Страница:
Бывший шеф Приказа, отправивший туда Станкевича на предварительную разведку, умер в больнице от обширного инфаркта сразу после налета.
Ольга Ефремова, помогавшая Станкевичу с переходом, вчера ушла вместе с этим же Станкевичем. Только помолодевшим… Единственный, кстати, «щупач» (не считая двух слабеньких из ростовского филиала), оставшийся в живых из прежнего состава Приказа.
Черт!
Крамской с досадой ударил кулаком по столу и полез в ящик за сигаретами. Ну и как тут бросить курить, спрашивается?
Надо было сразу воспользоваться Ольгой и отправить вслед за Мартином еще одного Стражника-полевика. Но где его было взять? В Ростове? Да, там, наверное, можно было кого-то найти. Молодого и неопытного. Он просто не подумал, что это так важно. Считал, что Станкевич сам явится и попадет в расставленные ловушки. Фээсбэшное мышление подвело. Не явился. Вернее, явился, но совершенно не так, как представлял себе некий Павел Илларионович Крамской, считающий себя очень умным…
Да и не до Станкевича особо было, если уж совсем честно. Срочно восстановить Приказ на тот момент (да и на сегодняшний) казалось самым важным и первоочередным делом.
Но, может быть, он все же ошибся и Мартин Станкевич не предатель? Тогда что происходит, почему он прячется?
«А ты бы не прятался, обнаружив у себя дома засаду?» – неожиданно всплыл в голове вопрос.
Он даже зажигалкой забыл щелкнуть от неожиданности и несколько секунд неподвижно сидел в кресле с незажженной сигаретой в зубах, тупо пялясь на монитор, где красовалась обработанная специалистами фотография молодого Станкевича и его спутницы (весьма, надо сказать, симпатичной особы). Затем все-таки закурил и живо представил себе, как ни в чем не виноватый Мартин Станкевич возвращается с задания домой и обнаруживает (сейчас не важно, как он это сделал), что старый Приказ уничтожен, а в квартире его ждут незнакомые люди. И явно не для того, чтобы устроить праздничную встречу. Возвращается, кстати, не один, а с некой девушкой… Ладно, девушку пока оставим. Ключевая посылка – Мартин чист. А мы устроили на него охоту. В результате не только не поймали, но еще и упустили – весьма вероятно – очень важную информацию. Которой Мартин и владеет.
Но почему и куда в таком случае ушли Борисов с молодняком?
В ночь нападения они были в Приказе – это достоверно известно. Допустим, ушли в какую-то альтернативку, спасая собственные жизни. Отчего тогда не вернулись? Нет, они явно связаны со Станкевичем. Но вот чем…
Хорошо, это тоже потом. Сосредоточимся на Мартине нашем Александровиче. Если мытье не принесло никаких результатов, кроме отрицательных, пора попробовать катанье. А именно – забыть на время о его возможном предательстве, отозвать все засады и попробовать как-то выйти на связь. Для начала. В конце концов, еще никто не умирал от признания своих ошибок, а дело – в данном случае великое и тайное дело Стражей Внезеркалья – превыше всего.
Павел Илларионович Крамской затушил сигарету, убрал с монитора фотографию и принялся сочинять послание-сообщение Мартину Станкевичу.
В конце концов, электронные его адреса известны, да и свой Живой Журнал в Интернете он пока не закрыл. Значит, есть хорошие шансы, что послание дойдет. Ну а дальше банально положимся на удачу и добрую волю того, кому оно предназначено.
Глава 22
Глава 23
Ольга Ефремова, помогавшая Станкевичу с переходом, вчера ушла вместе с этим же Станкевичем. Только помолодевшим… Единственный, кстати, «щупач» (не считая двух слабеньких из ростовского филиала), оставшийся в живых из прежнего состава Приказа.
Черт!
Крамской с досадой ударил кулаком по столу и полез в ящик за сигаретами. Ну и как тут бросить курить, спрашивается?
Надо было сразу воспользоваться Ольгой и отправить вслед за Мартином еще одного Стражника-полевика. Но где его было взять? В Ростове? Да, там, наверное, можно было кого-то найти. Молодого и неопытного. Он просто не подумал, что это так важно. Считал, что Станкевич сам явится и попадет в расставленные ловушки. Фээсбэшное мышление подвело. Не явился. Вернее, явился, но совершенно не так, как представлял себе некий Павел Илларионович Крамской, считающий себя очень умным…
Да и не до Станкевича особо было, если уж совсем честно. Срочно восстановить Приказ на тот момент (да и на сегодняшний) казалось самым важным и первоочередным делом.
Но, может быть, он все же ошибся и Мартин Станкевич не предатель? Тогда что происходит, почему он прячется?
«А ты бы не прятался, обнаружив у себя дома засаду?» – неожиданно всплыл в голове вопрос.
Он даже зажигалкой забыл щелкнуть от неожиданности и несколько секунд неподвижно сидел в кресле с незажженной сигаретой в зубах, тупо пялясь на монитор, где красовалась обработанная специалистами фотография молодого Станкевича и его спутницы (весьма, надо сказать, симпатичной особы). Затем все-таки закурил и живо представил себе, как ни в чем не виноватый Мартин Станкевич возвращается с задания домой и обнаруживает (сейчас не важно, как он это сделал), что старый Приказ уничтожен, а в квартире его ждут незнакомые люди. И явно не для того, чтобы устроить праздничную встречу. Возвращается, кстати, не один, а с некой девушкой… Ладно, девушку пока оставим. Ключевая посылка – Мартин чист. А мы устроили на него охоту. В результате не только не поймали, но еще и упустили – весьма вероятно – очень важную информацию. Которой Мартин и владеет.
Но почему и куда в таком случае ушли Борисов с молодняком?
В ночь нападения они были в Приказе – это достоверно известно. Допустим, ушли в какую-то альтернативку, спасая собственные жизни. Отчего тогда не вернулись? Нет, они явно связаны со Станкевичем. Но вот чем…
Хорошо, это тоже потом. Сосредоточимся на Мартине нашем Александровиче. Если мытье не принесло никаких результатов, кроме отрицательных, пора попробовать катанье. А именно – забыть на время о его возможном предательстве, отозвать все засады и попробовать как-то выйти на связь. Для начала. В конце концов, еще никто не умирал от признания своих ошибок, а дело – в данном случае великое и тайное дело Стражей Внезеркалья – превыше всего.
Павел Илларионович Крамской затушил сигарету, убрал с монитора фотографию и принялся сочинять послание-сообщение Мартину Станкевичу.
В конце концов, электронные его адреса известны, да и свой Живой Журнал в Интернете он пока не закрыл. Значит, есть хорошие шансы, что послание дойдет. Ну а дальше банально положимся на удачу и добрую волю того, кому оно предназначено.
Глава 22
– Икакие стратегические, а также тактические планы я, по твоему мнению, должен составлять? – осведомился Влад, когда девушки покинули кают-компанию.
– Это была фигура речи, – сказал я. – Может быть, мне просто захотелось поболтать со старым другом в тишине и покое.
– Действительно, – пробормотал Влад, – как это я сразу не догадался… Ну, и о чем будем болтать?
– Херес? – спросил я, направляясь к окну доставки. – Что-то мне хересу захотелось.
– Если вы проснулись субботним утром в плохом настроении, зная, что вас ожидает уборка и куча других нудных и неинтересных дел по хозяйству, нет ничего лучше, чем сразу после завтрака выпить сто пятьдесят грамм хереса. Также, если вы пришли домой после работы злой и расстроенный из-за того, что начальство несправедливо вставило вам пистон, лучшее средство – выпить сто пятьдесят грамм хереса. И уж нет никаких сомнений в том, что только сто пятьдесят грамм хереса спасут вас после того, как любимая девушка или любимый парень скажут вам, что больше не хотят с вами романтических отношений… Конечно, буду. Мог бы и не спрашивать.
– Доступно изложил, – похвалил я. – Главное, не поспоришь – так оно и есть.
В окне мелодично звякнуло, загорелся свет, я открыл дверцу и вытащил бутылку андалузского хереса (разумеется, более-менее точный аналог, скопированный пищевым синтезатором), тарелку с сыром и два бокала.
– Ко всему прочему, херес – отличный аперитив, – оживленно сообщил Влад, наблюдая, как я водружаю все это на стол и наливаю вино в бокалы. – В любом уважающем себя испанском ресторане вам перед обедом предложат рюмку-другую хереса. В некоторых он даже подается бесплатно. С учетом того, что скоро обед, лучшего предложения ты сделать не мог.
– Откуда такие обширные знания о хересе? – поинтересовался я. – Вроде раньше я не замечал в тебе особой любви к этому напитку.
– Откуда во мне те или иные знания, я зачастую и сам не помню, – засмеялся Влад и поднял бокал. – Застряли когда-то в голове да так и остались. Ну, за тишину, покой и дружескую беседу. Чтобы они хоть иногда у нас были.
Мы выпили и заели крепкое пахучее вино сыром.
– Что же касается хереса, – продолжил Влад, – то ты не прав. Точнее, не совсем прав. В молодости я его очень любил. Потом, с годами, как-то забыл о нем, что ли. А теперь ты мне напомнил, и я рад, что моя любовь к этому солнечному напитку по-прежнему жива.
– Так ты ведь и помолодел, – сказал я и налил по второй. – Вернулись прежние вкусовые ощущения.
– Да, помолодел… Странно это – ощущать себя молодым физически и зрелым пнем здесь, – он постучал пальцем по голове. – Не находишь?
– Зрелый пень – это что-то новенькое, – ухмыльнулся я. – Своего рода паллиатив. Ты уж давай определись, пни мы, пусть и зрелые, или все-таки еще крепкие дубы, впитывающие корнями силу земли и мудрость веков.
– Веру предков забыл.
– Вера предков – понятие зыбкое. Предки, они то в одно верили, то в другое. Начнем уточнять – возникнут разногласия. Оно нам надо?
– Не надо, – согласился Влад. – Но, если серьезно, то оба сравнения хромают.
– Есть другое?
– Я намедни вспоминал известные строки Пастернака, вот эти: «Не спи, не спи, художник, не предавайся сну, ты – вечности заложник у времени в плену». Знаешь?
– Есть такие, – кивнул я. – В упор не помню только, из какого стихотворения.
– Стихотворение называется «Ночь», – просветил меня Влад. – Но не в этом дело. Меня потрясло, с какой точностью в них описывается наше сегодняшнее положение, хоть мы и не художники.
– Вечности заложники у времени в плену? – догадался я.
– Именно. Пирамида – это, считай, и есть вечность. Ну, почти. Миллион лет для человека вполне могут считаться вечностью. А мы ее заложники.
– Пирамиды? Почему это?
– А ты подумай. – Влад протянул руку, взял бутылку и налил нам по третьему разу. – Кто у нас командор, в конце концов? Командор, как справедливо было сказано в одном фильме, обязан думать, а не только шашкой махать.
– Там было сказано командир, а не командор, – машинально поправил я друга и задумался.
Действительно. Пирамида, по словам Оскара, была создана Хозяевами – кстати, гуманоидами, но сейчас это неважно – один миллион двести тысяч лет назад. У меня не было никаких серьезных причин не доверять Хранителю Пирамиды. Миллион двести – значит, миллион двести. А выглядит и работает как новенькая. Не считая самого Оскара, но по отношению к нему, вероятно, действуют те же факторы, которые заведуют старением и смертью живых существ. А все живое (одноклеточных рассматривать не будем) рано или поздно умирает – это непреложный закон. И вот теперь мы этой Пирамидой вместе со всеми ее чудесами владеем. Как там Оскар говорил – будете жить столько, сколько захотите, пока не надоест? Но стоит оставить Пирамиду, и механизм старения опять начнет свою безжалостную работу. А процесс омоложения можно запустить только один раз. Вот и выходит, что в чем-то Влад прав – мы заложники Пирамиды. Потому что нужно быть совсем уж отчаявшимся человеком, чтобы отказаться от невообразимо долгой жизни без старости и болезней. Что же это получается? Нас вроде как лишили свободы выбора, поймав в ловушку собственных заветных желаний?
Я взял бокал, сделал хороший глоток хереса и закурил.
Нет, не лукавь, Мартин. Никто никого свободы выбора не лишал. Вот он, выбор, перед тобой – или сиди безвылазно в Пирамиде и оставайся вечно молодым, или живи так, как считаешь нужным – посещай Землю и другие миры, рискуй здоровьем и самой жизнью (кстати, интересно, Пирамида может воскресить человека в случае насильственной смерти от ранения или несчастного случая? Надо будет справиться у Цили Марковны…) и, в конце концов, старей и умирай, как и положено любому нормальному разумному существу. И тем не менее. Пирамида – это не только фактическое бессмертие или – по выбору – очень долгая жизнь. Это еще и такой… э-э… артефакт, который просто так не оставишь даже при желании. Он сам по себе бесценен, приковывает, завораживает, требует постоянного внимания. Однажды побывав в Пирамиде и познакомившись с ее возможностями, ты вряд ли сможешь потом заниматься прежними делами. Какими бы важными они тебе ни казались. Нет, наверное, без исключений и тут не обойтись – всегда найдутся какие-нибудь гениальные поэты, музыканты и прочие «заложники Вечности», для которых пресловутое служение искусству важнее всего на свете. Таких и Пирамида не собьет с однажды избранного пути. Хотя кто знает, кто знает…
Мои размышления, а заодно и вдумчивую дегустацию хереса Владом прервал голос Цили Марковны, сообщивший, что сенсоры только что зафиксировали дым от костра на южном берегу озера.
– Дай картинку в приближении десять метров, – приказал я. – Это может быть наш охотник. Наверное, он уже добыл свежее мясо и теперь подает сигнал. Странно, что мы не догадались дать ему «телефон».
– Рановато, – сказал Влад. – «Телефон» и прочие наши технические прибамбасы для него пока настоящее чудо. Таинственное и сакральное. Пусть немного попривыкнет.
Это действительно оказался Свем.
Охотник сидел на берегу возле костра в позе терпеливого ожидания, и позади хорошо просматривалась освежеванная туша животного, похожего на оленя. С отрезанными задними ногами.
– Быстро он управился, однако, – с уважением заметил Влад. – Что значит профи. Но куда девались ноги? Две из четырех.
– Понятия не имею. Отрезал и спрятал?
– Зачем?
– Ну… типа заначка.
– Сам-то понял, что сказал? Она же сгниет за два дня. Да и падальщики тут же найдут и сожрут.
– Кто у нас кладезь самых разнообразных знаний? Предложи что-нибудь другое.
– А чего здесь предлагать, – поднялся Влад. – Первое, что приходит в голову, – дар богам. Но если это так, то дар, по моему мнению, уж больно щедрый. Вполне бы хватило и одной ноги.
– Жадина.
– Ни в коей мере. Просто дележка должна быть честной. Нас тут восемь человек как-никак, включая Свема. Слушай, давай к нему слетаем? Не отрывать же Никиту по таким пустякам.
– Садиться выпившему за руль, да еще и незнакомого транспортного средства? Но ты прав. Когда-нибудь надо учиться. А Никита говорил, что там нет ничего сложного.
Это и правда оказалось несложно. Хотя с Никитой я все же по «телефону» проконсультировался довольно подробно, прежде чем попробовал поднять «летающий танк» в воздух.
Чтобы не рисковать, посадил машину шагах в двадцати от костра и выключил двигатель.
– Да ты просто ас, – похвалил Влад (я так и не понял, с иронией это было сказано или нет) и полез наружу.
Свем встретил нас широкой улыбкой и приветственным взмахом руки.
– Я думаю, еще не готово, – перевел его слова коммуникатор. – Но уже скоро. Мне приятно, что вы решили разделить со мной ожидание. Все ли хорошо в Хрустальной… в Пирамиде?
– Благодарю тебя, – ответил я, присаживаясь рядом с костром на плоский камень. – Все в полном порядке. Мы увидели дым от костра и решили узнать, как у тебя дела.
– Замечательно, – улыбнулся Свем. – Ойов попался молодой и здоровый. Будет вкусно.
– Э… а что ты готовишь? – осведомился Влад, оглядываясь. – Ноги этого… ойова? Но я их не вижу.
– Конечно, не видишь, – невозмутимо ответил Свем. – Они в ямах.
Теперь уже мы с Владом огляделись вместе.
Никаких ям поблизости. Песок, мелкие и крупные камни… Стоп. А это что?
Две кучи песка, из-под которых по краям выглядывает густой мох. Даже если предположить, что лесной мох сам по себе вырос на озерном берегу, где ему совершенно не место, то почему он сверху засыпан песком?
Влад успел раньше меня. Подошел к одной из куч, опустился на колени и втянул ноздрями воздух.
– Обалдеть! У меня уже слюни потекли. Свем, ты обязательно должен научить нас этому способу. Ну, уж меня – точно. Я примерно догадываюсь, как ты это делаешь, но меня интересуют детали и подробности.
– Научу, – пообещал Свем и показал на тень от воткнутой в песок палки. – Дойдет вот до этой черты – и можно вытаскивать.
Я засек время по часам и закурил.
Это были, наверное, самые мои спокойные полчаса за последний месяц. Летний день, теплый ветерок, плеск озерной воды о берег, дымок костра… Хорошо! Я снял майку, с наслаждением подставляя солнцу то грудь, то спину, и Влад последовал моему примеру.
– Правильно, – одобрил Свем. – Солнце – это жизнь.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Влад.
– Ниоткуда, – удивился Свем. – Это ясно и так. Все живое тянется к солнцу. Оно – владыка мира.
– А луна? – спросил я, подразумевая местный спутник размером чуть меньше земной Луны, которому мы пока так и не дали названия.
– Луна – владычица снов, – поведал нам охотник. – Она охраняет наши души, пока мы спим. И учит их не забывать прошлое, чтить настоящее и заглядывать в будущее.
– Надо же, – сказал Влад. – Да ты, Свем, настоящий поэт.
– Поэт?
– Тот, кто слагает песни, – объяснил Борисов. – Вы поете песни?
– Да, у нас есть песни, и мы их поем. Но я не поэт, я охотник. Слагать песни – особый дар, у меня его нет.
– А ты пробовал? Знаешь как бывает? Иногда кажется, что дара нет, а попробуешь – и оказывается, кое-что все-таки есть.
– Да, так бывает, – кивнул Свем. – Особенно если как следует постараться. Но сейчас пробовать не буду – мясо должно быть уже готово.
Под песком действительно оказался толстый слой мха, срезанный единым большим куском, под ним – чуть обгоревшие толстые и прямые зеленые (видно, чтобы не сгорели) ветви, опирающиеся концами на края прямоугольной ямы, выложенной плоскими камнями. Свем палкой разгреб уголь и вытащил на свет божий приготовленную, словно в духовке (нет, в обычной духовке это черта с два приготовишь!), ногу ойова.
– Изобретательно, – оценил первобытное кухонное устройство Влад. – И что, ты всегда так готовишь ноги ойова?
– Не только ноги и не обязательно ойова, – сообщил Свеем. – В лесу полно и другого зверя и птицы, пригодных в пищу. И не всегда. Только если рядом есть песок и подходящие камни. Или дома. Но тогда этим занимается жена.
Такого мяса я не едал ни разу в своей жизни. Нежное, ароматное, сочное – оно и без соли было восхитительно. Мы попробовали по небольшому кусочку и решили, что нужно вытаскивать вторую и немедленно возвращаться в Пирамиду, пока все не остыло.
– …таким образом, сорок пять населенных разумными существами миров – это лишь те известные на сегодняшний день миры, которые связаны с Пирамидой каналами Внезеркалья, как вы их называете, – закончила отвечать по второму пункту Циля Марковна.
– Значит, населенных миров во Вселенной на самом деле гораздо больше? – спросила Маша.
– Теоретически – да. Но практически доказательств не имеется. Хозяева открыли лишь эти миры – их вы можете наблюдать на «доске объявлений». Потом создали Пирамиду и ушли. Правда, имеются еще колонии высокоразвитых рас, которые не связаны с нами каналами Внезеркалья.
– Как раз высокоразвитые расы идут у нас третьим пунктом, – сказала Марта. – Излагай. Начни с самых древних.
– Самые древние – лируллийцы. Негуманоиды. Если упрощенно – это раса разумных деревьев. Их родная звездная система вместе с планетой-матерью Лируллой находится в той же галактике Млечный Путь, что и Земля. Давно освоили не только межзвездные, но и межгалактические перелеты. Однако их стремление к колонизации галактики можно назвать весьма умеренным. Лируллийцы с необыкновенной тщательностью подходят к выбору пригодных для заселения планет. Если, по их мнению, имеется хоть малейшая возможность возникновения в будущем разумной жизни, они оставляют мир в покое. Отсюда и сравнительно небольшое количество лируллийских колоний – всего две на весь Млечный Путь. Есть еще одна населенная ими планета, подвергнутая глубокому терраформированию – в их же звездной системе, но ее колонией можно не считать, потому что юридически это продолжение Лируллы. Такое неспешное распространение лируллийцев по галактике объясняется еще и тем, что живут они, по людским меркам, очень долго, размножаются медленно и, следовательно, не нуждаются в экспансивном расширении жизненного пространства. Опять же, с людской или гуманоидной точки зрения (практически у всех развитых гуманоидных рас общих черт в поведении больше, нежели различий), лируллийцы весьма замкнуты. Они не стремятся к активному обмену информацией с другими высокоразвитыми расами. Особенно гуманоидными. Единственные, с кем лируллийцы сотрудничают более менее широко, – это ирюммы, раса разумных ящеров.
– Значит, есть и высокоразвитые гуманоидные расы? – не удержалась от вопроса Маша.
– Да. Например, свароги. Планета-мать – Пейана. Сначала потерянная, а затем вновь обретенная. Свароги давно вышли в дальний космос и создали две мощные межзвездные империи – Северную и Южную, которые соперничают друг с другом во всем.
– Воюют?
– Сейчас нет. Все слишком хорошо понимают, что настоящая крупномасштабная война приведет обе империи к полному техническому и культурному краху. Регресс неизбежен. Но отношения между империями тем не менее натянуты.
– Вот интересно, – сказала Маша. – Получается, что мы, люди, не самая высокоразвитая раса?
– Исходя из основных критериев – нет. Скорее вас можно отнести к среднеразвитым. Как, впрочем, и тех же киркхуркхов или вейнов.
– А почему же тогда Оскар выбрал на роль хозяев Пирамиды нас, а не тех же лируллийцев или этих… сварогов?
– Этот вопрос не ко мне. Задайте его Оскару. Мои полномочия не простираются в сферу принятия подобных решений.
– Оскар недоступен, – вздохнула Маша. – Одна надежда – не навсегда.
– Лируллийцы, свароги, ирюммы, – перечислила Марта. – Я верно поняла, что все они находятся в нашей галактике?
– Да. Так же, как вейны и айреды. Вообще большинство известных нам обитаемых миров находится именно в галактике Млечный Путь. Это естественно, потому что Хозяева тоже родом отсюда.
– А киркхуркхи? – спросила Оля.
– Киркхуркхи – нет. Они обитают в Большом Магеллановом Облаке – карликовой галактике, спутнике Млечного Пути.
– Мы знаем, что такое Большое Магелланово Облако, – сказала Маша.
– Я не знала, – сообщила Оля, покосившись на Машу. – Спасибо, Циля Марковна.
– Не стоит благодарности.
– Интересно, – отозвалась Марта. – У нас она, вероятно, называется Большое Облако Магеллана.
– Очень похоже, – сказала Маша. – А у вас тоже Магеллан первым обошел вокруг света?
– Магеллан погиб по дороге, – уточнила Оля. – Корабль довел другой капитан, забыла, как его зовут. Помню только, что по национальности он был баск.
– У нас Магеллан завершил плавание, – сказала Марта. – Правда, вскоре после этого умер.
– У вас будут еще вопросы? – осведомилась Циля Марковна.
– Ты куда-то торопишься? – бесцеремонно удивилась Маша.
– Мне торопиться некуда. А вот у вас по расписанию обед. Мне был отдан приказ напоминать об этом.
– Мартин небось приказал? – спросила Марта и, не дожидаясь ответа, продолжила: – И правда, девушки, пошли в кают-компанию, есть охота. Пока отдыхайте, Циля Марковна, после обеда продолжим.
– Я никогда не отдыхаю, потому что никогда не устаю, – сообщила Циля Марковна. – Приятного аппетита.
Не успели они покинуть машинный зал и встать на живую дорожку, ведущую в кают-компанию, как у Марты в кармане подал голос «телефон». Это был Мартин, который сообщил, что мужчины уже ждут прекрасных дам в кают-компании, где для них имеется приятный и очень вкусный сюрприз.
– Это была фигура речи, – сказал я. – Может быть, мне просто захотелось поболтать со старым другом в тишине и покое.
– Действительно, – пробормотал Влад, – как это я сразу не догадался… Ну, и о чем будем болтать?
– Херес? – спросил я, направляясь к окну доставки. – Что-то мне хересу захотелось.
– Если вы проснулись субботним утром в плохом настроении, зная, что вас ожидает уборка и куча других нудных и неинтересных дел по хозяйству, нет ничего лучше, чем сразу после завтрака выпить сто пятьдесят грамм хереса. Также, если вы пришли домой после работы злой и расстроенный из-за того, что начальство несправедливо вставило вам пистон, лучшее средство – выпить сто пятьдесят грамм хереса. И уж нет никаких сомнений в том, что только сто пятьдесят грамм хереса спасут вас после того, как любимая девушка или любимый парень скажут вам, что больше не хотят с вами романтических отношений… Конечно, буду. Мог бы и не спрашивать.
– Доступно изложил, – похвалил я. – Главное, не поспоришь – так оно и есть.
В окне мелодично звякнуло, загорелся свет, я открыл дверцу и вытащил бутылку андалузского хереса (разумеется, более-менее точный аналог, скопированный пищевым синтезатором), тарелку с сыром и два бокала.
– Ко всему прочему, херес – отличный аперитив, – оживленно сообщил Влад, наблюдая, как я водружаю все это на стол и наливаю вино в бокалы. – В любом уважающем себя испанском ресторане вам перед обедом предложат рюмку-другую хереса. В некоторых он даже подается бесплатно. С учетом того, что скоро обед, лучшего предложения ты сделать не мог.
– Откуда такие обширные знания о хересе? – поинтересовался я. – Вроде раньше я не замечал в тебе особой любви к этому напитку.
– Откуда во мне те или иные знания, я зачастую и сам не помню, – засмеялся Влад и поднял бокал. – Застряли когда-то в голове да так и остались. Ну, за тишину, покой и дружескую беседу. Чтобы они хоть иногда у нас были.
Мы выпили и заели крепкое пахучее вино сыром.
– Что же касается хереса, – продолжил Влад, – то ты не прав. Точнее, не совсем прав. В молодости я его очень любил. Потом, с годами, как-то забыл о нем, что ли. А теперь ты мне напомнил, и я рад, что моя любовь к этому солнечному напитку по-прежнему жива.
– Так ты ведь и помолодел, – сказал я и налил по второй. – Вернулись прежние вкусовые ощущения.
– Да, помолодел… Странно это – ощущать себя молодым физически и зрелым пнем здесь, – он постучал пальцем по голове. – Не находишь?
– Зрелый пень – это что-то новенькое, – ухмыльнулся я. – Своего рода паллиатив. Ты уж давай определись, пни мы, пусть и зрелые, или все-таки еще крепкие дубы, впитывающие корнями силу земли и мудрость веков.
– Веру предков забыл.
– Вера предков – понятие зыбкое. Предки, они то в одно верили, то в другое. Начнем уточнять – возникнут разногласия. Оно нам надо?
– Не надо, – согласился Влад. – Но, если серьезно, то оба сравнения хромают.
– Есть другое?
– Я намедни вспоминал известные строки Пастернака, вот эти: «Не спи, не спи, художник, не предавайся сну, ты – вечности заложник у времени в плену». Знаешь?
– Есть такие, – кивнул я. – В упор не помню только, из какого стихотворения.
– Стихотворение называется «Ночь», – просветил меня Влад. – Но не в этом дело. Меня потрясло, с какой точностью в них описывается наше сегодняшнее положение, хоть мы и не художники.
– Вечности заложники у времени в плену? – догадался я.
– Именно. Пирамида – это, считай, и есть вечность. Ну, почти. Миллион лет для человека вполне могут считаться вечностью. А мы ее заложники.
– Пирамиды? Почему это?
– А ты подумай. – Влад протянул руку, взял бутылку и налил нам по третьему разу. – Кто у нас командор, в конце концов? Командор, как справедливо было сказано в одном фильме, обязан думать, а не только шашкой махать.
– Там было сказано командир, а не командор, – машинально поправил я друга и задумался.
Действительно. Пирамида, по словам Оскара, была создана Хозяевами – кстати, гуманоидами, но сейчас это неважно – один миллион двести тысяч лет назад. У меня не было никаких серьезных причин не доверять Хранителю Пирамиды. Миллион двести – значит, миллион двести. А выглядит и работает как новенькая. Не считая самого Оскара, но по отношению к нему, вероятно, действуют те же факторы, которые заведуют старением и смертью живых существ. А все живое (одноклеточных рассматривать не будем) рано или поздно умирает – это непреложный закон. И вот теперь мы этой Пирамидой вместе со всеми ее чудесами владеем. Как там Оскар говорил – будете жить столько, сколько захотите, пока не надоест? Но стоит оставить Пирамиду, и механизм старения опять начнет свою безжалостную работу. А процесс омоложения можно запустить только один раз. Вот и выходит, что в чем-то Влад прав – мы заложники Пирамиды. Потому что нужно быть совсем уж отчаявшимся человеком, чтобы отказаться от невообразимо долгой жизни без старости и болезней. Что же это получается? Нас вроде как лишили свободы выбора, поймав в ловушку собственных заветных желаний?
Я взял бокал, сделал хороший глоток хереса и закурил.
Нет, не лукавь, Мартин. Никто никого свободы выбора не лишал. Вот он, выбор, перед тобой – или сиди безвылазно в Пирамиде и оставайся вечно молодым, или живи так, как считаешь нужным – посещай Землю и другие миры, рискуй здоровьем и самой жизнью (кстати, интересно, Пирамида может воскресить человека в случае насильственной смерти от ранения или несчастного случая? Надо будет справиться у Цили Марковны…) и, в конце концов, старей и умирай, как и положено любому нормальному разумному существу. И тем не менее. Пирамида – это не только фактическое бессмертие или – по выбору – очень долгая жизнь. Это еще и такой… э-э… артефакт, который просто так не оставишь даже при желании. Он сам по себе бесценен, приковывает, завораживает, требует постоянного внимания. Однажды побывав в Пирамиде и познакомившись с ее возможностями, ты вряд ли сможешь потом заниматься прежними делами. Какими бы важными они тебе ни казались. Нет, наверное, без исключений и тут не обойтись – всегда найдутся какие-нибудь гениальные поэты, музыканты и прочие «заложники Вечности», для которых пресловутое служение искусству важнее всего на свете. Таких и Пирамида не собьет с однажды избранного пути. Хотя кто знает, кто знает…
Мои размышления, а заодно и вдумчивую дегустацию хереса Владом прервал голос Цили Марковны, сообщивший, что сенсоры только что зафиксировали дым от костра на южном берегу озера.
– Дай картинку в приближении десять метров, – приказал я. – Это может быть наш охотник. Наверное, он уже добыл свежее мясо и теперь подает сигнал. Странно, что мы не догадались дать ему «телефон».
– Рановато, – сказал Влад. – «Телефон» и прочие наши технические прибамбасы для него пока настоящее чудо. Таинственное и сакральное. Пусть немного попривыкнет.
Это действительно оказался Свем.
Охотник сидел на берегу возле костра в позе терпеливого ожидания, и позади хорошо просматривалась освежеванная туша животного, похожего на оленя. С отрезанными задними ногами.
– Быстро он управился, однако, – с уважением заметил Влад. – Что значит профи. Но куда девались ноги? Две из четырех.
– Понятия не имею. Отрезал и спрятал?
– Зачем?
– Ну… типа заначка.
– Сам-то понял, что сказал? Она же сгниет за два дня. Да и падальщики тут же найдут и сожрут.
– Кто у нас кладезь самых разнообразных знаний? Предложи что-нибудь другое.
– А чего здесь предлагать, – поднялся Влад. – Первое, что приходит в голову, – дар богам. Но если это так, то дар, по моему мнению, уж больно щедрый. Вполне бы хватило и одной ноги.
– Жадина.
– Ни в коей мере. Просто дележка должна быть честной. Нас тут восемь человек как-никак, включая Свема. Слушай, давай к нему слетаем? Не отрывать же Никиту по таким пустякам.
– Садиться выпившему за руль, да еще и незнакомого транспортного средства? Но ты прав. Когда-нибудь надо учиться. А Никита говорил, что там нет ничего сложного.
Это и правда оказалось несложно. Хотя с Никитой я все же по «телефону» проконсультировался довольно подробно, прежде чем попробовал поднять «летающий танк» в воздух.
Чтобы не рисковать, посадил машину шагах в двадцати от костра и выключил двигатель.
– Да ты просто ас, – похвалил Влад (я так и не понял, с иронией это было сказано или нет) и полез наружу.
Свем встретил нас широкой улыбкой и приветственным взмахом руки.
– Я думаю, еще не готово, – перевел его слова коммуникатор. – Но уже скоро. Мне приятно, что вы решили разделить со мной ожидание. Все ли хорошо в Хрустальной… в Пирамиде?
– Благодарю тебя, – ответил я, присаживаясь рядом с костром на плоский камень. – Все в полном порядке. Мы увидели дым от костра и решили узнать, как у тебя дела.
– Замечательно, – улыбнулся Свем. – Ойов попался молодой и здоровый. Будет вкусно.
– Э… а что ты готовишь? – осведомился Влад, оглядываясь. – Ноги этого… ойова? Но я их не вижу.
– Конечно, не видишь, – невозмутимо ответил Свем. – Они в ямах.
Теперь уже мы с Владом огляделись вместе.
Никаких ям поблизости. Песок, мелкие и крупные камни… Стоп. А это что?
Две кучи песка, из-под которых по краям выглядывает густой мох. Даже если предположить, что лесной мох сам по себе вырос на озерном берегу, где ему совершенно не место, то почему он сверху засыпан песком?
Влад успел раньше меня. Подошел к одной из куч, опустился на колени и втянул ноздрями воздух.
– Обалдеть! У меня уже слюни потекли. Свем, ты обязательно должен научить нас этому способу. Ну, уж меня – точно. Я примерно догадываюсь, как ты это делаешь, но меня интересуют детали и подробности.
– Научу, – пообещал Свем и показал на тень от воткнутой в песок палки. – Дойдет вот до этой черты – и можно вытаскивать.
Я засек время по часам и закурил.
Это были, наверное, самые мои спокойные полчаса за последний месяц. Летний день, теплый ветерок, плеск озерной воды о берег, дымок костра… Хорошо! Я снял майку, с наслаждением подставляя солнцу то грудь, то спину, и Влад последовал моему примеру.
– Правильно, – одобрил Свем. – Солнце – это жизнь.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Влад.
– Ниоткуда, – удивился Свем. – Это ясно и так. Все живое тянется к солнцу. Оно – владыка мира.
– А луна? – спросил я, подразумевая местный спутник размером чуть меньше земной Луны, которому мы пока так и не дали названия.
– Луна – владычица снов, – поведал нам охотник. – Она охраняет наши души, пока мы спим. И учит их не забывать прошлое, чтить настоящее и заглядывать в будущее.
– Надо же, – сказал Влад. – Да ты, Свем, настоящий поэт.
– Поэт?
– Тот, кто слагает песни, – объяснил Борисов. – Вы поете песни?
– Да, у нас есть песни, и мы их поем. Но я не поэт, я охотник. Слагать песни – особый дар, у меня его нет.
– А ты пробовал? Знаешь как бывает? Иногда кажется, что дара нет, а попробуешь – и оказывается, кое-что все-таки есть.
– Да, так бывает, – кивнул Свем. – Особенно если как следует постараться. Но сейчас пробовать не буду – мясо должно быть уже готово.
Под песком действительно оказался толстый слой мха, срезанный единым большим куском, под ним – чуть обгоревшие толстые и прямые зеленые (видно, чтобы не сгорели) ветви, опирающиеся концами на края прямоугольной ямы, выложенной плоскими камнями. Свем палкой разгреб уголь и вытащил на свет божий приготовленную, словно в духовке (нет, в обычной духовке это черта с два приготовишь!), ногу ойова.
– Изобретательно, – оценил первобытное кухонное устройство Влад. – И что, ты всегда так готовишь ноги ойова?
– Не только ноги и не обязательно ойова, – сообщил Свеем. – В лесу полно и другого зверя и птицы, пригодных в пищу. И не всегда. Только если рядом есть песок и подходящие камни. Или дома. Но тогда этим занимается жена.
Такого мяса я не едал ни разу в своей жизни. Нежное, ароматное, сочное – оно и без соли было восхитительно. Мы попробовали по небольшому кусочку и решили, что нужно вытаскивать вторую и немедленно возвращаться в Пирамиду, пока все не остыло.
– …таким образом, сорок пять населенных разумными существами миров – это лишь те известные на сегодняшний день миры, которые связаны с Пирамидой каналами Внезеркалья, как вы их называете, – закончила отвечать по второму пункту Циля Марковна.
– Значит, населенных миров во Вселенной на самом деле гораздо больше? – спросила Маша.
– Теоретически – да. Но практически доказательств не имеется. Хозяева открыли лишь эти миры – их вы можете наблюдать на «доске объявлений». Потом создали Пирамиду и ушли. Правда, имеются еще колонии высокоразвитых рас, которые не связаны с нами каналами Внезеркалья.
– Как раз высокоразвитые расы идут у нас третьим пунктом, – сказала Марта. – Излагай. Начни с самых древних.
– Самые древние – лируллийцы. Негуманоиды. Если упрощенно – это раса разумных деревьев. Их родная звездная система вместе с планетой-матерью Лируллой находится в той же галактике Млечный Путь, что и Земля. Давно освоили не только межзвездные, но и межгалактические перелеты. Однако их стремление к колонизации галактики можно назвать весьма умеренным. Лируллийцы с необыкновенной тщательностью подходят к выбору пригодных для заселения планет. Если, по их мнению, имеется хоть малейшая возможность возникновения в будущем разумной жизни, они оставляют мир в покое. Отсюда и сравнительно небольшое количество лируллийских колоний – всего две на весь Млечный Путь. Есть еще одна населенная ими планета, подвергнутая глубокому терраформированию – в их же звездной системе, но ее колонией можно не считать, потому что юридически это продолжение Лируллы. Такое неспешное распространение лируллийцев по галактике объясняется еще и тем, что живут они, по людским меркам, очень долго, размножаются медленно и, следовательно, не нуждаются в экспансивном расширении жизненного пространства. Опять же, с людской или гуманоидной точки зрения (практически у всех развитых гуманоидных рас общих черт в поведении больше, нежели различий), лируллийцы весьма замкнуты. Они не стремятся к активному обмену информацией с другими высокоразвитыми расами. Особенно гуманоидными. Единственные, с кем лируллийцы сотрудничают более менее широко, – это ирюммы, раса разумных ящеров.
– Значит, есть и высокоразвитые гуманоидные расы? – не удержалась от вопроса Маша.
– Да. Например, свароги. Планета-мать – Пейана. Сначала потерянная, а затем вновь обретенная. Свароги давно вышли в дальний космос и создали две мощные межзвездные империи – Северную и Южную, которые соперничают друг с другом во всем.
– Воюют?
– Сейчас нет. Все слишком хорошо понимают, что настоящая крупномасштабная война приведет обе империи к полному техническому и культурному краху. Регресс неизбежен. Но отношения между империями тем не менее натянуты.
– Вот интересно, – сказала Маша. – Получается, что мы, люди, не самая высокоразвитая раса?
– Исходя из основных критериев – нет. Скорее вас можно отнести к среднеразвитым. Как, впрочем, и тех же киркхуркхов или вейнов.
– А почему же тогда Оскар выбрал на роль хозяев Пирамиды нас, а не тех же лируллийцев или этих… сварогов?
– Этот вопрос не ко мне. Задайте его Оскару. Мои полномочия не простираются в сферу принятия подобных решений.
– Оскар недоступен, – вздохнула Маша. – Одна надежда – не навсегда.
– Лируллийцы, свароги, ирюммы, – перечислила Марта. – Я верно поняла, что все они находятся в нашей галактике?
– Да. Так же, как вейны и айреды. Вообще большинство известных нам обитаемых миров находится именно в галактике Млечный Путь. Это естественно, потому что Хозяева тоже родом отсюда.
– А киркхуркхи? – спросила Оля.
– Киркхуркхи – нет. Они обитают в Большом Магеллановом Облаке – карликовой галактике, спутнике Млечного Пути.
– Мы знаем, что такое Большое Магелланово Облако, – сказала Маша.
– Я не знала, – сообщила Оля, покосившись на Машу. – Спасибо, Циля Марковна.
– Не стоит благодарности.
– Интересно, – отозвалась Марта. – У нас она, вероятно, называется Большое Облако Магеллана.
– Очень похоже, – сказала Маша. – А у вас тоже Магеллан первым обошел вокруг света?
– Магеллан погиб по дороге, – уточнила Оля. – Корабль довел другой капитан, забыла, как его зовут. Помню только, что по национальности он был баск.
– У нас Магеллан завершил плавание, – сказала Марта. – Правда, вскоре после этого умер.
– У вас будут еще вопросы? – осведомилась Циля Марковна.
– Ты куда-то торопишься? – бесцеремонно удивилась Маша.
– Мне торопиться некуда. А вот у вас по расписанию обед. Мне был отдан приказ напоминать об этом.
– Мартин небось приказал? – спросила Марта и, не дожидаясь ответа, продолжила: – И правда, девушки, пошли в кают-компанию, есть охота. Пока отдыхайте, Циля Марковна, после обеда продолжим.
– Я никогда не отдыхаю, потому что никогда не устаю, – сообщила Циля Марковна. – Приятного аппетита.
Не успели они покинуть машинный зал и встать на живую дорожку, ведущую в кают-компанию, как у Марты в кармане подал голос «телефон». Это был Мартин, который сообщил, что мужчины уже ждут прекрасных дам в кают-компании, где для них имеется приятный и очень вкусный сюрприз.
Глава 23
Это был очень длинный день, но и он подходил к концу.
– Время близится, – сообщил Влад. – Как думаете, они уйдут?
– Уйдут, – сказал я. – Не совсем же этот Верховный дурак.
– Не знаю, – признался Женька. – Психология киркхуркхов для меня темный лес. Да и любая другая психология, признаться, тоже. В любом случае роботы активированы, патрулируют зону и готовы выполнить возложенную на них задачу.
– А я разобрался с катером, – сообщил Никита. – В общих чертах. Но, конечно, неплохо бы совершить пробный полет.
– Сейчас вот узнаем, что решил Верховный, и совершишь, – пообещал я.
– Это хорошо, – вздохнула Маша. – Вы, мальчики, молодцы.
– Но все равно нас мало, – сказала Марта. – При любом, как вы говорите, раскладе.
– Ты чертовски права, – согласился я. – Честно говоря, думаю, не послать ли вас с Олей в самое ближайшее время на Альтерру. В ту же Сибирь Казачью, если уж в России твою Контору… того. Можно доверять Сибири Казачьей вообще и ее Стражникам в частности?
– Они там называются Дозорные, – сообщила Марта. – Я бы доверилась.
– Все равно больше некому, – сказал Влад. – Не к американцам же за помощью обращаться?… Они везде одинаковые – слопают и не подавятся.
– Да уж, – поддержал Женька. – Америкосам верить нельзя. А казачество лично я хотя бы уважаю.
– Но сначала все-таки я бы разведала, что делается в России и кто уничтожил Контору.
– Это слишком опасно, – покачал я головой. – Вспомни, что случилось в нашей Москве. Еле ноги унесли. Очень вероятно, что и тебя там ждет ловушка.
– Погодите, – промолвила Оля. – Во-первых, почему я? А во-вторых, как же киркхуркхи? Если нам их переправлять на остров, то каждый человек будет на счету.
– Справимся, – небрежно махнул рукой Женька. – Подумаешь, задача. В крайнем случае, позовем на помощь племя Свема. А, Свем, поможете, ежели что?
– Да, – коротко и веско ответил охотник.
– Племя Свема, как и вообще все местное население Жемчужины – сами по себе отдельная задача, – тяжело вздохнул Влад. – И очень серьезная.
– По-моему, это дурацкая привычка – отвечать на второй вопрос прежде, чем на первый, – заметила Оля. – Все-таки почему я?
– Ты, Оля, потому, что «щупач», – объяснил я Ефремовой. – Нам нужны надежные и преданные люди. Но даже в Пирамиде нет технических средств, могущих определять, кому доверять стоит, а кому категорически нет.
– Странно ты, вижу, представляешь себе работу «щупача», – пробормотала Оля. – Еще я зерна от плевел не отделяла.
– Все когда-то приходится делать впервые. У вас обеих все получится, я уверен.
– Внимание, – сообщила Циля Марковна, как всегда стараясь, чтобы ее голос звучал бесстрастно. – Вас вызывает Верховный. Повторяю, вас вызывает Верховный.
– Наконец-то, – сказал я. – Давай его сюда.
Все притихли.
– Это Верховный, – сообщил Верховный. – Вызываю командора Мартина.
– Командор Мартин на связи.
– Я принял решение.
– Надеюсь, оно устроит всех нас.
– Я тоже на это надеюсь. Мы принимаем ваши условия и уходим.
– Все условия?
– В случае, если канал на Дрхену действительно закрыт, – все. Но сначала мы все-таки попробуем вернуться домой.
– Вы хорошо подумали? Шансов выжить на Дрхене сейчас исчезающе мало.
– Это наш дом. Мы обязаны быть там.
– Что ж, я желаю вам удачи.
– Спасибо. Как только мы доберемся до места, я снова с вами свяжусь. По моим расчетам – завтра, примерно в это же время.
– Договорились. Ночной марш вас не смущает?
– Нисколько, мы хорошо отдохнули сегодня.
– Тогда – до связи.
– До связи.
– Ну вот, – сказал я, оглядев свою команду. – Все слышали? Одной проблемой меньше. Осталось дождаться подтверждения от Локотка.
Ждать долго нам не пришлось. Ровно через восемь минут после разговора с Верховным Локоток через Цилю Марковну доложил, что киркхуркхи уходят, и передал соответствующее видео.
– Отлично, – похвалил я нашего маленького разведчика. – Проводи их немного – километра три-четыре – и возвращайся. Будем считать, что мы им поверили.
– Так будем считать или поверили? – захотел уточнить Аничкин.
– Твои боевые машины смерти надежны? – осведомился я в ответ.
– Не сомневаюсь в них. Чудо-богатыри, да и только.
– Вот они и будут нашей гарантией в случае чего. И еще – неприступные стены Пирамиды. Локоток же у нас один, и я не хочу им рисковать. Опять же, пусть это будет своего рода проверкой.
– Время близится, – сообщил Влад. – Как думаете, они уйдут?
– Уйдут, – сказал я. – Не совсем же этот Верховный дурак.
– Не знаю, – признался Женька. – Психология киркхуркхов для меня темный лес. Да и любая другая психология, признаться, тоже. В любом случае роботы активированы, патрулируют зону и готовы выполнить возложенную на них задачу.
– А я разобрался с катером, – сообщил Никита. – В общих чертах. Но, конечно, неплохо бы совершить пробный полет.
– Сейчас вот узнаем, что решил Верховный, и совершишь, – пообещал я.
– Это хорошо, – вздохнула Маша. – Вы, мальчики, молодцы.
– Но все равно нас мало, – сказала Марта. – При любом, как вы говорите, раскладе.
– Ты чертовски права, – согласился я. – Честно говоря, думаю, не послать ли вас с Олей в самое ближайшее время на Альтерру. В ту же Сибирь Казачью, если уж в России твою Контору… того. Можно доверять Сибири Казачьей вообще и ее Стражникам в частности?
– Они там называются Дозорные, – сообщила Марта. – Я бы доверилась.
– Все равно больше некому, – сказал Влад. – Не к американцам же за помощью обращаться?… Они везде одинаковые – слопают и не подавятся.
– Да уж, – поддержал Женька. – Америкосам верить нельзя. А казачество лично я хотя бы уважаю.
– Но сначала все-таки я бы разведала, что делается в России и кто уничтожил Контору.
– Это слишком опасно, – покачал я головой. – Вспомни, что случилось в нашей Москве. Еле ноги унесли. Очень вероятно, что и тебя там ждет ловушка.
– Погодите, – промолвила Оля. – Во-первых, почему я? А во-вторых, как же киркхуркхи? Если нам их переправлять на остров, то каждый человек будет на счету.
– Справимся, – небрежно махнул рукой Женька. – Подумаешь, задача. В крайнем случае, позовем на помощь племя Свема. А, Свем, поможете, ежели что?
– Да, – коротко и веско ответил охотник.
– Племя Свема, как и вообще все местное население Жемчужины – сами по себе отдельная задача, – тяжело вздохнул Влад. – И очень серьезная.
– По-моему, это дурацкая привычка – отвечать на второй вопрос прежде, чем на первый, – заметила Оля. – Все-таки почему я?
– Ты, Оля, потому, что «щупач», – объяснил я Ефремовой. – Нам нужны надежные и преданные люди. Но даже в Пирамиде нет технических средств, могущих определять, кому доверять стоит, а кому категорически нет.
– Странно ты, вижу, представляешь себе работу «щупача», – пробормотала Оля. – Еще я зерна от плевел не отделяла.
– Все когда-то приходится делать впервые. У вас обеих все получится, я уверен.
– Внимание, – сообщила Циля Марковна, как всегда стараясь, чтобы ее голос звучал бесстрастно. – Вас вызывает Верховный. Повторяю, вас вызывает Верховный.
– Наконец-то, – сказал я. – Давай его сюда.
Все притихли.
– Это Верховный, – сообщил Верховный. – Вызываю командора Мартина.
– Командор Мартин на связи.
– Я принял решение.
– Надеюсь, оно устроит всех нас.
– Я тоже на это надеюсь. Мы принимаем ваши условия и уходим.
– Все условия?
– В случае, если канал на Дрхену действительно закрыт, – все. Но сначала мы все-таки попробуем вернуться домой.
– Вы хорошо подумали? Шансов выжить на Дрхене сейчас исчезающе мало.
– Это наш дом. Мы обязаны быть там.
– Что ж, я желаю вам удачи.
– Спасибо. Как только мы доберемся до места, я снова с вами свяжусь. По моим расчетам – завтра, примерно в это же время.
– Договорились. Ночной марш вас не смущает?
– Нисколько, мы хорошо отдохнули сегодня.
– Тогда – до связи.
– До связи.
– Ну вот, – сказал я, оглядев свою команду. – Все слышали? Одной проблемой меньше. Осталось дождаться подтверждения от Локотка.
Ждать долго нам не пришлось. Ровно через восемь минут после разговора с Верховным Локоток через Цилю Марковну доложил, что киркхуркхи уходят, и передал соответствующее видео.
– Отлично, – похвалил я нашего маленького разведчика. – Проводи их немного – километра три-четыре – и возвращайся. Будем считать, что мы им поверили.
– Так будем считать или поверили? – захотел уточнить Аничкин.
– Твои боевые машины смерти надежны? – осведомился я в ответ.
– Не сомневаюсь в них. Чудо-богатыри, да и только.
– Вот они и будут нашей гарантией в случае чего. И еще – неприступные стены Пирамиды. Локоток же у нас один, и я не хочу им рисковать. Опять же, пусть это будет своего рода проверкой.