Страница:
Подложив руки под голову, он уставился в небо. Было около семи утра. Трава чуть шевелилась от ветра, и солнце, пробивавшееся через утреннюю хмарь, уже начинало припекать.
Сергей расстегнул рубашку, вытащил из сумочки сигарету, глубоко затянулся.
И с горечью подумал о том, что вот — ему еще сорока не исполнилось, а жизнь, в общем-то, кончилась. Да, он доктор наук, но наука его никому толком не нужна.
На семинары ходит все меньше народа, скоро вообще никого не останется. Все халтурят где-то на стороне. Женщины у него, конечно, были, правда, не так уж и много — девочка Марина из Новосибирска, жена Таня, Ленка. Потом Лика… Дочерей он не видел уже три года — Таня вышла замуж и переехала куда-то на Дальний Восток. Родителей нет. Друзей тоже нет. Вот разве Платон, но он по уши завяз в своем Проекте и больше ни на что не реагирует. То же и с Ларри. Виктор? Сергей очень близко сошелся с ним за последнее время, но когда он узнает… Терьян поежился. Что еще? Деньги? Шальные, по академическим масштабам, доходы последних месяцев прошли мимо него, не оставив никаких следов. Сигареты — те же, одежда — та же. В рестораны он не ходил. Несколько раз, правда, забегал на рынок, покупал, не глядя на цены, груши, клубнику, виноград — хотел порадовать Лику. Вот, пожалуй, и все.
Сергей сел за руль, проехал еще километров пять, нашел разворот и погнал обратно в Москву. Лучше перехватить Виктора до того, как он уйдет на работу. И сразу же поставить все точки над i.
— Что с тобой? — воскликнул Виктор, увидев Сергея в дверях своей квартиры.
— Ты весь зеленый.
Сергей отодвинул Виктора в сторону и прошел на кухню.
— У тебя водка есть? Налей.
Выпил стакан, сел на стул. Помолчал. Жена Виктора Анюта заглянула на кухню, покачала головой и ушла в комнату.
— Налей еще, — попросил Сергей.
Виктор отодвинул бутылку в сторону.
— Ты скажи, что стряслось. Может, мне тоже не мешает принять.
— Тебе необязательно. Это моя проблема. Налей.
Дрожь в руках постепенно проходила. Сергей закурил.
— Витя, я хочу сказать тебе одну вещь. Ты только сядь и внимательно выслушай. Ларри был совершенно прав. Я теперь точно знаю, что и как. Мы столкнулись с отлично организованными аферистами. Должен сразу тебе сказать — в их компании моя жена Лика.
Виктор обалдело посмотрел на Сергея и разлил водку по двум стаканам.
Сергей погасил сигарету, закурил вторую и продолжил:
— Я считаю, что Лика с Марьеном прокрутили все это с самого начала. Спала она с ним, не спала — не знаю. Думаю, что спала. Лика точно понимала, что раз она его привела, мы цены проверять не будем. И наверняка все, что мы ему платили, делилось между ними. Это она устроила суету с немедленной покупкой последней партии. И не кто иной как Лика первой сообщила нам, что есть какие-то конкуренты, которые сидят на чемоданах с деньгами и готовы немедленно забрать машины. Теперь эта история с Бенционом и Семеном. Я думаю, что если Лика и не сама все придумала, то участвовала в сговоре — наверняка. И тоже получила свою долю. Это все — одна шайка. Помнишь, я тебе говорил, мне что-то в кабинете у Бени померещилось? Я потом долго об этом думал и только сегодня ночью допер: для передачи Бене Лика принесла нам те же самые четвертные, которые мы отдали Сержу — он еще выпендривался, что деньги в чернилах.
— Ну девка, ну дает! — восхитился Виктор. — А ты-то что дергаешься? Из-за Марьена, что ли?
— Ты не понимаешь, — произнес Сергей, стараясь говорить отчетливо. — Мы с тобой затеяли это дело. И у нас все поровну. Теперь моя жена затевает свою игру. Мы теряем деньги. То есть, ты теряешь. Потому что мой заработок должен складываться с заработком жены. И получается, что это мы с ней забрали твои деньги. А с кем она спала — с Сержем, с Беней, с Семеном или со всеми тремя вместе, — это мое дело.
Виктор потряс головой, как бы избавляясь от назойливой мухи, и уставился на Сергея.
— Ты это — серьезно? Ты на самом деле считаешь, что я могу так подумать?
Ошалел?
— Не ошалел, — твердо сказал Терьян. — Все, что выручит Ларри, — твое. Я ни копейки не возьму. И вот еще, — он полез в сумочку и выложил на стол ключи от машины. — Она сейчас тысяч пятнадцать стоит. Забирай. — Увидев, что Виктор протестующе поднял руки, Сергей торопливо продолжил:
— Не смей возражать. Это моя жена, и я отвечаю за все, что она делает. Если ты мне друг, не говори больше ничего. Можно я у тебя посплю?
Анюта постелила Сергею на диване. Он лег, натянул на голову простыню и мгновенно затих. Виктор проводил Анюту на работу, посидел на кухне, подумал и позвонил Платону.
— Да, дела, — сказал Платон, выслушав всю историю до конца. — Ну и как он?
— Хреново, — сообщил Виктор. — Я даже не пойму, что его сильнее стукнуло.
То, что она гуляет, или то, что она нас подсадила.
— Ну, если гуляет, это его проблема, — резонно заметил Платон. — Тут уж ничего не поделаешь. А с деньгами — объясни ты ему, чтоб не валял дурака. Ты ведь не думаешь, что он с ней договорился?
— Нет, конечно, — Виктор прикрыл дверь на кухню. — Но он вбил себе в голову, что сам виноват и за все должен отвечать. Знаешь, его все-таки здорово зацепило, что она погуливает.
— Ну баба, — сказал Платон. — Зверь. Она ж его измочалила так, что он весь прозрачный стал. И еще кого-то на стороне имеет. Где только силы берет?
Сергей так и не смог заснуть. Дурман, нахлынувший от выпитой водки, исчез, как только он прикоснулся головой к подушке. Он вспоминал прожитые с Ликой месяцы, и от этих воспоминаний его корчило. Ему казалось, что он смотрит телевизор и переключается с одного канала на другой. Вот вечер второго дня их знакомства. По дороге домой Сергей вспомнил, что должен купить колготки, зашел в магазин, смущаясь ткнул пальцем в первый попавшийся на глаза пакет с иностранной надписью, заплатил в кассу. А дома все время гадал — придет, не придет. Когда же, услышав звонок, открыл входную дверь, то увидел Лику с двумя большими сумками. «Ну-ка возьми, — приказала Лика, — здесь еда». Быстро скинула белую синтетическую куртку, сняла сапоги и, вдев ноги в его старые шлепанцы, побежала на кухню. «Колготки купил?» — спросила она, накормив Сергея котлетами и напоив чаем. Потом заглянула в пакет и расхохоталась. «Господи, ну ты просто теленок, — веселилась Лика, растягивая в руках колготки, которые, будучи надеты, не достали бы ей и до середины бедра. — Ты что, никогда и никому колготки не покупал? Хорошо хоть не бюстгальтер, представляю, чтґо бы ты принес». Переключатель каналов щелкнул. «Чур я в доле, — услышал Сергей и увидел Лику, сидящую за столом на кухне. — У вас там есть что-то шибко научное, и вы хотите это продать… Ну и продавайте на здоровье, а других людей кормить незачем. Я же вас не воровать зову, просто подсказываю, как правильно сделать…» Снова щелчок. «Невесту надо поцеловать,» — сонным голосом и не отрываясь от подушки. И ее теплые руки. И губы. Щелк. Лика в постели в номере Марьена. Глаза полузакрыты, руки запрокинуты назад и до белизны в суставах сжимают спинку кровати. А рядом этот мокрогубый спекулянт. Щелк. «Ну, что скажешь, зайчик, я — классная девочка? У тебя хоть что-то похожее было? Только не врать, а то побью,» — и дробь кулачками по его груди. «Честно говорю, никогда и ни с кем». — «Вижу, что не врешь. Смотри у меня, если будешь врать, то здесь, — показывает на голову, — кой-чего вырастет, а там все отвалится».
Щелк. Лика в кабинете Бенциона Лазаревича. «Прикрой дверь, — говорит Бенцион, — у нас сейчас будет демонстрация высокой моды. Ну-ка нацепи, — и выгребает из стола трусики с надписью „Я сама“. — После примерки мы с тобой кое-чем займемся, а потом будем дивиденды распределять, усекла?» Лика расстегивает юбку, стягивает через голову блузку и опускается перед Бенционом Лазаревичем на колени. Щелк. «Это один из наших кооперативов, — слышит Сергей голос Лики, — у них поставка задерживается, и уже штрафы пошли, так что долго не раздумывайте».
Щелк. «Вот твоя доля, — говорит Марьен и засовывает в вырез Ликиной кофточки пачку двадцатипятирублевок. — Твое вино снова подвезли, давай сначала выпьем, а потом уже…»
Как это могло получиться? — повторял про себя Терьян. Кто она — потаскуха?
Или просто потянуло на большие деньги? Как же ей удалось вот так обвести всех — и его, Сергея, — вокруг пальца? Где были его глаза?
Он не находил ответа.
После часа бессмысленного лежания Терьян встал, махнул рукой на уговоры Виктора остаться и поехал домой. Там никого не было. Он прошел по квартире, постоял, стащил со шкафа большой чемодан и стал запихивать туда Ликины вещи. К его удивлению, влезло все, кроме двух пар туфель и большого плюшевого медведя, которого ребята подарили им на свадьбу. Сергей вспомнил, как это было. Медведя притащили Платон и Виктор. Они вошли, держа его за передние лапы и заставляя семенить между собой. Лика захлопала в ладоши, схватила игрушку и весь вечер не спускала ее с колен. А когда все закончилось и ребята стали разъезжаться по домам, Лика забилась с этим медведем в угол дивана и, ни на кого не обращая внимания, стала тихо убаюкивать его, приговаривая что-то совсем детское. Первую ночь после свадьбы мишка провел в ногах их постели, все видя круглыми пластмассовыми глазами и прислушиваясь смешно торчащими полукружьями ушей. Да и потом он еще долго оставался немым свидетелем, пока в один прекрасный день Лика не отправила его в ссылку на шкаф, а на вопрос Сергея ответила, что медведя в это время года лучше не нервировать, иначе он может сбежать в лес к медведице.
Сергей нашел подходящий пакет, снял мишку со шкафа и уже начал было его упаковывать, как пальцы нащупали разошедшийся шов на спине и что-то твердое внутри. Он перевернул игрушку. Медведь, набитый темно-коричневым волокном, был наполовину выпотрошен. Внутри находились два пухлых конверта и две картонные коробочки. Сергей бросил медведя на пол, сел на стул и приступил к изучению найденного. Конверты особого интереса не представляли, поскольку находились в них, как и предполагал Сергей, деньги. Сорок тысяч рублей в банковских упаковках по две с половиной тысячи в каждой. Намного интереснее было содержимое коробок. В первой обнаружилась пухлая пачка стодолларовых купюр — пять тысяч, как выяснилось после пересчета. Две сберегательные книжки на предъявителя — по пятьдесят тысяч рублей на каждой. Все деньги положены на книжки в течение последних месяцев. Еще одна книжка с тридцатью тысячами — на имя какого-то Суровнева. А на дне — небольшой черный блокнот, который Сергей отложил в сторону, решив изучить его содержание попозже. Во второй коробке он обнаружил три золотых кольца — два обручальных и одно с небольшим бриллиантиком, — перетянутую аптечной резинкой пачку писем и два паспорта на разные фамилии, но с фотографиями Сержа Марьена.
В письмах Терьян нашел подтверждение тому, о чем догадывался. Серж Марьен в девичестве, то есть до эмиграции, имел простую русскую фамилию Мариничев и был первым мужем Лики. Развод был вызван тем, что ныне покойный Ликин отец в свое время занимался чем-то сверхсекретным и зять эмигрант ему был противопоказан. А посему молодая супружеская пара была разлучена, но переписку продолжала: в Москву письма приходили на адрес одной из Ликиных подруг. Когда железный занавес чуть приподнялся, появилась возможность и для личных встреч, которые, судя по письмам, немедленно приобрели интимную окраску. Во всяком случае, в последнем письме Марьена, написанном вскоре после свадьбы Терьяна и Лики, содержались кое-какие воспоминания и пожелания на будущее, которые заставили Сергея заскрипеть зубами. Он положил письма на место и открыл черный блокнот.
Как Терьян сразу же понял, это была вполне профессионально составленная приходно-расходная книга, исписанная аккуратным детским почерком Лики. Сергей, уже набивший руку на бухгалтерских документах, разобрался в записях без особого труда. Бизнес Лики был обширен и многогранен. Она олицетворяла собой тот самый канал, по которому в кооперативы шли компьютеры Марьена. Ей же передавали выручку темные личности, которые участвовали в индивидуальных сделках купли-продажи (кое-какие фамилии и адреса Терьян тут же узнал). Лика переправляла рубли трем неизвестным, значившимся в блокноте под кличками «Жучок», «Серый» и «Фред», получала у них валюту и рассчитывалась с Марьеном.
Ее заработок исчислялся в рублях — от продажи компьютеров — и в долларах — от обменных операций. Но и это было еще не все. Через Лику в уже известные Сергею кооперативы «Информ-Инвест» и «Технология», а также ряд других, потоком шли выделенные главку фонды: ткани, краски, стройматериалы, сантехника. В обратном направлении передвигались наличные деньги — около шести процентов от стоимости материалов, — из которых часть, правда, не очень существенная, предназначалась Лике, а остальные фигурировали в графе «К распределению». Определенная, и весьма значительная, доля тоже поступала «Жучку» и «Фреду». А еще был особый раздел под названием «Прочие операции», изучив который Сергей с удивлением выяснил, что на последних компьютерах, закупленных «Инициативой» у Марьена, Лика заработала всего шесть тысяч рублей, а на обмене компьютеров на трусики — две.
Он аккуратно переписал некоторые цифры в свою записную книжку, бросил конверты и коробки в ящик письменного стола, запер на ключ и позвонил Виктору.
— Витя, — сказал Сергей, — мне бы хотелось подвести кое-какой итог под всей этой историей. Я тут довольно много узнал. У меня к тебе просьба — позвони Тошке и Ларри. Давай через час встретимся у тебя.
Разговор состоялся, но закончился совершенно не так, как представлял себе Терьян. Сергей думал, что, изложив механику операций, проводившихся Марьеном, Ликой и главком, он сможет — в присутствии Платона и Ларри как третейских судей — обозначить степень своей ответственности за все происшедшее. И Виктор, пусть даже он будет некоторое время махать руками и орать, что никто никому ничего не должен, примет это как данность. Потому что выпестованная годами академической деятельности щепетильность Терьяна иного исхода не допускала, так же как и генетическая память, в соответствии с которой мужчина в семье должен отвечать за все.
Но ни Платон, ни Ларри, ни уж тем более Виктор этот вопрос даже не стали обсуждать. Платон и Ларри оставили без малейшего внимания и компьютерный бизнес Марьена, и валютные махинации. Зато схема снабжения кооперативов разнообразными материалами вызвала у них самый живой интерес. Спрашивали обо всем — что именно главк передает в кооперативы, в каких объемах, по каким ценам, что кооперативы с этим делают, как устроен механизм взаиморасчетов, сколько и как часто передается руководству главка. Сергей, лихорадочно стараясь припомнить, что было написано по этому поводу в Ликином блокноте, выдавал информацию кусками.
Наконец, когда темп вопросов несколько замедлился, он не удержался и спросил:
— Ребята, вы что, решили поиграть в кооперативы?
Платон переглянулся с Ларри и осторожно ответил:
— Понимаешь ли, Сережа, то, что у вас с Витей бизнес не склеился, это сейчас сплошь и рядом. Вы влезли в дело, чуть-чуть поторговали, немножко заработали, потом попали на деньги — это дело житейское. Конечно, компьютеры кому-то дают приличные деньги. Но мы с Ларри за это никогда не взялись бы.
Заработать тысячу, две, ну десять — это неинтересно. Если уж серьезно идти за деньгами, то начинать надо от сотен тысяч. И искать место, где такие деньги есть. Поэтому мы у тебя и спрашиваем и про Беню, и про Семена, и про главк.
Понял? Если делом заняться всерьез, то, поверь мне, все ваши беды — кроме твоих личных, конечно, — через неделю просто забудутся. Знаешь, что такое ошибка измерения? Вот так. Дайте-ка мне, братцы, телефоны этих деятелей.
Домой Сергей вернулся около восьми. За этот длинный день у него внутри все как будто перекипело, и ничего, кроме жуткой усталости, он не чувствовал. Если бы имелась хоть какая-то возможность избежать встречи с Ликой, он бы немедленно ею воспользовался. Но, выпотрошив медведя и спрятав документы и деньги, Сергей сам перекрыл все пути. Ясно было, что, увидев собранный чемодан, Лика многое поймет, но без содержимого тайника никуда не денется. Значит, предстоит выяснение отношений.
Сергей загнал на стоянку машину, от которой Виктор, при поддержке Платона и Ларри, отказался наотрез, и, ссутулясь, пошел к дому. На душе у него было мерзко, каждый шаг давался с заметным трудом. От выкуренных за день сигарет саднило во рту. У подъезда на лавочке сидели два алкаша и противными голосами тянули:
«Вот и все, что было, вот и все, что было, Ты как хочешь это назови:
Для кого-то просто летная погода, А ведь это проводы любви…»
— Мужик, — сказал один из них, — закурить есть?
Сергей вытряс из пачки две сигареты, дал прикурить, поднялся на свой этаж и открыл ключом дверь. Во всех комнатах горел свет. На кухне, за столом, накрытым белой скатертью, сидела Лика в черном шелковом платье. На столе стояли два недавно купленных хрустальных фужера и бутылка шампанского.
— Пришел, — сказала Лика, и Сергей сразу понял, что она здорово пьяна. Еще было видно, что она плакала. Впервые он видел Лику в таком состоянии. — Садись, зайчик. Давай выпьем вместе напоследок.
— Хватит тебе, — сказал Сергей. — И я не буду. Наверное, тебе сегодня машина понадобится.
Лика какое-то время пристально смотрела на Сергея, потом, мотнув головой, содрала с бутылки фольгу, налила себе полный фужер и выпила.
— Ты меня прости, — сказала Лика. — Я все понимаю. Серж и мои дела. Вот хочешь — верь, не хочешь — не верь, у меня с ним только два раза и было. А потом я больше к нему не ходила. То есть, ходила, но только по делам. Да и эти два раза… ты ведь уже понял, что мы с ним раньше были женаты? Он у меня вообще, если хочешь знать, первым был. И в постели мне с ним всегда было оглушительно, — Лика выделила это слово, — оглушительно хорошо. Как никогда и ни с кем, ты уж извини. Но я хотела жить с тобой. Поэтому у нас с ним все и кончилось. И я это сама сделала, своими руками. Тебе это трудно понять, ты же мужик, вы все толстокожие. Вот ты теперь будешь всю жизнь про эти два раза помнить, а я — про то, как после этих двух раз решила, что все, хватит, и больше ничего не будет. О моих делах ты, наверное, уже почти все знаешь. Я ведь в главк совсем девчонкой пришла, после института. Начальник на меня сразу глаз положил: молодая, красивая, разведенка. Сам знаешь, как бывает. Жила с ним полгода. А потом он мне и говорит: ты человек надежный, хочешь помочь нам и подработать немножко? Ну и закрутилось. Это сейчас шальные деньги пошли, а поначалу-то по четвертному в месяц — и то не всегда выходило. И деньги эти, которые ты нашел, они ведь не все мои, там и чужие есть. Чужих, кстати, намного больше. Просто большие люди боятся держать деньги дома, а на девчонку кто подумает? Ну что ты молчишь, скажи что-нибудь.
Не слова Лики и даже не текущие по ее глазам слезы, смешанные с краской, вдруг заставили Сергея проглотить все, что он собирался на нее выплеснуть. И не стол с белой скатертью, не шампанское, за которым она, наверное, сбегала на улицу, увидев собранный чемодан. Как будто внутри у него застучал барабан, повторяющий: «о-глу-ши-тель-но хо-ро-шо, о-глу-ши-тель-но хо-ро-шо», — и эта дробь начисто вышибла из Сергея то, что он хотел сказать и про деньги, и про Виктора… Все отодвинулось куда-то назад, осталась только засевшая в сердце тупая игла — никогда и ни с кем, даже с ним, ее мужем, не было Лике так хорошо, как с этим мокрогубым подонком. Да и неважно, с кем — с Марьеном или кем-то другим, — главное, что не с ним, не с Сергеем. И он почувствовал, что Лика совершенно права: он может простить, он может смириться, но забыть и жить с этим уже не сможет.
Чувствуя, что еще секунда — и он не совладает с собой, Сергей вбежал в комнату, трясущейся рукой открыл ящик стола, вытащил конверты и коробки и, вернувшись на кухню, бросил их перед Ликой.
— Уезжай, — сказал он сиплым голосом, пугаясь и непрошено наворачивающихся на глаза слез, и этой непонятной боли, которая пульсировала в такт барабанному бою. — Прошу тебя, забирай все и уезжай. Извини, я не смогу тебя отвезти. Бери такси и уезжай.
Сергей вышел в коридор — он больше не в силах был находиться рядом с Ликой, — и в этот момент раздался входной звонок.
Открыв дверь, Терьян успел заметить в проеме какую-то темную массу и тут же на несколько секунд потерял сознание. Очнулся в углу, около вешалки. Во рту было солоно. Перед ним стояли два алкаша, которые полчаса назад стреляли у него сигареты.
— Кончай шутить, мужик, — сказал один из них. — Ты, в натуре, разберись со своей бабой и отдай, что взял. А то…
— Кто вас звал? — раздался откуда-то голос Лики. — Валите отсюда. Мы уже все решили.
«Алкаш» повернулся к Сергею боком:
— Решили, говоришь? А чего ж тогда звонила, шум поднимала? Смотри, девка, ты сказала. Если что не так, Ахмет с тобой быстро разберется.
— Валите, говорю! — Лика вытеснила «алкашей» на лестницу, захлопнула дверь и присела перед Сергеем на корточки. — Сережка, больно? Что они с тобой сделали, гады? Ну говори же.
— Уйди к чертовой матери. — Сергей встал и ладонью вытер кровь со рта. — Тебе мало того, что ты уже сделала? Еще бандитов присылаешь.
— Сережка, милый, я прибежала домой, смотрю — ничего нет. Я позвонила сразу, говорю — вот такое дело. Я же не знала, что они своих костоломов пришлют. Честное слово, не знала! Ну что мне сделать, чтобы ты поверил? Думай про меня как хочешь — пусть я шлюха, пусть воровка, пусть что угодно. Только не это! Поверь же ты мне, гад, хоть раз, хоть в чем-то! Хочешь, я на колени встану? За кого же ты меня принимаешь?
Сергей оперся рукой о стену, оставив на ней кровавый отпечаток.
— Тебе легче будет, если я скажу, что поверил? Ну и пес с тобой, поверил.
Думаешь, это что-нибудь меняет?
Лика посмотрела на Сергея, лицо ее как-то по-старушечьи сморщилось, и, заревев в голос, она бросилась в комнату. Какое-то время Лика копошилась там, что-то роняя и выдвигая ящики стола, потом, не глядя в сторону Сергея, пролетела по коридору, схватила чемодан и выскочила из квартиры.
Когда дверь за Ликой захлопнулась, Сергей еще немного постоял в коридоре, затем, сгорбившись и шаркая ногами, побрел в комнату. Огляделся по сторонам. От выпитой с утра водки и удара болела голова. Взгляд упал на плюшевого мишку, который снова занял свое законное место на шкафу. Сергей протянул руку и достал игрушку. Внутри опять было что-то твердое.
Лика оставила ему коробочку, в которой лежали обручальное кольцо, купленный с первой кооперативной зарплаты серебряный браслет, украшенный каким-то красным камешком, и те самые колготки, которые Лика так и не смогла на себя натянуть. А еще в коробочке была плоская и, наверное, очень дорогая зажигалка с выгравированной надписью: «Любимому Сережке в день рождения». До сорокалетия Терьяну оставалось чуть больше двух недель.
Фирма
Сергей расстегнул рубашку, вытащил из сумочки сигарету, глубоко затянулся.
И с горечью подумал о том, что вот — ему еще сорока не исполнилось, а жизнь, в общем-то, кончилась. Да, он доктор наук, но наука его никому толком не нужна.
На семинары ходит все меньше народа, скоро вообще никого не останется. Все халтурят где-то на стороне. Женщины у него, конечно, были, правда, не так уж и много — девочка Марина из Новосибирска, жена Таня, Ленка. Потом Лика… Дочерей он не видел уже три года — Таня вышла замуж и переехала куда-то на Дальний Восток. Родителей нет. Друзей тоже нет. Вот разве Платон, но он по уши завяз в своем Проекте и больше ни на что не реагирует. То же и с Ларри. Виктор? Сергей очень близко сошелся с ним за последнее время, но когда он узнает… Терьян поежился. Что еще? Деньги? Шальные, по академическим масштабам, доходы последних месяцев прошли мимо него, не оставив никаких следов. Сигареты — те же, одежда — та же. В рестораны он не ходил. Несколько раз, правда, забегал на рынок, покупал, не глядя на цены, груши, клубнику, виноград — хотел порадовать Лику. Вот, пожалуй, и все.
Сергей сел за руль, проехал еще километров пять, нашел разворот и погнал обратно в Москву. Лучше перехватить Виктора до того, как он уйдет на работу. И сразу же поставить все точки над i.
— Что с тобой? — воскликнул Виктор, увидев Сергея в дверях своей квартиры.
— Ты весь зеленый.
Сергей отодвинул Виктора в сторону и прошел на кухню.
— У тебя водка есть? Налей.
Выпил стакан, сел на стул. Помолчал. Жена Виктора Анюта заглянула на кухню, покачала головой и ушла в комнату.
— Налей еще, — попросил Сергей.
Виктор отодвинул бутылку в сторону.
— Ты скажи, что стряслось. Может, мне тоже не мешает принять.
— Тебе необязательно. Это моя проблема. Налей.
Дрожь в руках постепенно проходила. Сергей закурил.
— Витя, я хочу сказать тебе одну вещь. Ты только сядь и внимательно выслушай. Ларри был совершенно прав. Я теперь точно знаю, что и как. Мы столкнулись с отлично организованными аферистами. Должен сразу тебе сказать — в их компании моя жена Лика.
Виктор обалдело посмотрел на Сергея и разлил водку по двум стаканам.
Сергей погасил сигарету, закурил вторую и продолжил:
— Я считаю, что Лика с Марьеном прокрутили все это с самого начала. Спала она с ним, не спала — не знаю. Думаю, что спала. Лика точно понимала, что раз она его привела, мы цены проверять не будем. И наверняка все, что мы ему платили, делилось между ними. Это она устроила суету с немедленной покупкой последней партии. И не кто иной как Лика первой сообщила нам, что есть какие-то конкуренты, которые сидят на чемоданах с деньгами и готовы немедленно забрать машины. Теперь эта история с Бенционом и Семеном. Я думаю, что если Лика и не сама все придумала, то участвовала в сговоре — наверняка. И тоже получила свою долю. Это все — одна шайка. Помнишь, я тебе говорил, мне что-то в кабинете у Бени померещилось? Я потом долго об этом думал и только сегодня ночью допер: для передачи Бене Лика принесла нам те же самые четвертные, которые мы отдали Сержу — он еще выпендривался, что деньги в чернилах.
— Ну девка, ну дает! — восхитился Виктор. — А ты-то что дергаешься? Из-за Марьена, что ли?
— Ты не понимаешь, — произнес Сергей, стараясь говорить отчетливо. — Мы с тобой затеяли это дело. И у нас все поровну. Теперь моя жена затевает свою игру. Мы теряем деньги. То есть, ты теряешь. Потому что мой заработок должен складываться с заработком жены. И получается, что это мы с ней забрали твои деньги. А с кем она спала — с Сержем, с Беней, с Семеном или со всеми тремя вместе, — это мое дело.
Виктор потряс головой, как бы избавляясь от назойливой мухи, и уставился на Сергея.
— Ты это — серьезно? Ты на самом деле считаешь, что я могу так подумать?
Ошалел?
— Не ошалел, — твердо сказал Терьян. — Все, что выручит Ларри, — твое. Я ни копейки не возьму. И вот еще, — он полез в сумочку и выложил на стол ключи от машины. — Она сейчас тысяч пятнадцать стоит. Забирай. — Увидев, что Виктор протестующе поднял руки, Сергей торопливо продолжил:
— Не смей возражать. Это моя жена, и я отвечаю за все, что она делает. Если ты мне друг, не говори больше ничего. Можно я у тебя посплю?
Анюта постелила Сергею на диване. Он лег, натянул на голову простыню и мгновенно затих. Виктор проводил Анюту на работу, посидел на кухне, подумал и позвонил Платону.
— Да, дела, — сказал Платон, выслушав всю историю до конца. — Ну и как он?
— Хреново, — сообщил Виктор. — Я даже не пойму, что его сильнее стукнуло.
То, что она гуляет, или то, что она нас подсадила.
— Ну, если гуляет, это его проблема, — резонно заметил Платон. — Тут уж ничего не поделаешь. А с деньгами — объясни ты ему, чтоб не валял дурака. Ты ведь не думаешь, что он с ней договорился?
— Нет, конечно, — Виктор прикрыл дверь на кухню. — Но он вбил себе в голову, что сам виноват и за все должен отвечать. Знаешь, его все-таки здорово зацепило, что она погуливает.
— Ну баба, — сказал Платон. — Зверь. Она ж его измочалила так, что он весь прозрачный стал. И еще кого-то на стороне имеет. Где только силы берет?
Сергей так и не смог заснуть. Дурман, нахлынувший от выпитой водки, исчез, как только он прикоснулся головой к подушке. Он вспоминал прожитые с Ликой месяцы, и от этих воспоминаний его корчило. Ему казалось, что он смотрит телевизор и переключается с одного канала на другой. Вот вечер второго дня их знакомства. По дороге домой Сергей вспомнил, что должен купить колготки, зашел в магазин, смущаясь ткнул пальцем в первый попавшийся на глаза пакет с иностранной надписью, заплатил в кассу. А дома все время гадал — придет, не придет. Когда же, услышав звонок, открыл входную дверь, то увидел Лику с двумя большими сумками. «Ну-ка возьми, — приказала Лика, — здесь еда». Быстро скинула белую синтетическую куртку, сняла сапоги и, вдев ноги в его старые шлепанцы, побежала на кухню. «Колготки купил?» — спросила она, накормив Сергея котлетами и напоив чаем. Потом заглянула в пакет и расхохоталась. «Господи, ну ты просто теленок, — веселилась Лика, растягивая в руках колготки, которые, будучи надеты, не достали бы ей и до середины бедра. — Ты что, никогда и никому колготки не покупал? Хорошо хоть не бюстгальтер, представляю, чтґо бы ты принес». Переключатель каналов щелкнул. «Чур я в доле, — услышал Сергей и увидел Лику, сидящую за столом на кухне. — У вас там есть что-то шибко научное, и вы хотите это продать… Ну и продавайте на здоровье, а других людей кормить незачем. Я же вас не воровать зову, просто подсказываю, как правильно сделать…» Снова щелчок. «Невесту надо поцеловать,» — сонным голосом и не отрываясь от подушки. И ее теплые руки. И губы. Щелк. Лика в постели в номере Марьена. Глаза полузакрыты, руки запрокинуты назад и до белизны в суставах сжимают спинку кровати. А рядом этот мокрогубый спекулянт. Щелк. «Ну, что скажешь, зайчик, я — классная девочка? У тебя хоть что-то похожее было? Только не врать, а то побью,» — и дробь кулачками по его груди. «Честно говорю, никогда и ни с кем». — «Вижу, что не врешь. Смотри у меня, если будешь врать, то здесь, — показывает на голову, — кой-чего вырастет, а там все отвалится».
Щелк. Лика в кабинете Бенциона Лазаревича. «Прикрой дверь, — говорит Бенцион, — у нас сейчас будет демонстрация высокой моды. Ну-ка нацепи, — и выгребает из стола трусики с надписью „Я сама“. — После примерки мы с тобой кое-чем займемся, а потом будем дивиденды распределять, усекла?» Лика расстегивает юбку, стягивает через голову блузку и опускается перед Бенционом Лазаревичем на колени. Щелк. «Это один из наших кооперативов, — слышит Сергей голос Лики, — у них поставка задерживается, и уже штрафы пошли, так что долго не раздумывайте».
Щелк. «Вот твоя доля, — говорит Марьен и засовывает в вырез Ликиной кофточки пачку двадцатипятирублевок. — Твое вино снова подвезли, давай сначала выпьем, а потом уже…»
Как это могло получиться? — повторял про себя Терьян. Кто она — потаскуха?
Или просто потянуло на большие деньги? Как же ей удалось вот так обвести всех — и его, Сергея, — вокруг пальца? Где были его глаза?
Он не находил ответа.
После часа бессмысленного лежания Терьян встал, махнул рукой на уговоры Виктора остаться и поехал домой. Там никого не было. Он прошел по квартире, постоял, стащил со шкафа большой чемодан и стал запихивать туда Ликины вещи. К его удивлению, влезло все, кроме двух пар туфель и большого плюшевого медведя, которого ребята подарили им на свадьбу. Сергей вспомнил, как это было. Медведя притащили Платон и Виктор. Они вошли, держа его за передние лапы и заставляя семенить между собой. Лика захлопала в ладоши, схватила игрушку и весь вечер не спускала ее с колен. А когда все закончилось и ребята стали разъезжаться по домам, Лика забилась с этим медведем в угол дивана и, ни на кого не обращая внимания, стала тихо убаюкивать его, приговаривая что-то совсем детское. Первую ночь после свадьбы мишка провел в ногах их постели, все видя круглыми пластмассовыми глазами и прислушиваясь смешно торчащими полукружьями ушей. Да и потом он еще долго оставался немым свидетелем, пока в один прекрасный день Лика не отправила его в ссылку на шкаф, а на вопрос Сергея ответила, что медведя в это время года лучше не нервировать, иначе он может сбежать в лес к медведице.
Сергей нашел подходящий пакет, снял мишку со шкафа и уже начал было его упаковывать, как пальцы нащупали разошедшийся шов на спине и что-то твердое внутри. Он перевернул игрушку. Медведь, набитый темно-коричневым волокном, был наполовину выпотрошен. Внутри находились два пухлых конверта и две картонные коробочки. Сергей бросил медведя на пол, сел на стул и приступил к изучению найденного. Конверты особого интереса не представляли, поскольку находились в них, как и предполагал Сергей, деньги. Сорок тысяч рублей в банковских упаковках по две с половиной тысячи в каждой. Намного интереснее было содержимое коробок. В первой обнаружилась пухлая пачка стодолларовых купюр — пять тысяч, как выяснилось после пересчета. Две сберегательные книжки на предъявителя — по пятьдесят тысяч рублей на каждой. Все деньги положены на книжки в течение последних месяцев. Еще одна книжка с тридцатью тысячами — на имя какого-то Суровнева. А на дне — небольшой черный блокнот, который Сергей отложил в сторону, решив изучить его содержание попозже. Во второй коробке он обнаружил три золотых кольца — два обручальных и одно с небольшим бриллиантиком, — перетянутую аптечной резинкой пачку писем и два паспорта на разные фамилии, но с фотографиями Сержа Марьена.
В письмах Терьян нашел подтверждение тому, о чем догадывался. Серж Марьен в девичестве, то есть до эмиграции, имел простую русскую фамилию Мариничев и был первым мужем Лики. Развод был вызван тем, что ныне покойный Ликин отец в свое время занимался чем-то сверхсекретным и зять эмигрант ему был противопоказан. А посему молодая супружеская пара была разлучена, но переписку продолжала: в Москву письма приходили на адрес одной из Ликиных подруг. Когда железный занавес чуть приподнялся, появилась возможность и для личных встреч, которые, судя по письмам, немедленно приобрели интимную окраску. Во всяком случае, в последнем письме Марьена, написанном вскоре после свадьбы Терьяна и Лики, содержались кое-какие воспоминания и пожелания на будущее, которые заставили Сергея заскрипеть зубами. Он положил письма на место и открыл черный блокнот.
Как Терьян сразу же понял, это была вполне профессионально составленная приходно-расходная книга, исписанная аккуратным детским почерком Лики. Сергей, уже набивший руку на бухгалтерских документах, разобрался в записях без особого труда. Бизнес Лики был обширен и многогранен. Она олицетворяла собой тот самый канал, по которому в кооперативы шли компьютеры Марьена. Ей же передавали выручку темные личности, которые участвовали в индивидуальных сделках купли-продажи (кое-какие фамилии и адреса Терьян тут же узнал). Лика переправляла рубли трем неизвестным, значившимся в блокноте под кличками «Жучок», «Серый» и «Фред», получала у них валюту и рассчитывалась с Марьеном.
Ее заработок исчислялся в рублях — от продажи компьютеров — и в долларах — от обменных операций. Но и это было еще не все. Через Лику в уже известные Сергею кооперативы «Информ-Инвест» и «Технология», а также ряд других, потоком шли выделенные главку фонды: ткани, краски, стройматериалы, сантехника. В обратном направлении передвигались наличные деньги — около шести процентов от стоимости материалов, — из которых часть, правда, не очень существенная, предназначалась Лике, а остальные фигурировали в графе «К распределению». Определенная, и весьма значительная, доля тоже поступала «Жучку» и «Фреду». А еще был особый раздел под названием «Прочие операции», изучив который Сергей с удивлением выяснил, что на последних компьютерах, закупленных «Инициативой» у Марьена, Лика заработала всего шесть тысяч рублей, а на обмене компьютеров на трусики — две.
Он аккуратно переписал некоторые цифры в свою записную книжку, бросил конверты и коробки в ящик письменного стола, запер на ключ и позвонил Виктору.
— Витя, — сказал Сергей, — мне бы хотелось подвести кое-какой итог под всей этой историей. Я тут довольно много узнал. У меня к тебе просьба — позвони Тошке и Ларри. Давай через час встретимся у тебя.
Разговор состоялся, но закончился совершенно не так, как представлял себе Терьян. Сергей думал, что, изложив механику операций, проводившихся Марьеном, Ликой и главком, он сможет — в присутствии Платона и Ларри как третейских судей — обозначить степень своей ответственности за все происшедшее. И Виктор, пусть даже он будет некоторое время махать руками и орать, что никто никому ничего не должен, примет это как данность. Потому что выпестованная годами академической деятельности щепетильность Терьяна иного исхода не допускала, так же как и генетическая память, в соответствии с которой мужчина в семье должен отвечать за все.
Но ни Платон, ни Ларри, ни уж тем более Виктор этот вопрос даже не стали обсуждать. Платон и Ларри оставили без малейшего внимания и компьютерный бизнес Марьена, и валютные махинации. Зато схема снабжения кооперативов разнообразными материалами вызвала у них самый живой интерес. Спрашивали обо всем — что именно главк передает в кооперативы, в каких объемах, по каким ценам, что кооперативы с этим делают, как устроен механизм взаиморасчетов, сколько и как часто передается руководству главка. Сергей, лихорадочно стараясь припомнить, что было написано по этому поводу в Ликином блокноте, выдавал информацию кусками.
Наконец, когда темп вопросов несколько замедлился, он не удержался и спросил:
— Ребята, вы что, решили поиграть в кооперативы?
Платон переглянулся с Ларри и осторожно ответил:
— Понимаешь ли, Сережа, то, что у вас с Витей бизнес не склеился, это сейчас сплошь и рядом. Вы влезли в дело, чуть-чуть поторговали, немножко заработали, потом попали на деньги — это дело житейское. Конечно, компьютеры кому-то дают приличные деньги. Но мы с Ларри за это никогда не взялись бы.
Заработать тысячу, две, ну десять — это неинтересно. Если уж серьезно идти за деньгами, то начинать надо от сотен тысяч. И искать место, где такие деньги есть. Поэтому мы у тебя и спрашиваем и про Беню, и про Семена, и про главк.
Понял? Если делом заняться всерьез, то, поверь мне, все ваши беды — кроме твоих личных, конечно, — через неделю просто забудутся. Знаешь, что такое ошибка измерения? Вот так. Дайте-ка мне, братцы, телефоны этих деятелей.
Домой Сергей вернулся около восьми. За этот длинный день у него внутри все как будто перекипело, и ничего, кроме жуткой усталости, он не чувствовал. Если бы имелась хоть какая-то возможность избежать встречи с Ликой, он бы немедленно ею воспользовался. Но, выпотрошив медведя и спрятав документы и деньги, Сергей сам перекрыл все пути. Ясно было, что, увидев собранный чемодан, Лика многое поймет, но без содержимого тайника никуда не денется. Значит, предстоит выяснение отношений.
Сергей загнал на стоянку машину, от которой Виктор, при поддержке Платона и Ларри, отказался наотрез, и, ссутулясь, пошел к дому. На душе у него было мерзко, каждый шаг давался с заметным трудом. От выкуренных за день сигарет саднило во рту. У подъезда на лавочке сидели два алкаша и противными голосами тянули:
«Вот и все, что было, вот и все, что было, Ты как хочешь это назови:
Для кого-то просто летная погода, А ведь это проводы любви…»
— Мужик, — сказал один из них, — закурить есть?
Сергей вытряс из пачки две сигареты, дал прикурить, поднялся на свой этаж и открыл ключом дверь. Во всех комнатах горел свет. На кухне, за столом, накрытым белой скатертью, сидела Лика в черном шелковом платье. На столе стояли два недавно купленных хрустальных фужера и бутылка шампанского.
— Пришел, — сказала Лика, и Сергей сразу понял, что она здорово пьяна. Еще было видно, что она плакала. Впервые он видел Лику в таком состоянии. — Садись, зайчик. Давай выпьем вместе напоследок.
— Хватит тебе, — сказал Сергей. — И я не буду. Наверное, тебе сегодня машина понадобится.
Лика какое-то время пристально смотрела на Сергея, потом, мотнув головой, содрала с бутылки фольгу, налила себе полный фужер и выпила.
— Ты меня прости, — сказала Лика. — Я все понимаю. Серж и мои дела. Вот хочешь — верь, не хочешь — не верь, у меня с ним только два раза и было. А потом я больше к нему не ходила. То есть, ходила, но только по делам. Да и эти два раза… ты ведь уже понял, что мы с ним раньше были женаты? Он у меня вообще, если хочешь знать, первым был. И в постели мне с ним всегда было оглушительно, — Лика выделила это слово, — оглушительно хорошо. Как никогда и ни с кем, ты уж извини. Но я хотела жить с тобой. Поэтому у нас с ним все и кончилось. И я это сама сделала, своими руками. Тебе это трудно понять, ты же мужик, вы все толстокожие. Вот ты теперь будешь всю жизнь про эти два раза помнить, а я — про то, как после этих двух раз решила, что все, хватит, и больше ничего не будет. О моих делах ты, наверное, уже почти все знаешь. Я ведь в главк совсем девчонкой пришла, после института. Начальник на меня сразу глаз положил: молодая, красивая, разведенка. Сам знаешь, как бывает. Жила с ним полгода. А потом он мне и говорит: ты человек надежный, хочешь помочь нам и подработать немножко? Ну и закрутилось. Это сейчас шальные деньги пошли, а поначалу-то по четвертному в месяц — и то не всегда выходило. И деньги эти, которые ты нашел, они ведь не все мои, там и чужие есть. Чужих, кстати, намного больше. Просто большие люди боятся держать деньги дома, а на девчонку кто подумает? Ну что ты молчишь, скажи что-нибудь.
Не слова Лики и даже не текущие по ее глазам слезы, смешанные с краской, вдруг заставили Сергея проглотить все, что он собирался на нее выплеснуть. И не стол с белой скатертью, не шампанское, за которым она, наверное, сбегала на улицу, увидев собранный чемодан. Как будто внутри у него застучал барабан, повторяющий: «о-глу-ши-тель-но хо-ро-шо, о-глу-ши-тель-но хо-ро-шо», — и эта дробь начисто вышибла из Сергея то, что он хотел сказать и про деньги, и про Виктора… Все отодвинулось куда-то назад, осталась только засевшая в сердце тупая игла — никогда и ни с кем, даже с ним, ее мужем, не было Лике так хорошо, как с этим мокрогубым подонком. Да и неважно, с кем — с Марьеном или кем-то другим, — главное, что не с ним, не с Сергеем. И он почувствовал, что Лика совершенно права: он может простить, он может смириться, но забыть и жить с этим уже не сможет.
Чувствуя, что еще секунда — и он не совладает с собой, Сергей вбежал в комнату, трясущейся рукой открыл ящик стола, вытащил конверты и коробки и, вернувшись на кухню, бросил их перед Ликой.
— Уезжай, — сказал он сиплым голосом, пугаясь и непрошено наворачивающихся на глаза слез, и этой непонятной боли, которая пульсировала в такт барабанному бою. — Прошу тебя, забирай все и уезжай. Извини, я не смогу тебя отвезти. Бери такси и уезжай.
Сергей вышел в коридор — он больше не в силах был находиться рядом с Ликой, — и в этот момент раздался входной звонок.
Открыв дверь, Терьян успел заметить в проеме какую-то темную массу и тут же на несколько секунд потерял сознание. Очнулся в углу, около вешалки. Во рту было солоно. Перед ним стояли два алкаша, которые полчаса назад стреляли у него сигареты.
— Кончай шутить, мужик, — сказал один из них. — Ты, в натуре, разберись со своей бабой и отдай, что взял. А то…
— Кто вас звал? — раздался откуда-то голос Лики. — Валите отсюда. Мы уже все решили.
«Алкаш» повернулся к Сергею боком:
— Решили, говоришь? А чего ж тогда звонила, шум поднимала? Смотри, девка, ты сказала. Если что не так, Ахмет с тобой быстро разберется.
— Валите, говорю! — Лика вытеснила «алкашей» на лестницу, захлопнула дверь и присела перед Сергеем на корточки. — Сережка, больно? Что они с тобой сделали, гады? Ну говори же.
— Уйди к чертовой матери. — Сергей встал и ладонью вытер кровь со рта. — Тебе мало того, что ты уже сделала? Еще бандитов присылаешь.
— Сережка, милый, я прибежала домой, смотрю — ничего нет. Я позвонила сразу, говорю — вот такое дело. Я же не знала, что они своих костоломов пришлют. Честное слово, не знала! Ну что мне сделать, чтобы ты поверил? Думай про меня как хочешь — пусть я шлюха, пусть воровка, пусть что угодно. Только не это! Поверь же ты мне, гад, хоть раз, хоть в чем-то! Хочешь, я на колени встану? За кого же ты меня принимаешь?
Сергей оперся рукой о стену, оставив на ней кровавый отпечаток.
— Тебе легче будет, если я скажу, что поверил? Ну и пес с тобой, поверил.
Думаешь, это что-нибудь меняет?
Лика посмотрела на Сергея, лицо ее как-то по-старушечьи сморщилось, и, заревев в голос, она бросилась в комнату. Какое-то время Лика копошилась там, что-то роняя и выдвигая ящики стола, потом, не глядя в сторону Сергея, пролетела по коридору, схватила чемодан и выскочила из квартиры.
Когда дверь за Ликой захлопнулась, Сергей еще немного постоял в коридоре, затем, сгорбившись и шаркая ногами, побрел в комнату. Огляделся по сторонам. От выпитой с утра водки и удара болела голова. Взгляд упал на плюшевого мишку, который снова занял свое законное место на шкафу. Сергей протянул руку и достал игрушку. Внутри опять было что-то твердое.
Лика оставила ему коробочку, в которой лежали обручальное кольцо, купленный с первой кооперативной зарплаты серебряный браслет, украшенный каким-то красным камешком, и те самые колготки, которые Лика так и не смогла на себя натянуть. А еще в коробочке была плоская и, наверное, очень дорогая зажигалка с выгравированной надписью: «Любимому Сережке в день рождения». До сорокалетия Терьяну оставалось чуть больше двух недель.
Фирма
Название «Инфокар» родилось весьма просто. «Инфо» обозначало родственную связь с итальянской фирмой «Инфолокис», которой принадлежало пятьдесят процентов в уставном капитале «Инфокара», а «кар» — это, конечно же, автомобиль.
Томмазо Леонарди был коммерческим директором «Инфолокиса», поэтому не удивительно, что он вошел в Совет директоров нового предприятия и занял там прочное место. Главой Совета директоров «Инфокара» стал папа Гриша.
Томмазо был высокого роста, с клочковатой черной бородой, невероятно густыми черными бровями и смуглым лицом. Среди сотрудников «Инфолокиса» он слыл крупным специалистом по Советскому Союзу.
…В гостинице при Заводе Платон и Томмазо жили уже четвертый день. С самого начала Томмазо четко дал Платону понять, что участие «Инфокара» в совместных проектах Завода и «Инфолокиса», мягко говоря, нежелательно. Платон предлагал свести функции «Инфолокиса» к поставке оборудования и неадаптированных программ, а все остальные работы поручить «Инфокару». Леонардо признавал, что в экономическом плане эта идея была не лишена смысла, и вместе с тем считал ее нежизнеспособной, ибо она задевала интересы конкретных лиц, а следовательно, не имела шансов на реализацию.
Платон, наблюдая за реакциями папы Гриши и директора, и сам понимал, что если Завод тратит такие бешеные деньги на адаптацию программ и командировки специалистов, то это выгодно слишком большому числу людей, причем людей влиятельных. Но заявка была уже сделана, и об отступлении думать не приходилось. Задача состояла в том, чтобы с помощью Томмазо найти хоть какую-нибудь щелку, в которую можно было бы влезть, не затронув ничьих интересов и сохранив при этом лицо.
В конце концов, с помощью папы Гриши и под напором Томмазо, удалось отхватить для «Инфокара» работу по обновлению технической библиотеки Завода.
Первоначальный контракт был подписан лет семь назад и предполагал, что обновление будет происходить бесплатно. Однако тот же контракт предусматривал, что если на Заводе возникнут какие-нибудь экзотические пожелания, то удовлетворение любого из них подлежит отдельной оплате. Как выяснилось при встрече в научно-техническом центре Завода, за последние годы набралось достаточное количество «экзотических пожеланий», и было принято решение их по-братски поделить — половину «Инфолокису», а половину — «Инфокару». Теперь оба договора находились на заключительном согласовании в финуправлении Завода.
Томмазо Леонарди был коммерческим директором «Инфолокиса», поэтому не удивительно, что он вошел в Совет директоров нового предприятия и занял там прочное место. Главой Совета директоров «Инфокара» стал папа Гриша.
Томмазо был высокого роста, с клочковатой черной бородой, невероятно густыми черными бровями и смуглым лицом. Среди сотрудников «Инфолокиса» он слыл крупным специалистом по Советскому Союзу.
…В гостинице при Заводе Платон и Томмазо жили уже четвертый день. С самого начала Томмазо четко дал Платону понять, что участие «Инфокара» в совместных проектах Завода и «Инфолокиса», мягко говоря, нежелательно. Платон предлагал свести функции «Инфолокиса» к поставке оборудования и неадаптированных программ, а все остальные работы поручить «Инфокару». Леонардо признавал, что в экономическом плане эта идея была не лишена смысла, и вместе с тем считал ее нежизнеспособной, ибо она задевала интересы конкретных лиц, а следовательно, не имела шансов на реализацию.
Платон, наблюдая за реакциями папы Гриши и директора, и сам понимал, что если Завод тратит такие бешеные деньги на адаптацию программ и командировки специалистов, то это выгодно слишком большому числу людей, причем людей влиятельных. Но заявка была уже сделана, и об отступлении думать не приходилось. Задача состояла в том, чтобы с помощью Томмазо найти хоть какую-нибудь щелку, в которую можно было бы влезть, не затронув ничьих интересов и сохранив при этом лицо.
В конце концов, с помощью папы Гриши и под напором Томмазо, удалось отхватить для «Инфокара» работу по обновлению технической библиотеки Завода.
Первоначальный контракт был подписан лет семь назад и предполагал, что обновление будет происходить бесплатно. Однако тот же контракт предусматривал, что если на Заводе возникнут какие-нибудь экзотические пожелания, то удовлетворение любого из них подлежит отдельной оплате. Как выяснилось при встрече в научно-техническом центре Завода, за последние годы набралось достаточное количество «экзотических пожеланий», и было принято решение их по-братски поделить — половину «Инфолокису», а половину — «Инфокару». Теперь оба договора находились на заключительном согласовании в финуправлении Завода.