Страница:
— Да, отец.
— Спроси Сагорна, — прошептал он. — Ты можешь доверять Сагорну. Может быть, Тиналу, иногда... Но не остальным. Никому из остальных.
Инос подумала, что это слишком суровый приговор всем слугам, которые всю жизнь верно служили Холиндарну, если он имел в виду их. А кто такой Тинал? Отец явно заговаривался. Но Сагорн? Андор сказал, что Сагорн вернулся в Краснегар, когда она уже уехала, но его нигде не было видно.
Ее отец неожиданно поморщился, но сразу произнес:
— Собери Совет.
— Давай попозже, — предложила Инос. — Лучше отдохни.
Он покачал головой и настойчиво произнес:
— Я должен им сказать!
Как раз тогда тетушка Кэйд опять зашла в комнату, и Инос попросила ее собрать Совет. С некоторым сомнением матрона пошла выполнять поручение. Вскоре они все вошли в комнату — епископ, Ялтаури и еще несколько человек. Но в это время король уже бормотал что-то о кораблях с зерном и белых лошадях. Совет удалился.
После этого Холиндарн стал быстро слабеть. Периоды молчания тянулись дольше, прерываясь изредка шипением торфа в очаге и завыванием ветра за окном. Инос вспомнила, как боялась в детстве этого завывания. Раз или два она слышала негромкий скрип сверху, но посчитала это игрой воображения. Во время следующего прихода тетушки Кэйд она попросила прислать врача, и тот оставался возле больного.
«У тебя получится», — сказал король. Сидя у постели в свете угасающего дня и наблюдая, как все реже и короче становятся моменты просветления у отца, Инос чувствовала, как в ней растет странная уверенность, похожая на скалу, противостоящая приливу.
Ради него она постарается. Она им покажет! Эта мысль придала ей силу, которой Инос в себе и не подозревала. Девушка ждала, терпела и не пролила ни одной слезы.
Тени обступили ее. День угасал. Слуги зажгли лампы. Наконец, когда солнце село, а отец все не приходил в сознание, подошел доктор и положил ей руку на плечо. Инос поняла, что пора идти. Она поцеловала бледное изможденное лицо и вышла. Медленно спустилась по лестнице, прошла через туалетную комнату, спустилась еще на один пролет и остановилась в дверях гостиной, чтобы обдумать свое положение.
2
3
— Спроси Сагорна, — прошептал он. — Ты можешь доверять Сагорну. Может быть, Тиналу, иногда... Но не остальным. Никому из остальных.
Инос подумала, что это слишком суровый приговор всем слугам, которые всю жизнь верно служили Холиндарну, если он имел в виду их. А кто такой Тинал? Отец явно заговаривался. Но Сагорн? Андор сказал, что Сагорн вернулся в Краснегар, когда она уже уехала, но его нигде не было видно.
Ее отец неожиданно поморщился, но сразу произнес:
— Собери Совет.
— Давай попозже, — предложила Инос. — Лучше отдохни.
Он покачал головой и настойчиво произнес:
— Я должен им сказать!
Как раз тогда тетушка Кэйд опять зашла в комнату, и Инос попросила ее собрать Совет. С некоторым сомнением матрона пошла выполнять поручение. Вскоре они все вошли в комнату — епископ, Ялтаури и еще несколько человек. Но в это время король уже бормотал что-то о кораблях с зерном и белых лошадях. Совет удалился.
После этого Холиндарн стал быстро слабеть. Периоды молчания тянулись дольше, прерываясь изредка шипением торфа в очаге и завыванием ветра за окном. Инос вспомнила, как боялась в детстве этого завывания. Раз или два она слышала негромкий скрип сверху, но посчитала это игрой воображения. Во время следующего прихода тетушки Кэйд она попросила прислать врача, и тот оставался возле больного.
«У тебя получится», — сказал король. Сидя у постели в свете угасающего дня и наблюдая, как все реже и короче становятся моменты просветления у отца, Инос чувствовала, как в ней растет странная уверенность, похожая на скалу, противостоящая приливу.
Ради него она постарается. Она им покажет! Эта мысль придала ей силу, которой Инос в себе и не подозревала. Девушка ждала, терпела и не пролила ни одной слезы.
Тени обступили ее. День угасал. Слуги зажгли лампы. Наконец, когда солнце село, а отец все не приходил в сознание, подошел доктор и положил ей руку на плечо. Инос поняла, что пора идти. Она поцеловала бледное изможденное лицо и вышла. Медленно спустилась по лестнице, прошла через туалетную комнату, спустилась еще на один пролет и остановилась в дверях гостиной, чтобы обдумать свое положение.
2
Здесь собрались члены Совета, а также некоторые руководители дворцовых служб. Все сидели в ожидании вокруг лампы, так как окна были темны. Никто еще не заметил Инос, стоящую в дверях. Королевы не могут позволить себе предаваться скорби, прежде всего им нужно позаботиться о своем наследии. Инос достаточно часто обсуждала эту проблему с тетушкой Кэйд и с Андором. Примет ли Краснегар королеву? Да еще столь юную? Импы, скорее всего, примут, а вот джотунны — вряд ли. И вот теперь отец отдал ей свое королевство, но не сказал об этом Совету. Это может и не иметь значения, поскольку сейчас слово будет за ненавистным Иггинги, чья армия заняла Краснегар. Каковы будут его условия? Заставят ли ее признать над собой власть его императорского величества Эмшандара Четвертого?
И вот они стояли и сидели в ожидании, разговаривая вполголоса, как, наверное, ждали целый день. В центре был Андор, стройный и более высокий, чем было свойственно импам, неотразимый в своем темно-зеленом костюме. Он был ее ключом к королевству, решила Инос. Если она выйдет за него, Совет, по всей вероятности, признает его как ее консорта. Андор был молод, красив, уверен в себе, образован. Даже Форонод, казалось, увлекался его рассказами и улыбался вместе с другими. В более счастливые времена они бы, наверное, громко смеялись. Если Андор был ключом, то Форонод — замком, потому что он был джотунном, и практически самым влиятельным. Если управляющий признает Андора королем, то и все признают. Кроме, конечно, Иггинги.
Андор не приехал бы с ней сюда, если бы она была ему безразлична.
Наконец Инос заметили. Все повернулись к ней в сочувственном молчании. Здесь была мать Юнонини, в черном одеянии и мрачная, как всегда. Тетушка Кэйд, одетая в розовое с серебром платье, сидела у подножия трона, как сторожевая собака. Да благословят ее Боги!
Инос обняла тетушку, затем ее обняла мать Юнонини, пахнущая рыбой. Инос удивилась, как она могла раньше бояться этой унылой старухи, ходячего олицетворения жизненных неудач.
Один за другим мужчины кланялись, и она торжественно кивала в ответ. Форонод, угрюмый и бледный, с ореолом белых волос вокруг головы, канцлер Ялтаури, типичный имп, невысокий и коренастый, обычно очень жизнерадостный, плачущий сенешаль Кондорал, слабовольный и нерешительный епископ Хавийли и многие другие.
— Это долго не продлится, — сказала им Инос.
Мать Юнонини повернулась и направилась к лестнице.
— Тебе нужно поесть, дорогая, — заботливо проговорила тетушка Кэйд, ведя ее к столу. Стол, покрытый белоснежной льняной скатертью, с посудой из серебра и тонкого фарфора, казался осколком Кинвэйла в далекой северной стране. Правда, пирожные и печенье были кривоватыми и нескладными. А среди них — о чудо! — громоздился на огне гигантский серебряный чайник тетушки Кэйд, словно забытый призрак времен детства. День, когда она встретила Сагорна и опрокинула этот чайник — несоразмерную, вульгарную вещь!.. Отец шутил, что она чуть не сожгла замок... Неожиданно подкравшееся воспоминание проникло сквозь ее броню, горло сжалось, но Инос быстро отвела глаза от несчастной посудины и проговорила, что очень благодарна, однако не может сейчас есть. Но рот ее уже был полон печенья. Так что она села и стала пить крепкий чай, налитый тетушкой Кэйд из этого самого чайника, казавшегося еще более уродливым, чем раньше.
Затем Инос подняла глаза и увидела, что вернулась мать Юнонини. Она медленно поднялась, и ее еще раз сжали в пахнущих рыбой объятиях.
— Иносолан, дитя мое... я хотела сказать, ваше вели...
Скрипучий голос замер и продолжал уже о взвешивании душ и о том, как Добро в отце перевешивало Зло, и все обычные слова утешения. Инос постаралась отключиться от этого.
Значит, все кончилось и она не будет сегодня плакать. Для отца это было избавлением. Во всяком Зле есть чуточка Добра.
Рядом стоял также врач, неловко переминавшийся с нога на ногу.
— Что еще? — спросила она его.
Он стал бормотать, запинаясь, о торжественном прощании. Инос вспомнила, как ее мать лежала в большом зале, а мимо проходила вереница плачущих горожан. Так что девушка велела устроить все как должно, удивляясь собственному самообладанию. Затем были опять объятия тетушки Кэйд, матери Юнонини и более крепкое объятие Андора, поклоны и соболезнующий шепот от других мужчин, а Инос смутно сознавала, что подданные проходят мимо нее, направляясь в королевскую опочивальню. Через некоторое время они, должно быть, пронесли тело вниз, но принцесса отвернулась, не обращая на них внимания. Вскоре зазвонил большой колокол замка, его мерный звон наводил ужас.
Наконец доктора и прислуга прошли, дверь закрыли, и Инос не могла больше отгораживаться от мира. Ночь еще не закончилась. Когда она повернулась опять лицом к мужчинам, она увидела вновь прибывшего — проконсула Иггинги, с его квадратной головой.
Король умер — вороны слетались. Как всегда, Иггинги был в доспехах и держал под мышкой шлем с гребнем, положа другую руку на эфес позолоченной и богато украшенной парадной шпаги. Инос подумала, что боится его, но только его. Со всеми остальными она могла справиться.
— Управляющий, — сказала она, зная, что Форонод — самый компетентный в Совете. — Что теперь? Город должен знать, что произошло.
Форонод поклонился и промолчал.
Да, не очень-то любезно с его стороны!
— Итак, — продолжала она, требовательно глядя на него. — Когда меня объявят королевой?
Суровое лицо оставалось бесстрастным, но Инос могла почувствовать бешенство, кипящее под джотуннской бледностью.
— Совет вашего покойного отца не полномочен сейчас принимать такие решения, барышня, — отрывисто проговорил он, явно делая над собой усилие. — Войска Империи заняли город и дворец. Сержант Тосолин и его люди разоружены и взяты под стражу. Я предлагаю вам обращаться с вопросами к проконсулу Иггинги.
Он опять поклонился и отступил к стене.
Инос подавила безумное желание разреветься или броситься в объятия Андора. Она сама привела чудовище в свою нору и теперь должна дать ему бой. Девушка посмотрела вопросительно и холодно — она очень надеялась, что холодно, — на проконсула.
Он наклонил голову в намеке на поклон.
— Не могли бы мы поговорить наедине, ваше высочество?
Андор и тетушка Кэйд начали протестовать.
— Высочество? — переспросила Инос.
В его свиных глазках промелькнуло веселье.
— Прошу прощения — ваше величество!
Прекрасно! Это могло быть ее первой победой.
— Конечно, ваше сиятельство, — спокойно произнесла Инос. — Пройдемте со мной.
Гордо подняв голову, она прошествовала к лестнице, идущей наверх, жалея, что на ней нет пышного платья. Девушка все еще была в своем костюме для верховой езды. Возможно, ее волосы совершенно растрепались, но она хотя бы не плакала. Инос поднялась в туалетную комнату, заставленную шкафами и сундуками, с большой кушеткой у стены. По существу, это был просто склад разного хлама. Нужно приказать убрать это к лету. Свечей было недостаточно, они едва освещали большое помещение, но это могло очень кстати скрыть выражение ее лица. Инос понимала, что Иггинги гораздо опытнее ее в ведении переговоров. Он будет просто диктовать свои условия.
Остановившись у кушетки, она обернулась и спросила:
— Ну что?
Иггинги до сих пор сжимал свой дурацкий шлем. Его доспехи блестели в свете свечей. Он был крупным, сильным человеком, привыкшим убивать. Он нарочно придвинулся очень близко и угрожающе навис над ней.
— Вы получили его?
Вопрос показался таким бессмысленным, что Инос просто раскрыла рот, не в силах ничего сказать.
— Слово! — рявкнул он.
— Какое слово?
Он сердито покраснел.
— Отец сказал вам слово силы? Слово Иниссо?
Инос уже собиралась сказать нет, но вдруг вспомнила, что среди прочего бреда отец упоминал имя Иниссо.
Иггинги заметил ее колебания и обнажил зубы в хищной улыбке.
— Знаете ли вы, что оно означает? — тихо спросил он.
Инос покачала головой.
Он подошел еще на полшага ближе и вынужден был наклонить голову, чтобы посмотреть на нее. Он дышал перегаром, и Инос поняла, что винные погреба замка взломаны.
— Вы имеете три ценные вещи, девочка. Одна из них — очень миленькое тело. Об этом мы можем поговорить потом, но это я могу найти где угодно, практически не хуже. Вы также имеете королевство — вроде бы как имеете! Я никогда не хотел его иметь, а теперь, когда увидел, тем более. Оно не стоит того, чтобы из-за него драться, но мне сообщили, что джотунны уже идут сюда, так что драться, скорее всего, придется. Но третья вещь — это слово. И его я хочу. Для этого я и пришел сюда.
Ерунда! Она сомневалась, что сможет припомнить то, что сказал ей отец, но если этот кошмарный человек думает, что у нее есть то, что ему надо...
— И чего оно стоит?
Он рассмеялся.
— Вашей внешности. Вашей невинности. Вашей жизни. Оно стоит больше, чем все это, вместе взятое.
Инос преодолела страх. Она ожидала, что Иггинги заставит ее подписать отречение от престола или объявить о помолвке с Анджилки. И совершенно не ожидала всей этой бессмыслицы со словом.
— Как? Моя жизнь за слово?
— Знаете ли вы, кто платит моим войскам? Ваша драгоценная тетушка, или кем она вам приходится, герцогиня Кинвэйла.
Экка! Так, значит, это все-таки эта старая карга! Инос промолчала.
— Она дала мне две тысячи золотых империалов, чтобы я доставил вас сюда, вдобавок к тому, что я смогу взять с Краснегара. Все, что она хочет, это получить вас с вашим словом! Я должен послать вас обратно, чтобы вы вышли замуж за ее идиота сына.
— Ни за что!
Иггинги усмехнулся.
— Согласен. Эта сделка мне никогда не нравилась. Кроме того, это невозможно. Я закрыл дорогу, так ведь?
Инос просто смотрела на него, не говоря ни слова, смущенная, отчаянно стараясь сохранить самообладание. Спиной она упиралась в кушетку, так что отступать было некуда.
— Отсюда нет пути, пока не придут корабли, — продолжал он. — Я закрыл дорогу, подняв гоблинов. Мне нужно было помешать некоторым моим друзьям прийти сюда за мной, но из-за этого теперь никто не сможет отсюда выехать. Мы в ловушке!
— Сколько? — спросила Инос с безумной надеждой. — Какой выкуп вы хотите за Краснегар?
Он засмеялся.
— Только слово — слово, чтобы защитить его от джотуннов. Я должен его иметь.
— Почему? — Инос казалось, что он сошел с ума. Его глаза как-то странно блестели.
— Потому что я солдат! У меня талант — уничтожать паразитов. Со словом я... — Вдруг проконсул осознал, как мало понимает девушка в его речах. Он обернулся, подошел к двери и задвинул засов. Затем он кинул шлем на стул и пошел на нее, оттеснив к самой стене. Иггинги схватил ее за плечо, хищно улыбаясь при виде ее ужаса, и облизал губы.
— Вы начинаете понимать, что я вполне серьезен? Ну что же, я сделал вам предложение, маленькая барышня. Скажите мне слово, и я позабочусь, чтобы вас провозгласили королевой. Я защищу ваш трон от Калкора, а также от ваших недовольных подданных. И я обещаю не трогать вас. Выходите за своего Андора, если хотите, — мне все равно. Но если вы откажетесь, я начну сейчас с того, что сломаю ваш хорошенький носик и не остановлюсь до тех пор, пока ни один мужчина не захочет жениться на том, что от вас останется. Мне кажется, вам стоит подумать над моим предложением!
Это было необычное предложение. Это было лучше, чем она могла надеяться. Никто не осмелится возражать против ее правления в Краснегаре, если за ней будет стоять Иггинги со своей мощной армией. Но можно ли ему верить? И сможет ли она припомнить ту бессмыслицу, которую сказал ей отец? И поймет ли Иггинги, если она просто придумает что-то похожее?
— Ну? — заорал он. Его пальцы больнее сжали ее плечо. Она попыталась вырваться и ужаснулась его силе.
— Я...
Неожиданно послышался шум — неужели сверху? Иггинги поднял голову и посмотрел на потолок.
— Что это?
Инос тоже не знала. Это звучало так, как если бы над ними, в спальне, двигали мебель, но девушка считала, что все доктора и их помощники ушли. Помрачнев от подозрения, Иггинги повернулся и пошел к двери, на ходу обнажая шпагу.
Инос бросилась к противоположной двери и начала возиться с засовом. На какую-то минуту ей показалось, что он слишком тяжел для нее, и ее охватил ужас, но вот он подался. Она распахнула дверь и упала прямо в объятия Андора. Точнее, он обнял ее одной рукой, в другой была шпага.
— Все в порядке, моя дорогая? — нежно спросил он.
— Кажется, да, — ответила она.
Он закрыл дверь и обнял ее уже двумя руками, держа шпагу за ее спиной. Намного лучше! Он попытался поцеловать ее, но Инос боялась, что поцелуй разрушит тонкую ниточку, на которой держалось ее самообладание, так что она отстранилась. Но как чудесно пребывать в его объятиях.
— Он просто ужасен! — прошептала она в плечо Андора.
— Худший из всех подонков! — согласился он. — Идите вниз, а проконсула оставьте мне.
Инос отстранилась, пораженная.
— Нет, Андор. Он — солдат...
Андор улыбнулся ослепительной, уверенной улыбкой.
— Мне ничто не грозит! Это будет удовольствием!
— Что, драться с ним?
— Я вполне уверен в себе, моя принцесса. Но я не хотел бы драться при свидетелях, так что вам лучше спуститься вниз.
Андор никогда не говорил ей, что он дуэлянт, — удивительный человек! И никто никогда не предлагал пойти ради нее на убийство. На какой-то момент Инос была близка к истерике, но сумела взять себя в руки.
— Нет, Андор! У него здесь две тысячи солдат! Не надо!
— Это, возможно, мой единственный шанс застать его одного, Инос!
— Нет, я запрещаю!
— Ну, если вам угодно...
С разочарованным видом он вложил шпагу в ножны.
— Знайте, что он только первый из многих.
— Что?
— Первый, кто хочет узнать ваше слово силы. Всем известно, что короли Краснегара унаследовали одно из слов Иниссо. Каждый будет уверен, что вы его знаете, так это или нет на самом деле.
Инос почувствовала отчаяние.
— Я не понимаю.
Интересно, почему проконсул до сих пор не идет за ней?
— Это слишком долго объяснять. — Даже в полутьме лестницы на его красивом лице видно было выражение сочувствия. — Вы не должны никому открывать это слово.
— Хорошо, — сказала она.
— Ни единому человеку! — настаивал он. — Их опасно знать, но еще опаснее говорить кому-нибудь.
— Да, — ответила Инос, все еще не понимая. — Я буду иметь в виду.
Минуту Андор изучал ее.
— От этого нет настоящей защиты, Инос. Но вы можете сделать одну вещь, которая хоть немного поможет. Это заставит Иггинги призадуматься и лишит его одной из возможностей давления на вас.
Она была теперь в совершенном недоумении.
— О чем вы говорите, Андор?
— Выходите за меня замуж. Внизу мать Юнонини. Она может обвенчать нас прямо сейчас, не откладывая.
— Андор! — Опять Инос не хватало слов. Слишком много событий случилось за такой короткий промежуток. Наконец она сказала: — Дорогой Андор! Это прекрасная мысль, но я не могу решать такие вопросы с ходу. И я не хочу подвергать вас опасности.
— Не думайте об этом! — сказал он взволнованно. Затем взял ее за руку и повел вниз по узкой лестнице, быстро говоря, как будто продумывая все на ходу: — Управляющий говорит, что Калкор идет сюда, чтобы заявить свои права на престол. Он будет здесь, как только лед растает. Калкор грозный воин. Что бы там ни говорил Иггинги, он выгонит отсюда всех этих импов. Но потом он захочет взять вас в жены.
— Но мне казалось, он уже женат! — Сказав это, Инос вспомнила, что говорила ей Кэйд об обычаях нордландцев. А Андор теперь подтвердил слова тетки. Они были уже внизу лестницы, перед дверью в гостиную, где все, должно быть, еще ждали, какие условия выдвинет проконсул.
— Таны меняют жен, как рубашки. Даже, наверное, еще быстрее. Но он не сможет жениться на вас, если вы выйдете за меня.
— Он сможет легко решить эту проблему!
— Только если найдет меня! — засмеялся Андор. — Я умею хорошо скрываться. Неужели вы не понимаете, Инос? В этом ваше спасение! Выходите за меня, и я не буду показываться никому на глаза — обещаю вам. Мы позволим джотуннам поубивать всех импов. А весной уедем вместе в Империю.
Опять Инос удивилась, почему Иггинги не спускается за ней.
— И потеряем королевство? Нет, дорогой, у меня есть долг.
Андор улыбнулся — она скорее почувствовала, чем увидела это в полутьме.
— Прекрасно! — произнес он с восхищением. — Инос, я люблю вас! И если вы хотите королевство, то мы сохраним его для вас, а наш брак — наилучший способ для этого!
Он прав, подумала Инос. В ту же секунду Андор опустился перед ней на одно колено.
— Королева Иносолан, согласны ли вы быть моей женой?
Ее первой безумной мыслью было, что на ней до сих пор ее костюм для верховой езды, грязный и помятый. Все те чудесные платья, которые она носила в Кинвэйле, на балах, на залитых лунным светом террасах, — ни одно из них не подтолкнуло его сделать предложение! А ее отец... Затем девушка заставила себя не отвлекаться. С Андором она могла встретить любую опасность.
— Да, — прошептала Инос.
Он вскочил на ноги и на этот раз поцеловал ее. О Андор! Почему она не догадалась позвать его к отцу, чтобы познакомить? Андор, Андор! Сильный, надежный...
— Тогда скорее! — Он посмотрел вверх — видно, тоже удивлялся, что могло задержать Иггинги. — Значит, сейчас, дорогая? Прямо сейчас?
— Да!
Инос распахнула дверь и вошла, гордо выпрямившись, держа Андора за руку. Все ожидавшие в комнате вздрогнули от удивления. Те, кто сидел в изящных, розовых с золотом креслах, поднялись на ноги.
— Ваше сиятельство, ваше святейшество, мать Юнонини, джентльмены, — сказал Андор. — Королева Иносолан согласилась стать моей женой.
Инос постаралась отметить реакцию всех присутствующих, но все восприняли его слова по-разному. Импы выглядели довольными. Канцлер Ялтаури просто сиял. Епископ Хавийли спал. Форонод нахмурился, но он вообще часто хмурился. Он ничего не сказал. Тетушка Кэйд... тетушка Кэйд не улыбалась, как должна была бы.
Была ли Инос королевой или нет, но тетка становилась теперь ее опекуншей, до достижения совершеннолетия. Или к королевам это не относилось? Как она могла быть под чьей-то опекой и в то же время править? Инос подвела Андора к тетушке.
— Ну? Вы разве не хотите нас поздравить?
Растерянная, тетушка Кэйд посмотрела на Андора, потом перевела взгляд на Инос.
— Ты вполне уверена, дорогая моя? Это... так поспешно...
— Совершенно уверена!
Тетушка Кэйд попыталась улыбнуться.
— Ну что же! Тогда я, конечно, поздравляю вас! — Но она не выглядела такой уж уверенной.
Они обнялись.
А Иггинги все еще нет! Может быть, они даже смогут сразу пожениться, как хотел Андор, до того, как проконсул ворвется сюда, чтобы помешать им?
— Мать Юнонини, — сказала Инос, — обвенчайте нас.
Это произвело определенное впечатление. Розовые щеки тетушки Кэйд побелели. Такого на памяти Инос не случалось. Мать Юнонини помрачнела. Мужчины зашептались.
— Это кажется, ну, немного несвоевременным, — проговорила, запинаясь, тетушка Кэйд. — Твой отец только-только... Это очень уж скоро. Наверняка ты могла бы подождать, моя деточка.
Инос посмотрела на закрытую дверь.
— Мне очень жаль, что приходится действовать так поспешно, но Андор и я считаем, что это необходимо. Мы должны спешить. Вопрос государственной важности. Мать Юнонини!
Старуха в черном не двинулась с места. Она поджала губы и выглядела мрачнее, чем всегда.
— Иносолан, помнишь ли ты, что Боги сказали тебе? Помни о любви! А ты помнишь о любви?
Инос подняла глаза на Андора, он посмотрел на нее. Оба улыбнулись.
— О да! — ответила она.
— Думаю, вы должны подождать...
Инос не дала ей закончить.
— Нет! — закричала девушка. — Сейчас! Пока проконсул не вернулся. Быстро!
Мать Юнонини съежилась и посмотрела на тетушку Кэйд, ища поддержки. Но та прикусила губу и прошептала:
— Это может быть разумной предосторожностью.
Служительница яростно замотала головой. Большинство мужчин хмурились при виде этой неприличной и ничем не оправданной спешки. Инос подумала, не следует ли ей спросить разрешения у Совета, но раз они этого не требовали, то было бы глупо заговаривать об этом самой.
Ну конечно! Инос не нуждается в противной служительнице! Она только что совершила большую ошибку! Схватив Андора за руку, Инос потянула его через всю комнату прямо к епископу Хавийли, мирно клюющему носом на диване. Епископ славился своим умением засыпать где угодно — даже в седле.
— Ваше святейшество!
— М-м? — Епископ открыл глаза.
— Обвенчайте нас!
— Что?
Епископ растерянно вскочил на ноги, старый, рыхлый и совершенно лишенный солидности.
— Обвенчайте нас! — крикнула Инос, топнув ногой. — Дело государственной важности! Это срочно! Сейчас! Немедленно!
Испуганно моргая, епископ подчинился.
— Горячо любимые друзья мои... — забормотал он.
— О, пожалуйста, без этой чепухи! — взорвалась Инос. — Иггинги сейчас появится! Переходите сразу к главному!
Присутствующие опять зашептались. Епископ пребывал в растерянности и был уже готов возразить, но потом передумал.
— Есть ли среди вас те, кто знает какие-нибудь причины, по которым этот мужчина и эта женщина не могут быть связаны священными узами брака? — К счастью, он не стал ждать ответа. — Тогда вы...
— Мое имя Андор.
— Андор, возьмите эту...
Его голос прервался, а взгляд скользнул мимо Инос. Дверь заскрипела, и Инос в ужасе обернулась. Медленно-медленно дверь отворялась. Вот и пришел этот миг...
Невозможно! Кто это? Еще один шок за сегодняшний день.
Рэп неловко поклонился ей через всю комнату. Он сглотнул, колеблясь.
— Я сожалею, что твой отец умер, Инос... ваше величество, — хрипло сказал юноша. — Очень сожалею.
В руке он сжимал парадную шпагу Иггинги.
И вот они стояли и сидели в ожидании, разговаривая вполголоса, как, наверное, ждали целый день. В центре был Андор, стройный и более высокий, чем было свойственно импам, неотразимый в своем темно-зеленом костюме. Он был ее ключом к королевству, решила Инос. Если она выйдет за него, Совет, по всей вероятности, признает его как ее консорта. Андор был молод, красив, уверен в себе, образован. Даже Форонод, казалось, увлекался его рассказами и улыбался вместе с другими. В более счастливые времена они бы, наверное, громко смеялись. Если Андор был ключом, то Форонод — замком, потому что он был джотунном, и практически самым влиятельным. Если управляющий признает Андора королем, то и все признают. Кроме, конечно, Иггинги.
Андор не приехал бы с ней сюда, если бы она была ему безразлична.
Наконец Инос заметили. Все повернулись к ней в сочувственном молчании. Здесь была мать Юнонини, в черном одеянии и мрачная, как всегда. Тетушка Кэйд, одетая в розовое с серебром платье, сидела у подножия трона, как сторожевая собака. Да благословят ее Боги!
Инос обняла тетушку, затем ее обняла мать Юнонини, пахнущая рыбой. Инос удивилась, как она могла раньше бояться этой унылой старухи, ходячего олицетворения жизненных неудач.
Один за другим мужчины кланялись, и она торжественно кивала в ответ. Форонод, угрюмый и бледный, с ореолом белых волос вокруг головы, канцлер Ялтаури, типичный имп, невысокий и коренастый, обычно очень жизнерадостный, плачущий сенешаль Кондорал, слабовольный и нерешительный епископ Хавийли и многие другие.
— Это долго не продлится, — сказала им Инос.
Мать Юнонини повернулась и направилась к лестнице.
— Тебе нужно поесть, дорогая, — заботливо проговорила тетушка Кэйд, ведя ее к столу. Стол, покрытый белоснежной льняной скатертью, с посудой из серебра и тонкого фарфора, казался осколком Кинвэйла в далекой северной стране. Правда, пирожные и печенье были кривоватыми и нескладными. А среди них — о чудо! — громоздился на огне гигантский серебряный чайник тетушки Кэйд, словно забытый призрак времен детства. День, когда она встретила Сагорна и опрокинула этот чайник — несоразмерную, вульгарную вещь!.. Отец шутил, что она чуть не сожгла замок... Неожиданно подкравшееся воспоминание проникло сквозь ее броню, горло сжалось, но Инос быстро отвела глаза от несчастной посудины и проговорила, что очень благодарна, однако не может сейчас есть. Но рот ее уже был полон печенья. Так что она села и стала пить крепкий чай, налитый тетушкой Кэйд из этого самого чайника, казавшегося еще более уродливым, чем раньше.
Затем Инос подняла глаза и увидела, что вернулась мать Юнонини. Она медленно поднялась, и ее еще раз сжали в пахнущих рыбой объятиях.
— Иносолан, дитя мое... я хотела сказать, ваше вели...
Скрипучий голос замер и продолжал уже о взвешивании душ и о том, как Добро в отце перевешивало Зло, и все обычные слова утешения. Инос постаралась отключиться от этого.
Значит, все кончилось и она не будет сегодня плакать. Для отца это было избавлением. Во всяком Зле есть чуточка Добра.
Рядом стоял также врач, неловко переминавшийся с нога на ногу.
— Что еще? — спросила она его.
Он стал бормотать, запинаясь, о торжественном прощании. Инос вспомнила, как ее мать лежала в большом зале, а мимо проходила вереница плачущих горожан. Так что девушка велела устроить все как должно, удивляясь собственному самообладанию. Затем были опять объятия тетушки Кэйд, матери Юнонини и более крепкое объятие Андора, поклоны и соболезнующий шепот от других мужчин, а Инос смутно сознавала, что подданные проходят мимо нее, направляясь в королевскую опочивальню. Через некоторое время они, должно быть, пронесли тело вниз, но принцесса отвернулась, не обращая на них внимания. Вскоре зазвонил большой колокол замка, его мерный звон наводил ужас.
Наконец доктора и прислуга прошли, дверь закрыли, и Инос не могла больше отгораживаться от мира. Ночь еще не закончилась. Когда она повернулась опять лицом к мужчинам, она увидела вновь прибывшего — проконсула Иггинги, с его квадратной головой.
Король умер — вороны слетались. Как всегда, Иггинги был в доспехах и держал под мышкой шлем с гребнем, положа другую руку на эфес позолоченной и богато украшенной парадной шпаги. Инос подумала, что боится его, но только его. Со всеми остальными она могла справиться.
— Управляющий, — сказала она, зная, что Форонод — самый компетентный в Совете. — Что теперь? Город должен знать, что произошло.
Форонод поклонился и промолчал.
Да, не очень-то любезно с его стороны!
— Итак, — продолжала она, требовательно глядя на него. — Когда меня объявят королевой?
Суровое лицо оставалось бесстрастным, но Инос могла почувствовать бешенство, кипящее под джотуннской бледностью.
— Совет вашего покойного отца не полномочен сейчас принимать такие решения, барышня, — отрывисто проговорил он, явно делая над собой усилие. — Войска Империи заняли город и дворец. Сержант Тосолин и его люди разоружены и взяты под стражу. Я предлагаю вам обращаться с вопросами к проконсулу Иггинги.
Он опять поклонился и отступил к стене.
Инос подавила безумное желание разреветься или броситься в объятия Андора. Она сама привела чудовище в свою нору и теперь должна дать ему бой. Девушка посмотрела вопросительно и холодно — она очень надеялась, что холодно, — на проконсула.
Он наклонил голову в намеке на поклон.
— Не могли бы мы поговорить наедине, ваше высочество?
Андор и тетушка Кэйд начали протестовать.
— Высочество? — переспросила Инос.
В его свиных глазках промелькнуло веселье.
— Прошу прощения — ваше величество!
Прекрасно! Это могло быть ее первой победой.
— Конечно, ваше сиятельство, — спокойно произнесла Инос. — Пройдемте со мной.
Гордо подняв голову, она прошествовала к лестнице, идущей наверх, жалея, что на ней нет пышного платья. Девушка все еще была в своем костюме для верховой езды. Возможно, ее волосы совершенно растрепались, но она хотя бы не плакала. Инос поднялась в туалетную комнату, заставленную шкафами и сундуками, с большой кушеткой у стены. По существу, это был просто склад разного хлама. Нужно приказать убрать это к лету. Свечей было недостаточно, они едва освещали большое помещение, но это могло очень кстати скрыть выражение ее лица. Инос понимала, что Иггинги гораздо опытнее ее в ведении переговоров. Он будет просто диктовать свои условия.
Остановившись у кушетки, она обернулась и спросила:
— Ну что?
Иггинги до сих пор сжимал свой дурацкий шлем. Его доспехи блестели в свете свечей. Он был крупным, сильным человеком, привыкшим убивать. Он нарочно придвинулся очень близко и угрожающе навис над ней.
— Вы получили его?
Вопрос показался таким бессмысленным, что Инос просто раскрыла рот, не в силах ничего сказать.
— Слово! — рявкнул он.
— Какое слово?
Он сердито покраснел.
— Отец сказал вам слово силы? Слово Иниссо?
Инос уже собиралась сказать нет, но вдруг вспомнила, что среди прочего бреда отец упоминал имя Иниссо.
Иггинги заметил ее колебания и обнажил зубы в хищной улыбке.
— Знаете ли вы, что оно означает? — тихо спросил он.
Инос покачала головой.
Он подошел еще на полшага ближе и вынужден был наклонить голову, чтобы посмотреть на нее. Он дышал перегаром, и Инос поняла, что винные погреба замка взломаны.
— Вы имеете три ценные вещи, девочка. Одна из них — очень миленькое тело. Об этом мы можем поговорить потом, но это я могу найти где угодно, практически не хуже. Вы также имеете королевство — вроде бы как имеете! Я никогда не хотел его иметь, а теперь, когда увидел, тем более. Оно не стоит того, чтобы из-за него драться, но мне сообщили, что джотунны уже идут сюда, так что драться, скорее всего, придется. Но третья вещь — это слово. И его я хочу. Для этого я и пришел сюда.
Ерунда! Она сомневалась, что сможет припомнить то, что сказал ей отец, но если этот кошмарный человек думает, что у нее есть то, что ему надо...
— И чего оно стоит?
Он рассмеялся.
— Вашей внешности. Вашей невинности. Вашей жизни. Оно стоит больше, чем все это, вместе взятое.
Инос преодолела страх. Она ожидала, что Иггинги заставит ее подписать отречение от престола или объявить о помолвке с Анджилки. И совершенно не ожидала всей этой бессмыслицы со словом.
— Как? Моя жизнь за слово?
— Знаете ли вы, кто платит моим войскам? Ваша драгоценная тетушка, или кем она вам приходится, герцогиня Кинвэйла.
Экка! Так, значит, это все-таки эта старая карга! Инос промолчала.
— Она дала мне две тысячи золотых империалов, чтобы я доставил вас сюда, вдобавок к тому, что я смогу взять с Краснегара. Все, что она хочет, это получить вас с вашим словом! Я должен послать вас обратно, чтобы вы вышли замуж за ее идиота сына.
— Ни за что!
Иггинги усмехнулся.
— Согласен. Эта сделка мне никогда не нравилась. Кроме того, это невозможно. Я закрыл дорогу, так ведь?
Инос просто смотрела на него, не говоря ни слова, смущенная, отчаянно стараясь сохранить самообладание. Спиной она упиралась в кушетку, так что отступать было некуда.
— Отсюда нет пути, пока не придут корабли, — продолжал он. — Я закрыл дорогу, подняв гоблинов. Мне нужно было помешать некоторым моим друзьям прийти сюда за мной, но из-за этого теперь никто не сможет отсюда выехать. Мы в ловушке!
— Сколько? — спросила Инос с безумной надеждой. — Какой выкуп вы хотите за Краснегар?
Он засмеялся.
— Только слово — слово, чтобы защитить его от джотуннов. Я должен его иметь.
— Почему? — Инос казалось, что он сошел с ума. Его глаза как-то странно блестели.
— Потому что я солдат! У меня талант — уничтожать паразитов. Со словом я... — Вдруг проконсул осознал, как мало понимает девушка в его речах. Он обернулся, подошел к двери и задвинул засов. Затем он кинул шлем на стул и пошел на нее, оттеснив к самой стене. Иггинги схватил ее за плечо, хищно улыбаясь при виде ее ужаса, и облизал губы.
— Вы начинаете понимать, что я вполне серьезен? Ну что же, я сделал вам предложение, маленькая барышня. Скажите мне слово, и я позабочусь, чтобы вас провозгласили королевой. Я защищу ваш трон от Калкора, а также от ваших недовольных подданных. И я обещаю не трогать вас. Выходите за своего Андора, если хотите, — мне все равно. Но если вы откажетесь, я начну сейчас с того, что сломаю ваш хорошенький носик и не остановлюсь до тех пор, пока ни один мужчина не захочет жениться на том, что от вас останется. Мне кажется, вам стоит подумать над моим предложением!
Это было необычное предложение. Это было лучше, чем она могла надеяться. Никто не осмелится возражать против ее правления в Краснегаре, если за ней будет стоять Иггинги со своей мощной армией. Но можно ли ему верить? И сможет ли она припомнить ту бессмыслицу, которую сказал ей отец? И поймет ли Иггинги, если она просто придумает что-то похожее?
— Ну? — заорал он. Его пальцы больнее сжали ее плечо. Она попыталась вырваться и ужаснулась его силе.
— Я...
Неожиданно послышался шум — неужели сверху? Иггинги поднял голову и посмотрел на потолок.
— Что это?
Инос тоже не знала. Это звучало так, как если бы над ними, в спальне, двигали мебель, но девушка считала, что все доктора и их помощники ушли. Помрачнев от подозрения, Иггинги повернулся и пошел к двери, на ходу обнажая шпагу.
Инос бросилась к противоположной двери и начала возиться с засовом. На какую-то минуту ей показалось, что он слишком тяжел для нее, и ее охватил ужас, но вот он подался. Она распахнула дверь и упала прямо в объятия Андора. Точнее, он обнял ее одной рукой, в другой была шпага.
— Все в порядке, моя дорогая? — нежно спросил он.
— Кажется, да, — ответила она.
Он закрыл дверь и обнял ее уже двумя руками, держа шпагу за ее спиной. Намного лучше! Он попытался поцеловать ее, но Инос боялась, что поцелуй разрушит тонкую ниточку, на которой держалось ее самообладание, так что она отстранилась. Но как чудесно пребывать в его объятиях.
— Он просто ужасен! — прошептала она в плечо Андора.
— Худший из всех подонков! — согласился он. — Идите вниз, а проконсула оставьте мне.
Инос отстранилась, пораженная.
— Нет, Андор. Он — солдат...
Андор улыбнулся ослепительной, уверенной улыбкой.
— Мне ничто не грозит! Это будет удовольствием!
— Что, драться с ним?
— Я вполне уверен в себе, моя принцесса. Но я не хотел бы драться при свидетелях, так что вам лучше спуститься вниз.
Андор никогда не говорил ей, что он дуэлянт, — удивительный человек! И никто никогда не предлагал пойти ради нее на убийство. На какой-то момент Инос была близка к истерике, но сумела взять себя в руки.
— Нет, Андор! У него здесь две тысячи солдат! Не надо!
— Это, возможно, мой единственный шанс застать его одного, Инос!
— Нет, я запрещаю!
— Ну, если вам угодно...
С разочарованным видом он вложил шпагу в ножны.
— Знайте, что он только первый из многих.
— Что?
— Первый, кто хочет узнать ваше слово силы. Всем известно, что короли Краснегара унаследовали одно из слов Иниссо. Каждый будет уверен, что вы его знаете, так это или нет на самом деле.
Инос почувствовала отчаяние.
— Я не понимаю.
Интересно, почему проконсул до сих пор не идет за ней?
— Это слишком долго объяснять. — Даже в полутьме лестницы на его красивом лице видно было выражение сочувствия. — Вы не должны никому открывать это слово.
— Хорошо, — сказала она.
— Ни единому человеку! — настаивал он. — Их опасно знать, но еще опаснее говорить кому-нибудь.
— Да, — ответила Инос, все еще не понимая. — Я буду иметь в виду.
Минуту Андор изучал ее.
— От этого нет настоящей защиты, Инос. Но вы можете сделать одну вещь, которая хоть немного поможет. Это заставит Иггинги призадуматься и лишит его одной из возможностей давления на вас.
Она была теперь в совершенном недоумении.
— О чем вы говорите, Андор?
— Выходите за меня замуж. Внизу мать Юнонини. Она может обвенчать нас прямо сейчас, не откладывая.
— Андор! — Опять Инос не хватало слов. Слишком много событий случилось за такой короткий промежуток. Наконец она сказала: — Дорогой Андор! Это прекрасная мысль, но я не могу решать такие вопросы с ходу. И я не хочу подвергать вас опасности.
— Не думайте об этом! — сказал он взволнованно. Затем взял ее за руку и повел вниз по узкой лестнице, быстро говоря, как будто продумывая все на ходу: — Управляющий говорит, что Калкор идет сюда, чтобы заявить свои права на престол. Он будет здесь, как только лед растает. Калкор грозный воин. Что бы там ни говорил Иггинги, он выгонит отсюда всех этих импов. Но потом он захочет взять вас в жены.
— Но мне казалось, он уже женат! — Сказав это, Инос вспомнила, что говорила ей Кэйд об обычаях нордландцев. А Андор теперь подтвердил слова тетки. Они были уже внизу лестницы, перед дверью в гостиную, где все, должно быть, еще ждали, какие условия выдвинет проконсул.
— Таны меняют жен, как рубашки. Даже, наверное, еще быстрее. Но он не сможет жениться на вас, если вы выйдете за меня.
— Он сможет легко решить эту проблему!
— Только если найдет меня! — засмеялся Андор. — Я умею хорошо скрываться. Неужели вы не понимаете, Инос? В этом ваше спасение! Выходите за меня, и я не буду показываться никому на глаза — обещаю вам. Мы позволим джотуннам поубивать всех импов. А весной уедем вместе в Империю.
Опять Инос удивилась, почему Иггинги не спускается за ней.
— И потеряем королевство? Нет, дорогой, у меня есть долг.
Андор улыбнулся — она скорее почувствовала, чем увидела это в полутьме.
— Прекрасно! — произнес он с восхищением. — Инос, я люблю вас! И если вы хотите королевство, то мы сохраним его для вас, а наш брак — наилучший способ для этого!
Он прав, подумала Инос. В ту же секунду Андор опустился перед ней на одно колено.
— Королева Иносолан, согласны ли вы быть моей женой?
Ее первой безумной мыслью было, что на ней до сих пор ее костюм для верховой езды, грязный и помятый. Все те чудесные платья, которые она носила в Кинвэйле, на балах, на залитых лунным светом террасах, — ни одно из них не подтолкнуло его сделать предложение! А ее отец... Затем девушка заставила себя не отвлекаться. С Андором она могла встретить любую опасность.
— Да, — прошептала Инос.
Он вскочил на ноги и на этот раз поцеловал ее. О Андор! Почему она не догадалась позвать его к отцу, чтобы познакомить? Андор, Андор! Сильный, надежный...
— Тогда скорее! — Он посмотрел вверх — видно, тоже удивлялся, что могло задержать Иггинги. — Значит, сейчас, дорогая? Прямо сейчас?
— Да!
Инос распахнула дверь и вошла, гордо выпрямившись, держа Андора за руку. Все ожидавшие в комнате вздрогнули от удивления. Те, кто сидел в изящных, розовых с золотом креслах, поднялись на ноги.
— Ваше сиятельство, ваше святейшество, мать Юнонини, джентльмены, — сказал Андор. — Королева Иносолан согласилась стать моей женой.
Инос постаралась отметить реакцию всех присутствующих, но все восприняли его слова по-разному. Импы выглядели довольными. Канцлер Ялтаури просто сиял. Епископ Хавийли спал. Форонод нахмурился, но он вообще часто хмурился. Он ничего не сказал. Тетушка Кэйд... тетушка Кэйд не улыбалась, как должна была бы.
Была ли Инос королевой или нет, но тетка становилась теперь ее опекуншей, до достижения совершеннолетия. Или к королевам это не относилось? Как она могла быть под чьей-то опекой и в то же время править? Инос подвела Андора к тетушке.
— Ну? Вы разве не хотите нас поздравить?
Растерянная, тетушка Кэйд посмотрела на Андора, потом перевела взгляд на Инос.
— Ты вполне уверена, дорогая моя? Это... так поспешно...
— Совершенно уверена!
Тетушка Кэйд попыталась улыбнуться.
— Ну что же! Тогда я, конечно, поздравляю вас! — Но она не выглядела такой уж уверенной.
Они обнялись.
А Иггинги все еще нет! Может быть, они даже смогут сразу пожениться, как хотел Андор, до того, как проконсул ворвется сюда, чтобы помешать им?
— Мать Юнонини, — сказала Инос, — обвенчайте нас.
Это произвело определенное впечатление. Розовые щеки тетушки Кэйд побелели. Такого на памяти Инос не случалось. Мать Юнонини помрачнела. Мужчины зашептались.
— Это кажется, ну, немного несвоевременным, — проговорила, запинаясь, тетушка Кэйд. — Твой отец только-только... Это очень уж скоро. Наверняка ты могла бы подождать, моя деточка.
Инос посмотрела на закрытую дверь.
— Мне очень жаль, что приходится действовать так поспешно, но Андор и я считаем, что это необходимо. Мы должны спешить. Вопрос государственной важности. Мать Юнонини!
Старуха в черном не двинулась с места. Она поджала губы и выглядела мрачнее, чем всегда.
— Иносолан, помнишь ли ты, что Боги сказали тебе? Помни о любви! А ты помнишь о любви?
Инос подняла глаза на Андора, он посмотрел на нее. Оба улыбнулись.
— О да! — ответила она.
— Думаю, вы должны подождать...
Инос не дала ей закончить.
— Нет! — закричала девушка. — Сейчас! Пока проконсул не вернулся. Быстро!
Мать Юнонини съежилась и посмотрела на тетушку Кэйд, ища поддержки. Но та прикусила губу и прошептала:
— Это может быть разумной предосторожностью.
Служительница яростно замотала головой. Большинство мужчин хмурились при виде этой неприличной и ничем не оправданной спешки. Инос подумала, не следует ли ей спросить разрешения у Совета, но раз они этого не требовали, то было бы глупо заговаривать об этом самой.
Ну конечно! Инос не нуждается в противной служительнице! Она только что совершила большую ошибку! Схватив Андора за руку, Инос потянула его через всю комнату прямо к епископу Хавийли, мирно клюющему носом на диване. Епископ славился своим умением засыпать где угодно — даже в седле.
— Ваше святейшество!
— М-м? — Епископ открыл глаза.
— Обвенчайте нас!
— Что?
Епископ растерянно вскочил на ноги, старый, рыхлый и совершенно лишенный солидности.
— Обвенчайте нас! — крикнула Инос, топнув ногой. — Дело государственной важности! Это срочно! Сейчас! Немедленно!
Испуганно моргая, епископ подчинился.
— Горячо любимые друзья мои... — забормотал он.
— О, пожалуйста, без этой чепухи! — взорвалась Инос. — Иггинги сейчас появится! Переходите сразу к главному!
Присутствующие опять зашептались. Епископ пребывал в растерянности и был уже готов возразить, но потом передумал.
— Есть ли среди вас те, кто знает какие-нибудь причины, по которым этот мужчина и эта женщина не могут быть связаны священными узами брака? — К счастью, он не стал ждать ответа. — Тогда вы...
— Мое имя Андор.
— Андор, возьмите эту...
Его голос прервался, а взгляд скользнул мимо Инос. Дверь заскрипела, и Инос в ужасе обернулась. Медленно-медленно дверь отворялась. Вот и пришел этот миг...
Невозможно! Кто это? Еще один шок за сегодняшний день.
Рэп неловко поклонился ей через всю комнату. Он сглотнул, колеблясь.
— Я сожалею, что твой отец умер, Инос... ваше величество, — хрипло сказал юноша. — Очень сожалею.
В руке он сжимал парадную шпагу Иггинги.
3
Форонод произнес лишь:
— Конокрад!
Значит, это действительно был Рэп. И он уже не выглядел грязным, как гоблин. Он был вымыт и выбрит. Волосы были кое-как подстрижены и вымыты. На нем была старая, плохо ему подходящая коричневая куртка и залатанные шерстяные штаны. Только шпага, которую он держал, и нелепые татуировки вокруг глаз отличали его от самых заурядных обитателей Краснегара. Но на его простом лице застыло болезненное беспокойство.
Инос почувствовала, как волосы шевелятся на голове. Неужели это злой дух? Почему призрак Рэпа постоянно преследует ее? Все, кто был в комнате, застыли, пораженные.
— Где проконсул Иггинги? — спросил Форонод. Рэп глянул вниз на шпагу.
— Так вот как его звали! — Юноша сглотнул, как будто испытывал тошноту. — Он мертв.
Нет, это не призрак! Инос облегченно вздохнула. Это Рэп!
Мужчины оправились от шока и пытались оценить сложившуюся ситуацию — две тысячи солдат в городе, а их предводитель убит.
— Конокрад!
Значит, это действительно был Рэп. И он уже не выглядел грязным, как гоблин. Он был вымыт и выбрит. Волосы были кое-как подстрижены и вымыты. На нем была старая, плохо ему подходящая коричневая куртка и залатанные шерстяные штаны. Только шпага, которую он держал, и нелепые татуировки вокруг глаз отличали его от самых заурядных обитателей Краснегара. Но на его простом лице застыло болезненное беспокойство.
Инос почувствовала, как волосы шевелятся на голове. Неужели это злой дух? Почему призрак Рэпа постоянно преследует ее? Все, кто был в комнате, застыли, пораженные.
— Где проконсул Иггинги? — спросил Форонод. Рэп глянул вниз на шпагу.
— Так вот как его звали! — Юноша сглотнул, как будто испытывал тошноту. — Он мертв.
Нет, это не призрак! Инос облегченно вздохнула. Это Рэп!
Мужчины оправились от шока и пытались оценить сложившуюся ситуацию — две тысячи солдат в городе, а их предводитель убит.