Дорошевич Влас. Сказки и легенды

   - Двадцать лет полных! - отвечал Джафар.
   - И все время живешь с женой неразлучно?
   - Какой странный вопрос! - пожал плечами Джафар. - Шляется с места на место дурак. Умный сидит на одном месте. Он, и сидя у себя дома, мысленно может обтекать моря и земли. На то у него и ум. Я никогда, благодаренье аллаху, не имел надобности выезжать из Тегерана, - и, конечно, прожил с женой неразлучно.
   - Двадцать лет под одной кровлей? - не унимался Эддин.
   - У всякого дома одна только кровля! - пожал плечами Джафар.
   - Скажи же нам, что думает твоя жена?
   - Странный вопрос! - воскликнул Джафар.
   - Ты, Эддин, конечно, мудрый человек. Но сегодня в тебе сидит словно кто-то другой и говорит за тебя. Выгони его, Эддин! Он говорит глупости! Что может думать жена человека, который всеми признан за мудреца? Разумеется, она рада, что аллах послал ей мудреца в спутники и наставники. Она счастлива этим и гордится. И все. Я не спрашивал ее об этом. Но разве спрашивают днем: "теперь светло?" - а ночью: "теперь на улице темно?" Есть вещи, которые разумеются сами собою.
   В это время привели жену Джафара, всю в слезах. Конечно, когда старую женщину зовут к шаху, она всегда плачет, - думает, что ее накажут. Зачем же больше звать?
   Шах, однако, успокоил ее ласковым словом и, крикнув, чтоб не плакала, спросил:
   - Скажи нам, жена Джафара, счастлива ли ты, что замужем за таким мудрецом?
   Женщина, видя, что ее не наказывают, взяла волю и начала говорить не то, что следует, а то, что думает.
   - Уж какое там счастье! - воскликнула жена Джафара, вновь разражаясь слезами, словно глупая туча, из которой дождь идет по два раза в день. - Какое счастье! Муж, с которым двух слов сказать нельзя, который ходит и изрекает, словно он коран наизусть выучил! Муж, который думает о том, что делается на небе, и не видит, что у жены последнее платье с плеч валится! Смотрит на луну в то время, как у него со двора уводят последнюю козу. За камнем веселее быть замужем. Подойдешь к нему с ласкою, - "женщина, не мешай! Я думаю!" Подойдешь с бранью, - "женщина, не мешай! Я думаю!" Детей даже у нас нет. За таким дураком быть замужем, который вечно думает и ничего не придумает, какое же счастье! Да обережет аллах всякую, кто добродетельно закрывает свое лицо!
   Шах расхохотался.
   Джафар стоял весь красный, смотрел в землю, дергал себя за бороду и топал ногой. Эддин посмотрел на него насмешливо и, довольный, что уничтожил соперника, с глубоким поклоном сказал шаху:
   - Вот мой ответ, повелитель! С людьми, которые долго смотрят на звезды, это бывает. Они и шапку, как свою судьбу, начинают искать среди звезд, а не на своей голове. То, что сказал мой премудрый противник Джафар, совершенно верно! Удивительно создан свет. Ничто не может быть одновременно и тепло, и холодно, только люди могут быть и близки, и далеки в одно и то же время. Но меня удивляет, зачем ему понадобилось за примерами ходить в грязную хижину какого-то Сарраха и топтать своими ногами полы шахского дворца. Стоило заглянуть под крышу собственного дома. Шах, всякий раз, как ты захочешь видеть это чудо, людей, которые были бы близки и далеки друг от друга в одно и то же время, - не надо ходить далеко. Это ты найдешь в любом доме. Возьми любого мужа и жену.
   Шах остался доволен и подарил Эддину шапку.
   ПРАВДА И ЛОЖЬ
   (Персидская сказка)
   Однажды на дороге близ большого города встретились Лжец и человек Правдивый.
   - Здравствуй, Лжец! - сказал Лжец.
   - Здравствуй, Лжец! - ответил Правдивый.
   - Ты чего же ругаешься? - обиделся Лжец.
   - Я-то не ругаюсь. Вот ты-то лжешь.
   - Такое мое дело. Я всегда лгу.
   - А я всегда говорю правду.
   - Напрасно!
   Лжец засмеялся.
   - Велика штука сказать правду! Видишь, - стоит дерево. Ты и скажешь: "стоит дерево". Так это и всякий дурак скажет. Нехитро! Чтоб соврать, надо что-нибудь придумать, а чтоб придумать - надо все-таки мозгами поворочать, а чтоб ими поворочать - надо их иметь. Лжет человек, - значит ум обнаруживает. А правду говорит, - стало быть, дурак. Ничего придумать не может.
   - Лжешь ты все! - сказал Правдивый. - Выше правды ничего нет. Правда украшает жизнь!
   - Ой ли? - опять засмеялся Лжец. - Хочешь пойдем в город, попробуем. - Пойдем!
   - Кто больше людей счастливыми сделает: ты со своей правдой, я ли с моей ложью. - Идем. Идем. И пошли они в большой город.
   Был полдень, а потому было жарко. Было жарко, а потому на улицах ни души не было. Только собака какая-то дорогу перебежала.
   Лжец и Правдивый зашли в кофейню.
   - Здравствуйте, добрые люди! - приветствовали их сидевшие, словно сонные мухи, в кофейне и отдыхавшие под навесом люди. - Жарко и скучно. А вы люди дорожные. Рассажите нам, не встречали ли чего любопытного в пути?
   - Ничего и никого я не видал, добрые люди! - отвечал Правдивый. В такую жару все по домам да по кофейням сидят попрятавшись. Во всем городе только собака какая-то перебежала дорогу.
   - А я вот, - сказал Лжец, - сейчас на улице тигра встретил. Тигр перебежал мне дорогу.
   Все вдруг ожили. Как истомленные зноем цветы, если взбрызнут их водою.
   - Как? Где? Какого тигра?
   - Какие бывают тигры? - отвечал Лжец. - Большой, полосатый, клыки оскалил - вот! Когти выпустил - вот! По бокам себя хвостом лупит, видно зол! Затрясся я, как он из-за угла вышел. Думал - на месте умру. Да - слава аллаху! Он меня не заметил. А то не говорить бы мне с вами! - В городе тигр!
   Один из посетителей вскочил и во все горло крикнул:
   - Эй, хозяин! Вари мне еще кофе! Свежего! До поздней ночи в кофейне сидеть буду! Пусть жена дома кричит хоть до тех пор, пока жилы на шее лопнут! Вот еще! Как я домой пойду, когда по улицам тигр ходит!
   - А я пойду к богачу Гассану, - сказал другой. - Он мне хоть и родственник, но не очень-то гостеприимен, нельзя сказать. Сегодня, однако, как начну рассказывать про тигра в нашем городе, расщедрится, угостит и барашком, и пловом. Захочется, чтобы рассказал поподробнее. Поедим за тигрово здоровье!
   - А я побегу к самому вали! - сказал третий. - Он сидит себе с женами, да прибавит ему аллах лет, а им красоты! И ничего, чай, не знает, что в городе делается! Надо ему рассказать, пусть сменит гнев на милость! Вали мне давно грозит: "Я тебя в тюрьму посажу!" Говорит, будто я вор. А теперь простит, да еще деньгами наградит, - что первый ему такое важное донесение сделал!
   К обеду весь город только и говорил, что на улицах бродит тигр.
   Сотня людей самолично его видела:
   - Как не видать? Как вот тебя теперь вижу, - видел. Только, должно быть, сыт был, не тронул. А к вечеру и жертва тигра обнаружилась. Случилось так, что в тот самый день слуги вали поймали одного воришку.
   Воришка стал было защищаться и даже одного слугу ударил.
   Тогда слуги вали повалили воришку и поусердствовали так, что уж вечернюю молитву воришка отправился творить пред престолом аллаха.
   Испугались слуги вали своего усердия. Но только на один миг.
   Побежали они к вали, кинулись в ноги и донесли:
   - Могущественный вали! Несчастье! В городе появился тигр и одного воришку насмерть заел!
   - Знаю, что тигр появился. Мне об этом другой вор говорил! отвечал вали. - А что воришку съел, - беда невелика! Так и надо было ожидать! Раз тигр появился, - должен он кого-нибудь съесть. Премудро устроен свет! Хорошо еще, что вора!
   Так что с тех пор жители, завидев слуг вали, переходили на другую сторону.
   С тех пор как в городе появился тигр, слуги вали стали драться свободнее.
   Жители почти все сидели взаперти. И если кто заходил рассказать новости про тигра, того встречали в каждом доме с почетом, угощали чем могли лучше:
   - Бесстрашный! Тигр в городе! А ты по улицам ходишь!
   К богачу Гассану явился бедняк - юноша Казим, ведя за руку дочь Гассана, красавицу и богатую невесту Рохэ. Увидав их вместе, Гассан затрясся весь от злости:
   - Или на свете уж больше кольев нет? Как посмел ты, нищий и негодяй, в противность всем законам, правилам и приличиям, обесчестить мою дочь, дочь первого богача: по улице с ней вместе идти?
   - Благодари пророка, - отвечал с глубоким поклоном Казим, - что хоть как-нибудь к тебе дочь да пришла! А то бы видел ты ее только во сне. Дочь твою сейчас чуть было тигр не съел!
   - Как так? - затрясся Гассан уж с перепуга. - Проходил я сейчас мимо фонтана, где наши женщины берут обыкновенно воду, - сказал Казим, - и увидал твою дочь Рохэ. Хоть ее лицо и было закрыто, - но кто же не узнает серны по походке и по стройности пальмы? Если человек, объездив весь свет, увидит самые красивые глаза, он смело может сказать: "Это Рохэ, дочь Гассана". Он не ошибется. Она шла с кувшином за водой. Как вдруг из-за угла выпрыгнул тигр. Страшный, огромный, полосатый, клыки оскалил - вот! когти выпустил - вот! Себя тпо бокам хвостом бьет, значит - зол.
   - Да, да, да! Значит, правду ты говоришь! - прошептал Гассан. Все, кто тигра видел, так его описывают.
   - Что испытала, что почувствовала Рохэ, - спроси у нее самой. А я почувствовал одно: "Пусть лучше я умру, но не Рохэ". Что будет без нее земля? Теперь земля гордится перед небом, - на небе горит много звезд, но глаза Рохэ горят на земле. Кинулся я между тигром и Рохэ и грудь свою зверю подставил: "Терзай!" Сверкнул в руке моей кинжал. Должно быть, аллах смилостивился надо мной и сохранил мою жизнь для чего-нибудь очень хорошего. Блеска кинжала, что ли, тигр испугался, но только хлестнул себя по полосатым бокам, подпрыгнул так, что через дом перепрыгнул, и скрылся. А я, - прости! - с Рохэ к тебе пришел.
   Гассан схватился за голову:
   - Что ж это я, старый дурак! Ты уж не сердись на меня, любезный Казим, как не сердятся на сумасшедшего! Сижу, старый осел, а этакий дорогой, почетный гость передо мной стоит! Садись, Казим! Чем тебя потчевать? Чем угощать? И как милости прошу, позволь мне, храбрый человек, тебе прислуживать!
   И когда Казим, после бесчисленных поклонов, отказов и упрашиваний, сел, - Гассан спросил у Рохэ:
   - Сильно ты испугалась, моя козочка?
   - И сейчас еще сердце трепещет, как подстреленная птичка! отвечала Рохэ.
   - Чем же, чем мне тебя вознаградить? - воскликнул Гассан, вновь обращаясь к Казиму. - Тебя, самого доблестного, храброго, лучшего юношу на свете! Какими сокровищами? Требуй от меня чего хочешь! Аллах - свидетель!..
   - Аллах среди нас! Он свидетель! - с благоговением сказал Казим.
   - Аллах свидетель моей клятвы! - подтвердил Гассан.
   - Ты богат, Гассан! - сказал Казим. - У тебя много сокровищ. Но ты богаче всех людей на свете, потому что у тебя есть Рохэ. Я хочу, Гассан, быть таким же богачом, как и ты! Слушай, Гассан! Ты дал Рохэ жизнь, а потому ее любишь. Сегодня я дал Рохэ жизнь, и потому имею право также ее любить. Будем же ее любить оба.
   - Не знаю, право, как Рохэ... - растерялся Гассан. Рохэ глубоко поклонилась и сказала:
   - Аллах свидетель твоих клятв. Неужто ж ты думаешь, что дочь посрамит родного отца перед аллахом и сделает его клятвопреступником!
   И Рохэ вновь с покорностью поклонилась.
   - Тем более, - продолжал Казим, - горе связывает язык узлом, радость его развязывает, - тем более, что я и Рохэ давно любим друг друга. Только попросить се у тебя я не решался. Я нищий, ты богач! И мы каждый день сходились у фонтана оплакивать нашу горькую долю. Потому-то я и очутился сегодня около фонтана, когда пришла Рохэ. Омрачился Гасеан:
   - Нехорошо это, дети!
   - А если бы мы у фонтана не сходились, - отвечал Кй-зим, - тигр бы съел твою дочь! Гассан вздохнул:
   - Да будет во всем и всегда воля аллаха. Не мы идем, он нас ведет!
   И благословил Рохэ и Казима. И все в городе славили храбрость Казима, сумевшего добыть себе такую богатую и красивую жену.
   До того славили, что даже сам вали позавидовал:
   - Надо и мне что-нибудь с этого тигра получить!
   И послал вали с гонцом в Тегеран письмо.
   "Горе и радость сменяются, как ночи и дни! - писал вали в Тегеран. - Волею аллаха темная ночь, нависшая над нашим славным городом, сменилась солнечным днем. Напал на наш славный город лютый тигр, огромный, полосатый, с когтями и зубами такими, что глядеть страшно. Через дома прыгал и людей ел. Каждый день мои верные слуги доносили мне, что тигр съел человека. А иногда ел и по два, и по три, случалось - и по четыре в день. Напал ужас на город, только не на меня. Решил я в сердце своем: "Лучше пусть я погибну, но город от опасности спасу". И один пошел на охоту на тигра. Встретились мы с ним в глухом переулке, где никого не было. Ударил себя тигр хвостом по бокам, чтоб еще больше разъяриться, и кинулся на меня. Но так как я с детства ничем, кроме благородных занятий, не занимался, - то и умею я владеть оружием не хуже, чем тигр хвостом. Ударил я дедовской кривой саблей тигра между глаз и разрубил его страшную голову надвое. Чрез что и спасен мной город от страшной опасности. О чем я и спешу уведомить. Тигрова же кожа в настоящее время выделывается, и, когда будет выделана, я ее пришлю в Тегеран. Сейчас же невыделанную не высылаю из опасения, чтоб тигрова кожа в дороге от жары не прокисла".
   - Ты смотри! - сказал вали писарю. - Внимателен будь, когда переписывать станешь! А то бухнешь вместо "когда будет выделана""когда будет куплена!" Из Тегерана вали прислали похвалу и золотой халат. И весь город был рад, что храбрый вали так щедро награжден.
   Только и разговоров было, что о тигре, охоте и награде. Надоело все это Правдивому человеку. Стал он на всех перекрестках всех останавливать: - Ну, что вы врете? Что врете? Никогда никакого тигра и не было! Выдумал его Лжец! А вы трусите, хвастаетесь, ликуете! Вместе с ним мы шли, - и никакого тигра нам никогда не попадалось. Бежала собака, да и то не бешеная. И пошел в городе говор:
   - Нашелся Правдивый человек! Говорит, что тигра не было!
   Дошел этот слух и до вали.
   Приказал вали позвать к себе Правдивого человека, затопал на него ногами, закричал:
   - Как ты смеешь ложные известия в городе распространять!
   Но Правдивый человек с поклоном ответил:
   - Я не лгу, а говорю правду. Не было тигра, - я и говорю правду: не было. Бежала собака, - я и говорю правду: собака.
   - Правду?!
   Вали усмехнулся:
   - Что такое правда? Правда - это то, что говорит сильный. Когда я говорю с шахом, - правда то, что говорит шах. Когда я говорю с тобой, - правда то, что говорю я. Хочешь всегда говорить правду? Купи себе раба. Что бы ты ему ни сказал, - все всегда будет правда. Скажи, ты существуешь на свете?
   - Существую! - с уверенностью ответил Правдивый.
   - А по-моему - нет. Вот прикажу тебя сейчас посадить на кол, - и выйдет, что я сказал чистейшую правду: никакого тебя и на свете нет! Понял?
   Правдивый стоял на своем:
   - А все-таки правду буду говорить! Не было тигра, собака бежала! Как же мне не говорить, когда я своими глазами видел!
   - Глазами?
   Вали приказал слугам принести золотой халат, присланный из Тегерана.
   - Это что такое? - спросил вали.
   - Золотой халат! - ответил Правдивый.
   - А за что он прислан?
   - За тигра.
   - А за собаку золотой халат прислали бы?
   - Нет, не прислали бы.
   - Ну, значит, ты теперь своими глазами видел, что тигр. Есть халат - значит, был и тигр. Иди и говори правду. Был тигр, потому что сам халат за него видел.
   - Да, ведь, правда...
   Тут вали рассердился.
   - Правда это то, что молчат! - сказал он наставительно. - Хочешь правду говорить, - молчи. Ступай и помни.
   И пошел Правдивый человек с большим бесчестием. То есть в душе-то его все очень уважали. И Казим, и вали, и все думали:
   - А, ведь, один человек во всем городе правду говорит!
   Но все от него сторонились:
   - Кому же охота, Правдивому человеку поддакивая, Лжецом прослыть?!
   И никто его на порог не пускал.
   - Нам вралей не надо!
   Вышел Правдивый человек из города в горе. А навстречу ему идет Лжец, толстый, румяный, веселый.
   - Что, брат, отовсюду гонят?
   - В первый раз в жизни ты правду сказал! - отвечал Правдивый.
   - Теперь давай сосчитаемся! Кто больше счастливых сделал: ты своей правдой или я своей ложью. Казим счастлив, - на богатой женился. Вали счастлив, - халат получил. Всяк в городе счастлив, что его тигр не съел. Весь город счастлив, что у него такой храбрый вали. А все через кого? Через меня! Кого ты сделал счастливым?
   - Разговаривать с тобой! - махнул рукой Правдивый.
   - И сам даже ты несчастлив. А я, - погляди! Тебя везде с порога. Что ты сказать можешь? То, что на свете существует? То, что все и без тебя знают? А я такое говорю, чего никто не знает. Потому что я все выдумываю. Меня послушать любопытно. Оттого мне везде и прием. Тебе одно уваженье. А мне - все остальное! И прием, и угощенье.
   - С меня и одного уваженья довольно! - ответил Правдивый.
   Лжец даже подпрыгнул от радости:
   - В первый раз в жизни солгал! Будто довольно?
   И так как Правдивый покраснел, то Лжец добавил:
   - Соврал, брат! Есть-то, ведь, и тебе хочется!
   ЧЕЛОВЕК ПРАВДЫ
   (Персидская сказка)
   Шах Дали-Аббас любил благородные и возвышающие душу забавы.
   Любил карабкаться по неприступным отвесным скалам, подбираясь к турам, чутким и пугливым. Любил, распластавшись с лошадью в воздухе, перелетать через пропасти, несясь за горными козами. Любил, прислонившись спиной к дереву, затая дыхание, ждать, как из густого кустарника с ревом, поднявшись на задние лапы, вылезет огромный черный медведь, спугнутый воплями загонщиков. Любил рыскать по прибрежным тростникам, поднимать яростных полосатых тигров.
   Наслажденье для шаха было смотреть, как сокол, взвившись к самому солнцу, камнем падал на белую голубку и как летели из-под него белые перья, сверкая на солнце, словно снег. Или как могучий беркут, описав в воздухе круг, бросался на бежавшую вприпрыжку в густой траве красную лисицу. Собаки, копчики и ястребы шаха славились даже у соседних народов.
   Не проходило ни одной новой луны без того, чтоб шах не ездил куда-нибудь на охоту.
   И тогда приближенные шаха летели заранее в провинцию, которую назначал шах для охоты, и говорили тамошнему правителю:
   - Торжествуй! Неслыханная радость выпадает на долю твоей области! В такой-то день два солнца взойдут у тебя в области. Шах едет к тебе на охоту.
   Правитель хватался за голову:
   - Аллах! И поспать-то не дадут порядком! Вот жизнь! Лучше умереть! Гораздо спокойнее! Наказанье мне от аллаха! Прогневал!
   Слуги правителя скакали по селеньям:
   - Эй, вы! Дурачье! Бросайте-ка ваши низкие занятия! Довольно вам пахать, сеять, стричь ваших паршивых овец! Кидайте нивы, дома, стада! Будет заботиться о поддержании вашей ничтожной жизни! Есть занятие повозвышеннее! Сам шах едет в нашу область! Идите проводить дороги, строить мосты, прокладывать тропинки!
   И к приезду шаха узнать нельзя было области.
   Шах ехал по широкой дороге, по которой спокойно проезжали шестеро всадников в ряд. Через пропасти висели мосты.
   Даже на самые неприступные скалы вели тропинки. А по краям дороги стояли поселяне, одетые, как только могли, лучше. У многих были на головах даже зеленые чалмы. Нарочно заставляли надевать, - будто бы эти люди были в Мекке.
   Когда шах возвращался с охоты к себе в Тегеран, он первым долгом шел в мечеть и благодарил аллаха:
   - Научи меня таким словам, чтоб я мог достойно возблагодарить тебя, премудрый! Все в моей стране хорошо и устроено. Даже на неприступных скалах есть дороги! А народ так благочестив и так зажиточен, что на каждом шагу встречаешь людей, которые ходили в Мекку. Есть ли счастье выше, как владеть страной, где все так хорошо? И это высшее счастье ты послал мне, недостойному, великий аллах!
   Затем шах шел в свой гарем, где соскучившиеся без него жены и невольницы, одна перед другой, старались петь и плясать, как можно соблазнительнее, каждая суля ему как можно больше наслаждений. Шах смотрел на них и думал:
   - Фатьма что-то растолстела. И танцует уж неповоротливо! Пошлю-ка я ее в подарок правителю области, в которой был сейчас на охоте. Я от некрасивой бабы избавлюсь, а ему она доставит счастье. И мне удовольствие, и ему честь!
   Или шел в свою сокровищницу и кричал:
   - Опять развели моль! Опять летают эти мотыльки вашей лености! Давно на колу никто не сидел! Выберите-ка хороший ковер, поеденный молью! Я пошлю его правителю области, где охотился!
   Или просто призывал к себе евнуха:
   - Пойди-ка в дом, где хранится мое оружие. Посмотри-ка там, нет ли лука какого, который надломился. Пошли его от меня в подарок правителю области, где я теперь был. Пусть стреляет с осторожностью!
   Вообще награждал, как может награждать шах. И притом мудрый. И себе не в ущерб, и другому в удовольствие.
   Правил в те времена одной из провинций Керим. Человек, которого никто не любил. Все терпеть не могли. Умному он говорил:
   - Ты умен!
   Что того, конечно, обижало.
   - Как будто этого все и без того не знают! Словно об этом еще говорить нужно!
   Глупому говорил:
   - Ты дурак!
   На что тот справедливо обижался:
   - Можно бы, кажется, об этом и помолчать!
   Жулику прямо резал:
   - Ты жулик!
   Тот, конечно, возмущался до глубины души:
   - Сам знаю, что я жулик, но не люблю, когда мне об этом говорят!
   Честному человеку Керим говорил:
   - Знаешь? Ты честный человек!
   На что честный человек про себя обижался:
   - А коли я честен, так ты меня за это награди! А языком о зубы трепать, - какая мне из этого польза?
   Вообще Керим не знал, что такое учтивость. А потому и говорил правду.
   Когда к Кериму прискакали царедворцы шаха:
   - Радуйся! На твою область ляжет тень аллаха.
   Керим спокойно ответил:
   - Я рад! Действительно, два солнца взойдут в тот день над моей областью. Солнце и шах. Да будет благословен такой день!
   Царедворцы заикнулись было:
   - Ты прикажи везде проложить дороги, и поселянам вели одеться получше. Будто у тебя в области все очень хорошо!
   Но Керим только посмотрел на них:
   - Я во всю жизнь никогда не лгал! Стану теперь начинать? Последнему рабочему не лгал, - стану шаху, тени аллаха на земле, врать?
   - Да, ведь, везде... - начали было царедворцы. Но Керим не дал им даже продолжать:
   - Пусть везде обманывают шаха. У меня же шах пусть видит правду. Пусть видит мою область такою, какова она есть!
   Угостил царедворцев как следует и отпустил в Тегеран. Все пришло в смущение вокруг Керима.
   Даже ближайшие советники, которых он за правдивость только и держал, и те всполошились:
   - Керим! С ума ты сошел? Говори правду тем, кто ниже тебя. Это безопасно. Но шах! К шаху надо иметь почтение.
   Керим только крикнул:
   - Пошли, в таком случае, вон!
   И разослал по всем селениям гонцов:
   - Не сметь ни чинить, ни поправлять дорог, ни делать новых! Пусть все как есть, так и остается. Потому что шах едет. Навстречу ему всем выходить, - но всякий пусть надевает свое. А у соседей занимать нечего! Это ложь, и аллаху противно. Точно так же, чтоб те, кто не был в Мекке, зеленой шалью головы не закутывали. А кто закутает, - тот потеряет вместе с шалью голову!
   И стал Керим спокойно ждать шаха. Шах приехал мрачный, не в духе:
   - У тебя, Керим, народ не богомольный! За всю дорогу я только две зеленых чалмы и видел.
   Керим отдал поклонов сколько нужно и ответил:
   - Народ как везде. Богомолен одинаково. Только у меня зеленые чалмы для твоей встречи надели те, кто взаправду был в Мекке! Шах нахмурился и сказал:
   - Конечно, куда же твоему народу в Мекку ходить? Они и одеты не так, как в других областях. Бедно. Словно нищие. На один хороший халат десять драных. Кроме дыр ничего не видел!
   Керим опять отдал поклонов сколько надо и ответил:
   - Народ как везде. И дыр сколько везде. Только у меня в области всякий в своем халате ходит. У кого какой есть! А у соседей за деньги доставать, чтоб твой глаз обманывать, я не велел!
   - Да и дороги у тебя дрянь! - сказал шах.
   - Это, если по совести говорить, дорога еще была ничего! Подожди, что еще впереди будет! - ответил Керим.
   На следующий день поехал шах на охоту. Керим, как подобает, сейчас же за ним. Чтобы морда лошади приходилась у седла шаха.
   - Да! Тут не поскачешь! - сказал шах. - Ужели всегда жители твоей области по таким дорогам ездят?
   - Всегда! - ответил Керим.
   Они доехали до пропасти.
   - А где же мост? - спросил шах.
   - Какой мост? - спросил Керим.
   - Над всякой пропастью есть мост! - с удивлением ответил шах.
   - Пропасти у нас есть, а мостов нет, - ответил Керим. - Чем могу, тем и служу!
   - Как же мне на ту сторону переехать? - спросил шах.
   - Поедем в объезд. Вниз спустимся, а потом наверх поднимемся. К вечеру на той стороне будем!
   - Как? - воскликнул шах. - Да что же у вас люди-то вдвое дольше живут, что ли, - если они могут по целому дню тратить, чтоб на ту сторону переехать?
   - Истратишь и два дня, когда моста нет! - ответил Керим. - Так и ездят.
   Шах повернул коня.
   - Хочу взобраться на ту скалу. Думаю, что там есть туры.
   - Туры там должны быть, - ответил Керим, - слезай с коня, поползем.
   - А тропинка?
   - Какие же тропинки на неприступных скалах?
   - На каждую неприступную скалу есть тропинка! - с убеждением сказал шах.
   - Как же тогда на свете есть неприступные скалы? - спросил Керим.
   Шах приказал ехать домой, к Кериму. Шах был так разгневан, что даже обедать не стал. Он сел в самой большой комнате, окруженный царедворцами, и приказал Кериму предстать пред очи, мечущие молнии.
   - Понимаю я теперь, Керим, - сказал шах, - почему никто почти из твоей области не был в Мекке, а вместо халатов носят одни дыры! До набожности ли тут, когда на плечи надеть нечего! Да и откуда быть, когда в твоей области ни прохода, ни проезда. Ни к соседям проехать что не надо продать, ни к соседям пройти что нужно купить, - ничего! Поневоле обносишься, поневоле ничего в кармане не будет! Грех мой перед аллахом, что вверил область такому ленивцу, как ты! Так-то ты мое доверие оправдываешь? Нерадивец, лентяй, обманщик! Твоя область в моем государстве, что пятно на шелковом халате. Весь халат хорош, только на спине пятно, - и весь халат хоть брось! Как ты мне смел всю страну испортить? Отвечай сейчас же! Да только правду!