Страница:
Она нащупала металлический кулон ожерелья в вырезе платья, упрямо тряхнула головой и зашагала дальше.
Грейс начала уже подумывать о возвращении, когда вдруг услышала за ближайшим поворотом жуткий грохот, сопровождаемый отчаянным воплем. Мгновение спустя грохот повторился, выведя ее из оцепенения. Свернув за угол, она застыла на месте, вне себя от негодования при виде разыгрывающейся на ее глазах отвратительной сцены.
Прямо на каменных плитах посреди горы битой посуды стояла на коленях молодая девушка-служанка в простеньком темном платьице и горестно всхлипывала, размазывая кулачком слезы На левой щеке служанки отчетливо багровел след растопыренной пятерни Нависая над девушкой, брызгал слюной и что-то кричал похожий в своем расшитом золотом и драгоценностями костюме алого бархата на елочный шар приземистый кругленький толстяк с перекошенной от ярости физиономией. Не обращая внимания на появление Грейс, он снова замахнулся. Служанка испуганно сжалась
Перспектива повседневного общения с людьми до сих пор приводила Грейс в ужас, но служба в отделении экстренной помощи давно научила ее пресекать в зародыше любые проявления насилия.
— Прекратите, лорд Ольстин!
Она не повысила голос, зная по опыту, что это малоэффективно и зачастую приводит к прямо противоположному результату. Как и следовало ожидать, произнесенная ею негромкая, подчеркнуто спокойная фраза подействовала на брелегондца подобно ушату холодной воды Он опустил унизанную перстнями руку и резко обернулся. Маленькие, блестящие, как бусинки, глазки настороженно впились в Грейс. Одернув полы камзола, вельможа наклонил голову.
— Ваша светлость!
Презрительно оттопыренная нижняя губа Ольстина и злобное выражение на его заплывшей жиром физиономии плохо сочетались с приторно любезным тоном, но Грейс уже не обращала на него внимания. Опустившись на колени рядом с пострадавшей девушкой, она быстрыми профессиональными движениями хирурга ощупала ее лицо.
— Когда я тебя трогаю, где-нибудь болит?
— Нет… Нет, миледи, — в последний раз всхлипнула служанка, глядя на нее расширенными от удивления глазами. — Щека только ноет.
Грейс рассеянно кивнула. Переломов лицевых костей осмотр не выявил, хотя на месте полученной оплеухи, безусловно, образуется внушительный и очень болезненный синяк. Она подала девушке руку и помогла подняться. Та разгладила складки на платье и поправила серый полотняный чепчик на голове. Грейс повернулась к Ольстину.
— За что вы ее ударили, милорд? — спросила она звенящим от гнева голосом.
Лорд-сенешаль Брелегонда аж подпрыгнул от неожиданности. Немного опомнившись, он пустился в объяснения, возмущенно пыхтя и размахивая руками.
— Я приказал этой… этой обнаглевшей девке принести кувшин козьего молока для моего повелителя, короля Лизандира. Его величество неважно себя чувствует, а козье молоко благотворно влияет на его желудок. Но эта… эта тварь осмелилась принести скисшее молоко! Естественно, я не мог оставить без последствий нанесенное моему монарху оскорбление.
Служанка замотала головой:
— Я не виновата, милорд! Я же вам рассказала, как все было! Когда я наливала кувшин, молоко было свежим. И я всего на минуточку оставила его без присмотра, но этого оказалось достаточно, чтобы Маленький Народец навел на него порчу. Они постоянно такие штуки вытворяют — бывает, по нескольку раз на дню.
— Ах ты маленькая дрянь! — взревел Ольстин, брызжа во все стороны слюной, как разъяренный верблюд. — Не существует никакого Маленького Народца, зато везде хватает бестолковой прислуги. Ничего, сейчас я тебя сам сведу на конюшню, где тебе ввалят пару дюжин горячих, чтоб впредь закаялась так нахально лгать благородным особам!
С этими словами Ольстин шагнул к отпрянувшей в страхе служанке, но на пути его встала Грейс.
— Уходите, милорд, — спокойно сказала она. Ольстин зарычал. Грейс не сдвинулась с места.
— Немедленно!
Сенешаль заколебался, облизал губы, в нерешительности взглянул на нее и отступил.
— Будьте уверены, миледи, король Бореас сегодня же об этом узнает! — с угрозой в голосе проворчал брелегондец.
— Несомненно, — небрежно парировала Грейс. — Я лично намерена поставить его величество в известность о недостойном поведении кое-кого из его гостей.
Метнув напоследок ядовитый взгляд, толстяк развернулся на каблуках и поспешно ретировался. Грейс без сил прижалась спиной к стене. Можно было не сомневаться, что в лице Ольстина она приобрела сегодня смертельного врага.
Ощутив мягкое прикосновение к руке, Грейс повернула голову. Вырванная из лап самодура служанка робко улыбнулась ей.
— Благодарю вас, миледи. От всей души!
Грейс взяла себя в руки и даже смогла улыбнуться в ответ.
— Как тебя зовут?
— Адира, миледи.
— Очень жаль, Адира, что я не свернула за угол минутой раньше. Кстати, меня зовут…
— Леди Грейс из Беккетта! — воскликнула, оживившись, девушка. — Я вас знаю и часто вижу, миледи. И вчера тоже видела — на рынке вместе с королевой Иволейной. — В глазах Адиры вспыхнуло жадное любопытство. — А вы знаете, что она колдунья, как и леди Кайрен, только гораздо более могущественная? Вы тоже собираетесь стать колдуньей, миледи?
Грейс так оторопела, как будто ей нанесли пощечину.
— А я бы не отказалась сделаться колдуньей, — мечтательно вздохнула девушка. — Брошусь королеве в ноги: пусть меня научит! — Хитро прищурившись, Адира мстительно добавила: — Ох и попляшет тогда у меня этот противный лорд Ольстин!
Быстренько собрав разбитую посуду, она еще раз поблагодарила спасительницу и убежала. Грейс едва заметила ее отсутствие. Опираясь ладонью о холодный камень стены, она невидящим взором всматривалась в сумрак коридора.
Стать колдуньей? Неужели это и есть та участь, которую уготовила ей Иволейна?
60
Грейс начала уже подумывать о возвращении, когда вдруг услышала за ближайшим поворотом жуткий грохот, сопровождаемый отчаянным воплем. Мгновение спустя грохот повторился, выведя ее из оцепенения. Свернув за угол, она застыла на месте, вне себя от негодования при виде разыгрывающейся на ее глазах отвратительной сцены.
Прямо на каменных плитах посреди горы битой посуды стояла на коленях молодая девушка-служанка в простеньком темном платьице и горестно всхлипывала, размазывая кулачком слезы На левой щеке служанки отчетливо багровел след растопыренной пятерни Нависая над девушкой, брызгал слюной и что-то кричал похожий в своем расшитом золотом и драгоценностями костюме алого бархата на елочный шар приземистый кругленький толстяк с перекошенной от ярости физиономией. Не обращая внимания на появление Грейс, он снова замахнулся. Служанка испуганно сжалась
Перспектива повседневного общения с людьми до сих пор приводила Грейс в ужас, но служба в отделении экстренной помощи давно научила ее пресекать в зародыше любые проявления насилия.
— Прекратите, лорд Ольстин!
Она не повысила голос, зная по опыту, что это малоэффективно и зачастую приводит к прямо противоположному результату. Как и следовало ожидать, произнесенная ею негромкая, подчеркнуто спокойная фраза подействовала на брелегондца подобно ушату холодной воды Он опустил унизанную перстнями руку и резко обернулся. Маленькие, блестящие, как бусинки, глазки настороженно впились в Грейс. Одернув полы камзола, вельможа наклонил голову.
— Ваша светлость!
Презрительно оттопыренная нижняя губа Ольстина и злобное выражение на его заплывшей жиром физиономии плохо сочетались с приторно любезным тоном, но Грейс уже не обращала на него внимания. Опустившись на колени рядом с пострадавшей девушкой, она быстрыми профессиональными движениями хирурга ощупала ее лицо.
— Когда я тебя трогаю, где-нибудь болит?
— Нет… Нет, миледи, — в последний раз всхлипнула служанка, глядя на нее расширенными от удивления глазами. — Щека только ноет.
Грейс рассеянно кивнула. Переломов лицевых костей осмотр не выявил, хотя на месте полученной оплеухи, безусловно, образуется внушительный и очень болезненный синяк. Она подала девушке руку и помогла подняться. Та разгладила складки на платье и поправила серый полотняный чепчик на голове. Грейс повернулась к Ольстину.
— За что вы ее ударили, милорд? — спросила она звенящим от гнева голосом.
Лорд-сенешаль Брелегонда аж подпрыгнул от неожиданности. Немного опомнившись, он пустился в объяснения, возмущенно пыхтя и размахивая руками.
— Я приказал этой… этой обнаглевшей девке принести кувшин козьего молока для моего повелителя, короля Лизандира. Его величество неважно себя чувствует, а козье молоко благотворно влияет на его желудок. Но эта… эта тварь осмелилась принести скисшее молоко! Естественно, я не мог оставить без последствий нанесенное моему монарху оскорбление.
Служанка замотала головой:
— Я не виновата, милорд! Я же вам рассказала, как все было! Когда я наливала кувшин, молоко было свежим. И я всего на минуточку оставила его без присмотра, но этого оказалось достаточно, чтобы Маленький Народец навел на него порчу. Они постоянно такие штуки вытворяют — бывает, по нескольку раз на дню.
— Ах ты маленькая дрянь! — взревел Ольстин, брызжа во все стороны слюной, как разъяренный верблюд. — Не существует никакого Маленького Народца, зато везде хватает бестолковой прислуги. Ничего, сейчас я тебя сам сведу на конюшню, где тебе ввалят пару дюжин горячих, чтоб впредь закаялась так нахально лгать благородным особам!
С этими словами Ольстин шагнул к отпрянувшей в страхе служанке, но на пути его встала Грейс.
— Уходите, милорд, — спокойно сказала она. Ольстин зарычал. Грейс не сдвинулась с места.
— Немедленно!
Сенешаль заколебался, облизал губы, в нерешительности взглянул на нее и отступил.
— Будьте уверены, миледи, король Бореас сегодня же об этом узнает! — с угрозой в голосе проворчал брелегондец.
— Несомненно, — небрежно парировала Грейс. — Я лично намерена поставить его величество в известность о недостойном поведении кое-кого из его гостей.
Метнув напоследок ядовитый взгляд, толстяк развернулся на каблуках и поспешно ретировался. Грейс без сил прижалась спиной к стене. Можно было не сомневаться, что в лице Ольстина она приобрела сегодня смертельного врага.
Ощутив мягкое прикосновение к руке, Грейс повернула голову. Вырванная из лап самодура служанка робко улыбнулась ей.
— Благодарю вас, миледи. От всей души!
Грейс взяла себя в руки и даже смогла улыбнуться в ответ.
— Как тебя зовут?
— Адира, миледи.
— Очень жаль, Адира, что я не свернула за угол минутой раньше. Кстати, меня зовут…
— Леди Грейс из Беккетта! — воскликнула, оживившись, девушка. — Я вас знаю и часто вижу, миледи. И вчера тоже видела — на рынке вместе с королевой Иволейной. — В глазах Адиры вспыхнуло жадное любопытство. — А вы знаете, что она колдунья, как и леди Кайрен, только гораздо более могущественная? Вы тоже собираетесь стать колдуньей, миледи?
Грейс так оторопела, как будто ей нанесли пощечину.
— А я бы не отказалась сделаться колдуньей, — мечтательно вздохнула девушка. — Брошусь королеве в ноги: пусть меня научит! — Хитро прищурившись, Адира мстительно добавила: — Ох и попляшет тогда у меня этот противный лорд Ольстин!
Быстренько собрав разбитую посуду, она еще раз поблагодарила спасительницу и убежала. Грейс едва заметила ее отсутствие. Опираясь ладонью о холодный камень стены, она невидящим взором всматривалась в сумрак коридора.
Стать колдуньей? Неужели это и есть та участь, которую уготовила ей Иволейна?
60
Минуло еще четыре дня. С утра моросил занудный мерзкий дождик, временами переходящий в мокрый снег. Грейс и Эйрин, плотно закутавшись в плащи, вновь торчали на смотровой площадке южного бастиона, наблюдая за въездом в Кейлавер последнего из приглашенных на Совет монархов. Близился к концу месяц синдат — такой же сырой и промозглый, как ноябрь в Денвере, только еще более холодный.
Накануне на закате прибыл король Персард Перридонский, а рано утром явилась Эминда Эриданская. И вот теперь, спустя всего несколько часов, обитатели цитадели встречали Кайлара, правителя Голта, чья свита оказалась еще скромнее, чем кортеж аскетичного короля Эмбара. Верховых среди них насчитывалось меньше дюжины, да и у тех добрая половина коней заметно прихрамывала. Остальные, в заляпанных дорожной грязью одеждах преимущественно темных или серых тонов, тащились пешком, больше напоминая толпу оборванцев, нежели королевских придворных.
Грейс в недоумении обратилась к подруге:
— Ничего не понимаю! Ты, кажется, говорила, что Голт находится ближе всех остальных доминионов к Кейлавану?
— Так оно и есть, — кивнула Эйрин.
— Почему же тогда король Кайлар приехал последним? И почему его свита выглядит столь… столь неприглядно? Баронесса вздохнула и развела руками.
— Что я могу сказать? Честно признаться, от них никто другого и не ожидал. Всем известно, что Голт — самый невезучий из Семи доминионов, а Кайлар — самый невезучий из голтцев, что, надо полагать, делает его самым несчастливым человеком во всем Фаленгарте.
Последние из арьергарда унылой процессии втянулись в ворота крепости, и сразу, будто в насмешку, дождь прекратился, а в голубом просвете меж туч показалось солнце, покрывшее праздничной позолотой макушки всех девяти башен Кейлавера.
— А ведь ты не шутишь, правда? — потрясенно прошептала Грейс.
— Какие уж тут шутки! — вздохнула баронесса.
Они спустились вниз и направились к покоям Грейс. Та в очередной раз попыталась набраться смелости, чтобы рассказать подруге о происшествии с Адирой. Все это казалось настолько смехотворным… Ну разве может быть колдуньей королева? Да еще такая прекрасная и величественная, как Иволейна Толорийская? Вот Кайрен — та точно ведьма! И стерва в придачу! С другой стороны, невозможно отрицать наличие у графини определенных паранормальных способностей, позволяющих ей добиваться власти над окружающими. Очевидно также, что Иволейна служит в глазах Кайрен неким эталоном и примером для подражания. Но не менее очевидно, что в этом мире существует множество вещей, пока еще недоступных пониманию Грейс. Она все-таки собралась с духом и уже хотела заговорить, чтобы поделиться своими сомнениями с баронессой, но в это момент ее кто-то окликнул:
— Не уделите ли мне минуточку внимания, леди Эйрин?
Грейс закрыла рот, и обе женщины обернулись на голос. К ним быстрым шагом приближался лорд Олрейн. Достопочтенный сенешаль был, по обыкновению, одет в черное и выглядел идеальным джентльменом.
Баронесса с виноватым видом тронула спутницу за руку.
— Извини, Грейс, но лорду Олрейну сегодня без меня не обойтись. Вечером состоится большое гулянье, и у нас куча дел.
— Большое гулянье?
— Ну да! Разве я тебе не говорила? — удивилась баронесса — пожалуй, излишне театрально, на взгляд Грейс.
— Первый раз слышу, — сухо ответила она. — И что же это такое?
— Ну, почти то же самое, что пир.
— Выходит, мне опять придется пить и есть сверх меры?
— Что ты, не вздумай! — испугалась Эйрин. — Званый ужин — только часть программы. А если ты объешься, то не сможешь танцевать.
— Танцевать?!
У Грейс на языке вертелось великое множество вопросов, но лорд-сенешаль уже подошел к ним вплотную, а расспрашивать Эйрин в его присутствии она не решилась. Олрейн вежливо поклонился, ловко ухватил баронессу под ручку и увлек за собой так стремительно, что та успела лишь улыбнуться ей на прощание.
А Грейс в одиночку потащилась через весь коридор к себе, сердито бурча под нос:
— Что, дождались, ваша светлость? Кстати, что ваша светлость предпочитает: отплясывать ночь напролет с пьяными мужиками или сразу прыгнуть ласточкой с крепостной стены? Ах, вы знаете, крепостная стена меня как-то больше привлекает. Что ж, как пожелаете, ваша светлость, как пожелаете…
К счастью или к несчастью, свидетелей ее маленькому представлению не оказалось, и Грейс благополучно добралась до своей спальни, где незамедлительно начала готовиться к вечернему «гулянью».
Бросаться со стены она, естественно, не собиралась, но в огромный пиршественный зал Кейлавера вошла с некоторой опаской и сразу юркнула в уголок — убедиться, не выпал ли заткнутый за отворот сапожка тонкий узкий кинжал, подаренный ей незадолго до начала празднества не по годам предусмотрительной подругой.
— Ни одна уважающая себя знатная дама не может обойтись без личного оружия, — наставительно сказала Эйрин, заскочив на минутку к Грейс, чтобы вручить кинжал. Вероятнее всего, причиной неожиданного подарка была не дань моде, а недавнее происшествие на рынке, но в любом случае Грейс только лишний раз убедилась в том, что под внешней мягкостью юной баронессы кроется твердая и жесткая, как сталь, натура.
Украдкой вытащив кинжал, она залюбовалась тончайшей работой. Вделанные в рукоять драгоценные камни играли чисто декоративную роль, но она пришлась ей точно по руке, а тонкий гибкий клинок был достаточно острым и прочным, чтобы нанести в случае нужды смертельную рану. С сожалением вздохнув, Грейс вернула опасную игрушку обратно в ножны. Она сильно сомневалась, что ей когда-нибудь представится случай применить кинжал по назначению, но уже одно его присутствие вселяло уверенность и рассеивало тревогу.
Выпрямившись, Грейс вновь обратила внимание на странный артефакт в виде огромного то ли каменного, то ли металлического кольца. Она однажды уже спрашивала о нем у Эйрин, но баронесса сама почти ничего не знала, кроме того, что кольцо находится в замке вот уже несколько столетий и, по слухам, попало в Кейлавер после падения Малакора. А сведения о его природе и происхождении вообще терялись где-то в глубине веков. Грейс протянула руку, внезапно почувствовав острое желание прикоснуться к гладкой поверхности, но знакомый голос за спиной заставил ее отвлечься
— Грейс! Вот ты где. А я тебя обыскалась!
— Вот и прекрасно, — улыбнулась Грейс. — Раз ты меня так долго искала, больше я тебя никуда не отпущу.
Эйрин возражать не стала, и подруги, взявшись за руки, отправились гулять по постепенно наполняющемуся людьми залу. У гигантского, в четверть стены, камина Грейс заметила поглощенного беседой с Иволейной короля Бореаса. Леди Кайрен с надутой физиономией маячила за спиной королевы Толории. Иволейна, как обычно, сияла величественной красотой и выглядела безмятежно, в то время как Бореас постоянно хмурился.
— Такое впечатление, что его величество вовсе не рад встрече, — заметила Грейс и добавила, вспомнив уроки геополитики: — А я — то думала, что Кейлаван и Толория — союзники.
— Исторически — да, — кивнула баронесса, ловко сняв пару бокалов с подноса пробегавшего мимо лакея и протянув один из них спутнице. — Но наш повелитель привержен мистериям Ватриса, а Иволейна поддерживает другой культ, чьи адепты издавна соперничают с поклонниками Быкоубийцы.
Грейс сдвинула брови.
— И кто же они?
Эйрин боязливо оглянулась, облизала губы и прошептала ей на ухо:
— Колдуньи!
Словно электрический разряд пробежал по жилам Грейс. Колдуньи! Выходит, Адира говорила правду, и Иволейна в самом деле колдунья — что бы это ни означало в действительности! Нет сомнений и в том, что Кайрен тоже мнит себя одной из них. Поднеся к губам бокал, Грейс осушила его до дна. А потом, уже не боясь показаться смешной, поведала подруге обо всем — начав с туманных заявлений Иволейны касательно имеющегося у них обеих Дара и закончив наивной мечтой служанки Адиры тоже стать колдуньей, умолив королеву взять ее в ученицы.
К концу рассказа глаза Эйрин окончательно округлились. Отступив на шаг, она встревоженно посмотрела на Грейс.
— Так у тебя… Выходит, он у тебя есть, да? Дар, я имею в виду?
Грейс застонала.
— Понятия не имею! — сердито огрызнулась она. — Я даже не знаю толком, что это такое.
Баронесса отступила еще на шаг. Грейс забеспокоилась. Не хватало еще после всего, что случилось, потерять доверие и расположение единственной подруги в этом дурацком мире!
— Не смей меня бояться, Эйрин! И не забывай, что тобой Иволейна тоже очень заинтересовалась.
Баронесса растерянно заморгала. Тревога в ее глазах сменилась грустью и сожалением. Взяв Грейс за руку, она притянула ее к себе, потупилась и прошептала:
— Грейс, милая, как ты могла подумать? Я не тебя боюсь, я за тебя боюсь! За нас обеих!
Грейс с облегчением вздохнула.
— Только учти, король ничего не должен об этом узнать! — встрепенулась Эйрин.
Грейс согласно закивала и с благодарностью пожала руку баронессы. Рядом с Эйрин она не то чтобы совсем ничего не боялась, но по крайней мере не впадала в панику.
Они отправились дальше. С верхней галереи, где расположился оркестр, доносились тягучие звуки флейт, сопровождаемые негромким, но ритмичным барабанным боем. Некоторые из присутствующих мужчин успели обзавестись партнершами и кружились по залу, одновременно выполняя строгие замысловатые фигуры незнакомого Грейс танца. Среди танцующих она заметила лорда Логрена. На нем был все тот же жемчужно-серый костюм; зачесанные назад длинные черные волосы вкупе с высоким ростом и благородной внешностью придавали ему дьявольски элегантный вид. Партнерша, которую он почтительно обнимал за талию одной рукой, едва доставала эриданцу до груди. Это была полная молодая женщина с некрасивым лицом и добрыми карими глазами, в которой Грейс, не забывшая затверженных наизусть уроков, легко узнала Кейлин, сестру-двойняшку и главную советницу правителя Голта короля Кайлара. Когда они приблизились к этой паре, Грейс отвернулась. Эйрин удивленно приподняла бровь.
— Что с тобой? Ты вроде бы говорила, что Логрен тебе понравился.
— Просто не хочу его отвлекать, — уклончиво ответила Грейс и устремилась дальше, прежде чем баронесса успела спросить что-то еще.
Но через несколько шагов Эйрин сама дернула ее за руку, понуждая остановиться.
— Смотри, вон там! — зашептала баронесса, едва заметным движением указывая на широкоплечего молодого человека с коротко подстриженной белокурой бородкой, стоявшего у стены в компании нескольких лордов постарше. Те дружно рассмеялись в ответ на какое-то остроумное замечание юноши, лицо которого озарилось веселой белозубой улыбкой.
— Кто он? — тоже шепотом спросила Грейс.
— Его зовут Леотан. Он родом из Южной Толории. Пока он носит всего лишь скромный титул эрла, но уже занимает высокое положение при дворе королевы Иволейны, где его, без сомнения, ожидает блестящая карьера. Я очень надеялась, что Леотан приедет в Кейлавер вместе с ее величеством.
— Почему?
— Когда мне исполнится двадцать один год, опека короля Бореаса над Эльсандрией закончится и я смогу вступить в законное владение всеми землями нашего древнего рода. А для этого мне придется сначала выйти замуж. Чтобы достойно управлять столь обширными поместьями, нужен мужчина. — Синие глаза Эйрин мечтательно засияли. — По-моему, Леотан потрясающе красив! А ты как думаешь?
Грейс мысленно пнула себя за недогадливость.
— Да, очень симпатичный молодой человек, — согласилась она.
Компания у стены распалась. Леотан повернулся и зашагал по направлению к ним. Эйрин, поколебавшись секунду, расправила плечи и выступила вперед, оказавшись прямо на пути юного эрла. Тот остановился, одарил обеих дам ослепительной улыбкой и отвесил низкий поклон.
— Доброго вечера вашему высочеству[10], доброго вечера вашей светлости!
Грейс только кивнула, а Эйрин не поленилась присесть в глубоком реверансе.
— И вам доброго вечера, милорд, — сказала она.
— Неплохое развлечение, не так ли, миледи? — заметил юноша, сделав широкий жест в сторону танцующих.
— Замечательное, — с готовностью согласилась баронесса, глубоко вдохнула и выпалила: — Не желаете ли присоединиться, милорд?
Приветливая улыбка ни миг не покинула классически правильного лица Леотана, но глаза вдруг вспыхнули странным огнем, придавшим его взгляду высокомерную жесткость.
— Сожалею, миледи, но этот танец требует наличия обеих рук.
Эйрин сначала не поняла, а потом опустила глаза и непроизвольно вскрикнула. Элегантная шаль, скрывавшая от нескромных взглядов ее искалеченную руку, каким-то образом сползла и обнажила перевязь с вложенной в нее иссохшей и искривленной, как перебитое крыло, конечностью. Лицо баронессы сделалось белее мела, глаза наполнились ужасом.
— Прошу прощения, но я вынужден покинуть вас, миледи, — снова поклонился Леотан.
Эйрин умудрилась выдавить что-то приличествующее трясущимися губами, и молодой эрл удалился — с издевательской неторопливостью, небрежно раскланиваясь со встречными знакомыми.
Грейс проводила его взглядом, почти физически ощущая, как рвется наружу неудержимая слепая ярость. За внешностью молодого бога таилась черная душа себялюбца и каменное сердце, столь же холодное и безжалостное, как кусок железа, найденный ею в груди умершего на операционном столе в Денверском мемориальном монстра. Она напомнила себе, что Зло во все времена скрывалось под личиной красоты, позволяющей ему свободно разгуливать по свету, завлекать в свои сети, как летящих на огонь бабочек, доверчивых людей, подчинять их своей воле и в конце концов безвозвратно губить.
Легче от этого не стало, но жалобный вздох Эйрин в какой-то степени умерил гнев Грейс и заставил ее переключить внимание на униженную подругу. Первым делом она поправила сбившуюся шаль баронессы и ласково обняла бедняжку за плечи.
— Поверь мне, этот негодяй и мизинца твоего не стоит… — начала Грейс, но Эйрин знаком остановила ее и высвободилась из объятий.
— Не надо, Грейс, — произнесла она чуть слышно. — Со мной все в порядке. Взгляни-ка лучше туда: уж не твой ли это приятель Дарж скучает в одиночестве?
Грейс вскинула голову и в самом деле у противоположной стены увидела эмбарского эрла, с мрачным видом наблюдающего за царящим вокруг него весельем. Черные усы рыцаря уныло обвисли, плечи ссутулились. Похоже, он действительно изнывал от скуки и, как справедливо заметила Эйрин, предавался этому малопривлекательному занятию в полном одиночестве.
Глаза Грейс радостно вспыхнули. После прошлого пира она ни разу не видела своего спасителя и скучала по его обществу. Если бы только ей удалось убедить Даржа, что его визит к ней не только не помешает ее занятиям, а напротив — доставит огромное удовольствие… К несчастью, черноволосый рыцарь был так же упрям, как его соотечественники, а упрямство эмбарцев, если верить Эйрин, давно вошло в поговорку. С ним ей почему-то было легко и просто, совсем не так, как с другими людьми, в чьем присутствии она всегда остро ощущала собственную неполноценность и испытывала чувство вины за то, что она не такая, как все.
Она приветливо помахала Даржу рукой и направилась к нему через весь зал, увлекая за собой баронессу. Хотя рыцарь даже не улыбнулся при их появлении, чело его немного просветлело.
— Ах, Дарж, я ужасно рада видеть вас снова! — воскликнула Грейс.
— Доброго вам вечера, миледи, — чопорно произнес эмбарец, собираясь отвесить дамам столь же чопорный поклон, но Грейс бесцеремонно протянула ему руку. В карих глазах на миг мелькнуло удивление, рыцарь замешкался, но быстро оправился и почтительно поднес к губам изящную тонкую кисть. Получилось у него не слишком изысканно, но для Грейс этот неуклюжий поцелуй был в тысячу раз приятнее, нежели безупречные манеры Леотана. С объективной точки зрения, никто не рискнул бы назвать эрла Стоунбрейка красивым: вытянутое лошадиное лицо, крючковатый нос и глубокие морщины на лбу плохо соответствовали общепринятым канонам, однако в глазах Грейс Дарж выглядел куда более симпатичным, чем десяток лощеных красавчиков типа Леотана.
Внезапно в голову ей пришла любопытная идея. Не успев задуматься, что предлагает, она с ходу ляпнула:
— Быть может, Дарж не откажется потанцевать с тобой, Эйрин?
Рыцарь вздрогнул от неожиданности и растерянно взглянул на девушку.
— Прошу прощения, миледи, но я уверен, что баронессе лучше поберечь ножки, чем приглашать на танец такого увальня, как я.
Эйрин поспешно закивала.
— Не беспокойся, Грейс, мне уже расхотелось. Благодарю вас, милорд, за предупреждение… и понимание, — почти беззвучно добавила она.
Грейс озадаченно нахмурилась, но прежде чем успела открыть рот, герольды у дверей затрубили в рога, возвещая о начале пиршества. Дарж поклонился и испросил у дам разрешения отправиться на свое место.
— Как, разве вы сегодня сидите не за королевским столом? — удивилась Грейс.
— Увы, миледи, — развел руками рыцарь, — сейчас, когда все правители доминионов в сборе, за столом короля Бореаса уже не хватит мест для всех скромных вассалов вроде меня.
Он произнес эти слова спокойно, ничем не демонстрируя ни обиду, ни оскорбленное достоинство, а всего лишь констатируя факт.
Грейс была так разочарована, что чуть не предложила Даржу сесть рядом с ним, где бы ни пришлось, но Эйрин вовремя схватила ее за руку и утащила прочь. Пришлось ограничиться сказанными наспех словами прощания и покинуть рыцаря без всякой надежды увидеться с ним этой ночью опять.
— И что только ты нашла в этом Дарже? — в недоумении спросила баронесса, протискиваясь к возвышению сквозь толпу гостей. — Он же старый, угрюмый и совсем некрасивый!
— Правда? — удивилась Грейс. — Странно… А я вот только что подумала, что в жизни не встречала человека добрее!
Эйрин покраснела и хотела что-то ответить, но они уже достигли королевского стола, где подругам пришлось разделиться: баронесса заняла место по левую руку от короля Бореаса, а Грейс скромно пристроилась с краю, где осталось единственное незанятое кресло. Ее соседом слева оказался — к вящему изумлению Грейс, наивно полагавшей, что венценосным особам положено сидеть в центре, — не кто иной, как сам Кайлар, король Голта. При ближайшем рассмотрении его величество показался ей еще моложе, чем при первом знакомстве. На вид ему было лет двадцать пять, не больше, а открытое лицо и задумчивые карие глаза светились добротой и мягкостью — едва ли уместными качествами для вершащего судьбами многих тысяч людей властителя. Вспомнив о своих обязанностях, Грейс отпила глоток вина из стоящего между ними кубка, тщательно протерла салфеткой краешек, которого касались ее губы, и передала кубок Кайлару. После чего совсем осмелела и рама представилась молодому монарху. Тот благодарно кивнул, принимая из ее рук вино, и застенчиво улыбнулся.
Накануне на закате прибыл король Персард Перридонский, а рано утром явилась Эминда Эриданская. И вот теперь, спустя всего несколько часов, обитатели цитадели встречали Кайлара, правителя Голта, чья свита оказалась еще скромнее, чем кортеж аскетичного короля Эмбара. Верховых среди них насчитывалось меньше дюжины, да и у тех добрая половина коней заметно прихрамывала. Остальные, в заляпанных дорожной грязью одеждах преимущественно темных или серых тонов, тащились пешком, больше напоминая толпу оборванцев, нежели королевских придворных.
Грейс в недоумении обратилась к подруге:
— Ничего не понимаю! Ты, кажется, говорила, что Голт находится ближе всех остальных доминионов к Кейлавану?
— Так оно и есть, — кивнула Эйрин.
— Почему же тогда король Кайлар приехал последним? И почему его свита выглядит столь… столь неприглядно? Баронесса вздохнула и развела руками.
— Что я могу сказать? Честно признаться, от них никто другого и не ожидал. Всем известно, что Голт — самый невезучий из Семи доминионов, а Кайлар — самый невезучий из голтцев, что, надо полагать, делает его самым несчастливым человеком во всем Фаленгарте.
Последние из арьергарда унылой процессии втянулись в ворота крепости, и сразу, будто в насмешку, дождь прекратился, а в голубом просвете меж туч показалось солнце, покрывшее праздничной позолотой макушки всех девяти башен Кейлавера.
— А ведь ты не шутишь, правда? — потрясенно прошептала Грейс.
— Какие уж тут шутки! — вздохнула баронесса.
Они спустились вниз и направились к покоям Грейс. Та в очередной раз попыталась набраться смелости, чтобы рассказать подруге о происшествии с Адирой. Все это казалось настолько смехотворным… Ну разве может быть колдуньей королева? Да еще такая прекрасная и величественная, как Иволейна Толорийская? Вот Кайрен — та точно ведьма! И стерва в придачу! С другой стороны, невозможно отрицать наличие у графини определенных паранормальных способностей, позволяющих ей добиваться власти над окружающими. Очевидно также, что Иволейна служит в глазах Кайрен неким эталоном и примером для подражания. Но не менее очевидно, что в этом мире существует множество вещей, пока еще недоступных пониманию Грейс. Она все-таки собралась с духом и уже хотела заговорить, чтобы поделиться своими сомнениями с баронессой, но в это момент ее кто-то окликнул:
— Не уделите ли мне минуточку внимания, леди Эйрин?
Грейс закрыла рот, и обе женщины обернулись на голос. К ним быстрым шагом приближался лорд Олрейн. Достопочтенный сенешаль был, по обыкновению, одет в черное и выглядел идеальным джентльменом.
Баронесса с виноватым видом тронула спутницу за руку.
— Извини, Грейс, но лорду Олрейну сегодня без меня не обойтись. Вечером состоится большое гулянье, и у нас куча дел.
— Большое гулянье?
— Ну да! Разве я тебе не говорила? — удивилась баронесса — пожалуй, излишне театрально, на взгляд Грейс.
— Первый раз слышу, — сухо ответила она. — И что же это такое?
— Ну, почти то же самое, что пир.
— Выходит, мне опять придется пить и есть сверх меры?
— Что ты, не вздумай! — испугалась Эйрин. — Званый ужин — только часть программы. А если ты объешься, то не сможешь танцевать.
— Танцевать?!
У Грейс на языке вертелось великое множество вопросов, но лорд-сенешаль уже подошел к ним вплотную, а расспрашивать Эйрин в его присутствии она не решилась. Олрейн вежливо поклонился, ловко ухватил баронессу под ручку и увлек за собой так стремительно, что та успела лишь улыбнуться ей на прощание.
А Грейс в одиночку потащилась через весь коридор к себе, сердито бурча под нос:
— Что, дождались, ваша светлость? Кстати, что ваша светлость предпочитает: отплясывать ночь напролет с пьяными мужиками или сразу прыгнуть ласточкой с крепостной стены? Ах, вы знаете, крепостная стена меня как-то больше привлекает. Что ж, как пожелаете, ваша светлость, как пожелаете…
К счастью или к несчастью, свидетелей ее маленькому представлению не оказалось, и Грейс благополучно добралась до своей спальни, где незамедлительно начала готовиться к вечернему «гулянью».
Бросаться со стены она, естественно, не собиралась, но в огромный пиршественный зал Кейлавера вошла с некоторой опаской и сразу юркнула в уголок — убедиться, не выпал ли заткнутый за отворот сапожка тонкий узкий кинжал, подаренный ей незадолго до начала празднества не по годам предусмотрительной подругой.
— Ни одна уважающая себя знатная дама не может обойтись без личного оружия, — наставительно сказала Эйрин, заскочив на минутку к Грейс, чтобы вручить кинжал. Вероятнее всего, причиной неожиданного подарка была не дань моде, а недавнее происшествие на рынке, но в любом случае Грейс только лишний раз убедилась в том, что под внешней мягкостью юной баронессы кроется твердая и жесткая, как сталь, натура.
Украдкой вытащив кинжал, она залюбовалась тончайшей работой. Вделанные в рукоять драгоценные камни играли чисто декоративную роль, но она пришлась ей точно по руке, а тонкий гибкий клинок был достаточно острым и прочным, чтобы нанести в случае нужды смертельную рану. С сожалением вздохнув, Грейс вернула опасную игрушку обратно в ножны. Она сильно сомневалась, что ей когда-нибудь представится случай применить кинжал по назначению, но уже одно его присутствие вселяло уверенность и рассеивало тревогу.
Выпрямившись, Грейс вновь обратила внимание на странный артефакт в виде огромного то ли каменного, то ли металлического кольца. Она однажды уже спрашивала о нем у Эйрин, но баронесса сама почти ничего не знала, кроме того, что кольцо находится в замке вот уже несколько столетий и, по слухам, попало в Кейлавер после падения Малакора. А сведения о его природе и происхождении вообще терялись где-то в глубине веков. Грейс протянула руку, внезапно почувствовав острое желание прикоснуться к гладкой поверхности, но знакомый голос за спиной заставил ее отвлечься
— Грейс! Вот ты где. А я тебя обыскалась!
— Вот и прекрасно, — улыбнулась Грейс. — Раз ты меня так долго искала, больше я тебя никуда не отпущу.
Эйрин возражать не стала, и подруги, взявшись за руки, отправились гулять по постепенно наполняющемуся людьми залу. У гигантского, в четверть стены, камина Грейс заметила поглощенного беседой с Иволейной короля Бореаса. Леди Кайрен с надутой физиономией маячила за спиной королевы Толории. Иволейна, как обычно, сияла величественной красотой и выглядела безмятежно, в то время как Бореас постоянно хмурился.
— Такое впечатление, что его величество вовсе не рад встрече, — заметила Грейс и добавила, вспомнив уроки геополитики: — А я — то думала, что Кейлаван и Толория — союзники.
— Исторически — да, — кивнула баронесса, ловко сняв пару бокалов с подноса пробегавшего мимо лакея и протянув один из них спутнице. — Но наш повелитель привержен мистериям Ватриса, а Иволейна поддерживает другой культ, чьи адепты издавна соперничают с поклонниками Быкоубийцы.
Грейс сдвинула брови.
— И кто же они?
Эйрин боязливо оглянулась, облизала губы и прошептала ей на ухо:
— Колдуньи!
Словно электрический разряд пробежал по жилам Грейс. Колдуньи! Выходит, Адира говорила правду, и Иволейна в самом деле колдунья — что бы это ни означало в действительности! Нет сомнений и в том, что Кайрен тоже мнит себя одной из них. Поднеся к губам бокал, Грейс осушила его до дна. А потом, уже не боясь показаться смешной, поведала подруге обо всем — начав с туманных заявлений Иволейны касательно имеющегося у них обеих Дара и закончив наивной мечтой служанки Адиры тоже стать колдуньей, умолив королеву взять ее в ученицы.
К концу рассказа глаза Эйрин окончательно округлились. Отступив на шаг, она встревоженно посмотрела на Грейс.
— Так у тебя… Выходит, он у тебя есть, да? Дар, я имею в виду?
Грейс застонала.
— Понятия не имею! — сердито огрызнулась она. — Я даже не знаю толком, что это такое.
Баронесса отступила еще на шаг. Грейс забеспокоилась. Не хватало еще после всего, что случилось, потерять доверие и расположение единственной подруги в этом дурацком мире!
— Не смей меня бояться, Эйрин! И не забывай, что тобой Иволейна тоже очень заинтересовалась.
Баронесса растерянно заморгала. Тревога в ее глазах сменилась грустью и сожалением. Взяв Грейс за руку, она притянула ее к себе, потупилась и прошептала:
— Грейс, милая, как ты могла подумать? Я не тебя боюсь, я за тебя боюсь! За нас обеих!
Грейс с облегчением вздохнула.
— Только учти, король ничего не должен об этом узнать! — встрепенулась Эйрин.
Грейс согласно закивала и с благодарностью пожала руку баронессы. Рядом с Эйрин она не то чтобы совсем ничего не боялась, но по крайней мере не впадала в панику.
Они отправились дальше. С верхней галереи, где расположился оркестр, доносились тягучие звуки флейт, сопровождаемые негромким, но ритмичным барабанным боем. Некоторые из присутствующих мужчин успели обзавестись партнершами и кружились по залу, одновременно выполняя строгие замысловатые фигуры незнакомого Грейс танца. Среди танцующих она заметила лорда Логрена. На нем был все тот же жемчужно-серый костюм; зачесанные назад длинные черные волосы вкупе с высоким ростом и благородной внешностью придавали ему дьявольски элегантный вид. Партнерша, которую он почтительно обнимал за талию одной рукой, едва доставала эриданцу до груди. Это была полная молодая женщина с некрасивым лицом и добрыми карими глазами, в которой Грейс, не забывшая затверженных наизусть уроков, легко узнала Кейлин, сестру-двойняшку и главную советницу правителя Голта короля Кайлара. Когда они приблизились к этой паре, Грейс отвернулась. Эйрин удивленно приподняла бровь.
— Что с тобой? Ты вроде бы говорила, что Логрен тебе понравился.
— Просто не хочу его отвлекать, — уклончиво ответила Грейс и устремилась дальше, прежде чем баронесса успела спросить что-то еще.
Но через несколько шагов Эйрин сама дернула ее за руку, понуждая остановиться.
— Смотри, вон там! — зашептала баронесса, едва заметным движением указывая на широкоплечего молодого человека с коротко подстриженной белокурой бородкой, стоявшего у стены в компании нескольких лордов постарше. Те дружно рассмеялись в ответ на какое-то остроумное замечание юноши, лицо которого озарилось веселой белозубой улыбкой.
— Кто он? — тоже шепотом спросила Грейс.
— Его зовут Леотан. Он родом из Южной Толории. Пока он носит всего лишь скромный титул эрла, но уже занимает высокое положение при дворе королевы Иволейны, где его, без сомнения, ожидает блестящая карьера. Я очень надеялась, что Леотан приедет в Кейлавер вместе с ее величеством.
— Почему?
— Когда мне исполнится двадцать один год, опека короля Бореаса над Эльсандрией закончится и я смогу вступить в законное владение всеми землями нашего древнего рода. А для этого мне придется сначала выйти замуж. Чтобы достойно управлять столь обширными поместьями, нужен мужчина. — Синие глаза Эйрин мечтательно засияли. — По-моему, Леотан потрясающе красив! А ты как думаешь?
Грейс мысленно пнула себя за недогадливость.
— Да, очень симпатичный молодой человек, — согласилась она.
Компания у стены распалась. Леотан повернулся и зашагал по направлению к ним. Эйрин, поколебавшись секунду, расправила плечи и выступила вперед, оказавшись прямо на пути юного эрла. Тот остановился, одарил обеих дам ослепительной улыбкой и отвесил низкий поклон.
— Доброго вечера вашему высочеству[10], доброго вечера вашей светлости!
Грейс только кивнула, а Эйрин не поленилась присесть в глубоком реверансе.
— И вам доброго вечера, милорд, — сказала она.
— Неплохое развлечение, не так ли, миледи? — заметил юноша, сделав широкий жест в сторону танцующих.
— Замечательное, — с готовностью согласилась баронесса, глубоко вдохнула и выпалила: — Не желаете ли присоединиться, милорд?
Приветливая улыбка ни миг не покинула классически правильного лица Леотана, но глаза вдруг вспыхнули странным огнем, придавшим его взгляду высокомерную жесткость.
— Сожалею, миледи, но этот танец требует наличия обеих рук.
Эйрин сначала не поняла, а потом опустила глаза и непроизвольно вскрикнула. Элегантная шаль, скрывавшая от нескромных взглядов ее искалеченную руку, каким-то образом сползла и обнажила перевязь с вложенной в нее иссохшей и искривленной, как перебитое крыло, конечностью. Лицо баронессы сделалось белее мела, глаза наполнились ужасом.
— Прошу прощения, но я вынужден покинуть вас, миледи, — снова поклонился Леотан.
Эйрин умудрилась выдавить что-то приличествующее трясущимися губами, и молодой эрл удалился — с издевательской неторопливостью, небрежно раскланиваясь со встречными знакомыми.
Грейс проводила его взглядом, почти физически ощущая, как рвется наружу неудержимая слепая ярость. За внешностью молодого бога таилась черная душа себялюбца и каменное сердце, столь же холодное и безжалостное, как кусок железа, найденный ею в груди умершего на операционном столе в Денверском мемориальном монстра. Она напомнила себе, что Зло во все времена скрывалось под личиной красоты, позволяющей ему свободно разгуливать по свету, завлекать в свои сети, как летящих на огонь бабочек, доверчивых людей, подчинять их своей воле и в конце концов безвозвратно губить.
Легче от этого не стало, но жалобный вздох Эйрин в какой-то степени умерил гнев Грейс и заставил ее переключить внимание на униженную подругу. Первым делом она поправила сбившуюся шаль баронессы и ласково обняла бедняжку за плечи.
— Поверь мне, этот негодяй и мизинца твоего не стоит… — начала Грейс, но Эйрин знаком остановила ее и высвободилась из объятий.
— Не надо, Грейс, — произнесла она чуть слышно. — Со мной все в порядке. Взгляни-ка лучше туда: уж не твой ли это приятель Дарж скучает в одиночестве?
Грейс вскинула голову и в самом деле у противоположной стены увидела эмбарского эрла, с мрачным видом наблюдающего за царящим вокруг него весельем. Черные усы рыцаря уныло обвисли, плечи ссутулились. Похоже, он действительно изнывал от скуки и, как справедливо заметила Эйрин, предавался этому малопривлекательному занятию в полном одиночестве.
Глаза Грейс радостно вспыхнули. После прошлого пира она ни разу не видела своего спасителя и скучала по его обществу. Если бы только ей удалось убедить Даржа, что его визит к ней не только не помешает ее занятиям, а напротив — доставит огромное удовольствие… К несчастью, черноволосый рыцарь был так же упрям, как его соотечественники, а упрямство эмбарцев, если верить Эйрин, давно вошло в поговорку. С ним ей почему-то было легко и просто, совсем не так, как с другими людьми, в чьем присутствии она всегда остро ощущала собственную неполноценность и испытывала чувство вины за то, что она не такая, как все.
Она приветливо помахала Даржу рукой и направилась к нему через весь зал, увлекая за собой баронессу. Хотя рыцарь даже не улыбнулся при их появлении, чело его немного просветлело.
— Ах, Дарж, я ужасно рада видеть вас снова! — воскликнула Грейс.
— Доброго вам вечера, миледи, — чопорно произнес эмбарец, собираясь отвесить дамам столь же чопорный поклон, но Грейс бесцеремонно протянула ему руку. В карих глазах на миг мелькнуло удивление, рыцарь замешкался, но быстро оправился и почтительно поднес к губам изящную тонкую кисть. Получилось у него не слишком изысканно, но для Грейс этот неуклюжий поцелуй был в тысячу раз приятнее, нежели безупречные манеры Леотана. С объективной точки зрения, никто не рискнул бы назвать эрла Стоунбрейка красивым: вытянутое лошадиное лицо, крючковатый нос и глубокие морщины на лбу плохо соответствовали общепринятым канонам, однако в глазах Грейс Дарж выглядел куда более симпатичным, чем десяток лощеных красавчиков типа Леотана.
Внезапно в голову ей пришла любопытная идея. Не успев задуматься, что предлагает, она с ходу ляпнула:
— Быть может, Дарж не откажется потанцевать с тобой, Эйрин?
Рыцарь вздрогнул от неожиданности и растерянно взглянул на девушку.
— Прошу прощения, миледи, но я уверен, что баронессе лучше поберечь ножки, чем приглашать на танец такого увальня, как я.
Эйрин поспешно закивала.
— Не беспокойся, Грейс, мне уже расхотелось. Благодарю вас, милорд, за предупреждение… и понимание, — почти беззвучно добавила она.
Грейс озадаченно нахмурилась, но прежде чем успела открыть рот, герольды у дверей затрубили в рога, возвещая о начале пиршества. Дарж поклонился и испросил у дам разрешения отправиться на свое место.
— Как, разве вы сегодня сидите не за королевским столом? — удивилась Грейс.
— Увы, миледи, — развел руками рыцарь, — сейчас, когда все правители доминионов в сборе, за столом короля Бореаса уже не хватит мест для всех скромных вассалов вроде меня.
Он произнес эти слова спокойно, ничем не демонстрируя ни обиду, ни оскорбленное достоинство, а всего лишь констатируя факт.
Грейс была так разочарована, что чуть не предложила Даржу сесть рядом с ним, где бы ни пришлось, но Эйрин вовремя схватила ее за руку и утащила прочь. Пришлось ограничиться сказанными наспех словами прощания и покинуть рыцаря без всякой надежды увидеться с ним этой ночью опять.
— И что только ты нашла в этом Дарже? — в недоумении спросила баронесса, протискиваясь к возвышению сквозь толпу гостей. — Он же старый, угрюмый и совсем некрасивый!
— Правда? — удивилась Грейс. — Странно… А я вот только что подумала, что в жизни не встречала человека добрее!
Эйрин покраснела и хотела что-то ответить, но они уже достигли королевского стола, где подругам пришлось разделиться: баронесса заняла место по левую руку от короля Бореаса, а Грейс скромно пристроилась с краю, где осталось единственное незанятое кресло. Ее соседом слева оказался — к вящему изумлению Грейс, наивно полагавшей, что венценосным особам положено сидеть в центре, — не кто иной, как сам Кайлар, король Голта. При ближайшем рассмотрении его величество показался ей еще моложе, чем при первом знакомстве. На вид ему было лет двадцать пять, не больше, а открытое лицо и задумчивые карие глаза светились добротой и мягкостью — едва ли уместными качествами для вершащего судьбами многих тысяч людей властителя. Вспомнив о своих обязанностях, Грейс отпила глоток вина из стоящего между ними кубка, тщательно протерла салфеткой краешек, которого касались ее губы, и передала кубок Кайлару. После чего совсем осмелела и рама представилась молодому монарху. Тот благодарно кивнул, принимая из ее рук вино, и застенчиво улыбнулся.