Данилюк Семен. Милицейская сага

   - Мне сказали, что где-то здесь Садовая.
   - Да, она у директора... Эй, эй, парень, ты куда?! Там совещание.
   - Как же это без меня-то начали?
   В кабинете оказалось трое: две женщины и розовощекий мужчина с хрупкой, юношеской фигурой, склонившиеся возле длинного кожаного дивана, на котором, как заметил из-за их спин Мороз, были разбросаны в изобилии целофановые пакеты с дефицитными шмотками. На столе лежало несколько заломленных десятирублевок, явно только что вынутых из портмоне. Портмоне могло быть только в пиджаке у мужчины.
   - Я не пускала. Он сам, - испуганно произнесли за спиной Мороза.
   - Точно, сам, - подтвердил Мороз. Судя по насупившемуся виду крашеной дородной дамы несанкционированное вторжение могло закончиться для секретарши плачевно. - Я ищу Марину Всеволодовну Садовую.
   Это я, - к нему повернулась молодая рыжеволосая женщина. Что-то смутно знакомое было в ее глазах и припухлых капризных губах. Что-то тревожащее.
   По губам этим Мороз ее и узнал. Перед ним стояла Маринка Найденова, соседка по двору, в которую когда-то был безнадежно влюблен маленький Виталик.
   Все эти годы, особенно в школе милиции, Мороз жил нормальной жизнью нормального холостяка. То есть периодически менял подружек, с некоторыми из которых устанавливались бурные, плещущие страстями отношения. Пару раз эти отношения переплескивали через барьеры и докатывали аж до порога ЗАГСа. Но страсть на этом роковом рубеже сама собой затихала, сменяясь штилем.
   Ни с кем никогда не делясь, Мороз ждал встречи со своей снегурочкой.
   И вот теперь она стояла перед ним наяву и, не узнавая, с тревожным любопытством разглядывала влажными беличьими глазами. Жесткие витые проволочки волос клубились вокруг лица и норовили попасть в глаз. Она их привычно сдувала.
   - Лейтенант милиции Мороз, - преодолевая смущение, представился Виталий. - Тысяча извинений. Но мне поручено доставить вас для допроса к следователю.
   - К какому еще следователю? И почему собственно? - Садовая слегка растерялась.
   - На основании уголовно-процессуального кодекса. Да Вы не волнуйтесь, - раскрасневшаяся от волнения, женщина стала еще привлекательней. - Насколько я знаю, два-три формальных вопроса. А потом я вас сразу назад доставлю в лучшем виде.
   - Очень миленько. А вот у меня как раз сегодня совсем другие планы. Работаю я, понимаете ли.
   - Вижу. - реплика скосившегося на дефицитные товары Мороза получилась желчной.
 
   Мороз давно заметил, что и Садовая, и - особенно - директор базы требовательно посматривают на мужчину. Их молчаливый призыв был услышан.
   - М-да, вот оно, бескультурие наше, - мужчина значительно, с неприязненным видом обошел вокруг вошедшего. - Вот потому и называют ментов ментами. Повестку покажите.
   - Я сам за повестку.
   - Понятно. Нарушение номер один. Тогда удостоверение, плиз.
   Требование было справедливым.
   - Опять же понятно, - мужина попытался было вынуть удостоверение из цепких пальцев Мороза, но, дернув пару раз, безумную эту затею оставил.
   А сам Мороз, разом невзлюбивший этого выеживающегося перед бабами мужичка, будто ненароком подтянул локоть повыше и тем заставил "контролера" приподняться на носки. Заметил, как спрятала усмешку Садовая. Заметил это, увы, и мужчина, потому что торопливо отступил на шаг, разрывая дистанцию между собой и высоким Морозом.
   - Стало быть, так, - произнес он, едва сдерживаясь и показывая голосом, что он именно сдерживается. - Во-первых, вижу, пора представиться. Не повезло тебе, литер. Вдвойне не повезло. Потому что перед тобой не просто старший по званию - майор милиции. Но еще и - замполит Красногвардейского отдела, где тебе предстоит служить. Фамилия моя - Муслин. Так что, считай, познакомились.
   Он впился в лицо лейтенанта, предвкушающе дожидаясь, когда оно начнет покрываться краской. Но не дождался. Разве что позой своей Мороз постарался выразить некую меру уважения, необходимую, по его мнению, в разговоре со старшим по званию. А припомнив вчерашний рассказ Рябоконя, он с некоторым трудом удержал себя от иронической реплики.
   - Удостоверение, гляжу, только вчера выдано, - Муслин оказался наблюдательным.
   - Так точно.
   - Что, лейтенант? Власть в голову ударила?
   - Я выполняю поручение следователя, товарищ майор.
   - Погодите! - встрепенулась Садовая. - Если вы из Красногвардейского...Так вы меня не по делу ли Лавейкиной, часом, собираетесь доставить?..Так это вам и на аркане не удастся!
   - Не расстраивайтесь, несравненная Марина, - Муслин оказался галантен. Мороз заметил, что, говоря и действуя, он как бы опосредованно косится на реакцию Садовой, прикидывая, как сам выглядит в глазах очаровательного товароведа.. - Никуда против вашей воли вы не поедете. Это я могу обещать твердо. Напротив, к вам приедут и принесут извинения. Так к кому вызов, лейтенант?
   - Вообще-то дело ведет следователь Тальвинский.
   Не считая нужным сдерживаться, Садовая презрительно фыркнула. И тем значительно поумерила Морозовские симпатии. А вот Муслин, очевидно, с оценкой ее оказался согласен:
   - Как же, как же! Тоже тот еще фрукт. Не зря в свое время из управления турнули.
   Похоже, о вчерашнем решении аттестационной комисии ему уже было известно
   - Насчет фруктов обсуждать не уполномочен, - буркнул Мороз.
   - И не следует! А следует тебе, лейтенант, развернуться на сто восемьдесят градусов и дуть отсюда быстрым шагом, пока я не передумал. Потому что если передумаю... Словом, парень ты, вижу, понятливый, так что повторять не придется?
   - Думаю, да, товарищ майор. Марина Всеволодовна, нас с вами торопят. Похоже, мешаем людям.
   Собравшаяся добавить что-то неприязненное от себя директор базы осталась стоять с приоткрытой челюстью. Напротив, карие глазищи Садовой принялись живо перебегать с одного мужчины на другого. Так что Мороз не сомневался, что она, в отличие от остальных, раскусила его и с нетерпением ждет дальнейшего.
   Заметил это, безусловно, и Муслин.
   Лицо его раскраснелось, и охота шутить пропала. Да станет ли шутить мужчина, боящийся оказаться посмешищем на глазах интересной ему женщины?
   - Ну, вот что, парень. Или ты по-хорошему валишь отсюда, или, - он значительно посмотрел на телефон, - это будет самая короткая служба из всех мне известных. Ты вообще удосужился дисциплинарный устав изучить?
   Виталий сокрушенно вздохнул. - Правда ваша, товарищ майор. Насчет дисциплинарного кодекса - тут у меня руки не дошли. А вот УПК проштудировать успел. И знаю, что, получив поручение от следователя, орган дознания обязан предпринять все усилия для скорейшего и качественного его выполнения.
   С выражением давящей безысходности посмотрел на откровенно веселящуюся Садовую. Происходящее она воспринимала теперь как некое рыцарское противостояние. Нормальная реакция нормальной женщины.
   - Вот что ты, ноль без палочки!...Или - пшел вон, или сгною падлу! "Есть!" - первое правило любой драки - вывести соперника из равновесия. Нервы у Муслина сдали. Не ожидавший встретить странное сопротивление со стороны подчиненного мальчишки-лейтенанта, он перестал себя контролировать. Это было произнесено вслух, и это было то, что надо. Как учил преподаватель философии в школе милиции, налицо адская смесь достаточного и необходимого. Какая оказалась нужная наука. Вторая после ОРД ( сноска - "оперативно-розыскная деятельность"). - Что ж, слово сказано! Придется выполнять, - грустно констатировал Мороз.
   Муслин торжествующе скосился на Садовую, заметно разочарованную столь быстрой капитуляцией.
   - Позвольте, товарищ майор, мне в свою очередь убедиться, что передо мной действительно... Вы уж извините.
   - Да нет. Теперь не извиню. Вляпался ты, литер, из-за своей упертости, - Муслин выбросил руку с зажатым удостоверением, и тут же удостоверение это было из ладони его бесцеремонно, без видимого усилия вынуто.
   Мороз внимательно изучил его содержимое.
   - Ну что, убедился, на кого рыпнулся? - замполит нетерпеливо пошевелил пальцами.
   - Да, - вынужден был признать Мороз. - Надо же. Никогда бы не поверил, что старший офицер милиции способен вот так крыть младшего по званию при исполнении служебных обязанностей, да еще в присутствии посторонних. Вот уж век живи, век учись.
   С тяжким вздохом он убрал удостоверение в нагрудный карман своей рубахи.
   - Да я!.. - Муслин в запале дернулся к карману. Мороз, не меняя сокрушенного выражения лица, словно ненароком, развернул его, загородившись как барьером от оторопевших женщин.
   - Ну, тихо, ты! - едва слышно процедил он. - А то я тебя сейчас положу прямо на глазах у бабья - со всем возможным чинопочитанием. То-то веселья по отделу будет!
   Лишь обнаружив на зардевшемся личике достаточную степень понимания, незаметно отпустил захват. И совсем другим голосом отчеканил:
   - Товарищ майор! Ваше удостоверение будет мною сегодня же передано по инстанции начальнику райотдела одновременно с рапортом о попытке противодействия сотруднику милиции при исполнении им служебных обязанностей. Если я неправ, старшие товарищи меня поправят. Быть может, мне будет больно. Уверен, кстати, что вы находились в этом кабинете в рабочее время исключительнопо делам службы.
   Он небрежно кивнул на разваленные на столе десятки, которые пыталась прикрыть собой единственный отмалчивавшийся все это время человек - директор базы.
   - Марина Всеволодовна, - Мороз покаянно склонил крепкую шею. - Я вас умоляю.
   - Делать нечего, пойдемте, - Садовая посмотрела на директрису, которая ответила обескураженным пожиманием плечей. - Тем более защиты мне ждать, похоже, больше неоткуда.
   Небрежной фразой этой добив униженного Муслина, она первой вышла из кабинета.
 
   Раздолбанный УАЗик поджидал их у проходной.
   - Куда мне здесь? Надеюсь, не за решетку? - Садовая так быстро обернулась, что увлекшийся Виталик не успел отвезти глаза от предмета своего созерцания - хорошенькой, обтянутой кожаной юбкой попки.
   - Выбирайте, - пряча смущение за радушным жестом, он распахнул обе двери - переднюю и заднюю - и протянул руку, опершись о которую Голицина водрузилась рядом с водителем.
   - Лейтенант! - послышалось сзади. К ним спешил Муслин.
   - Отойдем на минутку, - попросил майор.
   Они отошли в сторону.
   - В общем, давай так. Мы оба погорячились. Наверное, и я был не до конца прав. Ты все-таки и впрямь при исполнении, - Муслин хмуро разглядывал свою начищенную обувь. - Так что предлагаю - разбежаться и забыть. Как?
   - Без проблем, товарищ майор, - Виталий протянул ему отобранное удостоверение и сел в машину.
   - Чего- чего, а как раз проблем у тебя теперь хватит, - пробормотал Муслин. Так, как сегодня, его давно не унижали. Унижать - это была привилегия его должности.
 
   - Вернул? - догадалась Садовая. - Ну, и дурачок. Теперь он тебя сожрет.
   Виталий и сам жалел, что так легко разрядил ситуацию, - больно недобрым взглядом провожал машину замполит Красногвардейского райотдела майор Муслин.
 
   2.
   - Товарищ майор, гражданка Садовая по вашему пору... - с показной лихостью начал рапортовать от порога Мороз, но , оглядев пустой кабинет, посторонился, пропуская доставленную. - Похоже, вышел. Прошу, Марина Всеволодовна, присаживайтесь пока.
   - Да, жизнь нас забрасывает, - Садовая с притворным состраданием провела пальчиком по перепачканной стене.
   - Вот еще, - Мороз показал на бурый подтек на потолке, - жильцы сверху регулярно заливали служебные помещения, и райотдел годами безуспешно с ними судился. Да Вы не нервничайте - всего два-три формальных вопроса. В понедельник дело передается в суд. - Уже?! Лих Тальвинский. И Лавейкина, само собой, арестована?
   - Избрана подписка о невыезде. Учитывая состояние здоровья.
   - Или состояние связей. Попугали, стало быть, заблудшую овечку. И это теперь называется дело. - Вот и помогите набрать что-нибудь посерьезней! - в кабинет ввалился Андрей Иванович Тальвинский. Он стащил с себя мокрый от дождя плащ, стряхнул капли на пол, на минуту став похожим на отряхивающегося сенбернара. - Ведь не любите вы Лавейкину!
   - Не люблю. За жадность.
   - Неужто не поделилась?
   - Оставьте свои подколы, Тальвинский. Я ими еще пять лет назад наелась. И вами, кстати, тоже. У нее в магазине девчонки, пацанки совсем работали. Только-только училище закончили. А им по мозгам: коллективная ответственность, платите на всех. А чем? На панель, что ли? Теперь жалеют: зря, мол, сами не тырили. Было б за что страдать. Воруешь - воруй, твои проблемы. Но зачем же за счет других?
   - Так подскажите, откуда излишки эти свалились. Через кого. - Увольте! - Садовая презрительно повела носиком. - Не из того материала сделана. Да и - не знаю я ничего толком. Не было у Лавейкиной доверенных. Сама воровала, сама концы прятала.
   - Воровала, может, и сама. Но не одна. Кто-то же ей на двадцать тысяч дефицитных тряпок отвалил. По нашим сведениям, торговля этим "левым" товаром велась и раньше. - Не помню, - отрубила Садовая. - А вспомнить как раз придется! - Ко мне что-то еще?
   - Что значит "что-то"? - удивился Тальвинский. - Мы еще и не приступали.
   Повторяю. Сказать мне вам нечего. Засим прощаюсь, - Садовая в самом деле поднялась.
   - К чему такая внезапная спешка? - Тальвинский, только что хмурившийся, с неожиданной игривостью перехватил за талию шагнувшую к выходу женщину.
   Не приняв шутливого тона, Садовая сбросила с талии обнимающую руку.
   - Да пустите же! Я ранее имела не один случай сообщить вам, Тальвинский, что общаться с вами больше не желаю. И не распускайте руки. В конце концов, куда я приглашена? Для официального допроса или на какую-то бандитскую хазу?
   - Для допроса. - В таком случае повторяю для особо понятливых: ни-чег-го не знаю!
   - И все-таки разговор этот нам придется продолжить, - в свою очередь ужесточил голос Тальвинский.
   - Ну-ну, - Садовая достала из сумочки платочек, с демонстративной брезгливостью протерла пряжку, которой коснулась рука Тальвинского, многозначительно посмотрела на циферблат и вновь опустилась на стул, небрежно закинув ногу на ногу. - Надеюсь, иголки под ногти загонять не станете. Задавайте первый вопрос.
   - А вопрос у нас все тот же лаконичный - откуда и кем завозились левые товары, которыми Лавейкина периодически торговала и которыми набита ее подсобка?
   - Отвечаю столь же лаконично: понятия не имею, - Садовая заметила, что и Тальвинский, и - исподтишка - Мороз то и дело поглядывают на скрешенные женские ноги, и тонко усмехнулась. - И если бы это даже было не так, вы, Тальвинский, последний человек, с кем я бы поделилась информацией. Это понятно?
   - Понятнее не бывает. Но и вам в таком случае следует понять: нам известно, что вы владеете информацией, кем и при каких обстоятельствах составлялись фиктивные документы на "левый" товар. Поэтому если мы сейчас не договоримся, то придется, не обессудьте, заняться внимательным изучением круга ваших близких знакомых мужского пола. Я достаточно политесно выражаюсь?
   - Похоже, меня пытаются шантажировать. Это и есть два-три формальных вопроса? - она даже не удостоила Виталия презрительного взгляда. - Вот что, Тальвинский, плевала я на вас и на ваши намеки. У нас с мужем доверительные отношения. И скрывать мне от него нечего. Да и не вам мне нотации читать. Или тоже моралистом стали?
   - Только если для пользы дела.
   - Оно и видно. Господи! И в это мурло я пацанкой была влюблена. Никак, гляжу, не успокоишься! Лучше слюну оботри. Глаза-то вон как бегают. Так бы и разложил прямо здесь. Только ни-ког-да! Хоть ты переблюйся от злости. Понял?!
   - Понял. И не возражаю, - подтвердил Тальвинский. Бас его потяжелел. - Наверное, я жутко старомодный, но в числе моих немногих принципов - не входить в половой контакт с венерическими больными!
   Даже готовый к подвоху Мороз поразился, как отхлынула разом кровь от раскрасневшегося женского личика, как забегал по губам язычок, бессмысленно слизывая неналоженную помаду.
   - Откуда вестишки? - пробормотал он, ошеломленный не менее самой Садовой.
   - Из диспансера, вестимо. Все-таки в религии есть своя мудрость. Сказано ведь - женщина скудель зла. И - в точку. Кто бы мог подумать, что очаровательная наша и изысканнейшая Марина Всеволодовна - переносчик сифилиса. А говорите, нет предмета для мужа. Так как?
   Садовая затравленно скосилась на Мороза. Но тот молчал, раздавленный, - Снегурочка оказалась заурядной сифилитичкой.
   - Ну и сволочи же вы оба! Гаденькие сволочи. Только и умеете, что грязь собирать. Так вот запомните. И ты в первую очередь, - почему-то потребовала она от Виталия. - Болела я или не болела, это касается меня и моего мужа. А с ним мы без вас разберемся. Во-первых, потому что он знает. И, во-вторых, потому что вас это не касается.
   - А вот тут-то вы и ошибаетесь! - раздосадованный незавидной ролью, какую он вынужден был играть, рявкнул Тальвинский. - Мне глубоко плевать, что обо мне думает каждая ..., но если мы не договоримся, - он выдержал зловещую паузу, - то вы, гражданка Садовая, будете привлечены к уголовной ответственности по статье сто пятнадцать прим - за уклонение от лечения венерического заболевания.
   - Неправда! Я полностью вылечилась. Еще полгода назад! Можете проверить!
   - Проверял, - охолонил ее Тальвинский. - Вы, уважаемая, бросили лечение, не пройдя провокацию. И вендиспансер направил нам материалы для возбуждения уголовного дела.
   - Я прошла весь курс! - Вскочив с места, Садовая яростно затопала об пол каблуком. Она была близка к истерике. - Я совершенно здорова. Совершенно!
   - Может, в медицинском смысле вы и здоровы. А в юридическом смысле больны уголовной статьей. И сажать вас или не сажать будем решать в зависимости от результатов этого разговора... Короче, если венерический больной не прошел провокацию, он считается не вылечившимся и уклоняющимся и подлежит уголовной ответственности.
   - Господи! Что же это? - обессиленная, она нащупала стул.
   - А то, что вы сейчас расскажете все, что знаете. Если, конечно, за решетку не торопитесь, - стараясь выглядеть твердым, отчеканил Тальвинский, с видимым усилием выдерживавший неблаговидную свою роль перед доведенной им до отчаяния женщиной. - В конце концов, Мариночка, что от вас требуется? Всего лишь сказать правду о расхитителях. Ведь, знаем, вы-то не из их числа. Так и скажите. Ну!
   Мороз изо всех сил делал вид, что роется в бумагах. Было невыносимо смотреть на сгорбившуюся, уставившуюся потухшим взглядом в пол женщину, до того наполненную гордым пленительным кокетством.
   Плечи Садовой задрожали. Она плакала.
   - У нас мало времени, - напомнил, стараясь не смотреть на нее, Тальвинский.
   - Пишите, - не поднимая головы, произнесла Садовая, и от сдавленного, задыхающегося ее голоса у Виталия самого перехватило горло.
   - Да пишите же! - требовательно повторила она. Тальвинский быстро подхватил ручку и лист бумаги.
   - Готов! - сдерживая азарт, сообщил он.
   - Тогда абзац первый. Я, Садовая Марина Всеволодовна, в девичестве - Найденова, венерическая больная, сообщаю, что следователь Тальвинский, - она набрала воздуха, вскинула распухшее от слез лицо и изо всех сил закричала: - Подонок! Подонок!
   Посмотрела на ошеломленных милиционеров:
   - Больше по существу заданных вопросов показать ничего не могу. А теперь сажайте, твари!
   - Шутить, стало быть! - Тальвинский отшвырнул ручку, грозно поднялся.
   - Прекрати, - услышал он.
   - Ты это мне? - не поверив, обернулся Андрей к Морозу.
   - Вам, товарищ майор! Тальвинский, сдерживаясь, перевел дыхание:
   - В таком случае тебе здесь делать вообще нечего. Немедленно марш в изолятор к Меденникову!
   Мороз упрямо сжал губы, повернулся к Садовой:
   - Вы вот что, выйдите пока. Не дожидаясь повторного указания, Садовая, обхватив руками лицо, выбежала в коридор.
   - И что сие означает?! - прогремел Тальвинский.
   - Андрей Иванович!
   - Я спрашиваю, лейтенант, что это означает?
   - Она - женщина.
   - Как не заметить! Думаешь, не вижу, как она глазками в тебя постреливала? А ты уж и поплыл. Бабы - это нормально. Но прежде всего для нас - интересы дела. Не забывай: мы - следаки.
   - Мы - офицеры! И не можем опускаться ниже городской канализации!.. Я точно не смогу. - Под изучающим взглядом Тальвинского он потупился.
   - Даже так? - Андрей, готовый взорваться, разглядел что-то, что удержало его. - Допустим, я тоже об этом иногда вспоминаю. И что отсюда вытекает? Полагаешь, что мне комфортно стращать смазливую женщину? Но Садовая - последний, единственный шанс выйти на Слободяна и всю эту шоблу! И выбор на самом деле прост: либо дожмем ее, либо - закроем к чертовой матери дело и разбежимся пивка попить. Зато все из себя при офицерской чести. Так что?
   - Андрей Иванович, я тебя очень уважаю и хочу уважать дальше. И дело раскрыть хочу...
   - Короче, прикажешь отпустить? Только живо. Да? Нет?
   - Да. И прекратить это вонючее венерическое дело. Андрюш! Ну, я знаю: ты потом сам себе не простишь. Пожалуйста!
   - Виташа, Виташа! Да она обычная... - Что ж, что подхватила? - перебил, не давая закончить фразу, Мороз. - И с порядочной женщиной может такое...
   - Ну да, помню: половой акт не повод для знакомства. Как, однако, запущено-то! Да что ты себе в самом деле навоображал? На нее опера установку делали, наивный ты! Искали источники, откуда у девки, которая за два года до того занимала на джинсы, появились вдруг дорогие побрякушки. Так вот, к твоему сведению, - она уж с полгода к престарелому Слободяну, своему шефу, на содержание пошла. При живом-то муже. Офицере, промежду прочим! И, что всего паскудней, на денежки того же Слободяна еще одного дружка припасла. Здесь пробы ставить негде! А ты мне тут - в сопли! Так что? Остыл?
   - И все-таки я прошу!.. Очень прошу.
   Отвернувшись к окну, Андрей гулко заколотил сильными пальцами по крышке стола, будто задался целью продырявить ее, будто барабан.
   - Хорошо, раз тебе моих слов мало, - он решительно схватился за телефонную трубку. - Звоню главврачу вендиспансера. И если мои предположения окажутся не верны, при тебе извинюсь перед благородной дамой Мариной Садовой. Он нажал на кнопку громкой связи.
   - У аппарата, - послышался бодрый сытый баритон.
   - Здорово, начальник. Тальвинский.
   - Андрюха! Вот уж кого сто лет не зрил. Неужто по моей части проблемы? Ты из наших единственный, кого еще не пользовал.
   - По твоей. Только со служебной стороны. Получил привет от тебя - несколько венерических.
   - Ты?! - поразился главврач. - Лучшему важняку области венерические дела? Иль мир перевернулся?
   - Вывернулся. Давно, похоже, не общались. Я ведь несколько лет как в районе. Тебе фамилия Садовая что-то говорит?
   - Марина! Еще бы. Сексапильная деваха... Погоди, а ты откуда?..
   - Ты прислал.
   - Я?! Вот бабы пакостницы. Опять подсунули на подпись целую пачку. Надо же - проглядел! Вообще-то она полностью вылечилась.
   - А контакт?
   - А вот контакт, каюсь, не сдала. Он у нее разовый. Там история очень романтическая. Но только между нами, ладно? У нее с мужем свои проблемы. А у кого их нет? В общем, встретила одного. Ну, и... Подлюгой оказался. Да еще и наградил. Но кто - не сказала. А я, извини, настаивать не стал. Не тот случай. У врача первое дело - деликатность.
   "Нашла дуреха кому поплакаться", - хмыкнул про себя Тальвинский: болтливость главврача венерического диспансера могла сравниться разве что с Ханиной.
   - Ладно, пришли завтра шпаргалку, что провокацию прошла, и дело я прекращу.
   - Нет проблем, старый. Записал. Считай, уже у тебя. А что? Запал? - После тебя что западай, что не западай. Небось, оприходовал девку? Да не смущайся, колись между нами.
   - Было, - голос главврача исполнился притворного раскаяния. - По-человечески не мог не пожалеть. В постели, между прочим, родео! Рекомендую.
   - Слушай! - не прекращая разговор, Тальвинский сочувственно потрепал побледневшего Мороза. - Все собирался спросить: насколько знаю, из-под тебя ни одна хорошенькая пациентка нетронутой не вышла. Как это согласуется с врачебной этикой?
   - Что значит "как"? - главврач даже несколько обиделся. - С этикой тут как раз все в порядке. Наоборот - должен же я убедиться в качестве ремонта, прежде чем пустить объект в эксплуатацию. Дабы не подвергать риску население. Рискую, можно сказать, собой. Просто-таки Луи Пастер.
   - Тогда береги себя.
   - Обрадовался, поди, скотина! Ну, будь. Кстати, минет работает, как никто!
 
   - Еще вопросы есть? - Тальвинский положил трубку, сочувственно глянул на сделавшиеся воспаленными глаза парня. - Жаль, что в лоб пришлось. Но бывает, лучше вот так - обухом! Не стоит она твоего отношения, Виташа. Потому давай так. Ты двигай в ИВС - пора уж Меденникова в самом деле выпускать, - а с этой лярвой я тут сам разберусь. Со мной ее номера а ля миледи де Винтер не пройдут. Хоп?
   - И все-таки, прошу отпустить свидетельницу, товарищ майор.
   Тальвинский обескураженно потряс головой.
   - Вот ведь упертый. А знаешь что? Мне все это тоже порядком надоело. Сам иди и - отпускай. Гони эту прошмандовку к чертовой матери! Раз тебе дело наше не дорого.
   - Спасибо, Андрей Иванович!
   - М- да! Хороший ты парень, Виталик. Кивер бы тебе, на коня и - в атаку. А вот станешь ли настоящим сыскарем, это я теперь крепко сомневаюсь. Все! Уйди с глаз моих.
 
   Мороз вывел заплаканную женщину из отдела.
   - Досталось тебе из-за меня? - Марина оторвала от лица перепачканный тушью платок.
   - Я приношу извинения. Андрей Иванович, он тоже так не хотел. Просто - он ведь за Слободяном вашим какой год гоняется. Вот и сорвался. Да полно плакать. И насчет этого, как его..ну, венерического дела...Вы не держите в голове. Андрей Иванович обещал уладить. И - мужу ничего не говорите. Все-таки семья.