Евтушенко Алексей Анатольевич. Солдаты Вечности

   – Потерпи чуть-чуть, ладно? Я же терплю, когда ты говоришь.
   Кто-то – кажется, это была Маша – отчетливо хихикнул.
   Женька выразительно закатил глаза к потолку, но все-таки умолк.
   – Рассказывай, Свем. – Я счел, что не лишним будет подать командорский голос. – Мы внимательно тебя слушаем.
   – Каждый день и ночь умирало все больше и больше людей. Не помогали ни обильные жертвы богам, ни травы и заговоры, ни сжигание заразных мертвых тел на погребальных кострах, ни перемена обиталища. Ничего. Наше племя и сейчас одно из самых больших и сильных по эту сторону горного хребта, что на севере. А тогда, по словам отца моего отца, нам и вовсе не было равных. До того дня, как явилась эта болезнь. Отец моего отца рассказывал, что еще немного, и племя исчезло бы с лица земли. На его глазах умерли трое старших братьев, двое сестер и мать. Умер старый вождь, а за ним и тот, которого избрали вслед за ним. Потом отправился в загробный мир главный шаман почти со всеми своими учениками, несколько помощников знахаря, затем сам знахарь и все три колдуньи племени – укротительницы злых духов, к которым обращались за помощью только тогда, когда не было иного выхода. Те, кто был еще жив, готовились умереть. А те, кто уже заболел, и так считались все равно что мертвыми. Но как-то под вечер в стойбище явился человек из другого, враждебного нам племени, чьи охотничьи угодья располагались в семи днях пути на закат. Он заявил, что его племя умирает от той же самой болезни, что сводит в могилу нас, а к нам он пришел, потому что был изгнан сородичами.
   Его, как водится, хотели сразу же убить, но кто-то из немногих оставшихся в живых старейшин предложил сначала выслушать чужака.
   Тот рассказал, что был изгнан из племени по наущению главного шамана в паре со знахарем за то, что предложил очень необычный способ лечения, который сочли не менее убийственным, чем сама болезнь.
   Способ был следующий – нужно окунать костяную иглу в гной умершего накануне человека и этой зараженной иглой прокалывать кожу тем, кто здоров.
   – Черт возьми! – воскликнул Влад. – Какое великолепное подтверждение тому, что наши предки из каменного века соображали не хуже нас. Где-то я читал, что прививки от оспы умели делать не только в Древнем Китае, но и в первобытных африканских племенах. И вот вам – пожалуйста! Извини, Свем, за то, что перебил. Не смог удержаться.
   – Охотно, – показал в улыбке крепкие белые зубы Свем. – Я не до конца понимаю, о чем ты говоришь, но, кажется, догадываюсь. Да, этот чужак сумел убедить старейшин, а затем и всех остальных, что этот его на первый взгляд ужасный и просто-напросто невозможный способ поможет. При этом честно предупредил, что некоторые все-таки могут умереть. Но зато те, кто выживет, уже точно больше не заболеют, и племя навсегда избавится от страшной заразы. Так оно и вышло. После того как всех оцарапали отравленными иглами, племя свалилось в жару и бреду. Но уже через два дня многим стало лучше, а еще через три почти все выздоровели. Умерло только несколько человек, как чужак и предсказывал. Но после этого он уже не был чужаком – его приняли в племя, и очень скоро он стал новым знахарем.
   – Поучительная история, – сказал Женька не без доли сарказма. – Ты предлагаешь нам отправиться к айредам и сделать всем желающим и даже, возможно, нежелающим прививки?
   – Не всем, – ответил охотник. – Всем не получится, потому что, как ты правильно сказал, нас только восемь, и кто-то еще должен остаться здесь. Но можно спасти хотя бы малую часть. Мы им покажем, как это делается. Они научатся и потом уже сами будут спасать остальных своих сородичей.
   – Интересно, – задумчиво произнесла Оля Ефремова. – Что сделали бы в земном средневековом чумном городе с чудно одетыми пришельцами, которые швыряются молниями, разговаривают при помощи волшебных коробочек на груди и заявляют, что сейчас они чуть-чуть заразят чумой тех, кто пока еще здоров, но потом обязательно вылечат?
   – Н-да, – почесал в затылке Влад. – Вопрос, прямо скажем, резонный. И хуже всего, что ответ на него лично я знаю наверняка. Дохлый номер. Сожгут нас на городской площади, как пособников дьявола, и даже имени не спросят.
   – Как это – сожгут? – возмутился Женька. – Мы что, безоружными туда полезем?
   – Если обозленная толпа навалится, то и плазменная винтовка киркхуркхов не поможет, – сказал Никита. – Не говоря уже о твоем «вальтере».
   – К тому же мы, кажется, собираемся их лечить, а не убивать, – добавила Марта.
   – Черт, – подумав, согласился Женька. – Вы правы. Если б можно было отправить туда вооруженный отряд хотя бы человек в тридцать, то мы бы просто запугали граждан отдельно взятого города, временно захватили там власть, насильно провели вакцинацию и – нате, живите! А там бы дальше народ сам разобрался, что делать. Но силами двоих-троих такой фокус не провернуть – слишком большой риск.
   – Сколько у нас времени? – спросил Влад. – Я так понимаю, что время сейчас главный фактор.
   – Оно всегда главный фактор, – вздохнул я. – Думаю, пара месяцев. Возможно, чуть больше.
   – Потом спасать будет просто некого, – добавила Марта.
   – Оскар, а вы как считаете?
   – Согласен с Мартином и Мартой. Я им уже говорил, что это первый случай среди гуманоидных цивилизаций на моей памяти. Даже самые страшные пандемии уничтожали не более трети всего населения планеты, а затем прекращались.
   – У людей так или иначе вырабатывался иммунитет? – спросил Влад.
   – Да. Мало того, к тому времени, как болезнь выкашивала, скажем, четвертую часть, она уже начинала замедляться, и к тому времени, как потери приближались к трети, практически останавливалась. Здесь же ни о каком замедлении и речи нет. Наоборот.
   – На Лекте как раз умерло около трети, – сказал Женька, глядя на монитор терминала с последними данными от Цили Марковны. – Девяносто из двухсот пятидесяти миллионов. Может, как раз сейчас и начнется замедление?
   – Может быть, – пожал плечами Оскар. – А может быть, и нет. Опять же повторюсь, случаи, когда цивилизации при пандемии вымирали полностью, до последнего индивида, на моей памяти тоже были. Так что думайте сами, как поступить – ждать или действовать.
   Теперь все посмотрели на меня. Молча. Даже Женька не подал обычной реплики.
   Вот оно, подумал я, закуривая – начинается. Тяжела ты, шапка Мономаха. А также назвался груздем – полезай в кузов. Плюс куча других, не менее красивых пословиц и поговорок, которые на самом деле не дают ничего, кроме холодного осознания самого факта: ты командор – значит, за тобой право окончательного решения и ответственность. Не только за его выполнение, но и за все возможные последствия. Эх, надо было сразу, с самого начала, решить кадровый вопрос, а уж потом… Кадры решают все, как говорил товарищ Сталин. И правильно говорил. Черт, но я ведь и пытался это сделать. И не моя вина, что не вышло. А потом как раз навалились киркхуркхи, «умер» Оскар, и закрутилась карусель. Хотя мысль о том, что при первой же возможности нужно отправить на Альтерру с разведкой Марту и Олю Ефремову, меня посещала. И неоднократно. Мало того, я даже эту мысль высказывал вслух. Так может быть, настала пора это сделать? То есть, конечно, не пора настала, а обстоятельства приперли. И дальше, скорее всего, будет только хуже. Значит…
   – Вы говорили, что у нас мало людей, – звучный голос Свема отвлек меня от размышлений. – Но это не так. Людей достаточно.
   Сейчас он предложит своих соплеменников в качестве волонтеров, обреченно догадался я. И мне придется мягко, но доходчиво объяснить, что это невозможно. Быстро, однако, наш охотник почувствовал себя с нами на равных. И поди разберись, хорошо это или плохо…
   – Ты, наверное, имеешь в виду свое племя? – пришел мне на помощь Борисов. – Хорошая мысль, Свем. Но вряд ли это сейчас возможно, извини.
   – Мое племя? – искренне удивился Свем. – Люди моего племени не готовы даже к тому, чтобы вас увидеть и с вами говорить. Даже я не смогу им объяснить, если бы и захотел, – он покачал головой. – Нет, этого они совсем не поймут.
   – Ну да, – понимающе кивнула Оля Ефремова. – Женщины наверняка решат, что боги несправедливо хотят забрать их мужей на какую-то опасную работу, а то и вовсе в рабство, и поднимут такой вой, что вождю не останется ничего другого, как сменить обиталище и убраться подальше от Хрустальной горы. А ты после всего этого и вовсе окажешься в роли изгоя. Так, Свем?
   – Всякое может быть, – сказал охотник. – И то, о чем ты говоришь, тоже.
   – Но ты же понял, кто мы такие и что здесь происходит, – несколько растерянно произнес Влад.
   – Меня не зря прозвали Одиночкой, – усмехнулся Свем. – Я не люблю думать и поступать, как все.
   – Это заметно, – хмыкнул Женька.
   – Стоп, – сказал я. – Мы отвлеклись. Если не твоих соплеменников, Свем, то кого ты имел в виду, когда говорил, что людей у нас достаточно?
   – Киркхуркхов, – невозмутимо ответил Свем. – Кого же еще? Уж они-то точно способны запугать кого угодно.

Глава 27

   Рийм Туур выбрался из палатки, потянулся всем телом, освобождаясь от остатков сонной одури, и оглядел временный лагерь.
   Мирная картина.
   Дежурные уже разжигают костры, чтобы вскипятить воду для утреннего чая и прочих нужд, остальные пока еще спят. И лишь жутковатые фигуры боевых роботов-охранников, неподвижно застывшие по периметру лагеря, напоминают о том, что это плен.
   Что ж, пока не пропел сигнал побудки, надо оправиться, позавтракать и выпить горячего чая. Потом, когда все проснутся, на себя может уже не хватить времени.
   Если бы кто-то спросил Рийма Туура, как вышло, что за какие-то сутки он, рядовой 2-й отдельной сотни Имперского десанта, стал главным среди тех киркхуркхов, кто остался в живых после ночной атаки на Пирамиду, он вряд ли сумел бы внятно ответить на этот вопрос.
   Так вышло.
   Лучшего объяснения было все равно не найти. Да, после гибели командиров в бою их место занимают следующие по званию. Так гласит Устав. Но, во-первых, бой закончился давно и отнюдь не в пользу Имперского десанта; во-вторых, реальная жизнь всегда сильнее любого устава; а в-третьих, данный закон применим лишь в отношении воинского подразделения, каковым оставшиеся в живых десантники перестали являться сразу же после сокрушительного поражения и сдачи оружия. К тому же Верховный, все четверо командиров сотен, а также больше половины взводных были убиты.
   Правда, выжил начальник штаба. Но к тому времени, когда передвижной экспресс-госпиталь из Пирамиды поставил его на ноги после тяжелого ранения, командовать ему было некем, поскольку отдельное боевое подразделение Имперского десанта численностью в четыре с лишним сотни киркхуркхов перестало существовать.
   Но жизнь продолжалась. Надо было рыть могилы, хоронить павших, лечить раненых, готовить пищу, как-то общаться с победителями, планировать ближайшее будущее.
   Особенно – планировать будущее.
   Потому что оно всегда связано с надеждой, а киркхуркху без надежды жить очень трудно. Почти невозможно. Очень быстро стало ясно, что будущее напрямую зависит от двуглазых. А единственным киркхуркхом, кто знал их лучше всех, плотно с ними общался и вообще находился в курсе основных событий, и был Рийм Туур. И не успел бывший передовой дозорный 2-й отдельной сотни Имперского десанта понять, что происходит, как оказалось, что он уже отдает приказы и – что самое удивительное! – все этим приказам охотно подчиняются. Включая тех, кто еще сутки-двое назад был старше по званию и сам мог приказать Рийму Тууру все, что угодно.
   Впрочем, особо задумываться о столь кардинальной перемене в своей судьбе Рийму было некогда. Вот и сейчас, утром второго дня в плену, забот и переживаний у него хватало. Еще до полудня люди должны были прислать из Пирамиды специальное транспортное средство, чтобы, как и было изначально решено, перебросить двумя партиями сто сорок четыре киркхуркха на какой-то необитаемый остров в далеком океане. По словам командора Мартина, там им будет предоставлены полная свобода и все возможности для устройства нормальной жизни.
   Что ж, побежденным выбирать не приходится. Остров так остров. Могло быть и хуже.
   Над лагерем разнесся отрывистый и звонкий, доходящий до каждой ушной вибриссы, сигнал побудки. Роботы-охранники шевельнулись, настороженно повели из стороны в сторону оружейными стволами и снова замерли, не обнаружив видимой опасности. Рийм Туур, прикрыв глаза нижними полупрозрачными веками, глянул на встающее над лесом солнце и неторопливо отхлебнул из чашки горячий чай. Новый день обещал быть трудным.
 
   Ошеломляющая – вот, пожалуй, лучшее определение, которое можно было бы дать тишине, наступившей в кают-компании после слов Свема. Впрочем, продлилась она недолго.
   – Этих? – Женька ткнул рукой в сторону предполагаемого севера. – Наших пятиглазых урукхаев? Ну ты, брат, даешь. С чего ты взял, что они согласятся?
   – Да уж, – пробормотал Влад. – Неожиданное предложение. Но интересное, следует признать.
   – Думаю, согласятся, – сказал Свем. – Они не в том положении, чтобы отказываться.
   – Я сделаю ему предложение, от которого будет невозможно отказаться, – усмехнулась Оля. – Так, кажется, говорил Майкл Корлеоне?
   – За точность цитаты не ручаюсь, – сказал Влад, – но смысл передан верно.
   – Кто такой Майкл Корлеоне? – спросила Марта. – Опять какой-нибудь персонаж из вашей художественной литературы?
   – Угадала, – сказал я. – Но большинство знает его по фильму «Крестный отец». Тебе знакомо слово «мафия»?
   – А-а! – многозначительно приподняла брови Марта.
   – Между прочим, – глянул на часы Никита, – через полтора часа я по плану должен принять на борт первую партию наших колонистов-переселенцев. Семьдесят пять киркхуркхов плюс снаряжение. Атмосферный катер готов, баки полны, маршрут следования в памяти бортового компьютера. Они там, в лагере, уже вовсю собираются. Может, сказать, чтобы не торопились?
   Все опять молча посмотрели на меня. Уже второй раз за это утро.
   – Хорошо, – сказал я. – Давайте на этот раз поразмышляем вместе. На самом деле предложение Свема и впрямь очень интересное. Я бы даже сказал – богатое. Спасибо ему. – Я благодарно кивнул охотнику, и тот с улыбкой наклонил голову в ответ. – Киркхуркхи действительно подходят для этой работы по очень многим параметрам. Они довольно высокоразвитая раса. Выходят в ближний космос и пользуются тоннелями Внезеркалья. Следовательно, им не нужно долго объяснять, что такое другой мир, населенный непохожими на них разумными существами, и пандемия. Это раз.
   – Они профессиональные солдаты, а значит, привыкли действовать в самых опасных, трудных и неожиданных обстоятельствах, – подхватил Влад. – Это два.
   – Они белковые существа, кислорододышащие и млекопитающие, – сказала Маша. – Если бы не пять глаз, по семь пальцев на руках и ногах и эти их пучки мышиных хвостов вместо ушей, то были бы совсем как мы или айреды. Это три.
   – Еще киркхуркхи не живородящие, а откладывают яйца, – сообщил Оскар. – Но это так, к слову. Им действительно не понадобятся на Лекте скафандры. А блокаду их организмов от чужеродных бактерий и вирусов я организую. Это не очень трудно.
   – Домой им дороги нет, – задумчиво промолвила Оля. – Во всяком случае, пока. А на острове этом, куда мы их собираемся отправить, что делать? Ну, построят себе хижины, наладят кое-какой быт. Дальше что? Сто пятьдесят молодых, здоровых, полных сил киркхуркхов, привыкших к весьма активной жизни. И при этом, заметьте, среди них есть женщины. Тоже молодые и здоровые. В отношении одна к семи. А средняя женщина в Империи, да и в странах Альянса, тоже имеет… то есть раньше имела двух мужей. Понимаете, о чем я? Как бы ребятки не передрались между собой. Вплоть до смертоубийства. Сами знаете, чем обычно заканчивается среди мужиков дележ баб. А тут – благородное, трудное, но не сказать, что уж смертельно опасное дело. Как раз для них. Чтобы излишний тестостерон было куда девать. Это четыре.
   – Не слишком логично, довольно многословно, зато эмоционально убедительно, – сказал я. – Засчитывается.
   – Еще бы ты не засчитал! – фыркнула Оля.
   – Нам придется отдать им оружие и провести инструктаж, – задумчиво произнес Никита. – А если операция пройдет успешно, их нынешний статус пленников и врагов изменится. Они уже станут как бы союзниками. В любом случае, можно намекнуть, что все здесь будет зависеть только от них. Это пять.
   – Киркхуркхи у нас в долгу, – жестко заметила Марта. – Пусть спасибо скажут за то, что оставили им жизнь. А начнут кочевряжиться, можно и припугнуть. Свем прав, не в том они положении, чтобы отказываться. Это шесть.
   – К тому же одних мы их туда, на Лекту, не отправим, – привел наконец свой аргумент и Аничкин. – Среди страшных пятиглазых чудищ должен быть хоть один человек, которому они подчиняются. И нам спокойней, и айредов проще будет убедить, что мы им зла не желаем. В качестве командира и начальника спасательной экспедиции предлагаю себя. Это семь.
   – Принято, – согласился я. – Кроме второго пункта. Извини, Жень, но на роль начальника ты не подходишь. Слишком импульсивен. К тому же тут есть и другая тонкость. Боевыми роботами командуешь именно ты.
   – И эти роботы не далее как позапрошлой ночью перебили две трети киркхуркхов, – вслух догадалась Маша. – Да уж…
   – И так всегда, – вздохнул Аничкин. – За все приходится платить. Видать, не судьба мне насладиться властью. Спорим, угадаю, кому ты предложишь возглавить это дело?
   – Обойдешься, – сказал я. – Я вообще не готов отпустить тебя на Лекту. Ты нужен мне здесь.
   – Надеюсь, и правда нужен, – с некоторым, как мне показалось, вызовом промолвил Женька.
   – Нужен, нужен, не сомневайся.
   – Так что, мы уже все решили? – осведомился Влад.
   – А у тебя есть серьезные возражения?
   – Серьезных – нет.
   – Вот и хорошо. Значит, готовься.
   – ?
   – Пойдешь начальником экспедиции. Давненько ты не был в поле. Пора обновить навыки, не находишь?
   – Что ж, – после недолгого размышления сказал Влад. – С учетом того, что я снова молод и здоров… Почему бы и нет?
   – Был уверен, что ты согласишься.
   – Теперь главное, чтобы киркхуркхи согласились.
   – У них там теперь за главного наш общий приятель Рийм Туур, – заметил я. – Находить с ним общий язык нам не впервой. Но прежде чем пригласить его сюда для соответствующей беседы, я хочу решить еще один насущный вопрос. Вернее, два.
   – Может, сразу три? – с самым невинным видом осведомился Женька. – Чтобы два раза не собираться.
   – Отставить шутки юмора, рядовой Аничкин!
   – Вообще-то младший сержант…
   – Извини, постараюсь запомнить. Но – к делу. Отправлять одного человека с целым отрядом вооруженных киркхуркхов я не хочу. Да, скорее всего, они будут вести себя правильно. Хотя бы потому, что здесь в нашей полной власти останется большинство их товарищей. Ну, и по иным причинам. Однако нужен еще кто-то в помощь Владу. Просто на всякий случай. Не говоря уже о моральной поддержке.
   – Можно я? – поднялся со своего места Свем. – Я это придумал, мне и выполнять.
   – Сегодня у нас утро неожиданностей, – сказал Влад. – И все их преподносит наш друг Свем. Ты уверен, что хочешь этого?
   – Я далеко зашел, – сообщил охотник. – Почему бы не пройти еще немного?
   – Не сомневаюсь, что ты справишься, – сказал я. – Тем более рад, что и сам думал о твоей кандидатуре. Теперь относительно того, о чем мы говорили, если не ошибаюсь, позавчера вечером. Марта и Оля. Думаю, вам пора отправляться на Альтерру. Конкретно – в Сибирь Казачью. Цель: предварительная разведка и прощупывание тамошних Дозорных Реальности на предмет… э-э…
   – Вербовки, – подсказала Марта.
   – Ну, это чересчур. Сибирь Казачья нам не враг, а уж ее Дозорные – тем более. Просто ищите тех, кто желает послужить не только родине, но и человечеству в целом. Даже нескольким человечествам, как ни высокопарно это звучит.
   – Бери круче – обитаемой Вселенной, – подмигнул Влад.
   – И самое смешное, что это правда. Именно обитаемой Вселенной.
   – И каковыми должны быть критерии отбора? – осведомилась Оля.
   – Если коротко, то нам нужны романтики, – ответил я. – Возможно, даже авантюристы. В хорошем смысле этого слова. Но не просто романтики и авантюристы, а те, в ком есть честолюбие, талант и упорство. И, конечно же, они не должны быть сребролюбцами. Тем, для кого деньги – основной стимул, делать здесь нечего.
   – Это точно, – вставил Аничкин. – Синтезаторы гонят золото прямо из воздуха и бытового мусора, а тратить его негде. Чистый коммунизм. Кроме работы, никаких тебе удовольствий.
   – Еще нам совершенно не нужны ксенофобы всех видов и мастей, – добавил Влад. – Какими бы красивыми лозунгами они ни прикрывались.
   – С романтиками в наше прагматичное время напряженка, – сказала Оля. – А вот честолюбцев беспочвенных хоть отбавляй. Не говоря уже о ксенофобах.
   – Поэтому вы и отправляетесь в Сибирь Казачью. Как, Марта, хватает в казачьем Дозоре Реальности честолюбивых и талантливых авантюристов и романтиков?
   – Вся Сибирь Казачья когда-то именно такими людьми и создавалась, – усмехнулась Марта. – С замашками ксенофобов. Но это не главное. Главное – у меня есть там кое-какие знакомства, и легенду с нуля придумывать нам не надо.
   – Верно, – согласился я. – Чем больше в легенде правды, тем лучше. Мол, узнала о разгроме Конторы, находясь на задании. Еле удалось ноги унести.
   – А я откуда взялась? – спросила Оля.
   – А ты – полевик-оперативник из Приказа, – сказал я. – По совместительству – «щупач». Не надо ничего придумывать. Была послана на Альтерру, в Москву, там вы с Мартой пересеклись, потом обеим пришлось бежать. Причем очень быстро. Сунулись в нашу Москву, а там то же самое – полный разгром старого Приказа и охота на тебя как возможную предательницу. Сыграешь как бы мою роль. Идите и начинайте разрабатывать легенду прямо сейчас, не мне вас учить. Потом прогоним ее на нестыковки, и отправитесь. Хорошо бы прямо завтра. Чем раньше мы узнаем, на что можем рассчитывать, тем лучше.
 
   Сигнал вызова заверещал в кармане комбинезона как раз в тот момент, когда Рийм Туур подумал, что пора бы уже кому-то из обитателей Пирамиды или выйти на связь, или появиться на берегу самим.
   – Рийм Туур слушает, – сказал он в «телефон», который еще вчера получил от командора Мартина вместе с инструкцией о том, как им пользоваться. Карманные переносные телефоны были известны киркхуркхам, но у этого прибора, как понял Рийм, был несколько иной принцип действия, и к тому же он обладал крайне полезной функцией автоматического перевода с человеческого языка на киркхуркхский и обратно.
   – Доброе утро, Рийм. Это командор Мартин.
   – Доброе утро, командор.
   – Вы готовы?
   – Да, ждем только вас.
   – Ясно. Послушайте, Рийм. Нам нужно встретиться. Лучше всего прямо сейчас. Появилась новая информация, которая, я уверен, вас заинтересует. Когда я говорю «вас», то имею в виду всех киркхуркхов, которые ожидают сейчас отправки на далекий остров в океане.
   – Небесная Глубь… Неужели открылся канал на Дрхену?
   – Пока нет, увы. Но у вас есть шанс несколько изменить свой нынешний статус.
   – Надеюсь, в лучшую сторону?
   – Я тоже на это надеюсь.
   – Так… Хорошо. Где мы встречаемся?
   – Думаю, у нас. Это удобнее всего. Я пришлю за вами «летающий танк». Вам он знаком.
   – Договорились. А что мне сказать остальным?
   – Странный вопрос. Они кто? Пленные. Значит, пусть сидят и ждут решения о своей дальнейшей судьбе.
   – Но… им вчера уже сообщили одно решение.
   – Рийм, кончайте этот пустой разговор. Сказано: пусть сидят и ждут. Можете твердо им пообещать лишь одно: хуже того, что с ними уже случилось, не будет.
   – И на том спасибо.
   – Не за что. До встречи.
   Рийм Туур спрятал «телефон» в карман и, щурясь, посмотрел на сверкающую посреди озера Пирамиду.
   Величественная штука все-таки. Даже сравнить не с чем. И они ее достигли. Пусть совершенно не так, как им того хотелось, но факт остается фактом: мы находимся практически у ее подножия, и наша дальнейшая жизнь во многом, если не во всем, зависит от нее. А те, кто ею владеет (или думает, что владеет – интересная мысль, кстати!), уже неразрывно связаны с киркхуркхами. Потому что так всегда бывает, – если ты не убил врага, а взял его в плен, то между вами возникнут хоть какие-то, но отношения. Что мы и наблюдаем на примере только что состоявшегося разговора.
   Что ж, новости так новости. В конце концов, главные враги солдата – это скука, уныние и долгое отсутствие горячего питания. Все остальное можно пережить.

Глава 28

   Хотелось есть.
   И не просто есть, а чего-нибудь жидкого и горячего. Желательно похлебки с гусиными потрохами и луком вприкуску. Но если с луком еще так-сяк, то раздобыть нынче гуся в городе и окрестностях – это все равно что выздороветь после того, как тебя коснулась Ржавая Смерть.
   Стоп.
   Вот оно.
   Ржавая Смерть.
   Я сделал это. Ввел себе под кожу высушенный гной из язв Ронвы Умелого. Но когда это было? Два дня назад? Три? Вряд ли вчера, потому что первую ночь и следующий день я помню… Ну, почти. А сейчас ночь или день? Нужно попытаться встать. Кажется, в шкафу оставался хлеб и лук. А если хватит сил разжечь печку…