Страница:
Чья-то теплая и сухая ладонь легла на его лоб, и Йовен открыл глаза.
Надо же – девчонка. Ладно, пусть девушка. Только очень и очень молоденькая. Совсем юная. Девчонка, в общем. Что она здесь делает? Хотя лицо ее кажется мне знакомым…
Он уже открыл было рот, чтобы задать соответствующий вопрос, но девчонка-девушка его опередила:
– Жар спал. Слава богу. Я думала, ты умрешь. Сегодня ночью было совсем плохо. У меня дома все уже умерли.
– Ржавая Смерть не щадит, – высказал он очевидную истину и сам поразился, как слабо прозвучал его голос.
– Тебя, кажется, пощадила.
– Это не она. Это я сам.
Она засмеялась и убрала ладонь с его лба.
– Знала, что все мужчины хвастуны. Но такого хвастуна вижу впервые. Сам он! Ты сам тут трое суток в бреду и жару валялся. Хорошо я заглянула по-соседски.
По-соседски… Ну конечно! Это же дочь гончара Гонты с соседней улицы. Как же ее звать-то? Ли… Лос… Нет, не помню.
– А… зачем ты заглянула?
– Искала, есть ли кто живой, – просто ответила она. – На твоей и на моей улицах почти никого уже не осталось, наверное. Все умерли. Стража и дружинники тоже уже два дня не появляются. Мертвяков убирать некому.
Йовен с трудом приподнялся на локтях, и она быстро и ловко подсунула ему под спину подушку.
– Спасибо… Так ты, значит, за мной ухаживала?
– Ну да. А куда деваться-то? Батюшку стража в Лисий овраг свезла четыре дня назад. Вслед за матушкой и двумя братьями. Но те раньше умерли. Одной дома страшно.
– Батюшка твой – гончар Гонта, верно?
– Да. Был. Ты у нас часто особые горшки для снадобий заказывал. Ты – Йовен, ученик Ронвы Умелого, я тебя знаю.
– А ты… забыл твое имя, прости.
– Меня зовут Лестия. Лестия Кагано.
– Лестия… Точно! Значит, три дня и одной страшно было. А заразиться было не страшно?
– Ты же не боялся заразиться, когда к матушке моей и братьям приходил. Я помню.
– Я – лекарь. Мне положено не бояться. Работа такая. Да и не смог я им помочь, прости.
– Дело не в том, смог или нет, а в том, что приходил.
Йовен внимательно посмотрел на девушку и наткнулся на такой лучистый и распахнутый взгляд синих глаз, что смутился. Так на него еще никто и никогда не смотрел. От этого взгляда оба сердца забились в груди, словно он хлебнул добрый глоток настоя корня региссы – известного возбуждающего средства. И почему-то еще больше захотелось есть.
– Ты есть хочешь? – спросила Лестия, словно угадав его мысли. – Я похлебку вчера сварила. На сале. С приправами разными.
– Спасительница, – улыбнулся он. – Давай свою похлебку. Но сначала мне нужно встать с постели.
– А справишься? Если что, горшок под кроватью.
– Кхм… – смутился он. – Ты что же, и горшок под меня подсовывала эти три дня?
– Ну не в постель же было тебе гадить, – просто ответила она и поднялась со стула. – Иди, куда надо. А я пока печь в кухне разожгу.
– Вот такое предложение, если вкратце, – закончил я и выжидательно посмотрел на Рийма Туура.
Киркхуркх молчал. Вероятно, обдумывал сказанное. Или что-нибудь другое. По его пятиглазому, безносому (четыре дыхательных отверстия располагались у кикркуркхов по бокам черепа – по два с каждой стороны – возле ушных вибрисс, которые странным образом выполняли и обонятельные функции) и безбровому лицу трудно было сказать что-либо определенное, хотя я честно пытался это сделать. В конце концов, мы не первый раз общались, и я уже знал, что, например, улыбаться киркхуркхи умеют. А находясь в задумчивости, прикрывают один-два-три глаза нижним прозрачным веком.
Количество прикрытых глаз, вероятно, зависело от степени погружения в мыслительный процесс, а также индивидуальных привычек и особенностей организма данного конкретного киркхуркха. Но проверить сию гипотезу можно было лишь одним способом – задать прямой вопрос и получить такой же прямой ответ. А на это мне пока не хватало ни времени, ни, в общем-то, особого желания. Сойдет и так.
Сейчас Рийм Туур сидел с двумя прикрытыми глазами из пяти, и я уж было потянулся за сигаретами, чтобы как-то скрасить ожидание, но тут наш уже дважды пленный и бывший имперский десантник встрепенулся и заговорил.
– Я давно хотел спросить, но не решался, – начал он. – Скажите, Мартин, вот эти дымящиеся палочки, которые вы называете сигаретами, часом не выделяют наркотическое вещество?
– Выделяют, – подтвердил я, стараясь не подать вида, что удивлен этим вопросом не по теме. – Это никотин – легкий стимулятор, который содержится в земном растении под названием табак. А что?
– Мы тоже иногда пользуемся… легкими стимуляторами, – сообщил Рийм. – В свободное от службы время. Но, к сожалению, в этот поход ничего такого с собой не взяли. Это бы отвлекало от выполнения задания.
– Мудрое решение, – сказал Влад. – Но сейчас, когда обстоятельства резко изменились, можно немного и расслабиться, верно? Хотя бы время от времени. Особенно тем, кто останется на острове.
– Приятно, когда тебя понимают с полуслова, – сообщил Рийм. – Хочу также добавить, что у нас были некоторые запасы спирта для чисто медицинских целей, но они уже подошли к концу.
– Ну, насчет спиртного можете не беспокоиться, – сказал я. – Полевые синтезаторы пищи, которые мы вам предоставим, легко можно настроить и на производство алкоголя. Правда, вам самим придется следить, чтобы ваши люди… то есть, простите, киркхуркхи не спивались. Но вот что касается остального… Влад, что думаешь?
Влад повернулся к хранителю Пирамиды:
– Скажите, Оскар, Циля Марковна способна синтезировать то, о чем говорит Рийм?
– Вполне, – ответил Оскар. – Особенно если чуток этого вещества завалялось на дне какого-нибудь солдатского рюкзака. Так, чисто случайно. Вы его жуете, если не ошибаюсь? – осведомился он у бывшего имперского десантника.
– Не совсем. – Мне показалось, что Рийм немного повеселел. – Скорее держим за щекой, пока не рассосется. Или под языком – кому как нравится. Что же касается цинса– так мы его называем, – то это за мной. Думаю, если как следуетпоискать, то щепотка-другая найдется.
– Значит, мы пришли к соглашению? – спросил я.
– Скажем так, – помедлив, сказал Туур. – Мы с вами пришли к соглашению о том, что я попробую уговорить своих товарищей на это дело. С учетом всех аргументов, включая синтез цинса, частичный возврат оружия и предоставление нам легких средств передвижения в пределах острова, думаю, что смогу набрать нужное число добровольцев. Кстати, сколько их нужно?
– Ну… – прикинул я, – большой отряд не годится – мобильность потеряется. Слишком маленький тоже – может сил и авторитета не хватить. Скажем, десять десантников, включая командира. Негоже, вероятно, человеку напрямую отдавать приказы киркхуркхам. Особенно с учетом последних событий. Значит, три тройки плюс один. По-нашему – отделение. Наберется?
– Уверен. И не одно.
– Отлично, – сказал я. – Тогда прямо сейчас возвращайтесь в лагерь и приступайте. Думаю, нужно два отделения. Основное и дублирующее. На всякий случай. Значит, двадцать киркхуркхов останутся здесь, в лагере на берегу, для соответствующего инструктажа и подготовки, а остальные, как мы и договаривались, отправятся на остров. Если добровольцев наберется больше, чем нужно, то право выбора наиболее достойных я оставляю за начальником экспедиции, Свемом и, разумеется, вами.
– Свем тоже пойдет? – спросил Рийм, глянув всеми своими пятью глазами на молча развалившегося в кресле охотника.
– Да, – подтвердил я. – Как представитель расы, на чьей земле находится Пирамида. Надеюсь, вы ничего не имеете против?
– Нет, конечно. Просто уточнил.
– Тогда – за дело. Время не ждет.
– Считай это обычной командировкой, – сказала Марта. – Что с собой берут в командировку наши Патрульные и ваши Стражники? Смену белья, зубную щетку, иногда оружие, золото. Его всегда можно сменять на местные деньги. Чем меньше шмотья, тем лучше – это не отпуск. Можно и нужно захватить любимую косметику. Ты что, никогда в командировках не была?
Марта и Оля сидели в Олиной «квартире», и Марта пыталась настроить напарницу на деловой лад.
Выходило пока не очень.
Оля Ефремова явно пребывала в растрепанных чувствах и даже не старалась этого скрывать.
А ведь вчерашний день прошел в хорошем рабочем темпе, и ничего не предвещало, что сейчас, когда, в общем-то, можно уже отправляться, напарница впадет в какую-то глупую бабскую растерянность.
Конечно, с одной стороны, Ольгу можно было понять. Во-первых, она не полевик-оперативник, а «щупач». Тонкая же нервная организация «щупачей», их необычное восприятие мира и частая смена настроения давно стали притчей во языцех, а также предметом розыгрышей и шуток разной степени остроумия как в Конторе, так и в Приказе.
То есть Марта хоть и не знала точно, но была уверена, что Стража Внезеркалья Мартина и компании в данном смысле мало чем отличается от ее Патруля. На деле это означало, что «щупачи», являясь полноценными Стражниками и Патрульными, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями, все же держались несколько отстраненно и во внеслужебных отношениях предпочитали компанию себе подобных (обыкновенно вне стен Конторы «щупачи» заводили дружбу с людьми искусства, из-за чего личная жизнь и тех, и других была полна различных неожиданностей) или вовсе тяготели к одиночеству.
Во-вторых, Ольга сравнительно недавно появилась в Пирамиде и в отличие от всех остальных еще не успела проникнуться ее необычным духом и привыкнуть к тому, что отныне ее место здесь.
Пирамида не спрашивала человека о его желаниях и тем более не стремилась их немедленно удовлетворить. Просто как бы само собой выходило так, что человек, живя в ней, хотел именно того, что могла ему дать Пирамида. Начиная от нерушимого здоровья и вечной молодости и заканчивая иллюзией всемогущества. Ну, или почти всемогущества.
И дело тут было вовсе не в каком-нибудь тайном излучении или гипнотическом воздействии. Просто это было такоеместо.
Поэтому в глубине души Марта чувствовала, что Мартин излишне беспокоится о столь тщательном подборе кадров. Достаточно, думала она, привести сюда любого адекватного и не слишком связанного личными обязательствами с родной реальностью Стражника или Патрульного (а таковых большинство) Внезеркалья, как сама Пирамида через некоторое время сделает его своим добровольным и преданным заложником. В конце концов, с ними именно так и произошло, и Марта не видела особых причин, почему с другими – теми, кого они с Ольгой найдут и приведут сюда, – должно быть иначе.
Вот только Ольгу желательно привести в рабочую форму. Тонкая нервная организация – это, конечно, прекрасно и в какой-то мере извинительно, но – черт возьми! – в первую очередь она профессионал. А значит, должна задвинуть подальше свои «щупаческие» и прочие переживания и чувства и сосредоточиться на выполнении порученной миссии. Видите ли, дорожную сумку она собрать не может…
Стоп, стоп, подруга, сказала себе Марта. Остынь. Чего это ты разошлась внутри себя? С какой такой стати? Времени у нас, если разобраться, навалом. Часом раньше, двумя часами позже – ничего от этого не изменится. Значит, дай ей подумать, а еще лучше – поговори с ней, помоги, успокой, если надо. В конце концов, вам вместе работать. Или… Может быть, все дело в том, что тебе не особо хочется работать с ней? А почему? Из-за тех особых взглядов, которые она, как тебе кажется, время от времени бросает на Мартина? Ну, признайся, не обманывай себя, из-за этого, да? Может быть. Тогда тем более ты должна сделать все, чтобы она с радостью пошла с тобой, а не осталась здесь, под боком у Мартина. Мужчины, как известно, существа слабые и в отсутствие жесткого контроля легко могут поддаться на всякие глупости и удариться в бега разного рода. Ищи потом, свищи.
– В такихкомандировках – никогда, – ответила Ольга.
– А что в ней особенного? – очень естественно удивилась Марта. – Брось, Оль. Сходим, присмотримся к обстановке, оценим ситуацию, может быть, поговорим с парой-тройкой человек и – назад. Все пройдет легко и непринужденно, поверь мне.
– Легко и непринужденно уже ничего не пройдет, – вздохнув, сказала Оля. – Дальше будет только хуже.
– Эй, что за пораженческие настроения, госпожа «щупач»? Отставить пессимизм!
– Да не пораженческие они вовсе. Пойми, Марта, я не капризничаю.
– А что же тогда ты делаешь?
– Именно то, что и должна делать. Оцениваю ситуацию.
– Ага. Это теперь так называется?
– Это всегда так называлось. «Щупач» работает даже тогда, когда другим кажется, что он ничего не делает.
– Ой, вот только не надо этих разговоров, ага? Я сразу своего бывшего мужа вспоминаю.
– А кем у тебя был муж? – заинтересовалась Ольга.
– Никем он не был. Но считал себя великим поэтом. У него и правда было несколько хороших стихотворений и соответствующий вдохновенно-отстраненный вид. На что я, будучи совсем молоденькой девчонкой, и повелась.
– Знакомо, – улыбнулась Оля. – А потом?
– А потом нужно было кормить семью. И очень быстро выяснилось, что он предпочитает, чтобы этим занималась я. Потому что он, видите ли, работает, даже когда сидит часами перед телевизором.
Оля засмеялась так легко и заразительно, что Марта не выдержала и рассмеялась тоже.
Потом они быстро собрались (какое бы то ни было оружие Ольга отказалась брать наотрез, и Марта, подумав, согласилась с ее решением), еще раз уточнили легенду вместе с планом действий, и Марта связалась с Мартином.
– Мы готовы, – сообщила она. – Будем ждать вечера или отправляться прямо сейчас?
– Так, – сказал Мартин. – Вы где?
– У Ольги.
– Ага. Подходящее Окно выбрала?
– Да. В большом лесопарке на окраине Бердска.
– Место малолюдное?
– Совсем. Можно сказать, что это кусок слегка облагороженной тайги в черте города. Летом по субботам-воскресеньям там бывают люди, но сегодня будний день, и к тому же лето уже кончилось.
– Уговорила. Оружие?
– Я взяла.
– Ольга, значит, – нет. Что ж, может, и правильно. Браслет-переходник?
– На руке. И у Оли тоже.
– Перекусить на дорожку?
– Уже, спасибо.
– Хорошо. Тогда встречаемся в зале перехода через десять минут. Должен же я вас проводить и сказать напутственное слово. На правах командора и старшего товарища.
– И только? – игриво осведомилась Марта.
– Я рад, что у тебя хорошее настроение. Но могу признаться, что очень за вас волнуюсь.
– Волноваться теперь входит в твои обязанности, – сказала Марта. – Но ты особо не переживай, мы все-таки не девочки-стажеры. Да и у вас здесь тоже остается забот полон рот – есть о чем беспокоиться.
– Это верно, – вздохнул Мартин. – Все, идите, я вас жду. Долгие проводы – лишние слезы.
– Не заплачу, и не надейся, – сообщила Марта и, не дожидаясь ответа, отключила связь. Иногда последнее слово должно оставаться за женщиной, чтобы мужчина не возомнил о себе лишнего.
Глава 29
Надо же – девчонка. Ладно, пусть девушка. Только очень и очень молоденькая. Совсем юная. Девчонка, в общем. Что она здесь делает? Хотя лицо ее кажется мне знакомым…
Он уже открыл было рот, чтобы задать соответствующий вопрос, но девчонка-девушка его опередила:
– Жар спал. Слава богу. Я думала, ты умрешь. Сегодня ночью было совсем плохо. У меня дома все уже умерли.
– Ржавая Смерть не щадит, – высказал он очевидную истину и сам поразился, как слабо прозвучал его голос.
– Тебя, кажется, пощадила.
– Это не она. Это я сам.
Она засмеялась и убрала ладонь с его лба.
– Знала, что все мужчины хвастуны. Но такого хвастуна вижу впервые. Сам он! Ты сам тут трое суток в бреду и жару валялся. Хорошо я заглянула по-соседски.
По-соседски… Ну конечно! Это же дочь гончара Гонты с соседней улицы. Как же ее звать-то? Ли… Лос… Нет, не помню.
– А… зачем ты заглянула?
– Искала, есть ли кто живой, – просто ответила она. – На твоей и на моей улицах почти никого уже не осталось, наверное. Все умерли. Стража и дружинники тоже уже два дня не появляются. Мертвяков убирать некому.
Йовен с трудом приподнялся на локтях, и она быстро и ловко подсунула ему под спину подушку.
– Спасибо… Так ты, значит, за мной ухаживала?
– Ну да. А куда деваться-то? Батюшку стража в Лисий овраг свезла четыре дня назад. Вслед за матушкой и двумя братьями. Но те раньше умерли. Одной дома страшно.
– Батюшка твой – гончар Гонта, верно?
– Да. Был. Ты у нас часто особые горшки для снадобий заказывал. Ты – Йовен, ученик Ронвы Умелого, я тебя знаю.
– А ты… забыл твое имя, прости.
– Меня зовут Лестия. Лестия Кагано.
– Лестия… Точно! Значит, три дня и одной страшно было. А заразиться было не страшно?
– Ты же не боялся заразиться, когда к матушке моей и братьям приходил. Я помню.
– Я – лекарь. Мне положено не бояться. Работа такая. Да и не смог я им помочь, прости.
– Дело не в том, смог или нет, а в том, что приходил.
Йовен внимательно посмотрел на девушку и наткнулся на такой лучистый и распахнутый взгляд синих глаз, что смутился. Так на него еще никто и никогда не смотрел. От этого взгляда оба сердца забились в груди, словно он хлебнул добрый глоток настоя корня региссы – известного возбуждающего средства. И почему-то еще больше захотелось есть.
– Ты есть хочешь? – спросила Лестия, словно угадав его мысли. – Я похлебку вчера сварила. На сале. С приправами разными.
– Спасительница, – улыбнулся он. – Давай свою похлебку. Но сначала мне нужно встать с постели.
– А справишься? Если что, горшок под кроватью.
– Кхм… – смутился он. – Ты что же, и горшок под меня подсовывала эти три дня?
– Ну не в постель же было тебе гадить, – просто ответила она и поднялась со стула. – Иди, куда надо. А я пока печь в кухне разожгу.
– Вот такое предложение, если вкратце, – закончил я и выжидательно посмотрел на Рийма Туура.
Киркхуркх молчал. Вероятно, обдумывал сказанное. Или что-нибудь другое. По его пятиглазому, безносому (четыре дыхательных отверстия располагались у кикркуркхов по бокам черепа – по два с каждой стороны – возле ушных вибрисс, которые странным образом выполняли и обонятельные функции) и безбровому лицу трудно было сказать что-либо определенное, хотя я честно пытался это сделать. В конце концов, мы не первый раз общались, и я уже знал, что, например, улыбаться киркхуркхи умеют. А находясь в задумчивости, прикрывают один-два-три глаза нижним прозрачным веком.
Количество прикрытых глаз, вероятно, зависело от степени погружения в мыслительный процесс, а также индивидуальных привычек и особенностей организма данного конкретного киркхуркха. Но проверить сию гипотезу можно было лишь одним способом – задать прямой вопрос и получить такой же прямой ответ. А на это мне пока не хватало ни времени, ни, в общем-то, особого желания. Сойдет и так.
Сейчас Рийм Туур сидел с двумя прикрытыми глазами из пяти, и я уж было потянулся за сигаретами, чтобы как-то скрасить ожидание, но тут наш уже дважды пленный и бывший имперский десантник встрепенулся и заговорил.
– Я давно хотел спросить, но не решался, – начал он. – Скажите, Мартин, вот эти дымящиеся палочки, которые вы называете сигаретами, часом не выделяют наркотическое вещество?
– Выделяют, – подтвердил я, стараясь не подать вида, что удивлен этим вопросом не по теме. – Это никотин – легкий стимулятор, который содержится в земном растении под названием табак. А что?
– Мы тоже иногда пользуемся… легкими стимуляторами, – сообщил Рийм. – В свободное от службы время. Но, к сожалению, в этот поход ничего такого с собой не взяли. Это бы отвлекало от выполнения задания.
– Мудрое решение, – сказал Влад. – Но сейчас, когда обстоятельства резко изменились, можно немного и расслабиться, верно? Хотя бы время от времени. Особенно тем, кто останется на острове.
– Приятно, когда тебя понимают с полуслова, – сообщил Рийм. – Хочу также добавить, что у нас были некоторые запасы спирта для чисто медицинских целей, но они уже подошли к концу.
– Ну, насчет спиртного можете не беспокоиться, – сказал я. – Полевые синтезаторы пищи, которые мы вам предоставим, легко можно настроить и на производство алкоголя. Правда, вам самим придется следить, чтобы ваши люди… то есть, простите, киркхуркхи не спивались. Но вот что касается остального… Влад, что думаешь?
Влад повернулся к хранителю Пирамиды:
– Скажите, Оскар, Циля Марковна способна синтезировать то, о чем говорит Рийм?
– Вполне, – ответил Оскар. – Особенно если чуток этого вещества завалялось на дне какого-нибудь солдатского рюкзака. Так, чисто случайно. Вы его жуете, если не ошибаюсь? – осведомился он у бывшего имперского десантника.
– Не совсем. – Мне показалось, что Рийм немного повеселел. – Скорее держим за щекой, пока не рассосется. Или под языком – кому как нравится. Что же касается цинса– так мы его называем, – то это за мной. Думаю, если как следуетпоискать, то щепотка-другая найдется.
– Значит, мы пришли к соглашению? – спросил я.
– Скажем так, – помедлив, сказал Туур. – Мы с вами пришли к соглашению о том, что я попробую уговорить своих товарищей на это дело. С учетом всех аргументов, включая синтез цинса, частичный возврат оружия и предоставление нам легких средств передвижения в пределах острова, думаю, что смогу набрать нужное число добровольцев. Кстати, сколько их нужно?
– Ну… – прикинул я, – большой отряд не годится – мобильность потеряется. Слишком маленький тоже – может сил и авторитета не хватить. Скажем, десять десантников, включая командира. Негоже, вероятно, человеку напрямую отдавать приказы киркхуркхам. Особенно с учетом последних событий. Значит, три тройки плюс один. По-нашему – отделение. Наберется?
– Уверен. И не одно.
– Отлично, – сказал я. – Тогда прямо сейчас возвращайтесь в лагерь и приступайте. Думаю, нужно два отделения. Основное и дублирующее. На всякий случай. Значит, двадцать киркхуркхов останутся здесь, в лагере на берегу, для соответствующего инструктажа и подготовки, а остальные, как мы и договаривались, отправятся на остров. Если добровольцев наберется больше, чем нужно, то право выбора наиболее достойных я оставляю за начальником экспедиции, Свемом и, разумеется, вами.
– Свем тоже пойдет? – спросил Рийм, глянув всеми своими пятью глазами на молча развалившегося в кресле охотника.
– Да, – подтвердил я. – Как представитель расы, на чьей земле находится Пирамида. Надеюсь, вы ничего не имеете против?
– Нет, конечно. Просто уточнил.
– Тогда – за дело. Время не ждет.
– Считай это обычной командировкой, – сказала Марта. – Что с собой берут в командировку наши Патрульные и ваши Стражники? Смену белья, зубную щетку, иногда оружие, золото. Его всегда можно сменять на местные деньги. Чем меньше шмотья, тем лучше – это не отпуск. Можно и нужно захватить любимую косметику. Ты что, никогда в командировках не была?
Марта и Оля сидели в Олиной «квартире», и Марта пыталась настроить напарницу на деловой лад.
Выходило пока не очень.
Оля Ефремова явно пребывала в растрепанных чувствах и даже не старалась этого скрывать.
А ведь вчерашний день прошел в хорошем рабочем темпе, и ничего не предвещало, что сейчас, когда, в общем-то, можно уже отправляться, напарница впадет в какую-то глупую бабскую растерянность.
Конечно, с одной стороны, Ольгу можно было понять. Во-первых, она не полевик-оперативник, а «щупач». Тонкая же нервная организация «щупачей», их необычное восприятие мира и частая смена настроения давно стали притчей во языцех, а также предметом розыгрышей и шуток разной степени остроумия как в Конторе, так и в Приказе.
То есть Марта хоть и не знала точно, но была уверена, что Стража Внезеркалья Мартина и компании в данном смысле мало чем отличается от ее Патруля. На деле это означало, что «щупачи», являясь полноценными Стражниками и Патрульными, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями, все же держались несколько отстраненно и во внеслужебных отношениях предпочитали компанию себе подобных (обыкновенно вне стен Конторы «щупачи» заводили дружбу с людьми искусства, из-за чего личная жизнь и тех, и других была полна различных неожиданностей) или вовсе тяготели к одиночеству.
Во-вторых, Ольга сравнительно недавно появилась в Пирамиде и в отличие от всех остальных еще не успела проникнуться ее необычным духом и привыкнуть к тому, что отныне ее место здесь.
Пирамида не спрашивала человека о его желаниях и тем более не стремилась их немедленно удовлетворить. Просто как бы само собой выходило так, что человек, живя в ней, хотел именно того, что могла ему дать Пирамида. Начиная от нерушимого здоровья и вечной молодости и заканчивая иллюзией всемогущества. Ну, или почти всемогущества.
И дело тут было вовсе не в каком-нибудь тайном излучении или гипнотическом воздействии. Просто это было такоеместо.
Поэтому в глубине души Марта чувствовала, что Мартин излишне беспокоится о столь тщательном подборе кадров. Достаточно, думала она, привести сюда любого адекватного и не слишком связанного личными обязательствами с родной реальностью Стражника или Патрульного (а таковых большинство) Внезеркалья, как сама Пирамида через некоторое время сделает его своим добровольным и преданным заложником. В конце концов, с ними именно так и произошло, и Марта не видела особых причин, почему с другими – теми, кого они с Ольгой найдут и приведут сюда, – должно быть иначе.
Вот только Ольгу желательно привести в рабочую форму. Тонкая нервная организация – это, конечно, прекрасно и в какой-то мере извинительно, но – черт возьми! – в первую очередь она профессионал. А значит, должна задвинуть подальше свои «щупаческие» и прочие переживания и чувства и сосредоточиться на выполнении порученной миссии. Видите ли, дорожную сумку она собрать не может…
Стоп, стоп, подруга, сказала себе Марта. Остынь. Чего это ты разошлась внутри себя? С какой такой стати? Времени у нас, если разобраться, навалом. Часом раньше, двумя часами позже – ничего от этого не изменится. Значит, дай ей подумать, а еще лучше – поговори с ней, помоги, успокой, если надо. В конце концов, вам вместе работать. Или… Может быть, все дело в том, что тебе не особо хочется работать с ней? А почему? Из-за тех особых взглядов, которые она, как тебе кажется, время от времени бросает на Мартина? Ну, признайся, не обманывай себя, из-за этого, да? Может быть. Тогда тем более ты должна сделать все, чтобы она с радостью пошла с тобой, а не осталась здесь, под боком у Мартина. Мужчины, как известно, существа слабые и в отсутствие жесткого контроля легко могут поддаться на всякие глупости и удариться в бега разного рода. Ищи потом, свищи.
– В такихкомандировках – никогда, – ответила Ольга.
– А что в ней особенного? – очень естественно удивилась Марта. – Брось, Оль. Сходим, присмотримся к обстановке, оценим ситуацию, может быть, поговорим с парой-тройкой человек и – назад. Все пройдет легко и непринужденно, поверь мне.
– Легко и непринужденно уже ничего не пройдет, – вздохнув, сказала Оля. – Дальше будет только хуже.
– Эй, что за пораженческие настроения, госпожа «щупач»? Отставить пессимизм!
– Да не пораженческие они вовсе. Пойми, Марта, я не капризничаю.
– А что же тогда ты делаешь?
– Именно то, что и должна делать. Оцениваю ситуацию.
– Ага. Это теперь так называется?
– Это всегда так называлось. «Щупач» работает даже тогда, когда другим кажется, что он ничего не делает.
– Ой, вот только не надо этих разговоров, ага? Я сразу своего бывшего мужа вспоминаю.
– А кем у тебя был муж? – заинтересовалась Ольга.
– Никем он не был. Но считал себя великим поэтом. У него и правда было несколько хороших стихотворений и соответствующий вдохновенно-отстраненный вид. На что я, будучи совсем молоденькой девчонкой, и повелась.
– Знакомо, – улыбнулась Оля. – А потом?
– А потом нужно было кормить семью. И очень быстро выяснилось, что он предпочитает, чтобы этим занималась я. Потому что он, видите ли, работает, даже когда сидит часами перед телевизором.
Оля засмеялась так легко и заразительно, что Марта не выдержала и рассмеялась тоже.
Потом они быстро собрались (какое бы то ни было оружие Ольга отказалась брать наотрез, и Марта, подумав, согласилась с ее решением), еще раз уточнили легенду вместе с планом действий, и Марта связалась с Мартином.
– Мы готовы, – сообщила она. – Будем ждать вечера или отправляться прямо сейчас?
– Так, – сказал Мартин. – Вы где?
– У Ольги.
– Ага. Подходящее Окно выбрала?
– Да. В большом лесопарке на окраине Бердска.
– Место малолюдное?
– Совсем. Можно сказать, что это кусок слегка облагороженной тайги в черте города. Летом по субботам-воскресеньям там бывают люди, но сегодня будний день, и к тому же лето уже кончилось.
– Уговорила. Оружие?
– Я взяла.
– Ольга, значит, – нет. Что ж, может, и правильно. Браслет-переходник?
– На руке. И у Оли тоже.
– Перекусить на дорожку?
– Уже, спасибо.
– Хорошо. Тогда встречаемся в зале перехода через десять минут. Должен же я вас проводить и сказать напутственное слово. На правах командора и старшего товарища.
– И только? – игриво осведомилась Марта.
– Я рад, что у тебя хорошее настроение. Но могу признаться, что очень за вас волнуюсь.
– Волноваться теперь входит в твои обязанности, – сказала Марта. – Но ты особо не переживай, мы все-таки не девочки-стажеры. Да и у вас здесь тоже остается забот полон рот – есть о чем беспокоиться.
– Это верно, – вздохнул Мартин. – Все, идите, я вас жду. Долгие проводы – лишние слезы.
– Не заплачу, и не надейся, – сообщила Марта и, не дожидаясь ответа, отключила связь. Иногда последнее слово должно оставаться за женщиной, чтобы мужчина не возомнил о себе лишнего.
Глава 29
Влад, Свем и Женька нашли Оскара в машинном зале.
В условиях нехватки людей хранитель Пирамиды взял на себя обязательные вахты у «доски объявлений». Объясняя это тем, что сон ему практически не нужен, а если он почувствует, что снова приближается «затемнение» (так Оскар вслед за остальными стал называть свои периодические выпадения из реальности), то наверняка успеет предупредить об этом. К тому же за миллион лет одиночества он привык считать машинный зал своим основным рабочим местом, научился мгновенно замечать малейшие изменения в мирах, связанных с Пирамидой, и анализировать степень опасности этих изменений. Разумеется, нужную информацию от Цили Марковны Оскар, как и все остальные, мог получить, по сути, в любом месте Пирамиды. Но привычка есть привычка. Особенно если ей миллион лет.
– Привет, – поднял руку Оскар. – Как там наши дела?
– Отлично, – сказал Влад. – Добровольцы среди киркхуркхов набраны, остальных Никита уже перебросил на остров. Сейчас как раз возвращается. А здесь?
Все трое, включая Свема (первобытный охотник поразительно быстро учился пользоваться техническими чудесами Пирамиды), вырастили себе кресла и уселись рядом.
– На первый взгляд, все более или менее нормально, – сказал Оскар. – Но… что-то мне неспокойно.
– Мне и самому неспокойно, – сообщил Женька. – Два гибнущих на наших глазах мира – это перебор.
– С Дрхеной и Лектой все, в общем-то, ясно, – сказал Оскар. – Что случилось, то случилось – поворачивать время назад не умели даже Хозяева. Меня другие волнуют.
– Например? – осведомился Влад.
– Например, свароги. Они снова готовы вцепиться друг другу в глотки. Правда, это их всегдашнее состояние, но на этот раз обострение совсем болезненное. Боюсь, как бы не случилось большой беды. Да и с ирюммами и лируллийцами не все хорошо. Я бы даже сказал, совсем не хорошо. Обе расы древние, стабильные, период молодой агрессии в своем развитии давно прошли. К тому же и не гуманоиды, у которых стремление к уничтожению себе и не себе подобных – в крови. И вот – на тебе. Конфликт интересов. Теперь и те, и другие спешно вооружаются, строят военные корабли, забрасывают друг друга нотами протеста, отзывают дипломатические миссии, рвут торговые, культурные и прочие связи. Зачем, с чего? Никогда между ними ничего подобного не происходило. Конфликт-то из пальца высосан…
– Вы хотите сказать, что обитаемая Вселенная балансирует на грани большой и всеобщей войны? – осведомился Женька.
– Что-то в этом роде, – согласился Оскар. – Впрочем, очень может быть, что я дую на воду, обжегшись на молоке, как у вас говорят.
– Молоко – это Дрхена и Лекта? – уточнил Влад.
– Они, – кивнул Оскар. – Но хватит пока о том, на что мы не можем повлиять. У нас еще будет время все это обсудить. Если, разумеется, будет что обсуждать. Может, все само рассосется, как обычно и бывает. Давайте о конкретном. Вы что-то хотели узнать?
– Да, – сказал Влад. – Уж не знаю, насколько это смешно в ситуации, когда разумные и высокоразвитые расы готовы начать галактическую войну, но мы как раз хотели выяснить, какие виды оружия имеются здесь, в Пирамиде. Гуманоиды, однако, что с нас взять.
– Ну-ну, – хмыкнул Оскар. – Не надо так уж буквально. В конце концов, я и сам в некотором роде гуманоид. Не говоря уже о Хозяевах, которые создали Пирамиду. Так какое, говорите, оружие вас интересует?
– На данный момент и в первую очередь то, которое можно носить с собой, – сказал Женька. – Назовем его стрелковым. Или ручным. То, что имеется на данный момент – наши пистолеты и плазменные ружья киркхуркхов, – не подходит.
– Для экспедиции на Лекту? – догадался Оскар.
– Да, – подтвердил Влад. – Тут дело вот в чем. Нам бы не хотелось давать в руки киркхуркхов оружие, способное быстро и эффективно убивать. Доверие доверием, но у нас спасательная экспедиция, а не карательная. Хватит смертей и угроз. А вот мне лично, как руководителю, что-нибудь… э-э… существенное не помешает.
– Для авторитета, – добавил Аничкин. – Ну, и на всякий пожарный. Помощнее «беретты», «вальтера» или «глока», но в то же время компактнее и надежнее плазменного ружья киркхуркхов.
– Ясно, – кивнул Оскар. – А Свему что?
– Свем обойдется хорошим новым боевым луком и добрым колчаном стрел, – промолвил Свем. – С наконечниками из металла. Если это у вас есть. Мне ваше оружие не нужно. Я его не понимаю и не чувствую. А значит, и обращаться с ним не могу.
– Давайте посмотрим, что я могу вам предложить. – Оскар поднялся с кресла. – Лучше один раз пощупать, чем сто раз увидеть. Пошли сходим в нашу оружейную. Тем более вы, как я понимаю, там еще не были.
Они уже привычно спустились вниз на гравитационном лифте (Свем при этом остался совершенно невозмутим, чем в очередной раз поразил Влада и Женьку) и через пять минут были на месте.
– Хозяева тоже, как и все гуманоиды, любили оружие, – сообщил Оскар, когда перед ними распахнулись двери обширного и абсолютно пустого зала, чем-то напоминающего подземную автомобильную стоянку. Только без несущих колонн и запаркованных машин. – В Пирамиде собраны лучшие образцы, когда-либо созданные как самими Хозяевами, так и другими расами. Не все, разумеется. Далеко не все. Но нам хватит. Начнем с луков. Затем подберем парализаторы для киркхуркхов и закончим вашим оружием, Влад. Я думаю, ручной портативный молекулярный деструктор с зарядом на тысячу импульсов и одной запасной батареей подойдет как нельзя лучше.
– Деструктор – это что? – спросил Влад.
– Что-то вроде пистолета на вид, – пояснил Оскар. – Хватает одного точного попадания, чтобы разрушить молекулярные связи того объекта, в который вы стреляете. Не важно, живой он или нет. Объект превращается в пыль. На расстоянии до тысячи метров.
– Серьезная вещь для серьезного дела, – уважительно заметил Влад. – А парализатор?
– Название говорит само за себя. Парализует все живое. Но не до смерти. Мощность луча регулируется.
– Да, это, вероятно, то, что нужно.
– Ага, только где же это все? – осведомился Женька, оглядывая пустые стены, пол и потолок.
– Сейчас будет, – пообещал Оскар, направляясь к терминалу связи с ЦМП. – Само оружие хранится в другом месте и в особых условиях. А это – демонстрационный зал. Заодно и тир.
Он включил голосовую связь и сказал:
– Циля Марковна, покажите-ка нам, пожалуйста, боевые луки и, пожалуй, арбалеты. Вместе с колчанами и стрелами. И дайте мишени. Нам всем наверняка захочется пострелять.
Вдоль стен демонстрационного зала, на уровне человеческой груди, вспыхнули и погасли десятки роев искр, и на месте каждого из них тут же возник и повис в воздухе лук или арбалет с колчаном стрел. А на дальней торцевой стене засветились концентрическими разноцветными кругами с десяток мишеней.
– Телепортация в действии, – сообщил Оскар. – Так это выглядит со стороны, если раньше не видели.
– Красиво, – оценил Аничкин.
– И удобно, – добавил Влад. – Не нужно бегать в хранилище, так? Дал соответствующую команду Циле Марковне и – пожалуйста, выбирай.
Свем подошел к стене, осмотрел несколько луков, взял один, наложил стрелу и, почти не глядя, одним слитным движением натянул и спустил тетиву.
Бам-м!
Стрела задрожала и замерла в центре мишени.
– Браво! – зааплодировал Женька. – А меня так научишь?
Охотник молча улыбнулся, «повесил» лук на место и взял в руки следующий.
Выйти из дома Йовен решился только на шестой день утром. Сначала просто не хватало сил. Первый день их едва достало до того, чтобы, держась за стеночку, добраться до отхожего места и вернуться обратно в постель. Да и то в какой-то момент Йовену с ужасом показалось, что до места ему-таки не дойти, и зря он, поддавшись ложному чувству стыда, не воспользовался предложенным горшком… Впрочем, с трудом, но он справился.
Слава Всевышнему, в доме была Лестия. И оставались кое-какие продукты, из которых девушка готовила отличную, по мнению Йовена, еду, после которой немедленно хотелось спать. Что свидетельствовало о стремлении организма к быстрому выздоровлению. А то, что организм-таки выздоровел и набрался сил, Йовен понял ближе к вечеру дня второго. Когда Лестия наклонилась поднять с пола упавшую ложку, и его взгляд проник за широко распахнутый ворот ее домотканой, расшитой цветными нитками рубашки…
Тем же вечером он решился и сумел уговорить девушку повторить его опыт с высушенным гноем из язв Ронвы Умелого.
– Видишь, я выздоровел. И теперь уже не смогу заразиться Ржавой Смертью. Организм сам выработал защиту от нее. А у тебя такой защиты нет.
– Но я ведь до сих пор не заболела, – Лестия боялась и не скрывала этого. – Может быть, и дальше не заболею?
– Посмотри вокруг, – сказал он. – Перед тем как я решился на опыт, в Брашене оставалась едва треть от первоначального количества жителей. Треть! Сейчас – уверен – еще меньше. И не было ни единого случая выздоровления. Ни в Брашене, ни где бы то ни было еще. Все, кто заразился, – умер. А рано или поздно заражаются все. Тебе пока везет. Но сколько еще продлится это везение?
– Тебе тоже повезло, – отвечала Лестия, – что ты выжил. Сколько у тебя было шансов? Один из десяти? Два?
– Я думаю, семь. Или даже восемь. Трудно сказать точнее.
– Для этого нужно оцарапать и ввести гной сотне человек и посмотреть, сколько из них умрет, а сколько переболеет и выздоровеет? – догадалась Лести.
– Лучше тысяче, – сказал Йовен. – И чем раньше мы это сделаем, тем вероятнее, что выживем. Я имею в виду не только брашенцев или даже нас, рашей, но и всех айредов на шаре под названием Лекта.
– Так это правда?
– Что?
– Что наш мир круглый? Папа говорил, что это все непонятные и богопротивные выдумки ученых книжников.
– Да, правда. Когда-нибудь я тебе объясню. Или сама прочитаешь… Погоди, а ты читать-то умеешь?
– Умею, – гордо сказала Лестия. – И читать, и считать, и даже писать. А то как бы я помогала отцу? Ему надо было записывать крупные заказы для памяти. Чтобы знать – сколько, кому, когда и почем. А он не очень хорошо с этим справлялся. «Я люблю горбатиться за гончарным кругом, – часто говорил он. – А за бумагой, чернилами и книгами пусть глаза портит кто-нибудь другой». – Она вздохнула. – Жалко, что он умер. Я любила его.
В условиях нехватки людей хранитель Пирамиды взял на себя обязательные вахты у «доски объявлений». Объясняя это тем, что сон ему практически не нужен, а если он почувствует, что снова приближается «затемнение» (так Оскар вслед за остальными стал называть свои периодические выпадения из реальности), то наверняка успеет предупредить об этом. К тому же за миллион лет одиночества он привык считать машинный зал своим основным рабочим местом, научился мгновенно замечать малейшие изменения в мирах, связанных с Пирамидой, и анализировать степень опасности этих изменений. Разумеется, нужную информацию от Цили Марковны Оскар, как и все остальные, мог получить, по сути, в любом месте Пирамиды. Но привычка есть привычка. Особенно если ей миллион лет.
– Привет, – поднял руку Оскар. – Как там наши дела?
– Отлично, – сказал Влад. – Добровольцы среди киркхуркхов набраны, остальных Никита уже перебросил на остров. Сейчас как раз возвращается. А здесь?
Все трое, включая Свема (первобытный охотник поразительно быстро учился пользоваться техническими чудесами Пирамиды), вырастили себе кресла и уселись рядом.
– На первый взгляд, все более или менее нормально, – сказал Оскар. – Но… что-то мне неспокойно.
– Мне и самому неспокойно, – сообщил Женька. – Два гибнущих на наших глазах мира – это перебор.
– С Дрхеной и Лектой все, в общем-то, ясно, – сказал Оскар. – Что случилось, то случилось – поворачивать время назад не умели даже Хозяева. Меня другие волнуют.
– Например? – осведомился Влад.
– Например, свароги. Они снова готовы вцепиться друг другу в глотки. Правда, это их всегдашнее состояние, но на этот раз обострение совсем болезненное. Боюсь, как бы не случилось большой беды. Да и с ирюммами и лируллийцами не все хорошо. Я бы даже сказал, совсем не хорошо. Обе расы древние, стабильные, период молодой агрессии в своем развитии давно прошли. К тому же и не гуманоиды, у которых стремление к уничтожению себе и не себе подобных – в крови. И вот – на тебе. Конфликт интересов. Теперь и те, и другие спешно вооружаются, строят военные корабли, забрасывают друг друга нотами протеста, отзывают дипломатические миссии, рвут торговые, культурные и прочие связи. Зачем, с чего? Никогда между ними ничего подобного не происходило. Конфликт-то из пальца высосан…
– Вы хотите сказать, что обитаемая Вселенная балансирует на грани большой и всеобщей войны? – осведомился Женька.
– Что-то в этом роде, – согласился Оскар. – Впрочем, очень может быть, что я дую на воду, обжегшись на молоке, как у вас говорят.
– Молоко – это Дрхена и Лекта? – уточнил Влад.
– Они, – кивнул Оскар. – Но хватит пока о том, на что мы не можем повлиять. У нас еще будет время все это обсудить. Если, разумеется, будет что обсуждать. Может, все само рассосется, как обычно и бывает. Давайте о конкретном. Вы что-то хотели узнать?
– Да, – сказал Влад. – Уж не знаю, насколько это смешно в ситуации, когда разумные и высокоразвитые расы готовы начать галактическую войну, но мы как раз хотели выяснить, какие виды оружия имеются здесь, в Пирамиде. Гуманоиды, однако, что с нас взять.
– Ну-ну, – хмыкнул Оскар. – Не надо так уж буквально. В конце концов, я и сам в некотором роде гуманоид. Не говоря уже о Хозяевах, которые создали Пирамиду. Так какое, говорите, оружие вас интересует?
– На данный момент и в первую очередь то, которое можно носить с собой, – сказал Женька. – Назовем его стрелковым. Или ручным. То, что имеется на данный момент – наши пистолеты и плазменные ружья киркхуркхов, – не подходит.
– Для экспедиции на Лекту? – догадался Оскар.
– Да, – подтвердил Влад. – Тут дело вот в чем. Нам бы не хотелось давать в руки киркхуркхов оружие, способное быстро и эффективно убивать. Доверие доверием, но у нас спасательная экспедиция, а не карательная. Хватит смертей и угроз. А вот мне лично, как руководителю, что-нибудь… э-э… существенное не помешает.
– Для авторитета, – добавил Аничкин. – Ну, и на всякий пожарный. Помощнее «беретты», «вальтера» или «глока», но в то же время компактнее и надежнее плазменного ружья киркхуркхов.
– Ясно, – кивнул Оскар. – А Свему что?
– Свем обойдется хорошим новым боевым луком и добрым колчаном стрел, – промолвил Свем. – С наконечниками из металла. Если это у вас есть. Мне ваше оружие не нужно. Я его не понимаю и не чувствую. А значит, и обращаться с ним не могу.
– Давайте посмотрим, что я могу вам предложить. – Оскар поднялся с кресла. – Лучше один раз пощупать, чем сто раз увидеть. Пошли сходим в нашу оружейную. Тем более вы, как я понимаю, там еще не были.
Они уже привычно спустились вниз на гравитационном лифте (Свем при этом остался совершенно невозмутим, чем в очередной раз поразил Влада и Женьку) и через пять минут были на месте.
– Хозяева тоже, как и все гуманоиды, любили оружие, – сообщил Оскар, когда перед ними распахнулись двери обширного и абсолютно пустого зала, чем-то напоминающего подземную автомобильную стоянку. Только без несущих колонн и запаркованных машин. – В Пирамиде собраны лучшие образцы, когда-либо созданные как самими Хозяевами, так и другими расами. Не все, разумеется. Далеко не все. Но нам хватит. Начнем с луков. Затем подберем парализаторы для киркхуркхов и закончим вашим оружием, Влад. Я думаю, ручной портативный молекулярный деструктор с зарядом на тысячу импульсов и одной запасной батареей подойдет как нельзя лучше.
– Деструктор – это что? – спросил Влад.
– Что-то вроде пистолета на вид, – пояснил Оскар. – Хватает одного точного попадания, чтобы разрушить молекулярные связи того объекта, в который вы стреляете. Не важно, живой он или нет. Объект превращается в пыль. На расстоянии до тысячи метров.
– Серьезная вещь для серьезного дела, – уважительно заметил Влад. – А парализатор?
– Название говорит само за себя. Парализует все живое. Но не до смерти. Мощность луча регулируется.
– Да, это, вероятно, то, что нужно.
– Ага, только где же это все? – осведомился Женька, оглядывая пустые стены, пол и потолок.
– Сейчас будет, – пообещал Оскар, направляясь к терминалу связи с ЦМП. – Само оружие хранится в другом месте и в особых условиях. А это – демонстрационный зал. Заодно и тир.
Он включил голосовую связь и сказал:
– Циля Марковна, покажите-ка нам, пожалуйста, боевые луки и, пожалуй, арбалеты. Вместе с колчанами и стрелами. И дайте мишени. Нам всем наверняка захочется пострелять.
Вдоль стен демонстрационного зала, на уровне человеческой груди, вспыхнули и погасли десятки роев искр, и на месте каждого из них тут же возник и повис в воздухе лук или арбалет с колчаном стрел. А на дальней торцевой стене засветились концентрическими разноцветными кругами с десяток мишеней.
– Телепортация в действии, – сообщил Оскар. – Так это выглядит со стороны, если раньше не видели.
– Красиво, – оценил Аничкин.
– И удобно, – добавил Влад. – Не нужно бегать в хранилище, так? Дал соответствующую команду Циле Марковне и – пожалуйста, выбирай.
Свем подошел к стене, осмотрел несколько луков, взял один, наложил стрелу и, почти не глядя, одним слитным движением натянул и спустил тетиву.
Бам-м!
Стрела задрожала и замерла в центре мишени.
– Браво! – зааплодировал Женька. – А меня так научишь?
Охотник молча улыбнулся, «повесил» лук на место и взял в руки следующий.
Выйти из дома Йовен решился только на шестой день утром. Сначала просто не хватало сил. Первый день их едва достало до того, чтобы, держась за стеночку, добраться до отхожего места и вернуться обратно в постель. Да и то в какой-то момент Йовену с ужасом показалось, что до места ему-таки не дойти, и зря он, поддавшись ложному чувству стыда, не воспользовался предложенным горшком… Впрочем, с трудом, но он справился.
Слава Всевышнему, в доме была Лестия. И оставались кое-какие продукты, из которых девушка готовила отличную, по мнению Йовена, еду, после которой немедленно хотелось спать. Что свидетельствовало о стремлении организма к быстрому выздоровлению. А то, что организм-таки выздоровел и набрался сил, Йовен понял ближе к вечеру дня второго. Когда Лестия наклонилась поднять с пола упавшую ложку, и его взгляд проник за широко распахнутый ворот ее домотканой, расшитой цветными нитками рубашки…
Тем же вечером он решился и сумел уговорить девушку повторить его опыт с высушенным гноем из язв Ронвы Умелого.
– Видишь, я выздоровел. И теперь уже не смогу заразиться Ржавой Смертью. Организм сам выработал защиту от нее. А у тебя такой защиты нет.
– Но я ведь до сих пор не заболела, – Лестия боялась и не скрывала этого. – Может быть, и дальше не заболею?
– Посмотри вокруг, – сказал он. – Перед тем как я решился на опыт, в Брашене оставалась едва треть от первоначального количества жителей. Треть! Сейчас – уверен – еще меньше. И не было ни единого случая выздоровления. Ни в Брашене, ни где бы то ни было еще. Все, кто заразился, – умер. А рано или поздно заражаются все. Тебе пока везет. Но сколько еще продлится это везение?
– Тебе тоже повезло, – отвечала Лестия, – что ты выжил. Сколько у тебя было шансов? Один из десяти? Два?
– Я думаю, семь. Или даже восемь. Трудно сказать точнее.
– Для этого нужно оцарапать и ввести гной сотне человек и посмотреть, сколько из них умрет, а сколько переболеет и выздоровеет? – догадалась Лести.
– Лучше тысяче, – сказал Йовен. – И чем раньше мы это сделаем, тем вероятнее, что выживем. Я имею в виду не только брашенцев или даже нас, рашей, но и всех айредов на шаре под названием Лекта.
– Так это правда?
– Что?
– Что наш мир круглый? Папа говорил, что это все непонятные и богопротивные выдумки ученых книжников.
– Да, правда. Когда-нибудь я тебе объясню. Или сама прочитаешь… Погоди, а ты читать-то умеешь?
– Умею, – гордо сказала Лестия. – И читать, и считать, и даже писать. А то как бы я помогала отцу? Ему надо было записывать крупные заказы для памяти. Чтобы знать – сколько, кому, когда и почем. А он не очень хорошо с этим справлялся. «Я люблю горбатиться за гончарным кругом, – часто говорил он. – А за бумагой, чернилами и книгами пусть глаза портит кто-нибудь другой». – Она вздохнула. – Жалко, что он умер. Я любила его.