Энтони Марк. За гранью

   — Глупцы! Безумцы! — Глаза старого толкователя рун вспыхнули фанатическим огнем. — Они не ведают, что творят! Древние Боги не умерли. Они всего лишь удалились в иную обитель, скрытую от всех в глубине эфирного тумана. Да, время их прошло, и они уступили место Молодым Богам, позволив им без борьбы утвердиться в храмах Тарраса и Фаленгарта. Но это отнюдь не значит, что они ушли навсегда! — Джемис весь дрожал, голос его срывался на крик. — Они вернутся, и Зея снова будет принадлежать им, как в былые времена!
   Приступ кашля сотряс худое тело старика. Глаза его потускнели и вновь сделались непроницаемыми.
   — Твой первый урок окончен, — сухо произнес Джемис; не сказав больше ни слова, он пересек зал, поднялся по спиральной лестнице и скрылся за дверью в стене.
   Трэвис виновато посмотрел на Рина:
   — Ты уж извини, я не хотел его обидеть. Рин отрицательно покачал головой:
   — Тебе не в чем извиняться, Трэвис. Знаешь, когда человек стареет, ему с каждым годом становится тяжелее принимать происходящие вокруг перемены, только и всего.
   — А как ты думаешь, он был прав, когда говорил, что Древние Боги еще вернутся?
   — Там на полочке немного сыра и хлеб, — помолчав немного, сказал Рин. — Тащи сюда. Давай поедим, а потом я покажу тебе, как правильно пользоваться стилосом и табличкой.
   Трэвис безропотно принес еду и помог Рину сервировать завтрак. Вопросов он больше не задавал.

75

   Спустившись во двор по выщербленным ступеням старой башни, отданной Бореасом в распоряжение толкователей рун, Трэвис поспешно запахнул на груди плащ. Ветер обжигал ему лицо своим ледяным дыханием и так и норовил проникнуть под одежду. С каждым днем становилось все холоднее. Так сильно мороз не донимал его даже в Зимней Пуще, отстоявшей от Кейлавера на сотни лиг к северу. Но там их с Фолкеном защищали от злого ветра, налетающего с отрогов Фол Трендура, мощные стволы и кроны валсиндара, тогда как здесь, на вершине холма, укрыться можно было только в помещении.
   Трэвис поднял голову. Небо было чистым и прозрачным. Ни намека на зловещие грозовые тучи, вечно нависающие над остроконечными пиками Железных Клыков.
   Рано или поздно они и сюда доберутся, и ты это знаешь, Трэвис Уайлдер! Потому что они покорны его воле — воле Бледного Властелина. Пока они не спешат покидать Имбрифейл — потому мы и не видели их больше, выйдя из Зимней Пущи и направившись в Кельсиор. Но не стоит надеяться, что так будет и впредь.
   Вздрогнув, он еще плотнее закутался в плащ и рысью побежал через двор, на ходу размышляя, сколько еще времени отпущено им судьбой до того момента, когда верхушки крепостных башен скроются в низко нависших грозовых облаках и на Кейлавер падет Тьма.
   Войдя в отведенные им покои, Трэвис, как всегда, застал Мелию и Фолкена погруженными в оживленную дискуссию по поводу случившегося в день открытия Совета Королей. Насколько ему удалось понять из их разговора, сегодня утром Совет возобновил работу. По словам барда, навязанное им голосование не имело статуса окончательного решения, так как по закону для этого требовалось недвусмысленное выражение своей позиции каждого из участвующих в нем монархов. Поскольку Иволейна воздержалась, было решено провести повторное голосование позже, а сегодняшнее и последующие заседания посвятить слушанию и обсуждению докладов правителей и правительниц доминионов о положении дел в их владениях. На каждый такой доклад отводилось по два заседания. Учитывая всевозможные перерывы и проволочки, эта фаза работы Совета обещала затянуться минимум недели на две, что никак не устраивало Фолкена.
   — Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, пока каждый советник каждого из монархов в подробностях доложит Совету о количестве голов павшего скота в каждой из провинций каждого из доминионов! — раздраженно заявил бард, проведя пятерней по волосам.
   — А я могу, — спокойно возразила Мелия. — Особенно в этом кресле. Исключительно удобное. Набито, кстати, конским волосом. Как ты думаешь, Бореас не откажет, если я попрошу его подарить мне точно такое же?
   Фолкен смерил волшебницу яростным взглядом.
   — Вдобавок, — продолжала Мелия, — бывают моменты, когда необходимо терпение. И меня, честно признаться, немного удивляет, что именно тебе приходится об этом напоминать.
   — Но бывает и так, что ты ждешь и терпишь слишком долго, а потом просыпаешься и видишь, как все, ради чего жил и боролся, рассыпалось в прах и безвозвратно ушло!
   Вспышка барда обеспокоила Мелию Озабоченно посмотрев на него, она вновь заговорила непривычно мягким тоном:
   — Не терзай себя, Фолкен. Все не так уж безнадежно. Разбита только одна из трех рунных печатей на Черных Вратах, так что время пока терпит. Да и Совет еще продолжается. Кто знает, чем закончится повторное голосование? Отнюдь не исключено, что разум возобладает и военный союз будет заключен. А мы на досуге займемся тем чем занимались все эти годы: будем наблюдать, анализировать и делать выводы. Уверена, это нам впоследствии пригодится.
   Фолкен недоверчиво хмыкнул, но от комментариев воздержался.
   Трэвис снял плащ и бросил его на свою койку. Мелия неприязненно покосилась на его заляпанные густой липкой грязью сапоги.
   — Как это мило с твоей стороны, Трэвис, зная о том, что я ненавижу выходить на мороз, притащить мне сюда добрую половину крепостного двора. От души тебя благодарю!
   — Не за что, — растерянно пробормотал Трэвис, но, заметив, что выражение лица Мелии по мягкости немногим уступает граниту, сообразил наконец, в чем провинился. — Я сейчас за тряпкой сбегаю, хорошо? — предложил он.
   Волшебница милостиво улыбнулась и откинулась на спинку кресла.
   — Я вижу, ты на верном пути к исправлению, дорогой, — промурлыкала она и закрыла глаза.
   — Рановато ты сегодня, — заметил Фолкен, наблюдая за тем, как рьяно отскребает грязь от пола Трэвис.
   — Король зачем-то вызвал к себе Джемиса и Рина, — сообщил тот, не поднимая головы.
   — Несомненно, для того, чтобы выпытать у них, что говорят руны об исходе Совета, — мрачно проворчал бард. — А как твои успехи?
   — Нормально. За исключением того, что мне пока не разрешают произнести ни одной руны. Джемис весь день учил меня правильно обращаться со стилосом и восковой табличкой.
   — Тоже полезное дело, — одобрительно кивнул Фолкен Трэвис был благодарен барду, ограничившемуся этим кратким замечанием. Воспоминание о том, как он чуть не погубил тогда, на ночном привале в талатрине, всех своих спутников вместе с собой, неверно начертив изображение руны света, до сих пор заставляло его краснеть от стыда.
   На коленях Мелии появился котенок. Этот черный пушистый комочек обладал удивительным свойством неожиданно возникать из темных уголков и так же внезапно снова растворяться в тени. А еще он возымел дурную привычку бросаться на Трэвиса из засады и кусать за лодыжки. Трэвис с опаской покосился на котенка, но тот пока вроде бы не проявлял агрессивных намерений.
   — Ну что ж, раз он так быстро освободился, я постараюсь подыскать ему какое-нибудь полезное занятие, — нежно улыбнувшись, пообещала волшебница.
   — Никто не видел Бельтана? — с надеждой в голосе спросил Трэвис.
   Мелия ничего не ответила. Скорее всего то была игра света, но ему на миг показалось, что лицо ее опечалилось.
   — Понятия не имею, где он шляется, — сердито буркнул Фолкен.
   Трэвиса такая реакция немного удивила и насторожила. Спору нет, после возвращения в Кейлавер Бельтан как-то сразу отдалился от прежних спутников, да и вообще повел себя странно, что и вызвало, наверное, их недовольство. Но Трэвису не было дела до причин, побудивших рыцаря поступать таким образом, — он просто скучал по его обществу. Тяжело вздохнув, он снова взялся за тряпку.
   Стук в дверь заставил всех встрепенуться. Трэвис обрадованно вскочил, подумав, что пришел Бельтан, но, когда Фолкен открыл и впустил визитера, им оказался совсем другой человек.
   — Леди Грейс?! — не скрывая удивления, поклонился бард. — Заходите, прошу вас.
   — Благодарю.
   Трэвиса в очередной раз поразила естественность и непринужденность этой удивительной женщины. Он попытался представить ее не в пурпурном кринолине и корсете, а в халате, марлевой маске, резиновых перчатках и со скальпелем в руке. Это ему удалось, но образ врача-хирурга заведомо проигрывал в сравнении с ослепительно красивой и элегантной знатной дамой.
   Мелия поднялась из кресла, чтобы приветствовать гостью. Сброшенный с колен котенок возмущенно мяукнул.
   — Доброго дня вам, леди Грейс, — поздоровалась она, с любопытством глядя на нее своими янтарными глазищами.
   Последний раз они встречались четыре дня назад — в то памятное утро, когда обнаружили загадочную пропажу из гардероба в ее комнате тела мертвого фейдрима. Трэвис рассказал Мелии и Фолкену о том, что Грейс, как и он сам, тоже родом с Земли. Сообщение определенно взволновало и чрезвычайно заинтересовало обоих, потому что они буквально забросали его вопросами: не встречался ли он с Грейс раньше, не было ли у них общих знакомых, не пересекались ли их пути в прошлом и еще множеством других. При этом, как обычно, ни тот, ни другая не сочли нужным поделиться с Трэвисом выводами.
   — Не желаете ли чего-нибудь выпить, миледи? — любезно предложил бард.
   — Нет, спасибо, — отказалась Грейс. — Я не хочу пить. Я… дело в том… Я хотела бы поговорить с Трэвисом. — Она на секунду замялась, потом твердо добавила: — Наедине.
   Тот даже не заметил и не услышал, как выскользнула из руки и шлепнулась на пол мокрая тряпка. Из оцепенения его вывели резанувшие по ушам насмешливые нотки в голосе Фолкена:
   — Что же ты молчишь, Трэвис? Язык проглотил? К тебе, кажется, обращаются.
   — Да-да, конечно, Грейс! — пролепетал Трэвис, поспешно вытирая грязные руки о собственную тунику. — С удовольствием. — Он с умоляющим видом оглянулся на Мелию. — Можно?
   — Ступай, Трэвис, отвлекись, — снисходительно кивнула волшебница. — А мы тут уж как-нибудь и без тебя справимся.
   — Мы ненадолго, — пообещала Грейс.
   Они вышли из комнаты, закрыли за собой дверь и очутились вдвоем в пустом коридоре.
   — Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, Грейс! — облегченно вздохнув, признался Трэвис.
   — Она заставляет тебя мыть полы? — спросила Грейс, кивнув в сторону двери.
   Трэвиса ее вопрос застал врасплох, а жесткий тон смутил еще больше.
   — Вообще-то я сам виноват, — промямлил он, потупившись. — Забыл ноги вытереть и притащил со двора целую кучу грязи на сапогах. Весь пол изгадил. На самом деле Мелия вовсе не злая, только воспитывать любит. Ты уж извини, что я к тебе не заходил. Честное слово, ни минутки свободной. Меня ведь в обучение отдали — к придворным толкователям рун.
   Выражение лица Грейс немного смягчилось.
   — Ничего страшного, Трэвис. Я тоже все эти дни была занята по горло. И тоже кое-чему обучалась… Но я не забыла о своем обещании показать ту дверь с вырезанным знаком Ворона. Если хочешь, могу сделать это сейчас.
   По спине у Трэвиса побежали мурашки. Положа руку на сердце, он предпочел бы забыть и никогда не вспоминать обо всем, что связывалось с этим человеконенавистническим культом, но и отказаться было немыслимо.
   — Идем, — сказал он.
   Грейс уверенно вела его по запутанным лабиринтам крепостных коридоров, не удостаивая взглядом спешащих убраться с дороги слуг. Трэвис уже устал изумляться той легкости, с какой она ориентировалась в многочисленных поворотах и переходах. Всего месяц она в Кейлавере, а ведет себя так, будто здесь родилась!
   Грейс внезапно остановилась. Трэвис с любопытством огляделся. Вокруг не было ни души. Должно быть, они находились в редко посещаемой части замка. Коридор заканчивался тупиком с единственным узеньким окошком, сквозь которое виднелся прямоугольник неяркого зимнего неба — точно такого же, как над горными пиками Колорадо. Только Колорадо осталось в прошлой жизни, и о возвращении туда нечего было и мечтать.
   — Здесь, — сказала Грейс.
   — Что здесь? — не понял Трэвис.
   — Здесь я слышала звон колокольчиков.
   Трэвис вздрогнул. Ему не нужно было объяснять, что это значит.
   Грейс рассеянно заправила за ухо несколько выбившихся пепельных прядей и подошла к окну. Трэвис тоже выглянул наружу. За стеклом виднелись заснеженные поля, разгороженные невысокими, сложенными из камня барьерами. Поля простирались на несколько лиг, затем местность начинала круто понижаться. Трэвис уже знал, что там протекает река Темноструйная, через которую они проезжали, приближаясь к Кейлаверу. Сразу за речной долиной на много миль тянулись заболоченные, необрабатываемые земли, а еще дальше, уходя за горизонт, угрюмо темнела зеленая полоса Сумеречного леса.
   Грейс обернулась.
   — Дверь где-то рядом. Я точно помню, что прошла в ту ночь всего несколько шагов, прежде чем увидела того типа в черном.
   Она задумалась на мгновение, свернула в левый проход, вернулась, прошла чуть дальше по коридору, опять повернула налево, удовлетворенно кивнула и ускорила шаг.
   — Сюда, Трэвис! Я нашла!
   Она стояла перед запертой дверью — первой по правой стороне узкого темного коридорчика.
   — Ты уверена, что на нем был черный балахон? — уточнил Трэвис.
   — С капюшоном, — добавила Грейс. — Поэтому я не разглядела его лица. Но он так меня испугался, что обронил вот это.
   Она развязала кожаный кошелек на поясе, достала маленький сверток, развернула плотный шелк и продемонстрировала Трэвису миниатюрный ножичек с черной полированной рукояткой.
   Тот внимательно осмотрел его, вернул Грейс и уставился на дверь. Неизвестный злоумышленник не успел довести дело до конца, но и незаконченный символ не вызывал сомнений в его принадлежности.
   — Что скажешь? — первой нарушила затянувшуюся паузу Грейс. — Похоже на те знаки, что ты видел в Кастл-Сити и в Эридане по дороге сюда?
   Трэвис безмолвно кивнул. Усилием воли он заставил себя поближе присмотреться к внушающему непреодолимое отвращение символу. Как оказалось, не зря: под стилизованным изображением воронова крыла виднелись еле заметные царапины в виде двух скрещенных линий, напоминающие букву «X». Очевидно, вспугнутый Грейс незнакомец только наметил их и собирался прорезать более отчетливо, если бы ему не помешали.
   — Ты, кажется, говорил, что этот знак символизирует какой-то новый культ? — прозвучал за его спиной голос Грейс. Трэвис повернулся к ней.
   — Да, это новый культ — культ Ворона. Насколько я понял, он тоже связан с мистериями, как культ Ватриса и другие. В Голте и Кейлаване мы ни разу не встречали приверженцев Ворона, хотя это еще не означает, что их здесь нет. А вот в Эридане они не таятся и открыто творят всякие мерзости. Да и в других доминионах постепенно набирают силу, если верить Мелии и Бельтану.
   — Хотела бы я знать, что скрывается за этой дверью, — задумчиво пробормотала Грейс. Она потянулась к дверной ручке, но так и не коснулась ее. — Пожалуй, будет правильнее спросить сначала разрешения у лорда Олрейна, — сказала она, словно оправдываясь за свою нерешительность.
   — А что ты ответишь, когда он спросит, кого ты там собираешься искать? — усмехнулся Трэвис. — Маленьких зеленых человечков с колокольчиками на шее?
   Грейс закусила губу.
   — Справедливо, — нехотя признала она.
   Она вновь протянула руку и повернула ручку двери. Что-то щелкнуло в замке, и дверь открылась. Оба, не сговариваясь, быстро посмотрели по сторонам. Коридор по-прежнему был пуст. Они вместе переступили порог и огляделись.
   В помещении было темно. Окон не было, и проникающий из коридора тусклый свет едва рассеивал мрак. Но глаза Трэвиса вскоре привыкли к полутьме, и он начал различать контуры собранных здесь предметов. Одни были округлыми и пузаты-ми, другие имели прямоугольные очертания, третьи вообще казались какой-то бесформенной массой.
   — Кладовая, — разочарованно произнесла Грейс.
   Трэвис мысленно обругал себя за несообразительность. Мог бы и раньше догадаться, что видит перед собой самые обыкновенные бочки, ящики, мешки и корзины.
   — Ну и на кой черт тому типу понадобилось метить простую кладовку? — почесав бороду, произнес он в недоумении.
   Грейс только плечами пожала в ответ.
   Минут пять они потратили на обыск, но не нашли ничего подозрительного. В коробах и ящиках хранились тронутые плесенью льняные скатерти и салфетки, а в бочках, судя по запаху, — соленая рыба. В кладовой было необычно сыро — даже для Кейлавера, — и Трэвис легко обнаружил причину. Откуда-то сверху беспрерывно капало. Забравшись на бочку, он увидел почти под потолком отверстие в стене размерами приблизительно два на два фута. Оттуда ощутимо тянуло холодным сквозняком. Трэвис понял, что наткнулся на отвод вентиляционной шахты. В детстве к нему в руки случайно попала книга, в которой содержалось подробное описание средневековых архитектурных сооружений и даже приводились чертежи в разрезе. Тогда он мало что понял, но хорошо запомнил, что феодальные замки были насквозь пронизаны разветвленной системой вентиляционных шахт. Без них, говорилось в книге, влажность и плесень, особенно в сыром климате, в кратчайший срок сделали бы проживание в их стенах совершенно невозможным.
   Закончив осмотр, Трэвис и Грейс вернулись в коридор и закрыли дверь в кладовую.
   — Ничего интересного там вроде бы нет, — подытожил Трэвис результаты обыска.
   Грейс скрестила на груди руки и с вызовом посмотрела на него.
   — Все равно не поверю, что тот человек в черном вырезал на двери знак Ворона ради собственного удовольствия, — упрямо заявила она. — Наверняка у него имелась веская причина, которой мы, к сожалению, пока не знаем.
   Трэвис не стал возражать. Доводы Грейс показались ему не лишенными смысла, хотя он не представлял, чем могут пригодиться культу Ворона кладовая или ее содержимое. В голове вдруг мелькнула интересная мысль.
   — Послушай, Грейс, — поднял он голову, — а что, если помечена не только одна эта дверь? Давай поищем, не наследил ли твой Черный Балахон где-нибудь еще. Возможно, тогда мы сумеем понять, для чего он вообще это затеял.
   Грейс просияла и хотела что-то сказать, но раздавшееся совсем рядом громкое голубиное воркование заставило обоих разом обернуться. За окном уже смеркалось.
   — Ой! Я же опаздываю! — спохватилась Грейс. — Извини, Трэвис, но я должна бежать. Мне… меня ждут… в одном месте.
   — Да, конечно, беги, если нужно. Мне тоже, кстати, пора возвращаться, пока Мелия не рассердилась. А дверями в другой раз займемся.
   Она уже решила уходить, но вдруг остановилась, возвратилась назад, порывисто схватила Трэвиса за руки и благодарно пожала.
   — Спасибо за то, что согласился пойти сюда со мной, Трэвис. И вообще за все.
   — Не за что, — смущенно пробормотал тот, невольно краснея.
   Грейс в последний раз сжала его пальцы, улыбнулась на прощание и упорхнула. Он смотрел ей вслед, думая о том, как было бы здорово побродить вместе с ней по замку, проникая в самые потаенные закоулки, где, может быть, десятилетиями не ступала нога человека. Потом взгляд его упал на обезображенную знаком Ворона дверь, и улыбка на лице сразу поблекла.

76

   Грейс была убеждена, что Кайрен намеренно назначила ей свидание именно здесь. Миновав последний закоулок лабиринта в саду, она вошла в грот.
   — А-а, вот и ты, милочка! — приветствовала ее графиня. — Я уж начала беспокоиться, что ты передумала. Или заблудилась…
   Грейс стояла перед ней на мерзлой почве, изо всех сил противясь острому желанию повернуться и бежать прочь без оглядки — как в тот раз, когда впервые попала сюда.
   — Я пришла, — сухо сказала она, не тратя времени на приветствия.
   Кайрен приблизилась. На голове у нее была прелестная шапочка, отороченная серебристо-седым мехом черно-бурой лисицы. Щеки от мороза пламенели румянцем.
   — Идем, сестра, — сказала она, протягивая руку. — Мне предстоит многое тебе поведать и многому научить.
   «Нисколько не сомневаюсь, милочка!»
   Вслух Грейс, разумеется, этого не сказала. Секунду поколебавшись, она приняла предложенную руку и позволила Кайрен увлечь себя под своды искусственной пещеры.
   Прошло уже пять дней с того вечера, когда Грейс и Эйрин встретились у дверей покоев королевы Иволейны и вместе переступили порог приобщения к таинствам. Однако Грейс до сих пор так толком и не уяснила, что же это такое — быть колдуньей. И она, и Эйрин пришли туда, горя желанием узнать правду о том, что собой представляют, чего добиваются и что могут делать эти таинственные женщины. Они жаждали откровений, а в результате столкнулись с новыми загадками.
   — С чего начнем, ваше величество? — был первый вопрос, заданный запыхавшейся, мучимой жаждой Грейс, когда обе подруги предстали перед лицом владычицы Толории.
   Иволейна, как обычно, держалась холодно и невозмутимо. По выражению ее лица невозможно было догадаться, какие эмоции вызвало у нее появление в назначенный срок двух соискательниц.
   — Вы умеете ткать, леди Грейс? — спросила она. Та отрицательно покачала головой.
   — Вот с этого вы и начнете.
   Остаток вечера и долгие часы в последующие дни Грейс провела за ткацким станком — громоздким примитивным агрегатом, установленным в одной из комнат роскошных апартаментов королевы. Она научилась равномерно нажимать на педаль и гонять челнок взад-вперед по натянутым на раму нитям основы К исходу дня у нее нестерпимо ныла спина и разболелась голова. Так сильно она не уставала даже в первые дни прохождения интернатуры в Денверском мемориальном, когда ее как новенькую гоняли в хвост и в гриву все кому не лень. Но упорная работа до головокружения и помутнения в глазах позволила ей довольно быстро освоить новое ремесло. Впрочем, не совсем новое, поскольку оно, в сущности, не так уж сильно отличалось от наложения швов на раны и разрезы — искусство, которым Грейс владела блестяще, нередко вызывая этим ревнивую зависть коллег.
   — Следи за каждой нитью, — поучала Иволейна, стоя у нее за спиной и наблюдая за ее движениями. — Не выпускай нить из поля зрения, пока не убедишься, что она правильно легла на основу и вплелась в общую картину. И никогда не забывай, что только сплетенные вместе они создают единое целое, во много раз более прочное, чем любая из составляющих, и одновременно столь же тонкое.
   Постепенно слова королевы начинали смешиваться с жужжанием челнока и ритмичным поскрипыванием большой деревянной педали, а по ночам, стоило Грейс смежить веки, ей постоянно мерещилось, будто ее затягивает в станок и с ног до головы опутывает пряжей.
   Эйрин сия чаша миновала. Она уже умела ткать — видимо, это искусство входило в обязательную программу обучения и воспитания благородных девиц. Но Иволейна подыскала ей другое занятие. Она о чем-то перемигнулась со своей рыжеволосой наперсницей леди Трессой, та взяла баронессу за руку и куда-то увела. Вернулись они поздно, изнемогая от усталости. Здоровая левая рука Эйрин была перепачкана в земле; грязные пятна виднелись даже на ее щеках и платье.
   — Мы сажали грядки в саду! — негодуя и удивляясь одновременно, сообщила она, когда подруги, с трудом передвигая ноги, возвращались к себе. — Ты представляешь, она заставила меня сажать!
   — И что же вы сажали? — полюбопытствовала Грейс, теряясь в догадках, как ей следует реагировать. — Лекарственные травы?
   — Если бы! — отмахнулась баронесса. — Обыкновенную репу!
   Последующие дни мало чем отличались от первого. Никто не спешил посвящать их в сокровенные тайны и учить магическим заклинаниям. Совет Королей возобновил заседания, и теперь Грейс и Эйрин могли бывать у Иволейны только вечерами. В ее покои приходилось пробираться тайком — чтобы Бореас чего-нибудь не заподозрил. Впрочем, Грейс всегда могла сослаться в свое оправдание на королевское задание. Другое дело, что, попадая в покои королевы Толории, она никак не могла найти подходящий предлог, чтобы выведать причины ее решения воздержаться при голосовании. Как-то так получалось, что она всякий раз начисто забывала о поручении Бореаса, а когда спохватывалась, было уже поздно. Да и занятия под руководством Иволейны с каждым днем все сильнее увлекали Грейс.
   Особенно ткачество. Первое время она боялась покалечить пальцы, но вскоре они огрубели, покрылись мозолями и перестали болезненно отзываться на каждое соприкосновение с челноком. Постепенно натянутое на раме полотно начало приобретать законченный вид. Будущий гобелен, по замыслу, должен был изображать садовый пейзаж в сумерках. Чтобы придать ему таинственность и некий зловещий смысл, Грейс преимущественно использовала пряжу фиолетовых и темно-зеленых тонов. Вчера она даже нарочно явилась пораньше, рассчитывая закончить работу, и была неприятно разочарована, обнаружив отсутствие не только незавершенного гобелена, но и самого ткацкого станка.
   — Настало время для новых уроков, — объявила Иволейна, словно не замечая недовольства Грейс. — Леди Эйрин продолжит занятия с сестрой Трессой. Не бойтесь, баронесса, с огородничеством покончено. А вам, леди Грейс, придется привыкать к новой наставнице. Я с удовольствием поработала бы с вами сама, но заседания Совета не позволяют мне уделить вам достаточно внимания.
   Грейс только сейчас заметила, что, кроме королевы и леди Трессы, в гостиной присутствует еще одна женщина. До этого момента она пряталась в тени, но при последних словах Иволейны выступила вперед, шурша юбками изумрудно-зеленого платья и растянув коралловые губки в насмешливой улыбке.