Евтушенко Алексей Анатольевич. Солдаты Вечности

   – В чем нас обвиняют? – спросила Марта. – И с каких это пор вообще в Сибири Казачьей хватают ночью с постели ни в чем не повинных граждан дружеского соседнего государства?
   – Там разберутся, – бесстрастно сообщил оперативник, а затем, дернув щекой, процедил: – Государство, агенты которого совершают покушение на жизнь Верховного атамана, не может считаться дружественным по отношению к Сибири Казачьей.
   – Что?! – ахнула Марта. – Когда это случилось?
   – Все узнаете в свое время, – снова натянул маску бесстрастности оперативник. – Пошли. И настоятельно советую вам помалкивать. До тех пор, пока вас не спросят.
   – Кто спросит? – не удержалась Марта, но ответа на этот свой вопрос не получила.
 
   «Хорошо быть молодым, – подумал Влад. – Когда я последний раз ходил в „поле“? Кажется, больше пятнадцати лет прошло. И черта с два бы снова вылез, если б Пирамида не вернула мне молодость».
   Переброска из Пирамиды на Лекту, в окрестности города Брашена, свершилась без сучка без задоринки. Вот только что десять киркхуркхов, он, Влад Борисов, и первобытный охотник Свем Одиночка стояли на широком, отливающем серебристым металлом круге в зале перехода уровня мира айредов, затем все вокруг заполняет молочный вязкий свет (на какое-то мгновение кажется, что из него уже не выпутаться никогда – так и провисишь здесь до скончания веков…), и вот уже под ногами твердая земля, а вокруг…
   Больше всего это напоминало пресловутый Стоунхендж, что в Англии, неподалеку от Лондона. Только меньше размером. Те же, расположенные двумя концентрическими кругами, каменные столбы – менгиры, некоторые соединены друг с другом каменными же балками, что-то вроде монолитного, грубо отесанного алтаря в центре…
   Влад сразу увидел сходство и, разумеется, подумал о том, что это наверняка неспроста. Кто знает, может, когда-то самый знаменитый на Земле кромлех служил для древних жителей Англии не только обсерваторией и храмом, но и воротами в другую реальность? Не для всякого, разумеется, а лишь того, кто был посвящен в тайну путешествий по каналам Внезеркалья. Надо будет при случае навести осторожные справки у английских коллег. Чем черт не шутит – может, они до сих пор время от времени пользуются Стоунхенджем, как Окном, а нам и невдомек. Хотя где он и где эти самые английские коллеги? Не до этого сейчас. У нас есть конкретная задача, и она требует своего скорейшего выполнения.
   Здесь тоже был лес.
   Он подступал к кромлеху со всех сторон и даже частично уже вторгся в его пределы молодыми деревцами, прораставшими сквозь каменные плиты, и диким подобием плюща, обвивавшего крайние, самые близкие к лесу менгиры снизу доверху.
   – Здесь давно не было людей, – пришел к выводу Свем Одиночка, внимательно оглядевшись. – Еще несколько лет, и лес проглотит все. Так всегда бывает, когда человек уходит. Его место занимает лес. Куда нам теперь?
   Влад сверился с картой, определил направление по компасу (местные магнитные полюса Лекты мало чем отличались от земных по своему месторасположению) и показал рукой на северо-запад.
   – Туда. Если верить карте, до Брашена отсюда – около десяти километров. Часа за три дойдем. Свем, ты, как человек лесной и опытный, идешь впереди на три-четыре сотни шагов. Мы за тобой. При малейшей опасности немедленно возвращаешься и докладываешь, ясно? И без самодеятельности, пожалуйста. Я знаю, что твое прозвище Одиночка, но здесь ты не один.
   – Я все понял, – улыбнулся Свем. – Не волнуйся, Влад. Из леса я вас выведу легко. Он скоро кончится.
   – Откуда ты знаешь? – спросил Млайн, командир отделения киркхуркхов.
   – Просто знаю, – сказал Свем. – Мне трудно объяснить.
   Охотник оказался прав. Не прошло и часа, как они без приключений выбрались на дорогу (было заметно, что по ней давно не ходили, не ездили – колеи заросли травой), которая очень скоро привела их к первому айредовскому жилью.
   Это была деревня. На три десятка домов, не больше. Влад нечасто бывал за свою жизнь в далеких русских деревнях, и, на его взгляд, эта была на них похожа. Дома из бревен, двускатные, крытые дранкой и соломой крыши… И запах. Тошнотворный запах разлагающейся плоти. Не нужно было обыскивать всю деревню, чтобы понять – здесь не осталось никого живого. Хватило зайти в несколько домов.
   – Ладно, – сдавленным голосом сказал Влад, когда все выбрались обратно на дорогу. – Знали, куда шли. Больше не отвлекаемся. Наша цель – Брашен. До него уже совсем недалеко, и там, даст бог, мы встретим живых…
 
   Йовен сидел в траве на открытом воздухе, прислонившись спиной к каменной стене детинца.
   Чуть-чуть надо передохнуть. Совсем немного. Буквально десять минут, и он снова пойдет вниз, в душноватый, пропитанный запахами больного пота, мочи, гноя и вина подвал.
   Так он не уставал никогда в жизни.
   Трое суток на ногах с двумя часовыми провалами в сон – это было очень много для его молодого, но еще ослабленного после только что перенесенной легкой формы Ржавой Смерти организма. Однако приходилось держаться. Двести первых брашенцев, согласившихся на прививку, метались сейчас в горячечном бреду на кучах соломы импровизированного госпиталя, устроенного в обширном винном подвале князя. Сегодня ночью, по расчетам Йовена, должен был наступить кризис, и молодой лекарь молил всех богов, чтобы наутро подавляющее большинство из них выжило и пошло на поправку. Тогда можно будет привить Ржавую Смерть и остальным, включая и самого Дравена Твердого. А затем… Затем следовало снаряжать отряд и отправляться искать тех, кто был еще жив, по соседним княжествам. Уговорами или силой делать прививки, организовывать помощь, идти дальше…
   Он не заметил, как почти уплыл в сон, но резкий и тревожный звук горна, пропевшего с вежи – высящейся неподалеку сторожевой башни детинца – вернул его в реальность этого дня.
   Мимо, к лестницам, ведущим на стены, пробежали несколько дружинников.
   – Что случилось?! – крикнул он.
   – Тревога! – бросил на ходу один из них. – Иди к своим больным, лекарь, и будь там, пока не позовут.
   Э, нет, подумал Йовен, поднимаясь на ноги. Если б я ждал, когда меня позовут, то вы сейчас не имели шансов на спасение. И у меня от самого князя разрешенный доступ в любую часть детинца. Кто не знает – пусть спросит. Если не струсит.
   Он поднялся на самый верх стены и сквозь широкий проем между двумя зубцами глянул на юго-восток, за пределы Брашена – туда, куда, приоткрыв рты от изумления, смотрели дружинники…
 
   Город открылся с вершины холма. Весь и сразу. Мощеная дорога, на которую они попали за мертвой деревней, плавно шла вниз, потом выравнивалась; чуть петляла, огибая неровности почвы с торчащими повсюду пнями, сужалась в перспективе и заканчивалась у ворот самой настоящей крепостной стены. Не каменной – деревянной. Но все равно внушительной – с раскатами, сторожевыми башнями, срубленными шестериком, заборолом – огороженным ходом для защитников, идущим по верху звеньев, бойницами, подъемным мостом и всем, чем положено.
   – Вот он, – сказал Влад и, махнув рукой остальным, остановился. – Красавец. Ничего не скажешь. Как на картинке. А, Свем?
   – Красиво, – согласился Свем. – Мы так строить не умеем.
   – У нас тоже было нечто похожее когда-то, – сказал Млайн. – На Дрхене есть места, где сплошь растет лес… – Он, видимо, вспомнил, во что сейчас превратилась его родная Дрхена, и умолк.
   Они подошли к Брашену с юго-востока, со стороны притока реки Браши, служащего для города, как и сама река, естественной водной защитой.
   – Хорошо, что мост опущен, – заметил Влад, опуская бинокль. – А то бы пришлось вплавь. Ну что, Свем, как считаешь, есть там люди? В смысле, айреды.
   – Есть, – уверенно ответил охотник. – Я вижу дымок вон над той горой. – Он показал на виднеющуюся за стеной лесистую вершину. – Где дым, там и люди. Или айреды.
   – Точно, – согласился Влад, снова поднеся к глазам бинокль. – Там княжий детинец. Или кто там у них правит… Ну и зрение у тебя!
   – Нормальное зрение, – сказал Свем. – Ты лучше скажи, как пойдем? Здесь открытое место.
   – Пойдем не таясь, – чуть подумав, ответил Влад. – Мы пришли к ним с миром. И несем жизнь, а не смерть. Перед мостом остановимся и подадим какой-нибудь знак… Что это?
   Где-то над их головами зародился долгий басовитый гул, усилился, задрожал и постепенно стих в отдалении.
   – Смотрите! – ткнул рукой в небо кто-то из киркхуркхов.
   Они подняли головы.
   Небо здесь было такое же синее, как на Земле. И с этого синего неба плавно опускались на ослепительных световых столбах, бьющих из днищ, два ребристых яйцевидных объекта. Размером с половину футбольного поля каждый, если верить встроенному в бинокль дальномеру.
   – Будь я проклят, – пробормотал Млайн, прикрывая семипалой ладонью глаза от солнца. – Не знаю, что кажется вам, но, по-моему, это самое натуральное десантирование. Хорошо, что эти «яички» приземлятся за рекой, а не прямо перед нами. Мне почему-то не очень хочется знать, кто оттуда вылезет. Что будем делать, командир?
   – Поспешим в город, – нахмурившись, ответил Борисов. – Может быть, это рискованный шаг, но… И держите оружие наготове. Очень может быть, что оно нам пригодится гораздо скорее, чем нам того хочется.
 
   Они ринулись на город сразу же, как только «яйца» опустились на землю и, раскрывшись, подобно цветочному бутону, в утолщенной задней части, выпустили их наружу. Сотни и сотни тварей, подобных которым ни князь Дравен Твердый, ни его шестьдесят оставшихся на сегодняшний день в живых дружинников не видели даже в кошмарных снах.
   Словно облитые черным блестящим лаком, восьмилапые, приземистые и крупноголовые; с мощными, выдвинутыми вперед серпообразными челюстями и длинными усами-щупальцами (все это Дравен разглядел с вежи в подзорную трубу) – они напоминали лесных муравьев. Вот только размером каждый из этих «муравьев» не уступал отборному волкодаву.
   Река Браша задержала их, но ненадолго – плавать эти твари умели…
   – Все, способные держать оружие, – на стены! – скомандовал князь, опуская подзорную трубу.
   Он знал, что таковых в детинце осталось совсем мало, но ни он, ни его народ не привыкли сдаваться без боя кому бы то ни было.
   Обидно, думал Йовен. Это обидно и несправедливо. Только нашел способ победить Ржавую Смерть, и вот… Кто эти дьявольские отродья? Ни о ком подобном он не читал и не слышал. Они спустились с неба. Значит… значит… Мысли путались. Им мешала выстроиться в логическую цепочку нарастающая ярость, которая постепенно заполняла все его существо. Все, способные держать оружие, – на стены! Так приказал князь. Что ж, держать копье и меч он пока еще способен. А значит, его место – там, рядом с князем и остальными. Тварей много. Слишком много. Но только бой может решить, кому достанется победа.
   – Ты уходишь? – спросила Лестия.
   – Да. Прямо сейчас. Оставайся здесь, с больными. Мне больше не на кого их оставить.
   – Если вы погибнете…
   – Я знаю. Тогда погибнете и вы. Но мы очень постараемся остаться в живых.
   – Я люблю тебя.
   – И я люблю тебя. Помни об этом.
   Он поцеловал жену в дрожащие губы, проверил меч на поясе, взял копье и побежал к выходу.
 
   Как часто бывает в плохом и хорошем кино – они успели в самый последний момент.
   Напоминающие гигантских термитов пришельцы уже сумели, невзирая на потери от стрел и кипящей смолы айредов, вскарабкаться на стену детинца, соорудив живую пирамиду, когда снизу по ним ударили парализаторы киркхуркхов, выведенные на полную мощность, и деструктор Влада. Не отставал и Свем, посылая стрелу за стрелой, ни одна из которых не пропала зря и нашла свою цель.
   Пирамида рассыпалась под торжествующие крики защитников детинца. Обнаружив нового врага, «термиты» перестроились и ринулись в атаку.
   Их было еще очень много, и боевой дух они не утратили. Место распыленных молекулярным деструктором Влада, парализованных киркхуркхами, убитых стрелами Свема и айредов тут же занимали новые, подоспевшие снизу из города; и теперь уже небольшой отряд киркхуркхов и людей был прижат к стене детинца неподалеку от ворот превосходящими силами противника. Дело принимало крайне неприятный оборот.
   – Стрелы кончаются! – крикнул Свем. – Последняя!
   – Держи! – Влад быстро передал Свему деструктор и выхватил из кобуры взятый на всякий случай (вот он и представился!) «вальтер» – точную копию пистолета Жени Аничкина. – Целься по стволу, береги заряды! – крикнул он и открыл огонь.
   Грохот пистолетных выстрелов (парализаторы и деструктор били почти бесшумно) на несколько секунд обескуражил нападавших, но затем снизу подоспело еще подкрепление, и враг снова кинулся в атаку.
   Они еще держались, не подпуская «термитов» ближе чем пять-шесть метров, но было ясно, что долго так продолжаться не может. Если чертовы твари не дрогнут…
   Влад только успел сменить вторую обойму, когда ворота детинца распахнулись и оттуда вылетело несколько десятков айредов, вооруженных мечами и копьями.
   – Вовремя! – крикнул Млайн, и Влад мысленно согласился с командиром киркхуркхов.
   Удар айредов был страшен в своей ярости – его «термиты» уже не выдержали. Сначала развернулся и побежал вниз один, за ним еще несколько, и вот уже остатки жуткой армии, преследуемые айредами, киркхуркхами и людьми, покатились вниз с горы.
   Это была окончательная победа.
   Они преследовали врага, убивая всех, кого смогли догнать, до самой Браши, а затем из детинца подоспели еще и лучники, расстрелявшие с помощью людей и киркхуркхов половину из тех, кто кинулся в воду. Так что на другой берег реки выкарабкалось не больше сотни. А спастись удалось и вовсе единицам – в молекулярном деструкторе Влада оставалось еще полно зарядов, а Свем Одиночка, как выяснилось, стрелял без промаха не только из лука.
   – Меня зовут Дравен, – перевел коммуникатор слова тонкогубого широкоплечего айреда в длинной, до колен, кольчуге, подошедшего к ним после того, как все было кончено. – Я – Вершинный князь народа рашей и правитель этого города. Кто вы, странные незнакомцы? Ваша помощь была неоценимой, и наша благодарность не знает границ. Но я вижу, что десять из вас принадлежат неизвестному племени и больше похожи на существ из сказок и мифов. Неужели легенды правы и наступают последние времена?
   – Я – Влад, командир отряда киркхуркхов и людей, – сказал Борисов и чуть поклонился. – Мы действительно спешили вам на помощь и очень рады, что успели вовремя. Готовы ответить на все твои вопросы, князь, и задать свои. Но это, думаю я, будет длинный разговор. К тому же наша воинская работа еще не окончена. Надо добить всех этих тварей, которые валяются сейчас отсюда и до вершины горы. Большинство из них не убиты, а всего лишь потеряли сознание – так действует наше оружие, – и через некоторое время очнутся. Прикажи своим воинам сделать это немедленно. Но несколько лично я оставил бы в живых. Чтобы потом допросить. Если, конечно, они умеют разговаривать и мы сумеем разгадать их язык. Я очень надеюсь, что это удастся, потому что у нас есть устройства, – он коснулся рукой коробочки коммуникатора на груди, – которые помогают перевести слова с одного языка на другой и обратно.
   – Хорошо, – сказал князь. – Так мы и поступим.
   Он обернулся к дружинникам и отдал приказ:
   – Идите и добейте всех, кого только найдете. Лучше всего сразу отсекайте голову – это надежнее. Троих… нет, лучше пятерых из тех, кто первыми подаст признаки жизни, связать и доставить в детинец.
   – Это тяжелая работа, – добавил Влад, – я знаю. Но ее необходимо сделать, если мы хотим чувствовать себя в безопасности.
   – Не беспокойтесь, – сказал князь. – Моим людям не впервой делать тяжелую работу. Они справятся. А вас всех я приглашаю к себе. Вы правы, нам предстоит длинный разговор, и мне не терпится этот разговор начать.
   – Опустела наша Пирамида, – вздохнула Маша за завтраком. – Все на важных заданиях, одни мы сидим и дом стережем.
   – Важной работы у нас и здесь выше крыши, – сказал я. – Вот, например…
   Дверь кают-компании отъехала в сторону, и за порог шагнули Марта и Оля. Вид у девушек был несколько растрепанный, под правым глазом Марты красовался роскошный синяк.
   – Приветик всем в этом чате, – сказала Маша. – Это что, таково нынче казачье гостеприимство?
   – Гостеприимство здесь ни при чем. – Марта с явным облегчением плюхнулась в кресло (Оля молча последовала ее примеру). – Доброе утро, друзья и коллеги. Кто-нибудь сделает двум бедным девушкам кофе? И хорошо бы закурить. А то мои сигареты отобрали злые люди.
   Никита поднялся и пошел к окну доставки.
   – Слава богу, живы и здоровы, – констатировал я и протянул Марте сигареты и зажигалку. – Рассказывайте.
   Много времени рассказ девушек не занял.
   – …так что Сибирь Казачья и моя Россия на грани войны, – подвела итог Марта. – Верховный атаман убит, и в Бердске хватают всех подозрительных граждан России. В сложившихся обстоятельствах, к тому же без документов, но с незарегистрированной «береттой», мы, что вполне естественно, тут же оказались под арестом.
   – Я всегда говорила, что оружие только мешает, – сказала Оля. – Хорошо еще, браслеты-переходники отобрать не догадались. – Она погладила браслет на левой руке. – А то бы: прощай, Пирамида, – здравствуй, тюрьма.
   – А что с глазом? – осведомился я. – Вас били?
   – Ерунда, – махнула рукой Марта. – Я сама виновата. Язык мой – враг мой.
   – Понятно, – кивнул я, хотя на самом деле до полного понимания было далеко. – Значит, говорите, война?
   – Еще нет. Но вот-вот. Следователь мне сказал, что российский заговор против Сибири Казачьей раскрыт и ответ будет жестким.
   – А ты что скажешь, Оля? – посмотрел я на Ефремову.
   – Сначала все было нормально, – ответила та. – Нас приняли с доверием. Но потом… – Она покачала головой. – Я пыталась прощупать не только тех, кто нас допрашивал, но и общую ауру города.
   – И что?
   – Она изменилась. Не в лучшую сторону. Образно говоря, казаки снимают со стен прадедовские шашки.
   – Куда ни кинь – везде клин, – высказался Аничкин. – Чует мое сердце, что придется снова прощупывать родной Приказ. Наша Россия хотя бы ни с кем воевать не собирается. Да и вообще обстановка поспокойнее.
   – Один раз уже попробовали, – сказал я. – Но, может, ты и прав. Вряд ли этот Крамской полный дурак, в самом деле. Хотя всякое бывает. Ладно, об этом мы еще подумаем. А пока…
   Засветился плоский монитор на стене (в кают-компании мы предпочли иметь материальный, а не виртуальный экран терминала Цили Марковны), и с него на нас глянуло весьма озабоченное лицо Оскара.
   – Пришла беда – отворяй ворота, – промолвила Маша. – Чует мое сердце, что все наши неприятности только начинаются.
   – Боюсь, что вы правы, – сказал Оскар. – Я только что получил от Цили Марковны крайне тревожную информацию…
 
   Сюда, на самый верх Пирамиды, где спал наш живой звездолет, я поднялся впервые. Поднялся один, вооружившись лишь самыми необходимыми инструкциями.
   Мне нужно было посмотреть и почувствовать. Самому. Без коллег и друзей-советчиков. Теперь, когда внезапно закрылся канал Внезеркалья на Лекту и спасательная экспедиция оказалась отрезанной от дома, этот звездолет оставался нашим единственным шансом вернуть домой Влада, Свема и киркхуркхов (о несчастных айредах, вымирающих от неизвестного вируса прямо на глазах, я пока старался не думать). Разумеется, если не считать за шанс вероятность того, что канал вновь может открыться в любой момент. Я предпочитал не считать.
   – Я отдал Циле Марковне команду его будить, – сказал мне внизу Оскар. – Так что скафандр вам не понадобится – часть азота откачали, добавили кислорода, и атмосфера там теперь нормальная. Просто идите к нему. При вашем приближении он откроет вход и доставит вас в рубку. Садитесь в кресло и надевайте шлем-коммуникатор – он крепится сверху, на спинке. Представьтесь и начинайте разговор. Постарайтесь настроиться на сотрудничество. Звездолет выполнит любой приказ хозяина – в данном случае человека, но лучше, если он будет действовать добровольно, а не по принуждению.
   – У него есть имя? – спросил я.
   – Хозяева звали его Клёнья – то есть Малыш. Не знаю почему. Я тоже так зову. Но, думаю, вы вправе дать любое другое имя.
   Ну что, Малыш, подумал я, оглядывая приплюснутый снизу оранжевый сфероид высотой с двадцатиэтажный дом. Имя у тебя не слишком оригинальное, но нам оригинальность и ни к чему. Давай знакомиться.
   Я зашагал к звездолету и, словно в ответ на мои мысли, в нижней его части возник арочный проем, и оттуда на пол бесшумно выдвинулся широкий пандус.
   Меня ждали.

Эпилог

   Дверь отворилась, и Координатор шагнул за порог. Хозяина видно не было.
   – Проходи, садись! – раздался откуда-то из глубины дома голос Древнего. – Я сейчас.
   Он и правда появился быстро – Координатор едва успел сесть за стол и оглядеться, – все такой же высокий, худой, сутуловатый, с длинными, забранными сзади в два седых хвоста волосами.
   В одной руке Древний держал глиняный кувшин, а в другой – две чашки.
   – Здравствуй, – он поставил посуду на стол и сел напротив. – Спасибо, что пришел.
   – Спасибо, что позвал, – ухмыльнулся Координатор и, кивнув на кувшин, спросил: – Вино?
   – Ну, не молоком же гостя встречать, – от краев темных круглых глаз Древнего разбежались веселые морщинки. – Это то самое, что мы пили с тобой последний раз. Тогда, помню, оно тебе понравилось.
   – Еще бы оно мне не понравилось, – сказал Координатор с чувством. – Наливай.
   Они выпили за встречу, и Древний снова наполнил чашки.
   – За твое повышение по службе! – провозгласил он. – Прежний Координатор, если честно, был мне не совсем по душе.
   – Спасибо. – Координатор выпил и поставил чашку. – Я догадывался об этом, но всегда считал, что на самом деле тебе все равно.
   – Это не совсем так, – возразил Древний. – Если бы мне было все равно, стал бы я иметь дело с тобой, в бытность твою Распорядителем?
   – Считай, убедил! – рассмеялся Координатор и сам налил по третьему разу. – Давай за тебя и твой дом. И чтобы мы почаще встречались.
   – Зависит от повода, – сказал Древний и выпил.
   – А что у нас на этот раз с поводом? – осведомился Координатор.
   – Если б знать точно… – вздохнул Древний. – Не живи я так долго, то мог бы подумать, что мне ни с того ни с сего просто захотелось тебя увидеть.
   – Твои слова не похожи на комплимент, – сообщил Координатор.
   – Брось. Мы уже не в том возрасте, чтобы отпускать друг другу дешевые комплименты. Я тебя крепко уважаю, ты знаешь. И этого вполне достаточно. Еще вина?
   – Пока хватит. Сначала дело. Я уже понял, что ты не на вечер воспоминаний меня пригласил.
   – Хорошо.
   Древний поднялся и в задумчивости прошелся туда и назад по комнате.
   – Скажи, – осведомился он, – почему ты до сих пор не взял себе Распорядителя?
   – А почему тебя это волнует? – удивился Координатор. – Не взял, потому что пока не вижу в нем нужды. Сам справляюсь.
   – Ой ли?
   – Что тебе не нравится, не пойму?
   – Мне не нравится то, что происходит, считай, у меня под боком.
   – Например?
   – Хорошо. Загибай пальцы. Киркхуркхи уничтожили себя, развязав глобальную ядерную войну. Это раз. Айредов уже почти извел под корень смертельный вирус…
   – Они нашли…
   – Не перебивай. Да, молодой лекарь… как его… Йовен Столеда додумался до прививок. Но на Лекту – планету айредов – в довершение всех несчастий сейчас напал Рой. Догадываешься, чем дело кончится?
   – Рой? Не может быть. О нем ничего не было слышно, одни Высшие знают, с каких времен. Я был уверен, что Рой прекратил свое существование.
   – Не прекратил, как видишь. Так. Это, значит, два. Идем дальше. Свароги вот-вот таки развяжут галактическую войну. Это три.
   – Свароги? – пожал плечами Координатор. – Пусть дерутся. Им не мешает время от времени пустить друг другу кровь. Слишком горячи. Если честно, мне надоело с ними возиться.
   – На этот раз, боюсь, обычным кровопусканием не обойдется, – сказал Древний. – Потому что и северные и южные нашли оружие угранов. Помнишь таких?
   – Еще бы… Погоди, как это – нашли? Оружия угранов не существует. Кроме нескольких нуль-бомб, мы все уничтожили!
   – Оказывается, не все. Видишь, и этого ты не знаешь. Спишь, Координатор? Расслабился? Ясное дело. Решил все проблемы с помощью этих солдат с Земли и думаешь, что можно теперь почивать на лаврах?
   – Ничего такого я не думаю, – буркнул Координатор, потянулся к кувшину, разлил по чашкам вино и выпил без тоста. – Но ты меня уел, признаю. Мне стыдно.
   – То ли еще будет, – пообещал Древний. – Я тебе больше скажу: у меня такое ощущение, что кто-то намеренно ведет дело к тому, чтобы уничтожить все разумные расы Низших в нашей Вселенной. Тем или иным способом. Причем как в альтернативных, параллельных реальностях, так и на коренных планетах. О чем говорить, если даже добрейшие ирюммы и пофигисты-созерцатели лируллийцы вот-вот перейдут к боевым действиям! Только не говори мне, что и этого ты не знал, а то я в тебе окончательно разочаруюсь.
   – Знал, – тяжело вздохнул Координатор. – Но был уверен, что рассосется.
   – Не рассосется, – отрезал Древний. – И не надейся. Я чую, что дела плохи, понимаешь? И дальше будут еще хуже.