Энтони Марк. За гранью

   — … тысяч обитателей замка? — ударил им в уши возмущенный голос баронессы.
   Трэвис и Грейс тупо уставились на друзей. Бельтан поймал их взгляд и озабоченно нахмурился.
   — Что это с вами? — спросил он. — Никак привидение увидели? На лицах Даржа и Эйрин отразились аналогичные эмоции, и Трэвис вдруг понял, что никто из них не только не видел Трифкина, но и не подозревал о его появлении. Разговор с шутом занял у него и Грейс не меньше минуты, тогда как для всех остальных прошла лишь доля секунды.
   Он вопросительно взглянул на Грейс. Та кивнула и взяла его за руку.
   — Извините, что прерываю вас, друзья, но мы должны вам кое-что рассказать…

88

   На следующий день Трэвис проснулся в предрассветных сумерках, дрожа от холода, натянул одежду, неслышно, чтобы не беспокоить спящих Мелию и Фолкена, выскользнул за дверь и через несколько минут уже поднимался по выщербленным ступеням башни толкователей рун.
   Джемис в то утро пребывал в еще более отвратительном настроении, чем обычно, и свиток с рунами для копирования, выданный им Трэвису в качестве дневного задания, был вдвое длиннее предыдущего. К вечеру он успел закончить лишь половику урока и был отпущен домой только благодаря заступничеству Рина.
   Вернувшись в замок, он заглянул в пиршественный зал, в будни выполнявший функции общественной столовой, где любой желающий мог подкрепиться в любое время дня и ночи. Знатные вельможи, разумеется, обслуживались в своих апартаментах, а здесь собиралась публика попроще, да и меню особым разнообразием не отличалось, но Трэвис давно привык обходиться без тостов с джемом и прочих выкрутасов, так что кормежка его вполне устраивала. На обед ему в этот раз досталась краюха довольно свежего темного хлеба, кусок сыра в жесткой восковой оболочке и несколько ломтиков холодной оленины — жестковатой, но съедобной. Десерт же ограничился горстью изюма с косточками. Не бог весть что, но ему хватило, хотя Трэвис неоднократно замечал, что здорово худеет. Зеленая туника висела на нем мешком, наметившийся еще на Земле животик бесследно исчез, и во всем его поджаром теле осталось не больше жира, чем в том олене, мясом которого его сегодня накормили.
   К тому времени, когда он дожевал последний кусочек оленины и выплюнул последнюю косточку изюма, за окном начало смеркаться. Приближался период зимнего солнцестояния, поэтому с каждым днем темнело все раньше, а рассветало все позже. Трэвис не торопился. До назначенного сбора Круга Черного Ножа оставалось еще несколько часов. Возможно, кто-то из его членов явится с хорошими новостями, а вот ему пока было нечем похвастаться. Из обедающих в зале рыцарей, пажей, оруженосцев и прочей придворной мелюзги никто не щеголял свежими повязками, никто не морщился от боли, поднимаясь из-за стола… Одним словом, ничего подозрительного. Можно было, конечно, наудачу прошвырнуться по замку, но за оставшееся время он не успел бы обследовать и десятой части разветвленного лабиринта коридоров, лестниц и переходов. Поэтому Трэвис решил вернуться к себе и подремать часок-другой у камина — если только Мелия не озадачит каким-нибудь хозяйственным поручением.
   До дверей оставалось пройти всего пару дюжин шагов, когда он поймал краем глаза какое-то движение. Резко повернувшись, Трэвис успел заметить сгорбленную фигуру в грязных лохмотьях, свернувшую в боковой проход.
   — Эй, постойте! — закричал он, но в ответ услышал лишь прокатившееся по пустынному коридору эхо собственного голоса.
   Потоптавшись на месте, раздираемый противоречивыми чувствами Трэвис все же решился попытаться еще раз отловить таинственную старуху. Пройдя через темный арочный проем, он в затруднении остановился. Проход заканчивался небольшим холлом, в который выходили три двери. Все три были закрыты. Трэвис направился к ближайшей, но кое-что заметил и изменил направление. Есть! Перед дальней дверью на полу валялся клочок серой материи. Он нагнулся, поднял тряпочку и уверенно потянул на себя ручку.
   В конце открывшегося коридора мелькнула серая тень.
   — Подождите! — воскликнул Трэвис, бросаясь в погоню.
   На кой черт ты занимаешься всякой ерундой, Трэвис? Ну, догонишь ты эту бабку, а дальше что? У тебя даже нет с собой оброненного ею узелка, напоминающего детскую куклу, — он валяется под твоей кроватью. Или ты хочешь пригласить старушку в гости, угостить вином и торжественно вручить потерю в присутствии Мелии и Фолкена?
   Честно говоря, он сам толком не понимал, что заставляет его гнаться за неуловимой старухой. Быть может, чувство стыда или воспоминание об унизительном положении, в котором он оказался в тот день, когда чуть не переломал кости беспомощной старой женщине?
   — Да подождите же секундочку!
   До чего упрямая бабка: то ли в самом деле не слышит, то ли не желает слышать! Ну вот, пожалуйста, опять за углом пропала. Трэвис вихрем пронесся по коридору, круто свернул за угол…
   … и на полной скорости налетел на пожилого благообразного джентльмена в строгом темном костюме.
   — Уй! — болезненно вскрикнул Трэвис, отлетев, как мячик, от не сдвинувшейся ни на шаг фигуры.
   Мужчина наклонился и протянул ему руку.
   — Могу я вам чем-нибудь помочь, мастер Трэвис? — спросил он участливым тоном.
   Лорд Олрейн, как всегда, выглядел безукоризненно. Столкновение ничуть не отразилось ни на нем, ни на его безупречном, хотя и несколько консервативном наряде.
   Трэвис открыл рот, лихорадочно подыскивая подходящее объяснение. На ум, как назло, ничего не приходило. Не мог же он признаться в том, что гонится за полубезумной старой бабкой в грязных лохмотьях, чтобы вернуть ей такую же грязную тряпичную куклу, которой место на помойке.
   — Я ищу… я ищу лорда Бельтана, — выпалил Трэвис, поднимаясь на ноги. — Вы не видели его, милорд?
   — Видел, как же, причем всего пару минут назад. Он сейчас в Западном зале, упражняется в фехтовании. Ступайте до конца по этому коридору, потом спуститесь на один пролет по лестнице. Там и найдете вашего друга. — Лорд-сенешаль уже повернулся уходить, но остановился и вновь заговорил, пристально глядя на Трэвиса: — Я не ошибся, мастер Трэвис? Он ведь действительно ваш друг, не так ли?
   Вопрос застал Трэвиса врасплох.
   — Кто? Бельтан? — растерянно переспросил он. — Ну да… Во всяком случае, я так думаю.
   — Рад это слышать, — одобрительно кивнул Олрейн. — Принц очень нуждается сейчас в друзьях. Особенно в таком друге, как вы, который, надеюсь, не позволит Бельтану забыть о том, что он добрый и хороший человек.
   — Что вы имеете в виду, милорд? — еще сильнее растерялся Трэвис.
   Сенешаль подошел к окну. Из него открывался изумительный вид на сад — серебряные от снега и инея ветви деревьев и кустарников, окутанные волшебным сиреневым покрывалом сгущающихся сумерек.
   — Я люблю это окно, — сказал он. — Оно смотрит прямо в сердце Кейлавана. Великолепная панорама, не правда ли? Когда я гляжу на все это, то чувствую… — Олрейн не договорил; тяжело вздохнув, он снова повернулся к Трэвису: — Да, принц Бельтан добр, великодушен, благороден и больше склонен к веселью, нежели к суровости и гневу в отличие от своего покойного родителя. К сожалению, именно по этой причине Бельтан считает, что недостоин трона. Он вбил себе в голову, что ему никогда не превзойти Бельдреаса, и потому без борьбы уступил престол дяде А ведь мог бы и сам на него взойти И многие из баронов выступили бы в его поддержку.
   — Бельтан сильный! — обдумав слова собеседника, убежденно заявил Трэвис. — Я уверен, из него получился бы великий король Сенешаль согласно кивнул:
   — Я знаю об этом. И король Бореас тоже знает Но очень важно, чтобы сам Бельтан в это поверил. Быть может, вы, мастер Трэвис, сумеете его убедить? Я пытался однажды, но увы…
   Он снова отвернулся к окну. Трэвис нахмурил брови Лорд Олрейн вел себя как-то странно, да и выглядел не совсем обычно Откуда в нем столько печали? В эти минуты сенешаль очень напоминал Трэвису его старого друга Джека Грейстоуна, хотя чем именно, он затруднился бы ответить.
   — Вы хорошо себя чувствуете, милорд? — осторожно спросил он, шагнув к Олрейну
   Легкая усмешка тронула губы старика, только Трэвису почему-то показалось, что в ней больше горечи, чем веселья.
   — Да, мастер Трэвис, я хорошо себя чувствую, — ответил он и опять выглянул в окно. — Теперь я всегда чувствую себя хорошо Ничто не может причинить мне вреда.
   Трэвис закусил губу, плохо понимая, как ему реагировать. Что он такое несет? Неужели впал в маразм и начал заговариваться?
   Лорд Олрейн резко отвернулся от окна, расправил плечи и в мгновение ока обрел свой привычный облик.
   — Вам лучше поспешить, мастер Трэвис, — сухо произнес он. — Не уверен, что лорд Бельтан станет вас дожидаться. Прощайте.
   Трэвис проводил старого вельможу почтительным поклоном, дождался, пока тот скроется из виду, и поспешил к себе. Следующие два часа он просидел у пылающего камина, но, по неизвестной причине, так и не смог согреться.

89

   Грейс стояла у окна в своей комнате и смотрела, как подкрадываются сумерки. В руках она вертела маленький стеклянный флакончик с изумрудно-зеленой жидкостью. Ей больше не нужно было производить пробу на себе — приобретенные способности позволяли почувствовать, что в этот раз отвар удался на славу. Одного глотка его будет достаточно, чтобы снять сильнейший жар, три — вызовут рвоту и галлюцинации.
   Ты становишься хорошей травницей, Грейс. Слишком хорошей…
   Вечером ее ожидала очередная встреча с Иволейной. Как-то так получалось, что ей ни разу не подвернулась возможность выяснить у толорийской владычицы подоплеку занятой ею на Совете позиции. Сама Грейс предпочитала винить в этом интенсивность занятий, действительно не оставляющих времени для досужих разговоров, но на самом деле она просто до сих пор робела перед своей царственной наставницей и потому цеплялась за надуманные предлоги. Однако дальше откладывать выяснение никак нельзя: перерыв в заседаниях Совета истекал, и уже завтра могло состояться повторное голосование, ключ к исходу которого находился в руках толорийки. И сегодня Грейс во чтобы то ни стало необходимо было узнать, чего хочет Иволейна. И чего добиваются колдуньи…
   В дверь постучали.
   Грейс от неожиданности чуть не выронила флакон. Поспешно спрятав его в кошелек на поясе, она повернулась к дверям и крикнула:
   — Войдите!
   Ей почему-то почудилось, что в спальню сейчас войдет Иволейна и обрушится на нее с холодной яростью, магическим путем узнав о ее шпионских намерениях. Но посетительница оказалась совсем другого рода. Она вошла мелкой семенящей походкой, почтительно наклонив голову. Молодая женщина в сереньком платьице и переднике служанки или горничной. Вьющиеся темные волосы, частично закрывающие лицо. Странно, она вроде бы не вызывала прислугу…
   — Могу я чем-то помочь?
   — Я очень на это надеюсь, миледи.
   Девушка подняла голову, и только сейчас Грейс узнала ее. Адира, служанка, которую она вырвала из рук разгневанного лорда Ольстина и спасла от незаслуженного наказания. Это из ее уст она впервые услышала слово «колдуньи». В тот день Адира показалась Грейс бойкой и смелой девицей, не лишенной амбиций и чувства собственного достоинства. Сегодня же ее свежее симпатичное личико было покрыто грязью и потеками слез. Удивление Грейс сменилось безудержным гневом.
   — Если к тебе снова приставал лорд Ольстин… — возмущенно начала она, но Адира торопливо покачала головой.
   — О нет, миледи, он здесь ни при чем! — Несмотря на слезы, на ее пухлых губах появилась улыбка. — После того урока, что вы ему преподали, он в мою сторону и взглянуть боится. Спасибо вам, миледи: это вы показали мне, что женщина не должна покорно сносить все прихоти мужчины.
   Сердце Грейс учащенно забилось. Она машинально приложила руку к груди. Неужели она наконец сумела кому-то помочь не скальпелем, а словом?
   — Я осмелилась потревожить вас совсем по другому поводу, миледи, — продолжала Адира, чье лицо снова омрачилось, а глаза наполнились слезами. — Это мой брат. Он очень болен, и Вейла говорит, что ничем больше не может ему помочь. Я слышала… слышала, что у себя на родине вы были целительницей, миледи. А сейчас учитесь у королевы колдуний Иволейны. Я знаю об этом, потому что видела вас вместе…
   Последние фразы повергли Грейс в шоковое состояние. Хорош секрет, о котором знает каждая служанка!
   Заметив, как изменилось ее лицо, Адира разразилась рыданиями. Она упала на колени и вцепилась в подол юбки Грейс.
   — Спасите его, миледи, умоляю вас! Неужели и вы нам не поможете?
   Грейс поразила произошедшая с Адирой перемена. Куда-то исчезла уверенная в себе молодая женщина, мечтавшая научиться колдовать и не страшившаяся говорить об этом вслух. У ее ног горько плакал, умоляюще простирая руки, несчастный и отчаявшийся ребенок.
   Ей не больше семнадцати, Грейс, и она смертельно напугана. Ты не можешь отказать ей в помощи!
   Первое потрясение прошло. Грейс столько раз вызывали к умирающим, что все сопутствующие этому действия были давно доведены до автоматизма. Ее теплый шерстяной плащ висел на каминной решетке. Она словно предчувствовала, что он ей понадобится, когда повесила сушиться. Накинув плащ на плечи, она повернулась к девушке.
   — Идем.
   Десять минут спустя они пересекли базарную площадь нижнего двора и остановились перед аркой, ведущей к крепостным воротам. Грейс вопросительно посмотрела на спутницу.
   — Мой брат лежит дома, миледи, адом наш внизу, в городе, — объяснила та.
   Грейс мысленно выругала себя дурой. В спешке сборов ей и в голову не пришло спросить, где живет Адира. Почему-то она была уверена, что больной находится в пределах цитадели.
   — — Пойдемте скорее, миледи, — дернула ее за край плаща девушка. — Вы должны успеть вернуться до того, как стража закроет ворота.
   Слезы Адиры высохли, щеки разрумянились от морозца и быстрой ходьбы. Она больше не выглядела жалкой и испуганной — быть может, у этой служаночки имелись кое-какие собственные магические секреты?
   Грейс механически кивнула и шагнула к арочному проему.
   Что ты делаешь, Грейс? Это безумие!
   Но Адира не оставила времени на раздумья. Она потянула ее за собой в слабо освещенный туннель, где двое стражников, узнав герцогиню Беккеттскую, почтительно склонились перед ней и пропустили, не задавая вопросов. Потом крепостные стены остались за спиной, и две женщины, то бегом, то скорым шагом, пустились вниз по дороге, спиралью опоясывающей Кейлаверский холм. На одном из крутых спусков Грейс поскользнулась и чуть не упала, но вот наконец и последний поворот, за которым ее взору открылся город.
   В начинающихся сумерках, смешанных с дымом, поднимающимся из печных труб, было довольно трудно оценить его истинные размеры. На взгляд Грейс, в городе насчитывалось порядка четырехсот — пятисот строений. Меньшую часть из них составляли крытые черепицей каменные дома в два или три этажа, а большую — деревянные избы с почерневшей от сажи соломой на крышах. Такое количество домов грубо соответствовало численности населения где-то в районе двух тысяч, что уступало количеству обитателей цитадели, вместе с гарнизоном значительно превосходящему эту цифру. Не очень-то впечатляюще для стольного града самого сильного и густонаселенного из Семи доминионов, но не следовало забывать, что в раннем средневековье роль центров цивилизации играли не города, а укрепленные замки, да и подавляющее большинство людей проживало в деревнях. Очень многие рождались, старились и умирали, ни разу в жизни не удалившись и на десять миль от родного села. В городах же, возникавших обычно вокруг крупных крепостей и замков или близ перекрестков больших дорог, население составляло лишь незначительный процент от общего, и они исполняли роль исключительно торговых центров, а в некоторых случаях — еще и религиозных.
   — Скорее, миледи, скорее! Прошу вас.
   В голосе Адиры снова зазвучали тревожные нотки. Возможно, ее слезы и отчаяние все-таки не были инсценировкой и она— действительно искренне беспокоится за судьбу брата, но едва поспевающая за ней Грейс никак не могла отделаться от нарастающих подозрений.
   Они перебрались через замерзший ручей по деревянному мостику и вступили в город. Грейс начала задыхаться.
   Привыкнув к неистребимой вони в стенах крепости, она самонадеянно считала, что по части запахов этот мир ее больше ничем не удивит, но ударившая в ноздри невообразимая смесь далеко превосходила по убойной силе даже кейлаверские сортиры, не говоря уже о больничных коридорах Денверского мемориального.
   — Идемте же, миледи! Почему вы остановились?
   Грейс чуть было не обратилась в позорное бегство. Лишь мысль об ожидающем ее больном помогла преодолеть вызванный инстинктом самосохранения порыв. Плотно закрыв нос отворотом плаща и дыша Сквозь материю, она мужественно двинулась вперед.
   Сумерки стремительно опускались на город, ограничивая видимость и размывая очертания домов и зданий. В планировке улиц не угадывалось ни малейшего намека на упорядоченность. Они круто сворачивали то вправо, то влево, неожиданно заканчиваясь тупиками или сужаясь до такой степени, что женщинам приходилось идти гуськом, а потом так же внезапно расширялись, выводя их к обширным зловонным лужам, служащим стоком для нечистот.
   Встречных прохожих почти не попадалось, но лишь до тех пор, пока они не добрались до главной площади, в центре которой возвышался сложенный из камня крытый колодец. Вокруг него теснились блеющие козы и овцы и множество людей в грубых, грязных одеждах, с испещренными оспинами лицами, согбенными спинами и корявыми руками, на которых частенько не хватало пальцев. Даже в Аппалачах Грейс не видела такого ужасающего убожества.
   А ведь это самый богатый и процветающий из всех Семи доминионов, Грейс!
   Адира, не обращая внимания на путающуюся под ногами скотину, тащила ее напрямик через площадь. В сплошь покрывающей мостовую липкой черной жиже струились желтовато-коричневые ручейки, от которых исходил удушливый аммиачный запах, исключающий сомнения в происхождении текущей в них жидкости. Все чувства Грейс взбунтовались. Желудок словно вывернулся наизнанку, горло обожгло кислотой. Она отвернулась, оперлась о стену и извергла все накануне съеденное в сточную канаву.
   — Ничего, ничего, миледи, — мягко, но с оттенком насмешливого превосходства успокоила ее Адира. — Это не смертельно. Сейчас придем домой, там вам полегчает.
   Грейс выпрямилась, вытерла губы тыльной стороной ладони и кивнула:
   — Да-да, отведи меня поскорее к твоему брату.
   К тому времени, когда они добрались до небольшой лачуги на дальней окраине города, Грейс и в самом деле полегчало.
   Жилище выглядело жалким и убогим даже по местным мер-кам. Стены хибары были обшиты тонкими досками, а не сложены из цельных бревен, как большинство деревянных домов. Из хозяйственных построек во дворе имелся только плетеный навес, обмазанный облупившейся штукатуркой. В грязи вокруг навеса копошились немногочисленные куры, такие худые и жилистые, что оставалось загадкой, для чего их вообще держат.
   Адира отворила скрипнувшую дверь и вошла первой. Грейс последовала за ней. Внутри было дымно и темно. Едва теплящийся в очаге огонь служил единственным источником освещения.
   — Я привела ее, Вейла, — проговорила девушка, устремляясь в глубь комнаты.
   Только сейчас Грейс разглядела узкую койку в углу, на которой лежал молодой человек, всего годом или двумя старше Адиры. Глаза его были закрыты. Над неподвижным телом склонилась чья-то фигура.
   — Неужто госпожа герцогиня снизошла до наших нужд с заоблачных высот королевского замка? — Тон обернувшейся на слова Адиры старой женщины показался Грейс столь же раздражающе-въедливым, как дым от тлеющих в очаге углей. — И сейчас она, без сомнения, повелит лихоманке убраться прочь, не так ли?
   — Ты напрасно обижаешь миледи, Вейла, — упрекнула старуху девушка. — Ее светлость — настоящая целительница, и обучает ее сама королева Толории!
   Знахарка лишь недоверчиво хмыкнула в ответ.
   Адира жестом пригласила Грейс подойти поближе, но та не двигалась с места. Ее будто парализовало. Каждый нерв, каждая клеточка беззвучно кричали: беги отсюда, Грейс, беги скорее, пока в крепости еще не заперли ворота. Но тут она вспомнила о больном, и чувство долга вытеснило из головы все прочие соображения. Подойдя к постели, Грейс заметила несколько пар глаз, пугливо поглядывающих из-за ветхого рваного полога, заменяющего дверь в соседнюю горницу. Очевидно, домочадцы Адиры. Грейс вполне устраивало, что эти люди боятся ее — по крайней мере не будут мешать. Она осторожно присела на край койки и заглянула в лицо пациенту.
   — Что его беспокоит? — спросила Грейс, обращаясь к знахарке Вейле.
   — Как? Сиятельная герцогиня не в состоянии определить недуг с одного взгляда?
   Ехидный тон и откровенная грубость старухи покоробили Грейс. Никто из замковых слуг и помыслить не мог повести себя подобным образом с лицом благородного звания: дерзость пресекалась немедленно, и хорошо еще, если наказание ограничивалось поркой на конюшне.
   Но ты не в замке, Грейс, и ты никакая не герцогиня!
   Сделав вид, что не замечает насмешки, она откинула одеяло и внимательно осмотрела впавшего в беспамятство юношу. Он был полностью обнажен; воскового оттенка кожу покрывала обильная испарина. Тело взрослого мужчины: полностью сформированное, но миниатюрное. Рост брата Адиры если и превышал пять футов, то не более чем на пару дюймов. Грейс этот факт не очень удивил. Ей было хорошо известно, что главным фактором, обуславливающим более крупные размеры мужского организма по сравнению с женским, является обильное питание. А в таких популяциях, где жизнь впроголодь в порядке вещей, природа сама нивелирует эти различия: всеобщий недостаток продовольствия редко позволяет выживать самым крупным и прожорливым, зато дает шанс сравнительно мелким и умеренным в еде особям. По ходу осмотра в мозгу Грейс автоматически формулировались предварительные результаты.
   Мужчина, белый, около девятнадцати лет, без сознания, организм ослаблен регулярным недоеданием. Кости скелета несколько деформированы, что свидетельствует о перенесенном в детстве рахите. Фиксируются также неправильно сросшиеся множественные переломы конечностей: правой прилежащей локтевой кости, левой периферийной лучевой кости и левой срединной ключичной кости. Слева в паху обширный зарубцевавшийся шрам от давнего ожога.
   Попади такой пациент в руки Грейс в Денвере, она, несомненно, сочла бы его либо беспризорным уличным мальчишкой, либо жертвой жестокого обращения в семье и немедленно поставила бы в известность полицию и соответствующие социальные службы. Но здесь он считался взрослым мужчиной, был окружен родными и близкими и, по всей вероятности, являлся главой семьи. Удивляться тут было нечему: в этом мире все так жили — во всяком случае, простолюдины. Гнев на миг затуманил рассудок Грейс. Этим несчастным даже в аду, наверное, жилось бы лучше!
   Морщинистая старческая рука протянулась мимо нее к лицу юноши и положила ему на лоб чистую влажную тряпочку, от которой исходил острый травяной запах, хорошо знакомый Грейс по ее занятиям с Кайрен и Иволейной. Тряпочка была вымочена в отваре богатого ацетилсалициловой кислотой растения, носившего на Зее странное название: венок плакальщика. Слабенький анальгетик, способный лишь незначительно облегчить боль и умерить жар.
   Взор Грейс скользнул вдоль вытянутой руки, пока не остановился на лице женщины, которую Адира называла Вейлой. Только огромным усилием воли смогла она заставить себя удержаться от возгласа изумления и ужаса. Перед ней стояла самая настоящая ведьма — точь-в-точь такая, каких, по словам Кайрен, было принято забрасывать камнями и жечь на кострах. На вид ей можно было дать лет сто, не меньше. Изуродованная горбом спина, изборожденное глубокими морщинами лицо с хищно загнутым длинным крючковатым носом, жидкие седые пряди, выбивающиеся сквозь прорехи рваного капюшона, как струйки дыма сквозь дырявую крышу. Впалые щеки, безгубый рот и два разномастных глаза: один большой, багровый и навыкате, второй — маленький, темный, глубоко посаженный и с бельмом.
   — И чего это ваша светлость так на меня уставились? — насмешливо осведомилась старуха, обнажив с полдюжины чудом сохранившихся пожелтевших зубов. — Что, никогда не видали такой красотки?
   Грейс стиснула челюсти, отвела взгляд от Вейлы и вновь сосредоточилась на пациенте.
   — У него учащенный пульс и затрудненное дыхание, но цианоза не наблюдается, так что пневмоторакс отпадает. На вирусное или инфекционное заболевание не похоже. Живот мягкий, нечувствительный, значит, аппендицит тоже исключается.
   — Что вы такое говорите, миледи? — испугалась Адира. — Что за странные заклинания? Что вы собираетесь с ним сотворить?
   — Должна быть иная причина пожирающей его лихорадки, — пропустив мимо ушей слова служанки, уверенно заключила Грейс и снова повернулась к Вейле. — Каков ваш диагноз?
   — Он умирает, — угрюмо пробормотала старуха.
   — Раз уж я здесь, то постараюсь этого не допустить! Знахарка внимательно посмотрела ей в глаза и удовлетворенно кивнула: