Страница:
«Это смехотворно, Грейс! Чего ты испугалась? Он всего лишь мужчина, такой же, как все».
Собрав волю в кулак, она вновь приготовилась позвать Даржа, но было уже поздно. Его коренастая фигура обогнула конюшни и скрылась из виду. Грей опустила руку, успевшую закоченеть от холода, и уныло уставилась на опустевший двор. Ну почему она так всех боится? Она вспомнила застреленного ею в больнице монстра — человека с железным сердцем, убившим Леона Арлингтона и собиравшегося убить старушку в инвалидном кресле. Он бы наверняка убил ее, если бы она, Грейс Беккетт, не помешала ему, вышибив мозги четырьмя пулями из полицейского револьвера. Она приложила руку к груди. Пальцы так замерзли, что не ощущали биения сердца. А есть ли оно у нее вообще? Быть может, его вынули много лет назад еще в приюте — точно так же, как кто-то вынул живое сердце из груди детектива Джексона и заменил его бездушным куском холодного металла? Быть может, именно поэтому она всю жизнь остается посторонней?
Она совсем озябла и была вынуждена затворить окошко.
47
48
49
Собрав волю в кулак, она вновь приготовилась позвать Даржа, но было уже поздно. Его коренастая фигура обогнула конюшни и скрылась из виду. Грей опустила руку, успевшую закоченеть от холода, и уныло уставилась на опустевший двор. Ну почему она так всех боится? Она вспомнила застреленного ею в больнице монстра — человека с железным сердцем, убившим Леона Арлингтона и собиравшегося убить старушку в инвалидном кресле. Он бы наверняка убил ее, если бы она, Грейс Беккетт, не помешала ему, вышибив мозги четырьмя пулями из полицейского револьвера. Она приложила руку к груди. Пальцы так замерзли, что не ощущали биения сердца. А есть ли оно у нее вообще? Быть может, его вынули много лет назад еще в приюте — точно так же, как кто-то вынул живое сердце из груди детектива Джексона и заменил его бездушным куском холодного металла? Быть может, именно поэтому она всю жизнь остается посторонней?
Она совсем озябла и была вынуждена затворить окошко.
47
На следующее утро — пятое со дня появления Грейс в Кейлавере — Эйрин не пришла. Накануне она объяснила, что всю первую половину дня проведет в покоях короля Бореаса, уточняя с ним последние детали подготовки к Совету. Грейс была предоставлена самой себе.
Некоторое время она сидела у камина за книгами. Открыв волшебные свойства половинки монеты — вещицы, безусловно, полезной и даже, не исключено, спасшей ей жизнь, — Грейс твердо решила изучить здешний язык, чтобы не зависеть от нее в дальнейшем. В конце концов, монетку могут украсть или она ее просто потеряет…
Задача оказалась не из легких. Сначала она читала абзац с монеткой-переводчиком в руке. Затем откладывала монету в сторону и всматривалась в незнакомые слова, сопоставляя их написание с ранее узнанным смыслом. Кропотливый труд, но через несколько часов она уже могла прочесть отдельные слова и фразы самостоятельно.
Кончилось тем, что у нее заболели глаза. «Сделай перерыв, Грейс, — предупредил внутренний голос. — От поехавшей крыши не спасет и галлон мэддока!»
Она поднялась, поставила книгу на полку и стала расхаживать по комнате. Внезапно ей пришло в голову, что она практически ни разу не выходила из своих покоев, если не считать первого дня, когда состоялся тот памятный разговор с королем Бореа-сом. Впрочем, Грейс такой распорядок устраивал. Ей вполне хватало общества Эйрин и книг. Еду приносили регулярно, а для прочих надобностей в дальнем углу стояла большая ночная ваза с плотно прилегающей крышкой, которую горничные выносили два раза в день. За дверью лежал огромный незнакомый мир, которого она не знала и не понимала, тогда как здесь, в четырех стенах спальни, для нее был создан маленький уютный мирок, составляющий, подобно отделению экстренной помощи Денверского мемориального, лишь малую часть целого, однако в силу этого гораздо более доступный пониманию и контролю. Но сегодня Грейс казалось, что ее спальня все больше начинает походить на дешевую меблированную квартирку, которую она снимала в Денвере. Ей вдруг нестерпимо захотелось вырваться на свободу, размять ноги, убежать прочь от этих давящих стен и сводов.
Вот только куда?
Поразмыслив, Грейс придумала подходящий, по ее мнению, предлог. Почему бы не поговорить с самим королем? Возможно, Бореас найдет для нее какое-нибудь занятие. В замке наверняка найдутся нуждающиеся в медицинской помощи. Не то чтобы она так уж сильно скучала по госпиталю и своему отделению, но Грейс Беккетт была лечащим врачом и безотчетно тосковала, утратив возможность исцелять боль и облегчать страдания других людей.
Боясь передумать в последний момент, она решительно расправила плечи, толкнула дверь и выскользнула в коридор. Сердце в груди отчаянно колотилось. Грейс была наполовину уверена в том, что ее обязательно кто-то остановит и заставит вернуться, но коридор, против ожидания, оказался пуст. Только пробегавший мимо молоденький паж, завидев ее, склонился в низком поклоне, пробормотал: «Ваша светлость!» и вприпрыжку побежал дальше по своим делам.
Грейс поморщилась. Хотя ее титул и происхождение по-прежнему оставались для всех загадкой, король Бореас и Эйрин решили между собой, что ранг ее достаточно высок, чтобы соответствовать именно такому обращению. Оно нравилось ей ничуть не больше, чем «ваше высочество», но ее мнения на сей счет все равно никто не спрашивал.
Грейс посмотрела направо, потом налево. Оба конца коридора ничем не отличались друг от друга. Она попыталась припомнить дорогу, по которой Эйрин вела ее к королевским покоям, но у нее ничего не получилось. Тогда она мысленно представила расположение главной башни замка относительно того крыла, где находилась ее комната, сориентировалась на местности и направилась налево по коридору.
Через час Грейс поняла, что окончательно заблудилась. Позади остались бесчисленные переходы, подъемы, спуски, винтовые лестницы и величественные залы с высокими сводчатыми потолками, но цель ее самонадеянной экскурсии казалась теперь еще более недостижимой, чем в самом начале. Она останавливалась у каждого окна, всякий раз убеждаясь, что оно выходит совсем не туда, куда она рассчитывала. Навстречу ей то и дело попадались люди — слуги, стражники, придворные, — которые, в зависимости от своего статуса, приветствовали ее поклоном или дружеским кивком, но ни один не остановился поговорить или спросить, куда она направляется, так что у нее не было даже предлога, чтобы узнать, как ей добраться до апартаментов Бореаса. Очевидно, в этом мире подразумевалось, что герцогини сами знают, куда и зачем их понесло.
В конечном итоге блуждания завели ее в совсем уж малопосещаемую часть цитадели, о чем свидетельствовали тускло освещенные коридоры с затянутыми паутиной дверями, стойкий запах пыли, плесени и нежилых помещений, а также полное отсутствие людей. Грейс уже начала сомневаться, найдет ли она когда-нибудь дорогу назад или так и сгинет в этих темных закоулках, но тут ей улыбнулась Фортуна: свернув за угол, она едва не столкнулась с человеком, чье лицо было ей очень хорошо знакомо.
— Ваша светлость!
— Лорд Олрейн!
Как и в день их первой встречи, королевский сенешаль был одет в черное. При виде Грейс лорд Олрейн на миг растерялся, в глазах его вспыхнул огонек удивления, но он быстро взял себя в руки и принял прежний облик подтянутого, уверенного и властного царедворца. Прижав правую руку к груди, он церемонно поклонился. Грейс сделала реверанс, не очень заботясь, на-сколько удачно у нее получилось. Она уже успела оценить одно из неоспоримых достоинств кринолина: никто не видит, что делается под его прикрытием.
— Прошу прощения, миледи, всего несколько секунд, — извинился лорд Олрейн и повернулся к спутнику — слуге или лакею, судя по его невзрачной тунике и потертой кожаной шапочке; во внешности его тоже не было ничего примечательного, если не считать цвета глаз, один из которых был карим, а второй — голубым. — Ступай и проследи, чтобы все было исполнено. — Голос Олрейна звучал негромко, но повелительно.
Слуга поклонился — поклон его больше походил на кивок — и торопливо зашагал по коридору. Проходя мимо Грейс, он посмотрел на нее своими разноцветными глазами, и его небритая физиономия расплылась в многозначительной ухмылке. Грейс такое поведение показалось странным: другие слуги в замке избегали встречаться с ней взглядом. Но тут лакей исчез за поворотом, и она снова переключила внимание на сенешаля.
— Признаться, никак не ожидал, что вы окажетесь здесь, ваша светлость, — сказал он.
— И не только вы один, милорд, — смущенно потупилась Грейс. — По-моему, я заблудилась.
— Ну, это дело поправимое, — усмехнулся Олрейн, галантно протягивая ей руку. После секундной заминки Грейс приняла ее, и они пошли по коридору. Первое время оба молчали, потом Грейс собралась с духом и заговорила:
— Вообще-то я хотела побеседовать с королем Бореасом… Она собиралась объяснить подробнее, но лорд Олрейн покачал головой.
— Напрасный труд, миледи. Боюсь, его величество никак не сможет принять вас сегодня. Он страшно занят. Но если у вас имеется какая-то просьба или пожелание, я мог бы передать их королю от вашего имени.
Доброжелательный тон сенешаля прибавил ей храбрости.
— Понимаете, милорд, я надеялась, его величество найдет мне какое-нибудь подходящее занятие…
Грейс не успела сказать, что она врач по профессии, потому что Олрейн снова прервал ее:
— Если память мне не изменяет, вы сейчас занимаетесь изучением истории Семи доминионов и правящих в них королевских фамилий?
— Да. Леди Эйрин уже успела многому меня научить.
— Вот и чудесно! Поверьте, миледи, пока его величеству требуется от вас только это, и я уверен, он будет очень доволен, узнав о ваших успехах. Когда же он пожелает, чтобы вы занялись чем-то другим, то непременно пригласит вас и сам об этом скажет, можете не сомневаться.
Слова Олрейна начисто выбили Грейс из равновесия. Она открыла рот, чтобы возразить, но все аргументы куда-то испарились. Впрочем, умение дискутировать никогда не принадлежало к числу ее сильных сторон. Тем временем они добрались до одной из более оживленных «магистралей». Сенешаль остановился посреди большого зала и отпустил руку Грейс.
— Я был бы счастлив никогда не расставаться с такой очаровательной спутницей, миледи, но служба, увы, требует моего безотлагательного присутствия. Надеюсь, отсюда вы сами доберетесь до ваших покоев?
Грейс огляделась по сторонам. Стены и убранство зала показались ей знакомыми. Если она не ошибается, ее спальня находится где-то поблизости.
— Думаю, справлюсь, милорд, — сказала она, отнюдь не испытывая прозвучавшей в ее словах уверенности. — Благодарю вас, лорд Олрейн.
Тот улыбнулся, отвесил изысканный поклон, попрощался и устремился прочь в противоположном направлении. Грейс вздохнула, вышла из зала, пошла по коридору и была даже разочарована, когда он привел ее прямиком к дверям ее спальни. Вот тебе и приключение! Осталось только открыть дверь и войти, что она и сделала.
Некоторое время она сидела у камина за книгами. Открыв волшебные свойства половинки монеты — вещицы, безусловно, полезной и даже, не исключено, спасшей ей жизнь, — Грейс твердо решила изучить здешний язык, чтобы не зависеть от нее в дальнейшем. В конце концов, монетку могут украсть или она ее просто потеряет…
Задача оказалась не из легких. Сначала она читала абзац с монеткой-переводчиком в руке. Затем откладывала монету в сторону и всматривалась в незнакомые слова, сопоставляя их написание с ранее узнанным смыслом. Кропотливый труд, но через несколько часов она уже могла прочесть отдельные слова и фразы самостоятельно.
Кончилось тем, что у нее заболели глаза. «Сделай перерыв, Грейс, — предупредил внутренний голос. — От поехавшей крыши не спасет и галлон мэддока!»
Она поднялась, поставила книгу на полку и стала расхаживать по комнате. Внезапно ей пришло в голову, что она практически ни разу не выходила из своих покоев, если не считать первого дня, когда состоялся тот памятный разговор с королем Бореа-сом. Впрочем, Грейс такой распорядок устраивал. Ей вполне хватало общества Эйрин и книг. Еду приносили регулярно, а для прочих надобностей в дальнем углу стояла большая ночная ваза с плотно прилегающей крышкой, которую горничные выносили два раза в день. За дверью лежал огромный незнакомый мир, которого она не знала и не понимала, тогда как здесь, в четырех стенах спальни, для нее был создан маленький уютный мирок, составляющий, подобно отделению экстренной помощи Денверского мемориального, лишь малую часть целого, однако в силу этого гораздо более доступный пониманию и контролю. Но сегодня Грейс казалось, что ее спальня все больше начинает походить на дешевую меблированную квартирку, которую она снимала в Денвере. Ей вдруг нестерпимо захотелось вырваться на свободу, размять ноги, убежать прочь от этих давящих стен и сводов.
Вот только куда?
Поразмыслив, Грейс придумала подходящий, по ее мнению, предлог. Почему бы не поговорить с самим королем? Возможно, Бореас найдет для нее какое-нибудь занятие. В замке наверняка найдутся нуждающиеся в медицинской помощи. Не то чтобы она так уж сильно скучала по госпиталю и своему отделению, но Грейс Беккетт была лечащим врачом и безотчетно тосковала, утратив возможность исцелять боль и облегчать страдания других людей.
Боясь передумать в последний момент, она решительно расправила плечи, толкнула дверь и выскользнула в коридор. Сердце в груди отчаянно колотилось. Грейс была наполовину уверена в том, что ее обязательно кто-то остановит и заставит вернуться, но коридор, против ожидания, оказался пуст. Только пробегавший мимо молоденький паж, завидев ее, склонился в низком поклоне, пробормотал: «Ваша светлость!» и вприпрыжку побежал дальше по своим делам.
Грейс поморщилась. Хотя ее титул и происхождение по-прежнему оставались для всех загадкой, король Бореас и Эйрин решили между собой, что ранг ее достаточно высок, чтобы соответствовать именно такому обращению. Оно нравилось ей ничуть не больше, чем «ваше высочество», но ее мнения на сей счет все равно никто не спрашивал.
Грейс посмотрела направо, потом налево. Оба конца коридора ничем не отличались друг от друга. Она попыталась припомнить дорогу, по которой Эйрин вела ее к королевским покоям, но у нее ничего не получилось. Тогда она мысленно представила расположение главной башни замка относительно того крыла, где находилась ее комната, сориентировалась на местности и направилась налево по коридору.
Через час Грейс поняла, что окончательно заблудилась. Позади остались бесчисленные переходы, подъемы, спуски, винтовые лестницы и величественные залы с высокими сводчатыми потолками, но цель ее самонадеянной экскурсии казалась теперь еще более недостижимой, чем в самом начале. Она останавливалась у каждого окна, всякий раз убеждаясь, что оно выходит совсем не туда, куда она рассчитывала. Навстречу ей то и дело попадались люди — слуги, стражники, придворные, — которые, в зависимости от своего статуса, приветствовали ее поклоном или дружеским кивком, но ни один не остановился поговорить или спросить, куда она направляется, так что у нее не было даже предлога, чтобы узнать, как ей добраться до апартаментов Бореаса. Очевидно, в этом мире подразумевалось, что герцогини сами знают, куда и зачем их понесло.
В конечном итоге блуждания завели ее в совсем уж малопосещаемую часть цитадели, о чем свидетельствовали тускло освещенные коридоры с затянутыми паутиной дверями, стойкий запах пыли, плесени и нежилых помещений, а также полное отсутствие людей. Грейс уже начала сомневаться, найдет ли она когда-нибудь дорогу назад или так и сгинет в этих темных закоулках, но тут ей улыбнулась Фортуна: свернув за угол, она едва не столкнулась с человеком, чье лицо было ей очень хорошо знакомо.
— Ваша светлость!
— Лорд Олрейн!
Как и в день их первой встречи, королевский сенешаль был одет в черное. При виде Грейс лорд Олрейн на миг растерялся, в глазах его вспыхнул огонек удивления, но он быстро взял себя в руки и принял прежний облик подтянутого, уверенного и властного царедворца. Прижав правую руку к груди, он церемонно поклонился. Грейс сделала реверанс, не очень заботясь, на-сколько удачно у нее получилось. Она уже успела оценить одно из неоспоримых достоинств кринолина: никто не видит, что делается под его прикрытием.
— Прошу прощения, миледи, всего несколько секунд, — извинился лорд Олрейн и повернулся к спутнику — слуге или лакею, судя по его невзрачной тунике и потертой кожаной шапочке; во внешности его тоже не было ничего примечательного, если не считать цвета глаз, один из которых был карим, а второй — голубым. — Ступай и проследи, чтобы все было исполнено. — Голос Олрейна звучал негромко, но повелительно.
Слуга поклонился — поклон его больше походил на кивок — и торопливо зашагал по коридору. Проходя мимо Грейс, он посмотрел на нее своими разноцветными глазами, и его небритая физиономия расплылась в многозначительной ухмылке. Грейс такое поведение показалось странным: другие слуги в замке избегали встречаться с ней взглядом. Но тут лакей исчез за поворотом, и она снова переключила внимание на сенешаля.
— Признаться, никак не ожидал, что вы окажетесь здесь, ваша светлость, — сказал он.
— И не только вы один, милорд, — смущенно потупилась Грейс. — По-моему, я заблудилась.
— Ну, это дело поправимое, — усмехнулся Олрейн, галантно протягивая ей руку. После секундной заминки Грейс приняла ее, и они пошли по коридору. Первое время оба молчали, потом Грейс собралась с духом и заговорила:
— Вообще-то я хотела побеседовать с королем Бореасом… Она собиралась объяснить подробнее, но лорд Олрейн покачал головой.
— Напрасный труд, миледи. Боюсь, его величество никак не сможет принять вас сегодня. Он страшно занят. Но если у вас имеется какая-то просьба или пожелание, я мог бы передать их королю от вашего имени.
Доброжелательный тон сенешаля прибавил ей храбрости.
— Понимаете, милорд, я надеялась, его величество найдет мне какое-нибудь подходящее занятие…
Грейс не успела сказать, что она врач по профессии, потому что Олрейн снова прервал ее:
— Если память мне не изменяет, вы сейчас занимаетесь изучением истории Семи доминионов и правящих в них королевских фамилий?
— Да. Леди Эйрин уже успела многому меня научить.
— Вот и чудесно! Поверьте, миледи, пока его величеству требуется от вас только это, и я уверен, он будет очень доволен, узнав о ваших успехах. Когда же он пожелает, чтобы вы занялись чем-то другим, то непременно пригласит вас и сам об этом скажет, можете не сомневаться.
Слова Олрейна начисто выбили Грейс из равновесия. Она открыла рот, чтобы возразить, но все аргументы куда-то испарились. Впрочем, умение дискутировать никогда не принадлежало к числу ее сильных сторон. Тем временем они добрались до одной из более оживленных «магистралей». Сенешаль остановился посреди большого зала и отпустил руку Грейс.
— Я был бы счастлив никогда не расставаться с такой очаровательной спутницей, миледи, но служба, увы, требует моего безотлагательного присутствия. Надеюсь, отсюда вы сами доберетесь до ваших покоев?
Грейс огляделась по сторонам. Стены и убранство зала показались ей знакомыми. Если она не ошибается, ее спальня находится где-то поблизости.
— Думаю, справлюсь, милорд, — сказала она, отнюдь не испытывая прозвучавшей в ее словах уверенности. — Благодарю вас, лорд Олрейн.
Тот улыбнулся, отвесил изысканный поклон, попрощался и устремился прочь в противоположном направлении. Грейс вздохнула, вышла из зала, пошла по коридору и была даже разочарована, когда он привел ее прямиком к дверям ее спальни. Вот тебе и приключение! Осталось только открыть дверь и войти, что она и сделала.
48
На следующий день молодой паж доставил Грейс письмо от короля Бореаса. На вечер в Кейлавере был назначен большой пир, и монарх изъявлял желание видеть среди гостей высокородную леди Грейс из Беккетта. Услышав новость, Эйрин возликовала, а Грейс, наоборот, ударилась в панику.
— Какой пир? — Ноги у нее сделались ватными, и она поспешно опустилась в кресло у камина. — Я еще не готова к такому испытанию!
— Глупости! — отрезала баронесса. — На пирах весело. Только есть приходится очень много.
— Знаешь, по-моему, его величество приглашает меня вовсе не для того, чтобы накормить до отвала, а чтобы убедиться, гожусь ли я на роль шпиона. — Грейс внимательно посмотрела на подругу. — А теперь выкладывай, кто еще там будет. Эйрин пробежала глазами королевское послание.
— Прием устраивается в честь представителей королей и королев других доминионов. Они уже все собрались в Кейлавере и занимаются подготовкой к прибытию приглашенных на Совет правителей,
— Имеется в виду, что все гости — знатные особы? — уточнила Грейс с нарастающей тревогой. Баронесса энергично кивнула:
— Конечно. Но тебе нечего волноваться. Все не так уж страшно. Между прочим, одного из них ты знаешь. Дарж из Эмбара Вспомнила? Славный рыцарь, но до чего же скучен!
— А мне он, наоборот, очень понравился, — возразила Грейс, воскресив в памяти суровое и вместе с тем удивительно доброе лицо эмбарского эрла.
Эйрин пожала плечами.
— Ну да, это же он спас тебя в Сумеречном лесу, так что, я полагаю, ты склонна преувеличивать его достоинства. — Лицо ее вдруг просияло, и она опустилась на колени рядом с креслом Грейс. — Послушай, я знаю, как ты напугана, но поверь мне, получить персональное приглашение на пир от самого короля Кейлавана — это очень большая честь, особенно для дамы. И случается такое далеко не каждый день. Ты замечательно повеселишься, вот увидишь!
Повеселишься. Ха! Похоже, они с Эйрин по-разному понимают это слово.
Кто-то громко постучал в дверь. Обе, вздрогнув, поспешно встали.
— Войдите, — крикнула Грейс.
Мгновение спустя дверь отворилась, и в комнату, неслышно ступая, проникла угроза в роскошном платье изумрудного цвета.
— Леди Кайрен! — натянуто кивнула Эйрин, не сводя с вошедшей пристального взгляда сапфировых глаз.
Графиня обнажила в ослепительной улыбке два ряда безукоризненных, но мелких, как у лисицы, зубов. Тщательно завитые локоны ниспадали ей на плечи волной темного золота.
— Леди Эйрин! Я вижу, вы так обрадовались моему приход>. что позабыли о приличиях. Мне, безусловно, льстит ваше искреннее расположение ко мне, но позвольте напомнить, что мы обе в гостях у леди Грейс, которой и принадлежит право первой приветствовать посетителей.
Баронесса густо покраснела. Грейс торопливо шагнул:' вперед, храбро заслонив подругу грудью.
— Доброе утро, леди Кайрен, — сказала она, тщетно пытаясь унять предательскую дрожь в голосе. — Рада видеть вас снова.
Графиня бесцеремонно продвинулась в глубь спальни, распространяя вокруг приторный аромат спелых абрикосов.
— А я рада, леди Грейс, что вы наконец-то нашли время обновить свой гардероб. Кстати, у вас потрясающий вкус. Моя матушка просто обожала платья такого фасона. Особенно на склоне лет.
— Похвала из ваших уст вдвойне приятна, леди Кайрен. — Грейс уже справилась с волнением и спокойно восприняла этот более чем сомнительный комплимент.
Кайрен снова улыбнулась, но улыбка ее не смогла до конца скрыть скользнувшую по лицу тень недовольства. Очевидно, она ожидала несколько другой реакции.
— Готовитесь к вечернему празднеству? — переменила тему графиня.
— Я сама только что узнала о нем, — ответила Грейс, тщательно подбирая слова. — Король Бореас прислал мне личное приглашение на пир. Курьер доставил его всего несколько минут назад.
— Ах да, король Бореас…
Кайрен произнесла эти слова таким многозначительным тоном, как будто Грейс ненароком открыла ей некую тайну государственной важности. А у последней постепенно складывалось впечатление, что графиня сознательно ищет и находит двойной смысл даже в самых невинных и однозначных фразах.
Гостья подошла к окну и рассеянно выглянула во двор.
— Я уверена, что вы непременно захотите выразить его величеству благодарность за оказанную честь. Впрочем, было бы странным ожидать иного от дамы столь благородного происхождения, как ваше. — Она отвернулась от окна и устремила взор на Грейс. — Хочу только добавить одну вещь. В Кейлавере мы с вами обе в гостях, что в некотором смысле нас роднит. Поэтому я считаю своей обязанностью — нет, своим святым долгом! — предупредить вас касательно короля…
Эйрин с побледневшим от гнева лицом выступила вперед. Пальцы ее судорожно сжались в кулачки.
— Предупредить? Предупредить о чем, Кайрен?! Графиня весело рассмеялась:
— Ах, милая Эйрин, как же ты еще все-таки молода, невинна и наивна! Так и должно быть, все правильно. Неведение — удел юности. Не обижайся, но ты пока не знаешь и не понимаешь многого из того, что не составляет секрета для таких зрелых женщин, как леди Грейс и я.
Баронесса порывалась что-то возразить, но Грейс едва заметно покачала головой, и та замолчала, хотя по-прежнему выглядела до предела возмущенной. Грейс сочувствовала ей, но считала более важным выслушать до конца откровения Кайрен. Разумеется, она не испытывала теплых чувств к этой змее (тоже мне родственница!), но полученное от Бореаса задание подразумевало беседы со всеми, кто прямо или косвенно принимает участие в работе Совета, с целью выяснить их истинные мысли и намерения. Так почему бы ей не начать с леди Кайрен?
— Продолжайте, графиня, — сказала она, демонстрируя живейший интерес. — Так о чем же вы хотите меня предупредить?
Торжествующая улыбка заиграла на полных, чувственных губах Кайрен.
— Только умоляю, не поймите меня превратно, — воскликнула она. — Никто не посмеет отрицать, что король Бореас — достойный и справедливый монарх.
«Что не мешает людям думать прямо противоположное», — мысленно закончила Грейс недосказанную фразу.
— Однако, — продолжала графиня, — общеизвестно, что он является ярым приверженцем культа Ватриса-Быкоубийцы, покровителя воинов. И хотя я бесконечно далека от мысли упрекать мужчин за пристрастие к распрям, жестокости и насилию — в конце концов, все это у них в крови…
Грейс прикусила губу. Культ Ватриса? Что это? Религиозное течение? Орден? Точное знание, несомненно, помогло бы ей лучше проникнуть в мотивы поступков Кайрен, но она не собиралась демонстрировать свое невежество, задав вопрос самой графине.
— Вы намекаете, если я правильно поняла, что король Бореас чрезмерно агрессивен? — спросила она вместо этого.
— Ах, милочка, слова — это такая скользкая вещь, — усмехнулась Кайрен.
«Так же как и ты, милочка!» — произнесла про себя Грейс, а вслух заявила:
— Не могу сказать, что одобряю войны, но в тревожные времена порой нет другого выхода.
— Выход никогда не бывает один, а для отражения угрозы существует множество более гибких, а зачастую и более могущественных способов, нежели применение грубой силы. Но мужчины так прямолинейны, что не видят и не желают знать ничего иного. Не все, правда. Есть и другие.
Грейс никогда не любила играть в загадки.
— Кто же они? — спросила она напрямую.
Зеленые глаза графини сверкнули ярче огромного изумрудного кулона у нее на груди.
— Пока могу только сказать, что в Совете Королей будут принимать участие некоторые особы, чьи интересы не совпадают с устремлениями Бореаса. Мне кажется, леди Грейс, вы немного поторопились, предавшись одной из сторон, прежде чем выслушать предложения другой.
— Разве? Я и не подозревала, что уже не принадлежу себе.
Лицо Кайрен вплотную приблизилось к ней. Удушливый запах абрикосов обволакивал и туманил мозг. Понизив голос, графиня снова заговорила:
— Бореас — сильный монарх, но не советую вам заблуждаться на его счет. В первую очередь он мужчина, следовательно, поддается манипулированию. Несколько капель отвара, несколько вовремя вставленных льстивых слов… Да вы и сами должны знать, как это делается. Если же нет, могу научить. Сами посудите, милочка, ну зачем вам служить ему, если все можно сделать наоборот?
Грейс не могла оторваться от бездонных зеленых озер, в которые превратились глаза Кайрен. А потом почувствовала чужое присутствие у себя в голове — наглое, любопытное, бесцеремонно шарящее по потаенным закоулкам ее мозга. Вспышка холодной ярости прояснила ее разум. Нет! Когда-то она поклялась, что никому более не позволит так с собой обращаться.
«Убирайся прочь!»
Грейс не произносила этих слов вслух, но графиня отшатнулась от нее, словно пораженная сильнейшим ударом в грудь. Ее прекрасные черты перекосила гримаса изумления и страха. Но уже в следующее мгновение она взяла себя в руки, и на лице ее появилось странное выражение, более всего похожее на… восхищение?
Эйрин выступила вперед, дрожа от гнева.
— Король Бореас вовсе не ратует за войну! — возмущенно воскликнула она. — Он просто беспокоится за судьбу доминионов — как любой другой на его месте.
К тому времени, когда она закончила, Кайрен уже полностью овладела собой.
— Как скажешь, милочка, — безразлично кивнула она, направляясь к выходу. Но у дверей задержалась и обратилась к Грейс: — А вы, миледи, подумайте над моими словами. И приходите ко мне, если пожелаете узнать больше. Всего хорошего.
Дверь отворилась, и графиня выпорхнула из комнаты.
— Что, во имя Зеи, она имела в виду? — вскричала, чуть не плача, баронесса.
— Пока точно не знаю, — покачала головой Грейс. Голова у нее до сих пор немного кружилась, мысли путались. Кайрен слишком близко подобралась к чему-то очень важному. Но к чему? И как ей удалось изгнать графиню из своего сознания?
— Она думает, на ней свет клином сошелся! — продолжала бушевать Эйрин. — Только я что-то не припомню, когда ее короновали и королевой какой страны!
До Грейс едва доходили язвительные реплики баронессы. Ею вдруг овладела смертельная усталость, и она без сил опустилась — скорее упала — в ближайшее кресло.
— Наверное, я все-таки не смогу этого сделать, Эйрин, — прошептала она.
Та враз замолчала и вопросительно взглянула на старшую подругу.
— Я не пойду на пир. И вряд ли сумею шпионить для короля Бореаса. Я просто не выдержу.
— Пойдешь. Сумеешь. И выдержишь! — убежденно заявила Эйрин.
— Нет, я не могу. Поверь, я совсем не та, за кого вы все меня принимаете!
Баронесса вздохнула.
— Если это все, что тебя тревожит, можешь не волноваться: для короля — да и для меня тоже — не имеет решительно никакого значения, из какого королевства ты родом и какой в действительности носишь титул. Достаточно того, что ты благородная леди и можешь нам помочь в трудную минуту. Все прочее роли не играет.
— Ты опять не поняла меня, Эйрин! В моих жилах не течет не только королевской, но даже благородной, как вы выражаетесь, крови. И явилась я сюда вовсе не из какого-то там королевства…
Признание вырвалось из ее уст, прежде чем она успела остановить хлынувший поток слов.
— … а из другого мира!
Эйрин растерянно уставилась на нее.
«Ну вот ты и влипла, Грейс. Теперь придется все ей рассказать. Может, оно и к лучшему. Пора кончать эти игры, пока они не стали слишком опасными и пока есть такая возможность. Если она еще есть, конечно».
Сидя в кресле и не отводя взгляда от тлеющих в камине угольев, слово за слово она поведала баронессе всю свою невероятную историю от начала до конца. Рассказала о службе в госпитале, о пациенте с железным сердцем, о безумном проповеднике, встреча с которым подтолкнула ее открыть дверь заброшенного приюта и войти… Рассказала обо всем, умолчав лишь о том, что сама провела много лет в Странноприимном доме Беккетта для детей-сирот. Потому что, если бы она упомянула о своей связи с приютом, пришлось бы вспомнить о похотливых прикосновениях тянущихся из мрака рук и поглотившем их огне. Но она дала себе зарок больше не вспоминать об этом. Никогда!
— Грейс…
Звук собственного имени вывел ее из оцепенения. Она вздрогнула, встрепенулась и только тогда осознала, что уже довольно давно молчит. Повернувшись к Эйрин, Грейс предполагала увидеть на ее лице недоверие, насмешку или даже брезгливость и была поражена, увидав струящиеся по щекам баронессы обильные слезы.
— Ты… ты веришь мне? — потрясение прошептала Грейс.
— Как же я могу тебе не верить, если мы подруги? — улыбнулась Эйрин сквозь слезы. — Хоть я не поняла и половины из твоего рассказа, но ничуть не сомневаюсь в том, что ты говорила правду! Знаешь, я еще с первого раза, когда тебя увидела, заметила, что ты чем-то отличаешься от других людей. У тебя и облик какой-то… нездешний. Сначала я думала, ты явилась из Сумеречной страны, где обитает Маленький Народец, а оказалось, что твоя родина — Земля, так? — лежит еще дальше. Ты рассказала удивительную историю, Грейс, но я, признаться, совсем не удивлена.
У Грейс не нашлось слов, чтобы воздать должное такому безграничному доверию, какого она никогда не встречала в своем мире и никак не рассчитывала найти в чужом.
— Ну а теперь займемся подготовкой к вечеру, — заявила Эйрин, вновь переходя на менторский тон. — Забудем на сегодня, кто ты такая и откуда взялась, и будем помнить только о том, что для всех в Кейлавере ты — герцогиня Беккеттская и король на тебя рассчитывает. — Она открыла гардероб и вынула пару платьев. — Итак, ваша светлость, что вы предпочитаете: зеленое или фиолетовое?
Комната внезапно озарилась лучами выглянувшего из-за облаков солнышка, и Грейс рассмеялась — впервые с момента пробуждения.
— Какой пир? — Ноги у нее сделались ватными, и она поспешно опустилась в кресло у камина. — Я еще не готова к такому испытанию!
— Глупости! — отрезала баронесса. — На пирах весело. Только есть приходится очень много.
— Знаешь, по-моему, его величество приглашает меня вовсе не для того, чтобы накормить до отвала, а чтобы убедиться, гожусь ли я на роль шпиона. — Грейс внимательно посмотрела на подругу. — А теперь выкладывай, кто еще там будет. Эйрин пробежала глазами королевское послание.
— Прием устраивается в честь представителей королей и королев других доминионов. Они уже все собрались в Кейлавере и занимаются подготовкой к прибытию приглашенных на Совет правителей,
— Имеется в виду, что все гости — знатные особы? — уточнила Грейс с нарастающей тревогой. Баронесса энергично кивнула:
— Конечно. Но тебе нечего волноваться. Все не так уж страшно. Между прочим, одного из них ты знаешь. Дарж из Эмбара Вспомнила? Славный рыцарь, но до чего же скучен!
— А мне он, наоборот, очень понравился, — возразила Грейс, воскресив в памяти суровое и вместе с тем удивительно доброе лицо эмбарского эрла.
Эйрин пожала плечами.
— Ну да, это же он спас тебя в Сумеречном лесу, так что, я полагаю, ты склонна преувеличивать его достоинства. — Лицо ее вдруг просияло, и она опустилась на колени рядом с креслом Грейс. — Послушай, я знаю, как ты напугана, но поверь мне, получить персональное приглашение на пир от самого короля Кейлавана — это очень большая честь, особенно для дамы. И случается такое далеко не каждый день. Ты замечательно повеселишься, вот увидишь!
Повеселишься. Ха! Похоже, они с Эйрин по-разному понимают это слово.
Кто-то громко постучал в дверь. Обе, вздрогнув, поспешно встали.
— Войдите, — крикнула Грейс.
Мгновение спустя дверь отворилась, и в комнату, неслышно ступая, проникла угроза в роскошном платье изумрудного цвета.
— Леди Кайрен! — натянуто кивнула Эйрин, не сводя с вошедшей пристального взгляда сапфировых глаз.
Графиня обнажила в ослепительной улыбке два ряда безукоризненных, но мелких, как у лисицы, зубов. Тщательно завитые локоны ниспадали ей на плечи волной темного золота.
— Леди Эйрин! Я вижу, вы так обрадовались моему приход>. что позабыли о приличиях. Мне, безусловно, льстит ваше искреннее расположение ко мне, но позвольте напомнить, что мы обе в гостях у леди Грейс, которой и принадлежит право первой приветствовать посетителей.
Баронесса густо покраснела. Грейс торопливо шагнул:' вперед, храбро заслонив подругу грудью.
— Доброе утро, леди Кайрен, — сказала она, тщетно пытаясь унять предательскую дрожь в голосе. — Рада видеть вас снова.
Графиня бесцеремонно продвинулась в глубь спальни, распространяя вокруг приторный аромат спелых абрикосов.
— А я рада, леди Грейс, что вы наконец-то нашли время обновить свой гардероб. Кстати, у вас потрясающий вкус. Моя матушка просто обожала платья такого фасона. Особенно на склоне лет.
— Похвала из ваших уст вдвойне приятна, леди Кайрен. — Грейс уже справилась с волнением и спокойно восприняла этот более чем сомнительный комплимент.
Кайрен снова улыбнулась, но улыбка ее не смогла до конца скрыть скользнувшую по лицу тень недовольства. Очевидно, она ожидала несколько другой реакции.
— Готовитесь к вечернему празднеству? — переменила тему графиня.
— Я сама только что узнала о нем, — ответила Грейс, тщательно подбирая слова. — Король Бореас прислал мне личное приглашение на пир. Курьер доставил его всего несколько минут назад.
— Ах да, король Бореас…
Кайрен произнесла эти слова таким многозначительным тоном, как будто Грейс ненароком открыла ей некую тайну государственной важности. А у последней постепенно складывалось впечатление, что графиня сознательно ищет и находит двойной смысл даже в самых невинных и однозначных фразах.
Гостья подошла к окну и рассеянно выглянула во двор.
— Я уверена, что вы непременно захотите выразить его величеству благодарность за оказанную честь. Впрочем, было бы странным ожидать иного от дамы столь благородного происхождения, как ваше. — Она отвернулась от окна и устремила взор на Грейс. — Хочу только добавить одну вещь. В Кейлавере мы с вами обе в гостях, что в некотором смысле нас роднит. Поэтому я считаю своей обязанностью — нет, своим святым долгом! — предупредить вас касательно короля…
Эйрин с побледневшим от гнева лицом выступила вперед. Пальцы ее судорожно сжались в кулачки.
— Предупредить? Предупредить о чем, Кайрен?! Графиня весело рассмеялась:
— Ах, милая Эйрин, как же ты еще все-таки молода, невинна и наивна! Так и должно быть, все правильно. Неведение — удел юности. Не обижайся, но ты пока не знаешь и не понимаешь многого из того, что не составляет секрета для таких зрелых женщин, как леди Грейс и я.
Баронесса порывалась что-то возразить, но Грейс едва заметно покачала головой, и та замолчала, хотя по-прежнему выглядела до предела возмущенной. Грейс сочувствовала ей, но считала более важным выслушать до конца откровения Кайрен. Разумеется, она не испытывала теплых чувств к этой змее (тоже мне родственница!), но полученное от Бореаса задание подразумевало беседы со всеми, кто прямо или косвенно принимает участие в работе Совета, с целью выяснить их истинные мысли и намерения. Так почему бы ей не начать с леди Кайрен?
— Продолжайте, графиня, — сказала она, демонстрируя живейший интерес. — Так о чем же вы хотите меня предупредить?
Торжествующая улыбка заиграла на полных, чувственных губах Кайрен.
— Только умоляю, не поймите меня превратно, — воскликнула она. — Никто не посмеет отрицать, что король Бореас — достойный и справедливый монарх.
«Что не мешает людям думать прямо противоположное», — мысленно закончила Грейс недосказанную фразу.
— Однако, — продолжала графиня, — общеизвестно, что он является ярым приверженцем культа Ватриса-Быкоубийцы, покровителя воинов. И хотя я бесконечно далека от мысли упрекать мужчин за пристрастие к распрям, жестокости и насилию — в конце концов, все это у них в крови…
Грейс прикусила губу. Культ Ватриса? Что это? Религиозное течение? Орден? Точное знание, несомненно, помогло бы ей лучше проникнуть в мотивы поступков Кайрен, но она не собиралась демонстрировать свое невежество, задав вопрос самой графине.
— Вы намекаете, если я правильно поняла, что король Бореас чрезмерно агрессивен? — спросила она вместо этого.
— Ах, милочка, слова — это такая скользкая вещь, — усмехнулась Кайрен.
«Так же как и ты, милочка!» — произнесла про себя Грейс, а вслух заявила:
— Не могу сказать, что одобряю войны, но в тревожные времена порой нет другого выхода.
— Выход никогда не бывает один, а для отражения угрозы существует множество более гибких, а зачастую и более могущественных способов, нежели применение грубой силы. Но мужчины так прямолинейны, что не видят и не желают знать ничего иного. Не все, правда. Есть и другие.
Грейс никогда не любила играть в загадки.
— Кто же они? — спросила она напрямую.
Зеленые глаза графини сверкнули ярче огромного изумрудного кулона у нее на груди.
— Пока могу только сказать, что в Совете Королей будут принимать участие некоторые особы, чьи интересы не совпадают с устремлениями Бореаса. Мне кажется, леди Грейс, вы немного поторопились, предавшись одной из сторон, прежде чем выслушать предложения другой.
— Разве? Я и не подозревала, что уже не принадлежу себе.
Лицо Кайрен вплотную приблизилось к ней. Удушливый запах абрикосов обволакивал и туманил мозг. Понизив голос, графиня снова заговорила:
— Бореас — сильный монарх, но не советую вам заблуждаться на его счет. В первую очередь он мужчина, следовательно, поддается манипулированию. Несколько капель отвара, несколько вовремя вставленных льстивых слов… Да вы и сами должны знать, как это делается. Если же нет, могу научить. Сами посудите, милочка, ну зачем вам служить ему, если все можно сделать наоборот?
Грейс не могла оторваться от бездонных зеленых озер, в которые превратились глаза Кайрен. А потом почувствовала чужое присутствие у себя в голове — наглое, любопытное, бесцеремонно шарящее по потаенным закоулкам ее мозга. Вспышка холодной ярости прояснила ее разум. Нет! Когда-то она поклялась, что никому более не позволит так с собой обращаться.
«Убирайся прочь!»
Грейс не произносила этих слов вслух, но графиня отшатнулась от нее, словно пораженная сильнейшим ударом в грудь. Ее прекрасные черты перекосила гримаса изумления и страха. Но уже в следующее мгновение она взяла себя в руки, и на лице ее появилось странное выражение, более всего похожее на… восхищение?
Эйрин выступила вперед, дрожа от гнева.
— Король Бореас вовсе не ратует за войну! — возмущенно воскликнула она. — Он просто беспокоится за судьбу доминионов — как любой другой на его месте.
К тому времени, когда она закончила, Кайрен уже полностью овладела собой.
— Как скажешь, милочка, — безразлично кивнула она, направляясь к выходу. Но у дверей задержалась и обратилась к Грейс: — А вы, миледи, подумайте над моими словами. И приходите ко мне, если пожелаете узнать больше. Всего хорошего.
Дверь отворилась, и графиня выпорхнула из комнаты.
— Что, во имя Зеи, она имела в виду? — вскричала, чуть не плача, баронесса.
— Пока точно не знаю, — покачала головой Грейс. Голова у нее до сих пор немного кружилась, мысли путались. Кайрен слишком близко подобралась к чему-то очень важному. Но к чему? И как ей удалось изгнать графиню из своего сознания?
— Она думает, на ней свет клином сошелся! — продолжала бушевать Эйрин. — Только я что-то не припомню, когда ее короновали и королевой какой страны!
До Грейс едва доходили язвительные реплики баронессы. Ею вдруг овладела смертельная усталость, и она без сил опустилась — скорее упала — в ближайшее кресло.
— Наверное, я все-таки не смогу этого сделать, Эйрин, — прошептала она.
Та враз замолчала и вопросительно взглянула на старшую подругу.
— Я не пойду на пир. И вряд ли сумею шпионить для короля Бореаса. Я просто не выдержу.
— Пойдешь. Сумеешь. И выдержишь! — убежденно заявила Эйрин.
— Нет, я не могу. Поверь, я совсем не та, за кого вы все меня принимаете!
Баронесса вздохнула.
— Если это все, что тебя тревожит, можешь не волноваться: для короля — да и для меня тоже — не имеет решительно никакого значения, из какого королевства ты родом и какой в действительности носишь титул. Достаточно того, что ты благородная леди и можешь нам помочь в трудную минуту. Все прочее роли не играет.
— Ты опять не поняла меня, Эйрин! В моих жилах не течет не только королевской, но даже благородной, как вы выражаетесь, крови. И явилась я сюда вовсе не из какого-то там королевства…
Признание вырвалось из ее уст, прежде чем она успела остановить хлынувший поток слов.
— … а из другого мира!
Эйрин растерянно уставилась на нее.
«Ну вот ты и влипла, Грейс. Теперь придется все ей рассказать. Может, оно и к лучшему. Пора кончать эти игры, пока они не стали слишком опасными и пока есть такая возможность. Если она еще есть, конечно».
Сидя в кресле и не отводя взгляда от тлеющих в камине угольев, слово за слово она поведала баронессе всю свою невероятную историю от начала до конца. Рассказала о службе в госпитале, о пациенте с железным сердцем, о безумном проповеднике, встреча с которым подтолкнула ее открыть дверь заброшенного приюта и войти… Рассказала обо всем, умолчав лишь о том, что сама провела много лет в Странноприимном доме Беккетта для детей-сирот. Потому что, если бы она упомянула о своей связи с приютом, пришлось бы вспомнить о похотливых прикосновениях тянущихся из мрака рук и поглотившем их огне. Но она дала себе зарок больше не вспоминать об этом. Никогда!
— Грейс…
Звук собственного имени вывел ее из оцепенения. Она вздрогнула, встрепенулась и только тогда осознала, что уже довольно давно молчит. Повернувшись к Эйрин, Грейс предполагала увидеть на ее лице недоверие, насмешку или даже брезгливость и была поражена, увидав струящиеся по щекам баронессы обильные слезы.
— Ты… ты веришь мне? — потрясение прошептала Грейс.
— Как же я могу тебе не верить, если мы подруги? — улыбнулась Эйрин сквозь слезы. — Хоть я не поняла и половины из твоего рассказа, но ничуть не сомневаюсь в том, что ты говорила правду! Знаешь, я еще с первого раза, когда тебя увидела, заметила, что ты чем-то отличаешься от других людей. У тебя и облик какой-то… нездешний. Сначала я думала, ты явилась из Сумеречной страны, где обитает Маленький Народец, а оказалось, что твоя родина — Земля, так? — лежит еще дальше. Ты рассказала удивительную историю, Грейс, но я, признаться, совсем не удивлена.
У Грейс не нашлось слов, чтобы воздать должное такому безграничному доверию, какого она никогда не встречала в своем мире и никак не рассчитывала найти в чужом.
— Ну а теперь займемся подготовкой к вечеру, — заявила Эйрин, вновь переходя на менторский тон. — Забудем на сегодня, кто ты такая и откуда взялась, и будем помнить только о том, что для всех в Кейлавере ты — герцогиня Беккеттская и король на тебя рассчитывает. — Она открыла гардероб и вынула пару платьев. — Итак, ваша светлость, что вы предпочитаете: зеленое или фиолетовое?
Комната внезапно озарилась лучами выглянувшего из-за облаков солнышка, и Грейс рассмеялась — впервые с момента пробуждения.
49
После полудня главному распорядителю предстоящего празднества лорду Олрейну потребовалась помощь Эйрин, а оставшаяся в одиночестве Грейс принялась всерьез подумывать о бегстве. Она долго рассматривала брусчатку — футах в двадцати пяти под ее окном, — пока не пришла к выводу, что оказаться в одном зале с множеством незнакомых лордов и леди все же предпочтительней, хотя и ненамного, чем риск переломать руки и ноги. Обреченно вздохнув, она облачилась в выбранное Эйрин фиолетовое платье, прицепила к поясу кошелек с ожерельем и половинкой серебряной монеты и уселась с книгой в кресло у камина. На закате дня явился молоденький паж, стиль прически которого определенно был навеян горячечной фантазией пьяного куафера, и предложил следовать за ним. Молча кивнув, Грейс вышла из комнаты.
Они остановились перед массивными двойными дверьми, изукрашенными искусной резьбой, из-за которых доносился невнятный гул множества голосов.
«Только не теряй голову, Грейс. Герцогиням не подобает падать в обморок!»
Створки разом распахнулись, вызвав такой сильный сквозняк, что ее буквально внесло в большой пиршественный зал Кейлавера, прежде чем она успела сделать хотя бы шаг. Стоявшие по обе стороны от входа герольды поднесли к губам трубы и разом затрубили. Грейс в страхе присела: впечатление было такое, как будто у нее под ухом выстрелили из пушки.
Они остановились перед массивными двойными дверьми, изукрашенными искусной резьбой, из-за которых доносился невнятный гул множества голосов.
«Только не теряй голову, Грейс. Герцогиням не подобает падать в обморок!»
Створки разом распахнулись, вызвав такой сильный сквозняк, что ее буквально внесло в большой пиршественный зал Кейлавера, прежде чем она успела сделать хотя бы шаг. Стоявшие по обе стороны от входа герольды поднесли к губам трубы и разом затрубили. Грейс в страхе присела: впечатление было такое, как будто у нее под ухом выстрелили из пушки.