Страница:
Шелк рассмеялся.
— То же самое я мог бы сказать и о торговле, — произнес он. — С той единственной разницей, что в торговле очки подсчитываются по доходам. А как вы ведете счет в политике?
На лице Закета появилось смешанное выражение — полулукавое, полусерьезное.
— Очень просто, Хелдар, — ответил он. — Если ты до конца жизни продержался на троне — значит, победил. Если умер — значит, проиграл. И каждый день игра идет по новым правилам.
Шелк окинул его долгим, испытующим взглядом, затем повернулся к Гариону и слегка пошевелил пальцами, что означало: нам нужно поговорить — немедленно.
Гарион кивнул, затем склонился в седле и натянул поводья.
— Что-нибудь случилось? — спросил Закет.
— У меня, кажется, ослабла подпруга, — ответил Гарион, соскакивая с коня. — Поезжайте вперед, я догоню.
— Я помогу тебе, Гарион, — предложил Шелк, спешившись.
— В чем дело? — спросил Гарион, когда император, весело болтая с Сенедрой и Бархоткой, отъехал на достаточное расстояние.
— Будь с ним очень осторожен, Гарион, — тихо произнес маленький человечек, притворяясь, будто осматривает ремни на седле Гариона. — Он что-то замышляет. Внешне он сама вежливость и улыбчивость, но внутренне совсем не изменился.
— Разве то, что он сказал, — не шутка?
— Никоим образом. Он был совершенно серьезен. И привез нас в Мал-Зэт из соображений, которые не имеют ничего общего ни с Менхом, ни с нашими поисками Зандрамас. Будь с ним настороже. Эта улыбка может сойти с его лица мгновенно, безо всякого предупреждения. — Затем он повысил голос. — Ну вот, — произнес он громко, дергая за ремень, — так вроде бы хорошо. Поехали, догоним остальных.
Путники выехали на широкую площадь, со всех сторон уставленную палатками, выкрашенными в различные оттенки красного, зеленого, желтого и синего цветов. На площади толпились купцы и горожане, одетые в длинную, до пят одежду тех же пестрых цветов.
— Император, а где же живут простые горожане, если весь город поделен на районы в соответствии с воинскими званиями? — спросил любознательный Дарник.
Брадор, лысый, круглолицый министр внутренних дел, ехавший рядом с кузнецом, с улыбкой ответил:
— Они все имеют звания согласно своим личным достоинствам и успехам. За этим следит отдел должностей. Местожительство, ведение дел, женитьба — все обусловлено званием.
— Не слишком ли жестко все регламентировано? — с сомнением спросил Дарник.
— Маллорейцам это нравится, Дарник. — Брадор рассмеялся. — Ангараканцы без раздумий склоняются перед властью; у мельсенцев большая внутренняя потребность все систематизировать; карандийцы слишком глупы, чтобы самим управлять своей судьбой; а далазийцы — ну, чего хотят далазийцы, не знает никто.
— Мы немногим отличаемся от людей с Запада, Дарник, — оглядываясь, добавил Закет. — В Толнедре и Сендарии подобные вещи обусловлены экономикой. Люди выбирают дома, магазины и жен согласно своим доходам. У нас это просто записано в законах — вот и вся разница.
— Скажите, ваше величество, — вступил в разговор Сади, — почему ваши люди так безучастны?
— Я не совсем понял, что ты хочешь сказать.
— Им следовало бы, по крайней мере, приветствовать вас. Вы же, в конце концов, император.
— Они меня не узнают, — пожал плечами Закет. — Император — это человек в алой мантии, с огромной драгоценной короной на голове, который едет в золотой колеснице под звуки фанфар и которого сопровождает, по крайней мере, полк императорской гвардии. Я же человек в простой полотняной одежде, скачущий по городу в компании нескольких друзей.
У Гариона не выходили из головы слова Шелка. Почти полное отсутствие потребности в самовозвышении раскрывало еще одну грань этой сложной личности. Гарион был уверен, что даже король Сендарии Фулрах, самый скромный монарх на Западе, не столь равнодушен к своей королевской особе.
Дома, стоявшие вдоль улиц за площадью, были несколько больше тех, что они видели у городских ворот, и даже претендовали на оригинальность. Однако маллорейским скульпторам явно не хватало таланта, и украшавшая фасады лепнина казалась тяжелой и безвкусной.
— Это квартал для сержантов, — лаконично бросил Закет.
Город, казалось, не имел конца. То и дело на пути встречались площади, рынки, магазины, и везде толпились люди в яркой одежде свободного покроя — излюбленный стиль маллорейцев. Миновав последний дом в квартале для сержантов и равных им по чину штатских, они въехали в парк с лужайками и фонтанами, искрящимися на солнечном свете. По краям широких аллей росли тщательно подстриженные зеленые изгороди, перемежающиеся вишневыми деревьями, усыпанными розовыми цветами.
— Какая прелесть! — воскликнула Сенедра.
— Да, и у нас в Мал-Зэте есть такие вот красивые уголки, — отозвался Закет. — Даже военным оказалось не под силу изуродовать город и сделать его похожим на казарму.
— Районы, где живут офицеры, далеко не так безобразны, — сказал Шелк, обращаясь к маленькой королеве.
— Вы знакомы с Мал-Зэтом? — спросил Брадор.
Шелк кивнул.
— У нас с партнером тут своя контора, — ответил он. — Хотя мы скорее собираем информацию, чем занимаемся делом. Вести торговлю в Мал-Зэте довольно сложно, слишком уж много бюрократии.
— Могу я узнать, какое вам присвоили звание? — вежливо осведомился круглолицый чиновник.
— Мы — генералы, — сказал Шелк небрежным тоном. — Ярблек хотел стать фельдмаршалом, но я решил, что не стоит тратить кучу денег, чтоб купить звание.
— Разве звания продаются? — спросил Сади.
— В Мал-Зэте все продается, — ответил Шелк. — В большинстве своем здесь почти все как в Тол-Хонете.
— Не совсем, Шелк, — возразила Сенедра.
— Только в общих чертах, — поспешно согласился Шелк. — Мал-Зэт никогда еще не удостаивала своим присутствием божественно прекрасная королева, своим сиянием затмевающая даже солнце.
Она сурово посмотрела на него и отвернулась.
— Что я такого сказал? — обиженно спросил маленький человечек Гариона.
— Люди тебе не доверяют, Шелк, — ответил ему Гарион. — Они не уверены, что ты не поднимаешь их на смех. Я думал, тебе это известно.
Шелк тяжело вздохнул.
— Никто меня не понимает, — пожаловался он.
За парками и садами аллеи и площади стали шире, а дома больше не лепились так тесно друг к другу. И тем не менее все они были похожи друг на друга, как бы подчеркивая, что люди одного звания живут в сходных условиях.
За усадьбами генералов и купцов лежало еще одно зеленое кольцо из деревьев и лужаек, внутри которого находился мраморный городок, окруженный своими собственными стенами.
— Это императорский дворец, — произнес Закет безучастным тоном и нахмурился. — А что это такое? — спросил он Брадора, указывая на длинный ряд высоких зданий, стоящих у южной стены городка.
Брадор осторожно кашлянул.
— Это помещения для чиновников, — ответил он бесстрастным тоном. — Помните, ведь вы сами дали добро на их строительство как раз перед битвой при Тул-Марду.
Закет поджал губы.
— Я не ожидал такого размаха, — сказал он.
— Нас очень много, ваше величество, — объяснил Брадор. — И нам казалось, что будет больше порядка, если каждый отдел расположится в собственном здании. — Он явно оправдывался. — Нам действительно необходимы помещения, — обратился он к Сади. — Раньше приходилось работать вместе с военными, это так неудобно, когда люди из разных управлений толкаются в одном здании. Теперь куда легче организовывать работу. Вы согласны?
— Я бы предпочел воздержаться от дискуссии, — отвечал Сади. — Нам, например, нравится работать вместе. Это дает прекрасные возможности для шпионажа, интриг, убийств и всего остального, что входит в обязанности правительства.
Когда они подъехали к воротам императорского городка, Гарион с удивлением заметил, что толстые бронзовые ворота покрыты золотом, — такая бессмысленная расточительность вызвала в его расчетливой сендарийской душе внутренний протест. Сенедра же, не смущаясь, взирала на бесценные ворота, как бы прикидывая, сколько же они могут стоить.
— Вам не удастся сдвинуть их с места, — сказал ей Шелк.
— Кого? — рассеянно спросила она.
— Ворота. Они слишком тяжелые, их нельзя незаметно прикарманить.
— Замолчите, Шелк, — отрезала она, продолжая разглядывать ворота.
Шелк залился смехом, и она посмотрела на него, угрожающе сузив зеленые глаза.
— Я думаю, мне лучше вернуться и посмотреть, почему Белгарат отстал от нас, — сказал маленький человечек.
— Поезжайте, — буркнула Сенедра, неодобрительно глядя на Шелка, старавшегося скрыть улыбку. — Вам что-то кажется смешным? — спросила она его.
— Нет, моя дорогая, — быстро ответил он. — Просто я радуюсь жизни.
Взвод охранников у ворот выглядел не так пышно, как часовые на воротах Тол-Хонета. Поверх все тех же красных туник на них были надеты блестящие кольчуги, шаровары заправлены в голенища высоких, до колен, сапог, на плечах красные плащи, а на головах — остроконечные шлемы. Охранники по-военному отдали Каль Закету честь, и, когда император проследовал сквозь позолоченные ворота, медные фанфары громогласно возвестили о его прибытии.
— Я всегда терпеть этого не мог, — доверительно сообщил Гариону правитель Маллореи. — Этот звук просто бьет по ушам.
— Меня куда больше раздражали люди, следовавшие за мной по пятам в ожидании, когда мне что-нибудь понадобится, — ответил Гарион.
— Иногда это даже удобно.
— Иногда, — согласился король Ривы. — Так было до тех пор, пока один из них не ударил меня в спину ножом.
— Правда? Мне казалось, что ваши люди обожают вас — все без исключения.
— Потом мы поговорили, оказалось, простое недоразумение. Этот молодой человек обещал, что больше подобное не повторится.
— И все?! — с удивлением воскликнул Закет. — И вы его не казнили?
— Конечно нет. Мы все выяснили, и с тех пор он был мне очень предан. — Гарион печально вздохнул. — Он погиб в Тул-Марду.
— Мне очень жаль, Гарион, — сказал Закет. — Все мы потеряли тогда много друзей.
Отделанные мрамором здания внутри городка представляли собой бездарное смешение различных архитектурных стилей — от строгого военного до причудливого декоративного. Все это почему-то напоминало Гариону садок для кроликов во дворце короля Анхега в Вал-Алорне. Дворец Закета состоял из нескольких зданий, соединенных между собой галереями и колоннадами, проходящими через парки, богато украшенные статуями и мраморными павильонами.
По запутанному лабиринту Закет провел их в центр городка, где одиноко возвышался огромный дворец, являвший средоточие власти в безграничной Маллорее.
— Резиденция Каллафа Объединителя, — с иронией провозгласил император, — моего достопочтенного предка.
— Не перестарался ли он? — насмешливо спросила Сенедра, все еще не желавшая мириться с тем, что Мал-Зэт значительно превосходит размерами и пышностью город ее детства.
— Конечно, — ответил маллореец, — но это было необходимо. Каллаф хотел показать, что он выше по званию, чем все остальные генералы, а в Мал-Зэте звание определяется размером жилища. Каллаф был сущий подлец, узурпатор, к тому же ему не хватало личного обаяния, вот и пришлось самоутверждаться таким способом.
— Политика — это просто прелесть, правда? — обратилась Бархотка к Сенедре. — Это единственная область, где возможности самовыражения безграничны, пока их выдерживает казна.
Закет рассмеялся.
— Я готов предложить вам должность у себя в правительстве, госпожа Лизелль, — сказал он. — Мне кажется, нам нужен человек, который бы время от времени сбивал с нас спесь.
— Ну, спасибо, ваше величество, — улыбнулась она. — Если бы не обязанности по отношению к моей семье, я подумала бы о том, чтобы принять ваше предложение.
Император вздохнул с притворным сожалением.
— Где вы были, когда мне нужна была жена?
— Возможно, в колыбели, ваше величество, — произнесла она невинным тоном.
— Как вы немилосердны, — поморщился он.
— Да, — согласилась она. — Но я права.
Он снова рассмеялся, поглядел на Полгару и заявил:
— Я собираюсь ее у вас похитить.
— Чтобы сделать меня придворным шутом, Каль Закет? — спросила Лизелль, зло сощурившись. — Чтобы я развлекала вас шуточками и колкостями? Нет уж, спасибо. Я еще могу преподнести вам кучу неожиданностей. Меня зовут Бархотка, и все думают, что я бабочка с нежными крылышками, но у этой бабочки есть еще и ядовитое жало. И некоторые его слишком поздно обнаруживали.
— Веди себя прилично, дорогая, — прошептала ей Полгара. — И не выдавай профессиональных секретов из-за минутного раздражения.
Бархотка опустила глаза и покорно произнесла:
— Да, госпожа Полгара.
Закет посмотрел на нее, но ничего не сказал. Он спешился, и трое конюхов бросились к нему, чтобы принять коня.
— Пойдемте, — обратился он к Гариону и остальным спутникам. — Я покажу вам дворец. — Он хитро взглянул на Бархотку. — Надеюсь, вы простите мне естественную гордость хозяина, демонстрирующего свое жилище, каким бы скромным оно ни было.
В ответ она звонко рассмеялась. Гарион любовно провел рукой по гриве своего Кретьена. Отдавая поводья конюху, он ощутил почти физическую боль.
Через широкие позолоченные двери они вошли во дворец и очутились в сводчатой ротонде, очень похожей по планировке на вход в императорский дворец в Тол-Хонете, с той лишь разницей, что здесь не было мраморных бюстов, делавших вход во дворец Вэрена несколько похожим на мавзолей. Императора ждала толпа чиновников, военных и гражданских, и каждый держал в руках пачку документов.
Закет со вздохом взглянул на них.
— Боюсь, что нашу экскурсию придется отложить, — бросил он спутникам. — Пока примите ванну и переоденьтесь. Можно немного и отдохнуть перед тем, как мы приступим к обычным формальностям. Брадор, будьте так добры, проведите гостей в их комнаты и позаботьтесь об обеде.
— Конечно, ваше величество.
— Я думаю, удобнее всего разместиться в восточном крыле. Там никто не носится по коридорам, как здесь. — Закет одарил всех присутствующих улыбкой. — Сегодня мы поужинаем вместе, — пообещал он. — Итак, до вечера.
Шаги короля Ривы и свиты гулким эхом разносились по коридорам.
— Большое здание, — заметил Белгарат. Они шли по коридорам минут десять. С того момента, как кавалькада въехала в город, старик молчал, как обычно, находясь в полусонном состоянии. Однако Гарион был убежден — вряд ли что-то укрылось от его многоопытных глаз.
— Да, — согласился с ним Брадор. — У первого императора, Каллафа, были неумеренные запросы.
Белгарат усмехнулся.
— Этой болезнью заражаются многие правители. Вероятно, из-за неуверенности в завтрашнем дне.
— Скажите-ка, Брадор, — вклинился в разговор Шелк. — Насколько я знаю, государственная секретная полиция находится в распоряжении вашего ведомства?
Снисходительно улыбнувшись, Брадор кивнул.
— Это одна из многих моих обязанностей, принц Хелдар, — с достоинством ответил он. — Я должен знать, что происходит в империи, и поэтому мне пришлось организовать скромную разведывательную службу — совсем небольшую.
— Ничего, она со временем разрастется, — заметила Бархотка. — Так почему-то всегда бывает…
Восточное крыло дворца находилось несколько в стороне от прочих строений. Оно изгибалось полукругом, внутри которого находился большой двор с зеркальным прудом в центре и росшими вокруг него экзотическими растениями. Пестрые колибри перелетали с цветка на цветок живыми разноцветными лоскутами.
Глаза Полгары загорелись, когда Брадор открыл дверь в предназначавшиеся ей и Дарнику апартаменты. Из главной гостиной сводчатая дверь вела в другую комнату, где стояла мраморная ванна, над которой клубился пар.
— Ах, — вздохнула она. — Наконец-то цивилизация.
— Смотри не утони, Пол, — буркнул Белгарат.
— Разумеется, не утону, отец, — рассеянно ответила она, с вожделением глядя на ванну.
— Это так важно для тебя, Пол?.. Ну что за глупый предрассудок? Видишь ли, не терпит грязи, — проворчал ее отец, обернувшись к остальным. — Мне, например, всегда нравилось быть грязным.
— Понятно, — сказала Полгара, а когда все прочие вышли из комнаты, продолжила: — Кстати, Старый Волк, если в твоей комнате будут такие же удобства, тебе не помешает ими воспользоваться… От тебя пахнет, отец.
— Нет уж, Пол, от меня воняет. Это от тебя пахнет. Я же последние десять лет обходился без ванны и впредь…
— Да, отец, — перебила она его. — Я это знаю. А теперь, — тон ее стал деловым, — прошу меня извинить… — И она демонстративно стала расстегивать пуговицы на платье.
Покои, куда провели Гариона и Сенедру, были, разумеется, еще роскошнее. Пока Гарион осматривал обстановку нескольких центральных комнат, Сенедра направилась прямо в ванну, по пути сбрасывая с себя на пол одежду.
Эта привычка разгуливать обнаженной доставила ему в прошлом немало хлопот. Лично он не имел ничего против голой Сенедры. Но его беспокоило, что она порой забывала о своей наготе в совершенно неподходящей обстановке. Он с содроганием вспомнил, как однажды вошел в свои апартаменты в Риве вместе с сендарийским послом и застал Сенедру за примеркой нового нижнего белья, в то утро полученного от портнихи. Нисколько не смущаясь, она спросила посла, что он думает о новых предметах ее туалета, по очереди примеряя их. Посол, почтенный сендарийский господин лет семидесяти, пережил за эти десять минут большее потрясение, чем за предыдущие полвека своей жизни, и в очередном послании к королю Фулраху умолял освободить его от этой должности.
— Сенедра, может быть, ты, по крайней мере, закроешь дверь? — спросил Гарион жену, опустившую в воду пальчик, чтобы определить ее температуру.
— Тогда нам трудно будет разговаривать, Гарион, — резонно возразила она и уселась в ванну. — Терпеть не могу орать.
— Да? — сказал он. — Что-то я раньше этого не замечал.
— Ну, не ворчи, — сказала она, с возгласом удовольствия погружаясь в воду.
Женщина с упоением один за другим открывала хрустальные пузырьки, стоявшие на полочке ванной, где, как догадался Гарион, содержались различные благовония, которые добавляют в воду при купании. Одни она с неодобрением снова закрывала, а содержимое других выплескивала в ванну. Некоторые из благовоний втирала в кожу.
— А что, если кто-нибудь войдет? — резко спросил Гарион. — Официальный посланник, или слуга, или еще кто-нибудь?
— Гарион, дорогой, — продолжала она все тем же тоном рассудительного ребенка, приводившим его в бешенство, — ванна предназначена для того, чтобы ее использовали, иначе бы они ее не приготовили, правда?
Ну что на это ответить?
Она окунула голову в воду, и волосы ее веером расплылись по поверхности.
— Не потрешь ли мне спинку? — попросила женщина.
Час спустя, после того как расторопные слуги подали великолепный обед, к ним зашел Шелк. Он тоже успел принять ванну и переодеться. На нем был элегантный камзол жемчужно-серого цвета, богато украшенный драгоценностями. От его короткой жиденькой бороды, аккуратно подстриженной, исходил слабый аромат изысканных духов.
— Да, я очень забочусь о своей внешности, — сказал он, уловив вопросительный взгляд Гариона.
— Да, конечно, — сухо заметил Гарион.
— Белгарат попросил меня заглянуть к вам, — продолжал маленький человечек. — Мы собираемся на военный совет. Это наверху, в зале.
— На военный?
— Фигурально выражаясь, разумеется.
Поднявшись на один этаж по мраморным ступенькам, они вошли в большой зал, у противоположной стены которого на возвышении стояло кресло, весьма похожее на трон.
— Это что, Тронный зал? — спросил Гарион, разглядывая роскошную мебель и тяжелые пурпурные драпировки на окнах.
— Нет, — отвечал Шелк. — Во всяком случае, не Тронный зал Закета. Эта комната предназначена для приезжающих с визитом королевских особ, чтобы они чувствовали себя как дома. Некоторые просто не могут без этих декораций.
Белгарат сидел, положив ноги в сапогах на полированный стол. Его влажные волосы и подстриженная борода свидетельствовали о том, что, несмотря на равнодушие к гигиене, он все-таки последовал совету Полгары.
Полгара и Дарник мирно беседовали, стоя рядом, тут же находились Эрионд и Тоф. Бархотка и Сади стояли у окна, разглядывая парк, разбитый к востоку от дворца Закета.
— Прекрасно, — произнес старый волшебник. — Теперь вроде бы все в сборе. Можно начинать.
— Я бы не стал говорить о важных делах. — Шелк пошевелил пальцами, используя жесты тайного драснийского языка. — Кругом куча шпионов.
Белгарат перевел взгляд дальше, к противоположной стене, и, прищурившись, стал внимательно, дюйм за дюймом, осматривать ее в поисках ниши. Усмехнувшись, он взглянул на Полгару.
— Я займусь этим, отец, — прошептала она.
Взгляд сделался отрешенным, и Гарион почувствовал знакомый ток энергии. Через минуту Полгара кивнула и подняла вверх три пальца. На мгновение она сосредоточилась, и поток энергии стал тяжелым. Затем она выпрямилась и расслабилась.
— Все в порядке, они заснули.
— Здорово сработано, Пол, — восхищенно произнес Дарник.
— Спасибо, милый, — улыбнулась она, взяв его руку в свою.
Белгарат спустил ноги на пол и склонился над столом.
— Вот еще о чем мы не должны забывать, — сказал он, посерьезнев. — Пока мы здесь, в Мал-Зэте, за нами постоянно будут следить, приготовьтесь к этому. Закет — скептик, и нельзя быть уверенным, будто он поверил всему, что мы ему рассказали. Возможно, у него на нас совсем другие виды. Сейчас ему нужна наша помощь, чтобы справиться с Менхом, но он еще не выбросил из головы кампанию в Хтол-Мургосе и, возможно, захочет использовать нас, чтобы привлечь алорийцев и другие народы на свою сторону в этой войне. У него серьезные проблемы с Урвоном и Зандрамас. У нас нет времени, чтобы вмешиваться во внутреннюю политику Маллореи. Но сейчас мы, так или иначе, в его власти.
— Но ведь мы в любой момент можем уехать отсюда, Белгарат, — уверенно произнес Дарник.
— Я бы не стал этого делать без крайней нужды, — ответил старик. — Закет относится к тем людям, которые раздражаются, если им противоречат, а я не хочу, чтобы нам пришлось ломать голову, как скрыться от его солдат. Мне гораздо больше по душе отъезд из Мал-Зэта с его благословения или, по крайней мере, с его согласия.
— А я хотел бы попасть в Ашабу, пока Зандрамас не ускользнула оттуда, — вставил Гарион.
— Я тоже, Гарион, — согласился его дед, — но ведь мы не знаем о ней ничего — что она там делает, как долго собирается там пробыть.
— Зандрамас что-то ищет, отец, — вмешалась Полгара. — Я прочла это, когда мне удалось проникнуть в ее мозг в Рэк-Хагге.
— Как ты думаешь, что бы это могло быть, Пол?
— Точно не знаю. Думаю, какая-то информация. Она не может двигаться дальше, пока не найдет искомое.
— Знать бы, что она все еще там с моим ребенком! — взволнованно сказала Сенедра.
— Знать этого мы не можем, — ответила Полгара. — Ей удалось скрыть от меня свои мысли.
— Даже если она покинула Ашабу, мы сможем проследить за ней с помощью Шара, — сказал Белгарат. — Но скорее всего она не нашла того, что ищет, и это удерживает ее в Ашабе.
— Значит, мы направляемся в Ашабу? — спросил Сади. — Получается, что наши опасения по поводу Менха — всего лишь предлог, чтобы попасть в Маллорею, не так ли?
— Я еще ничего не решил, мне нужна информация. Конечно, обстановка в северной Каранде очень серьезная, но не надо забывать, что наша главная цель — Зандрамас, а она сейчас в Ашабе. Но прежде чем я приму какое-либо решение, мне нужно выяснить, что происходит здесь, в Маллорее.
— Я возьмусь за это, — вызвался Шелк.
— И я, — добавила Бархотка.
— Может быть, и я смогу быть полезным, — заметил с улыбкой Сади. — Однако, Белгарат, вы и ваша семья представляете здесь власть. Не думаю, что нам удастся убедить Каль Закета добровольно отпустить нас, каким бы сердечным он ни казался.
Старик угрюмо кивнул.
— Может случиться, что и так, — согласился он. Затем посмотрел на Шелка, Бархотку и Сади. — Будьте осторожны, — в который раз предупредил он. — Не поддавайтесь инстинктам. Мне нужна информация, но не вздумайте ворошить осиные гнезда, чтобы добыть ее для меня. — И он в упор посмотрел на Шелка. — Надеюсь, я достаточно ясно выразился, — сказал он. — Не надо усложнять ситуацию, чтобы просто позабавиться.
— Можешь мне доверять, Белгарат, — ответил Шелк, прижав руку к груди.
— Конечно, он доверяет тебе, принц Хелдар, — заверила Бархотка маленького человечка.
Белгарат взглянул на свою только что созданную разведывательную группу и покачал головой.
— И все же у меня такое чувство, что я об этом еще пожалею, — пробормотал он.
— Я присмотрю за ними, Белгарат, — пообещал Сади.
— Конечно, но кто присмотрит за тобой?
Глава 7
— То же самое я мог бы сказать и о торговле, — произнес он. — С той единственной разницей, что в торговле очки подсчитываются по доходам. А как вы ведете счет в политике?
На лице Закета появилось смешанное выражение — полулукавое, полусерьезное.
— Очень просто, Хелдар, — ответил он. — Если ты до конца жизни продержался на троне — значит, победил. Если умер — значит, проиграл. И каждый день игра идет по новым правилам.
Шелк окинул его долгим, испытующим взглядом, затем повернулся к Гариону и слегка пошевелил пальцами, что означало: нам нужно поговорить — немедленно.
Гарион кивнул, затем склонился в седле и натянул поводья.
— Что-нибудь случилось? — спросил Закет.
— У меня, кажется, ослабла подпруга, — ответил Гарион, соскакивая с коня. — Поезжайте вперед, я догоню.
— Я помогу тебе, Гарион, — предложил Шелк, спешившись.
— В чем дело? — спросил Гарион, когда император, весело болтая с Сенедрой и Бархоткой, отъехал на достаточное расстояние.
— Будь с ним очень осторожен, Гарион, — тихо произнес маленький человечек, притворяясь, будто осматривает ремни на седле Гариона. — Он что-то замышляет. Внешне он сама вежливость и улыбчивость, но внутренне совсем не изменился.
— Разве то, что он сказал, — не шутка?
— Никоим образом. Он был совершенно серьезен. И привез нас в Мал-Зэт из соображений, которые не имеют ничего общего ни с Менхом, ни с нашими поисками Зандрамас. Будь с ним настороже. Эта улыбка может сойти с его лица мгновенно, безо всякого предупреждения. — Затем он повысил голос. — Ну вот, — произнес он громко, дергая за ремень, — так вроде бы хорошо. Поехали, догоним остальных.
Путники выехали на широкую площадь, со всех сторон уставленную палатками, выкрашенными в различные оттенки красного, зеленого, желтого и синего цветов. На площади толпились купцы и горожане, одетые в длинную, до пят одежду тех же пестрых цветов.
— Император, а где же живут простые горожане, если весь город поделен на районы в соответствии с воинскими званиями? — спросил любознательный Дарник.
Брадор, лысый, круглолицый министр внутренних дел, ехавший рядом с кузнецом, с улыбкой ответил:
— Они все имеют звания согласно своим личным достоинствам и успехам. За этим следит отдел должностей. Местожительство, ведение дел, женитьба — все обусловлено званием.
— Не слишком ли жестко все регламентировано? — с сомнением спросил Дарник.
— Маллорейцам это нравится, Дарник. — Брадор рассмеялся. — Ангараканцы без раздумий склоняются перед властью; у мельсенцев большая внутренняя потребность все систематизировать; карандийцы слишком глупы, чтобы самим управлять своей судьбой; а далазийцы — ну, чего хотят далазийцы, не знает никто.
— Мы немногим отличаемся от людей с Запада, Дарник, — оглядываясь, добавил Закет. — В Толнедре и Сендарии подобные вещи обусловлены экономикой. Люди выбирают дома, магазины и жен согласно своим доходам. У нас это просто записано в законах — вот и вся разница.
— Скажите, ваше величество, — вступил в разговор Сади, — почему ваши люди так безучастны?
— Я не совсем понял, что ты хочешь сказать.
— Им следовало бы, по крайней мере, приветствовать вас. Вы же, в конце концов, император.
— Они меня не узнают, — пожал плечами Закет. — Император — это человек в алой мантии, с огромной драгоценной короной на голове, который едет в золотой колеснице под звуки фанфар и которого сопровождает, по крайней мере, полк императорской гвардии. Я же человек в простой полотняной одежде, скачущий по городу в компании нескольких друзей.
У Гариона не выходили из головы слова Шелка. Почти полное отсутствие потребности в самовозвышении раскрывало еще одну грань этой сложной личности. Гарион был уверен, что даже король Сендарии Фулрах, самый скромный монарх на Западе, не столь равнодушен к своей королевской особе.
Дома, стоявшие вдоль улиц за площадью, были несколько больше тех, что они видели у городских ворот, и даже претендовали на оригинальность. Однако маллорейским скульпторам явно не хватало таланта, и украшавшая фасады лепнина казалась тяжелой и безвкусной.
— Это квартал для сержантов, — лаконично бросил Закет.
Город, казалось, не имел конца. То и дело на пути встречались площади, рынки, магазины, и везде толпились люди в яркой одежде свободного покроя — излюбленный стиль маллорейцев. Миновав последний дом в квартале для сержантов и равных им по чину штатских, они въехали в парк с лужайками и фонтанами, искрящимися на солнечном свете. По краям широких аллей росли тщательно подстриженные зеленые изгороди, перемежающиеся вишневыми деревьями, усыпанными розовыми цветами.
— Какая прелесть! — воскликнула Сенедра.
— Да, и у нас в Мал-Зэте есть такие вот красивые уголки, — отозвался Закет. — Даже военным оказалось не под силу изуродовать город и сделать его похожим на казарму.
— Районы, где живут офицеры, далеко не так безобразны, — сказал Шелк, обращаясь к маленькой королеве.
— Вы знакомы с Мал-Зэтом? — спросил Брадор.
Шелк кивнул.
— У нас с партнером тут своя контора, — ответил он. — Хотя мы скорее собираем информацию, чем занимаемся делом. Вести торговлю в Мал-Зэте довольно сложно, слишком уж много бюрократии.
— Могу я узнать, какое вам присвоили звание? — вежливо осведомился круглолицый чиновник.
— Мы — генералы, — сказал Шелк небрежным тоном. — Ярблек хотел стать фельдмаршалом, но я решил, что не стоит тратить кучу денег, чтоб купить звание.
— Разве звания продаются? — спросил Сади.
— В Мал-Зэте все продается, — ответил Шелк. — В большинстве своем здесь почти все как в Тол-Хонете.
— Не совсем, Шелк, — возразила Сенедра.
— Только в общих чертах, — поспешно согласился Шелк. — Мал-Зэт никогда еще не удостаивала своим присутствием божественно прекрасная королева, своим сиянием затмевающая даже солнце.
Она сурово посмотрела на него и отвернулась.
— Что я такого сказал? — обиженно спросил маленький человечек Гариона.
— Люди тебе не доверяют, Шелк, — ответил ему Гарион. — Они не уверены, что ты не поднимаешь их на смех. Я думал, тебе это известно.
Шелк тяжело вздохнул.
— Никто меня не понимает, — пожаловался он.
За парками и садами аллеи и площади стали шире, а дома больше не лепились так тесно друг к другу. И тем не менее все они были похожи друг на друга, как бы подчеркивая, что люди одного звания живут в сходных условиях.
За усадьбами генералов и купцов лежало еще одно зеленое кольцо из деревьев и лужаек, внутри которого находился мраморный городок, окруженный своими собственными стенами.
— Это императорский дворец, — произнес Закет безучастным тоном и нахмурился. — А что это такое? — спросил он Брадора, указывая на длинный ряд высоких зданий, стоящих у южной стены городка.
Брадор осторожно кашлянул.
— Это помещения для чиновников, — ответил он бесстрастным тоном. — Помните, ведь вы сами дали добро на их строительство как раз перед битвой при Тул-Марду.
Закет поджал губы.
— Я не ожидал такого размаха, — сказал он.
— Нас очень много, ваше величество, — объяснил Брадор. — И нам казалось, что будет больше порядка, если каждый отдел расположится в собственном здании. — Он явно оправдывался. — Нам действительно необходимы помещения, — обратился он к Сади. — Раньше приходилось работать вместе с военными, это так неудобно, когда люди из разных управлений толкаются в одном здании. Теперь куда легче организовывать работу. Вы согласны?
— Я бы предпочел воздержаться от дискуссии, — отвечал Сади. — Нам, например, нравится работать вместе. Это дает прекрасные возможности для шпионажа, интриг, убийств и всего остального, что входит в обязанности правительства.
Когда они подъехали к воротам императорского городка, Гарион с удивлением заметил, что толстые бронзовые ворота покрыты золотом, — такая бессмысленная расточительность вызвала в его расчетливой сендарийской душе внутренний протест. Сенедра же, не смущаясь, взирала на бесценные ворота, как бы прикидывая, сколько же они могут стоить.
— Вам не удастся сдвинуть их с места, — сказал ей Шелк.
— Кого? — рассеянно спросила она.
— Ворота. Они слишком тяжелые, их нельзя незаметно прикарманить.
— Замолчите, Шелк, — отрезала она, продолжая разглядывать ворота.
Шелк залился смехом, и она посмотрела на него, угрожающе сузив зеленые глаза.
— Я думаю, мне лучше вернуться и посмотреть, почему Белгарат отстал от нас, — сказал маленький человечек.
— Поезжайте, — буркнула Сенедра, неодобрительно глядя на Шелка, старавшегося скрыть улыбку. — Вам что-то кажется смешным? — спросила она его.
— Нет, моя дорогая, — быстро ответил он. — Просто я радуюсь жизни.
Взвод охранников у ворот выглядел не так пышно, как часовые на воротах Тол-Хонета. Поверх все тех же красных туник на них были надеты блестящие кольчуги, шаровары заправлены в голенища высоких, до колен, сапог, на плечах красные плащи, а на головах — остроконечные шлемы. Охранники по-военному отдали Каль Закету честь, и, когда император проследовал сквозь позолоченные ворота, медные фанфары громогласно возвестили о его прибытии.
— Я всегда терпеть этого не мог, — доверительно сообщил Гариону правитель Маллореи. — Этот звук просто бьет по ушам.
— Меня куда больше раздражали люди, следовавшие за мной по пятам в ожидании, когда мне что-нибудь понадобится, — ответил Гарион.
— Иногда это даже удобно.
— Иногда, — согласился король Ривы. — Так было до тех пор, пока один из них не ударил меня в спину ножом.
— Правда? Мне казалось, что ваши люди обожают вас — все без исключения.
— Потом мы поговорили, оказалось, простое недоразумение. Этот молодой человек обещал, что больше подобное не повторится.
— И все?! — с удивлением воскликнул Закет. — И вы его не казнили?
— Конечно нет. Мы все выяснили, и с тех пор он был мне очень предан. — Гарион печально вздохнул. — Он погиб в Тул-Марду.
— Мне очень жаль, Гарион, — сказал Закет. — Все мы потеряли тогда много друзей.
Отделанные мрамором здания внутри городка представляли собой бездарное смешение различных архитектурных стилей — от строгого военного до причудливого декоративного. Все это почему-то напоминало Гариону садок для кроликов во дворце короля Анхега в Вал-Алорне. Дворец Закета состоял из нескольких зданий, соединенных между собой галереями и колоннадами, проходящими через парки, богато украшенные статуями и мраморными павильонами.
По запутанному лабиринту Закет провел их в центр городка, где одиноко возвышался огромный дворец, являвший средоточие власти в безграничной Маллорее.
— Резиденция Каллафа Объединителя, — с иронией провозгласил император, — моего достопочтенного предка.
— Не перестарался ли он? — насмешливо спросила Сенедра, все еще не желавшая мириться с тем, что Мал-Зэт значительно превосходит размерами и пышностью город ее детства.
— Конечно, — ответил маллореец, — но это было необходимо. Каллаф хотел показать, что он выше по званию, чем все остальные генералы, а в Мал-Зэте звание определяется размером жилища. Каллаф был сущий подлец, узурпатор, к тому же ему не хватало личного обаяния, вот и пришлось самоутверждаться таким способом.
— Политика — это просто прелесть, правда? — обратилась Бархотка к Сенедре. — Это единственная область, где возможности самовыражения безграничны, пока их выдерживает казна.
Закет рассмеялся.
— Я готов предложить вам должность у себя в правительстве, госпожа Лизелль, — сказал он. — Мне кажется, нам нужен человек, который бы время от времени сбивал с нас спесь.
— Ну, спасибо, ваше величество, — улыбнулась она. — Если бы не обязанности по отношению к моей семье, я подумала бы о том, чтобы принять ваше предложение.
Император вздохнул с притворным сожалением.
— Где вы были, когда мне нужна была жена?
— Возможно, в колыбели, ваше величество, — произнесла она невинным тоном.
— Как вы немилосердны, — поморщился он.
— Да, — согласилась она. — Но я права.
Он снова рассмеялся, поглядел на Полгару и заявил:
— Я собираюсь ее у вас похитить.
— Чтобы сделать меня придворным шутом, Каль Закет? — спросила Лизелль, зло сощурившись. — Чтобы я развлекала вас шуточками и колкостями? Нет уж, спасибо. Я еще могу преподнести вам кучу неожиданностей. Меня зовут Бархотка, и все думают, что я бабочка с нежными крылышками, но у этой бабочки есть еще и ядовитое жало. И некоторые его слишком поздно обнаруживали.
— Веди себя прилично, дорогая, — прошептала ей Полгара. — И не выдавай профессиональных секретов из-за минутного раздражения.
Бархотка опустила глаза и покорно произнесла:
— Да, госпожа Полгара.
Закет посмотрел на нее, но ничего не сказал. Он спешился, и трое конюхов бросились к нему, чтобы принять коня.
— Пойдемте, — обратился он к Гариону и остальным спутникам. — Я покажу вам дворец. — Он хитро взглянул на Бархотку. — Надеюсь, вы простите мне естественную гордость хозяина, демонстрирующего свое жилище, каким бы скромным оно ни было.
В ответ она звонко рассмеялась. Гарион любовно провел рукой по гриве своего Кретьена. Отдавая поводья конюху, он ощутил почти физическую боль.
Через широкие позолоченные двери они вошли во дворец и очутились в сводчатой ротонде, очень похожей по планировке на вход в императорский дворец в Тол-Хонете, с той лишь разницей, что здесь не было мраморных бюстов, делавших вход во дворец Вэрена несколько похожим на мавзолей. Императора ждала толпа чиновников, военных и гражданских, и каждый держал в руках пачку документов.
Закет со вздохом взглянул на них.
— Боюсь, что нашу экскурсию придется отложить, — бросил он спутникам. — Пока примите ванну и переоденьтесь. Можно немного и отдохнуть перед тем, как мы приступим к обычным формальностям. Брадор, будьте так добры, проведите гостей в их комнаты и позаботьтесь об обеде.
— Конечно, ваше величество.
— Я думаю, удобнее всего разместиться в восточном крыле. Там никто не носится по коридорам, как здесь. — Закет одарил всех присутствующих улыбкой. — Сегодня мы поужинаем вместе, — пообещал он. — Итак, до вечера.
Шаги короля Ривы и свиты гулким эхом разносились по коридорам.
— Большое здание, — заметил Белгарат. Они шли по коридорам минут десять. С того момента, как кавалькада въехала в город, старик молчал, как обычно, находясь в полусонном состоянии. Однако Гарион был убежден — вряд ли что-то укрылось от его многоопытных глаз.
— Да, — согласился с ним Брадор. — У первого императора, Каллафа, были неумеренные запросы.
Белгарат усмехнулся.
— Этой болезнью заражаются многие правители. Вероятно, из-за неуверенности в завтрашнем дне.
— Скажите-ка, Брадор, — вклинился в разговор Шелк. — Насколько я знаю, государственная секретная полиция находится в распоряжении вашего ведомства?
Снисходительно улыбнувшись, Брадор кивнул.
— Это одна из многих моих обязанностей, принц Хелдар, — с достоинством ответил он. — Я должен знать, что происходит в империи, и поэтому мне пришлось организовать скромную разведывательную службу — совсем небольшую.
— Ничего, она со временем разрастется, — заметила Бархотка. — Так почему-то всегда бывает…
Восточное крыло дворца находилось несколько в стороне от прочих строений. Оно изгибалось полукругом, внутри которого находился большой двор с зеркальным прудом в центре и росшими вокруг него экзотическими растениями. Пестрые колибри перелетали с цветка на цветок живыми разноцветными лоскутами.
Глаза Полгары загорелись, когда Брадор открыл дверь в предназначавшиеся ей и Дарнику апартаменты. Из главной гостиной сводчатая дверь вела в другую комнату, где стояла мраморная ванна, над которой клубился пар.
— Ах, — вздохнула она. — Наконец-то цивилизация.
— Смотри не утони, Пол, — буркнул Белгарат.
— Разумеется, не утону, отец, — рассеянно ответила она, с вожделением глядя на ванну.
— Это так важно для тебя, Пол?.. Ну что за глупый предрассудок? Видишь ли, не терпит грязи, — проворчал ее отец, обернувшись к остальным. — Мне, например, всегда нравилось быть грязным.
— Понятно, — сказала Полгара, а когда все прочие вышли из комнаты, продолжила: — Кстати, Старый Волк, если в твоей комнате будут такие же удобства, тебе не помешает ими воспользоваться… От тебя пахнет, отец.
— Нет уж, Пол, от меня воняет. Это от тебя пахнет. Я же последние десять лет обходился без ванны и впредь…
— Да, отец, — перебила она его. — Я это знаю. А теперь, — тон ее стал деловым, — прошу меня извинить… — И она демонстративно стала расстегивать пуговицы на платье.
Покои, куда провели Гариона и Сенедру, были, разумеется, еще роскошнее. Пока Гарион осматривал обстановку нескольких центральных комнат, Сенедра направилась прямо в ванну, по пути сбрасывая с себя на пол одежду.
Эта привычка разгуливать обнаженной доставила ему в прошлом немало хлопот. Лично он не имел ничего против голой Сенедры. Но его беспокоило, что она порой забывала о своей наготе в совершенно неподходящей обстановке. Он с содроганием вспомнил, как однажды вошел в свои апартаменты в Риве вместе с сендарийским послом и застал Сенедру за примеркой нового нижнего белья, в то утро полученного от портнихи. Нисколько не смущаясь, она спросила посла, что он думает о новых предметах ее туалета, по очереди примеряя их. Посол, почтенный сендарийский господин лет семидесяти, пережил за эти десять минут большее потрясение, чем за предыдущие полвека своей жизни, и в очередном послании к королю Фулраху умолял освободить его от этой должности.
— Сенедра, может быть, ты, по крайней мере, закроешь дверь? — спросил Гарион жену, опустившую в воду пальчик, чтобы определить ее температуру.
— Тогда нам трудно будет разговаривать, Гарион, — резонно возразила она и уселась в ванну. — Терпеть не могу орать.
— Да? — сказал он. — Что-то я раньше этого не замечал.
— Ну, не ворчи, — сказала она, с возгласом удовольствия погружаясь в воду.
Женщина с упоением один за другим открывала хрустальные пузырьки, стоявшие на полочке ванной, где, как догадался Гарион, содержались различные благовония, которые добавляют в воду при купании. Одни она с неодобрением снова закрывала, а содержимое других выплескивала в ванну. Некоторые из благовоний втирала в кожу.
— А что, если кто-нибудь войдет? — резко спросил Гарион. — Официальный посланник, или слуга, или еще кто-нибудь?
— Гарион, дорогой, — продолжала она все тем же тоном рассудительного ребенка, приводившим его в бешенство, — ванна предназначена для того, чтобы ее использовали, иначе бы они ее не приготовили, правда?
Ну что на это ответить?
Она окунула голову в воду, и волосы ее веером расплылись по поверхности.
— Не потрешь ли мне спинку? — попросила женщина.
Час спустя, после того как расторопные слуги подали великолепный обед, к ним зашел Шелк. Он тоже успел принять ванну и переодеться. На нем был элегантный камзол жемчужно-серого цвета, богато украшенный драгоценностями. От его короткой жиденькой бороды, аккуратно подстриженной, исходил слабый аромат изысканных духов.
— Да, я очень забочусь о своей внешности, — сказал он, уловив вопросительный взгляд Гариона.
— Да, конечно, — сухо заметил Гарион.
— Белгарат попросил меня заглянуть к вам, — продолжал маленький человечек. — Мы собираемся на военный совет. Это наверху, в зале.
— На военный?
— Фигурально выражаясь, разумеется.
Поднявшись на один этаж по мраморным ступенькам, они вошли в большой зал, у противоположной стены которого на возвышении стояло кресло, весьма похожее на трон.
— Это что, Тронный зал? — спросил Гарион, разглядывая роскошную мебель и тяжелые пурпурные драпировки на окнах.
— Нет, — отвечал Шелк. — Во всяком случае, не Тронный зал Закета. Эта комната предназначена для приезжающих с визитом королевских особ, чтобы они чувствовали себя как дома. Некоторые просто не могут без этих декораций.
Белгарат сидел, положив ноги в сапогах на полированный стол. Его влажные волосы и подстриженная борода свидетельствовали о том, что, несмотря на равнодушие к гигиене, он все-таки последовал совету Полгары.
Полгара и Дарник мирно беседовали, стоя рядом, тут же находились Эрионд и Тоф. Бархотка и Сади стояли у окна, разглядывая парк, разбитый к востоку от дворца Закета.
— Прекрасно, — произнес старый волшебник. — Теперь вроде бы все в сборе. Можно начинать.
— Я бы не стал говорить о важных делах. — Шелк пошевелил пальцами, используя жесты тайного драснийского языка. — Кругом куча шпионов.
Белгарат перевел взгляд дальше, к противоположной стене, и, прищурившись, стал внимательно, дюйм за дюймом, осматривать ее в поисках ниши. Усмехнувшись, он взглянул на Полгару.
— Я займусь этим, отец, — прошептала она.
Взгляд сделался отрешенным, и Гарион почувствовал знакомый ток энергии. Через минуту Полгара кивнула и подняла вверх три пальца. На мгновение она сосредоточилась, и поток энергии стал тяжелым. Затем она выпрямилась и расслабилась.
— Все в порядке, они заснули.
— Здорово сработано, Пол, — восхищенно произнес Дарник.
— Спасибо, милый, — улыбнулась она, взяв его руку в свою.
Белгарат спустил ноги на пол и склонился над столом.
— Вот еще о чем мы не должны забывать, — сказал он, посерьезнев. — Пока мы здесь, в Мал-Зэте, за нами постоянно будут следить, приготовьтесь к этому. Закет — скептик, и нельзя быть уверенным, будто он поверил всему, что мы ему рассказали. Возможно, у него на нас совсем другие виды. Сейчас ему нужна наша помощь, чтобы справиться с Менхом, но он еще не выбросил из головы кампанию в Хтол-Мургосе и, возможно, захочет использовать нас, чтобы привлечь алорийцев и другие народы на свою сторону в этой войне. У него серьезные проблемы с Урвоном и Зандрамас. У нас нет времени, чтобы вмешиваться во внутреннюю политику Маллореи. Но сейчас мы, так или иначе, в его власти.
— Но ведь мы в любой момент можем уехать отсюда, Белгарат, — уверенно произнес Дарник.
— Я бы не стал этого делать без крайней нужды, — ответил старик. — Закет относится к тем людям, которые раздражаются, если им противоречат, а я не хочу, чтобы нам пришлось ломать голову, как скрыться от его солдат. Мне гораздо больше по душе отъезд из Мал-Зэта с его благословения или, по крайней мере, с его согласия.
— А я хотел бы попасть в Ашабу, пока Зандрамас не ускользнула оттуда, — вставил Гарион.
— Я тоже, Гарион, — согласился его дед, — но ведь мы не знаем о ней ничего — что она там делает, как долго собирается там пробыть.
— Зандрамас что-то ищет, отец, — вмешалась Полгара. — Я прочла это, когда мне удалось проникнуть в ее мозг в Рэк-Хагге.
— Как ты думаешь, что бы это могло быть, Пол?
— Точно не знаю. Думаю, какая-то информация. Она не может двигаться дальше, пока не найдет искомое.
— Знать бы, что она все еще там с моим ребенком! — взволнованно сказала Сенедра.
— Знать этого мы не можем, — ответила Полгара. — Ей удалось скрыть от меня свои мысли.
— Даже если она покинула Ашабу, мы сможем проследить за ней с помощью Шара, — сказал Белгарат. — Но скорее всего она не нашла того, что ищет, и это удерживает ее в Ашабе.
— Значит, мы направляемся в Ашабу? — спросил Сади. — Получается, что наши опасения по поводу Менха — всего лишь предлог, чтобы попасть в Маллорею, не так ли?
— Я еще ничего не решил, мне нужна информация. Конечно, обстановка в северной Каранде очень серьезная, но не надо забывать, что наша главная цель — Зандрамас, а она сейчас в Ашабе. Но прежде чем я приму какое-либо решение, мне нужно выяснить, что происходит здесь, в Маллорее.
— Я возьмусь за это, — вызвался Шелк.
— И я, — добавила Бархотка.
— Может быть, и я смогу быть полезным, — заметил с улыбкой Сади. — Однако, Белгарат, вы и ваша семья представляете здесь власть. Не думаю, что нам удастся убедить Каль Закета добровольно отпустить нас, каким бы сердечным он ни казался.
Старик угрюмо кивнул.
— Может случиться, что и так, — согласился он. Затем посмотрел на Шелка, Бархотку и Сади. — Будьте осторожны, — в который раз предупредил он. — Не поддавайтесь инстинктам. Мне нужна информация, но не вздумайте ворошить осиные гнезда, чтобы добыть ее для меня. — И он в упор посмотрел на Шелка. — Надеюсь, я достаточно ясно выразился, — сказал он. — Не надо усложнять ситуацию, чтобы просто позабавиться.
— Можешь мне доверять, Белгарат, — ответил Шелк, прижав руку к груди.
— Конечно, он доверяет тебе, принц Хелдар, — заверила Бархотка маленького человечка.
Белгарат взглянул на свою только что созданную разведывательную группу и покачал головой.
— И все же у меня такое чувство, что я об этом еще пожалею, — пробормотал он.
— Я присмотрю за ними, Белгарат, — пообещал Сади.
— Конечно, но кто присмотрит за тобой?
Глава 7
В тот вечер их с почестями провели по гулким коридорам дворца в банкетный зал — покои размером чуть меньше площади для военных парадов. В зал вела широкая лестница, по обеим сторонам которой горели канделябры и стояли трубачи в ливреях. О прибытии каждого нового гостя возвещал звук фанфар и громкий голос седовласого глашатая, такого худого, что казалось, будто от постоянного крика он так устал, что превратился в немощную тень.