Джонс Белинда. Летим в Лас-Вегас!

   – Потрогай, потрогай! – визжат зрительницы. Уж сами-то они на моем месте…
   Но я не успеваю взглянуть еще раз – оттолкнувшись от земли, Зейн делает сальто-мортале назад, приземляется у моих ног и опускается предо мной на колени. Господи, это уж слишком! Он тянется ко мне; я отшатываюсь, но он берет меня за обе руки и прижимает их к мягким чувственным губам. В теле моем, кажется, не осталось ни единой твердой косточки. Возьми меня, возьми скорее! Но вместо этого он вручает мне свободный конец тюрбана и начинает кружиться вокруг меня, разматывая тюрбан, пока я не оказываюсь привязана к креслу золотой лентой. Наконец, при последних аккордах песни, заключает меня в объятия и нежно целует в губы. В этот миг я забываю, кто я и где, забываю, что на меня смотрят, забываю обо всем на свете. Я в Мире Зейна – и не знаю места прекраснее этого!
   За свой столик я возвращаюсь, словно во сне. Иззи прыгает от возбуждения.
   – Ну как? Почему ты его не потрогала, когда была возможность?
   – Ч-чт-то… – я пытаюсь справиться с прыгающими губами.
   – Да что с тобой? Ты похожа на младенца, которого вытолкнули в этот ужасный мир против его воли.
   Я падаю за столик и начинаю истерически хохотать.
   – Теперь можно и умереть! Свое предназначение в этой жизни я выполнила!
   Но Иззи толкает меня в бок и заставляет взглянуть на финал – все шестеро Золотых Парней в белых рубашках, белых носках и черных плавках выстраиваются на сцене и раскланиваются. Зейн мне подмигивает, и я едва не падаю в обморок.
   – Да, помню, что я чувствовала, когда первый раз попала на сцену! – понимающе вздыхает Клеопатра.
   Вот чем мне нравится мужской стриптиз – на нем среди зрительниц возникает дух товарищества, какого, пожалуй, нигде больше не встретишь. Перегородки, разделяющие женщин в обыденной жизни, исчезают: богатые и бедные, молодые и старые, замужние и одинокие – все превращаются в «просто девчонок, которые хотят повеселиться». Правда, к чересчур хорошеньким это не относится. Иззи уже высмотрела себе несколько потенциальных соперниц и страдает вовсю.
   – Что они о себе воображают? – нервничает она. – Подумаешь, блондинки со здоровенными сиськами!
   – Как и ты! – напоминаю я ей.
   Зал аплодирует Золотым Парням стоя. Затем конферансье просит не расходиться: за десять долларов каждая из нас может сфотографироваться со своим кумиром. Я идти не могу – ноги подкашиваются. Вместе с Иззи мы наблюдаем, как толпа женщин рвется на сцену. Те, кому повезло, ложатся к Золотым Парням на колени, обнимают за шею, игриво щиплют за попу – словом, развлекаются как могут. Зейн улыбается поклонницам, шутит с ними, но на откровенные заигрывания, к моему восторгу, не отвечает.
   – Пойдем поздороваемся! – настаивает Иззи. – Видишь, он озирается? Тебя ищет!
   – Я не знаю, что сказать! – трушу я.
   – Слушай, мы пробудем на сцене всего несколько секунд. Готовить речь не обязательно. Скажи просто, что восхищена его… – она делает многозначительную паузу, – талантом.
   Я глубоко вздыхаю и поднимаюсь на ноги.
   – Как я выгляжу, ничего?
   – Классно выглядишь! Пошли!
   Мы встаем в хвост очереди и мелкими шажками поднимаемся по ступенькам на сцену. Я дрожу, млею и Смотрю куда угодно – только не на него.
   – Джейми! Он старается привлечь твое внимание! – шепчет Иззи, толкая меня в бок.
   Конферансье хочет взять у меня десять долларов, но Зейн его останавливает.
   – Я заплачу!
   Иззи бросается к Ларсу, а Зейн крепко обнимает меня.
   – Ну как, понравилось? – спрашивает он.
   – Шутишь? – восклицаю я, подняв глаза. – Это было потрясающе, а ты…
   – Улыбочку!!
   Вспышка – и я готова уйти, но Зейн меня останавливает.
   – Подожди, не уходи! Мы с Ларсом хотим погулять по городу после шоу. Если хотите, пойдемте с нами!
   – Конечно, хотим! – за меня отвечает Иззи; я способна только глупо улыбаться.
   Мы забираем снимки и спускаемся в зал. Свою фотографию я разглядываю с неудовольствием – у Зейна такой мощный загар, а я белая, как привидение!
   – Ничего, – успокаивает меня Иззи. – Противоположности сходятся!
   Двадцать минут спустя, покончив с фотографиями и автографами, парни спускаются в зал. Они уже в цивильной одежде. На Зейне джинсы и простенькая голубая рубашка. Ларс одет куда более пафосно: шорты в обтяжку, бодибилдерская майка (из тех, в которых видны соски) и сумка на бедре. Но Иззи все равно – она ведь видела, что скрывает под этим вульгарным нарядом! Для нее содержание важнее формы.
   Зейн ведет нас куда-то за кулисы.
   – Самый короткий путь во внешний мир, – объясняет он, распахнув дверь, – Играть любите?
   Мы с Иззи переглядываемся, не зная, как ответить.
   – В галерее игровых автоматов, – поясняет Ларс.
   Иззи устремляет на экс-викинга загадочный взгляд и замечает с придыханием:
   – А я было подумала о других играх…
   – О каких же? – галантно интересуется он.
   – Н-ну, как тебе сказать… – тянет Иззи.
   Прочтя ответ в ее заломленных бровях, Ларс без лишних слов подхватывает ее на руки и несет к автостоянке.

ГЛАВА 13

   – Садись впереди, со мной рядом, – предлагает Зейн, отпирая дверцу машины.
   Иззи и Ларс с хохотом и визгом заваливаются на заднее сиденье. Зейн включает плейер (он, оказывается, любит «Бон Джови»), и мы трогаемся. Я не отрываю от него глаз. Всякий раз, как мы пересекаем полосу ярких огней, Зейн оборачивается ко мне и широко улыбается и, боже мой, как у меня всякий раз подпрыгивает сердце! Он держится так, словно не замечает собственной красоты; к тому времени, как мы подъезжаем к «Экскалибуру», я успокаиваюсь и вновь обретаю (до некоторой степени) дар речи. Мы пересекаем подъемный мост: Зейн указывает мне вниз, туда, где прячется спящий дракон.
   – Раз в несколько часов этот дракон просыпается, – объясняет он, – и начинает извергать пламя! Обязательно посмотри – так классно смотрится!
   – Умственное развитие пациента на уровне пятилетнего ребенка! – язвительно шепчет Иззи с заднего сиденья.
   Как она смеет?! Только оттого, что Зейн умеет по-детски радоваться жизни… Я оборачиваюсь, чтобы хорошенько ее одернуть; но она, забыв обо мне, уже лезет в набедренную сумку Ларса – будто бы за жвачкой – и принимается увлеченно что-то там нащупывать.
   Вот мы и в казино. Стены здесь увешаны старинным оружием всех мыслимых форм и размеров; мечи свисают и с потолка, и Ларсу приходится пригибаться. С радостным удивлением мы узнаем, что в «Харчевне сэра Галахада» подают йоркширский пудинг.
   – Обязательно напиши об этом месте! – толкает меня в бок Иззи, когда нам навстречу попадается странствующий менестрель.
   Зейн оборачивается ко мне.
   – Я и не знал, что ты пишешь!
   – Да так, – скромничаю я, – ничего особенного. Просто мне заказали репортаж о лас-вегасских развлечениях.
   – Не забудь про меня написать! – вставляет Ларс. Иззи хихикает.
   – Непременно! Только учти, что основная тема Джейми – царство животных!
   – Вот здорово! – восхищается Зейн. – А про тайный сад Зигфрида и Роя напишешь?
   – Конечно. И добавлю, что там можно познакомиться с замечательными людьми, – отвечаю я, улыбаясь во весь рот. Зейн отвечает мне улыбкой.
   – Помнишь, я тебе рассказывал об аквариуме во «Дворце Цезаря»? Если хочешь, могу познакомить тебя со своим другом, который там работает. Его зовут Финн. Тебе, наверно, будет интересно взять у него интервью.
   – Финн? А фамилия его случайно не Гекльберри? – потешается Иззи.
   – Отличный парень, он тебе понравится… – продолжает Зейн как ни в чем не бывало.
   – Если любишь рыбу, – добавляет Ларс.
   – Почему рыбу? – Воображение рисует мне чешуйчатую кожу, стеклянный взгляд и уныло опущенные уголки рта.
   – Да он ни о чем, кроме своих водоплавающих, говорить не умеет, – вздыхает Ларс. – А по-моему, всему свое время и место. Что же до рыбы, то она хороша в одном-единственном месте – на сковородке!
   Он раскатисто хохочет над собственной шуткой, и Иззи вслед за ним заливается тоненьким девчачьим смехом. Определенно, она от него без ума.
   – Он говорит о своих рыбах только с незнакомыми людьми или когда нервничает, – защищает друга Зейн. – На самом деле он классный парень – ты это поймешь, как только к нему приглядишься.
   – Не доверяю людям, по которым этого не видно с первого взгляда, – не отстает Иззи. – А как он выглядит?
   И не успевает Зейн ответить, как она добавляет:
   – А подружка у него есть? Или он всю свою страсть отдает холоднокровным?
   Но Зейн не обращает внимания на ее шуточки и продолжает, обращаясь только ко мне.
   – Классный парень и свое дело знает. Хочешь с ним познакомиться?
   Хочет познакомить меня со своим другом – хороший знак!
   – Конечно, с удовольствием!
   – Когда тебе удобно? – спрашивает он. «Не стоит выказывать нетерпение. Делай вид, что тебе не очень-то и надо». – Что, если… завтра утром?
   – Отлично, завтра. Только давай в час дня, когда у него перерыв.
   – Замечательно, – широко улыбаюсь я. – И пусть говорит о рыбах, сколько захочет, – мне не будет скучно!
   – А ты знаешь, – говорит Ларс, на мгновение отрываясь от Иззи, – что этот парень никогда не ругается? Самое крепкое, что я от него слышал: «О господи!»
   Мы подходим к лестнице, ведущей на галерею. Зейн берет меня за руку.
   – Не обращай внимания на Ларса, – шепчет он, – они с Финном не слишком ладят.
   Я старательно вслушиваюсь в его голос, однако думать могу только о том, что лестница уже кончилась, а он все еще держит меня за руку. Что за чувство! Как будто все нервы, сколько их ни есть в моем теле, переместились в ладонь, а все чувственные ощущения сосредоточились в кончиках пальцев! Господи, только бы ладонь не вспотела! Оглядываясь кругом, Зейн легонько поглаживает мою ладонь большим пальцем. Какой эротикой наполнен этот невинный жест в исполнении того, кто тебе по-настоящему нравится! Но еще большим восторгом наполняет меня мысль: «Все, кто сейчас на нас смотрит, думают, что я его девушка!»
   Вокруг мигают, клацают и гремят игральные автоматы. Зейн ведет меня к виртуальному трамплину и гордо показывает «доску почета»: оказывается, на прошлой неделе он занял второе место по очкам. Надо признать, при словах «галерея игровых автоматов» я сперва невольно поежилась: слишком свежи воспоминания о вчерашнем столкновении с юным ангелом. Но то было вчера – а сегодня все по-другому!
   Вдруг Зейн останавливается и поворачивается ко мне. Карие глаза его смотрят серьезно и пристально. Сперва в глаза, потом – на губы… Как отчаянно колотится сердце! Подняв руку, Зейн откидывает прядь волос, упавшую мне на лицо. Прикосновение его нежно, почти невесомо, но меня с ног до головы словно током пронзает. «Пожалуйста, – молю я мысленно, – скажи что-нибудь! Покажи, что я тебе тоже нравлюсь!»
   – Интересно, – говорит он задумчиво, – на кого будут похожи наши дети?
   Я, не выдержав, начинаю глупо хихикать. Вот и твердите после этого о завышенных ожиданиях! Я еще только о поцелуе мечтаю – а он уже задумывается о детях!
   – Если повезет, – выпаливаю я, – у них будут твои глаза, твои волосы… и вообще все твое!
   Интимность момента грубо нарушает Иззи.
   – Как это все? – встревает она, протиснувшись между нами. – А если родится девочка? Как же тогда назовете дочурку – Гермафродитой?
   Ларс хохочет во всю глотку, хотя есть у меня подозрение, что он не знает, что значит «гермафродит».
   – А что? Давай проверим! – предлагает Зейн.
   Ой-ой-ой, как ему невтерпеж! Я, конечно, не против, но… не слишком ли он торопит события?
   К счастью, Иззи – добрая душа! – заметив мое изумление и угадав его причину, берет меня за плечи и без церемоний разворачивает на девяносто градусов. Передо мной – там, куда смотрит Зейн – кабинка с задернутой шторой и красочной вывеской: «ФОТОМОРФ: узнайте, на кого будут похожи ваши дети!»
   Вот оно что! Поделом мне – буду знать, как верить первому впечатлению!
   Покраснеть я не успеваю – Зейн уже вталкивает меня в кабинку и со словами: «Прошу извинить, размножаться я предпочитаю без свидетелей!» – задергивает шторку перед носом у Иззи и Ларса.
   Он сажает меня на колени. Без этого я предпочла бы обойтись – живот-то втянуть можно, а вот задницу не втянешь. Чтобы не давить на Зейна своим весом, опираюсь о стену кабинки. Мы скармливаем автомату две долларовые бумажки и ждем. Первым должен сфотографироваться мужчина: оба мы изгибаемся самым невероятным образом, чтобы я не попала в кадр. Вжик! Из щели выползает фотография. Ах, как хорош!
   Я следующая. Стоило мне моргнуть, и в тот же миг – вжик!
   – О господи! У ребенка глаза получатся, как щелочки! Можно еще раз? – восклицаю я.
   Следующий снимок тоже не идеален, но я решаю больше не испытывать судьбу – пусть Зейн не думает, что я чересчур озабочена собственной внешностью, – и мирюсь с тем, что есть.
   Мы выходим, и Иззи с Ларсом занимают наше место. Они устраиваются на вертящемся кресле друг к дружке лицом: камера их, как видно, мало интересует. Из-за шторы доносится смех и визг.
   – А ты хочешь маленького? – спрашиваю я Зейна. Он улыбается:
   – Это предложение?
   «Да», – мысленно отвечаю я.
   – Даже не знаю. Наверно, надо сначала сменить работу. «Мой папа стриптизер» – как-то странно звучит, не находишь?
   – Малыш может участвовать в представлении, – предлагаю он – Знаешь, как женщины балдеют от мужчин с младенцами!
   – Боже мой! – кривится Зейн, – Только этого не хватало – менять подгузники на сцене!
   – А чем занимается твой отец? – спрашиваю я.
   – Строительным бизнесом. Я раньше работал у него в фирме.
   Я пытаюсь представить себе Зейна в костюме за письменным столом. Не получается.
   – Неплохая работа; но однажды меня заметили в тренажерном зале, и я получил предложение стать Золотым Парнем. А мне всегда хотелось поездить по свету, и потом… – Он выпячивает грудь и корчит уморительно надменную физиономию. – …обожаю выставлять себя напоказ!
   Я улыбаюсь.
   – Страшно было выступать в первый раз?
   – Ужасно! – признается он. – Ты ведь сама играла на сцене и знаешь, как это бывает. Коленки дрожат, ноги разъезжаются, в голове туман, топчешься на одном месте, не знаешь, куда девать руки…
   Я-то знаю, но мне трудно поверить, что и он испытывал то же самое.
   – Все мои силы уходили на то, чтобы считать шаги и следить за ритмом, – рассказывает он, – а о публике я и думать забыл. Делал все, что положено, а сам чувствовал, что получается вяло, натянуто, словом – не то. А потом вступили «Кисе», и я вспомнил, что пора спускаться в публику. И тут… Знаешь, это было настоящее чудо. Иду медленно-медленно, как в замедленной съемке – а вокруг женщины, целая толпа, женские лица, женские руки, все смотрят на тебя, тянутся ко мне, хотят потрогать… И тут я понял, что значит «чувствовать зал». На несколько секунд я слился с ними. Я прочел их мысли. И понял, что им нужно.
   – Что же им нужно? – спрашиваю я, задыхаясь от волнения.
   – Энергия! Страсть! Женщине мало просто любоваться на красавчика. Ей нужно ощутить обжигающий огонь. Почувствовать, что от одного твоего прикосновения она готова расплавиться и стечь к твоим ногам.
   Я судорожно втягиваю воздух.
   – Мужчины в наше время обленились. Разучились ухаживать. А женщине необходимо чувствовать себя желанной. Чувствовать, что мужчина сгорает от страсти.
   Грудь моя вздымается так часто, словно меня накачивают насосом. А он все говорит, говорит…
   – И еще ей нужен юмор. Нужно, чтобы ее поддразнивали. Просто выйти на сцену и поиграть мускулами – этого мало. Надо подойти к ней вплотную, чтобы она прочла в твоих глазах: «Поиграй со мной! Поиграй с моим огнем! Не боишься обжечься?»
   Я чувствую на щеке его теплое дыхание и бессильно приваливаюсь к стенке кабины. В этот миг на свет божий выползает наш ребенок.
   – Смотри-ка, мальчик! Ой, какой хорошенький! – умиляюсь я.
   Зейн внимательно рассматривает фотопортрет нашего отпрыска.
   – Ты уверена, что он от меня?
   Я пихаю его локтем. Он в ответ обнимает меня за плечи. Что за жар исходит от его крепкого тела! Да и сама я – не айсберг. Смех и визг за шторкой стихают, сменившись возней и подозрительными стонами, но нас даже это не останавливает.
   – Как мы его назовем? – спрашиваю я, склонившись над фотографией пухлогубого мальчугана с взъерошенными вихрами.
   – Лучше всего комбинацией наших имен. Что получится, если скрестить «Зейна» и «Джейми»?
   Я раздумываю, мысленно тасуя буквы так и этак. Джейн – женское имя, Зейм – слишком вычурно… Ага, вот!
   – Что, если назвать Джазом?
   – Джаз? Классное имечко. А теперь пойдем выиграем малышу Джазу пару-тройку игрушек.
   – Подожди минутку! – Я оборачиваюсь к кабинке и громко окликаю Иззи.
   – Ну что там у вас? – откликается она, явно недовольная, что ее прервали. – Мы идем играть. Когда закончите, присоединяйтесь. И вот что, Иззи: не забывай, что эта шторка до пола не доходит!
   Местный волшебник предлагает угадать наш вес и обещает выплатить приз, если ошибется более чем на три фунта. Я здорово навострилась скрывать свой вес, однако сейчас не самый подходящий момент для демонстрации этого таланта. Так что мы проходим мимо.
   Зейн предлагает сыграть в настольный хоккей: я колеблюсь, поскольку знаю, что именно эта игра будит во мне страшный азарт, но в конце концов соглашаюсь. Первым же ударом я забиваю гол.
   – Е-е-ес-с-ть!!!
   – Ну ладно, сама напросилась! – ворчит Зейн и идет в ответную атаку.
   Я защищаюсь, как лев. Много шума и визга, игра идет с переменным успехом, и на счете 2:2 мы останавливаемся.
   – Здорово у тебя получается! – замечает он и треплет меня по голове. – А стрелять по мишеням умеешь?
   – Никогда не пробовала, – признаюсь я. – Лучше посмотрю, каков ты в тире.
   Тремя выстрелами он сбивает консервную банку, а затем говорит: «Закрой глаза!» Я открываю глаза: на ладони у меня лежит пластмассовая русалочка.
   – Ой, спасибо! – восклицаю я и, забыв, что передо мной секс-бог, кидаюсь ему на шею.
   В ответ он крепко обнимает меня.
   – Рад, что тебе понравилось.
   А как же иначе? Он такой милый! Такой внимательный! Такой… Додумать я не успеваю – появляется Иззи. Одна. Всклокоченная, раскрасневшаяся и ни капельки не смущенная. Щеки и подбородок у нее в ярко-красных полосах.
   – Я-то думала, он чисто выбрит, – хмурюсь я.
   – Щетина скандинавского типа, – пожимает плечами Иззи. – Такая светлая, что ее почти не видно.
   – А где Ларс? – интересуется Зейн, заинтригованный этим обменом впечатлениями.
   – Ему… э-э… пришлось уйти.
   – Даже не попрощавшись?
   – Он плохо себя почувствовал.
   – Может быть, нам стоит зайти к нему и выяснить… – с беспокойством начинает Зейн.
   – Не думаю, что ты сможешь ему помочь, – загадочно улыбается Иззи. – А вообще-то уже поздно, пора и нам по домам.
   С каких это пор ее волнует время суток?
   – Ладно, поехали домой, – соглашается Зейн.
   У меня падает сердце. Неужели вечер так скоро закончится?
   – Я подвезу вас до отеля. Где вы остановились?
   Мы переглядываемся. «Цирк» – премилое местечко, но не вполне соответствует желанному имиджу.
   – В «Сахаре»! – отвечает Иззи. А я в тот же миг произношу:
   – В «Дезерт Инн»!

ГЛАВА 14

   Официантка ставит перед нами два стакана с сомбреро величиной, до краев полные «Маргаритой». Одиннадцать утра – но в казино уже полно народу, и все едят и пьют. С какой стати нам отставать? Мы набиваем желудки пирожными и заливаем сиропом (который подается весьма оригинально – со стебельками петрушки и тоненькими ломтиками бекона).
   Я как раз собираюсь попросить Иззи, чтобы она напомнила мне позвонить дяде Си Джея (все время забываю!), как вдруг она ахает:
   – Смотри, это та дамочка, что была с нами на шоу!
   Я поднимаю глаза и вижу Клеопатру нашего времени.
   – Все в том же платье! Должно быть, и не раздевалась!
   Клео проходит мимо: мы так и пожираем ее глазами. Кудрявый паричок на ней сбился набок, косметика расплылась, левый глаз лишился накладных ресниц, зато правый в полной мере сохранил скорпионистое египетское обаяние.
   – Как ты думаешь, она с кем-нибудь из них переспала? – шепчу я.
   – Ну, во всяком случае, не с Ларсом! – ухмыляется Иззи. – Я его так обработала – у него теперь три дня не встанет!
   – Повезло тебе! А вот я с Зейном даже не поцеловалась!
   – Зато он проводил тебя домой. А сегодня встречается с тобой в аквариуме. Может быть, он просто не хочет торопить события.
   – Надеюсь, что ты права. Просто от стриптизера как-то не ждешь джентльменского поведения. Ох, как не терпится снова его увидеть! – изнемогаю я. – Такой красавчик, такой милашка, такой… такой сюмпумпунчик! Обожаю!
   – Так выпьем за ваш первый поцелуй! – провозглашает Иззи и двумя руками поднимает пиршественную чашу.
   Я не пила текилы с того дня, как в мою жизнь вернулся Си Джей. Осмелюсь ли выпить сейчас? Я делаю глоток – и вздрагиваю от наплыва воспоминаний. Тот долгий день вновь встает перед глазами…
   С бутылкой «Вдовы Клико», прибереженной для особого случая, давно покончено. Бар опустел. Я смотрю на часы – пять. Самый длинный день в жизни подходит к концу. «Знакомство» с Си Джеем, ныне известным как Кристиан, превратилось в далекое воспоминание. Тела наши обмякли в креслах, а души витают где-то далеко-далеко…
   Папа приканчивает виски.
   – Я-то уж подумал, что вы с Иззи решили объявить лесбийскую помолвку!
   – Папа! – тихо говорю я. У меня не осталось сил кричать.
   – В том, что касается мужчин, у тебя всегда был ужасный вкус!
   – Не всегда, – загадочно отвечаю я и смотрю, как вытягивается лицо Кристиана, отразившись в пустом бокале.
   – Нет смысла оглядываться на прошлое, Джейми, – сурово говорит Иззи. – Наша сила – в будущем!
   – Вас обеих ждет чудесное приключение, – вздыхает мама, и в глазах ее бледной тенью мелькает тоска. – Другая страна, другая культура, другие люди – все не такое, как здесь…
   Иззи салютует маме бокалом и допивает свое вино до дна.
   – Смотри, Надин, как бы мы тебя не опередили на пути к алтарю! – улыбается она.
   Надин пытается презрительно фыркнуть, но тут из носа у нее вылетает кое-что лишнее. Иззи хихикает; Кристиан торопливо протягивает невесте салфетку. Вытерев нос и восстановив самообладание, Надин шипит.
   – Не думаю, что твой Дейв захочет венчаться в Лас-Вегасе. Он из тех мужчин, что предпочитают церемонию проводить в мэрии, а для банкета снять зал в местной забегаловке. Что же до Джейми – ты всерьез полагаешь, что в нее кто-нибудь влюбится? Америка – страна, где сбываются мечты, но не чудеса же!
   – А мне кажется, – вполголоса замечает Кристиан, что в Джейми влюбиться нетрудно.
   Сперва я думаю, что это мне померещилось, но по выражению лиц родных – особенно Надин – понимаю, что эти слова прозвучали на самом деле Осознав свою ошибку, Кристиан поспешно добавляет:
   – Ведь она так похожа на мою Надин!
   Он, бедняга, еще не понял, что любое сравнение со мной Надин воспринимает как личное оскорбление.
   Я же от его слов впадаю в некое скорбное блаженство, сродни блаженству ракового больного, накачанного морфием.
   В девять часов становится ясно, что праздник себя исчерпал. Мы сидим в гостиной и делаем вид, что смотрим детектив по, телевизору. Мама листает свою тайную коллекцию туристических рекламных брошюр – должно быть, ищет упоминания о Лас-Вегасе. Папа прихлебывает черный кофе и подсчитывает, сколько будет ему стоить пополнение домашних запасов спиртного. Надин дожидается рекламной паузы и, пробормотав что-то о долгом дне и утомительном путешествии, уволакивает Кристиана наверх. Иззи звонит Дейву, чтобы заехал за ней и отвез домой.
   А я? Я просто свернулась калачиком на диване, не в силах шевельнуться, без мысли и без цели обводя пальцем цветы на обивке. Все во мне словно одеревенело, и за это я благодарна судьбе. В какой-то миг я закрываю глаза, затем снова их открываю…
   Если верить будильнику, пролетело четыре часа. Светящиеся стрелки показывают половину второго. Телевизор выключен: я сижу в полной темноте. В горле сухо и горько: я нащупываю на мамином столике бокал с остатками шерри и опрокидываю остатки в себя. Потягиваюсь… и вдруг замечаю в дверном проеме темную фигуру. Фигура, похоже, принадлежит Кристиану. Я застываю на месте, словно воришка, пойманный с поличным.
   – Проснулась? – шепчет он.
   Сердце мое бьется о ребра теннисным мячом.
   – Вроде того. Только-только глаза открыла.
   Он входит в комнату. Я успеваю заметить, какой небрежно-сексуальный вид придают ему белая футболка и пижамные штаны. Волосы, прежде аккуратно причесанные, растрепались и лезут в глаза. Падающий из прихожей свет вырывает из мрака ключицу и золотые волоски на сильных руках. Мальчик, которого я любила, стал мужчиной.
   – Я… э… просто решил выпить стакан воды. Хочешь чего-нибудь?
   – Вода – это замечательно. Давай я сама налью.
   Я чувствую себя обязанной сыграть роль хозяйки дома. Однако, когда пытаюсь встать, суставы у меня хрустят и ноги подгибаются – отсидела.
   – Не вставай, я тебе принесу.