варвары, все времена года; в перевязи - море Бохай, в портупее - гора
Вечности. [С его помощью] обуздывают пять первоэлементов, определяют
преступления и достоинства {4}, отделяют жар от холода, удерживают весну и
лето {5}, вершат дела осенью и зимой {6}. Рубанешь этим мечем прямо - никто
перед [тобой] не устоит, взмахнешь вверх - никто вверху не удержится, вниз -
никого внизу не останется, поведешь кругом - никого по сторонам не окажется.
Вверху - рассечет плывущие облака, внизу перережет земные веси. Только
пустишь меч в ход - наведешь порядок среди царей, и вся Поднебесная
покорится. Таков меч Сына Неба!
- Каков же царский меч? - как в тумане, растерянно спросил - царь
Прекрасный.
- Лезвием царского меча служат мужи знающие и отважные; острием - мужи
бескорыстные и честные; тупой стороной - мужи достойные и добрые, чашкой
[эфеса] - мужи преданные и мудрые; рукоятью - мужи отваги и доблести.
Рубанешь этим мечем прямо - никто перед [тобой] не устоит, взмахнешь вверх -
никто вверху не удержится, вниз - никого внизу не останется, поведешь кругом
- никого по сторонам не окажется. Наверху [он] уподобляется круглому Небу,
чтобы послушны были [все] три [рода] светил, внизу уподобляется квадратной
земле, чтобы послушны были времена года; в центре согласуется с желаниями
народа, чтобы был покой во всех четырех сторонах. Только пустишь меч в ход -
поразит словно удар грома, и каждый во [всех] четырех границах явится в
одежде гостя {8}, чтобы повиноваться указам государя. Таков царский меч!
- Каков же меч удальца? - спросил царь.
- Меч удальца [для всех, у кого] волосы всклокочены, борода торчит
вперед, шлемы с грубыми кистями надвинуты на глаза, платье сзади короче,
[чем спереди; у кого] сердитый вид, а речь косноязычна; [кто] вступает перед
[Вами] в поединки, сверху - перерезает горло, перерубает шею, снизу
рассекает печень и легкие. Таков меч удальца, что не отличается от
драчливого петуха. Жизнь его может прерваться в любое утро. Для
государственных дел [он] не годится. Ныне у [Вас], великий государь, пост
Сына Неба, а пристрастились [Вы] к мечу удальца. [Мне, Вашему] ничтожному
слуге, стыдно за [Вас], великий государь!
Царь повел [Чжуанцзы] за собой в зал, стольничий подавал кушанья, [но]
все перемены царь трижды отсылал по кругу.
- Доклад о мечах закончен, - заметил Чжуанцзы. - Посидите в тишине,
великий государь, успокойте [свое] дыхание.
После этого царь Прекрасный три месяца не покидал дворца, и все
фехтовальщики, облачившись в траур, покончили с собой на своих местах.
Глава 31
РЫБОЛОВ {1}
Прогуливаясь по роще Черный полог {2}, Конфуций сел отдохнуть на
возвышение [среди] абрикосов. Ученики заучивали предания, Конфуций пел,
играя на цине. Не допел [песню] еще и до половины, как [некий] Рыболов,
выйдя из лодки, (к ним] приблизился. Брови и борода - седые, волосы -
распущенные, рукава свисали вниз. Поднявшись с берега на ровное место, [он]
остановился, левой рукой оперся о колено, правой подпер щеку и стал слушать.
[Когда же] песня закончилась, [он] подозвал Цзыгуна и Цзылу. Оба они
подошли.
Указав на Конфуция, гость спросил:
- [Вот] тот, что за человек?
- Благородный муж из царства Лу, - ответил Цзылу.
- Из какого рода?
- Из рода Кунов.
- Чем занимается [человек] из рода Кунов? Цзылу промолчал, а Цзыгун
ответил:
- [Человек] из рода Кунов подчиняет свой характер преданности и
доверию, вершит милосердие и справедливость, украшает обряды и музыку,
отбирает правила отношений человека к человеку, чтобы были преданы
властителю, высшему, чтобы улучшались отношения во всем народе, у низших.
Все это принесет пользу Поднебесной. Вот чем занимается [человек] из рода
Кунов.
- Владеет ли благородный муж землей? - спросил снова [гость].
- Нет, - ответил Цзыгун.
- Помогает правителю или царю?
- Нет.
Гость рассмеялся, повернулся и пошел, говоря:
- Милосерден-то милосерден, но, пожалуй, самого себя не освободит.
Утруждает сердце, изнуряет тело, подвергает опасности истинное в самом себе.
Увы! Как далеко отошел он от учения!
Цзыгун вернулся и доложил [обо всем] Конфуцию. Тот оттолкнул цинь,
поднялся и сказал:
- Не мудрец ли то был? - пошел вниз его искать и догнал на берегу
озера. [Рыболов] как раз взялся за шест и выводил лодку, [когда],
обернувшись, заметил Конфуция, возвратился к селению и остановился.
Конфуций с благоговением отступил, двукратно поклонился и подошел
[поближе].
- Чего ты ищешь? - спросил Рыболов.
- Только что [Вы], Преждерожденный, не договорили и ушли, - сказал
Конфуций. - [Я], Цю, [человек] негодный, еще не узнал, что [Вы] хотели
сказать. [Я], ничтожный, ожидал [возможности Вам] покориться. К счастью,
услышал, как [Вы] кашляли. Помогите [мне], Цю, поскорее!
- Ах! - воскликнул Рыболов. - Как сильна у тебя любовь к учению!
Конфуций двукратно поклонился и, поднимаясь, сказал:
- [Я], Цю, учусь с детства и поныне, до шестидесяти девяти лет. Но
слышать об истинном учении [мне] не доводилось. Разве осмелюсь не очистить
[для этого] сердца?
- Подобные по роду следуют друг за другом, подобные по голосу
откликаются друг другу, - сказал Рыболов. - Таков естественный закон.
Разреши мне объяснить, чем обладаю я, и чем занимаешься ты. То, чем ты
занимаешься, дела людские: Сына Неба, царей, великих мужей, простолюдинов.
Если каждый, [принадлежащий к] этим четырем [званиям], на своем месте, то
правление прекрасное; но нет смуты больше той, [когда] они не отвечают
[своим] постам. [Если] должностные лица исполняют свои обязанности, а люди
заботятся о своих делах, то нет никаких беспорядков. Поэтому заросшие травой
поля, дом без кровли, недостаток пищи и одежды, не внесенные в срок налоги,
раздоры между женой и наложницей, несогласие между старыми и малыми, -
таковы заботы простолюдина; небрежность и лень народа и подчиненных,
опасение не справиться с обязанностями, не выполнить порученных дел,
оказаться небезупречным в поступках, утратить заслуги и доброе имя, потерять
ранг и жалованье, - таковы заботы великого мужа; мятежи влиятельных родов,
отсутствие при дворе верных слуг, искусных ремесленников, недостаток красоты
в дарах [Сыну Неба, боязнь оказаться] ниже других весной и осенью
<комментарий Чэн Сюаньина: при заключении союзов между правителями; Лу
Дэмина: на приемах у Сына Неба>, непокорным Сыну Неба, - таковы заботы царя;
отсутствие гармонии между [силами] жара и холода, несвоевременное
[наступление] тепла и мороза, вред, причиняемый ими всем вещам; смуты царей,
споры из-за заслуг в походах, самоуправные захваты друг у друга, [когда]
калечат людей, истощение богатств, непорядок в обрядах и музыке, ухудшение
отношений между людьми, распутство и беспорядки в народе, - таковы заботы
Сына Неба и [его] советников. Ныне же ты, не облеченный властью ни царя, ни
сановника, не обладающий рангом великого слуги или его должностного лица, по
собственному произволу украшаешь обряды и музыку, отбираешь правила
отношений между людьми, чтобы улучшить [отношения] во всем народе. Не
слишком ли много на себя берешь? Да притом людям присущи восемь пороков, а
[тем, кто] служит, - четыре зла, которые нельзя не изучить. Делать то, что
не поручено, называется превышением власти; выдвигать то, что не удостаивают
вниманием - болтливостью; говорить, [лишь] с оглядкой на [чужое] мнение -
угодливостью; хвалить, не разбирая где правда, где ложь - лестью; со
страстью судить о чужих недостатках - поношением; отделиться от родных,
отколоться от друзей - бунтом, восхвалять лживого, чтобы нанести удар по
ненавистному, - злонамеренностью; хладнокровно допускать и доброе и злое без
разбора, чтобы воровски овладеть желаемым, - коварством. Из-за этих восьми
пороков поднимают смуту вовне, среди других, губят самого себя внутри,
благородные мужи лишаются друзей, мудрые цари - слуг. Четыре зла
[следующие]: питать пристрастие к важным делам, к переменам и изменениям
обычного, долговременного, чтобы присвоить себе заслуги и славу, называется
выслушан, и, взяв камень, бросился в Реку, был съеден рыбами и черепахами.
Цзе Цзытуй был самым преданным. [Он] отрезал [кусок мяса] от своего бедра,
чтобы накормить царя Прекрасного. [Когда же] Прекрасный от него отвернулся,
Цзытуй в гневе ушел, и, обхватив дерево, сгорел. Вэй Шэн назначил встречу с
девушкой под мостом, но она не пришла. Вода все прибывала, а [Вэй Шэн] не
уходил и утонул, обхватив опору моста. Эти шестеро мужей, попав в сети
славы, легкомысленно расстались с жизнью. [Смертью они] не отличались от
пса, разорванного на куски, свиньи, унесенной течением, или нищего с его
чашей для поданий. [Они] забыли об основном - о долголетии.
Самыми верными слугами в мире называли царевича Щита и У Цзысюя. [Тело]
Цзысюя утонуло в реке, у Щита вырезали сердце. Этих двух мужей в мире
называли верными слугами, а в конце концов [над ними] смеялись [все] в
Поднебесной. Ни один из тех, о ком говорилось ранее, включая Щита и [У]
Цзысюя, не достоин уважения.
Чем же [ты], Цю, меня убедишь? Если делами загробными, то [их] я не
могу знать; если делами людскими, то только теми, о которых я уже слышал.
Теперь же я тебя наставлю с помощью человеческих чувств. Зрение [человека]
влечет к красоте, слух - к музыке, уста - ко вкусному, воля - к полноте.
Высший предел жизни сто лет {8}, средний предел - восемьдесят лет, низший
предел - шестьдесят лет. А [если] исключить [время] болезней и страданий,
смертей и утрат, горя и беды, так всего лишь четыре-пять дней за одну луну
[человек] смеется, широко раскрыв рот. Небо и земля бесконечны, а для
человека наступает время смерти. Ограниченное же во времени при сравнении с
неограниченным подобно мгновенью, в которое скакун промелькнет мимо щели.
Все те, кто не способен наслаждаться своими мыслями и желаниями,
поддерживать жизнь многие годы, не понимают пути. Все, что [ты], Цю,
говоришь, я отбрасываю. Побыстрей уходи, возвращайся к себе и больше об этом
не заговаривай! [Ты] обманываешь и хитришь, фальшивишь и лицемеришь. Твое
учение лживо. Разве [его] стоит обсуждать? [Оно] не может дать полноты
истины.
Конфуций двукратно поклонился и поспешил удалиться. Вышел за ворота,
поднялся на повозку, но трижды ронял вожжи. Глаза [ему] застлал туман, [он]
ничего не видел, побледнел, словно угасший пепел. Стоял, опершись о
перекладину, повесив голову, и еле дышал.
На обратном [пути], у восточных ворот Лу, [они] встретили Цзи под Ивой,
и тот сказал:
- Сейчас [Вы] в воротах, а несколько дней [Вас] не было видно. [Судя]
по повозке и коням, [Вы] были в пути. Быть может, ездили повидаться с Чжи?
Конфуций возвел очи к небу и, вздохнув, ответил: - Да.
- Не пошел ли Чжи против Вашей воли, как [я] предупреждал? - спросил
Цзи под Ивой.
- Да, - ответил Конфуций. - Можно сказать, что [я], Цю, сделал себе
прижигание, не будучи больным. Поспешил погладить тигра по голове, заплести
[ему] усы и чуть было не попал к нему в пасть.
Цзычжан спросил [человека по прозвищу] Выгода Любой Ценой {9}:
- Почему [Вы] не стремитесь к [справедливости]? Без справедливости
[Вам] не будут доверять, без доверия не получите службы, без службы не будет
и выгоды. Справедливость - верное средство добиться славы и выгоды. А те
мужи, что пренебрегают славой и выгодой, отвращаются от них в [своем]
сердце, разве могут хоть один день обойтись в своих поступках без
[справедливости]?
Выгода Любой Ценой ответил:
- Бесстыжий богатеет, болтливого прославляют. Доверие - верное средство
добиться славы и выгоды. А те мужи, что пренебрегают славой и выгодой,
отвращаются от них в [своем] сердце, не сохраняют ли в поступках свою
природу?
- В старину Разрывающего на Части и Бесчеловечного чествовали как Сынов
Неба, богатство их составляла [вся] Поднебесная, - сказал Цзычжан. - А ныне
скажите стяжателю: "Ты действуешь подобно Разрывающему на Части и
Бесчеловечному", и он устыдится, станет негодовать, - таких презирает даже
мелкий люд. Конфуций и Mo Ди были бедны, как простолюдины. А ныне скажите
жрецу, ведающему закланием жертвенных животных: "Вы действуете подобно
Конфуцию и Mo Ди", и он побледнеет, смутится и скажет, что недостоин [такой
похвалы]. Мужи [их] действительно чествуют. Так что облеченный властью Сына
Неба не обязательно благороден, а бедняк, простолюдин не обязательно
презренен. Деление на благородных и подлых в поступках - добрых или
недобрых.
- Мелких воров - в темницы, крупных - в цари. У ворот царей и
обретаются мужи, [ратующие] за справедливость. В старину Сяобо, царь Хуань,
убил своего старшего брата и вошел к его жене, а Гуань Чжун стал [его]
советником. Тяньчэн Цзычан убил своего государя и украл [его] царство, а
Конфуций принял [от него] в подарок шелк. В своих речах <Гуань Чжун и
Конфуций> их осуждали, а в своих делах падали еще ниже, чем они. Разве это
не противоречие? В их груди слова воевали с делами! Поэтому в преданиях и
говорится: "Кто добрый? Кто недобрый? Победил - стал во главе, неудачник -
остался в хвосте".
- [Если] вы не станете поступать [по обычаю], - сказал Цзычжан, - то не
будет различия между родичами и чужими, не будет [сознания] долга у
благородных и презренных, не будет порядка [в отношениях] между старшими и
младшими. Как же тогда разбираться в пяти устоях и шести основах? {10}
Выгода Любой Ценой ответил:
- Соблюдалось ли различие между родичами и чужими [когда] Высочайший
убил своего старшего сына, а Ограждающий изгнал своего единоутробного
младшего брата? Было ли [сознание] долга у благородных и презренных, [когда]
Испытующий изгнал Разрывающего на Части, а Воинственный пошел походом на
Бесчеловечного? Соблюдался ли порядок [в отношениях] между старшими и
младшими, [когда] Ван Цзи {11} взял власть, а Чжоугун убил своего старшего
брата? Можно ли разобраться в пяти устоях и шести основах после конфуцианцев
с их лицемерными речами и моистов с их всеобщей любовью? И притом ведь вы
действуете воистину ради славы, а я действую воистину ради выгоды, а
сущность славы и выгоды не согласуется с естественными законами, [ее] не
найти в пути. [Попросим же] на днях рассудить нас с вами Свободного от
Условностей {12}.
[Свободный от Условностей] сказал:
- Мелкий человек жертвует собой ради богатства, благородный муж - ради
славы. То, от чего меняются их чувства, изменяется характер - различно, [но
если бы] они бросили то, чем занимаются, и предались тому, чем не
занимаются, стали бы одинаковыми. Поэтому и говорится: "Не будь мелким
человеком, вернись к своему естественному началу; не будь благородным мужем,
следуй естественным законам". И в кривом и в прямом увидишь высшее в
природе. Наблюдая за всеми четырьмя сторонами, останавливайся вместе с
временами года. И в истинном и в ложном держись середины круга.
Совершенствуйся сам, думай и странствуй вместе с путем. Не предавайся
[чему-либо] одному, не совершенствуйся в справедливости, и тогда оставишь
свои деяния. Не гонись за богатством, не жертвуй собой ради совершенства,
отбрось [все] и станешь естественным. У Щита вырезали сердце, у Цзысюя
вырвали глаза, - до гибели [их довела] преданность. Прямой человек
свидетельствовал против отца {13}, Вэй Шэн утонул - до беды их довело
доверие. Баоцзы стоял, [пока не] высох, Шэньцзы {14} не сумел оправдаться, -
до беды их довела честность. Конфуций не виделся с матерью {15}, Куан Чжан
не встречался с отцом {16} - таковы изъяны справедливости. Все это
передавалось из поколения в поколение, и считалось, что те мужи, которые
[стремились] к правильным речам и соответствующим делам, попадали в беду и
гибли.
Недовольный сказал Довольному {17}:
- Каждый человек в конце концов жаждет если не славы, так выгоды. Стоит
человеку разбогатеть, и все к нему бегут, а придя, становятся ниже его и
снизу его чествуют. Поэтому лесть низших и принимают за путь к долголетию,
покою и наслаждениям. Ныне только вы один свободны от страстей. Разве [у
вас] не хватает знаний? Или есть знания, но не хватает сил? Оттого и
предаетесь поискам истины?
Довольный ответил:
- Ныне здесь есть человек, который считает, что мужи, родившиеся с ним
в одно время и живущие с ним в одном селении, отрешились от пошлости и
превзошли своих современников. [Но сам он] нисколько не думает постичь
правильное [учение], чтобы обозревать древнее и современное, отделять
истинное от ложного. Он изменяется вместе с дюжинными современниками,
отказывается от самого важного, отбрасывает самое ценное, чтобы предаваться
своим занятиям. Не далеко ли это от того, что сам он называет путем к
долголетию, покою и наслаждениям? [Разве] жестокие страдания и безмятежный
покой не отражаются на теле? [Разве] ужас испуга и радость веселья не
отражаются на сердце? Он знает, что действует, но не знает, почему
действует. Поэтому будь [он даже таким] почитаемым, как Сын Неба, владей он
[таким] богатством, как Поднебесная, не сумел бы избежать беды.
- Богатство не бесполезно, - сказал Недовольный. - Предела красоты и
власти не достичь ни настоящему человеку, ни добродетельному. [Он берет]
отвагу и силу других, но не ради устрашения и насилия; принимает знания и
советы других для изучения и понимания; прибегая к достоинствам других,
становится добродетельным и добрым. Даже не владея царством, он величествен,
как государь, как отец. Ведь, чтобы сердце наслаждалось музыкой, красотой,
яствами, властью, человеку не нужно учиться; чтобы тело [наслаждалось]
покоем, не нужно подражать образцам; чтобы любить и ненавидеть, [от чего-то]
отказываться и [чего-то] домогаться, естественно, не требуется наставника, -
такова человеческая природа. Кто же способен от этого отказаться, хотя бы.
[вся] Поднебесная его порицала?
- Поступки мудрого, - сказал Довольный, - вдохновляются народом, но не
нарушают его мерила. Поэтому, имея достаток, не заводят тяжб, не действуют и
[большего] не домогаются. [Когда же] нет достатка, то домогаются [большего],
повсюду заводят тяжбы, но не считают себя жадными. [Те же, кто] обладает
избытком и от него отказывается, бросает [управление] Поднебесной, но не
считают себя бескорыстными. К бескорыстию или жадности не принуждают извне,
напротив, их рассматривают как мерило. Облеченный властью Сына Неба не
гордится перед другими своим благородством. Его имущество - [вся]
поднебесная, но [он] не пользуется своим богатством, чтобы посмеяться над
другими. [Те же, кто] не принимает [поста] или [от него] отказывается, не
ищут славы и похвал. Обдумав бедствия и неудачи, которыми он [грозит],
находят [в нем] вред для своей природы. Высочайший и Ограждающий стали
владыками, и воцарился мир. [Они] не облагодетельствовали Поднебесную, но и
не загубили свою жизнь ради красоты. Умеющий Свернуться и Никого не
Стесняющий могли стать владыками, но не приняли [поста]. Отказывались не
лицемерно, [ибо] не [хотели] повредить себе делами. Оба они стремились к
полезному для себя, отказываясь от вредного, а в Поднебесной [их]
превознесли как добродетельных. Так могут обрести это название те, кто
отнюдь не домогался славы и похвал.
- [Те, кто] во имя славы изнуряет свое тело, отказывается от
наслаждений, ограничивает себя в пище, [лишь бы] поддержать жизнь, [обрекает
себя] на длительные болезни и постоянную нужду вплоть до самой смерти, -
сказал Недовольный.
- Счастье в умеренности, вред в излишествах, - сказал Довольный. - И
так во всем, а особенно - в богатстве. А ныне богачи услаждают свой слух
колоколами, барабанами, свирелями и флейтами; [они] объедаются [мясом]
травоядных и хлебоядных животных, хмелеют от густого вина. Удовлетворяя свои
прихоти, забывают о деле, - это ли не смута? Отягощенные изобилием, [они]
будто взбираются на высоту с тяжкой ношей, - это ли не страдание? Жаждут
богатства, а получают болезни; жаждут власти, а истощают свое тело. Пребывая
в покое, [как бы] тонут [в пучине; когда] тело наливается соками, приходят в
гнев, - это ли не болезнь? В погоне за богатством и наживой, набивают [все
до отказа], ни о чем не желают слышать, ни [от чего] не хотят отступиться;
мчатся [все быстрее] не в силах остановиться, - это ли не позор? Богатство
скапливается, его некуда девать; но [его] прижимают к груди и не могут [с
ним] расстаться; сердце исполнено огорчений, но желания растут, [их]
невозможно остановить, - это ли не горе? В собственном доме подозревают
кражи, [в каждом] видят вора; выйдя из дома страшатся разбойников; дома _у
них] окружены башнями и бойницами, за [стенами они] не осмеливаются ходить
поодиночке, - это ли не страх?
Что может быть вреднее всех этих [пороков] в Поднебесной? А [об этом]
все забывают, не пытаются разобраться и спохватываются лишь, когда придет
беда. [И тогда], истощив [все свое] естество, [все] богатства, не вернут ни
дня покоя. [Этого] не видят, ослепленные славой; не понимают - в погоне за
выгодой. Так не заблуждение ли вся эта борьба, которая опутывает и тело, л
мысли?!
Глава 30
ОТУЧИЛ ФЕХТОВАТЬ
Некогда царь Чжао Прекрасный {1} пристрастился к фехтованию,
Фехтовальщики осаждали [его] ворота, и гостили у него по три тысячи человек
и более. Днем и ночью перед дворцом происходили поединки. За год убивали и
ранили больше сотни удальцов. Страсть же царя оставалась ненасытной.
Прошло три года. Царство [Чжао] стало приходить в упадок, [другие] цари
начали строить против него козни. Сокрушаясь об этом, наследник Печальный
собрал [всех придворных, чьи места] справа и слева, и спросил:
- Кто бы взялся отвратить царя от его страсти и положить конец
[поединкам] фехтовальщиков? [Тому я] дал бы в награду тысячу золотом.
- [Это] под силу [только] Чжуанцзы, - ответили справа и слева.
Наследник отправил посланцев к Чжуанцзы, чтобы поднести [ему] тысячу
золотом. Чжуанцзы золота не принял, [но] отправился вместе с посланцами и,
представ перед наследником, спросил:
- Что повелит [мне] наследник, награждая [меня], Чжоу, тысячей золотом?
- Прослышав о [Вашей] проницательности и мудрости, учитель, - ответил
наследник, - [я] почтительно поднес тысячу золотом на дары [Вашей] свите. Но
разве осмелюсь [я] заговорить, [если Вы], учитель, [дар] отклонили!
- [Я] слышал, - сказал Чжуанцзы, - что [вы], наследник, хотите с [моей]
помощью отвратить царя от [его] страсти. Предположим, что [я, Ваш] слуга,
отговаривая высшего, государя,, стану ему перечить, и для низшего, для
[вас], наследник, не сумею уладить дело. Меня покарают смертью. К чему тогда
[мне], Чжоу, золото? Предположим, что [я, Ваш] слуга, уговорю высшего,
великого государя, улажу дело низшего, [Ваше] наследник. [Ведь тогда я]
получу все, что бы ни пожелал в царстве Чжао!
- Верно! - молвил наследник. - Но наш государь допускает к себе только
фехтовальщиков.
- Прекрасно, - ответил Чжуанцзы. - [Я] отлично фехтую.
- Верно, - сказал наследник, - но у всех фехтовальщиков, которых
принимает наш государь, волосы всклокочены, борода торчит вперед, шлемы с
грубыми кистями надвинуты на глаза, платье сзади короче, [чем спереди. У
них] сердитый вид, а речь косноязычна. Такие-то царю и нравятся. [Если же]
ныне [Вы], учитель предстанете перед государем в платье мыслителя, дело
примет плохой оборот.
- Дозвольте [мне] приготовить себе костюм фехтовальщика, - попросил
Чжуанцзы.
Через три дня, [Чжуанцзы] в костюме фехтовальщика встретился с
наследником, и вместе [с ним] предстал перед царем.
Царь ожидал их, обнажив клинок.
Не спеша Чжуанцзы вошел в зал, а, глянув на царя, не поклонился.
- Если желаешь чему-нибудь меня обучить, - сказал государь, - покажи
сначала [свое уменье] наследнику.
- [Я, Ваш] слуга, слыхал, что великому государю нравится фехтование,
поэтому и предстал перед государем как фехтовальщик.
- Как ты управляешься с мечом? - спросил государь.
- Через [каждые] десять шагов, меч [в руке Вашего] слуги, разит одного
человека, на тысяче ли не оставляет [в живых] ни одного путника.
- В Поднебесной [тебе] нет соперника! - воскликнул обрадованный царь.
- Хорошо бы [с кем-нибудь] помериться силами. Фехтуя [я], сделав ложный
выпад, даю противнику [как будто] преимущество, [Но], нанося удар позже
него, опережаю его в попадании.
- [Вы], учитель, [пока] отдохните! Ожидайте приказа в [своих] покоях.
[Я] же велю устроить забаву и приглашу [Вас], учитель, - сказал царь.
Тут государь устроил состязание меченосцев, и за семь дней убитых и
раненых оказалось более шестидесяти человек. Отобрав пять-шесть
[победителей, царь] велел вручить [им] мечи возле дворца, а [сам] призвал
Чжуанцзы и объявил:
- Сегодня испытаем, кто из мужей искуснее всех в фехтовании!
- Давно жду этого [дня], - ответил Чжуанцзы.
- Какова длина оружия, которым [Вы], учитель, будете сражаться? -
спросил царь.
- Могу сражаться любым, который вручат [мне, Вашему] слуге, - ответил
Чжуанцзы. - Но у [меня, Вашего] слуги, есть три меча. Буду драться [любым],
только [по выбору] государя. Прежде чем испробовать, дозвольте [о них]
рассказать.
- Готов выслушать [речь] о трех мечах, - согласился царь. И Чжуанцзы
[повел свой] рассказ:
- Первый меч - меч Сына Неба, второй - меч царский, третий - меч
Удальца.
- Каков же меч Сына Неба? - спросил [его] царь.
- У меча Сына Неба лезвие от Ласточкиного Потока {2} до Каменной стены,
острие - пик горы Преемства {3} в [царстве] Ци, тупая сторона - от Цзинь до
Вэй, чашка [эфеса] - Чжоу и Сун, рукоять - Хань и Вэй, в ножны вмещаются все
варвары, все времена года; в перевязи - море Бохай, в портупее - гора
Вечности. [С его помощью] обуздывают пять первоэлементов, определяют
преступления и достоинства {4}, отделяют жар от холода, удерживают весну и
лето {5}, вершат дела осенью и зимой {6}. Рубанешь этим мечем прямо - никто
перед [тобой] не устоит, взмахнешь вверх - никто вверху не удержится, вниз -
никого внизу не останется, поведешь кругом - никого по сторонам не окажется.
Вверху - рассечет плывущие облака, внизу перережет земные веси. Только
пустишь меч в ход - наведешь порядок среди царей, и вся Поднебесная
покорится. Таков меч Сына Неба!
- Каков же царский меч? - как в тумане, растерянно спросил - царь
Прекрасный.
- Лезвием царского меча служат мужи знающие и отважные; острием - мужи
бескорыстные и честные; тупой стороной - мужи достойные и добрые, чашкой
[эфеса] - мужи преданные и мудрые; рукоятью - мужи отваги и доблести.
Рубанешь этим мечем прямо - никто перед [тобой] не устоит, взмахнешь вверх -
никто вверху не удержится, вниз - никого внизу не останется, поведешь кругом
- никого по сторонам не окажется. Наверху [он] уподобляется круглому Небу,
чтобы послушны были [все] три [рода] светил, внизу уподобляется квадратной
земле, чтобы послушны были времена года; в центре согласуется с желаниями
народа, чтобы был покой во всех четырех сторонах. Только пустишь меч в ход -
поразит словно удар грома, и каждый во [всех] четырех границах явится в
одежде гостя {8}, чтобы повиноваться указам государя. Таков царский меч!
- Каков же меч удальца? - спросил царь.
- Меч удальца [для всех, у кого] волосы всклокочены, борода торчит
вперед, шлемы с грубыми кистями надвинуты на глаза, платье сзади короче,
[чем спереди; у кого] сердитый вид, а речь косноязычна; [кто] вступает перед
[Вами] в поединки, сверху - перерезает горло, перерубает шею, снизу
рассекает печень и легкие. Таков меч удальца, что не отличается от
драчливого петуха. Жизнь его может прерваться в любое утро. Для
государственных дел [он] не годится. Ныне у [Вас], великий государь, пост
Сына Неба, а пристрастились [Вы] к мечу удальца. [Мне, Вашему] ничтожному
слуге, стыдно за [Вас], великий государь!
Царь повел [Чжуанцзы] за собой в зал, стольничий подавал кушанья, [но]
все перемены царь трижды отсылал по кругу.
- Доклад о мечах закончен, - заметил Чжуанцзы. - Посидите в тишине,
великий государь, успокойте [свое] дыхание.
После этого царь Прекрасный три месяца не покидал дворца, и все
фехтовальщики, облачившись в траур, покончили с собой на своих местах.
Глава 31
РЫБОЛОВ {1}
Прогуливаясь по роще Черный полог {2}, Конфуций сел отдохнуть на
возвышение [среди] абрикосов. Ученики заучивали предания, Конфуций пел,
играя на цине. Не допел [песню] еще и до половины, как [некий] Рыболов,
выйдя из лодки, (к ним] приблизился. Брови и борода - седые, волосы -
распущенные, рукава свисали вниз. Поднявшись с берега на ровное место, [он]
остановился, левой рукой оперся о колено, правой подпер щеку и стал слушать.
[Когда же] песня закончилась, [он] подозвал Цзыгуна и Цзылу. Оба они
подошли.
Указав на Конфуция, гость спросил:
- [Вот] тот, что за человек?
- Благородный муж из царства Лу, - ответил Цзылу.
- Из какого рода?
- Из рода Кунов.
- Чем занимается [человек] из рода Кунов? Цзылу промолчал, а Цзыгун
ответил:
- [Человек] из рода Кунов подчиняет свой характер преданности и
доверию, вершит милосердие и справедливость, украшает обряды и музыку,
отбирает правила отношений человека к человеку, чтобы были преданы
властителю, высшему, чтобы улучшались отношения во всем народе, у низших.
Все это принесет пользу Поднебесной. Вот чем занимается [человек] из рода
Кунов.
- Владеет ли благородный муж землей? - спросил снова [гость].
- Нет, - ответил Цзыгун.
- Помогает правителю или царю?
- Нет.
Гость рассмеялся, повернулся и пошел, говоря:
- Милосерден-то милосерден, но, пожалуй, самого себя не освободит.
Утруждает сердце, изнуряет тело, подвергает опасности истинное в самом себе.
Увы! Как далеко отошел он от учения!
Цзыгун вернулся и доложил [обо всем] Конфуцию. Тот оттолкнул цинь,
поднялся и сказал:
- Не мудрец ли то был? - пошел вниз его искать и догнал на берегу
озера. [Рыболов] как раз взялся за шест и выводил лодку, [когда],
обернувшись, заметил Конфуция, возвратился к селению и остановился.
Конфуций с благоговением отступил, двукратно поклонился и подошел
[поближе].
- Чего ты ищешь? - спросил Рыболов.
- Только что [Вы], Преждерожденный, не договорили и ушли, - сказал
Конфуций. - [Я], Цю, [человек] негодный, еще не узнал, что [Вы] хотели
сказать. [Я], ничтожный, ожидал [возможности Вам] покориться. К счастью,
услышал, как [Вы] кашляли. Помогите [мне], Цю, поскорее!
- Ах! - воскликнул Рыболов. - Как сильна у тебя любовь к учению!
Конфуций двукратно поклонился и, поднимаясь, сказал:
- [Я], Цю, учусь с детства и поныне, до шестидесяти девяти лет. Но
слышать об истинном учении [мне] не доводилось. Разве осмелюсь не очистить
[для этого] сердца?
- Подобные по роду следуют друг за другом, подобные по голосу
откликаются друг другу, - сказал Рыболов. - Таков естественный закон.
Разреши мне объяснить, чем обладаю я, и чем занимаешься ты. То, чем ты
занимаешься, дела людские: Сына Неба, царей, великих мужей, простолюдинов.
Если каждый, [принадлежащий к] этим четырем [званиям], на своем месте, то
правление прекрасное; но нет смуты больше той, [когда] они не отвечают
[своим] постам. [Если] должностные лица исполняют свои обязанности, а люди
заботятся о своих делах, то нет никаких беспорядков. Поэтому заросшие травой
поля, дом без кровли, недостаток пищи и одежды, не внесенные в срок налоги,
раздоры между женой и наложницей, несогласие между старыми и малыми, -
таковы заботы простолюдина; небрежность и лень народа и подчиненных,
опасение не справиться с обязанностями, не выполнить порученных дел,
оказаться небезупречным в поступках, утратить заслуги и доброе имя, потерять
ранг и жалованье, - таковы заботы великого мужа; мятежи влиятельных родов,
отсутствие при дворе верных слуг, искусных ремесленников, недостаток красоты
в дарах [Сыну Неба, боязнь оказаться] ниже других весной и осенью
<комментарий Чэн Сюаньина: при заключении союзов между правителями; Лу
Дэмина: на приемах у Сына Неба>, непокорным Сыну Неба, - таковы заботы царя;
отсутствие гармонии между [силами] жара и холода, несвоевременное
[наступление] тепла и мороза, вред, причиняемый ими всем вещам; смуты царей,
споры из-за заслуг в походах, самоуправные захваты друг у друга, [когда]
калечат людей, истощение богатств, непорядок в обрядах и музыке, ухудшение
отношений между людьми, распутство и беспорядки в народе, - таковы заботы
Сына Неба и [его] советников. Ныне же ты, не облеченный властью ни царя, ни
сановника, не обладающий рангом великого слуги или его должностного лица, по
собственному произволу украшаешь обряды и музыку, отбираешь правила
отношений между людьми, чтобы улучшить [отношения] во всем народе. Не
слишком ли много на себя берешь? Да притом людям присущи восемь пороков, а
[тем, кто] служит, - четыре зла, которые нельзя не изучить. Делать то, что
не поручено, называется превышением власти; выдвигать то, что не удостаивают
вниманием - болтливостью; говорить, [лишь] с оглядкой на [чужое] мнение -
угодливостью; хвалить, не разбирая где правда, где ложь - лестью; со
страстью судить о чужих недостатках - поношением; отделиться от родных,
отколоться от друзей - бунтом, восхвалять лживого, чтобы нанести удар по
ненавистному, - злонамеренностью; хладнокровно допускать и доброе и злое без
разбора, чтобы воровски овладеть желаемым, - коварством. Из-за этих восьми
пороков поднимают смуту вовне, среди других, губят самого себя внутри,
благородные мужи лишаются друзей, мудрые цари - слуг. Четыре зла
[следующие]: питать пристрастие к важным делам, к переменам и изменениям
обычного, долговременного, чтобы присвоить себе заслуги и славу, называется