Джасим Фарид. Властелин Севера

   Рыжий бог сжал кулаки от злости, но его голос прозвучал дружелюбно, когда он сказал:
   — Я же сказал, мы идем в Утгарт.
   — Так ведь Утгарт-то совсем в другой стороне!! — воскликнул Скрюмир и опять расхохотался безумным хохотом.
   Воданаз нахмурился и посмотрел на Тонараза, в глазах которого сверкнул огонек растерянности. Но Громовержец хорошо владел собой и сказал без тени сомнения в голосе:
   — Не может такого быть. Я ходил этим путем десятки раз.
   — Тонараз прав, — поддержал его Локи, обращаясь к Тивазу и Воданазу, — Я тоже бывал в Утгарте, дорога к нему продолжается после этого ущелье по той равнине, и если держать прямо на восток, то за половину дня можно дойти.
   — Значит Скрюмир лжет? — спросил Тиваз.
   — Конечно! — ответил Тонараз, — Я не мог ошибиться. Отсюда до Утгарта не так уж далеко. Всякий раз, как я проходил ущелье, Утгарт уже виднелся на горизонте.
   Асы замолчали и посмотрели на восток. Потом Воданаз проговорил:
   — Ты видел Утгарт с земли. А сейчас мы на горе и Утгарта не видим.
   На лицах богов отразилась тревога.
   — Но этого не может быть!! — в отчаянии вскричал Громовержец, всматриваясь в восточный горизонт, который сливался с серым небом далеко впереди.
   Тиваз нахмурил седые брови и сказал Локи:
   — Поговори-ка с ним.
   Локи кивнул и обратился к ётуну:
   — А где же, по-твоему, находится Утгарт?
   — Там же, где и всегда, на Востоке.
   — А где восток?
   — Вооон там, — Скрюмир указал длинным узловатым пальцем туда, где, по мнению Тонараза, был север.
   Все посмотрели в этом направлении и Локи вскричал:
   — Похоже, не врет здоровяк!
   И в самом деле, Хигелак, вглядевшись в даль, увидел темнеющие у горизонта очертания строений. Падающий снег затруднял видимость, но тем не менее правдивость слов ётуна ни у кого не вызывала сомнений. На севере, который, как оказалось, был на самом деле востоком, громоздилась мрачная обитель великанов.
   — Я по-прежнему не понимаю, что твориться в этом проклятом мире! — растерянность уступила место гневу в душе Громовержца и его глаза вновь засверкали страшным огнем. — К Утгарту следует идти прямо, никуда не сворачивая, когда выходишь из ущелья. Каким образом он перенесся на север?!
   — Не переживай, дружок, с кем не бывает. Я порой тоже заплутаю среди здешних гор, когда хожу слизывать мох, — сказал Скрюмир и оглушительно рыгнул. К несчастью для всех стоящих у обрыва ветер дул в их направлении, и многих людей стошнило, когда он донес до них отвратительный смрад, вышедший из утробы ётуна. — А там ничегошеньки нету, — продолжал Скрюмир, указывая большим пальцем себе за спину. — Только снег.
   — Не кажется ли вам, что это опять какие-то проделки Трюма? — предположил Ингваз.
   — Не знаю, — вздохнул Воданаз, — Надо проверить.
   — Слетаю-ка я туда, — предложил Локи, — Авось и в самом деле наш богатырь ошибся.
   Тонараз вспыхнул, и глаза его метнули молнии, но проворный Локи успел превратиться в черного ворона и взмыть в небо. Сделав круг над плоскогорьем, Локи-ворон полетел в сторону темнеющих у горизонта строений и вскоре исчез в мутной пелене кружащегося снега.

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Сумерки легли на Ётунхейм подобно темной вуали, окрашивая все вокруг в серо-голубые цвета. Белый орел летел по небу, сливаясь с кружащимся в воздухе снегом, приближаясь к огромному чертогу, обнесенному высоким частоколом из заточенных бревен. Чертог обозначился темным пятном на фоне заснеженной долины. Когда Вульф подлетел поближе, он заметил огни факелов, горевших в руках часовых, которые вышагивали вдоль забора, а также свет, пробивавшийся из щелей затянутых шкурами окон и дверных проемов. Но ни один из часовых не заметил белого орла, пролетевшего высоко над их головами по укрытому сумраком небу.
   Вульф стал постепенно снижаться, делая один круг за другим. Он решил не спешить, чтобы успеть разглядеть гарт. Великанская обитель была поистине великанской. Она состояла всего лишь из нескольких длинных домов, но эти дома были настолько огромны, что походили на горы. Они были раза в три выше обычных домов у людей, и во много сотен раз длиннее. Видимо, все великаны жили под одной крышей, не стремясь строить себе отдельные дома. Опустившись пониже, Вульф разглядел, что дома были сработаны грубо и больше напоминали хижины, выстроенные из небрежно обтесанных бревен с крышей из прутьев, перемешанных с засохшим навозом и соломой. Среди немногих видневшихся строений заметно выделялось одно, которое стояло посередине гарта. Вульф примерился и осторожно опустился на покатую крышу.
   Сложив крылья за спиной, орел замер, тревожно оглядываясь по сторонам. Все было тихо, и казалось, никто не заметил незваного гостя. Тем временем сумерки сменились вечером, и непроглядное небо нависло над Ётунхеймом черным одеялом, словно пыталось скрыть его от взоров прочих миров. Где-то вдалеке часовые турсы ходили взад-вперед и света их факелов, а также нескольких костров, которые горели у парадного входа в главный чертог, хватало, чтобы позволить орлу-оборотню сориентироваться.
   Убедившись, что его никто не видит, орел соскочил с крыши и плавно опустился на покрытую снегом землю у самой стены чертога. Там он закрыл свои маленькие глазки и расслабил конечности. Древняя кровь забурлила в его венах, превращая орла в белого волка. Когда превращение завершилось, волк встал на четыре лапы и снова оглянулся по сторонам. Его острый слух уловил голоса, доносившиеся из-за стен чертога, а нюх донес отвратительный запах турсов и троллей, от которого шерсть вставала дыбом на загривке. Волк потряс головой и зафыркал, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения в ноздрях.
   Поблизости никого не было. Большинство ётунов находились в чертоге, а некоторые ходили вдоль стен, охраняя покой своих господ. Вульфу показалось, что он услышал какой-то шум наверху. Он поднял голову к черному небу и увидел мелькнувшую во мраке серебристую тень, но мгновение спустя потерял ее из виду. Он постоял так некоторое время, ожидая, что тень появится вновь, но больше ничего не было видно.
   Вульф повернулся и засеменил вдоль стены, волоча за собой меч и шлем. Он искал заднюю дверь, которая наверняка должна была быть в чертоге, или же место, где бревна были пригнаны особенно плохо и давали бы возможность волку проникнуть внутрь. Вульф бежал, и ему казалось, что стена никогда не кончится. Чертог был необычайно длинным, что было неудивительно, если учесть, что за нею ютилось большинство великанов Ётунхейма. Из-за стены продолжали нестись голоса, смех, и прочий шум бражничающих турсов. Одновременно он ощущал их запахи и еще нечто такое, что красноречиво говорило о присутствии мощной магической силы. Колдовство пронизывало все вокруг, и Вульфу порой казалось, что он попал в логово колдунов, а не диких великанов. Но среди этих жутких и злобных круговоротов сейдра Вульф ясно ощущал нечто иное, четко выделяющееся на фоне великанской магии. Вульф не мог никак объяснить своих чувств, но догадывался, что он чует похищенную богиню, которую держали где-то неподалеку. Он остановился и закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Идунна была за стенами чертога — в этом Вульф был уверен.
   Волк открыл глаза и сделал шаг вперед, чтобы продолжить поиск подходящей щели. Вдруг земля ушла из-под его лап, и он почувствовал, что падает. Волк несколько раз успел перевернуться в воздухе, прежде чем ударился о дно глубокой ямы. Сознание помутилось, и хоровод пестрых огней пронесся перед его потемневшим взором. Вульф попытался встать, но лапы не слушались его, расходясь в разные стороны. Он повалился на бок и последнее, что он услышал, был чей-то злорадный смех.

* * *

   Черный ворон мчался сквозь вьюгу, приближаясь к возвышающимся вдалеке строениям. Начинало смеркаться и чертоги исполинов казались дремлющими в ледяной пустыне горами. Но ворон бесстрашно летел вперед, а его маленькие острые глазки внимательно смотрели вниз на заснеженную землю, тщетно пытаясь различить что-либо подозрительное в холодной белизне.
   Подлетев поближе к Утгарту, ворон сделал круг и начал снижаться, чтобы опуститься на одну из темнеющих внизу крыш. Но в тот миг, когда его лапы должны были коснуться поверхности, все строения исчезли, и ворон опустился на снег. Он в изумлении повертел головой из стороны в сторону, осознавая, что стоит посреди ледяной пустыни, где не было ничего кроме ветра, снега и льда. Иллюзия, созданная великанской магией, растворилась в полумраке, словно осенний туман, оставляя вместо себя пустоту. Поняв, что этот Утгарт был иллюзией, Хитрый Бог попытался взлететь, но не смог оторвать лап от снега, будто это был вовсе не снег, а смола. Ворон взмахнул крыльями несколько раз, подергал лапами, но его когти были намертво прикованы к снегу.
   Локи прекратил бессмысленные попытки вырваться из этого магического плена, лихорадочно соображая, что можно предпринять. Вдруг он услышал голос:
   — Вот ты и попался, Хитрец!
   Локи обернулся и увидел возвышающегося над ним великана, в котором он без труда узнал Трюма. Угрюмое, поросшее щетиной лицо исполина грозно смотрело на пойманную птицу. Порывы ветра шевелили полы черного мехового плаща, свисающего с плеч до самых пят великана, и его лохматые волосы.
   — Ладно, — вздохнул Локи, — Не будем терять времени, выкладывай, чего ты хочешь?
   Великан подошел поближе и поднял ногу, чтобы раздавить скованную магией птицу.
   — Хочешь умереть, или будешь делать, что я тебе прикажу? — прогремел Трюм.
   — Ох, ну какой же ты тугодум! — воскликнул Локи, — Я же сказал, говори, что тебе нужно от меня! Разумеется, я сделаю все!
   Трюм опустил ногу и наклонился к Локи поближе.
   — Лети к своим, — сказал великан, — Лети и скажи им, что видел настоящий Утгарт. Это не иллюзия, а взаправду. Заставь их поверить и пусть придут сюда.
   — Так ты хочешь, чтобы я предал Асов?! — возмущенно вскричал Локи.
   — Именно! — ответил Трюм и криво ухмыльнулся, — Ведь тебе не впервой, не так ли?
   Локи промолчал в ответ, не желая обсуждать некоторые эпизоды своего темного прошлого. Потом спросил:
   — А что, если я обману тебя?
   — Не-а, — покачал головой Трюм, — не обманешь. Иначе вот это вот кольцо сожжет тебя.
   Трюм вынул кольцо и показал его Локи, а затем взял его лапу и надел.
   — Оно также сожжет тебя, если ты попытаешься снять его без моего ведома, — продолжал Трюм, отпуская окольцованную лапу ворона, — Когда я покончу с Асами и людишками, я сам сниму с тебя это кольцо… если, конечно, ты будешь послушным все это время.
   Отпустив ворона, Трюм расхохотался, а Локи взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Каркнув несколько раз от злости, Локи сделал круг над хохочущим великаном и взял курс на юг.

* * *

   Когда Вульф пришел в себя, первое, что он почувствовал, была боль в правом боку, которая разбегалась по его волчьему телу волнами, словно морская вода, омывающая прибрежные шхеры. Он с трудом приоткрыл глаза и обнаружил, что вокруг него сгустилась кромешная тьма. Он дышал с трудом, и при каждом вдохе ему приходилось сжимать челюсти от боли, которую источали сломанные ребра. Попытавшись шевельнуться, Вульф осознал, что лапы его скованы цепями. Железо громыхнуло в мертвой тишине, и далекое эхо повторило этот звук несколько раз. Вульф попытался встать, но, испустив жалобный стон, опустился на холодный пол. Боль и тяжелые железные оковы не позволили ему подняться.
   Высунув язык меж сжатых челюстей, волк лежал без сознания, время от времени поскуливая и стоная. Сознание то возвращалось к нему, то уходило вновь, оставляя его тонуть в бездонной пропасти тьмы и забвения. Временами ему виделись огни, которые кружились вокруг него в безудержном хороводе, увлекая за собой, и тогда у него начинала кружиться голова и его тошнило. Частое дыхание волка стало похоже на шипение мехов в кузнице, а жалобное поскуливание напоминало скрежет железа.
   Вульф потерял счет времени и не мог сказать, как долго он пролежал на боку со скованными лапами, прежде чем, однажды очнувшись, почувствовал, что боль чуть поутихла. Сознание постепенно возвращалось к нему, но дышать по-прежнему было трудно.
   Еще через некоторое время Вульф снова приоткрыл глаза и приподнял голову. Вокруг ничего не было видно, но волчий нюх ощутил чье-то присутствие. По мере того, как сознание все больше возвращалось к нему, в нем просыпалась все его способности, которые все это время ютились на дне разума, загнанные туда ранениями и болью.
   Потаенный волчий инстинкт почувствовал нечто нежное и мягкое, как прикосновение материнской руки, и доброе и невинное, как душа младенца. Это нечто находилось в стороне от него. Вульф навострил уши и слегка приподнялся, его ноздри зашевелились, когда он стал принюхиваться к находившемуся неподалеку существу. Инстинкт и нюх в один голос твердили, что это не человек. Но и не турс. Вульф приподнялся, насколько позволяли цепи и боль в сломанных ребрах, и негромко гавкнул.
   Темнота ответила женским вскриком удивления.
   — Кто ты? — услышал Вульф нежный девичий голос. Он гавкнул еще раз в надежде на понимание богини, и не ошибся.
   — Ах, ну да, это же ты, потомок Воданаза, — сказала Идунна и вздохнула, — Жаль, что ты все-таки пришел сюда.
   Вульфу показалось, что кто-то касается его разума, протягивая к нему свою внутреннюю силу и создавая мост, соединяющий мозг оборотня и мозг богини. Он мысленно произнес то, что хотел сказать вслух, и она услышала его:
   — Почему?
   — Ты попал в западню. И не потому, что угодил в ту яму, а потому что решил явиться сюда в Утгарт.
   — Я не понимаю тебя, — удивился Вульф, — Сам Воданаз велел мне лететь сюда, чтобы спасти тебя и разузнать, что затеял Трюм.
   — Именно так и замыслил проклятый турс, — горестно вздохнула богиня, — Больше всего он желал, чтобы ты явился сюда один.
   — Но зачем? — недоумевал Вульф, — Неужто я такая важная персона, что Трюм непременно хотел заманить меня в ловушку?
   — Вовсе нет, — ответила Идунна, — Ему надобен твой меч.
   — Мой меч?!
   — Да. Разве неведомо тебе, что представляет собой сие оружие? От клинка, окропленного священной кровью Великой Жертвы, нет спасенья ни великанам, ни богам, ни людям. Тот, кто обладает им, правит всеми мирами. Больше всего на свете Трюм хотел завладеть этим мечом. Теперь его ничего не остановит.
   — Но почему же Воданаз послал меня в Утгарт? Он наверняка знал о новых возможностях этого оружия?
   — Не знал, а догадывался, — поправила его Идунна. — Никогда прежде никакое оружие во Вселенной не было омыто кровью Великой Жертвы. Да и сама Великая Жертва была принесена лишь однажды до того, как это сделал ты. То было в начале времен, когда Небесный Отец вложил свою руку в пасть Мирового Волка, как залог. Волк откусил ему руку, но был связан богами. Так был положен конец извечному разрушению и хаосу, который сеяли отпрыски зловредной великанши Ангрбоды. ^[*]Эта Великая Жертва позволила установить порядок, в котором возможно созидание, и в котором возможно творение мира.
   Идунна сделала паузу, вспоминая события многовековой давности и размышляя об их значимости, а потом продолжала:
   — Но Воданаз не знает кое-чего. Он не знает, что Трюм стоит сейчас на пороге открытия нового заклинания, которое сделает его неуязвимым перед любым оружием, даже перед Молотом Тонараза. Он и его лучшие колдуны работают день и ночь, и их работа близка к завершению. Если Трюму удастся создать это страшное колдовство, то он станет действительно непобедимым, и тогда единственным оружием, которое сможет причинить ему вред, будет твой меч, но меч уже у него!
   Идунна замолчала, и в повисшей тишине было слышно ее взволнованное дыхание. Многое открылось пониманию Вульфа. Теперь становилось ясным, почему Трюм стремился любой ценой задержать приход Асов. Это также объясняло и похищение Идунны и ее волшебных яблок. По замыслу турсов это должно было отсрочить нападение Асов и дать Трюму драгоценное время. Если он успеет, то все жертвы окажутся напрасными и турсы победят раз и навсегда. Вульф невольно зарычал при этой мысли, но вскоре взял себя в руки. «Нельзя поддаваться панике, надо что-то делать», — подумал он, и богиня услышала его мысли.
   — Ты прав, — сказала она, — Но мне ничего не приходит в голову. Мы заперты в одном из многочисленных подземелий Утгарта, вход в который охраняется тщательнее, чем спальные хоромы самого Трюма. И это еще не самое страшное — хуже всего то, что здесь полностью подавляется любая магия Асов.
   — Все что у меня есть сейчас, — говорила Идунна, — это лишь моя внутренняя сила, которой хватит лишь на то, чтобы слегка подлечить тебя.
   — Именно это мне и нужно сейчас, — твердо сказал Вульф и в его голове созрел план.
   Идунна помолчала несколько мгновений, а затем сказала:
   — Хорошо, я попробую.
   Вульфу показалось, что его окатили ушатом холодной воды. Его шерсть встала дыбом, а из глотки вырвался невольный вой. Целительная магия богини пронизала каждую клетку его волчьего тела, прибавляя ему сил и залечивая раны. Это продолжалось не долго, но когда закончилось, Вульфу показалось, что он только что выспался, полон сил и здоровья. Поломанные ребра срослись и больше не болели, дышать стало легко, и усталость исчезла, будто ее и вовсе не было.
   Он резво попытался вскочить, но крепкие оковы вернули его к реальности. Он взвизгнул и упал на пол.
   — Что ты собираешься делать? — спросила Идунна.
   — Прежде всего, бежать отсюда. А затем мы попробуем помешать Трюму. Нам надо протянуть совсем не много. Скоро Асы и союзники будут здесь.
   — Я не смогу бежать отсюда, — печально сказала Идунна.
   — Почему?! Я сниму с тебя цепи.
   — Дело не в цепях. На мне нет оков. Если я попытаюсь бежать, Трюм почует это в сей же миг. Ведь я же Асинья.
   — Понятно. Тогда мне придется идти одному, но я вернусь за тобой, как только смогу. Где Трюм держит твои яблоки?
   — Не знаю. Пока можешь забыть про них. Сейчас важно заполучить обратно твой меч. И это будет труднее всего, потому что насколько я знаю, Трюм носит его с собой.
   — Я в этом не сомневаюсь. Но я что-нибудь придумаю.
   — Как ты собираешься снять с себя оковы?
   — Сейчас узнаешь.
   Вульф закрыл глаза и приготовился к очередному превращению. В этот момент послышался скрип открываемой двери, и непроглядную тьму рассеял тусклый свет полыхающего факела, который держал в руках вошедший в темницу великан.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Черный ворон спикировал вниз и, ударившись о землю, обернулся рыжеволосым Асом. Боги обступили его со всех сторон, а люди и эльфы затаили дыхание, ожидая новостей. Все молча смотрели на Хитрого Бога, который пытался восстановить дыхание. Он летел что было сил, торопясь сообщить всем известие и сильно устал. Наконец он выдохнул:
   — Скрюмир не лжет. Утгарт там.
   Он махнул рукой в ту сторону, откуда только что прилетел, а Тонараз сверкнул глазами и его громадные кулаки сжались от злости. Тиваз подозрительно посмотрел на Локи, среди людей пронесся шепот удивления. Воданаз положил руку на плечо Хитрецу и с грозным спокойствием спросил:
   — Ты уверен в этом?
   — Да, — ответил Локи, — Они меня чуть не убили! Едва удалось удрать!
   Он окинул невинным взглядом своих соплеменников, понимая, что если его предательство раскроется, то ему несдобровать. Незаметным движением он спрятал руку с кольцом Трюма на запястье под плащ и добавил:
   — Они все начеку, их там сотни и сотни.
   — Скоро там будут сотни трупов, Лис — сказал ему Тонараз, хмуря рыжие брови, — А если ты не видел там ничего кроме великанского обмана, то берегись! Я тебя везде достану, ты знаешь это!
   — Успокойся, Тонараз, — сказал ему Локи, — Я говорю правду. Скоро ты в этом сам убедишься.
   Он посмотрел в пылающие глаза Громовержца и отвернулся в сторону.
   — Ну, что ж, поглядим, — вздохнул Воданаз и крикнул собравшимся вокруг них людям и эльфам:
   — Готовьтесь! Мы идем в Утгарт.
   Хигелак и Альфир выстроили людей и эльфов, а Асы встали во главе отряда. Когда все были готовы, отряд начал движение.
   — Ну, топайте с миром! — прокричал им вслед Скрюмир, ухмыляясь кривозубым ртом. Тонараз бросил презрительный взгляд через плечо на громилу, погоняя своих козлов.
   Отряд спустился с плоскогорья и продолжил свой путь по равнине. Здесь погода стала еще хуже. Ураганный ветер швырял снег в лица путников. Никто не удивился тому, что направление ветра изменилось, когда они изменили направление своего движения. Теперь он снова дул им навстречу, словно всей своей силой пытался выдуть их из этого сурового мира. Но отряд шел, держа ориентир на Утгарт, строения которого виднелись у горизонта, едва различимые сквозь вьюгу. Хигелаку, как и другим людям, каждый шаг давался с трудом. Снежный покров доставал до середины икры, что создавало дополнительные трудности при движении. Но Хигелак собрал всю волю в кулак и продолжал идти, помогая одной рукой Хельги, для которого путь был особенно тяжелым ввиду его преклонного возраста. Хигелак смотрел себе под ноги и от снежной белизны у него начинали болеть глаза. Он поднял взгляд и посмотрел прямо перед собой на спины идущих впереди Асов. Их плащи трепетали на ветру, вздымаясь им вслед. Хигелак посмотрел на Локи, который шел ближе всех к нему, и ему показалось, что он увидел нечто на его руке, которую тот прятал под плащом. Когда порыв ветра в очередной раз взметнул полы его плаща, Хигелак присмотрелся повнимательнее и увидел на запястье бога большое кольцо, которого он раньше не видел. Хигелак был совершенно уверен в том, что кольца у Локи не было до того, как тот полетел на разведку, так как он обращал внимание на его руки, которые тот любил держать скрещенными на груди, несмотря на лютый холод. Это показалось Хигелаку странным. Он стал размышлять о том, что бы это могло означать, но не смог найти разумного ответа. Тогда он повернулся к Хельги, которого поддерживал под руку, и прошептал ему на ухо о своем открытии, на что колдун ответил также шепотом:
   — Да, я знаю. Я тоже заметил.
   — И что ты думаешь?
   — Не знаю. Это может быть что угодно. Даже просто совпадение.
   — Может лучше сказать об этом Одноглазому?
   — Думаю, не помешает. Я скажу ему сам.
   Хигелак почувствовал себя неуютно при мысли о том, что старый колдун может привлечь к себе внимание, если решит прибавить шагу, чтобы догнать Одноглазого. Но вместо этого Воданаз сам замедлил свою поступь и сравнялся с Хигелаком, Хельги, Сигурдом и Сиггейрером, которые шли в одном ряду. Это не осталось незамеченным для Локи, который оглянулся на своего кровного брата, но продолжал идти, как ни в чем не бывало.
   Хельги прошептал что-то на ухо Одноглазому, и тот кивнул головой. Все продолжали идти. Казалось, никто кроме Локи не заметил ничего неладного. Хитрый Бог несколько раз тревожно оглянулся на Воданаза, который шел рядом с людьми. Хигелак напрягся, так как становилось очевидным, что Локи боится чего-то и сейчас заподозрил неладное. Он не понимал, что именно встревожило Хитреца, но в глазах бога была заметна тревога.
   Неожиданно Локи сбросил плащ с плеч и отбежал в сторону. Хигелак инстинктивно выхватил меч, но Воданаз схватил его за руку. Асы удивленно обернулись на Локи, который за считанные мгновения превратился в ворона, взмахнул крыльями и взлетел в небо.
   — Эй, ты!! — заорал Тонараз так, что у тех, кто стоял рядом, заложило в ушах, — Ты что, спятил?!
   Но Локи-ворон лишь прокаркал что-то в ответ и, сделав круг над задравшими головы Асами, умачался вдаль. Отряд остановился, а те, кто шел в хвосте, вообще не поняли, что произошло.
   — Что с ним? — недоуменно спросил бог Вульдор, глядя вслед черному пятну, исчезающему в снежном буране.
   — Локи предал нас! — объявил во всеуслышанье Воданаз.
   — Я так и знал!! — заревел Тонараз, потрясая громадным кулачищем, и его глаза метнули молнии. — Гаденыш еще заплатит за содеянное!
   Толпа людей и эльфов загудела, выражая согласие со словами Громомвержца, который разгневанно развернул свою колесницу, приготовившись ехать обратно.
   Тиваз подошел к Тонаразу и положил руку ему на плечо.
   — Прости нас, могучий Страж Асов и людей! — сказал ему Однорукий Бог, — Мы усомнились в тебе, и в том повинны лживые слова сына Лаувеи.
   Громовержец кивнул, принимая извинения, и молча тронул поводья своих козлов.
   — Молодцы! — похвалил Воданаз Хигелака и Хельги, — Хорошо, что вы помогли разоблачить предателя. Иначе мы наверняка попали бы в какую-нибудь западню.
   И отряд повернул обратно. Лед и снег обступили путников со всех сторон, а сверху на них опустились сумерки. Потерянные в холоде Ётунхейма, боги, люди и эльфы шли сквозь вьюгу и сумрак, и каждый шаг отнимал у них все больше и больше сил.

* * *

   Послышались тяжелые шаги, и великан остановился посреди темницы. Дрожащий свет коптящего факела осветил покрытую сероватой шерстью морду хримтурса, отражаясь жутким блеском в его кошачих зрачках. Великан осмотрел пленников, а потом строго спросил, обращаясь к Идунне:
   — Ты чего тут раскудахталась?
   Богиня ничего не ответила, а хримтурс добавил:
   — Ты лучше помалкивай, а то в миг языка своего длинного лишишься!