Страница:
— Нет, я думаю, ты должен отвести мастера Джалона в караульную, если считаешь его опасным, — сказала Инос. — Добро пожаловать в дом моего отца, менестрель!
Это прозвучало очень изысканно и по-королевски.
Незнакомец улыбнулся и опять поклонился ей, затем непринужденно двинулся к караульной вместе с Рэпом. Инос задержалась на минуту, затем проскользнула в арку, никем не замеченная и очень довольная.
— Добрый день, мастер Кондорал, — сказала Инос, останавливаясь.
Мгновение он молча смотрел на нее, держась за перила.
— И вам добрый день, ваше высочество, — промолвил он наконец слегка удивленно, как будто предпологал, что принцесса намного младше.
— Не знаете ли вы менестреля по имени Джалон?
Инос до сих пор беспокоило, что она никак не могла вспомнить любезного молодого человека, ведь менестрели довольно редко появлялись в Краснегаре.
— Джалон? — Кондорал нахмурился и выпятил губу. — Ну почему же, конечно, мадам! Очень хороший трубадур! — Старик просиял. — Он что, опять здесь?
— Да, — сказала принцесса с досадой. — Я почему-то не помню его.
— О нет, вы и не могли бы! — Кондорал покачал головой. — Нет, никак! Это было много лет назад. Но это хорошая новость. Мы услышим прекрасное пение, если голос мастера Джалона не потерял своей красоты. Вспоминаю, как он заставил нас прослезиться, когда пел балладу «Дева и дракон».
— Но он не выглядит старым, — поспешно возразила Инос, — он не намного старше меня.
Кондорал опять покачал головой с явным сомнением.
— Я помню, как еще в молодости слышал рассказы о нем, миледи. Это, должно быть, сын или даже внук.
— Может быть, — сказала она и побыстрее прошмыгнула мимо, пока он не пустился в воспоминания.
Преодолев несколько лестниц, Инос добралась до своей комнаты наверху одной из башенок. Она занимала ее с прошлого года и очень любила, хотя зимой в ней жить было невозможно из-за холода. Комната была круглая и очень светлая, а высокий сводчатый потолок доходил чуть не до пола. Здесь было четыре заостренных мансардных окна, из которых был виден весь Краснегар.
На севере лежал Зимний океан, сейчас сверкающий голубизной и словно улыбающийся под лаской летнего солнца прибой лениво разбивался о скалы, чайки кружили над ним, иногда устремляясь вниз за добычей. На западе находились дворы и башни замка, бесконечные крыши и террасы.
К югу располагался город, круто спускающийся к гавани. За небольшим проливом лежало побережье с невысокими холмами, поросшими травой. Эти холмы тоже были частью отцовских владений. Ему же принадлежали и торфяные пустоши, лежащие за горизонтом, но Инос бывала там редко, только когда охотилась с родителями.
Принцесса положила драгоценный сверток с шелком на кровать и принялась стягивать одежду, бросая вещи прямо на ковер. Оставшись в льняном нижнем белье, она схватила шелк и попыталась задрапироваться в него, как это делала с ней мистресс Меолорна. У нее не очень получилось, но зрелище все равно было впечатляющим.
Никогда не видела Инос подобной ткани. Она даже не представляла, что нити могут быть такими тонкими, мягкими или что можно создать на станке такие узоры. Золотой, зеленый, бронзовый — цвета горели в ее комнате даже ярче, чем в полутемной лавочке.
И как много было этого шелка! Она попробовала сделать себе шлейф и чуть не упала, наступив на него и заставив затрепетать золотых драконов. Как сказала Меолорна, шелк, должно быть, происходил из далекого Гувуша, лежащего на берегах Весеннего моря, а такие вещи были величайшей редкостью в северных краях. Она купила его много лет назад у моряка-джотунна, которому он наверняка достался как пиратская добыча. Шелк был старинным, роскошным, просто созданным для того, чтобы оттенять красоту принцессы Иносолан из Краснегара.
Но три с половиной империала! Инос вздохнула, глядя в зеркало. Надо добиться, чтобы отец понял! Иначе единственным возможным выходом останется самоубийство.
Ну почему она пообещала, что деньги будут заплачены сегодня же? Надо было оставить себе большее пространство для маневра.
С другой стороны, платье из этого чуда будет надеваться только по особым случаям, так что его хватит на годы. Инос уже перестала расти, значит, не вырастет из него. Конечно, не мешало бы немного округлиться — она очень надеялась, что так и будет. А пока недостаток форм легко восполнить, подложив подушечки. Интересно, какой размер подушечек позволит ей тетушка Кэйд?
Ну что же, вертеться перед зеркалом не имело смысла. Нужно поговорить с отцом. Инос начала сворачивать шелк, размышляя, что надеть для этого разговора. Видимо, лучше всего — старое коричневое платье из грубой шерсти, теперь слишком короткое да еще и залатанное. Это будет как раз то, что надо.
3
4
Это прозвучало очень изысканно и по-королевски.
Незнакомец улыбнулся и опять поклонился ей, затем непринужденно двинулся к караульной вместе с Рэпом. Инос задержалась на минуту, затем проскользнула в арку, никем не замеченная и очень довольная.
* * *
Инос скоро опять запыхалась, торопливо поднимаясь по бесконечным ступеням к своей комнате. На полпути она встретила старого сенешаля Кондорала, осторожно спускающегося по плохо освещенной лестнице. Это был маленький, сгорбленный человек с серой увядшей кожей и слезящимися глазами. Инос не любила на него смотреть. Вместе с тем, он был приятным старичком, когда не пускался в бесконечные воспоминания, настоящим «обломком прошлого». Память на недавние события часто подводила его, и он постоянно повторял одни и те же истории.— Добрый день, мастер Кондорал, — сказала Инос, останавливаясь.
Мгновение он молча смотрел на нее, держась за перила.
— И вам добрый день, ваше высочество, — промолвил он наконец слегка удивленно, как будто предпологал, что принцесса намного младше.
— Не знаете ли вы менестреля по имени Джалон?
Инос до сих пор беспокоило, что она никак не могла вспомнить любезного молодого человека, ведь менестрели довольно редко появлялись в Краснегаре.
— Джалон? — Кондорал нахмурился и выпятил губу. — Ну почему же, конечно, мадам! Очень хороший трубадур! — Старик просиял. — Он что, опять здесь?
— Да, — сказала принцесса с досадой. — Я почему-то не помню его.
— О нет, вы и не могли бы! — Кондорал покачал головой. — Нет, никак! Это было много лет назад. Но это хорошая новость. Мы услышим прекрасное пение, если голос мастера Джалона не потерял своей красоты. Вспоминаю, как он заставил нас прослезиться, когда пел балладу «Дева и дракон».
— Но он не выглядит старым, — поспешно возразила Инос, — он не намного старше меня.
Кондорал опять покачал головой с явным сомнением.
— Я помню, как еще в молодости слышал рассказы о нем, миледи. Это, должно быть, сын или даже внук.
— Может быть, — сказала она и побыстрее прошмыгнула мимо, пока он не пустился в воспоминания.
Преодолев несколько лестниц, Инос добралась до своей комнаты наверху одной из башенок. Она занимала ее с прошлого года и очень любила, хотя зимой в ней жить было невозможно из-за холода. Комната была круглая и очень светлая, а высокий сводчатый потолок доходил чуть не до пола. Здесь было четыре заостренных мансардных окна, из которых был виден весь Краснегар.
На севере лежал Зимний океан, сейчас сверкающий голубизной и словно улыбающийся под лаской летнего солнца прибой лениво разбивался о скалы, чайки кружили над ним, иногда устремляясь вниз за добычей. На западе находились дворы и башни замка, бесконечные крыши и террасы.
К югу располагался город, круто спускающийся к гавани. За небольшим проливом лежало побережье с невысокими холмами, поросшими травой. Эти холмы тоже были частью отцовских владений. Ему же принадлежали и торфяные пустоши, лежащие за горизонтом, но Инос бывала там редко, только когда охотилась с родителями.
Принцесса положила драгоценный сверток с шелком на кровать и принялась стягивать одежду, бросая вещи прямо на ковер. Оставшись в льняном нижнем белье, она схватила шелк и попыталась задрапироваться в него, как это делала с ней мистресс Меолорна. У нее не очень получилось, но зрелище все равно было впечатляющим.
Никогда не видела Инос подобной ткани. Она даже не представляла, что нити могут быть такими тонкими, мягкими или что можно создать на станке такие узоры. Золотой, зеленый, бронзовый — цвета горели в ее комнате даже ярче, чем в полутемной лавочке.
И как много было этого шелка! Она попробовала сделать себе шлейф и чуть не упала, наступив на него и заставив затрепетать золотых драконов. Как сказала Меолорна, шелк, должно быть, происходил из далекого Гувуша, лежащего на берегах Весеннего моря, а такие вещи были величайшей редкостью в северных краях. Она купила его много лет назад у моряка-джотунна, которому он наверняка достался как пиратская добыча. Шелк был старинным, роскошным, просто созданным для того, чтобы оттенять красоту принцессы Иносолан из Краснегара.
Но три с половиной империала! Инос вздохнула, глядя в зеркало. Надо добиться, чтобы отец понял! Иначе единственным возможным выходом останется самоубийство.
Ну почему она пообещала, что деньги будут заплачены сегодня же? Надо было оставить себе большее пространство для маневра.
С другой стороны, платье из этого чуда будет надеваться только по особым случаям, так что его хватит на годы. Инос уже перестала расти, значит, не вырастет из него. Конечно, не мешало бы немного округлиться — она очень надеялась, что так и будет. А пока недостаток форм легко восполнить, подложив подушечки. Интересно, какой размер подушечек позволит ей тетушка Кэйд?
Ну что же, вертеться перед зеркалом не имело смысла. Нужно поговорить с отцом. Инос начала сворачивать шелк, размышляя, что надеть для этого разговора. Видимо, лучше всего — старое коричневое платье из грубой шерсти, теперь слишком короткое да еще и залатанное. Это будет как раз то, что надо.
3
Инос потребовалось некоторое время, чтобы выяснить, где отец. Наконец ей сказали, что он у себя в спальне, что было неслыханно в это время дня. Кроме того, это значило, что надо опять подниматься по бесконечным лестницам. Впрочем, любого места в Краснегаре можно было достичь, только преодолев множество ступеней.
Спальня короля располагалась в верхней части огромной башни, известной как башня Иниссо. Инос пробиралась туда по лестнице, встроенной во внешнюю стену. В башне было много помещений на разных этажах: тронный зал, приемная, гардеробная, передняя. Останавливаясь в гостиной, чтобы перевести дыхание, Инос в очередной раз задумалась, почему ее отец не переедет в более удобную часть замка?
Гостиная была тем не менее ее любимой комнатой. Когда два года назад тетушка Кэйд вернулась из Кинвэйла, она привезла с собой гарнитур, украшающий сейчас гостиную, совсем не похожий на тяжелую старинную разномастную мебель, загромоздившую дворец. Гарнитур был в высшей степени изысканный, из розового дерева с позолотой, с тонкими изящными ножками, покрытый великолепной резьбой, обитый атласом с розами и бабочками. Во всем Краснегаре не было комнаты, убранной с таким вкусом. Даже ковры здесь были произведением искусства. Инос была в восторге от нового облика гостиной, хотя и постеснялась бы даже себе признаться в этом, чтобы не оскорбить память матери.
Восстановив дыхание, девочка прошла через гостиную и поднялась в следующую комнату, называемую теперь туалетной. До недавнего времени она была ее спальней. Затем, по последнему лестничному пролету, принцесса добралась до отцовской комнаты.
Дверь была открыта, так что Инос вошла. Вид неуклюжей, громоздкой мебели вызвал в ней смешанные чувства. Последнее время она редко бывала здесь, и ее вдруг поразило, каким старым и обветшавшим здесь все выглядело — настоящее прибежище стареющего вдовца, сохраняющего верность вещам, невзирая на их внешний вид.
И действительно, алый шелк поблек, позолота облупилась. Занавески и ковры были потерты. Портрет ее матери по-прежнему висел над камином, но потемнел от копоти.
Как часто ледяным утром Инос забиралась в огромную кровать, чтобы уютно устроиться между родителями под охапкой меховых зимних одеял! Теперь же на эти радостные воспоминания накладывался образ матери, горящей в лихорадке, умирающей от страшной болезни, принесенной первым весенним кораблем и бушевавшей в городе все лето. Лучше не вспоминать сейчас об этом!
Как ни странно, спальня пустовала.
Инос нахмурилась, сердито глядя на предметы обстановки, как будто те виноваты. Занавески балдахина над огромной кроватью раздвинуты. Отца там не было. Да и трудно представить, чтобы днем он лежал в постели. Она посмотрела в раздумье на большой шкаф, но ведь не спрячется же король Холиндарн в шкафу! Занавески на окнах были задернуты, за ними никого не было. Больше искать было негде.
Озадаченная, Инос повернулась, чтобы выйти, но вдруг остановилась. Что-то смутно шевельнулось в подсознании. Она опять осмотрелась, пожала плечами и двинулась к лестнице... И опять остановилась. Кожу на голове как будто слегка покалывало. Она чувствовала что-то странное, но не могла понять что.
Ну ладно! Решительно сжав зубы, она повернулась лицом к комнате. Ноги почти отказывались ей повиноваться, но Инос преодолела непонятную слабость и стала медленно обходить все помещение, подозрительно глядя на каждую вещь, заглядывая в каждый уголок. В конце концов она принцесса и находится в отцовской спальне, где просто не может быть ничего неожиданного, так что охватившая ее неясная тревога была совершенно необъяснима.
Вдруг девочка увидела, что туалетный столик с высоким зеркалом отодвинут от стены. Вряд ли это могло о чем-то говорить, но все-таки было странно. Зачем столик отодвинули? И как она этого сразу не заметила? Покрывшись от волнения мурашками, Инос заставила себя заглянуть за столик... И увидела открытую дверь! Дрожь в руках пропала, сменившись чувством растерянности и некоторой обиды. Почему Инос никогда не слышала об этой двери? Она взглянула на горизонтальные балки и дощатый потолок. Верхние комнаты всех других башен имели шатровое перекрытие, как, например, ее собственная комната. Значит, над спальней было еще помещение! Как интересно! А она и не подозревала!
Инос никогда не отличалась медлительностью. Осторожно держа драгоценный шелк, чтобы не испачкать в паутине на обратной стороне столика, она решительно двинулась к двери. Как и ожидала принцесса, за ней был еще один лестничный пролет, проходящий между внутренней и внешней стенами. Там было очень пыльно. Маленькие окошки, расположенные через каждые несколько шагов, покрывала паутина. Воздух пропитался запахом плесени. Потайная комната! Секунду или две Инос колебалась, но любопытство победило. Она проскользнула в узкий проем и стала быстро подниматься, забыв даже о шелке.
Несмотря на спешку, принцесса старалась ступать неслышно. Возможно, наверху и не было ничего особенного, тогда отец просто радостно поприветствует ее, как всегда. С другой стороны, разве не странно, что никто даже никогда не упоминал об этой комнате? Впрочем, какая теперь разница? Инос искренне пыталась вести себя как можно лучше, но ей необходимо повидать отца, ведь у нее в руках — отрез шелка, стоящий целое состояние. Она...
— ...слишком маленькая! — произнес голос отца.
Инос застыла, прижимаясь к холодным камням стены. Она уже почти дошла до верхней ступеньки, а дверь наверху явно была открыта. Голос отца гулко отдавался в комнате, как будто она была совершенно пустой.
— Совсем не такая уж маленькая, — ответил другой голос. — Ты только посмотри на нее! Это же почти взрослая девушка.
Отец пробормотал что-то, чего она не расслышала.
— В Империи ее уже сейчас сочтут вполне взрослой, — произнес собеседник короля.
Интересно, кто бы это мог быть? Инос не узнала голос, но этот человек, судя по его словам, знал ее.
— Но кто? Я не нахожу подходящей кандидатуры.
— Ну, тогда Анджилки? — Голос, видимо, принадлежал старику. — Или Калкор. Это наиболее приемлемые кандидаты.
Теперь Инос поняла, что именно они обсуждают. Задохнувшись от возмущения, она чуть было не ворвалась в дверь, чтоб заявить, что она не собирается выходить ни за герцога Анджилки, ни за тана Калкора, ни за кого бы то ни было! Только сверток шелка удержал ее.
— Нет, нет и нет! — громко сказал отец, и Инос немного успокоилась. — Стоит выбрать любого из них, как другой тут же начнет войну.
«Или я начну!» — подумала она.
За этим последовала пауза, часто встречающаяся в разговоре, когда смысл передается не словами, а взглядом, улыбкой, пожатием плеч и собеседники даже не замечают, что перестали разговаривать. Зато это замечают те, кто подслушивает. Конечно, подслушивать было не по-королевски, это было вообще некрасиво, и Инос знала об этом. Но она утешила себя тем, что так же некрасиво обсуждать человека в его отсутствие. И это как бы давало ей право слушать дальше.
— Никогда не встречал Калкора. — Это опять был голос отца.
— Ты ничего не потерял, друг мой!
Друг? Инос не знала никого, кто мог бы так обращаться к королю.
— Он так ужасен?
— Груб! — Незнакомец тихо засмеялся. — Типичный джотунн. Представь себе пиры, длящиеся всю зиму, и все в этом роде. Подозреваю, что для поддержания силы он борется с медведицами. Не удивлюсь, если он ходит в белье из акульей кожи!
— В таком случае он отпадает.
Инос была полностью согласна с отцом.
— Анджилки же слишком стар для нее, — продолжал король. — Надо поискать кого-то другого. А насчет Кинвэйла ты прав, возможно, на следующий год...
Незнакомец заговорил очень тихо, так что принцесса с трудом расслышала:
— У тебя может не быть этого года, друг мой.
Опять последовало молчание, теперь уже короткое.
— Понимаю. — Голос отца был странно ровным, без малейшего выражения.
— Прости!
— Это не твоя вина, — вздохнул король. — Потому-то я и посылал за тобой! Мне нужны твое искусство и твоя честность. Честность и мудрость. И я знал, что ты не станешь скрывать правду. — Снова пауза. — Но ты уверен?
— Конечно нет.
Инос услышала удаляющиеся шаги по доскам пола. Затем, откуда-то издали, незнакомец спросил:
— А это ты пробовал?
— Нет!
— Оно могло бы сказать тебе.
— Нет! Оно останется закрытым!
— Не представляю, как тебе удается удержаться!
— Потому, что оно приносит несчастье. Это обнаружил мой дед. С тех пор его не открывали.
— Однажды Тинал видел такое же, — вполголоса пробормотал гость. — Оно тоже было закрыто. Думаю, по той же причине.
Инос не представляла, о чем они говорят. По-видимому, оба отошли в глубь комнаты, к южному окну. Ей приходилось напрягать слух, чтоб различить голоса, заглушаемые биением ее собственного сердца.
— Даже если я прав насчет тебя... Это могло бы помочь. Если бы мы объединили усилия...
— Нет, Сагорн, друг мой. Я и раньше отказывался, и всегда буду отказываться. Только не думай, что я не доверяю тебе.
Сагорн вздохнул.
— Я-то знаю, кому ты не доверяешь, и ты прав. Ты не сказал своей дочери?
— Боже, конечно, нет! Она еще ребенок. Как она с этим справится?
Справится с чем? Инос хотелось затопать ногами от отчаяния, но она и дышать-то едва осмеливалась.
— Но скажешь?
Еще одна пауза.
— Даже не знаю, — нерешительно промолвил отец. — Может, когда будет чуть постарше, когда... А может, и вообще не скажу!
— Ты должен! — Незнакомец произнес это таким тоном, каким никто не осмеливался разговаривать с королем. — Ты не можешь допустить, чтобы оно пропало! — Его голос эхом разнесся по пустой комнате.
— Должен? — Инос могла угадать насмешливое выражение на лице отца.
— Да, должен! Оно слишком ценно! И это единственная надежда Краснегара выжить. Ты же сам это знаешь.
— Оно слишком опасно.
— Да, действительно, — согласился незнакомец. — Но преимущества в данном случае перевешивают, не так ли? — Его голос стал вдруг робким, почти умоляющим. — Ты знаешь это! Ты... неужели ты не можешь доверить его мне? Даже если я пообещал бы сказать ей впоследствии?
Инос услышала, как отец усмехнулся. Одновременно он подошел ближе. Принцесса напряглась, готовая бежать.
— Нет, Сагорн. Ради ее безопасности. Я доверяю тебе, друг мой, но не... другим.
Его собеседник вздохнул.
— Нет, уж конечно не Дараду. Никогда не доверяй ему. Или Андору.
— Держи их подальше, обоих! — прозвучал приказ короля.
— Да, обязательно. Джалон тоже проследит за этим.
Голос незнакомца раздался очень близко. Инос повернулась и стала спускаться, пытаясь ступать побыстрее, но неслышно. Джалон? Тот самый менестрель? Она была уверена, что точно расслышала имя. Какое отношение мог он иметь ко всему этому? И кто этот Сагорн?
И вдруг... Взгляд ее упал на многолетний слой пыли, покрывающий ступени. С ужасом она увидела собственные следы рядом со следами отца и его гостя. Это обязательно выдаст ее! Поднимаясь, Инос даже не смотрела на пол, но теперь следы были очень заметны даже в тусклом свете, проникающем сквозь запыленные окна. Какой кошмар! Теперь они узнают, что кто-то подслушивал.
Внизу принцесса задела тяжелую дверь, и проржавевшие петли пронзительно заскрипели. Инос проскочила в проем, пронеслась через отцовскую спальню и уже бежала вниз по лестнице, когда услышала за собой крики, а затем тяжелый топот сапог. Значит, за ней гонятся. Она должна незаметно выбраться из башни и первым делом спрятать свой драгоценный шелк, пока буря не уляжется.
Инос вбежала в туалетную, споткнулась о ковер в середине комнаты, еле удержалась на ногах, ринулась вниз по следующей лестнице и влетела в гостиную, к великому изумлению шести почтенных дам, только что собравшихся на утренний прием тетушки Кэйд.
Несколько мгновений Инос балансировала на одной ноге, с руками, раскинутыми, как крылья баклана. На удивленные взгляды дам она отвечала взглядом, полным ужаса, судорожно размышляя, не стоит ли попытаться прорваться сквозь них к двери напротив. Ей больше всего хотелось этого — тогда можно было хотя бы избавиться от шелка, но все эти дамы, сидящие на краешках розово-золотых стульев, блокировали путь, а за ними находился слуга Кел, только что вкативший сервировочный столик, на котором стоял лучший фарфоровый сервиз тетушки Кэйд и ее великолепный огромный серебряный чайник, распространяющий, как всегда, отвратительный запах горячего китового жира. А потом Кэйд поднялась, за ней поднялись остальные, и бежать было уже поздно.
Пухленькое лицо тетушки Кэйд покраснело и приобрело то самое раздраженное выражение, которое Инос часто видела в эти дни. Она явно не могла решить, приветствовать ли племянницу как ни в чем не бывало или подобающим образом отчитать ее. Проблему осложняло и старое коричневое одеяние Инос, никак не соответствовавшее обстановке. Наконец она приняла решение. Лицо ее озарилось радостью.
— Иносолан, дорогая моя! Как чудесно, что ты смогла присоединиться к нам! Разреши представить тебе этих дам. Джиолинсод, Офази...
Голова у Инос шла кругом. С трудом выдавив улыбку и пряча шелк за спиной, она протягивала правую руку жеманно улыбающимся матронам, замиравшим от счастья. Еще бы! Быть приглашенной во дворец на чай к герцогине Кэйдолан было уже само по себе огромной честью, а встретить там еще и принцессу Иносолан — от этого можно было просто потерять голову! Особенно, ехидно подумала Инос, если принцесса одета в старомодное платье и перепачкана паутиной. А дамы были облачены в свои лучшие платья и шляпки да еще увешаны всеми драгоценностями, которыми владели или которые смогли одолжить.
И тут на лестнице опять послышался топот сапог.
Со стоном отчаяния Инос выдернула руку у четвертой представляемой ей дамы и попятилась от двери. Ее тетушка, потрясенная таким пренебрежением светскими манерами, могла только прошипеть: «Инос!» В ту же минуту дверь распахнулась и на пороге показался человек — пожилой, высокий и сутулый. Он скрестил руки и выпрямился, обводя взглядом комнату. Инос была уверена, что никогда не встречала его, однако же, судя по тому, что она слышала, он ее знал. У незнакомца было мрачное лицо, орлиный нос и яростно сверкающие голубые глаза. Глубокие морщины по сторонам рта и твердый подбородок. Седые пряди выбивались из-под коричневого капюшона плаща. К одежде пристали кусочки паутины.
— Доктор Сагорн! — воскликнула тетушка Кэйд, просияв от восторга. — Как любезно с вашей стороны присоединиться к нам!
Ее голос замер, когда она увидела, с каким гневом вошедший смотрит на ее племянницу, продолжающую пятиться назад.
Инос тщетно пыталась подавить волну паники, захлестнувшую ее под этим испепеляющим взглядом. Спиной она уперлась в столик, и отступать было уже некуда. Где же ее отец? Почему он не появился? Уж не сделал ли с ним что-нибудь этот зловещий старик? И, что уже совершенно непонятно, как он смог так быстро спуститься по лестнице? Он догнал ее, и при этом, в отличие от нее, даже не запыхался!
— Иносолан, — растерянно спросила тетушка Кэйд, — что это ты держишь за спиной, моя дорогая?
Инос открыла рот, но не могла вымолвить ни слова.
— Шелк! — ответил за нее грозный Сагорн. — Шелк с золотыми драконами.
Как он узнал? Так, значит, он волшебник!
Инос вскрикнула от ужаса и повернулась, чтобы бежать. Сервировочный столик опрокинулся, пирожные и вино разлетелись во все стороны. Огромный серебряный чайник, предмет особой гордости тетушки Кэйд, упал на пол с оглушительным стуком, сотрясшим, казалось, весь замок. Кипяток выплеснулся на половину присутствующих дам.
Сделав шаг, Инос наступила на пирожное с шоколадным кремом и чуть не упала. Кое-как удержавшись на ногах, она пулей вылетела за дверь и понеслась вниз по лестнице, оставив тетушку Кэйд в полном смятении.
Спальня короля располагалась в верхней части огромной башни, известной как башня Иниссо. Инос пробиралась туда по лестнице, встроенной во внешнюю стену. В башне было много помещений на разных этажах: тронный зал, приемная, гардеробная, передняя. Останавливаясь в гостиной, чтобы перевести дыхание, Инос в очередной раз задумалась, почему ее отец не переедет в более удобную часть замка?
Гостиная была тем не менее ее любимой комнатой. Когда два года назад тетушка Кэйд вернулась из Кинвэйла, она привезла с собой гарнитур, украшающий сейчас гостиную, совсем не похожий на тяжелую старинную разномастную мебель, загромоздившую дворец. Гарнитур был в высшей степени изысканный, из розового дерева с позолотой, с тонкими изящными ножками, покрытый великолепной резьбой, обитый атласом с розами и бабочками. Во всем Краснегаре не было комнаты, убранной с таким вкусом. Даже ковры здесь были произведением искусства. Инос была в восторге от нового облика гостиной, хотя и постеснялась бы даже себе признаться в этом, чтобы не оскорбить память матери.
Восстановив дыхание, девочка прошла через гостиную и поднялась в следующую комнату, называемую теперь туалетной. До недавнего времени она была ее спальней. Затем, по последнему лестничному пролету, принцесса добралась до отцовской комнаты.
Дверь была открыта, так что Инос вошла. Вид неуклюжей, громоздкой мебели вызвал в ней смешанные чувства. Последнее время она редко бывала здесь, и ее вдруг поразило, каким старым и обветшавшим здесь все выглядело — настоящее прибежище стареющего вдовца, сохраняющего верность вещам, невзирая на их внешний вид.
И действительно, алый шелк поблек, позолота облупилась. Занавески и ковры были потерты. Портрет ее матери по-прежнему висел над камином, но потемнел от копоти.
Как часто ледяным утром Инос забиралась в огромную кровать, чтобы уютно устроиться между родителями под охапкой меховых зимних одеял! Теперь же на эти радостные воспоминания накладывался образ матери, горящей в лихорадке, умирающей от страшной болезни, принесенной первым весенним кораблем и бушевавшей в городе все лето. Лучше не вспоминать сейчас об этом!
Как ни странно, спальня пустовала.
Инос нахмурилась, сердито глядя на предметы обстановки, как будто те виноваты. Занавески балдахина над огромной кроватью раздвинуты. Отца там не было. Да и трудно представить, чтобы днем он лежал в постели. Она посмотрела в раздумье на большой шкаф, но ведь не спрячется же король Холиндарн в шкафу! Занавески на окнах были задернуты, за ними никого не было. Больше искать было негде.
Озадаченная, Инос повернулась, чтобы выйти, но вдруг остановилась. Что-то смутно шевельнулось в подсознании. Она опять осмотрелась, пожала плечами и двинулась к лестнице... И опять остановилась. Кожу на голове как будто слегка покалывало. Она чувствовала что-то странное, но не могла понять что.
Ну ладно! Решительно сжав зубы, она повернулась лицом к комнате. Ноги почти отказывались ей повиноваться, но Инос преодолела непонятную слабость и стала медленно обходить все помещение, подозрительно глядя на каждую вещь, заглядывая в каждый уголок. В конце концов она принцесса и находится в отцовской спальне, где просто не может быть ничего неожиданного, так что охватившая ее неясная тревога была совершенно необъяснима.
Вдруг девочка увидела, что туалетный столик с высоким зеркалом отодвинут от стены. Вряд ли это могло о чем-то говорить, но все-таки было странно. Зачем столик отодвинули? И как она этого сразу не заметила? Покрывшись от волнения мурашками, Инос заставила себя заглянуть за столик... И увидела открытую дверь! Дрожь в руках пропала, сменившись чувством растерянности и некоторой обиды. Почему Инос никогда не слышала об этой двери? Она взглянула на горизонтальные балки и дощатый потолок. Верхние комнаты всех других башен имели шатровое перекрытие, как, например, ее собственная комната. Значит, над спальней было еще помещение! Как интересно! А она и не подозревала!
Инос никогда не отличалась медлительностью. Осторожно держа драгоценный шелк, чтобы не испачкать в паутине на обратной стороне столика, она решительно двинулась к двери. Как и ожидала принцесса, за ней был еще один лестничный пролет, проходящий между внутренней и внешней стенами. Там было очень пыльно. Маленькие окошки, расположенные через каждые несколько шагов, покрывала паутина. Воздух пропитался запахом плесени. Потайная комната! Секунду или две Инос колебалась, но любопытство победило. Она проскользнула в узкий проем и стала быстро подниматься, забыв даже о шелке.
Несмотря на спешку, принцесса старалась ступать неслышно. Возможно, наверху и не было ничего особенного, тогда отец просто радостно поприветствует ее, как всегда. С другой стороны, разве не странно, что никто даже никогда не упоминал об этой комнате? Впрочем, какая теперь разница? Инос искренне пыталась вести себя как можно лучше, но ей необходимо повидать отца, ведь у нее в руках — отрез шелка, стоящий целое состояние. Она...
— ...слишком маленькая! — произнес голос отца.
Инос застыла, прижимаясь к холодным камням стены. Она уже почти дошла до верхней ступеньки, а дверь наверху явно была открыта. Голос отца гулко отдавался в комнате, как будто она была совершенно пустой.
— Совсем не такая уж маленькая, — ответил другой голос. — Ты только посмотри на нее! Это же почти взрослая девушка.
Отец пробормотал что-то, чего она не расслышала.
— В Империи ее уже сейчас сочтут вполне взрослой, — произнес собеседник короля.
Интересно, кто бы это мог быть? Инос не узнала голос, но этот человек, судя по его словам, знал ее.
— Но кто? Я не нахожу подходящей кандидатуры.
— Ну, тогда Анджилки? — Голос, видимо, принадлежал старику. — Или Калкор. Это наиболее приемлемые кандидаты.
Теперь Инос поняла, что именно они обсуждают. Задохнувшись от возмущения, она чуть было не ворвалась в дверь, чтоб заявить, что она не собирается выходить ни за герцога Анджилки, ни за тана Калкора, ни за кого бы то ни было! Только сверток шелка удержал ее.
— Нет, нет и нет! — громко сказал отец, и Инос немного успокоилась. — Стоит выбрать любого из них, как другой тут же начнет войну.
«Или я начну!» — подумала она.
За этим последовала пауза, часто встречающаяся в разговоре, когда смысл передается не словами, а взглядом, улыбкой, пожатием плеч и собеседники даже не замечают, что перестали разговаривать. Зато это замечают те, кто подслушивает. Конечно, подслушивать было не по-королевски, это было вообще некрасиво, и Инос знала об этом. Но она утешила себя тем, что так же некрасиво обсуждать человека в его отсутствие. И это как бы давало ей право слушать дальше.
— Никогда не встречал Калкора. — Это опять был голос отца.
— Ты ничего не потерял, друг мой!
Друг? Инос не знала никого, кто мог бы так обращаться к королю.
— Он так ужасен?
— Груб! — Незнакомец тихо засмеялся. — Типичный джотунн. Представь себе пиры, длящиеся всю зиму, и все в этом роде. Подозреваю, что для поддержания силы он борется с медведицами. Не удивлюсь, если он ходит в белье из акульей кожи!
— В таком случае он отпадает.
Инос была полностью согласна с отцом.
— Анджилки же слишком стар для нее, — продолжал король. — Надо поискать кого-то другого. А насчет Кинвэйла ты прав, возможно, на следующий год...
Незнакомец заговорил очень тихо, так что принцесса с трудом расслышала:
— У тебя может не быть этого года, друг мой.
Опять последовало молчание, теперь уже короткое.
— Понимаю. — Голос отца был странно ровным, без малейшего выражения.
— Прости!
— Это не твоя вина, — вздохнул король. — Потому-то я и посылал за тобой! Мне нужны твое искусство и твоя честность. Честность и мудрость. И я знал, что ты не станешь скрывать правду. — Снова пауза. — Но ты уверен?
— Конечно нет.
Инос услышала удаляющиеся шаги по доскам пола. Затем, откуда-то издали, незнакомец спросил:
— А это ты пробовал?
— Нет!
— Оно могло бы сказать тебе.
— Нет! Оно останется закрытым!
— Не представляю, как тебе удается удержаться!
— Потому, что оно приносит несчастье. Это обнаружил мой дед. С тех пор его не открывали.
— Однажды Тинал видел такое же, — вполголоса пробормотал гость. — Оно тоже было закрыто. Думаю, по той же причине.
Инос не представляла, о чем они говорят. По-видимому, оба отошли в глубь комнаты, к южному окну. Ей приходилось напрягать слух, чтоб различить голоса, заглушаемые биением ее собственного сердца.
— Даже если я прав насчет тебя... Это могло бы помочь. Если бы мы объединили усилия...
— Нет, Сагорн, друг мой. Я и раньше отказывался, и всегда буду отказываться. Только не думай, что я не доверяю тебе.
Сагорн вздохнул.
— Я-то знаю, кому ты не доверяешь, и ты прав. Ты не сказал своей дочери?
— Боже, конечно, нет! Она еще ребенок. Как она с этим справится?
Справится с чем? Инос хотелось затопать ногами от отчаяния, но она и дышать-то едва осмеливалась.
— Но скажешь?
Еще одна пауза.
— Даже не знаю, — нерешительно промолвил отец. — Может, когда будет чуть постарше, когда... А может, и вообще не скажу!
— Ты должен! — Незнакомец произнес это таким тоном, каким никто не осмеливался разговаривать с королем. — Ты не можешь допустить, чтобы оно пропало! — Его голос эхом разнесся по пустой комнате.
— Должен? — Инос могла угадать насмешливое выражение на лице отца.
— Да, должен! Оно слишком ценно! И это единственная надежда Краснегара выжить. Ты же сам это знаешь.
— Оно слишком опасно.
— Да, действительно, — согласился незнакомец. — Но преимущества в данном случае перевешивают, не так ли? — Его голос стал вдруг робким, почти умоляющим. — Ты знаешь это! Ты... неужели ты не можешь доверить его мне? Даже если я пообещал бы сказать ей впоследствии?
Инос услышала, как отец усмехнулся. Одновременно он подошел ближе. Принцесса напряглась, готовая бежать.
— Нет, Сагорн. Ради ее безопасности. Я доверяю тебе, друг мой, но не... другим.
Его собеседник вздохнул.
— Нет, уж конечно не Дараду. Никогда не доверяй ему. Или Андору.
— Держи их подальше, обоих! — прозвучал приказ короля.
— Да, обязательно. Джалон тоже проследит за этим.
Голос незнакомца раздался очень близко. Инос повернулась и стала спускаться, пытаясь ступать побыстрее, но неслышно. Джалон? Тот самый менестрель? Она была уверена, что точно расслышала имя. Какое отношение мог он иметь ко всему этому? И кто этот Сагорн?
И вдруг... Взгляд ее упал на многолетний слой пыли, покрывающий ступени. С ужасом она увидела собственные следы рядом со следами отца и его гостя. Это обязательно выдаст ее! Поднимаясь, Инос даже не смотрела на пол, но теперь следы были очень заметны даже в тусклом свете, проникающем сквозь запыленные окна. Какой кошмар! Теперь они узнают, что кто-то подслушивал.
Внизу принцесса задела тяжелую дверь, и проржавевшие петли пронзительно заскрипели. Инос проскочила в проем, пронеслась через отцовскую спальню и уже бежала вниз по лестнице, когда услышала за собой крики, а затем тяжелый топот сапог. Значит, за ней гонятся. Она должна незаметно выбраться из башни и первым делом спрятать свой драгоценный шелк, пока буря не уляжется.
Инос вбежала в туалетную, споткнулась о ковер в середине комнаты, еле удержалась на ногах, ринулась вниз по следующей лестнице и влетела в гостиную, к великому изумлению шести почтенных дам, только что собравшихся на утренний прием тетушки Кэйд.
Несколько мгновений Инос балансировала на одной ноге, с руками, раскинутыми, как крылья баклана. На удивленные взгляды дам она отвечала взглядом, полным ужаса, судорожно размышляя, не стоит ли попытаться прорваться сквозь них к двери напротив. Ей больше всего хотелось этого — тогда можно было хотя бы избавиться от шелка, но все эти дамы, сидящие на краешках розово-золотых стульев, блокировали путь, а за ними находился слуга Кел, только что вкативший сервировочный столик, на котором стоял лучший фарфоровый сервиз тетушки Кэйд и ее великолепный огромный серебряный чайник, распространяющий, как всегда, отвратительный запах горячего китового жира. А потом Кэйд поднялась, за ней поднялись остальные, и бежать было уже поздно.
Пухленькое лицо тетушки Кэйд покраснело и приобрело то самое раздраженное выражение, которое Инос часто видела в эти дни. Она явно не могла решить, приветствовать ли племянницу как ни в чем не бывало или подобающим образом отчитать ее. Проблему осложняло и старое коричневое одеяние Инос, никак не соответствовавшее обстановке. Наконец она приняла решение. Лицо ее озарилось радостью.
— Иносолан, дорогая моя! Как чудесно, что ты смогла присоединиться к нам! Разреши представить тебе этих дам. Джиолинсод, Офази...
Голова у Инос шла кругом. С трудом выдавив улыбку и пряча шелк за спиной, она протягивала правую руку жеманно улыбающимся матронам, замиравшим от счастья. Еще бы! Быть приглашенной во дворец на чай к герцогине Кэйдолан было уже само по себе огромной честью, а встретить там еще и принцессу Иносолан — от этого можно было просто потерять голову! Особенно, ехидно подумала Инос, если принцесса одета в старомодное платье и перепачкана паутиной. А дамы были облачены в свои лучшие платья и шляпки да еще увешаны всеми драгоценностями, которыми владели или которые смогли одолжить.
И тут на лестнице опять послышался топот сапог.
Со стоном отчаяния Инос выдернула руку у четвертой представляемой ей дамы и попятилась от двери. Ее тетушка, потрясенная таким пренебрежением светскими манерами, могла только прошипеть: «Инос!» В ту же минуту дверь распахнулась и на пороге показался человек — пожилой, высокий и сутулый. Он скрестил руки и выпрямился, обводя взглядом комнату. Инос была уверена, что никогда не встречала его, однако же, судя по тому, что она слышала, он ее знал. У незнакомца было мрачное лицо, орлиный нос и яростно сверкающие голубые глаза. Глубокие морщины по сторонам рта и твердый подбородок. Седые пряди выбивались из-под коричневого капюшона плаща. К одежде пристали кусочки паутины.
— Доктор Сагорн! — воскликнула тетушка Кэйд, просияв от восторга. — Как любезно с вашей стороны присоединиться к нам!
Ее голос замер, когда она увидела, с каким гневом вошедший смотрит на ее племянницу, продолжающую пятиться назад.
Инос тщетно пыталась подавить волну паники, захлестнувшую ее под этим испепеляющим взглядом. Спиной она уперлась в столик, и отступать было уже некуда. Где же ее отец? Почему он не появился? Уж не сделал ли с ним что-нибудь этот зловещий старик? И, что уже совершенно непонятно, как он смог так быстро спуститься по лестнице? Он догнал ее, и при этом, в отличие от нее, даже не запыхался!
— Иносолан, — растерянно спросила тетушка Кэйд, — что это ты держишь за спиной, моя дорогая?
Инос открыла рот, но не могла вымолвить ни слова.
— Шелк! — ответил за нее грозный Сагорн. — Шелк с золотыми драконами.
Как он узнал? Так, значит, он волшебник!
Инос вскрикнула от ужаса и повернулась, чтобы бежать. Сервировочный столик опрокинулся, пирожные и вино разлетелись во все стороны. Огромный серебряный чайник, предмет особой гордости тетушки Кэйд, упал на пол с оглушительным стуком, сотрясшим, казалось, весь замок. Кипяток выплеснулся на половину присутствующих дам.
Сделав шаг, Инос наступила на пирожное с шоколадным кремом и чуть не упала. Кое-как удержавшись на ногах, она пулей вылетела за дверь и понеслась вниз по лестнице, оставив тетушку Кэйд в полном смятении.
4
Чуть не плача от страха, Инос пробежала без остановки все лестницы, проскочила переднюю, гардеробную, приемную и тронный зал. Выбежав в столовую, она перепугала группу маленьких детей, уплетавших обед. Сбегая с террасы, она еще не знала, куда бежит. Встревоженные голуби и чайки вспорхнули, а подкрадывавшаяся к ним рыжая кошка в ужасе вспрыгнула на стену.
Завернув за угол, Инос увидела перед собой открытую дверь дворцовой церкви и юркнула туда. Где же, как не в доме Богов, она может чувствовать себя в безопасности от волшебника?
Она с трудом остановилась в холодном и темном помещении, тяжело дыша и с оглушительно бьющимся сердцем. Церковь была небольшой, на ее сосновых скамьях могли разместиться всего человек двадцать — тридцать. Стены были очень толстые. Говорили, что церковь даже старше самого замка. В дальнем ее конце было два священных окна — одно яркое, другое темное и непрозрачное. Между ними стоял стол для подношений, а на нем — священные весы, их чаши из золота и свинца символизировали борьбу добра со злом. Воздух был сырой и затхлый.
Инос поспешила к столу и только собиралась приклонить колени, как сзади раздался скрипучий голос:
— Ну-ка, что это тут у нас, внезапный приступ раскаяния?
Инос вскрикнула от неожиданности. На передней скамье, сложив руки и выпрямившись, сидела мать Юнонини. Смотрительница часовни была суровой женщиной. Смуглая и черноволосая, в широком черном одеянии, она была почти неразличима в полумраке церкви, и только глаза ее горели мрачным удовлетворением.
— Чему же обязаны Боги твоим появлением, дорогая моя?
— Во дворце волшебник!
— Волшебник? Странно.
— Но это правда!
— Тогда сядь сюда и расскажи все по порядку, — проговорила мать Юнонини. — Тебе лучше не молиться в таком состоянии, ты можешь призвать совсем неподходящих Богов. Молитва требует соответствующего настроя и ясности мысли.
Все еще дрожа, Инос неохотно подошла и села рядом с ней. Ее голова сразу же оказалась ниже, чем у старухи, но хоть ноги доставали до пола. Отношение к ней матери Юнонини никогда не было особенно благожелательным. Та так и не смогла простить Инос за то, что на Празднике зимы девочка передразнивала ее походку вразвалочку. Не помогло даже то, что король заставил заблудшую дочь принести публичные извинения. Нечастые посещения принцессой церковной школы тоже не улучшали дела.
— Что это у тебя в руке? Дай-ка посмотреть. — Юнонини взяла шелк и развернула, поднося его к свету и любуясь. — Прекрасно! Ты, должно быть, принесла это в дар Богам?
— Э... нет.
— А для стола как раз нужна новая скатерть. Красивая ткань! Откуда она у тебя?
— Это... подарок отца на мой день рождения, — проговорила Инос чуть слышно.
— А он, интересно, об этом знает?
— Ну, пока еще нет. — Инос с тревогой оглянулась, чтобы проверить, не стоит ли в дверях волшебник. Сидя рядом с недружелюбной матерью Юнонини и боясь появления волшебника, Инос чувствовала себя в западне.
— Думаю, тебе лучше рассказать все по порядку.
Инос опустила голову и начала рассказывать. Ее дыхание успокаивалось, и сердце билось ровнее. Пусть она и не любила мать Юнонини, от которой сегодня ужасно пахло рыбой, та, по крайней мере, должна была знать, что делать, если страшный волшебник Сагорн найдет ее здесь.
Выслушав ее, мать Юнонини некоторое время молчала.
— Ну что же, — заявила она, немного подумав, — теперь хотелось бы услышать, как ты сама объясняешь эти странные события.
— Ч-что?
— Не говори «что?» с таким видом! Это не подобает знатной даме. Ты ведь знаешь, что я хочу сказать. Все события и действия, дитя мое, содержат как Добро, так и Зло. В этой вечной борьбе мы должны всегда стремиться оказаться на стороне Добра в этой вечной борьбе. Наша обязанность — всегда выбирать Добро, или хотя бы то, что к ближе к нему. Давай начнем с волшебника, допустим даже, что он им действительно является. Как ты считаешь, он добрый или злой?
— Я... Я не знаю. Если он друг отца... А вдруг он убил отца?
— Едва ли. Не делай поспешных выводов. Его величество мог задержаться просто для того, чтобы закрыть дверь. Он наверняка не хотел, чтобы всякие любопытные забредали в комнату Иниссо.
Завернув за угол, Инос увидела перед собой открытую дверь дворцовой церкви и юркнула туда. Где же, как не в доме Богов, она может чувствовать себя в безопасности от волшебника?
Она с трудом остановилась в холодном и темном помещении, тяжело дыша и с оглушительно бьющимся сердцем. Церковь была небольшой, на ее сосновых скамьях могли разместиться всего человек двадцать — тридцать. Стены были очень толстые. Говорили, что церковь даже старше самого замка. В дальнем ее конце было два священных окна — одно яркое, другое темное и непрозрачное. Между ними стоял стол для подношений, а на нем — священные весы, их чаши из золота и свинца символизировали борьбу добра со злом. Воздух был сырой и затхлый.
Инос поспешила к столу и только собиралась приклонить колени, как сзади раздался скрипучий голос:
— Ну-ка, что это тут у нас, внезапный приступ раскаяния?
Инос вскрикнула от неожиданности. На передней скамье, сложив руки и выпрямившись, сидела мать Юнонини. Смотрительница часовни была суровой женщиной. Смуглая и черноволосая, в широком черном одеянии, она была почти неразличима в полумраке церкви, и только глаза ее горели мрачным удовлетворением.
— Чему же обязаны Боги твоим появлением, дорогая моя?
— Во дворце волшебник!
— Волшебник? Странно.
— Но это правда!
— Тогда сядь сюда и расскажи все по порядку, — проговорила мать Юнонини. — Тебе лучше не молиться в таком состоянии, ты можешь призвать совсем неподходящих Богов. Молитва требует соответствующего настроя и ясности мысли.
Все еще дрожа, Инос неохотно подошла и села рядом с ней. Ее голова сразу же оказалась ниже, чем у старухи, но хоть ноги доставали до пола. Отношение к ней матери Юнонини никогда не было особенно благожелательным. Та так и не смогла простить Инос за то, что на Празднике зимы девочка передразнивала ее походку вразвалочку. Не помогло даже то, что король заставил заблудшую дочь принести публичные извинения. Нечастые посещения принцессой церковной школы тоже не улучшали дела.
— Что это у тебя в руке? Дай-ка посмотреть. — Юнонини взяла шелк и развернула, поднося его к свету и любуясь. — Прекрасно! Ты, должно быть, принесла это в дар Богам?
— Э... нет.
— А для стола как раз нужна новая скатерть. Красивая ткань! Откуда она у тебя?
— Это... подарок отца на мой день рождения, — проговорила Инос чуть слышно.
— А он, интересно, об этом знает?
— Ну, пока еще нет. — Инос с тревогой оглянулась, чтобы проверить, не стоит ли в дверях волшебник. Сидя рядом с недружелюбной матерью Юнонини и боясь появления волшебника, Инос чувствовала себя в западне.
— Думаю, тебе лучше рассказать все по порядку.
Инос опустила голову и начала рассказывать. Ее дыхание успокаивалось, и сердце билось ровнее. Пусть она и не любила мать Юнонини, от которой сегодня ужасно пахло рыбой, та, по крайней мере, должна была знать, что делать, если страшный волшебник Сагорн найдет ее здесь.
Выслушав ее, мать Юнонини некоторое время молчала.
— Ну что же, — заявила она, немного подумав, — теперь хотелось бы услышать, как ты сама объясняешь эти странные события.
— Ч-что?
— Не говори «что?» с таким видом! Это не подобает знатной даме. Ты ведь знаешь, что я хочу сказать. Все события и действия, дитя мое, содержат как Добро, так и Зло. В этой вечной борьбе мы должны всегда стремиться оказаться на стороне Добра в этой вечной борьбе. Наша обязанность — всегда выбирать Добро, или хотя бы то, что к ближе к нему. Давай начнем с волшебника, допустим даже, что он им действительно является. Как ты считаешь, он добрый или злой?
— Я... Я не знаю. Если он друг отца... А вдруг он убил отца?
— Едва ли. Не делай поспешных выводов. Его величество мог задержаться просто для того, чтобы закрыть дверь. Он наверняка не хотел, чтобы всякие любопытные забредали в комнату Иниссо.