Джонс Джеймс. Голубое поместье

голосе. Эта женщина работала слишком много, она знала заботы и усталость.
Один дом был слишком велик для хозяйки, не говоря уже о саде.
- Вы заблудились? Или что-нибудь продаете? - В голосе ее послышалась
подозрительность, словно он собирался внезапно раскрыть перед ней чемодан,
полный метелок для пыли и чайных полотенец. Бирн протянул вперед ладони,
показывая, что они пусты. Он уже ощущал зарождение идеи - безумной идеи -
и нуждался во времени.
- Я ничего не ел два дня, - ответил он. - Мой дом далеко отсюда.
Хотелось бы знать, есть ли у нее в характере материнская нотка,
принадлежит ли она к тому типу женщин, которые не прогонят голодного.
Она вновь вздохнула. Сняв правую перчатку, запустила руку в карман
джинсов. И, протянув ему пару монеток, с легким недовольством проговорила:
- Возьмите. Через полчаса в конце аллеи останавливается автобус.
Доедете до деревни и что-нибудь купите.
- Спасибо, не надо. Я предпочел бы отработать любые деньги, которые вы
способны мне заплатить. - Что он делает, что он _говорит_? Дом возвышался
над ним, закрывая солнечный свет. Женщина задумчиво смотрела на него. Бирн
явно привлек к себе ее внимание. На мгновение их глаза встретились. Он
заметил, как она раздумывает, как оценивает его.
- Мы не можем позволить себе нанимать работников.
Бирн задержал дыхание, и она убрала деньги.
Он выдохнул. Безумное, нежеланное чувство облегчения. Она возьмет его,
он будет садовником. Он побудет здесь немного и...
Что? Все, что он делал сейчас, не входило в его планы. (Мертвец. И эти
две оборванки.) Бирн сразу же увидел собственные поступки словно на
киноафише. Он будет работать в саду: полоть клумбы, высаживать, чистить
бордюры, дорожку, попытается справиться с травой. Уже одна лужайка с
бордюром обеспечит ему полную занятость. Ему не придется возвращаться
назад, он может попытаться забыть...
Он знал, что женщина все еще следит за ним.
- А как насчет еды и крова? Мне не нужны деньги. В том конце дорожки
есть домик. Я кое-что понимаю в садовом деле, когда-то пришлось заниматься
ландшафтными парками. - Так оно и было, тут он мог не лгать.
Женщина еще не была убеждена.
- А у вас есть рекомендации? Откуда вы взялись?
- Меня ограбили, - сказал он. - Я ехал на перекладных на юг. Унесли и
багаж, и бумажник.
- А вы сообщили в полицию?
- Пока еще нет. - Бирн заметил, что она хмурится в нерешительности. -
Вон там у вас растет манжетка, - сказал он с надеждой в голосе. - Она
хороша перед домом.
Бирн вспомнил, что читал однажды: манжетка защищает, посадите ее возле
ворот или на границе участка. Листья ее ловят росу и дождевую воду,
надежно и безопасно удерживают их.
Взгляд ее не изменился. Глаза остались настороженными, тонкие морщины
пересекли лоб. Женщина была моложе его, но не намного. Ей под сорок,
подумал Бирн.
- А вы будете косить траву? Чинить заборы, украшать, вставлять стекла,
подрезать зеленые изгороди и полоть овощи? Здесь работы хватит на
небольшое войско.
- Все. Все что вам угодно. - Все, чтобы остаться. Он даже возьмется
работать по дому, если она захочет.
Женщина вдруг улыбнулась и сошла по ступенькам навстречу ему. Солнечный
свет золотил ее волосы.
- Я Рут Банньер, - сказала она. - А вас зовут...
Без раздумий он ответил:
- Физекерли [на манер наших 30-х годов в этом имени объединены слова,
обозначающие физиономию и деньги, образуя нечто вроде "денежная мордашка",
"богатая рожа"] Бирн.
- _Что_? - Лицо женщины сразу переменилось, оживилось, расцвело. Она
стала лет на двадцать моложе. - Как удивительно! Какое чудесное имя!
Бирн едва не улыбнулся в ответ. И все-таки ему не следовало называть
себя, во всяком случае сейчас перед лицом незнакомки. Что с ним
происходит?
- Такое представление о юморе имели мои родители, - пояснил он.
- Да, либо это шутка, либо эксцентричная выходка. Вот что, а вы
серьезно? Вы и в самом деле предлагаете свои услуги? Хотите помогать по
дому и в саду за кров и еду?
Он кивнул, глаза его обратились к стене ожидавшего дома. Голубой камень
вблизи казался еще холоднее.
- Домик у ворот подойдет самым идеальным образом, - сказал Бирн. - Я не
стесню вас.
- О нет, мы все равно не смогли бы разместить вас в доме. Он полон. Но
пойдемте, выпьете чаю, познакомитесь с семьей. Посмотрим, что можно найти,
чтобы разместить вас в коттедже. - Она поглядела на него повнимательнее. -
Пожалуй, лучше оставим семейство на потом. Вы вот-вот упадете. Подождите,
я принесу чай и сандвичи.
Бирн с благодарностью улыбнулся и сел на ступеньки, ожидая. Готово. Он
добился своего.
И все-таки, неужели он потерял рассудок?


- Ты _обезумела_? - Саймон Лайтоулер опустил книгу. - Совершенно
незнакомый человек, заморенный голодом бродяга, без вещей, без
рекомендаций...
- Его ограбили, - начала Рут.
- Это он _говорит_, что его ограбили. Я не верю ни единому его слову.
Наверное, он скрывается. Зачем иначе он оказался здесь, что привело его на
эту богом забытую свалку? Быть может, он думает, что дом набит старинными
вещами или чем-то подобным? Большая ошибка номер один. Он не слишком умен,
этот парень. Либо он жулик, либо дурак, либо и то и другое сразу.
Вероятно, он принимает наркотики. Рут, это безумие.
- Мне нужна помощь. Он знает растения...
- Боже мой! - Саймон посмотрел на нее. - Значит, достаточно только
этого? И где же сейчас обретается сей образец совершенства?
- Я дала ему спальный мешок в коттедж.
- Разве мы настолько богаты, что ты можешь позволить себе раздавать
спальные мешки? Не сомневаюсь - мы никогда не увидим снова ни его самого,
ни этот спальник.
- Саймон. - Она встала и начала убирать кастрюли и тарелки. - Мне нужна
помощь. Хорошо это или плохо, права я или нет, но мне кажется, что он
достоин доверия. Я _не настолько наивна_ и знаю, что иначе не получу
помощи в тяжелой работе.
- Раз на меня больше нечего рассчитывать? Ты это хочешь сказать? - Он
пренебрежительно усмехнулся. - Впрочем, этот проклятый дом принадлежит
тебе. Кстати, как его зовут?
- Физекерли. Физекерли Бирн.
- Ну а я, значит, буду Бенджамин Дизраэли [премьер-министр
Великобритании в 1868 и 1874-1880 гг., лидер и идеолог консерваторов,
писатель]. Черт побери, Рут, иногда ты заставляешь меня сомневаться в том,
кому именно здесь нужна помощь психиатра. - Теперь он тоже стоял, высокий
и худой, сутулый, с болезненным лицом. - Во всяком случае, здесь нечего
красть. Остается лишь позаботиться, чтобы нас не убили в постели. - С
трескучим смешком он оставил кухню. - Что-то скажет об этом Кейт?
- Она еще не вернулась. - Рут последовала за ним в холл. - Бирн будет с
нами ужинать. Я обещала, что он будет есть с нами, пока не устроится в
коттедже. Не смотри на меня так!
- И нам придется сидеть за столом с этим... с этим бродягой?
- А почему бы и нет? Он чистый, знает, где нужно сказать пожалуйста и
спасибо. Как он говорил, у него было свое дело. Во всяком случае, так ты
получишь возможность познакомиться с ним.
- Мне никто не нужен!
- Откуда ты знаешь? К тому же это _мой_ дом, и я содержу его на _свои_
деньги.
- И постоянно твердишь мне об этом. - Саймон хлопнул дверью, и Рут
осталась смотреть сквозь пыльные окна на густые заросли снаружи.
- А мне все равно, - пробормотала она. - Мне все равно, действительно
все равно.
Он забыл свою книгу. "Тщетность" Герхарди. Рут оставила ее лежать и
вышла в сад.

3

Физекерли Бирн отпер дверь в коттедж и распахнул ее. Первым по ноздрям
сразу ударил запах... Крепкая застарелая вонь мышиного помета. В
открывшейся перед ним комнате не было ковра, на мебели густым слоем лежала
пыль. Свет едва проникал внутрь сквозь грязные окна. В комнате было
сумрачно, пол покрывала пыль. К бордюрам липли комки пыли, грязь забилась
в трещины на каждой поверхности.
Опустив спальный мешок и рюкзак на ступеньки, он направился к раковине
под окном. Кран поддался не сразу, но потом фыркнул, запели трубы и,
наконец, хлынула бурая вода. На подоконнике нашлась окаменевшая губка.
Бирн намочил ее в воде и провел по окну на уровне глаза. Вдали, в четверти
мили отсюда, прятался дом, его хрупкий силуэт почти скрывали деревья.
Бирн постоял, разглядывая поместье. Откуда этот странный призыв? Он был
способен оставить это место не более чем улететь по воздуху. Вот почему он
пришел сюда, вот почему он остался. Дом притягивал к себе как магнит, как
сон или воспоминание, как завораживающая идея. Бирн не знал, что сказать.
Дом слишком притягивал его.
Очевидней всего было то, что поместье едва стояло. Дом требовал рук,
денег и усилий. Им нельзя было пренебрегать, позволять превращаться в
такие руины. Ну а поскольку Бирн считал себя практичным, умелым и
аккуратным работником, он видел в первую очередь то, что следовало здесь
сделать. Но не только. Он хотел понять тайны дома, его историю, его
прошлое. Почему такое огромное здание укрылось в лесу? В любом другом
месте его окружали бы широкие перспективы, регулярные сады. Этот же
прятался за деревьями, будто со стыда. Потом, хотя солнце сияло и небо
было безоблачным, голубой камень казался холодным.
Он повернулся назад к комнате. Стол, два кухонных стула, один из них
лежал на полу. Бирн поднял его. Стол был поцарапан и выщерблен, выбелен
руками и солнцем. Под раковиной был устроен ящик, в настенных полках
отыскались кастрюли и сковородки, щербатый фарфор и ложки с вилками.
Маленькая софа под покрывалом из вязаных квадратиков пестрела перед очагом
единственным цветовым пятном.
Под лестницей нашелся древний сундук с открытой крышкой. Он был полон
книг, старых, выцветших и пыльных. Бирн извлек томик из слоя пыли.
"Веснушки", Джин Страттон Портер. Ничего интересного, старомодные романы,
приключения. Все это устарело еще пятьдесят лет назад, решил он. Наверху
было примерно то же самое, но матрас оказался в удовлетворительном
состоянии, а из кранов в ванной текла вода.
Бирн пожал плечами. Хорошо. Он здесь ненадолго. Временное убежище,
небольшое отклонение от пути. Так, во всяком случае, он представлял себе
это. Взяв недолгую передышку, он придумает, что делать дальше, а пока
устроит себе праздник. Сбросив ботинки, Бирн распростерся на постели. Он
надеялся быстро уснуть, но на это - как и всегда - ушел целый век. Бирн
лежал, смотрел, как паук тянет паутину через окно, медленно обшивая углы
причудливой филигранью. И тут он впервые сообразил, испытав истинное
потрясение, что за целый день он ни разу не вспомнил Кристен, не извлек ее
из горькой памяти, хотя, конечно, она присутствовала в ней, как не столь
уж далекая боль.
Кристен, Кристен. Что он делает здесь?


Бирн проснулся несколько часов спустя от стука в дверь. Молодой женский
голос позвал:
- Хелло? Хелло? Вы здесь?
Он полежал мгновение и только потом вспомнил, кто он такой и почему
оказался здесь. Привычная депрессия и знакомый страх замедлили его
движения, память грохотала в голове с изяществом заводского молота.
Девушка закричала громче:
- Эй! Выходите!
Бирн подошел к окну, распахнул его. Отступив от двери, она посмотрела
на незнакомца.
- О, привет! Мама говорит, что обед готов, если вы голодны.
- Я сейчас. - Бирн натянул ботинки и плеснул воды на лицо. А потом
спустился вниз.
Когда он открыл дверь, девушка сказала:
- Меня зовут Кейт Банньер. - Она склонила голову набок, и Бирн обратил
внимание на широко посаженные темные глаза на нежном - сердечком - лице...
Хорошенькая.
- Физекерли Бирн. - Он протянул ей руку.
Она улыбнулась.
- А я не поверила матери, когда она мне сказала. Как же зовут вас
друзья, просто Физ? [рожа]
- Иногда. Или Бирном.
Она приехала на велосипеде и первой направилась к дому. Он неторопливо
последовал за ней, наслаждаясь теплым вечером. Вокруг было тихо. Только
кричали грачи, и вдалеке едва слышно шелестело шоссе. Бирн шагал по
дорожке и гадал, что делает здесь. Ему предстояло войти в дом. Ему
предстояло встретиться с членами семьи, кем бы они ни были.
А он совершенно не хотел этого делать. Они начнут задавать вопросы,
подумал Бирн. Бегство его имело смысл, пока он не завел новых друзей и
знакомых. Им потребуется какая-то история, общий фон его жизни. И он
действительно не хотел - просто не был в силах - вновь повторять всю сагу.
В раздражении он замахнулся палкой на головки коровьей петрушки.
Посыпались цветки, распространился резкий запах. Ну почему он не предвидел
этого визита?
Все сложилось не очень ужасно. Он всего лишь садовник, наемный
работник. У них не будет оснований для интереса. Сам же он будет молчать
насколько возможно, предоставив им право самостоятельно придумать свою
версию...
Дом навис над ним. Девушка ждала Бирна на ступеньках террасы. Но вместо
того чтобы войти через переднюю дверь, она повела его налево, вдоль стены
дома к калитке, устроенной в высокой стене.
За оградой сада рядами выстроились латук, порей, бобы. Кто-то здесь
поддерживал огород в порядке. Рут, подумал он. Он не мог представить,
чтобы Кейт тратила свое время, марая руки и коленки в грязи.
А потом он переступил через порог, и все сложилось отлично. Холодный
камень исчез за ярким пламенем. Кухня была выкрашена в горчичную желтизну,
блестел белый и голубой фарфор, а в глазурованном кувшине было полно
ромашек и васильков.
Гостеприимная обстановка. В отличие от хозяев.
Кейт представила его тощему мужчине средних лет, сидевшему за столом.
- Это Саймон Лайтоулер, нечто вроде кузена. Он тоже живет здесь.
Бирн протянул руку, на которую мужчина не обратил внимания.
- Далеко забрались, не так ли? - проговорил Саймон.
Рут передала Бирну какой-то фруктовый напиток с кусочками апельсина.
Джинсы, ярко-изумрудная тенниска, вокруг шеи тоненькая золотая цепочка.
Солнце вызолотило ее, волосы свободно спускались на плечи, подчеркивая
напряженный разворот плеч.
Он ответил:
- Да, я бродил какое-то время. Мне нужно было найти работу, а дома
особо нечего делать.
- Где же остался этот дом? - Мужчина заторопился, прежде чем Бирн успел
ответить. - Нет-нет, не говорите, позвольте мне догадаться. У вас было
свое дело на севере. Рут говорила, что вы занимались ландшафтными садами,
но начался спад, банк отказал в выплате закладной. Вы потеряли дом и
машину, друзья теперь не хотят с вами знаться, жена убежала. И вам
пришлось выехать на дорогу на велосипеде, следуя добрым рекомендациям
драгоценного лорда Теббита, ну а Голубое поместье случайно оказалось
последней остановкой на вашем пути. Дорогой мой, ну разве нам не повезло?
Спасибо тебе, друг, подумал Физекерли Бирн и сказал:
- Моя жена умерла. Она не убежала. Но во всем остальном вы недалеки от
истины.
Последовало молчание, как он и ожидал. Зачем ему эта маленькая победа,
раз она сопровождается таким дискомфортом и неловкостью? В кого он
превращается? Бирн попробовал напиток. Безалкогольный, но тем не менее
вкусный. Он ожидал нового выпада.
- Да, но почему? Почему _именно сюда_? - Глаза Саймона прятались в
тени, лицо казалось напряженным. Тем не менее желтоватая болезненная кожа
и мешки под глазами не помешали Бирну заметить, что его собеседник прежде
был красив.
Он пожал плечами.
- Как вы сказали, чистейший случай. Интуитивная прозорливость.
- Именно, мне нравится это слово, - согласилась Рут. - Оставь его в
покое, Саймон. Это нечестно... Надеюсь, вы не вегетарианец? - Она
повернулась к Бирну.
Бирн покачал головой. Его не спрашивали об этом уже много лет. Он
заметил, как Кейт смотрит на него через стол, оценивая.
Молода, девятнадцать, самое большое двадцать лет. Широкая улыбка, чуть
вздернутый нос. Волосы подстрижены очень коротко и завязаны хвостиком.
Рут напоминала дочь, пожалуй, только улыбкой, ничем более. Она вновь
казалась усталой и озабоченной, напряженность не покидала глаз, опускала
уголки рта.
- И это вся семья? - услышал Бирн себя самого. Он вспомнил: она
говорила ему, что в доме-де полно людей. Ерунда какая-то.
- Здесь все, кто сейчас живет в доме, - сказала Рут. - В остальных
комнатах нельзя жить. Я покажу их вам, если вы захотите, но потом.
- Еще есть Лягушка-брехушка, - ответил Саймон, - впрочем, собака
держится в стороне.
- Собака? - Бирн удивился. Уж собаки-то немедленно являются обнюхать
незнакомца.
- Это дворняжка. Она приходит и уходит, - пояснила Рут, ставя на стол
большую запеканку и вареную картошку на блюде. Пахло восхитительно.
Они приступили к еде.


Потом он понял, насколько мало любопытства проявили они. Рут говорила о
своих планах в отношении сада, Кейт рассказывала о колледже. Саймон
молчал, не поднимая глаз от тарелки. Бирн всякий раз замечал, что тот
следит за ним. Итак, складывается неловкая ситуация. Непонятно кого в нем
видят: гостя или едва терпимого наемного работника. Саймон даже не
попытался проявить дружелюбие, и Бирн не стал задерживаться после еды, с
радостью отложив осмотр дома на более поздние сроки.
- Мне бы хотелось немедленно вернуться в коттедж, - сказал он, - если
вы не против.
Рут дала ему все необходимое для уборки, положила в коробку пакетики
чая, молоко и кашу.
- Чтобы вам не пришлось будить нас из-за завтрака, - проговорила она
дружелюбно. - Мы не хотим отпугнуть вас.
Ему нравилось то, как ее лицо осветилось мягким весельем, ему
нравилось, как она отражала едкие замечания Саймона, но, возвращаясь в
сумерках в коттедж по дорожке между деревьями, он знал, что не задержится
здесь надолго.

4

Бирн включил свет, поставил ящик на сушильную доску и вынул еду,
порошок "Аякс", "Флэш", тряпки и метелки.
Электрический свет подчеркнул царящее вокруг запустение, выявляя каждую
царапину, каждый обломок, каждую щербинку. Было грязно, но Бирн не
чувствовал подходящего для уборки настроения.
Можно было лечь и уснуть, однако еще рано; кроме того, он и так проспал
весь день.
Ночь выдалась теплой. Бирн открыл дверь и подтащил к ней одно из
кресел, царапнув по доскам пола.
Грачи с криком вдруг поднялись с деревьев, окружающих коттедж. Бирн на
мгновение испугался. Он забыл про птиц, вообще забыл о том, что они
существуют. Сотни пар крыльев кружили вокруг высоких ветвей.
Он посидел в молчании, ожидая, пока птицы успокоятся. Где-то закричала
сова, голосом далеким и скорбным. Вокруг царили мир и покой. Неплохо бы
выпить пива, однако на это нечего рассчитывать. На юге - над городом -
стоял желтоватый ореол. Но на севере небо уже сделалось темно-синим,
усеянным звездами. Зная их имена, он принялся искать знакомые очертания.
Потом начались воспоминания, как он и предполагал, и Бирн попытался
отвлечься чтением - у двери для этого было достаточно светло. Он
отправился в комнату, чтобы выбрать книжку из сундука.
Под яркой лампой он листал различные тома. Ничто не привлекало его
внимание. О большей части романов Бирн никогда не слышал, некоторые,
впрочем, он вроде видел возле постели матери. "Возвращение в Джалну" Мазо
де ля Рош. Энн Хеппл, Джорджетта Хейер, Дорнфорд Элизабет Йейтс.
Он вздохнул. Одна из книг - та, что была больше прочих, - содержала
красивые виды Эппингского леса; снимки сопровождал поясняющий красоты
текст.
Он уселся. Приятное чтение. Бирн перелистал главу, посвященную истории,
и добрался до фотографии деревьев с изогнутыми стволами, удивительно
наглядно поясненными цитатой из "Комуса" Мильтона:

Кивающая жуть тенистого чела
Грозит заблудшему случайному скитальцу...

В руку его выпала бумажка, короткая записка. "_До встречи сегодня
вечером_, было написано в ней. _Как обычно. Со всей любовью. Э_."
Он повернул листок. С обратной стороны оказался один инициал - буква
"джей". Пожелтевшая бумага высохла от старости. Беззаботный и яркий почерк
оставил свою роспись чернилами.
Дверь позади него хлопнула, покоряясь порыву ветра. Во внезапной
темноте бумажка выскользнула из его рук и взмыла к ветвям над головой.
Он поднялся, но записка исчезла.
В любом случае она была предназначена не ему.


Стоя возле зеленой изгороди, они следили за тем, как Бирн вошел в
коттедж, как закрылась за ним дверь.
Потом они двинулись вдоль изгороди. Наконец перед ними появился дом,
золотой свет пробивался сквозь пару окон первого этажа.
Мужчина стоял очень тихо. Руки его протянулись вперед и коснулись
буковых листьев изгороди. Они затрепетали под его руками, или, быть может,
дрогнул он сам.
Обе женщины, стоявшие рядом, склонились к нему, толкнув на изгородь.
Его усталые глаза без удивления смотрели, как сучки путаются в ветвях,
вонзаются в плоть, проникая до артерий.
На листву потекла кровь. Он не пытался освободиться. Они не выпускали
его, и он застыл черным жуком, приколотым булавкой к стене.
А потом тело перестало дергаться, хотя кровь еще некоторое время текла.
Они отступили, прислонившись к ближним деревьям. Кора сливалась с их
плотью, сучки переплетались с волосами.
Листья сами собой обхватили тело у изгороди. Они проникали в отверстия
и щели, находили себе дорогу в глубь одежды. Они прорастали сквозь
отверстия тела в самые поры кожи.
Утром, проснувшись, Бирн не заметил ни следа мужчины и его спутниц. Не
было даже крови.
На следующее утро в доме зазвонил телефон. Саймон взял трубку и
спросил:
- Алло? Алло? Кто говорит?
Ответа не было. Пожав плечами, он опустил трубку. Как раз вошла Рут, и
поэтому он сказал:
- Наверное, один из твоих маленьких ягнят. Интересно, что могло
заставить тебя дать свой домашний номер?
- Я ничего не давала. Вероятно, неисправна линия. Так случается и с
Кейт: она тоже нередко никого не слышит. Только со мной подобного не
бывает.
Саймон заметил, что она оделась для школы: юбка, блузка, скромные
ботинки.
Рут сказала:
- Я попросила Бирна начать с изгороди. Работа громадная, но ее следует
сделать.
- А я думал, что цепная пила сломалась.
- Это так, но он говорит, что предпочитает все делать руками. - В
голосе ее слышалось безразличие. Саймон нахмурился.
- Тогда на это уйдет целая вечность. Это пустая трата времени.
- Я отнесу сегодня пилу в починку. Он сумеет воспользоваться ею завтра.
Сегодня он намеревается обойти кругом, чтобы выяснить, что ему может
потребоваться.
- Вот что, Рут, я весьма сомневаюсь в том, что твой Бирн представляет
собой тот ответ, который ты ищешь. Тебе очень повезет, если ты сумеешь
уговорить его остаться. Уж это человек с прошлым, если мне доводилось
видеть такого. Он упрям и независим.
- Ты так думаешь? А по-моему, он весьма покладист.
- Это потому, что он стремится произвести впечатление. Он понимает, что
его проверяют. Подожди только и увидишь.
Она надела жакет, поискала ключи в сумочке. Потом прикоснулась губами к
его щеке.
- Ладно, посмотрим. Все хорошо, милый? Я чуточку задержусь, не забудь.
Кейт будет здесь, если тебе что-нибудь понадобится.
Саймон проводил ее взглядом до выхода, проследил за тем, как "эскорт"
медленно выруливает по длинной дороге к деревьям. А потом взялся за книгу
и попытался читать.


Бирн с облегчением опустил ножницы и слез со стремянки. Время
перекусить, определил он по положению солнца над головой. Мгновение он
постоял, изучая результат утренней работы. Буковая зеленая изгородь
тянулась в обе стороны от него, и лишь крошечная часть ее сделалась
аккуратной и опрятной. Три метра высотой и более мили длиной, решительные
побеги и ветки торчат во все стороны. Если Рут Банньер сумеет починить
цепную пилу, он, безусловно, воспользуется ею.
Вытирая лицо, Бирн обернулся к дому.
Высокое солнце искрами играло на шиферной крыше, словно на волнах. Дом
казался старинным, хотя Рут уверяла его в том, что он сооружен в
эдвардианские времена [в правление (1901-1910) английского короля Эдуарда
VII (1841-1910)], менее ста лет назад. Века вполне достаточно, чтобы люди
оставили свой след на сооружении. За это врем не одно поколение успело
вырасти, оставить потомство, созреть и скончаться. Здесь люди любили друг
друга, писали любовные письма, назначали свидания... смеялись и плакали.
Он подумал о том, сколько же любви осталось теперь в доме, много ли в
нем смеха. Саймон Лайтоулер, по его мнению, находился на границе полного
срыва. В словах его слышалась злобная и разрушительная нотка. Точнее,
саморазрушительная. И если Рут лезет вон из кожи, Кейт еще слишком юна,
чтобы как следует помочь ей. Это люди создавали унылую и тяжелую
атмосферу, в самом же доме в сущности не было ничего плохого. Разве что
пропорции его чуточку искажены, хотя Бирну приходилось видеть и худшие.
Однако, проходя западной лужайкой к огороду, он почувствовал, что не
склонен входить в дом. Ничего осмысленного, просто нутро подсказывало ему,
что дом только и ждет возможности навалиться и раздавить своих обитателей.
Он предпочел бы остаться снаружи, среди зелени и жизни.
Бирн открыл заднюю дверь. Саймон Лайтоулер сидел во главе длинного
соснового стола. Перед ним располагались два бокала и большая квадратная
зеленая бутыль, опустевшая уже почти наполовину.
- А вот и вы, - сказал он, протягивая руку к бутылке. - Я жду вас,
понимаете. - Глаза Саймона сверкнули самоцветами на желтеющей коже. -
Чуточку джина, аперитив, чтобы умягчить дух?
- Спасибо, но мне хочется только воды. - Бирн подошел к раковине и
налил себе стакан. - Снаружи жарко.
- Тогда, надеюсь, вы не будете возражать, если я продолжу пить в
одиночестве? - Саймон докончил бокал, не дожидаясь ответа.
Бирн отыскал хлеб и сыр, положил прихваченные из оранжереи несколько
помидоров. Он выставил тарелки для себя и Саймона, но тот отодвинул свою в
сторону.
- У меня ленч жидкий. - Он уже, похоже, успел набраться, но тем не
менее отмерял бокал за бокалом с щепетильной точностью, пока Бирн готовил