Страница:
Логрен приблизился к краю возвышения.
— Ты совершаешь большую глупость, Мелиндора, продолжая бессмысленное сопротивление, — заговорил он с бесстрастной уверенностью. — То же самое относится и к тебе, Фолкен Черная Рука. Вам двоим лучше многих известно могущество того, кому вы осмелились противостоять. Как известно и о том, что вы не можете одержать победу. — Логрен вскинул руки над головой; голос его окреп, громом разносясь над притихшим залом. — Слушайте меня, люди! Слушайте все! Этой ночью Бледный Властелин покидает Имбрифейл. Те, кто посмеет бросить Ему вызов, умрут. Но есть и другой выход. Поклянитесь служить Ему, отдайтесь на Его милость, и вы заживете новой жизнью, блеск и великолепие которой невозможно представить в самых смелых мечтах.
Слушали речь Логрена внимательно. Подавляющее большинство присутствующих перестали метаться по залу, подметив, что фейдримы не трогают тех, кто сам не лезет на рожон, и вели себя смирно. Кое-кто даже одобрительно кивал, очевидно, покоренный проникновенным голосом эриданца и железной логикой его аргументов. Грейс на миг представила мир, населенный только людьми с железными сердцами. Мир без добра, любви и ласки. Мир, покрытый снегом и льдом. Нет, такого нельзя допустить. Бессердечных и равнодушных на свете и без того с избытком — что здесь, что на Земле.
Глубоко вдохнув, она сосредоточилась и освободила сознание, нащупывая Дух Природы. Долго ей искать не пришлось: незримая паутина пронизывала огромный зал, полная неисчерпаемой, ликующей Силы, но в то же время тревожно содрогающаяся в предчувствии надвигающейся угрозы. Грейс незаметно подтягивала к себе невидимые нити, наматывая их на пальцы, как пряжу с веретена, а потом принялась ткать собственную сеть. Внезапно она насторожилась и замерла. В самом центре паутины бесформенной черной кляксой расплылось пятно, лишенное блеска, тепла, энергии. По телу ее пробежала дрожь омерзения: черное пятно было Логреном.
Зловеще усмехнувшись, он повернулся к Грейс.
— Что я вижу, миледи? Моя маленькая ведьмочка задумала немножко поколдовать? — Продолжая ухмыляться, эриданец шагнул к ней. — Неужели вы до сих пор не поняли, леди Грейс, что ваша дешевая магия на меня не действует?
— Вы все равно не сможете выиграть! — прошептала она, мучительно сознавая пустоту и легковесность собственных слов.
— Разве? — театрально удивился Логрен. — А по-моему, я уже одержал победу. И весьма убедительную, вы не находите? Не стану отрицать, госпожа Мелиндора Сребролунная очень сильна — а я всегда преклонялся перед силой, даже если это сила врага, — но и она не в состоянии удерживать чары до бесконечности. Взгляните, они уже ослабевают!
Грейс очень не хотелось этого делать, но взгляд ее словно сам собой устремился в указанном направлении. Сердце в груди оборвалось. Логрен говорил правду: голубой ореол, окружавший Мелию, сильно потускнел, на лбу у нее выступили крупные капли пота. Почуяв слабину, фейдримы оживились и стали придвигаться ближе к баррикаде.
Снова повернувшись к Логрену, Грейс задержалась взглядом на его жемчужного цвета тунике.
— В чем дело, миледи? — насмешливо прищурился эриданец. — Я вижу, вас терзает какая-то неразрешимая загадка?
— Ваша грудь…
— И вы еще смеете претендовать на звание колдуньи, леди Грейс? Для перемещения шрама с одного места на другое требуется не такое уж сложное заклинание. — Логрен коснулся рукой длинного белого рубца, наискосок пересекающего его щеку. — Я без труда нашел ведьмочку, владеющую подобной магией, а когда она закончила, всадил ей нож в спину.
Грейс содрогнулась. Теперь понятно, как ему удалось скрыть истину!
Логрен приближался, а она отступала, пока не коснулась спиной скрытой за драпировкой каменной кладки в дальнем конце возвышения. Дальше отступать было некуда.
— Бледный Властелин высоко ценит мои заслуги, леди Грейс, — продолжал советник, понизив голос до интимного шепота. — Полагаю, что в скором времени в награду мне будет предложена корона. Хотите разделить ее со мной? Во всех Семи доминионах не сыскать женщины прекрасней, чем вы. Даже несравненная красота Иволейны блекнет рядом с вашей, миледи. И не нужно бояться. Когда настанет время, вы забудете о том, что такое страх. — Жестом собственника он провел пальцем по ложбинке меж ее грудей. — Я собственноручно заменю ваше хрупкое и слабое человеческое сердце на новое, не знающее ни усталости, ни боли, ни колебаний. — Зрачки его сузились, превратившись в два бездонных черных колодца. — Вы станете моей королевой, леди Грейс, и вдвоем мы будем жить и править вечно.
Грейс в упор заглянула в эти пустые черные провалы, глубоко вдохнула и решительно произнесла, отчетливо сознавая, что отрезает себе все пути к отступлению:
— Скорее я умру! Логрен расхохотался:
— Вы даже не представляете, насколько вы правы, миледи! Вы действительно умрете, и очень скоро. Прямо сейчас! — С этими словами он выхватил откуда-то из складок своей туники кинжал с искривленным широким лезвием и занес его над головой. — Так умрите же, леди Грейс, чтобы вновь возродиться к жизни моей супругой и королевой!
Но прежде чем эриданец успел вонзить смертоносный клинок в сердце Грейс, послышался короткий свист, сопровождаемый блеском стали, и кисть правой руки Логрена вместе с зажатым в ней кинжалом отлетела в сторону и с глухим стуком шлепнулась на подмостки. Дико завопив, советник схватился левой рукой за обрубок, тщетно пытаясь унять хлещущую из него кровь.
Грейс покачнулась. За спиной Логрена стоял рыцарь в сером с огромным двуручным мечом в руках.
— Дарж!
Но как он здесь оказался? Взгляд ее упал на располосованный гобелен рядом с эмбарцем: через прореху виднелась приоткрытая потайная дверца в стене.
— Всегда к вашим услугам, миледи, — хрипло выдохнул рыцарь.
Только сейчас Грейс обратила внимание на ужасный вид своего спасителя. Он едва стоял на ногах. Тунику и изодранный в клочья плащ покрывали алые и черные пятна. На лице и руках кровоточили многочисленные порезы, царапины и рваные раны.
Логрен, прижимая к тунике окровавленное запястье, в бешенстве повернулся к Даржу:
— Что ты со мной сделал, идиот?! Эмбарец окинул его задумчивым взглядом.
— Не совсем то, что хотел, милорд, — вежливо ответил он, — но это мы сейчас исправим.
С этими словами он взмахнул мечом, но усталость и кровопотеря заметно ослабили рыцаря и замедлили его движения, тогда как Логрен, несмотря на страшную рану, полностью сохранил свою нечеловеческую силу и реакцию. Укороченной правой рукой он молниеносно отбил в сторону сверкнувший над головой меч, а кулаком левой нанес Даржу сильнейший удар в грудь. Карие глаза эмбарца широко раскрылись от боли и удивления. Пушинкой взлетев в воздух, он с ужасающим грохотом врезался спиной в стену, сполз на пол, да так и остался в сидячем положении, успев лишь прошептать, перед тем как закрыть глаза и окончательно потерять сознание:
— Простите, миледи…
Рот Грейс искривился в мучительном беззвучном вопле протеста: «Нет!»
Логрен вихрем обернулся к ней.
— Теперь вы, надеюсь, усвоили, как глупо и безнадежно противиться моей воле? — прошипел он, затем, больше не обращая на нее внимания, сделал несколько шагов вперед и остановился на краю возвышения. — Вы все безмозглые глупцы, если думаете, что можете меня победить! — выкрикнул советник, обращаясь ко всем собравшимся в зале.
Грейс без сил прислонилась к стене. Логрен был прав: сопротивление бесполезно. Мелия из последних сил удерживала невидимый барьер. Обезьяноволки обнаглели и уже неоднократно пытались атаковать баррикаду. Фолкен и гвардейцы пока успешно отмахивались ножами, но всем было ясно: как только незримая преграда окончательно рухнет, волна нападающих моментально захлестнет и сметет жалкую горстку защитников. Клыками и когтями фейдримы в мгновение ока разорвут в клочья и барда, и волшебницу, а затем доберутся до королевского стола и растерзают Бореаса, Иволейну, Кайлара и всех остальных монархов.
Грейс закрыла глаза. Шум в зале отдалился, и мозг ее погрузился в темноту — знакомую и привычную, потому что уже не в первый раз позволяла она овладеть ею скрытому в глубине сознания злому началу.
Она вновь ощутила себя маленькой девочкой, сжавшейся в комочек под тонким одеялом и наивно верящей — как это умеют только дети, — что, если она накроется с головой, они пройдут мимо и не тронут ее. Напрасные надежды! Сначала шаги — мягкие, осторожные, почти невесомые. Вслед за шагами вкрадчивый шепот. И наконец тянущиеся из мрака руки — холодные, жесткие, безжалостно нащупывающие под одеялом беззащитную плоть. А потом только страх, стыд, отчаяние и жалобные детские стоны, перемежающиеся довольным уханьем ночных сов.
Воспоминания подернулись рябью, заколебались и исчезли, уступив место другой картинке. Та же девочка, но уже старше, стоит в одной ночной рубашке посреди бушующего огня. Языки пламени, окружив ее кольцом, весело пляшут вокруг и с жадностью лижут стены и потолок, как будто те пропитаны каким-то горючим составом. Перекрывая оглушительный рев ненасытного огненного монстра, до ушей ребенка доносятся крики, вопли и мольбы о помощи взрослых мужчин и женщин. Никто из них не может выйти из своих комнат — еще до начала пожара все дверные замки непостижимым образом расплавились. Порыв раскаленного воздуха обжигает бесстрастное лицо девочки. Пора уходить. Она поворачивается и медленно идет к открытой двери. Щупальца пламенного зверя послушно отступают с ее пути. Все правильно: ведь это ее зверь. Она позвала, и он откликнулся на ее зов.
И опять смена декораций. Вместо живого огня лампы дневного освещения, поблескивающие мраморные столы. Ряды одинаковых металлических ячеек. Взрослая женщина в белом халате выдвигает один из длинных оцинкованных ящиков. Внутри лежит человек. Сквозь полупрозрачный кокон его темная кожа кажется серой и безжизненной. Но глаза открыты и смотрят на нее в упор.
Ты должна жить, Грейс! Ради меня. Ради других. Как бы ни было больно и страшно, ты обязана выжить и победить!
Яркий свет вспыхивает за спиной. Женщина оборачивается. Она уже не в прозекторской, а в холле приемного отделения экстренной помощи. Со всех сторон распахиваются двери, и санитары выкатывают из них каталки. Десятки, сотни каталок, и на всех заходящиеся криком от боли и ужаса израненные, искалеченные люди. Одна из каталок останавливается перед ней. Она откидывает покрывало. На нее устремлен до жути знакомый взгляд золотисто-зеленых глаз.
— Доктор, исцели себя! — шепчет пациентка на каталке. Видение треснуло и осыпалось осколками разбитой хрустальной вазы. В уши проник рокочущий гул толпы. Грейс вновь очнулась в большом пиршественном зале Кейлавера и с удивлением обнаружила, что перед глазами у нее серебряный браслет с магнитным брелком из метеоритного железа — подарок Трифкина-Клюковки. Брелок вел себя странно: вращался кругами то в одну, то в другую сторону.
Между прочим, знаменитый Малакорский магнетик, который ныне украшает большой пиршественный зал в Кейлавере, имеет то же происхождение.
В памяти всплыла вдруг полузабытая реплика Даржа, и вместе с воспоминанием к ней пришло озарение. Наконец-то Грейс поняла, как можно одолеть Логрена.
Вскинув голову, она быстро оглядела зал. Мелия чуть не падала с ног от усталости. Аура вокруг ее фигуры больше не светилась ровным голубым огнем, а слабо мерцала, лишь изредка судорожно вспыхивая на секунду-другую, чтобы тут же померкнуть. Вот она пошатнулась и осела на руки успевшего подхватить ее в последний момент Фолкена. Фейдримы, злобно зашипев, пошли на приступ баррикады. Защищающие завал гвардейцы сомкнули ряды, выставили перед собой кинжалы и приготовились к отражению решающего штурма.
Грейс отыскала глазами малакорский артефакт. Огромное черное кольцо, закрепленное между двумя массивными деревянными стойками, висело параллельно полу в дальнем углу. Одновременно внимание ее привлекла маленькая фигурка в платье цвета морской лазури. Баронесса только что проникла в зал через боковой выход и теперь растерянно озиралась по сторонам, еще не успев разобраться в том, что творится вокруг. Лицо девушки было белее мела. Не успев толком осознать, что она делает, Грейс мысленно нащупала животворную сеть, потянула на себя один конец паутинки, а другой направила в сторону подруги.
Эйрин!
Баронесса вздрогнула и растерянно завертела головой.
Ты меня слышишь, Эйрин?
Грейс?
Ответный сигнал был слабым, но вполне различимым.
Ты в порядке?
Пауза.
Я… не знаю… скажи лучше, чего ты хочешь от меня, Грейс?
Грейс уже не сомневалась, что с баронессой случилось что-то ужасное, потрясшее ее до глубины души. Но выяснять, что именно, придется позже — сейчас на это просто не было времени.
Эйрин, ты должна повернуть артефакт.
Что?
Малакорский магнетик. Повернуть так, чтобы отверстие кольца оказалось направленным на королевский стол. Одной тебе не справиться: попроси помочь кого-нибудь из мужчин.
Бедняжка Эйрин никак не могла сообразить, чего от нее хотят. Грейс решила изменить тактику. Сосредоточившись, она сформировала в голове не фразу, а мысленный образ того, что нужно сделать. Это сработало. Баронесса понятливо закивала.
Хорошо, Грейс, сейчас попробую!
Время неумолимо утекало, подобно струйке песка в песочных часах. Логрен повернулся к Грейс и неторопливо направился к ней. На этот раз она не сдвинулась с места и бестрепетно встретила его взгляд.
— Приготовься умереть, ведьма! — прорычал он. — И не надейся, что тебя опять кто-нибудь спасет! С твоим паршивым защитничком я расправился, а больше тебя защитить некому!
— Ты ошибаешься, Логрен! — холодно возразила Грейс.
Советник нахмурился: видимо, его несколько насторожили ее слова. Он открыл рот, порываясь что-то сказать, но в этот момент его повело вбок и развернуло, как марионетку в руках неопытного кукловода. Он пытался сопротивляться, упираясь ногами в пол, но неодолимой силой его притягивало все ближе и ближе к краю подмостков.
Грейс бросила взгляд в угол зала. Эйрин и несколько мужчин хлопотали вокруг черного кольца. Совместными усилиями им удалось развернуть гигантский магнит в вертикальное положение, и теперь зияющее в центре кольца отверстие было направлено прямо на упирающегося из последних сил Логрена. Грейс посмотрела на свой браслет. Намагниченный брелок больше не отклонялся в сторону железного сердца эриданца, а указывал строго в центр малакорского артефакта. В зале творилось нечто невообразимое. Ножи, кинжалы, ложки, пряжки и прочие металлические предметы выскальзывали из рук владельцев, с треском отрывались от одежды и устремлялись по воздуху через весь зал, чтобы прилипнуть к поверхности кольца-магнита. Перепуганные люди шарахались в разные стороны, уклоняясь от этого смертоносного града.
— Нет! — заревел Логрен, дрожа от невероятного напряжения. Сапоги его безудержно скользили по гладким каменным плитам. Иногда ему удавалось на мгновение задержаться, уперевшись каблуками в пол, но потом его снова сдергивало с места и влекло дальше. Глухие клокочущие звуки вырывались у него из горла, из уголков рта вытекали две тоненькие струйки крови.
Грейс подошла поближе и остановилась в нескольких футах от эриданца, бесстрастным взором врача-клинициста наблюдая за его потугами. Заметив краем глаза ее приближение, Логрен повернул голову и умоляюще прохрипел:
— Спасите меня, миледи! Пожалуйста!
Грейс пристально всмотрелась в перекошенное дьявольской гримасой лицо и удовлетворенно кивнула. Теперь она твердо знала, что научилась контролировать Зло — в том числе таящееся внутри нее. И еще поняла, что случилось это не вопреки пережитым ею мукам и страданиям, а благодаря им. Глядя прямо в глаза существу, давно переставшему быть человеком, она громко и раздельно произнесла:
— Боюсь, милорд, без хирургического вмешательства не обойтись.
Глаза Логрена в ужасе расширились, но Грейс недрогнувшей рукой подтолкнула его в спину. Раскинув руки в стороны, подобно развернутым крыльям ворона, он еще мгновение балансировал на краю, но удержаться уже не смог. Издав дикий вопль, бывший главный советник Эриданского доминиона сорвался с подмостков и упал вниз головой.
Вырванное из его груди железное сердце пулей пронеслось над опрокинутыми столами и сплющилось в лепешку о поверхность великого Малакорского магнетика.
105
— Ты совершаешь большую глупость, Мелиндора, продолжая бессмысленное сопротивление, — заговорил он с бесстрастной уверенностью. — То же самое относится и к тебе, Фолкен Черная Рука. Вам двоим лучше многих известно могущество того, кому вы осмелились противостоять. Как известно и о том, что вы не можете одержать победу. — Логрен вскинул руки над головой; голос его окреп, громом разносясь над притихшим залом. — Слушайте меня, люди! Слушайте все! Этой ночью Бледный Властелин покидает Имбрифейл. Те, кто посмеет бросить Ему вызов, умрут. Но есть и другой выход. Поклянитесь служить Ему, отдайтесь на Его милость, и вы заживете новой жизнью, блеск и великолепие которой невозможно представить в самых смелых мечтах.
Слушали речь Логрена внимательно. Подавляющее большинство присутствующих перестали метаться по залу, подметив, что фейдримы не трогают тех, кто сам не лезет на рожон, и вели себя смирно. Кое-кто даже одобрительно кивал, очевидно, покоренный проникновенным голосом эриданца и железной логикой его аргументов. Грейс на миг представила мир, населенный только людьми с железными сердцами. Мир без добра, любви и ласки. Мир, покрытый снегом и льдом. Нет, такого нельзя допустить. Бессердечных и равнодушных на свете и без того с избытком — что здесь, что на Земле.
Глубоко вдохнув, она сосредоточилась и освободила сознание, нащупывая Дух Природы. Долго ей искать не пришлось: незримая паутина пронизывала огромный зал, полная неисчерпаемой, ликующей Силы, но в то же время тревожно содрогающаяся в предчувствии надвигающейся угрозы. Грейс незаметно подтягивала к себе невидимые нити, наматывая их на пальцы, как пряжу с веретена, а потом принялась ткать собственную сеть. Внезапно она насторожилась и замерла. В самом центре паутины бесформенной черной кляксой расплылось пятно, лишенное блеска, тепла, энергии. По телу ее пробежала дрожь омерзения: черное пятно было Логреном.
Зловеще усмехнувшись, он повернулся к Грейс.
— Что я вижу, миледи? Моя маленькая ведьмочка задумала немножко поколдовать? — Продолжая ухмыляться, эриданец шагнул к ней. — Неужели вы до сих пор не поняли, леди Грейс, что ваша дешевая магия на меня не действует?
— Вы все равно не сможете выиграть! — прошептала она, мучительно сознавая пустоту и легковесность собственных слов.
— Разве? — театрально удивился Логрен. — А по-моему, я уже одержал победу. И весьма убедительную, вы не находите? Не стану отрицать, госпожа Мелиндора Сребролунная очень сильна — а я всегда преклонялся перед силой, даже если это сила врага, — но и она не в состоянии удерживать чары до бесконечности. Взгляните, они уже ослабевают!
Грейс очень не хотелось этого делать, но взгляд ее словно сам собой устремился в указанном направлении. Сердце в груди оборвалось. Логрен говорил правду: голубой ореол, окружавший Мелию, сильно потускнел, на лбу у нее выступили крупные капли пота. Почуяв слабину, фейдримы оживились и стали придвигаться ближе к баррикаде.
Снова повернувшись к Логрену, Грейс задержалась взглядом на его жемчужного цвета тунике.
— В чем дело, миледи? — насмешливо прищурился эриданец. — Я вижу, вас терзает какая-то неразрешимая загадка?
— Ваша грудь…
— И вы еще смеете претендовать на звание колдуньи, леди Грейс? Для перемещения шрама с одного места на другое требуется не такое уж сложное заклинание. — Логрен коснулся рукой длинного белого рубца, наискосок пересекающего его щеку. — Я без труда нашел ведьмочку, владеющую подобной магией, а когда она закончила, всадил ей нож в спину.
Грейс содрогнулась. Теперь понятно, как ему удалось скрыть истину!
Логрен приближался, а она отступала, пока не коснулась спиной скрытой за драпировкой каменной кладки в дальнем конце возвышения. Дальше отступать было некуда.
— Бледный Властелин высоко ценит мои заслуги, леди Грейс, — продолжал советник, понизив голос до интимного шепота. — Полагаю, что в скором времени в награду мне будет предложена корона. Хотите разделить ее со мной? Во всех Семи доминионах не сыскать женщины прекрасней, чем вы. Даже несравненная красота Иволейны блекнет рядом с вашей, миледи. И не нужно бояться. Когда настанет время, вы забудете о том, что такое страх. — Жестом собственника он провел пальцем по ложбинке меж ее грудей. — Я собственноручно заменю ваше хрупкое и слабое человеческое сердце на новое, не знающее ни усталости, ни боли, ни колебаний. — Зрачки его сузились, превратившись в два бездонных черных колодца. — Вы станете моей королевой, леди Грейс, и вдвоем мы будем жить и править вечно.
Грейс в упор заглянула в эти пустые черные провалы, глубоко вдохнула и решительно произнесла, отчетливо сознавая, что отрезает себе все пути к отступлению:
— Скорее я умру! Логрен расхохотался:
— Вы даже не представляете, насколько вы правы, миледи! Вы действительно умрете, и очень скоро. Прямо сейчас! — С этими словами он выхватил откуда-то из складок своей туники кинжал с искривленным широким лезвием и занес его над головой. — Так умрите же, леди Грейс, чтобы вновь возродиться к жизни моей супругой и королевой!
Но прежде чем эриданец успел вонзить смертоносный клинок в сердце Грейс, послышался короткий свист, сопровождаемый блеском стали, и кисть правой руки Логрена вместе с зажатым в ней кинжалом отлетела в сторону и с глухим стуком шлепнулась на подмостки. Дико завопив, советник схватился левой рукой за обрубок, тщетно пытаясь унять хлещущую из него кровь.
Грейс покачнулась. За спиной Логрена стоял рыцарь в сером с огромным двуручным мечом в руках.
— Дарж!
Но как он здесь оказался? Взгляд ее упал на располосованный гобелен рядом с эмбарцем: через прореху виднелась приоткрытая потайная дверца в стене.
— Всегда к вашим услугам, миледи, — хрипло выдохнул рыцарь.
Только сейчас Грейс обратила внимание на ужасный вид своего спасителя. Он едва стоял на ногах. Тунику и изодранный в клочья плащ покрывали алые и черные пятна. На лице и руках кровоточили многочисленные порезы, царапины и рваные раны.
Логрен, прижимая к тунике окровавленное запястье, в бешенстве повернулся к Даржу:
— Что ты со мной сделал, идиот?! Эмбарец окинул его задумчивым взглядом.
— Не совсем то, что хотел, милорд, — вежливо ответил он, — но это мы сейчас исправим.
С этими словами он взмахнул мечом, но усталость и кровопотеря заметно ослабили рыцаря и замедлили его движения, тогда как Логрен, несмотря на страшную рану, полностью сохранил свою нечеловеческую силу и реакцию. Укороченной правой рукой он молниеносно отбил в сторону сверкнувший над головой меч, а кулаком левой нанес Даржу сильнейший удар в грудь. Карие глаза эмбарца широко раскрылись от боли и удивления. Пушинкой взлетев в воздух, он с ужасающим грохотом врезался спиной в стену, сполз на пол, да так и остался в сидячем положении, успев лишь прошептать, перед тем как закрыть глаза и окончательно потерять сознание:
— Простите, миледи…
Рот Грейс искривился в мучительном беззвучном вопле протеста: «Нет!»
Логрен вихрем обернулся к ней.
— Теперь вы, надеюсь, усвоили, как глупо и безнадежно противиться моей воле? — прошипел он, затем, больше не обращая на нее внимания, сделал несколько шагов вперед и остановился на краю возвышения. — Вы все безмозглые глупцы, если думаете, что можете меня победить! — выкрикнул советник, обращаясь ко всем собравшимся в зале.
Грейс без сил прислонилась к стене. Логрен был прав: сопротивление бесполезно. Мелия из последних сил удерживала невидимый барьер. Обезьяноволки обнаглели и уже неоднократно пытались атаковать баррикаду. Фолкен и гвардейцы пока успешно отмахивались ножами, но всем было ясно: как только незримая преграда окончательно рухнет, волна нападающих моментально захлестнет и сметет жалкую горстку защитников. Клыками и когтями фейдримы в мгновение ока разорвут в клочья и барда, и волшебницу, а затем доберутся до королевского стола и растерзают Бореаса, Иволейну, Кайлара и всех остальных монархов.
Грейс закрыла глаза. Шум в зале отдалился, и мозг ее погрузился в темноту — знакомую и привычную, потому что уже не в первый раз позволяла она овладеть ею скрытому в глубине сознания злому началу.
Она вновь ощутила себя маленькой девочкой, сжавшейся в комочек под тонким одеялом и наивно верящей — как это умеют только дети, — что, если она накроется с головой, они пройдут мимо и не тронут ее. Напрасные надежды! Сначала шаги — мягкие, осторожные, почти невесомые. Вслед за шагами вкрадчивый шепот. И наконец тянущиеся из мрака руки — холодные, жесткие, безжалостно нащупывающие под одеялом беззащитную плоть. А потом только страх, стыд, отчаяние и жалобные детские стоны, перемежающиеся довольным уханьем ночных сов.
Воспоминания подернулись рябью, заколебались и исчезли, уступив место другой картинке. Та же девочка, но уже старше, стоит в одной ночной рубашке посреди бушующего огня. Языки пламени, окружив ее кольцом, весело пляшут вокруг и с жадностью лижут стены и потолок, как будто те пропитаны каким-то горючим составом. Перекрывая оглушительный рев ненасытного огненного монстра, до ушей ребенка доносятся крики, вопли и мольбы о помощи взрослых мужчин и женщин. Никто из них не может выйти из своих комнат — еще до начала пожара все дверные замки непостижимым образом расплавились. Порыв раскаленного воздуха обжигает бесстрастное лицо девочки. Пора уходить. Она поворачивается и медленно идет к открытой двери. Щупальца пламенного зверя послушно отступают с ее пути. Все правильно: ведь это ее зверь. Она позвала, и он откликнулся на ее зов.
И опять смена декораций. Вместо живого огня лампы дневного освещения, поблескивающие мраморные столы. Ряды одинаковых металлических ячеек. Взрослая женщина в белом халате выдвигает один из длинных оцинкованных ящиков. Внутри лежит человек. Сквозь полупрозрачный кокон его темная кожа кажется серой и безжизненной. Но глаза открыты и смотрят на нее в упор.
Ты должна жить, Грейс! Ради меня. Ради других. Как бы ни было больно и страшно, ты обязана выжить и победить!
Яркий свет вспыхивает за спиной. Женщина оборачивается. Она уже не в прозекторской, а в холле приемного отделения экстренной помощи. Со всех сторон распахиваются двери, и санитары выкатывают из них каталки. Десятки, сотни каталок, и на всех заходящиеся криком от боли и ужаса израненные, искалеченные люди. Одна из каталок останавливается перед ней. Она откидывает покрывало. На нее устремлен до жути знакомый взгляд золотисто-зеленых глаз.
— Доктор, исцели себя! — шепчет пациентка на каталке. Видение треснуло и осыпалось осколками разбитой хрустальной вазы. В уши проник рокочущий гул толпы. Грейс вновь очнулась в большом пиршественном зале Кейлавера и с удивлением обнаружила, что перед глазами у нее серебряный браслет с магнитным брелком из метеоритного железа — подарок Трифкина-Клюковки. Брелок вел себя странно: вращался кругами то в одну, то в другую сторону.
Между прочим, знаменитый Малакорский магнетик, который ныне украшает большой пиршественный зал в Кейлавере, имеет то же происхождение.
В памяти всплыла вдруг полузабытая реплика Даржа, и вместе с воспоминанием к ней пришло озарение. Наконец-то Грейс поняла, как можно одолеть Логрена.
Вскинув голову, она быстро оглядела зал. Мелия чуть не падала с ног от усталости. Аура вокруг ее фигуры больше не светилась ровным голубым огнем, а слабо мерцала, лишь изредка судорожно вспыхивая на секунду-другую, чтобы тут же померкнуть. Вот она пошатнулась и осела на руки успевшего подхватить ее в последний момент Фолкена. Фейдримы, злобно зашипев, пошли на приступ баррикады. Защищающие завал гвардейцы сомкнули ряды, выставили перед собой кинжалы и приготовились к отражению решающего штурма.
Грейс отыскала глазами малакорский артефакт. Огромное черное кольцо, закрепленное между двумя массивными деревянными стойками, висело параллельно полу в дальнем углу. Одновременно внимание ее привлекла маленькая фигурка в платье цвета морской лазури. Баронесса только что проникла в зал через боковой выход и теперь растерянно озиралась по сторонам, еще не успев разобраться в том, что творится вокруг. Лицо девушки было белее мела. Не успев толком осознать, что она делает, Грейс мысленно нащупала животворную сеть, потянула на себя один конец паутинки, а другой направила в сторону подруги.
Эйрин!
Баронесса вздрогнула и растерянно завертела головой.
Ты меня слышишь, Эйрин?
Грейс?
Ответный сигнал был слабым, но вполне различимым.
Ты в порядке?
Пауза.
Я… не знаю… скажи лучше, чего ты хочешь от меня, Грейс?
Грейс уже не сомневалась, что с баронессой случилось что-то ужасное, потрясшее ее до глубины души. Но выяснять, что именно, придется позже — сейчас на это просто не было времени.
Эйрин, ты должна повернуть артефакт.
Что?
Малакорский магнетик. Повернуть так, чтобы отверстие кольца оказалось направленным на королевский стол. Одной тебе не справиться: попроси помочь кого-нибудь из мужчин.
Бедняжка Эйрин никак не могла сообразить, чего от нее хотят. Грейс решила изменить тактику. Сосредоточившись, она сформировала в голове не фразу, а мысленный образ того, что нужно сделать. Это сработало. Баронесса понятливо закивала.
Хорошо, Грейс, сейчас попробую!
Время неумолимо утекало, подобно струйке песка в песочных часах. Логрен повернулся к Грейс и неторопливо направился к ней. На этот раз она не сдвинулась с места и бестрепетно встретила его взгляд.
— Приготовься умереть, ведьма! — прорычал он. — И не надейся, что тебя опять кто-нибудь спасет! С твоим паршивым защитничком я расправился, а больше тебя защитить некому!
— Ты ошибаешься, Логрен! — холодно возразила Грейс.
Советник нахмурился: видимо, его несколько насторожили ее слова. Он открыл рот, порываясь что-то сказать, но в этот момент его повело вбок и развернуло, как марионетку в руках неопытного кукловода. Он пытался сопротивляться, упираясь ногами в пол, но неодолимой силой его притягивало все ближе и ближе к краю подмостков.
Грейс бросила взгляд в угол зала. Эйрин и несколько мужчин хлопотали вокруг черного кольца. Совместными усилиями им удалось развернуть гигантский магнит в вертикальное положение, и теперь зияющее в центре кольца отверстие было направлено прямо на упирающегося из последних сил Логрена. Грейс посмотрела на свой браслет. Намагниченный брелок больше не отклонялся в сторону железного сердца эриданца, а указывал строго в центр малакорского артефакта. В зале творилось нечто невообразимое. Ножи, кинжалы, ложки, пряжки и прочие металлические предметы выскальзывали из рук владельцев, с треском отрывались от одежды и устремлялись по воздуху через весь зал, чтобы прилипнуть к поверхности кольца-магнита. Перепуганные люди шарахались в разные стороны, уклоняясь от этого смертоносного града.
— Нет! — заревел Логрен, дрожа от невероятного напряжения. Сапоги его безудержно скользили по гладким каменным плитам. Иногда ему удавалось на мгновение задержаться, уперевшись каблуками в пол, но потом его снова сдергивало с места и влекло дальше. Глухие клокочущие звуки вырывались у него из горла, из уголков рта вытекали две тоненькие струйки крови.
Грейс подошла поближе и остановилась в нескольких футах от эриданца, бесстрастным взором врача-клинициста наблюдая за его потугами. Заметив краем глаза ее приближение, Логрен повернул голову и умоляюще прохрипел:
— Спасите меня, миледи! Пожалуйста!
Грейс пристально всмотрелась в перекошенное дьявольской гримасой лицо и удовлетворенно кивнула. Теперь она твердо знала, что научилась контролировать Зло — в том числе таящееся внутри нее. И еще поняла, что случилось это не вопреки пережитым ею мукам и страданиям, а благодаря им. Глядя прямо в глаза существу, давно переставшему быть человеком, она громко и раздельно произнесла:
— Боюсь, милорд, без хирургического вмешательства не обойтись.
Глаза Логрена в ужасе расширились, но Грейс недрогнувшей рукой подтолкнула его в спину. Раскинув руки в стороны, подобно развернутым крыльям ворона, он еще мгновение балансировал на краю, но удержаться уже не смог. Издав дикий вопль, бывший главный советник Эриданского доминиона сорвался с подмостков и упал вниз головой.
Вырванное из его груди железное сердце пулей пронеслось над опрокинутыми столами и сплющилось в лепешку о поверхность великого Малакорского магнетика.
105
Трэвис, то и дело проваливаясь по колено в нетронутый снег, спускался в ущелье Теней. Прямо перед ним угрожающе нависали гигантскими черными клинками остроконечные горные пики.
Поверху гулял злой ветер, а внизу было тихо, только очень холодно. Чистый прозрачный воздух обжигающей струей вливался в легкие, успевшие привыкнуть к сырой, теплой вони кейлаверского замка. Единственным звуком, сопровождавшим спуск, был скрип плотного, слежавшегося снега под каблуками его полинявших и потрескавшихся ковбойских сапог. Свирепый мороз проникал даже сквозь верный дорожный плащ и шарил под туникой ледяными пальцами, словно норовя добраться до сердца и превратить его в сосульку. Из глубины ущелья луна и звезды на черном небосклоне казались навеки застывшими кусочками льда. Трэвис не смог бы с уверенностью определить, сколько времени занял этот бесконечный спуск. Много, если судить по окоченевшим рукам и побелевшим от инея усам и бороде. С другой стороны, он испытывал странное чувство, что здесь и сейчас время течет в ином ритме, отличном от того, к которому он привык, и путь его будет продолжаться до тех пор, пока не приведет туда, куда должен привести. Это необычное ощущение напомнило Трэвису кое-какие замысловатые рассуждения брата Сая, но в глубине души он знал, что оно его не обманывает. Пока ему ничто не угрожало: безмолвное ущелье словно затаилось, выжидая и наблюдая за каждым его шагом.
Сумрачные вершины Железных Клыков со всех сторон обступали одинокого путника, все теснее смыкаясь вокруг и еще больше сужая и без того ограниченный участок звездного неба у него над головой. Сколько бы ни прошел Трэвис, он твердо знал, что расстояние до цели сокращается. Рунные Врата заметно приблизились — массивный черный прямоугольник, такой же темный и мрачный, как эти горы, — и с каждым шагом увеличивались в размерах, постепенно вытесняя из поля зрения все остальные детали пейзажа.
С трудом повернув затекшую и онемевшую шею, Трэвис бросил через плечо взгляд назад. По залитой лунным светом снежной целине тянулась за ним длинная цепочка следов. Ему показалось даже, что на гребне склона — там, где цепочка обрывалась, уходя в темноту, — тускло мерцает узенькая полоска света. Что это? Ведущая обратно в Кейлавер дверь? Очень может быть. Однако, пока он присматривался, полоска в последний раз мигнула и погасла. Если там и была дверь, теперь она либо закрылась, либо исчезла. Но для Трэвиса сейчас не существовало других дверей, кроме той, к которой он направлялся.
Жаль только, он до сих пор не знает, что делать, когда доберется до нее.
Черные Врата вот-вот откроются. Ты — повелитель рун, и теперь ты один можешь их закрыть!
Вот же чертова старуха! Хоть бы намекнула, как их закрывать, потому что сам Трэвис понятия не имел.
Тогда ступай и сделай свой выбор. Жизнь или смерть.
Опять загадка. Как можно выбирать, если выбор принадлежит не тебе?
Он не знал ответов на многие вопросы, но не очень переживал. Главным было добраться до Черных Врат. Хорошо это или плохо, но все его юношеские странствия и постоянная перемена мест в конечном итоге привели его сюда, в мрачное заснеженное ущелье в горах другого мира. И если он хочет вернуться назад, он должен дойти до конца. Другой дороги нет и не будет.
Трэвис совсем уже было собрался продолжить путь, как вдруг застыл на месте и резко обернулся. Нет, зрение его не подвело: кто-то спускался по снежному склону, и этот кто-то шел по его следу. Преследователь быстро приближался, и вскоре Трэвис смог достаточно хорошо разглядеть одинокую фигуру. Удивление и радость охватили его; отбросив сомнения, он кинулся навстречу другу.
Хотя Бельтан двигался скорым шагом, походка его была какой-то неестественной — то ли ноги замерзли, то ли еще что случилось. Он не столько ступал по насту, сколько взламывал его будто ледокол. Дистанция между ними сократилась до минимума. Рыцарь остановился. Грудь его часто вздымалась, изо рта вырывались клубы пара.
— Что ты здесь делаешь, Бельтан? — воскликнул Трэвис.
— Иду с тобой, — выдохнул тот в промежутке между двумя вдохами.
Трэвис сначала собирался возразить — в конце концов, это был его крест, и он не считал себя вправе втягивать в смертельно опасную затею кого-то еще, — но потом заколебался. Их встреча никак не могла быть случайной. Раз уж Бельтан оказался здесь, значит, это старуха его направила вслед за ним. Не говоря уже о том, что Трэвис был несказанно рад присутствию рядом надежного и испытанного друга. Несмотря на страх и тоскливое предчувствие скорой гибели, он нашел в себе силы улыбнуться.
— Спасибо, что ты пришел ко мне, Бельтан, — сказал он.
— Не за что. Разве ты забыл, что я поклялся тебя защищать?
Они бросились друг другу в объятия, и на краткий миг посреди замороженной пустыни возник крохотный оазис простого человеческого тепла. Наконец Трэвис отстранился. Рыцарь с тревогой огляделся по сторонам.
— Что это за место, Трэвис? — спросил он.
— Ущелье Теней, — боязливо оглянувшись, прошептал землянин.
Они тронулись дальше, пробивая дорогу сквозь глубокие пласты веками нетронутого снега. Первым шел Трэвис, Бельтан прикрывал его сзади.
Ни один из них не знал, сколько прошло времени: часы, минуты или доли секунды, но внезапно дорога оборвалась, и они оказались у цели. Фол Трендур — Железные Клыки. Непроходимая горная цепь, скрытая постоянно нависающими над ней черными грозовыми тучами. Это ее вершины увидел Трэвис в первый день своего пребывания на Зее, еще не зная тогда, что, удаляясь от них, на самом деле к ним приближается. И в том, что путь его должен закончиться именно здесь, была некая мрачная справедливость.
Меж упирающимися в звездное небо утесами чернели огромные железные створки Рунных Врат. Единственная дверь в Имб-рифейл.
Кованый металл испещряли бесчисленные царапины и ссадины — результат тысячелетнего воздействия природных стихий, — но в целом створки сохранились на удивление хорошо. Картину портили лишь три круглых углубления в центре — каждое размером приблизительно в растопыренную ладонь взрослого мужчины. Трэвис знал, что содержали эти углубления еще совсем недавно: три Великие Рунные Печати, наложенных первыми повелителями рун около десяти столетий тому назад. Огненная и Ледяная — Кронд и Гельт — были разбиты раньше и теперь находились у Фолкена. Трэвис пошарил взглядом по сугробам у подножия. Да, так и есть: наполовину зарывшись в слежавшийся снег, лежал перед Вратами еще один каменный диск. Он опустился на колени и поднял его, заранее зная, что увидит на поверхности. В центре последней из Великих Печатей было выгравировано изображение руны Синфат. И она тоже была разбита.
— Осторожно, Трэвис! Нас окружают!
Предостерегающий возглас Бельтана застиг его врасплох. Оглянувшись, Трэвис с ужасом увидел мелькающие вокруг серые тени. Бельтан вытянул из-за пояса меч и принял боевую стойку.
— Понятия не имею, зачем тебя сюда занесло, дружище, — бросил рыцарь, напряженно всматриваясь в темноту, — но очень рекомендую поторопиться.
Трэвис шагнул к Вратам. Протянул руку к матово отливающей черным металлической поверхности — и тут же отдернул обратно, так и не коснувшись ее.
Что я должен сделать?
Увы, Грисла об этом не сообщила, а у Трэвиса не имелось пока ни единой догадки. Подступающий страх туманил голову и сковывал мысли почище самого трескучего мороза.
Рыскающие во мраке тени постепенно сжимали кольцо. Лунный свет выхватывал из темноты то клочья сваляв-шейся серой шерсти на впалых боках, то пылающие злобой желтые глаза, то влажно поблескивающие слюной острые клыки. Бельтан схватил Трэвиса за локоть.
— Держись за моей спиной, — предупредил он, — и делай свое дело. Только побыстрее, потому что долго мне не выстоять.
Трэвис хотел ответить, поблагодарить, но слова не приходили на ум, а парализованное страхом тело отказывалось повиноваться. Рунные Врата высились перед ним подобно бездонной черной пропасти. Еще шаг — и он навеки провалится в эту бездну.
Фейдримы перешли к более активным действиям. Один за другим они выскальзывали из темноты на залитое лунным светом пространство перед Вратами. Трэвис попытался сосчитать, сколько же их тут собралось, но быстро бросил это безнадежное занятие. Да и к чему считать, когда и так ясно, что их во много раз больше, чем достаточно, чтобы справиться с двумя людьми, из которых к тому же мечом вооружен всего один. Тем временем кольцо окружения неумолимо сжималось.
Одна из серых тварей бросилась на Бельтана. Тот отмахнулся мечом, и нападавший обезьяноволк тут же отпрыгнул назад, в тень, свирепо таращась оттуда горящими ненавистью глазами. Еще одна атака — уже с противоположного фланга. Фейдримы пока только испытывали рыцаря на прочность, стараясь таким способом нащупать бреши в его обороне. Но Бельтан не привык уклоняться от боя и встретил второго противника быстрым выпадом. К несчастью, мышцы его еще не до конца избавились от воздействия яда, поэтому удар не получился. Обезьяноволк успел уклониться от смертоносного клинка, а вот сам кейлаванец немного замешкался, и противник достал его когтями. Вскрикнув от боли, рыцарь схватился за щеку. Из пробороздившей ее наискосок глубокой царапины заструилась кровь. Фейдримы глухо заворчали. Вырывающиеся из их глоток звуки до жути напоминали мурлыканье больших кошек — очевидно, им нравился запах крови.
Поверху гулял злой ветер, а внизу было тихо, только очень холодно. Чистый прозрачный воздух обжигающей струей вливался в легкие, успевшие привыкнуть к сырой, теплой вони кейлаверского замка. Единственным звуком, сопровождавшим спуск, был скрип плотного, слежавшегося снега под каблуками его полинявших и потрескавшихся ковбойских сапог. Свирепый мороз проникал даже сквозь верный дорожный плащ и шарил под туникой ледяными пальцами, словно норовя добраться до сердца и превратить его в сосульку. Из глубины ущелья луна и звезды на черном небосклоне казались навеки застывшими кусочками льда. Трэвис не смог бы с уверенностью определить, сколько времени занял этот бесконечный спуск. Много, если судить по окоченевшим рукам и побелевшим от инея усам и бороде. С другой стороны, он испытывал странное чувство, что здесь и сейчас время течет в ином ритме, отличном от того, к которому он привык, и путь его будет продолжаться до тех пор, пока не приведет туда, куда должен привести. Это необычное ощущение напомнило Трэвису кое-какие замысловатые рассуждения брата Сая, но в глубине души он знал, что оно его не обманывает. Пока ему ничто не угрожало: безмолвное ущелье словно затаилось, выжидая и наблюдая за каждым его шагом.
Сумрачные вершины Железных Клыков со всех сторон обступали одинокого путника, все теснее смыкаясь вокруг и еще больше сужая и без того ограниченный участок звездного неба у него над головой. Сколько бы ни прошел Трэвис, он твердо знал, что расстояние до цели сокращается. Рунные Врата заметно приблизились — массивный черный прямоугольник, такой же темный и мрачный, как эти горы, — и с каждым шагом увеличивались в размерах, постепенно вытесняя из поля зрения все остальные детали пейзажа.
С трудом повернув затекшую и онемевшую шею, Трэвис бросил через плечо взгляд назад. По залитой лунным светом снежной целине тянулась за ним длинная цепочка следов. Ему показалось даже, что на гребне склона — там, где цепочка обрывалась, уходя в темноту, — тускло мерцает узенькая полоска света. Что это? Ведущая обратно в Кейлавер дверь? Очень может быть. Однако, пока он присматривался, полоска в последний раз мигнула и погасла. Если там и была дверь, теперь она либо закрылась, либо исчезла. Но для Трэвиса сейчас не существовало других дверей, кроме той, к которой он направлялся.
Жаль только, он до сих пор не знает, что делать, когда доберется до нее.
Черные Врата вот-вот откроются. Ты — повелитель рун, и теперь ты один можешь их закрыть!
Вот же чертова старуха! Хоть бы намекнула, как их закрывать, потому что сам Трэвис понятия не имел.
Тогда ступай и сделай свой выбор. Жизнь или смерть.
Опять загадка. Как можно выбирать, если выбор принадлежит не тебе?
Он не знал ответов на многие вопросы, но не очень переживал. Главным было добраться до Черных Врат. Хорошо это или плохо, но все его юношеские странствия и постоянная перемена мест в конечном итоге привели его сюда, в мрачное заснеженное ущелье в горах другого мира. И если он хочет вернуться назад, он должен дойти до конца. Другой дороги нет и не будет.
Трэвис совсем уже было собрался продолжить путь, как вдруг застыл на месте и резко обернулся. Нет, зрение его не подвело: кто-то спускался по снежному склону, и этот кто-то шел по его следу. Преследователь быстро приближался, и вскоре Трэвис смог достаточно хорошо разглядеть одинокую фигуру. Удивление и радость охватили его; отбросив сомнения, он кинулся навстречу другу.
Хотя Бельтан двигался скорым шагом, походка его была какой-то неестественной — то ли ноги замерзли, то ли еще что случилось. Он не столько ступал по насту, сколько взламывал его будто ледокол. Дистанция между ними сократилась до минимума. Рыцарь остановился. Грудь его часто вздымалась, изо рта вырывались клубы пара.
— Что ты здесь делаешь, Бельтан? — воскликнул Трэвис.
— Иду с тобой, — выдохнул тот в промежутке между двумя вдохами.
Трэвис сначала собирался возразить — в конце концов, это был его крест, и он не считал себя вправе втягивать в смертельно опасную затею кого-то еще, — но потом заколебался. Их встреча никак не могла быть случайной. Раз уж Бельтан оказался здесь, значит, это старуха его направила вслед за ним. Не говоря уже о том, что Трэвис был несказанно рад присутствию рядом надежного и испытанного друга. Несмотря на страх и тоскливое предчувствие скорой гибели, он нашел в себе силы улыбнуться.
— Спасибо, что ты пришел ко мне, Бельтан, — сказал он.
— Не за что. Разве ты забыл, что я поклялся тебя защищать?
Они бросились друг другу в объятия, и на краткий миг посреди замороженной пустыни возник крохотный оазис простого человеческого тепла. Наконец Трэвис отстранился. Рыцарь с тревогой огляделся по сторонам.
— Что это за место, Трэвис? — спросил он.
— Ущелье Теней, — боязливо оглянувшись, прошептал землянин.
Они тронулись дальше, пробивая дорогу сквозь глубокие пласты веками нетронутого снега. Первым шел Трэвис, Бельтан прикрывал его сзади.
Ни один из них не знал, сколько прошло времени: часы, минуты или доли секунды, но внезапно дорога оборвалась, и они оказались у цели. Фол Трендур — Железные Клыки. Непроходимая горная цепь, скрытая постоянно нависающими над ней черными грозовыми тучами. Это ее вершины увидел Трэвис в первый день своего пребывания на Зее, еще не зная тогда, что, удаляясь от них, на самом деле к ним приближается. И в том, что путь его должен закончиться именно здесь, была некая мрачная справедливость.
Меж упирающимися в звездное небо утесами чернели огромные железные створки Рунных Врат. Единственная дверь в Имб-рифейл.
Кованый металл испещряли бесчисленные царапины и ссадины — результат тысячелетнего воздействия природных стихий, — но в целом створки сохранились на удивление хорошо. Картину портили лишь три круглых углубления в центре — каждое размером приблизительно в растопыренную ладонь взрослого мужчины. Трэвис знал, что содержали эти углубления еще совсем недавно: три Великие Рунные Печати, наложенных первыми повелителями рун около десяти столетий тому назад. Огненная и Ледяная — Кронд и Гельт — были разбиты раньше и теперь находились у Фолкена. Трэвис пошарил взглядом по сугробам у подножия. Да, так и есть: наполовину зарывшись в слежавшийся снег, лежал перед Вратами еще один каменный диск. Он опустился на колени и поднял его, заранее зная, что увидит на поверхности. В центре последней из Великих Печатей было выгравировано изображение руны Синфат. И она тоже была разбита.
— Осторожно, Трэвис! Нас окружают!
Предостерегающий возглас Бельтана застиг его врасплох. Оглянувшись, Трэвис с ужасом увидел мелькающие вокруг серые тени. Бельтан вытянул из-за пояса меч и принял боевую стойку.
— Понятия не имею, зачем тебя сюда занесло, дружище, — бросил рыцарь, напряженно всматриваясь в темноту, — но очень рекомендую поторопиться.
Трэвис шагнул к Вратам. Протянул руку к матово отливающей черным металлической поверхности — и тут же отдернул обратно, так и не коснувшись ее.
Что я должен сделать?
Увы, Грисла об этом не сообщила, а у Трэвиса не имелось пока ни единой догадки. Подступающий страх туманил голову и сковывал мысли почище самого трескучего мороза.
Рыскающие во мраке тени постепенно сжимали кольцо. Лунный свет выхватывал из темноты то клочья сваляв-шейся серой шерсти на впалых боках, то пылающие злобой желтые глаза, то влажно поблескивающие слюной острые клыки. Бельтан схватил Трэвиса за локоть.
— Держись за моей спиной, — предупредил он, — и делай свое дело. Только побыстрее, потому что долго мне не выстоять.
Трэвис хотел ответить, поблагодарить, но слова не приходили на ум, а парализованное страхом тело отказывалось повиноваться. Рунные Врата высились перед ним подобно бездонной черной пропасти. Еще шаг — и он навеки провалится в эту бездну.
Фейдримы перешли к более активным действиям. Один за другим они выскальзывали из темноты на залитое лунным светом пространство перед Вратами. Трэвис попытался сосчитать, сколько же их тут собралось, но быстро бросил это безнадежное занятие. Да и к чему считать, когда и так ясно, что их во много раз больше, чем достаточно, чтобы справиться с двумя людьми, из которых к тому же мечом вооружен всего один. Тем временем кольцо окружения неумолимо сжималось.
Одна из серых тварей бросилась на Бельтана. Тот отмахнулся мечом, и нападавший обезьяноволк тут же отпрыгнул назад, в тень, свирепо таращась оттуда горящими ненавистью глазами. Еще одна атака — уже с противоположного фланга. Фейдримы пока только испытывали рыцаря на прочность, стараясь таким способом нащупать бреши в его обороне. Но Бельтан не привык уклоняться от боя и встретил второго противника быстрым выпадом. К несчастью, мышцы его еще не до конца избавились от воздействия яда, поэтому удар не получился. Обезьяноволк успел уклониться от смертоносного клинка, а вот сам кейлаванец немного замешкался, и противник достал его когтями. Вскрикнув от боли, рыцарь схватился за щеку. Из пробороздившей ее наискосок глубокой царапины заструилась кровь. Фейдримы глухо заворчали. Вырывающиеся из их глоток звуки до жути напоминали мурлыканье больших кошек — очевидно, им нравился запах крови.