Данилюк Семен. Милицейская сага

   - Как?! А я? - шутливо вскричал Андрей. Впрочем, за шутливостью этой было заметно и истинное огорчение. - Надеюсь, не за кого-то из наших охломонов?
   - Бог с вами.
   - А дружеские советы перед свадьбой не нужны? Или - практическая помощь.
   - За добрые намерения спасибо. Уже напомогались. Я ведь была замужем. Теперь вторую попытку делаю.
   - Так, может, не те консультанты были? - в Андрее нарастало то сладкое чувство, что испытывает мужчина, добивающийся власти над женщиной. Давно не ощущал он себя таким бодрым, желающим и потому, это он видел, - желанным.
   -Может быть, - не отводя глаз, подтвердила она, как-то незаметно принимая эту игру, когда слова перестают быть средством информации. А напротив, за нейтральными, не значащими ничего для постороннего фразами оба угадывают одно: "Я тебя хочу".
   Резкий телефонный звонок, отбросивший их друг от друга, оказался более чем кстати.
   - Так я все-таки кофе подам, - опомнилась Альбина. - А, может, не стоит торопиться замуж? - Андрей придержал ее за руку. - Да теперь и сама сомневаюсь. Он проводил взглядом раскрасневшуюся секретаршу. Поднимая трубку, отер возбужденное лицо - "мосты прорваны".
   - Слушаю! - даже голос Муслина не показался ему сейчас неприятным. С блуждающей улыбкой выслушивал он поток слов на том конце провода, когда в дверях возник Мороз. Было в нем что-то, отчего возбуждение Андрея разом осело и как-то нехорошо заныло в паху.
   - Я скоро перезвоню и - доложу. Все идет по плану, - перебил он собеседника и совсем уж неучтиво первым опустил трубку.
   - Ты что с лица спал, добрый молодец? - присмотрелся он. - Если насчет пропажи велосипеда, то - знаю. Выпороть бы всех. И тебя первого. Да ваше счастье, что у нас и без того доказательств выше крыши. Сейчас главное - девку, девку искать надо!
   - Боюсь, что не надо, - пробурчал Мороз.
   - Что?!
   - Что слышал.
   - Не понял!
   - Может, и лучше, если б не понял.
   - Ты что мне тут загадками? Нашел, что ли?!
   - Смешно бы было.
   - Так кто?!.. Да что мнешься-то?
   - Я вчера, понимаешь, такая штука: Садовую встретил. Помнишь Марину?
   - Ну, и?..
   - Сегодня у нее ночевал.
   - Провериться по утру не забыл?
   - Да пошел ты!.. Она, оказывается, на хлебзаводе теперь работает. Где и твоя супруга. Ну, и - изнамекалась, будто твоя с хозяином завода, как бы это? Отношения у них в общем.
   - Да Садовая, чтоб меня уесть, и не такое придумает. Ты-то с чего сплетни пустился пересказывать?... Или - проверил? Чего опять заткнулся?
   Дверь раскрылась, и в проем с груженым подносом в руках начала осторожно продвигаться улыбающаяся Альбина.
   - Помогли бы, рыцари!
   - Почему без стука?! - рявкнул Тальвинский. Прежде чем Мороз успел его придержать, Андрей в подскочил к порогу и, ухватившись за поднос, выдавил наружу ошеломленную секретаршу. - Понадобится - вызову!
   Он с силой закрыл дверь.
   - Ну, и пошел ты! - грохот металла и звук бьющегося фарфора из "предбанника" траурным залпом возвестили конец неначавшегося служебного романчика.
   - Может, водички, Андрей Иванович?
   - Выкладывай, не тяни! Кто подтвердил?
   - Сама.
   - Что значит?!...
   - Ты не ори на меня, Андрюш. Ладно? Самому тошно. - Так! - Тальвинский, оказавшийся подле настольной лампы, принялся ощупывать шнур в поисках выключателя. - В кабинете темно, как у негра... Не могут свет толком начальнику отдела провести. Или у нас пятнадцатисуточников не осталось? Похоже, в этой поганой стране вообще работать разучились!... Ну, положим, положим! Жена гуляет! Майский день - именины сердца. Если совсем честно, то догадывался. Не бывает такого, чтоб неряха ни с того ни с сего следить за собой начала. Давно надо было разойтись к чертовой матери! Все из-за Кешки, сына, тянул. Но с чего ты-то решил меня новостью этой сегодня одарить?! А? Или - не мог отказать себе в удовольствии пальцем, так сказать, рану ковырнуть?..
   - Я думал, ты понял. Хлебзавод скоро два месяца как под Меденниковым. - Ты хочешь сказать?...
   - Именно. Спутница, которую надо разыскивать, - твоя жена, - Виталий сострадательно посмотрел на непрестанно мотающего головой Тальвинского.
   - То есть вот эта самая... экстремальная минетчица?! Да она фригидна, как стиральная доска!
   - Я в ваши разборки не вникаю. Она там на тебя блажить начала. Что ты ее за женщину не держишь.
   - Да хрен бы с ее амбициями! И без того сыт. Главное говори!
   - Она даже не отрицала. Действительно, два месяца они встречаются. В последний раз расстались позавчера. Он ее к дому подвез в полпервого ночи. Теперь на эту тему вроде все! - Мороз расслабился, как человек, покончивший с неприятной работой.
   Не отрывая колючего взгляда от Мороза, Тальвинский набрал телефонный номер:
   - У меня сейчас Виталий. Это - правда?
   - Правда, - выдохнули в трубке.
   - Да ты!...На деньги потянуло? Ты же моя жена! Как ты вообще могла с этим... недомерком?!
   - Я - женщина, Андрей. А ты про это забыл.
   - Да какая ты?!.. Ничего - напомню. Вот только посажу твоего хахеля.
   - Господи, Тальвинский! Слушаю тебя и не пойму: ты ли это? Такой красивый когда-то был. Куда все ушло?
   - Да ты все хорошее и вытравила! Но чтоб так подставить? В машине во время наезда тыбыла? - Я.
   - И что теперь прикажешь делать? Мало того, что...по рукам пошла. Так еще и подставила. Жена Тальвинского - фактическая соучастница преступления. Как тебе это?
   - А никак. Не переживай. Твоя жена соучастницей не будет. Я, Андрюша, на развод подаю... Скажи только, как он?
   - Сидеть ему - не пересидеть! - Тальвинский с чувством впечатал трубку об рычаги.
 
   Некоторое время Андрей оставался неподвижен со взглядом, устремленным к противоположной стене.
   Проследив направление, Виталий открыл дверцу шкафа - на пустой полке стоял сиротливый стакан. Тоже пустой.
   - Понятны ваши огорченья, - он повернул изнутри запор, вытащил из вечной своей спортивной сумки бутылку "Московской", от души, до краев, наполнил стакан и поставил перед шефом.
   - И анестезирующее заранее приготовил, иезуит? - Андрей залпом махнул и - затих в прежней позе созерцательности.
   Выдохнул с шумом:
   - Ты Меденникова насчет моей официально допросил?
   - Окстись.
   - Кроме тебя и его, кто знает?
   - Теперь ты.
   - Налей еще, - Андрей проследил затуманившимися глазами, как льется прозрачная жидкость. - И себе.
   - Премного вами благодарны, - Виталий нашел на подоконнике рядом с цветочным горшком второй стакан, вынул из него проросший стебелек, - слабая попытка новой секретарши обиходить запущенный кабинет, - выплеснул в горшок воду. Налил водки. - Так за что?
   - А за упокой моей души. Или - чтоб не так мрачно - милицейской службы.
   - С чего бы?
   - А то сам не понял? Как только завтра станет известно, что жена начальника райотдела...Мне каюк. - Так пусть не станет, - Виталий достал из кармана пряник и, надкусив, протянул шефу.
   - То есть?
   - Никто, кроме нас, насчет жены твоей пока не знает...
   - Моей! Слышал же - разводимся!
   - Может, и верно. Все равно ваша жизнь - это не жизнь. Так вот предложение такое - я попутчицу не найду. Меденников не скажет...
   - Скажет! Как до дела дойдет, живо расколется.
   - Не ска-жет!
   - Почему решил?
   - Простая логика. Она ему в деле не с руки.
   - Зато на суде очень даже кстати придется.
   - А если и так? Ее в суде допросят, она подтвердит, что он был за рулем, и - пишите письма! Сядет как миленький! А поскольку вся эта бодяга месяца на два- на три растянется, к тому времени успеешь развестись. Да даже если вскроется, что знали насчет нее и укрыли, - признался-то Меденников мне. Ты, случись чего, не при делах.
   - Ишь какой, все продумал! Благородный! Значит, грудью решил прикрыть. А я, по-твоему, тебя на амбразуру, а сам в сторонку? Да за кого ты меня вообще держишь?!
   - Тихо, тихо, - Мороз не на шутку обеспокоился. - Только не делай свою жуткую нюню. Предлагаю обойтись без всплесков. И вот что - дружеский совет - шел бы ты из отдела.
   - Очень заметно? - спохватился Андрей. В голове на самом деле шумело.
   - Достаточно, чтоб вовремя смыться.
   - Тогда ладно, - к беспокойству Виталия, он поднял трубку:
   - Кто сегодня ответственный по отделу?.. Передайте, что я уезжаю в Управление. Чтоб был на месте. И с Препановым соедините, - Андрей прокашлялся. - Это Тальвинский. Что Меденников?.. Нет, нет, заходить не надо...Схему изучает? Вдумчивый, стало быть. А обвинение предъявил?.. Признал частично? Ничего: от маленького к большому. Как насчет ареста?.. Вот что, не торопись с этим, пожалуй. Тем более день заканчивается. Сутки у нас в запасе еще остались. Так что отправь его переночевать в ИВС и чтоб с утра назад доставили. ... Дело это общественно значимое. Суета неуместна. Постановление заготовь, а арестуем завтра. Всего доброго!
   - Что надумал? - насторожился Мороз.
   - Да ничего. Просто хочу завтра перед арестом еще раз в глаза ему посмотреть. Но кто бы знал, как мне на душе муторно! - Смешно бы было. А секретаршу ты зря обидел. Девка, между прочим, похоже, глаз на тебя положила.
   - Да, скверно получилось. Слушай, попроси ее зайти.
   - Вижу, оживаешь. И мне как лечащему врачу это бальзам на душу.
   - Пошел к черту, балабон! - Андрей приобнял Мороза. - И что б я без тебя делал?
 
   - Вызывали, товарищ подполковник? - Альбина, подчеркнуто официальная, с отстраненным лицом, недоуменно остановилась, не обнаружив за столом хозяина. Обернулась.
   Подполковник милиции сидел со стаканом водки в руке на стуле, прижавшись к шкафу, и смотрел на нее слезящимися глазами.
   - Что-то случилось? - поняла Альбина.
   - Да. И еще как! - отставив недопитое, Андрей поднялся, подошел к ней вплотную. - Я виноват перед тобой, Альбина. Прости подлеца. Но - мне так плохо. Ты не бросай меня сегодня, ладно?
   - А как же жених? - теряясь, пробормотала девушка.
   - Жених нам как раз не нужен.
   - Лихо. Но именно сегодня я обещала пригласить его к себе домой.
   - Так в чем проблема? Пригласи меня. По-моему, это тот случай, когда от перестановки мест слагаемых сумма увеличится. - Не желая больше сдерживаться, впился в ярко накрашенные губы.
 
   14.
   Андрей, опустошенный, раскинувшись, лежал на кровати, не в силах, казалось, пошевелиться.
   - Вот уж подлинно - счастливые часов не наблюдают! - в комнату в пеньюаре и с газетой, вынутой из ящика, зашла Альбина. - Ты хоть знаешь, что уже третий час ночи? И утром нам на работу.
   - Так то утром. А пока у нас впереди куча времени, - он всматривался в очертания ее тела под пеньюаром, чувствуя новый прилив сил. - Иди ко мне.
   - Как? Опять?!
   Резко приподнявшись, Андрей поймал ее за руку и опрокинул на кровать. Зарылся лицом в джунгли волос, подрагивая от заполнившего всего чувства:
   - Альбина! Альбиночка моя!
   - У-у?
   - Какие у тебя глазищи! Это что-то непередаваемое... Приложи руку к виску. Чувствуешь?
   - Похоже, мы оба сошли с ума, Андрюшка. Ну, что я завтра скажу своему жениху? А - родителям? Я ж обещала их познакомить.
   - А кто у нас родители? - Андрей откинулся на спину.
   - Вообще-то с отцом я года три как не разговариваю. Не смог простить, что без его согласия замуж вышла. Не из нашего круга, видите ли. Да еще за еврея.
   - А ваш круг - это что?
   - О! Жутко большие люди! - засмеялась Альбина. И тут же, чмокнув его в щеку, вскочила. - Не забивай голову. Раз впереди еще полночи, пойду заварю кофе.
   Проводив ее разморенными глазами, Андрей поднялся. Потянувшись, подошел к "стенке" из инкрустированного дуба, лениво взял в руку стоящую за стеклом фотокарточку, на которой волнующаяся юная Альбина сидела в бальном платье на кресле, а справа и слева от нее стояли улыбающиеся торжественно мужчина и женщина. Лицо мужчины, властное, с жесткой складкой на лбу, было Андрею явно знакомо, хотя он никак не мог уловить, откуда. С оборотной стороны короткая надпись - "Альбиночке в день окончания школы от папы и мамы". Внизу - резкая, тоже чем-то знакомая подпись. Андрей вновь перевернул фото и - узнал: рядом с дочерью стоял нынешний первый секретарь обкома КПСС Кравец.
   Из кухни послышались шаги. Быстро поставив фото на место, ошеломленный Андрей бросился на кровать.
 
   15.
   - Да придержи ты свои нервы, Валерий Никанорович. Ты меня своей опекой совсем за жабры ухватил! Обвинение предъявлено. Через час следователь едет за санкцией, - Андрей приподнял трубку замигавшего пульта связи с дежурным. - Минутку подождите, - отложил её в сторону. - Доложу, доложу! Как только, так сразу. Но и тебя прошу помнить о договоренности. Насчет Хани - частное определение пересылаете на рассмотрение нам...Накажем, будьте покойны. Строгач ваше заведение устроит?.. Нет?! Любите же вы кровушку! Шучу. Ладно - будет - "с занесением". И не волнуйся так, Никанорыч, все идет по плану.
   Улыбаясь, разъединился с Муслиным.
   Где-то в тяжелом вчера остались потрясение от измены жены и причастности ее к преступлению, нелегкое объяснение с нею. И невольный, давящий страх перед неизвестностью. Ситуация разрешилась, и - к Андрею вернулось давно, казалось, утраченное ощущение легкости и свободы.
   - Разрешите? - Альбина осторожно осмотрелась, убеждаясь, что кабинет пуст от посетителей, и - просияла свежей улыбкой, от которой у Андрея заныло в паху. При виде ее стала ясна ему причина утренней бодрости.
   - Аленька! Чудесно смотришься. Почти как в постели.
   И только, когда она напоминающе показала на лежащую на плексиглазе трубку связи с дежурной частью, о которой Андрей совсем позабыл, он спохватился.
   - Что у вас?
   - Товарищ подполковник! Вас срочно просит старший судмедэксперт Валентина Матвеевна Каткова.
   - Соедините, - Тальвинский посерьезнел: с момента их разрыва оба избегали личных встреч. Даже по телефону общались, только если без этого нельзя было обойтись. Потому звонок Катковой был несомненным признаком того, что произошло что-то чрезвычайное. - Андрей Иванович? Здравствуйте, - милый теплый Валентинин голос был нарочито деловитым.
   - Здравствуй, Валя. Как ты?
   - Спасибо, регулярно...Дети растут. С мужем развелась два года назад. Группа крови - третья. Резус-фактор отрицательный. Еще личные вопросы имеются?
   - Да нет. Отчет более чем подробный.
   - Тогда с этим все. Меденникова уже арестовали?
   - Считай, что да. Надеюсь, не возражаешь?
   - Возражаю. И категорически. Потому что если ты стоишь, лучше сядь.
   - А можно без предисловий?
   - Девочка погибла не от наезда джипом.
   - Не понял! Ты хочешь сказать, что он ее не давил?
   - Давил, конечно. Я только что закончила вскрытие. Еще раз осмотрела одежду. Под следом джипа просматривается другой. Этот другой и раздавил шейные позвонки. А уже потом, сверху, прошел Джип. Наверное, поэтому поначалу и не увидели.
   - То есть, по-твоему?..
   - И, по-моему, и по жизни. Двойной наезд, Андрей Иванович. Водитель Джипа перехал через мертвое тело.
   - Но не было же другой машины!
   - А вот это не ко мне. Ищите заново. Единственно, чем могу: судя по характеру травм и фрагментам на одежде, девочка была раздавлена легковушкой. Будьте здоровы. Заключение представлю завтра к концу дня.
   Андрей постоял с пикающей трубкой в руке, почему-то обиженно показал ее Альбине.
   - Что-то неприятное?
   - Более чем, - только сейчас постепенно до него начали доходить все последствия полученного известия. Андрей тяжело осел:
   - Препанова, Мороза, Муравьева. Живо... пожалуйста!
 
   16.
   Мороз мрачно прильнул к боковому стеклу, не реагируя на попытки Муравьева его разговорить. Сказать, что был он зол, значило не сказать ничего. Он был оскорблен и раздавлен.
   Даже не то уничижающее раздражение, с каким выговаривал ему прилюдно Тальвинский, было тому причиной. В сущности Андрей и здесь прав. Он, Мороз, возомнивший себя суперсыщиком, прокололся на обычной дешевке. Кажется, это называют "поймать звездняк". Слишком легко упал ему в руки этот джип с его владельцем, которого будто на тарелочке специально поднесли упакованным: "Нате ешьте. А перчиком не присыпать?" Вот и схавал, не подавившись! Фантастика! Ведь должен был хотя бы насторожиться, когда выяснилось, что бампер чист. А след торможения чуть не у кювета, хотя Меденников с самого начала утверждал, что держался середины дороги? И главное, сам Меденников, а потом и жена Андрея показали одно и то же - независимо друг от друга. Если бы они сговорились таким образом выгораживать его, так что может быть глупее?! Врать изо всех сил из-за несчастного велосипеда, который в сущности ничего не менял? И даже это не заставило тебя, олух, задуматься!
   Мороз боднул стекло - машину подбросило на кочке.
   - Веди аккуратней, водило. А то развалишь свой комбайн!
   - Еще и внуков повозит. И как это мы лажанулись?! - Лешка вслух переживал то, о чем отмалчивался Мороз. - Вот она, горячка-то!...О! Знаменское.
   - Значит, так, - Виталий отодвинулся от стекла, отряхнулся от мучивших мыслей. - Сейчас находим Галкина. Пускай только попробует мне сказать, что не нашел велосипед. Дальше - в сельсовет. Собираем активистскую шоблу. И - подворный обход по всем дворам, у кого есть машины. Особенное внимание - чьи машины в последние дни на приколе. Велосипед восьмеркой выгнулся и отлетел так, что едва не полкювета скосил. Не могло, чтоб на легковушке от такого удара вмятен не осталось. Не танк все-таки. Давай сначала к дому Галкина. У матери узнаем, куда с утра поехал.
   - Чего зазря тащиться? Вон она, у почты.
   Муравьев остановил свой драндулет возле группки обсуждавших что-то женщин. Выглянул из машины:
   - Петровна! Где Сашка-то?
   - Так поехал с утра в автомагазин чего-то для лайбы своей покупать. Она ж у него в ремонте. Купит, мастеру отвезет, а потом вроде как в отдел собирался.
   - Мастерская-то где?
   - Да чего мастерская? В Витрушкине у моего племянника сарай большой. Там и мастерят. Здесь недалеко. Сгоняйте. Может, еще застанете.
 
   - Посиди! Я сам забегу, - Мороз выбрался из машины, остановившейся возле добротного дома на пригорке, несколько раз нажал на кнопку электрического звонка, но поскольку внутри по-прежнему было тихо, нетерпеливый Виталий, подергав дверь и найдя ее запертой, попросту перемахнул через высоченный забор. Двор был пуст. И только из приоткрытого сарая в глубине разносились металлические удары, на звуки которого он и пошел. В сарае со света он не сразу разглядел замызганного, лет пятидесяти, мужчину, согнувшегося возле передка стоящих в сарае Галкинских "Жигулей".
   - Чего надо? - при виде вошедшего мастер с усилием разогнулся.
   - Из милиции, - Мороз подошел поближе, оглядел "Жигули". - Галкинская?
   - Она, - слесарь с удовольствием провел рукой по полировке. Не удержался. - Каково?
   - Нормально, - невнимательно одобрил Мороз, собираясь уйти: Галкина здесь не было. - А что с движком?
   - С движком? - механик почему-то удивился. - Вроде в порядке. Во всяком случае на ходу. Вообще-то ты про то хозяина спроси. Я не при делах. Я-то кузовщик! Вот это моя работа, - он хлопнул по полировке, как охлопывают бок начищенного коня. - За нее отвечаю.
   Теперь и Виталий обратил внимание, что в левой руке его был зажат обернутый в наждачную бумагу полировочный брусок. Разглядел и разбросанные резиновые кувалды, домкраты, деревянные досочки, - подсобные орудия рихтовщиков.
   - А чего было-то? - испытывая холодящее чувство страшной догадки, небрежно полюбопытствовал Мороз.
   - В столб какой-то въехал. Вон здесь!.. Что? Не найдешь? То-то!
   - И давно въехал?
   - Этого не знаю. Спроси у самого. А я тут второй день без роздыха.
   - Гляди-ка, и впрямь будто ничего не было, - Мороз без устали водил рукой по полировке, пытаясь нащупать следы вмятин. Но мастер гордился не зря: работа и впрямь была сделана на совесть.
   - То-то что! Ювелирное это дело. Сейчас ведь кто ни попадя берется. Вроде, чего хитрого? Хватай кувалду да выбивай. Ан - дудки! Металл, его чувствовать надо, - произнося эту оду самому себе, он снисходительно следил за суетливыми манипуляциями Мороза, который, изогнувшись, залез под фартук.
   - Гляди, не перемажься. Грунтовка свежая...Да бесполезное это дело - после меня искать. Ты вон туда глянь. Тогда, может, и оценишь, чего тут было.
   В дальнем, темном углу сарая, прислоненный к стене, скособочился вывернутый автомобильный бампер. Рядом блистал никелированной полировкой свеженький, только доставленный.
   Мороз провел по лбу, с некоторым удивлением обнаружив выступивший пот.
   - Так где, говоришь, Галкин-то?
   - В доме. Зашел по бутерброду соорудить. Да вон не он ли?
   ... - Ты чего, сам с собой заговорил, правило?! - звонкий голос разом заполнил сарай. - Вконец одичал? Ништяк! Скоро выпущу на свободу. Давай-ка вылезай, подхарчись.
   Мороз вышел из-за машины - со старым бампером в руке.
   Ворвавшийся в сарай с пакетами в обнимку Галкин закаменел еще в движении. Термос, что прижимал он подбородком, выскользнул на валяющуюся на полу болванку, и брызги кофе густо окропили застывшего старлея.
   - Виташа! Откуда?
   - Ну, откуда и почему, это теперь не имеет никакого полового значения... Ты вот что, мужик, иди-ка пока погуляй, - обратился Мороз к рихтовщику, не отводя напряженных глаз от помертвевшего старшего лейтенанта. - Переодевался-то где?
   - Да в доме.
   - Вот и собирайся. С нами поедешь.
   - Так вроде не закончил, - мастер сообразил, что происходит нечто необычное и даже опасное. А потому, больше не возражая, боком протиснулся мимо Галкина, бесполезно ловя его взгляд.
   - И дверь за собой прикрой!.. - напомнил Мороз. - Спасибо... Стыдно, знаешь, своего и - при посторонних. Разборки эти наши внутренние, верно?.. Ну, что к земле прирос, убивец? Ласты склеились? Бутерброды-то отложи. Пригодятся еще на передачу. Галкин, заметив легкое подергивание у глаза заместителя начальника розыска - предвестник жуткого, неконтролируемого гнева, отпрянул к стене.
   - Виташа!.. Ты не думай.
   - А я ничего лишнего и не думаю. И даже слегка не очень сержусь, - тихо, отчего Галкину сделалось еще страшней, успокоил его Мороз. - Я тебе просто буду ласковые вопросы задавать, а ты - аккуратненько отвечать. И все у нас тогда будет чинно-благородно. Куда велосипед выкинул, паскуда?!
   - Я?!.. Да ты что?.. Покажу! Тут недалеко, в речке.
   - Так! Хорошо. Вижу, меж нас уже и любовь утверждается. Тогда тест номер два. Почему с места аварии сбежал?..Громче. Не слышу.
   - Испугался.
 
   17.
   ... - Как там этот лихой наездник? Не срет еще под себя со страха? - Муслин возник в кабинете, как всегда, без предупреждения. Мимоходом всунул ладонь Тальвинскому, напористо прошелся по кабинету. -- Растереть бы паскуду, чтоб следа на земле не осталось.
   - С чего бы это заместитель начальника УВД по кадрам начал выражаться, как перепивший опер? - не отказал себе в удовольствии подколоть Тальвинский. - Вроде не княжеское это дело. Тем более - чего уж теперь-то?
   - Извини - сорвался. Как говорится, ничто человеческое не чуждо. Да и трудно, знаешь, удержаться. Ребенка трехлетнего в лаваш превратил и - изгаляется! Выродок!
   - Мертвого ребенка.
   - Мертвого ли, живого. Но - он про то не знал. Наехал и сбежал, как последняя мразь! Прощать, что ли?! Чего отмалчиваешься?
   - А что тут говорить, когда "темнота" зависает? Эмоции твои, конечно, разделяю. Но - нравится он нам или не нравится, а привлекать его теперь не за что. То, что случайно проехал по трупу, уголовно не наказуемо.
   - То есть что значит?.. Ты, Андрей, тоже не заговаривайся. Когда он задавил, знал он, что это труп?
   - Нет, конечно.
   - Во! И когда деру с места аварии дал, тоже не знал. Значит, субъективная сторона преступления в форме умысла на оставление в опасности, считай, налицо. Как полагаешь?
   Расстроенный происходящим, Андрей едва удержался от резкого ответа , - за прошедшие годы Муслин так и не удосужился овладеть уголовным кодексом.
   - Нет здесь преступления, дорогой мой Валерий Никанорович. О чем бы он там ни думал, но убил не он. Так что об идее твоей придется забыть. Другое худо! Мы с этим Меденниковым два дня потеряли. Теперь попробуй найди настоящего преступника.
   - А может, не потеряли? - Муслин прошелся по кабинету, подергал, поплотнее прикрывая, дверь. - Ты ему насчет результатов вскрытия, надеюсь, не проговорился?
   - Пока нет.
   - Вот это умно. Сажать его надо, Андрей Иванович.
   - Да я не против. Покажи, за что.
   - Так за это самое дорожное, - Муслин значительно подмигнул. - То, что он сволочь, - это как дважды два?
   - Приятного мало.
   - Вон как в морду нам с тобой смеется. А приди такой к власти, как думаешь, забудет? То-то что. И нет тут пути назад. Или мы его теперь раздавим, или - через год-другой - он нас. А преступник он очевидный. На него оперативного компромата - гора! Просто - плохо работаем. Не умеем хозяйственные преступления грамотно доказывать. Вот и ходят холеные, уверовавшие в свою безнаказанность. Над нами глумятся, людей наших давят.
   - К чему клонишь?
   - Сажай его, и вся недолга! Я ведь с тобой сегодня, считай, как со своим говорю. Маргарита Ильинична за тебя горой встала. Так что не сегодня-завтра взлетишь! - Муслин значительно сделал жест пальцем, который почему-то показывал не вверх, а на окно, за которым вдалеке можно было различить здание УВД, - Олимп областного масштаба. - В соседних кабинетах будем общие вопросы порешать. Правым плечом станешь. И я этому рад. Потому и обозначаю прямо: сидеть этому толстосуму не пересидеть.
   - Не крути. Что ты, наконец, предлагаешь?
   - Да посадить за наезд и - все дела! Сам говоришь: искать нового преступника - себе дороже. Не найдешь. Только волну поднимешь.
   - Ты что, до сих пор не въехал, Валерий Никанорович? По заключению эксперта...
   - Норов-то поуйми. Что за манера начальство глупей себя держать?..Ты заключение это получил?!.. То-то. Вот когда получишь, тогда и будешь рассуждать. - Хочешь сказать, что Каткова переменила мнение?