Дункан Дэйв. Волшебное окно

   Только один раз Рэп и Маленький Цыпленок отклонились со своего пути. Они сделали большой круг, чтобы стороной обойти деревню Воронов, а предупреждение послали через других гоблинов. Потом им пришлось пробежать двойной переход, чтобы наверстать отставание.
   И вот он был дома. Рэп перешел с дамбы на дорогу вдоль причала, темную и безлюдную, чисто выметенную ветром. Он поднял засов на воротах. Эти ворота могли защитить от белых медведей, но не от легионеров. Пройдя внутрь, он опять перешел на рысь, просто по привычке, а за ним следовали Маленький Цыпленок и Флибэг. Через час-другой начнется рассвет. Город вот-вот проснется. Он направился к ближайшей лестнице.
   Что нужно в Краснегаре армии импов? Пришла ли она сюда, чтобы помочь Инос занять трон и защитить ее от джотуннов, или же это разбойничий набег? Не сделают ли они с городом то же, что и с гоблинскими деревнями? Безусловно, ее нельзя остановить на подступах к замку, а в самом замке вряд ли хватит еды, чтобы выдержать осаду. Бывший помощник управляющего не мог не знать также, что во всем городе не найдется достаточно провианта для двух тысяч голодных солдат. До урожая, как и до кораблей с зерном, пройдут еще месяцы, а дамба пока непроходима для повозок.
   Рэп уже не торопился, осторожно обследуя каждый поворот дороги. По, законам Краснегара конокраду грозило повешение. А ведь он рассчитывал привести лошадей обратно. Он надеялся вернуться с благодарной ему Инос, наследницей престола или даже королевой. Этот Андор просто околдовал его!
   Андор! Рэп не мог думать о нем, не приходя в ярость. То, что этот волшебник сделал с Рэпом, было достаточно плохо, но то, что он использовал свою власть над Инос, — непростительно. Ей, видимо, было так же трудно противиться Андору, как Флибэг не мог противиться Рэпу.
   Какой-то любитель рано вставать вышел из двери за два дома перед ними, и Рэп укрылся в тени крыльца, стараясь дышать потише и слыша, как рядом с ним замер Маленький Цыпленок, а рядом шумно дышит Флибэг.
   — Хорошо бежишь, лесной парень! — прошептал Рэп. Маленький Цыпленок пробормотал что-то тихо, но сердито. Рэп улыбнулся, невидимый в темноте. Гоблины не были привычны к ступеням.
   Горожанин исчез за дверью, и Рэп опять пустился бежать, зная, что спутники следуют за ним. Рэп тщательно обдумывал свое возвращение, решая, к кому лучше пойти, перебирая в памяти всех своих друзей. Правда, друзья отошли от него, когда проявились его способности. Окончательный выбор удивил его самого.
   Рэп приближался к замку. Он мог бы, если бы захотел, пробежать прямо в ворота, потому что охрана выставлялась здесь только летом, когда в городе были приезжие. Краснегар привык спокойно жить под защитой дипломатического искусства своего короля, искусства, усиленного словом силы.
   Если Холиндарн был еще жив, чтобы передать свое слово Инос, послужит ли оно ей таким же образом? Рэп терялся в догадках, какую перемену знание слова произведет в Инос. Каков был ее главный талант? Веселый нрав? Живость? Красота?
   Наверное, красота. Он никогда не забудет, какой он увидел ее в лесу, неожиданно превратившуюся из ребенка, которого он помнил, в прекрасную женщину, изящную лесную нимфу в малахитовом плаще, с выбивающимися из-под капюшона золотыми прядями, с зелеными глазами, сияющими на смертельно бледном лице. Эти воспоминания не раз заставляли его засыпать в слезах.
   Инос, с ее красотой, усиленной волшебством, будет просто божественно хороша.
   И опять он подумал об Андоре, испытав прилив ярости. Для Андора он замышлял в голове такое, чего не пожелал бы никому. Он почти готов был отдать его на растерзание Маленькому Цыпленку.
   Вот наконец и нужный дом. Они остановились у двери и постояли, переводя дыхание. Несколько месяцев постоянного бега привели их в прекрасную форму, но даже этого было недостаточно, чтобы бегать по крутым склонам Краснегара.
   Рэп напрягся, изучая небольшое жилище из двух комнат и кухни. Туалет находился по другую сторону улицы, за спиной Рэпа. Хозяин был уже одет и склонился к очагу, раздувая огонь. Его жена и дети умерли много лет назад, во время той же эпидемии, что унесла жизнь матери Рэпа, и с тех пор он жил один. Рэп никогда раньше не бывал в этом маленьком домике, как и кто-либо другой.
   Он постучал.
   Старший конюх Хононин удивленно огляделся и поднялся на ноги. Он был бос, в рубахе навыпуск. Лицо старика потемнело от времени и сморщилось, он сильно сутулился. Седые волосы были всклокочены после сна. Он казался еще более угрюмым, чем всегда, пока шел открывать дверь.
   — Кто там? — Его голос был так громок, что заставил Рэпа подскочить.
   Рэп опять постучал, даже шепотом не желая называть свое имя. Старик нахмурился, затем приоткрыл дверь, которая не была заперта, и свет лампы заплясал по лицу Рэпа, ослепив его.
   — О великие Боги, мальчик! — Хононин отшатнулся, пораженный. — Возможно ли! Рэп! — Он тут же распахнул дверь. — Быстро! Заходи, пока тебя кто-нибудь не увидел! А это что за черт?
   Они вошли, и дверь за ними захлопнулась. Хононин поперхнулся, почувствовав вонь, и прикрыл рот рукой.
   — Простите. Это медвежий жир. Он сохраняет тепло.
   Старик внимательно оглядел Рэпа, затем остальных. Флибэг подозрительно понюхал Хононина. Маленький Цыпленок, непривычный к тесным помещениям, тревожно озирался.
   — Ты сказал ей? — пробормотал конюх через прижатые ко рту пальцы.
   — Она приезжает. Завтра.
   Глаза Рэпа привыкли к свету, и он с любопытством огляделся. Он так давно жил другой жизнью, что обстановка показалась ему очень странной: стол и два стула — в середине, а также большое кресло с протершейся обивкой — у камина. Не очень умелые рисунки лошадей висели на простых дощатых стенах. Единственная свеча в костяном подсвечнике бросала колеблющийся свет на охапку сухого торфа в углу и маленький ящик с инструментами. Вытертый коврик на полу... Хотя, конечно, в своем роде в доме было уютно.
   — Хорошо, — кивнул старик.
   — Он еще жив?
   — Говорят, да.
   Рэп глубоко вздохнул. Этого он желал больше всего — чтобы Инос смогла хотя бы попрощаться.
   Хононин опять передернулся и попятился от них.
   — Ты пахнешь, как будто вылез из помойки. Где-то у меня хранилось мыло. Ты когда-нибудь мылся с мылом?
   — Один или два раза, сэр.
   — Это то, что тебе надо. И понадобится горячая вода. Сними эти лохмотья.
   Хононин направился в кухню, и громкое клацанье железа дало понять, что он качает насосом воду. Рэп начал развязывать тесемки, и Маленький Цыпленок тут же подскочил, чтобы сделать это самому. Рэп знал, что возражать бесполезно, его последняя такая попытка закончилась вывернутым запястьем.
   Хононин вернулся с ведром и остановился, пораженный увиденным.
   — А это кто, черт возьми?
   — Это гоблин, сэр.
   — Это я и сам вижу, болван! А что значат эти знаки у тебя на лице? Ты тоже стал гоблином? Сожги эти лохмотья, это и воду поможет нагреть, и вони станет поменьше. Его одежду тоже. Ты его разденешь, или он сам способен это сделать? А ты вырос, парень! У тебя осталась какая-то одежда там, где ты жил? Хотя нет, она все равно будет мала. Пойду посмотрю, что удастся найти.
   — Вы очень добры, — пробормотал Рэп. Раздевшись, он принялся связывать одежду в узел.
   — Да уж! Тебя наверняка повесят, если Форонод найдет тебя! Так что оставайся здесь и хорошенько вымойся. Вот мыло. Можешь использовать все. Ну и вонючая парочка! Да еще и волк с ними! Ты ведь не привел их обратно?
   Старик имел в виду лошадей. Рэп покачал головой.
   — Жаль! Мог бы отделаться поркой.
   Хононин влез в сапоги, снял куртку с крючка и вышел, хлопнув дверью.

* * *

   Старик вернулся не скоро, когда сквозь занавески уже пробивался свет зари. Люди проходили по улице, приветствуя друг друга. При звуках родного языка у Рэпа защемило сердце.
   Хононин отсутствовал долго, но за это время только-только Рэп успел счистить жир с помощью мыла, песка и горячей воды. Маленький Цыпленок спорил и сопротивлялся, пока Рэп не объяснил ему, что запах сразу выдаст их и Рэпа схватят и казнят.
   Впервые после Праздника зимы Рэп нашел зеркало. Собственное отражение повергло его в шок. На него смотрело совершенно незнакомое лицо. Вопреки логике, он был горд своей щетиной, но ужасно стеснялся своих волосатых, как у всякого фавна, ног. Они стали еще волосатее и мускулистее, а лицо, наоборот, волосатее и тоньше.
   Флибэг обнаружил завтрак Хононина и съел его весь, кроме масла. Маленький Цыпленок выхватил у него масло, чтобы намазать им Рэпа.
   В эту минуту появился конюх. Он заглянул в дверь, желая предупредить своих гостей, что с ним дама. Гости, однако, уже знали это и скрылись в спальне. Хононин кинул Рэпу узел с одеждой и вернулся в переднюю комнату подождать, когда они оденутся. Это потребовало немало времени, потому как Маленький Цыпленок не разрешал Рэпу одеть себя и не слушал, когда ему объясняли, например, что делать с кальсонами. В Краснегаре он мог стать большой помехой.
   Наконец Рэп был готов и смог войти в комнату. Он уже знал, что увидит там мать Юнонини. Рэп знал ее, но они никогда не общались. В неясном утреннем свете старуха казалась мрачной, словно полночь. Мать Юнонини сидела в протертом кресле у камина, сложив руки на коленях, и старалась держаться как можно прямее. Она ответила кивком на неловкий поклон Рэпа и оглядела его с головы до ног, ничем не выдавая своих чувств.
   — Сначала поедим, потом поговорим. — Конюх указал на стол. Рэп уже почувствовал запах свежего хлеба, и его рот наполнился слюной. Хлеб! Он сел за стол и с наслаждением принялся за еду. Через несколько минут вошел Маленький Цыпленок и сразу же нахмурился, увидев женщину с непокрытой головой. Мать Юнонини чуть вздрогнула, увидев мужчину с расстегнутой на груди рубашкой, но это не было виной гоблина, просто все пуговицы давно отлетели. Рэп умудрился представить их друг другу, говоря с набитым ртом на двух диалектах.
   Маленькому Цыпленку не особенно понравился хлеб, но он был голоден. Он взял большой кусок и уселся на полу. Конюх хмыкнул и занял третий стул.
   — Думаю, вы можете есть и слушать. — Голос матери Юнонини был низким, почти мужским. — Я сначала введу вас в курс всех событий, мастер Рэп, а потом... — Она нахмурилась. — Не люблю прозвищ! Как ваше полное имя?
   — Просто Рэп, — ответил он.
   Это не было полной правдой, потому что его настоящее имя представляло собой нечто длинное и непонятное. Должно быть, это было имя из Сайсанассо.
   «Никогда не говори никому свое имя, — предупредила его мать, когда рассказала о нем, — а то злой волшебник может узнать его и причинить тебе большой вред». Тогда он ей поверил, ведь ему было всего десять лет, а в этом возрасте верят всему, что говорят матери. Теперь же он больше знал о волшебниках и понимал, что это всего-навсего одно из суеверий его матери, вроде того, что «ветер с юга приносит дождь». Но его друзья наверняка стали бы смеяться над таким именем, поэтому он никому о нем не говорил, даже Инос. Мать Юнонини осуждающе поджала губы.
   — Ну хорошо, мастер Рэп. Король еще жив, но каждый день может стать его последним днем. Даже сердечные капли, оставленные доктором Сагорном, не могут облегчить его страдания. Мы, кто приближен к нему, молимся за его избавление от мук. Это поразительно, что он держится так долго.
   — Он знает слово, — прошептал Рэп. Она подняла брови и остановилась.
   — Возможно! Но что вы знаете о... Ну конечно же! Вы ведь тоже знаете слово! Как глупо с моей стороны!
   Старуха замолчала, задумавшись. Хононин усмехнулся и отломил кусок хлеба от каравая.
   Мать Юнонини продолжала, тщательнее подбирая слова. Иногда Рэп с трудом понимал ее. Как большинство краснегарцев, он говорил на смеси импского и джотуннского диалектов. Инос легко переходила на чисто импский, на котором говорили в замке. Но Рэпу было странно слышать сильный южный акцент, присущий матери Юнонини.
   — Город разделился — на импов и джотуннов, конечно. Импы считают, что принцесса поехала в Кинвэйл, чтобы выйти за герцога — своего кузена, который смог бы претендовать на престол. Они ждут, что Анджилки приедет с ней. Но и сами импы разделились — часть хотела бы присоединения Краснегара к Империи на правах провинции. Джотуннов не устраивает ни один из вариантов. Они говорят о тане Калкоре из Нордландии, который имеет не меньше прав на престол, чем герцог.
   — Их возглавляет Форонод, — вмешался Хононин. — Некоторые хотели бы поставить на престол его самого, но управляющий поддерживает Калкора. Говорят, он написал ему.
   Юнонини нахмурилась, как если бы он сказал слишком много.
   — Рэп должен знать, — проворчал старик. — Форонод готов был удушить его из-за лошадей. Если он узнает, что Рэп вызвал принцессу сюда, будет еще хуже.
   Она кивнула.
   — Несомненно, мы должны помочь мастеру Рэпу и его другу уйти ночью из города. Как можно скорее.
   Рэп прекратил есть. Как, после такого долгого пути ему придется опять уходить?
   Хононин внезапно хмыкнул, и все с удивлением посмотрели на него.
   — Должен предупредить вас, мать. Когда вы увидите, что он так выпятил подбородок, то не спорьте, поберегите силы. Очевидно, что мастер Рэп никуда не пойдет!
   — Но он должен!
   Хононин покачал головой.
   — Возможно, но не пойдет! Даже когда он был совсем мальчиком, этот жест был сигналом.
   Рэп неожиданно улыбнулся. Он был прав, что решил прийти именно к этому сварливому старику. Как хорошо наконец, найти друга!
   — Посмотрим! — Мать Юнонини в свою очередь выпятила подбородок.
   — А как насчет вас? — спросил Рэп, переводя взгляд с нее на конюха и обратно. — Кого вы предпочли бы?
   Он слишком много брал на себя — старуха опять нахмурилась.
   — Я всегда должна стремиться к наибольшему Добру. Гражданская война будет великим злом, жизнь в Краснегаре и без этого тяжела. — Она подумала минуту и добавила: — Если бы я могла принимать решения... Иносолан еще не достаточно взрослая. Лучше всего было бы создать Совет регентов — управляющий Форонод и канцлер Ялтаури, например.
   «Это не слишком-то поможет Инос», — подумал Рэп. Он повернулся к Хононину.
   — Я попытаюсь помочь тебе спасти шею, парень, — ответил старик, — пусть даже ты взял моих лошадей, но я не буду вмешиваться в политику. Слишком опасно в моем возрасте.
   Неужели никто не был верен Инос?
   — Можете ли вы теперь говорить, молодой человек? — спросила Юнонини.
   — Да, мать. Это долгая история. Вы знали человека по имени Андор?
   — Прекрасный человек! — кивнула она.
   — Нет! Я тоже сначала так думал и доверял ему, когда он предложил отправиться вдвоем, чтобы предупредить Инос...
   — Подождите-ка! Вы пошли только вдвоем?
   Рэп кивнул, удивленный. Она посмотрела на старика.
   — Я же говорил, что исчезли только две постели, — сказал он. — И палатка была мала для троих.
   — Троих? — переспросил Рэп.
   — Доктор Сагорн, — пояснила Юнонини. — Он тоже уехал. Это не имело значения, поскольку он обучил сиделок, как давать королю сердечные капели, но мы думали, что он уехал с вами.
   Сагорн тоже? Ну конечно! Как и Дарад.
   Рэп отодвинул остатки еды и начал рассказывать. Его больше не перебивали. В углу методично жевал Маленький Цыпленок, подозрительно посматривая на них, но рассказ был долгий, и пока Рэп дошел до конца, даже гоблин успел насытиться.
   Конюх и священница посмотрели друг на друга. Хононин кивнул.
   — Да, я верю ему. Он хороший парень. И всегда был.
   Старуха неохотно кивнула и секунду изучала свои ногти. Затем встала и начала ходить взад-вперед по маленькой комнатке, сцепив руки за спиной. Это было странно неженственно, и походка ее была какой-то дергающейся, неуклюжей, возможно, из-за коротких ножек. Мать Юнонини не казалась высокой теперь, когда не сидела в кресле. Наконец она, по-видимому, пришла к какому-то решению и вернулась на свое место.
   — Ладно! — сказала она. — Старший конюх поддерживает вас, мастер Рэп, а это существенно. Но я думала также о том, что было бы угодно Богам. Все знают, что мне и Иносолан явились Боги. Они дали ей указания, и мне теперь кажется, что это касалось вас.
   Рэп постарался вспомнить, что рассказывала ему Инос о Богах и Их словах, но это было так давно, что воспоминания оказались довольно расплывчаты. Он уже хотел спросить, но Юнонини опередила его.
   — Я приму ваш рассказ, — торжественно провозгласила она. — Здесь явно замешано волшебство, и вы, должно быть, правы — кто-то охотится за королевским словом силы. Иносолан окажется в большой опасности, когда узнает его. Она может и не успеть, как вы знаете. Король сейчас редко приходит в сознание. Но вы действительно считаете, что Андор и этот Дарад — один и тот же человек?
   — И Сагорн! И Джалон, менестрель, тоже! — Рэп объяснил, как Сагорн появился во дворце прошлым летом, не проходя через ворота, и как он вернулся осенью практически одновременно с Андором, в ночь снежного бурана, когда Рэп впервые при всех проявил свои способности.
   Джалон говорил о Дараде. Андор знал и Джалона, и Сагорна. Но все это казалось невероятным даже самому Рэпу. Он встречал Сагорна. Обедал с менестрелем. Ни один из них не был Андором, а тем более Дарадом. Мечтательный Джалон был так же несочетаем с диким Дарадом, как вода с огнем. Здесь было что-то большее, чем просто видоизменение. Если Джалон мог по своему желанию превратиться в Дарада, как это сделал Андор, почему он не сделал этого, когда был с Рэпом среди холмов? Уж Дарад бы не задумался использовать все возможные средства, чтобы вытянуть из Рэпа слово. И почему Андор не сделал этого в один из многих вечеров, проведенных с Рэпом на его чердаке?
   Внезапно Хононин щелкнул пальцами.
   — Ключи! Ты говоришь, что Андор взял их у меня? Но в тот день я его вообще не видел.
   — Что же с ними случилось? — спросил Рэп. Конюх мрачно скривился.
   — Не знаю. Я нашел их на полу конюшни. Думал, что сам обронил. Я был уверен, что они висели у меня на поясе, как всегда. Андор не мог этого сделать. И Сагорн не мог.
   — Так, значит, он может принимать другие обличья? — заговорила Юнонини. — Это плохо. И все-таки он не может быть волшебником. Для волшебника у него слишком много трудностей.
   — А как насчет этой армии? — спросил Рэп. — Я не знаю, почему Инос идет сюда с армией, но их нужно остановить.
   Мать Юнонини покачала головой.
   — Вполне возможно, что у Иносолан нет выбора. Нет его и у нас. Сержант Тосолин и его люди не могут сражаться с двумя тысячами.
   — Впустить их в город? — На лице Хононина отразилось отвращение.
   — Придется, — ответила старуха. — Что мы можем делать? Они могут сжечь город и уморить обитателей замка голодом. Мы даже не можем предупредить кого-либо, иначе придется объяснять, откуда мы узнали, и тогда мастер Рэп окажется в опасности. Раз Иносолан с ними, зачем им разорять ее владения?
   — А зачем уничтожать гоблинов? — с горечью сказал Рэп. — Они не делают вреда никому, кроме себя.
   Это замечание вызвало недоуменные взгляды и неловкое молчание.
   Маленький Цыпленок громко рыгнул и широко улыбнулся. Интересно, что смог понять из их разговора тот, который был бы сейчас Птицей Смерти, не появись на их земле Рэп и Андор.
   — У меня вопрос, мать, — попросил Рэп. — Пожалуйста, расскажите мне о Четверке.
   Юнонини вздрогнула.
   — О Четверке? Что?
   — Ну, кто они и чем занимаются.
   Ее глаза сузились. Старуха принялась изучать сцепленные пальцы.
   — На самом деле я знаю о них не больше, чем вы или чем все остальные. Что говорили вам в школе о Четверке?
   — Ничего. Боюсь, я мало учился, мать.
   Юнонини кивнула, посмотрев на него с осуждением.
   — Да, понятно. Ну что ж, в древности, в Темные Времена, Пандемия была очень неспокойной страной. Большую роль играло волшебство, и в основном оно было злым. Волшебники становились королями и воевали друг с другом. Легенды говорят о массовых убийствах, о грабежах и разрушениях, о битве людей с драконами, о чудовищах, уничтожающих целые армии, о городах, уничтоженных пожарами. Говорится также об армиях, которые избавлялись от заклятия и обращали оружие против своих же владык. Жестокое время. Вы, наверное, слышали эти рассказы.
   Рэп покачал головой, хотя какая-то часть была ему известна.
   — Это важно? — спросила она, внимательно глядя на юношу.
   — Думаю, да.
   Мать Юнонини бросила тревожный взгляд на конюха, но он только пожал плечами.
   — Император Эмин Второй учредил Совет Четырех почти три тысячи лет назад. Он собрал вместе четырех самых сильных волшебников Пандемии и поручил им охранять Империю от колдовства. Хаб, как вы знаете, стоит на пяти холмах. — Она вздохнула. — Город Богов! Красивейшее место, центр Империи, расположенный на берегах Сенмера. Я провела там три года... Но сейчас это не важно. Так вот, императорский дворец находится посередине, а каждый из четырех волшебников также имеет свой дворец — Северный, Восточный, Южный и Западный. Сам император не может быть волшебником, чтобы не нарушать равновесия. Никто не может использовать колдовство против императора, его семьи или двора.
   Рэп кивнул.
   Юнонини, казалось, не хотела делиться этими сведениями, но после минутного колебания она облизнула губы и продолжила:
   — Это устройство действовало, за редкими исключениями, вплоть до сегодняшнего дня. Вы видите, равновесие — ключ ко всему. Как равновесие между Добром и Злом правит миром, так и равновесие сил четырех волшебников правит Империей. Если появляется злой волшебник, Четверка хранителей объединяется против него. Ведь волшебники тоже люди, мастер Рэп. Они разрываются между Добром и Злом, как и все мы, да, пожалуй, и больше, ведь их способности делать добро или зло намного превышают наши. А если один из Четверки становится на путь Зла, то тогда остальные трое могут объединиться против него. Это единственный способ не допустить беспорядка, царившего в Темные Времена. Равновесие!
   Рэп кивнул.
   — Но расскажите мне о теперешних хранителях.
   — Почему вы хотите знать?
   — Я думаю, что встречался с одним из них.
   Юнонини ахнула и опять посмотрела на Хононина. Тот нахмурился.
   — Кто же это был, парень?
   — Очень старая гоблинка.
   Священнослужительница закрыла на минуту глаза, губы ее двигались.
   — Расскажи нам, — сказал Хононин, еще более помрачнев.
   Рэп поведал о двух случаях, когда ему являлось видение, проявившее интерес к Маленькому Цыпленку. Он не смотрел в сторону гоблина и говорил очень быстро и только на импском языке.
   Последовала пауза, затем мать Юнонини слегка вздрогнула.
   — Блестящая Вода, — сказала она. Конюх кивнул.
   — Похоже на нее, — произнес он задумчиво. — Рэп, парень, ты действительно видел одну из Четверки. Она — северная колдунья, и говорят, что ей уже три сотни лет, — волшебники живут долго. Она входит в Четверку дольше, чем остальные.
   — И что? — спросил Рэп.
   И опять заговорил конюх, причем даже он понизил голос до шепота:
   — Говорят, что она совершенно безумна.
   Рэп бросил взгляд на Маленького Цыпленка и увидел, что тот смотрит на него не отрываясь. Гоблин широко улыбнулся, обнажив свои крупные зубы.
   — Плоский Нос, ты не рассказывал мне этого.
   — Нет, — согласился Рэп. — Я думал, что сам сошел с ума. Я расскажу тебе позже, обещаю.
   Гоблин кивнул.
   — Расскажите мне о трех остальных, мать, — попросил Рэп.
   Юнонини явно не хотела этого делать
   — Мне не хотелось бы их обсуждать. И никто бы не захотел. Сейчас среди них только одна колдунья. Остальные трое — мужчины, волшебники. На юге — эльф, на востоке — имп, а на западе — самый новый, молодой карлик. Я не так уж много знаю об этом, мастер Рэп. Вы ведь не встречали этих других?
   Рэп отрицательно покачал головой, и она вздохнула с облегчением.
   Хононин напряженно рассмеялся.
   — Есть еще одна вещь, которую многие знают, и мы можем рассказать ему. Все четверо не только делят свое влияние по сторонам света, но имеют также свою специальность.
   Юнонини вскрикнула, как будто не подумала об этом.
   — Какую специальность? — спросил Рэп. Старик ухмыльнулся.
   — Всякие мелочи вроде драконов.
   Мать Юнонини стукнула ладонью по подлокотнику кресла, выбив облачко пыли и перьев.
   — Мы не можем этого знать! Это широко распространенное мнение, я согласна, но люди не спрашивают волшебников о таких вещах, мастер старший конюх! Кто может сказать, что они делают, а что нет?
   Хононин сердито воззрился на нее.
   — Я знаю то, что мне говорили, и никто еще не опроверг этого! Земля, вода, огонь и воздух — так утверждал мой дед.
   Священница ответила ему сердитым взглядом, затем повернулась к Рэпу.
   — Предание говорит, что сначала даже план Эмина не принес спокойствия. Четверка оказалась не лучше любой группы волшебников и начала спорить внутри себя за власть. Рассказывать все было бы слишком долго, но в конце концов они согласились разделить между собой четыре стихии. Они уже разделили Пандемию на четыре части, а теперь каждый стал обладать еще и светской властью.
   — А драконы? — спросил Рэп. — Разве драконы относятся к светской власти?
   — Они как бы на грани. — Мать Юнонини встала и начала опять ходить взад-вперед по комнате. — Империя — не Пандемия, мастер Рэп. Конечно, это ее главное государство, и, будучи центральным, оно всегда стремилось быть самым могущественным, тем более что Четверка защищала его, но вне Империи достаточно много других королевств и земель.