Джонс Белинда. Летим в Лас-Вегас!

   Я протягиваю руки, Синди вручает мне охапку шифона с абрикосовым блеском.
   – Так, теперь вами займемся! – поворачивается она к Иззи.
   – А есть у вас какие-нибудь сексуальные штучки? – интересуется та.
   У Синди загораются глаза – узнает, должно быть, родственную душу.
   – Предпочитаете минимализм или романтику?
   – Минимализм лучше.
   – Знаю одну вещь – как раз для вас! Но она в другом магазине, для шоу-герлс. «Пятый элемент» видели?
   – Неужели платье из веревочек? – восторженно ахает Иззи.
   Синди широко улыбается и кивает. Мне вспоминается вечный сюжет мыльных опер: встреча сестер, разлученных во младенчестве.
   – Вокруг тела – несколько белых кожаных ремней, – объясняет Синди, жестами показывая на себе, как это выглядит. – Держится прочно – не свалится; но выглядит… От вас никто глаз не оторвет – будут смотреть и ждать, не покажется ли сосок!
   Мне вспоминается земляничный топик и цыплячьи грудки; но Иззи идея нравится.
   – Когда можно будет его примерить?
   – В том магазине сейчас работает моя подруга Лейла. Если вы согласны полчасика подождать, я звякну и попрошу, чтобы она занесла платье сюда.
   – Отлично! – радуется Иззи.
   – Давайте обмерим вас, и я ей позвоню. – Здорово! – Иззи себя не помнит от счастья.
   Синди берет пустую вешалку, с моей помощью натягивает на нее абрикосовое безумие и прибавляет:
   – Если заметите что-то еще, что хотели бы примерить, повесьте сюда же. А мы сейчас вернемся. Желаю приятно провести время!
   Лучше бы пожелала мне тело, для украшения которого достаточно прикрыть неприличные места!
   По обе стороны от меня тянутся стойки с вешалками. Платья, платья, платья. Без рукавов, без спины, без бретелек, без вкуса. Мне бы что-нибудь по-старинному роскошное, что скроет мои недостатки, но при этом заставит будущего мужа задуматься о брачной ночи и кровати под балдахином. Одно – элегантное, атласное, с глубоким узким вырезом – очень похоже на свадебное платье моей матери. Ребенком я неизменно им восхищалась: в особенный восторг приводили меня прилагавшиеся к нему перчатки до локтей – которые, правда, на мне смотрелись как на корове седло, поскольку у меня даже в детстве руки были больше и грубее маминых. Я с нетерпением ждала дня, когда наконец вырасту, обрету грудь и смогу заполнить собой это платье. Но в подростковом возрасте игры с переодеваниями сами собой прекратились; а потом в один прекрасный день я обнаружила, что безобразно растолстела и упустила свой шанс. На Надин, разумеется, платье сидит безупречно. После возвращения Кристиана мне стало казаться, что в этом заключается некий знак судьбы.
   Если в визуализации и впрямь что-то есть, неудивительно, что Надин нашла жениха раньше меня. Она к этому готовилась с детства. Я обклеивала комнату поп-звездами в натуральную величину – Надин же ни одному постеру не позволяла портить нежно-пастельные обои. Войдя к ней в комнату, вы первым делом замечали бесконечные свадебные журналы, расставленные на книжных полках, словно тома классиков. С любимых страниц Надин снимала копии и вклеивала на место лица-свою фотографию, чтобы проверить, как на ней будет смотреться то или иное платье. Если рядом с невестой стоял жецих, Надин приделывала ему лицо приятеля или своего идеала – Гэри Барлоу (надо ли продолжать?).
   Как вы понимаете, в том, что Надин выйдет замуж, никто не сомневался. Это было очевидно, как то, что солнце всходит на востоке. Но полной неожиданностью явилось то, что ее грядущая свадьба затронула и меня. И не просто затронула, а перевернула всю мою жизнь.
   Я заглядываю в отдел «для мужчин». Смокинги, смокинги, смокинги. Быть может, как раз сейчас с Кристиана снимают мерку. Что, если я снова займусь визуализацией – воображу, как он идет к алтарю со мной? И тут меня осенило. Может быть, с Зейном ничего не вышло, потому что на самом деле я предназначена для Кристиана? В самом деле, надо купить платье – на всякий случай.
   Я возвращаюсь к тому, что с корсетом, отвожу взгляд от таблички с ценой и, поколебавшись, снимаю его с вешалки и несу к зеркалу. Прикладываю к себе, смотрю.
   В самом деле, в свадебных платьях есть что-то волшебное. У меня мгновенно поднимается настроение. Правильно сделала Иззи, что притащила меня сюда! Теперь я мечтаю только об одном – чтобы новые фантазии не повторили судьбу старых. Ах, если бы кому-нибудь удалось меня убедить, что мечты сбываются – хотя бы иногда!
   За спиной у меня из ниоткуда возникает Синдерелла и шепчет:
   – Да, в таком платье стоит ехать на бал!

ГЛАВА 24

   Последние полчаса Синди и Иззи заняты впихиванием меня в самые разнообразные платья – от набора веревочек, которые Синди деликатно назвала «откровенным нарядом», до корсета на косточках, в котором я грохнулась в обморок.
   Никогда не случалось падать в обморок на вечеринках? Вы глубоко вдыхаете, а в это время какой-нибудь вероломный друг подходит сзади и заключает вас в медвежьи объятия. Перед глазами все чернеет. Через минуту или две приходите в себя. Там, откуда я родом, это считается удачной шуткой. Кажется, это костоломное платье устроено по тому же принципу. Один плюс: наденешь такую броню – и никакие стрелы Купидона не страшны!
   – Ну, как ты себя чувствуешь? – спрашивает Синди.
   – Отлично! – отвечаю я, допивая «Спрайт».
   Лимонадом я спасаюсь от всех бед. Мама моей подруги Аманды уверяет, что для увеличения лечебного эффекта из «Спрайта» следует выпустить весь газ и пить теплым; но сейчас подойдет и ледяной – прямо из автомата.
   – Лейла скоро будет здесь, – обещает Синди, вешая на место последнее отвергнутое платье. – Странно, что ее до сих пор нет; может быть, не может поймать такси?
   – Да, кстати! – вспоминает Иззи. – Таксист Дерек передает тебе привет!
   – Боже, как он меня достал! – морщится Синди. – Приставал к вам?
   – Нет, но он же вез нас в свадебный салон…
   – До сих пор это его не останавливало! – ворчит Синди. – Когда он водил прокатный лимузин, то заигрывал с невестами по дороге в церковь! И пару раз добивался успеха. Не зря говорят, что невеста в день свадьбы лишается рассудка, – вздыхает она. – А я лишилась покоя, когда он выяснил, где я работаю. Дневал и ночевал в магазине, пока мы ему не объявили, что сменили маркетинговую политику и отныне обслуживаем только женщин.
   – А где ты с ним познакомилась?
   – На другой работе. Он – мой бывший клиент.
   Мы с Иззи обмениваемся взглядами, означающими: «Так-так, где же это она работает?».
   – Не там, где вы подумали, – успокаивает нас Синди. – Три вечера в неделю я выступаю в клубе «танца на коленях». Никакого секса – все на глазах у публики.
   – Просто раздеваешься и вертишь бедрами? – таким же деловитым тоном интересуется Иззи.
   – Ну да. Классное местечко, кстати. Правда-правда. И платят хорошо.
   – А почему же ты работу в магазине не бросишь? – спрашивает Иззи.
   – По семейным обстоятельствам. Я приехала сюда из Мэриленда специально, чтобы продавать свадебные платья; если уйду с работы, предки начнут задавать слишком много вопросов. И потом, мне здесь нравится. А вторую зарплату я коплю, чтобы отправиться в путешествие на полгода. Хочу объехать всю Америку. Немножко пожить так, как хочется. – Она пожимает плечами.
   – Мне всегда было интересно, на что похожи эти клубы эротических танцев? – признается Иззи.
   – Хочешь посмотреть?
   – Нет! Что ты, Иззи! – протестую я.
   – Почему нет? – удивляются они хором.
   – Ну, это будет выглядеть странно… и вообще, разве туда пускают женщин без мужчин? – спрашиваю я.
   – Конечно! – ободряет нас Синди. – Можете даже заказать танец для себя! Многие наши девушки предпочитают иметь дело с женщинами.
   Иззи уже рвется в бой. Мне, как ни странно, тоже любопытно посмотреть.
   – Если сегодня вы не заняты, приходите вечерком, – продолжает Синди. – Я нарисую план, как к нам идти, – это недалеко от вашего отеля. Клуб называется «Щекотка». Приходите часам к десяти, спросите Синдереллу, и меня найдут.
   – Тебя действительно так зовут? – удивляется Иззи.
   – Веришь или нет, это настоящее имя. Хотя днем я предпочитаю зваться Синди.
   Дверной колокольчик возвещает о прибытии Лейлы. Судя по красным кожаным шортам в обтяжку, огненном топе-лифчике и сапожкам на каблучках, она, вполне вероятно, трудится в том же клубе, что и Синди.
   – Ну как? – спрашивает Лейла, войдя в магазин и делая перед нами пируэт. Я замечаю, какие у нее мускулистые ноги. Точно, тоже танцовщица! – Специально надела, чтобы тебе показать! Одна незадача – в машине шорты приклеились к сиденью!
   – Круто! – одобряет Синди. – А функциональная молния есть?
   Легким движением руки Лейла расстегивает шорты: они падают на пол, и нашим взорам предстают мини-трусики с блестками.
   – Трум-ту-ру-рум!
   Мы оборачиваемся как раз вовремя – успеваем заметить, как две дамы, судя по всему, мать и дочь, с ужасом на лицах несутся прочь от магазина.
   – Боже мой! Неужели опять? Прости, Синди! – кается Лейла.
   Синди в ответ только смеется и представляет нас.
   – Это Иззи, которая любит сексуальные наряды, а это ее подруга Джейми.
   Мы пожимаем Лейле руку, надеясь, что она все-таки оденется. Вместо этого она наклоняется и начинает копаться в сумке. Ягодицы у нее потрясающие – круглые и твердые, словно две мотоциклетные каски. Я замечаю, как Иззи украдкой щупает свои собственные и вздыхает.
   Наконец Лейла достает искомую Вещь. Выглядит Вещь не слишком привлекательно – что-то вроде набора бинтов для мумии.
   – Это надо мерить! – ободряет нас Синди и уводит Иззи в примерочную.
   Лейла, очевидно, не нуждается ни в кабинке, ни в шторе. Она скидывает топ, вытряхивает из сумки цветастое платьице в стиле сороковых годов, сует ноги в бальные туфельки на плоской подошве, стягивает копну волос в хвост на макушке – все, готова идти танцевать свинг.
   – Так-то лучше! – улыбается она и усаживается на табурет возле прилавка.
   – Ты работаешь в том же клубе, что и Синди? – спрашиваю я; не зная, что еще сказать.
   – Ага! Местечко – отпад!
   – А ты всегда была… э-э…
   – Стриптизеркой? Да нет. В Вегас я приехала, чтобы выступать в большой шоу…
   – Так ты была шоу-герл! – в изумлении перебиваю я.
   – Ну да. Плюмажи до потолка, тюрбаны с блестками, макияж, как у Джоан Коллинз, – все как полагается!
   – Просто сказка! – изливаюсь я. – Почему же ты оттуда ушла?
   – Из-за денег. Не скажу, что танцовщицам мало платят, но в «Щекотке» я могу заработать штуку за ночь. Нас, чернокожих, там только две, и на нас большой спрос.
   – Но… – Не могу найти подходящих слов.
   – Думаешь, я деградирую? Ничуть. Я всегда была немножко эксгибиционисткой, так что такая работа мне по душе!
   – А трудно найти приятеля, который не возражает против этой работы? – спрашиваю я и тут же извиняюсь: – Наверно, подобные вопросы у тебя уже в зубах навязли…
   – Да нет, спрашивай на здоровье. Пока что мне никакой приятель не нужен. Я уже побывала замужем – больше не хочу.
   – А Синди замужем?
   – Еще чего! Она мужиков с ума сводит. – тело классное плюс талант сладеньким голоском говорить непристойности. Все как один воображают, что в душе она милая домашняя девочка. И месяца не проходит, чтобы она от кого-нибудь не получила предложение руки и сердца.
   – И ни разу не было искушения согласиться?
   – Она не верит мужчинам, – объясняет Лейла, закуривая сигарет с ментолом. – Боится, что муж запрет ее в сундук и заставит рожать каждый год по ребенку. Она ведь самостоятельнее, чем кажется.
   Оглядываясь в поисках пепельницы, она продолжает:
   – Образования у Синди нет, но она хочет учиться. Всегда говорит, что мечтает о чем-то большем. Только пока не решила, о чем именно. Никто не верит в это ее путешествие – а я знаю, что она побывает везде, где захочет. Просто в один прекрасный день снимется с места и поедет. У нее весь дом завален картами и туристическими проспектами. Вот какая у нее мечта – о дальних странствиях, а не о мужике и коттедже в пригороде! Не прими на свой счет.
   – В смысле?
   – Ну, вы ведь с подружкой замуж выходите, так что не прими на свой счет. Как говорится, разные ноги – разные дороги.
   Я слабо улыбаюсь. В самом деле, мечты о замужестве как-то тускнеют рядом с мечтой о пустынной дороге и ветре, бьющем в лицо. Мне вспоминается то удивительное чувство свободы, что я испытала в машине Финна на обратном пути из Красного Каньона. Так вот чего хочет Синди? Выходит, у нас с этой грудастой куколкой есть что-то общее?
   – Вижу, у тебя еще нет кольца, – замечает Лейла.
   – Э-э…да, нет.
   Она меня подозревает!
   – Здесь и кольца продаются. И ленты. Синди показывала тебе кабинет?
   Я мотаю головой.
   Лейла ныряет под стол и вылезает с ключом в руке.
   – Пошли!
   Мы заходим за стенд и попадаем в потайную часть магазина. Лейла отпирает китайскую шкатулку – и нас ослепляет блеск драгоценностей.
   – Слева – подешевле, справа – подороже. Мое любимое – вот это, с рубином. Смотри, рубин в форме сердца! – Она надевает кольцо и любуется им. – Меряй, не стесняйся!
   Я медленно провожу пальцами по бархатной подушечке. Останавливаюсь на кольце с пятью маленькими бриллиантами в ряд и сложным переплетением волнистых линий по ободку. Выуживаю его и надеваю на безымянный палец. Лейла дополняет кольцо золотой свадебной лентой. Теперь мою руку просто не узнать!
   – Ну, как ты себя в нем чувствуешь? – спрашивает она, затягиваясь сигаретой.
   – Чувствую я себя… значительно лучше.
   Невольно выпрямляюсь, расправляю плечи, взгляд наливается уверенностью. Короче говоря, я, довольна собой. И эти ощущения для меня не новы.
   В последний раз я делала это в порядке упражнения по актерскому мастерству. Надела бабушкино кольцо и весь день воображала себя замужней женщиной. Кольцо горело у меня на пальце, как маяк, объявляя всем и каждому: «Смотрите все! Меня любят! Один даже так полюбил, что на мне женился!» Обручальное кольцо – словно штамп с надписью «Одобрено». Мужчины смотрят и понимают: один из их собратьев меня протестировал и понял, что я – просто класс!
   На людях я чувствовала себя уверенно, как никогда: кольцо давало понять, что я не одна, я под защитой, и если кто-нибудь меня обидит, то будет отвечать по всей строгости. Под вечер я отправилась в бар и гордо смотрела на окружающих мужчин. «Какое мне теперь до вас дело? – думала я. – Вы меня не интересуете! Я больше не нуждаюсь в вашем одобрении. У меня на пальце золотой ремень безопасности. Я не заплачу ни от грубости вашей, ни от невнимания. Если кто-нибудь из вас мне улыбнется – смело взгляну ему прямо в глаза. Не улыбнется – ну и не надо!»
   Если бы не снимать кольцо хотя бы месяц, возможно, такое настроение стало бы для меня естественным. Но в тот же вечер я сняла кольцо – и очень скоро вернулась к прежнему, бескольцевому образу мыслей.
   Порой я жалею какую-нибудь одинокую девушку на вечеринке: «Ах, бедняжка, так похожа на меня!» – а потом замечаю у нее на пальце кольцо, и все меняется.
   Она совсем на меня не похожа. И моя жалость ей ни к чему. Она – одна из них Знает то, чего я не знаю. Владеет тем, чего у меня нет. Она на другом уровне: я не приму, в чем ее секрет, даже если привстану на цыпочки и выверну себе шею.
   Лейла – тоже «одна из них», хотя теперь она и в разводе. Но, боже мой, она ведь стриптизерка!.. Я останавливаюсь, изумленная собственными чувствами. Вот и говорите после этого о мужском шовинизме! Когда мужчина выставляет напоказ то, чем его наградила природа, – это весело, и только; но женщина-стриптизерка – совсем другое дело! Это низшее существо, отброс общества! Вы тоже так думаете, верно? А я – больше нет. Сегодня я познакомилась с двумя стриптизерками, и обе мне нравятся. Что творится на свете?
   – Джейми! Ты где? – Это голос Иззи.
   Мы бежим обратно в торговый зал. Иззи великолепна, если не считать «гусиной кожи». Этакая зебра: полоска материала, полоска голого тела. Вид дерзкий, соблазнительный и весьма, весьма искушенный.
   – Вещь точно по заказу сшита! – восторгается она. – Можете ее отложить?
   – Конечно! – говорит Синди. – Я так и знала, что тебе пойдет!
   – А если почувствуешь, что тело чересчур открыто, прикройся волосами, – улыбается Лейла, взвешивая на ладони белокурые лохмы Иззи. – Кстати, мне сегодня анекдот рассказали как раз в тему. Короче, средние века. Таверна. Сидят мужики. Один выглядывает на улицу и видит – едет на лошади голая женщина. Он говорит: «Смотрите, леди Годива!» А бармен отвечает: «Это не Годива. Это район у нас такой – не успеешь оглянуться, до нитки оберут!»
   По дороге в отель мы размышляем над новой дилеммой: что надеть в клуб эротического танца?
   – Я как чувствовала, что надо взять наклейки для сосков! – вздыхает Иззи.
   Могу только надеяться, что она шутит.

ГЛАВА 25

   Вот мы и в клубе «Щекотка». Садимся неподалеку от одной из сцен: всего их пять, разбросанных по всему залу, размером «побольше подиума, но поменьше танцплощадки». Все взгляды устремлены на Венеру, совершающую променад между столиками. Венера, как и положено богине, нагая: мини-трусики не в счет – их почти не видно. Она прогуливается взад-вперед, посматривает на клиентов и резво кидается туда, где слышен шелест купюр. Иззи набирается смелости сунуть ей в трусики несколько банкнот; я упрямо смотрю в стакан. Смотрите-ка, опять идет в нашу сторону…
   Присев, обращается к нашему соседу – нервному господину в пиджаке:
   – Сэр, вы позволите затуманить ваши стекла?
   Он пожимает плечами и пододвигает к ней пустой стакан, решив, очевидно, что стриптизерка просит угостить ее выпивкой.
   – Пожалуйста, прошу вас!
   – Нет, я имею в виду эти стекла, – отвечает она, указывая на его очки в черной оправе.
   Бедняга не успевает даже как следует удивиться: Венера шумно выдыхает ему в самые линзы, а затем наклоняется и прижимается к ним грудью. Отстраняется, подмигивает и идет дальше. Мужчина сидит ошарашенный – не может взять в толк, что произошло. Снимает очки, достает фланелевую тряпочку и, слегка дрожа, смотрит сквозь стекла на свет. На стекле ясно виден отпечаток соска. Мужчина хочет вытереть очки – колеблется, смотрит на свет еще раз, оглядывается – не видит ли кто – и со смущенной улыбкой напяливает их обратно на нос. Еще один удовлетворенный клиент.
   Вообще, как я замечаю, у них тут принято тыкать грудью клиенту в лицо. Я и не знала, что все это происходит так… откровенно. Говоря по совести, не думала, что стриптизерки практикуют физический контакт с клиентами. Конечно, название «танцы на коленях» говорит само за себя – и все же мне казалось, что девушки не станут так уж буквально садиться к мужикам на колени. Назовите меня наивной, если хотите, но я полагала, что эротические танцы исполняются в более Приватной обстановке – один на один, а не одна на одном. Или даже «две на одном» – похоже, некоторым местным завсегдатаям по душе такой вариант группового секса.
   Я оглядываюсь кругом. Роскошный, хотя и скудно освещенный зал переполнен почти обнаженными женщинами – и у некоторых та-акие сиськи! «Танцы на коленях» исполняются где угодно, в том числе и прямо перед нами: смотреть на это не слишком приятно. Я предпочитаю разглядывать мужчин, робко ловящих взгляды стриптизерок, – как они воспринимают эротику? Но тут же мне становится стыдно. Они сюда приходят расслабиться и побыть самими собой, а не служить объектами изучения. Много нормальных, симпатичных парней – и это угнетает. Некоторые – с женами и подругами. Я же чувствую себя какой-то шпионкой, пробравшейся в мужскую цитадель: ничего, кроме тихого отвращения, любители посмотреть на голых баб у меня не вызывают. Конечно, с моей стороны это ханжество – сама-то я обожаю мужской стриптиз! Но разница есть, и существенная. На шоу «Золотых Парней» царит бесшабашное веселье: женщины приходят туда, чтобы забыть о своих проблемах и оторваться на всю катушку. Там я оглядывалась вокруг – и радовалась тому, что видела. А мужчины воспринимают все происходящее чересчур серьезно. Глядя на них, так и хочется крикнуть: «Да улыбнитесь же, зануды!»
   Скоро наше внимание привлекает мужик за соседним столиком. С самого нашего прихода ни голые пупки, ни груди размером с баскетбольные мячи не привлекают его внимания. Напротив: если девушка предлагает ему эротический танец, он поспешно ее отсылает, чтобы не закрывала обзор. Мужик не отрывает глаз от Иззи.
   – Все еще смотрит? – спрашивает она меня.
   – Ага. Только что пролил кетчуп себе на рубашку. Красное пятно на груди весьма удачна сочетается с темными пятнами под мышками, – замечаю я.
   – Приятный малый! – отвечает Иззи, соблазнительно посасывая соломинку.
   – Боже мой, не поощряй его!
   – Почему бы и нет? – хихикает Иззи и откидывает назад волосы, открывая голое плечо. – Может быть, он богатый.
   – Никакое богатство не оправдывает такого брючного ремня! – возражаю я. – И такого потного брюха, коли уж на то пошло.
   – Послушай, если он не пользуется дезодорантом, это еще не значит, что он не для меня!
   – Иззи, хватит чудить! – умоляю я.
   Иззи любит из одного спортивного интереса заводить интрижки с никчемными парнями – но на этот раз ее причуда зашла слишком далеко.
   К нам подплывает официантка и ставит на стол шампанское в ведерке со льдом и два бокала.
   – Джентльмен за тем столиком посылает вам шампанское и свои комплименты, – объявляет она бесцветным голосом.
   Нет нужды оборачиваться – и так ясно, что это за «джентльмен».
   – Не пей! – умоляю я.
   – Он совершенно безвреден, – успокаивает нас официантка, раскупоривая бутылку. – Наслаждайтесь!
   Иззи оборачивается к Сеньору Потные Подмышки и поднимает бокал, словно пьет за его здоровье, одновременно подталкивая меня локтем.
   – Всегда мечтала о мужчине, который будет посылать мне шампанское. Шикарно, правда?
   – Иззи, – устало говорю я, – мы в стриптиз-клубе. До сих пор этот тип ничего шикарного не совершил.
   Начнем с того, что шикарный парень в такое место не пойдет.
   В этот самый момент мимо нашего столика проходит известный актер, недавно получивший «Оскара». Девицы так и вьются вокруг, сладострастно заглядывая в карманы пиджака от «Армани».
   – Да, что за подонки общества здесь собираются! – усмехается Иззи.
   – Признайся, тебе просто льстит, что какой-то старый козел не может глаз оторвать от твоих выпуклостей?
   – При такой-то конкуренции – да! – лучезарно улыбается она и наливает себе второй бокал.
   Ах, черт! Не выпить на халяву отличного шампанского – просто преступление: кто знает, сколько здесь стоит бутылка «Тейтингера»? Я плюю на мораль и подношу бокал к губам.
   – Интересно, почему он к нам не подходит? – размышляет Иззи. – Наверно, не хочет мешать. Значит, относится с уважением. Пустячок, а приятно, правда?
   Я уже готова предположить вслух, что он попросту приклеился к стулу, когда возле нашего стола снова появляется официантка. На сей раз – с запиской. Все идет по плану…
   – «Девушке с золотыми волосами»! – зачитывает Иззи. – Ух ты, я уже хочу за него замуж!
   Она разворачивает записку, и мы вместе читаем: «Понимаю, что сегодня Вы не работаете. Но Ваша сияющая красота так потрясла меня, что осмелюсь спросить: не согласитесь ли Вы исполнить для меня один-единственный эротический танец? Разумеется, я оплачу Ваш труд выше обычной стоимости.
   Ваш преданный почитатель Рид Махони».
   Я дочитываю быстрее Иззи и смотрю на нее в ожидании реакции. Сперва она недоуменно морщит брови, затем открывает рот. Наконец лицо ее озаряется широченной улыбкой.
   – Мама родная! Он принял меня за стриптизерку!
   И чего она так радуется? Можно подумать, ее перепутали с Дженнифер Энйстон.
   Мимо проходит, покачивая бедрами, Лейла. Иззи хватает ее за локоть и требует сказать, сколько ей обычно платят.
   – За танцы? Двадцать баксов за танец.
   – А чаевые получаешь?
   – А как же! Каждый старается дать побольше, чтобы произвести на меня впечатление.
   Глаза у Иззи становятся как блюдечки.
   – Ну, сколько примерно?
   – До миллиона и выше! – улыбается Лейла. – А что, решила поступить к нам на работу?
   Иззи показывает ей записку.
   – Ух ты! Тебе повезло – заполучила хорошего клиента. Платит он щедро.
   – А он всегда фиксируется на одной девушке? – интересуюсь я, надеясь внести в это кипучее безумие щепотку разумной осторожности.
   – Да нет, у него здесь любимиц нет. Он вообще нормальный мужик. Не лапает, ничего такого. Просто любит поболтать. Мне кажется, ему здесь одиноко. Приезжает в город по делам, знакомых нет… Сама я с ним не работала, так что больше ничего сказать не могу. Если захочешь принять его предложение, дай мне знать. Танцевать на публике тебе нельзя – ты ведь у нас не работаешь, но я вам организую укромный уголок…
   – Ладно, – кивает Иззи.
   – А теперь я побежала, у меня номер на третьей сцене.
   Иззи о чем-то (понятно о чем) глубоко задумалась, а меня гложут дурные предчувствия. Кажется, с каждой секундой мы проваливаемся все глубже в какой-то потусторонний мир. Мимо проплывают неотличимые друг от дружки грудастые девочки. В стороне поднимается шум: вокруг одной из стриптизерш завязалась свалка. Подоспевает охрана, выручает девушку и выводит хулиганов. С безопасного расстояния мы смотрим, как Лейла, сексуально извиваясь, глотает огонь на сцене номер три. Наконец Иззи поворачивается ко мне и говорит: