Эддингс Дэвид. Повелитель демонов из Каранды

   Когда солдаты закончили ставить палатки, Гарион и его друзья подъехали к той, на которую им указал Атеска, и спешились.
   Шелк оглядел разместившийся вокруг палатки караульный отряд.
   — Пора бы ему наконец принять решение, — раздраженно сказал он.
   — Не понимаю, о чем вы говорите, принц Хелдар, — обратилась к нему Бархотка. — Кто это должен принять решение?
   — Атеска. Он, конечно, сама вежливость, но выставляет вокруг нас вооруженную охрану.
   — Вероятно, охранники здесь для нашей же безопасности, Хелдар, — предположила она. — Ведь мы все-таки в зоне военных действий.
   — Конечно, — хмыкнул он. — Коровы тоже летали бы, будь у них крылья.
   — Бесподобное замечание, — восхищенно протянула она.
   — Я буду очень признателен, если ты наконец прекратишь.
   — Что прекращу? — В карих глазах метнулось наивное удивление.
   — Ладно, хватит.
   Ужин, приготовленный поварами Атески из солдатского пайка и поданный на жестяных тарелках, был неприхотлив, но сытен. Палатка отапливалась жаровнями с древесным углем, а свисавшие с потолка масляные лампы наполняли ее золотистым мерцанием. Обставлена она была по-военному — складными кроватями, столами и стульями, а стены и пол покрывали красные ковры.
   Отодвинув тарелку, Эрионд с любопытством огляделся.
   — Они предпочитают красный цвет, не правда ли? — заметил он.
   — Я думаю, он напоминает им кровь, — безучастно ответил Дарник. — Они любят кровь. — Повернувшись, он смерил ледяным взглядом безмолвного Тофа. — Если вы поели, извольте выйти из-за стола, — холодно заметил он.
   — Дарник, как это невежливо, — с упреком сказала Полгара.
   — А я и не собираюсь быть вежливым. Прежде всего я не понимаю, зачем ему быть рядом с нами. Он предатель. Пусть и отправляется к своим друзьям.
   Великан молча, с унылой миной поднялся из-за стола. Он уже приготовился сделать рукой один из тех неясных жестов, с помощью которых привык общаться, но Дарник демонстративно повернулся к нему спиной. Тоф вздохнул и, пройдя в угол, неслышно опустился на пол.
   — Гарион, — неожиданно спросила Сенедра, вскинув озабоченно-нахмуренное лицо, — где мой ребенок?
   Он изумленно посмотрел на нее.
   — Где Гэран? — резко спросила она.
   — Сенедра… — начал он.
   — Я слышу, как он плачет. Что вы с ним сделали? — Она вскочила на ноги и заметалась по палатке, раздергивая занавески, которые разделяли палатку на несколько спальных помещений, и срывая одеяло, с каждой кровати. — Помогите! — кричала она. — Помогите найти моего ребенка!
   Гарион быстро подошел к ней и взял ее за руку.
   — Сенедра…
   — Нет! — крикнула она ему в лицо. — Ты его где-то спрятал! Пусти! — Она увернулась и, в отчаянии опрокидывая мебель, продолжала поиски, всхлипывая и бормоча, на что-то жалуясь.
   Гарион снова попытался ее остановить, но она, зло зашипев, чуть было не выцарапала ему глаза растопыренными, как когти, пальцами.
   — Сенедра! Прекрати!
   Вырвавшись, она стремглав выбежала из палатки и исчезла в снежном вихре.
   Бросившись за ней, Гарион наткнулся на маллорейца в красном плаще, преградившего ему путь.
   — Эй, ты! Ступай обратно внутрь! — рявкнул солдат, удерживая Гариона древком копья.
   Взглянув через плечо охранника, Гарион увидел, как Сенедра отбивается от другого солдата; не раздумывая, он изо всех сил ударил кулаком в лицо стоящего перед ним человека. Тот покачнулся и упал. Гарион перескочил через него и бросился было вперед, но сзади его схватили еще несколько человек.
   — Пусти ее! — закричал он охраннику, безжалостно заломившему за спину руки маленькой королевы.
   — А ну, обратно в палатку! — рявкнул грубый голос, и упирающегося Гариона поволокли ко входу.
   Туда же другой солдат тащил Сенедру, крепко держа за талию и приподняв над землей. Гариону стоило большого труда усилием воли обрести контроль над собой.
   — Хватит! — Голос Полгары, стоявшей у входа, прозвучал как удар хлыста.
   Солдаты остановились, неуверенно переглядываясь, словно испугавшись этой команды.
   — Дарник! — сказала она. — Помоги Гариону привести Сенедру обратно.
   Гарион освободился от удерживающих его рук, с помощью Дарника отобрал у солдата отчаянно сопротивляющуюся маленькую королеву и понес ее к палатке.
   — Сади, — спросила Полгара, как только Дарник и Гарион, державшие Сенедру, вошли в палатку, — у тебя в коробе есть орет?
   — Конечно, госпожа Полгара, — ответил евнух, — но вы уверены, что нужен именно орет? Лично я в таких случаях предпочитаю наладию.
   — Я думаю, что это нечто большее, чем обыкновенный приступ истерии, Сади. Мне нужно средство достаточно сильное, чтобы быть уверенной, что она не проснется, когда я повернусь к ней спиной.
   — Как вам угодно, госпожа Полгара.
   Он прошел по устланному ковром полу в противоположный угол палатки, открыл свой короб из красной кожи и вынул пузырек с темно-синей жидкостью. Затем, подойдя к столу, взял чашку с водой и вопросительно взглянул на Полгару.
   Та нахмурилась.
   — Три капли, — решила она.
   Евнух бросил на нее удивленный взгляд; а затем с серьезным видом отмерил дозу.
   Общими усилиями удалось заставить Сенедру выпить содержимое чашки. Но она еще долго продолжала всхлипывать. Наконец королева затихла и с глубоким вздохом закрыла глаза, дышала она теперь ровно.
   — Давайте отнесем ее в постель, — предложила Полгара, направляясь к одной из отгороженных занавеской спален.
   Гарион поднял на руки свою спящую жену, казавшуюся теперь совсем крошечной, и последовал за Полгарой.
   — Что с ней, тетушка? — спросил он, осторожно опуская жену на кровать.
   — Точно не знаю, — ответила Полгара, укрывая Сенедру жестким солдатским одеялом. — Мне понадобится время, чтобы точно определить.
   — Что мы можем сделать?
   — Да почти ничего, пока мы в пути, — призналась она. — Пусть поспит до прибытия в Рэк-Хаггу. Займусь ее лечением, когда ситуация прояснится. Ты побудь здесь, а я хочу поговорить с Сади.
   Обеспокоенный Гарион сел на кровать, осторожно держа маленькую безжизненную руку жены. Полгара вышла узнать у евнуха, какие медикаменты есть у него в коробе. Вернувшись, она плотно задернула за собой занавеску.
   — У него есть почти все, что мне нужно. А остальное я как-нибудь добуду. — Наклонившись, она коснулась плеча Гариона. — Только что вошел генерал Атеска, — прошептала она. — Он хочет тебя видеть. Не стоит распространяться о том, что вызвало истерику Сенедры. Мы сейчас не знаем, что известно Закету о причинах, побудивших нас сюда приехать. Атеска наверняка сообщит ему обо всем, что здесь происходит, поэтому держи ухо востро.
   Он попробовал возражать.
   — Здесь от тебя все равно мало толку, Гарион, а там ты нужен. Я присмотрю за ней.
   — У нее часто бывают такие приступы? — услышал Гарион, выходя из спальни.
   — Она сейчас очень взвинчена, — отвечал Шелк. — Иногда обстоятельства берут над ней верх. Полгара знает, что нужно делать.
   Атеска повернулся к Гариону.
   — Ваше величество, — сухо произнес он, — мне не нравится, что вы нападаете на моих солдат.
   — Он стоял у меня на пути, — ответил Гарион. — И мне кажется, я не слишком сильно его ударил.
   — Здесь важен принцип, ваше величество.
   — Правильно, — согласился Гарион. — Принесите ему мои извинения, но посоветуйте все же впредь со мной не связываться — особенно когда дело касается моей жены. Не в моих правилах драться, но если нужно, я нарушаю правила.
   Атеска сурово смотрел на Гариона, но, натолкнувшись на такую же непреклонность, отвел глаза. Какое-то время они молча взирали друг на друга.
   — При всем уважении к вам, ваше величество… — произнес наконец Атеска, — впредь не злоупотребляйте моим гостеприимством.
   — Если только потребуют обстоятельства, генерал… — не отступил Гарион.
   — Я распоряжусь, чтобы мои люди приготовили носилки для вашей жены, — продолжал Атеска, — завтра давайте отправимся в путь пораньше. Если королева больна, ее нужно как можно быстрее доставить в Рэк-Хаггу.
   — Благодарю вас, генерал.
   Атеска холодно поклонился, повернулся и вышел.
   — Вы не находите, что это было чуточку резковато? — пробормотал Сади. — Ведь мы сейчас все-таки во власти Атески.
   Гарион хмыкнул.
   — Мне не нравился его тон. — Он взглянул на Белгарата, лицо которого выражало неодобрение, и спросил: — Ну и что?
   — Я ничего не говорил.
   — В этом нет необходимости. Я и так все время слышу твои мысли.
   — Прекрасно. Тогда мне не нужно произносить их вслух!
   Новый день встретил их сырым и холодным рассветом, но снег прекратился. Гарион выглядел обеспокоенным, ведя коня рядом с носилками Сенедры. Дорога, по которой они двигались, вела на северо-запад, мимо выжженных деревень и разрушенных городов. Развалины покрывал толстый слой выпавшего накануне снега. Всюду мрачно высились кресты с распятыми людьми.
   День уже клонился к вечеру, когда они, взобравшись на вершину холма, увидели свинцово-серую гладь озера, простиравшегося далеко на север и восток; на берегу его расположился большой, обнесенный стеной город.
   — Рэк-Хагга, — произнес Атеска с явным облегчением.
   По склону холма они спустились к городу. Свежий ветер, дующий с озера, развевал их плащи, играл гривами лошадей.
   — Господа, — бросил Атеска через плечо следовавшим за ним воинам, — давайте построимся и попытаемся выглядеть как настоящие солдаты.
   Одетые в красные плащи маллорейцы подровняли коней в две шеренги и выпрямились в седлах.
   Стены Рэк-Хагги во многих местах были пробиты и проломлены, зубцы — снесены и раздроблены стальными наконечниками градом пронесшихся над ними стрел. Обломки тяжелых ворот, разбитых во время последней атаки на город, свешивались с проржавевших железных петель.
   Когда Атеска подошел к воротам, стражники проворно подтянулись и отдали ему честь. Разрушения за стенами города свидетельствовали о том, какое жестокое сражение произошло здесь, прежде чем Рэк-Хагга пала. Многие дома стояли без крыш, глядя на улицы пустыми глазницами почерневших от сажи окон, заваленные булыжником. Отряд мургов, побрякивая тащившимися за ними цепями, угрюмо расчищал утопающие в раскисшем снегу здания улиц от обломков, за ними бдительно наблюдали маллорейские солдаты.
   — Знаете, — сказал Шелк, — в первый раз вижу, как мурги работают. Я вообще не думал, что они умеют это делать.
   Штаб маллорейской армии в Хтол-Мургосе располагался в очень внушительном здании из желтого кирпича, расположенном в центре города. Оно стояло на широкой площади, по обеим сторонам ведущей к парадному входу мраморной лестницы выстроились шеренги одетых в красные плащи маллорейских солдат.
   — Бывшая резиденция военного коменданта мургов в Хагге, — заметил Сади, когда они приблизились к дому.
   — Значит, ты бывал здесь и раньше? — спросил Шелк.
   — В молодости, — ответил Сади. — Рэк-Хагга издавна была центром работорговли.
   Атеска спрыгнул с коня и повернулся к одному из офицеров.
   — Капитан, — сказал он, — пусть ваши люди принесут носилки королевы. Прикажите, чтобы они были очень осторожны.
   Пока люди капитана отстегивали носилки от седел двух коней, остальные воины спешились и последовали за генералом Атеской по мраморной лестнице.
   Сразу за широкими дверьми резиденции находился полированный стол, за которым восседал надменного вида человек с раскосыми глазами, одетый в дорогую военную форму, разумеется алого цвета. Вдоль задней стены располагался ряд стульев, на которых со скучающим видом развалились чиновники.
   — Цель вашего посещения? — отрывисто спросил сидящий за столом офицер.
   Атеска в молчании уставился на офицера, внешне оставаясь спокойным.
   — Я сказал, назовите цель вашего посещения.
   — Что, полковник, разве изменились правила? — спросил Атеска обманчиво мягким голосом. — Мы больше не встаем в присутствии старшего по званию?
   — Я слишком занят, чтобы вскакивать из-за каждого провинциального мельсенского выскочки, — заявил полковник.
   — Капитан, — ровным тоном обратился Атеска к своему офицеру, — если за время двух ударов сердца полковник не окажется на ногах, не будете ли вы так любезны отрубить ему голову?
   — Так точно, — ответил капитан, обнажая меч как раз в тот момент, когда потрясенный полковник поднялся из-за стола.
   — Вот так гораздо лучше, — сказал ему Атеска. — Теперь давайте начнем сначала. Вы случайно не разучились отдавать честь?
   Побледневший полковник отдал честь.
   — Превосходно. Из вас еще может получиться солдат. Теперь вот что: одна из тех, кого я сопровождаю — высокопоставленная дама, — во время путешествия заболела. Я хочу, чтобы для нее немедленно приготовили удобную теплую комнату.
   — Я не уполномочен это делать, — запротестовал полковник.
   — Капитан, не убирайте пока меч в ножны.
   — Но, генерал, этим занимается прислуга его величества. Они будут вне себя от гнева, если я превышу свои полномочия.
   — Я все объясню его величеству, полковник, — сказал Атеска. — Обстоятельства несколько необычные, но я уверен, что он одобрит ваши действия.
   Полковник колебался, в глазах его застыла нерешительность.
   — Делайте что вам приказано, полковник! Немедленно!
   — Сейчас я обо всем позабочусь, генерал, — ответил полковник, вытягиваясь по команде «смирно». — Следуйте за мной, — обратился он к солдатам, держащим носилки Сенедры.
   Гарион машинально двинулся вслед за носилками, но Полгара крепко взяла его за руку.
   — Нет, Гарион, с ней пойду я. Ты сейчас все равно ничем не поможешь, а Закет, как мне кажется, хочет с тобой поговорить. Будь с ним осторожен. — И она последовала за носилками.
   — Как я вижу, в маллорейском обществе все еще существуют некоторые разногласия, — вежливо обратился Шелк к Атеске.
   — Ангараканцы, — проворчал тот, — иногда испытывают небольшие затруднения, пытаясь осмыслить современный мир. Извините, принц Хелдар. Я хочу известить его величество о нашем прибытии.
   Он прошел к внушительных размеров полированной двери в другом конце комнаты, что-то кратко сказал одному из охранников и вернулся на место.
   — Императору сообщат о том, что мы здесь. Он должен принять нас с минуты на минуту.
   К ним приблизился лысый, круглолицый человек, одетый в простой, но, по-видимому, дорогой плащ, с тяжелой золотой цепью на шее.
   — Атеска, дорогой мой, — приветствовал он генерала, — мне сказали, что ты находишься в Рэк-Веркате.
   — У меня дело к императору, Брадор. А что ты делаешь в Хтол-Мургосе?
   — Жду у моря погоды, — ответил круглолицый. — Уже два дня дожидаюсь аудиенции у Каль Закета.
   — А кто управляет делами дома?
   — Я все устроил так, что они идут сами собой, — ответил Брадор. — Мое донесение его величеству настолько важно, что я решил доставить его сам.
   — Что же такое из ряда вон выходящее могло оторвать министра внутренних дел от прелестей жизни в Мал-Зэте?
   — Мне кажется, что его императорскому величеству пора оставить Хтол-Мургос с его развлечениями и вернуться в столицу.
   — Осторожно, Брадор! — Губы Атески дрогнули в улыбке. — Твои мельсенские предрассудки дают о себе знать.
   — Положение в столице становится все более угрожающим, Атеска, — веско проговорил Брадор. — Я должен поговорить с императором. Ты поможешь мне увидеться с ним?
   — Постараюсь.
   — Спасибо, друг мой, — сказал Брадор, сжимая руку генерала. — От того, удастся ли мне убедить Каль Закета вернуться в Мал-Зэт, зависит, может быть, судьба всей империи.
   — Генерал Атеска, — громко произнес один из стоящих у полированной двери охранников, — его императорское величество желает видеть вас и ваших пленников.
   — Очень хорошо, — ответил Атеска, не замечая зловещего слова «пленники». Он взглянул на Гариона.

Глава 2

   Каль Закет, император безбрежной Маллореи, сидел, развалясь на красных подушках, в дальнем углу большой, но скромно обставленной комнаты. Он был одет в белую полотняную мантию, простую и без украшений. Хотя Гарион знал, что императору по меньшей мере под пятьдесят, волосы того еще не тронула седина и кожа была гладкой. Лишь глаза выдавали смертельную усталость — в них не было ни радости, ни интереса к жизни. Беспородная кошка дремала, свернувшись клубочком, у него на коленях, время от времени поглаживая бедра императора передними лапками. Хотя сам император был одет предельно просто, на каждом из выстроившихся вдоль стен охранников поблескивали стальные лампы, богато инкрустированные золотом.
   — Мой император, — произнес генерал Атеска с глубоким поклоном, — имею честь представить вам его королевское величество, короля Ривы Белгариона.
   Гарион сдержанно кивнул, Закет в ответ наклонил голову.
   — Нам уже давно следовало встретиться, Белгарион. — Голос его был так же мертв, как и его глаза. — Ваши подвиги потрясли мир.
   — Ваши, Закет, несомненно, тоже произвели впечатление. — Еще до выхода из Рэк-Верката, Гарион решил, что не будет произносить этого нелепого «Каль», которым маллореец сам себя наградил.
   Губы Закета тронула слабая улыбка.
   Попытка Гариона казаться почтительным явно не ввела в заблуждение императора. Легким кивком он приветствовал остальных, внимание его привлек дед Гариона, выглядевший довольно неряшливо и неопрятно.
   — А вы, насколько я понимаю, Белгарат, — заметил он. — Я несколько удивлен тем, что у вас такая заурядная внешность. Все маллорейские гролимы считают, что в вас сто или даже двести футов росту, а за спиной хвост с кисточкой.
   — Я замаскировался, — в тон императору ответил Белгарат.
   Закет хихикнул, хотя его смешок был почти механическим. Затем, слегка нахмурившись, огляделся.
   — Мне кажется, здесь кого-то не хватает, — сказал он.
   — Королева Сенедра заболела во время путешествия, ваше величество, — пришел на помощь Атеска. — Госпожа Полгара присматривает за ней.
   — Заболела? Серьезно?
   — Сейчас трудно сказать, ваше императорское величество, — елейным голосом пропел Сади, — но мы дали ей все необходимые медикаменты, а в опытности госпожи Полгары у меня нет ни малейшего сомнения.
   Закет посмотрел на Гариона.
   — Вам надо было послать вперед гонца, Белгарион. У меня есть своя личная знахарка — далазийка с потрясающими снадобьями. Я сейчас же пришлю ее в покои королевы. Нам нужно прежде всего позаботиться о здоровье вашей жены.
   — Спасибо, — искренне поблагодарил Гарион. Закет дернул за шнурок звонка и отдал распоряжения немедленно явившемуся на его зов слуге.
   — Прошу вас, — произнес он, — присаживайтесь! Я не любитель церемоний.
   Пока охранники поспешно подносили стулья, кошка, спавшая на руках у Закета, приоткрыла желтые глаза. Встав на лапки, она выгнула спину и зевнула. Затем, громко мурлыча, тяжело соскочила на пол, покачиваясь, подошла к Эрионду и обнюхала его руки. Закет с легкой ухмылкой наблюдал, как беременная кошка не спеша, с достоинством шла по ковру.
   — Как видите, моя кошка мне изменила — уже в который раз, — вздохнул он с шутливой покорностью. — Знаете ли, это происходит очень часто, однако она нисколько не чувствует себя виноватой.
   Кошка прыгнула на руки Эрионду, свернулась клубочком и довольно замурлыкала.
   — Ты вырос, мальчик, — обратился Закет к молодому человеку. — Тебя уже научили говорить?
   — Я кое-чему научился, — ясным голосом произнес Эрионд.
   — С остальными я знаком — по крайней мере понаслышке, — продолжал Закет. — С достопочтенным Дарником мы встречались на равнинах Мишрак-ак-Тулла, конечно же я слышал и о драснийской графине Лизелль, и о принце Хелдаре, который стремится стать самым богатым человеком в мире.
   Бархотка ответила на слова элегантным реверансом, а Шелк — напыщенным поклоном.
   — А это, конечно, Сади, — продолжал император, — главный евнух при дворе королевы Салмиссры.
   Грациозно поклонившись, Сади произнес мягким контральто:
   — Должен сказать, что ваше величество очень хорошо информированы. Мы для вас как открытая книга.
   — Мой начальник разведки пытается держать меня в курсе, Сади. Он, может быть, не столь талантлив, как бесценный Дротик, но ему известно почти обо всем, что происходит в этой части света. Он также сообщил мне и о великане, который сидит вон там, в углу, но имени его пока что установить не сумел.
   — Его зовут Тоф, — ответил Эрионд. — Он немой, поэтому разговаривать за него приходится нам.
   — К тому же он далазиец, — заметил Закет. — Очень любопытно.
   Все время Гарион пристально наблюдал за этим человеком. За его изысканными, безупречными манерами чувствовалось что-то похожее на скрытую проверку. Дежурные приветствия, произнесенные, казалось бы, лишь из вежливости, чтобы настроить их на непринужденный лад, имели свою подоплеку. Он смутно чувствовал, что каким-то образом Закет подвергает испытанию каждого из них.
   Император выпрямился.
   — У вас удивительно разношерстная компания, Белгарион, — сказал он, — и вы проделали долгий путь. Интересно знать, что привело вас в Хтол-Мургос.
   — Сожалею, но это наше личное дело, Закет.
   Император приподнял брови.
   — Боюсь, что в данной ситуации такой ответ меня вряд ли устроит, Белгарион. Я, например, должен точно знать, являетесь ли вы с Ургитом союзниками.
   — Если я дам слово, что нет, вас это устроит?
   — Нет. Сначала я должен выяснить обстоятельства вашей поездки в Рэк-Ургу. Ургит уехал оттуда весьма неожиданно — очевидно, в вашем сопровождении, — а затем так же неожиданно появился в долине Морч, где вместе с одной молодой особой ему удалось вывести свои войска из западни, которую я так долго и тщательно готовил. Признайтесь, довольно странное стечение обстоятельств.
   — Вовсе нет, если знать, как все было на самом деле, — ответил Белгарат. — Это я принял решение взять Ургита с собой. Он узнал, кто мы такие, а у меня не было желания иметь на хвосте армию мургов. Мурги сообразительностью не отличаются, но иногда они могут причинять определенные неудобства.
   Закет выглядел удивленным.
   — Он был вашим пленником?
   — Да, если можно так выразиться, — пожал плечами Белгарат.
   Император принужденно засмеялся.
   — Но вы же знаете, что я пошел бы на любую уступку, если бы вы доставили его мне в руки. Почему вы его отпустили?
   — Нам он был больше не нужен, — ответил Гарион. — Мы достигли берегов озера Хтака, и он уже не представлял для нас угрозы.
   Закет прищурился.
   — Произошло еще кое-что, — заметил он. — Ургит всегда был известным трусом, гролим Агахак и генералы его отца вертели им как хотели. Но он не проявил большой робости, когда выпутывался из расставленной его войскам ловушки, и все просочившиеся из Рэк-Урги донесения свидетельствуют о том, что вел он себя воистину по-королевски. Вы случаем в этом никак не замешаны?
   — Вполне возможно, — ответил Гарион. — Я несколько раз беседовал с Ургитом и указал на его ошибки.
   Закет постучал пальцем по подбородку, в глазах его появился хитрый блеск.
   — Все же льва вам из него сделать не удалось, Белгарион, — сказал он, — но на кролика он тоже уже не похож. — Маллореец холодно улыбнулся. — В каком-то смысле я этому даже рад. Мне никогда не доставляла удовольствия охота на кроликов. — Он прикрыл глаза ладонью, хотя комната была еле освещена. — Но чего я не могу понять, так это того, как вам удалось выманить его из дворца Дроим и из города. У него же целый полк телохранителей.
   — Вы кое-что упускаете из виду, Закет, — ответил ему Белгарат. — У нас есть некоторые преимущества, не доступные другим.
   — Вы имеете в виду колдовство? Неужели оно вам так помогло?
   — Время от времени нам кое-что удается.
   Во взгляде Закета вдруг вспыхнул неподдельный интерес.
   — Мне говорили, Белгарат, что вам уже пять тысяч лет. Это правда?
   — На самом деле семь тысяч или немногим больше. Почему вы спрашиваете?
   — И за все эти годы вам не приходило в голову захватить власть? Ведь вы же могли стать королем всего мира.
   — А зачем мне это нужно? — удивленно спросил Белгарат.
   — Все люди стремятся к власти. Это в природе человеческой.
   — А вас власть сделала счастливым?
   — Она дает определенные преимущества.
   — Настолько большие, чтобы смириться со всеми неизбежными мелкими неудобствами?
   — Я могу их вытерпеть. До крайней мере, мне в моем нынешнем положении никто не указывает, что и как я должен делать.
   — Мне тоже никто ничего не указывает, и я к тому же не скован по рукам и ногам утомительным грузом ответственности. Ладно, Закет, давайте к делу. Каковы ваши намерения относительно нас?
   — Я еще, собственно, не решил. — Император окинул взглядом всю группу. — Полагаю все же, что в сложившейся ситуации мы все будем вести себя цивилизованно?
   — Что значит «цивилизованно»? — спросил Гарион.
   — Я поверю вам на слово, что никто из вас не попытается убежать или совершить опрометчивый поступок. Я знаю, что вы и некоторые из ваших друзей обладаете особенными дарованиями. Так что не вынуждайте меня противодействовать им.
   — У нас есть довольно неотложное дело, — осторожно заметил Гарион, — поэтому мы можем задержаться только на непродолжительное время. Однако в настоящий момент, мне кажется, мы согласимся вести себя благоразумно.