Страница:
Сквирсом и мальчиками, слышит их голоса и снова чувствует - но теперь это
чувство и мучительно и приятно - замирание сердца и тоску по родном доме.
Занимаясь такими фантастическими размышлениями, он заснул и, грезя о
Маделайн, забыл о них.
Ночь по приезде он провел в гостинице в Грета-Бридж и, проснувшись
очень рано, отправился в город, чтобы узнать, где дом Джона Брауди. Теперь,
став человеком семейным, Джон поселился на окраине, и, так как все его
знали, Николас без труда нашел мальчика, который согласился проводить его до
самого дома.
Отпустив своего проводника у калитки и даже не остановившись, чтобы
полюбоваться преуспевающим видом коттеджа и сада, Николас, охваченный
нетерпением, подошел к двери кухни и громко постучал палкой.
- Эй! - раздался голос. - Что случилось? Город, что ли, горит! Ну и шум
же ты поднял!
С этими словами сам Джон Брауди открыл дверь и, раскрыв также и глаза
во всю ширь, вскрикнул, хлопнул в ладоши и радостно заревел:
- Это крестный отец, ей-богу, крестный отец! Тилли, Это мистер Никльби.
Твою руку, приятель! Сюда, сюда! Входи, садись к огню, выпей стаканчик. Ни
слова не говори, пока не выпьешь! Пей, приятель! Как же я рад тебя видеть!
Сопровождая слово делом, Джон втащил Николаса в кухню, заставил его
сесть на широкую скамью перед пылающим огнем, налил из огромной бутыли около
четверти пинты виски, сунул ему в руку стакан, а сам открыл рот и запрокинул
голову, приглашая его немедленно выпить, а потом остановился перед ним,
радостно улыбаясь всем своим широким красным лицом, словно
весельчак-великан.
- Я бы должен был догадаться, что, кроме тебя, никто не будет так
стучать, - сказал Джон. - Ты так же стучал школьному учителю в дверь, а?
Ха-ха-ха! Но послушай, что это толкуют о школьном учителе?
- Значит, вам уже известно? - спросил Николас.
- Вчера вечером в городе поговаривали, - ответил Джон, - но как будто
толком никто ничего не понимает.
- После разных уверток и долгих проволочек он был приговорен к ссылке
на каторгу на семь лет за незаконное присвоение украденного завещания. А
затем ему еще придется отвечать за участие в заговоре.
- Ого! - воскликнул Джон. - В заговоре! Что-нибудь вроде порохового
заговора, а? Что-нибудь вроде Гая Фокса?
- Нет, нет, этот заговор имеет отношение к его школе. Я потом объясню.
- Правильно! - сказал Джон. - Объяснишь не сейчас, а после завтрака,
потому что ты голоден и я тоже. Да и Тилли должна послушать объяснения, она
это называет взаимным доверием. Ха-ха-ха! Ей-богу, забавная штука это
взаимное доверие!
Приход миссис Брауди в изящном чепчике, приносящей извинения в том, что
они сегодня завтракают в кухне, пресек рассуждения Джона об этом серьезном
предмете и ускорил появление завтрака, каковой состоял из больших холмов
гренков, из свежих яиц, из ветчины, йоркширского пирога и других холодных
яств (одна перемена следовала за другой, доставляемая из второй кухни под
наблюдением очень дородной служанки). Это было весьма уместно в холодное,
промозглое утро, и все присутствующие воздали должное завтраку. Наконец
завтрак был окончен; дрова в камине, затопленном в парадной комнате,
разгорелись, и они перешли туда послушать, что расскажет Николас.
Николас рассказал им все, и ни один рассказ никогда еще не пробуждал
такого волнения в сердцах двух любопытствующих слушателей. Честный Джон то
стонал сочувственно, то ревел от восторга, то давал обет съездить в Лондон
поглядеть на братьев Чирибл, то клялся, что Тим Линкинуотер получит с
почтовой каретой (доставка оплачена!) такой окорок, какого никогда еще не
разрезал нож смертного. Когда Николас начал рисовать портрет Маделайн, Джон
сидел, разинув рот, время от времени подталкивал локтем миссис Брауди и
восклицал вполголоса: "Видно, красотка". А когда он услыхал, что его молодой
друг приехал сюда только для того, чтобы поведать о своей счастливой судьбе
и заверить его в своих дружеских чувствах, которые он не мог с достаточной
теплотой выразить в письме, что он предпринял это путешествие с единственной
целью поделиться с ними своей радостью и сказать им, что, когда он женится,
они должны приехать навестить его и на этом настаивает Маделайн так же, как
и он, - Джон дольше не мог выдержать: посмотрев с негодованием на жену и
пожелав узнать, почему она хнычет, он провел рукавом по глазам и разревелся
не на шутку.
- Я тебе вот что скажу, если уж говорить о школьном учителе, - серьезно
произнес Джон, когда они обо всем переговорили, - если эту новость узнали
сегодня в школе, у старухи ни одной целой кости не останется, да и у Фанни
тоже.
- Ах, Джон! - воскликнула миссис Брауди,
- Вот тебе и "ах, Джон", - отозвался йоркширец. - Мало ли что могут
наделать эти мальчишки! Как только заговорили о том, что школьный учитель
попал в беду, кое-кто из отцов и матерей забрал своих мальчуганов. Если
оставшиеся узнают, что произошло, у нас будет настоящее восстание и бунт!
Ей-богу, они закусят удила, и кровь польется, как вода!
Опасения Джона Брауди были столь сильны, что он решил немедленно
поехать верхом в школу и предложил Николасу сопровождать его; однако тот
отклонил это приглашение, заметив, что его присутствие может усугубить
горечь постигшего семью несчастья.
- Верно! - воскликнул Джон. - Мне это и в голову не пришло.
- Завтра я должен отправиться в обратный путь, - сказал Николас, - а
сегодня хочу пообедать с вами, и если миссис Брауди может предоставить мне
кровать на ночь...
- Кровать! - воскликнул Джон. - Я бы хотел, чтобы ты мог спать сразу на
четырех кроватях. Ей-богу, ты бы их получил - все четыре! Ты только подожди,
пока я вернусь, ты только подожди, а уж тогда мы отпразднуем этот день!
Крепко поцеловав жену и не менее крепко пожав руку Николасу, Джон
вскочил в седло и отправился в путь, предоставив жене заниматься
гостеприимными приготовлениями, пока его молодой друг бродит по окрестностям
и посещает места, с которыми было связано столько печальных воспоминаний.
Джон ускакал легким галопом и, прибыв в Дотбойс-Холл, привязал лошадь и
направился к двери классной комнаты, которая оказалась запертой изнутри.
Оглушительный шум и гул доносились оттуда, и, прильнув к широкой щели в
стене, он недолго оставался в неведенин относительно того, что это значит.
Весть о падении мистера Сквирса донеслась до Дотбойса, это было
совершенно ясно. По всей вероятности, молодые джентльмены узнали об этом
совсем недавно, так как мятеж только что вспыхнул.
Это было утро серы и патоки, и миссис Сквирс, по обыкновению, вошла в
классную комнату с большой миской и ложкой в сопровождении мисс Сквирс и
любезного Уэкфорда, который в отсутствие отца принял на себя исполнение
некоторых второстепенных - обязанностей - лягал учеников ногой в подбитом
гвоздями башмаке, дергал за волосы младших мальчиков, других щипал за
чувствительные места и многими подобными же выходками доставлял радость и
утешение своей матери. Их появление в классе - то ли по сговору, то ли
непреднамеренно - послужило сигналом к восстанию. В то время как один отряд
ринулся к двери и запер ее, а другой взобрался на столы и скамьи, самый
здоровый мальчик (то есть - принятый в школу последним) схватил палку и, с
суровым видом подступив к миссис Сквирс, сорвал с нее чепец и касторовую
шляпу, напялил их себе на голову, вооружился деревянной ложкой и приказал
миссис Сквирс под страхом смерти опуститься на колени и немедленно принять
дозу лекарства. Не успела достойная леди опомниться и оказать сопротивление,
как толпа мучителей уже поставила ее на колени и принудила проглотить полную
ложку отвратительной смеси, оказавшейся более пикантной, чем обычно,
благодаря тому, что в миску погрузили голову юного Уэкфорда, каковая
процедура была поручена еще одному мятежнику. Успех этой первой выходки
побудил озлобленную толпу мальчишек, худые, голодные лица которых были одно
безобразнее другого, перейти к дальнейшим противозаконным действиям. Вожак
настаивал на том, чтобы миссис Сквирс приняла второю дозу, а юный Сквнрс
подвергся вторичному погружению в патоку, и мальчики ужо начали яростно
штурмовать мисс Сквирс, когда Джон Брауди, энергическим пинком вышиб дверь и
бросился на помощь. Крики, вопли, стоны, гиканье, хлопанье в ладоши
мгновенно стихли, и спустилось мертвое молчание.
- Молодцы, мальчуганы! - сказал Джон, солидно осматриваясь по сторонам.
- Что это вы тут затеяли, щенята?
- Сквирс в тюрьме, и мы отсюда убежим! - раздались десятки
пронзительных голосов. - Мы здесь не останемся! Не останемся!
- И не оставайтесь, - отозвался Джон. - Никто вас не просит оставаться.
Удирайте, как настоящие мужчины, но женщин не обижайте.
- Ура! - еще пронзительнее крикнули пронзительные голоса.
- Ура? - вопросительно повторил Джон. - Ну, что ж, и "ура" кричите, как
мужчины. Ну-ка, все разом: гип, гип, гип - ура!
- Ура! - подхватили голоса.
- Ура! Еще раз, - сказал Джон. - Громче! Мальчики повиновались.
- Еще раз! - предложил Джон. - Не бойтесь! Гаркнем вовсю!
- Ура-а!..
- А теперь, - сказал Джон, - крикнем еще разок напоследок, а потом
бегите во всю прыть, если вам этого хочется. Сначала передохнем... Сквирс в
тюрьме... школа закрылась... все кончено... было и прошло. Подумайте об
этом, и дружно крикнем "ура".
Такой радостный крик раздался в стенах Дотбойс-Холла, какого они
никогда не слыхали и не суждено им было услышать еще раз. Когда замер
последний звук, школа опустела, и из суетливой шумной толпы мальчиков,
заполнявшей ее всего пять минут назад, не осталось ни одного.
- Прекрасно, мистер Брауди! - воскликнула мисс Сквирс, красная и
разгоряченная после недавней стычки, но до последней минуты злобствующая. -
Вы пришли, чтобы подговорить наших мальчиков к бегству. Посмотрим, не
придется ли вам заплатить за это, сэр! Если моему папаше не повезло и враги
попрали его ногами, мы все-таки не допустим, чтобы над нами гнусно
издевались и топтали нас такие люди, как вы и Тильда!
- Брось! - оборвал ее Джон. - Никто тебя не топчет, можешь мне
поверить. Будь о нас лучшего мнения, Фанни. Я вам обеим скажу: я рад, что
старик, наконец, попался, чертовски рад. Но вы и без того пострадаете, и
нечего мне над вами издеваться, да и не таковский я, чтобы издеваться, и
Тилли не таковская, это я тебе напрямик говорю. И вот что я еще тебе скажу:
если тебе понадобятся друзья, которые помогли бы вам убраться из этих мест,
- не задирай нос, Фанни, это может случиться, - ты увидишь, что и Тилли и я
помним старые времена и охотно протянем тебе руку. Но хоть я это и говорю
сейчас, ты не думай, будто я раскаиваюсь в том, что сделал. Я еще раз
крикну: "ура!". И будь проклят школьный учитель!.. Вот оно как!
Закончив свою прощальную речь, Джон Брауди вышел, тяжело ступая, сел на
лошадь, снова пустил ее легким галопом и, громко распевая отрывки из
какой-то старой песни, которой весело аккомпанировал топот лошадиных копыт,
поспешил к своей хорошенькой жене и к Николасу.
В течение нескольких дней окрестности были наводнены мальчишками,
которые, по слухам, тайком получали от мистера и миссис Брауди не только
щедрые порции хлеба и мяса, но и шиллинги и шестипенсовики на дорогу. Этот
слух Джон всегда стойко отрицал, сопровождая, однако, свои слова чуть
заметной усмешкой, преисполнявшей сомнениями людей недоверчивых и
укреплявшей уверенность тех, кто и раньше готов был верить.
Осталось несколько робких ребят, которые, как ни были они несчастны и
сколько слез ни пролили в ужасной школе, не знали другого дома и даже
привязались к ней, что вызывало у них слезы и заставляло льнуть к
Дотбойс-Холлу, как к пристанищу, тогда как более смелые духом бежали.
Кое-кого из этих ребят нашли под живыми изгородями - плачущих, испуганных
одиночеством. У одного была клетка с мертвой птицей: он прошел почти
двадцать миль, но, когда его бедная любимица умерла, потерял мужество и
улегся рядом с ней. Другого нашли во дворе, подле самой школы, заснувшего
рядом с собакой, которая огрызалась на тех, кто хотел унести его, и лизала
бледное личико спящего ребенка.
Детей отвели обратно и подобрали еще нескольких замешкавшихся беглецов,
но постепенно их вытребовали домой или они пропали без вести. И мало-помалу
соседи начали забывать о Дотбойс-Холле и закрытии школы или говорили об этом
как о чем-то давно минувшем.
Заключение
Когда срок траура истек, Маделайн отдала свою руку и состояние
Николасу, и в тот же день и в тот же час Кэт стала миссис Фрэнк Чирибл.
Думали, что по этому случаю третьей четой будут Тим Линкинуотер и мисс
Ла-Криви, но они уклонились. Однажды утром, две-три недели спустя, они вышли
перед завтраком из дому, вернулись с веселыми лицами, и оказалось, что в тот
день они скромно сочетались браком.
Деньги, принесенные Николасу его женой, были им вложены в фирму
"Чирибл, братья", компаньоном которой стал Фрэнк. По прошествии немногих лет
фирма начала вести дела под вывеской "Чирибл и Никльби". Таким образом,
пророчество миссис Никльби, наконец, сбылось.
Братья-близнецы ушли от дел. Нужно ли говорить, что они были счастливы?
Их окружали люди, счастье которых было делом их рук, и братья жили только
заботами о нем.
После долгих уговоров и угроз Тим Линкинуотер согласился стать пайщиком
фирмы, но так и не пошел на то, чтобы его имя, как компаньона фирмы, было
оглашено, и упорно настаивал на аккуратном и неукоснительном исполнении
своих обязанностей клерка.
Он с женой остался жить в старом доме н занимал ту самую спальню, в
которой спал в течение сорока четырех лет. С годами его жена стала еще более
веселым беззаботным маленьким существом, и их друзья имели обыкновение
задавать себе вопрос, кто счастливее - Тим, когда он спокойно сидит,
улыбаясь, в своем кресле по одну сторону камина, или его бойкая маленькая
жена, которая болтает и смеется и то вскакивает с кресла, то снова
опускается в него по другую сторону камина.
Черный дрозд Дик был вынесен из конторы и, получив повышение, поселился
в теплом уголке в общей гостиной. Под его клеткой висели две миниатюры,
писанные рукою миссис Линкинуотер: на одной была изображена она сама, на
другой Тим, и оба очень усердно улыбались всем посетителям. Голова Тима была
напудрена, как крещенский пирог, а очки тщательно выписаны, поэтому
посетители с первого взгляда обнаруживали величайшее сходство, а так как оно
помогало им угадывать, что вторая миниатюра является портретом его жены, и
придавало храбрости заявить об этом без всяких колебаний, миссис Линкинуотер
с течением времени начала очень гордиться своими успехами и почитать эти
портреты самыми удачными из всех когда-либо писанных ею. Да и Тим
преисполнился глубоким уважением к ним, ибо по этому вопросу, как и по
всякому другому, они придерживались одного мнения. И если жила когда-либо на
свете "утешительная чета", то такой четой были мистер и миссис Линкинуотер.
Так как Ральф умер, не оставив завещания и никаких родственников, кроме
тех, с которыми жил в такой вражде, последние были признаны его законными
наследниками. Но им претила мысль воспользоваться деньгами, таким путем
приобретенными, и они чувствовали, что не может быть надежды на преуспеяние
с помощью этих денег. Они не заявили прав на наследство. И сокровища, ради
которых он трудился всю свою жизнь, перешли в конце концов в сундуки казны,
и ни один человек не стал благодаря им ни лучше, ни счастливее.
Артура Грайда судили за незаконное сокрытие завещания, которое он
получил, прибегнув к краже, или бесчестным образом приобрел и оставил у
себя, обратившись к иным средствам, не менее преступным. Благодаря
хитроумному адвокату и подделке документов он ускользнул от правосудия, но
лишь для того, чтобы подвергнуться более суровой каре: спустя несколько лет
в его дом проникли ночью грабители, соблазненные слухами о его несметном
богатстве, и утром его нашли убитым в постели.
Миссис Слайдерскью отправилась за океан почти одновременно с мистером
Сквирсом и, согласно законам природы, оттуда не вернулась. Брукер умер,
раскаявшись. Сэр Мальбери Хоук прожил несколько лет за границей, окруженный
лестью, пользуясь завидной репутацией изящного и бесстрашного джентльмена. В
конце концов он вернулся на родину, был брошен в тюрьму за долги и там погиб
самым жалким образом, как обычно погибают такие удальцы.
Когда Николас стал богатым и преуспевающим негоциантом, он первым делом
купил старый дом своего отца. По мере того как шло время и подрастали вокруг
Николаса прелестные дети, дом перестраивался и расширялся; но ни одной
старой комнаты не разрушили, ни одного старого дерева не выкорчевали:
сохранилось все, с чем были связаны воспоминания о былых временах.
Неподалеку стоял другой уединенный дом, в котором также звенели милые
детские голоса. Здесь жила Кэт, окруженная многочисленными новыми заботами и
хлопотами и многочисленными новыми лицами, ожидающими ее улыбки (и одно лицо
было так похоже на лицо Кэт, что миссис Никльби видела свою дочь снова
ребенком),все та же кроткая, преданная Кэт, все та же нежная сестра, любящая
своих близких так же, как в девические дни.
Миссис Никльби жила то с дочерью, то с сыном, сопровождая то ее, то его
в Лондон, когда дела заставляли обе семьи переезжать туда, и неизменно
сохраняла чувство собственного достоинства и делилась своим опытом (в
особенности по вопросам, связанным с уходом за детьми и их воспитанием)
весьма торжественно и важно. Немало времени прошло, прежде чем ее уговорили
вернуть свое расположение миссис Линкинуотер, и до сих пор еще неизвестно,
окончательно ли она ей простила. Был здесь еще некий седовласый, тихий,
безобидный джентльмен, который жил и зимой и летом в маленьком коттедже в
двух шагах от дома Николаса и в его отсутствие присматривал за его делами.
Радость его и счастье заключались в детях, с которыми он сам превращался в
ребенка и руководил всеми их буйными играми. Малыши никак не могли обойтись
без своего милого Ньюмена Ногса.
Трава зеленела на могиле мальчика, и такие маленькие и легкие ножки
ступали по ней, что ни одна маргаритка не поникла головкой. Весной и летом
гирлянды свежих цветов, сплетенные детскими руками, покоились на могильной
плите, а когда дети приходили, чтобы заменить их другими, опасаясь, что
старые увянут и перестанут его радовать, глаза их наполнялись слезами, и они
тихо и нежно беседовали о своем бедном умершем дяде.
Комментарии
...появление погребального герба - Если владелец дома был дворянин, то
в случае его смерти иногда вывешивали на фасаде дома изображение фамильного
герба.
Парик с кошельком - парик, уложенный сзади в сетку в виде кошелька.
Земля Тома Тидлера - так в Англии называется "ничья" земля; обычно это
бывает незаселенная, бесплодная земля на границе двух государств, никому не
принадлежащая. Под таким заглавием, спустя двадцать два года после "Никльби"
Диккенс напечатал рассказ в своем журнале "Круглый год"; рассказ написан
Диккенсом совместно с Уилки Коллинзом.
...убежал от медведя. - Фраза миссис Никльби (о парикмахере, который
мчался по улице так, что казалось, убегал от медведя) непонятна, если не
вспомнить анекдотический рассказ Сэма Уэллера, героя "Посмертных записок
Пиквикского клуба". Этот рассказ не вошел в роман и был опубликован в "Часах
мистера Хамфри" примерно через год после окончания "Николаса Никльби"
(напечатан нами в приложении к "Посмертным запискам Пиквикского клуба"). Сэм
Уэллер рассказывает о некоем парикмахере Джинкинсоне, который "тратил все
деньги на медведей и вдобавок влез из-за них в долги". Джинкинсон с
коммерческой целью завел у себя медведей, которых держал в погребе. Он
убивал их, а сало продавал, о чем оповещал плакат "с портретом медведя в
предсмертной агонии". Этот рассказ Сэма кажется столь же невероятным, как и
другие его "истории", но такой вывод ошибочен. Просматривая старые газеты,
Диккенс наткнулся на номер газеты Таимс от 1793 года, в котором было
помещено объявление о некоем парикмахере Россе, державшем у себя медведей. В
объявлении сообщалось, что совсем недавно убит был Россом "замечательный
жирный русский медведь". За сходную цену (16 шиллингов за фунт) Росс
предлагал медвежье сало всем делающим, причем обещал, что это сало он
отрежет от туши на глазах покупателя. Таким образом, фраза миссис Никльби и
анекдот Сэма имеют реальные основания.
Вам не случалось... обедать у Гримбля... где-то в Норт-Райдинге? -
Вопрос миссис Никльби становится понятным, если вспомнить, что Норт-Райдннг
- одни из районов графства Йоркшир, а Смайк жил в Йоркшире.
...подъехал к Банку. - Речь идет об Английском банке, который хотя
формально и является частным акционерным банком, но выполняет функции
Государственного банка Англии и находится под контролем правительства.
Ост-индские доки - доки, принадлежавшие в эпоху Диккенса Ост-Индской
Торговой компании, основанной в начале ХVII века; эти доки входили в состав
гигантских доков Лондонского порта и находились в восточной части города.
...из нижнего дворика. - В XIX веке в Лондоне еще сохранялись перед
многими домами площадки (area) ниже уровня мостовой; устройство подобных
"двориков" объясняется тем, что из них можно было непосредственно попасть в
служебные помещения при доме (кухня, кладовые, помещения для прислуги и пр.,
обычно находившиеся в полуподвале), минуя так называемый "парадный" вход в
дом.
...с нее писали Британию на Холлоуэй-роуд. - Символическая фигура
Британии - сидящая полная женщина с короной или венком на голове, держащая в
руках скипетр (иногда - трезубец).
Часы Конной гвардии - часы на доме, в котором помещался в Лондоне штаб
Конной гвардии.
Сандарак - особого рода смола, применявшаяся для изготовления лака,
приготовления промокательной бумаги и т. д.
Бишоп - смесь из портвейна, лимонного сока и теплой воды.
...в колледже молодые люди очень заботятся о своем ночном колпаке. -
Миссис Никльби, в простоте душевной. полагает, что ее покойный муж, как и
"молодые люди в колледже", заботился о ночном колпаке, тогда как "ночным
колпаком" назывался не только головной убор, но и выпивка перед сном
Принц-регент - принц уэльский, назначенный регентом в 1811 году, когда
его отец, король Георг III, сошел с ума. После смерти Георга III в 1820 году
принц Уэльский вступил на английский престол под именем Георга IV.
...Дэниел Лемберт, тоже дородный человек... - Дэниел Лемберт -
необычайный толстяк, которого показывали в Лондоне в течение четырех лет, с
1805 по 1809 год.
Мисс Бифин. - Диккенс упоминает о мисс Бифин не только в "Николасе
Никльби, но и в "Мартине Чезлвите" и в некоторых рассказах. Мисс Бифин была
художницей-миниатюристкой, писавшей свои миниатюры кистью, которую держала в
зубах, так как родилась безрукой и безногой.
...пахнет... может быть, и анатомией... - Сквирс, запугивая Смайка,
угрожает ему виселицей и теми последствиями, которые связаны с казнью: по
английским обычаям, труп казненного передавался в анатомический театр
медицинского факультета.
Ботани-Бей - залив в Австралии, неподалеку от города Сиднея, в Новом
Южном Уэльсе. В прошлом побережье этого залива было местом ссылки
преступников, осужденных в Англии на каторжные работы.
Тог и Магог - см. комментарии к первой части книги
Орден Подвязки - высший английский орден, учрежденный в 1350 году
Эдуардом III; кавалеры этого ордена, если они облачены в парадное одеяние,
должны носить ниже левого колена узкую голубую орденскую ленту.
...вы бы не успели вымолвить "Джек Робинсон" - то есть мгновенно;
переводчик сохранил эту оригинальную английскую идиому.
...в пределах "тюремных границ" тюрьмы Королевской Скамьи... -
"Тюремные границы" - районы вокруг некоторых тюрем, в том числе и вокруг
упомянутой лондонской тюрьмы; в пределах этих районов несостоятельный
должник, заключенный в тюрьму, имел право проживать вне ее стен, уплачивая
администрации крупную сумму (см. также статью "Быт англичан 30-60-х годов").
... расходы по содержанию должника. - По английским законам времен
Диккенса, когда несостоятельного должника заключали в тюрьму по требованию
кредитора (этот порядок существовал в середине прошлого века и в России),
последний регулярно должен был выплачивать государству некоторую сумму на
содержание заключенного должника.
...по ту сторону Канала - то есть за проливом Ла-Манш, который в Англии
называют "Канал".
Стр. 269. Ричард Терпин, Том Кинг и Джерри Эбершоу - английские
разбойники, "прославившие" себя в XVII-XVIII веках; их имена стали
нарицательными, и они сделались героями баллад и прозаических произведений
(например, В. Эксуорта, популярного исторического романиста XIX века).
Билл. - Джентльмен-литератор называет так Шекспира (Билл -
уменьшительное от имени Уильям).
...в чем разница между такой кражей... - Весь этот абзац о театральных
"переделках" романов и повестей - отголосок тех нравов в литературной жизни
Англии, жертвой которых стал сам Диккенс уже в эпоху написания "Николаса
Никльби". Недобросовестные литераторы так уродовали в своих переделках
романы Диккенса, что, например (как свидетельствует друг и биограф Диккенса
Джон Форстер), Диккенс во время представления в театре "Сарри" "Оливера
Твиста" демонстративно лег на пол ложи, выражая этим свое возмущение
бесстыдством "передельщика"; несмотря на неоднократные протесты Диккенса в
печати против таких "переделок", английские законы его эпохи не давали ему
права запретить такого рода театральные постановки.
...Жаждущая Женщина из Тэтбери, или Привидение на Кок-лейн... - Миссис
Никльби упоминает о двух происшествиях. которые в свое время получили
широкую огласку благодаря газетам, падким до сенсаций. Первое происшествие -
добровольная голодовка некоей Энн Мур из деревушки Тэтбери в графстве
Стэффордшир (миссис Никльби, часто путающая факты, назвала ее "жаждущей",
тогда как Мур добровольно постилась). Энн Мур, рассчитывая на рекламу,
которая могла принести ей выгоду, объявила полную голодовку. Вся бульварная
пресса сообщала читателям о "ходе" этой голодовки, пока специальная
экспертиза не обнаружила на двадцать шестой день голодовки Мур, что эта
особа отнюдь не голодает и является просто-напросто мошенницей. На таком же
мошенничестве построена была и другая "сенсация", упоминаемая миссис
Никльби, - "Привидение на Кок-лейн": на лондонской улочке Кок-лейн в 1762
году жильцы дома некоего Персона услышали какие-то шумы и стуки, которые
долго не прекращались. Людская молва приписала эти стуки "привидению"; даже
тогда, когда обнаружилось, что все эти шумы производила дочь Персона, двигая
доской, спрятанной у нее под кроватью, немало невежественных лондонцев
продолжало верить в "Привидение на Кок-лейн".
Игра в "горошину и наперсток" - азартная игра, популярная в Англии и
основанная на ловкости рук: предприниматель (владелец "стола", трех
наперстков и одной горошины) на глазах у зрителей должен накрыть горошину
одним из наперстков; желающие участвовать в игре ставят ставки, которые
переходят в собственность предпринимателя, если игроки не догадаются, под
каким наперстком лежит горошина.
Rouge-et-noir ("Красное и черное"; франц.}-вид рулетки.
...брось старый башмак. - Существовало английское народное поверье:
если отъезжающим для заключения брака невесте и жениху бросить вслед старый
башмак, то этим самым можно обеспечить чете счастливое супружество.
"Трусу не победить красотки" - строка из стихотворения Р. Бернса
"Доктору Блейклоку".
Тростниковая свеча - сальная свеча с мягким фитилем из сердцевины
камыша; в эпоху Диккенса была очень распространена и чаще всего
употреблялась как ночник.
...во дворе близ Лембета... - в районе дворца Лембет - лондонской
резиденции архиепископа Кентерберкйского, за Темзой (то есть на правом ее
берегу); в районе этого дворца, выстроенного свыше 600 лет назад и не раз
перестраивавшегося, находились трущобы, приобретшие такую же печальную
известность, как и трущобы Ист-Энда.
...назначения кандидата на должность настоятеля прихода. -Крупные
землевладельцы Англии (лендлорды), на чьей земле выстроены были церкви,
узурпировали в свое время право представлять церковным властям для
утверждения кандидатов на должность настоятеля приходской церкви (ректора);
таким образом, фактически назначение настоятелей приходов в сельской
местности находилось в руках лендлордов, о чем и упоминает Диккенс.
Норвал - герой трагедии писателя ХVIII века Джона Хома "Дуглас",
написанной на сюжет шотландской баллады.
...присяжных по делу о самоубийстве... - Ральф Никльби участвовал как
присяжный в решении вопроса о характере скоропостижной смерти, вызывавшей
подозрение в том, что причиной ее является не самоубийство, а убийство; в
этих случаях специальный чиновник (коронер), согласно английским законам,
созывал так называемое "большое жюри" в составе пятнадцати - восемнадцати
присяжных (см. также статью "Быт англичан 30-60-х годов").
Трубочная глина - белая глина, которой английские солдаты чистили
металлические пуговицы и пряжки.
Евгений Ланн
чувство и мучительно и приятно - замирание сердца и тоску по родном доме.
Занимаясь такими фантастическими размышлениями, он заснул и, грезя о
Маделайн, забыл о них.
Ночь по приезде он провел в гостинице в Грета-Бридж и, проснувшись
очень рано, отправился в город, чтобы узнать, где дом Джона Брауди. Теперь,
став человеком семейным, Джон поселился на окраине, и, так как все его
знали, Николас без труда нашел мальчика, который согласился проводить его до
самого дома.
Отпустив своего проводника у калитки и даже не остановившись, чтобы
полюбоваться преуспевающим видом коттеджа и сада, Николас, охваченный
нетерпением, подошел к двери кухни и громко постучал палкой.
- Эй! - раздался голос. - Что случилось? Город, что ли, горит! Ну и шум
же ты поднял!
С этими словами сам Джон Брауди открыл дверь и, раскрыв также и глаза
во всю ширь, вскрикнул, хлопнул в ладоши и радостно заревел:
- Это крестный отец, ей-богу, крестный отец! Тилли, Это мистер Никльби.
Твою руку, приятель! Сюда, сюда! Входи, садись к огню, выпей стаканчик. Ни
слова не говори, пока не выпьешь! Пей, приятель! Как же я рад тебя видеть!
Сопровождая слово делом, Джон втащил Николаса в кухню, заставил его
сесть на широкую скамью перед пылающим огнем, налил из огромной бутыли около
четверти пинты виски, сунул ему в руку стакан, а сам открыл рот и запрокинул
голову, приглашая его немедленно выпить, а потом остановился перед ним,
радостно улыбаясь всем своим широким красным лицом, словно
весельчак-великан.
- Я бы должен был догадаться, что, кроме тебя, никто не будет так
стучать, - сказал Джон. - Ты так же стучал школьному учителю в дверь, а?
Ха-ха-ха! Но послушай, что это толкуют о школьном учителе?
- Значит, вам уже известно? - спросил Николас.
- Вчера вечером в городе поговаривали, - ответил Джон, - но как будто
толком никто ничего не понимает.
- После разных уверток и долгих проволочек он был приговорен к ссылке
на каторгу на семь лет за незаконное присвоение украденного завещания. А
затем ему еще придется отвечать за участие в заговоре.
- Ого! - воскликнул Джон. - В заговоре! Что-нибудь вроде порохового
заговора, а? Что-нибудь вроде Гая Фокса?
- Нет, нет, этот заговор имеет отношение к его школе. Я потом объясню.
- Правильно! - сказал Джон. - Объяснишь не сейчас, а после завтрака,
потому что ты голоден и я тоже. Да и Тилли должна послушать объяснения, она
это называет взаимным доверием. Ха-ха-ха! Ей-богу, забавная штука это
взаимное доверие!
Приход миссис Брауди в изящном чепчике, приносящей извинения в том, что
они сегодня завтракают в кухне, пресек рассуждения Джона об этом серьезном
предмете и ускорил появление завтрака, каковой состоял из больших холмов
гренков, из свежих яиц, из ветчины, йоркширского пирога и других холодных
яств (одна перемена следовала за другой, доставляемая из второй кухни под
наблюдением очень дородной служанки). Это было весьма уместно в холодное,
промозглое утро, и все присутствующие воздали должное завтраку. Наконец
завтрак был окончен; дрова в камине, затопленном в парадной комнате,
разгорелись, и они перешли туда послушать, что расскажет Николас.
Николас рассказал им все, и ни один рассказ никогда еще не пробуждал
такого волнения в сердцах двух любопытствующих слушателей. Честный Джон то
стонал сочувственно, то ревел от восторга, то давал обет съездить в Лондон
поглядеть на братьев Чирибл, то клялся, что Тим Линкинуотер получит с
почтовой каретой (доставка оплачена!) такой окорок, какого никогда еще не
разрезал нож смертного. Когда Николас начал рисовать портрет Маделайн, Джон
сидел, разинув рот, время от времени подталкивал локтем миссис Брауди и
восклицал вполголоса: "Видно, красотка". А когда он услыхал, что его молодой
друг приехал сюда только для того, чтобы поведать о своей счастливой судьбе
и заверить его в своих дружеских чувствах, которые он не мог с достаточной
теплотой выразить в письме, что он предпринял это путешествие с единственной
целью поделиться с ними своей радостью и сказать им, что, когда он женится,
они должны приехать навестить его и на этом настаивает Маделайн так же, как
и он, - Джон дольше не мог выдержать: посмотрев с негодованием на жену и
пожелав узнать, почему она хнычет, он провел рукавом по глазам и разревелся
не на шутку.
- Я тебе вот что скажу, если уж говорить о школьном учителе, - серьезно
произнес Джон, когда они обо всем переговорили, - если эту новость узнали
сегодня в школе, у старухи ни одной целой кости не останется, да и у Фанни
тоже.
- Ах, Джон! - воскликнула миссис Брауди,
- Вот тебе и "ах, Джон", - отозвался йоркширец. - Мало ли что могут
наделать эти мальчишки! Как только заговорили о том, что школьный учитель
попал в беду, кое-кто из отцов и матерей забрал своих мальчуганов. Если
оставшиеся узнают, что произошло, у нас будет настоящее восстание и бунт!
Ей-богу, они закусят удила, и кровь польется, как вода!
Опасения Джона Брауди были столь сильны, что он решил немедленно
поехать верхом в школу и предложил Николасу сопровождать его; однако тот
отклонил это приглашение, заметив, что его присутствие может усугубить
горечь постигшего семью несчастья.
- Верно! - воскликнул Джон. - Мне это и в голову не пришло.
- Завтра я должен отправиться в обратный путь, - сказал Николас, - а
сегодня хочу пообедать с вами, и если миссис Брауди может предоставить мне
кровать на ночь...
- Кровать! - воскликнул Джон. - Я бы хотел, чтобы ты мог спать сразу на
четырех кроватях. Ей-богу, ты бы их получил - все четыре! Ты только подожди,
пока я вернусь, ты только подожди, а уж тогда мы отпразднуем этот день!
Крепко поцеловав жену и не менее крепко пожав руку Николасу, Джон
вскочил в седло и отправился в путь, предоставив жене заниматься
гостеприимными приготовлениями, пока его молодой друг бродит по окрестностям
и посещает места, с которыми было связано столько печальных воспоминаний.
Джон ускакал легким галопом и, прибыв в Дотбойс-Холл, привязал лошадь и
направился к двери классной комнаты, которая оказалась запертой изнутри.
Оглушительный шум и гул доносились оттуда, и, прильнув к широкой щели в
стене, он недолго оставался в неведенин относительно того, что это значит.
Весть о падении мистера Сквирса донеслась до Дотбойса, это было
совершенно ясно. По всей вероятности, молодые джентльмены узнали об этом
совсем недавно, так как мятеж только что вспыхнул.
Это было утро серы и патоки, и миссис Сквирс, по обыкновению, вошла в
классную комнату с большой миской и ложкой в сопровождении мисс Сквирс и
любезного Уэкфорда, который в отсутствие отца принял на себя исполнение
некоторых второстепенных - обязанностей - лягал учеников ногой в подбитом
гвоздями башмаке, дергал за волосы младших мальчиков, других щипал за
чувствительные места и многими подобными же выходками доставлял радость и
утешение своей матери. Их появление в классе - то ли по сговору, то ли
непреднамеренно - послужило сигналом к восстанию. В то время как один отряд
ринулся к двери и запер ее, а другой взобрался на столы и скамьи, самый
здоровый мальчик (то есть - принятый в школу последним) схватил палку и, с
суровым видом подступив к миссис Сквирс, сорвал с нее чепец и касторовую
шляпу, напялил их себе на голову, вооружился деревянной ложкой и приказал
миссис Сквирс под страхом смерти опуститься на колени и немедленно принять
дозу лекарства. Не успела достойная леди опомниться и оказать сопротивление,
как толпа мучителей уже поставила ее на колени и принудила проглотить полную
ложку отвратительной смеси, оказавшейся более пикантной, чем обычно,
благодаря тому, что в миску погрузили голову юного Уэкфорда, каковая
процедура была поручена еще одному мятежнику. Успех этой первой выходки
побудил озлобленную толпу мальчишек, худые, голодные лица которых были одно
безобразнее другого, перейти к дальнейшим противозаконным действиям. Вожак
настаивал на том, чтобы миссис Сквирс приняла второю дозу, а юный Сквнрс
подвергся вторичному погружению в патоку, и мальчики ужо начали яростно
штурмовать мисс Сквирс, когда Джон Брауди, энергическим пинком вышиб дверь и
бросился на помощь. Крики, вопли, стоны, гиканье, хлопанье в ладоши
мгновенно стихли, и спустилось мертвое молчание.
- Молодцы, мальчуганы! - сказал Джон, солидно осматриваясь по сторонам.
- Что это вы тут затеяли, щенята?
- Сквирс в тюрьме, и мы отсюда убежим! - раздались десятки
пронзительных голосов. - Мы здесь не останемся! Не останемся!
- И не оставайтесь, - отозвался Джон. - Никто вас не просит оставаться.
Удирайте, как настоящие мужчины, но женщин не обижайте.
- Ура! - еще пронзительнее крикнули пронзительные голоса.
- Ура? - вопросительно повторил Джон. - Ну, что ж, и "ура" кричите, как
мужчины. Ну-ка, все разом: гип, гип, гип - ура!
- Ура! - подхватили голоса.
- Ура! Еще раз, - сказал Джон. - Громче! Мальчики повиновались.
- Еще раз! - предложил Джон. - Не бойтесь! Гаркнем вовсю!
- Ура-а!..
- А теперь, - сказал Джон, - крикнем еще разок напоследок, а потом
бегите во всю прыть, если вам этого хочется. Сначала передохнем... Сквирс в
тюрьме... школа закрылась... все кончено... было и прошло. Подумайте об
этом, и дружно крикнем "ура".
Такой радостный крик раздался в стенах Дотбойс-Холла, какого они
никогда не слыхали и не суждено им было услышать еще раз. Когда замер
последний звук, школа опустела, и из суетливой шумной толпы мальчиков,
заполнявшей ее всего пять минут назад, не осталось ни одного.
- Прекрасно, мистер Брауди! - воскликнула мисс Сквирс, красная и
разгоряченная после недавней стычки, но до последней минуты злобствующая. -
Вы пришли, чтобы подговорить наших мальчиков к бегству. Посмотрим, не
придется ли вам заплатить за это, сэр! Если моему папаше не повезло и враги
попрали его ногами, мы все-таки не допустим, чтобы над нами гнусно
издевались и топтали нас такие люди, как вы и Тильда!
- Брось! - оборвал ее Джон. - Никто тебя не топчет, можешь мне
поверить. Будь о нас лучшего мнения, Фанни. Я вам обеим скажу: я рад, что
старик, наконец, попался, чертовски рад. Но вы и без того пострадаете, и
нечего мне над вами издеваться, да и не таковский я, чтобы издеваться, и
Тилли не таковская, это я тебе напрямик говорю. И вот что я еще тебе скажу:
если тебе понадобятся друзья, которые помогли бы вам убраться из этих мест,
- не задирай нос, Фанни, это может случиться, - ты увидишь, что и Тилли и я
помним старые времена и охотно протянем тебе руку. Но хоть я это и говорю
сейчас, ты не думай, будто я раскаиваюсь в том, что сделал. Я еще раз
крикну: "ура!". И будь проклят школьный учитель!.. Вот оно как!
Закончив свою прощальную речь, Джон Брауди вышел, тяжело ступая, сел на
лошадь, снова пустил ее легким галопом и, громко распевая отрывки из
какой-то старой песни, которой весело аккомпанировал топот лошадиных копыт,
поспешил к своей хорошенькой жене и к Николасу.
В течение нескольких дней окрестности были наводнены мальчишками,
которые, по слухам, тайком получали от мистера и миссис Брауди не только
щедрые порции хлеба и мяса, но и шиллинги и шестипенсовики на дорогу. Этот
слух Джон всегда стойко отрицал, сопровождая, однако, свои слова чуть
заметной усмешкой, преисполнявшей сомнениями людей недоверчивых и
укреплявшей уверенность тех, кто и раньше готов был верить.
Осталось несколько робких ребят, которые, как ни были они несчастны и
сколько слез ни пролили в ужасной школе, не знали другого дома и даже
привязались к ней, что вызывало у них слезы и заставляло льнуть к
Дотбойс-Холлу, как к пристанищу, тогда как более смелые духом бежали.
Кое-кого из этих ребят нашли под живыми изгородями - плачущих, испуганных
одиночеством. У одного была клетка с мертвой птицей: он прошел почти
двадцать миль, но, когда его бедная любимица умерла, потерял мужество и
улегся рядом с ней. Другого нашли во дворе, подле самой школы, заснувшего
рядом с собакой, которая огрызалась на тех, кто хотел унести его, и лизала
бледное личико спящего ребенка.
Детей отвели обратно и подобрали еще нескольких замешкавшихся беглецов,
но постепенно их вытребовали домой или они пропали без вести. И мало-помалу
соседи начали забывать о Дотбойс-Холле и закрытии школы или говорили об этом
как о чем-то давно минувшем.
Заключение
Когда срок траура истек, Маделайн отдала свою руку и состояние
Николасу, и в тот же день и в тот же час Кэт стала миссис Фрэнк Чирибл.
Думали, что по этому случаю третьей четой будут Тим Линкинуотер и мисс
Ла-Криви, но они уклонились. Однажды утром, две-три недели спустя, они вышли
перед завтраком из дому, вернулись с веселыми лицами, и оказалось, что в тот
день они скромно сочетались браком.
Деньги, принесенные Николасу его женой, были им вложены в фирму
"Чирибл, братья", компаньоном которой стал Фрэнк. По прошествии немногих лет
фирма начала вести дела под вывеской "Чирибл и Никльби". Таким образом,
пророчество миссис Никльби, наконец, сбылось.
Братья-близнецы ушли от дел. Нужно ли говорить, что они были счастливы?
Их окружали люди, счастье которых было делом их рук, и братья жили только
заботами о нем.
После долгих уговоров и угроз Тим Линкинуотер согласился стать пайщиком
фирмы, но так и не пошел на то, чтобы его имя, как компаньона фирмы, было
оглашено, и упорно настаивал на аккуратном и неукоснительном исполнении
своих обязанностей клерка.
Он с женой остался жить в старом доме н занимал ту самую спальню, в
которой спал в течение сорока четырех лет. С годами его жена стала еще более
веселым беззаботным маленьким существом, и их друзья имели обыкновение
задавать себе вопрос, кто счастливее - Тим, когда он спокойно сидит,
улыбаясь, в своем кресле по одну сторону камина, или его бойкая маленькая
жена, которая болтает и смеется и то вскакивает с кресла, то снова
опускается в него по другую сторону камина.
Черный дрозд Дик был вынесен из конторы и, получив повышение, поселился
в теплом уголке в общей гостиной. Под его клеткой висели две миниатюры,
писанные рукою миссис Линкинуотер: на одной была изображена она сама, на
другой Тим, и оба очень усердно улыбались всем посетителям. Голова Тима была
напудрена, как крещенский пирог, а очки тщательно выписаны, поэтому
посетители с первого взгляда обнаруживали величайшее сходство, а так как оно
помогало им угадывать, что вторая миниатюра является портретом его жены, и
придавало храбрости заявить об этом без всяких колебаний, миссис Линкинуотер
с течением времени начала очень гордиться своими успехами и почитать эти
портреты самыми удачными из всех когда-либо писанных ею. Да и Тим
преисполнился глубоким уважением к ним, ибо по этому вопросу, как и по
всякому другому, они придерживались одного мнения. И если жила когда-либо на
свете "утешительная чета", то такой четой были мистер и миссис Линкинуотер.
Так как Ральф умер, не оставив завещания и никаких родственников, кроме
тех, с которыми жил в такой вражде, последние были признаны его законными
наследниками. Но им претила мысль воспользоваться деньгами, таким путем
приобретенными, и они чувствовали, что не может быть надежды на преуспеяние
с помощью этих денег. Они не заявили прав на наследство. И сокровища, ради
которых он трудился всю свою жизнь, перешли в конце концов в сундуки казны,
и ни один человек не стал благодаря им ни лучше, ни счастливее.
Артура Грайда судили за незаконное сокрытие завещания, которое он
получил, прибегнув к краже, или бесчестным образом приобрел и оставил у
себя, обратившись к иным средствам, не менее преступным. Благодаря
хитроумному адвокату и подделке документов он ускользнул от правосудия, но
лишь для того, чтобы подвергнуться более суровой каре: спустя несколько лет
в его дом проникли ночью грабители, соблазненные слухами о его несметном
богатстве, и утром его нашли убитым в постели.
Миссис Слайдерскью отправилась за океан почти одновременно с мистером
Сквирсом и, согласно законам природы, оттуда не вернулась. Брукер умер,
раскаявшись. Сэр Мальбери Хоук прожил несколько лет за границей, окруженный
лестью, пользуясь завидной репутацией изящного и бесстрашного джентльмена. В
конце концов он вернулся на родину, был брошен в тюрьму за долги и там погиб
самым жалким образом, как обычно погибают такие удальцы.
Когда Николас стал богатым и преуспевающим негоциантом, он первым делом
купил старый дом своего отца. По мере того как шло время и подрастали вокруг
Николаса прелестные дети, дом перестраивался и расширялся; но ни одной
старой комнаты не разрушили, ни одного старого дерева не выкорчевали:
сохранилось все, с чем были связаны воспоминания о былых временах.
Неподалеку стоял другой уединенный дом, в котором также звенели милые
детские голоса. Здесь жила Кэт, окруженная многочисленными новыми заботами и
хлопотами и многочисленными новыми лицами, ожидающими ее улыбки (и одно лицо
было так похоже на лицо Кэт, что миссис Никльби видела свою дочь снова
ребенком),все та же кроткая, преданная Кэт, все та же нежная сестра, любящая
своих близких так же, как в девические дни.
Миссис Никльби жила то с дочерью, то с сыном, сопровождая то ее, то его
в Лондон, когда дела заставляли обе семьи переезжать туда, и неизменно
сохраняла чувство собственного достоинства и делилась своим опытом (в
особенности по вопросам, связанным с уходом за детьми и их воспитанием)
весьма торжественно и важно. Немало времени прошло, прежде чем ее уговорили
вернуть свое расположение миссис Линкинуотер, и до сих пор еще неизвестно,
окончательно ли она ей простила. Был здесь еще некий седовласый, тихий,
безобидный джентльмен, который жил и зимой и летом в маленьком коттедже в
двух шагах от дома Николаса и в его отсутствие присматривал за его делами.
Радость его и счастье заключались в детях, с которыми он сам превращался в
ребенка и руководил всеми их буйными играми. Малыши никак не могли обойтись
без своего милого Ньюмена Ногса.
Трава зеленела на могиле мальчика, и такие маленькие и легкие ножки
ступали по ней, что ни одна маргаритка не поникла головкой. Весной и летом
гирлянды свежих цветов, сплетенные детскими руками, покоились на могильной
плите, а когда дети приходили, чтобы заменить их другими, опасаясь, что
старые увянут и перестанут его радовать, глаза их наполнялись слезами, и они
тихо и нежно беседовали о своем бедном умершем дяде.
Комментарии
...появление погребального герба - Если владелец дома был дворянин, то
в случае его смерти иногда вывешивали на фасаде дома изображение фамильного
герба.
Парик с кошельком - парик, уложенный сзади в сетку в виде кошелька.
Земля Тома Тидлера - так в Англии называется "ничья" земля; обычно это
бывает незаселенная, бесплодная земля на границе двух государств, никому не
принадлежащая. Под таким заглавием, спустя двадцать два года после "Никльби"
Диккенс напечатал рассказ в своем журнале "Круглый год"; рассказ написан
Диккенсом совместно с Уилки Коллинзом.
...убежал от медведя. - Фраза миссис Никльби (о парикмахере, который
мчался по улице так, что казалось, убегал от медведя) непонятна, если не
вспомнить анекдотический рассказ Сэма Уэллера, героя "Посмертных записок
Пиквикского клуба". Этот рассказ не вошел в роман и был опубликован в "Часах
мистера Хамфри" примерно через год после окончания "Николаса Никльби"
(напечатан нами в приложении к "Посмертным запискам Пиквикского клуба"). Сэм
Уэллер рассказывает о некоем парикмахере Джинкинсоне, который "тратил все
деньги на медведей и вдобавок влез из-за них в долги". Джинкинсон с
коммерческой целью завел у себя медведей, которых держал в погребе. Он
убивал их, а сало продавал, о чем оповещал плакат "с портретом медведя в
предсмертной агонии". Этот рассказ Сэма кажется столь же невероятным, как и
другие его "истории", но такой вывод ошибочен. Просматривая старые газеты,
Диккенс наткнулся на номер газеты Таимс от 1793 года, в котором было
помещено объявление о некоем парикмахере Россе, державшем у себя медведей. В
объявлении сообщалось, что совсем недавно убит был Россом "замечательный
жирный русский медведь". За сходную цену (16 шиллингов за фунт) Росс
предлагал медвежье сало всем делающим, причем обещал, что это сало он
отрежет от туши на глазах покупателя. Таким образом, фраза миссис Никльби и
анекдот Сэма имеют реальные основания.
Вам не случалось... обедать у Гримбля... где-то в Норт-Райдинге? -
Вопрос миссис Никльби становится понятным, если вспомнить, что Норт-Райдннг
- одни из районов графства Йоркшир, а Смайк жил в Йоркшире.
...подъехал к Банку. - Речь идет об Английском банке, который хотя
формально и является частным акционерным банком, но выполняет функции
Государственного банка Англии и находится под контролем правительства.
Ост-индские доки - доки, принадлежавшие в эпоху Диккенса Ост-Индской
Торговой компании, основанной в начале ХVII века; эти доки входили в состав
гигантских доков Лондонского порта и находились в восточной части города.
...из нижнего дворика. - В XIX веке в Лондоне еще сохранялись перед
многими домами площадки (area) ниже уровня мостовой; устройство подобных
"двориков" объясняется тем, что из них можно было непосредственно попасть в
служебные помещения при доме (кухня, кладовые, помещения для прислуги и пр.,
обычно находившиеся в полуподвале), минуя так называемый "парадный" вход в
дом.
...с нее писали Британию на Холлоуэй-роуд. - Символическая фигура
Британии - сидящая полная женщина с короной или венком на голове, держащая в
руках скипетр (иногда - трезубец).
Часы Конной гвардии - часы на доме, в котором помещался в Лондоне штаб
Конной гвардии.
Сандарак - особого рода смола, применявшаяся для изготовления лака,
приготовления промокательной бумаги и т. д.
Бишоп - смесь из портвейна, лимонного сока и теплой воды.
...в колледже молодые люди очень заботятся о своем ночном колпаке. -
Миссис Никльби, в простоте душевной. полагает, что ее покойный муж, как и
"молодые люди в колледже", заботился о ночном колпаке, тогда как "ночным
колпаком" назывался не только головной убор, но и выпивка перед сном
Принц-регент - принц уэльский, назначенный регентом в 1811 году, когда
его отец, король Георг III, сошел с ума. После смерти Георга III в 1820 году
принц Уэльский вступил на английский престол под именем Георга IV.
...Дэниел Лемберт, тоже дородный человек... - Дэниел Лемберт -
необычайный толстяк, которого показывали в Лондоне в течение четырех лет, с
1805 по 1809 год.
Мисс Бифин. - Диккенс упоминает о мисс Бифин не только в "Николасе
Никльби, но и в "Мартине Чезлвите" и в некоторых рассказах. Мисс Бифин была
художницей-миниатюристкой, писавшей свои миниатюры кистью, которую держала в
зубах, так как родилась безрукой и безногой.
...пахнет... может быть, и анатомией... - Сквирс, запугивая Смайка,
угрожает ему виселицей и теми последствиями, которые связаны с казнью: по
английским обычаям, труп казненного передавался в анатомический театр
медицинского факультета.
Ботани-Бей - залив в Австралии, неподалеку от города Сиднея, в Новом
Южном Уэльсе. В прошлом побережье этого залива было местом ссылки
преступников, осужденных в Англии на каторжные работы.
Тог и Магог - см. комментарии к первой части книги
Орден Подвязки - высший английский орден, учрежденный в 1350 году
Эдуардом III; кавалеры этого ордена, если они облачены в парадное одеяние,
должны носить ниже левого колена узкую голубую орденскую ленту.
...вы бы не успели вымолвить "Джек Робинсон" - то есть мгновенно;
переводчик сохранил эту оригинальную английскую идиому.
...в пределах "тюремных границ" тюрьмы Королевской Скамьи... -
"Тюремные границы" - районы вокруг некоторых тюрем, в том числе и вокруг
упомянутой лондонской тюрьмы; в пределах этих районов несостоятельный
должник, заключенный в тюрьму, имел право проживать вне ее стен, уплачивая
администрации крупную сумму (см. также статью "Быт англичан 30-60-х годов").
... расходы по содержанию должника. - По английским законам времен
Диккенса, когда несостоятельного должника заключали в тюрьму по требованию
кредитора (этот порядок существовал в середине прошлого века и в России),
последний регулярно должен был выплачивать государству некоторую сумму на
содержание заключенного должника.
...по ту сторону Канала - то есть за проливом Ла-Манш, который в Англии
называют "Канал".
Стр. 269. Ричард Терпин, Том Кинг и Джерри Эбершоу - английские
разбойники, "прославившие" себя в XVII-XVIII веках; их имена стали
нарицательными, и они сделались героями баллад и прозаических произведений
(например, В. Эксуорта, популярного исторического романиста XIX века).
Билл. - Джентльмен-литератор называет так Шекспира (Билл -
уменьшительное от имени Уильям).
...в чем разница между такой кражей... - Весь этот абзац о театральных
"переделках" романов и повестей - отголосок тех нравов в литературной жизни
Англии, жертвой которых стал сам Диккенс уже в эпоху написания "Николаса
Никльби". Недобросовестные литераторы так уродовали в своих переделках
романы Диккенса, что, например (как свидетельствует друг и биограф Диккенса
Джон Форстер), Диккенс во время представления в театре "Сарри" "Оливера
Твиста" демонстративно лег на пол ложи, выражая этим свое возмущение
бесстыдством "передельщика"; несмотря на неоднократные протесты Диккенса в
печати против таких "переделок", английские законы его эпохи не давали ему
права запретить такого рода театральные постановки.
...Жаждущая Женщина из Тэтбери, или Привидение на Кок-лейн... - Миссис
Никльби упоминает о двух происшествиях. которые в свое время получили
широкую огласку благодаря газетам, падким до сенсаций. Первое происшествие -
добровольная голодовка некоей Энн Мур из деревушки Тэтбери в графстве
Стэффордшир (миссис Никльби, часто путающая факты, назвала ее "жаждущей",
тогда как Мур добровольно постилась). Энн Мур, рассчитывая на рекламу,
которая могла принести ей выгоду, объявила полную голодовку. Вся бульварная
пресса сообщала читателям о "ходе" этой голодовки, пока специальная
экспертиза не обнаружила на двадцать шестой день голодовки Мур, что эта
особа отнюдь не голодает и является просто-напросто мошенницей. На таком же
мошенничестве построена была и другая "сенсация", упоминаемая миссис
Никльби, - "Привидение на Кок-лейн": на лондонской улочке Кок-лейн в 1762
году жильцы дома некоего Персона услышали какие-то шумы и стуки, которые
долго не прекращались. Людская молва приписала эти стуки "привидению"; даже
тогда, когда обнаружилось, что все эти шумы производила дочь Персона, двигая
доской, спрятанной у нее под кроватью, немало невежественных лондонцев
продолжало верить в "Привидение на Кок-лейн".
Игра в "горошину и наперсток" - азартная игра, популярная в Англии и
основанная на ловкости рук: предприниматель (владелец "стола", трех
наперстков и одной горошины) на глазах у зрителей должен накрыть горошину
одним из наперстков; желающие участвовать в игре ставят ставки, которые
переходят в собственность предпринимателя, если игроки не догадаются, под
каким наперстком лежит горошина.
Rouge-et-noir ("Красное и черное"; франц.}-вид рулетки.
...брось старый башмак. - Существовало английское народное поверье:
если отъезжающим для заключения брака невесте и жениху бросить вслед старый
башмак, то этим самым можно обеспечить чете счастливое супружество.
"Трусу не победить красотки" - строка из стихотворения Р. Бернса
"Доктору Блейклоку".
Тростниковая свеча - сальная свеча с мягким фитилем из сердцевины
камыша; в эпоху Диккенса была очень распространена и чаще всего
употреблялась как ночник.
...во дворе близ Лембета... - в районе дворца Лембет - лондонской
резиденции архиепископа Кентерберкйского, за Темзой (то есть на правом ее
берегу); в районе этого дворца, выстроенного свыше 600 лет назад и не раз
перестраивавшегося, находились трущобы, приобретшие такую же печальную
известность, как и трущобы Ист-Энда.
...назначения кандидата на должность настоятеля прихода. -Крупные
землевладельцы Англии (лендлорды), на чьей земле выстроены были церкви,
узурпировали в свое время право представлять церковным властям для
утверждения кандидатов на должность настоятеля приходской церкви (ректора);
таким образом, фактически назначение настоятелей приходов в сельской
местности находилось в руках лендлордов, о чем и упоминает Диккенс.
Норвал - герой трагедии писателя ХVIII века Джона Хома "Дуглас",
написанной на сюжет шотландской баллады.
...присяжных по делу о самоубийстве... - Ральф Никльби участвовал как
присяжный в решении вопроса о характере скоропостижной смерти, вызывавшей
подозрение в том, что причиной ее является не самоубийство, а убийство; в
этих случаях специальный чиновник (коронер), согласно английским законам,
созывал так называемое "большое жюри" в составе пятнадцати - восемнадцати
присяжных (см. также статью "Быт англичан 30-60-х годов").
Трубочная глина - белая глина, которой английские солдаты чистили
металлические пуговицы и пряжки.
Евгений Ланн