Страница:
Он вполне мог бы разорвать человека на части голыми руками. Рэп поспешно взял свою куртку и стал одеваться.
Он вздохнул и поглядел на Маленького Цыпленка, как всегда раздетого по пояс. Тот сидел, скрестив ноги, и ворошил сучья длинной палкой. Его терпение было нечеловеческим. В свете огня темная кожа отливала зеленым. Раскосые глаза ничего не выражали.
Снова попробовать разговорить его? Вызвать хоть какое-то чувство?
— Когда мы придем в Кинвэйл, — после стольких часов тишины голос Рэпа звучал как-то странно, — я освобожу тебя.
— Я твоя падаль.
— Не навсегда! Ты сделал чудеса для меня! Я никогда бы не дошел один, так что я тебе очень благодарен. Если я смогу отплатить тебе, я это сделаю. — Может быть, Инос даст денег, чтобы наградить Маленького Цыпленка? Хотя что он на них купит?
— Отплатить? — На лице гоблина появилась знакомая презрительная улыбка. — Ты не дашь то, чего я хочу.
— Что же это? — спросил Рэп, догадываясь, каким будет ответ.
— Вернуться в деревню Ворона. Убивать медленно, много боли.
Рэпа пробрала дрожь.
— Убить тебя? А потом твои братья сделают то же со мной?
Гоблин отрицательно покачал головой.
— Нет, если работаешь хорошо, делаешь хорошее зрелище. Убиваешь медленно — получаешь уважение.
— Никогда! Я не смог бы сделать такого! И я благодарен тебе. Ты мне нравишься. Я хочу, чтобы мы были друзьями.
— Я твоя падаль. — Маленький Цыпленок опять переключил свое внимание на горящие поленья.
— Ты не сможешь помочь мне в Кинвэйле, — твердо сказал Рэп. — Как и в Краснегаре.
— Я смотрю за тобой. — Маленький Цыпленок явно считал вопрос исчерпанным. Переспорить его было так же невозможно, как и вычерпать Зимний океан.
— Я дам тебе свободу!
Гоблин молча покачал головой, не отрывая взгляда от огня.
— Ты хочешь сказать, что будешь принадлежать мне всегда?
Интересно, что будет делать Рэп в Краснегаре с рабом, который отказывается от свободы?
Теперь Маленький Цыпленок поднял глаза на Рэпа и минуту пристально смотрел на него. Казалось, он принял какое-то решение.
— Не всегда.
— Хорошо, тогда до каких пор?
— Пока Боги не освободят меня. Не ты.
Это уже был прогресс.
— А когда Боги освободят тебя?
— Я буду знать!
Вдруг Рэпу не понравилось выражение на этом зеленовато-коричневом лице.
— А как я узнаю?
— Я забочусь о тебе, пока Боги не освобождают меня, — повторил Маленький Цыпленок. Он облизнул губы. — Тогда я убиваю тебя!
— Вот это да! Значит, ты будешь моим верным рабом, пока в один прекрасный момент не решишь, что свободен, и просто убьешь меня?
Огромные зубы гоблина обнажились в дружеской улыбке, и Рэп с облегчением засмеялся. Он-то испугался, что Маленький Цыпленок говорит серьезно. Странно, что у него, оказывается, все-таки есть чувство юмора.
— Ты выиграл поединок, городской парень. Хороший противник! Я тогда не знал. Теперь знаю.
Веселость Рэпа вмиг исчезла.
— Я получу хоть какое-то предупреждение?
Маленький Цыпленок мотнул головой, все еще улыбаясь.
— И когда же ты мне устроишь этот сюрприз? Скоро? Или через несколько лет?
— Я знаю когда. И я убиваю тебя. Очень, очень медленно. Долгая, долгая боль. Хороший противник, получаешь хорошую смерть. Зажигать маленькие костры на твоей груди. Засовывать палку под коленную чашечку и поворачивать. Много дней. Насыпать песок в глаза и тереть пальцем...
Нет, он не шутил. Начав, он не мог остановиться. До самой темноты, пока совсем не охрип, он сидел у огня, предвкушая будущее наслаждение, и глаза его горели ненавистью. Едва сдерживаясь, чтобы не перейти от слов к делу, гоблин в мельчайших деталях описывал, какая кара постигнет Рэпа.
2
3
4
* * *
Пошел третий день... Слабый свет пробивался через щели и окна, заткнутые ветками. Пока они не пришли сюда, Рэп не знал, что в домах гоблинов есть окна. Просто на зиму их закрывали.Он вздохнул и поглядел на Маленького Цыпленка, как всегда раздетого по пояс. Тот сидел, скрестив ноги, и ворошил сучья длинной палкой. Его терпение было нечеловеческим. В свете огня темная кожа отливала зеленым. Раскосые глаза ничего не выражали.
Снова попробовать разговорить его? Вызвать хоть какое-то чувство?
— Когда мы придем в Кинвэйл, — после стольких часов тишины голос Рэпа звучал как-то странно, — я освобожу тебя.
— Я твоя падаль.
— Не навсегда! Ты сделал чудеса для меня! Я никогда бы не дошел один, так что я тебе очень благодарен. Если я смогу отплатить тебе, я это сделаю. — Может быть, Инос даст денег, чтобы наградить Маленького Цыпленка? Хотя что он на них купит?
— Отплатить? — На лице гоблина появилась знакомая презрительная улыбка. — Ты не дашь то, чего я хочу.
— Что же это? — спросил Рэп, догадываясь, каким будет ответ.
— Вернуться в деревню Ворона. Убивать медленно, много боли.
Рэпа пробрала дрожь.
— Убить тебя? А потом твои братья сделают то же со мной?
Гоблин отрицательно покачал головой.
— Нет, если работаешь хорошо, делаешь хорошее зрелище. Убиваешь медленно — получаешь уважение.
— Никогда! Я не смог бы сделать такого! И я благодарен тебе. Ты мне нравишься. Я хочу, чтобы мы были друзьями.
— Я твоя падаль. — Маленький Цыпленок опять переключил свое внимание на горящие поленья.
— Ты не сможешь помочь мне в Кинвэйле, — твердо сказал Рэп. — Как и в Краснегаре.
— Я смотрю за тобой. — Маленький Цыпленок явно считал вопрос исчерпанным. Переспорить его было так же невозможно, как и вычерпать Зимний океан.
— Я дам тебе свободу!
Гоблин молча покачал головой, не отрывая взгляда от огня.
— Ты хочешь сказать, что будешь принадлежать мне всегда?
Интересно, что будет делать Рэп в Краснегаре с рабом, который отказывается от свободы?
Теперь Маленький Цыпленок поднял глаза на Рэпа и минуту пристально смотрел на него. Казалось, он принял какое-то решение.
— Не всегда.
— Хорошо, тогда до каких пор?
— Пока Боги не освободят меня. Не ты.
Это уже был прогресс.
— А когда Боги освободят тебя?
— Я буду знать!
Вдруг Рэпу не понравилось выражение на этом зеленовато-коричневом лице.
— А как я узнаю?
— Я забочусь о тебе, пока Боги не освобождают меня, — повторил Маленький Цыпленок. Он облизнул губы. — Тогда я убиваю тебя!
— Вот это да! Значит, ты будешь моим верным рабом, пока в один прекрасный момент не решишь, что свободен, и просто убьешь меня?
Огромные зубы гоблина обнажились в дружеской улыбке, и Рэп с облегчением засмеялся. Он-то испугался, что Маленький Цыпленок говорит серьезно. Странно, что у него, оказывается, все-таки есть чувство юмора.
— Ты выиграл поединок, городской парень. Хороший противник! Я тогда не знал. Теперь знаю.
Веселость Рэпа вмиг исчезла.
— Я получу хоть какое-то предупреждение?
Маленький Цыпленок мотнул головой, все еще улыбаясь.
— И когда же ты мне устроишь этот сюрприз? Скоро? Или через несколько лет?
— Я знаю когда. И я убиваю тебя. Очень, очень медленно. Долгая, долгая боль. Хороший противник, получаешь хорошую смерть. Зажигать маленькие костры на твоей груди. Засовывать палку под коленную чашечку и поворачивать. Много дней. Насыпать песок в глаза и тереть пальцем...
Нет, он не шутил. Начав, он не мог остановиться. До самой темноты, пока совсем не охрип, он сидел у огня, предвкушая будущее наслаждение, и глаза его горели ненавистью. Едва сдерживаясь, чтобы не перейти от слов к делу, гоблин в мельчайших деталях описывал, какая кара постигнет Рэпа.
2
Они уже были в пути! Инос едва могла поверить, что это не сон. Но все было на самом деле! Она действительно сидела в карете, напротив были тетушка Кэйд и ее служанка Иша, а рядом сидел Андор.
Семь дней они провели в Кинвэйле вместе! Семь дней райского блаженства! Впрочем, они были также днями лихорадочных сборов, решалось, что оставить, что отложить для доставки морем, что попытаться втиснуть в маленькие тюки. Это были еще и дни прощаний, спешно устраиваемых праздников, танцев и — божественной музыки, слышной только одной Инос. Или Андор тоже расслышал несколько аккордов? Она надеялась, что да. Отвратительный Иггинги пропал, отправившись в Пондаг, чтобы позаботиться об эскорте, и его отъезд был почти таким же счастьем, как и возвращение Андора... Нет, все-таки не был. Возвращение Андора, сознание того, что ради нее он прошел зимой страшную тайгу, — это было самым большим чудом.
Они ни разу не оставались наедине, но даже в толпе Инос вряд ли кого-то видела, кроме него — его улыбки, его смеха, его обаяния. Это благодаря Андору все получилось так быстро — он купил карету, лошадей, нанял людей, продумал маршрут, он вообще все устраивал и планировал. Тетушка Кэйд была рада переложить на него все эти заботы. У Инос почти не было времени, чтобы переживать о болезни отца.
Андор ехал с ней в Краснегар! Из-за того, что они никогда не оставались одни, он так и не повторил ей слов клятвы, данной перед отъездом, но его глаза постоянно говорили о преданности и любви. Андор ехал в Краснегар, чтобы... чтобы остаться? Навсегда?
«Прошу вас, Боги, да будет так! Я помнила о любви, как вы хотели!» — заклинала Инос.
За окнами проплывали поля и леса Кинвэйла, залитые солнечным светом. Зима уже кончилась, но весна по-настоящему еще не наступила. Правда, трава уже зеленела, а по сторонам дороги застенчиво улыбались первые цветы. Спереди и сзади кареты в беспорядке скакали люди капрала Оопари. Краснегарские воины не были особенно хорошими наездниками, но ехать по ровным, прямым дорогам Империи было не трудно. Они без труда держались вровень с грохочущей, качающейся каретой. Несколько человек были новобранцами, взятыми на замену тем, кто нашел в Кинвэйле свое счастье и осел там. Юла, горничная из Краснегара, давно исчезла из виду. Уже в первые дни после приезда она повела себя легкомысленно и была спешно выдана замуж за садовника.
Андор поправил плед, закрывающий их колени, который все время сползал от тряски. Рука Инос незаметно нашла его руку.
Все эти прощания...
— Не могу поверить! — сказала она в сотый раз. — Мы действительно в пути!
— Вы еще устанете от этого путешествия, сударыня, — улыбнулся Андор.
Видя эту улыбку, Инос готова была к любым испытаниям.
— Это будет настоящее приключение! — радостно щебетала тетушка Кэйд. Ее розовые щеки горели от возбуждения, но ни один волосок не выбивался из-под васильково-синей дорожной шляпки. — Я всегда мечтала попробовать путешествовать по суше.
Ну, если тетка так к этому относилась, то неужели Инос станет с ней спорить? Неизменно хорошее настроение Кэйд могло временами очень раздражать, но в дороге оно было гораздо предпочтительнее капризов и жалоб. Надо сказать, что в ее возрасте вообще вряд ли кто решился бы на такое путешествие.
Карета въехала на гребень холма, и они бросили последний взгляд на Кинвэйл.
— Ну что же, сэр Андор, — сказала тетушка Кэйд, устраиваясь поудобнее в углу кареты, — наконец у нас есть время, чтобы услышать все новости.
Андор лучезарно улыбнулся.
— Конечно, мадам! Но не забудьте, что они не самые свежие, — ведь я уехал в Праздник зимы. За исключением вашего брата, все во дворце были в добром здравии. Канцлера Ялтаури беспокоил прострел. Доктор Сагорн предписал ему мазь с сильным запахом сыра...
В мгновение ока он завладел вниманием женщин, даже Иши, которая не знала никого из обсуждаемых людей, жадно вслушивалась. Андор остановился на слабых струнках каждого во дворце и перешел к городской знати. Было ясно, что он успел познакомиться со всем Краснегаром, и это удивляло. Но, смеясь в ответ на его шутки, Инос думала, как там Идо? И Лин. Как поживают ее друзья детства? Легкое облачко затуманило ее радость. Они не будут больше друзьями. Между ними и принцессой, которую они некогда воспринимали как равную, ляжет пропасть. Что толку рассказывать Идо о новом модном танце из Хаба? Что толку играть Рэпу на спинете? Болтун Лин не будет интересоваться кинвэйлскими сплетнями и не будет пересказывать местные байки своей королеве. И все равно Инос ужасно хотелось узнать, как там их компания. Кто женился, кто собирается под венец? Это было бы ей гораздо более интересно, чем подробности о простреле канцлера Ялтаури.
Но спросить она не могла. Дворянин вроде Андора не стал бы обременять свою память именами горничных и судомоек. Или мальчишек с конюшни.
— Ваши высочества спали хорошо?
Кэйд ответила нечто бодрое. Инос не разделяла ее оптимизма. Отвратительный запах немытых тел и пива портил ей настроение. Андор повел их к столику в углу у окна, прокладывая путь через толпу.
Таверна неприятно поразила Инос. Почему-то ей казалось, что вся Империя должна быть такой же роскошной и удобной, как Кинвэйл, — довольно странное предположение. Маленькая кровать, которую ей пришлось делить с тетушкой Кэйд, была, наверное, сложена из камней. Крыша протекала, в постельном белье водились какие-то букашки. Почти сразу после того, как Инос легла, внизу послышался стук копыт и шум голосов, который не смолкал несколько часов. Скорее всего, прибыли те самые солдаты, которые теперь пировали внизу.
Солнце еще не встало. Сквозь маленькое грязное окошко едва пробивался свет. Принцесса с трудом могла различить лица сидящих за столом капрала Оопари и одного из солдат. Они тут же вскочили, уступая место дамам. Инос стало интересно, было ли это тоже предусмотрено Андором. Ише пришлось есть стоя, как и многим солдатам.
— На завтрак, почтенные дамы, — произнес Андор елейным тоном трактирщика, — мы предлагаем на выбор кашу или кашу. Вы также можете выбрать — с комками или без них. Наш горячий чай, к сожалению, холоден и непривлекателен. Но шоколад вполне сносный.
Инос подавила досаду от невозможности получить свежие булочки и сласти Кинвэйла. Каша? Бог мой!
— С удовольствием поем каши, — жизнерадостно проговорила тетушка Кэйд. — После всей этой роскошной еды в Кинвэйле как раз неплохо вернуться к более простой пище. А ты, дорогая?
— Мне только шоколад.
Одного из солдат отрядили за едой. Похоже было, что нашествие военных совершенно выбило хозяев таверны из колеи. Стол был маленьким, выщербленным и грязным.
— Ваше сиятельство! — Капрал Оопари обращался к Кэйд, и его тон отвлек Инос от размышлений о своих несчастьях. Оопари был серьезным молодым человеком, но не настолько молодым, чтобы быть одним из ее друзей. Он был, пожалуй, слишком флегматичным, чтобы быть хорошим собеседником, но зато надежен, как зима. Его семья служила правителям Краснегара на протяжении нескольких поколений. Цвет волос выдавал в нем импа, хотя он имел и кровь джотуннов, поэтому был выше большинства импов. Кто-то в этот момент толкнул капрала, и он чуть не упал на стол. Оопари даже не оглянулся. Уже одно это говорило, что его что-то сильно беспокоит. Лицо его покраснело.
— Да, капрал?
— Только вы можете мне приказывать, правда, ваше сиятельство? Так говорил мне король.
Тетушка Кэйд посмотрела на Андора, также стоявшего у стола.
— Проконсул Иггинги присоединился к нам, сударыня.
— Да? — Тетушка Кэйд, видимо, поняла что-то по лицу Андора. Она оглянулась, и ее обычная улыбка показалась вдруг странно натянутой. — Вы хотите сказать, что все эти люди прибыли, чтобы сопровождать нас?
Андор озабоченно кивнул.
— Здесь целая когорта. Вы будете под надежной охраной.
Опять Иггинги? Инос возмутилась, но сразу заметила, что остальных тревожит что-то другое.
— Но нас еще не нужно охранять, правда? — спросила она. Это был только второй день пути, и они еще не доехали до границ Империи. Горы уже были видны на горизонте, но до них еще было далеко. Андор говорил, что настоящее приключение начнется на той стороне перевала, а он рассчитывал добраться до Пондага только через четыре дня.
— Кажется, вы получите охрану, хотите вы того или нет. — Андор посмотрел на Кэйд. — Капрала поставили в известность, что теперь он подчиняется проконсулу.
Кэйд выглядела взволнованной, а на лице Оопари было выражение сердитого упрямства, которое кого-то напомнило Инос, но кого — она не могла вспомнить.
— Что вы можете посоветовать, сэр Андор?
Странно, почему тетушка так переживает?
— Боюсь, что проконсул прав, ваше высочество. Частные армии в Империи запрещены. Когда мы пройдем Пондаг, положение должно измениться, по крайней мере теоретически. Но, насколько я понял, проконсул планирует еще усилить там свой эскорт.
— Он хочет иметь больше одной когорты?
— Четыре.
Кэйд заломила руки. Инос никогда не видела ее в таком состоянии. Обычно румяные щеки заметно побледнели.
— Я ошиблась? — пробормотала она, как бы про себя.
— Это моя ошибка, — сказал Андор. — Но другой дороги нет, и мы вряд ли сможем проскользнуть незамеченными.
Инос не понимала, о чем речь, и поэтому молчала. Большой эскорт представлял надежную защиту от гоблинов и был, казалось, хорошей новостью. Она заметила, что Иша стоит очень близко к капралу, гораздо ближе, чем требует теснота. Так вот оно что? Инос не могла раньше понять, почему эта девица согласилась поступить на службу к дамам, живущим в такой глуши.
Тетушка Кэйд снова улыбнулась и обратилась к Оопари:
— Я думаю, что вам лучше согласиться с требованиями проконсула, капрал. Мы вряд ли можем иметь раздельное командование, а проконсул — один из высших военачальников Империи.
Упрямое честное лицо вспыхнуло.
— Значит, мои услуги больше не нужны, ваше сиятельство?
Кэйд посмотрела на Андора, как бы ища поддержки.
— Мы не сомневаемся в вашей преданности или храбрости, капрал, но ваш отряд вряд ли может равняться с целой когортой. Как сказал сэр Андор, нас будут хорошо охранять. Кто еще из ваших людей хотел бы остаться в Кинвэйле?
— Все, мадам, — ответил Оопари сквозь стиснутые зубы. — Но мы думали, что нужны вам.
Теперь настала очередь тетушки Кэйд покраснеть.
— Я вполне вас понимаю, и если вы хотите уйти со службы, то теперь самое время. Сэр Андор! Не могли бы вы проводить капрала... У него наши деньги. Четыре империала ему, и по два каждому из солдат. И не будете ли вы так добры, чтобы взять остаток денег на хранение?
Явно раздираемый противоположными чувствами, Оопари посмотрел на Ишу и увидел, что она смотрит на него с осуждением. Тетушка Кэйд заметила это и вздохнула.
Через несколько минут Инос оказалась вдвоем с теткой, а в руках у нее была глиняная кружка с чуть теплым шоколадом. Андор, Оопари и солдат ушли, Иша тоже. Инос и тетушке Кэйд придется теперь самим причесываться. А кто будет следить за одеждой? Возможно, удастся нанять кого-то в Пондаге. Имперские войска все еще окружали их стол, заставляя Инос чувствовать себя в западне.
— Этот шоколад вполне неплох, — сказала Кэйд, восстановив хорошее расположение духа.
— Тетя, сколько человек в когорте?
— Очень много, дорогая. Мы наверняка будем в полной безопасности от гоблинов, имея четыре когорты для охраны. У меня слишком много каши...
— Но у нас не будет Оопари! Зачем ты уволила его вот так?
Кэйд невинно поморгала.
— Потому, что он этого хотел. Ты уверена, что не хочешь немножечко каши?
— Чего бы он ни хотел, с ним я бы чувствовала себя спокойнее.
Изящная ножка наступила на ногу Инос, Кэйд послала ей предупреждающий взгляд и очень тихо произнесла:
— Это для их же безопасности, дорогая.
И Инос вдруг осознала, что они тут не одни. Все эти мужчины повернулись к ним спинами и вроде бы не слушали, но...
— Мы ведь не хотим несчастий? — И затем ее тетка добавила уже нормальным тоном: — В каше совсем не так много комков.
— Сколько человек в когорте?
— Пятьсот, кажется, но я не уверена. Может быть, и больше.
Теперь Инос поняла. Она почувствовала себя полной дурочкой. Четыре когорты! В наиболее важных случаях сержант Тосолин мог поставить под ружье восемнадцать человек.
Семь дней они провели в Кинвэйле вместе! Семь дней райского блаженства! Впрочем, они были также днями лихорадочных сборов, решалось, что оставить, что отложить для доставки морем, что попытаться втиснуть в маленькие тюки. Это были еще и дни прощаний, спешно устраиваемых праздников, танцев и — божественной музыки, слышной только одной Инос. Или Андор тоже расслышал несколько аккордов? Она надеялась, что да. Отвратительный Иггинги пропал, отправившись в Пондаг, чтобы позаботиться об эскорте, и его отъезд был почти таким же счастьем, как и возвращение Андора... Нет, все-таки не был. Возвращение Андора, сознание того, что ради нее он прошел зимой страшную тайгу, — это было самым большим чудом.
Они ни разу не оставались наедине, но даже в толпе Инос вряд ли кого-то видела, кроме него — его улыбки, его смеха, его обаяния. Это благодаря Андору все получилось так быстро — он купил карету, лошадей, нанял людей, продумал маршрут, он вообще все устраивал и планировал. Тетушка Кэйд была рада переложить на него все эти заботы. У Инос почти не было времени, чтобы переживать о болезни отца.
Андор ехал с ней в Краснегар! Из-за того, что они никогда не оставались одни, он так и не повторил ей слов клятвы, данной перед отъездом, но его глаза постоянно говорили о преданности и любви. Андор ехал в Краснегар, чтобы... чтобы остаться? Навсегда?
«Прошу вас, Боги, да будет так! Я помнила о любви, как вы хотели!» — заклинала Инос.
За окнами проплывали поля и леса Кинвэйла, залитые солнечным светом. Зима уже кончилась, но весна по-настоящему еще не наступила. Правда, трава уже зеленела, а по сторонам дороги застенчиво улыбались первые цветы. Спереди и сзади кареты в беспорядке скакали люди капрала Оопари. Краснегарские воины не были особенно хорошими наездниками, но ехать по ровным, прямым дорогам Империи было не трудно. Они без труда держались вровень с грохочущей, качающейся каретой. Несколько человек были новобранцами, взятыми на замену тем, кто нашел в Кинвэйле свое счастье и осел там. Юла, горничная из Краснегара, давно исчезла из виду. Уже в первые дни после приезда она повела себя легкомысленно и была спешно выдана замуж за садовника.
Андор поправил плед, закрывающий их колени, который все время сползал от тряски. Рука Инос незаметно нашла его руку.
Все эти прощания...
— Не могу поверить! — сказала она в сотый раз. — Мы действительно в пути!
— Вы еще устанете от этого путешествия, сударыня, — улыбнулся Андор.
Видя эту улыбку, Инос готова была к любым испытаниям.
— Это будет настоящее приключение! — радостно щебетала тетушка Кэйд. Ее розовые щеки горели от возбуждения, но ни один волосок не выбивался из-под васильково-синей дорожной шляпки. — Я всегда мечтала попробовать путешествовать по суше.
Ну, если тетка так к этому относилась, то неужели Инос станет с ней спорить? Неизменно хорошее настроение Кэйд могло временами очень раздражать, но в дороге оно было гораздо предпочтительнее капризов и жалоб. Надо сказать, что в ее возрасте вообще вряд ли кто решился бы на такое путешествие.
Карета въехала на гребень холма, и они бросили последний взгляд на Кинвэйл.
— Ну что же, сэр Андор, — сказала тетушка Кэйд, устраиваясь поудобнее в углу кареты, — наконец у нас есть время, чтобы услышать все новости.
Андор лучезарно улыбнулся.
— Конечно, мадам! Но не забудьте, что они не самые свежие, — ведь я уехал в Праздник зимы. За исключением вашего брата, все во дворце были в добром здравии. Канцлера Ялтаури беспокоил прострел. Доктор Сагорн предписал ему мазь с сильным запахом сыра...
В мгновение ока он завладел вниманием женщин, даже Иши, которая не знала никого из обсуждаемых людей, жадно вслушивалась. Андор остановился на слабых струнках каждого во дворце и перешел к городской знати. Было ясно, что он успел познакомиться со всем Краснегаром, и это удивляло. Но, смеясь в ответ на его шутки, Инос думала, как там Идо? И Лин. Как поживают ее друзья детства? Легкое облачко затуманило ее радость. Они не будут больше друзьями. Между ними и принцессой, которую они некогда воспринимали как равную, ляжет пропасть. Что толку рассказывать Идо о новом модном танце из Хаба? Что толку играть Рэпу на спинете? Болтун Лин не будет интересоваться кинвэйлскими сплетнями и не будет пересказывать местные байки своей королеве. И все равно Инос ужасно хотелось узнать, как там их компания. Кто женился, кто собирается под венец? Это было бы ей гораздо более интересно, чем подробности о простреле канцлера Ялтаури.
Но спросить она не могла. Дворянин вроде Андора не стал бы обременять свою память именами горничных и судомоек. Или мальчишек с конюшни.
* * *
Когда Инос и Кэйд осторожно спустились по крутой лестнице, Андор уже ждал их, по-утреннему свежий и великолепный в замшевом костюме для верховой езды. Он низко поклонился им. Несмотря на ранний час, таверна была переполнена. Большинство посетителей составляли солдаты, шумные, суетливые, грубые и грязные.— Ваши высочества спали хорошо?
Кэйд ответила нечто бодрое. Инос не разделяла ее оптимизма. Отвратительный запах немытых тел и пива портил ей настроение. Андор повел их к столику в углу у окна, прокладывая путь через толпу.
Таверна неприятно поразила Инос. Почему-то ей казалось, что вся Империя должна быть такой же роскошной и удобной, как Кинвэйл, — довольно странное предположение. Маленькая кровать, которую ей пришлось делить с тетушкой Кэйд, была, наверное, сложена из камней. Крыша протекала, в постельном белье водились какие-то букашки. Почти сразу после того, как Инос легла, внизу послышался стук копыт и шум голосов, который не смолкал несколько часов. Скорее всего, прибыли те самые солдаты, которые теперь пировали внизу.
Солнце еще не встало. Сквозь маленькое грязное окошко едва пробивался свет. Принцесса с трудом могла различить лица сидящих за столом капрала Оопари и одного из солдат. Они тут же вскочили, уступая место дамам. Инос стало интересно, было ли это тоже предусмотрено Андором. Ише пришлось есть стоя, как и многим солдатам.
— На завтрак, почтенные дамы, — произнес Андор елейным тоном трактирщика, — мы предлагаем на выбор кашу или кашу. Вы также можете выбрать — с комками или без них. Наш горячий чай, к сожалению, холоден и непривлекателен. Но шоколад вполне сносный.
Инос подавила досаду от невозможности получить свежие булочки и сласти Кинвэйла. Каша? Бог мой!
— С удовольствием поем каши, — жизнерадостно проговорила тетушка Кэйд. — После всей этой роскошной еды в Кинвэйле как раз неплохо вернуться к более простой пище. А ты, дорогая?
— Мне только шоколад.
Одного из солдат отрядили за едой. Похоже было, что нашествие военных совершенно выбило хозяев таверны из колеи. Стол был маленьким, выщербленным и грязным.
— Ваше сиятельство! — Капрал Оопари обращался к Кэйд, и его тон отвлек Инос от размышлений о своих несчастьях. Оопари был серьезным молодым человеком, но не настолько молодым, чтобы быть одним из ее друзей. Он был, пожалуй, слишком флегматичным, чтобы быть хорошим собеседником, но зато надежен, как зима. Его семья служила правителям Краснегара на протяжении нескольких поколений. Цвет волос выдавал в нем импа, хотя он имел и кровь джотуннов, поэтому был выше большинства импов. Кто-то в этот момент толкнул капрала, и он чуть не упал на стол. Оопари даже не оглянулся. Уже одно это говорило, что его что-то сильно беспокоит. Лицо его покраснело.
— Да, капрал?
— Только вы можете мне приказывать, правда, ваше сиятельство? Так говорил мне король.
Тетушка Кэйд посмотрела на Андора, также стоявшего у стола.
— Проконсул Иггинги присоединился к нам, сударыня.
— Да? — Тетушка Кэйд, видимо, поняла что-то по лицу Андора. Она оглянулась, и ее обычная улыбка показалась вдруг странно натянутой. — Вы хотите сказать, что все эти люди прибыли, чтобы сопровождать нас?
Андор озабоченно кивнул.
— Здесь целая когорта. Вы будете под надежной охраной.
Опять Иггинги? Инос возмутилась, но сразу заметила, что остальных тревожит что-то другое.
— Но нас еще не нужно охранять, правда? — спросила она. Это был только второй день пути, и они еще не доехали до границ Империи. Горы уже были видны на горизонте, но до них еще было далеко. Андор говорил, что настоящее приключение начнется на той стороне перевала, а он рассчитывал добраться до Пондага только через четыре дня.
— Кажется, вы получите охрану, хотите вы того или нет. — Андор посмотрел на Кэйд. — Капрала поставили в известность, что теперь он подчиняется проконсулу.
Кэйд выглядела взволнованной, а на лице Оопари было выражение сердитого упрямства, которое кого-то напомнило Инос, но кого — она не могла вспомнить.
— Что вы можете посоветовать, сэр Андор?
Странно, почему тетушка так переживает?
— Боюсь, что проконсул прав, ваше высочество. Частные армии в Империи запрещены. Когда мы пройдем Пондаг, положение должно измениться, по крайней мере теоретически. Но, насколько я понял, проконсул планирует еще усилить там свой эскорт.
— Он хочет иметь больше одной когорты?
— Четыре.
Кэйд заломила руки. Инос никогда не видела ее в таком состоянии. Обычно румяные щеки заметно побледнели.
— Я ошиблась? — пробормотала она, как бы про себя.
— Это моя ошибка, — сказал Андор. — Но другой дороги нет, и мы вряд ли сможем проскользнуть незамеченными.
Инос не понимала, о чем речь, и поэтому молчала. Большой эскорт представлял надежную защиту от гоблинов и был, казалось, хорошей новостью. Она заметила, что Иша стоит очень близко к капралу, гораздо ближе, чем требует теснота. Так вот оно что? Инос не могла раньше понять, почему эта девица согласилась поступить на службу к дамам, живущим в такой глуши.
Тетушка Кэйд снова улыбнулась и обратилась к Оопари:
— Я думаю, что вам лучше согласиться с требованиями проконсула, капрал. Мы вряд ли можем иметь раздельное командование, а проконсул — один из высших военачальников Империи.
Упрямое честное лицо вспыхнуло.
— Значит, мои услуги больше не нужны, ваше сиятельство?
Кэйд посмотрела на Андора, как бы ища поддержки.
— Мы не сомневаемся в вашей преданности или храбрости, капрал, но ваш отряд вряд ли может равняться с целой когортой. Как сказал сэр Андор, нас будут хорошо охранять. Кто еще из ваших людей хотел бы остаться в Кинвэйле?
— Все, мадам, — ответил Оопари сквозь стиснутые зубы. — Но мы думали, что нужны вам.
Теперь настала очередь тетушки Кэйд покраснеть.
— Я вполне вас понимаю, и если вы хотите уйти со службы, то теперь самое время. Сэр Андор! Не могли бы вы проводить капрала... У него наши деньги. Четыре империала ему, и по два каждому из солдат. И не будете ли вы так добры, чтобы взять остаток денег на хранение?
Явно раздираемый противоположными чувствами, Оопари посмотрел на Ишу и увидел, что она смотрит на него с осуждением. Тетушка Кэйд заметила это и вздохнула.
Через несколько минут Инос оказалась вдвоем с теткой, а в руках у нее была глиняная кружка с чуть теплым шоколадом. Андор, Оопари и солдат ушли, Иша тоже. Инос и тетушке Кэйд придется теперь самим причесываться. А кто будет следить за одеждой? Возможно, удастся нанять кого-то в Пондаге. Имперские войска все еще окружали их стол, заставляя Инос чувствовать себя в западне.
— Этот шоколад вполне неплох, — сказала Кэйд, восстановив хорошее расположение духа.
— Тетя, сколько человек в когорте?
— Очень много, дорогая. Мы наверняка будем в полной безопасности от гоблинов, имея четыре когорты для охраны. У меня слишком много каши...
— Но у нас не будет Оопари! Зачем ты уволила его вот так?
Кэйд невинно поморгала.
— Потому, что он этого хотел. Ты уверена, что не хочешь немножечко каши?
— Чего бы он ни хотел, с ним я бы чувствовала себя спокойнее.
Изящная ножка наступила на ногу Инос, Кэйд послала ей предупреждающий взгляд и очень тихо произнесла:
— Это для их же безопасности, дорогая.
И Инос вдруг осознала, что они тут не одни. Все эти мужчины повернулись к ним спинами и вроде бы не слушали, но...
— Мы ведь не хотим несчастий? — И затем ее тетка добавила уже нормальным тоном: — В каше совсем не так много комков.
— Сколько человек в когорте?
— Пятьсот, кажется, но я не уверена. Может быть, и больше.
Теперь Инос поняла. Она почувствовала себя полной дурочкой. Четыре когорты! В наиболее важных случаях сержант Тосолин мог поставить под ружье восемнадцать человек.
3
Сумерки четвертого дня... Теперь желудок Рэпа урчал громче, чем буран, отчасти потому, что непогода стихала. Снег шел уже меньше.
Полдня он жевал кусок кожи, но сейчас его ясновидение почувствовало движение вдали — как раз на пределе видимости, это было маленькое стадо овец или коз. Рэп не мог сказать, были ли они дикими или домашними, но пастуха с ними не было. Когда он стал завязывать мокасины, Маленький Цыпленок поинтересовался, в чем дело. Последовал спор. Гоблин утверждал, что он гораздо лучший стрелок, Рэп — что в таких условиях он скорее обнаружит добычу. В результате они пришли к компромиссу: Маленький Цыпленок будет стрелять, но Рэп пошлет Флибэга, чтобы тот погнал стадо на гоблина.
И теперь Рэп сидел в печальном одиночестве, слушая завывания ветра, глядя на пляшущие тени и облизывая губы при мысли о жарком. Его работа не казалась почтенной и достойной мужчины, но она была достаточно трудной. Стадо до сих пор было очень далеко, и казалось, животные не хотят приближаться. На таком расстоянии трудно было даже контролировать Флибэга. Голова Рэпа начала болеть, как она болела только в тот день, когда он впервые встретил Андора...
Забудь Андора! Сосредоточься!
— Ты! Мальчик!
Рэп со стоном прервал свой контакт с Флибэгом и стадом. Он обернулся и тут же откинулся на локтях, пораженный невероятным видением в углу.
Там появился большой белый стул — впрочем, нет, это был трон, стоящий на возвышении, с балдахином над ним.
Он был сделан из соединенных изогнутых стержней, в которых он узнал моржовые клыки с искусной резьбой, инкрустированные золотом и драгоценными камнями. Он был даже роскошнее, чем трон короля Холиндарна, на котором тот восседал в исключительно торжественных случаях. На памяти Рэпа такое случалось два раза. Белый трон сверкал, словно находился в месте более светлом, чем эта грязная, наполненная дымом лачуга.
А на троне сидела женщина. Сгорбившаяся, она казалась очень маленькой, ножки свисали, как у ребенка. Редкие седые волосы растрепались. Она была старая, тощая и совершенно голая.
— Ты! — эхом отозвался Рэп и поспешно отвернулся. Она не могла быть реальной, но даже так — совсем без одежды! Это была та же самая старуха, которую он видел, пробравшись первый раз в кладовую Воронов. Он тогда тоже был так же голоден. Должно быть, это просто особый вид бреда. Настоящие мужчины не сходят с ума, поголодав два дня. Настоящие мужчины могут не есть неделями, сохраняя при этом ясность ума. Рэп не был закаленным лесным жителем, как Маленький Цыпленок, он был избалованным городским мальчиком, простым рабочим с конюшни...
— Опять фавн! — прокудахтала старуха с насмешливым удивлением.
Рэп закрыл глаза и сосредоточился. Нет, его внутренний взор ничего не ощущал, кроме кучи снега в углу. Это опять была галлюцинация. Решив не давать отвлечь себя от цели, он попытался найти контакт с Флибэгом...
— Фавн! Прекрати! Ты что, не знаешь, что это опасно?
— А? — Рэп невольно переключил свое ясновидение на голос. В этот раз он смог ее почувствовать. Маленькая старушка стояла уже ближе и, к счастью, была теперь одета в гоблинский наряд, как и в первый раз. Она казалась вполне осязаемой и реальной. Рэп застонал.
— Еще и ясновидение? — Старуха погрозила ему пальцем. — Это еще ничего, это безопасно, но когда ты пытаешься командовать... Неужели ты не знаешь, что волшебники могут почувствовать, если кто-то так использует силу?
Рэп растерянно покачал головой. Она подошла еще ближе, оглядываясь.
— Так вот, мы можем! Хотя вряд ли кто-нибудь следит за этим краем. Ничего страшного, если ты только смотришь и слушаешь, но если ты начинаешь что-то делать, вызываешь какие-то события, то вокруг расходятся волны. Ты силен, парень. Ты должен это знать. Смотри-ка, да у тебя гоблинские татуировки!
Волшебница! Андор предупреждал его, что волшебники всегда ищут новые слова силы. Он выдал себя волшебнице! Рэп почувствовал, как волосы зашевелились на голове. Он стал отползать назад на локтях по грязному полу.
Женщина двинулась за ним, кудахча:
— Фавн с гоблинскими татуировками! Это что-то новое! — Она усмехнулась, обнажив прекрасные зубы и напомнив ему череп. — Гоблин-фавн! Что... — Она сердито зашипела. — Где же предвидение? Ты не даешь мне предвидеть? Нет, ты не смог бы. Кто?
— Кто ты?
— Я? Ты бы должен был знать. Придется догадаться. Важнее выяснить, кто ты!
— Я Рэп... Плоский Нос из племени Ворона.
— Ворона? — Старуха быстро огляделась, яростно сверкнув глазами. — Где Птица Смерти? Что ты с ним сделал?
— Ничего! — пролепетал Рэп, испуганный этой вспышкой гнева, осязаемой так же, как тепло очага. — Маленький Цыпленок, вы хотите сказать? Он вышел поохотиться...
— Где? Покажи мне!
Показать? Рэп протянул дрожащую руку в направлении, где далеко, в глубоком снегу пробирался гоблин.
Старуха посмотрела туда, затем рассмеялась своим безумным смехом.
— Он там! Ну что же, хорошо! Но ты должен заботиться о нем, слышишь? Он очень ценен! Смотри, не чини ему зла!
Он? Рэп? Чинить зло Маленькому Цыпленку? Она, должно быть, сошла с ума!
Набравшись смелости, Рэп поискал стадо, но оно исчезло. Флибэг направлялся к хижине. Таким образом, ужин испарился, и он вспомнил, что был так же голоден, когда в первый раз увидел волшебницу. Она стала таять на глазах, и ясновидение уже не ощущало ее.
— Я голоден! — сказал Рэп. — Вернее, Птица Смерти голоден!
На секунду она как будто обрела прежние очертания и изучала его, склонив набок голову и ухмыляясь.
— Уж эти фавны! — сказала она с усмешкой. Затем издала пронзительный крик и хлопнула в ладоши.
Тут же она исчезла, а перед Рэпом появился черный барашек с закрученными рогами. Хижина содрогнулась, как от удара, и из-под ног животного поднялось облако пыли и снега. С громким тревожным криком баран вскочил на ноги. Не было никакого сомнения, что он вполне настоящий.
После предупреждения колдуньи Рэп не посмел использовать свой дар, и ему не сразу удалось загнать барашка в угол. Перерезать ему горло каменным ножом оказалось тоже не так легко. Несколько раз баран боднул Рэпа, да еще тот испачкался в крови. Интересно, почему именно черный баран? Может быть, волшебнице было легче увидеть его в снегу или она просто издевалась над фавном с гоблинскими татуировками? Рэп был слишком голоден, чтобы обращать на это внимание.
Когда Маленький Цыпленок вернулся с пустыми руками, уставший и злой, Рэп уже ел поджаренное мясо. И в первый раз гоблина явно впечатлили способности Рэпа.
Полдня он жевал кусок кожи, но сейчас его ясновидение почувствовало движение вдали — как раз на пределе видимости, это было маленькое стадо овец или коз. Рэп не мог сказать, были ли они дикими или домашними, но пастуха с ними не было. Когда он стал завязывать мокасины, Маленький Цыпленок поинтересовался, в чем дело. Последовал спор. Гоблин утверждал, что он гораздо лучший стрелок, Рэп — что в таких условиях он скорее обнаружит добычу. В результате они пришли к компромиссу: Маленький Цыпленок будет стрелять, но Рэп пошлет Флибэга, чтобы тот погнал стадо на гоблина.
И теперь Рэп сидел в печальном одиночестве, слушая завывания ветра, глядя на пляшущие тени и облизывая губы при мысли о жарком. Его работа не казалась почтенной и достойной мужчины, но она была достаточно трудной. Стадо до сих пор было очень далеко, и казалось, животные не хотят приближаться. На таком расстоянии трудно было даже контролировать Флибэга. Голова Рэпа начала болеть, как она болела только в тот день, когда он впервые встретил Андора...
Забудь Андора! Сосредоточься!
— Ты! Мальчик!
Рэп со стоном прервал свой контакт с Флибэгом и стадом. Он обернулся и тут же откинулся на локтях, пораженный невероятным видением в углу.
Там появился большой белый стул — впрочем, нет, это был трон, стоящий на возвышении, с балдахином над ним.
Он был сделан из соединенных изогнутых стержней, в которых он узнал моржовые клыки с искусной резьбой, инкрустированные золотом и драгоценными камнями. Он был даже роскошнее, чем трон короля Холиндарна, на котором тот восседал в исключительно торжественных случаях. На памяти Рэпа такое случалось два раза. Белый трон сверкал, словно находился в месте более светлом, чем эта грязная, наполненная дымом лачуга.
А на троне сидела женщина. Сгорбившаяся, она казалась очень маленькой, ножки свисали, как у ребенка. Редкие седые волосы растрепались. Она была старая, тощая и совершенно голая.
— Ты! — эхом отозвался Рэп и поспешно отвернулся. Она не могла быть реальной, но даже так — совсем без одежды! Это была та же самая старуха, которую он видел, пробравшись первый раз в кладовую Воронов. Он тогда тоже был так же голоден. Должно быть, это просто особый вид бреда. Настоящие мужчины не сходят с ума, поголодав два дня. Настоящие мужчины могут не есть неделями, сохраняя при этом ясность ума. Рэп не был закаленным лесным жителем, как Маленький Цыпленок, он был избалованным городским мальчиком, простым рабочим с конюшни...
— Опять фавн! — прокудахтала старуха с насмешливым удивлением.
Рэп закрыл глаза и сосредоточился. Нет, его внутренний взор ничего не ощущал, кроме кучи снега в углу. Это опять была галлюцинация. Решив не давать отвлечь себя от цели, он попытался найти контакт с Флибэгом...
— Фавн! Прекрати! Ты что, не знаешь, что это опасно?
— А? — Рэп невольно переключил свое ясновидение на голос. В этот раз он смог ее почувствовать. Маленькая старушка стояла уже ближе и, к счастью, была теперь одета в гоблинский наряд, как и в первый раз. Она казалась вполне осязаемой и реальной. Рэп застонал.
— Еще и ясновидение? — Старуха погрозила ему пальцем. — Это еще ничего, это безопасно, но когда ты пытаешься командовать... Неужели ты не знаешь, что волшебники могут почувствовать, если кто-то так использует силу?
Рэп растерянно покачал головой. Она подошла еще ближе, оглядываясь.
— Так вот, мы можем! Хотя вряд ли кто-нибудь следит за этим краем. Ничего страшного, если ты только смотришь и слушаешь, но если ты начинаешь что-то делать, вызываешь какие-то события, то вокруг расходятся волны. Ты силен, парень. Ты должен это знать. Смотри-ка, да у тебя гоблинские татуировки!
Волшебница! Андор предупреждал его, что волшебники всегда ищут новые слова силы. Он выдал себя волшебнице! Рэп почувствовал, как волосы зашевелились на голове. Он стал отползать назад на локтях по грязному полу.
Женщина двинулась за ним, кудахча:
— Фавн с гоблинскими татуировками! Это что-то новое! — Она усмехнулась, обнажив прекрасные зубы и напомнив ему череп. — Гоблин-фавн! Что... — Она сердито зашипела. — Где же предвидение? Ты не даешь мне предвидеть? Нет, ты не смог бы. Кто?
— Кто ты?
— Я? Ты бы должен был знать. Придется догадаться. Важнее выяснить, кто ты!
— Я Рэп... Плоский Нос из племени Ворона.
— Ворона? — Старуха быстро огляделась, яростно сверкнув глазами. — Где Птица Смерти? Что ты с ним сделал?
— Ничего! — пролепетал Рэп, испуганный этой вспышкой гнева, осязаемой так же, как тепло очага. — Маленький Цыпленок, вы хотите сказать? Он вышел поохотиться...
— Где? Покажи мне!
Показать? Рэп протянул дрожащую руку в направлении, где далеко, в глубоком снегу пробирался гоблин.
Старуха посмотрела туда, затем рассмеялась своим безумным смехом.
— Он там! Ну что же, хорошо! Но ты должен заботиться о нем, слышишь? Он очень ценен! Смотри, не чини ему зла!
Он? Рэп? Чинить зло Маленькому Цыпленку? Она, должно быть, сошла с ума!
Набравшись смелости, Рэп поискал стадо, но оно исчезло. Флибэг направлялся к хижине. Таким образом, ужин испарился, и он вспомнил, что был так же голоден, когда в первый раз увидел волшебницу. Она стала таять на глазах, и ясновидение уже не ощущало ее.
— Я голоден! — сказал Рэп. — Вернее, Птица Смерти голоден!
На секунду она как будто обрела прежние очертания и изучала его, склонив набок голову и ухмыляясь.
— Уж эти фавны! — сказала она с усмешкой. Затем издала пронзительный крик и хлопнула в ладоши.
Тут же она исчезла, а перед Рэпом появился черный барашек с закрученными рогами. Хижина содрогнулась, как от удара, и из-под ног животного поднялось облако пыли и снега. С громким тревожным криком баран вскочил на ноги. Не было никакого сомнения, что он вполне настоящий.
После предупреждения колдуньи Рэп не посмел использовать свой дар, и ему не сразу удалось загнать барашка в угол. Перерезать ему горло каменным ножом оказалось тоже не так легко. Несколько раз баран боднул Рэпа, да еще тот испачкался в крови. Интересно, почему именно черный баран? Может быть, волшебнице было легче увидеть его в снегу или она просто издевалась над фавном с гоблинскими татуировками? Рэп был слишком голоден, чтобы обращать на это внимание.
Когда Маленький Цыпленок вернулся с пустыми руками, уставший и злой, Рэп уже ел поджаренное мясо. И в первый раз гоблина явно впечатлили способности Рэпа.
4
Скрипнув громче, чем обычно, карета накренилась влево и остановилась с резким толчком.
— Вы в порядке, ваше сиятельство? — заботливо спросил Андор. Они с Инос были тесно прижаты друг к другу на запрокинувшемся заднем сиденье, а тетушка Кэйд нависала над ними, с мрачным видом держась за поручень.
— Все хорошо, спасибо, кроме того, пожалуй, что теперь мое высочество уж слишком заметно!
Андор с готовностью рассмеялся.
— Пойду посмотрю, что там на этот раз, — сказал он, отпуская руку Инос, которую сжимал под накидкой во время пути, и готовясь выйти. Снаружи раздавались какие-то крики и беспокойное ржание лошадей. По крыше кареты хлестал дождь, хотя похоже было, что скоро он перейдет в снег. Андор открыл дверь и легко вышел, изящно придержав шпагу и плащ. Кэйд перебралась к племяннице на нижнюю сторону кареты, чтобы сесть более устойчиво. Она заняла намного больше места, чем Андор.
Та скорость, с которой они ехали раньше, была теперь невозможна. На ровных и прямых дорогах Империи карета могла двигаться почти так же быстро, как и всадники, но теперь они следовали по горной тропе. Погода становилась все хуже, а дорога все круче. Поля и пастбища по ее сторонам уступили место лесу, и ветви деревьев часто задевали верх кареты.
Со времени появления ужасного Иггинги Инос жила в постоянном страхе. Мысль о вторжении в Краснегар двух тысяч имперских солдат приводила ее в ужас. Она вспомнила, как слышала в Кинвэйле, что здешние войска — просто сброд, несравнимый с элитными частями, расположенными вокруг Хаба, и что служба на границе считалась унизительной, была своего рода наказанием, которого удостаивались лишь подонки. Сам проконсул, по мнению Инос, также был швалью, но она держала свое мнение при себе.
Она не решалась обсуждать ситуацию даже с тетушкой Кэйд или Андором, а они тоже не поднимали этот вопрос, так что разговор сводился к ничего не значащей болтовне. Отчасти их осторожность объяснялась нежеланием быть услышанными, так как теперь кучер и лакей были людьми Иггинги. Но что гораздо больше беспокоило Инос, так это то, что она чувствовала, что ее предали.
— Вы в порядке, ваше сиятельство? — заботливо спросил Андор. Они с Инос были тесно прижаты друг к другу на запрокинувшемся заднем сиденье, а тетушка Кэйд нависала над ними, с мрачным видом держась за поручень.
— Все хорошо, спасибо, кроме того, пожалуй, что теперь мое высочество уж слишком заметно!
Андор с готовностью рассмеялся.
— Пойду посмотрю, что там на этот раз, — сказал он, отпуская руку Инос, которую сжимал под накидкой во время пути, и готовясь выйти. Снаружи раздавались какие-то крики и беспокойное ржание лошадей. По крыше кареты хлестал дождь, хотя похоже было, что скоро он перейдет в снег. Андор открыл дверь и легко вышел, изящно придержав шпагу и плащ. Кэйд перебралась к племяннице на нижнюю сторону кареты, чтобы сесть более устойчиво. Она заняла намного больше места, чем Андор.
Та скорость, с которой они ехали раньше, была теперь невозможна. На ровных и прямых дорогах Империи карета могла двигаться почти так же быстро, как и всадники, но теперь они следовали по горной тропе. Погода становилась все хуже, а дорога все круче. Поля и пастбища по ее сторонам уступили место лесу, и ветви деревьев часто задевали верх кареты.
Со времени появления ужасного Иггинги Инос жила в постоянном страхе. Мысль о вторжении в Краснегар двух тысяч имперских солдат приводила ее в ужас. Она вспомнила, как слышала в Кинвэйле, что здешние войска — просто сброд, несравнимый с элитными частями, расположенными вокруг Хаба, и что служба на границе считалась унизительной, была своего рода наказанием, которого удостаивались лишь подонки. Сам проконсул, по мнению Инос, также был швалью, но она держала свое мнение при себе.
Она не решалась обсуждать ситуацию даже с тетушкой Кэйд или Андором, а они тоже не поднимали этот вопрос, так что разговор сводился к ничего не значащей болтовне. Отчасти их осторожность объяснялась нежеланием быть услышанными, так как теперь кучер и лакей были людьми Иггинги. Но что гораздо больше беспокоило Инос, так это то, что она чувствовала, что ее предали.