Страница:
На этот раз молчание князя было долгим. Он поглаживал свой заостренный нос, раздумывая над предложением и взвешивая все «за» и «против». Предложение выглядело заманчивым, однако мысль о потере независимости вовсе не радовала его. Сиггейрер понимал, что дать отказ он не может. Будучи мудрым правителем, он знал, что за этим последует. Единственная возможность, которую он видел, была сделать условия более выгодными для себя.
— Ну, что ж, — вскоре сказал он, — Я согласен, но у меня есть два условия.
— Говори.
— Я присоединяюсь к твоей армии только на время войны с троллями. Когда война будет окончена, я со своей дружиной возвращаюсь обратно в Гаутланд.
Вульф сощурил глаза, глядя на рослого гаута, и подумал о том, что он, Вульф, разумеется, не допустит этого. Но вслух он сказал:
— Согласен. Что еще?
— Второе условие… больше золота, скажем десять мешков.
— Знаешь ли, князь, шесть мешков — это и так в два раза больше, чем получат все остальные князья, кто решит присоединиться ко мне. Я дам только шесть мешков.
— Хорошо, но выкуп за невесту…
— Еще два мешка! — отрезал Вульф и протянул руку.
Мгновение поколебавшись, Сиггейрер кивнул и пожал Вульфу руку в знак согласия.
— Кстати, ты сказал, надо ехать в Уппланд? — поинтересовался Сиггейрер после этого.
— Верно, Уппланд. Наша армия стоит рядом со Свергартом.
— Свергартом? — воскликнул Сиггейрер. — Так сверы тоже в твоей армии?!
Вульф знал, что рано или поздно князь гаутов узнает об этом, поэтому он сказал:
— Да, сверы тоже с нами, и вам придется заключить мир друг с другом, так как вы будет сражаться вместе в одной дружине плечом к плечу.
— Эти псы порубили много моих родичей! — гневно вскричал Сиггейрер, но Вульф оставался спокойным и тихо ответил:
— И вы тоже положили не мало сверовой знати. Пора мириться. Разве у гаутов мало врагов? Зачем продолжать враждовать со сверами, когда у вас появилась прекрасная возможность заключить с ними мир, сохранив при этом честь и достоинство своего рода?
Сиггейрер не нашел, что ответить на это. Он лишь буравил взглядом Вульфа и сжимал кулаки, будто готовился к потасовке.
— И потом, — продолжал Вульф, — сила и отвага гаутского племени ни для кого не секрет. Я ценю ваш род гораздо выше, чем жалких сверов. Однако я вынужден держать их в своей армии, так как сейчас нам дорог каждый воин. В то же время я не могу допустить, чтобы в моей армии кто-то чувствовал себя на низком положении, поэтому все сказанное сейчас должно остаться между нами.
— Я понимаю тебя, — ответил Сиггейрер, явно довольный услышанным. Он гордо вскинул голову и провозгласил:
— Гауты присоединяются к твоей дружине, Вульф ильвинг!
— Хвала твоей мудрости, — с улыбкой ответил Вульф и еще раз пожал князю руку. — Вместе мы победим наших общих врагов!
Вульф позволил себе облегченно вздохнуть, радуясь тому, что сумел убедить строптивого гаута. Он также радовался своей удаче, так как то, что вначале казалось помехой, сослужило теперь хорошую службу — он не был уверен, смог бы он убедить Сиггейрера, не будь рядом херулийцев.
— Как ты собираешься победить Старкада и его дружину? — поинтересовался князь гаутов, — Их здесь сорок человек. Я тебе не могу помочь, так как я уже принял их, как своих гостей.
— Я брошу вызов Старкаду и убью его, — без тени сомнения в голосе ответил Вульф, — А когда его дружина уйдет, мы вместе догоним их и перебьем.
— Ты уверен, что все произойдет именно так? — засомневался Сиггейрер.
— Разумеется!
— Но Старкад и его дружина — это не единственные херулийцы в этих краях.
— Я знаю. Все будет в порядке. Положись на меня, мой меч меня не подведет. Но учти, Сиггейрер, после того, как они покинут твой чертог, мы с тобой будем биться против них вместе.
— Нет, — сказал вдруг князь гаутов, — Только после того, как они покинут мои земли, я смогу выступить против них, не нарушив законов гостеприимства.
Вульф вздохнул и собрался было что-то возразить, но затем передумал и сказал:
— Согласен!
Сиггейр оскалил зубы в предвкушении долгожданной мести своим воинственным соседям.
— Тогда вперед! — воскликнул он и распахнул дверь, ведущую в главный зал.
В зале по-прежнему слышался приглушенный ропот воинов, когда князья вернулись и подошли к столу, за котором сидели Сигрун, Сигмунд и Сигвард. Дружина Вульфа и херулийцы пристально следили за Вульфом, который подошел к девушке и взял ее за руку. Сигрун бросила удивленный взгляд на Вульфа и явно напряглась, не понимая, что происходит. Вульф жестом попросил ее подняться, а когда она встала, он громко объявил:
— Слушайте все! Перед вами Сигрун, дочь Сиггейрера, моя невеста, а завтра она станет моей женой!
В зале повисла гробовая тишина. Все присутствующие замерли, кто с рогом в руках, кто с кабаньей ногой в зубах и уставились на широкоплечего ильвинга, который держал дрожащую кисть девушки и безмятежно улыбался, словно радовался своему счастью. Сказав так, Вульф повернулся к Сигрун и, глядя в ее растерянные и широко раскрытые глаза, блестевшие голубоватым светом на побледневшем лице, громко спросил:
— Ты согласна стать моей женой, прекрасная Сигрун?
Девушка приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Она медленно повернула голову к своему отцу, который едва заметно кивнул ей. Затем она повернулась обратно к Вульфу, сглотнула комок в горле и ответила:
— Д-да…
Услышав то, что он хотел услышать, Вульф отпустил руку Сигрун и позволил ей сесть, а сам повернулся к залу и встретил пылающий ненавистью взгляд Старкада. Глаза херулийца налились кровью, как у разъяренного быка, и свирепо смотрели из-под густых гневно нахмуренных бровей. Он вскочил со скамьи и ударом ноги отпихнул стол в сторону. Стол развалился на куски, а стоявшая на нем еда рассыпалась по полу. Перешагнув через обломки стола, Старкад направился к помосту, на котором стоял Вульф. Воины в обеих дружинах, а также люди Сиггейрера, которые стали по приказу своего князя сходиться в зал, внимательно следили за своими вождями, держа наготове оружие.
Сохраняя невозмутимое выражение лица, Вульф спустился с помоста и пошел навстречу Старкаду. В этот момент Сиггейрер поднялся со своего места и крикнул:
— Не вздумайте затевать распрю в моем чертоге!
Вульф и Старкад остановились на расстоянии трех-четырех шагов друг от друга, и херулиец посмотрел на правителя Гаутланда.
— Я этого не забуду, Сиггейрер, ты и твой род сгорит в огней моей мести, — прорычал он, после чего повернулся к Вульфу и, сощурив глаза, прошипел сквозь плотно сжатые зубы:
— Как посмел ты перейти мне дорогу, щенок! Кровавый орел [*]украсит твою грязную спину! Я истреблю твой род!!
— Недолго осталось тебе жить, голодранец, — ответил ему Вульф, — Я накормлю стаю воронов твоими глазами, и волков — твоим жалким, трусливым сердцем.
Старкад зарычал в ответ, и на его губах выступила пена. Вульфу показалось, что еще мгновение и херулиец броситься и вцепиться зубами в горло. Но он знал, что Старкад не нарушит законов гостеприимства. Вульф сказал:
— Пусть Тиваз рассудит, кому жить, а кому гореть на костре!
— Хольмганг! [*] — вскричал Старкад.
— Завтра на рассвете, — согласился Вульф и зашагал к своему столу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Ну, что ж, — вскоре сказал он, — Я согласен, но у меня есть два условия.
— Говори.
— Я присоединяюсь к твоей армии только на время войны с троллями. Когда война будет окончена, я со своей дружиной возвращаюсь обратно в Гаутланд.
Вульф сощурил глаза, глядя на рослого гаута, и подумал о том, что он, Вульф, разумеется, не допустит этого. Но вслух он сказал:
— Согласен. Что еще?
— Второе условие… больше золота, скажем десять мешков.
— Знаешь ли, князь, шесть мешков — это и так в два раза больше, чем получат все остальные князья, кто решит присоединиться ко мне. Я дам только шесть мешков.
— Хорошо, но выкуп за невесту…
— Еще два мешка! — отрезал Вульф и протянул руку.
Мгновение поколебавшись, Сиггейрер кивнул и пожал Вульфу руку в знак согласия.
— Кстати, ты сказал, надо ехать в Уппланд? — поинтересовался Сиггейрер после этого.
— Верно, Уппланд. Наша армия стоит рядом со Свергартом.
— Свергартом? — воскликнул Сиггейрер. — Так сверы тоже в твоей армии?!
Вульф знал, что рано или поздно князь гаутов узнает об этом, поэтому он сказал:
— Да, сверы тоже с нами, и вам придется заключить мир друг с другом, так как вы будет сражаться вместе в одной дружине плечом к плечу.
— Эти псы порубили много моих родичей! — гневно вскричал Сиггейрер, но Вульф оставался спокойным и тихо ответил:
— И вы тоже положили не мало сверовой знати. Пора мириться. Разве у гаутов мало врагов? Зачем продолжать враждовать со сверами, когда у вас появилась прекрасная возможность заключить с ними мир, сохранив при этом честь и достоинство своего рода?
Сиггейрер не нашел, что ответить на это. Он лишь буравил взглядом Вульфа и сжимал кулаки, будто готовился к потасовке.
— И потом, — продолжал Вульф, — сила и отвага гаутского племени ни для кого не секрет. Я ценю ваш род гораздо выше, чем жалких сверов. Однако я вынужден держать их в своей армии, так как сейчас нам дорог каждый воин. В то же время я не могу допустить, чтобы в моей армии кто-то чувствовал себя на низком положении, поэтому все сказанное сейчас должно остаться между нами.
— Я понимаю тебя, — ответил Сиггейрер, явно довольный услышанным. Он гордо вскинул голову и провозгласил:
— Гауты присоединяются к твоей дружине, Вульф ильвинг!
— Хвала твоей мудрости, — с улыбкой ответил Вульф и еще раз пожал князю руку. — Вместе мы победим наших общих врагов!
Вульф позволил себе облегченно вздохнуть, радуясь тому, что сумел убедить строптивого гаута. Он также радовался своей удаче, так как то, что вначале казалось помехой, сослужило теперь хорошую службу — он не был уверен, смог бы он убедить Сиггейрера, не будь рядом херулийцев.
— Как ты собираешься победить Старкада и его дружину? — поинтересовался князь гаутов, — Их здесь сорок человек. Я тебе не могу помочь, так как я уже принял их, как своих гостей.
— Я брошу вызов Старкаду и убью его, — без тени сомнения в голосе ответил Вульф, — А когда его дружина уйдет, мы вместе догоним их и перебьем.
— Ты уверен, что все произойдет именно так? — засомневался Сиггейрер.
— Разумеется!
— Но Старкад и его дружина — это не единственные херулийцы в этих краях.
— Я знаю. Все будет в порядке. Положись на меня, мой меч меня не подведет. Но учти, Сиггейрер, после того, как они покинут твой чертог, мы с тобой будем биться против них вместе.
— Нет, — сказал вдруг князь гаутов, — Только после того, как они покинут мои земли, я смогу выступить против них, не нарушив законов гостеприимства.
Вульф вздохнул и собрался было что-то возразить, но затем передумал и сказал:
— Согласен!
Сиггейр оскалил зубы в предвкушении долгожданной мести своим воинственным соседям.
— Тогда вперед! — воскликнул он и распахнул дверь, ведущую в главный зал.
В зале по-прежнему слышался приглушенный ропот воинов, когда князья вернулись и подошли к столу, за котором сидели Сигрун, Сигмунд и Сигвард. Дружина Вульфа и херулийцы пристально следили за Вульфом, который подошел к девушке и взял ее за руку. Сигрун бросила удивленный взгляд на Вульфа и явно напряглась, не понимая, что происходит. Вульф жестом попросил ее подняться, а когда она встала, он громко объявил:
— Слушайте все! Перед вами Сигрун, дочь Сиггейрера, моя невеста, а завтра она станет моей женой!
В зале повисла гробовая тишина. Все присутствующие замерли, кто с рогом в руках, кто с кабаньей ногой в зубах и уставились на широкоплечего ильвинга, который держал дрожащую кисть девушки и безмятежно улыбался, словно радовался своему счастью. Сказав так, Вульф повернулся к Сигрун и, глядя в ее растерянные и широко раскрытые глаза, блестевшие голубоватым светом на побледневшем лице, громко спросил:
— Ты согласна стать моей женой, прекрасная Сигрун?
Девушка приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Она медленно повернула голову к своему отцу, который едва заметно кивнул ей. Затем она повернулась обратно к Вульфу, сглотнула комок в горле и ответила:
— Д-да…
Услышав то, что он хотел услышать, Вульф отпустил руку Сигрун и позволил ей сесть, а сам повернулся к залу и встретил пылающий ненавистью взгляд Старкада. Глаза херулийца налились кровью, как у разъяренного быка, и свирепо смотрели из-под густых гневно нахмуренных бровей. Он вскочил со скамьи и ударом ноги отпихнул стол в сторону. Стол развалился на куски, а стоявшая на нем еда рассыпалась по полу. Перешагнув через обломки стола, Старкад направился к помосту, на котором стоял Вульф. Воины в обеих дружинах, а также люди Сиггейрера, которые стали по приказу своего князя сходиться в зал, внимательно следили за своими вождями, держа наготове оружие.
Сохраняя невозмутимое выражение лица, Вульф спустился с помоста и пошел навстречу Старкаду. В этот момент Сиггейрер поднялся со своего места и крикнул:
— Не вздумайте затевать распрю в моем чертоге!
Вульф и Старкад остановились на расстоянии трех-четырех шагов друг от друга, и херулиец посмотрел на правителя Гаутланда.
— Я этого не забуду, Сиггейрер, ты и твой род сгорит в огней моей мести, — прорычал он, после чего повернулся к Вульфу и, сощурив глаза, прошипел сквозь плотно сжатые зубы:
— Как посмел ты перейти мне дорогу, щенок! Кровавый орел [*]украсит твою грязную спину! Я истреблю твой род!!
— Недолго осталось тебе жить, голодранец, — ответил ему Вульф, — Я накормлю стаю воронов твоими глазами, и волков — твоим жалким, трусливым сердцем.
Старкад зарычал в ответ, и на его губах выступила пена. Вульфу показалось, что еще мгновение и херулиец броситься и вцепиться зубами в горло. Но он знал, что Старкад не нарушит законов гостеприимства. Вульф сказал:
— Пусть Тиваз рассудит, кому жить, а кому гореть на костре!
— Хольмганг! [*] — вскричал Старкад.
— Завтра на рассвете, — согласился Вульф и зашагал к своему столу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На рассвете следующего дня три отряда воинов направились к озеру, которое находилось за Беличьей Рощей и называлось Шумное. Там в самой его середке зеленел небольшой круглый островок, на котором местные жители испокон веков совершали хольмганги, а также решали прочие спорные дела. Дорогу туда показывали гауты, возглавляемые Сиггейрером. По разные стороны от них шли херулийцы и Вульф со своей дружиной.
Утро выдалось ненастное. Дул холодный ветер, покрывало свинцовых облаков затянуло небо, капал мелкий дождь. Вульф шел в унылом настроении, думая о предстоящем поединке. Он был уверен в своих силах, но пророчество принесенного в жертву херулийца не выходило у него из головы. «Что ж, — думал он, — если это предначертано норнами, знать так тому и быть. Хигелак доведет все дело до конца. Но я клянусь принести тебе еще одну жертву, Воданаз, если даруешь ты мне победу». Вскоре он отбросил мрачные мысли, так как дорога привела их к берегу озера.
Люди Вульфа и гауты остановились у кромки воды, а херулийцы в сопровождении нескольких местных воинов стали обходить озеро, чтобы встать на противоположном его берегу.
Вульф посмотрел на остров. Покрытый сочной травой, остров представлял собой почти круглый холмик с очень пологими склонами. На берегу у ног Вульфа лежала перевернутая днищем вверх лодка.
Сиггейрер подошел к Вульфу и спросил:
— Ты решил, кто будет у тебя щитоносцем?
— Мне не нужен щитоносец, — хмуро ответил Вульф.
— Но по законам хольмганга полагается, чтобы…
— Мне наплевать на законы! — отрезал ильвинг, — Со мной Кормитель Воронов и мой шлем. Больше мне ничего не нужно.
А про себя он добавил: «разве что благословления Одноглазого». Сиггейрер пожал плечами и сказал:
— Как знаешь. У Старкада будет щитоносец.
— Тем лучше, — ответил ему Вульф, — значит волчий завтрак сегодня будет из двух блюд.
— Я бы предпочел, чтобы он был из сорока, — вставил Хродгар и засмеялся.
— Так оно и будет, братец, — уверенно заявил Вульф и похлопал Хродгара по плечу, — Так оно и будет!
Сиггейрер смущенно посмотрел на Вульфа.
— Не забывай, что я не могу тебе помочь в битве против этих, — робко сказал он, словно стеснялся своих слов, и кивнул в сторону выстроившихся на противоположном берегу херулийцев, — Они все еще мои гости.
Сигурд хотел было что-то сказать на это, но промолчал, поняв, что у Сиггейрера нет иного выхода — он был связан законом гостеприимства.
— Будьте готовы! — обратился Вульф к своим воинам, собравшимся полукругом вокруг него и гаутского князя. — Как бы не закончился поединок, битвы с ними нам не избежать. Если я погибну, ты, Сигурд, поведешь людей в бой.
Юноша кивнул, бросив неуверенный взгляд на старшего брата.
— Такие как ты не гибнут от рук грязных свиней вроде этого Старкада, — произнес Гейрер.
— Возможно, норны считают иначе, — пожал плечами Вульф.
В этот момент протяжно загудел рог, возвещая о том, что участникам хольмганга пора готовиться к началу поединка.
Вульф перевернул лодку и спустил ее в воду, после чего вставил весла в уключины и сел, положил меч на дно, а шлем на колени. Взявшись за весла, он принялся ждать сигнала. Лодка мягко покачивалась на воде, которая была такая прозрачная, что можно было видеть мельтешащие у самого дна косяки рыб. Вульф заметил, что многие из его людей начертили в воздухе Знак Молота, надеясь оберечь этим своего вождя.
Рог загудел во второй раз и вскоре после этого в третий, объявляя о начале поединка. С этого мгновения с острова должен будет вернуться лишь один — победитель.
Вульф увидел среди столпившихся на берегу людей Сигрун. Девушка пришла поглядеть на поединок и стояла у самой воды, позволяя маленьким волнам омывать пальцы ее ног. Светло-голубые глаза холодно глядели из под тонких бровей, а худощавое лицо застыло в беспристрастной маске судьи. Вульфу показалось, что она явилась сюда всего лишь насладиться зрелищем.
Ирмин-конунг повернулся к острову, зеленеющему посреди серой воды и надел шлем. Он вздрогнул, и на мгновение перед его глазами замелькал огненный хоровод, а затем исчез, пробуждая в нем обостренное обоняние и звериные инстинкты. Он знал, что темные глазницы волчьего черепа на его шлеме загорелись жизнью, готовые вселить безумный ужас в душу того, кто осмелиться заглянуть в них.
Вульф стал грести к острову. Холодный ветер дул ему в лицо, подгоняя его вперед, будто торопился привести воина к победе… или гибели. Дождь перестал, но мрачные тучи по-прежнему скрывали солнце.
Вульф работал веслами, стремительно приближаясь к острову. Вскоре он услышал, как киль лодки зашуршал по дну. Схватив меч, он выпрыгнул в воду и побежал к берегу. Он не знал, что происходит на другой стороне холма, но был уверен, что его противники тоже мчаться к вершине. Вульф бежал вверх по склону холма, перепрыгивая через кочки и редкий кустарник. Когда он появился на вершине, он увидел там двоих херулийцев, ждущих его с оружием наготове. Старкад, стоявший на шаг впереди своего щитоносца, держал в руках огромных размеров секиру. Его голову защищал шлем, а грудь — кожаный нагрудник. Его спутник был защищен почти также, но держал в руках большой круглый щит, выкрашенный в сине-зеленые цвета. Вульф заметил на поясе у щитоносца кинжал — явное нарушение правил хольмганга, но ничего не сказал по этому поводу. Он встал в десяти локтях от херулийцев, пытаясь восстановить дыхание, и занес меч над головой. Старкад удивленно взглянул на Вульфа, на котором из всех доспехов был один лишь шлем-страшило, и спросил:
— Где твой щитоносец?
— Мне не нужен щитоносец, чтобы расправиться с такой падалью, как ты! — крикнул ему в ответ Вульф.
Старкад взревел и бросился в атаку, размахивая секирой. Вульф встретил врага мощным ударом меча, который высек искру из железного лезвия секиры, отбив ее в сторону. Следом за этим Вульф нанес удар, который вовремя принял на себя проворный щитоносец. Старкад ударил сбоку, но Вульф отвел секиру мечом и сделал выпад, пытаясь достать острием бедро. Старкад успел убрать ногу и обрушил следующий удар сверху вниз, надеясь разрубить Вульфа на две части, но ильвинг отошел в сторону, и секира вонзилась в землю по самую рукоять. В этот момент Вульф рубанул по херулийцу, но щитоносец опять оказался тут как тут. Хотя его щит разлетелся в щепки, он выиграл время, необходимое его вождю, чтобы вырвать секиру из земли и отбить следующий удар Вульфа. Щитоносец снял висевший у него за спиной второй щит и встал рядом со Старкадом.
Издевательская ухмылка на лице щитоносца взбесила Вульфа, и он зарычал, словно зверь, а затем рванулся вперед. Бой продолжался и с каждым ударом становился все яростнее и свирепее. Вульф заметил, что его противник старается смотреть ему в грудь, избегая встречи со страшным взором волчьего черепа. Но дрался он умело и в его движениях и ударах чувствовался многолетний опыт жестокого бойца. Последние несколько месяцев Вульф сражался в основном с троллями, которые были никудышными воинами. Он привык к их неуклюжим движениям, и к их зеленой крови. Теперь, когда судьба вновь свела его на поле брани с человеком, битва показалась ему не совсем привычной. И далеко не такой легкой, как он себе представлял. Сейчас ему пришлось вспомнить все хитрости и уловки, которые он прежде использовал в схватках.
Бой длился очень долго. Вульф не мог точно определить, сколько прошло времени, пока они кружили по всему острову, обмениваясь ударами один мощнее другого под подбадривающие выкрики воинов, наблюдавших за поединком с обоих берегов. Хотя он не получил пока ни одной серьезной раны, он все же пожалел, что отказался от щитоносца. Он чувствовал, что начинает уставать, и меч тяжелел в его руках с каждым разом, когда ему приходилось заносить его для очередного удара.
Звенело железо, время от времени остров оглашался боевым кличем, когда один из воинов наносил удар, который казался ему смертельным. Но всякий раз оружие не достигало цели, проносясь мимо Вульфа или вонзаясь в щит, подставляемый щитоносцем. В один момент Вульфу удалось ударом ноги опрокинуть Старкада наземь. Радостно подскочив, Вульф ударил сверху вниз, намериваясь расчленить тело врага на две части, но щитоносец опять спас своего вождя. Кормитель Воронов разрубил второй щит на две части и поранил руку щитоносцу. Вульф собрался нанести еще один удар по встающему на ноги Старкаду, но вдруг коварный щитоносец выхватил из-за пояса кинжал и бросился на Ильвинга. Вульф отскочил в сторону, но лезвие кинжала успело оставить глубокий кровавый след на его боку. Резкая боль сковала шоком его мышцы, заставив поморщиться. Острое жжение в боку и теплые струйки крови, стекающие на его бедро, вызвали в нем вспышку дикой ярости. Вульф почувствовал, как волны бешенства заполоняют его рассудок. Он издал дикий вопль и рванулся к щитоносцу, но широкая фигура Старкада появилась у него на пути. Засверкали клинки, и Вульф стал теснить противника назад, стараясь не выпускать из поля зрения подлого щитоносца, который сновал из стороны в сторону, пытаясь зайти Вульфу за спину, чтобы вонзить кинжал в тело могучего ирмин-конунга. Однажды, когда Вульф увидел, что щитоносцу удалось заскочить ему за спину, он резко развернулся и, шагнув назад, взмахнул мечом. Клинок разрубил голову щитоносца от уха до уха, кровь и кусочки мозга брызнули во все стороны. Не медля ни секунды, Вульф развернулся влево, чтобы подставить меч под секиру Старкада.
Теперь они бились один на один. Секира и меч плясали в безумной пляске смерти, словно две змеи, стремящиеся вцепиться друг другу в глотку. Воины ревели, подобно рассвирепевшим медведям, и твердо стояли на земле, не желая уступать ни шага.
Вульф забыл о ране в боку. Он почти не чувствовал боли, потому что все его внимание было приковано к противнику и его секире, которая то и дело свистела совсем рядом с лицом. Но тут яркий свет заставил его взглянуть вверх. Сверкая доспехами, по небу скакала воинственная дева на белом коне. Она мчалась во весь опор, стремительно приближаясь к двум бойцам. Вульф старался не отвлекаться и не думать о том, за кем прискакала эта валькирия, посланная Отцом Павших, чтобы принести героя, который должен погибнуть в ближайшее мгновение, в его священный чертог. Хриплый голос принесенного в жертву херулийца зазвучал в его голове: «Там… погибнет… Ильвинг…» Вульф чувствовал ее присутствие у себя над головой, но увидел, что Старкад также заметил грозную деву в небесах и поднял к верху глаза. В этот момент лезвие Кормителя Воронов рассекло живот херулийца. Розовые канатики кишок вывалились из вскрытой полости, Старкад захрипел и оперся на секиру, едва держась на ногах. Валькирия была уже совсем рядом. Вульф взглянул в затуманенные глаза Старкада и увидел в них отчаяние и страх, которые сковали крепкими узами его душу.
— Слава Воданазу! — торжествуя, прокричал Вульф и мощным ударом меча отсек херулийцу голову.
Фонтанчики алой крови взметнулись ввысь, и над упавшим телом возникло темно-серое облачко, очертанием напоминавшее человека. Скачущая валькирия подхватила облачко и взмыла ввысь, устремившись к низко нависшим тучам, чтобы скрыться под их покровом и шагнуть в сияющие палаты Чертога Павших.
Вульф снял шлем и вытер рукавом струившийся по лицу пот. Тяжело дыша, он повернулся к берегу, где стояла его дружина и гауты, и воздел в воздух меч. Победный вопль разнесся над озером, достигая слуха стоявших на берегу людей.
Вульф устало побрел к берегу, возле которого покачивалась на воде лодка. Рана в боку ныла и все еще кровоточила, а мышцы рук побаливали от долгой битвы.
Он забрался в лодку и погреб к берегу. Холодный ветер приятно обвевал разгоряченное лицо и саднящие раны на теле. Когда лодка приблизилась, Сигурд, Хродгар и еще несколько воинов вступили в воду, чтобы подтащить лодку к берегу и помочь выбраться раненному вождю.
Дружина радостно обнимала своего князя, поздравляя с победой. Сиггейрер подошел к Вульфу и сказал ему с улыбкой:
— Я счастлив, что ты выжил. Все это время я молил Тиваза дать тебе победу.
— Благодарю, — ответил Вульф, держась рукой за рану и добавил, — Если кто-нибудь сейчас не перевяжет меня, то дар Великого окажется напрасным.
Один из гаутских воинов подошел к ильвингу с длинном лоскутом материи, который отодрал от своей рубахи. Пока он перевязывал Вульфа, Сигрун подошла к своему жениху и сказала:
— Молодец! Ты показал себя достойным моей руки.
— Счастлив угодить, — буркнул Вульф, немного раздраженный надменностью девушки и холодным взором ее прозрачных глаз.
— Но тебя ждет еще одно испытание, — сказала она и в ее голосе Вульф услышал злорадство.
Сигрун указала тонким пальцем вправо, где выстраивались в боевой порядок херулийцы, вернувшиеся с противоположного берега озера.
Утро выдалось ненастное. Дул холодный ветер, покрывало свинцовых облаков затянуло небо, капал мелкий дождь. Вульф шел в унылом настроении, думая о предстоящем поединке. Он был уверен в своих силах, но пророчество принесенного в жертву херулийца не выходило у него из головы. «Что ж, — думал он, — если это предначертано норнами, знать так тому и быть. Хигелак доведет все дело до конца. Но я клянусь принести тебе еще одну жертву, Воданаз, если даруешь ты мне победу». Вскоре он отбросил мрачные мысли, так как дорога привела их к берегу озера.
Люди Вульфа и гауты остановились у кромки воды, а херулийцы в сопровождении нескольких местных воинов стали обходить озеро, чтобы встать на противоположном его берегу.
Вульф посмотрел на остров. Покрытый сочной травой, остров представлял собой почти круглый холмик с очень пологими склонами. На берегу у ног Вульфа лежала перевернутая днищем вверх лодка.
Сиггейрер подошел к Вульфу и спросил:
— Ты решил, кто будет у тебя щитоносцем?
— Мне не нужен щитоносец, — хмуро ответил Вульф.
— Но по законам хольмганга полагается, чтобы…
— Мне наплевать на законы! — отрезал ильвинг, — Со мной Кормитель Воронов и мой шлем. Больше мне ничего не нужно.
А про себя он добавил: «разве что благословления Одноглазого». Сиггейрер пожал плечами и сказал:
— Как знаешь. У Старкада будет щитоносец.
— Тем лучше, — ответил ему Вульф, — значит волчий завтрак сегодня будет из двух блюд.
— Я бы предпочел, чтобы он был из сорока, — вставил Хродгар и засмеялся.
— Так оно и будет, братец, — уверенно заявил Вульф и похлопал Хродгара по плечу, — Так оно и будет!
Сиггейрер смущенно посмотрел на Вульфа.
— Не забывай, что я не могу тебе помочь в битве против этих, — робко сказал он, словно стеснялся своих слов, и кивнул в сторону выстроившихся на противоположном берегу херулийцев, — Они все еще мои гости.
Сигурд хотел было что-то сказать на это, но промолчал, поняв, что у Сиггейрера нет иного выхода — он был связан законом гостеприимства.
— Будьте готовы! — обратился Вульф к своим воинам, собравшимся полукругом вокруг него и гаутского князя. — Как бы не закончился поединок, битвы с ними нам не избежать. Если я погибну, ты, Сигурд, поведешь людей в бой.
Юноша кивнул, бросив неуверенный взгляд на старшего брата.
— Такие как ты не гибнут от рук грязных свиней вроде этого Старкада, — произнес Гейрер.
— Возможно, норны считают иначе, — пожал плечами Вульф.
В этот момент протяжно загудел рог, возвещая о том, что участникам хольмганга пора готовиться к началу поединка.
Вульф перевернул лодку и спустил ее в воду, после чего вставил весла в уключины и сел, положил меч на дно, а шлем на колени. Взявшись за весла, он принялся ждать сигнала. Лодка мягко покачивалась на воде, которая была такая прозрачная, что можно было видеть мельтешащие у самого дна косяки рыб. Вульф заметил, что многие из его людей начертили в воздухе Знак Молота, надеясь оберечь этим своего вождя.
Рог загудел во второй раз и вскоре после этого в третий, объявляя о начале поединка. С этого мгновения с острова должен будет вернуться лишь один — победитель.
Вульф увидел среди столпившихся на берегу людей Сигрун. Девушка пришла поглядеть на поединок и стояла у самой воды, позволяя маленьким волнам омывать пальцы ее ног. Светло-голубые глаза холодно глядели из под тонких бровей, а худощавое лицо застыло в беспристрастной маске судьи. Вульфу показалось, что она явилась сюда всего лишь насладиться зрелищем.
Ирмин-конунг повернулся к острову, зеленеющему посреди серой воды и надел шлем. Он вздрогнул, и на мгновение перед его глазами замелькал огненный хоровод, а затем исчез, пробуждая в нем обостренное обоняние и звериные инстинкты. Он знал, что темные глазницы волчьего черепа на его шлеме загорелись жизнью, готовые вселить безумный ужас в душу того, кто осмелиться заглянуть в них.
Вульф стал грести к острову. Холодный ветер дул ему в лицо, подгоняя его вперед, будто торопился привести воина к победе… или гибели. Дождь перестал, но мрачные тучи по-прежнему скрывали солнце.
Вульф работал веслами, стремительно приближаясь к острову. Вскоре он услышал, как киль лодки зашуршал по дну. Схватив меч, он выпрыгнул в воду и побежал к берегу. Он не знал, что происходит на другой стороне холма, но был уверен, что его противники тоже мчаться к вершине. Вульф бежал вверх по склону холма, перепрыгивая через кочки и редкий кустарник. Когда он появился на вершине, он увидел там двоих херулийцев, ждущих его с оружием наготове. Старкад, стоявший на шаг впереди своего щитоносца, держал в руках огромных размеров секиру. Его голову защищал шлем, а грудь — кожаный нагрудник. Его спутник был защищен почти также, но держал в руках большой круглый щит, выкрашенный в сине-зеленые цвета. Вульф заметил на поясе у щитоносца кинжал — явное нарушение правил хольмганга, но ничего не сказал по этому поводу. Он встал в десяти локтях от херулийцев, пытаясь восстановить дыхание, и занес меч над головой. Старкад удивленно взглянул на Вульфа, на котором из всех доспехов был один лишь шлем-страшило, и спросил:
— Где твой щитоносец?
— Мне не нужен щитоносец, чтобы расправиться с такой падалью, как ты! — крикнул ему в ответ Вульф.
Старкад взревел и бросился в атаку, размахивая секирой. Вульф встретил врага мощным ударом меча, который высек искру из железного лезвия секиры, отбив ее в сторону. Следом за этим Вульф нанес удар, который вовремя принял на себя проворный щитоносец. Старкад ударил сбоку, но Вульф отвел секиру мечом и сделал выпад, пытаясь достать острием бедро. Старкад успел убрать ногу и обрушил следующий удар сверху вниз, надеясь разрубить Вульфа на две части, но ильвинг отошел в сторону, и секира вонзилась в землю по самую рукоять. В этот момент Вульф рубанул по херулийцу, но щитоносец опять оказался тут как тут. Хотя его щит разлетелся в щепки, он выиграл время, необходимое его вождю, чтобы вырвать секиру из земли и отбить следующий удар Вульфа. Щитоносец снял висевший у него за спиной второй щит и встал рядом со Старкадом.
Издевательская ухмылка на лице щитоносца взбесила Вульфа, и он зарычал, словно зверь, а затем рванулся вперед. Бой продолжался и с каждым ударом становился все яростнее и свирепее. Вульф заметил, что его противник старается смотреть ему в грудь, избегая встречи со страшным взором волчьего черепа. Но дрался он умело и в его движениях и ударах чувствовался многолетний опыт жестокого бойца. Последние несколько месяцев Вульф сражался в основном с троллями, которые были никудышными воинами. Он привык к их неуклюжим движениям, и к их зеленой крови. Теперь, когда судьба вновь свела его на поле брани с человеком, битва показалась ему не совсем привычной. И далеко не такой легкой, как он себе представлял. Сейчас ему пришлось вспомнить все хитрости и уловки, которые он прежде использовал в схватках.
Бой длился очень долго. Вульф не мог точно определить, сколько прошло времени, пока они кружили по всему острову, обмениваясь ударами один мощнее другого под подбадривающие выкрики воинов, наблюдавших за поединком с обоих берегов. Хотя он не получил пока ни одной серьезной раны, он все же пожалел, что отказался от щитоносца. Он чувствовал, что начинает уставать, и меч тяжелел в его руках с каждым разом, когда ему приходилось заносить его для очередного удара.
Звенело железо, время от времени остров оглашался боевым кличем, когда один из воинов наносил удар, который казался ему смертельным. Но всякий раз оружие не достигало цели, проносясь мимо Вульфа или вонзаясь в щит, подставляемый щитоносцем. В один момент Вульфу удалось ударом ноги опрокинуть Старкада наземь. Радостно подскочив, Вульф ударил сверху вниз, намериваясь расчленить тело врага на две части, но щитоносец опять спас своего вождя. Кормитель Воронов разрубил второй щит на две части и поранил руку щитоносцу. Вульф собрался нанести еще один удар по встающему на ноги Старкаду, но вдруг коварный щитоносец выхватил из-за пояса кинжал и бросился на Ильвинга. Вульф отскочил в сторону, но лезвие кинжала успело оставить глубокий кровавый след на его боку. Резкая боль сковала шоком его мышцы, заставив поморщиться. Острое жжение в боку и теплые струйки крови, стекающие на его бедро, вызвали в нем вспышку дикой ярости. Вульф почувствовал, как волны бешенства заполоняют его рассудок. Он издал дикий вопль и рванулся к щитоносцу, но широкая фигура Старкада появилась у него на пути. Засверкали клинки, и Вульф стал теснить противника назад, стараясь не выпускать из поля зрения подлого щитоносца, который сновал из стороны в сторону, пытаясь зайти Вульфу за спину, чтобы вонзить кинжал в тело могучего ирмин-конунга. Однажды, когда Вульф увидел, что щитоносцу удалось заскочить ему за спину, он резко развернулся и, шагнув назад, взмахнул мечом. Клинок разрубил голову щитоносца от уха до уха, кровь и кусочки мозга брызнули во все стороны. Не медля ни секунды, Вульф развернулся влево, чтобы подставить меч под секиру Старкада.
Теперь они бились один на один. Секира и меч плясали в безумной пляске смерти, словно две змеи, стремящиеся вцепиться друг другу в глотку. Воины ревели, подобно рассвирепевшим медведям, и твердо стояли на земле, не желая уступать ни шага.
Вульф забыл о ране в боку. Он почти не чувствовал боли, потому что все его внимание было приковано к противнику и его секире, которая то и дело свистела совсем рядом с лицом. Но тут яркий свет заставил его взглянуть вверх. Сверкая доспехами, по небу скакала воинственная дева на белом коне. Она мчалась во весь опор, стремительно приближаясь к двум бойцам. Вульф старался не отвлекаться и не думать о том, за кем прискакала эта валькирия, посланная Отцом Павших, чтобы принести героя, который должен погибнуть в ближайшее мгновение, в его священный чертог. Хриплый голос принесенного в жертву херулийца зазвучал в его голове: «Там… погибнет… Ильвинг…» Вульф чувствовал ее присутствие у себя над головой, но увидел, что Старкад также заметил грозную деву в небесах и поднял к верху глаза. В этот момент лезвие Кормителя Воронов рассекло живот херулийца. Розовые канатики кишок вывалились из вскрытой полости, Старкад захрипел и оперся на секиру, едва держась на ногах. Валькирия была уже совсем рядом. Вульф взглянул в затуманенные глаза Старкада и увидел в них отчаяние и страх, которые сковали крепкими узами его душу.
— Слава Воданазу! — торжествуя, прокричал Вульф и мощным ударом меча отсек херулийцу голову.
Фонтанчики алой крови взметнулись ввысь, и над упавшим телом возникло темно-серое облачко, очертанием напоминавшее человека. Скачущая валькирия подхватила облачко и взмыла ввысь, устремившись к низко нависшим тучам, чтобы скрыться под их покровом и шагнуть в сияющие палаты Чертога Павших.
Вульф снял шлем и вытер рукавом струившийся по лицу пот. Тяжело дыша, он повернулся к берегу, где стояла его дружина и гауты, и воздел в воздух меч. Победный вопль разнесся над озером, достигая слуха стоявших на берегу людей.
Вульф устало побрел к берегу, возле которого покачивалась на воде лодка. Рана в боку ныла и все еще кровоточила, а мышцы рук побаливали от долгой битвы.
Он забрался в лодку и погреб к берегу. Холодный ветер приятно обвевал разгоряченное лицо и саднящие раны на теле. Когда лодка приблизилась, Сигурд, Хродгар и еще несколько воинов вступили в воду, чтобы подтащить лодку к берегу и помочь выбраться раненному вождю.
Дружина радостно обнимала своего князя, поздравляя с победой. Сиггейрер подошел к Вульфу и сказал ему с улыбкой:
— Я счастлив, что ты выжил. Все это время я молил Тиваза дать тебе победу.
— Благодарю, — ответил Вульф, держась рукой за рану и добавил, — Если кто-нибудь сейчас не перевяжет меня, то дар Великого окажется напрасным.
Один из гаутских воинов подошел к ильвингу с длинном лоскутом материи, который отодрал от своей рубахи. Пока он перевязывал Вульфа, Сигрун подошла к своему жениху и сказала:
— Молодец! Ты показал себя достойным моей руки.
— Счастлив угодить, — буркнул Вульф, немного раздраженный надменностью девушки и холодным взором ее прозрачных глаз.
— Но тебя ждет еще одно испытание, — сказала она и в ее голосе Вульф услышал злорадство.
Сигрун указала тонким пальцем вправо, где выстраивались в боевой порядок херулийцы, вернувшиеся с противоположного берега озера.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Херулийцы встали на расстоянии пятисот локтей, ощетинившись оружием. Один из них, видимо оставленный Старкадом за главного в случае его гибели, выступил вперед и крикнул:
— Готовьтесь к бою, ильвинги!
Вульф угрюмо смотрел на выстроившихся в неровные ряды херулийцев, думая о том, что четырнадцать человек могут сделать против сорока, чтобы победить. Херулийский воевода тем временем продолжал орать:
— Сиггейрер, если не желаешь нарушить данного тобой слова, уведи своих людей домой и жди нас. Если ты все еще хочешь мира с нами, то я сватаю твою дочь для Храбанахельма, брата Старкада! Готовь приданное, Сиггейрер!!
Херулиец расхохотался и двинулся вперед. Его отряд пошел за ним. Хотя они были еще слишком далеко, Вульфу показалось, что он видит в их глазах жажду крови и ликование стервятников, уверенных в том, что их добыча ранена и достаточно слаба и не окажет никакого сопротивления, когда их жадные клювы вонзятся в ее обессилившую плоть.
Вульф с надеждой посмотрел на Сиггейрера, но на лице гаута застыло выражение нерешительности и сомнения. Он переводил взгляд с херулийцев на ильвингов и обратно, размышляя о том, что предпринять. Сигрун подошла к отцу и что-то шепнула ему на ухо. Князь гаутов посмотрел на нее и громко ответил:
— Я знаю, что один из них должен стать нашим союзником, но ты пойдешь с нами! Я не оставлю тебя здесь.
— Нет, — упрямо возразила девушка, — Возвращайтесь в гарт, а я останусь здесь и вернусь с тем, кто одержит победу в этом сражении.
Видимо зная характер своей дочери, Сиггейрер не стал спорить с ней и скомандовал своим людям отход. А Сигрун забралась на небольшой пригорок неподалеку и, сложив руки на груди, устремила надменный взор на две группы воинов, готовящихся к сражению.
Вульф взглянул на приближающихся херулийцев и тут ему вспомнились слова, сказанные Воданазом в их последнюю встречу: «…вспомни о наконечнике копья, когда придет час битвы». Вульф оглядел свое скудное войско, стоявшее рядом с ним с мечами, секирами, копьями и топорами наготове. В их глазах горела решимость сражаться и умереть достойно за себя и своего князя, и Вульф был уверен, что ни один из этих витязей не дрогнет и не отступит, а будет драться до конца.
Херулийцы сократили расстояние, разделявшее их от неприятеля, почти на половину, когда Вульф стал выстраивать своих людей в два сходившихся друг к другу ряда, встав сам в его главе.
— Мы будем драться так! — крикнул он своим дружинникам и поднял Кормителя Воронов над головой. — Прикройтесь щитами, держите строй, колите из-под щитов. Мы расколем их надвое нашим клином. Каждый из нас должен убить не меньше четырех херулийцев, и тогда мы победим. Вперед!!
Выстроенные в острый клин с Вульфом во главе, воины подняли щиты, закрывая ими торсы, и двинулись навстречу приближающимся херулийцам.
Ирмин-конунг ускорял шаг, постепенно переходя на бег. Его воины бежали за ним и старались сохранять строй. Херулийцы, немного сбитые с толку необычным построением врагов, замедлили движение, но замешательство быстро прошло, и они побежали навстречу Вульфу и его дружине.
Вульф нахлобучил шлем, и привычный хоровод огней заиграл перед глазами. Глазницы волчьего черепа загорелись, Кормитель Воронов застыл над ним, занесенный для удара. Глядя на приближающихся врагов сквозь широкие глазные отверстия шлема, Вульф почувствовал необычное ощущение — смесь безумной радости и отчаяния, и его губы и язык задвигались, изрекая слова, которые складывались в такую вису:
— Готовьтесь к бою, ильвинги!
Вульф угрюмо смотрел на выстроившихся в неровные ряды херулийцев, думая о том, что четырнадцать человек могут сделать против сорока, чтобы победить. Херулийский воевода тем временем продолжал орать:
— Сиггейрер, если не желаешь нарушить данного тобой слова, уведи своих людей домой и жди нас. Если ты все еще хочешь мира с нами, то я сватаю твою дочь для Храбанахельма, брата Старкада! Готовь приданное, Сиггейрер!!
Херулиец расхохотался и двинулся вперед. Его отряд пошел за ним. Хотя они были еще слишком далеко, Вульфу показалось, что он видит в их глазах жажду крови и ликование стервятников, уверенных в том, что их добыча ранена и достаточно слаба и не окажет никакого сопротивления, когда их жадные клювы вонзятся в ее обессилившую плоть.
Вульф с надеждой посмотрел на Сиггейрера, но на лице гаута застыло выражение нерешительности и сомнения. Он переводил взгляд с херулийцев на ильвингов и обратно, размышляя о том, что предпринять. Сигрун подошла к отцу и что-то шепнула ему на ухо. Князь гаутов посмотрел на нее и громко ответил:
— Я знаю, что один из них должен стать нашим союзником, но ты пойдешь с нами! Я не оставлю тебя здесь.
— Нет, — упрямо возразила девушка, — Возвращайтесь в гарт, а я останусь здесь и вернусь с тем, кто одержит победу в этом сражении.
Видимо зная характер своей дочери, Сиггейрер не стал спорить с ней и скомандовал своим людям отход. А Сигрун забралась на небольшой пригорок неподалеку и, сложив руки на груди, устремила надменный взор на две группы воинов, готовящихся к сражению.
Вульф взглянул на приближающихся херулийцев и тут ему вспомнились слова, сказанные Воданазом в их последнюю встречу: «…вспомни о наконечнике копья, когда придет час битвы». Вульф оглядел свое скудное войско, стоявшее рядом с ним с мечами, секирами, копьями и топорами наготове. В их глазах горела решимость сражаться и умереть достойно за себя и своего князя, и Вульф был уверен, что ни один из этих витязей не дрогнет и не отступит, а будет драться до конца.
Херулийцы сократили расстояние, разделявшее их от неприятеля, почти на половину, когда Вульф стал выстраивать своих людей в два сходившихся друг к другу ряда, встав сам в его главе.
— Мы будем драться так! — крикнул он своим дружинникам и поднял Кормителя Воронов над головой. — Прикройтесь щитами, держите строй, колите из-под щитов. Мы расколем их надвое нашим клином. Каждый из нас должен убить не меньше четырех херулийцев, и тогда мы победим. Вперед!!
Выстроенные в острый клин с Вульфом во главе, воины подняли щиты, закрывая ими торсы, и двинулись навстречу приближающимся херулийцам.
Ирмин-конунг ускорял шаг, постепенно переходя на бег. Его воины бежали за ним и старались сохранять строй. Херулийцы, немного сбитые с толку необычным построением врагов, замедлили движение, но замешательство быстро прошло, и они побежали навстречу Вульфу и его дружине.
Вульф нахлобучил шлем, и привычный хоровод огней заиграл перед глазами. Глазницы волчьего черепа загорелись, Кормитель Воронов застыл над ним, занесенный для удара. Глядя на приближающихся врагов сквозь широкие глазные отверстия шлема, Вульф почувствовал необычное ощущение — смесь безумной радости и отчаяния, и его губы и язык задвигались, изрекая слова, которые складывались в такую вису:
Вульф пел громко, и бежавшие рядом с ним воины повторяли слова своего вождя, словно молитву. Вульф смотрел вперед, его взгляд был прикован к приближающимся врагам, которые затмевали собой весь окружающий мир, а свирепая ярость разъяренного медведя и лютая ненависть раненного волка росли в нем, заряжая неземной силой его мускулы. Белая пена выступила на губах, а когда он запел следующую вису, его голос стал похож на рычание зверя.
Вьется черный ворон
Смерть он многих чует,
В битву рать стремится,
Гремит своим оружьем…
…Спешит даритель злата,