Страница:
свою природу [всем] пяти, звукам даже [столь] совершенно, как Наставник
Куан, я не называю чуткими; тех, кто подчиняет свою природу [всем] пяти
цветам даже [столь] совершенно, как [Видящий] Паутину Издали, я не называю
зоркими. Я называю сокровищем обладание не милосердием и справедливостью, а
лишь своими свойствами. Я называю сокровищем не обладание милосердием и
справедливостью, а лишь предоставление свободы своим природным чувствам. Я
называю чутким не того, кто слышит других, а лишь того, кто слышит самого
себя. Я называю зорким не того, кто видит других, а лишь того, кто видит
самого себя. Ведь смотрит на других тот, кто не видит самого себя;
овладевает другими тот, кто не владеет собой, [такой] завладевает тем, что
принадлежит другим, а не тем, что обрел он сам; стремится к тому, что
пригодно для другого, а не к тому, что пригодно для него самого. Ведь те,
кто стремится: к пригодному для другого, не стремятся к пригодному для них
самих. Они одинаково порочны, пусть это даже Старший Ровный или разбойник
Чжи! Мне стыдно перед природными свойствами, поэтому я не осмеливаюсь
упражняться в милосердии и справедливости с первым и не решаюсь предаваться
порокам и последним.
Глава 9
У КОНЯ КОПЫТА
У коня копыта, и [он] может ступать по инею и снегу. Шкура защищает
[его] от ветра и холода. Он щиплет траву, пьет воду, встает на дыбы и
скачет. Такова истинная природа коня. Ему не нужны ни высокие башни, ни
огромные залы.
Но вот Радующийся Мастерству сказал:
- Я умею укрощать коней.
[И принялся] подстригать им гриву, подрезать копыта, стал их палить и
клеймить, взнуздывать и стреноживать, запирать в конюшне и загоне. Из
[каждого] десятка погибали два-три коня. [Он] стал укрощать их голодом и
жаждой, пускал рысью и галопом, заставлял держать строй. Спереди [им]
угрожали удила и шлея, сзади - кнут и хлыст. Коней же погибало более
половины.
Гончар сказал:
- Я умею лепить из глины.
Круги [у него] соответствовали циркулю, а квадраты - наугольнику.
Плотник сказал:
- Я умею обрабатывать дерево.
Изгибы [у него] соответствовали крюку, а прямые [линии] - отвесу.
Разве [своей] природой глина и дерево стремятся соответствовать циркулю
и наугольнику, крюку и отвесу? Но все же [мастеров] славили из поколения в
поколение:
- Радующийся Мастерству умел укрощать коней! Гончар и Плотник умели
обращаться с глиной и деревом!
Это - ошибка тех, кто правил Поднебесной.
Я думаю, что мастер, управляя Поднебесной, поступил бы иначе.
Постоянное в природе людей то, что [они] ткут и одеваются, возделывают землю
и питаются, - это и называется [их] общим свойством. [Некогда они] были
едины, не делились на группы, [и это я] называю естественной свободой {1}.
Поэтому во времена, [когда] свойства были настоящими, ходили медленно и
степенно, смотрели твердо и непреклонно. Тогда в горах еще не проложили
дорог и тропинок, на озерах не было лодок и мостов; все создания жили
вместе, и селения тянулись одно за другим. Птицы держались стаями, звери
ходили стадами, травы росли со всей пышностью, а деревья - во всю свою
длину. Поэтому можно было гулять, ведя на поводу птицу или зверя,
вскарабкаться на дерево и заглянуть в гнездо сороки или вороны. Да, во
времена, [когда] свойства были настоящими, [люди] жили рядом с птицами и
зверями, [составляли один] род со всеми существами. Разве знали о [делении
на] благородных и ничтожных? [Ни у кого] одинаково не было знаний, [никто]
не нарушал своих свойств, [все] одинаково были свободны от страстей, и это
[я] называю безыскусственностью. В безыскусственности народ обретал свою
природу.
Когда же появились мудрецы, то [умение] ходить вокруг да около
прихрамывая, стали принимать за милосердие; [умение] ходить на цыпочках - за
справедливость, - и [все] в Поднебесной пришло в замешательство.
Распущенность и излишества стали принимать за наслаждение; Сложенные руки и
согнутые колени стали принимать за обряды. И [все] в Поднебесной стали
отделяться друг от друга.
Кто сумел бы, не повредив дерева, вырезать жертвенную чашу? Кто сумел
бы, не повредив белого нефрита, выточить скипетр и булаву? Как [сумели бы]
ввести милосердие и справедливость, не нарушив природных свойств? Как
[сумели бы] ввести обряды и музыку, не отбросив естественных чувств? Кто
[сумел бы] создать орнамент, не спутав [всех] пяти красок? Кто {заставил бы]
пять звуков, не спутав их, отвечать шести трубочкам? В том, что ради сосудов
искалечили дерево, вина мастеров; в том, что ради милосердия и
справедливости нарушили природные свойства, вина мудрецов {2}.
Пока кони жили на просторе, они щипали траву и пили воду. Радуясь,
сплетались шеями и ласкались, сердясь, поворачивались друг к другу задом и
лягались. Только в этом и состояли их знания. Но когда на коней надели ярмо,
украсили им морду [изображением] луны, они научились коситься и выгибать
шею, упираться и брыкаться, ломать ярмо и рвать поводья. Поэтому в том, что
кони приобрели [подобные] знания и научились разбойничьим повадкам, виноват
Радующийся Мастерству.
Во времена рода Пламенных Помощников {3} народ жил, не зная, что [ему]
делать; ходил, не ведая куда. [Человек] набивал себе рот и радовался,
похлопывал себя по животу и отправлялся гулять. В этом состояли все его
способности. Но когда появились мудрецы, они [ввели] преклонения и поклоны,
обряды и музыку для исправления формы [поведения] в Поднебесной; вывесили
для [общей] радости милосердие и справедливость, чтобы внести успокоение в
умы Поднебесной. И тут народ принялся ходить вокруг да около прихрамывая, и
так пристрастился к знаниям и к соперничеству в погоне за наживой, что его
нельзя было остановить. В этом также вина мудрецов.
Глава 10
ВЗЛАМЫВАЮТ СУНДУКИ
Чтобы уберечься от воров, которые взламывают сундуки, шарят по мешкам и
вскрывают шкафы, нужно обвязывать [все] веревками, запирать на засовы и
замки. Вот это умно, говорят обычно. Но приходит большой Вор, хватает весь
сундук под мышку, взваливает на спину шкаф, цепляет на коромысло мешки и
убегает, боясь лишь одного, - чтобы веревки и запоры [не оказались] слабыми.
Тогда те, которых прежде называли умными, оказывается, лишь собирали добро
для большого Вора. Посмотрим, не собирает ли добра для больших воров тот,
кого обычно называют умным? Не охраняет ли крупных разбойников тот, кого
называют мудрецом? Как доказать, что это истина?
В старину в царстве Ци соседи из [разных] общин видели друг друга,
петухи там друг с другом перекликались, собаки отвечали друг другу [лаем. На
пространстве] более двух тысяч квадратных ли расставляли сети, обрабатывали
землю сохой и мотыгой. В пределах четырех границ во всем брали пример с
мудрецов при постройке храма предков, алтаря Земли и Проcа, домов, при
разбивке на околотки, селения, округа и области.
Но вот однажды утром Тянь Чэнцзы убил цисского царя и украл его
царство. Только ли царство украл? [Нет!] Вместе с царством украл и мудрые
порядки. И хотя о Тянь Чэнцзы пошла слава как о воре и разбойнике, сам он
наслаждался таким же покоем, как Высочайший и Ограждающий. Малые царства не
смели его порицать, а большие - покарать. И так двенадцать поколений [его
потомков] владели царством Ци.
Если он украл не только царство Ци, но и его порядки, [введенные]
умными и мудрецами, то не являются ли эти самые [умные и мудрецы]
хранителями воров и разбойников? {2}
Посмотрим, не собирают ли [добро] для больших воров те, кого в мире
величают самыми умными? Не охраняют ли разбойников те, кого величают самыми
мудрыми? Как доказать, что это истина?
[Вот] в старину обезглавили Встреченного Драконом, вырезали сердце у
Царевича Щита, выпотрошили Чан Хуна {3}, сгноили в реке [тело] Цзысюя {4}.
Все четверо - достойные люди, а не смогли избежать казни.
Сообщник разбойника Чжи его спросил:
- Есть ли у разбойников свое учение?
- Разве можно выходить [на промысел] без учения? - ответил Чжи. -
Угадать по ложным [слухам], что в доме есть сокровища, - мудрость; войти [в
него] первым - смелость; выйти последним - справедливость; пронюхать,
возможен ли [грабеж], - знание; разделить [добычу] поровну - милосердие. Без
этих пяти [добродетелей] никто в Поднебесной не может стать крупным
разбойником. Отсюда видно, что если без учения мудрецов нельзя стать добрым
человеком, то без учения мудрецов нельзя стать и разбойником {5}. Но добрых
людей в Поднебесной мало, а недобрых много. Поэтому польза, которую приносят
Поднебесной мудрецы, невелика, а вред - велик. Поэтому и говорится: "Отрежут
губы - стынут зубы", "из-за плохого вина в Лу Ханьдань подвергcя осаде" {6},
"когда рождается мудрец, появляется и великий разбойник".
Если мудрецов прогнать, а разбойников оставить в покое, в Поднебесной
воцарится порядок. Ведь [если] высохнет поток, опустеет и долина; [если]
сровнять с землей гору, заполнится и пропасть. Когда мудрецы перемрут,
исчезнут и большие грабители, в Поднебесной наступит мир и больше не будет
беды. Пока мудрецы не перемрут, не переведутся и великие разбойники.
Управлять Поднебесной, уважая мудрецов, означает соблюдать выгоду разбойника
Чжи.
Если сделают меры и гарнцы, чтобы мерить, украдут [и зерно] вместе с
мерами и гарнцами; если сделают гири и безмены, чтобы взвешивать, то украдут
[и взвешиваемое] вместе с гирями и безменами; если сделают верительные дщицы
и царские печати, чтобы обеспечить доверие, то украдут [и царство] вместе с
верительной дщицей и царской печатью; если создадут милосердие и
справедливость для исправления [нравов], то украдут и [исправление нравов],
вместе с милосердием и справедливостью. Как доказать, что это истина?
[Вот:] укравшего крючок - на плаху, укравшего трон - на царство {7}. У
ворот правителей и хранится милосердие со справедливостью. Разве это не
кража милосердия и справедливости, мудрости и знаний? Поэтому-то вслед за
большими грабителями крадут царства, крадут милосердие и справедливость
вместе со всей наживой от мер и гарнцев, гирь и безменов, верительных дщиц и
царских печатей. [Этого] не остановить, даже награждая колесницей и шапкой
сановника; [этого] не запретить даже страхом перед топором и секирой; этого
не обуздать из уважения к поживе разбойника Чжи - такова вина мудрецов.
Поэтому и говорится: "Рыбе нельзя покидать глубины, орудие наживы в стране
нельзя показывать людям" {8}. Мудрецы и есть орудие наживы в стране, [им] и
нельзя показываться людям. Поэтому [следует]: уничтожить мудрость и
отбросить знания, тогда переведутся и большие разбойники; выбросить нефрит и
расколоть жемчуг, тогда исчезнут и малые воры; сжечь верительные дщицы и
разбить царские печати, тогда народ станет простым и безыскусственным;
поломать меры и перебить безмены, тогда в народе прекратятся тяжбы;
истребить все правила мудрецов в Поднебесной, тогда с народом можно будет
рассуждать; перемешать [все] шесть трубок, сжечь свирели и гусли, заткнуть
уши слепцу Куану, и все в Поднебесной обретут слух; уничтожить орнаменты,
раскидать [все] пять красок, склеить веки [Видящему] Паутину Издали, и все в
Поднебесной обретут зрение; истребить крюки и отвесы, выбросить циркули и
наугольники, переломать пальцы Искусному Молоту {9}, и каждый в Поднебесной
обретет мастерство. Поэтому и говорится: "Величайшее искусство похоже на
неумение" {10}. [Следует] презреть поведение Цзэн [цзы] и Хрониста [Ю],
зажать рот Ян [Чжу] и Mo [Ди], изгнать милосердие и справедливость, и
свойства всех в Поднебесной сравняются с изначальными. [Если бы] каждый
обрел зрение, в Поднебесной никого бы не ослепляли; [если бы] каждый обрел
слух, в Поднебесной никого бы не оглушали; [если бы] каждый обрел знания, в
Поднебесной не стало бы заблуждений; [если бы] каждый обрел свои свойства, в
Поднебесной не стало бы порока. Такие как Цзэн [цзы] и Хронист [Ю], Ян [Чжу]
и Mo [Ди], Наставник Куан, Искусный Молот и [Видящий] Паутину Издали
выставляют свои достоинства напоказ, чтобы ослепить [всех] в Поднебесной.
Подражать им нельзя.
Разве ты не знаешь о времени истинных свойств? В древности жили [люди]
из родов Юнчэн {11}, Огромных Дворов, Дяди Повелителя, Срединных, Равнины
Каштанов, Разводящих Вороных Коней, Создателей Колесниц, Пламенных
Помощников, Священной Чаши и Жаровни, Вызывающих Пламя, Готовящих Жертвенное
Мясо, Священных Землепашцев. В те времена "народ запоминал, завязывая узелки
на веревках" {12}, наслаждался, жуя свою пищу, любовался своей одеждой, был
счастлив своими обычаями, довольствовался своим жилищем. "Жители соседних
царств видели друг друга, петухи друг с другом перекликались, собаки
отвечали друг другу [лаем]. Люди доживали до глубокой старости, но не
общались друг с другом". В те времена царил истинный порядок.
А теперь дошло до того, что люди, вытягивая шею и становясь на цыпочки,
[друг другу] сообщают: - Там-то появился мудрец.
И, захватив с собой провизии, спешат к нему, покидая дома своих
родителей, бросая дела государя. Следы [их] ведут через границы царств,
колеи, проложенные [их] повозками, тянутся через тысячи ли. В этом - вина
высших, пристрастившихся к знаниям. Когда высшие, не обладая учением,
воистину пристрастятся к знаниям, [они] ввергают Поднебесную в великую
смуту.
Как доказать, что это истина? [А вот, если] растут познания [насчет]
луков и самострелов, силков, стрел на шнурке и [другого] оружия, то птицы в
небе приходят в смятение; [если] растут знания [в области] крючков и
приманок, сетей и бредней, сачков и бамбуковых кубарей, то рыбы в воде
приходят в смятение; [если] растут знания [насчет] загонов, ловушек и тенет,
то звери на болотах приходят в смятение. [Когда же] растет умение лукавить и
изворачиваться, изводить и порочить, [устанавливать] тождество и различие,
твердость и белизну, то нравы ввергаются в смятение софистикой. Поэтому в
Поднебесной каждый раз возникает великая смута и вина за нее ложится на
пристрастных к знаниям {13}.
Поэтому все в Поднебесной умеют стремиться к познанию неизвестного, но
не умеют стремиться к познанию известного; все умеют осуждать то, что
считается недобрым, но не умеют осуждать то, что считается добрым, - это и
ведет к большой смуте. Поэтому-то наверху и затмевается свет солнца и луны,
а внизу истощается сила гор и рек; уменьшаются дары четырех времен года.
[Все вплоть до] слабых червяков и малых насекомых утрачивают свою природу.
Как ужасна в Поднебесной смута из-за пристрастия к знаниям! И так повелось
со времен трех династий. Забыли простой, скромный народ и обрадовались
хитрым, изворотливым краснобаям; оставили тишину и покой недеяния и
обрадовались пустопорожнему многословию. Это-то пустопорожнее многословие и
ввергло Поднебесную в смятение!
Глава 11
ПРЕДОСТАВИТЬ [КАЖДОГО] САМОМУ СЕБЕ
Слышали о том, что Поднебесную следует предоставить себе самой, но не
слышали о том, что в Поднебесной следует наводить порядок. "Предоставить" -
из опасения, чтобы не извратилась природа Поднебесной, "каждого самому себе"
из опасения, чтобы не изменились [человеческие] свойства. [Если] природа
Поднебесной не извратится, а [человеческие] свойства не изменятся, разве
нужно будет наводить в ней порядок?
В старину Высочайший стал наводить порядок, чтобы Поднебесная
возликовала, люди возрадовались своей природе, а [они] лишились покоя.
Разрывающий на Части стал наводить порядок, чтобы Поднебесная опечалилась,
люди оплакивали свою природу, и [они] лишились радости. Но ведь [жизнь] без
покоя, без радости не свойство человека. Разве без [присущих человеку]
свойств можно долго продержаться? [Нет!] Такого в Поднебесной не бывало.
При чрезмерной радости у человека расходуется с излишком [сила] жара,
при чрезмерном гневе расходуется с избытком [сила] холода. При перерасходе и
жара и холода перестают [правильно] чередоваться четыре времени года,
нарушается гармония прохлады и тепла, а [эти нарушения] причиняют вред телу
человека. Он перестает [различать], когда радоваться, когда сердиться, жизнь
[его] лишается постоянства, мысли - удовлетворения, работа останавливается
на полпути. Тут-то и возникают в Поднебесной заносчивость и немилость,
превосходство и угнетение, а за ними появляются разбойник Чжи, Цзэн [цзы] и
Хронист [Ю. Если] по всей Поднебесной награждать за доброе, [с этим] не
справиться; [если] по всей Поднебесной наказывать за недоброе, [с этим] не
справиться. Ибо Поднебесная велика, [на всех] не хватит наград и наказаний
{1}.
Со времен трех династий все шумят о наградах и наказаниях. Откуда же
возьмется досуг, чтобы [найти] покой в природных свойствах? А кроме того,
наслаждаясь острым зрением, предаются излишеству в цветах; наслаждаясь
тонким слухом, предаются излишеству в звуках; наслаждаясь милосердием,
нарушают [естественные] свойства; наслаждаясь справедливостью, нарушают
законы природы; наслаждаясь обрядами, помогают извращениям; наслаждаясь
музыкой, помогают разврату; наслаждаясь мудростью, помогают искусственности;
наслаждаясь знаниями, помогают порокам. [Если бы все] в Поднебесной
[находили] покой в природных свойствах, эти восемь [наслаждений] могли бы
остаться, могли бы и исчезнуть. [Но когда] в Поднебесной не [находят] покоя
в природных свойствах, из-за этих восьми [наслаждений] люди начинают [друг
друга] резать на куски и скручивать [в клубок], толкать и отнимать и
ввергать в смуту Поднебесную. [Если же] в Поднебесной начинают чтить
наслаждения, тосковать о них, каким сильным становится [это] заблуждение!
Разве [смогут] пройти мимо [наслаждений], от них отказаться? Ведь чтобы
говорить о них - постятся, чтобы им предаться - преклоняют колени, чтобы
изобразить их - играют и поют. Что же тут поделать?
Поэтому для благородного мужа, [если он] вынужден взойти на престол,
лучше всего недеяние. Недеяние, а за ним - покой в природных свойствах. Ибо
тому, кто ценит свою жизнь больше, чем царство, можно доверить Поднебесную;
тому, кто любит свою жизнь больше царства, можно поручить Поднебесную. Если
государь способен не рассеивать свое внутреннее, не обнаруживать зрения и
слуха, возвышаться, [словно] Покойник, [то] взглянет [он, как] Дракон;
погрузится в молчание, а голос [его загремит, словно] гром; движению [его]
мысли подчинится природа. [Он предастся] безмятежности и недеянию, а
[окажется] связанным со [всей] тьмой существ. Разве у такого найдется досуг,
чтобы наводить порядок в Поднебесной?
Высоченный Боязливый {2} спросил Лаоцзы:
- [Если] не навести порядок в Поднебесной, как исправить людские
сердца?
- Будь осторожен! - ответил ему Лаоцзы. - Не тревожь человеческого
сердца! Стоит его низвергнуть - человек унизится, стоит возвысить - человек
возгордится. Так он и превращается то в раба, то в убийцу. Сердце может быть
нежным и слабым - и тогда ему не совладать с сильным и крепким; оно может
быть твердым словно резец и гранить драгоценный камень. Оно то вспыхнет
словно пламя, то станет холодным как лед. Оно меняется с удивительной
быстротой, успевает дважды побывать за всеми четырьмя морями, пока
презрительный взгляд сменится благосклонным.
В покое оно не дрогнет, точно пучина, в движении - устремится к
небесам. Оно своевольное, гордое, его не обуздать. Вот каково человеческое
сердце!
В старину Желтый Предок встревожил сердца милосердием и
справедливостью. А Высочайший и Ограждающий, чтобы воспитать [всех] в
Поднебесной, [так трудились, что у них] стерлись волоски на голенях {3} и
пушок на бедрах. [Они] надрывали [все] свои пять внутренних органов ради
милосердия и справедливости, отдавали кровь и дыхание, чтобы установить
законы и порядок, и все же не справились. И тогда Высочайший сослал [людей]
с Лошадью на Шишаке на Почитаемую гору, переселил Трех Мяо на [гору]
Треглавую, изгнал Ведающего Разливами {4} в Обитель мрака. [Но и] этим не
справился с Поднебесной.
Когда же пришло [время] царей трех [династий], Поднебесную объял ужас.
Появились презираемые: Разрывающий на Части и разбойник Чжи; появились
почитаемые: Цзэн [цзы] и Хронист [Ю], а еще появились конфуцианцы и монеты.
И тогда стали подозревать друг друга и в радости и в гневе, обманывать друг
друга и умные и глупые, порицать друг друга и добрые и недобрые, высмеивать
друг друга и лживые и правдивые, и Поднебесная стала приходить в упадок. В
свойствах появились различия, в [человеческой] природе наступило гниение и
разложение. В Поднебесной пристрастились к знаниям, и в поисках [знаний]
весь народ дошел до крайности. И тут пустили в ход топоры и пилы, стали
казнить по [плотничьим] отвесу и правилу, приговаривать с долотом и шилом,
ввергли Поднебесную в страшную смуту, и преступления стали тревожить людские
сердца. Поэтому-то достойные и скрылись под утесами великих гор, а государи,
владевшие тьмой колесниц, дрожали от страха в храмах предков.
Ныне же обезглавленные лежат друг на друге, закованные в шейные и
ножные колодки толкаются друг о друга, приговоренные ожидают своей очереди у
плахи. А между закованными в наручники и колодки стали появляться
конфуцианцы и моисты, расхаживающие на цыпочках, размахивающие руками. О
ужас! О позор! О бесстыдство! А нам и неведомо было, что их мудрость, их
знания служат наручникам и колодкам; их милосердие, их справедливость служат
долоту и ошейнику {5}. Как знать, не явились ли Цзэн [цзы] и Хронист [Ю]
гремучей стрелой для Разрывающего на Части и разбойника Чжи? Поэтому-то и
говорится: "Забудьте о мудрости, отбросьте знания, и Поднебесная обретет
мир".
[Уже] девятнадцать лет стоял [на престоле] Желтый Предок как Сын Неба;
[его] приказы выполнялись [по всей] Поднебесной. [Однажды он] услышал, что
на вершине [горы] Единения Пустоты обитает Всеобъемлющий Совершенный {6}, и
отправился с ним повидаться.
- Я слышал, - сказал Желтый Предок, - что [вы], мой учитель постигли
истинный путь. Дозвольте задать вопрос, [какова] его сущность? Я стремлюсь
воспользоваться сущностью неба и земли, чтобы помочь [созреванию всех] пяти
злаков для прокормления народа. А еще я стремлюсь направить [силы] жара и
холода на благо всего живого.
- То, о чем ты хочешь спросить, это - сущность вещей; а то, как ты
хочешь управлять, это - пагуба для вещей, - ответил Всеобъемлющий
Совершенный. - С тех пор как ты правишь Поднебесной, дождь идет прежде, чем
пары превратятся в облака; листья и травы опадают, не успев пожелтеть; лучи
солнца и луны все более угасают. В сердце твоем [склонность] к мелочам,
[точно] у краснобая. Разве достоин ты беседы об истинном пути?
Желтый Предок удалился, сложил с себя [управление] Поднебесной,
построил себе отдельную хижину с циновкой из белого пырея. [Здесь он] провел
в праздности три луны, а затем снова навестил учителя.
Всеобъемлющий Совершенный лежал головой к югу. Полный покорности,
Желтый Предок подполз [к нему] на коленях, дважды, поклонился до земли и
спросил:
- Я слышал, что [вы], мой учитель, постигли истинный путь. Дозвольте
задать вопрос, как управлять самим собой, как добиться долголетия?
Всеобъемлющий Совершенный поспешно поднялся и ответил:
- Вопрос [ты] задал прекрасный! Подойди, я поведаю тебе об истинном
пути.
Мельчайшее истинного пути глубоко и темно, величайшей истинного пути
сумрачно и безмолвно. Не смотри, не слушай, покойся, храня [свой] разум, и
тело само собой выправится. Будь покоен, чист, не утруждай свое тело, не
тревожь свое семя и проживешь долго. [Если] глазам нечего будет видеть, ушам
нечего слышать, сердцу нечего познавать, твоя душа сохранит [твое] тело, и
тело проживет долго. Чем больше будет у тебя знаний, тем скорее] потерпишь
поражение. Береги в себе внутреннее, замкнись от внешнего.
А тогда я с тобой поднимусь к великой ясности вплоть до стоков высшей
[силы] жара; войду в ворота мрака, и [мы] достанем истоков высшей [силы]
холода. Небо ведает своим, земля - своим; у [каждой из сил] жара и холода -
свое вместилище. Береги и храни самого себя, а вещи созреют сами по себе. Я
храню [силы жара и холода] в единстве, чтобы удержать их в гармонии, поэтому
тысячу двести лет соблюдаю себя, а тело мое [до сих по] неодряхлело.
Желтый Предок дважды поклонился до земли и попросил:
- Расскажите о природе, Всеобъемлющий Совершенный.
- Подойди, я тебе поведаю, - ответил Всеобъемлющий Совершенный. - Она в
своих вещах неисчерпаема, а все люди думают, что [она] конечна. Она в своих
вещах неизмерима, а все люди думают, что [она] предельна. Из тех, кто обрел
мой путь, лучшие стали предками, а худшие - царями. Из тех, кто утратил мой
путь, лучшие увидели свет, а худшие обратились к земле. Ведь все, что ныне
процветает, родилось из земли и вернется в землю, поэтому я покину тебя и
пройду во врата бесконечности, чтобы странствовать в беспредельных
просторах. Я сольюсь с лучами солнца и луны, соединюсь в вечности с небом и
землей. Когда я уйду, [даже] далекие от меня опечалятся. Все люди умрут и
только я один буду существовать.
Поддерживаемый вихрем, Полководец Облаков {7} странствовал на востоке и
встретился с Безначальным Хаосом. Безначальный Хаос прогуливался,
подпрыгивая по-птичьи и похлопывая себя по бедрам. Завидев его, Полководец
Облаков в смущении остановился и почтительно спросил:
- Кто [вы], старец? Что, старец, делаете?
- Прогуливаюсь, - ответил ему Безначальный Хаос, продолжая похлопывать
себя и прыгать.
Куан, я не называю чуткими; тех, кто подчиняет свою природу [всем] пяти
цветам даже [столь] совершенно, как [Видящий] Паутину Издали, я не называю
зоркими. Я называю сокровищем обладание не милосердием и справедливостью, а
лишь своими свойствами. Я называю сокровищем не обладание милосердием и
справедливостью, а лишь предоставление свободы своим природным чувствам. Я
называю чутким не того, кто слышит других, а лишь того, кто слышит самого
себя. Я называю зорким не того, кто видит других, а лишь того, кто видит
самого себя. Ведь смотрит на других тот, кто не видит самого себя;
овладевает другими тот, кто не владеет собой, [такой] завладевает тем, что
принадлежит другим, а не тем, что обрел он сам; стремится к тому, что
пригодно для другого, а не к тому, что пригодно для него самого. Ведь те,
кто стремится: к пригодному для другого, не стремятся к пригодному для них
самих. Они одинаково порочны, пусть это даже Старший Ровный или разбойник
Чжи! Мне стыдно перед природными свойствами, поэтому я не осмеливаюсь
упражняться в милосердии и справедливости с первым и не решаюсь предаваться
порокам и последним.
Глава 9
У КОНЯ КОПЫТА
У коня копыта, и [он] может ступать по инею и снегу. Шкура защищает
[его] от ветра и холода. Он щиплет траву, пьет воду, встает на дыбы и
скачет. Такова истинная природа коня. Ему не нужны ни высокие башни, ни
огромные залы.
Но вот Радующийся Мастерству сказал:
- Я умею укрощать коней.
[И принялся] подстригать им гриву, подрезать копыта, стал их палить и
клеймить, взнуздывать и стреноживать, запирать в конюшне и загоне. Из
[каждого] десятка погибали два-три коня. [Он] стал укрощать их голодом и
жаждой, пускал рысью и галопом, заставлял держать строй. Спереди [им]
угрожали удила и шлея, сзади - кнут и хлыст. Коней же погибало более
половины.
Гончар сказал:
- Я умею лепить из глины.
Круги [у него] соответствовали циркулю, а квадраты - наугольнику.
Плотник сказал:
- Я умею обрабатывать дерево.
Изгибы [у него] соответствовали крюку, а прямые [линии] - отвесу.
Разве [своей] природой глина и дерево стремятся соответствовать циркулю
и наугольнику, крюку и отвесу? Но все же [мастеров] славили из поколения в
поколение:
- Радующийся Мастерству умел укрощать коней! Гончар и Плотник умели
обращаться с глиной и деревом!
Это - ошибка тех, кто правил Поднебесной.
Я думаю, что мастер, управляя Поднебесной, поступил бы иначе.
Постоянное в природе людей то, что [они] ткут и одеваются, возделывают землю
и питаются, - это и называется [их] общим свойством. [Некогда они] были
едины, не делились на группы, [и это я] называю естественной свободой {1}.
Поэтому во времена, [когда] свойства были настоящими, ходили медленно и
степенно, смотрели твердо и непреклонно. Тогда в горах еще не проложили
дорог и тропинок, на озерах не было лодок и мостов; все создания жили
вместе, и селения тянулись одно за другим. Птицы держались стаями, звери
ходили стадами, травы росли со всей пышностью, а деревья - во всю свою
длину. Поэтому можно было гулять, ведя на поводу птицу или зверя,
вскарабкаться на дерево и заглянуть в гнездо сороки или вороны. Да, во
времена, [когда] свойства были настоящими, [люди] жили рядом с птицами и
зверями, [составляли один] род со всеми существами. Разве знали о [делении
на] благородных и ничтожных? [Ни у кого] одинаково не было знаний, [никто]
не нарушал своих свойств, [все] одинаково были свободны от страстей, и это
[я] называю безыскусственностью. В безыскусственности народ обретал свою
природу.
Когда же появились мудрецы, то [умение] ходить вокруг да около
прихрамывая, стали принимать за милосердие; [умение] ходить на цыпочках - за
справедливость, - и [все] в Поднебесной пришло в замешательство.
Распущенность и излишества стали принимать за наслаждение; Сложенные руки и
согнутые колени стали принимать за обряды. И [все] в Поднебесной стали
отделяться друг от друга.
Кто сумел бы, не повредив дерева, вырезать жертвенную чашу? Кто сумел
бы, не повредив белого нефрита, выточить скипетр и булаву? Как [сумели бы]
ввести милосердие и справедливость, не нарушив природных свойств? Как
[сумели бы] ввести обряды и музыку, не отбросив естественных чувств? Кто
[сумел бы] создать орнамент, не спутав [всех] пяти красок? Кто {заставил бы]
пять звуков, не спутав их, отвечать шести трубочкам? В том, что ради сосудов
искалечили дерево, вина мастеров; в том, что ради милосердия и
справедливости нарушили природные свойства, вина мудрецов {2}.
Пока кони жили на просторе, они щипали траву и пили воду. Радуясь,
сплетались шеями и ласкались, сердясь, поворачивались друг к другу задом и
лягались. Только в этом и состояли их знания. Но когда на коней надели ярмо,
украсили им морду [изображением] луны, они научились коситься и выгибать
шею, упираться и брыкаться, ломать ярмо и рвать поводья. Поэтому в том, что
кони приобрели [подобные] знания и научились разбойничьим повадкам, виноват
Радующийся Мастерству.
Во времена рода Пламенных Помощников {3} народ жил, не зная, что [ему]
делать; ходил, не ведая куда. [Человек] набивал себе рот и радовался,
похлопывал себя по животу и отправлялся гулять. В этом состояли все его
способности. Но когда появились мудрецы, они [ввели] преклонения и поклоны,
обряды и музыку для исправления формы [поведения] в Поднебесной; вывесили
для [общей] радости милосердие и справедливость, чтобы внести успокоение в
умы Поднебесной. И тут народ принялся ходить вокруг да около прихрамывая, и
так пристрастился к знаниям и к соперничеству в погоне за наживой, что его
нельзя было остановить. В этом также вина мудрецов.
Глава 10
ВЗЛАМЫВАЮТ СУНДУКИ
Чтобы уберечься от воров, которые взламывают сундуки, шарят по мешкам и
вскрывают шкафы, нужно обвязывать [все] веревками, запирать на засовы и
замки. Вот это умно, говорят обычно. Но приходит большой Вор, хватает весь
сундук под мышку, взваливает на спину шкаф, цепляет на коромысло мешки и
убегает, боясь лишь одного, - чтобы веревки и запоры [не оказались] слабыми.
Тогда те, которых прежде называли умными, оказывается, лишь собирали добро
для большого Вора. Посмотрим, не собирает ли добра для больших воров тот,
кого обычно называют умным? Не охраняет ли крупных разбойников тот, кого
называют мудрецом? Как доказать, что это истина?
В старину в царстве Ци соседи из [разных] общин видели друг друга,
петухи там друг с другом перекликались, собаки отвечали друг другу [лаем. На
пространстве] более двух тысяч квадратных ли расставляли сети, обрабатывали
землю сохой и мотыгой. В пределах четырех границ во всем брали пример с
мудрецов при постройке храма предков, алтаря Земли и Проcа, домов, при
разбивке на околотки, селения, округа и области.
Но вот однажды утром Тянь Чэнцзы убил цисского царя и украл его
царство. Только ли царство украл? [Нет!] Вместе с царством украл и мудрые
порядки. И хотя о Тянь Чэнцзы пошла слава как о воре и разбойнике, сам он
наслаждался таким же покоем, как Высочайший и Ограждающий. Малые царства не
смели его порицать, а большие - покарать. И так двенадцать поколений [его
потомков] владели царством Ци.
Если он украл не только царство Ци, но и его порядки, [введенные]
умными и мудрецами, то не являются ли эти самые [умные и мудрецы]
хранителями воров и разбойников? {2}
Посмотрим, не собирают ли [добро] для больших воров те, кого в мире
величают самыми умными? Не охраняют ли разбойников те, кого величают самыми
мудрыми? Как доказать, что это истина?
[Вот] в старину обезглавили Встреченного Драконом, вырезали сердце у
Царевича Щита, выпотрошили Чан Хуна {3}, сгноили в реке [тело] Цзысюя {4}.
Все четверо - достойные люди, а не смогли избежать казни.
Сообщник разбойника Чжи его спросил:
- Есть ли у разбойников свое учение?
- Разве можно выходить [на промысел] без учения? - ответил Чжи. -
Угадать по ложным [слухам], что в доме есть сокровища, - мудрость; войти [в
него] первым - смелость; выйти последним - справедливость; пронюхать,
возможен ли [грабеж], - знание; разделить [добычу] поровну - милосердие. Без
этих пяти [добродетелей] никто в Поднебесной не может стать крупным
разбойником. Отсюда видно, что если без учения мудрецов нельзя стать добрым
человеком, то без учения мудрецов нельзя стать и разбойником {5}. Но добрых
людей в Поднебесной мало, а недобрых много. Поэтому польза, которую приносят
Поднебесной мудрецы, невелика, а вред - велик. Поэтому и говорится: "Отрежут
губы - стынут зубы", "из-за плохого вина в Лу Ханьдань подвергcя осаде" {6},
"когда рождается мудрец, появляется и великий разбойник".
Если мудрецов прогнать, а разбойников оставить в покое, в Поднебесной
воцарится порядок. Ведь [если] высохнет поток, опустеет и долина; [если]
сровнять с землей гору, заполнится и пропасть. Когда мудрецы перемрут,
исчезнут и большие грабители, в Поднебесной наступит мир и больше не будет
беды. Пока мудрецы не перемрут, не переведутся и великие разбойники.
Управлять Поднебесной, уважая мудрецов, означает соблюдать выгоду разбойника
Чжи.
Если сделают меры и гарнцы, чтобы мерить, украдут [и зерно] вместе с
мерами и гарнцами; если сделают гири и безмены, чтобы взвешивать, то украдут
[и взвешиваемое] вместе с гирями и безменами; если сделают верительные дщицы
и царские печати, чтобы обеспечить доверие, то украдут [и царство] вместе с
верительной дщицей и царской печатью; если создадут милосердие и
справедливость для исправления [нравов], то украдут и [исправление нравов],
вместе с милосердием и справедливостью. Как доказать, что это истина?
[Вот:] укравшего крючок - на плаху, укравшего трон - на царство {7}. У
ворот правителей и хранится милосердие со справедливостью. Разве это не
кража милосердия и справедливости, мудрости и знаний? Поэтому-то вслед за
большими грабителями крадут царства, крадут милосердие и справедливость
вместе со всей наживой от мер и гарнцев, гирь и безменов, верительных дщиц и
царских печатей. [Этого] не остановить, даже награждая колесницей и шапкой
сановника; [этого] не запретить даже страхом перед топором и секирой; этого
не обуздать из уважения к поживе разбойника Чжи - такова вина мудрецов.
Поэтому и говорится: "Рыбе нельзя покидать глубины, орудие наживы в стране
нельзя показывать людям" {8}. Мудрецы и есть орудие наживы в стране, [им] и
нельзя показываться людям. Поэтому [следует]: уничтожить мудрость и
отбросить знания, тогда переведутся и большие разбойники; выбросить нефрит и
расколоть жемчуг, тогда исчезнут и малые воры; сжечь верительные дщицы и
разбить царские печати, тогда народ станет простым и безыскусственным;
поломать меры и перебить безмены, тогда в народе прекратятся тяжбы;
истребить все правила мудрецов в Поднебесной, тогда с народом можно будет
рассуждать; перемешать [все] шесть трубок, сжечь свирели и гусли, заткнуть
уши слепцу Куану, и все в Поднебесной обретут слух; уничтожить орнаменты,
раскидать [все] пять красок, склеить веки [Видящему] Паутину Издали, и все в
Поднебесной обретут зрение; истребить крюки и отвесы, выбросить циркули и
наугольники, переломать пальцы Искусному Молоту {9}, и каждый в Поднебесной
обретет мастерство. Поэтому и говорится: "Величайшее искусство похоже на
неумение" {10}. [Следует] презреть поведение Цзэн [цзы] и Хрониста [Ю],
зажать рот Ян [Чжу] и Mo [Ди], изгнать милосердие и справедливость, и
свойства всех в Поднебесной сравняются с изначальными. [Если бы] каждый
обрел зрение, в Поднебесной никого бы не ослепляли; [если бы] каждый обрел
слух, в Поднебесной никого бы не оглушали; [если бы] каждый обрел знания, в
Поднебесной не стало бы заблуждений; [если бы] каждый обрел свои свойства, в
Поднебесной не стало бы порока. Такие как Цзэн [цзы] и Хронист [Ю], Ян [Чжу]
и Mo [Ди], Наставник Куан, Искусный Молот и [Видящий] Паутину Издали
выставляют свои достоинства напоказ, чтобы ослепить [всех] в Поднебесной.
Подражать им нельзя.
Разве ты не знаешь о времени истинных свойств? В древности жили [люди]
из родов Юнчэн {11}, Огромных Дворов, Дяди Повелителя, Срединных, Равнины
Каштанов, Разводящих Вороных Коней, Создателей Колесниц, Пламенных
Помощников, Священной Чаши и Жаровни, Вызывающих Пламя, Готовящих Жертвенное
Мясо, Священных Землепашцев. В те времена "народ запоминал, завязывая узелки
на веревках" {12}, наслаждался, жуя свою пищу, любовался своей одеждой, был
счастлив своими обычаями, довольствовался своим жилищем. "Жители соседних
царств видели друг друга, петухи друг с другом перекликались, собаки
отвечали друг другу [лаем]. Люди доживали до глубокой старости, но не
общались друг с другом". В те времена царил истинный порядок.
А теперь дошло до того, что люди, вытягивая шею и становясь на цыпочки,
[друг другу] сообщают: - Там-то появился мудрец.
И, захватив с собой провизии, спешат к нему, покидая дома своих
родителей, бросая дела государя. Следы [их] ведут через границы царств,
колеи, проложенные [их] повозками, тянутся через тысячи ли. В этом - вина
высших, пристрастившихся к знаниям. Когда высшие, не обладая учением,
воистину пристрастятся к знаниям, [они] ввергают Поднебесную в великую
смуту.
Как доказать, что это истина? [А вот, если] растут познания [насчет]
луков и самострелов, силков, стрел на шнурке и [другого] оружия, то птицы в
небе приходят в смятение; [если] растут знания [в области] крючков и
приманок, сетей и бредней, сачков и бамбуковых кубарей, то рыбы в воде
приходят в смятение; [если] растут знания [насчет] загонов, ловушек и тенет,
то звери на болотах приходят в смятение. [Когда же] растет умение лукавить и
изворачиваться, изводить и порочить, [устанавливать] тождество и различие,
твердость и белизну, то нравы ввергаются в смятение софистикой. Поэтому в
Поднебесной каждый раз возникает великая смута и вина за нее ложится на
пристрастных к знаниям {13}.
Поэтому все в Поднебесной умеют стремиться к познанию неизвестного, но
не умеют стремиться к познанию известного; все умеют осуждать то, что
считается недобрым, но не умеют осуждать то, что считается добрым, - это и
ведет к большой смуте. Поэтому-то наверху и затмевается свет солнца и луны,
а внизу истощается сила гор и рек; уменьшаются дары четырех времен года.
[Все вплоть до] слабых червяков и малых насекомых утрачивают свою природу.
Как ужасна в Поднебесной смута из-за пристрастия к знаниям! И так повелось
со времен трех династий. Забыли простой, скромный народ и обрадовались
хитрым, изворотливым краснобаям; оставили тишину и покой недеяния и
обрадовались пустопорожнему многословию. Это-то пустопорожнее многословие и
ввергло Поднебесную в смятение!
Глава 11
ПРЕДОСТАВИТЬ [КАЖДОГО] САМОМУ СЕБЕ
Слышали о том, что Поднебесную следует предоставить себе самой, но не
слышали о том, что в Поднебесной следует наводить порядок. "Предоставить" -
из опасения, чтобы не извратилась природа Поднебесной, "каждого самому себе"
из опасения, чтобы не изменились [человеческие] свойства. [Если] природа
Поднебесной не извратится, а [человеческие] свойства не изменятся, разве
нужно будет наводить в ней порядок?
В старину Высочайший стал наводить порядок, чтобы Поднебесная
возликовала, люди возрадовались своей природе, а [они] лишились покоя.
Разрывающий на Части стал наводить порядок, чтобы Поднебесная опечалилась,
люди оплакивали свою природу, и [они] лишились радости. Но ведь [жизнь] без
покоя, без радости не свойство человека. Разве без [присущих человеку]
свойств можно долго продержаться? [Нет!] Такого в Поднебесной не бывало.
При чрезмерной радости у человека расходуется с излишком [сила] жара,
при чрезмерном гневе расходуется с избытком [сила] холода. При перерасходе и
жара и холода перестают [правильно] чередоваться четыре времени года,
нарушается гармония прохлады и тепла, а [эти нарушения] причиняют вред телу
человека. Он перестает [различать], когда радоваться, когда сердиться, жизнь
[его] лишается постоянства, мысли - удовлетворения, работа останавливается
на полпути. Тут-то и возникают в Поднебесной заносчивость и немилость,
превосходство и угнетение, а за ними появляются разбойник Чжи, Цзэн [цзы] и
Хронист [Ю. Если] по всей Поднебесной награждать за доброе, [с этим] не
справиться; [если] по всей Поднебесной наказывать за недоброе, [с этим] не
справиться. Ибо Поднебесная велика, [на всех] не хватит наград и наказаний
{1}.
Со времен трех династий все шумят о наградах и наказаниях. Откуда же
возьмется досуг, чтобы [найти] покой в природных свойствах? А кроме того,
наслаждаясь острым зрением, предаются излишеству в цветах; наслаждаясь
тонким слухом, предаются излишеству в звуках; наслаждаясь милосердием,
нарушают [естественные] свойства; наслаждаясь справедливостью, нарушают
законы природы; наслаждаясь обрядами, помогают извращениям; наслаждаясь
музыкой, помогают разврату; наслаждаясь мудростью, помогают искусственности;
наслаждаясь знаниями, помогают порокам. [Если бы все] в Поднебесной
[находили] покой в природных свойствах, эти восемь [наслаждений] могли бы
остаться, могли бы и исчезнуть. [Но когда] в Поднебесной не [находят] покоя
в природных свойствах, из-за этих восьми [наслаждений] люди начинают [друг
друга] резать на куски и скручивать [в клубок], толкать и отнимать и
ввергать в смуту Поднебесную. [Если же] в Поднебесной начинают чтить
наслаждения, тосковать о них, каким сильным становится [это] заблуждение!
Разве [смогут] пройти мимо [наслаждений], от них отказаться? Ведь чтобы
говорить о них - постятся, чтобы им предаться - преклоняют колени, чтобы
изобразить их - играют и поют. Что же тут поделать?
Поэтому для благородного мужа, [если он] вынужден взойти на престол,
лучше всего недеяние. Недеяние, а за ним - покой в природных свойствах. Ибо
тому, кто ценит свою жизнь больше, чем царство, можно доверить Поднебесную;
тому, кто любит свою жизнь больше царства, можно поручить Поднебесную. Если
государь способен не рассеивать свое внутреннее, не обнаруживать зрения и
слуха, возвышаться, [словно] Покойник, [то] взглянет [он, как] Дракон;
погрузится в молчание, а голос [его загремит, словно] гром; движению [его]
мысли подчинится природа. [Он предастся] безмятежности и недеянию, а
[окажется] связанным со [всей] тьмой существ. Разве у такого найдется досуг,
чтобы наводить порядок в Поднебесной?
Высоченный Боязливый {2} спросил Лаоцзы:
- [Если] не навести порядок в Поднебесной, как исправить людские
сердца?
- Будь осторожен! - ответил ему Лаоцзы. - Не тревожь человеческого
сердца! Стоит его низвергнуть - человек унизится, стоит возвысить - человек
возгордится. Так он и превращается то в раба, то в убийцу. Сердце может быть
нежным и слабым - и тогда ему не совладать с сильным и крепким; оно может
быть твердым словно резец и гранить драгоценный камень. Оно то вспыхнет
словно пламя, то станет холодным как лед. Оно меняется с удивительной
быстротой, успевает дважды побывать за всеми четырьмя морями, пока
презрительный взгляд сменится благосклонным.
В покое оно не дрогнет, точно пучина, в движении - устремится к
небесам. Оно своевольное, гордое, его не обуздать. Вот каково человеческое
сердце!
В старину Желтый Предок встревожил сердца милосердием и
справедливостью. А Высочайший и Ограждающий, чтобы воспитать [всех] в
Поднебесной, [так трудились, что у них] стерлись волоски на голенях {3} и
пушок на бедрах. [Они] надрывали [все] свои пять внутренних органов ради
милосердия и справедливости, отдавали кровь и дыхание, чтобы установить
законы и порядок, и все же не справились. И тогда Высочайший сослал [людей]
с Лошадью на Шишаке на Почитаемую гору, переселил Трех Мяо на [гору]
Треглавую, изгнал Ведающего Разливами {4} в Обитель мрака. [Но и] этим не
справился с Поднебесной.
Когда же пришло [время] царей трех [династий], Поднебесную объял ужас.
Появились презираемые: Разрывающий на Части и разбойник Чжи; появились
почитаемые: Цзэн [цзы] и Хронист [Ю], а еще появились конфуцианцы и монеты.
И тогда стали подозревать друг друга и в радости и в гневе, обманывать друг
друга и умные и глупые, порицать друг друга и добрые и недобрые, высмеивать
друг друга и лживые и правдивые, и Поднебесная стала приходить в упадок. В
свойствах появились различия, в [человеческой] природе наступило гниение и
разложение. В Поднебесной пристрастились к знаниям, и в поисках [знаний]
весь народ дошел до крайности. И тут пустили в ход топоры и пилы, стали
казнить по [плотничьим] отвесу и правилу, приговаривать с долотом и шилом,
ввергли Поднебесную в страшную смуту, и преступления стали тревожить людские
сердца. Поэтому-то достойные и скрылись под утесами великих гор, а государи,
владевшие тьмой колесниц, дрожали от страха в храмах предков.
Ныне же обезглавленные лежат друг на друге, закованные в шейные и
ножные колодки толкаются друг о друга, приговоренные ожидают своей очереди у
плахи. А между закованными в наручники и колодки стали появляться
конфуцианцы и моисты, расхаживающие на цыпочках, размахивающие руками. О
ужас! О позор! О бесстыдство! А нам и неведомо было, что их мудрость, их
знания служат наручникам и колодкам; их милосердие, их справедливость служат
долоту и ошейнику {5}. Как знать, не явились ли Цзэн [цзы] и Хронист [Ю]
гремучей стрелой для Разрывающего на Части и разбойника Чжи? Поэтому-то и
говорится: "Забудьте о мудрости, отбросьте знания, и Поднебесная обретет
мир".
[Уже] девятнадцать лет стоял [на престоле] Желтый Предок как Сын Неба;
[его] приказы выполнялись [по всей] Поднебесной. [Однажды он] услышал, что
на вершине [горы] Единения Пустоты обитает Всеобъемлющий Совершенный {6}, и
отправился с ним повидаться.
- Я слышал, - сказал Желтый Предок, - что [вы], мой учитель постигли
истинный путь. Дозвольте задать вопрос, [какова] его сущность? Я стремлюсь
воспользоваться сущностью неба и земли, чтобы помочь [созреванию всех] пяти
злаков для прокормления народа. А еще я стремлюсь направить [силы] жара и
холода на благо всего живого.
- То, о чем ты хочешь спросить, это - сущность вещей; а то, как ты
хочешь управлять, это - пагуба для вещей, - ответил Всеобъемлющий
Совершенный. - С тех пор как ты правишь Поднебесной, дождь идет прежде, чем
пары превратятся в облака; листья и травы опадают, не успев пожелтеть; лучи
солнца и луны все более угасают. В сердце твоем [склонность] к мелочам,
[точно] у краснобая. Разве достоин ты беседы об истинном пути?
Желтый Предок удалился, сложил с себя [управление] Поднебесной,
построил себе отдельную хижину с циновкой из белого пырея. [Здесь он] провел
в праздности три луны, а затем снова навестил учителя.
Всеобъемлющий Совершенный лежал головой к югу. Полный покорности,
Желтый Предок подполз [к нему] на коленях, дважды, поклонился до земли и
спросил:
- Я слышал, что [вы], мой учитель, постигли истинный путь. Дозвольте
задать вопрос, как управлять самим собой, как добиться долголетия?
Всеобъемлющий Совершенный поспешно поднялся и ответил:
- Вопрос [ты] задал прекрасный! Подойди, я поведаю тебе об истинном
пути.
Мельчайшее истинного пути глубоко и темно, величайшей истинного пути
сумрачно и безмолвно. Не смотри, не слушай, покойся, храня [свой] разум, и
тело само собой выправится. Будь покоен, чист, не утруждай свое тело, не
тревожь свое семя и проживешь долго. [Если] глазам нечего будет видеть, ушам
нечего слышать, сердцу нечего познавать, твоя душа сохранит [твое] тело, и
тело проживет долго. Чем больше будет у тебя знаний, тем скорее] потерпишь
поражение. Береги в себе внутреннее, замкнись от внешнего.
А тогда я с тобой поднимусь к великой ясности вплоть до стоков высшей
[силы] жара; войду в ворота мрака, и [мы] достанем истоков высшей [силы]
холода. Небо ведает своим, земля - своим; у [каждой из сил] жара и холода -
свое вместилище. Береги и храни самого себя, а вещи созреют сами по себе. Я
храню [силы жара и холода] в единстве, чтобы удержать их в гармонии, поэтому
тысячу двести лет соблюдаю себя, а тело мое [до сих по] неодряхлело.
Желтый Предок дважды поклонился до земли и попросил:
- Расскажите о природе, Всеобъемлющий Совершенный.
- Подойди, я тебе поведаю, - ответил Всеобъемлющий Совершенный. - Она в
своих вещах неисчерпаема, а все люди думают, что [она] конечна. Она в своих
вещах неизмерима, а все люди думают, что [она] предельна. Из тех, кто обрел
мой путь, лучшие стали предками, а худшие - царями. Из тех, кто утратил мой
путь, лучшие увидели свет, а худшие обратились к земле. Ведь все, что ныне
процветает, родилось из земли и вернется в землю, поэтому я покину тебя и
пройду во врата бесконечности, чтобы странствовать в беспредельных
просторах. Я сольюсь с лучами солнца и луны, соединюсь в вечности с небом и
землей. Когда я уйду, [даже] далекие от меня опечалятся. Все люди умрут и
только я один буду существовать.
Поддерживаемый вихрем, Полководец Облаков {7} странствовал на востоке и
встретился с Безначальным Хаосом. Безначальный Хаос прогуливался,
подпрыгивая по-птичьи и похлопывая себя по бедрам. Завидев его, Полководец
Облаков в смущении остановился и почтительно спросил:
- Кто [вы], старец? Что, старец, делаете?
- Прогуливаюсь, - ответил ему Безначальный Хаос, продолжая похлопывать
себя и прыгать.