Страница:
Илэйн скрипнула зубами. Она знала насколько колкими могли быть Хэйвины. И все семейство этим гордится! Уж Кэйтлин точно. И слишком устала, чтобы объяснять, что именно могло сегодня напугать любую женщину, способную направлять. И слишком устала, от напоминаний о том, что она пыталась игнорировать. Этот проклятый маяк по прежнему сверкал на западе, просто невообразимый из-за своих размеров и продолжительности. Он не менялся в течение долгих часов! Любой, кто направлял бы столько времени без отдыха, к настоящему времени должен был упасть от изнеможения. И Ранд, проклятый ал'Тор, был в самом сердце этого. Она была в этом уверена! Он был жив, но ей хотелось надавать ему пощечин за то, что он заставляет ее пройти через подобное. Ладно, пусть его лица там не было, но…
Бергитте грохнула своим серебряным кубком по столешнице так, что брызги вина разлетелись вокруг. Какой-то прачке придется попотеть, чтобы отстирать рукава ее куртки. А слугам понадобится работать несколько часов, чтобы восстановить полировку. «Дети!» — пролаяла она. — «Люди пойдут на смерть из-за решений, которые они примут, а они — всего на всего еще проклятые дети! И Конэйл хуже всех! Ты слышала его, Дайлин? Он хотел бросить вызов защитнику Аримиллы словно Артур проклятое Ястребиное Крыло! Но Ястребиное Крыло никогда не сражался ни с чьим, чтоб ему сгореть, защитником, и он знал, когда был еще младше Лорда Нортана, что всякие там игры в дуэли — для дураков. Но Конэйл считает, что он может выиграть для Илэйн проклятый трон проклятым мечом!»
«Бергитте Трагелион права», — отчаянно сказала Авиенда. Ее руки сжались в кулаки на юбке. — «Конэйл Нортан — глупец! Но как кто-то может идти за теми детьми на танец копий? Как кто-то может просить их, чтобы они повелевали?»
Дайлин внимательно их выслушала, и решила сперва ответить Авиенде. Она была явно шокирована нарядом Авиенды. Но она была также шокирована тем, что Авиенда и Илэйн называли друг друга сестрами, и прежде всего тем, что Илэйн называет айил друзьями. С тем фактом, что Илэйн захотелось пригласить такого друга на важное совещание, она смирилась.
Хотя и не выставляя свое смирение напоказ. "Я стала Верховным Правителем Таравин в пятнадцать лет, когда в схватке на алтарской границе погиб мой отец. Мои два младших брата погибли, сражаясь с налетчиками из Муранди, угнавшими наш скот в тот же год. Я прислушивалась к советникам, но сама приказала воинам Таравин где нам ударить, и мы проучили алтарцев и мурандийцев за их воровство. Время выбирает, когда дети должны повзрослеть, Авиенда, а не мы. А в эти времена, ребенок — Верховный Правитель, не может быть больше ребенком.
«Что же касается вас, Леди Бергитте», — продолжила она сухим тоном. — «Ваша манера говорить весьма… едкая». — Она не спросила, откуда Бергитте знает так много об Артуре Ястребиное Крыло, чего не знал ни один историк, но она оценивающе ее оглядела. «Бранлет и Пэривал будут получать наставления от меня, и Кэйтлин, я думаю, тоже. Хотя мне жаль того времени, что придется потратить на девочку. Что же касается Конэйла, то он не первый юноша, считающий себя непобедимым и бессмертным. Если вы не сможете приструнить его как Капитан-Генерал, я предлагаю вам попробовать идти впереди него. Видя, как он смотрел на ваши штаны, я уверена, что он последует за ними туда, куда вы поведете».
Илэйн… пожала плечами… в ней разгоралась чистая ярость. Ярость была не ее, и она была куда больше, чем ее гнев на Дайлин, во-первых, или гнев на Бергитте за разлитое вино. Эта ярость принадлежала Бергитте. Ей ведь даже не хотелось надавать Ранду пощечин. Пусть даже хотелось, но понарошку. Свет, Конэйл тоже смотрел на Бергитте?
«Они — Верховные Правители Домов, Авиенда. Никто из их Домов не поблагодарит меня, если я унижу их из-за их возраста. Более того. Воины, которые пойдут сражаться будут бороться за их жизнь, но приедут они ради Пэривала и Бранлета, Конэйла и Кэйтлин, а не ради меня. Потому что они — Опоры их Домов». Авиенда нахмурилась, и сложила руки, словно собираясь укутаться в шаль, но потом кивнула. Резко и неохотно — среди Айил такого высокого положения невозможно было бы достичь, не имея многолетнего жизненного опыта и одобрения Хранительниц Мудрости — но она кивнула.
"Бергитте, тебе придется иметь с ними дело, как Капитан-Генералу с Верховными Правителями. Седина не превращает человека в мудреца, и совсем необязательно, что прожитые годы сделают их умнее. Даже будь это так, общение с ними не стало бы намного легче.
У них по-прежнему есть собственное мнение, и с годами оно станет еще весомее, и что еще более вероятно, потом они будут уверены, что лучше знали, что нужно было делать, чем ты или я". — Она старалась удержаться от колкости в голосе, и, без сомнения, Бергитте почувствовала ее усилия. По крайней мере, поток гнева через узы внезапно уменьшился. Он схлынул, не ушел полностью — Бергитте нравилось притягивать взгляды мужчин, по крайней мере, когда она хотела, чтобы они на нее смотрели. Но она терпеть не могла, когда кто-то утверждал, что она пыталась привлечь их внимание, и, кроме того, она знала про опасность для них обеих давать свободу своим чувствам.
Дайлин принялась потягивать свое вино, все еще изучая Бергитте.
Только горстка людей была посвящена в тайну, которую Бергитте отчаянно хотела скрыть, и Дайлин среди них не было. Но Бергитте была достаточно небрежна со своим языком, оговорившись здесь, забывшись там, так что пожилая женщина была твердо уверена, что за синими глазами Бергитте скрывалась какая-то тайна. И один Свет знал, что она подумает, если решит эту загадку. Эти двое были как вода и масло. Они вечно спорили, чье предложение лучше, а также по всяким пустякам. На сей раз, Дайлин явно решила, что она одержала полную победу.
«Будет так, как будет, Дайлин», — продолжила Илэйн, — «Но было бы лучше, если бы ты привела с ними их советников. Но что сделано, то сделано. Однако, в частности Бранлет очень меня беспокоит. Если Гильярд обвинит меня в его похищении, обстановка ухудшится, а не наоборот».
Дайлин отмахнулась. — «Ты плохо знаешь Гильярдов. Они постоянно так ссорятся между собой, что могут до лета не заметить, что мальчик уехал, а если заметят, никто не обжалует то, что он сделал. Никто из них не признается, что они были настолько заняты обсуждением кандидатуры его опекуна, что оставили его без присмотра. И, во-вторых, никто из них не признает, что с ними заранее не посоветовались. В любом случае, Гильярд предпочитает Зайду, а не Марн, и Эроуна с Сарандом они любят не больше».
"Я надеюсь, что ты права, Дайлин, потому что разбираться со всеми сердитыми Гильярдами я назначаю тебя. И пока ты будешь давать советы трем другим, тебе придется придерживать Конэйла, чтобы он не наделал глупостей».
Во время ее речи, первое заявление заставило Дайлин вздрогнуть, а второе вздохнуть.
Это вызвало смех у Бергитте. — «Если у тебя будут проблемы, я дам тебе пару штанов и сапоги, так что ты сможешь идти перед ним».
«Некоторые женщины», — пробурчала Дайлин в кубок, — «могут ловить рыбу согнутым пальцем вместо крючка, леди Бергитте. А другим приходится тянуть свою наживку через весь пруд». Авиенда над этим засмеялась, однако гнев Бергитте опять стал переваливать через край.
Волна холодного воздуха ворвалась в комнату через открытую дверь вместе с вошедшей с весьма официальным видом Разорией. «Главная Горничная и Старший Клерк прибыли, миледи Илэйн», — объявила она. В конце ее голос слегка задрожал, поскольку она уловила настроение в комнате. Даже слепой козел бы все понял. Дайлин — довольная, как кот на маслобойне. Бергитте — хмуро взирающая на нее и Авиеду. И Авиенда, старающаяся не забывать, что Бергитте — это Бергитте Серебряный Лук, от чего она старалась смотреть в пол, смущаясь, словно только что посмеялась над Хранительницей Мудрости. Иногда Илэйн было жаль, что ее друзья не могут жить столь же мирно, как уживались они с Авиендой. Но у них неизменно возникали какие-то трения, так что она предположила, что это было все, что она могла требовать от живых людей. Совершенство можно встретить только в книжках и сказках менестрелей.
«Попроси их войти», — сказала она Разории. «И не беспокойте нас, если город не станут штурмовать… Если это не важно», — поправилась она. В сказках, женщины, которые отдавали подобные распоряжения, неизменно навлекали на себя всевозможные беды. А иногда и в реальной жизни можно найти поучительные примеры, если знать, где искать.
Глава 14. О чем знают Хранительницы Мудрости
Бергитте грохнула своим серебряным кубком по столешнице так, что брызги вина разлетелись вокруг. Какой-то прачке придется попотеть, чтобы отстирать рукава ее куртки. А слугам понадобится работать несколько часов, чтобы восстановить полировку. «Дети!» — пролаяла она. — «Люди пойдут на смерть из-за решений, которые они примут, а они — всего на всего еще проклятые дети! И Конэйл хуже всех! Ты слышала его, Дайлин? Он хотел бросить вызов защитнику Аримиллы словно Артур проклятое Ястребиное Крыло! Но Ястребиное Крыло никогда не сражался ни с чьим, чтоб ему сгореть, защитником, и он знал, когда был еще младше Лорда Нортана, что всякие там игры в дуэли — для дураков. Но Конэйл считает, что он может выиграть для Илэйн проклятый трон проклятым мечом!»
«Бергитте Трагелион права», — отчаянно сказала Авиенда. Ее руки сжались в кулаки на юбке. — «Конэйл Нортан — глупец! Но как кто-то может идти за теми детьми на танец копий? Как кто-то может просить их, чтобы они повелевали?»
Дайлин внимательно их выслушала, и решила сперва ответить Авиенде. Она была явно шокирована нарядом Авиенды. Но она была также шокирована тем, что Авиенда и Илэйн называли друг друга сестрами, и прежде всего тем, что Илэйн называет айил друзьями. С тем фактом, что Илэйн захотелось пригласить такого друга на важное совещание, она смирилась.
Хотя и не выставляя свое смирение напоказ. "Я стала Верховным Правителем Таравин в пятнадцать лет, когда в схватке на алтарской границе погиб мой отец. Мои два младших брата погибли, сражаясь с налетчиками из Муранди, угнавшими наш скот в тот же год. Я прислушивалась к советникам, но сама приказала воинам Таравин где нам ударить, и мы проучили алтарцев и мурандийцев за их воровство. Время выбирает, когда дети должны повзрослеть, Авиенда, а не мы. А в эти времена, ребенок — Верховный Правитель, не может быть больше ребенком.
«Что же касается вас, Леди Бергитте», — продолжила она сухим тоном. — «Ваша манера говорить весьма… едкая». — Она не спросила, откуда Бергитте знает так много об Артуре Ястребиное Крыло, чего не знал ни один историк, но она оценивающе ее оглядела. «Бранлет и Пэривал будут получать наставления от меня, и Кэйтлин, я думаю, тоже. Хотя мне жаль того времени, что придется потратить на девочку. Что же касается Конэйла, то он не первый юноша, считающий себя непобедимым и бессмертным. Если вы не сможете приструнить его как Капитан-Генерал, я предлагаю вам попробовать идти впереди него. Видя, как он смотрел на ваши штаны, я уверена, что он последует за ними туда, куда вы поведете».
Илэйн… пожала плечами… в ней разгоралась чистая ярость. Ярость была не ее, и она была куда больше, чем ее гнев на Дайлин, во-первых, или гнев на Бергитте за разлитое вино. Эта ярость принадлежала Бергитте. Ей ведь даже не хотелось надавать Ранду пощечин. Пусть даже хотелось, но понарошку. Свет, Конэйл тоже смотрел на Бергитте?
«Они — Верховные Правители Домов, Авиенда. Никто из их Домов не поблагодарит меня, если я унижу их из-за их возраста. Более того. Воины, которые пойдут сражаться будут бороться за их жизнь, но приедут они ради Пэривала и Бранлета, Конэйла и Кэйтлин, а не ради меня. Потому что они — Опоры их Домов». Авиенда нахмурилась, и сложила руки, словно собираясь укутаться в шаль, но потом кивнула. Резко и неохотно — среди Айил такого высокого положения невозможно было бы достичь, не имея многолетнего жизненного опыта и одобрения Хранительниц Мудрости — но она кивнула.
"Бергитте, тебе придется иметь с ними дело, как Капитан-Генералу с Верховными Правителями. Седина не превращает человека в мудреца, и совсем необязательно, что прожитые годы сделают их умнее. Даже будь это так, общение с ними не стало бы намного легче.
У них по-прежнему есть собственное мнение, и с годами оно станет еще весомее, и что еще более вероятно, потом они будут уверены, что лучше знали, что нужно было делать, чем ты или я". — Она старалась удержаться от колкости в голосе, и, без сомнения, Бергитте почувствовала ее усилия. По крайней мере, поток гнева через узы внезапно уменьшился. Он схлынул, не ушел полностью — Бергитте нравилось притягивать взгляды мужчин, по крайней мере, когда она хотела, чтобы они на нее смотрели. Но она терпеть не могла, когда кто-то утверждал, что она пыталась привлечь их внимание, и, кроме того, она знала про опасность для них обеих давать свободу своим чувствам.
Дайлин принялась потягивать свое вино, все еще изучая Бергитте.
Только горстка людей была посвящена в тайну, которую Бергитте отчаянно хотела скрыть, и Дайлин среди них не было. Но Бергитте была достаточно небрежна со своим языком, оговорившись здесь, забывшись там, так что пожилая женщина была твердо уверена, что за синими глазами Бергитте скрывалась какая-то тайна. И один Свет знал, что она подумает, если решит эту загадку. Эти двое были как вода и масло. Они вечно спорили, чье предложение лучше, а также по всяким пустякам. На сей раз, Дайлин явно решила, что она одержала полную победу.
«Будет так, как будет, Дайлин», — продолжила Илэйн, — «Но было бы лучше, если бы ты привела с ними их советников. Но что сделано, то сделано. Однако, в частности Бранлет очень меня беспокоит. Если Гильярд обвинит меня в его похищении, обстановка ухудшится, а не наоборот».
Дайлин отмахнулась. — «Ты плохо знаешь Гильярдов. Они постоянно так ссорятся между собой, что могут до лета не заметить, что мальчик уехал, а если заметят, никто не обжалует то, что он сделал. Никто из них не признается, что они были настолько заняты обсуждением кандидатуры его опекуна, что оставили его без присмотра. И, во-вторых, никто из них не признает, что с ними заранее не посоветовались. В любом случае, Гильярд предпочитает Зайду, а не Марн, и Эроуна с Сарандом они любят не больше».
"Я надеюсь, что ты права, Дайлин, потому что разбираться со всеми сердитыми Гильярдами я назначаю тебя. И пока ты будешь давать советы трем другим, тебе придется придерживать Конэйла, чтобы он не наделал глупостей».
Во время ее речи, первое заявление заставило Дайлин вздрогнуть, а второе вздохнуть.
Это вызвало смех у Бергитте. — «Если у тебя будут проблемы, я дам тебе пару штанов и сапоги, так что ты сможешь идти перед ним».
«Некоторые женщины», — пробурчала Дайлин в кубок, — «могут ловить рыбу согнутым пальцем вместо крючка, леди Бергитте. А другим приходится тянуть свою наживку через весь пруд». Авиенда над этим засмеялась, однако гнев Бергитте опять стал переваливать через край.
Волна холодного воздуха ворвалась в комнату через открытую дверь вместе с вошедшей с весьма официальным видом Разорией. «Главная Горничная и Старший Клерк прибыли, миледи Илэйн», — объявила она. В конце ее голос слегка задрожал, поскольку она уловила настроение в комнате. Даже слепой козел бы все понял. Дайлин — довольная, как кот на маслобойне. Бергитте — хмуро взирающая на нее и Авиеду. И Авиенда, старающаяся не забывать, что Бергитте — это Бергитте Серебряный Лук, от чего она старалась смотреть в пол, смущаясь, словно только что посмеялась над Хранительницей Мудрости. Иногда Илэйн было жаль, что ее друзья не могут жить столь же мирно, как уживались они с Авиендой. Но у них неизменно возникали какие-то трения, так что она предположила, что это было все, что она могла требовать от живых людей. Совершенство можно встретить только в книжках и сказках менестрелей.
«Попроси их войти», — сказала она Разории. «И не беспокойте нас, если город не станут штурмовать… Если это не важно», — поправилась она. В сказках, женщины, которые отдавали подобные распоряжения, неизменно навлекали на себя всевозможные беды. А иногда и в реальной жизни можно найти поучительные примеры, если знать, где искать.
Глава 14. О чем знают Хранительницы Мудрости
Холвин Норри, Старший Клерк, и Ринe Харфор, Главная Горничная, вошли вместе, и Норри неловко поклонился, а Рин изящно сделала четко выверенный реверанс, который не был ни глубоким, или слишком небрежным. Они очень различались. Госпожа Харфор была круглолицей и всегда выглядела как королева. Ее волосы всегда были заплетены в опрятный пучок, а мастер Норри — высокий и застенчивый, похожий на цаплю, торчащими из-за ушей, словно брызги белых перьев, с оставшимися волосами. Каждый принес с собой пухлую кожаную папку, набитую бумагами. Но она держала свою с боку, словно не хотела портить свой алый форменный наряд, который всегда казался только что отутюженным, не взирая на время дня или ночи и как долго она пробыла на ногах. Он же прижимал свою папку к впалой груди, будто стараясь скрыть старые чернильные пятна, включая большое пятно, которое сидело на конце хвоста Белого Льва. Поприветствовав присутствующих, они встали, соблюдая дистанцию между собой, и не глядя в сторону друг друга.
Как только Расория закрыла за ними дверь, вокруг Авиенды появилось сияние саидар, и она сплела стража от подслушивания, который защитил стены комнаты. Теперь можно было говорить без опасения, что их подслушают, и Авиенда узнает, пытался ли кто-то подслушать их с помощью Единой Силы. Она очень хорошо владела этим видом плетения.
«Госпожа Харфор», — сказала Илэйн, — «начинайте вы». Она, естественно, не предложила им вина или сесть. Мастер Норри был бы потрясен до кончиков ногтей подобными нарушениями в дворцовом этикете, а Госпожа Харфор была бы оскорблена. Как всегда Норри задергался и искоса посмотрел на Рин, а ее губы сжались, став тоньше.
Даже после недели подобных встреч с совместными докладами, на которых каждый мог выслушать доклад другого, была ощутима их взаимная неприязнь. Они ревновали друг друга к своим обязанностям, поскольку Главная Горничная влезала на территорию, которую мастер Норри считал своими владениями. Конечно, управление Королевским Дворцом всегда было заботой Главной Горничной, и могло показаться, что ее новые обязанности были только небольшим расширением ее обязанностей. Однако мастер Норри так не считал. Горящие в камине дрова с громким треском выстрелили сноп искр в дымоход.
«Я уверена, что младший библиотекарь — … шпион, миледи», — наконец произнесла Госпожа Харфор, игнорируя Норри, словно желая, чтобы тот провалился сквозь землю. Ей не нравилось, что кто-то еще знает, что она разыскивает во дворце шпионов. А то, что про это знал Старший Клерк, ей казалось хуже всего. Его единственная над ней власть, если таковая была — оплата счетов Дворца, и он никогда не подвергал сомнению сделанные расходы, но даже эта малость была больше, чем ей хотелось. — «Через каждые три или четыре дня мастер Харндер посещает гостиницу под названием „Обруч и Стрела“, возможно, чтобы выпить пива, сваренного владельцем гостиницы, неким Миллисом Фендри. Однако, госпожа Фендри также держит голубей, и, всякий раз, как мастер Харндер посещает гостиницу, она отсылает голубя, который летит на север. Вчера три Айз Седай проживающие в „Серебряном Лебеде“, по каким-то причинам посетили „Обруч и Стрелу“, хотя обслуживание там намного хуже, чем в Лебеде. Они пришли и ушли, закутавшись в плащи. А придя, закрылись с госпожой Фендри наедине более чем на час. Все три из Коричневой Айя. Боюсь, что это указывает на нанимателя мастера Харндера».
«Парикмахеры, лакеи, повара, столяр, не менее пяти подчиненных мастера Норри, и теперь один из библиотекарей», — Откинувшись в кресле и скрестив ноги, Дайлин выглядела раздражённой. — «Останется ли хоть кто-то, о ком мы, в конечном итоге, не узнаем, что он — шпион, Госпожа Харфор?» — Норри неуютно вытянул шею. Он считал предательство своих служащих личным оскорблением.
«Я надеюсь, что смогу добраться до дна этой бочки, миледи», — удовлетворенно сказала госпожа Харфор. Ее не волновали ни шпионы, ни Правители сильнейших Домов Андора. Шпионы были вредителями, и она намеревалась избавить от них дворец также, как следила чтобы не было блох и крыс. Хотя недавно она была вынуждена принять помощь Айз Седай для борьбы с крысами — в то время как знать была похожа на дождь или снег, природные явления с которыми невозможно бороться, но которые проходят со временем, поэтому из-за них не стоило волноваться. — «Существует не столь много людей, которых можно купить, и способных позволить себе купить кого-либо».
Илэйн попыталась представить себе мастера Харндера, но все, что она смогла вспомнить о нем было туманным: полный, лысеющий человек, который постоянно моргал. Он служил ее матери и, как она помнила, до того Королеве Модреллейн. Никто не прокомментировал тот факт, что он также служил Коричневой Айя. Во дворце каждого правителя между Хребтом Мира и Океаном Арит были соглядатаи Башни. Любой правитель, у которого есть немного мозгов, может быть в этом уверен.
Несомненно, Шончан также скоро будут под пристальным вниманием Белой Башни, если еще не были. Рин обнаружила несколько шпионов Красной Айя, безусловно наследство пребывания Элайды в Кэймлине, но этот библиотекарь был первым шпионом другой Айя. Элайда не любила, когда другие Айя знали, что происходит во Дворце, пока она была Советницей Королевы.
«Жаль, что у нас нет никаких ложных историй для дезинформации Коричневой Айя», — сказала она тихо. И еще хуже, что они и Красные узнали о Родне. В лучшем случае, они должны знать, что во Дворце находится множество женщин, способных направлять, и не потребуется много времени, чтобы вычислить, кто они такие. Безусловно, в дальнейшем это создаст проблемы, но все же эти трудности предстоят только в будущем. «Всегда все планируй наперед», — любила повторять Лини: — «Позаботься о следующем годе сегодня, и ты сможешь выжить завтра».
«Наблюдайте за мастером Харндером и постарайтесь выявить его знакомых. На данный момент этого будет достаточно». Некоторые шпионы зависят от собственных ушей — слушают сплетни или подслушивают под дверью. А другие смазывают языки вином, выпивая с друзьями. Первым шагом противодействия шпиону является выяснение того, каким образом тот узнает то, что он продает.
Авиенда громко фыркнула, и расправив юбки начала садиться на ковер, пока она не осознала во что одета. С опаской посмотрев на Дайлин, она вместо этого робко присела на краешек стула, образец придворной дамы с пылающим взглядом. Кроме разве того, что придворная дама не проверила бы большим пальцем остроту своего ножа. Если ее не сдерживать, Авиенда перерезала бы горло каждому шпиону, который попался в досягаемости её ножа. Шпионаж, по ее убеждению, был мерзким делом, не взирая на число объяснений Илэйн о том, что «каждый выявленный шпион является инструментом, который можно использовать самим, чтобы убедить врагов в том, что пожелаешь».
Совершенно необязательно, что каждый шпион работает на врага. Большая часть тех, кого разоблачила Главная Горничная, брали деньги из нескольких источников, и среди них она выделила бы Короля Муранди Роэдрана, разных Высоких Лордов и Леди Тира, горстку Кайриенской знати, и большое число торговцев. Многим было интересно, что происходит в Кэймлине, то ли для эффективной торговли, толи по другим причинам. Иногда казалось, что все шпионят за всеми.
«Госпожа Харфор», — сказала она, — «Вы не обнаружили никого, шпионящего для Черной Башни?»
Как и большинство людей, слышавших упоминание о Черной Башне, Дайлин задрожала, и сделала долгий глоток вина из своего кубка, но у Рин на лице появилась лишь слабая гримаса. Она решительно игнорировала тот факт, что где-то были мужчины, которые умели направлять Силу, раз она не могла этого изменить. Для неё Черная Башня была… просто неприятностью. — «У них не хватило на это времени, миледи. Дайте им годик и Вы обнаружите лакеев и библиотекарей, получающих монеты также и от них».
«Думаю, да». — Ужасная мысль. — «Что у Вас еще на сегодня?»
«Я разговаривала с Джоном Скеллитом, миледи. Человек, который однажды сменил хозяина, склонен сделать подобное снова, а Скеллит как раз из таких». — Скеллит был парикмахером, и ему платил Дом Аран, что в настоящее время делал его человеком Аримиллы.
Бергитте тихо выругалась, по какой-то причине вблизи Рин Харфор она следила за своим языком, и сказала с болью в голосе. «Вы говорили с ним? Ни у кого не спросив разрешения?»
Дайлин не чувствовала неловкости перед Главной Горничной и пробормотала, — «Материнское молоко в кубке!» Илэйн никогда прежде не слышала, чтобы она так ругалась. Мастер Норри заморгал и чуть не уронил свою папку, и погрузившись в себя не посмотрел в сторону Дайлин. Главная Горничная однако, лишь сделала паузу, пока Дайлин и Бергитте не успокоились, затем спокойно продолжила.
«Время пришло, и Скеллит дозрел. Один из людей, которым он передавал сообщения покинул город и не вернулся, а у другой похоже сломал ногу. На улицах, где случился пожар потом всегда гололед». Она сказала это, так обыденно, что было похоже, что это она каким-т образом подстроила падение человека. Тяжелые времена раскрывают в обычных, на первый взгляд, людях невероятные таланты. «Скеллит согласен передать следующее сообщение в лагерь сам. Он видел врата и не должен испугаться.» Можно подумать, что она сама всю ее жизнь наблюдала как грохочущие фургоны торговцев появляются из отверстий в воздухе.
«Что удержит этого парикмахера от предательства, едва он окажется — вне прокля… мм… города?» Бергитте сказала это раздраженно, начиная вышагивать перед камином, сложив руки за спиной. Волосы в ее тяжелой золотой косе встопорщились. — «Если он уйдет, Аран наймет кого-то еще, а вам придется отыскивать их вновь и вновь. Свет, Аримилла должно быть, услышала о вратах почти сразу, едва она прибыла в лагерь, и Скеллит должен это знать». Ее раздражала не мысль о возможности побега Скеллита, или, вернее, не только она. Наемники считали, что их нанимали, чтобы остановить солдат, но за несколько серебренных они позволят одному или парочке людей проскользнуть ночью сквозь ворота в любом направлении. Один или двое не могли причинить вреда, если не видели ничего важного. Бергитте не любила напоминаний об этом.
«Жадность — вот, что остановит его, миледи», — спокойно ответила Госпожа Харфор. — «Мысли о золоте леди Илэйн и леди Нианы достаточно, чтобы заставить человека тяжело дышать. Это правда, леди Аримилла должно быть, уже слышала о вратах, но это только укрепит доверие к Скеллиту».
«А если он столь жаден, что остановит его от попытки заработать еще больше золота, сменив хозяев в третий раз?» — сказала Дайлин. — «Он может причинить очень много… неприятностей, Госпожа Харфор».
Тон Рин стал более резким. Она никогда не переступила бы границы, но она не любила, когда кто-то — кто угодно — считал ее небрежной. — «Леди Ниан похоронила бы его под ближайшим сугробом, миледи, как она уже поступила кое с кем, и я довела это до его сведения. Она никогда не отличалась терпимостью. И я уверена, вы это тоже знаете. В любом случае, вести из лагеря редки, если не сказать очень редки, и он смог бы увидеть кое-что, о чем мы хотели бы узнать».
«Если Скеллит сможет сообщить нам в каком лагере будут Аримилла, Эления и Ниан, и когда, я заплачу ему его золото своей собственной рукой», — сознательно сказала Илэйн. Эления и Ниан держались поблизости от Аримиллы, или она держала их поближе к себе. И Аримилла была еще менее терпима, чем Ниан, не желала верить, что что-нибудь может происходить без ее участия. Она проводила половину каждого дня, в переездах между лагерями, и никогда не спала в одном и том же месте две ночи подряд, чтобы никто не мог об этом узнать. — «Это — та единственная вещь, которую он может привести нам из лагерей, и которую я хочу знать».
Рин склонила голову. — «Как скажите, миледи. Я прослежу». Она слишком часто старалась ничего не говорить в открытую в присутствии Норри, но и не показывала, что слышала какое-либо замечание в свой адрес. Конечно, Илэйн не была уверена, что она в действительности могла бы открыто сделать этой женщине замечание. Даже если бы она так и поступила, Госпожа Харфор продолжала бы должным образом исполнять свои обязанности, и она конечно же продолжала бы с не меньшей страстью охотиться на шпионов. Просто по причине, что их присутствие во дворце ее оскорбляло. Однако Илэйн каждый день стала бы испытывать с дюжину мелких неудобств. С дюжину мелочей, которые в целом заставляют тяжело страдать, и, конечно, ничего такого, что можно было бы поставить в вину Главной Горничной.
«Мы должны точно исполнять все па танца, точно также как и наши слуги», — однажды сказала ей ее мать. — «Ты, конечно, можешь продолжать нанимать новых слуг, и тратить все своё время на их обучение, страдая, пока они всему не научатся. Однако, окажешься там же, откуда начала, если ты не примешь их правила игры. Это позволит тебе жить комфортно, тратя время на управление государством».
«Спасибо, Госпожа Харфор», — сказала она, и удостоилась еще одного выверенного поклона. Рин Харфор знала, чего она стоит. — «Мастер Норри?»
Человек-цапля начал было говорить, но хмуро посмотрел в сторону Рин. Каким-то образом он считал врата своими, и относился к этому очень серьезно. — «Да, миледи. Конечно». Его голос был сама, покрытая пылью, монотонность. — «Я полагаю, что леди Бергитте уже проинформировала Вас на счет караванов из Иллиана и Тира. Я полагаю, что… мм… ее обычный стиль, когда Вы возвращаетесь в город.» На мгновение, его глаза укоризненно посмотрели на Бергитте. Он никогда и не подумал бы причинить Илэйн даже самого малейшего беспокойства, даже если бы она на него накричала, но он жил по собственному кодексу и немного обижался на Бергитте за утрату своего шанса перечислить прибывшие фургоны и бочки. Он любил числа. По крайней мере, Илэйн надеялась, что обида была умеренная. В господине Норри было очень мало страсти.
«Проинформировала», — сказала ему она, с небольшим намеком на извинение, чтобы его ни смущать. — «Боюсь, что часть Морского Народа нас покинет. Завтра у нас останется только половина людей для создания врат».
Его пальцы зашевелились на кожаной папке, словно ощупывая бумаги внутри. Но она никогда не видела, чтобы он с ними сверялся. — "Ах. Ах. Мы должны… справиться, миледи». Халвин Норри всегда со всем справлялся. — «Я продолжу. Девять поджогов вчера днём и вечером, больше чем обычно. Были сделаны три попытки поджечь склады с продовольствием. Спешу добавить, ни одной успешной». Он, быть может, и спешил, но произнес все тем же тоном, что и раньше. — «Если говорить о Гвардейцах, патрулирующих улицы, то это приносит пользу — число нападений и воровства снизилось немного ниже нормального для этого времени года. Однако, совершенно очевидно, что поджигателей направляет чья-то рука. Семнадцать зданий были полностью уничтожены огнем, все, кроме одного, были пустующие», — его губы неодобрительно сжались. Потребуется нечто, гораздо большее чем простая осада, чтобы заставить его покинуть Кэймлин. — «и, по моему мнению, все поджоги были задуманы, чтобы оттянуть пожарные фургоны насколько возможно дальше от складов, которые были основной целью их попытки. И я считаю, что сценарий одинаков у каждого пожара на этой неделе».
«Бергитте?» — сказала Илэйн.
«Я могу попробовать нанести склады на карту», — с сомнением ответила Бергитте, — «и разместить на улицах дополнительные патрули, которые, кажется, сейчас довольно далеко друг от друга, но это по прежнему оставить много прокля… мм … шансов». Она не смотрела на Госпожу Харфор, но Илэйн по узам почувствовала слабый намек на румянец. — «У любого прохожего имеется огниво на поясе, и чтобы совершить поджог, при наличии сухой соломы, это займёт только минуту».
«Сделай то, что сможешь», — сказала ей Илэйн. Было бы большой удачей, если бы они застали поджигателя на месте преступления, и еще большей удачей, если бы поджигатель рассказал о чем-то большем чем, о том, что деньги были получены от кого-то, кутавшегося в плащ с капюшоном. Чтобы проследить это золото назад до Аримиллы или Элении, или Ниан, потребуется удача Мэта Коутона. «Есть у вас что-нибудь ещё, Мастер Норри?»
Как только Расория закрыла за ними дверь, вокруг Авиенды появилось сияние саидар, и она сплела стража от подслушивания, который защитил стены комнаты. Теперь можно было говорить без опасения, что их подслушают, и Авиенда узнает, пытался ли кто-то подслушать их с помощью Единой Силы. Она очень хорошо владела этим видом плетения.
«Госпожа Харфор», — сказала Илэйн, — «начинайте вы». Она, естественно, не предложила им вина или сесть. Мастер Норри был бы потрясен до кончиков ногтей подобными нарушениями в дворцовом этикете, а Госпожа Харфор была бы оскорблена. Как всегда Норри задергался и искоса посмотрел на Рин, а ее губы сжались, став тоньше.
Даже после недели подобных встреч с совместными докладами, на которых каждый мог выслушать доклад другого, была ощутима их взаимная неприязнь. Они ревновали друг друга к своим обязанностям, поскольку Главная Горничная влезала на территорию, которую мастер Норри считал своими владениями. Конечно, управление Королевским Дворцом всегда было заботой Главной Горничной, и могло показаться, что ее новые обязанности были только небольшим расширением ее обязанностей. Однако мастер Норри так не считал. Горящие в камине дрова с громким треском выстрелили сноп искр в дымоход.
«Я уверена, что младший библиотекарь — … шпион, миледи», — наконец произнесла Госпожа Харфор, игнорируя Норри, словно желая, чтобы тот провалился сквозь землю. Ей не нравилось, что кто-то еще знает, что она разыскивает во дворце шпионов. А то, что про это знал Старший Клерк, ей казалось хуже всего. Его единственная над ней власть, если таковая была — оплата счетов Дворца, и он никогда не подвергал сомнению сделанные расходы, но даже эта малость была больше, чем ей хотелось. — «Через каждые три или четыре дня мастер Харндер посещает гостиницу под названием „Обруч и Стрела“, возможно, чтобы выпить пива, сваренного владельцем гостиницы, неким Миллисом Фендри. Однако, госпожа Фендри также держит голубей, и, всякий раз, как мастер Харндер посещает гостиницу, она отсылает голубя, который летит на север. Вчера три Айз Седай проживающие в „Серебряном Лебеде“, по каким-то причинам посетили „Обруч и Стрелу“, хотя обслуживание там намного хуже, чем в Лебеде. Они пришли и ушли, закутавшись в плащи. А придя, закрылись с госпожой Фендри наедине более чем на час. Все три из Коричневой Айя. Боюсь, что это указывает на нанимателя мастера Харндера».
«Парикмахеры, лакеи, повара, столяр, не менее пяти подчиненных мастера Норри, и теперь один из библиотекарей», — Откинувшись в кресле и скрестив ноги, Дайлин выглядела раздражённой. — «Останется ли хоть кто-то, о ком мы, в конечном итоге, не узнаем, что он — шпион, Госпожа Харфор?» — Норри неуютно вытянул шею. Он считал предательство своих служащих личным оскорблением.
«Я надеюсь, что смогу добраться до дна этой бочки, миледи», — удовлетворенно сказала госпожа Харфор. Ее не волновали ни шпионы, ни Правители сильнейших Домов Андора. Шпионы были вредителями, и она намеревалась избавить от них дворец также, как следила чтобы не было блох и крыс. Хотя недавно она была вынуждена принять помощь Айз Седай для борьбы с крысами — в то время как знать была похожа на дождь или снег, природные явления с которыми невозможно бороться, но которые проходят со временем, поэтому из-за них не стоило волноваться. — «Существует не столь много людей, которых можно купить, и способных позволить себе купить кого-либо».
Илэйн попыталась представить себе мастера Харндера, но все, что она смогла вспомнить о нем было туманным: полный, лысеющий человек, который постоянно моргал. Он служил ее матери и, как она помнила, до того Королеве Модреллейн. Никто не прокомментировал тот факт, что он также служил Коричневой Айя. Во дворце каждого правителя между Хребтом Мира и Океаном Арит были соглядатаи Башни. Любой правитель, у которого есть немного мозгов, может быть в этом уверен.
Несомненно, Шончан также скоро будут под пристальным вниманием Белой Башни, если еще не были. Рин обнаружила несколько шпионов Красной Айя, безусловно наследство пребывания Элайды в Кэймлине, но этот библиотекарь был первым шпионом другой Айя. Элайда не любила, когда другие Айя знали, что происходит во Дворце, пока она была Советницей Королевы.
«Жаль, что у нас нет никаких ложных историй для дезинформации Коричневой Айя», — сказала она тихо. И еще хуже, что они и Красные узнали о Родне. В лучшем случае, они должны знать, что во Дворце находится множество женщин, способных направлять, и не потребуется много времени, чтобы вычислить, кто они такие. Безусловно, в дальнейшем это создаст проблемы, но все же эти трудности предстоят только в будущем. «Всегда все планируй наперед», — любила повторять Лини: — «Позаботься о следующем годе сегодня, и ты сможешь выжить завтра».
«Наблюдайте за мастером Харндером и постарайтесь выявить его знакомых. На данный момент этого будет достаточно». Некоторые шпионы зависят от собственных ушей — слушают сплетни или подслушивают под дверью. А другие смазывают языки вином, выпивая с друзьями. Первым шагом противодействия шпиону является выяснение того, каким образом тот узнает то, что он продает.
Авиенда громко фыркнула, и расправив юбки начала садиться на ковер, пока она не осознала во что одета. С опаской посмотрев на Дайлин, она вместо этого робко присела на краешек стула, образец придворной дамы с пылающим взглядом. Кроме разве того, что придворная дама не проверила бы большим пальцем остроту своего ножа. Если ее не сдерживать, Авиенда перерезала бы горло каждому шпиону, который попался в досягаемости её ножа. Шпионаж, по ее убеждению, был мерзким делом, не взирая на число объяснений Илэйн о том, что «каждый выявленный шпион является инструментом, который можно использовать самим, чтобы убедить врагов в том, что пожелаешь».
Совершенно необязательно, что каждый шпион работает на врага. Большая часть тех, кого разоблачила Главная Горничная, брали деньги из нескольких источников, и среди них она выделила бы Короля Муранди Роэдрана, разных Высоких Лордов и Леди Тира, горстку Кайриенской знати, и большое число торговцев. Многим было интересно, что происходит в Кэймлине, то ли для эффективной торговли, толи по другим причинам. Иногда казалось, что все шпионят за всеми.
«Госпожа Харфор», — сказала она, — «Вы не обнаружили никого, шпионящего для Черной Башни?»
Как и большинство людей, слышавших упоминание о Черной Башне, Дайлин задрожала, и сделала долгий глоток вина из своего кубка, но у Рин на лице появилась лишь слабая гримаса. Она решительно игнорировала тот факт, что где-то были мужчины, которые умели направлять Силу, раз она не могла этого изменить. Для неё Черная Башня была… просто неприятностью. — «У них не хватило на это времени, миледи. Дайте им годик и Вы обнаружите лакеев и библиотекарей, получающих монеты также и от них».
«Думаю, да». — Ужасная мысль. — «Что у Вас еще на сегодня?»
«Я разговаривала с Джоном Скеллитом, миледи. Человек, который однажды сменил хозяина, склонен сделать подобное снова, а Скеллит как раз из таких». — Скеллит был парикмахером, и ему платил Дом Аран, что в настоящее время делал его человеком Аримиллы.
Бергитте тихо выругалась, по какой-то причине вблизи Рин Харфор она следила за своим языком, и сказала с болью в голосе. «Вы говорили с ним? Ни у кого не спросив разрешения?»
Дайлин не чувствовала неловкости перед Главной Горничной и пробормотала, — «Материнское молоко в кубке!» Илэйн никогда прежде не слышала, чтобы она так ругалась. Мастер Норри заморгал и чуть не уронил свою папку, и погрузившись в себя не посмотрел в сторону Дайлин. Главная Горничная однако, лишь сделала паузу, пока Дайлин и Бергитте не успокоились, затем спокойно продолжила.
«Время пришло, и Скеллит дозрел. Один из людей, которым он передавал сообщения покинул город и не вернулся, а у другой похоже сломал ногу. На улицах, где случился пожар потом всегда гололед». Она сказала это, так обыденно, что было похоже, что это она каким-т образом подстроила падение человека. Тяжелые времена раскрывают в обычных, на первый взгляд, людях невероятные таланты. «Скеллит согласен передать следующее сообщение в лагерь сам. Он видел врата и не должен испугаться.» Можно подумать, что она сама всю ее жизнь наблюдала как грохочущие фургоны торговцев появляются из отверстий в воздухе.
«Что удержит этого парикмахера от предательства, едва он окажется — вне прокля… мм… города?» Бергитте сказала это раздраженно, начиная вышагивать перед камином, сложив руки за спиной. Волосы в ее тяжелой золотой косе встопорщились. — «Если он уйдет, Аран наймет кого-то еще, а вам придется отыскивать их вновь и вновь. Свет, Аримилла должно быть, услышала о вратах почти сразу, едва она прибыла в лагерь, и Скеллит должен это знать». Ее раздражала не мысль о возможности побега Скеллита, или, вернее, не только она. Наемники считали, что их нанимали, чтобы остановить солдат, но за несколько серебренных они позволят одному или парочке людей проскользнуть ночью сквозь ворота в любом направлении. Один или двое не могли причинить вреда, если не видели ничего важного. Бергитте не любила напоминаний об этом.
«Жадность — вот, что остановит его, миледи», — спокойно ответила Госпожа Харфор. — «Мысли о золоте леди Илэйн и леди Нианы достаточно, чтобы заставить человека тяжело дышать. Это правда, леди Аримилла должно быть, уже слышала о вратах, но это только укрепит доверие к Скеллиту».
«А если он столь жаден, что остановит его от попытки заработать еще больше золота, сменив хозяев в третий раз?» — сказала Дайлин. — «Он может причинить очень много… неприятностей, Госпожа Харфор».
Тон Рин стал более резким. Она никогда не переступила бы границы, но она не любила, когда кто-то — кто угодно — считал ее небрежной. — «Леди Ниан похоронила бы его под ближайшим сугробом, миледи, как она уже поступила кое с кем, и я довела это до его сведения. Она никогда не отличалась терпимостью. И я уверена, вы это тоже знаете. В любом случае, вести из лагеря редки, если не сказать очень редки, и он смог бы увидеть кое-что, о чем мы хотели бы узнать».
«Если Скеллит сможет сообщить нам в каком лагере будут Аримилла, Эления и Ниан, и когда, я заплачу ему его золото своей собственной рукой», — сознательно сказала Илэйн. Эления и Ниан держались поблизости от Аримиллы, или она держала их поближе к себе. И Аримилла была еще менее терпима, чем Ниан, не желала верить, что что-нибудь может происходить без ее участия. Она проводила половину каждого дня, в переездах между лагерями, и никогда не спала в одном и том же месте две ночи подряд, чтобы никто не мог об этом узнать. — «Это — та единственная вещь, которую он может привести нам из лагерей, и которую я хочу знать».
Рин склонила голову. — «Как скажите, миледи. Я прослежу». Она слишком часто старалась ничего не говорить в открытую в присутствии Норри, но и не показывала, что слышала какое-либо замечание в свой адрес. Конечно, Илэйн не была уверена, что она в действительности могла бы открыто сделать этой женщине замечание. Даже если бы она так и поступила, Госпожа Харфор продолжала бы должным образом исполнять свои обязанности, и она конечно же продолжала бы с не меньшей страстью охотиться на шпионов. Просто по причине, что их присутствие во дворце ее оскорбляло. Однако Илэйн каждый день стала бы испытывать с дюжину мелких неудобств. С дюжину мелочей, которые в целом заставляют тяжело страдать, и, конечно, ничего такого, что можно было бы поставить в вину Главной Горничной.
«Мы должны точно исполнять все па танца, точно также как и наши слуги», — однажды сказала ей ее мать. — «Ты, конечно, можешь продолжать нанимать новых слуг, и тратить все своё время на их обучение, страдая, пока они всему не научатся. Однако, окажешься там же, откуда начала, если ты не примешь их правила игры. Это позволит тебе жить комфортно, тратя время на управление государством».
«Спасибо, Госпожа Харфор», — сказала она, и удостоилась еще одного выверенного поклона. Рин Харфор знала, чего она стоит. — «Мастер Норри?»
Человек-цапля начал было говорить, но хмуро посмотрел в сторону Рин. Каким-то образом он считал врата своими, и относился к этому очень серьезно. — «Да, миледи. Конечно». Его голос был сама, покрытая пылью, монотонность. — «Я полагаю, что леди Бергитте уже проинформировала Вас на счет караванов из Иллиана и Тира. Я полагаю, что… мм… ее обычный стиль, когда Вы возвращаетесь в город.» На мгновение, его глаза укоризненно посмотрели на Бергитте. Он никогда и не подумал бы причинить Илэйн даже самого малейшего беспокойства, даже если бы она на него накричала, но он жил по собственному кодексу и немного обижался на Бергитте за утрату своего шанса перечислить прибывшие фургоны и бочки. Он любил числа. По крайней мере, Илэйн надеялась, что обида была умеренная. В господине Норри было очень мало страсти.
«Проинформировала», — сказала ему она, с небольшим намеком на извинение, чтобы его ни смущать. — «Боюсь, что часть Морского Народа нас покинет. Завтра у нас останется только половина людей для создания врат».
Его пальцы зашевелились на кожаной папке, словно ощупывая бумаги внутри. Но она никогда не видела, чтобы он с ними сверялся. — "Ах. Ах. Мы должны… справиться, миледи». Халвин Норри всегда со всем справлялся. — «Я продолжу. Девять поджогов вчера днём и вечером, больше чем обычно. Были сделаны три попытки поджечь склады с продовольствием. Спешу добавить, ни одной успешной». Он, быть может, и спешил, но произнес все тем же тоном, что и раньше. — «Если говорить о Гвардейцах, патрулирующих улицы, то это приносит пользу — число нападений и воровства снизилось немного ниже нормального для этого времени года. Однако, совершенно очевидно, что поджигателей направляет чья-то рука. Семнадцать зданий были полностью уничтожены огнем, все, кроме одного, были пустующие», — его губы неодобрительно сжались. Потребуется нечто, гораздо большее чем простая осада, чтобы заставить его покинуть Кэймлин. — «и, по моему мнению, все поджоги были задуманы, чтобы оттянуть пожарные фургоны насколько возможно дальше от складов, которые были основной целью их попытки. И я считаю, что сценарий одинаков у каждого пожара на этой неделе».
«Бергитте?» — сказала Илэйн.
«Я могу попробовать нанести склады на карту», — с сомнением ответила Бергитте, — «и разместить на улицах дополнительные патрули, которые, кажется, сейчас довольно далеко друг от друга, но это по прежнему оставить много прокля… мм … шансов». Она не смотрела на Госпожу Харфор, но Илэйн по узам почувствовала слабый намек на румянец. — «У любого прохожего имеется огниво на поясе, и чтобы совершить поджог, при наличии сухой соломы, это займёт только минуту».
«Сделай то, что сможешь», — сказала ей Илэйн. Было бы большой удачей, если бы они застали поджигателя на месте преступления, и еще большей удачей, если бы поджигатель рассказал о чем-то большем чем, о том, что деньги были получены от кого-то, кутавшегося в плащ с капюшоном. Чтобы проследить это золото назад до Аримиллы или Элении, или Ниан, потребуется удача Мэта Коутона. «Есть у вас что-нибудь ещё, Мастер Норри?»