Фауст Джо. Сущность зла

   Наконец он совладал с дыханием. Привыкнуть к шлему просто, надо только некоторое время освоиться. Однако жарковато в этом EVA-скафандре. Посветив фонарем в дрожащей от волнения руке, он пошел к следующей переборке.
   - Мясо, - сказал он себе у самой двери, словно напоминая что-то бесконечно давно забытое. - Куски говядины. Бойня. Нигде, кроме как в любящем доме.
   Переборка бесшумно отъехала в сторону, и он вступил в холл. На первый взгляд ничего особенного - он даже рассмеялся с облегчением, как только увидел, что отсек занят любимым продуктом его дядюшки, выпотрошенным и развешенным в одном из морозильных отсеков "Арбор компани". Эта подвешенная на крючьях "продукция" только и ждала, когда поддатый племянник продаст ее такому же в меру пьяному капитану коммерческого флота. Но как только он сделал первые шаги, пройдя чуть вглубь, то разглядел, что на самом деле заполняло коридоры "Магелланова Облака".
   В ушах у него загудело. Туши, свисавшие со стен, были людьми, или, точнее, тем, что от них осталось. Но выпотрошены они были грамотно, как скотские туши, рукой профессионала: со срезанной брюшиной и выставленными внутренними органами. Глаза и рты этих мясных манекенов были распахнуты ужасом или удивлением, как будто никто не ожидал, что найдет такой конец: со вбитым в лоб серебристым крючком, на котором подвешено тело.
   ВЫПОТРОШЕННЫЕ И ПОДВЕШЕННЫЕ НА КРЮЧЬЯХ
   Внезапно он увидел эти слова перед собой, как заголовок в разделе "Криминал". Однако наяву это было гораздо страшнее, чем на цветных фотографиях.
   Герцог прошел дальше, преодолевая страх и отвращение, поскольку знал ничего другого ему не остается. Направив интенсивный луч фонаря в глубь коридора, он повсюду натыкался на одно и то же: длинные ряды подвешенных на крючья туш, на все сто метров до самого конца коридора. Сейчас, в обработанном состоянии, эти люди казались почти близнецами. Они были похожи друг на друга, как скот, и это было самым ужасным. Бойня всех делает одинаковыми. Любая уравниловка на земле начиналась с бойни.
   - Мясо, - пробормотал он сквозь сжатые зубы, чтобы ненароком не стошнило. - Бойня, - напомнил он себе. Сезон забоя скота.
   Он старался внушить себе привычное зрелище родного дома.
   Не помогало. К тому же в скафандре было жарко, а останки были на вид слишком человеческие. Может, все было бы не так уж и плохо - и он принял бы это за наваждение, кошмарный сон, ошибку памяти, если бы не ощущал явственно, что запретная картина проистекает из воспоминаний Эрика Диксона. Даже некоторые лица были знакомы - он мог назвать эти туши по именам: Денис Вир, Мириам Хэстингс, Джек О'Доннел, Д'ринда Мак-Кенна.
   - Что-то не так, - прошептал Герцог. - Это совсем не то. Это не тот корабль, который он мне показывал, когда за нами гналась Юэ-Шень.
   Он продолжал двигаться по коридору, справившись с приступом дурноты, то и дело останавливаясь, чтобы осветить лица подвешенных фонарем.
   "Магелланово Облако", насколько он помнил, было размерами поменьше: там не могло быть стометровых коридоров и отсеков. Согласно справочнику и тому, что он знал из воспоминаний Диксона, "Облако" было первым кораблем, найденным в таком состоянии.
   Обливаясь потом в скафандре, Герцог смотрел в лица кадетов, которых видел тогда, на судебном процессе в Нарофельде. На их отрешенных лицах плясал луч его фонаря.
   Но это не "Облако". Теперь он понял окончательно. Это было гораздо хуже. Луч света задрожал в его руке.
   Это было позже, гораздо позже...
   Свет упал на последнее лицо. Короткая "летная" стрижка, округлые, но решительные черты лица, хранившие волевое выражение, и такой же пустой, как и у остальных, взор человека, с которым встретилась Смерть. Сильное, красивое тело... с крюком во лбу...
   Лей Бранд!
   - Вот он - выход из Беринговых Врат.
   Герцог резко повернулся, но при этом так неосторожно, что тело на крюке качнулось и толкнуло его в спину. Он упал и поднял голову, направляя луч фонаря навстречу фигуре, приблизившейся к нему из темноты коридора. В таком же, как у него, скафандре. Шлем качнулся и по включившейся с шипением линии связи Герцог услышал знакомый голос.
   - Пришло время тебе появиться здесь. Ты же не хотел садиться в истребитель.
   - Подонок, - рявкнул Герцог. - Это не "Магелланово Облако".
   - Оно бы здесь не пригодилось, - сказал Эрик Диксон, хладнокровно поигрывая фонариком на лицах повешенных. - Я уже продемонстрировал тебе однажды. Эффект уже не тот.
   - Какой эффект? Что ты называешь "эффектом"? - спросил Герцог, неуклюже пытаясь подняться. Через некоторое время ему удалось это сделать и он сел, скрестив руки на груди.
   - Объективного урока. Хотелось бы, чтобы ты сам увидел, что вытворяли эти арколианские ублюдки.
   "Спокойно, Герцог", - напомнил он себе, пытаясь совладать с дыханием, "еще три таких вздоха - и ты ответишь ему":
   - Это сделали... другие арколианцы.
   - Да ну? Ты так тонко чувствуешь между ними разницу? Знаешь, Герцог, я достаточно набродился в твоих воспоминаниях, чтобы сказать тебе начистоту: ты так благоговеешь перед инопланетянами, что совершенно забыл...
   - Что я забыл?
   - То, что они сделали для твоего народа. Герцог покачал головой.
   - Если они и дикари, то не более, чем мы. Мы тоже дикари, Эрик. Мы режем друг друга, продаем друзей за деньги, наша необузданная сексуальность создает еще больше проблем для нас и окружающих, заводит нас в такие ситуации...
   - Ну что ж, теперь ты увидел, на что способны твои братья по разуму. Думаю, они могли бы сдать экзамен с отличием, поступая на работу к твоему дядюшке.
   - Но это было так давно, - защищался Герцог. - Да и мы тогда воевали. Наверное, и мы делали такое, что не понравилось бы им...
   - Герцог, опомнись. Посмотри, где ты рассуждаешь - и при ком... Посмотри им в глаза.
   Герцог опустил голову в шлеме:
   - Наши расы могли сесть за стол переговоров...
   Диксон указал на тело качающейся Лей Бранд:
   - Ты и ее посадишь за стол переговоров?
   "Ах, так!" Тогда Герцог нанес ответный удар.
   "Что ж, ты сам этого хотел, Эрик":
   - Это ты оставил ее. Если бы ты ее не бросил, ее бы здесь не было. Ты знаешь это сам.
   Диксон рванулся к нему, выставив палец в перчатке, словно собираясь продырявить им Герцога:
   - Не говори со мной так, мальчик. Ты меня этим не проймешь, и я на такое не покупаюсь.
   - Лей стала еще одной жертвой этой войны, которая развязана ненавистью. И часть этой ненависти - в твоей душе, уж ты мне поверь.
   - Нет! - вскричал Диксон. - Ее пытала и осквернила своими грязными лапами банда ублюдков. И эти ублюдки - инопланетяне...
   - А что бы ты сказал, - вмешался Герцог, - если бы Лей погибла в своем истребителе? Что, если бы ее корабль взорвался у Беринговых Врат, если бы она погибла в первом бою?
   - Какая разница.
   - Послушай... А что, если это не арколианцы? Разве такое не могло произойти при нападении пиратов? Может быть, это корабль Юэ-Шень? Что если Лей Бранд готовила блокаду для какой-нибудь планеты и погибла во время нападения?
   - Она не погибла в первом бою.
   - Но если бы?
   Диксон покачал головой - Герцог отчетливо видел за шлемом его задумчивое лицо, хотя понимал, что такое невозможно. Это ему только кажется. Да и вообще - Эрик ли там или с ним разговаривает кто-то другой, включая запись голоса космического героя?
   - Погибнуть на боевом посту - это честь для любого пилота.
   - А где был ее боевой пост?
   - За пультом управления, у гашетки, у бомбосбрасывателя, наконец, у призматического лучемета, откуда мы оттаскивали обугленные трупы наших лучших стрелков. Мало ли способов с честью погибнуть на поле боя!
   - Так в чем был ее долг?
   - Сражаться.
   - За кого?
   - За нас. Умереть с честью на поле боя всегда лучше, чем так, как получилось с Томасом Фортунадо. Лучше принять честную смерть, чем ждать, пока тебя выметут из номера как бесполезный мусор. И, вообще, чего ты добиваешься?
   - Мы не знаем, что такое жестокость по-арколиански, но прекрасно понимаем, что такое человеческая жестокость. И когда мы видим тела на крючьях, у нас закипает в душе все, что только может вынести температуру, и это доказывает, что мы еще не оледенели окончательно к окружающим нас человеческим существам.
   - Да ты прямо специалист по военным вопросам.
   - Арколианцы совсем по-другому относятся к жизни во всех ее проявлениях - к своей и чужой. Жизнь для них - это только эксперимент, в конце которого пытливое любопытство обязательно получит удовлетворение. И все, что ты видишь перед собой, по моему глубокому убеждению, делалось для того, чтобы лучше изучить нас. Да, Эрик, они это делали для того, чтобы вступить с нами в мирные переговоры!
   - Мне уже приходилось слышать этот бред от одного дипломата. Каннибалы, говорят - тоже жрали человечину, чтобы лучше понять друг друга. А еще для лучшего понимания все это распотрошили и вывесили на крючки: нате, дескать, любуйтесь, какую работу мы проделали, чтобы установить с вами мирные соседские отношения...
   - Сейчас я думаю, они сами сожалеют о том, что случилось, и готовы помочь человечеству, грядущим поколениям.
   - Конечно! Потому что они знают о существовании такой вещи, как кровная месть.
   - Пойми, Эрик, арколы воссоздали человекоподобную форму, чтобы вступить с нами в контакт разумов, и учить нас, делиться своими знаниями о мире. И все эти люди погибли ради науки - если, подчеркиваю, это сделали арколианцы...
   - Нет, конечно, арколианцы здесь ни при чем. Это был массовый акт самоубийства... Слушай, долго ты собираешься пудрить мне мозги?
   - Я просто хочу сказать, что это не менее славная смерть, чем погибнуть на поле боя. Погибнуть во имя интересов науки...
   - Вот ты скоро и пойдешь по этому пути. А Баррис потом построит на твоих костях такую индустрию, что закачаешься. И все это ради интересов науки. И когда это случится, мне больше никто не будет рассказывать, что Лей и все остальные, - он обвел рукой висевшие тела, - погибли за мир во всем мире.
   - Знаешь, в чем твоя проблема? Ты твердо веришь в то, что солдат должен умереть, не снимая сапог, иначе ему не попасть на его солдатское небо.
   - Воин, а не солдат, - поправил Диксон, опять поднимая указательный палец.
   - А все они умерли славной смертью героев, во время исполнения своих обязанностей, и поэтому ничем не отличаются от остальных солдат.
   - А эти крючья? - брезгливо поморщился Диксон.
   - Я не могу тебе с точностью ответить на этот вопрос, что означают крючья, но догадываюсь, в чем тут может быть дело. Возможно, такова арколианская традиция возвращения тел противнику. Может быть, их обработали, чтобы лучше сохранить, или приготовили, по своему усмотрению, для прощального обряда. Они же хитиновые существа, помни это. И поэтому тела наших мертвецов считают таким же сброшенным панцирем, а не плотью. Они совершенно не знакомы с нашей культурой, как ты не понимаешь? Как и мы - с их.
   Диксон молчал. Герцог продолжил, расхаживая вокруг него, звеня магнитными подковами:
   - Теперь это все равно не имеет значения. Все это удел прошлого, все осталось позади, и, как всякий пролетевший миг, необратимо. Лей, эту благородную жертву, нам уже не вернуть, и война прошла так давно, что многие стали забывать ее причины: из-за чего она, собственно, разгорелась. Время заняться другими вещами.
   - Тебе, может быть, самое время, - жестко ответил Диксон, не двигаясь с места.
   - Мне - особенно. На какое-то время пришлось отвлечься от своих дел, чтобы разобраться в твоих, но теперь, похоже, придется вернуться к насущному. Как я понимаю, это - он кивнул головой в сторону бойни, заключительная сцена твоих воспоминаний? К которой ты меня готовил все это время?
   - Обо мне не беспокойся - буркнул пилот.
   - Еще бы! Чего беспокоиться? Скоро придет наше время.
   - Твое время, - сказал Диксон. - Никогда не придет.
   - Почему?
   - Ты слишком много рассуждаешь из-за своей нерешительности. К тому, кто слишком долго рассуждает, никогда не приходит его звездный час. Ты мне тут столько всякого вывалил, что я теперь понимаю - ты не боец. Ты, скорее, философ.
   - Но и у философов бывает свой звездный час. Ты слышал про Сократа?
   - Это кто? Еще один твой подзащитный арколианец?
   - Нет, - усмехнулся Герцог. - Это древний философ, который принял яд по принципиальным соображениям.
   - Зачем?
   - По принципиальным соображениям. Ну, то есть, ему предлагали свободу, но с позором, а он решил умереть, но с честью, - попытался втолковать на свой лад Герцог, чтобы пилоту с его "понятиями", было понятней.
   Диксон хмуро кивнул:
   - Ну, ладно, это еще куда ни шло. Лучше Смерть, чем позор. Но все это байки аристократов. По-нашему - лучше славная победа, чем позорное поражение. И пусть лучше сдохнет враг сегодня, а я - завтра.
   - Эрик, - осторожно приступил Герцог к делу. - Должен напомнить тебе конечный пункт нашего соглашения.
   - Какого еще соглашения?
   - Если мне понадобятся знания, то я знаю, где их найти. Был такой пункт, помнишь? Ты хотел, чтобы я пришел сюда и увидел Лей Бранд, не так ли? Ну что ж... - тут он, как мог, вытянулся по стойке "смирно" в сковывающем движения скафандре, - Пилот Диксон, ваш приказ выполнен. Диксон кивнул с отсутствующим видом.
   - Надеюсь, ничего, что я выгнал тебя для этого из кровати с арколианцем?
   - Мне нужно выйти отсюда. - сказал Герцог. - Нам нужно выйти отсюда.
   - Что ж, - Диксон оперся о стену и равнодушно посмотрел в сторону Герцога. - Теперь ты видишь, в какое положение ты меня поставил. Я не могу дружить с арколианцами. Я их убиваю. Это мое принципиальное, как ты сказал, соображение.
   - Но не единственное же...
   - Возможно, и не единственное. Но так уж меня тренировали. Из меня сделали машину по уничтожению противника, и арколианцы многие годы были противником номер один. - Он рассмеялся и бросил холодный взгляд в сторону тела Лей Бранд. - Знаешь, что она говорила все время? Она говорила, что после войны у меня не будет никаких проблем. Не в том смысле, что "никаких проблем" - и так далее. Просто, она говорила, что мир убьет нас. Мы просто не сможем жить в мирное время. Так что, как видишь, она успела, а я запоздал. Для меня здесь не нашлось крюка.
   - Теперь у нас другой противник, - сказал Герцог. - И ты это знаешь. Нам надо вырваться отсюда, пока Мэй не выкинул какую-нибудь глупость, спасая нас.
   Ответом на это замечание была довольная усмешка.
   - На твоем месте я бы об этом не беспокоился. - Диксон постучал пальцем по куполу шлема. - Я уже предпринял кое-что, чтобы передать Барриса в руки твоих друзей. Так что он сам спит и видит с ними встретиться.
   Герцог чуть не подпрыгнул:
   - Что-о?
   - Ничего, ничего, - сказал довольный Диксон. - Можешь не благодарить.
   - Что ты сделал?!
   - Сыграл на этом. Арколианец против Барриса. Встреча двух монстров. Видел бы ты рожу Барриса в тот момент. Даже не знаю теперь, на кого ставить деньги.
   - Что ты ему сказал? - почти закричал Герцог. - В наушниках захрипело и застреляло.
   Диксон поморщился, как будто в ухо ему заполз муравей. Он посмотрел на свою ладонь в перчатке скафандра и потер пальцами так, будто растирал между ними щепоть пыли.
   - Я рассказал им, - заявил Диксон, - об арколианцах и о том, как они получили секрет генетического кода.
   - Зачем ты это сделал?
   - Это было великолепно, - рассмеялся Диксон. - Нет, определенно жаль, что ты не видел рожи подлеца Барриса в этот момент. Он тут же клюнул, с ходу. А до того все расхаживал, как павлин по клетке, и угрожал. Только короток клюв у него на расправу - угрожать пилоту Диксону! Так что, скажу тебе, парень, - и Диксон встал перед ним, подбоченясь, одной рукой напирая на стенку коридора: ни дать ни взять - герой из легенды. - Теперь он точно выйдет на встречу с Мэем.
   - И чем ты его так убедил, Цицерон ты наш ненаглядный? - процедил Герцог.
   - А очень просто, - ответил Диксон, отклеиваясь от стены. - Я сделал для него запись. Десять минут работы с диктофоном - и все. Можно сказать, записали звуковой клип: "Герцог в подземелье". Несколько простых фраз твоим однополчанам. Ничего особенного, ну, там: "привет, Мэй" или "Мэй, не слушай этих подонков", сам понимаешь. Баррис обещал, что отпустит нас, как только они сдадут ему аркола.
   Герцог сделал три решительных шага навстречу - магнитные подошвы три раза впечатались в металл - и сграбастал пилота за шнурки, болтавшиеся впереди скафандра.
   - Да ты что, - зашипел он ему прямо в лицо, забыв о том, что слова все равно могут долететь только по радиосвязи. - Веришь ему?
   - Нет, конечно же, я же не сошел с ума. Я послал его на верную гибель. Если твои олухи не убьют Барриса или не смогут даже захватить в плен, то с ним разделается арколианец. Так что наши руки чисты. Что скажешь? Как только дойдут вести, что Баррис в списках живых не значится, его империя рухнет, и мы с тобой преспокойно выйдем на свободу. А если Мэй захватит его и посадит в железную клетку, то нас просто обменяют. Обидно конечно - двух на одного, но что поделаешь. Так что все просто, как карандаш.
   - Нет, - оттолкнув Диксона, Герцог отвернулся. По интеркому донеслись нечленораздельные хрипы и ругательства.
   - Это предательство!
   - Ну, по всему, что ты тут о нем рассказывал, он этого заслуживает.
   - Да Баррис туда и не сунется! Ты предал меня, ты предал арколов...
   - Ай-яй, какая жалость! - зацокал Диксон.
   - И еще ты предал Альянс.
   - Этот Альянс добил меня, - сказал Диксон, - лучше, чем пуля в затылок. Когда я услышал о нем, мне как будто сделали контрольный выстрел за ухо. Так что это удачный случай рассчитаться. Месть - блюдо, которое лучше всего есть остывшим.
   - И еще - ты предал всех, кто работал на Альянс и погиб за дело Альянса, только чтобы этот документ был подписан.
   - Герцог, ты давно вышел из детского сада? Настоящие документы подписывают кровью и штыком, а то, что какие-то увечные и убогие белобилетники собрались подмахнуть бумажонку с инопланетянами, еще ни о чем не говорит.
   - Да ты сам себе перерезал горло, обормот, ты же предал ее, Лей Бранд!
   Шлем приглушил реакцию Диксона.
   - А вот этого не надо! - снова, как в тот раз, произнес он сдавленным голосом. - Герцог, ты не прав.
   Герцог медленно приблизился к Диксону, только теперь сообразив, какую он допустил бестактность. Но он решил идти до конца:
   - Нет, я прав, Эрик. Потому что Лей стала пилотом, чтобы разбить арколианцев или чтобы склонить их к миру. И погибла она, захваченная в плен арколианцами, и здесь ее освежевали и распотрошили - надеюсь, что не заживо, и на этот пол текли ее кровь и мозг, И у других текли... И арколианцы собирали эту слизь, чтобы получше изучить ее, и изучали, они изучали ДНК в клетках, и высчитывали, из чего мы состоим. А затем проводили такие же исследования, но уже экспериментировали с себе подобными, переписали генетический код и экспериментировали, пока не получили Е-формы, которые послали нам. И мы захватили в плен настоящие подарки, а не врагов. Потому что их тела были устроены специально для наиболее успешного контакта с нами. И только одно небо знает, сколько мы покрошили этих живых манекенов, этих протянутых рук помощи, этих братьев наших меньших, прежде чем догадались вступить с ними в контакт. И только волей случая им попался генерал Студебейкер, который сказал...
   - Достаточно. Я знаю, что сказал Студебейкер.
   - ..что арколианский талант к генетическим перевоплощениям священен, закончил Герцог. - И вы, пилот Диксон, передали это священное знание в руки проходимца. Кто вы после этого, курсант? - вскрикнул он, на минуту забыв, что Диксон давно уже не под судом и что судимость за поединок с него уже снята. - И после того, как за это отдала свою жизнь Лей Бранд...
   - Достаточно, - сказал Диксон глухим изменившимся голосом.
   - Знаете, что бы она сказала?
   Диксон попытался уйти, но Герцог успел его удержать.
   - Не смей всуе...
   - А я не всуе! - вскричал Герцог. - Я не всуе! Ты уже замарал ее память! Ты! Ты надругался, посмеялся над ней. Ты сделал из Лей Бранд...
   В интеркоме загудел крик Диксона.
   - ...Шваль!!! - закончил Герцог и изо всех сил толкнул Диксона обратно в стену, как навязчивое привидение, появившееся оттуда. Но руки его снова встретили пустоту. Там ничего не было - ни стены, ни человека в скафандре. Это застало его врасплох. Не ожидая такого оборота, он, вместо того чтобы толкнуть призрак, сам потерял равновесие. Поднявшись, он оглянулся по сторонам.
   - Она шваль, Эрик, - презрительно процедил он, надеясь, что пилот слышит эти слова, в каком бы тайнике он ни спрятался. - И в этом виноват только ты.
   Собравшись с мыслями и успокоившись, он вдруг осознал со всей ясностью, что остался совершенно один на этом заброшенном судне. От такой мысли волосы на затылке неприятно зашевелились, и, попытавшись их пригладить, рука его встретила выпуклость шлема.
   Герцог стукнул кулаком в шлем и выругался:
   - Но как он узнал про арколианцев! - огорченно пробормотал он. - И ту ему в голову пришла еще одна великолепная мысль. - Ничего, посмотрим... проговорил он, вновь становясь совершенно спокойным.
   Медленно, неторопливо, как спасатель, покидающий корабль, на котором больше нечего делать, он прошел воздушный шлюз и исчез в серой стене, откуда пришел.
   10
   Баррис вытащил последний платок из упаковки и яростно высморкался.
   - Это был нечестный расклад, - посетовал он Мелроузу. - И, что хуже всего, он и не понадобился. Мы взяли арколианца без всяких проблем.
   - Этот нечестный расклад и привел к тому, что никаких проблем не было, - сказал Мелроуз, отсыпая пригоршню пилюль сержанту Эмерсону, единственному уцелевшему из охранников. - Благодаря тому, что ваши носовые пазухи были заложены аллергической реакцией, вы не почувствовали никакой "газовой атаки".
   Баррис закончил вытирать нос и швырнул промокшую салфетку в мусорную корзину.
   - Откуда вы вообще взяли, что они испускают какой-то защитный запах?
   - Помните, вы еще смеялись над моими исследованиями в военном госпитале? Дело в том, что многие солдаты, оказавшись на арколианской территории, ощущали беспричинный страх перед противником, и, как оказалось, это было последствием феромонной атаки. Это было целой методикой стратегией войны, которую вели против нас арколианцы. Солдаты были убеждены, что даже С-формы, которые представляли собой лишь фотопластическое желе, мгновенно трансмутировали в клыкастых и глазастых монстров. Получалось, что страх высвобождал некую скрытую расовую память о существе вроде Бенгальского тигра с Сола. Этот безотчетный первобытный страх, родственный первобытным инстинктам, по-видимому, сохраняется и передается на генетическом уровне.
   - И как они умудряются испускать такой запах? - усмехнулся охранник. Дыханием?
   - Нет, - спокойно ответил Мелроуз. - Отнюдь не дыханием, молодой человек, а своими фекалиями.
   - Ах, да, - вырвалось у Эмерсона. - Вы же давали нам что-то для защиты от наемников, которых в том леске было как комаров.
   - Зато мы взяли арколианца, - гордо и победно сообщил Баррис, как будто выиграл решающую схватку человека с инопланетянином, не законченную у Беринговых Врат.
   - Но какой ценой, - ответил ему охранник и посмотрел "боссу" в глаза. Чисто случайно мы одержали эту победу. Против нас были настоящие профессионалы. А вы говорили, что нас будет ждать шайка каких-то мошенников-неудачников.
   Баррис почти что дружески положил руку на плечо сержанту.
   - Теперь все позади. Арколианец сделает нас богачами, и начнет с вас. Вы проявили беспримерное мужество, сержант Эмерсон, в отстаивании интересов компании. Компания этого не забудет. Вы не будете забыты компанией.
   - Это не мужество, - перебил его сержант, - а желание выжить. Он отбросил промокшую от крови салфетку, из тех, что Баррис использовал в качестве носовых платков.
   - Оставьте это, сэр. Лучше пошлите материальное вспомоществование семьям погибших. Вы, как президент корпорации, должны это сделать в первую очередь. - С этими суровыми словами он покинул медицинскую лабораторию.
   - Вы явно не унаследовали отцовское чувство такта, - прокомментировал Мелроуз.
   - Это лишнее и не имеет значения, - оборвал его Баррис. - Когда я открою тайну генетического кода, я верну председательское кресло отца в совете директоров. Они еще вспомнят, как сослали меня сюда... Все их головы лягут ко мне на стол, всех, кто голосовал за это. Они мне заплатят за все.
   Мелроуз осторожно прокашлялся:
   - Я хотел поговорить с вами об этом деле с арколианцем. Вы вправду считаете, что нужную нам информацию можно добыть... как бы это сказать, методом давления?
   - Вот почему я держусь за мистера Арбора, - с усмешкой сказал Баррис. Как утопающий за соломинку. Нам не пришло еще время расстаться. Если инопланетянин заупрямится, мы будем резать его друга у него на глазах и показывать инопланетянину, из чего состоит человек. Это удовлетворит его арколианское любопытство.
   - Не думаю, что это на него подействует, - сказал Мелроуз.
   - Все равно, - отвечал Баррис. - У него есть то, что мне нужно, и я пойду на все, чтобы завладеть его секретом. Все кнопки будут нажаты, Винни, все до единой. И если не сработает кнопка "Вильям Арбор", тогда ваши люди будут искать следующую.
   Мелроуз смолчал, едва заметно шевельнув плечами.
   - Не желаете взглянуть?
   - Другого раза может и не представится, учитывая ваши методы исследований, - уклончиво сказал Мелроуз.
   Кивнув, Баррис вышел в коридор, закрыв дверь с надписью: